НеСказки. Дюймовочка.

[Леди Лайя]

Мой милый Крот, не смотри так больно, прошу тебя, умоляю,
Глаза слепые сильнее ранят, чем холод минувшей стужи...
Весна пришла. Неужели думал, меня ты не потеряешь?
Прости... присядем. Мне тоже грустно.
Ты кашляешь? Не простужен?

А помнишь, самой морозной ночью, мы ели с тобой варенье
И говорили о всяком разном... о том, что нам ночью снится,
О нашем мире, его загадках и даже - перерожденьях,
И ты застенчиво мне признался, что хочешь родиться птицей...

Мой Крот, я знаю, ты светел сердцем, и я к тебе привязалась.
Вот только я не смогу без Солнца, без Неба и без свободы,
И жить мне нужно не в душных норах, а в светлых просторных залах.
А ты - не сможешь, мой друг, не сможешь. Такая твоя природа.

Не плачь... ну, может, в какой-то жизни... но только, мой Крот, не в этой.
Прошу, не надо, твоя тоска для меня тяжелей удара.
Прощай, пора мне. Щебечут птицы, и я ухожу к рассвету.
Там Принц, наверно, уже заждался. Мы будем красивой парой.

@темы: Стихи, Творчество

---

[Vistrel]

Бесхитростный белый стих. (это не название, а предупреждение =))


О чувствах молчу стихами,
А прозой стираю пыль.
Со скукой встречаю осень
и зиму уже
не жду.

Учусь рисовать гуашью,
Стараюсь бесслёзно жить…
Пишу незнакомым песни,
а близких совсем
забыл.

От мыслей спасают книги
И письма из прошлых лет…

Ты знаешь, сегодня утром,
Я понял, что счастья
__________________нет.

п.с. некоторые мне говорят, что несколько плохо смотрятся 3 и 4 строчки в первом четверостишье. А мне кажется, что как-то не так звучит 4 строка второго. Как вы думаете? /конечно, не исключая вариант "ужасно смотрится всё)/

---

[/Фригг/]

Перевод Шиллера с немецкого.
Хочется критики...
Мм..есть ли среди читающих сие сообщество люди, любящие и знающие немецкий язык?..

Оригинал

Hoffnung

Es reden und träumen die Menschen viel
Von bessern künftigen Tagen,
Nach einem glücklichen goldenen Ziel
Sieht man sie rennen und jagen.
Die Welt wird alt und wird wieder jung,
Doch der Mensch hofft immer Verbesserung.

Die Hoffnung führt ihn ins Leben ein,
Sie umflattert den fröhlichen Knaben,
Den Jüngling locket ihr Zauberschein,
Sie wird mit dem Greis nicht begraben,
Denn beschließt er im Grabe den müden Lauf,
Noch am Grabe pflanzt er - die Hoffnung auf.

Es ist kein leerer schmeichelnder Wahn,
Erzeugt im Gehirne des Toren,
Im Herzen kündet es laut sich an:
Zu was Besserm sind wir geboren!
Und was die innere Stimme spricht,
Das täuscht die hoffende Seele nicht.

Перевод

Надежда

Мечтают, надеются люди и ждут,
Что счастье придет к ним однажды,
Но ослепленные золотом цели бегут,
Забыв свою боль, задыхаясь от жажды.
А мир то угаснет, то вновь расцветет,
А человек свое счастье все ждет.

Надежда идет рука об руку с нами,
Крылья дарует ребенку смеясь,
А юноше блеск, посланный небесами,
И смерти ждет старец, ее не боясь.
Надежда в душе и в сознанье живет
И в наших сердцах никогда не умрет!

О нет, не иллюзия это, что вечно молчит,
Не порождение мысли больной;
И громко, взволнованно сердце кричит:
Идти нам не этой дорогой, а к цели иной!
И внутренний голос, что шепчет в тиши,
Нет, не обманет желаний души.

@темы: Перевод

---

Последний сонет

[Mio Cat]

Ты почти в другом измерении, и иногда
Я теряю былую - тонкую - нить следов,
Что запрятана где-то - в лицах, в чужих городах,
Что уходит и тает - не удержать. С трудом
Улыбаться. Шутить. Не дышать. Я не жду перемен.
Я теряю тебя, ты почти... Видно, так суждено -
Снова тыкаться в рамы пустых, безоконных стен,
Так устроено кем-то - кем-то другим. Не мной.
Делать вид "как обычно", закрыв тонкой маской глаза,
Я, теряя, теряюсь. Где-то. И с кем-то. И нет
Обходимости больше с тоскою смотреть назад.
Просто снова и снова писать свой последний сонет.

---

[Лирический герой]

Мальчик путает пальцами темные кудри и фразы. Мальчик любит меня, светит счастьем из-под ресниц. Мы все поняли с ним в тот же день, как увиделись – сразу: по улыбкам, по жестам, глазам, выражениям лиц.
Он ужасно устал, он ко мне через осень рвался. Мальчик спит у меня на руках – не тревожу сон. Не сдержавшись, целую веки и глажу пальцы. Милый, сонный, я знаю, он мне на любовь рожден. У него на руке круглый шрам – след от сигареты, он когда-то казаться взрослым еще хотел. Мальчик знает – нам с ним теперь надо дожить до лета, пусть сейчас он поспит – а потом будет много дел.
Мальчик слушает музыку, счастлив своим баритоном, мальчик пишет стихи, пишет песни и любит пастель.
Я его провожала, я шла за жестоким вагоном, что его уносил от меня в маету и метель.
Он уехал уже, вы бы знали, как я скучаю! Мне бы петь ему песни, и гладить ладонями лоб. Милый мальчик, ты сам без меня печален, у тебя слишком много долгов и рутинных забот.
Мальчик пьет во дворе с лучшим другом некрепкое пиво, после плачет – болит голова, город мрачен и зол. Мне за мальчика страшно, но я говорю терпеливо, что я мысленно с ним, что я рядом, что все хорошо. Мальчик хочет семью, но в квартире – вино и скандалы, и он ходит по улицам вечером – чтоб не домой.
Милый, я бы была тебе любящей, лучшей мамой, но ты старше меня, разрешишь мне побыть женой?

---

[vergeben]

Отсопливилась зимняя горклость,
Отвесенился мёртвый апрель.
Под дождём мокнет хлебная корка -
Собирает вокруг сизарей.

По сценарию в дней мизансцене
Пусть появится дома макет -
Днём рисую проект помещенья,
А во сне - размещаю паркет.

И работать иду в палисадник -
Привыкаю заране к земле,
Чтоб на время забылась досадность:
Ты - наркотик, а я - на игле.

Строил планы в прокуренной кухне:
Как задеть - чтобы злей и больней,
Чтоб мечте - недостроенной шхуне -
Поскорей оказаться на дне.

Всё пихал мою голову в прорубь - - вот тут получается -мОю- можно исправить на: с головою засовывал в прорубь - ?
Получилось, родной, утопил!
Но признайся, мой ветренный голубь,
Ведь никто так, как я, не любил...

@темы: Суюрова Елена, Стихи

---

Нечто из сна...

[Murina]

Лифт..
Написано слегка обрывочно, но надеюсь понятно. это отрывок будет продолжение, правда не знаю когда!

Я собиралась на учебу. Уже 13.05! Я опаздываю, надо поторопиться! Кинула в сумку все оставшиеся вещи – телефон, очки, пачку сигарет и тетрадь. Быстро натянула сапоги, куртку, схватила ключи и выбежала на площадку.
- Привет! – сосед Димка шел домой с учебы.
- Привет, - бросила я в ответ и нажала на кнопку лифта, попутно вспоминая, не забыла ли чего. Вроде нет, ну если что не беда!
Лифт приехал, дверцы открылись. Я всегда почему-то их боялась. Они так устрашающе закрывались, и мне казалось, что вот они захлопнуться, и я окажусь в кошмаре. Брр… жуть! По привычке не глядя, нажала на кнопку первого этажа. Лифт начал медленно опускаться, а снаружи что-то скрипело, урчало, железо билось о железо, послышались чьи-то голоса (кто-то не пожелал воспользоваться услугами лифта). Голоса умолкли. Что-то я долго еду, - промелькнула страшная мысль.
Я недавно смотрела фильм “Лифт”, где у всех пассажиров за душой имелся грешок. Вот так они ехали уже много часов, и им казалось, что они спускаются в ад. В итоге в живых осталась только одна девушка. И когда умер последний пассажир дверцы лифта открылись, с наружи стояли люди и ошарашено смотрели на гору трупов и оставшуюся девушку. Вот так он и закончился.
После его просмотра я как-то побаиваюсь лифтов, мало ли. Пускай я знаю, что это был всего лишь фильм, но жуткое впечатление осталось.
Лифт остановился, двери открылись. А я вздохнула с облегчением.
Вышла на улицу.
Лил дождь, а я опять, как назло, забыла зонт. Подниматься обратно уже не было времени. Все равно до маршрутки недалеко – не сахарная не растаю!
Во дворе никого, странно.
Да, осень показала себя во всей красе. Деревья уже стояли облезлые, листва на земле почернела. И эти противные лужи…приходится обходить их, стараясь не замочить и не запачкать ботинки.
Где все люди? Даже машин нет. Ни одной маршрутки.
Я стояла на остановке. Дождь по-прежнему лил. 13.15 – глянула на часы. Ну вот, я уже не успею!
Из дома напротив выскочил мальчик и бегом побежал в мою сторону. На вид ему было лет десять.
- Уходи! – услышала я. – Сейчас начнется!
Он кричал мне, размахивая руками.
Подбежал, остановился. Схватил меня за руку и потянул. Я стояла.
- Быстрее! Ты чего стоишь?
- Что случилось? – недоуменно спросила я. Какой-то странный мальчик. Что ему от меня нужно? О чем он вообще?
- Быстрее! Надо бежать! – требовал он. Посмотрел на небо, я последовала его примеру. Серое небо начало менять цвет, становясь зелено-оранжевым. Как необычно. Я такого еще ни разу не видела. Но это было красиво – серый цвет менял оттенок на зеленый, желтый, оранжевый, переливался и сверкал.
У мальчишки было такое испуганное лицо, что мне сделалось не по себе. Что же такое может произойти? Когда такое чудо предстало глазам человека!
Дождь усилился.
На мою руку упала капля. Я присмотрелась, она была салатового цвета, как небо. В том месте, куда она упала, сильно зажгло. Я потерла руку, дабы избавиться от боли, но она стала сильней и перенеслась на другую руку. Болело так, словно кожу разъедало кислотой. Неужели кислотный дождь? – посетила меня страшная мысль.
Я вновь посмотрела на мальчишку. Его лицо тоже разъедало, появились выжженные пятна.
Я спохватилась. Он не шевелился.
- Мальчик, побежали отсюда! Надо уходить! – теперь уже я тянула его за руку.
Он стоял и смотрел в небо. Зеленые капли падали на лицо и шипели.
Страх схватил меня. Я дернула его за руку. Он не двинулся. Я дернула сильней, он не отреагировал.
Я подхватила его на руки (какой же он тяжелый!) и потащила в тот подъезд, из которого он выбежал. Все тело жгло. Я посмотрела на мальчика. Он был без сознания. Мне стало страшно. Его лицо было кровавой массой, кожу разъедало, открывая мышцы лица. Он может умереть, и в этом буду виновата я.
Я не знала, в какую квартиру ломиться. Надо срочно ему помочь!
- Помогите! – вырвался из груди крик отчаяния. – Помогите!
Эхо разлетелось по этажам. Тишина мрачного подъезда нарушилась скрежетом открывающегося замка. Из-за двери показалось женское лицо, оно выражало испуг.
- Помогите, - прошептала я, обращаясь к ней.
Она посмотрела на мальчика в моих руках и ахнула.
- Мишенька! Девушка, заносите!
Я вбежала в квартиру и не разуваясь последовала за женщиной. Она провела меня в гостиную, указала на диван и куда-то убежала. Я аккуратно положила Мишеньку на диван и осталась сидеть возле него. Он плохо дышал – со всхлипами, иногда изо рта вырывался сдавленный рык. Меня трясло, я плакала.
В двери появилась женщина. В руках она несла какую-то коробку. Ее немного потряхивало, но держалась она стойко. Подбежала к мальчику, отстранила меня.
- Мишенька! Как же так? – шептала она.
Открыла коробку, я увидела медицинские принадлежности – вата, марля, таблетки, мази и прочее.
Женщина вытащила бутыль с желтоватой вязкой жидкостью и смочила ею вату. Руки тряслись. Она медленно стала обрабатывать облезлые участки лица мальчика, стирая кровь и ошметки кожи. Скоро лицо очистилось и кажется даже перестало плавиться. Было страшно смотреть на обезображенное лицо маленького мальчика. Женщина между тем продолжила процедуру – достала из коробки шприц, ампулу, разбила стеклышко и засунула иглу в ампулу. Прозрачная жидкость понемногу заполнила шприц. Женщина ударила по нему пальцем и нажала на поршень. Прочистила внутреннюю поверхность локтя ватой и воткнула шприц в вену. Затем нанесла на лицо какой-то крем – полупрозрачный и вязкий – накрыла марлевыми повязками и закрепила бинтом.
Все это время она что-то шептала, будто разговаривая с мальчиком.
После всего она откинулась на кресло и глубоко вздохнула. Все, - поняла я. Успели. Она сидела с закрытыми глазами, опустив руки на колени.
Я ждала, что будет дальше.
Женщина открыла глаза и посмотрела на меня. Я видимо выглядела ужасно, потому что капли падали и на меня. Она встала с кресла и подошла ко мне. Достала из коробки те же предметы, с которыми работала над Мишенькой и приступила к той же процедуре.
- Как тебя зовут? – спросила она, смачивая вату в желтоватой жидкости, поднесла ее к моей руке и начала протирать шипящие раны. Жжение пропадало, на его место пришел холод и онемение. Я испуганно посмотрела на нее. – Не бойся, эта мазь выведет из твоих ран яд.
Ее слова совсем не успокоили меня. Яд? Падает с неба и разъедает все, отравляя меня?
- Так как тебя зовут?
- Лена… - сквозь слезы выдавила я. – Что здесь происходит? Что это за дождь?!
- Ты что, дорогая? Этот дождь приходит к нам вот уже десять лет.
- Что!!! Вы смеетесь надо мной? Я здесь двадцать лет живу, а такого еще не видела!
- Я не знаю где ты жила, но в своих словах я более чем уверена. Мой муж на моих глазах сгорел под дождем. Многие люди погибли от него. Это наше проклятье.
Она опустила голову. Мне на руку упала прозрачная капля. Она плачет? Она подняла голову, утерла слезы.
- Кстати, меня зовут Ирина Валерьевна. Ты откуда приехала?
- Я здесь живу, в соседнем доме.
- В каком? – недоуменно спросила она.
- На Альцмана 3, квартира 24.
- Видимо яд проник слишком глубоко, - проговорила она еле слышно. – Ты не можешь там жить. Дом был разрушен спустя три года после прихода дождя.
- Но я только что оттуда!
- Мои окна выходят на ту сторону. Пойдем, посмотришь сама. – Она закончила меня лечить, взяла за обмотанную руку и подвела к окну. Штора отъехала, и я увидела сквозь зеленый поток руины моего дома!!!
- Что здесь происходит? Что?!! – Кричала я. – Этого не может быть!
Из глаз полились слезы. Женщина притянула меня к себе.
- Я не знаю, что у тебя произошло. Ты не плач. Все образумится. Ты привыкнешь.
Она посадила меня в кресло и ушла. Вернулась со стаканом воды. Я сделала глоток.
- Расскажите мне.
Она села рядом, взяла мою руку.
- Как я уже сказала, дождь начался десять лет назад – 12 октября 2009 года. Он унес жизни многих людей. Это была страшная смерть. Тогда мы еще не знали лекарства от яда и ожогов, поэтому многие умирали даже от самых легких ранений. С тех пор дождь приходит каждый год 12 октября и длится семь дней. Врачи нашли способ избежать смертей, но, тем не менее, многие люди сгорели под дождем, не вернулись домой. Спасибо тебе за Мишеньку! Его родители тоже погибли под дождем, когда он был еще совсем маленьким. Он никогда не знал их. Он живет в квартире надо мной, но там бывает редко. В основном у соседей, да у меня. Он хороший мальчишка, всегда помогает. Мишенька мне как родной сын.
Она замолчала. А я пораженно смотрела на нее. Мне было страшно. Я до сих пор не верила во все происходящее. Все казалось кошмарным сном.
- Тебе надо поспать. Иди в мою комнату.
Она отвела меня и уложила. Мне казалось – я не засну, но только голова коснулась подушки, я провалилась в глубокий сон.


- Лена…
Меня кто-то зовет? Ирина Валерьевна? Нет. Детский голос. Мишенька?
- Лена…
Голос звучал тихо, как будто издалека и приглушенно.
Я встала с постели, прошла в коридор.
- Лена…
На кухне гремела посуда, к которой добавлялось мелодичное пение нашей спасительницы. Дверь была прикрыта.
- Лена…
Я прошла в зал. Мишенька лежал на диване, без движения и без сознания. Я склонила голову над ним. Он дышал спокойно и ровно.
- Лена…
Голос повторился, но явно не принадлежал Мише. Тот спал крепким сном. Откуда этот голос? Я снова вышла в прихожую.
- Лена…
Мне показалось, будто голос доносится из коридора. Я тихо открыла дверь и выглянула наружу. Здесь стояла тишина, но был отчетливо слышен монотонный плеск капель о лужи. Такое чувство, что на улице идет не смертоносный кислотный дождь, а самый обыкновенный, от которого можно спастись простым зонтом.
- Лена…
Да кто меня зовет? Теперь казалось, что голос рождает шлепанье капель, тихое журчание дождевой жидкости.
- Лена…
Я подошла к выходу из подъезда, выглянула на улицу. Мир больше не был серым, он был мутно-зеленым, и это было красиво. Я никогда еще такого не видела!
Мерно опускающиеся с небес зеленые прозрачные капельки захватили мой взгляд. Я смотрела и любовалась. И не могла отвести взгляда.
- Лена…
Я пошла на голос. Вперед! Меня звала какая-то неведомая сила, и я шла ей навстречу, дабы узнать, чего она хочет. Со мной было такое впервые, и я даже, по-моему, волновалась. Капли падали на меня, я смотрела на них и наслаждалась красотой.
Кто-то зашептал позади меня, но я не смогла различить и слова. Обернулась посмотреть, кто же тот, что зовет меня. Повернувшись я, к своему удивлению, никого не нашла. Теперь я стояла напротив подъезда, шагах в десяти.
Дверь распахнулась. Я увидела Ирину Валерьевну. Ее лицо выражало испуг. Она что-то закричала, но я не слышала. Почему она так беспокоится? Мне так чудесно и радостно. Идемте со мной! Она тянула руки ко мне и на них падали зеленые капли, шипя и разъедая кожу. Я поняла! Она звала меня к себе, но я не могла и пошевелиться. Потом я увидела, как по ее щекам текут слезы. Она рвалась ко мне, но не могла помочь. Ее ноги подкосились, и она упала на колени в лужу зеленой жидкости.
- Лена! – Услышала я громкий голос. И он словно бы выкинул меня из сна. Я стояла посреди двора, а вокруг лил ядовитый дождь. Мир перестал быть прекрасным. Он был теперь ужасным. Что породило этот проклятый дождь. Зачем он здесь, и почему я умираю? Я почувствовала резкую боль, раскатившуюся по всему телу. Одежду уже почти разъело, дождь добрался до тела. Я не могла убежать, что-то крикнуть. Не могла вбежать в подъезд на встречу Ирине Валерьевне, которая залечила бы все мои раны. Но в то же время в разум ясно проникала мысль – уже поздно. Я умерла. Мне осталась пара секунд, пока тело не растает, как догоревшая восковая свеча.
Я стояла и смотрела на Ирину Валерьевну. А по лицу бежали слезы. Нет, не слезы – зеленые капли яда.



Я проснулась. Резко и четко, но, не смотря на это, я все еще ощущала себя в том страшном сне, где я так ужасно погибла. Но это был всего лишь сон – нереальное, мимолетное действо. Такие сны мне являются почти каждую ночь, я уже привыкла. Но этот был таким ярким и отчетливым, что, проснувшись среди ночи в своей постели, я все еще словно бы ощущала, как мое тело тает под монотонный шепот капель. Я словно бы до сих пор видела отчаянные глаза Ирины Валерьевны и чувствовала жжение и боль.
Это ночь нагоняет на меня такой страх. Это она во всем виновата! Но ничего, сейчас я лягу, подумаю о чем-нибудь хорошем, и ужас уйдет. Потому что это был всего лишь сон. А сны порождаются печалями, с которыми любой человек может справиться. А я подавно!
Но почему сон еще стоит перед глазами и вызывает внутри трепет, справиться с которым труднее чем прежде? Это же просто сон. Утром я встану, как ни в чем не бывало!
На улице проехала машина. Не ожидая от себя такого, я выглянула в окно. Темно. Лишь одинокий фонарь стоит у дороги и тускло смотрит на мир своим единственным глазом. Я отвела глаза, а когда вновь вернула их на фонарь, вздрогнула. Потому что под ним стоял человек, которого секунду назад не было, и, подняв голову, отчетливо смотрел на меня. Просто никого больше в мире не было. Только я и он. Он просто смотрел, но это его бездействие ужасало меня. Захотелось закричать, включить свет и забыть про эти ночные страхи, но тело не слушалось. Его взгляд загипнотизировал меня и с каждой секундой забирал все хорошее из моего сердца, отравляя душу и наполняя ее страхами. Я попыталась бороться с ним, так как воля моя была еще сильна, еще не затуманена старостью. И вскоре я все-таки, хоть и на чуть-чуть, но отвела взгляд. И черный человек в мгновение исчез, как будто его и не было. Исчез, не захватив с собой все то, что было мне подарено.
Как заснуть после всего случившегося? Я не знаю.
Может, это была просто игра воображения, родившаяся после кошмарного сна? Да, так бывает. Надо успокоиться и продолжить умиротворенно спать, никем не потревоженной. Как будто ничего не было. Забыть!
Видимо мне удалось себя в том убедить, потому что, промучившись с пол часа, я уснула, и мне больше ничего не снилось.

@темы: Рассказ

---

После счастья

[Лирический герой]

После счастья не хочется брать гитару.
Оба дремлющих дома взяла чума.
Я в шагах измеряю шум тротуаров,
Жизнь все та же, ее не возьму и даром.
После счастья – безъядерная зима.

Шоколад – лучший доктор, все врут, что – время.
А последнее – лучше пускай стоит.
Так я может хоть что-то еще успею,
Завяжу в узел вечные параллели –
Струны, рельсы, стук ног о гранитность плит;

Запишу в ежедневник дела на вторник,
Добегу до подруги – заварим чай,
В чай – коньяк, будем плакать и ржать до колик,
У нее за неделю второй любовник,
У меня на ладонях моя печаль.

На полу чемодан с этикеткой «осень».
На «собраться» останется два часа.
Пара маек и сверток больных вопросов,
Сборник нот под названием «двухголосье»,
Теплый свитер – бессмысленно полосат,
Пара писем (с чем просто нет сил расстаться)…

Дверь – английский замок и не нужен ключ.
Вроде все. А теперь – в отчужденность станций,
Зажигалку в кармане сжимают пальцы.
У меня – нервы, осень, и я люблю.

После счастья не хочется новых «скоро».
Я хочу, чтобы вечность была моей!
Я бросаю друзей и предзимний город,
Я – на поезд, я больше не буду гордой.
Встреть. Приеду. Осталось двенадцать дней.

---

Чёрно-белые строчки

[Екатерина|]

...МЕЧТАЮ о критике...

Чёрно-белые строчки слетают с замёрзших губ,
Словно письма вы далёкий край из моих миров.
Ничего не осталось от дней, что вперёд бегут -
Лишь обрывки когда-то светлых и ярких снов.

Слёзы капают тихо сквозь пепел пустых страниц,
Оставляя заметный след за моей спиной.
На столе – чёрно-белые фото забытых лиц,
Что когда-то так искренне за руку шли со мной.

Я забыла, как светит солнце и льёт капель,
Я не знаю, как скоро снова придёт весна…
Для меня колыбельные тихо поёт метель,
И, боясь разбудить, наблюдает за ней луна.

Чёрно-белая жизнь заморозила льдом своим,
Чёрно-белое время сквозь пальцы течёт песком.
Судьбы знают, что через несколько долгих зим
Я не вспомню и не пожалею уж ни о ком…

Серый дождь тихо плачет над царством густых теней,
Звуки тонут в тяжёлой призрачной тишине.
Но я слышу, как на паутине сухих ветвей
Очень пафосно реквием ветер играет по мне.

И из тысяч потерь я жалею лишь об одном –
Что смогла упустить из сердца свою любовь…
И среди чёрно-белых картинок цветным пятном
Тонкой струйкой из вены на снег вытекает кровь.

@темы: Стихи, Я

---

autopsia affectus

[птица луны]

Чувство.
Ощущение.
Только больше, шире, полнее того, что можно обозначить словами.
Кромка воды дрожит над ободком бокала, и в какой – то неуловимый момент
переступает за край, полнясь, переливаясь, обозначая все пространство движением,
текучестью, медленным блеском.

Он припирает к стене, и смотрит не мигая, прямо внутрь, сквозь мерцающую
перламутровую преграду кожи
Он, оголенной рукой, сквозь плоть и сознание, сметая последние в сторону, комкая
как ненужное тряпье, напрямик, без глупых и всегда неуклюжих вступлений и поз,
не давая возможности прикрыться, сбежать, выстроить преграду…
ОН, вспарывая насквозь, заставляя задыхаться, причиняя мучение, от которого дрожат
и лопаются тончайшие теменные перегородки, упругим разрывающимся звуком …

О
Н
.

Касается.

Касается тонкой струны, трепещущего крыла бабочки, опаленного близким
присутствием руки. Крыла, осыпающего пыльцу….
Касается. Твердо. Спокойным уверенным движением, не проронив ни капли фальши
с губ и ладоней.

Кислота
с тихим шипением,
едко, медленно, растворяет сознание;
тело, вздрогнув, начинает бесконечно умирать, путаться в дрожащей паутине ощущений,
которые то режут по гладкой поверхности звуков, источаемых тонкострунной сердцевиной, то, отступая, кутают в волны непреодолимого желания и блаженства.

Дрожащий жарким маревом воздух над полосой песка…

Чистое мгновение наверху не прекращается, длится, вопреки привычке, вопреки
ожиданиям и широкой волной срывает в падение, скручивает, завивает,
и чудится обморок, в который погружаешься как в черноту беспамятства,
каждую следующую секунду.
Разрывает тело на мельчайшие светящиеся ниточки, концентрируя их свет в
дрожащей точке, где-то у темечка.
Податливо.
Раскручиваешься изнутри, словно туго скомканный кулек из плотной бумаги,
разворачивает змеей, полосками, нежностью. Беспощадной нежностью.

Мягкий повелительный толчок, снаружи, раскрывает тело широким цветком, и,
оставаясь собой, становишься чем-то уже иным.
Иным.
Полным дрожащего свечения, переменчивым, податливым, счастливым,
острым на каждом следующем движении и текучим... ускользающим, чистым.

Забирает все без остатка. Отдаешь все до блестящего пустотой донышка,
где-то под ребром. Только так, иначе невозможно.
Непреодолимо желание распахнуться еще, выворачиваясь плоскостями
радужных изгибов, не кончаясь, не останавливаясь.

Хаотичные блики и частицы тела, замедленно парящие в глянцевом пространстве,
в миг заостряются иглами, острыми выпуклостями целясь в одну сторону.
В его сторону. И помедлив момент, когда опустятся и поднимутся веки,
рвутся из тела.

Мотылек, сгорая, вибрирует на струне блаженства, расслабляя беспомощные крылья,
заворачивающимися в языке огня лепестками.
Только на огонь.
Лепестки сгорают бесцветным ароматным пламенем в реальности.
В реальности, что скоро, неминуемо скоро обернется обрывками памяти,
услужливо листающими посеревшие с цветными прожилками ощущения.
Только в огонь.
Слабеющие пальцы, неосознанно пытаются ухватить сквозящую, до безупречности прозрачную,
ткань желания – пусть не кончается…


Эхо тягучей, вытянутой, искаженной ночи приносит дрожь в тело, проходит сухой теплой
ладонью по хребту, складывая и вычитая из засыпающих вялых потоков мыслей яркие нити,
прибавляя и отнимая…
Хлестнет по насторожившемуся сну концом ощущения, издевательский кадр восторга,
блеснул, не давая ухватиться, и гонит дальше синеватую муть дремы…
Заволакивает весь мир тонким шероховатым полотном, заплетает мягкой паутиной
в ожидании разрыва…
И изнеженный локатор ощущений, с непроходящей изматывающей яростью, вздрагивая,
погружаясь в себя, выворачиваясь, ищет, шарит невидящими поверхностями, чтобы
вновь погрузить закрученный нервный хоботок в пыльцу желанного цветка, цветка,
который поглотит, уничтожит, затянет хрупкую, прозрачно-бумажную бабочку
и сделает своей.
Навсегда.

@темы: Рассказ, Творчество, Чувства, Я

---

Доброго времени суток.

[Вечный Феникс]

Без названия.

И под звуки хаоса я вступаю на подиум,
Запах тлеющих свеч опьяняет, как опиум.
Фолианта тяжёлого строки в памяти влитые –
Тёмной готики постулаты на веки забытые…

Снова черное небо - под щелком укрытое,
Раскидало созвездья, что на бархат излитые.
Устремляя свой взгляд в даль бесконечную,
Я теряю сознание - отрекаюсь от вечного.

Средь различных миров, если есть перепутья -
Там таятся наших предков аксиомы-напутствия.
Лёгкой дымкой буквы в страницы вливаются–
В моей памяти в белый туман превращаются…

И в тот мир, где царит серый страх-увядание,
Навсегда мне вернуться в столь древние знания.
Фолианта тяжёлого строки в памяти влитые –
Тёмной готики постулаты на веки забытые…

@темы: Творчество

---

Пожалуй, это...

[синяя амёба Антон]

- Тапок, пожалуйста. Да, вот этот, с маркировкой "Обоснован".


В деревню нашу заходил чудак,
Он был смешон и, в общем, безобиден:
Играл с детьми, животными, и видел
То, что от смертных глаз скрывает Мрак.

Его душа всегда стремилась вдаль,
За горизонт, укрытый темным лесом.
Он видел, кажется, ростки чудес небесных,
Что проросли упрямо сквозь печаль.

Он петь любил, и в песнях чудака
Как будто было всё, что жизнь нам подарила:
Любовь - и ненависть, рожденье - и могила,
Предательство - и дружба на века.

А мы, опять пьяны все наповал,
Смеялись тупо над историями песен.
... Он улыбался, и казалось, будто весь мир
В его улыбке отразился - и пропал...

---

Ночная жизнь в Москве-реке

[Desiderata]

Как-то раз случилось мне возвращаться от друзей по Крымской набережной. Час был поздний, вести машину, будучи под хмельком, я не мог, однако, мой дом был недалеко, и я не отказал себе в удовольствии немного пройтись.

Ночь была ясная, сухая и прохладная, как обычно в начале осени. Несмотря на свет дурацких вывесок на крышах исторических зданий, на небе виднелись отдельные звёзды. В чёрной маслянистой воде реки Москвы дрожали, как живые, многочисленные огоньки, а по ту сторону большим тёмно-синим бархатным лоскутом раскинулся Нескучный сад. Хорошо, одним словом - и ни о каких проблемах не хочется думать в такую ночь.

В луче света, падавшем на воду с берега, я заметил несколько уток, на удивление синхронно скользивших по водной глади. Мысленно посочувствовав бедняжкам (всю жизнь плескаться в такой грязной луже!), я вспомнил, что в рюкзаке у меня завалялся пакет сухариков. Я открыл его, и сухарики с тихим плеском посыпались в воду, однако, утки никак на это не отреагировали и продолжили чинно удаляться восвояси. Однако, через несколько секунд, они разом, как механические, и направились туда, куда упали сухари.

'Вот как, заметили', - подумал я и к своему удивлению, увидел, что вслед за птицами, мерно колыхаясь, плывёт что-то живое, длинное и чёрное, жирно блестя в огнях фонарей. Тюлень не тюлень: Крокодил не крокодил: Откуда им вообще в Москве-реке взяться? Разве что буржуй какой-то выбросил:Охваченный любопытством, я спустился по лестнице к воде и бросил ещё сухариков. Утки стали есть, а их длинный чёрный спутник скрылся.

С тихим кряканьем птицы подплыли так близко, что я, казалось, мог потрогать их рукой. Однако, я не оставлял надежды увидеть своего "крокодила" и подошёл ближе к краю...

Внезапно пахнущая тиной вода заклокотала и забурлила, брызги ударили в лицо, и я едва успел отскочить, когда огромная чёрная, дурно пахнущая масса с трубным рёвом ринулась на меня из реки. За какую-то долю секунды я успел рассмотреть широкую плоскую, в уродливых выростах голову без всякого намёка на глаза. Огромная чёрная пасть лязгнула корявыми зубами, и многочисленные выросты-щупальца вокруг нее закопошились, словно черви.

Уже не помню, как взлетел вверх по лестнице и миновал чудовищную харю, но помню, как громко чавкнула она мне вслед. Повезло мне, что тварь не могла выбраться на берег, иначе искали бы меня до второго пришествия... Очутившись наверху и с дрожа как осиновый лист, я ещё мог увидеть, как грузное, похожее на обросшую тиной бочку, тело, поворачивается в воде и, помахивая толстым хвостом, погружается на дно. За миг до того, как тварь исчезла, я заметил у неё на спине своих уточек, которые росли на ней, как грибы. На тоненьких таких стебельках. Вот это маскировка!

Стоит ли говорить, что я побежал домой так, словно за мною гнался полк милиции? Всю ночь я не мог ни заснуть, ни даже согреться - такой меня мучил мертвецкий холод. Почудиться мне такого не могло, даже после дружеской встречи: выпил я три кружки английского эля, чего, несомненно, мало для белой горячки. И ведь не зря же, полгода назад, когда мы с группой отмечали выпускной на теплоходике, мне показалось, что кто-то дно царапает!..
Помнится, мой друг Антон, когда мы были мальчишками, вытаскивал из Москвы-реки немало странных рыб - без чешуи, без глаз или с двумя ртами. Зрелище, скажу вам тошнотворное, но вряд ли найдётся что-то хуже, чем увиденное мной той ночью. Впрочем, если вспомнить, сколько дряни сбрасывается в воду каждый день, то можно предположить, что нарваться можно ещё и не на такого красавца. Скоро, кстати, я еду на неделю в Париж, рискну проверить, что там водится в Сене...

@темы: Рассказ

---

[Les eclats du les vies]

Белый снег ложится на землю,
Солнца луч не увидишь из туч.
Я уж точно не знаю где мы,
Знаю лишь, что мороз трескуч.

Я решила попробовать снова,
И все простить и начать с нуля.
Разве можно думать о прошлом
Когда вокруг тишина, пустота.

Отперев закрытые двери,
Я услышала пение нимф,
Феи льда танцевали в небе,
Крася в белый весь лесной див.

Пережили стадию эту
Мы не сложно, но и не легко.
И простила твоё я сердце,
Полюбив(ши) тебя одного.

---

Катаклизма

[Гагата]

Сидишь так, бывает, смотришь в окно, а на улице холод и снега сугробы. Ветер снежинки гоняет по этим сугробам, а собаки дворовые за льдинками бегают, только пасти успевают раскрывать хвать-хвать, а их опять ветер понес в другую сторону, так и осталась собака с пустотой внутри.

 

Холодная нынче зима выдалась, лютая. Щели в доме ватой забиваешь, окна тряпками утепляешь, а оно все равно дует. Только печь и спасает жаром своим. Так на улицу выходишь, пройдешь по дороге до магазина, загребая снег в валенки и обратно бегом, чтоб не отморозиться. А бывает вообще наметет снегу до окон, так оно, конечно теплее, почти без ветра, но дверь завалит, не открыть.

Ох, уж эти мне к-а-т-а-к-л-и-з-м-ы природные! В прошлую зиму так земля промерзла, что только к июню посевные пошли, ведь негоже это, когда босиком пройти по земле нельзя. А до этого вообще снега не было. Что за зима такая без снега! Выходишь на улицу, будто осень какая, а ветер дует, щеки трещат на морозе.

 

Вот мне батя рассказывал, что однажды решили обмануть природу, она и обиделась, и начала эти самые к-а-т-а-к-л-и-з-м-ы чинить. А все от чего? От глупости людской, вот от чего. Всё от глупости корни пускает. Вот намедни Санька, тот что из Ливонтьевских, решил магазин ограбить, добром чужим поживиться. Дождался пока Тамарка наша, продавщица, все позакрывает и уйдет. Думал, быстро расправится, да куда уж там. Из дому вышел в чем был, корягу какую-то железную прихватил и пошел взламывать. А холод же под вечер совсем грызть начинает, замки замерзают, льдом покрываются. Так тот, дурачье деревенское, решил подышать на замок, не помогло. А он, возьми и лизни его как есть, на морозе. Вот и примерз. Наутро пол деревни собралось поглядеть как Санька обессиливший с корягой на корточках сидит, обморозился весь, язык опухший, синий. Так и сидел, пока Тамарка не пришла, да не вылила кипяток ему на язык, что б знал, зараза такая, как на чужое посягать.

 

Вот и к-а-т-а-к-л-и-з-м-ы от глупости. Как батя говорил, нече было всякие глобальные потепления придумывать. А я-то знаю, не прав он был. Глобальные потепления, куда уж там! Да разве ж, кто-то смог бы взять их да придумать! Это ж сколько думать-то надо? Вся думалка иссякнет. Да и потом, оно ж не просто так появляется. Подумал, а оно - раз и появилось. И нет, не бывает такого. Не бывает.
Вот я так считаю, ничего не потеплело. У нас как было зимой минус двадцать, так оно и есть. Вот только со снегом беда. Но оно не от тепления, от парникового аффекта.

 

Вода, что внизу, у нас, она зимой твердеет, и наверх поднимается, от этого ничего и нету. А летом зато оттаивает там, наверху, и на нас со всей мочи льет. Да порой так льет, что берегись.

 

А тут еще, говорят, беда пришла к нам. Кризис нынче буйствует. Я-то мож и не знала бы про кризис-то про этот. Только вот, Тамарка возьми да подними цены на хлеб на два рубля А где это видано так наглеть-то? Ладно еще на пятьдесят копеек, ну пусть на рубль, но два... Вот мужики и пошли к ней разбираться. А она отпирается, барль, мол подорожал. А мужикам нашим, что барль, что кризис - все побоку. Хлеб подорожал - надо бузить, а то глядишь, завтра уже на десять рублей цены поднимутся. Тут этот кризис, итить твою налево, всех перессорил. Прямо одна сплошная катаклизма.

 

Вот ждем теперь 2010, по телевизору сказали, что профинансируют поддержку банкам, так, что молимся, что б барль поднялся, что б профинансировали банки и что б к-а-т-а-к-л-и-з-м-ы эти проклятые кончились.

@темы: миниатюра, проза

---

[Деяна Станкович]

знаю, что ритм ни к чёрту Салазару, но уж как есть, так что тапки предвижу)))))
«Она»

Она любит, как снег ложится, окна нитями серебря,
Она вновь потерялась в лицах безнадёжного октября.
Она пьёт вечерами вина, или то, на что хватит денег,
Она может казаться невинной и цитировать ночью Гейне.
Что сказать мне ей ранним утром, не затянутым серым туманом?
«Ночью мы превзошли Кама-Сутру?»..Улыбнётся она престранно.
Что сказать мне ей, опоздавшей, сохранившей свой прошлый взгляд?
Всё увидевшей и познавшей ещё семьдесят лет назад?

Что ответить ему в изголовье, когда он начинает опять:
«Ты, наверное, в Средневековье жить хотела, принцессою стать?»
«Милый мой, ты ужасно наивен. А влюбиться, наверное, в рыцаря?»
Я курю, и закончился ливень, и щекотно так под ресницами.
«Милый, сказки сегодня новые, по-другому теперь слагаются –
Видишь – вон Белоснежка с гномами на кроватке резной развлекается.
Силиконом Рапунцель гордится, на Бали Ариэль укатила…
И зачем же мне, милый, рыцарь? Ну вот что бы я с ним творила?!»

Она курит и нервно смеётся, она прячет в глазах усмешку,
Она в шёлк простыней завернётся и проводит его поспешно.

Я его провожу до двери. Милый, добрый, беспечный рыцарь!
Ты, конечно же, мне не поверил, ну а мне остаётся напиться.
Ну а мне остаётся «Ротонда» на Монмартре, пропахшем гашишем,
И бессмысленно-дикое рондо, что звучит, издеваясь, всё тише,
И мундштук, и бокал с ножкой тонкой, и тончайшие алые ткани,
И Париж, где с улыбкой ребёнка по бульварам идёт Модильяни…

«Знаешь, прав ты, мой паж и рыцарь», - я твержу, вспоминая твой взгляд
«Не сейчас бы мне было родиться, а лишь семьдесят лет назад.
Мне Эдит бы бессмертную слушать в дымном сумраке Монпарнаса,
Наблюдать, как сжигают души в углях вечного нарко-экстаза.
И пить кофе в предместье Берлина, и смеяться разнузданно-весело,
И однажды признаться: Ich liebe!.. белокурой арийской бестии…
И в отчаянно-душном Неаполе пить вино и смотреть в потолок,
После ночи же с форвардом «Napoli» у него позабыть свой чулок,
И бежать босиком по прибою…» Я одёрну себя – замечталась.
Это всё – уже – было – со мною. А сейчас…что сейчас мне осталось?..

***
Она в прошлом была бы царицей – никому не узнать эту тайну;
Ей осталось лишь горько напиться с тёмным призраком Фегеляйна.









Примечания:

«Ротонда» - кафе в Париже. В 1925—1940 гг. в монпарнасских кафе Купол, Дом и Ротонда собирались молодые поэты, художники и литераторы: Эрнест Хемингуэй, Блез Сандрар, Пабло Пикассо, Амедео Модильяни, Василий Кандинский, Марк Шагал, Осип Цадкин и др.

Эдит – собственно, Эдит Пиаф

Монпарнас – квартал в Париже. В 1920 – 1940 годах его облюбовали художники, писатели и артисты, искавшие в живописи и литературе новые способы самовыражения, они любили сиживать в своих любимых кафе и ресторанах.

Фегеляйн – Герман-Отто, группенфюрер СС, адъютант Гиммлера в ставке Гитлера, женатый на сестре Евы Браун. Любитель проводить время в ресторанах и борделях. Расстрелян в 1945-ом по приказу Гитлера за попытку бежать из Берлина.

Что ещё непонятно, расскажу, спрашивайте)

---

В порядке бреда

[Бельчатина]

Серо-мокрая жижа из первого снега
Прилипает к подошвам, по-зимнему толстым
Как же хочется врезаться в стену с разбега,
И потом удивиться, что сломаны кости

---

Зимнее

[Rowana]

Белым по белому вышит мой оберег,
Шелковой нитью вязи семи молитв.
Если носить у сердца - не так болит.
Ветрено, прячу волосы под берет.

Белым по белому реквием ноябрю.
Снег на подошвах делает жестче шаг.
Если носить у сердца - вольней дышать.
Холодно, грею руки в карманах брюк.

Белым по белому, осень не держит бой.
Письма пустые - вспомнить, но не прочесть.
Если носить у сердца - большая честь,
Но в то же время слишком большая боль.

@темы: Стихи, Очень хорошие стихи

---

[Desmodin]

Чужое солнце горит над морем,
И море тоже не наше вовсе.
Я сплю под пледом твоих историй
Таким холодным, что лучше сбросить.

Мне снятся чайки, заветов легче,
И чай из чашек с цветком на ручке.
Твои ладони морозят плечи,
И пляж подмяли рябые тучи.

А иней взглядов – почти что перья,
В лиловом солнце он тоже тает.
Икар, обжегшись, теплу не верит
И ищет север с гусиной стаей.

А мы останемся там, где небо
В бочонок дегтя упало носом.
В песке измялся костюм из крепа
И ноги тоже, конечно, босы.

Мой сон с какой-то дурной планеты,
Где я отправлюсь по свету дальше.
А ты останешься в мире света
Где тоже море. Но только наше.

@темы: Чувства

---

.::прохожий::.

[|Иона|]

На краю фонаря в серых войлочных шапках
Шумных рыцарей маленьких скачет толпа -
Растянулись драконы на елочных лапках,
И сейчас им детишки наломят в бока...

Усмехается, глядя на битву, прохожий
И торопится прыгнуть в последний вагон,
Погружается мерно, как в замысел божий,
В лязг трамвая, в пустые сиденья и в сон...

Как дракон дышит паром в замерзшие окна,
Видит петли дорог сквозь глаза двойника...
Будет вечер в тоске ожиданием соткан
На потертых страницах его дневника...

@темы: рифмовки