Напишите, пожалуйста, объективную критику

[strannnik]

В лабиринтах и тоннелях
Я терялся с каждым днём сильней,
И уже почти не верил
Я звезде путеводной своей.

Но однажды я увидал
Впереди себя неяркий свет
И от радости кричал,
Я ведь шёл до него столько лет.

С каждым шагом видел я
Свет становится сильней,
Он манил вперёд меня
Ближе-ближе к мечте моей.

Но когда я дошёл до него,
Из груди моей вырвался крик -
Оказалось, что это всего
Лампа, освещающая тупик.

---

Одиночество /из пережитого/

[Морга]

Как муха, до изнеможения,
Долбиться в грязное окно,
Приняв ошибку за решение
И жизнь за глупое кино.

Сменив покой на мельтешение
В кричаще-гробовой тиши,
Принять свое же отражение
За отклик родственной души.

Найдите 10 недочетов))))

---

"Ангел и Демон" - продолжение следует...

[Rum.]

Итак,
*** столетий спустя...
Откровение Ангела

Веками я скиталась во Вселенной,
Но в пустоте покоя не нашла.
Моя любовь такая, как была –
Она осталась вечной и нетленной.

Одна невосполнимая утрата
Безжалостно терзала душу мне,
И каждый день сгорала я в огне,
И проходила все ступени ада.

Я столькими смертями умирала!
Но после каждой воскресала вновь:
Увы, бессмертна, как моя любовь,
Ждала я избавленья, но устала…

…Приму проклятье – опускаю крылья!
Иду к Нему. Пусть Бог меня простит…

---

Оно одно из цикла... Просто взгляд на него упал.Тоже давнее...

[~Nemo~]

Сладко-горького финала
Я не ждал от этой встречи.
Как я жил под этим небом –
Непростительно беспечен.
Не блокировать удара,
Не отсрочить час расплаты.
Всех моих красивых жестов
Не хватило и не хватит.
В обнажённом сердце видишь
Иероглифы признанья.
Я люблю тебя сильнее,
Чем господь – своё дыханье.
Но всегда ко мне у неба
Снисхожденья не хватало.
Равнодушие острее
Твоего, малыш, кинжала.
Кон. Августа 2005

---

Ангел и Демон

[Rum.]

Впервые в вашем сообществе. Хотелось бы вначала изложить самый любимый стих. Очень важно мнение и критика.

-Я любила тебя. Любила
Как могла - сколько было сил.
Не забыла, но все простила,
Пусть, прощенья ты не просил…

Я хотела тебя. Хотела
Как никто – можешь верить мне.
И мне жаль, что я не сумела
Проигравшей остаться в войне.

Просто я не смогла измениться-
Стать такой же, как ты, иной…
Мне с небес не дано спуститься –
Ты не можешь лететь со мной.

Ты пойми, я бы крылья сложила
Чтобы рядом с тобой идти.
Я бы боль твою разделила,
Чтоб самой ее часть нести.

Но на крыльях моих – полсвета,
Как же мне опустить их вниз?..


-Ты любила меня. Любила
Как могла, сколько было сил.
Больно делал, а ты простила,
Хоть прощенья я не просил.

Я старался, чтоб ты забыла
Мое имя, мою печаль.
Я хотел, чтоб ты не любила –
Мы не можем быть вместе. Жаль…

Просто я не смогу измениться,
Стать другим, стать таким, как ты.
Ты не можешь с небес спуститься,
Я – не в силах достичь высоты.

Знаешь, я отрастил бы крылья,
Чтобы небо с тобой разделить.
Никогда не жалел бы сил я –
Все мечты, все бы смог воплотить!

Но полмира держу в руках я –
Как же ими смогу взмахнуть?..


…Им суждено навек расстаться.
Им никогда не быть вдвоем.
И Им придется состязаться,
Покуда Мы еще живем…

@темы: любовь

---

Почему?

[ELLE_Ksu]

Я могла написать бы о море,
О весне и о запахе роз,
Почему же пишу я о боли,
Бесконечности пролитых слез?

Почему не пишу о рассветах,
Дивных птицах в заморской стране,
О мелодиях, ими напетых,
Почему все стихи о тебе?

Почему я пишу, когда горько,
Когда все хорошо - не пишу,
Нахожу я в отчаяньи только
Те слова, что так долго ищу.

Почему не сравнятся печали
С ясной радостью в сердце моем?
Слова в счастье как будто скучают,
А в ненастье пылают огнем.

Я бы вставила ноты мажора,
Я бы ими заполнила песнь,
Они ждут, они литься готовы,
Прокричать, что гармония есть...

Значит, счастье лишь сердцу доступно,
Только чувствовать можно его,
А в стихе эта радость преступна,
Не для этого, видно, оно...

Ну раз так, я улыбку оставлю
На лице лишь и где-то в душе,
А стихами пусть плакать заставлю
And may be говорить о себе...))

---

[Позачергою]

Осень снаружи. Осень внутри
Я стою на дороге, куда мне идти?
Листья в небе летают
кусок летнего рая
и под этим дождём
без тебя умираю

Снег целует твои руки,
Губ твоих кровавый яд
Пусть зима возьмёт мой грех
Я не в чем не виноват.......

---

[Позачергою]

Утро страшнее, чем тёмная ночь
Свет всё покажет, но несможет помочь
Глупые тени не смогут спастись
Если ты знаешь, молчи и крестись
На старых могилах кресты наклонились
Глупые тени в угол забились
Утро придёт и солнечный свет
Вокруг всё покажет но несможет согреть
И каждый кто рядом с тем местом пройдёт
Их шёпот услышит но ничего не поймёт

---

ВАЛЬС

[Морга]

Вы так милы,
я станцую, пожалуй, для Вас
утренний свет и туман,
грустной осени вальс.
В кончиках пальцев зажав
непослушной вуали края,
в танце я Ваша....
нет, мой господин, я - твоя!
Хлопай в ладоши
на раз-два-три, раз-два-три, раз...
не прекращает круженье
сентябрьский вальс.
Кружится в вальсе,
пьянеет моя голова,
хочется Вас,
опьянев, целовать, целовать...
Но... я одна...
как от марта сентябрь, далека,
и леденеют
и сердце мое, и рука.
И умирают,
вуалью взметая листву....
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два...
Без Вас я умру.

---

[not_for_everybody]

Без названия

"Мороз и солнце, день чудесный!"
Простит меня пусть громкий гений,
Что строчку мне пришлось забрать,
Но мне инчае не начать.

И кто живет в такое воскресенье
Тот задохнется упоеньем,
Тот не насытится довольно
Тем нежным водопадом солнца.

Точно так, раскрыв глаза,
Сморщив нос, в окно глядя,
Скажет он: "Мой друг прелестный!
Мороз и солнце, день чудесный!"

Накинуть шапку, влесть бы в тапки.
Бегом на крышу, бегом на санки.
Быстрей пустить бы морозный пар,
Скорей в сугроб бы как мальчуган.

И я в неполных семнадцать лет
Учу таблицы, ищу успех.
А надо всего лишь раскрыть глаза,
По льдине мчаться скорей туда

---

[Дафф]

Необходима помощь талантливых людей! В стихотворном переводе на русск. яз.

Оригенал.

Afternoon in February


The day is ending,
The night is descending;
The marsh is frozen,
The river dead.

Through clouds like ashes
The red sun flashes
On village windows
That glimmer red.

The snow recommences;
The buried fences
Mark no longer
The road o'er the plain;

вроде как дословный перевод

Февральский полдень

День кончается
Ноч опускается
Марш застывший
Река умерла

Через облака как пепел
Красного солнца вспышки
На деревенских окнах
Которые тускло красные

Снег снова начался
Горящие заборы
Рубеж не более
Дорога через равнину


Вариант перевода первой строфы, (мой)

Кончился день,
Когда ночь опускалась.
Маршем застывшим
Немела река.


П.с Кто хочет проявить свой талант?!ну же)

---

[ангельская]

Отравляя мысли никотином,
Вдоль идешь по южному проспекту.
На лице рисуют паутину
Слезы, поцелуи, сигареты.

Ищешь дом, в котором свет не гаснет,
Ищешь угол, где еще тепло.
Собираешь по осколкам чье-то счастье,
Запивая безнадежности вином.

Фонари мелькают будто тени,
Темнота в беспамятстве молчит.
Кто не первый – обязательно последний,
Кто последний – обязательно убит.

Захлебнулась запахом свободы,
Подавилась горечью обид,
Это ничего, закон природы,
Кто последний – обязательно убит.

Впереди – еще одна дорога,
Впереди – еще одна стена.
Кто стоять не сможет у порога,
Обязательно поднимется со дна.

Отравляя мысли никотином,
Меряешь шагами города.
Затерялась в сонной паутине,
Утонула в телефонных проводах.

---

Прокоментируйте хоть как-нибудь.

[SatanicWarmaster]

откомментируйте пожалуйста
Он открыл глаза, и его зрачки бесследно растворились в слишком ярком свете лампочки. Взгляд пробежался по стенам... Комната, всего лишь комната... И ничего больше. Белые, растрескавшиеся стены как бы смотрели на него. Незаметно, украдкой, но взгляд их давил и не предвещал ничего хорошего. На потолке, таком же белом, одиноко висела лапочка. Сеть узора, покрывавшего побелку, немудрено складывалась в какой-то диковинный узор. Казалось, это человек распластался на потолке, вцепившись в потолок ногтями на руках и ногах, чтобы не упасть. Окон не было. Не было даже намека на окно.
Прямо напротив была дверь. Массивная, металлическая, слегка проржавевшая, она наводила на мрачные мысли и подавляла. Но она завораживала. От нее не возможно было оторваться. Он подошел, взялся за тяжелую стальную ручку двери. Внутри словно все похолодело. Он надавил на нее. Та со скрипом, с небольшим усилием поддалась, и дверь немного отошла в сторону. Сверху западала штукатурка. От сквозняка, подумал он. Но, подняв взор, он содрогнулся от ужаса.
Тот силуэт из паутинки трещинок, что он за метил ранее, ожил. Это был и не силуэт вовсе, а какая-то странная, человекоподобная тварь, затаившаяся, ждавшая его в своей незаметной засаде. Та сделала один перебор руками к двери и отклонила свою белую голову с белоснежными прорезями глазниц. Лицо, как лоскут кожи, натянутый на небольшой череп, свисало немного ниже подбородка, хотя, пусть даже это и не слишком радовало бы, по законам гравитации должно было свисать к полу... Его тело сковал безмолвный, леденящий душу ужас, смотревший на него сейчас своими пустыми глазницами с потолка. Лампочка замигала, издав небольшой электрический треск, выведший его из этого оцепенения. Он толкнул дверь. Там была полная тьма, но он ринулся в нее, как в спасение. Тьма, как омут, поглотила его. Обернувшись назад, он увидел, как силуэт затененной головы начал вырисовываться в дверном проеме, из которого лил ослепительными лучами свет. Он решил, что, во что бы то ни стало, вырвется из плена этой твари, и, отвернувшись, побежал вперед, хотя не видел ни зги. Обернувшись еще раз, он увидел, как чья-то белая рука закрывала снаружи дверь, лишая его последнего источника света. Тут он споткнулся обо что-то мягкое и полетел головой вниз. Тут же в нос ударил сладковатый запах, заполнив все свободное пространство легких. Он выставил руки, чтобы приземлиться мягко, но руки прошли сквозь воздух, а он носом ударился обо что-то твердое. Сразу же из глаз брызнули слезы, и он потерял всякую ориентировку.
Что-то мягкое схватило его за ногу, он оцепенел и, с диким воплем, понесся, не разбирая пути. Тут, выставленные вперед руки натолкнулись на какую-то преграду. Он понял, что это - еще одна дверь, ведущая куда-то. Времени раздумывать не было, и он рванул изо всех сил.
Свет, хлынувший из этого помещения, на пару секунд ослепил его. Не теряя зря времени, он быстро зашел и захлопнул за собой дверь. Когда глаза немного пообвыкли к свету, он с ужасом понял, что вернулся. Все та же лампочка, все те же стены и потолок. Только чистый-чистый, без единой трещинки. Казалось, холод сковал его опять, но он не поддался и положил руку на ручку. Но, странно, ручка была, пусть холодной, но какой-то мягкой, не стальной. Он обернулся и вскрикнул. То чудовище, что сидело на потолке, стояло как раз за его спиной, незаметно открыв дверь. Он держал это за руку.
Он отпрянул, но было слишком поздно. Тварь схватила его своей механической, костлявой рукой за плечо. Казалось, что его сейчас выдавят. Другую руку существо поднесло к его лицу. Оцепенение опять охватило его. Он не в силах даже был перехватить эту руку, хотя прекрасно все видел. Белые, гнилые пальцы коснулись его. А затем, резким движением вывали его глаз. Он даже не смог вскрикнуть. Его парализовало. Правую часть мира как бы отключили. Вместе с частью зрения он так же потерял и несколько зрительных образов из памяти. Он зажмурил второй, оставшийся глаз, чтобы его не тронули. Но долго не смог сопротивляться этому гипнозу и, наконец, сдался.
Когда он открыл глаз, комната окрасилась уже в красный. Посередине потолка, вместо лампочки, висел его глаз и освещал комнату неровным красноватым цветом. Из верхних углов комнаты стекали тоненькие струйки крови, все ниже и ниже...ниже и ниже... Тварь, на удивление, даже после такой грязной работы и в этом освещении, была белоснежной. Неожиданно, свет померк совсем. Захотелось кричать, кататься по полу от боли. Второй глаз постигла та же участь, что и первый. Тут он услышал первый звук от твари.
- Бу...- и звук выстрела как через пелену. И он понял, что это конец...
Он открыл глаза, и его зрачки бесследно растворились в слишком ярком свете лампочки. Взгляд бегло пробежался по стенам... Все те же стены... И глаза целы... И сам он лежал перед приоткрытой дверью. Возможно, из-за свежего воздуха его хватил обморок... Сердце его бешено колотилось. Пульс так и стучал в висках. Дыхание было неровное.
В голове проплыло до боли знакомое имя... Максим...
Возможно, его собственное… Может кого-то из знакомых или друзей. Но память была пуста как вселенная до появления миров. Ничего. Он попытался вспомнить, но у него ничего не получилось.
Он встал, ударился о ручку затылком и опять упал на пол.
Боль была явственнее той, что пронзала его сознание во время кошмара. Потирая рукой ушибленное место, он еще раз поднялся и осторожно открыл дверь. Комок подступил к горлу. Но за дверью было так же светло, как и в его комнатке. Не найдя ничего интересного на потолке, когда еще раз обернулся, он вышел. Оказавшись в длинном коридоре, с одной стороны оканчивавшегося большим окном, излучавшим тусклый свет, а с другой – тупиком, около которого находилась большая дверь с надписью «выход» над ней, он решил сначала подойти к окну. Стены здесь так же были облупившиеся… Синий, спокойный цвет или пооблетел, или местами покрылся зеленым налетом гнили. По бокам было множество дверей, но он пока не видел смысла заходить в них.
За окном все также было серо. Скорее всего, была осень. Прямо напротив было кладбище. Живописный вид из окна, ничего не скажешь. Чуть поодаль начинался лес. Он ничего не помнил определенного, но предположил, что он видел немного вещей ужасней. Каждое дерево было скрючено и вывернуто наизнанку. Казалось, что кто-то брал по отдельности, а иногда и группами, деревья и изгибал их, скручивал их, склеивал отвалившиеся части. Лес стоял без листвы. Блестящий от сырости, он даже издали умирал… Или убивал…
В округе зданий не было. Лишь грязные лужи, да серое небо… Отличный пейзаж. Как и сон, он не предвещал ничего хорошего. Он развернулся и пошел к выходу. Заходить в боковые двери теперь не было желания. Тем более он не знал, что его там не ждет та белоснежная тварь из кошмара.
Не дойдя нескольких шагов до выхода, он не выдержал и дернул за первую попавшуюся ручку. Оказалось не заперто. Он вошел в еще одну освещенную комнату. Посередине комнаты на столе лежал человек. Его голова свесилась с края, и стеклянные глаза неподвижно наблюдали за всяким входящим. Грудь была разворочена. Блестящие, пускающие блики ребра торчали в разные стороны как забор у того кладбища. Руки свисали по бокам. Будучи вывернутыми в неестественные стороны, они белели, словно снег.
Снег… Что-то далекое зашевелилось… Память понемногу начала открывать свои тайны. Пока все было туманно и расплывчато, но постепенно все формировалось в более четкие мысли. Детство. Зима. Дом.
Он невольно начал шагать вперед. Но, подойдя достаточно близко, что бы разглядеть то, что творилось в груди покойника, не выдержал, и его стошнило на кафельный белый пол. Внутренние органы были перемешаны внутри тела. Сердце соседствовало с печенью, рядом с которой находилась одна из почек. Ему сразу после захода в комнату стало плохо, но мысли о прошлом отогнали все неприятное. Теперь же они исчезли не сформировавшись. Провал…
Он быстрым шагом вышел из комнаты и толкнул тяжелую входную дверь. Струя свежего воздуха, как пощечина, привела его в чувство.

---

Не знаю, правильно ли я всё делаю... Я вообще-то первый раз это делаю...

[~Nemo~]

Просто с сонного мозга всё очень легко - даже в сообщество вступить. Выспавшийся иссомневался бы.
НО очень захотелось просто кое-что выложить. Стихотворению то ли год, то ли полгода, но настроение сейчас к тому подходяшшее

* * *

Горечь пьянящая - в стынущем воздухе взвесь,
Медленный яд кружит в танцующем снеге.
Чёрные косы мёртвой возлюбленной здесь
Обовьют моё тело, словно чёрные реки.
Синие губы шёлково холодят,
Острые ногти трепетный пульс поймали.
Долгий, как ночь, твой тихий, погасший взгляд
Полон посмертной загадки, любви и печали.
Полночному сердцу уже не надобно слов,
Жаркая кровь всё, что надо, сама докажет.
Свадебно-белоснежным расстелется лоно снегов,
С мёртвым живой послушною тенью ляжет.
То ли собственной жизни раскаянный шёпот: прости,
Только песни живых в невозвратной дали умолкают.
Словно мёртвое тело с привязанным камнем к груди
Воспоминание в тёмном омуте тает.

(я не всегда такой мрачный, просто настроение...)

---

вот такое безобразие из души порой вылазиет....

[Морга]

Я не то, чтобы против,
И не то, чтобы за.
Я на вашу эротику
Закрываю глаза.

Я не слышу заюзанных
До истерики слов...
Вы адюльтер-союзами
Разжижаете кровь.

В совокупности сложенных
Получается ноль.
Для меня невозможную
Социальную роль

Я играю отчаянно,
Закрывая глаза
И выходит нечаянно,
Что я все-таки "за".

---

Знаю, что плохо, скажите - ЧТО????

[Морга]

Сделай мою жизнь короче,
Дело двигается к ночи,
Душу ласково щекочет
Демон ворона пером.
Сделай мои слезы слаще...
Ну чего глаза таращишь?
Я сыграть желаю в ящик,
Жизнь оставив на потом.

Ты смеешься? Это мило.
Сердце я свое разбила
И осколки раздарила,
Раззадорила судьбу.
На моей ладони крошки,
На душе скребутся кошки.
Ключик выброшен в окошко -
На! Закатывай губу!

---

[ангельская]

Штормовой ветер развевал ее волосы и старался скинуть ее с безумной высоты, на которой она находилась. А она просто стояла, подставив лицо дождю. На крыше высотки, не обращая внимания на холод, она целовалась с дождем. На сердце звучала музыка, но рядом не было гитары, и она не могла сыграть ее.
"Какие красивые звуки... Это твоя печаль?" — услышала она тихий голос. Обернулась — и увидела ангела. Это был худой парнишка в рваной рубашке и потертых джинсах, но за спиной ярким светом светили два огромных крыла.
"Какие звуки?" — удивленно спросила она. В глазах напротив читалось недоумение.
"Вот здесь я слышу музыку..." — дрожащими пальцами он дотронулся до ее груди. "Очень печальную..."
"Это мой ответ дождю, мое признание в любви к нему" — прошептала она. Ветер унес ее голос, но ангел услышал ее.
"Как ты здесь оказался?" – она не отрываясь смотрела ему в глаза. Там она видела свет и бежала за ним, но не могла дойти до конца. Вдруг стало темно – ангел отвел взгляд.
"Я пришел за тобой. Мне хотелось, чтобы ты полетала со мной".
"Ты заберешь меня насовсем?"
"Если ты этого захочешь".
"Я хочу этого. Только… как я оставлю свою снежинку?"
"Какую снежинку?"
"Разве ты не знаешь? У меня в холодильнике лежит снежинка… я храню ее там, чтобы она не растаяла…"
"Мы возьмем ее с собой".
"А она не растает?"
"Нет. Я обещаю…"
Ангел протянул ей руку. Она почувствовала дикий холод, коснувшись своими пальцами его ладони, но от этого холода ей становилось только теплее.
"А как же дождь? Я хочу еще раз поцеловать его..."
"Там ты сможешь целовать его вечно. А может, ты забудешь его, когда я поцелую тебя".
"А это не будет выглядеть изменой?" – она испуганно отдернула руку. Только тогда она поняла, что обморозила пальцы.
"Спроси это сама…"
Она повернулась лицом к ветру, и он швырнул в нее капли святой воды. Дождь касался ее кожи своими брызгами, и становилось уютно. В шуме непогоды она ясно услышала: "Я отпускаю тебя…"
Теперь, когда ее ничто не держало на краю крыши, она протянула свои руки ангелу. Он обнял ее своими крылами. Со спины скатилось несколько льдинок. Она посмотрела под ноги и увидела снег.
"Кто ты?" – спросила она его.
"Ангел смерти…"
"Значит, я сейчас умру?.."
"Нет, ты просто полетишь со мной. Я только поцелую тебя…" – он наклонился и коснулся ее губ своими холодными губами. Она чувствовала, как внутри все покрывается льдом, даже музыка стала звучать более холодно. Вдруг она забыла, что такое дом, что такое любовь, что такое жизнь… Она видела перед собой только яркий свет ангельских крыльев и мерцание снежинок. Одна из них упала ей на ладонь, но не растаяла, а осталась спокойно лежать. Она узнала в этой замерзшей капельке воды ту самую, свою, из холодильника.
Дождь закончился. На крыше высотки никого не было. Только внизу, на мокрой земле, лежало бездыханное тело. На лице девушки угадывалось наслаждение смертью. На посиневших губах еще жила улыбка… А на появившейся радуге сияли крылья ангела и снежинка в ее руках…

---

Моя первая законченная работа...

[SatanicWarmaster]

Когда Боги смеются…
Каюр взмахом топора отвел два наставленных на него копья, и очутился лицом к лицу с теннетами. Какой-то юнец попытался выбить у него из рук меч, но Каюр опередил его, и, высвободив топор, нанес сокрушительный удар по шлему. Парень рухнул на землю с прорубленной головой. Красиво взмахнув топором, Каюр вспорол брюхо другому воину - внутренности вместе с половиной доспеха живописно вывалились на мокрую траву.
Круша щиты, доспехи, ломая мечи, Каюр уверенно пробирался вглубь теннетского войска. Его топор затупился и зазубрился, и он орудовал им словно молотом. К сожалению, этого не успел понять офицер, который только что расправился с товарищем Наюра. Он только повернулся лицом к варвару, как тот яростно обрушил свой топор на грудь врага, хлынула багровая кровь. Варвар на момент отвлекся, чтобы поднять меч убитого офицера, и в последнюю секунду сумел заблокировать занесенный над его головой молот. Топор Каюра с лязгом встретился с молотом врага, и парируя, он снес шлем теннета и рассек ему бровь. Следующим ударом Каюр вспорол воину горло, кровь солдата окатила лицо варвара. Отбросив меч, теннет схватился за шею, покачнулся, сделал два неуверенных шага назад и, наконец, с ревом рухнул, запнувшись за половину трупа какого-то не слишком удачливого вояки. С диким воем Каюр бросился вперед, размахивая окровавленным топором…

***

Боргир во весь опор скакал назад, в город. В ушах слышался топот копыт тысяч коней варваров, их дикий рев, резкие звуки ударов топоров о стальные доспехи, скрежет металла. Боргир в ужасе обернулся, но сзади была лишь бескрайняя степь, и он, успокоившись, пришпорил коня.
В памяти восстали часы, когда армия Боргира была окружена тагамотами и жестоко вырезана. Сначала он отдал приказ об отступлении, но затем, поняв безысходность всего положения, вскочил на коня и приказал оставшимся следовать за ним в Натт. В тот же момент вражеский отряд выпустил в них три залпа отравленных стрел.
Боргиру повезло – ни одна стрела не задела ни его, ни его коня. Он успел заметить, как одна из них попала в ребра коня лорда Черной Руки. Похоже, яд моментально достиг сердца, вызвал судорогу. Конь резко остановился, и лорд вылетел из седла на жесткую землю, а его конь упал на хозяина, сломав ему хребет. Лорд проводил генерала остекленевшими глазами, желая ему удачи…
…И вот теперь он был совершенно один. Все его товарищи погибли в сражении. До Натта было полдня бешеной скачки, но ему не хотелось загонять коня и он остановился на ночлег.
Рано утром Боргир продолжил свой путь, и ближе к полудню на горизонте уже виднелся величавый обелиск Натта. Оглядев себя, он с неудовольствием понял, что весь покрыт слоем грязи, а его белый плащ, или, если точнее, то, что от него осталось, изорван и густо заляпан кровью. Достав из ножен меч, он увидел на нем несколько зазубрин и вспомнил, как чудом вышел победителем в поединке с каким-то сумасшедшим варваром. Сорвав с себя плащ, он вытер им клинок и выкинул ненужную теперь окровавленную тряпку.
Слева начиналась низина, а ближе к горизонту черной стеной стоял мрачный лес. Здесь местами был туман, который своими рваными облаками напоминал восставших из ада демонов. Боргиру, не привыкшему к одиночеству, от такого зрелища захотелось призвать луну на небеса и завыть одиноким волком. Когда наконец показались стены города, генерал был очень измотан, но все же решил сделать последний рывок.
Оказалось, что не он один спасся. Несколько человек уже поведали горожанам о сокрушительном поражении. Поэтому никто особо не радовался тому, что спасся еще один воин. Люди пока не могли знать о том, что он может сыграть куда более важную для Натта роль, чем многие другие…
Прибыв в свою опочивальню, Боргир, переодевшись и поев, начал рассуждать о том, что могло бы его спасти. В голову приходили очень мрачные мысли: те, кто смог уплыть – уплыли, в порту не осталось ни одного судна; переправляться за реку не имело смысла – там расположилась бескрайняя пустыня; а сидеть в городе и ждать какого-то чуда – это глупо и трусливо.
В отчаянии Боргир решил зайти в храм. Он не был глубоко верующим человеком, но в этой безвыходной ситуации был шанс хотя бы прийти в себя и успокоиться для того, чтобы принять правильное решение.
Говорят, чем безнадежнее для человека положение, тем искреннее его молитва. Генерал просил бога простить его за все грехи и злодеяния, а потом, неожиданно для себя самого, взмолил совершить какое-нибудь чудо, уничтожить проклятых варваров. И вдруг Боргир услышал громовой голос, от которого по коже пробежало стадо мурашек:
- Теперь твое сердце чисто. Я дарую тебе силу. С ее помощью ты должен понять, что не жадность правит миром, а великодушие! Теперь ты способен повелевать мертвыми. Я уверен, ты не дашь погибнуть своей благородной земле. А после победы над диким племенем ты придешь в этот храм, и я заберу твою силу и жизни тех, кто некогда восстал…

***

Ошарашенный, опустошенный и вместе с тем преисполненный каким-то странным триумфом, Боргир вышел из храма. Ноги куда-то несли его, но сам он не понимал даже того, что идет. Когда же он наконец очнулся от забытия, сразу понял, что находится на кладбище.
Решив испытать силу, в которую он, впрочем, нисколько не верил, Боргир сосредоточил свои мысли на ближайшем надгробии. Неожиданно висок пронзила острая боль – он осознал, что переживает смерть несчастного, видит, как тот погибал. В ужасе генерал отшатнулся от могилы. Боль прошла так же резко, как и появилась. И тут Боргир услышал гулкий удар, после которого земля у надгробия взрылась, вздыбилась, а потом разлетелась в разные стороны. Из ямы вылезал полусгнивший труп… Шатаясь под порывами ветра, он направился к хозяину. Под истлевшей одеждой местами виднелась прогнившая плоть и голые кости. Насмерть перепуганный генерал приказал трупу остановиться, и тот встал, как вкопанный.
Боргир был вынужден прийти в себя, успокоиться. У него была всего одна ночь для того, чтобы создать целую армию…

К вечеру изможденный до невозможного Боргир плелся в свои покои. А за ним следом вышагивали его верные слуги и рабы, живые мертвецы. Горожане в страхе жались к стенам, прятались в домах, а после прохода шествия особо любопытные выглядывали из окон, переулков, подворотен. Все с ужасом наблюдали за мертвым маршем.
На следующий день Боргир проснулся рано. Всю ночь он чувствовал на себе взгляд мертвых, долго не мог заснуть. Под глазами легли темные круги. Проснулся он из-за того, что не выдержал очередного кошмара и рухнул с кровати. У стен как статуи стояли трупы. И тут он заметил, что в комнате нет ни слуг, ни дворецкого. Он встал и направился на кухню, но там застал такую же картину безжизненности. Боргир взял со стола яблоко и вышел на улицу.
Несмотря на то, что все ближайшие дни были теплыми, небо – безоблачным, и вчера ничего не предвещало непогоды, сегодня на улице моросил малоприятный холодный дождь, дул ветер, пронизывавший до костей. Но Боргир, не обращая внимания на ненастье, направился к городской стене. Он с неудовольствием отметил, что зомби двинулись следом за ним. Часовые, что стояли на своих постах, угрюмо указали на горизонт – к ним черной тучей двигались войска варваров. До стен доносился рев тысяч глоток.
Боргир понял, что сейчас у него нет другого выхода, и молча указал мертвецам на вражью орду. В голове вертелась всего одна мысль – уничтожить…
Вооружившись тем, что попало под руку, зомби приготовились нападать. Их боевое вооружение блистало разнообразием: топоры и вилы, дубины и молоты, доски от заборов и заточенные суки деревьев. Все они были готовы к атаке. Хмурые люди, со страхом глядя на полусгнивших воинов, открывали ворота. А сам Боргир попросил у одного из часовых плащ из черной кожи и уселся на холодный камень стены, приготовившись наблюдать за неравным боем.
Трупы медленно надвигались на варваров. Внезапный гул перекрыл все другие звуки, и черная туча варварских войск двинулась вперед, навстречу армии Боргира.

***

Каюр несся вперед, стремясь увидеть тех глупцов, что шли на свою верную гибель. Приблизившись шагов на сто, варвары выпустили сразу несколько залпов отравленных стрел, зомби падали, пораженные ядом. Но, как ни странно, все те, кому удалось избежать вражеских стрел, продолжали невозмутимо идти вперед, не меняя своей скорости. Кроме того, Каюр не услышал ни криков о помощи, ни стонов тех, кто получил увечия. Дивясь такой безумной, никому не нужной храбрости, варвар, вместе со своим войском, понесся вперед. И тут по телу бесстрашного воина прошла дрожь – он увидел, как по одному вставали те, кого они убили несколько секунд назад. Каюр, как и многие другие, замер на месте. Но варвары, шедшие в середине войска, яростно наседали – они не видели этой картины, от которой в жилах стыла кровь.
Моля своего бога о защите от неведомого врага, Наюр обнажил свой меч и бросился помогать товарищам. Теперь варвар видел, что им противостояли вовсе не люди – это были скорее восставшие из могил полусгнившие трупы. Тот, к которому он бежал, был одет в истлевшую рубаху, а в руке держал огромный мясной нож.
Вдруг дикий крик, больше похожий на смех безумца, остановил бой – люди машинально перевели свои взгляды на стены крепости и увидели черную фигуру, летящую со стены в ров. Рев воинов, который раньше нельзя было не услышать, теперь почти затих. А та черная фигура, что мгновение назад должна была разбиться, теперь стремительно неслась к полю боя.
Каюр рефлекторно увернулся от удара, который, возможно, разрубил бы его до пят вместе с доспехом. Тагамот рассвирепел и, размахнувшись, вспорол полумертвецу живот. А потом с ужасом понял, что меч застрял в ребрах врага. Но тут нежить внезапно схватилась за клинок и могучим рывком вытащила его из своего живота, отчего Каюр, вместе с цепко схваченным мечом, повалился на землю. Кто-то решил помочь соратнику, но мертвец взмахом своего мясницкого ножа разрубил того, а также еще парочку стоявших рядом варваров так, что топоры и доспехи разлетелись в стороны, как щепки. Кровь фонтанами хлынула из разрубленных тел, трава и земля вокруг обагрились кровью. Каюр вскочил с земли и яростно рубанул трупа по ногам, отчего тот завалился на спину, сломав при этом несколько ранее воткнутых в него стрел. Тагамот со всей силы воткнул мертвому теннету меч в безумно оскаленную пасть, обусловленную «улыбкой до ушей», и на несколько секунд ему удалось остановить зомби – Каюр приколол его клинком к земле. Но тут же в ужасе был вынужден выхватил из-за спины топор – он увидел, как труп вырвал из глотки меч, отбросил его в сторону и встал. И сразу же мощным кулаком отбросил всякую надежду, а вместе с ней и Каюра вглубь войска.

***

Боргир спокойно наблюдал, как его мертвецы мерно вышагивали по равнине, но чем ближе было войско варваров, тем более нервным становился генерал. Теперь, в черном длинном плаще, с впалыми щеками и темными кругами под глазами, он сам походил на мертвеца: было в нем что-то зловещее и отпугивающее. Он совершенно не походил на того самовлюбленного, самоуверенного и бескомпромиссного человека, одетого в благородные одежды, каким он был до нападения врагов на Натт. Сейчас он чувствовал в себе новую силу и ему не было дела до прошлого.
Когда варвары выпустили стрелы, Боргир не выдержал – он вскочил с камня и, оглядевшись по сторонам, схватил стоящий у стены кузнечный молот. Он с необычайной легкостью швырнул оружие через ров, на начало равнины. Страх долго не давал Боргиру прыгнуть. Но все же он разбежался и с диким смехом полетел вниз. Через мгновение он был в воде и, сделав пару могучих взмахов руками, сразу же достиг берега. Выбравшись на равнину, он поднял с земли молот. На некотором расстоянии от него лежал полуразложившийся труп быка. За неимением лошади, Боргир вынужден был довольствоваться малым. Воскресив быка, он подхватил молот и приказал туру двигаться вперед, а тот, как ветер, понесся к месту сражения. Боргир с удовольствием оглядел охваченных паникой варваров, которые ничего не могли поделать с его бессмертным ужасом на ногах. Добравшись до места боя, Боргир на ходу спрыгнул с быка. Тур продолжил бежать вперед, бешено раскидывая на пути угемотов. Перехватив поудобнее молот, генерал направился к варварам, которые при виде нового, неизвестного, а может и еще более опасного врага, пришли в ужас.
Чувствуя прилив сил, Боргир бесстрашно двинулся вперед. Замахнувшись на первого варвара, он неожиданно легко, как перышко, обвел тяжеленный молот вокруг топора тагамота и опустил свое оружие на череп бедняги. Голова превратилась в кровавое месиво из костей, мышц и мозгов, а тагамот лишь безнадежно, в последний раз, махнул топором в пустоту.
И тут варвары побежали. Они морально не выдержали того ужаса, который им пришлось пережить. Первыми уходили те, кто окружал Боргира, а затем в бегство обернулось и все остальное войско. Оказалось, что до неузнаваемости было изрублено только четверо вурдалаков. А остальные всего лишь немного походили на ежей, будучи утыканными стрелами.

***

Боргира терзали мрачные мысли. Он получил в свои руки огромную силу, но должен был немедленно с ней расстаться. Страх генерала перед Высшей Силой притупился мучениями, через которые ему пришлось пройти за последнее время. В нем почти не осталось ничего человеческого. Ему все чаще приходило в голову оставить силу в своих руках…
Город понемногу пустел – горожане боялись выходить на улицы Натта, кишащего трупами. Или предпочитали бежать. Сам того не понимая, Боргир оставался в городе один на один со своими жуткими слугами. Наконец, скрепя сердце, он принял окончательное решение – оставить силу. И в этот момент все вокруг, включая душу и сердце Боргира, ставшие теперь трофеем Горгоны, погрузилось во Тьму…

***

Вот уже несколько дней Боргир был вынужден не выходить из дома.
Трупы вышли из-под контроля и убили всех оставшихся в городе людей, которые воскресли и сами превратились в вурдалаков.
Боргир понимал, что долго так продолжаться не сможет – рано или поздно зомби доберутся и до него…

…Удары сотен рук воскресших мертвецов крушили ворота, стены и двери – они чувствовали присутствие Боргира за этими стенами. Сам генерал сидел на полу со своим молотом в руках, глядя остекленевшими глазами на дверь, которая уже почти слетела с петель. Он решил, что нет смысла прятаться в доме – зомби все равно достанут его. Он резко встал, дико крикнул, и трупы, будто прочитав его мысли, прекратили крушить. Боргир одним ударом молота вышиб дверь. Первый мертвец отлетел в сторону без головы, второму разъяренный генерал вшиб голову в плечи. Третьего почти размазал по земле брошенный в него молот. Четвертого откинул могучий кулак свирепого воина. Но одновременное нападение десятка зомби не позволило Боргиру заблокировать все удары. Генералу казалось, что его душа летит в пропасть…
…Настал момент, когда Натт, с тысячами мертвых тел на своих улицах, замер, и больше никогда в нем не было жизни…

---

[...Меланхолика...]

По стеклянным ступенькам к воде.
По горам и корягам - к судьбе.
По душистой траве - в ад.
Я влюбилась - а ты виноват.

По равнине сухой - вверх.
Не хватает крыльев на всех.
Не бывает трезвым пират.
Я влюбилась - а ты виноват.

Босиком по камням - пусть.
Обними меня крепко, грусть.
Не ступлю ни шагу назад.
Я влюбилась - а ты виноват.

По углям и шипам роз.
Слова в сердце - насквозь.
Выбираю лес, а не сад.
Я терпела - хоть ты виноват.

По истокам до устья рек.
Прекращать не желаю бег.
Звезды выстроились на парад.
Проглочу боль - а ты виноват.

Раскаленной иглой по глазам.
Я отдам свою душу - Богам.
Для меня теперь - только ад.
Слишком больно. А кто виноват?..

@темы: Стихи, Чувства, Я

---

Виртуальные знакомства

[Морга]

«Привет» - привычно отбарабанили пальцы в диалоговом окошечке. Клацнул «Энтер», и слово кануло в паутину. Через пару секунд оно вернулось. «Привет». Надо было продолжать. «Ты ничего» - вывелось почти само собой. Вновь клацнуло. И через пару секунд: «Ты тоже». Это раздражало. Приходилось придумывать новые вводные для беседы. «Ведь это твое фото на первой странице?» Клац! Почти мгновенный ответ: «Мое». Черт!!! И что теперь? Но мысли прервало мигание окошка. «А почему ты выбираешь именно меня?» Ну вот. Теперь нужно определиться – впадать в романтическую патетику или рубить правду-матку? Сначала еще раз посмотрим фото, иногда по внешнему виду становится понятно, как себя вести. Пожалуй, лучше не юлить. «Ты мне нравишься» - отстучали пальцы пулеметом, - «Я тебя хочу». Клац! И замершее в нерешительности окошко…. Нетответа, нетответа, нетответа…. Пальцы нервно барабанят по столу рядом с клавиатурой. А может зря так сразу? Может стоило поговорить на отвлеченные темы? Окошко мигнуло. Раз, другой… Пришло сообщение. «Ты мне тоже нравишься, я согласен.» Торжествующий клик мышкой – и на сайте последний раз появляется изображение новейшего холодильника с функцией подключения к Интернету и он-лайн контакта с владельцем. Затем банер с надписью «Лот продан», и облегченный вздох по эту сторону экрана – теперь будет с кем поболтать вечерами.