Кто может мне возразить? А может большего и не надо, чем написать свой стих лицом и наждачной бумагой?


я выпрыгнул из окна и полетел,
лето смеялось мне в след,
чернотой своих рук обнимал мел
мир, который ослеп.
коснувшись земли, я вдруг забыл
как же меня зовут,
время ел, время есть ил,
вечности гадкий зуд.

я полетел и выпрыгнул из окна,
казалось, что крылья есть,
оденься в траур улица-страна -
я взял и кончился сразу весь.





Зеркало лиц, отраженных экраном, взглянет вам в сердце. ©
Если кто-нибудь что-нибудь скажет - буду рад. Таки любопытно. И смысл здесь лучше не искать, сразу говорю. Обрывочность мыслей тоже лучше не ставить в "минусы". Просто мне так захотелось.

***

Наблюдая за прицелом июля,
Рассуждаешь о величестве марта.
«Истин нет» говоришь, не горюя,
Второпях доползая до старта.

Надо к финишу? Май не поможет,
Разогрев пустоту безразличья,
Дать тебе нечувствительность кожи
И былые остатки величия.

Шелестит пустота безрассудства -
То сентябрь крадётся несмело.
Заливая песком словоблудство,
Отрываются души от тела.

И горит пустота пониманья
В ноябре. И кончаются сроки...
Что скажу я в своё оправданье?
Я не знаю всех месяцев, боги...


Что бы сделать хорошего что бы всем плохо стало????

В одной самой обычной стране, в самом обычном городе, заполненном тем же, чем заполнены другие города в других странах – домами, автомобилями, запахами, голосами, старыми леди, юными джентльменами, добрыми собаками и их злыми хозяевами – жил мальчик Михаэль. Жил он с мамой, папой, стареньким дедушкой, выезжавшим на улицу лишь в коляске и старшей сестрой, противной Мишей.


Каждый день Михаэль ходил в школу, но уроки ему не нравились; только лишь рисование, на котором учитель, старый отдышливый, не ругал за рисунки, а ставил оценки.


На обратном из школы пути его обычно догоняли приятели Миши. Они перекидывались им, словно мячом, а сестра стояла за их спинами и выкрикивала какую-то глупую считалочку:


-Михаэль трусишка, Михаэль врунишка, и любой мальчишка по заду ему даст!


Потом они уходили «прошвырнуться», как повторяла Миша, но Михаэль знал, что они будут курить, а потом Мишу будет тошнить, и она придет домой с зеленовато-серым лицом… а Михаэль оставался и собирал рассыпанные карандаши. Потом он шел домой и дедушка совал ему в руку шоколадку. Небольшую плитку, завернутую в холщевую промасленную бумагу – ему такие шоколадки присылала раз в полгода сестра из Бельгии. Дедушка всегда убирал коробку на верхнюю полку («На черный день») а на следующий день доставал.


Они садились обедать, и мама спрашивала, не видел ли он сестру. И Михаэль отвечал:


-Она ушла гулять с подружками.


Потом папа откладывал газету и спрашивал:


-А что у тебя случилось сегодня, сынок?


И вот тогда, за длинным приземистым столом, в полутьме протяжной комнаты, окна в которой всегда были прикрыты тяжелыми портьерами, наступал его звездный час; Михаэль мог часами рассказывать о странных людях, неизвестных странах, ведьмах, драконах – и рассказывал это так, будто пережил за одно утро, то самое, что сидел за школьной партой.


А мама и папа сидели и кивали. По вечерам, сидя в креслах, они повторяли, как хорошо, что они развивают фантазию сына, о том, что важно давать волю его творческой энергии, о том, что из него возможно вырастет детский писатель…. И лишь дедушка не только слушал, но и запоминал все эти истории; впрочем, в последние несколько месяцев Михаэль все время повторял одну и ту же сказку – о полете над всей землей; из уст мальчика лился восторженный рассказ о розоватых, окруженных золотой дымкой, облаках, о горах, чьи вершины пронизывают воздух подобно ледяным пикам, о золотистых точках, мелькающих во мгле об огромном золотом гиганте, сей жар и убивает и дарует жизнь…


И каждый его рассказ лишь немного отличался от иного. С каждым днем Михаэль все худел и бледнел… и лишь дедушка это замечал, а родители твердили заученные сказки о фантазии и энергии, и отец спрашивал, уж не хочет ли он стать летчиком, а сестра била, называя вруном….


Но глаза Михаэля все светились тем же светом – светом веры, что, быть может, это и не ложь. Он часто сидел на подоконнике в своей школе и думал, о том, как же это низко – третий этаж, после того, как он побывал на вершине мира и видел его как у себя на ладони….


А в один вечер вся семья сидела на веранде. Мать только разлила чай, дедушка достал ещё шоколада из тайника и Михаэль пристроился в ногах матери, и та топорщила его волосы рукой. Миша то и дело подкалывала брата, спрашивая, куда же он дел свои крылья….


Мальчик подошел к перилам и вдруг понял, что вот они – его крылья… большие, белоснежные… они выросли всего за мгновение, не порвав белоснежной рубашки и школьного пиджачка. Папа, мама, дедушка, сестра – все они видели крылья и молчали. Лишь когда тонкая мальчишеская фигурка с огромными ангельскими крыльями скрылась среди облаков, Миша спросила:


-Значит, и про драконов тоже правда?



19:42

И все ждут кого-то, но кто этот, кто этот "кто"?
Распятый Ангел или грязь и кровь


Когда приходила ночь, земля застывала в немом волнении. Холод опускался с небес и ложился на ещё горячий и живой человеческий мир. Город зажигал свои многочисленные огни. Каждое окно – это проводник в неизвестную квартиру, судьбу.
читать дальше

20:45

Даже страшно подумать, что из этого получится. Буду очень благодарен за комменты. Меня очень интересует общее впечатление; можно ли назвать нижеприведенный этюд красивым, поэтичным? Стилистика: есть ли какой-то свой стиль, свой неповторимый язык в этюде, или все как у всех и много хуже? Еще раз огромное спасибо тем, кто не сочтет за труд прочитать инаписать свое мнение о прочитанном. буду благодарен и просто за понравилось/не понравилось. Ниже следует этюд собственного сочинения. Название "Вечер пятницы".

«Осенний лунный день, или бессмысленная тарабарщина? Эх, давно так красиво не светило солнце. Пожалуй, пойду, не как обычно, а сверну. Что-то мне надоела совсем обычная дорога. Сколько можно по ней ходить? А сейчас и время есть, – я никуда не тороплюсь и не опаздываю», - таковы были мысли молодого симпатичного человека, идущего в вечерний час, когда солнце золотит все, на что только может направить свои янтарные лучи. В воздухе пахло вечером, спокойствием и безмятежностью. В пятницу у людей принято исключительно отдыхать, встречаться с друзьями и любимыми и хорошо проводить время. И вот усталые, они брели по домам, или, наоборот, к метро. И все это лишь для того, чтобы получить свою заслуженную порцию отдыха. Именно поэтому в воздухе и было разлито, словно теплое вино, словно глинтвейн, красный, сладкий, ароматный, словно солнечное тепло… было разлито это ощущение покоя и расслабленности. Впереди еще целые выходные и целых два дня можно ничего не делать и отдыхать – так было, по крайней мере, для большей части проходящих мимо людей. «Вечер пятницы», - думал он, «все уже обеспечили себе досуг». Тут он вспомнил, как сегодня, разговаривая с ним, его знакомая спросила у него, который, собственно час, и, узнав, что уже шесть часов вечера, взялась за мобильный телефон со словами «пора спланировать себе досуг». «Просто вечером принято отдыхать. Это обязательная программа. Даже, если ты и не хочешь, ты знаешь, что все люди, а особенно молодые, - они собираются вместе и начинают тусить: смотрят фильмы, ходят по клубам, просто ходят гулять; встречаются с любимыми, с хорошими знакомыми... Люди могут и просто пойти погулять и всем скопом завалиться в бар и напиться – натанцеваться, а потом, поутру, напрягаясь, вспоминать, чей же это у меня телефон в мобильнике, и что это за, предположим, Наташа такая? А вообще, стоит ли ей звонить, и не позволил ли я себе лишнего? У многих этот вечер проходит дома, в интимной обстановке, за бокалами терпкого красного, или пенного янтарного… Просто посидеть пообщаться… Многие в пятницу вечером собирают рюкзак, чтобы в выходные пойти в поход… Да мало ли чем можно заняться! А я что? А я чем буду заниматься?», - таковы были мысли, кружившееся ненавязчивой стайкой в его голове. Тут он проходил мимо открытой Лады, у которой стояло трое парней чуть постарше его. Двери машины были открыты, и из нее доносилась включенная на полную громкость стандартная, включенная на полную громкость попса. Он посмотрел на них, задержав взгляд на одном из троих, стоявших около машины людей. Они долго и пристально смотрели друг другу в глаза, пока наш герой первым не отвел от него взгляда «потому что надоело уже!». «Он бы так на меня и смотрел, идиот! Конечно, все они смелые и способны смотреть в глаза, когда рядом с ними еще стоят трое-четверо их друзей. А ведь я – то смотрю исключительно из любопытства, а натыкаюсь всегда на враждебные иглы в их душах. Все это от глупости. От их нескончаемой глупости.». Пройдя мимо машины, он приближался к небольшому парку, редкие зеленые деревца, зеленая трава, прогуливающиеся вдоль речки люди… Тут его взгляд привлекла стайка птиц, выписывавшая в небе круги на сравнительно маленьком расстоянии от земли. Это были голуби и они ненавязчиво и беспрестанно наворачивали круги. Птиц было немного. Совсем небольшая стайка. Их даже не набралось бы и двадцати. Но было очень красиво и трогательно. Черные силуэты двукрылых на фоне пожелтевшего предзакатного неба… Никаких домов позади, ничего такого… И птицы… Среди шума города, шума машин и суеты прохожих, среди тех, кто куда-то идет, у кого какие-то планы, эти летучие существа, попавшие в ловушку собственной жизни, обреченные летать кругами, и получающие от этого удовольствие, - они напомнили ему его самого. Он тоже был похож на них в этот миг. Он начал искать глазами голубятню – «ведь не могут же они сами по себе вот так вот летать». Он нашел ее. Зеленого цвета здание - «почему-то у нас все голубятни всегда выкрашены в этот отвратительный зеленый цвет». Зеленого цвета голубятня и на ее крыше стоял человек с красным флажком в руках. Он смотрел высоко в желтое небо. Смотрел на своих птиц, и улыбка при этом летала на его губах. Это было видно даже невооруженным взглядом. Флажок в его руках был весь в лохмотьях. Весь в клочках – особенно его края. Но, тем не менее, все работало: человек взмахивал флагом и голуби дружно поворачивали, чтобы снова начать потом нарезать круги.
«Неужели же еще остались такие люди? Такие, которые занимаются голубями? Может быть подойти, поговорить с ним? А, впрочем, не стоит, наверное. А птиц-то не так уж и много. Видимо, он только недавно начал реанимировать голубятню. Да и не было его здесь раньше и птиц тоже не было. Но как, все-таки красиво!», думал он, глядя в небо и продолжая не спеша идти. «Как же, все-таки, красиво!», подумал он и остановился у бордюра, чтобы постоять и полюбоваться видом на кружащих в вечернем золотом солнце птиц. «Вот бы и мне быть таким голубем! Летать в вечернем закате, плавать в солнечных лучах и смотреть на красные всполохи флага внизу, зная при этом, что мне пора поворачивать!.. Было бы здорово!». Парень думал все это про себя совершенно безо всякой грусти или чего-то подобного. На сегодня досуг у него был не устроен. У него еще были дела по учебе, надо был заниматься, но он собирался забить на это и посмотреть какой-нибудь действительно хороший фильм. Один из тех, о которых он раньше только слышал. Постояв немного, он отправился дальше, пошел к своему дому. Думал о птицах, о голубях, о том, что заставляет людей заводить голубей… Что заставляет их за ними ухаживать. «Наверное, все дело в той улыбке, которую они ему дарят в вечерний пятничный час, когда люди, обычно собираются вместе, чтобы посмотреть кино, сходить вместе в какой-нибудь бар, или просто погулять вдвоем…». Парень шел не спеша, погруженный в мысли о себе, о своем мире, о мире вокруг. Солнце красиво пыталось пробиться сквозь пралеллепипеды бетонных коробок, и редкие его лучи изящно и неповторимо падали на здания, освещая их, подсвечивая янтарем, заставляя их бросать длинные косые тени на своих железобетонных собратьев. Было как-то необыкновенно тише обычного. Молодой человек залюбовался видом. И действительно было, на что посмотреть! Он очень любил предзакатное время, когда любой материальный объект, любая форма принимали какие-то немыслимые удивительно четкие очертания. Он очень любил смотреть, как все вокруг приобретает желтый, красный, оранжево-бурый оттенок. Как солнце, садясь, забирает с собой эту палитру цветов и как ночь постепенно входит в свои права. Тем временем, наш молодой человек медленно приближался к перекрестку. А где-то далеко-далеко около получаса назад из какого-то офиса вышел человек. Он достал ключи, выключил сигнализацию своей машины и, проделав все это не спеша, со степенным достоинством, сел в нее и покатил по московским дорогам. Он был весь в своих мыслях, как и наш молодой герой. Он также думал о себе, о своей жизни, о своем мире и смотрел на быстро мелькавший за окнами машины мир. Он думал о своей девушке и планировал, чем же они сегодня займутся? Лучше всего было бы остаться дома, но она его давно уговаривала сходить в какой-то очень, по ее словам, хороший парк… Чтож? Он был не против и погулять. Тем более, что для осени стояла необыкновенно теплая, радостная, хорошая погода. «Да и вечер сегодня какой-то тихий… Какой-то необыкновенно умиротворенный, что ли…», подумал он поворачивая руль машины направо. «Да, пожалуй, в парк будет самое оно! А в воскресение с Саньком и Пашей встречусь! И сходим, наконец-то, поиграем в футбол»… «Что за черт!», - вдруг воскликнул в голос водитель, сидя в машине. Впереди переходил перекресток парень. Он шел не спеша и смотрел куда-то вперед себя, не замечая ничего вокруг и уж точно позабыв о том, что он переходит через дорогу. Расстояние между машиной и парнем стремительно сокращалось. Водитель, задумавшись о своем, уже не успевал остановить машину. Тем не менее, резко закричали в золотую улицу тормоза, и завизжал клаксон. Но было уже поздно. Парень, оглянувшись, вдруг почувствовал, как ноги его с болью подгибаются… Его тело, ударившись спиной о лобовое стекло, тут же оставило на нем блестящую переливающуюся паутину трещин… Дальше он полетел вверх. Тяжело при таком сильном ударе было контролировать свое тело, и оно с растопыренными в разные стороны руками и ногами стремительно переворачивалось в воздухе, подставляя солнцу то один свой бок, то спину, то живот… Случайные очевидцы смотрели, как, словно в замедленной съемке, тело человека переворачивается бесконтрольно вокруг себя, как оно вылетает вверх из под серебристого капота машины… И тут в следующий миг. Как раз после того, как люди на мгновение закрыли глаза, чтобы моргнуть, они увидели над машиной безупречно белого голубя. Тот грациозно махал крыльями, говоря что-то про себя на своем голубином языке. Не спеша, изящно и очень-очень красиво он медленно стал набирать высоту, устремившись в небо. Казалось, можно было отчетливо увидеть каждое его перышко, отливавшее закатным золотом, казалось, можно было отчетливо проследить каждый его взмах крылами!.. Подлетев повыше, он важно уселся на линии электропередач и начал важно оглядываться вокруг себя.
«А где же тот молодой человек, чья спина оставила россыпь трещин на лобовом стекле остановившегося невдалеке автомобиля?», - недоумевали все вокруг, как и сам водитель, вылезший в панике из машины. «Куда он девался?». Все начали недоуменно таращиться на голубя, а тот, заметив на себе излишнее внимание, взмахнул крылами и полетел по своим голубиным делам.




Виной всему мои сиськи с дерзкими сосками. (с)

Чай тихонько остывал, стараясь не привлекать к себе внимания. Или наоборот – привлекать.


«Если она про меня вспомнит, может со злости вылить в раковину… И как же я тогда? С другой стороны – если забудет, то обязательно в порыве злости махнет рукой (она же вообще всегда машет руками), и прольет меня… да еще и обожжется».


Чай считал плюсы и минусы, прикидывал – где же удача скорее ему улыбнется? Думал, рассуждал и остывал.


- ИДИ К ЧЕРТУ! – кричала девушка рядом с ним и размахивала руками, помогая самой себе вспоминать ругательства.


Чаю стало страшно… И тогда он решил напомнить о себе, донеся до нее свой тонкий аромат: аромат жасмина, корицы и мяты.


- Ну и пей свой чай, жуй свою мяту! БЕЗ МЕНЯ! – девушка раздраженно вытряхнула из блюдца печенье – вкусное, овсяное – и накрыла им чашку. Чтобы не пахло. Отныне она ненавидит запах мяты. Корицу, жасмин – любит. А мяту – терпеть не может. Теперь.


Чай, оставшись в полной темноте, испугался еще больше и тихонько остывал. Со стороны он услышал плачь – девушка бросила трубку и теперь сидела и плакала.


«то, что ей сейчас надо – это горячий чай», - подумал чай. Одной мыслью он убрал запах мяты. Просто убрал – мяты там отныне не было. Теперь.


Тонкая женская рука раздраженно сдернула блюдце с чашки. Чай увидел заплаканное девичье лицо и поспешил донести до девушки запах свежего жасмина и, конечно, корицы.


- То, что меня сейчас нужно – это горячий чай.


Чай был счастлив. Он был рад. Очень.


- Фу! Он уже остыл, - девушка вылила из окна медленно остывающий чай.


Она вообще не любит чай отныне. Ненавидит. Теперь.



13:03

вот...

Давно хочу спросить: кормить-то будут?
Многие говорят, что я совершенно не умею писать стихи.
Что ж, теперь в еще и узнаете почему =)
*встает на табуретку и громко читает*


"Молитва безмозглого"
Боженька, где я была
Когда выдавали мозги?
Неужели, снова пила?
Так дай же мне их найти.
Вновь засыпаю на парах,
Пытаюсь бросить курить.
Если мозгов так мало,
То чем же их заменить?
Люди вокруг умнеют,
Решают матрицы всякие.
А в моей голове летают
Четыре бутяки казякие.
Надо для умственной пищи
Хоть немного мозгов....
Лин их отчаянно ищет.
Видать, мой удел таков...
Ходить каждое утро
В бюро вещей потерянных
И спрашивать их грустно
О фактах столь не проверенных.
Скажите мне адрес рынка.
Нет, не хочу я есть.
Просто может быть там
Мне пакетик мозгов взвесят.....



Кто может мне возразить? А может большего и не надо, чем написать свой стих лицом и наждачной бумагой?
хочется,
чтобы кончилось
и не многоточием,
а точкой припечатало.
-замучился чтоли?
печально.
давно тебя потеряли?
неужели все из-за пальцев?
спид вымывает кальций?
капельница, больница,
бессоница!
-ты знаешь, главное?
сны, как я падаю,
хриплю,
люлюлю
сплю?
бездна океана могила кораблю.
миной топлю,
мило сминаю,
В-7 мимо.
чаю?
-где я? говорите, не верю,
я один?
а вроде
целю
в голову зверя - метким
выстрелом динь,
ветки утром
за окном говорят,
меня обсуждая,
и кто-то, как будто нашел клад
с дибильной улыбочкой - ЧАЮ?
ЧАЮ?
нет.
скажите мне лучше честно,
доктор,
протектор доктор,
спасите меня, я - аномалия!
зубной эмали я
наскреб вам в плату,
переведите в другую палату,
может быть в шаХматы,
ПАТ?у
уровень
ПТУ,
совсем глупый стал,
накал
рос,
болезни прогрессирует рост,
т
рос-
тростинка,
в голове взрывается криком
гвозди.
ка.
-ка
ка
ка,
живи пока.
и целый день,
точно,
хочется,
чтоб все было кончено,
конечно не многоточием,
исключительно точкой.

интересуют ассоциации с описанным чувством
что это? чувствовали ли вы что-то подобное? когда?

оно

20:37

Все дети-геи прилетают из космоса!
I.Кот и Птица
Однажды птица, летящая в небе, уронила свой взгляд на землю, и увидела темный силуэт на земле.
Однажды кот, бегущий по земле, поднял глаза в небо, и увидел тень, закрывающую солнце.
И это было начало начал, предрешенное судьбой. Так загорелся огонь и потекла вода, так смешались небо и земля, так встретились взгляды, так пересеклись дороги. Так узнали друг друга Кот и Птица.
Птица вечно продолжала полет, а Кот - бежал; каждый продолжал свой бесконечный путь, не думая о том, что их пути параллельны, и что идут они рядом по жизни. Кот и Птица молчали, лишь смотрели друг на друга, ибо мысли не требовали слов, а отражались в глазах.
Но случился миг, слова родились в душе Птицы. Она сказала:
- Наши пути - это единая дорога. Вечно мы следуем по ней вместе. И ты ведь не уйдешь с нее? Ведь будешь со мной?
- А ты ведь не прогонишь меня с нее?
- Никогда
- Всегда.
Так ответили они друг другу.
Пока Кот види тень Птицы перед собой он будет бежать за ней. А Птица будет лететь, пока силуэт Кота мелькает на темной земле. Так идут через вечность бок о бок Птица и Кот, пока бессмертное Солнце мироздания не утратит свои последние лучи; пока не наступит Мрак, не возникнет Пустота...


Вообще хотелось бы услышать имеет ли ЭТО смысл, и стоит ли двигаться в том же направлении (это первое предание, планируется еще второе, третье, четвертое, и далее по списку :))

И все ждут кого-то, но кто этот, кто этот "кто"?
Старый клоун
читать дальше

20:23

И все ждут кого-то, но кто этот, кто этот "кто"?
***
Вы помните мёртвое тело?
читать дальше

22:16

Человек может все,если есть кому поручить.(с)
Я хочу,чтобы пела гитара под моею рукой,
Чтобы пальцы по струнам бежали лихо.
Я хочу,чтоб всегда были мир и покой.
Я хочу,чтоб пришел ты и рядом сел тихо.
Чтоб назвал меня милой и только своей.
Я хочу,чтобы время в тот миг застыло.
Я хочу стать феей на несколько дней,
В глупом розовом платье и с парой крыльев!
Я хочу,чтобы жизнь шла своим чередом,
Невзирая на тех,кто дает ей взятки,
И чтоб счастье,довольно виляя хвостом,
Не играло с людьми в догонялки и в прятки.
Я хочу,чтобы в мире не было зла,
Я хочу,чтобы правда торжествовала...
Я так много хочу,что пугаюсь сама!
А на самом-то деле мне нужно так мало.
Я ведь знаю,что ты - это только сон,
И,увы,никогда я не стану феей...
Только знаешь,жалею я только о том,
Что пока на гитаре играть не умею.

19:56

в детском саду меня все уважали
будем считать, что это миниатюрка.
заранее извиняюсь за то, что все предложения написаны с маленькой буквы. будет время - исправлю.
читать.

The duende never repeats itself, any more than the waves of the sea do in a storm ©

Давай будем ходить по воде,
Рыжая кошка из подворотен
Пять волн пройдем, а потом - быть беде,
Ведь ты боишься обид и сплетен
а мне так страшно идти в темноте


На дне спит кто-то, большой и сильный
Но наши беззвучные шаги
Слишком легки, и он не проснется,
Не улыбнется даже если
Мы запоем безызвестные песни
Вместе да от тоски


За нами следом - цветные блики
От глаз маяков, луны и города
Мы жили там когда-то, вроде бы,
Там мы изведали нелюбовь,
Пускай мы так отчаянно молоды,
Чаровница нот и ловец терпких снов...



А кто-то будет стоять у края,
Не понимая, куда мы и скоро ли
Всё опять станет нормальным,
Закроются все опасные тайны,
И мы вернемся душевно здоровыми


Но мы всю ночь идем по воде
Проливших слезы летних дождей
А ночь взирает из подворотен
Глазами кошек и утонувших в море людей



03:37

...

Борьба за мир и секс за непорочность.
Рассказ, написался очень быстро и обсолютно стихийно. Названия к нему подходящего так и не смогла подобрать. Извиняюсь за опечатки и ошибки, меня не лечит (А скорее даже калечит) ворд.

читать дальше

22:43


(из экспериментального... слегка сумасшедшее)

Скажи, кто я такой?
Я собираю ячейки мозаики
Освещенных ночами участков дороги
Посмотри мне в лицо?
Ты что-то там видишь?
Ночь заросла… на века… это долго?



Все кажется спит…
Так сумрачно тихо…
Вдыхаю прекрасный тлеющий воздух
Похожий на жизнь .
стук колес на вокзале, -
с перрона уходит куда-то пустой поезд
им некуда ехать...
да и некому ехать…
и кажется что реальность плывет….
а я постою на платформе и может
дождусь здесь кого-то
иль кто-то меня тут найдет.
Вон видится поезд…
и этот пришел похоже за мной
посмотрим куда он меня увезет…



и стук колес на вокзале…
как счет часов... мы просто не знали,
что ночь затянулась уже на века…
и мы уже давно не ждали,
что огни будут по ту сторону стекол мелькать.




Что бы сделать хорошего что бы всем плохо стало????

читать дальше


Вместе с Эмили Билл заехал в супермаркет. По привычке кинул в корзину две пачки сока и две игрушки – медвежонка и зайца. Потом вернулся и положил зайца обратно.


-Паааап… возьми зайчика для Итона. Он вернется из больницы, и мы его подарим ему… а пока я поиграю.


Билл рассмеялся – Эмили смотрела на него хитро, чуть искоса, явно надеясь получить обе игрушки вместо одной:


-Хорошо, милая…


Прошедшая мимо него соседка – неприятная, с плохим цветом лица и отвисшей грудью – неодобрительно покачала головой.


У него месяц назад сын умер, а он смеется… нехорошо….


Вечером она будет обсуждать это с приятельницами за картами, а потом, через неделю или месяц, подзовет Эмили, угостит её печеньем и скажет:


-Милая… твои родители врут тебе. Твой братик – Итон – не в больнице. Он умер – Боженьке понадобился новый ангелочек.… Да, он в могилке.… Не плач деточка, отведай лучше ещё печенья.


И тогда Эмили возненавидит родителей. Сбежит из дома, когда ей будет 16 и больше не появиться. А эти же соседки будут играть в покер, и обсуждать дрянную девчонку Эмили Роджерс.


«-Вы что, милые! Ну какая она девушка! Она через пару лет подбросит родителям внука и пропадет…. Не повезло Биллу и Маргарет… Итон погиб, Эмили – дрянь… а вы знаете, именно я ей рассказала о брате.. не сделай я этого, все могло закончиться ещё хуже»


Маленькие дети тоже могут ненавидеть родителей.


-Эмили, не хочешь поехать сегодня к бабушке?


-Хочу!!! Но ведь сегодня… – она долго думает и перебирает пальцы – пятница!


-Ничего страшного…. Бабушка обрадуется тебе.


Он едет к матери Итона. У неё вечно красные глаза и муж, умерший от алкоголизма. А младший брат Маргарет так и живет там, в домике, где раньше хранился садовый инструмент. Туда вмещается лишь койка и шкаф, а в дождь Джорджу приходиться перебираться в дом – что бы не промокнуть под дырявой крышей. Но он счастлив.


Раньше Эмили ночевала у бабушки лишь по субботам, вместе с Итоном. Билл покупал шампанского и цветы и весь субботу – а часто и день воскресенье – они проводили в постели. В остальное время у Билла и Маргарет были лишь короткие мгновенья что бы побыть вдвоем – во время мытья посуды, например, они могли прижаться к друг другу, так что бы выглядело это весьма невинно, или Билл незаметно скользил в душ по утрам, пока дети не проснулись, и Маргарет заходила за ним….


После смерти Итона Эмили все так же ездила к бабушке. Но то, чем занимались супруги, уже не было любовью – был лишь секс. Билл стал запирать душевую по утрам, и не мыл посуду после ужина…. Он говорил, что стесняется своего брюшка – того, которое отрастает у адвокатов слегка к сорока – но Мегги знала, что он её ненавидит. Ходила к молодому и приятному психотерапевту, доктору Мартинсу, и хранила под кроватью чемодан с одеждой.


Все вот-вот рухнет – говорил себе по ночам Билл.


Рухнет брак с женщиной, убившей – не досмотревшей – шептал голос в голове – его сына. Он сам уже не перелистывал те страницы в газете, где давался список дешевых мотелей вдоль дороги – я буду хорошим воскресным папой для Эмили. Наверное.


-Где Эмили?


-У твоей матери.


-Как Джордж?


-Он нашел новую работу. Консьерж в гостинице. Пять через пять и в свою смену живет в гостинице.


-Будешь ужинать?


-Нет.


Он сидит и смотрит футбольный матч. Итон никогда не любил футбол – ему, слишком задумчивому для своих восьми, больше нравились книги.


Завтра будет суд над тем водителем, что сел в восемь утра в неисправную машину. Полицейский сказал, что не будь этот человек пьян, он стравился бы с управлением. Билл выдел его всего один раз – в полицейском участке, на допросе. Лицо труса.


-Этот человек наверняка бьет своих детей – подумал тогда Билл.


Он не знал, пойдет ли на суд. Пойдет ли на суд Маргарет. Адвокат сказал, что их присутствие не обязательно.


-Вы слишком много пережили. Этого человека посадят – слишком многое он нарушил, да и условный срок за избиение жены три года. Я позвоню 12 вечером и сообщу вердикт.


Почти угадал – он бьет жену.


Матч закончился, началось шоу Ларри Кинга.


-Молодую мусульманку, тайно встречавшуюся с юношей-христианином, семья выгнала из дома. А недавно бросил её и возлюбленный, оставив двадцати двух женщину с годовалым ребенком.


Билл выключает телевизор.


Идет наверх и проходит мимо кабинета, где мерным светом сияет монитор компьютера.


-Ты идешь спать?


-Билл…


-Что? – Ты злой Билл. Будь с ней помягче. – Что, Мэгги?


-Я беременна, Билл. Четыре недели.


Четыре недели. Месяц назад. Они занимались сексом в день аварию – и и две недели потом даже не касались друг друга.


-Я рад, милая.


Супруги обнялись.


Глава вторая.


Джастин.


-Семь лет лишения свободы.


Тук.


Джастин улыбается. Ловит обвиняющий взгляд Мэри и отводит глаза. Он знает, что в первую секунду она тоже улыбалась.


Отца уводят. Судья, защитник и обвинитель пожимают друг другу руки.


Джас боялся, что здесь будет семья мальчика. Но они не пришли – их адвокат сказал, что супругам нанесена слишком большая душевная травма.


Мэри и Джастин выходят из суда. Мэри говорит, что ей пора на работу – хозяин конторы отпустил её только на полдня.


-Ты доберешься до дома?


Дом. Старенький, одноэтажный, с гниющей крышей и облупившееся краской. Покупая его, отец приговаривал:


-На выходных я обязательно займусь ремонтом.


Но каждое воскресенье он садился с банкой пива перед телевизором и приговаривал:


-На следующих выходных я обязательно займусь ремонтом.


Потом он стал пить пиво – и не только пиво – не только по выходным, и речь о ремонте более не заводил. А потом и вовсе стал бить Мэри вместе с Джастином. Бил умно – по животу и почкам, так, чтобы не оставалось синяков, и соцслужбам не к чему было придраться, а Джас часто мочился кровью.


Свою настоящую маму – ту, которая была до Мэри – он помнил смутно; это было даже не воспоминание, а смутный образ, бережно хранимый в сердце. Рыжеволосая, изящная, высокоскулая – такую женщину рисовали на коробках с хлопьями «Эвримондэй».


Он даже позвонил по телефону, написанному на пачке, и спросил там телефон художника. Ему ответили, что для этой работы нанимали парня временно и у них есть телефон только его старой квартиры…. Но если он хочет….


-Дайте мне его старый телефон.


-Запиши….


Он позвонил. И звонкий женский голос ответил, что «этот чудик» здесь больше не живет, и нет, она его нового номера не знает.


-Вы его знали?


-Он у меня комнату снимал.


-А женщину на коробке с хлопьями он не с вас рисовал? Вы не моя мама?


Звонко смеясь, женщина повесила трубку.


Узнав об этом звонке, отец ужарил мальчика в первый раз. С тех пор его часто использовали как грушу для битья – сначала дома, потом и в школе. Мэри лишь смотрела на это – отводила глаза – но Джастин знал, что она ничего не может поделать. Её саму отец бил нещадно. Как-то юноша обнаружил мачеху, лежащую во дворе, с юбкой в крови и каким-то окровавленным ошметком в ногах.


-Что он с тобой сделал?


-Я беременна. Была.


Тогда юноше исполнилось четырнадцать. В тот день, сидя рядом с Мэри на заднем дворе – с невысокой пухлой Мэри, веснушчатой и забавной сорокалетней женщиной – он решил отомстить. Даже не отомстить – избавиться от отца и уехать подальше от этого сарая.


«-Но я не хотел, что бы умер ребенок. Я не хотел никого убивать. Я не виноват – ведь это он не справился с управлением. Экспертиза говорит, что будь он трезвым на испорченной машине, он бы избежал аварии. А пьяным на нормальной – нет. А пьяным на испорченной.… У него не было шанса. Я не виноват. Не я убил мальчика. Это он. Он убил двоих детей».


И все равно он видел лицо ребенка – светловолосого, с высоким лбом и голубыми глазами.


Дома, впервые за последние годы, он не был избит вечером. Нет, он сидел с Мэри перед телевизором, смотрел телешоу и смеялся шуткам ведущего. И Мэри смеялась.


«Она рада, что отца нет».


И он не мочился вечером кровью.


«Вот оно какое – счастье».


********


-Твой отец мальца зашиб…. И ты такой же урод. И так же сгниешь в тюрьме. Хочешь ослабить работу своим сокамерникам?


«Откуда они все знают?» - Джастину это было неинтересно, но сама мысль была рядовой. Обязательной.


Джастин шел мимо футбольного поля под улюлюканье футболистов. Чудь дальше прыгали девушки из группы поддержки.


И среди них была она. Джастин не мог определённо сказать, влюблен ли он в эту девушку. Просто, в отличие от других девушек из команды поддержки, в её глазах было… что-то.


«-В некоторых глазах можно увидеть только пустоту. В некоторых – целый мир. А в её глазах можно увидеть сказку».


Да, я в неё влюблен.


Эта мысль не была чем-то особенным. Не была озарением. Рядовая мысль, промелькнувшая за одну секунду, как десятки ей подобных.


И Джастин прошел дальше, в пристройку школьного корпуса, где располагалась редакция.


-Привет, Бекки.


Высокая, полная, с густыми короткими кудрявыми волосами, которые, если их сильно не стягивать, торчали во все стороны, Бекки даже не оторвала головы.


-Привет Джастин. Как дела? У меня все отлично – закончил разговор юноша.


-Кинь снимки на стол и не мешай.


Он так и сделал, оставив пухлый конверт на заваленном бумагами столе. Все фотографии, лежавшие в нем, были бездушными. Очередные снимки для очередного номера газеты, которую потом будут использовать как туалетную бумагу или жвачку для снарядов.


Футбольный матч. Группа поддержки. Новая постановка театральной студии. Все новости школы за 25 центов. Спешите купить.


А его любимые снимки висели в магазине фототоваров, где он закупал реактивы. Хозяин покупал их по доллару за штуку и давал бесплатную пленку.


Десять первых заработанных им баксов были заработаны на жестокости – он снял девиц, не прошедших отбор в группу поддержки. С растрепанными волосами и растекшейся тушью. С пустыми глазами. Снял младшеклассников, избитых капитаном футбольной команды. Он бил их, а потом заставлял курить или пить пиво – что бы не проболтались.


«-Надо было снять того мальчика».


Хороший был бы снимок. Людям нравиться наблюдать за смертью – они отворачиваются от таких снимков, потому что должны. Должны сочувствовать родственникам безвременно ушедших. Должны скорбеть о несчастных, ушедших в лучший мир.


«-Нелогично. Если они ушли в лучший мир, почему о них должны скорбеть? За них радоваться надо».


А наедине с собой они рассматривают эти снимки.


И совесть их потом не мучает.


Шукюре.


«-Быть может, если они увидят меня в шоу, они поймут. И простят».


Шукюре осознавала абсурдность этой идеи, но хваталась за неё, как за последнюю соломинку.


-Вы выходите через минуту.


Шоу Ларри Кинга. Шкатулка безбожности и абсурда.


Мать наверняка сказала бы:


«-Аллах проклянет твою душу, дочь».


А отец бы плюнул.


Шукюре прижимает к себе Майкла и идет к входу на сцену. Майкл сопит и тихо хнычет, ничего не понимая.


-Молодую мусульманку, тайно встречавшуюся с юношей-христианином, семья выгнала из дома. А недавно бросил её и возлюбленный, оставив двадцати двух женщину с годовалым ребенком. Встречайте нашу героиню, Шукюре Абдул-Смит.


И она выходят на сцену. Несколько кресел. Каменная стена позади – Шукюре видела, что это лишь декорация. Картонка. Сам ведущий – с некрасивой осанкой и кожей. Она садиться на кресло под аплодисменты.


-Эту несчастную бросила и её семья, и её возлюбленный.


Аплодисменты. Свет софитов.


И вопросы. Злые, жестокие вопросы. Строго ли с ней обращались родители? Били ли её? А жених? А почему она продолжает носить чадру? Почему она не отдала ублюдыша в детский дом и не вернулась домой?


-А теперь… бывший муж Шукюре, Майкл!


И заходит он. Все такой же – со светлыми встопорщенными волосами, голубыми глазами. Именно его глаза так поразили Шукюре – все её родственники и знакомые были кареглазыми. А майки родился голубоглазым, смуглым, черноволосым.


Майкл проходит мимо и не боится смотреть ей в глаза. Он не боится смотреть в глаза девушке – женщине – которой оставил на память лишь ребенка и старенькую машину, которая больше подходит старшекласснику, обремененному лишь прыщами и девственностью.


И снова вопросы. И Он отвечает на них – уверено, с легкой усмешкой, говорящей: «Меня нельзя не понять, я был молодой да глупый… совсем как вы когда-то».


Шукюре встает и уходит из зала. За кулисами с неё снимают микрофон и отводят на выход.


Мона.


-Приличная девушка в твои годы уже замужем и у неё есть дети!


Мона кивает головой и кладет в корзину презервативы.


-Что ты молчишь? Отвечай!


Ах да, они же по телефону говорят….


-Да мама.


-Твоя сестра намного младше тебя, а у неё уже трое детей.


Может напомнить ей, что Лиза залетела в шестнадцать, и парень женился на ней только потому что родители обещали им дом и машину? И что сейчас они перебрались в квартирку где-то в Бруклине и ездят на Пикапе, у которого левую дверь надо держать, что бы она не открылась?


-Я немедленно попробую это исправить.


-Без язвительности в голосе, я тебе мать, а не подружайка. Ты же знаешь, какая это радость – дети… ты же работаешь с ними….


Ага, и каждый раз к ней приводят аутиков, которые не говорят ни слова, но за полчаса складывают огромную мозаику или малолетних преступников, давно уже потерявших невинность теля и души и уже не являющихся детьми. А недавно привели девочку, очаровательное белокурое существо, у которой старший брат погиб в аварии – его сбила машина, кажется, а родители ничего ей рассказать не могли. Она дала девочке «Мост в Террабитию» и посоветовала матери поговорить с ней на чистоту.


-Ты смотрела сегодня шоу Ларри?


-Мама… ты же знаешь, я всегда его смотрю – составляю психологические портреты…


-Да хватит тебе… зачем стесняться, если любопытно…. Бедная девушка…


-Мама, я в магазине… позвоню тебе завтра.


И отключаюсь.


Девушку из сегодняшней передачи – молодую мусульманку Моне жаль. Слишком слабая – росла в большой патриархальной семье, где всегда были деньги , проблемы решались без её непосредственного участия, а прислуга удовлетворяла любые потребности – и оказалась совсем одна. Когда зрительницы стали задавать ей вопросы, она не могла ни слова внятно произнести – волновалась, путалась.… Наверное, находилась на домашнем обучении. И где она могла только познакомиться с этим супчиком, который потом бросил её?


«Даже у двадцатилетней глупышки есть штамп в паспорте. А у тебя…»


А ещё слова матери. Материнские наставления раздражали её особенно потому, что она сама хотела мужа и детей. Но любой парень, переспав с ней, на следующее утро пропадал. Или оказывалось, что у него есть жена. Или что он сидел за решеткой. Может, у неё в лице есть что-то такое, что она приманивает одних подонков?


«-Деточка, давай мужчине то, что он хочет не раньше третьего и не позже пятого свидания» - кажется, так говорила бабуля.


И ни один роман её в результате не длился более трех недель. А ведь ей уже к тридцати….


Впрочем, когда ей было лет 19, у неё был один серьезный роман. Рыжеватый, смешной парнишка, ниже неё, чем-то неуловимо похожий на Чаплина – того самого Чаплина, который, стараясь не быть смешным, становился ещё смешнее – он носил её на руках. Они учились в одной школе, и по вечерам, после занятий, могли весь день сидеть на заброшенном чердаке, кататься на лошадях из конюшен по соседству, и просто наслаждаться друг другом, лежа в нагретой солнцем траве и играя переплетенными пальцами.


А ещё он подарил ей сплетенное из ниток колечко – словно залог, обещание кольца настоящего.


А потом – армия. И контракт. Он и сейчас служил где-то в миротворческих силах, в Африке.


А Мона все носила то кольцо на пальце.


Серж.


Серж ЛеБлан – не похожий, впрочем, внешностью, произношением или манерой поведения на французов – подумал о том, какие все-таки гады повстанцы. Миротворческие силы работают здесь около года – и почти каждый день находят дома и крошечные деревеньки, вырезанные подчистую.


В этом доме – хоть и стоял он на отшибе – жили люди зажиточные – по местным меркам. Несколько десятков овец, три или четыре коровы, много птицы…. Животных повстанцы не тронули, а вот обитательницы дома – несколько женщин…


Серж с первого взгляда сразу понял, что произошло. Мать и две дочери были изнасилованы, потом их рты заткнули ватой и подожгли…. Из пяти человек, живших здесь, выжила только маленькая лет семи девочка. Миротворцы пришли через несколько часов после трагедии, а она отказывалась выходить из крошечного чуланчика. А достать её надо было обязательно – одна из миссий его отряда – подбирать детей и бездомных и перевозить их в Каймур, в лагерь для жертв войны.


Серж был совсем молодым – ещё нет и тридцати пяти – но его ребята были ещё моложе. Серж никогда не понимал их желания – часто фанатичного – приехать сюда. Впрочем, те кто ехал, желая «сделать мир лучше», уезжали через пару недель. Многие потом спивались. Некоторые заканчивали жизнь самоубийством.


«-Они потеряли веру в то, что этот мир можно изменить. Им теперь нельзя помочь» - он часто повторял эту фразу, когда встречал в том же Каймуре, пьяных, оборванных ребят, бывших своих солдат.


Впрочем, встречались и такие, кто никогда не терял веру в себя. Вон, Деннис, невысокий и рыжеватый. Все свое свободное время он проводил с детьми из лагеря для беженцев – читал им сказки, играл с ними, учил понемножку английскому и французскому. Как то раз Серж спросил, зачем ему это надо, тот ответил, что, лет десять назад не попал в колледж, и пошел в армию.


-Так как это связано?


-Я хотел стать учителем. По-настоящему хорошим учителем, которого любили - и уважали – ученики. А эти детишки меня любят и уважают. К тому же в лагере им делать нечего – только под ногами мешаются…. Уж лучше я с ними заниматься буду.


Во время следующих импровизированных «уроков» Серж не раз наблюдал за Деннисом. А ведь и вправду – детям это все нравиться. Глаза тех, кто потерял родителей, дом, часть жизни, переставали быть пустыми… он словно оживлял их лишь силой своего голоса.


Не понимая, зачем это нужно лично ему, Серж пошел к начальству и те к Рождеству сделали щедрый подарок – одну из страх казарм отдали под школу. Теперь Деннис не бывал на заданиях. И, кажется, был счастлив. Лишь иногда, когда он смотрел на яркое, сплетенное из шерстяных ниток кольцо, он застывал….


Впрочем, когда Серж спрашивал у него, в том дело, Деннис говорил, что просто скучает по семье – родителям и младшей сестре, Марти, которая и сплела ему это кольцо.


Серж сделал вид, что поверил. Хотя кольца, подаренные сестрами, не носят там, где обычно носят обручальное кольцо…



Мартина.


Марти бросала в корзинку все, что попадалась ей под руку. Какая-то чепуха: собачья еда, хотя у неё была только черепаха, апельсины, не смотря на аллергию, консервные банки с томатными супами «Хансен».


Её мать и младший брат умотали дома на двадцать дней, старший и вообще сейчас был в отряде миротворцев и Африке. А она, вместо того, что бы закатывать гулянки каждую ночь, и тратить все деньги только на пиво, каждый вечер в семь часов ужинает у их соседки, маминой приятельницы. У соседки три кошки и ни одной волосинки в доме. У неё двое детей, мальчик и девочка. Они сидят за обеденным столом пользуясь всеми приборами, что там выложены (штук восемь – не меньше), никогда не кладут локти на стол, не перебивают старших, не выходят из-за стола пока им не разрешат. При этом Элла переспала с большинством парней в школе, включая не старого ещё физрука, а Эдам толкает наркотики и сам на них сидит. Воистину – идеальные дети современного общества.


Но гулянки можно закатывать и с перерывами на полчаса. Куда хуже, что отец, считавшей её преведущие шестнадцать лет чем-то вроде органической машине по выкачиванию из него денег («-Тебе что – денег? Нет? Удивительно!») неожиданно стал требовать, что бы она переехала к бабушке. К бабушке, которая как-то прямым текстом заявила невестке, что не любит внучку, потому что та - «невоспитанная дура». Девочке тогда было лет шесть, и с тех пор с бабушкой она общалась только по большим праздникам.


Это тоже можно понять. Объяснить.


Но отцовская любовница, отвратительная женщина с ярко-оранжевыми волосами и машиной такого-же цвета, стала говорить с ней так, словно она Марти мать.


-Маленькая девочка не должна жить одна дома. Ведь маленькие девочки не могут сами за собой присмотреть. Почему маленькие девочки завтракают и обедают одни, а ужинают у посторонних людей? Это неправильно.


И Марти сорвалась. Заорала, что Маттерсы ей не посторонние в отличие от «тебя, буренка, и твоего ублюдыша».


А отец смотрел так, словно хочет ударить. А потом просто повернулся к рабочему компьютеру в своем офисе и продолжил заполнять бумаги.


А девушка убежала. Черт, как это было больно и противно. И Джим туда же – сказал, что она поступила не правильно. Что «Викки» хочет ей только добра. Что она должна извиниться.


-Сколько раз ты обедал с ней, мной и отцом, что она стала «Викки»?


-Три или четыре, если не помнишь. Кстати, то о чем нам надо поговорить – мы должны расстаться.


-Что? Из-за того что я сказала буренке нехорошие слова?


-Нет. Мы не созданы друг для друга. Каждый из нас найдет ещё того, кто является его второй половинкой…. К тому же я сегодня увидел, что ты злая.


-Может и злая. Но не расстаюсь с девушкой, процитировав несколько фраз из Orange county. Я тоже смотрела эту серию.


-Пока.


И он ушел.


«- Да. Разные. Ты уже хочешь секса, я ещё нет. Не мог обратиться к Элле, и оставить все как было?»


Как много из того, что хочется сказать, она так и не сказала….


Показные поцелуи на публике. Написание сочинений друг за друга. Поход в ресторан на 14 февраля и в кино два раза в неделю. Ничего личного – ни смешных SMS на ночь, ни цветов. Марти хотела, как в фильмах, вернуть ему коробку с вещами… только вещей никаких не было. Она и встречалась с ним потому что девушка из команды поддержки должна встречаться с кем-то из футболистов.


Она не должна писать озлобленных стихов и прятать их, что бы не нашли на девичниках остальные девицы из команды поддержки. Она не должна встречаться с симпатичным и забавным фотографом из школьной газеты. Не должна знать кто такой Гас Ван Сент и чем отличается французское кино он японского. Она должна быть красивой и встречаться с кем-то из футболистов. Учиться без двоек, но хуже, чем капитан команды. Хихикать над лузерами.


Глупые атрибуты. Но за славу надо платить.


А ещё Марти решила позвонить тому фотографу. Из школьной газеты….




20:13

Мы не добрые, мы - светлые. (с)

Та, что умела плакать почти без слез.


Та, что умела вовсе почти не плакать,


Мерить хмельной чечеткой и грязь, и слякоть


Да над погасшей свечкой сушить белье,



Падать под ноги, льду подставлять плечо,


Томно кровить горячей закатной медью.


Все, что случится после - не знать, не ведать.


Сердце еще живое, пока печет.



Ветер ловить губами, в гортань – игла,


Падать с карниза в небо, из окон в двери.


Все, что случится после - не ждать, не верить.


Это, должно быть, просто - не видеть глаз,



Кудри не гладить, веки не целовать…


По золоченной ядом брусчатке улиц


В черном, на шее крестик, идет, сутулясь,


Та, что умела слышать Его слова…



Что значит "выразить себя"?

Наверное, это стремление представить зрителям или читателям свою миниатюру, произведение, делясь с ними ссвоими чувствами, мыслями; желание как проверить мировосприятие и мироощущение, так и узнать их мнение.


И последнее подспудное, бессознательное желание достаточно сильно, ибо именно оно и побуждает автора выставить свое создание на обозрение в тематических сообществах интернета....


Интернет-творчество, интернет-публикация, в отличие от иных видов публикации, издания, представления своего творчества, дает редкую возможность непосредственного общения с читателем, как правило, полезного обоим участникам этого процесса.


И реакция, мнения читателей, порой неожиданные, парадоксальные, нередко заставляют автора стремиться к большей четкости и дисциплине САМОВЫРАЖЕНИЯ, стремиться к наиболее точной адекватной ПЕРЕДАЧЕ, отражению своих мыслей и чувств(а это не дает без определенного навыка, приобретаемого только в процессе творческого экспериментирования).


Поэтому размещение в сообществе (презентация) авторской работы - это и цель, и этап и определенная начальная школа общения со зрителями и читателями, процесс взаимообщениячитателя и автора, чего не дают иные, традиционные формы "бумажного" опубликования прозаического или поэтического произведения.


Поэтому -- отвечайте авторам, хвалите их талантливые находки, приемы, мысли и .д., вежливо и аккуратноотмечая неудачные места, ошибки, недосказанные или непонятные моменты....


Это будет полезным как автору рецензиремого поста, так и другим читателям, и самому рецензенту, упорядояивая подход к восприятию своего или чужого текста, произведения, дисциплинируя, оттачивая мысль и слог.