Хочу, чтоб свего через край!

[Искренность]

Хочу, чтоб свего через край!

Фонтаном! Волною! Цунами!

Во мне! Вне меня! Между нами!

Давай же - звучи! Не стихай!



Aх милый, не уж то боишься,

Что я погублю-потоплю?

Да нет же - струёю искристой

Я жажду твою утолю.

Бери меня полные горсти

И пей этот жидкий огонь.

Не бойся, любимый, умойся

Моею целебной водой.



Хочу, чтобы ярко! Как солнце!

Чтоб взрывом! Сверхновой звездой!

Разрушим ненужный покой!

Танцуй же, любимый, не бойся!



Ах милый, не уж то боишься,

Что я погублю-опалю?

Я звёздочкой - светлой и чистой -

Дорогу тебе озарю.

Держи огонёк на ладошке -

Пусть больно немножко - пустяк!

Я бабочка - видишь? Я кошка.

Забудь про обиды и страх.



Хочу сквозь простор - ураганом!

На крыльях! Без крыльев! Вперёд!

Как звук! Как мажорный аккорд!

Ах милый, зачем нам Нирванна?



Ах милый, не уж то боишься,

Что я загублю-разнесу?

Я запах проснувшихся листьев

С рассветом тебе принесу.

К щеке прикоснусь - очень нежно...

Давай же! Летай же! Развейся!

Вдохни полной грудью надежду!

Не бойся, любимый - надейся!



Ах, милый! Не вздумай здаваться!

Рисуй свой потерянный Рай!

Мы будем летать и смеяться -

Хочу, чтоб всего через край!

---

[.петрова]

Засыпает летний городок...

Снова время в нём остановилось.

Там, под снегом, золотой песок

И волна, что замирая, билась.

Там сейчас лишь только белый цвет,

Там сейчас не слышно голосов.

Кажется, там жизни больше нет,

Жизни дверь закрыта на засов.

Над тобой - замёрзшая волна,

Над тобою - небо цвета сна,

Только знай, что, как всегда, одна,

В летний городок прийдёт весна...

...Бешеный мыслей твоих поток

Вдруг притих, и ты остановилась...

Но под снегом золотой песок

И волна, что замирая, билась.

---

писал сам.

[Dark_Heart]

Солнце зашло и она открыла глаза. В ее глазах горел яркий огонь голода.

Она встала и расправила свое одеяние. длинное темно-зеленое шелковое платье струилось по ее изящной фигуре. волосы она аккуратно собрала в хвост. и вышла на улицу.

от леса слышался вой волком. луна ярко освещала окружающее ее пространство. небольшой деревянный домик за спиной, из которого она вышла, тропинка, уходящая в лес. по этой тропинке она и направилась, направляемая зовом голода.

неприметная тропинка вела все дальше в глубь леса. через некоторое время между деревьями стал пробиваться лунный свет. она вышла к деревне. все мирные жители уже спали. все. кроме одного. она успела заметить его силует, спускающийся к озеру. и она медленно и тихо последовала за ним.

а он тихо и задумчиво сидел и смотрел на озерную гладь. он знал, что она идет. он ждал.

подкравшись к нему на очень близкое расстояние, она резко на него набросилась. но он был готов к этому. он увернулся от ее острых когдей и зубов. перевернувшись, он схватил ее и повалил на землю. она вырывалась и орала, но он крепко ее держал. он снял с пояса веревкуи связал ей руки и ноги. связанная, она все еще брыкалась и пыталась высвободиться. но безуспешно. ее красивое бледное лицо исказила злобная гримасса.

проверив, крепко ли он ее связал, он отошел к ближайшему дому и вернулся с большим деревянным ящиком в руках. она все еще пыталась выпутаться.

он подошел к ней и поставил рядом ящик. сев на коточки, он посмотрел на нее и произнес:

- я ждал тебя... ты долго мучала нашу деревню... ты убила много народу... и ради чего??? ради простой жажды!!! нет тебе прощения на этой грешной земле! вернись же ты к своим дьявольским сородичам!!!

произнеся это он открыл ящик и извлек оттуда кол и молоток. глаза вампирши загорелись ненавистью и страхом. она стала вырываться еще больше. но он сел на нее сверху, придавив к земле и не давая шевелиться. он подставил кол к ее сердцу и не мешкая вбил его ей в сердце. сделам это, он спрыгнул с ее затихшего тела и отошел на безопасное расстояние.

глаза вампирши, лежаще на земле, неимоверно расширились. в них появилась боль. ее тело стало обугливаться. и через несколько секунд оно воспламенилось ярким синим огнем. этот испепеляющий и очищающий огонь не оставил от вампирши даже горстки пепла. лишь обугленная трава и обгоревшие веревки напоминали о том что тут произошло.

он подошел к месту, где лежала вампирша, упал на колени и заплакал...

- прости меня... но я иначе не мог... прости...

он погладил рукой обугленную траву, вытер слезы. поднялся и пошел домой.

хлопнула дверь.

а на утро лишь обугленная трава и остатки веренок напоминали о случившемся ночью...

---

Простите за рекламку

[Скромная писательница]

Это сообщество посвящено современной литературе. Здесь могут размещаться ваши, не опубликованные, рассказы или книги.Здесь можем разместить книги известных в наш, 21 век, писателей. Так же здесь можно обсудить книги.Кто-то не может писать книги, но зато отменно пишет рецензии, им тоже найдется здесь место.

Жанры книг совершенно разные, от фэнтези до исторических.

http://diary.ru/~ourbook/

---

[.петрова]

Пишу я около года...думаю, достигла определённых высот. Посему прошу ваше мнение. Привожу несколько стихов из разных периодов моего творчества.



И снова на морозе стынут губы,

И снова боль и злоба вперемешку,

Когда в родном увидишь взгляде - глупость -

Чужую, новую усмешку.

И снова кажется, что жизнь остановилась,

А сердце, что ещё совсем недавно

С такой отчаянной надеждой гордо билось,

Теперь гордо молчит. Забавно...

Ты знаешь, что любовь отравна?



Уходила вдаль по мостовой,

А в глазах отражалась весна.

Только знай всегда - она с тобой,

Пускай и безнадёжно одна.

Первым майским дождём за спиной

Исчезает твой город-канал...

Только знай всегда - она с тобой,

Она хочет, чтоб ты это знал...



Над городом алел закат.

Тогда она была счастливой

И удивительно красивой

И уже знала боль утрат.

Карета прочь по мостовой

Уплыла. Силишком беззаветно

Любила, чтобы незаметно

Шепнуть: Возьми меня с собой!

И вновь готические шпили

Она увидит из окна

И светит бледная луна

На вазу стройных белых лилий.

А рядом тихо спит сестра.

Не знает та, что под подушкой

Её любимейшей подружки

Письмо ночует до утра.

В нём резкий почерк, краткость слов

И та любовь, которой нету,

Ведь на неё не даст ответа

Герой её девичьих снов.

В них только то, как вместе были,

Сейчас - не так. Она - одна.

И светит бледная луна

На вазу стройных белых лилий.

---

прошу критики...

[Dark_Heart]

писатель я только начинающий, поэтому прошу слижком уж строго не судить...



прошу мое первое произведение

смерть мира

над сожженной травой поднималось багровое солнце. оно все было в черных пятнах. этот мир изжил себя и скоро умрет... и существа, обитавшие в этом мире тоже прекрасно это осознавали. они все были маленькие, покрытые толстой бурой шерстью, спасавшей их от лютого ночного холода. но теперь их ничто не спасет...

эти странные существа, пару миллионов лет назад именовавшие себя людьми, сгрудились маленькими кучками у осколков скал, гордо возвышавшихся посреди бескрайнего поля сгоревшей травы, словно ожидая чего-то. встающее солнце бросало на землю кроваво-красные лучи, которые лишь слегка рассеивали ночную мглу. солнце готовилось к смерти. это был его последний выход. черные пятна, покрывавшие почти всю поверхность, беспрестанно меняли свои очертания. свободного от них места практически не осталось. и с каждой минутой его становилось все меньше.

легкий ветерок пошевелил умирающую траву... групка "людей", сгрудившихся у растрескавшейся скалы, испуганно вздрогнула и еще больше вжалась в скалу. конец близок...

через пару часов, когда солнце приблизилось к зениту, на поверхности планеты вовсю бушевал ветер. он выдирал из мертвой земли огрызки скал и расшвыривал их в разные стороны. существа, которые сначала прятались возле скал, поспешно отползали и жались к земле, но все было тщетно... ветер становился все сильнее и выдирал куски мертвого дерна, унося их вместе с вцепившимися "людишками" на огромные дистанции, разбивая о скалы...

к этому моменту на солнце осталось всего лишь одно багровое пятнышко псреди черноты... и вот затянуло и его...

моментально наступила полная тишина, затих ветер... с неба, как дождь, падали мертвые тела, осколки камней и скал, куски земли... звенящая тишина длилась совсем недолго, но всем оставшимся вживых она показалась бесконечностью, у некоторых в глазах появился безумный блеск - их мозг, не выдержал этого напряжения и они сошли с ума... у них появилась безамная, сильная жажда убивать. они набрасывались на свое же племя и раздирали их в клочья голыми руками, грызли, выдергивали зубами куски кожи и клоки шерсти...

вдруг все прекратилось.. все застыли на месте и подняли глаза к небу, на солнце. оно, абсолютно черное, стало резко увеличиваться в размерах и, не встретив препятствия со стороны истощавшей атмосфры, врезалось в планету. все живое погибло мгновенно. ударная волна прокатилась по планете и солнцу, слившимися в единое целое. а уже через мгновение оба тела, не выдержав давления со стороны друг друга, разлетелись в стороны мелкой пылью...

в черноте космоса появилось еще одно серебристое облако пыли и мусора, из которого возможно получится еще одна солнечная система, и она так же уничтожит сама себя...

вечен только космос... небытие...

---

[zadveri]

где ты, когда художник пишет наш портрет?

застыв, передаю на холст гримасу счастья

остыв, ищу тебя и на безмолвный крик ответ

где ты?! ..где слёз дожди и бурное ненастье..



ты там, где в тысячах оград пробила дверь

где матовый туман позволит нам согреться..

где росчерком руки на стенах выбито «поверь»

и где художник – я.. кладу твои черты на сердце

---

Первою!

[Искренность]

Первою - на острие! -

Вольною - словно мысль! -

Мчаться навстречу судьбе,

Точною - словно выстрел!



На расстоянии жизни,

В мире иного дня,

Первая - значит выше!

Первая - значит одна.



Значит, что будут следом,

Значит, что будут сзади,

Будут - да только после.

Жалко - не будут рядом

---

Еще о чувствах

[Mizerikord]

Борьба страстей, или КТО В ДОМЕ ХОЗЯИН





-11-

- Напомни мне пожалуйста, чего ради ты потащил нас на эти галеры? – Вдохновение с выражением бесконечной усталости на лице рассматривало в небесной синеве нечто, видимое одному ему.

Здравый Смысл отхлебнул из пузатого бокала, украшенного парочкой бумажных зонтиков расцветки «вырви глаз» и с космическим спокойствием проигнорировал вопрос.

- Я допускаю, что данный вопрос может показаться тебе неинтересным и незначительным, но мне просто любопытно, чем ты руководствовался, распуская добрую половину наших соратников по отпускам, и приглашая нас с этой милой дамой, - Вдохновение галантно поклонилось в сторону светловолосой особы, яростно обмахивающейся веером, - составить тебе компанию. За что нам оказана такая честь? В чем мы провинились? – в голосе вопрощающего слышалась определенная настойчивость. Смысл выдернул из бокала один зонтик, и принялся его рассматривать так внимательно, будто ничего более оригинального и привлекательного в жизни своей не видел.

- Оставь его, - светловолосая дама с треском захлопнула веер, и выхватила из воздуха запотевшую бутыль с прозрачной жидкостью, - не видишь, он настолько поглощен изучением прикладного творчества местных аборигенов, что ему не до тебя, – она лихо скрутила пробку с бутылки и присосалась к емкости.

- Нет, ну почему мы? – в голосе Вдохновения четко улавливалась патетика, - Чем мы ему не угодили? – оно состроило страдальческую гримасу и промокнуло кружевным платочком лоб, - Мне оставь…

- Тайные помыслы нашего верховного вождя порой и для него самого бывают покрыты завесой тайны. Однако, это никогда не мешает ему обернуть создавшуюся ситуацию к пользе своей, ну и, естественно, к пользе для нашего подопечного. В большинстве случаев. – Светловолосая протянула Вдохновению ополовиненную емкость, и снова раскрыла веер. - Кажется, сейчас именно такой случай.

Вдохновение с благодарностью приняло бутылку и сделало пару глотков.

- Не хотел бы я попасться тебе на язык, велеречивая ты моя, - сказало оно, когда смогло говорить.

- А еще он у меня острый и раздваивается, - языкастая особа изобразила на лице неприступность.

- Ты решила преподнести нам урок риторики? – Вдохновение опустошило бутыль, и та медленно растаяла в воздухе.

- Нет, - дама грациозно взмахнула веером, - пожалуй, сегодня неподходящий случай. Кроме того, урок все равно бы пропал даром, потому как вы оба сегодня, на мой взгляд, неспособны воспринимать какую-либо информацию. Видимо, жара негативно сказывается на мыслительном процессе. Ты задаешься таким ничтожным вопросом, в то время как следует лишь немного поразмыслить… - она сделала загадочные глаза, - ну а твой оппонент, кроме всего прочего, утратил дар речи. Я слишком ценю свои усилия…

Здравый Смысл метким щелчком отправил бумажный зонтик в полет, избрав для него траекторию, максимально приближенную к удлиненному курносому носику язвительной особы, и, допустив на лицо мечтательную улыбку, изрек:

- Вместо того чтобы упражняться в остроте слога, лучше посмотрели бы на окружающую вас красоту. Разве это не прекрасно?

Дама изумленно вздернула одну бровь:

- Случилось чудо?! К тебе вернулась речь!

Смысл пропустил мимо ушей очередную остроту, и глубокомысленно заметил:

- Какая гармония цвета, ты только обрати внимание вот на эту композицию!

- Не вижу в ней ничего особенного, - отрезала ехидная особа, и с удвоенной силой принялась работать веером, - а вот жара сегодня просто нездешняя.

- Вот видишь, ты уже заметила хоть что-то необычное в сегодняшнем дне! – поддел ее Здравый.

- Ты удивишься, но это пока единственное необычное, что я сегодня заметила, - дама капризно надула губы.

- Неужели солнце ослепило тебя? – округлил глаза в притворном ужасе Смысл.

- Туше… - тихо шепнуло Вдохновение, предусмотрительно отлетая подальше.

- Способный ученик… - проворчала дама в веер, и сердито блеснула глазами.

Здравый гордо кивнул:

- Вашими молитвами, моя леди…

Дама насупилась, и… промолчала.

Здравый Смысл мановением руки сотворил себе еще один пузатый бокал с зонтиками, и отхлебнув из него примирительно заговорил:

- Ну оглянись, неужели тебе ничто не кажется здесь привлекательным?

Дама осмотрелась, и задумчиво поиграла веером:

- Ну… Я бы предпочла провести этот день более бездарно, например – валяясь в шезлонге на пляже, вместо того чтобы разглядывать какие-то полузавядшие цветы и абсолютно безвкусные клумбы.

- Ты думаешь, это просто клумбы? – подкинул реплику Здравый, заинтересованно косясь на светловолосую даму, - кстати, а что это у тебя с платьем?

- Ну конечно это просто клумбы. К тому же, совершенно бездарно составленные клумбы. И мы их уже второй час рассматриваем под палящим солнцем. В то время как остальные наслаждаются праздным бездельем в тени зонтиков из пальмовых веток, резвятся в холодных морских брызгах, распивают тропические коктейли… - принялась перечислять дама, загибая пальчики на руке. Здравый опасно прищурился, подлетел к ней поближе, заглянул за спину… и метким щелчком пальцев сбросил что-то серое с объемного кринолина светловолосой дивы.

- Пшла вон, Зависть, тебя не звали. Забыла что ли? У тебя увольнительная до конца недели! – прошипел он беззлобно на серую кляксу, которая слегка трансформировавшись обрела очертания стройной маленькой фигурки, закутанной в плащ. Фигурка блеснула яркими, цвета переспелой вишни, глазками, и медленно растворилась в воздухе.

- Вот ведь пакость… - пробормотал себе под нос Смысл.

- Ой, а вот это что такое… - на лице дамы нарисовалась заинтересованность, и она осторожно двинулась в сторону одной из клумб, которую всего минуту назад называла бездарной…

- Так вот в чем было дело… – протянуло Вдохновение, провожая взглядом серую субстанцию, и подтягиваясь поближе к спутнице.

Дама тем временем ступила на край клумбы, точнее – на один из цветов, и в тот же миг сотни пестрокрылых бабочек взвились в воздух, заполняя все вокруг почти неслышным шуршанием крыльев и игрой солнечного света на перламутровых крылышках.

- Ай, какая прелесть! – взвизгнула дама, и принялась кружиться в хороводе бабочек, радостно хохоча. Человек остановился, в немом изумлении наблюдая за завораживающей картиной. Сотни, тысячи ярчайших бабочек мельтешили вокруг, создавая шквал разноцветных бликов и отблесков.

- Ни за что не променяла бы это зрелище на еще один день бездарного валяния на пляже! – решительно заявила дама своим спутникам, когда бабочки частично разлетелись, а частично снова затаились на цветах, придавая им тот самый, слегка повядший вид…

- Кроме того, - дива решительно сунула веер в карман, скрытый пышными юбками, извлекла блокнот и карандашик, и принялась что-то увлеченно строчить, - у меня появилась такая шикарная Идея!

- Идея? Какая? – Вдохновение оживилось и быстренько подлетело к даме, пытаясь сунуть нос в содержимое блокнота.

- Не лезь, еще не время… - досадливо отмахнулась светловолосая затейница, продолжая быстро царапать что-то в блокнотике…

- Узнаю Фантазию…- Здравый Смысл облегченно вздохнул, и сотворил себе еще один коктейль…



(с) Mizerikord 2006

---

[masha coffee]

Здравствуйте еще раз!

Жду критики и комментариев.

Написалось это как-то само собой в 4 часа ночи.

Слепой сон.

Мне снится ночной город. Большой и с яркими огнями повсюду. От их великолепия разбегаются и болят глаза. Они ослепляют.

Мне снится собака. Большая и с горящими глазами. Но огонь в них - всего лишь призрак из прошлого. На самом деле, эта собака - слепа. Город ослепил ее.

Мне снится машина. Большая, новая и со светящимися фарами. Снятся тысячи таких машин, но все - как одна - глянцевые и сверкающие. Их блеск ослепляет.

Мне снится слепая шлюха. Я не люблю это слово и предпочитаю ему более гуманное - "проститутка", но сейчас мне снится именно шлюха. На ней красное короткое блестящее платье, красная помада на губах и много колец на пальцах. Блестящих. Сверкающих. Горящих. Но не они ослепили ее. Ослепила жизнь.

Мне снится ребенок. Маленький, беспомощный. И тоже слепой. Ребенок, который ищет хоть одного близкого человека в мире, но не может найти. Не может почувствовать. Не может увидеть. И не увидит никогда.

Мне снюсь я. Та, которая видит все это. У меня нет ни единого дефекта зрения. Мои глаза видят идеально.

Но я слепа.

И больше никогда не прозрею.

Ведь самое главное не увидишь глазами. Это надо уметь видеть сердцем.

А я уже навсегда разучилась.

---

приветствую...

[pepel.]

здравствуйте!...

я увидела ваше сообщество, и не раздумывая вступила в него.. мне бы очень хотелось, чтобы некоторые мои произведения подверглись объективной критике...

Спасибо..



"Реквием по мечте"....



Посвящаю это признание тебе... и своему чувству... и тем, кто когда-либо был обманут собственными мечтами..



Ты... Какое простое слово, и как много оно для меня значит... То есть, через каких-то четыре дня я смогу сказать лишь - значило..

Сколько лет? Не важно.. сколько секунд, минут провела я наедине с твоими глазами?.. Тысячи.. И пусть вокруг продолжали и продолжают находиться сотни людей, когда я смотрю в твои глаза, мир для меня перестаёт существовать...

И даже рассудок отступил - то, что я чувствую, я чувствую только сердцем.. Может, я понимаю теперь, что жила только собственной мечтой, но ведь это точно была самая сладкая и невероятная моя мечта...

Ты - обычный человек, я такая же. И всё вокруг только серого цвета. Но разве плохо, что ты окрашивал мой серый мир в яркие тона?..

Нет, так и было..

Но вот теперь ты уходишь от меня.. И я опять останусь за серой стеной..

Без тебя...

И сейчас играет реквием по моей мечте.. И я больше не смогу остановить эту грустную мелодию. И твоё имя станет панегириком для меня..

Только одно твоё имя..

Не знаю, что ещё могу сказать.. Может то, что не понимаю, зачем это пишу? Я говорю это только тебе, но ты всё равно это никогда не услышишь..

Мне больно.. Знаешь, очень больно.. Тяжело видеть сейчас равнодушие в твоём взгляде. А не было ли его всегда?..

Нет, пускай для меня всё будет по-старому..

Я хочу, чтобы сейчас пошёл дождь. Или даже град.. Чтобы каждый удар льдинок по коже отдавался мучительной острой болью в моём сердце...

И дождь вторил звукам моего Реквиема...

Реквиема по Мечте...



22.05.2006 года...

---

Милый забытый мальчик

[Искренность]

Злой и усталый где-то

Меришь шагами полночь,

Тщетно мечтая встретить

Ту, что уже не помнит.



Смотришь в пустые окна,

Пишешь стихи, гадая:

Помнит или не помнит

Та, что теперь другая?



Помнишь, смотрела слёзно?

Думал: а как иначе?

Понял? Да только поздно,

Милый забытый мальчик...



ноябрь 2004

---

[masha coffee]

Здравствуйте, уважаемые писатели, поэты и все творческие люди этого сообщества! Хотела бы предствить на ваш суд небольшую зарисовку на тему джаза. Миниатюра была написан под впечатлением от песни "For once in my life" Фрэнка Синатры.

Буду БЕЗУМНО благодарна, если вы укажете мне на мои минусы и плюсы - люблю совершенствоваться)

Приятного чтения!

Джазовая иллюзия

Джазовая иллюзия

Жизнь в ритме джаза.

Счастливая

Мелодичная

Ритмичная

Беззаботная

Легкая

Летящая

Своеобразная

Свободная

Что значит жить в джазовом стиле?

Жить легко.

Пропевать каждую секунду и наслаждаться ею.

Протанцовывать каждый миг и знать, что он - уникальный, что этого мгновения больше никогда не будет, что нужно брать от него все по максимуму.

Слышать потрясающую музыку у себя в сердце. Слышать всегда, в любую секунду, в любой момент. Даже когда тебе плохо. Даже когда тебе совсем не хочется жить. Слышать и знать, что все еще впереди, и за черной полосой обязательно придет белая.

Видеть солнце, даже когда оно скрыто за тяжелыми черными тучами. Видеть его в глазах окружающих, и только за это любить их как своих собственных братьев и сестер.

Критично относиться к себе, но в то же время видеть в себе таланты (а они есть у каждого человека), любить себя за все свои достоинства и недостатки. Потому что ты - такая единственная в этом мире. Больше такой уникальной и талантливой нет нигде.

Верить в добро и свет. Они существуют, ими наполнен мир, и ты это прекрасно знаешь.

Быть самой частичкой этого света.

Быть человеком джаза.

---

Частушки от нашей Компании в день рождения Феди

[Smallfatty]

Предисловие



Это – быль, а не былица.

Собрались мы веселиться.



По какому поводу?

Не совсем бредовому:

Мы живем соседями,

Делимся мы бедами,

А если радость у кого,

Поздравляем мы его!..



А сегодня Феде …надцать лет.

Его поздравляют известный поэт,

Лиза и Лидочка, и их родители,

И все домочадцы, друзья и зрители…



После того, как закусили и выпили,

Естественно, не дети, а родители,

То в руках у деда Сергея

Появилась гармошка, Федина затея.

Начали петь и танцевать,

И частушки сочинять…



(Вступительная мелодия на гармошке)



Бабка Мариша:

- Хорошо Сергей играет,

Так, что сердце замирает.



Дед Сергей:

- Ох, Марьяша, ты Марьяша,

Хороша бабуля наша.

Каблучками топ да топ,

Два приседа да прихлоп



Папа Феди:

- Ты – голубка, а я – голубь.

Ты одета, а я – голый.

Я оделся, ты разделась,

Я ушел, ты разревелась.



Мама Феди:

Я – голубка, а ты – голубь,

Почему сегодня голый?

Я ведь в лучшее одета

Останешься без обеда.



Федя:

- Я, мальчишка, уха-баха,

Уха – баха, ухажёр,

На мне красная рубаха,

У любовниц я стажёр



Мама Лизы:

- Ну и Федя – сорванец,

Во даёт! ну и шельмец!



Федя:

- А я Лизочку люблю,

Ей цветочек подарю,

А цветочек аленький,

Я – парниш удаленький



Лиза:

- Ох, маманя, люблю Федю!

Мама Лизы:

- От него я сатанею!



Лиза:

- Милый Федя мой в Тамбове,

Не найду я места в доме.

Ловит там тамбовских волков,

Будет жить? Не знаю толком!



Федя:

- Полюбил я тамбовчанку,

Притащил конфет вязанку.



Лиза:

- Подарю платочек Феде,

Пусть другой уже не бредит.



Федя:

- Я другой уже не брежу,

Все равно туда я съезжу.



Лиза:

- Сошью платье я с корсетом,

Выйду замуж за поэта.



Федя:

- За какого за поэта?

Не такие твои лЕта!



Лиза:

- Живет Федя под Москвой,

Наградил меня тоской.



Федя:

- Почему Лидочка стоит,

Разве Лида – инвалид?



Лида (неумело пляшет):

- Эх, глупа, я так глупа,

Не найду я жениха!



Мама Лиды:

- Не горюй, ты Лидочка,

Ты же балериночка.

А для балериночки

Нужны лишь ножки, милочка.



Папа Лиды (за столом, слегка икая):

-Будешь ты, ик, как Волочкова.

Ну не хнычь, ик, Лида, снова



Лиза:

- Дядя Валера, а что ты стоишь?

Ты же хороший, а не Плохиш!



Дядя Валера (он же поэт):

- Поэтам ничто не чуждо,

Они и поют, когда нужно



- Я влюбился в поэтессу,

Стал так глуп, что ни бельмеса

Не пойму, за что страдаю,

И чего я ожидаю!..



(Прощальный проигрыш на гармошке)



Федя:

- До свиданья, Лизочка,

Ждет меня киргизочка.



Лиза:

- До свиданья, Федя,

Все равно люблю, злодея!



Родители и старики Феди:

- До свиданья, милые соседи!

До встречи! До следующей бредни!



Заключение



Прогуляли мы весь день,

Тень повисла на плетень.



Прогуляли мы все лето,

Потерялись дети где-то.



До свиданья, мои дорогие,

Ищите нас с Федей на СтихИре!

---

[alfred prufrock]

Здравствуйте, вступила к вам в сообщество ну это и так понятно))



Только что написала небольшой рассказик. Даж и рассказиком назвать нельзя. Просто мне оч интересно ваше мнение + как вы считает, сумела ли я хорошо передать чувства?



Я вижу как садится солнце и как последние лучики его отсвечиваются на поверхности озера, как будто пытаются ухватиться за гладкую поверхность воды и не скрываться за горизонтом. Я вижу лес и слышу говор птиц, которые летают где-то там. Я вижу тебя. По сути, мне не нужно это озеро, мне не нужен этот лес и эти птицы. Мне нужно только твое лицо. Твоя рука, держащая мою руку. Твое тело, рядом с моим телом. Твои губы, касающиеся моих губ. И твои глаза, которые не отрываясь смотрят в мои глаза. Ты мое сокровище и мое счастье, подарок судьбы, которые непонятно за какие заслуги достался именно мне. Ты что-то шепчешь мне на ухо, твое дыхание немного щекочет мочку, по спине пробегает приятный холодок. Я обнимаю тебя, тыберешь меня на руки. Мы ложимся на траву и просто лежим, смотрим в небо, которое с минуты на минуту потемнеет окончательно. А потом мы будем смотреть на звезды и я буду складывать из них твое имя. Ты будешь смеятся надо мной и моей фантазией. Я расскажу тебе историю о том, как мы где-то на другой планете были всю жизнь вместе, но так получилось, что там ты умер раньше меня. Твоя душа попала на эту планету в 1978 году, а моя осталась на той без тебя и страдала. Через 13 лет после твоей смерти умерла и я. Я как и ты очутилась на этой планете, чтобы быть вместе с тобой опять. Но эта планета оказалась гораздо больше нашей, тут все сложно и запутанно, тот кто любит, не всегда может найти того, кого он любит. И нам тяжело, мне тяжело. Потому что я нашла тебя, а ты меня нет. Как грустно, а что если после смерти на этой планете мы попадем обратно на нашу планету и будем там опять вместе, как и должны быть здесь? Или этого не произойдет? Ты опять умрешь раньше, а я позже. И наша планета изменится и станет такой же как эта. И тогда уже и там мы не сможем быть вместе. Значит я должна буду умереть в один день с тобой, чтобы там каждый день брать тебя за руку и говорить, как сильно я тебя люблю. Ты слушаешь меня и улыбаешься, потом поворачиваешься на бок и смотришь на меня. Ты приближаешься ко мне, чтобы поцеловать, но...я просыпаюсь.

---

[6exchanger-6]

и откровенно говоря,в роли критика тоже бы хотела побывать.здесь я оставила стих-е,написанное 2 года назад,сейчас я пишу лучше и цельней,пытаясь услышать музыку своих стихов.хочу попробовать оценить других

---

про встречу с папой(непозволительное откровение)

[6exchanger-6]

чашка выпитая одиноко стояла,

пуста была чашка,

как твои глаза

серые и бездомные,

как собачья слеза.

безразличие-твой удел,

твоей души предел,

(если у тебя есть она)

кожанный воротник,

мешки под глазами

тенью возник

под образами.

стекла и блики,

не видно глаз

мужчина безликий,

как ночь-

девка на раз

@настроение: ностальгическое

---

[Мара, которая говорит]

Вот этот рассказ выкладываю со странным волнением...



Еще бы! Какая невероятная ответственность. Я это не придумала. Это случилось само по себе -- и почему-то со мной. Хотя я же не Менделеев и даже не Макс Фрай, чтобы видеть такие сны...



Остановить рай.



-- Все, я в метро. Вы куда?

Аэлин привычным жестом тряхнула головой, отбрасывая с глаз волосы.

-- Я тоже, -- Дэйван протянул руку Конеру. - Ты же на автобус, да?

Тот кивнул.

Аэлин чмокнула Конера в щеку:

-- Ладно, тогда. Удачи. Звони если что!

-- Да, хорошо. Удачи.

Девушка еще секунду посмотрела в след уходящему Конеру. Через пару шагов он обернулся и помахал рукой.

Дэйван тронул ее за плечо:

-- Идешь?

Аэлин вздрогнула. Вот сколько времени прошло, а до сих пор вздрагивает... Ну да ладно. Пройдет однажды.

-- Я и не знала, что здесь есть вход в метро.

Дэйван улыбнулся.

-- Меня всегда в тебе поражало это! Синдром жителей столицы и особенно центра! Вы совершенно не ориентируетесь в городе.

Аэлин приподняла бровь и уже хотела многозначительно протянуть "Ну-ну", как вдруг...

Аэлин остановилась, словно натолкнулась на тонкую, но прочную перепонку. Гибкая, но холодная до ужаса, она заставляла вздрогнуть, пугала ощущением неизвестности, но притягивала неуловимым обещанием чего-то такого...

Девушка тряхнула головой.

-- Эй, ты чего? - Дэйван успел обогнать ее на несколько шагов.- Что-то не так?

Аэлин смотрела на него, и ей все настойчиво казалось, что что-то есть между ними. Что это что-то, что она только что почувствовала, что-то, отчего так странно сжалось сердце, одновременно от страха и предвкушения... Что-то... что-то, чего он не видит.

-- Аэлин! Что с тобой?

Девушка словно очнулась. Вход в метро выглядел совершенно обычным. Дэйван, такой же, как всегда, стоял в двух метрах впереди, вопросительно и с легким беспокойством смотрел на нее. Мир вокруг был все тем же пасмурным июньским, совершенно обычным миром.

-- Ээ... прости. Прости, мне, наверное, надо чуть больше спать. Устала. Начинается мерещиться всякая дрянь.

Он посмотрел на нее так, как умел смотреть только он. Беспокойство и страх, завернутые во внешнее безразличие, жизнерадостное такое безразличие. Именно так он смотрел на нее всегда, когда она болела. Раньше. Чуть раньше. На вечность раньше. Аэлин невольно улыбнулось. Чуть более грустно, чем следовало бы. Дэйван отвел взгляд.

-- Правда, все хорошо, Дэй. Я же говорю, просто устала.

Теперь его очередь вздрагивать. Нельзя так, Аэлин. А если он так же...

-- Ну смотри, Ли.

Один-один. Чудненько. Аэлин привыкла уже. Привыкла не реагировать на слова - в конце концов это просто слова. Столько времени прошло... Чего уж теперь. Хотя, надо признаться, иногда так хочется... Хочется подойти, обнять его и никогда не отпустить больше, хочется говорить, что плевать на все разумные доводы, что все будет хорошо, что...

-- Так ты идешь, Лин?

Такой простой вопрос. Такой простой вопрос. Да что с тобой сегодня! Это ведь так просто. Сделай шаг. Все один шаг. И все будет... Аэлин снова накрыло то же ощущение холодного, приторного предвкушения рая.

-- Да, да.

Она шагнула вперед. Тонкая стенка неприятно обняла ее всю целиком, прикасаясь к голой коже сладким обещанием.



Дэйван пошел дальше. Дэйван спускается в метро.



"Где я? Что это за место? Что... что происходит?"

Мир вокруг резко изменился. Изменился так, что хотелось громко смеяться. Люди. Турникеты. Кассы. Тетя-контролер. Все как всегда. Только какое-то замедленное, расплывчатое и ярко-желтое. Будто на глаза активировали желтый фильтр. И воздух... Такой плотный, мягкий.

Разве может быть что-то плохое здесь? Хочется смеяться, хочется громко смеяться, петь, летать. Летать? Аэлин подпрыгивает. Плотный мягкий воздух не хочет ее пропускать, но потом... держит!

"Я... я могу летать?"

Вместо мыслей в висках стучит счастье. Она вдыхает воздух, который, кажется, собрал все запахи, которые Аэлин ассоциирует со счастьем. Причем не смешивая, а так, что она четко чувствует каждый из составляющих.

Детское... Мама. Запах мамы и дома.

Запах моря и хвои, запах булочек, запах мандаринов и горячего шоколада, запах весеннего ветра и летней ночи, запах только что купленной книги, запах соли в воздухе, запах скорости, запах опасности, запах высоты. Запах Дэйвана.

"Дэйван!!!"

Он должен быть где-то тут, они же зашли вместе... Аэлин словно в дымке видит его спину за чередой турникетов.

--Дэйван!- она пытается крикнуть, но слова вязнут в слишком густом воздухе.

--Дэйван! - хочет позвать она. -Дэйван, ты видишь? Ты чувствуешь? Ты... Ты ... Дэйван! Подожди.

Все эти слова медленно, слишком медленно выплывают изо рта оранжевым облачком и медленно-медленно плывут к потолку. Аэлин бежит к турникету. Воздух не мешает ей, нет. Она бежит, легкая, свободная, она летит...

Люди вокруг словно плохо прорисованные мультяшки. Заштрихованные пятна пространства.

Перелетает турникет. Какая разница? Дэйван!

Аэлин смотрит на свои ладони. Она держит что-то в руках. Что это? Что это? Это... Это само солнце, само счастье. Светится и переливается, пахнет счастьем, солнцем и еще чем-то неуловимым.. Холодильником? Глупости, счастье не может так пахнуть. А это точно, это наверняка счастье!

Аэлин разглядывает неожиданный подарок. Аэлин продолжает идти-лететь.

Бум! Это она столкнулась с заштрихованным пятном-человеком. Аэлин смеется. Аэлин сквозь смех:

--Простите!

Как можно на кого-то обижаться, когда у тебя в руках счастье?

Дэйван!

Аэлин только сейчас замечает, что идет не в ту сторону. Что ее поезд уже стоит на станции.

Дэйван! Надо ему показать.

Вон же он в первом вагоне, машет, зовет с собой.

Медленные, словно специально растянутые "Ассссссцяяяяяярожжжжжжнааааа, дззззззьверы зачыняюццццццца..."

Аэлин смеется. Аэлин бежит к двери. Дэйван улыбается ей, торопит. Глупый! Посмотри, что у меня есть? Как можно куда-нибудь опоздать, когда у тебя в руках само солнце, когда у тебя в руках само счастье?

Аэлин бежит, вытягивая руки перед собой.

"Посмотри! Посмотри, что у меня есть!"-- задыхаясь от детского, такого искреннего, невероятного восторга. "Посмотри!" Дэйван ловит ее за руку, втягивает в вагон. Следом с шумом закрываются двери.

Вагон полон, но в нем совершенно не душно, не шумно, не тесно. Аэлин тяжело дышит от бега и смеха.

Аэлин поднимает на него полные восторга глаза. "Посмотри! Посмотри, у меня есть счас..."

Конец фразы тонет в его глазах. Аэлин захлебывается в этом море золота. Неужели у него всегда были такие глаза? Аэлин вдруг становится нечем дышать. Ей становится мучительно неловко. Так хочется просто... Аэлин пытается вынырнуть из его глаз. Взгляд невольно падает на губы.

Боже... Аэлин краснеет. Ей кажется, что она краснеет. Покраснела бы, если бы это было где-то в другом месте, если бы только что в руках не держала само счастье...И чувство какого-то невыносимого бессилия. И только "Поцелуй меня!"

Дэйван чуть наклоняется. Сначала поцелуй выходит таким неуверенным, трогательно нежным, словно он пытается вспомнить, каково это.

Аэлин не думает... не думает ни о чем. Ее мир сейчас-не вагон метро. Ее мир сейчас-вот эти губы. Поцелуй становится крепче.

Губы настойчивее.

И им нет сил сопротивляться.

Боже...

Как я по тебе скучала...

Аэлин цепляется за его руки. Подушечками пальцев по коже, по щекам, по мягким волосам...

Подушечками пальцев по ресницам.

Ты настоящий.

Воздуха не хватает, невозможно дышать.

А он целует, целует, и нет сил, совершенно нет сил сопротивляться. Нет сил задавать вопросы. Да и кому они нужны сейчас? Какая разница,... какая разница.

Аэлин на секунду открывает глаза. Аэлин вспоминает, что это метро.

Аэлин хочет сказать "Перестань".

Люди. Кругом люди. Люди?

Аэлин пытается сфокусировать взгляд. Трудно. Господи, да что же ты делаешь...

Люди.

Все вокруг словно в белой дымке. Аэлин не слышит ни шума метро, ни других людей. Ничего. Аэлин не знает, сколько они едут. Аэлин не знает, были ли остановки. Аэлин...

Он чуть прикусывает мочку уха. Мир тает, белесая дымка становится плотнее.

Господи...

Подожди. Тут же люди. Подожди.

Аэлин не говорит этого. Аэлин ничего не говорит. Вместо -- тихий-тихий стон.

--Я...

Он накрывает губы своими. Молчи. Она понимает. Надо молчать. Руки безвольно падают вдоль тела. Только поцелуй. Только губы. Только его вкус, только его запах...

Он прикасается пальцем к щеке.

Кожу словно обжигает, в том месте, где соприкоснулись кожи разливается пожар.

Не надо. Пожалуйста...

Аэлин силится сфокусировать взгляд. Вокруг только карусель из цветовых пятен - засилье желтого, разных оттенков желтого.

"Люди..." Слабая такая, но все же попытка сопротивляться. Она не может остановиться.

Она не может остановить его руки, губы...

Она не может остановить свои руки, губы, каждую клетку тела...

Она не может позволить...

"Аэлин, ну как ты не видишь... Им все равно. Им все равно, этим людям. Каждый из них в своем мире. В своем персональном раю..."

Тихий, безликий шепот в самой глубине мыслей. Перед глазами на долю секунды возникают пары людей - каждый в своем белом куполе. От людей веет жаром и счастьем. Люди любят друг друга. Искренне, самоотверженно. Ни одной нотки фальши, ни одной капли цинизма или расчета - люди любят. Как в последний раз. В своем персональном раю.

Доли секунды - и Аэлин снова не видит ничего кроме белесой дымки и причудливого танца желтых пятен. "Им все равно..."

Аэлин отпускает себя. Аэлин не сопротивляется. Отпускает реальность вместе с ее вопросами. Остается только он, его губы, руки, кожа, запах. Огненные дорожки, которые он оставляет на коже, прикасаясь к ней. Острое, почти болезненное счастье. Аэлин больше не сопротивляется. Он прикасается, прижигает кожу ладонями. Аэлин впивается ногтями ему в плечо. Дэйван чуть вздрагивает. Но только сильнее прижимает ее к себе. Только чуть больше силы становится во всех движениях. Чуть сильнее спирает дыхание - и кажется что вот-вот задохнешься. Что вот-вот сойдешь с ума, потому что больше невыносимо, потому что так невозможно и хочется убежать, но только сильнее впиваешься губами в его губы, и хочется поскорее сойти с ума, чтобы так было всегда и чтобы так никогда больше не было. И хочется...А дальше слова заканчивают. Остается только бесконечное море тепла, счастья, солнца, страсти, любви. Сумасшедшая смесь, пронзительная, невероятная. Только тень мысли, что это закончится, заставляет забыть, что сил совсем нет. Заставляет любить его. Как в последний раз.



".. канцавая. Поезд далей не ідзе, калі ласка, пакіньце вагоны".



Что? Что это было? Аэлин открывает глаза. Люди выходят из вагона. Люди не разговаривают - выходят молча.

-- Дэйван!

Он идет в толпе. Среди них всех, какой-то безликий, словно во сне.

-- Дэйван! -- ее слова отскакивают от стенок вагона, от одежды людей, от их кожи, волос, глаз.

-- Дэйван... -- обреченно. Слова возвращаются. Слова сами заползают обратно в горло. Молчать.

Аэлин встает. Аэлин так же молча выходит из вагона. Очертания станции слегка размыты, полные каких-то непонятных пятен - быть может, людей? И только люди, которые вышли из вагона Аэлин, видны отчетливо. Сонные, пустые глаза... На лице улыбка легкого, тихого блаженства. Аэлин заливается краской. Аэлин вспомнила. Невольно вздрагивает. Боже...

Идет, усиленно стараясь отогнать вспышки воспоминаний. Становится тяжело дышать. Вот она, вслед за людьми подходит к турникетам. За стеклянными дверями переливается тонкая перепонка. Наверняка холодная, чуть пугающая наощупь. Аэлин идет. Дэйван!

Он где-то впереди... вокруг люди, люди, которые движутся в одном, непонятно кем диктуемом ритме. Ритме твердом, как сталь. Ритме, который нельзя, невозможно сломать.

Аэлин идет, Аэлин толкает идущих рядом... Им безразлично.

Стеклянные двери. Первая. Вторая. Перепонка.

Ощущение, словно ты ныряешь в ледяную воду. Дыхание срывается. Аэлин начинает кашлять.

-- Девушка, вам плохо?

Аэлин поднимает на спрашивающего безумный взгляд, продолжая кашлять.

Плохо? Нет, ей не плохо. Ей...

-- Дэйван!

Аэлин поворачивается, давясь кашлем, бежит туда, где мелькнула его спина.

-- Дэйван!

Перепрыгивая через три ступеньки, Аэлин выбегает из перехода:

-- Дэйван!

-- Не зовите его. Он не слышит.

Аэлин резко поворачивается. Ветер треплет волосы, бросает их на глаза, мешает рассмотреть говорящего.

-- Что?

-- Он не слышит.

Аэлин отбрасывает волосы с лица. Говорящий - совсем старик. От сидит на скамейке, метрах в десяти от выхода из метро. Аэлин удивляется, как это она его слышит - старик ведь говорит совершенно спокойным голосом. Рядом шумят машины, автобусы, куда-то спешат люди, хмурые, без тени счастья на лице. Почему-то Аэлин этому рада.

-- Кто вы?

Она медленно спускается с лестницы на асфальт, идет к нему. Светит солнце.

Старик хмыкает.

-- Как тебе это поможет? Зачем тебе знать мое имя?

Аэлин теряется. Имя...

-- Быть может, чтобы вам доверять?

Старик чуть щурится. Добрый такой с виду, эдакий старик Хоттабыч, только одетый обычно. Только что-то пугает в нем. Глаза. Темные, как горные озера глаза. Или как шахты метро.

-- А ты умная девочка. Теперь я понимаю, почему ты видишь.

Аэлин закрывает глаза. Вдох-выдох.

-- Вы говорите загадками. Почему?

Старик ухмыляется.

-- Почему? Я просто говорю то, что думаю. Кажется, вы называете это правдой. Я говорю ее как умею. Штука в том, чтобы понять. Чтобы услышать.

Аэлин склоняет голову. Аэлин понимает.

Старик достает трубку, заглядывает в нее темным глазом, затем набивает табаком, раскуривает.

-- Почему же ты молчишь, девочка? Почему не задаешь вопросов?

Аэлин подтягивает ноги на скамейку, неловко пристраивает кеды так, чтобы они упирались в зазор между досточками, обнимает руками колени. Так она выглядит совсем беззащитной.

Старик улыбается - на этот раз улыбка искренняя. Добрая.

-- Да, ты и правда умная девочка. Ты и правда видящая. Теперь я понимаю, почему Он принял тебя. И почему не смог до конца обмануть.

Аэлин чуть сильнее обхватывает колени. Она не станет спрашивать. Зачем? Старик итак понимает, что ей ни черта не говорят его общие фразы. Он итак скажет ровно столько, сколько захочет.

Он говорит так, что пфытаться понять разумом бесполезно. Надо пытаться почувствовать. Увидеть. А глаза не умеют говорить.

Аэлин откидывает голову, смотрит на небо. Вдыхает и выдыхает. Просто так. Просто чтобы чем-то заняться.

Когда она снова смотрит вокруг, то города уже нет. Только лес в отдалении и железная дорога. Они все также сидят на скамейке. Только теперь это не скамейка в парке, а скамейка на небольшой провинциальной станции, из тех, где электрички останавливаются через одну.

-- Ну надо же, девочка! Ты откуда такая взялась? Мне понадобилось тридцать лет, чтобы попасть сюда.

Аэлин вздрагивает. Тридцать лет? Что он хочет...

Аэлин встает со скамейки. Подходит прямо к путям, смотрит не серые камни, которыми засыпано пространство вокруг рельс и между шпалами.

Потом поворачивается к старику, который все так же пыхтит трубкой:

-- Расскажите мне. Пожалуйста.

В ее голосе нет мольбы. Это просьба на грани приказа. Но все же просьба.

Старик улыбается.

-- Ладно, девочка. Что ты хочешь знать?

Аэлин начинает краснеть, отворачивается.

-- Что это было? Что это такое?

-- Ух, девочка, -- в голосе явно чувствуется смешок,-- какие ты задаешь вопросы! Как ты хочешь, чтобы я ответил? Тебе нужны имена? Так их множество - и ни одно не подходит.

-- Расскажите так, чтобы я поняла.

Аэлин садится спиной к старику, свесив ноги так, чтобы доставать да камней.

-- Я не хочу знать, откуда это взялось. Я не хочу знать, почему. Расскажите мне просто, что это. Расскажите, как работает.

За спиной раздается сухой старческий кашель-смех.

-- Ну что ж. Я попробую. Хотя все не так просто, как тебе кажется, девочка. Искривление реальности, полоса, где грань между этим миром и чем-то другим тоньше, чем где бы то ни было. Иногда мне кажется, что этот вагон - это способ высших сил попросить прощения за все те гадости, которые от них терпят люди.

-- Попросить прощения?

-- Да, девочка. В этот вагон попадают те, кто любит. Но по каким-то причинам эта любовь неугодна Им.

-- Им?

-- Богу, небу, судьбе.... Как это назвать? Пусть будет просто неугодна. Эта любовь противоречит плану, составленному где-то задолго до тебя.

Аэлин пинает кедом камень. Больно.

-- Предположим.

-- И этот вагон - способ установить баланс. Настоящей любви в мире не так много. И мир не так силен, чтобы выдержать боль, которой чревата ее потеря. Люди любят друг друга. От станции до конечной. Раз в месяц, раз в две недели, каждый день... Просто, когда им становится совсем невмоготу, вагон открывает перед ними дверь. Вагон дает им счастье. Полное, безграничное, беззаветное... А потом они просто идут дальше по жизни. Многие из этих людей, что встречаются там, в вагоне, даже не знакомы друг с другом. Те, кого судьба развела в разные стороны до того, как они успели встретиться. Большинство из них никогда не встретятся. Только иногда будут рассказывать подругам-друзьям о странных снах. Или не будут. Потому что это не совсем то, чем хочется делиться или хвастаться.

Аэлин снова покраснела. Она была готова поклясться, что старик это специально.

--Но я... Я.. мы ведь были знакомы. Мы ведь встречались когда-то. Когда-то давно. Так давно, что даже странно вспомнить. Мы же не...

Аэлин поняла, что договорить не может. Слишком ярко, со всей очевидностью поняла, что мы же да. Что соврать сейчас не сможет - даже себе.

-- Как же так...

-- Ну, девочка, на этот вопрос я ответа не знаю. Прости. Это ты уж как-нибудь сама.

Аэлин повернулась к старику вполоборота.

-- А вы, вы кто?

-- Я? - старик снова попыхивает трубкой. - Я смотритель вагона. Когда-то, много лет назад я тоже ездил в нем. А потом... Потом она умерла. А меня оставили присматривать, чтобы все было хорошо.

Аэлин задумалась.

-- А знаю, девочка, что ты хочешь спросить. Нет, они не помнят. Честно говоря, ты первая, кто говорит мне, что вы знакомы в обычной жизни. Ты первая, кто вообще может со мной поговорить за долгое-долгое время. Я уже и не припомню, сколько прошло. Наверное, с того самого дня, как предыдущий смотритель ушел, я так ни с кем и не разговаривал.

-- И...

-- Нет, мне не грустно, если ты об этом. Я просто знаю, что так надо. Что кто-то должен... Нет, мне не одиноко. У меня есть свои радости.

Старик подмигнул ей так, что Аэлин снова покраснела.

-- И что делать? Что мне теперь делать?

-- Ничего, девочка, ничего.

-- Как? Как...А если я...

-- Девочка, он ничего не помнит. Раз уж ты попала в вагон, раз уж вы попали в вагон... Не хочется тебя пугать, девочка. Но значит, прости за банальность, не судьба. Понимаешь? Значит, что не будет у вас долгой и счастливой жизни с кучей детишек, понимаешь? Даже просто жизни у ВАС не будет.

-- Стойте, подождите. Но я видела. Я же видела это все, желтая станция, мультяшные люди... Я же помню. Я же помню! Неужели он не вспомнит? Это же... Это же противоречит чему-то. Я же видела, запомнила. Видела перепонку. Я думала...Я же помню, как держала в руках солнце-счастье...

Аэлин поперхнулась на полуслове. На лице старичка больше не было улыбки. Не было доброжелательности. Был страх. Аэлин встала, хотела подойти, спросить, помочь...

Старик отшатнулся. Аэлин остановилась.

-- Ты сама зашла... Ты САМА смогла зайти в вагон. Кто ты, девочка? Кто ты, скажи мне, девочка?

Аэлин почувствовала, как где-то в глубине поднимается тяжелая, металлическая волна страха.

-- Я ... я не знаю. Я ничего не хотела такого! Я вообще ничего не хотела! Я... я... -- из глаз Аэлин ручьем хлынули слезы. - Я просто хочу, чтобы все было как раньше. Чтобы... Просто чтобы ничего не было. Нет, я хочу чтобы было. Было, но в настоящем мире. Не в каком-то там чертовом вагоне. Мне плевать, Боги, небо или судьба правят. МНЕ ПЛЕВАТЬ! Раз я сама зашла, значит, я не попадаю под правила. Значит, у меня будут свои правила!

Старичок поднялся со скамейки, вытряхнул трубку и как-то черство, холодно сказал:

-- Я не знаю, что ты сделала. И, честно говоря, не хочу знать. Я не хочу впутываться в твои разборки с Ним.

-- Ним?

-- Так я называю то, что ты любезно окрестила Боги-небо-судьба. Так вот, я не хочу в это впутываться. Я просто должен следить, чтобы все было в порядке. Я просто должен тебе сказать, что те, кто встречается в вагоне, не могут жить в обычном мире. По крайней мере вместе.

Аэлин вскочила на ноги. Слезы из глаз лились ручьем.

-- МНЕ ПЛЕВАТЬ! Слышишь, ты, смотритель хренов? Мне плевать! Я зашла в этот вагон, значит, я из него и выйду, черт возьми.

Старик начал таять в воздухе. На лице его теперь было написана тень сожаления.

-- Запомни девочка, лучшее, что ты можешь сделать - это ездить с ним от станции до конечной. Понимаешь? Лучшее. Не стоит злить то, о чем ничего не знаешь.

Аэлин хотела продолжить кричать, но вдруг поняла, что стоит посередине улицы на конечной метро. Вокруг - город, множество машин и людей.

Аэлин выдохнула.

"Телефон! Позвонить! Такого не бывает!"

-- Даров.

По тому, как он это сказал, Аэлин поняла: не помнит. Он не помнит.

-- Эй, чего ты молчишь? Что-то случилось?

-- Дэйван, ты занят сегодня вечером?



Аэлин спустилась в метро. Спустилась в метро назло себе и миру. Потому что ее так не запугаешь. Потому что она не собирается подчиняться чертовым правилам, которые с ней не согласовали.



-- Привет!

Аэлин подняла голову от книжки. Он чмокнул ее в щеку. Аэлин вздрогнула.

-- Привет.

-- С чего это вдруг такое неожиданное предложение?

Аэлин спрыгнула с ограждения, засовывая книжку и плеер в сумку.

-- Ну... просто так. Грустно стало как-то. Подумала: почему бы и нет?

Нескладно вы врете, девушка. Ой, нескладно.

-- Давно толком с тобой не виделись, решила вот узнать, как ты.

-- Да как тебе сказать...



Два с половиной часа разговора ни о чем. Два с половиной часа. С каждым словом Аэлин все острее осознавала: он не помнит. Два с половиной часа не знала, что сказать.

Он провожает ее домой. Просто так. Почему бы и нет? Аэлин повернулась к нему уже возле самого подъезда.

-- Вообщем... спасибо тебе. Развеялась.

Дэйван наклонился к ней. Наклонился и поцеловал. Не так, как можно было бы поцеловать на прощание каждую третью знакомую.

Аэлин отступила. Что-то было в этом поцелуе... Горечь, легкая горечь. Обреченность. Безнадежность.

Он смотрел на нее, слегка ошарашенный собственным поступком. Он ждал, что она скажет.

Она молча открыла дверь в подъезд. Но не вошла. Вернулась к нему. Заглянула в самые глаза.

-- Давай покатаемся на метро, Дэйван.



Если вы спросите, сколько прошло времени, Аэлин вам вряд ли ответит. Месяц? Два? Неделя? Быть может, полгода. Или даже год. Какая разница? Она жила сама по себе. Своей жизнью. Она звонила Дэйвану - иногда. Просто чтобы узнать, как у него дела. Или чтобы покататься на метро.

Несколько раз мельком видела старика, но тот больше с ней не заговаривал. Да Аэлин не очень-то об этом и жалела.



Как мантру каждый вечер она повторяла себе "Я придумаю. Я что-нибудь придумаю. Завтра."

Как будто заклинание, твердила "Завтра. Завтра. Завтра..."



Дэйван позвонил около десяти утра. "Погуляем?"

Аэлин кивнула. Плевать, что по телефону не видно.



Он был какой-то нервный, словно бы порывался что-то сказать, но в последний момент раздумывал. Аэлин обкусывала глазурь с "Каштана", Дэйван нервно теребил обертку не раскрытого еще мороженого. И вдруг...

-- Я уезжаю.

Что? Что ты сказал? Дэйван, не смей...

-- Когда?

Дэйван, наконец, открыл мороженое и одним махом откусил сразу треть.

-- В конце сентября. Не знаю, почему, но я подумал, что должен тебе сказать. И не знаю, почему у меня такое странное ощущение...

Аэлин слегка передернула плечами.

-- Спасибо.

Дэйван посмотрел на нее. Так странно, так ярко...как будто у него за спиной сейчас двери вагона метро. Как будто...

Аэлин застыла. Ветер бросил волосы ей на глаза. Пальцы... его пальцы поправляют прядь. Он наклоняется. Поцелуй. Глубокий и немного робкий, словно он забыл, как это делается. Как тогда, как в той самой первой их поездке в метро.

У него звонит телефон. У нее звонит телефон.

Аэлин смотрит на него.

Дэйван смотрит на нее.

Почти неслышно:

-- Прости, я не должен был.

И одновременно в разные телефоны:

-- Алло.



Аэлин вошла в вагон метро на той самой станции, о существовании которой еще недавно не знала. Одна. В ушах плеер. Прикрыть глаза, отгонять от себя навязчивые воспоминания, отгонять дрожь в коленках, сладкий запах и глаза цвета золота. Это должно прекратиться. Этот чертов вагон... Так нельзя. Это неправильно. Сколько он так ездит? Сколько судеб? Сколько никогда не встречавшихся? Ей плевать, что это такое на самом деле. Ей плевать, что компенсируют высшие силы эти раем на земле, это жалкой подачкой вместо настоящей жизни. Ей все равно, что будет потом. Но это должно прекратиться. Она смогла зайти в вагон сама. Значит, она сможет его остановить.

Аэлин приехала на конечную метро.

Аэлин подошла к той самой скамейке, на которой сидел старичок с трубкой.

Аэлин запрокинула голову, прикрыла глаза... Вдох-выдох. Вдох-выдох. 'Должно получиться... золото... воздух цвета золота... густой воздух...У каждого свой рай'. Аэлин открыла глаза. Провинциальная станция, на которой едва ли останавливаются электрички. Сколько раз она приходила на ту скамейку. Сидела там, смотрела на город и небо. Но никогда не попадала сюда. Быть может, потому, что не знала, чего хочет от этого места. А теперь знает.



Аэлин медленно, очень медленно встала. Подошла к краю платформы. Снова большие серые камни. Камни. Как на всех железнодорожных путях. Аэлин спрыгнула на рельсы. Пнула один камушек. Другой, третий...

Шла по рельсам, пиная камушки. Вдалеке раздался шум поезда. Он все нарастал, нарастал... Вот уже спину обдувают потоки ветра.

Аэлин сделала глубокий вдох.

Зажмурилась и обернулась.

---

новая попытка

[Black Mamba]

Чёрные стяги над нашим жилищем

Чёрные стены разрушенных мыслей

Холод безумья ветер уносит

мне это снится- будто бы осень

В дУше, на улице, на тротуаре

В подземных шатаньях

надземных заводов

По стенам, по рельсам и даже

по морю

по лезвию бритвы...уходим на волю

---

[Мара, которая говорит]

еще одна миниатюра



Борису Виану посвящается...







У меня в правом легком крохотная дырочка.

-- Ты не волнуйся.

Я говорю:

-- Ты не волнуйся.

Воздух со свистом проходит через легкое.

Я говорю:

-- Ты не волнуйся. Все будет хорошо. Тебе не должно быть страшно.

Ты смотришь на меня глазами, полными ужаса:

-- Ты умираешь...

Я улыбаюсь:

-- Нет. Глупый. У меня просто дырочка в легком. Такая крохотная... В моих легких живут цветы. Веришь? Большие, красивые цветы. Веришь?

-- ТЫ УМИРАЕШЬ!!!!!!

Я улыбаюсь. ТЫ ведь еще не знаешь. Что у меня в легких теперь -- сад. Что в моих легких живут цветы.

-- Не молчи. Мне страшно.

-- Глупый. Глупый. Я заклею ее. Хочешь?

-- Что?

-- Заклею. Пластырем. Дырочку в легком. Хочешь?

-- Какой страшный свист.

-- Я просто дышу.

Ты отварачиваешься. ТЫ закрываешь уши ладонями.

Ты кричишь:

-- ПЕРЕСТАНЬ!

Я невольно вздрагиваю.

А ты кричишь:

---ПЕРЕСТАНЬ!

Я пытаюсь к тебе прикоснуться.

-- Не смотри на меня так.

Твои глаза -- четко напротив.

-- Не смотри на меня так. Мне кажется, что ты меня ненавидишь.

-- Зачем? Зачем ты это сделала...

Я разглядываю свои ладони. Тонкие линии на них растваряются -- и вот у меня нет больше ни линии жизни, ни любви...

-- Я хотела, чтобы у тебя был сад. Ты ведь мечтал..Теперь в моих легких растут цветы. Я хотела дать тебе сад. О котором ты столько мечтал.



Она говорит слишком тихо. Она говорит слишком тихо. Только в воздухе все резче пахнет ванилью и мятой.



В моем легком дырочка. Крохотная дырочка. И теперь уже ничего не изменишь. на моих руках не осталось линий -- и это тоже своего рода судьба.

ТЫ нервно теребишь незакуренную сигарету. Ты не смотришь на меня.

Ты еще просто не знаешь. что в моих легких теперь живут цветы. Что в моих легких теперь сад. Только все резче запах мяты и ванили.

--ТЫ УМИРАЕШЬ!

-- Отпусти, мне больно...