hm

[бумажная цапля]

одиночество - это когда за окном началась война,
а здесь на столе остывает несладкий кофе,
и книга открыта на пятой главе, и в соседней комнате спит она,
и всё, не считая окна, не так уж плохо.

одиночество - это когда за белой стеной ураган, а ты
так мечтал побывать в войне и вернуться после.
но после не будет кофе, ее, и в соседней комнате ждут беды.
теперь, с белой чашкой в руке, ты совсем взрослый.

одиночество - это когда за окном началась война.
а здесь черный кофе, в бумагах растёт прибыль,
и книга открыта на пятой главе, и в соседней комнате ждет она.
тебе, посмотрев в окно, надо делать выбор.



интересно, как со стороны смотрится такая вот зацикленность.. хм

@темы: стихи, сомнительно

---

Глагольное

[vergeben]

А я опять так истово тоскую.
Ну что поделать, сердцу не наврёшь.
Да, вспоминаю, регулярно, всуе.
И ты, мой милый, тоже гусь хорош..
Зачем вчера приснился? Не звала ведь.
Зачем приехал, через сотни вёрст?
Проснулась днём я в тапочках, халате,
Забрав из сна лишь горечь глупых слёз.
А их и так не выплакать, не спрятать.
За пояс, друг, потерю не заткнёшь.
Люблю тебя. Тоскую. Буду плакать.
А что поделать? Сердцу не наврёшь.

2006.

Это к тому, что и глагольные рифмы имеют право жить.

А вот "горечь глупых слёз" - штамп, но пока ничего другого не придумалось( может вы чего посоветуете?

пожалуй пока последнее, чтобы сильно не надоедать))

@темы: Суюрова Елена

---

Сказка

[Левая голова Горыныча]

Здравствуйте. Вот такая ерунда лет пять назад наваялась)

Серая птица

Серая птица
(сказка)
Говорят, давным-давно, когда люди ещё умели превращаться в животных и добывать огонь из солнечного света, а молоко — из лунного, жил на свете прекрасный народ, потомков которого и теперь ещё можно встретить на земле.
Были эти люди красивы и сильны, а ещё добры друг к другу и бескорыстны. Они не щадили себя в труде, любили хорошую песню и весёлый танец, были верными друзьями и соратниками… Одно плохо было: знали они, что превосходят другие народы во всём, и не считали нужным снисходить до обычных людей. Жили они далеко от всех, и вряд ли кто мог переплыть океан, чтобы увидеть этот прекрасный народ.
Но случилось однажды так, что прилетела на заокеанскую землю птица — маленькая, серая, со светлыми пёрышками на головке. Щебетанье её тихое и нежное не привлекало прекрасный народ, и поселилась она на берегу неглубокой речки, никем не замеченная.
Жил на той земле парень — красив да силён, как все его сородичи, однако ж не таков как они. Всем он нравился, девушки его любили, но не мог он выбрать одну, не хотел ни с кем судьбы своей связать, хоть и страдал от этого сильно.
Пошёл он однажды к реке рыбу ловить, и в поисках заводи потише и поглубже забрёл куда не ходил ни разу. Смотрит, дом стоит на берегу, а никого вокруг нет. Любопытно стало парню, постучал — не отвечают. Да и зашёл в дом.
Зашёл и замер: сидит на скамье девушка, светлокожа и светлоока, на него смотрит. В руках у нее книга, а в глазах он отражается, с головы до ног, как есть — уставший да растрёпанный.
С тех пор повадился парень каждый день в тот дом ходить. Разговаривали они с девушкой, гуляли, в реке купались да рыбачили. Сама не заметила девушка, как полюбила его всем сердцем. А парень и не думает об этом: с ней день проводит, с народом своим ночью отплясывает, а зарю и вовсе с какой-нибудь старой подругой встречает.
Скучно девушке жить одной вдали от всех стало, но боится она тому народу прекрасному показаться: чужачка она и не так хороша, как местные девушки. Да ещё парень этот частенько повторяет, как она на других не похожа. Боялась-боялась девушка, да и сказала ему однажды:
— Хочется мне среди людей жить. Возьми меня с собой, к своему народу.
Отказался парень. Побоялся осмеянным быть, знал, что не примет девушку его народ. Ушёл он в тот день от неё раньше прежнего — стыдно было ему оттого, что не смог ей помочь.
Вернулся на следующий день парень, едва заря загорелась. Всё обдумал он и понял, что давно уже любит эту девушку и готов забрать ее с собой. Вернулся, смотрит — а дома на берегу нет как не было, и девушки нет нигде. Только птичка малая на дереве щебечет — тихо да нежно…
Долго искал свою любимую парень, да только куда там: искал-то девушку, а она птицей серой рядом летала:
— Узнай меня, узнай меня, — пела.
Спустя время вернулся он к людям, закрылся дома, никого не видит, ничего не ест. А за окном птичка серая каждое утро песню заводит. Да только парень даже окно не открывал.
Много времени прошло. Похудел он, высох, лицом потемнел.
Однажды утром проснулся парень от того, что кто-то в окно стучал — тихонько, еле слышно. А это птичка давешняя была.
Выбежал он на улицу, да только и успел увидеть, как птица в вышине крылом махнула на прощанье.
Всё понял парень. Но уже поздно было.
Поднял он руки к небу, прокричал прощальные слова и превратился в дерево тонкое, рябиной в наших краях называется.
Пришла зима, а дерево нарочно хранило на своих ветках алые ягоды, птиц кормило ими в холода. Всё ждал парень, что однажды с ними и его любимая вернётся. По сей день ждёт.

@темы: Рассказ

---

Лада

[ЯнТырь]

Был жаркий летний день, один из тех, когда в попытках спрятаться от жары начинаешь размораживать холодильник и есть лед, а разгоряченное тело начинает что-то чувствовать, только когда его с размаху опускаешь в ванну с ледяной водой…
У подъезда, на лавочке, сидели старушки. Каждая пыталась пододвинуться чуть больше в тень, чем остальные, но тень захватывала только самый краешек лавочки и казалось, что они соревнуются в том, кто первая из них упадет…
К дому неторопливо, но и, не волоча ноги, как многие прогуливающиеся в тот день, подходила девушка.
Если бы бабушек, скучающих около подъезда, спросили, как она выглядела, они смогли бы рассказать лишь то, что она была неопределённого роста, вроде светленькая, хотя они не уверены не худая, и не полненькая, в общем, самая обычная, неприметная…
На самом деле девушка была среднего роста, но горбилась, и волосы у неё были русыми (изначально, пока она не вывела цвет специальной краской), чуть мешковатая одежда и удобный, вместительный рюкзачок за спиной только усиливали эффект некой безобидной серой мышки. Прошмыгнула и забыли…
Скорее, скучающие старушки, начали бы вспоминать всех людей в своем подъезде, к кому могли ходить молодые девушки, и обязательно нашли бы какого-нибудь извращенца или подростка (который, в их описании оказался бы законченным наркоманом и пьяницей).
Впрочем, девушке не было дела ни до говорливых соседушек, ни до извращенцев, которые возможно обитали в этом доме. Она была здесь в первый и последний раз.
Быстро взбежав по лестнице на последний этаж, она бросила взгляд на замок, что печально покачивался на насквозь проржавевшей решётке, загораживающей лестницу на крышу.
«Третий вид отмычки…» - буднично пронеслось в голове девушки, и из кармана джинс появился небольшой ключик. Эти замки, почти все, были как две капли похожи друг на друга. Она могла, конечно, воспользоваться настоящей отмычкой, промучившись минут пять, но если есть простой путь, зачем продираться через дебри?
Она быстро натянула прозрачные резиновые перчатки (до этого она ни к чему не прикасалась, даже дверь в подъезд толкнула плечом), отперла замок и, пройдя вовнутрь, заперла его так, что ничего не напоминало, будто кто-то отпирал его в тот день…
Крыша… солнце палит так, что почти слышен запах паленой плоти…
Но солнце это лишь досадная мелочь. Хуже было бы, если бы был поврежден инструмент.
Девушка сняла с плеч рюкзачок и быстро достала оттуда небольшой чемоданчик.
Эта процедура всегда напоминала ей детство,… лет в пять она очень любила разбирать матрешек, ей всегда было интересно, а что окажется под следующим слоем… и, не смотря на то, что она давно знала, что будет там, она все равно раскрывала всегда до самой маленькой матрешки.
Вот и сейчас, как очередную фигурку из чрева её предшественницы, она доставала из рюкзака – чемоданчик, из чемоданчика - складную винтовку с оптическим прицелом, а из винтовки – смерть.
Он шел не торопясь и явно изнывая от испепеляющей жары… он был легкой целью, впрочем, ей и заплатили за него немного. Она согласилась из-за отчаянья, ей нужно было выплатить последний взнос за новую винтовку, а не сделай она этого, то … у неё были бы небольшие трудности….
Вот, он остановился, тяжело дыша и вытирая лоб платком. Девушка быстро огляделась. Людей не было, это было очень и очень кстати.
Она прильнула взором к прицелу, и уже через миг раздался выстрел, а ещё через мгновение мужчина грузно повалился в кусты. На улице, случайному прохожему, теперь были видны только ноги в дорогих, но уже поношенных ботинках.
Собрать винтовку, и упаковать её было пятиминутным делом. Открыть замок и аккуратно закрыть его за собой заняло ещё меньше времени. Она всегда работала слажено, быстро, четко и…легко. Никогда эта хрупкая, на вид, девушка не строила радужных иллюзий на счет своей работы. Она прекрасно знала, что это был просто её заработок. Не больше и не меньше.
Когда-то, когда она только начинала учиться, её наставник сказал ей:
- Если не ты, то будут другие. Наша профессия востребована всегда. Главное, запомни одну фразу, - он прикрыл на мгновение глаза и, чуть улыбнувшись (а это бывало достаточно редко…если б не эти быстрые улыбки, девушка, наверное, решила бы, что он робот. Она крайне редко видела у него на лице какие-либо эмоции), напел:
"воздух выдержит только тех
только тех кто верит в себя
ветер дует туда куда
прикажет тот кто верит в себя".
- Но это же припев… из песни Наутилуса, насколько помню, из «воздуха» - возразила девушка, на что её наставник лишь вновь улыбнулся.
- Не пытайся сказать что-то лучше, чем это уже сказали до тебя. Запомни этот припев. Он – твоя жизнь теперь.
Девушка выскользнула из подъезда и, как бы невзначай, прошла мимо мужчины. Она знала, что ударила насмерть. Она ни когда не била в сердце, там мог оказаться дареный кованый подсигар, к примеру, и тогда пуля не попала бы точно в цель. Поэтому она всегда била в голову. Обычно в висок, а если удача ей не улыбалась, и жертва упорно не поворачивалась боком, то в лоб. В этот раз ей повезло…
Еще подходя к торчащим из густых кустов ногам мужчины, она убедилась, что никого в округе нет, и когда поравнялась с ними, качнулась, будто падая, и аккуратно пнула ноги мужчины. Теперь его можно было увидеть, только раздвинув кусты прямо над ним.
«Удачно…» - с отстранённой улыбкой подумала убийца, забираясь в троллейбус. Самый безопасный, для её профессии вид транспорта. Там редко приглядываются к соседям, особенно если те – скромно одетые девушки неопределённого роста и возраста. Она не привлекала подростков (они в основном боялись, что она окажется старше их) и не привлекала мужчин, те, в основном опасались, что она, наоборот, окажется несовершеннолетней.
Добравшись домой, девушка смогла, наконец, спокойно вытянуть ноги и включить телевизор. Смотреть ей ничего не хотелось, но это была уже въевшееся привычка человека конца двадцатого и начала двадцать первого века – оставлять телевизор включенным, даже если его не смотришь - как звуковой фон.
Воспоминания… они всегда поднимали свою не совсем умытую голову после очередного выполненного задания. Вот и сейчас, убийца только растянулась на диване, как перед глазами возникла картинка.
Первое убийство. Это была проверка, и она знала это, хотя наставник ей ничего и не сказал, впрочем, тогда они уже могли понимать друг друга без слов. Ему это не нравилось. Сильно не нравилось, хотя он и старался этого не показывать. Как-то девушка спросила его, почему так, но он ничего не объяснил, лишь раздраженно отмахнулся. В тот день она получила дополнительные часы для занятий. Причем темп не снижался несколько недель. Больше убийца (тогда будущая), таких вопросов не задавала…
В тот день, в день испытания, её привели в небольшую квартиру, по ободранным обоям, и сильной неопрятности было видно, что её хозяева не особо заботятся о своём жилище. Позже она узнала, что эту квартиру сняли у пьяниц за пару бутылок водки, но тогда её интересовало другое. Она терзалась вопросом, кем будет её первая жертва.
Наставник провел её в комнату, на стуле, у довольно обшарпанной стены, сидел молодой, симпатичный мужчина. В его глазах был страх, который совершенно не подходил ему, девушка вдруг ощутила страстное желание успокоить его, развязать ему наверняка затекшие руки, вызвать его улыбку.
- Он? – спросила, тогда ещё, русоволосая красавица с яркой, запоминающейся внешностью. Вообще-то она знала ответ, но взгляд её будущей жертвы просто заставил её хоть как-то попробовать оттянуть время.
- Он, - кивнул наставник, протягивая ей пистолет. В глазах мелькнула усмешка, будто бы он читал её насквозь.
– Заряжен, более того, пуля уже в стволе, - предотвратил он следующий её вопрос.
Девушка поморщилась и подошла вплотную к жертве. Мужчина смотрел ей в глаза… от этого странного взгляда все внутри будто переворачивалось, ей очень хотелось закрыть глаза, отвести взгляд, но она знала, что этого делать нельзя. В первый раз нужно смотреть жертве в глаза, чтобы потом рука не дрогнула.
- Пожалуйста… - прошелестел тихий голос мужчины. – Я так хочу жить…
Она сглотнула неожиданный ком в горле и вдруг поняла. Она сможет. Ведь на неё смотрит наставник! Если она не сможет сейчас, он уйдет, бросит её одну…
Девушка с когда-то теплыми и участливыми, а теперь ледяными и безразличными ко всему серыми глазами, отстраненно улыбнулась и нажала на курок.
- А было то…всего три года тому, - сказала она вслух, награждая пустую комнату привычной отстраненной улыбкой. Она всегда назвала её – дань прошлому, что значило и то, первое убийство, и то время когда она улыбалась искренне, от сердца, а не механически, по привычке.
Кстати после того убийства она даже слегка обиделась на своего наставника… он не сказал, что жертва была опытным гипнотизером… ведь она умела ставить против них блоки, но раз наставник не сказал, значит не надо…
После этого она уже полагалась только на себя….
В тишине, прерываемой негромким голосом диктора, читающего новости, резким, прерывающемся полетом шмеля, затрезвонил телефон.
- Слушаю, наставник, - сказала она в трубку. По её домашнему номеру мог звонить только один человек, для всех остальных были сотовые телефоны.
- Здравствуй, Безымянная, выполнила работу? – послышался на том конце провода мягкий баритон, так неподходящий для холодного сердцем убийцы.
- Как всегда, - даже чуть удивилась она. Наставник проверял её очень редко. Крайне редко.
- Это хорошо. У меня есть для тебя личное… задание, - голос звучал как всегда, спокойно, без эмоций, и все же что-то напрягло убийцу…
- Что за задание?
- Не по телефону, ты же знаешь. В пять на квартире.
- Есть. Встретимся там.
- Все там будем, - привычно попрощался наставник. Из трубки послышались короткие гудки. Как всегда, он первым положил трубку…
До пяти было ещё несколько часов, поэтому Безымянная не спешила… она решила устроить себе день воспоминаний…
К примеру, вспомнить первый раз, когда он назвал её Безымянной…
Тогда она ещё жила у него, не смотря на то, что она работала уже год, её обучение всё ещё продолжалось…
На тот момент у них было две личины. Для простых людей, для властей, они были влюбленной парой, живущей вместе, да все никак не решающихся расписаться. Для этой личины у её наставника даже была низкооплачиваемая работа-прикрытие с очень гибким графиком…
Вторая… вторая для преступного мира, чтобы быть в курсе событий. Там они играли роли мелких мошенников…
Никто не знал, кто они на самом деле, все дела осуществлялись через третьих лиц, и по телефону… её наставник не любил огласку, предпочитал, чтобы его лицо знали как можно меньше людей…
Они сидели на кухне. В полной тишине было слышно как летает под потолком сонная муха. Впрочем, немудрено, что сонная, посредине осени её вообще не должно было быть в квартире…
Тук. Тук. Тук. В дверь затарабанили… не смотря на то, что звонок работал исправно…
- Кто? – негромко спросила девушка, осторожно приближаясь к двери.
- Катька, открывай уже, эт ж я! Кто вам ещё стучать-то будет?
Катериной она звалась при обеих личинах, а стучать так мог только Славик… шумный, говорливый парень, который мог достать кого угодно…впрочем домушником он был хорошим, и в помощи никогда не отказывал… наверное поэтому его и не трогали. Только он мог проникнуть в идеально защищенную квартиру и стащить там все, включая трусы, которые были на спящем хозяине дома…
Она не удивилась его приходу, раз в неделю он обязательно приходил к ним, разбалтывая, что нового случилось. С его неусидчивым характером он знал всё и обо всех и был идеальным информатором.
Впустив мужчину, «Катька» аккуратно заперла дверь и прошла за ним на кухню. Её наставник нацепив добродушную улыбку, налил гостю чаю и традиционно спросил, что произошло нового…
- О! Так это, помните, я в прошлый раз рассказывал, что киллер новый появился, ну, который год назад начал работать? Ну, про которого поговаривают, что он получше самого Лиса будет?
Лисом когда-то давно называли её наставника… когда он только начинал работать ему пару раз чуть не «прищемили хвост», но он всегда выкручивался, за это и получил прозвище… а новым киллером была она… никто из нанимателей не знал, что она женщина. Она никогда не показывалась нанимателем, а третьим лицам было выгодно все забыть после встречи.
- Ну, помню, - подбодрил Славика наставник…
- Ну, так я и говорю, его это, Безымянным прозвали!
- Это с чего бы? – добродушно удивился Лис, пододвигая домушнику вазочку с печеньем.
- А знаешь, песня у Наутилуса есть… «Человек без имени», о… вот по ней как раз…
Он болтал ещё минут пятнадцать, а потом спохватился:
- Ой…это… идти же надо! У меня же клиент через пол часа из дому уйдет! Ну, пока ребят, я ещё зайду…
Как только за ним закрылась дверь, наставник тихо рассмеялся.
- А молодцы… тебе идет, Безымянная…
- Я не слышала этой песни… - безразлично отозвалась убийца, собирая посуду со стола. Она ожидала, что он включит её на ноутбуке, у него были все песни Наутилуса Помпилиуса, но он взял гитару и негромко запел:
- Всего золота мира мало,
чтобы купить тебе счастье
всех замков и банков не хватит
чтобы вместить твои страсти
невозмутимый странник
неустрашенный адом
ты - Человек без имени
мне страшно с тобою рядом

ты проснулся сегодня рано
и вышел на большую дорогу
и тотчас все ракетные части
объявили боевую тревогу
и если случится комета
ты ее остановишь взглядом
ты - Человек без имени
я счастлив с тобою рядом

возьми меня, возьми
на край земли
от крысиных бегов
от мышиной возни
и если есть этот край
мы с него прыгнем вниз
пока мы будем лететь
мы будем лететь
мы забудем эту жизнь

всех женщин мира не хватит
чтобы принять твои ласки
всем стрелам и пулям армий
ты подставишь себя без опаски
непокоренный пленник
не замечающий стражи
ты - Человек без имени
нагой человек без поклажи

возьми меня, возьми
на край земли
от крысиных бегов
от мышиной возни
и если есть этот край
мы с него прыгнем вниз
пока мы будем лететь
мы будем лететь
мы забудем эту жизнь

«Тогда я подумала, что эта песня как раз про меня…» - промелькнула у Безымянной мысль, перед тем как она включила воду в душе…
Прохладная вода принесла облегчение разгоряченному жарким днем телу, а разум… он всегда оставался холодным. Его не могли замутнить даже воспоминания, какими бы близкими они не были…
Время… половина четвертого… ровно, чтобы одеться и доехать. Даже больше немного, но она всегда приезжала раньше… старая, не раз спасавшая ей жизнь привычка…
Улица с полуразбитым асфальтом (сразу вспоминается фраза «В России две проблему, дураки и дороги. И вторая вытекает из первой…), сорокоградусная жара, которую она почти перестала замечать дома, со слабеньким, но кондиционером, люди, идущие по своим делам, и вновь душный, давящий троллейбус.
За стеклом неторопливо проплывал город. Она не любила его, но здесь у неё была своя репутация, а в любом другом она была бы никем…
- Девушка? Девушка?
Она не сразу обратила внимание на этот голос, а когда, все-таки, повернула голову, что бы посмотреть на эту глухую девушку, то увидела, что обращались к ней.
Парень, лет двадцати, стоял и с улыбкой смотрел на Безымянную убийцу.
- Ч..что? – не сумев сдержать удивление, спросила она.
- Вы какая-то грустная… а ведь вы такая красивая, улыбнитесь, пожалуйста. Вот. Держите, это вам… - он протянул ей красивую розу и маленький листок. – На нём мой номер телефона, позвоните, если будет плохо, а мне, к сожалению, пора выходить...
Безымянная с изумлением смотрела на номер… она хотела его выкинуть, но, зачем-то, положила в карман… просто ей никогда и никто не давал номера телефонов…
На своей остановке она вышла, задумчиво теребя в руках розу и, не долго думая, выкинула её в урну. Не хватало ещё заявиться к наставнику с розочкой.
Квартиру она открыла своими ключами. Наставника ещё не было. Конечно, она же приехала на пол часа раньше…
Она опустилась в кресло у окна…стекла были непробиваемыми, поэтому она могла спокойно понаблюдать за улицей.
- Ты убита, - раздался из-за её спины насмешливый голос.
- Ты все ещё остаешься лучше меня, - ответила девушка, не выдав ничем то, что он застал её врасплох.
- Конечно. И ты знала, что никогда не станешь такой же как я, или даже лучше, если уйдешь. Но ты все-таки ушла.
- Это дело прошлых дней. Ты лучше меня знаешь, что мы не можем вернуть то, что уже было свершено.
- Да… просто, воспоминания… - негромко отозвался он и, по звукам, сел на диван. Безымянная встала и опустилась на шаткий стул, что стоял напротив дивана.
- Ты звал меня, что за задание? – перешла к делу молодая носительница смерти.
- Нужно убить женщину, имя, возраст, места, где она бывает, как всегда, в бумажном виде.
- Плата?
- Сорок тысяч, плюс, если это будет сделано за неделю, прибавка в половину суммы.
- Неплохо… ведь не зря за неё столько дают. Каков риск? Охрана?
- Нет… её сын перешел дорогу … не тем людям. Я выяснил, его предупреждали, даже не однократно, но… он сам виноват.
- А мать то за что? – глухо спросила я, это задание нравилось мне все меньше и меньше…
- У него какие-то бумаги… я не вдавался в подробности. В общем, убивать его невыгодно…
- Ясно… неделя говоришь? Управлюсь…
- Хорошо, вот документы, - он протянул ей папку с бумагами. - Здесь всё.
Впрочем, он мог этого и не говорить, она знала, что от него информация всегда наивысшего качества.
- Оплату получишь завтра, в почтовый ящик, квитанция о переводе денег, как всегда, - поставил он точку в разговоре, поднимаясь и выходя из комнаты.
Он сам очень редко просил меня о выполнении какого-либо задания, а если просил… отказать я не могла. Посему и выпрашивала дополнительную информацию, это было что-то вроде… платы за его услугу…
Но уколоть он меня все же сумел… фраза про уход… и вновь воспоминания захватывают с головой.
Где-то полтора года назад… она уже работала так долго, она была в себе уверена, она думала, что ей никто не нужен. И ей…
Безумно, страстно, жгуче хотелось любви…
Не смотря на то, что умом она понимала бесполезность своих действий, Безымянная все же решила действовать.
- Я ухожу, - как-то раз заявила она ему, за чашкой вечернего чая.
- Уходи… - спокойно ответил он, будто речь шла о походе в булочную.
Она собрала вещи…это было…тяжело и больно, но она была хорошей ученицей и он ничего не увидел.
Уже одетая, в прихожей, она повернулась к нему. Он сидел в комнате, и отрешенно смотрел на неё.
- Я останусь, если ты попросишь. Всего два слова, пожалуйста, останься, и я останусь,- негромко сказала она, опустив глаза…
- Удачи тебе – лишь усмехнулся её наставник в ответ.
«Наверное, это было последнее испытание…и я его не прошла… чувства они…вредны для нашей работы»
Поднявшись, Безымянная положила папку в рюкзак. Изучить нужно было сегодня же, чтобы завтра уже начать наблюдение…
Она не любила убивать женщин и обычно отказывалась от таких заданий, но не в те моменты, когда её просил об этом Лис.
Возраст, привычки, места, где она гуляет…. В папке было все и даже больше, чем ей нужно было…
На следующий день она уже тенью следовала за немолодой, но вполне ещё статной и красивой женщиной, запоминая её маршрут, и сразу обозревая точки, откуда можно было выстрелить.
Так она ходила за ней уже третий день. Женщина зашла домой и Безымянная решила не «пасти» её больше в этот день, а отправиться домой.
На остановке, она, как и остальные люди, с надеждой вглядывалась в дорогу, мечтая найти там неуловимый троллейбус, как вдруг услышала знакомый голос…
- Привет, ты не позвонила…
Резко обернувшись, она увидела того самого парня. Она как раз хотела послать его куда подальше, как вдруг сказала:
- Извини, я забыла…
Парень улыбнулся и протянул ей руку:
- Меня зовут Влад, а тебя?
- Катя… - назвалась она старым именем-прикрытием и взяла его руку для рукопожатия, но он, неожиданно, развернул руку девушки ладошкой вниз и нежно чмокнул её пальцы.
По щекам убийцы расползся румянец… и самое приятное в нём было, что она сама не ожидала от себя такой реакции…
- Ты куда-то спешишь? Может, погуляем? – вновь улыбнулся Влад, глядя ей в глаза… ей так давно никто не смотрел в глаза…
- Давай, - неожиданно ответила убийца.
Это было так странно и ново для неё… прогулки по набережной, катания на каруселях… детство, словно вновь вернулось к ней…
Ей было хорошо с ним, тепло, уютно, светло… Будто мир начал улыбаться и пускать в её жизнь радужных солнечных зайчиков-часы проведенные с ним.
Она училась улыбаться… вновь. По-настоящему.
На следующий день, после того, как она «проводила» женщину домой, она… позвонила ему. Для его номера она специально купила сим карту и отдельный мобильный телефон.
Оказалось он был неподалёку. В тот день они поехали в лес и устроили небольшой пикничок…
Последний раз она была на пикнике лет в одиннадцать и совершенно забыла, как это могло быть приятно…
В лесу солнце не ощущалось так как в городе… там было скорее…тепло, нежели жарко… она сидела на пледе, который он принес с собой…его голова лежала на её коленях…
Это было…странно. Так… непривычно. Нежность, тепло общения… она не знала этого. Она была сиротой, поэтому она не знала даже любви родителей…
Наставник всегда был справедлив, но суров и жесток…
А этот парень…
Она не знала, что с ней творится…внезапно ей захотелось плакать. Она сдерживала слезы, но одна слезинка все же скатилась по щеке и упала на лоб Владу.
- Ты плачешь? – изумленно спросил он, садясь.
- Нет…это..так..нет… - ответила она предательски задрожавшим голосом.
- Все будет хорошо! – улыбнулся парень и крепко обнял её, - Я никому не дам тебя обидеть… я сумею защитить тебя, правда! Ты такая славная… такая хорошая… не расстраивайся, ведь у тебя такая красивая улыбка… дари её людям чаще. Не будь жадной, ведь им тоже нужно что-то прекрасное в жизни…
Хладнокровная убийца, слушала сбивчивую, горячую речь парня и рыдала, уткнувшись лицом в его рубашку. Будто все переживания, что годами копились в ней, все невзгоды разом пролились в этих слезах.
- Не плачь, - попросил её Влад, вытирая её лицо платком. – Ты такое чудо, такой ангел, что твои слезы могут вызвать несчастье… ты просто обязана всегда быть счастливой. Пусть не для других, но для себя – обязательно. Договорились? – он подарил ей мягкую улыбку, нежно поцеловав в губы… это не был её первый поцелуй, но если от прошлых она или не испытывала ничего, или испытывала отвращение (потому что почти все они были для работы…), то от этого в неё будто что-то радостно запело внутри.
Счастье, и тепло окутали девушку. Ей не хотелось прекращать этого поцелуя никогда…
Надо ли говорить, что на следующий день они встретились вновь?
Она спохватилась только тогда, когда настал последний день недели… к вечеру этого дня нужно было завершить дело.
Подходя к месту она твердо знала две вещи.
Первое – она убьет эту женщину, потому что её попросил об этом наставник.
Второе – это будет последнее её убийство. Она больше не хотела видеть вокруг себя смерть, с тех пор как она встретила Влада, она захотела жить и наслаждаться каждой минутой своего существования.
Безымянная, безликая убийца заняла удобную позицию на пятиэтажном доме и ждала приближения прогуливающийся женщины. Своей последней жертвы. А вот и она, строго по плану, неторопливо бредёт по аллее.
Но в это раз она была не одна… Убийца прильнула к прицелу и с изумлением увидела рядом с ней…Влада. Впервые за долгие годы, руки державшие винтовку дрогнули.
Как можно быстрее, будто от этого зависела её жизнь, она набрала его номер…
- Привет! – радостно отозвался он
- Привет… что делаешь? – Безымянная старалась сделать голос как можно более непринужденным и весёлым.
- Да вот, с мамой прогуливаюсь, а что? Ты хотела встретиться? Ало? Ало?! Ало!!
«Мать – шокирующей вспышкой ужаса промелькнула у неё в голове мысль, - … Это его мать…»
«Но кому он мог перейти дорогу, он же такой светлый…такой…» слезы подкатили к горлу девушки, но она стерла их рукавом. Не время.
«Значит, должна была убить его мать. И что потом? Позвонить ему и сказать:
- Я люблю тебя!
Врать? Жить с ним, и каждый день, глядя ему в глаза, ложась с ним в постель, разговаривая с ним, или просто сидя рядом – врать!? Лгать такому светлому и чистому человеку…
Это не в моих правилах…это.... Да. Я убийца, но у меня осталась честь»
Перед девушкой встал выбор. Или Влад или… её наставник. От одного выстрела зависело, кого она потеряет, а кого сохранит. В её душе сражались противоречивые чувства. Свет и тепло Влада, которые почти растопили её ледяную душу и жесткость и сила её наставника, от которого она странно, болезненно зависела, сама не отдавая себе отчета в этом.
Прохладный, не смотря на жару, спусковой курок приятно холодил палец. Её верная, преданная и единственная подруга, как усталая любовница покоилась у неё в руках, покорно ожидая решения от своей хозяйки.
Времени на то, чтобы обдумать, и выбрать у Безымянной убийцы не было.
Бросив прощальный взгляд на Влада, она нажала на курок. Она выбрала смерть. Она всегда её выбирала.

А дальше была пустота…
Ей доплатили за сделанную раньше работу…
На все деньги она купила водки. В магазине с удивлением покосились на девушку, которая заказывает на дом несколько ящиков хорошей, дорогой водки, но беспрекословно выполнили её просьбу, как просьбу дорогого клиента.
Она пила… пила, пока её не начинало рвать, или пока она не отключалась. Ей было все равно, где она отключится, и где придет в себя. В те моменты, когда она возвращалась из небытия пьяного угара, она… открывала новую бутылку и вновь глотала горькую жидкость, чтобы не чувствовать, чтобы не видеть, чтобы не жить…
Один раз, когда она очнулась, то увидела над собой наставника.
- Во что ты превратилась? – с отвращением процедил он, хватая свою ученицу за шкирку и отволакивая в ванну, под ледяной душ.
Через несколько минут, она уже понимала, где она и кто с ней разговаривает.
- Ты думаешь, если какой-то сопляк вскружил тебе голову, значит можно вот так растекаться лужей? Лучше займись работой. Тебе пришел новый заказ. Это отвлечет тебя.
Поразмыслив, она пришла к выводу, что её наставник как всегда прав и, даже с какой-то странной, болезненной радостью, ухватилась за этот заказ.
Никогда ещё она не выполняла свою работы с таким рвением. Она даже не тратила деньги, которые получала за заказы. Разве что покупала еды и виски. Теперь виски стали привычным атрибутом её жизни.
Она не пила только во время выполнения очередного задания. Теперь к каждому заданию она относилась с особым трепетом и с особой важностью.
Очень быстро, её наставник проследил эту связь. Теперь больше одного дня она без работы не была.
Ей было все равно кого убивать, если раньше она предпочитала мужчин (к тому же играла свою определённую роль цена за заказ), женщин убивала очень редко, а детей и вовсе не трогала, то теперь ей было все равно. Если за это платили больше ста долларов (а именно столько стоила бутылка её любимого виски), она бралась за дело.
Газеты начали писать о распоясавшейся преступности, власти начали шевелиться, боясь, что волна убийств дойдет и до них, даже милиция, и та, подтягиваясь за взбешенными родственниками убитых, начала охоту на Человека без имени.
Впрочем, девушке было абсолютно наплевать, поймают её или нет. В каждом убитом она видела себя, и с радостью убивала вновь и вновь…

Довольно прохладный осенний воздух забрался в комнату, но той, что жила там, было глубоко наплевать. Она как раз открыла бутылку виски и решила напиться по поводу успешно выполненного задания и своей неутихающей боли, как вдруг зазвонил её домашний телефон.
- Да, наставник, - безразлично ответила она.
- Ты должна залечь на дно. Год, или полтора. Слишком много убийств, тебя ищет слишком много народа.
- Я не боюсь смерти… и тюрьмы тоже…
- Все же сделай это. Я прошу тебя.
Не смотря на то, что она таила на наставника странную, болезненную обиду, она не могла отказать ему.
Она могла, конечно, опять впасть в запой, но не стала этого делать…
Когда она пьяна - она уязвима, а в том состоянии, в котором она пребывала, она спокойно могла выйти на улицу и начать резать людей.
Виски она пила теперь, чтобы приглушить боль, но не больше. Не напиваться до невменяемого состояния.
Наставник проверял её, но, убедившись, что она не примется вновь убивать, оставил убийцу наедине с её горем…
Тупые сериалы, книжки, которые способны были увлечь её на пару часов, все это стало непосредственными составляющими её жизни, почти смыслом существования…
Её нужно было отвлекать себя, как угодно, чем угодно, только чтобы не чувствовать...
Кто-то плакался друзьям в жилетку, в такие моменты, кто-то выступал на телешоу, кто-то вообще не видел в этом проблемы (таким людям она искренне завидовала), а она… Она занялась кулинарией. Несколько месяцев девушка беспрерывно стояла у плиты и готовила, она скупала все поваренные книги, которые могла найти… вскоре, у неё была внушительных размеров коллекция…
Съесть всего она не могла… пришлось угощать соседей. Готовила она вкусно, к тому же приглашала поесть совершенно бесплатно, поэтому, вскоре, к ней «на чаёк» ходило пол дома, если не весь…
Но по её карману это не ударило. Денег у неё было много… очень много…
Те месяцы пока она убивала, она же почти не тратила, а её счета (в основном открытые на другие имена…и не в её родном городе) все пополнялись и пополнялись.
Потом, на смену кулинарии, пришло увлечение экзотическими рыбками.
В доме, где она жила оказалось несколько любителей. Они отныне были допущены к её стряпне двадцать четыре часа в сутки, остальные же были вынуждены, как и раньше напрашиваться на чаёк, а это становилось все труднее и труднее, так как она стала намного меньше готовить…
Затем были цветы, домашние животные, выпиливание по дереву… она хваталась за любую возможность увлечь себя, заставить думать о чем-то другом.
Так прошел год…
Год, который принес ей много новых навыков, и позволил понять, что, на самом деле, ей было нужно.

Был холодный осенний день. Она сидела на диване, отрешенно глядела на огромный террариум, где неторопливо ползал её любимиц – питон по кличке Эсмерт.
За окном начинался дождь…
Внезапно, она встала и подошла к шкафу. Она так давно не выбирала себе одежду, что теперь слабо удивилась, как много у неё всего.
Черные джинсы, серая майка. Она с трудом вспомнила, что это, когда-то, была её любимая одежда. Сейчас, правда, она болталась на девушке как на вешалке.
Тонкий кожаный плащ, черные элегантные сапоги. Удивительно, но совсем новые…
Соседка на днях вытащила её в магазин, уверяя, что легкий шопинг обязательно поможет ей прийти, наконец, в норму, и развеселиться. Шопинг принес её новые сапоги, но не облегчение…
Выйдя на улицу, она побрела по знакомому до боли адресу…
Дождь к тому времени напоминал по своей плотности скорее водопад…
Впрочем, это не волновало её.
Он жил на другом конце города, но садиться в какой либо транспорт ей не хотелось, поэтому она прошла весь путь пешком.

Она стояла перед его дверью и не решалась позвонить. Впервые в жизни, она не могла решиться что-то сделать…
Наконец, неуверенно она подняла руку, и нажала на дверной звонок. Раздался неприятный скрежещущий звук. Затем, на пару минут в подъезде воцарилась тишина. Она, наконец, почувствовала, как холодно стоять в мокрой одежде, тем более что она была одета слишком легко, а на улице было далеко не лето…
Но вот послышался звук отпираемой двери и на пороге возник он.
- Пришла…- негромко усмехнулся наставник. – Проходи… только волосы и плащ не того цвета…
Девушка в начале не поняла о чем он, но, зайдя в квартиру услышала…
Я придумал тебя придумал тебя
От нечего делать во время дождя
Пить до утра в ожидании рассвета -
Какая тоска! -
Я зажмурил глаза
И придумал тебя
Ты стоишь у порога в белом плаще
С черных волос на паркет стекает вода
Слишком поздно пытаться
Тебя придумать назад -
Твои тонкие пальцы лежат
На кнопке звонка
Что мне делать с тобой?
Что нам делать теперь?
Звонок прозвенит - откроется дверь
Ты войдешь в этот дом
И останешься в нем навсегда
У тебя больше нет никого
Кроме того
Кто придумал тебя

- Наутилус… - тихо прошептала убийца. – Ты всегда его любил…
- Да… там и про тебя песенка есть…
- Знаю, слышала…Более того, ты сам мне её пел… - она сняла черный плащ и отдала его своему наставнику, - Только они не всегда правы. Я не останусь здесь…
- Останешься… - печально ответил мужчина, вешая плащ на вешалку. - Когда ты уходила, помнишь, что ты сказала?
Безымянная отвернулась и сжала губы. Она помнила тот позор, но признаваться в нём не хотела.
- Ты сказала, - продолжил мужчина, - «Я останусь, если ты попросишь. Всего два слова, пожалуйста, останься, и я останусь», видишь, я запомнил.
Убийца с трудом удержалась, чтобы сейчас же не убежать…тогда он не попросил. Он только усмехнулся, и холодно пожелал ей удачи… она тоже запомнила…
Видя, что ей неприятны такие воспоминания, он оставил конец своей речи витать в воздухе, и пригласил её пить чай.
Холодный, сладковатый зелёный чай будто ждал её у него в холодильнике… в этот чай легко было подмешать яд, но она даже хотела умереть так…на кухне у него… отравленная тем, что он дал ей своими руками…
- Там мог быть яд… - с легкой улыбкой сказал мужчина, помешивая свой черный чай. «С двумя ложками сахара…» - отстранённо вспомнила она его вкусы, перед тем как ответить ему. Чуть хрипло, спокойно, без каких либо эмоций:
- Да, я знаю…
- Почему ты пришла? – поинтересовался наставник, откинувшись на стуле, отпивая чуть из чашки и слегка насмешливо глядя на девушку.
- Я просто пришла… - передернула плечами молодая убийца, допивая чай. – У тебя есть виски?
- Нет… у меня вообще нет алкоголя. И даже если бы и был, то я не налил бы тебе.
Девушка никак не отреагировала, лишь достала из-за пояса флягу, и, отвинтив крышку, поднесла ко рту, но глоток она сделать не смогла. Все же реакция е наставника была быстрее, чем её и фляга вылетела у неё из руки. Он ударил по руке девушки, будто она пыталась выпить яд…
- Ты не будешь в моём доме пить, я не хочу видеть у себя на кухне размазню, которая хочет убежать от своей боли.
Девушка не хотела ему отвечать. Вдруг, очень ясно, она поняла, что здесь ей не место, вообще здесь, в этом мире. Она поднялась со стула и неторопливо пошла к входной двери. Ей не хотелось даже прощаться.
- Безымянная… - окликнул он её, но она будто бы не слышала, что он говорит. Тогда он замер на миг… она успела снять плащ и начать его одевать.
- Лада… - негромко сказанное имя прозвучало в комнате как выстрел. Девушка вздрогнула и повернулась. Очень давно никто не называл её по имени…
- Прошу тебя… - было видно, что слова давались ему с большим трудом, - Останься.
- Ты попросил… - не веря, что он это сказал, прошептала девушка… - Ты…попросил…
- Только не заставляй меня делать это ещё раз, - поморщился мужчина. – Так ты остаешься?




***
Эпилог.
Она осталась.


Конец.

@музыка: Наутилус Помпилиус

---

Gently

[EternalFreedom]

It's where we're from
And where we'll go in the end
(c)

Она пришла… От теплой нежности касанья
Расплавлен лед.
Растертый в пыль гранит
Все ж тень воспоминания хранит,
Но жизнь уйдет…

Теперь… Слабее и прерывистей дыханье.
За ветром – прочь,
К безвременью миров,
К пространству без ловушек лживых слов,
За светом – в ночь.


Звучит ли сие?

@темы: Стихи

---

Средь ночи тормошу слепую музу

[vergeben]

Средь ночи тормошу слепую музу,
Кромсаю душу на тоскливость строф,
И по щекам твоя-моя любовь
Течёт не облегченьем, а обузой,

И никотин не раз сосуды сузит,
Коньяк расширит несуразность слов,
Навяжет вдоволь нам морских узлов
Собрав их все в один смертельный узел.

Из стопки буду запивать багет,
Ругать судьбу на импортном корявом,
Любить и проклинать наш тет-а-тет.

И шёпотом кричать тебе "привет",
И продавать любовь свою за славу,
И понимать, что не было и нет...

2006 г

@темы: Суюрова Елена, Стихи

---

[Дафф]

совершенно неоходима здравая критика. буду рада слышать абсолютно любое мнение. спасибо)



Поцелуем впиваешься в волосы
Да не слушай ты мои возгласы.
Горячими словами вслед обжигаешься,
Моим-твоим безумством согреваешься.
Это лучшие губы целовавшие
Этим худшие муки даровавшие.
И зачем мне эти взгляды страстные?
Зачем все эти ночи ясные?
Я признаюсь, ладно
Я люблю тебя, жадно

дальше.

У дверей моих томились
Тихим смутным вечерком
И боками в окна бились
Cтайки мыслей: «на потом».

Я для них открыла двери
Лишь когда дожди пошли,
Отказавшись больше верить,
Вместо я, что будет мы.

По теченью, без теченья
Нам до пункта не доплыть,
Не застать любви рожденья,
Наш корабль о рифы сбит.

Так давай же покоримся,
Как рабы своей судьбе.
Бесполезно, милый, биться
В честь того, чего уж нет!

Молчаливо - без ответа, без прощанья
Ушла моя любовь в объятия к тоске.
И нет недугу этому названья
И утешенья нет ему нигде…

Лишь только тень от солнца выше
И ближе берег мутных вод.
«Скажи, мой милый, чем ты дышишь,
Ища спасительный свой брод?»

А я останусь здесь. Теперь другая
И по-другому стану погибать.
Как вымолить прощенье я не зная,
Уйду в спасительную гладь.

Меня окутает холодное забвенье
Не потревожив твоего ни дня, ни сна.
И еле вымолив прощенье
На веки вечные забудешь ты меня…

---

Про любофь: )

[vergeben]

Знаешь

Знаешь, и этот свитер,
И телефон, и взгляд,
Так к моим снам прилипли,
Что оторвать нельзя.

Сердце воюет с волей,
Силимся захватить
Больше любви и крови
Глухо рыча "прости"..

- Этого ты хотела?!
Мчалась сквозь гордость, боль?! -
..Пальчиком по бретели..:
- Я голодна тобой!

В памяти колорите
Жёлтой печали фон,
Если б не серый свитер,
Не на ремне телефон...

2007

@темы: Суюрова Елена, Стихи

---

Два ангела

[ЯнТырь]

Пьяный хохот, испуганные, но уже давно обречённые женские крики, непривычно тихие младенцы… Это было нормально для этого мира. Люди выживали. А выживали те, кто быстрее приспосабливался…
Кто-то первый поднял руку на жену, потому что она плохо приготовила ужин, кто-то первый придушил ребёнка, потому что он слишком сильно кричал, кто-то первый стянул штаны с сына, потому что был слишком пьян и сын напомнил ему о девочке, которую так хотелось в детстве.
Их становилось всё меньше, они становились все злее и… сильнее?
***
На холме, недалеко от деревни, будто шагнув из воздуха, появилась пара. Он – высокий, аскетично худой, но с непонятной, темной силой в каждом движении. С темно-серыми, стальными глазами и длинными, чуть развевающимися от ветра волосами. Она – немного растрепанная, низкая, может чуть полноватая (но совсем чуть), нежная, хрупкая. С испуганными, серыми глазами и светло-русыми волосами, в закатном свете отдающими рыжиной. Она беспомощно жалась к нему, а он неожиданно мягко гладил её по волосам.
– Милый… – негромко, нежно сказала она, поднимая на него глаза. – Ну я немного им помогу, и всё… Совсем чуть-чуть…
Его глаза вспыхнули гневом… ревностью? Но под её любящим взглядом, он дрогнул:
– Но если они что-то тебе сделают…
– Не бойся… если что-то случится, та, другая сторона ведьмы продержится до тебя.
При упоминании ведьмы, он вздрогнул, прижимая девушку к себе, и тихо прошептал ей на ухо:
– Пожалуйста… постарайся без неё. Она так долго спала, пусть и дальше…
– Я постараюсь… – мягко шепнула она в ответ, поднимая его лицо и робко касаясь его губ своими.
***
На рассвете, в деревню вступила странная девушка. Распущенные русые волосы, серые, какие-то… чистые глаза, длинная белая хламида. Ей не хватало только крыльев – она была так похожа на ангела…
Первой её увидела старуха-знахарка, что жила, в основном, тем, что избавляла женщин от нежеланных младенцев… и работы ей с каждым годом становилось всё больше и больше.
– Дурочка! Как так можно, в таком виде, сюда! – яростно шептала девушке старуха, протащив её в маленький подвальчик, где хранила отвары.
– Ты откуда такая блаженная будешь-то? – тихо спросила бабка. Девушка улыбнулась.
– Из общины я… в лесу есть. Да только батенька сказал, что не гоже дар только своим дарить, нужно и другим помогать…
– Какой дар? – сразу же заинтересовалась почуявшая наживу старуха.
– Все девушки в нашей семье, не познавшие ещё мужчины, могут лечить, просто прикоснувшись к человеку. Ой… у вас же так болит спина! – странная девушка с сочувствием вздохнула, и… обняла женщину. Знахарка неожиданно почувствовала, как спину, которую не первый год мучил радикулит, наконец, отпустило. Она поняла, что может, как в молодости, достать кончиками пальцев пола, если нагнется… В хитрой голове бабки созрел план.
– Вот, одень, чтобы наши мужики то тебя не попортили, – бурчала бабка, кидая девушке самые неприглядные вещи. Причем в таком количестве, будто хотела укутать её в три слоя. Впрочем, позже оказалось, что так оно и было. Чтобы никто и правда, ненароком, не попортил девушку, бабка решила сделать из светлого ангела – лесное чудище. И, нужно отметить, ей это вполне получилось. После стараний знахарки, девушку, вышедшую из леса, уже сложно было узнать… Светлые волосы, красивое лицо и изящные руки были вымазаны сажей, остальное же так плотно было закутано в тряпье, что симпатичной фигурки просто не было видно.
– Жить у меня будешь. По хозяйству помочь, пациентам помочь, так же… – наставляла бабка девушку. – Кстати, как звать то тебя?
– Ярослава… – тихо пробормотала девушка.
– Славка значится. Меня бабкой-Ворожеей все кличут. И ты так же зови – не попутаешься.
– Как скажете, – послушно кивнула девушка. – А пациенты… это больные?
– Умная… – протянула бабка, недобро прищурившись. Умным не доверяли, умных не любили. Они были опасны. – Правду глаголешь, больные ентово. Токомо ты не смей пока не попрошу силушкой-то растрачиваться. Лечить будешь, кого скажу, поняла?
Девушка послушно кивнула.
Так у бабки-Ворожеи появилась тихая как тень, молчаливая помощница. Которая поддерживала в чистоте домик, и лечила пациентов. Только вот однажды скрыла кое-что от своей хозяйки.
Ночью, когда ходила за травами, она увидела паренька. Он лежал у кромки леса, голый, в крови и тихо-тихо стонал.
– Маленький… – тихо прошептала девушка, погладив его по взъерошенным, грязным волосам. Положив травы в сумку, она быстро огляделась и легко подняла мальчика. Впрочем, он даже выглядел очень худым…
Маленькая коморка, которая раньше была хлевом, сейчас выглядела, даже, уютно. Сена не было, но были одеяла, устилавшие угол, где раньше жили коровы. Скотину давно забили, а в старом хлеве знахарка поселила девушку. Не мешается, и ладно.
Аккуратно, Ярослава уложила мальчика на одеяло, но он сразу застонал и перевернулся со спины на бок. Мягко перевернув ребёнка на живот, в тусклом свете лучины, девушка поняла, почему подросток не мог лежать на спине. Он и сидеть сейчас вряд ли бы смог…
«Какой же разврат… он же такой маленький….» – покачав головой своим мыслям, она укрыла мальчика одеялом и начала разбирать травы. Такое, к её большому сожалению, просто так, её прикосновением, не лечилось. Не хватило бы сил, чтобы сразу вылечить и душу и тело… они должны были исцеляться постепенно.
Ближе к утру, парнишка очнулся. И тут же в испуге вскочил, глядя на девушку как на самого злостного врага.
– Ляг… тебе же больно… – мягко попросила девушка, не отрываясь от раскладывания трав для просушки.
– Кто ты? – угрожающе спросил подросток, даже не попытавшись прикрыться хотя бы рукой.
– Славкой меня зовут… помощница я, знахарки, – охотливо объяснила девушка, поднимая на мальчика глаза.
– Ну и рожа у тебя… – честно признался парнишка, постепенно успокаиваясь. Видимо, девушка уже не вызывала у него такого панического ужаса. Наверное, потому что не пыталась его изнасиловать…
– Ну… – пожала плечами Ярослава. – Какую боги дали. А ты ложись, ложись. Я скоро за завтраком схожу… ворожея много наливает, всё хочет, чтобы я потолстела, а мне много очень… вот на двоих и поделим. Тем более лучше бы тебе не ходить пока…
Мальчишка послушно опустился обратно на одеяла. Видимо, ему даже стоять было больно. Как-то пристроившись на боку и укрывшись одеялом, он тихо попросил:
– Принеси мне какую-нибудь одежду… пожалуйста…
– У меня тряпок много… сошью, – улыбнулась девушка, поднимаясь. – Сейчас, принесу поесть…
Вернулась она с большой миской похлебки. Хлеба здесь давно никто не видел, в поле работать было просто некому.
Мальчик, которого как, оказалось, звали Зим, за то, что родился он поздней зимой, за еду предлагал себя. Только вот в последний раз их было слишком много, и они слишком много выпили. Ярослава продержала его у себя недели две, подождав, пока у него все срастется, и, убедившись, что он не очень переживает из-за случившегося. Оказалось, что такое бывает частенько, только вот обычно он отлеживается в лесу.
– Славка… – негромко сказал Зим, подтягивая пояс у сшитых девушкой штанов, – Ты не думай, я и с девками могу. На тебя вряд ли кто польстится, на страшную такую. Давай я… как в оплату…
– Не нужно, – мягко улыбнулась девушка. – Просто береги себя, хорошо?
Ответив, что постарается, Зим ушел, но ушел раздосадованный и огорченный. Он не просто так предложил такую плату, и дело было не в том, что больше у него ничего не было, он иногда жил за счет доброхотов, которые не перевелись даже сейчас, и никогда не платил, и даже не предлагал… но эту девушку он хотел. С тех самых пор, как, из-за интереса, какая окажется под тряпьем эта уродина, прокрался за ней, когда та шла поплавать в озере. Тряпки были аккуратно сложены на землю, а у Зима перехватило дыхание. Высокая, полная грудь, округлые бедра, изумительно тонкая талия… выделялись только руки, лицо и волосы… но после того, как она вынырнула из озера… Тяжелые темные, сейчас, волосы облепили ровное, красивое лицо, и она убирала их своими неожиданно нежными и изящными пальцами.
Зим давно привык иметь дело с мужчинами, и иногда ему это даже нравилось, но никогда. Никогда ему Так не хотелось кем-то обладать…
Он думал, как это сделать, целую неделю… но понял, как сможет осуществить желание, только когда услышал от одного… клиента, что жители собираются сжечь ведьму – помощницу знахарки. Жители не верили ей, считая, что, излечивая их, она забирает часть души, и на самом деле ей только нужны их жизни.
«Надеюсь, успею…» – немного взволновано подумал Зим, на ходу подтягивая штаны, уже не те, что сшила из старых тряпок она, нет, новые, дорогие… подарок клиента, и, застегивая щегольскую рубашку, бежал к ней. Боясь, что если сейчас не сможет это сделать, то никогда…
Когда он подбежал, жители уже зажали её в кольцо из вил, и явно собирались отволочь на костер.
«Опоздал…» – горько подумал Зим, но, вдруг, девушка выпрямилась… грязь с лица и волос неожиданно пропала, тряпки сменились тем самым белым балахоном, в котором она вошла тогда в деревню. Нежная улыбка озарила её лицо… казалось, от неё исходит свет, который трогал даже зачерствелые души горожан. Только одно сердце он не затронул тогда. Сердце подростка, торгующего своим телом, сердце наполненное сейчас только похотью. Когда жители отошли, убирая вилы за спину, будто начали неожиданно их стесняться, а затем и вовсе уходили, потупившиеся, смущенные… очищенные, именно тогда Зим подошел к девушке и, схватив её за руку, поволок в лес.
– Они могут одуматься, бежим, скорее…
Ярослава знала, что не одумаются, но все равно послушно бежала за мальчиком.
Он привел её в свою пещеру, в которой прятался, когда пережидал, пока зарастут побои, полученные от клиентов. Там, импульсивно обнял её.
– Славная ты… Слава… – улыбнулся он, погладив её по волосам. Девушка как-то извиняющееся отодвинулась… но Зим не дал ей этого сделать, буквально бросив на каменный пол пещеры.
– Нет… я слишком долго хотел этого… прости… – тихо бормотал он, разрывая на ней хламиду.
– Зим! Что ты делаешь, не надо! – испуганно бормотала девушка, пытаясь отползти от него, но парень крепко держал, наконец-то касаясь её тела.
– Зим, не надо… Зим, сейчас же Она проснётся, тебе же плохо будет… – со слезами в голосе бормотала девушка, но он её не слушал, одной рукой вцепившись в её плечо, а другой стягивая штаны… но только он пристроился на ней, как в глазах девушки что-то сверкнуло. Что-то нехорошее… недоброе… не такое, как раньше.
– Сопляк… – тихо ухмыльнулась Ярослава. Неожиданно, парнишку, будто поддерживаемого неведомой силой, сбросило с девушки и сильно ударило о стену.
– Да как ты посмел… – с отвращением пробормотала она, поднимаясь, и медленно подходя к нему, совершенно не стесняясь своей наготы.
– Она же чистая такая… добрая. Тварь ты...
С каждым её словом, мальчика подбрасывало и с силой бросало обратно на пол. Его били и раньше, но такой беспомощности он не чувствовал никогда. Он не мог вырваться. Он был полностью в её власти… Холод, который он ненавидел, теперь был даже приятен. Потому что он означал, что пару мгновений его не будут бить.
Когда Зим почти не дышал, девушка его, наконец, оставила, направляясь к выходу из пещеры, со словами:
– Этот как-то себя изжил… слабенький… Так, кто там её сжечь хотел? Сейчас развлечемся…
Но дорогу ей загородила неожиданно появившееся, стройная мужская фигура.
– Уходи. Ты не пришел вовремя. Теперь дай развлечься мне! – жестко сказала девушка фигуре, махнув рукой, прогоняя его.
Не слушая её слов, молодой мужчина подошел к Ярославе и обнял, негромко уговаривая:
– Ну, лапочка, ну, солнышко… жена, давай уже. Хватит… возвращайся…
Девушка начала вырываться, но он держал крепко, продолжая:
– Милая моя, хорошая, любимая… мне тебя так не хватает, я скучаю. Никуда я тебя не отпущу… Мне без тебя так плохо...
На последнем, девушка сдалась. Обмякнув в его руках, она тихо заплакала. Теперь, мужчина уже нежно гладил её по волосам и спине, успокаивая. Затем, посмотрев прямо в изумленно приоткрывшиеся глаза Зима, он жестко сказал:
– Зря ты связался с моей женой… мы так долго усыпляли её темную сторону, чтобы забывать об этом. Она – простит. Я – нет.
За его спиной появились огненные, с черным, крылья, которые укутали мужчину и тихо дрожащую девушку. Мягко засветившись, они пропали. В ту же секунду, похотливый мальчик, торгующий собственным телом, загорелся как факел. Но даже тогда он почему-то понимал, что смерть будет только начало… Это понимание пришло к ним вместе с маленькой, но емкой фразой, сказанной Её ласковым голосом: «Те, кто отдает себя злобе и похоти, становятся слабее. Любовь и тепло же всегда будут сильнее».

---

Пополним цитатник сообщества?

[Морга]

Предлагаю всем пишущим в сообщество принять участие в пробном конкурсе произведений. Ограничений по форме и содержанию, по тематике и объему в конкурсе не будет. Проходить сие действо будет в два этапа. Первый: в течение 2-х недель с момента старта конкурса жюри в количестве четырех уважаемых участников сообщества отберет из текущих поступлений наиболее качественные литературно и с их точки зрения произведения и пометит их соответственно. Все помеченные произведения будут перенесены в цитатник сообщества. Там и будет происходить второй этап конкурса - голосование ВСЕХ желающих по 5-балльной системе в комментариях. Лидеры определятся простым большинством голосов. Первая тройка будет занесена в цитатник. А также выделяется одно место для приза зрительских симпатий, который будет вручен произведению, не прошедшему отбор первого этапа. Второй этап также проходит 2 недели.
Итак, на конкурс принимаются ВСЕ произведения, опубликованные в сообществе в течение двух недель с начала конкурса.
Первый этап - отбор компетентным /с моей точки зрения, само собой/ жюри участников.
Второй этап - голосование в цитатнике за лучшие и самые-самые произведения с точки зрения абсолютно всех желающих оставить свою оценку.

Я бы хотела знать, принимаете ли вы мое предложение, хотите ли участвовать в конкурсе и что, с вашей точки зрения, можно изменить в условиях. Конкурс планируется начать с понедельника, 7 апреля. Жду комментариев.

запись создана: 02.04.2008 в 15:11

---

[oso polar]

школьные(2шт.),без знаков препинания

десятилетие звонков.

пока еще не звенит звонок
пока еще дремлет школьный люд
я слышу- за окном чижы
а может ласточки поют

потом когда он оживет
и протрезвонивши умрет
и сотни школьниокв толпой
в буфет пойдут искать приют

тогда я тоже встрепенусь
услышав тяжкий грустный звон
годами каждый школьный день
в душе моей рождает стон

зачерствелому учителю математики.

партизански стиснем зубы!
че учитель,извини.
эти цифры нам не любы,
не родные нам они!

может,ты когда-то тоже,
пацаненком, убегал
с математики,и,может,
формул синусов не знал

но теперь ты старый очень,
и всё то,что раньше знал
про свободу и кометы,
про любовь,в кино билеты,
про серебрянные ветры,
и не пить компот обеты,
на неравенства сменял.

@темы: Стихи

---

[oso polar]

когда мне было двадцать лет
копил я на велосипед
сейчас скопил на вертолет
теперь летаю взад-вперед

мне наплевать на всех внизу
я молока бидон везу

---

[Mon ami Bell]

Лохматый сумрак душных залов,
Дым ластится, целуя плечи,
В плену тлетворном дух, оскалов
Гряда немая жаждет речи -
Насытиться больным сознаньем,
На части монолог разбить,
Упиться выдумкой - признаньем
В грехах, чтобы ее убить.
Не замечая на лице вуали, грима
На статуарном теле слой,
Поверить в ложь ради "экстрима",
Назвав кривляния игрой.
Остывших рук лаская пластик,
Слюну ловить в бокалы,
Дрочить рассудок, нервный тик
Оргазмом звать... О, браво!
Арто - дитя в сравненьи с вами,
Театр абсурда - лепет, о!
Ваш тезис жадно ловят, славят:
Искусство - высеры, дерьмо.

@темы: Мысли вслух

---

итог

[[Sideco]]

По Ремарку

Я устала жить в одиночестве
В этом скопище душ людей.
Образ прошлого в миг проносится
Табуном черно-белых коней.

Я устала питаться надеждами,
Старым сроком своих страстей.
И, ведя разговоры с невеждами,
Я устала казаться умней.

Я устала любить наивностью,
Обнимать всех своей добротой.
И играть я устала невинностью,
Называя свой грех – судьбой.

Я устала мечтать слезами
И количеством падших звезд.
Этот миг пролетает годами,
Забирая все худшее грез.

@темы: Стихи

---

[Герой Снегирь]

Война - весна

Я не в силах смотреть: за окном разрушение мира.
За приказом приказ разбивает людей и дома...
А с экранов все лгут эти коршуны, только что с пира,
Где под скатертью лжи пожирают людские тела.

Что случилось, друзья и в каком это проклятом веке
Пролилась и смешалась с землею теплая кровь?
Что способно вот так заглушать-убивать в человеке
То, что с первые люди когда-то назвали "любовь"?

Что ж, война так война! Только методы наши другие!
Пробуждая сердца от холодного зимнего сна
Будем жить добротой, зеркала разбивая кривые..
Да поможет нам в этом прекрасное время - весна!

---

Всё больше превращаешься в альбом

[vergeben]

Всё больше превращаешься в альбом,
Двухмерных электронных фотографий.
Не вместе - вечность; долго - не вдвоём.
Не скомкать, не разгладить, не поправить.

И мне уже не хочется кричать,
И кофе пьётся реже, чем обычно.
Привычкой стал с вареньем чёрный чай,
И стало одиночество привычкой.

Банальность строк - неоспоримый факт.
Ты тоже стал по-своему банальным:
Как долог дождь, как раскалён асфальт.
Любовь, как ложь в окне исповедальни.

Ты выставь, если сможешь, из вины
Несовершенства слог, пустые графы.
Останься там, где шрамы не видны -
В двухмерности альбомных фотографий.

2007 г.

@темы: Суюрова Елена, Стихи

---

Средовое

[Морга]

Ах, пойдемте гулять по ночному проспекту под полной луной,

Обещаю одеться тепло и закутаться в яркую шаль,

В незнакомом кафе подогретое выпьем вино,

Помечтаем, и я вам, поверьте, не буду мешать.

 

Будем в небо смотреть, словно истина спрятана там,

Будем мерить шагами остывший асфальт сентября.

И сплетенным случайно в пожатье озябшим рукам

Расплестись я не дам, о пустом невзначай говоря

 

Ах, пойдемте гулять по ночному проспекту…но завтра четверг.

Середина недели, неплохо бы выспаться всласть.

Кто-то там вместо нас посидит в незнакомом кафе,

Подогретым вином поминая мечту, что, увы – не сбылась.

---

Возьмете к себе?)

[ЯнТырь]

Немножно юмора для начала...

Принцесса и рыцарь

На белоснежном коне, в сверкающих на солнце латах и ярким взором, полным ожидания своей любимой, он стоял у балкона замка. Только что, в честной битве, он победил подлого дракона, и теперь приехал за своей сказочной принцессой.
С детства мама рассказывала ему о ней.
«Конечно же,» - думал рыцарь, а это был именно он, – «Она будет самой прекрасной, самой изящной девушкой на земле, со смехом, подобным звону колокольчиков, и улыбкой, что затмевает солнце»
С нетерпением, ожиданием и щемящим счастьем рыцарь крикнул:
- Принцесса, пришел я, твой избавитель! Яви же мне свой прекрасный лик!
У рыцаря был острый слух, потому он услышал, как в комнате что-то загрохотало, послышались какие-то странные крики. Рыцарь испугался, ведь это могли быть разбойники, которые забрались в дом беззащитной девушки, но через минуту, на балкон вышла принцесса. Точнее нет, не вышла, почти выползла. На ней было длинное и довольно-таки измочаленное платье темно-бордового цвета, волосы пребывали в художественном беспорядке, а отекшее лицо недвусмысленно намекало на бессонную ночь.
- Чего разорался? – хрипло спросила принцесса, оперевшись о балконную решётку и мрачно глядя на рыцаря.
- Я пришел освободить тебя! – патетически воскликнул наш герой.
- И на фиг? – с вялым интересом спросила принцесса, поставив ногу на перила и, задрав юбку, подтягивая гольфы.
- Как же… - покраснел рыцарь (юбку принцесса задрала уж очень старательно), - Вы – прекрасная дама, и я вас должен освободить!
- Ну, освобождай, - хмыкнула принцесса, с интересом поглядывая на рыцаря, видимо гадая, как он будет это делать.
Рыцарь помялся-помялся и жалобно спросил:
- А лесенку не скинешь?
- Неа, - помотала головой, довольная принцесса. – Явился спасать, так через парадный вход давай!
Тяжело вздохнув, рыцарь подумал, что дракона было убивать легче, и потопал выламывать дверь.
Впрочем, тут ему повезло, двери были настежь распахнуты, а точнее разворочены…
- Принцесса? – обеспокоено спросил рыцарь, вбегая на второй этаж к своей прекрасной даме (которая так и не соизволила спуститься), - Почему у тебя разворочена дверь? И почему ты тогда не сбежала, кто держит тебя в плену?
Принцесса закатила глаза:
- Да никто меня в плену не держит, ко мне друзья приходили… ну и дверку того…не заметили…
- А…они…уже ушли? – осторожно поинтересовался рыцарь.
- Да нет, какой там, в соседней комнате спят, если ты своими воплями их не разбудил, - зевнула принцесса.
Рыцарь подумал пару минут, а потом решился.
- Ну, я…пойду?
- Куда? – удивилась принцесса.
- Домой… там ещё же принцессы есть, ты не одна… и всех в полоне держат…
- Ну, иди, - усмехнулась принцесса. А как только рыцарь ушел, волосы сами собою уложились в ровную прическу, платье расправилось, а лицо посвежело.
- Дааа, - протянула она звонким голоском, поглядывая в большое зеркало. – Не те уже рыцари пошли…ой не те…

---

Я?

[vergeben]

Ванной тёплые ладони
Расседлают утра морок
И на пастбища отправят,
Как послушного коня.
Будет день и будет солнце,
Мыслей разных будет ворох.
У плиты... По магазинам...
Это я? Наверно я...

Вновь выгуливаю ноги.
Говорят - необходимо.
Говорят что тренировка -
Есть любая беготня.
Пустота придёт под вечер.
Организм отравит дымом
Непоследней сигареты -
Это тоже буду я...

Тёмной ночью конь вернётся,
Одинокий серый морок,
Будет кушать с рук он пищу,
Будет в шею мне дышать.
Прошепчу ему на ушко,
Как мне кто-то очень дорог.
Как под звёздным токовищем
Пили счастье из ковша.

Как играли в прятки годы,
И какими были встречи,
Обещания, награды -
Всё коню я расскажу.
Ну а утром друг тумана
Мне на сутки боль залечит,
И уйдёт он за ограду,
Отчуждения межу.

Будет день и будет солнце,
Будет рок кипеть и биться
О борта житейской ванны,
О покатые края.
Мало ль пыли во вселенной?
Собираю по-крупицам
Жизнь - как сон короткий, рваный.
Бог мой, всё же это - я...

@темы: Суюрова Елена, Стихи

---

Сталь

[Вороже я]

Предупреждение модератора: пожалуйста, пользуйтесь тегом more!

Выкладываю первую часть. Остальные добавлю, если это кого-то заинтересует.

Я смотрю в зеркало не отрываясь, словно целясь в собственные зрачки. Что я хочу увидеть? Не знаю. Макс тихо скользнул мне за спину, обнял, уткнулся носом в затылок. Его дыхание легко зашевелило пряди тонких волос. Я ухмыльнулся. Почему-то вспомнилось, как в детстве – лет в 12-13 – один придурок, чуть постарше, дразнил меня девчонкой. А все из-за волос – мягких и очень светлых, почти белых, отросших до неприличия и всегда художественно растрепанных. До сих пор не могу понять, почему он выбрал именно эту кличку, ведь, кроме прически, во мне никогда не было ничего девчоночьего. Черты лица довольно резкие – высокие скулы, острый нос, чуть раскосые серые глаза. Странно, но ресницы у меня темные, а брови светлые, как и волосы. А пацан тот, кстати, обзывал меня не долго, всего один день. На второй день я сломал ему руку.
В кармане куртки начинает тихо вибрировать мобильный. Я аккуратно отстраняю Макса, отвечаю на звонок. Через пять минут мы уже мчимся на базу за нашим заданием.

Бойко стучу по клавишам, добивая очередной тупой отчет, когда дверь бесшумно открывается, и в комнату вплывает Семён. За ним, как всегда позади на пол шага, гибкой хмурой тенью маячит Макс. Чёрт, где их учат так ходить, словно по воздуху, не издавая ни одного звука? Я и за миллион так не сумею – вечно топаю как слон и соплю как паровоз. Ладно, Семён порхает, аки бабочка, ему сам бог велел – роста чуть выше среднего, лёгкая, тонкая кость, запястья – двумя пальцами обхватишь. Но дружок-то его поболе будет, и росточком повыше, и в плечах пошире, а туда же – порхает как так и надо. Наверное с этим можно только родится. На этой оптимистической ноте прерываю свои размышлизмы и шлёпаю на стол перед ребятами папку с инструкциями. Никто, впрочем, не собирается за неё жадно хвататься. Оба парня выжидающе смотрят на меня. Я со вздохом начинаю излагать.
- Девушку на фотографии зовут Марина. Москвичка, двадцать пять лет, работает секретарем в туристической фирме. Три дня назад вернулась отдохнувшая и загоревшая из Турции и привезла с собой кучу сувениров. Среди них есть небольшая медная шкатулка. Нас интересует её содержимое. Вы должны познакомится с девушкой, втереться ей в доверие и выкрасть шкатулку, заменив на аналогичную.
Выдаю текст на одном дыхании, замираю и жду неизбежных вопросов. Макс привычно молчит, достает из пачки сигарету, разминает её пальцами и с явным удовольствием закуривает. Семён морщится, когда дым касается его нежного лица, и Макс, со вздохом, тушит сигарету прямо о пластиковую поверхность стола.
- Эй! Совсем уже…
Я не успеваю договорить.
- Что в шкатулке? – перебивает меня своим вопросом Семён.
- Не знаю и знать не хочу и вам, кстати, не советую. Девушка тоже не знает о её содержимом – думает, что привезла сувенир для старых друзей своего парня от их каких-то общих знакомых.
Семен иронически изгибает тонкие брови, услышав первую часть моей фразы, позволяет мне договорить, а потом выдаёт:
- Ясно, девушка – слепой курьер, а парень в курсе всех дел и при этом имеет железное алиби на случай, если возникнут проблемы. Где он сейчас? Где-то за границей в командировке? Англия? Франция? Германия?
Я смотрю на него и тихо офигиваю. Слава Богу, хоть с закрытым ртом – сказываются два года тесного общения. Я от него тихо балдею, я его главный фанат, бля, не считая Макса. Макса и правда можно не считать – я просто фанат, а он уже давно перешел в фазу идолопоклонничества.
- Он во Франции по делам строительной фирмы, в которой работает – говорю я, переведя дыхание, - шкатулку должен передать именно он, а мы ему устроили небольшие проблемки. Так что ближайшие пять, шесть дней не вернётся. За это время вы должны познакомится с девкой и втереться ей в доверие на столько, чтобы она пригласила вас к себе домой. Шкатулку нужно подменить так, чтобы она этого не заметила.
- Почему именно мы? Подошлите Аллу – быстрее дело будет. Познакомятся в каком-нибудь магазине, потрепятся пару часиков про мужиков и шмотки, и готово – лучшие подруги. – Макс наконец-то снизошел до разговора со мной.
Улыбаюсь, стараясь выглядеть снисходительно.
- Видишь ли, Макс, так бы всё и было, если бы не одно маленькое но, – делаю эффектную паузу и продолжаю – наша девочка с другими девочками совсем не дружит, разве что общается по работе. А дружит она исключительно с геями и тусуется в основном в гей-клубах. Ну бзик такой у малышки, что уж тут поделать. Может травма какая в детстве была – кто знает? Так что задание это ваше и только ваше, вы же у нас сладкая па…
Не успеваю договорить и захлёбываюсь словами потому, что чёрт меня дёрнул посмотреть Максу в глаза – в своих мыслях он убивал меня медленно и изощрённо. А как же, ведь я посмел глумиться над чистым, светлым, вечным – над их с Семёном отношениями!
Перевожу беспомощный взгляд на Семёна. Тот усмехается, подхватывает со стола папку с документами, берет за руку Макса, и они выходят из комнаты.
Медленно выдыхаю и в который раз обещаю себе, что больше с этими психами не работаю.

Макс психует. Нервно ходит по квартире, переставляет вещи с места на место, потом усаживается чистить пистолеты, хотя уже занимался этим утром. Я даю ему ещё несколько минут и решительно усаживаюсь ему на колени лицом к лицу. Он отбрасывает свои железяки и руками, вымазанными оружейной смазкой, обхватывает мою талию, прижимает крепче к себе, шумно выдыхает и , наконец-то, замирает. Сидим молча достаточно долго. Я чувствую как отпускает его напряжение и начинаю говорить, что я тоже не люблю гей-клубы, эти тупые тусовки, где мы вынуждены играть мальчиков-мажоров, где каждый второй норовит облапать, что это просто работа – сделаем своё дело и уйдём … В принципе, я точно знаю, что моему милому в общем-то наплевать на то, что я ему уже минут пять рассказываю. Мы всё равно пойдем, куда надо и сделаем всё, что потребуется. Просто Макс любит меня и не любит публичные места. Склоняюсь к его лицу, провожу губами по щеке, невесомо прикасаюсь к губам, дразню – знаю он не выдержит и пяти секунд моих заигрываний. Начинает дышать чаще, стискивает меня сильнее, просто врывается в мой рот языком. Вот и хорошо, вот и славненько.
Через пол часа, пропахшие сексом и оружейной смазкой, нежимся под теплыми струями в душе. Макс ласкает меня нежно, трепетно, как будто это не нас недавно накрыло в кухне на полу, как будто это не я стонал под ним, как последняя сучка и просил ещё и ещё.
Макс засыпает сразу же, как только мы добираемся до кровати, а я не могу уснуть, пытаюсь мысленно проработать детали будущей операции. Сам того не замечаю по началу, но уже скоро начинаю думать не о деле, а о человеке мирно спящем рядом. Не помню, был ли Макс всегда таким отчаянным социопатом или это я на него так негативно влияю, но то, что каждый наш вот такой вот вынужденный поход по клубам и кабакам воспринимается ним в штыки – это факт. И только я знаю, чего стоит ему зубоскалить весь вечер, тусуясь с голубыми сынками богатых папиков и давиться своей ревностью, пока я флиртую направо и налево. Хорошо, что такие задания мы получаем совсем не часто. Наша обычная работа скучна и рутинна – найти и убрать. Разве что с вариациями на тему: как быстро найти и каким способом убрать. Мысленно приказываю себе прекратить страдать фигнёй и спать. Закрываю глаза. Сплю.


Музыка обволакивает меня, ловлю ритм, двигаюсь. Скоро ко мне присоединяется парочка тел. Да здравствуют танцы – шманцы - обжиманцы! Извиваюсь, потираюсь, призывно улыбаюсь. У рыженького паренька рядом со мной разве что слюна не капает, а так - уже готов!
- Извини, котик, сегодня тебе точно не обломится. – игриво шепчу ему и быстро покидаю танцпол.
Плюхаюсь на стул рядом с любимым, обворожительно улыбаюсь нашей новой знакомой.
- Может ещё по коктейльчику? Жарко просто жутко!
Макс обдаёт меня таким взглядом, что мороз продирает, но молча встаёт и идёт к барной стойке.
- Классно двигаешься! Где-то учился?
Марина улыбается мне, разглядывая поверх полупустого бокала с каким-то розовым пойлом.
- Да так, - небрежно взмахиваю рукой – То там, то сям, везде по немножку. Не будем об этом. Лучше скажи где ты такой классный загар приобрела в это время года?
Крючок с наживкой с удовольствием проглочен, она начинает трепаться, вываливая на меня кучу сведений о себе. Охаю, ахаю, переспрашиваю, уточняю. В общем, к тому моменту, когда Макс принёс коктейли, мы болтали как две заправские подруженции. Ещё пара десятков коктейлей на троих, и все вместе загружаемся в такси, договорившись, что предварительно закинем домой Марину. Макс затаскивает меня к себе на колени, игнорируя косые взгляды таксиста. Марина умилённо смотрит на нас, пьяно похихикивая.
- Ой, мальчики, а ведь вы мне ещё не рассказали как познакомились и начали встречаться!
Макс улыбается светло, словно погружаясь в самые тёплые воспоминания, но молчит. Словно в отголосок ему, улыбаюсь и я.
- Мы в школе познакомились. Я сломал Максу руку.
Девушка смеётся, как будто я сказал что-то невероятно остроумное, и обращается к Максу:
- И после этого ты понял, что не можешь жить без Семёна?
Тот ласково проводит рукой по моим волосам, обхватывает руками лицо, заставляя смотреть себе в глаза, отвечает:
- Нет, я понял это на день раньше.

@настроение: Взволнованна

@темы: Рассказ