Светло-синее

[Лирический герой]

Стены отливают перламутром,
Ночь — мгновенна и чуть-чуть грустна.
Ловишь ты последние минуты
Синего предутреннего сна.

Я сижу в запутанной квартире —
Родственники спят и спят коты —
И рисую на полях пунктиром
В сновиденья тайные ходы.

Кто-то снова мои мысли спутал...
Где-то на другом конце Москвы
Точно так же движутся минуты,
Точно так же тикают часы.

Я стараюсь думать осторожно,
Чтобы не нарушить тишину.
Счастье, еще миг — и ты проснешься.
И я это сразу же пойму.

---

безумно старое...

[deleted one]

написано было назло одному "рэперуну", но он тогда не явился на курсы...
Рвутся наружу
Стоны и плачи,
В белую стужу
Как же иначе?
Как им не плакать,
Забыв про печали?
Как им не плакать,
Тем, что молчали?
Они, привиденья,
Воют и плачут,
Дети сомненья,
Как же иначе?
Как им забыться
В белую стужу?
Как им решиться
Выйти наружу?
Что же случилось
В бескрайней ночи?
Что им приснилось -
От клеток ключи?
Вы мне ответьте,
Жертвы видений,
Что же на свете
Сильней привидений?...

---

Вы нарекли это так

[EternalFreedom]

Я не прячусь в сплетении слов:
Эти латы теперь ненадежны.
Я живу, разделяя с безумием кров.
Вы нарекли это так.
Подсказал мне ответ мягкий свет,
Я шагнула к нему, не боясь,
Он оставил навеки пылающий след.
Вы нарекли его «мрак».

Я пыталась хоть что-то сказать,
Но встречала насмешку в глазах.
Убивала бездонная, мертвая гладь…
В ней я безмолвный чужак.

Все по-прежнему, я продержусь,
И не стану теперь удивлять.
Затаится пускай горько-сладкая грусть.
Я нарекла это так.

@темы: Стихи

---

[...Меланхолика...]

Перебираю бусы словно четки,
передо мной открыта книга вверх ногами.
Горят словно в ознобе мои щеки,
И мысли бродят в голове кругами...
Мурчанием ответила мне кошка
На мой немой вопрос о смысле смерти.
Ворона постучалась мне в окошко,
Прокаркала: "Не верьте ей, не верьте!"
Я медленно теряла нити правды,
И, мне казалось, мир перевернулся.
Хоть у меня и на руках все карты,
Успех со мною снова разминулся...

Я рисовала на обоях робко
Непишущим и старым карандашом.
Костлявая намылила веревку
И усмехнулась: "Всё поймешь потом..."

@темы: Стихи

---

[Черный*]

Здравствуйте, уважаемые сообщники и сообщницы

За последнюю неделю я запустил в сообщество три поста, рецензии/не рецензии, а, скажу так – мой взгляд на произведение.
Три рассказа, которые по какой-то причине меня зацепили, были мною рассмотрены: я рассказывал, как их вижу с точки зрения читателя. К слову, таких рассказов больше, и я хочу продолжить дело.
Хочется спросить вас, уважаемые сообщники – потому что я не спрашиваю разрешение автора, а именно рассматриваю рассказ и выставляю мнение – стоит ли мне продолжать это дело?
Уже были довод «против»:
«…а знаете, что мне больше всего нравилось в критике? то, как нас заставляли учить мнение критиков как единственно верное.
позвольте читателям самим видеть или не видеть смысл в рассказах. кто-то придёт и скажет, что смысл есть, кто-то -- что смысла нет, а вы пытаетесь всех убедить, что смысл есть и будет есть. Человек имеет право не видеть его, смысла этого нищасного)))
а вдруг кто-нибудь, прочитав вашу рецензию, так и начнёт видеть только такой смысл в рассказе, и никакой другой?)))) и, возможно, упустит тот смысл, который должен был увидеть сам...»

Так вот – то, что я делаю, рецензией или критикой назвать нельзя.
Второе – критика тем и хороша, что, как прожектор, выявляет читателей, которые думать не хотят совершенно. В этом ее несомненный плюс.

Кому-то подобная моя практика может показаться нехорошей, но, выставляя в "Школу..." пост с произведением, автор автоматически соглашается с тем. что его произведение может быть детально разобранно с поиском смысла, ошибок, мыслей, задумок, выводов и т.п. совершенно посторонним человеком.
Мне это казалось аксиомой. Но для очистки совести я все же задаю свой вопрос.

---

Привет

[vergeben]

Привет. Ты как? Ветряга осень
Грозит мне веткою в окно.
Похолодало. Куртку носишь?
У нас - деревья ходуном.
Растёгнут, выбрит, вкусно пахнешь,
Идёшь привычно сквозь людей.
А я, как прежде, во вчерашнем
Живу. В каком нибудь из дней...
На выбор - три для эпопеи,
Брожу от "здравствуй" до "пока".
Погода дрянь, и с ветром спелись
Растрёпы неба - облака.

2007

@темы: Суюрова Елена, Стихи

---

[Vistrel]

Буду рад услышать ваше мнение. Особенно на счёт вставных миниатюр - все ли они плохо введены? Потому что что-то я на них спотыкаюсь...

Листья…
Небо… полночное небо постепенно заволакивалось абсолютной темнотой, сквозь которую нельзя было ничего разглядеть, кроме плотной чёрной ткани и звёзд, рассыпанных чьей-то дрожащей рукой. Эти светлячки не двигались и в немом оцепенении тихо-тихо блестели бело-голубыми искорками. Небо – это первое, что мы увидели, когда появились на свет. Мы – листья…
Толком ещё не понимая ничего, мы ждали рассвета, и когда он пришёл, мы, затаив дыхание, смотрели на него, и весь мир сливался в этом оранжевом, а затем жёлтом диске, который медленно выплывал из-за горизонта, расплёскивая едва тёплые лучи. С того момента каждая наша клеточка научилась чувствовать, научилась жить. Вместе с прозрачным, как чистая речная вода утром, появился слабый ветер и эта ранняя, ещё не окрепшая весна обдала нас холодом и надеждой на тепло.
Мы только начинали жить, только начинали расти. Не знали своих соседей, не имели друзей. Хотелось побыстрее целиком окунуться в холодный воздух, чтобы почувствовать и испытать радость от пронзительных лучей солнца. Старые деревья рассказывали нам о жизни других листьев, а мы не верили в летние цветы и сентябрьские серые тучи. Воробьи что-то чирикали о зиме, но это было так далеко, так странно нам, только родившимся, что не хотелось обращать на птиц внимания.
Наконец, ближе к концу весны мы выросли и встали напротив ветра во весь рост. Тогда был разгар тёплого дня, и дети бегали под нами, зелёными листьями, прислонялись головой к твёрдой коре дерева и смеялись чему-то своему. А потом они лежали в траве и с удивительным трепетом и полузакрытыми глазами смотрели на нас, на свет, пробивавшийся сквозь зелёные узоры и на голубое с белыми разводами небо. А мы разглядывали их, удивляясь, что мы на столько разные и что мы ещё недавно так же смотрели на звёзды…
Для нас, листьев, нет разницы на каком дереве жить. Берёза, ясень, сосна… разве что кто-то хочет поближе к небу, а кто-то, наоборот, к земле. Когда дул ветер, мы старались дотронуться до наших соседей, чтобы почувствовать трепет кожи, чтобы ещё раз убедиться, что не одни. Ничего не было лучше этих холодных ночей: с ветром, со звёздами в густой темноте и с острым осознанием того, что ты чувствуешь, тебя - чувствуют!
Летом мы уже во всю разговаривали с воробьями, просили их рассказать нам о жизни в далёких лесах, городах и о том, что же значит… лететь. О, сколько слышалось нам, прикованным к деревьям, страсти в этом слове! Сколько было желания, тоски, надежды в тонко звучащей букве «л» и робости в мягком «ть»!.. А между началом и концом слова пролегала пропасть, бездна воздуха и жажды неба. Мы, листья, мечтали о полёте.
Знаете, бывало, кому-то всё же удавалось почувствовать стремительный воздух своей кожей. Когда ночь укутывала землю в свои тёмные одеяла, некоторые люди выходили на остеклённый балкон, открывали окна и долгим-долгим взглядом смотрели на звёзды, слушали ветер, пытаясь почувствовать себя. Это повторялось каждый вечер, каждую ночь. Нам было нестерпимо больно смотреть на них, потому что догадывались - эти люди так же хотели бы быть птицами, как и мы. Тогда кто-нибудь из нас изо всех сил старался вырвать ноги из дерева и просил ветер, чтобы обязательно подхватил его, принёс по воздуху к человеку. Нам было жалко прощаться со своим другом, но когда мы видели, как листок падал на ладонь кого-то из людей, мы замирали, слушая стук ожившего сердца, ощущая оживший взгляд…
Летом мы много общались друг с другом. Часы и дни проходили в разговорах о мечтах, о желаниях, о будущем и о нас самих. Дети собирали цветы, делали из листьев букетики, венки и дарили их друг другу. Ветер волнами гонял выросшую траву и тёплым воздухом обдавал нашу кожу… Иногда дети пускали листья по течению прозрачной, хрустальной реки, которая неслась так же стремительно, как быстрая птица в небе. Исчезая, мы дарили радость людям, мы дарили им тепло. Поэтому, наверное, не страшно было исчезать.
В конце июля мы уже чувствовали лёгкую усталость от своего дерева, от ветра. Ночь была такой же густой, да и звёзды, вроде бы, теми же, только что-то сломалось в небе или в нас. Хотя всё равно, ночные бело-голубые искорки восхищали и трогали наши маленькие сердца. Я помню, как ближе к вечеру трое подростков устроили пикник рядом с деревом и о чём-то разговаривали. Один из них рассказывал смешную историю, а другие смеялись. Вспоминали своё недавнее детство и почему-то всё чаще задерживали взгляд на горящем огне. Разговор постепенно стихал и стал больше похожим на цепь несвязанных фраз, от которых всем делалось только скучнее. Кто-то опять попытался пошутить, но на лицах с отблеском костра уже не появилась улыбка. Было почти темно, и один из подростков предложил идти домой. Не сказав ни слова, остальные кивнули, принявшись собирать вещи, тушить огонь…
Время – август. Солнце было уже не настолько ярким, как раньше и не настолько тёплым. Теперь внутри нас постоянно оставалась одна клеточка, которой было холодно и которую ничем нельзя было согреть. Оранжевый асфальт был очень пыльным, и на него не хотелось смотреть. Небо словно само пропиталось этим летом и с нетерпением ждало его ухода. В воздухе ощущался запах скорого сентября. Однажды, молодой человек и девушка сели на скамейку под одним из деревьев и долго о чём-то говорили. Они много улыбались, радовались друг другу и были, думаю, счастливы. Даже в нас что-то ожило, что-то согрелось. Тогда молодой человек сказал «давай поговорим о листьях», и ветер усилился, заставляя деревья проснуться. Они ещё долго сидели рядом, о чём-то спорили и что-то обсуждали, а в их глазах чувствовалась безумная теплота. Когда пошёл дождь, они так, без зонтика, стали медленно прогуливаться по парку… Нам было немного грустно, оттого что мы как-то инстинктивно знали, чувствовали будущий ноябрь, когда эта же пара сядет на пыльную скамейку… Словно постаревшие за конец лета и осень, они будут меньше улыбаться, почти не смотреть друг на друга, а кто-то из них, наклонив голову и шурша сухими листьями, тихо скажет: «давай помолчим… о листьях».
Когда наступил сентябрь, а за ним октябрь, мы уже ничего не ждали и почти ни о чём не разговаривали. Не смотрели на небо, стараясь плотнее закрывать глаза, потому что всё, что было рядом с нами, уже надоело, а воробьи не могли рассказать ничего нового. Мы жмурились от яркого солнца, а от сильного ветра становилось больно всему телу и страшно, что ноги могли оторваться от веток и тогда бы мы упали в бездну воздуха. У дерева лежали сухие листья… Только один раз мы будто очнулись от своего оцепенения. Женщина лет тридцати пяти пришла почти перед самым закатом. В ней было нечто знакомое нам, едва уловимое, но разобраться мы так и не смогли… Чёрные волосы были собраны в хвост, а ненужная – ненужная! – седая прядь падала на лицо с тонкими морщинами у глаз. Женщина подошла к дереву и присела почти у самых его корней. Она разгребла нежными пальцами, на которых не было ни единого кольца, листья и нашла на отрывшейся земле рамку с детской фотографией. Женщина заплакала и слёзы словно текли сквозь забинтованную рану, которая неожиданно открылась… Сняв золотую брошку с белой блузы, она положила её на фотографию. Медленно встав и закрыв глаза, ощущая ветер и собиравшиеся тучи, пошла домой…
Уже скоро опадут все листья. Дожди идут всё чаще и чаще, а ветер становится беспощадней к нашей старости. Нет на нас зелёного цвета, нет трепета перед ночью, звездами… Есть только жёлтый или красный налёт, который и въедается в сердце, вытесняя оттуда все следы весны. Ничего. Сейчас уже не страшно. Когда будет нестерпимо оставаться на ветке, схватившись за неё руками, мы расцепим пальцы и, подхваченные ветром, совершим свой первый и последний полёт за всю жизнь. Уже в воздухе мы увидим последовавших за нами друзей и вспомним, что они нам дороги. Мы будем пытаться кричать им, но у нас ничего не получится, потому что давно разучились кричать и даже говорить. Мы вместе упадём в грязные или чистые лужи, что абсолютно не имеет значения, где протянем друг к другу слабые руки, чтобы ещё раз прикоснуться и почувствовать тепло всем телом, а когда вода станет покрываться ледяной корочкой, мы, закрывая глаза, постараемся улыбнуться сухими губами…

п.с. тема "творчество" очень сомнительна.

@темы: Творчество

---

[Angel_Xranitel]

РАЗДВИГАЯ толпу локтями, ДУРАКИ лезут вперед, чтобы рассмотреть ЧТО ТАМ ДАЮТ.
УМНЫЕ тихо ожидают своей очереди...
А кто-то отошел со словами: " ЩАС ВЕРНУСЬ!"
И ТОТ КТО БЫЛ ЗА НИМ умирает раньше...
НЕТ НИ ОДНОГОЧЕЛОВЕКА кто бы сказал "За мной просили НЕ ЗАНИМАТЬ!"....
Вся жизнь проходит в этой очереди, а мы как ДУРАКИ сначала лезем вперед, а потом вспоминаем ПРО НЕПОТУШЕННЫЙ БЫЧОК В БАНКЕ ИЗ ПОД НЕСКАФЕ на родном подоконнике, пропускаем СВОЙ ЧЕРЕД и не даем случиться БЕДЕ, ПОДСТАВЛЯЯ в этот момент БЛИЖНЕГО ПО ОЧЕРЕДИ....
И ПОЧЕМУ при РОЖДЕНИИ не присваивают личного номера с ДАТОЙ СМЕРТИ, чтобы эта очередь не путалась?????
Тогда каждый из нас знал ЦЕНУ СВОЕЙ ЖИЗНИ...
Так и приходится проводить ценное время в ОЖИДАНИИ...
И все что вокруг это МЕЛОЧИ, нет ничего важнее чем ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС...
Толпа шепчется :" А что там???" и как СТАДО БЕРЕМЕННЫХ ПИНГВИНОВ, переваливаясь с ноги на ногу, ступает по ОЧЕРЕДИ на эскалатор, скользящий НАВСТРЕЧУ ОКНУ ВЫДАЧИ БИЛЕТОВ В ПРЕИСПОДНЮ...

---

кусочек потока бреда

[deleted one]

Прощайте, горы, - вам видней,
Куда мы шли и с кем расстались
И на исходе долгих дней
О чём нам судрожно мечталось.

Прощайте, горы, - это право ваше -
Судить безгрешных смертных королей
И забывать за Бога павших.
Ну что ж, вы много видели смертей.

Прощайте, горы, - вечность ваш удел,
А жизни наши - бесконечный фарс.
На нас хотя бы Бог прощающе смотрел,
А кто простить посмеет вас?..

@темы: Мысли вслух, Стихи, Философия

---

О моих бесах

[Marish K]

Откровенное стихотворное мракобесие... иллюстрация шевеления мыслей в голове. Ну что ж... буду рада, если оцените...

ЗА-ЗЕРКАЛЬНОЕ

Come the demons of my soul
To carry my sane mind away
I'm just a noble soul of honour
Who has left its way (с)

Отражения, как бесы,
в зеркалах дробятся.
И не видно ни бельмеса -
ох, уйму паяцев!

Я теряюсь, я в бессильи:
ни на миг покоя.
Вековой покрыто пылью
бытие немое.

Заметался в черно-белом
господин вертепа.
Он моим играет телом
в карты; вот нелепо...

Я на кон поставлю душу,
дураки на месте.
Что вы, с нечистью не трушу,
козырь будут крести.

Мотыльки летают роем,
Кто-то ходит дамой.
Надоест - и все прикрою
деревянной рамой.

@музыка: *пока никакой, у меня еще утро, но хочется непременно LaI - Judgement*

@настроение: *гдееее мой кофе? а ну верните*

@темы: сдвиг по фазе, rosemaris, Стихи

---

Пустые звезды.

[saint Yasu]

Я не ожидал подвоха, когда ты ворвалась ко мне в квартиру, сияя счастьем похлеще, чем иные светила теплом.
Хохоча, ты прыгала по комнате, а я крутился за тобой на кресле, уже заражаясь твоей безграничной энергией.
-Мне дали! Дали! – устроен фейерверк из подушек.
-Что дали-то? – заслоняю собой феском от физического ущерба.
-Разрешение конечно! Что же еще?
На этих словах я замер. Слова “дали разрешение” означают у нас все или ничего. Разрешение на вылет – это возможность бежать с этой зачумленной радиацией планеты, возможность родить, пусть уже не совсем здорового, но живого, вменяемого ребенка.
Для меня же слова “дали разрешение” значили крах. Крах моей жизни. Но я улыбаюсь, как идиот, поздравляю и натянуто смеюсь.
Вскоре ты, как зайчик, убегаешь оповещать остальных и собирать вещи, а я остаюсь наедине с осколками, казалось недавно наладившейся жизни.
Я никогда не получу разрешение, как ценный специалист и единственный выживший из первых экипажей. Я изучаемый и изучающий.
Я никогда больше не увижу твоей улыбки, напомнившей мне о том, что я все-таки остался жив после аварийной посадки корабля. Сюда больше не возвращаются.
Семенишь рядом с рюкзаком, утягивающем тебя назад. Впереди рад и саниспекция. Молчишь, затем обеспокоено заглядываешь мне в глаза, твои огромные глазища подозрительно блестят.
-Ты же не думаешь, что я тебя бросаю, правда? Это не так? Я и за тебя просила, правда!
Улыбаюсь и качаю головой. Надеюсь, что там ты не изменишься.
-Ты не думай о плохом! Я тебе напишу адрес, и, как только тебя выпустят, сразу ко мне, слышишь? Тебя же…выпустят?
-Конечно, и скоро. – Довольно бодро вру я. Встрепав твою мальчишескую прическу подталкиваю вперед. – Тебе пора, не проспи там все.
Улыбаешься мне и машешь рукой уже у выхода на аэродром. Такой я тебя запомню в своем сердце.
Я стою один на провожающей площадке и не отрываю взгляда от уже не видной искре в этом чужом черном космосе.
Я до конца жизни буду ненавидеть эту черную дыру, засасывающую чувства, за то, что она засосала тебя в свою утробу.
Я до конца жизни буду благословлять эту бескрайнею сверкающую темноту, за то, что где-то там в ней есть ты.
Прощай любовь моя.

---

[[Jen]]

РАССКАЗ УБРАН МОДЕРАТОРОМ

@темы: Рассказ

---

я знаю точно...

[@zh@]

Я знаю точно – я сюда еще вернусь,
Когда исчезнет боль и на щеках просохнут слезы,
И никогда я вам не улыбнусь,
Не смотря на возложенные дружбе розы.

Хотя друзьям своим я обещала,
Что, конечно же, вернусь,
Но жизнь мою Судьба украла -
В слезах горестных я захлебнусь.

Лежу теперь в могиле я,
А надо мною вековая тишина.
Неужели так быстро похоронили меня?
Неужели Судьба так со мною резка?

Каплет кровь из рваной вены –
Для меня уж нет давно спасенья,
Но ничего на свете хуже нет измены,
От чужой вины рассудка помутненья.

Я не забуду вашего предательства!
Пусть кинет камень первым
Тот, кто не грешил. И ваше то зазнательство
Вашим приговором стало верным.

Но обещала вас когда-нибудь простить,
И в этом перед смертью поклянусь,
Но я не устану в предательстве всех вас винить.
Но знаю точно: я сюда еще вернусь!

И пусть еще те раны кровоточат,
И пусть та ненависть жива –
Меня все ваши клятвы не излечат,
Ведь из-за предательства я не жила…

@музыка: скай - под запретом

---

Ла-ла-ла

[Stv_Banks]

Для того чтобы рожь на полях собирать
Не так уж и много нам следует знать.
Я знаю лишь то, что скоро рассвет
И назад дороги как - будто бы и нет.
Я тону в реке, а её зовут время.
И движения мои ничего не изменят.
Снова небо в алмазах, и снова ты чемпион.
А мой поезд едет мимо, позабыв про перрон.
Я сижу один в темном - грязном купе
И говорю сам с собой на незнакомом языке.
Всё это очень мило и могло бы быть забавно
Если бы не я тонул в этой пустой ванной.
А кто-то не знакомый, герой телеигры
(Персонажи в этих играх всегда так смешны).
А я бы сидел дома, уставившись в экран.
И не было бы у меня тогда всех этих ран.

---

[Фугу]

Впусти ко мне тишину, чтоб не хотелось уйти,
Оставь на время одну и дай чуток погрустить,
Там, далеко, за спиной, смолкает дней беготня,
Ты остаёшься со мной, не забывая меня.

И всё так просто: закат и незаконченный стих,
В ночной тиши звездопад и этот мир – для двоих,
Судьбы незримая нить, что нас сумела связать…
Всё, что нельзя объяснить, но очень просто понять.

Ты мне подаришь покой, я рада – ты не ушёл.
Мне так уютно с тобой, мне так с тобой хорошо.
И это всё – между строк, воспоминаний и слов,
И нам с тобой невдомёк, что это просто любовь.

Когда вопросы не те, а все приметы – враньё,
И я в ночной темноте ловлю дыханье твоё,
Зажги на небе луну. В моём полночном бреду
Впусти ко мне тишину. Я никуда не уйду.

@темы: Стихи

---

[Черный*]

Я князь! Что хочу – то и ворочу!
Не нравится – идите в другое княжество!

Рассказ «Игры чужих богов», автор  Аристархия
Не могу поставить ссылку, поскольку рассказ удален из сообщества. Но как я понял из комментариев, смысл рассказа отчего-то все время ускользал от читателей, за исключением двух человек, и в их числе – меня.
Я находился с читателями изначально в равных условиях: читал уже готовую миниатюру и по фразам восстанавливал замысел автора; надеюсь, я его угадал. Угадайку свою и выставляю сейчас.

- Ты еще не знаешь, что этот путь приведет тебя к смерти.
- Как к смерти? Когда? Почему? Насколько неизбежно?! (с)

Эти слова из фильма «Персонаж» можно смело ставить эпиграфом, но я был бы против – он разрушит все очарование от радости открытия.
Зато его можно поставить в конце, как достойное завершение.

Есть рассказы, построенные по принципу байки: читателю дают ознакомиться с каким-то событием, посмотреть на него, и все. Автор обычно не ставит перед собою грандиозных целей, нет, он рассказывает, что произошло – и все! Таких, к слову, большинство в сообществе, я сам так пишу.
Есть рассказы, которые за сюжетом прячут второе, а то и третье дно. Задача автора усложняется, зато и удовольствие, полученное от чтения, несоизмеримо выше. К таким рассказам нельзя подходить, как к занимательным анекдотам.
Так вот, «Игры..» относятся именно ко второму типу рассказов, читая их, нужно думать, размышлять, искать слова-зацепки, слова-подсказки; если найдешь – то увидишь смысл миниатюры. Он предельно прост.
Название. Оно играет в рассказе огромную роль, оно никогда не дается просто так, от балды, и обычно содержит ключ к отгадке. Я бы сказал – прежде чем приступать к чтению рассказа, нужно прочесть его название.
Мне пришлось сложнее, я читал, когда миниатюра была безымянной, и у меня не было ключа; волей-неволей шел другим путем и по фразам восстанавливал смысл.
Игры чужих богов – о чем говорит название? Прежде всего об игре. Сразу же, в первом абзаце, видно, где и когда начинается игра: в пустыне, на вечерней заре, когда прячется солнце. Может, тут стоит вспомнить, что солнце – это лицо жизни, и увидеть, как на смену приходит холод – лицо смерти; стоит, чтобы понять смысл игры – это игра смерти с жизнью.
Вообще все в миниатюре подчеркивает смерть (я не зря сказал автору, что это ода смерти, песня смерти, и она меня не поправила), декорации воссозданы удивительно точно: пустыня, отдающая последнее тепло (тепло = жизнь), вырванные с корнем кустарники, уходящее солнце, кончающаяся вода. Все на фоне смерти.
Декорации есть – тогда вперед, к героям. По пустыне идет караван (безымянный, нигде не сказано, куда он идет, откуда, сколько времени, зачем идет – это не нужно), и сразу понимается, что караван – центральная фигура игры.
Все воссоздано, все расставлено на доске – начинаем игру.

Вот следует вновь вернуться к названию и вспомнить, что боги – чужие. Не чуждые, заметьте. Кому чужие, почему чужие?
Среди смерти тянется тонкая ниточка жизни – караван; ее ведет Хозяин, караванщик, положившийся на своих богов и вступивший на чужую территорию, но жизнь не примет смерть и не смешатся с нею, как не смешается масло с водой. У караванщика есть карты и компас, эти приметы благосклонности его богов, но он не подозревает, что, вступая на чужую территорию, он обязан принять и ее законы, и его приметы могут не сработать.

Во втором абзаце уже понятны правила игры. Боги смерти показывают людям жизнь. Потом, позже, я его тоже покажу. Люди вообще интересные создания, даже в детстве они задают вопрос, что является смыслом жизни, забывая положить противовес на другую чашу и сравнять баланс – что является смыслом смерти? Игра показывает людям три вехи, три ответа на их вечный вопрос. Рассказ говорит о смысле жизни и смерти – как явлений.
Веха первая: Ше, оазис, куда идет караван. Жизнь тянется к жизни. И тут автором дается подсказка – Ше это жалкий остаток от цветущих рощ, почти поглощенный пустыней-победительницей. Жизнь, не будь они так упряма, могла бы прочесть знаки смерти на своем лице.
Кстати, Ше оказывается миражом – ну чем не смысл, а?
Веха вторая: вода в бурдюках. Вода - мерило жизни, ее ценность, ее овеществленная стоимость.
Веха третья: долина Кающихся, и скелет воина. Конец жизни, ее достоинство. Логичное завершение.

Итак, три вехи: смысл, ценность и достоинство покажут, чем автору представляется жизнь. Случайностью. Обычной смешной случайностью. Вот что такое жизнь - спонтанно возникшая, цепляющаяся за надежду, являющаяся миражом, имеющая себе цену. Гибкая, изворотливая, желающая одного – быть. Но, как пустыня наступит на Ше (оазис становится все меньше и меньше), так и смерть в конце времен поглотит жизнь, сотрет ее, похоронит в себе; тогда Ше исчезнет.

Смысл жизни в случайности, смысл смерти в неизбежности. Прочтите внимательно – в неизбежности. Дело не в том, что умрете лично вы, дело в том, что умрет сама жизнь как явление; прочтите, подумайте здесь хоть немного – ну какую ценность имеет случайная вещь? Да никакой. Не ищите смысла жизни, он эфемерен, он не имеет значения – ну вы же не станете утверждать, что мираж в пустыне несет огромную ценность для кого-то. Нет, он занятен, красив, удивителен – но не более. Вот истинное лицо вещи-жизни.

А смерть? Она неизбежна, она вечна, она всегда. Там, откуда уходит жизнь, воцаряется смерть, и жизни трудно потом вновь отвоевать занятую территорию. Постепенно, обессиленная, она сдастся полностью, и смерть тогда станет везде. Смерть постоянная величина, и какую ценность имеет то, что есть всегда?
Эти вещи и дают понять каравану из рассказа.

Вот краткий вывод миниатюры:
- Ты еще не знаешь, что этот путь приведет тебя к смерти.
- Как к смерти? Когда? Почему? Насколько неизбежно?!

Все. В середине миниатюры не рутина заблудившегося каравана, в середине – игра. Сама игра, от А до Я, все ее ходы. Как описанная поэтапно шахматная партия. Что за слова о какой-то религии? Религия – это обманка, попытка успокоить самих себя мыслями о будущих возрождениях, царством небесным и т.д. Какое царство, если в конце всего – смерть? Какие возрождения среди пустыни?

***
Может, наконец я сумел объяснить, что автор имел ввиду своим рассказом, и что он вовсе не запутался в когтях и горящем ветре. Были ошибки, были, но картина – это не только положенные на холст мазки, это и что-то другое, а вот это «другое» не хотели угадывать. О краске рассуждать легче, чем о Мадонне, которая и написана этими красками.
Читали Хармса?
«ЖИЛ один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей. У него не было и волос, так что рыжим его называли условно. Говорить он не мог, так как у него не было рта. Носа тоже у него не было. У него не было даже рук и ног. И живота у него не было, и спины у него не было, и хребта у него не было, и никаких внутренностей у него не было. Ничего не было! Так что не понятно, о ком идет речь.
Уж лучше мы о нем не будем больше говорить»

Конечно, что это за человек, у которого нет волос, глаз, ушей, рук, ног, тела и т.д? А что автор его человеком зовет – так это его, авторово, тщеславие, как хочет, так и кличет. На самом деле это пустой воздух, потому что я, зритель, человека-то не вижу. Не вижу. Хоть убей меня. И не стоит об этом говорить.

С уважением, Ч.

---

[Черный*]

Я князь! Что хочу – то и ворочу!
Не нравится – идите в другое княжество!

Рассказ «Детское…», автор  <Такая вот Любовь>
pay.diary.ru/~stih/p43203328.htm

Сразу оговорюсь, что поиски пропущенных союзов и ошибок в словах оставляю другим, у меня иная задача.
Рассказ, несомненно, цепляет. Хотя бы тем, что подобные случаи переживали в детстве многие, хотя бы и ваш покорный слуга. Он из серии универсальных рассказов, тематика которых может зацепить практически любого человека. Хотя и написано на эти темы много других рассказов, каждый новый все равно продолжает восприниматься, поскольку пишется от души, из сердца.
Хотя этот рассказ не лишен своих минусов. Первый минус: мне он кажется недописанным. Понимаю, что придираюсь, и автор ставил своей целью только рассказать случай из собственного детства, случай, оставивший в душе след. Тем не менее, даже над случаями из жизни можно рассуждать.

А рассуждать здесь есть над чем – до того богатое поле задумок и предположений. Сам сюжет довольно простой: пятилетнюю девочку родители обвиняют в том, что она украла кошелек, а девочка не понимает, как можно доказать свою правоту – она еще не научилась хитрой игре споров, которыми славятся взрослые.
К тому же на нее накладывается уважение к взрослым, этакое табу на важность их слов и решений, что воспринимаются детьми как единственно верные. Говоря другими словами, часто ребенок доверяет взрослому в любом вопросе; любое слово, сказанное взрослым, воспринимается им как верное – взрослый человек намного умнее, ребенок это понимает и признает. Отсюда часто возникает невозможность доказать их ошибку. Боги не умеют ошибаться.

Итак, теперь сам рассказ: вот ничего не подозревающая героиня, вот обстановка будущей трагедии. Первый абзац несет очень мало смысловой нагрузки, он скорее быстро знакомит читателя с героиней. Впрочем, в баечном стиле, в каком и подан этот рассказ, он смотрится довольно уместно.

Первая сцена – разговор матери и дочери, забота матери о содранной коже. Вот тут несостыковка – что было содрано, колени и ладони, или только колени? Из верхней фразы совсем неясно.
Фраза ложится очень удачно в канву. Мать УЖЕ знает о том, что кошелек пропал, но сама не может спросить ребенка, не решается, а прячет свой озабоченный вид за словами о пораненных коленях. Дело в том, что многие дети сбивают колени в кровь, и это не такая большая забота, чтобы о ней стоило так тревожиться, как тревожится мать: «До сих пор я помню тот встревоженный взгляд мамы».
Вот первый вопрос – почему она не может сама расспросить ребенка? Что ей мешает? Почему она зовет на помощь отца?

Из следующих сцен видно, что мать берет в разговоре роль второстепенную, первую ведет отец – он и начинает разговор (а начинает его всегда лидер), и ведет обвинение, и делает выводы, и бьет ребенка. Понятно, что в семье главный отец, но вот что было между матерью и отцом перед приходом девочки, какой разговор, какие доказательства того, что девочка виновна – если мать мало вмешивается в сам разговор и позволяет ударить дочь. Жаль, не узнать – впрочем, эти знания не важны, не важен сам разговор, но вот его последствия – да!

В канву разговора вплетается дядя Валера, который видел, что ребенок брал кошелек. В комментариях к рассказу я уже задавал вопросы, почему папа не подумал на Валеру, почему во всем обвинил дочь – и опять здесь я подхожу к разговору между родителями. Папа мог доверять своему другу, но как он убедил жену доверять ему точно так же? Просто подавить попытку недоверия он не подавлял – иначе поведение матери во время беседы с дочерью становится нелогичным. Отец убедил жену, что Валера невиновен.

Или – убедил жену, что виновна дочь!

И опять я выхожу на свой ранний вывод: что было в прошлом девочки, что позволило ему сделать такой вывод? Что укрепило его в виновности дочери? Судите сами – у вас пропадает крупная сумма денег, девочка говорит, что играла с кошельком, дядя Валера говорит, что видел, как девочка брала кошелек. Девочка говорит, что, поиграв, она положила все обратно – но кошелька нет.
А есть полная убежденность отца в том, что его дочь взяла и спрятала кошелек. Убежденность: потому что разговор начинается не в тех тонах, когда лишь расспрашивают, узнают без вывода; нет, вывод уже есть, есть преступник – нужно заставить его сознаться. Разговор ведется именно в таком ключе – не отец, пытающийся осторожно расспросить дочь, а следователь, пытающийся расколоть вор.
Почему? Что позволяет отцу так себя вести? Какая причина – человек ничего не совершает без причины, поверьте мне.

Здесь нет ответов. Просто дан сюжет. а выводы читатель может сделать свои. Ни прошлого девочки, ни будущего, лишь один эпизод, который дает вопросов больше, чем ответов.
Мой вердикт – рассказ все равно нужно переделывать, он слабоват. Сохранить за ним недоговоренность, вопросы без ответов, но чуть подправить логические цепочки, подкинув тем самым новые вопросы, немного по-другому построить разговор ребенка и родителей.
Потенциал здесь огромный – рассказ же универсальный. Очень хороший сюжет, нужен мастер, чтобы отшлифовать слова.

С уважением.

---

[jeezjess]

Я едва стою на ногах,
Я устала, мне очень плохо.
Я давно живу в кандалах
И борюсь из-за каждого вздоха.

Мне бы солнца увидеть свет,
Мне бы чистой испить водицы,
Мне б у друга спросить совет.
Только как? - ведь я же в темнице...

Ровно год и двадцать два дня.
Ровно столько, - считаю верно.
Это срок, чтоб сойти с ума.
Я пока не сошла. Наверно...

И пускай пустота в глазах,
Пусть безжизненно руки повисли.
Пусть, когда одолеет страх,
Вслух кричу я бессвязные мысли...

Все равно я мечтаю жить.
Как никто, я жажду свободы!
Чтобы вновь человеком быть,
Чтоб увидеть небесные своды.

Я сильна, и меня не сломить.
Твердо верю в освобожденье.
Только та ли я буду тогда,
Когда мне снизойдет спасенье?..
02.10.2006 г.

---

[Черный*]

Я князь! Что хочу – то и ворочу!
Не нравится – идите в другое княжество!

Рассказ Классик, автор  Raisalyng Soong
pay.diary.ru/~stih/p43292907.htm

Вижу в рассказе и плюсы, и минусы.
Начинается действие обычным деревенским утром. Герой хоть и просыпается (читатель, вспомни незабвенный форум!), но автор будит его весьма искусно. Несомненно, плюс.

Еще один плюс: из первого же абзаца ясно, что герой наш вовсе не деревенский мужик, хоть и носит простое имя Сеня, и живет в избе, а не в коттедже. Отгадка проста – крыша прохудилась, но герой все не может ее залатать, а неимение времени, на которое он мысленно ссылается – скорее всего небольшая уловка. Говоря проще, с первых предложений становится ясно, что наш Сеня не жил раньше в деревне, а такое имя говорит о его попытке скрыть от окружающих прошлое. Загадочно, правда? Конечно, можно возразить, что Сеня-де алкоголик и ему не до ремонта крыши, но из последующих сцен становится понятно, что это не так. Автор применяет уловку: показывает некоторые черты героя, и при этом прячет показываемое – кто угадает предмет по его очертанию?

Вторая сцена – прошлое героя. Быстрая пробежка по вехам его жизни. И – огромный и несомненный минус: Сеня и здесь сохраняет свое имя! Минус, делающий героя нереальным, а события его жизни придуманными – ну сами решите, читатели: деревенского мужика могут звать Сеней, но разве директора зовут не Семен Семенычем? Даже в воспоминаниях? Ну, конечно, да, как бы герой не звал себя на этот момент, Сеня-директор - фантомный персонаж. Целые сцены в рассказе подвергаются сомнению в своей реальности из-за крохотной малости – имени героя!

Минус: директор лаборатории. Да, а в магазине есть должность вице-президента по фасованным яблокам.

Еще один несомненный плюс: «Вечерами писал научные статьи, ходил в театр и играл в домино с соседом Аркадием». Предложение, являющееся связкой между прошлым и будущим героя.

Несомненный минус: «….беречь силы для ответственной работы». Прямо пахнуло в воздухе пыльными папками и затертой кожей. Канцелярщина. И еще – «вконец» и «задаром» следует все же писать слитно.

Снова минус: ну неживой у вас герой получается, этакий правильный дядя, идущий от МНС до замдиректора, а от зама – до директора. При этом учтены все вехи, все моменты, все привычки и движения души…. Но просто перечислены, как в каталоге под словом «Сеня». Мол, есть такой человек, любит то-то и то-то, делал то-то и то-то, жил там-то и там-то. Таким языком характеристики пишутся, а не рассказ – скучный, мертвый язык перечислений, никаких угадываний, никакой игры, все разложено по полочкам. Огромный минус.
Да скажи вы три слова – «директор процветающего НИИ» - и этим можно было бы пояснить многое, избежав энциклопедической сухости строчек. Не может быть такой человек нищим, не может не посещать зарубежье, не может не скучать, не может не хотеть… и т.д. Три слова убирают целый абзац в рассказе! Это в роман можно лить воду, а в рассказ – нельзя.

Сцена со Светланой и разводом. Я многого в ней не понимаю, и главное: какую роль играет в рассказе тот факт, что Светлана вышла замуж за молоденького модельера и родила от него ребенка?

Наконец, по прошествии полутора листов, мы, читатели, подошли к сути самого рассказа: появлению на свет незачатого человека. До этого шел краткий курс введения нас в суть того, кто такой Сеня, кто такая его жена Светлана, что делал Сеня, и что делала Светлана – причем половину слов из верхних сцен можно было бы выкинуть не задумываясь – и рассказ от этого совершенно бы не пострадал. Потому что, повторюсь, по строению он больше всего напоминает статью в энциклопедии. Автор, ну пожалейте вы текст, не убивайте его сухостью.
Но это так, ворчание занятого человека и брюзги.

Интересная сцена с появлением на свет клона, наоборот, удивила меня своей торопливостью, коротким сообщением событий: мол, родился из машины – и все. Ни слова о том, как взялся исходный материал, ведь клоны растут из клеток. И почему был уверен, что получится писатель. Понимаю, что автор может не представлять себе внятно всего механизма клонирования человека, но вопрос с исходником не такой уж трудный, и на фоне предыдущей растянутости подобная краткость – как отобранная у малыша конфета. Поманили ярким фантиком и спрятали за спину леденец.

Заставило улыбнуться одно слово в описании малыша.

А потом вообще что-то непонятное, минус, автор, минус: ну как можно делать огромный скачок во времени, не предупреждая читателя ни словом. Я сначала не понял, что передо мною – только что, вот только младенец лежал в кроватке, а Сеня грел молоко, думая о прохудившейся крыше… как младенец стал юношей! Прошло три месяца!
Вообще-то начало рассказа предполагало, что речь пойдет о событиях именно того утра, когда Сеня проснулся, - и никак иначе. Даже в фильме «Москва слезам не верит» совершен более плавный переход, там полностью завершили одну часть и начали вторую; вы же, ничего не рассказа толком, лишь быстро прожевав что-то о младенчике из машины – скакнули вперед, аки лань. Минус. И его трудно исправить – сужу как автор.

Замечание: журналов в избе отродясь не водилось, а не отроду. Это два разные слова.

Честно сознаюсь, что не понял слов: «О светской жизни он ничегошеньки не знал, а узнать хотелось». Не понял причины пробуждения желаний у маленького Булгакова.

И вновь пошло перечисление, и на этот раз вместо Сени в них фигурирует Булгаков-младший: какой он, что любит, что делает, основные черты характера. Бог мой, ну неужели нельзя обойтись без перечислений, а все прятать за словами, за фразами, за сценами, и пусть читатель сам угадает предмет по его очертанию!

Еще один минус: автор совершенно не объясняет, почему Булгаков-младший, достигнув внешности двадцатилетнего юноши, остановился в развитии и не стал стремительно стареть, если исходник, простите, умер от старости? Почему не объясняет автор? Вспомните Долли и ее артрит.

Сухой рассказ, мертвый, как Гоби. Начало еще было живое, но вы сами, своими руками, убили росток фантазии, погребли под мусором слов и предложений. И не развили целые сцены. И целые сцены написали зря.
А вывод был хороший, что человека формирует общество и время.

С уважением, Ч.

@темы: Мысли вслух

---

[saint Yasu]

Что такое любовь? Что такое боль?
Белая сказка истончилась в соприкосновении с реальностью.
Я развеюсь утром с легким ветром.
Ведь имя мне – свобода.

Снова приходишь, смотришь на меня темными глазами с непонятным выражением. Снова что-то шепчешь на ухо. Я же сижу безучастно смотрю в окно, не обращая ни на что внимания.
Называешь меня чертовой ведьмой, утверждаешь, что я эгоистка и ничего не хочу слышать, с размаху бьешь по лицу. Я беззвучно падаю на пол, и по лицу текут кровь со слезами.
Испуганно падаешь рядом на колени, обнимаешь, вытираешь кровь и слезы. Только слезы никак не могут остановиться и текут, как будто дождевой туче пропороли брюхо.
Держишь меня за руки, утираешь текущие слезы и как сумасшедший повторяешь «люблю, люблю, люблю».
Сквозь слезы я смеюсь взахлеб, как ребенок, которому, наконец, подарили долгожданную игрушку. Как взрослый, у которого уже нет сил сохранять рассудок и он из последних сил пытается найти укрытие в смехе.
Ты молчишь, мрачнея на глазах, и вторая оплеуха обрывает смех.
Скажете, виновата сама? Возможно. Скажете лишь тот, кто хочет быть жертвой ею становится? Возможно. Я соглашусь со всем, потому что нет смысла спорить. Я никогда не любила спорить, считая это занятие бессмысленным, ведь все равно каждый остается при своем мнении.
Громко хлопает дверь за спиной, я лежу на ковре, как сломанная ненужная кукла и неотрывно смотрю в окно. Синее-синее небо, в нем летают птицы, свободные до сумасшествия. Как бы я хотела шагнуть на подоконник и сделать шаг. Маленький, короткий, необходимый шаг. Но чертовы пластиковые небьющиеся и не открывающиеся окна. Я задыхаюсь здесь, и никакие кондиционеры не спасают. Я не умею жить без свободы.
Снова срываюсь на хохот, на счастливый истеричный хохот, бью кулаками по нежному ворсу ковра, снова текут слезы, до крови кусаю губы.
Боже, как же я тебя ненавижу. Каждой клеточкой тела.

Он Луну несет пугливо
В вороненом опереньи,
А глаза его - те звезды,
Что мерцают в отдаленьи.
И летит крылатый Демон.
На притихшим миром
Кружит черное перо.
(с)

Твои слезы жгут руки, проникая сквозь кожу и растекаясь по венам смертельным ядом. Твоя ненависть убивает меня. Каждый поступок кажется бессмысленным и ненужным.
Я могу назвать тебе тысячи причин, почему я сделал так, но ты не станешь меня слушать. Тысячи слов и ты не услышишь ни одного. Твоя ненависть закрывает твои глаза и затыкает уши. И мне ничего не остается, как продолжить ждать, все больше разжигая твою ненависть.
В такие моменты мне хочется завыть черным волком.
Я всего лишь желал упасть на колени, укрывая тебя от всего мира руками, чтобы кровь была только моя. Пусть не будет сил встать вновь. Но ты сможешь продолжить путь, перешагнуть через меня и, смотря в небо, уйти за синей птицей свободы, дальше в небо.
Просто любить, отдать всю жизнь до капли.
И теперь ясно осознавать, что все это напрасно, что это не нужно, но все равно бороться, бороться до последней капли крови. Ради тебя.
Но я не могу больше продолжать эту пытку. В сердце остается пепел. Я больше не буду приходить к ней.

В последнее время он не появляется. Но почему-то от этого не стало спокойнее.
Однотонно, равнодушно и скучно тянулось время. Люди с незапоминающимися лицами, приносили все, что я не попрошу. И при этом игнорировали все попытки завести разговор.
Не помню, сколько прошло времени. Иногда для развлечения я закатывала истерики и била все подряд. Те же люди молча все убирали, заменяли и уходили. Я чувствовала как медленно схожу с ума. Я не умею быть одинокой. С детства меня окружали люди, которые восхищались мной, хвалили и завидовали. Я чувствовала как медленно растворяются мысли в серости одинаковых дней. Почему меня никто не ищет? Почему меня все забыли?
Под утро на цыпочках подкрадывалось сумасшествие и нежно обнимало за плечи, что то шептало на ухо. Я начала бояться спать, потому что кошмары рассеивали остатки достоинства, которое я пыталась сохранить. Так хотелось опустить руки и попросить пощады.

За окном тихо шелестел дождь. Эта осень была дождлива. Если бы я мог, то бродил бы по городу, пахнущему озоном, в одной рубашке под дождем до утра.
Я закончил этот этап жизни. Можно смело ставить галочку на папке и сдать ее в архив. Главным вещдоком, которое и толкнуло меня на это сумасшествие, должен был быть пепел. Единственное что осталось от моего сердца. Кажется, так взрослеют?
С горьким смешком я позвал секретаря. Друг детства, правая рука, глаз и остальные правые части тела, недовольно хмурился, слушая меня.
-И это все?
-Да. – Откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза.
-Ты не хочешь сам поговорить с ней?
-Это бесполезно. Я же пытался.
-Как хочешь. Но тебе не кажется, что это жестоко?
-Она мне не поверит.Ни одному слову.

-Что происходит? Почему дом стоит опечатанным? Почему никого нет?
Старый дворецкий, еще девчонкой качавший меня на коленях, смотрит на меня взглядом полным сочувствия, качает головой и, открывая дверь, запускает во флигель, где он живет.
-Детка, где же ты пропадала? Хотя и правильно поступила, не знай, отец тебе бежать подсказал? – приподнимает брови, глядя на меня. Перехватывает горло, и я наваливаюсь на стол, в попытке вдохнуть.
-Отец, что с ним? Где он?
-Умер он. Недели уже две как. – Закрываю рот обеими руками в безуспешной попытке сдержать крик боли. Она такая острая, что я почти ощущаю, как сердце раскалывается на множество мелких кусков. – Тут дела сложно обстояли. Ведь не сам по себе умер твой отец, светлая ему память. – Поднимаю мутный взгляд и пытаюсь понять, не ослышалась ли я.
-Отца убили?
-Совсем плохо. Вот выпей это. – Перед глазами все плыло, руки онемели, и ему пришлось вливать лекарство силой.
Очнулась я на диване. Заходящее солнце играло бликами на пледе. Сворачиваясь в клубок, пытаюсь хоть так защититься от несправедливости мира.
-Расскажите мне все.
-Все было банально до омерзения. Дяде твоему, да так называемому племяннику надоело крохи подбирать, вот и решили они поделить власть и деньги по честному. Между собой. Отец твой погиб случайно в перестрелке, ты же знаешь, никогда не отсиживался за спиной у охранников. И тут обнаружился неприятный сюрприз. А деньги то все на засекреченных счетах! Тут бы им и пригодилась ты, как единственная наследница. Но ты пропала. Увидев разгромленную квартиру, подумали, что это их помощники решили поспешить и не беспокоились. Зато, когда разобрались, что пропала ты сама по себе, шум подняли. Весь город прочесали вдоль и поперек, а тебя так и не нашли. Сама понимаешь, какой это был удар по их планам. Работали они в этом городе прилично и с помощью твоего отца завели нужные знакомства в свое время. Вот и замяли убийство в местной прокуратуре. А тут начинается самое интересное. Звонят оттуда, – значительно поднятый вверх палец, – и говорят, что это такое творится? Такого человека убили, а вы еще ничего и не узнали? И пошел дым коромыслом. И дальше сюрприз за сюрпризом! В прокуратуру с повинной пошли отъявленные бандиты, правда они были как-то странно нездоровы… и улики множились как грибы после дождя. И сидят сейчас твои родственники по полной. Убийство, кражи, наркотики. Такой красивый набор.
-Дядя, - устало кутаюсь в плед, - а откуда вы все это знаете?
-Город-то маленький, а друзей много. И в прокуратуре в том числе. Да и в доме я работал, до последнего, пока его не опечатали. Так то.
-Пойду я дядь. Поздно уже. – Не могу видеть знакомые лица. Хочется забиться в темный угол и долго старательно выть.
-Иди, малышка. А еще. Когда вся эта кутерьма началась, откуда-то нотариус выскочил и успел все наследство на тебя официально оформить, так что родственники твои ничего растратить не успели.
-Дядь. – Я остановилась, держась за ручку двери. – Вы говорите город у нас маленький. Кто так захотел их посадить?
-Я-то ничего не знаю, - Старик помолчал и, смотря в окно, тихо добавил, - да люди шепчутся, что сыну серого барона они не угодили. Видать не понравилась их жадность.
Сыну серого барона? Смеюсь громко и не в силах остановиться. Судьба такая насмешница, только шутки у нее злые.

И вот я сижу в своей любимой кофейне, кажется, у меня дрожат руки и текут слезы по лицу, но сейчас это не имеет никакого значения… мир, за окном, казавшийся мне такой нежной сказкой обернулся неправдоподобно жестокой стороной.
-Так не бывает…- твержу себе под нос, как заклинание. Как будто если я повторю его сто раз, то все вернется на круги своя. Отец будет вечно пропадать на своей работе, иногда ночью мы с ним будем встречаться и он, целуя меня своими обветренными губами, будет говорить, как меня любит. Дядя будет дарить мне подарки на день рождения и насмешливо интересуясь, когда же будем плясать на моей свадьбе. Племянник отца, поправляя очки, будет высокомерно интересоваться, нашла ли я себе работу, потому что творчеством много не заработаешь.
-Ведь так не бывает! – кричу, зажимая уши руками, из глаз брызнули слезы. Немногочисленные посетители недовольно оглядываются и ко мне подходит официант и тихо о чем-то спрашивает. Все лица сливаются в одно мельтешащее серое пятно и голоса в один неразборчивый гул. Мотаю головой и шепчу что-то неразборчивое.
Я на самом деле абсолютно одна.

Стою, опираясь о столб, нет сил начать что-либо делать, куда-то идти.
Визг тормозов и услужливо раскрытая дверца, я знаю, кого увижу внутри.
-Я виновата. Я видела только то, что хотела. И слышала тоже. Если сможешь, то когда-нибудь прости меня.

Тихо шелестя колесами, по сухому асфальту с немецкой самоуверенностью катило серое bmw.
-Зачем? Для чего все это ты делал? – голос тихий прерывающийся.
-Я любил тебя. – Как легко слетели с языка эти слова.
-Любил?
-Да, именно так в прошедшем времени. - Я любил, страдал, но теперь вместо сердца пепел. Ты сожгла любовь. - Гордись, ты одержала сокрушительную победу.
Тихие звуки не оставляли сомнений, кажется я удостоился чести увидеть слезы холодной принцессы. Я, не оборачиваясь, бросил на заднее сиденье упаковку платков, почему-то лежащих в бардачке.
-Как я виновата.

Сейчас я себе напоминала испуганного ребенка. Казалось, иду я по освещенной сказочной алее, тороплюсь домой к ужину. И внезапно, падает ночь, и аллея превращается в клыкастый лес. Страшно, невыносимо одиноко и противно. Не хочу оставаться здесь и уже чувствую, что скоро не смогу никуда уйти.
-Мне так противно. – Казалось, слова выжигают изнутри. Я сама становлюсь угольно-черной одинокой ведьмой. – Ты единственный человек, который помог мне. А я строила из себя обиженную принцессу. Не слушала ничего. Хочется исчезнуть от стыда.
Машина, тихо заурчав, свернула к обочине. Ты молчишь, постукивая пальцами по баранке, и смотришь прямо перед собой. Чувствую себя последним ничтожеством на земле. В подростковом возрасте я зачитывалась востоком и мнила себя великим воином за справедливость.
Кажется, это у Будды было что «самое большое поражение в жизни человека - это надменность» и «самая большая вина в жизни человека - неблагодарность».
Меня начинает бить крупной дрожью. Осознание того, что я осталась абсолютно одна доходит медленно и неотвратимо.
-Пока не придешь в себя, поживешь у меня. Если хочешь, можешь со мной не видеться, дом большой и просторный. Теперь ты можешь безопасно появляться на улице и делать все, что захочешь.
-Ненависть заразна, да?

И такое отчаяние слышалось в ее голосе, что желание повернуться и обнять ее казалось почти невыносимым. Я бросил на нее мимолетный взгляд в зеркало. Будто пытаясь укрыться от жестокости мира, она прижимала лицо к коленям и закрыла руками голову.
-Не знаю. Ни разу не заражался. – Встречаюсь через зеркало с твоим измученным взглядом.
-Ты не ненавидишь меня? – выдавливаешь из себя слова, как тяжелые мельничные жернова.
-Нет. К чему это? Жизнь все покажет.
-Поехали домой. – Едва слышный шепот, наполненный первобытной тоской. – ведь дом это место где тебя всегда ждут? Всегда любят и ждут, да?

@темы: Рассказ, Творчество, Отношения