[Anaitel]

Всем творческим посвящается...

Всем творческим посвящается...

стараюсь писать точками,
а получается мыслями,
разбитыми строчками,
искаженными смыслами,
пустыми пробелами на белой бумаге...
давно искажено мировоззрение.
теперь отрицание —
чужое мнение.
за стеклами глаз моих
нет пустоты.
там нет ничего.
завяли цветы
на больничной столешнице.
последний закат ушел синею спешкою.
а я рисую реальность
на битой посуде...

@темы: Мысли вслух, Стихи, Творчество

---

Зарисовка. "Весна?.." 28.02. - 01.03.

[Лис Аверс]

Порыв ветра распахнул форточку, и в комнату ворвался холодный воздух с улицы, принеся с собой запахи ночной дороги. Цифры на часах сменились на "00:00", и механически прозвучало "Полночь!"
Он приподнялся на кровати, потянул носом и прошептал пересохшими губами:
- Брат, Весна?..
- Лежи, дурак!- я рванулся к окну и быстро захлопнул створку, потом осторожно присел на край кровати.- Тебе вставать нельзя. Помнишь, врач…
- Весна?- перебил он, упрямо глядя мне в глаза.- Весна ведь? Ве…- он зашёлся в кашле. Я прижал его к себе, сдерживая конвульсивные движения его тела. Минута, две…
Три с половиной примерно. Слишком много, слишком. Неужели ухудшение?.. Только бы обошлось.
Приступ утих, и брат обессилено обмяк. Я дотянулся до стола и взял чашку с лекарством.
- Выпей, полегчает,- дождавшись согласного кивка, я аккуратно поднёс чашку к его губам. Он сделал пару небольших глотков, чуть отвернул голову.
Со вздохом я поставил чашку обратно. Он заглянул мне в глаза и прошептал:
- Скажи, ведь Весна?..
- Весна, весна, успокойся. Первое марта, первый день весны…
- Весна...- он облегчённо откинулся на подушку и прикрыл глаза. Я держал его за руку, вглядываясь в его лицо и слушая его дыхание.
Брат, братик, братишка... За что? За что тебя так? Господи, что он такого сделал, что Ты наградил его этой болезнью?..
Практически неизлечимая, мучительная, медленно вытягивающая все силы и под конец забирающая жизнь...
Дыхание выровнялось, брат уснул. Я осторожно прилёг рядом, слушая биение его сердца.
Он же не заслужил!
Господи, Ты же добрый, Ты же любишь своих детей, так почему же именно он??.

Кажется, я задремал. А проснулся от ощущения чудовищной неправильности.
Я привстал и настороженно напряг все чувства... И вдруг понял, что.
Я больше не слышал биения его сердца.
Перед глазами помутилось. Кажется, я тормошил его, делал искусственное дыхание, звонил куда-то...
Потом прижался губами к его холодной руке и заплакал.
Включилось радио - он любит просыпаться под музыку... любил.
Слух зацепила какая-то фраза диктора. Я прислушался.
"... и сегодня, 29 февраля, мы проводим..."
Руки затряслись.

Я соврал тебе, братик.
Ты не дожил до весны.

---

Тот самый случай из той самой жизни

[Renton Torston]

Пару лет тому назад,
Тихий сонный город - в ночь,
Поезда большой состав,
Улицы родные - прочь.

Первый миг,как будто вскользь,
Долгих переходов ряд.
Наконец тепло метро,
И такой же тёплый взгляд...

Узких улиц переплёт,
Мы болтали до утра,
Засыпали на скамейках,
Со словами "спать пора..."

Среди улиц и домов,
По бульварам,площадям,
Бегали по встречной мы,
И мешали голубям.

Рук касанье в пустоту,
Быстро,резко и легко.
Время будто замерло.
Сон уносит далеко...

Засыпала на плече,
Найтфиш,как молитву,вслух.
Проезжая по кольцу,
Мы в метро,а в сердце - стук.

Тихий дождь.Повсюду грязь.
Пыли чёрной толстый слой.
Мыслей,чувств водоворот.
Разминулись.В кольцевой.

Долгие скитанья вдоль
Тех же улиц, мостовых...
Нервными глотками - ложь.
2 решенья на двоих.

Мрамор,сталь и фонари.
Вдаль уходит полоса...
Тихие слова любви,
Влажные от слёз глаза.

Встречи,как огня боюсь,
Убегаю,словно мышь.
Захожу в пустой состав.
На перроне ты стоишь.

Шевеля губами лишь,
Только-только для тебя.
"Я люблю" - ты говоришь.
Говорю - "Прости меня".

Мой вагон, перрон,и вечер.
Запотевшее окно.
Пальцем выводя те строчки,
Как бы ни было темно...

Я - внутри, а ты - снаружи.
Только-только для себя.
Я пишу:"прощай, так лучше".
Пишешь ты: "прости меня".

@темы: Стихи, Чувства, Я

---

11 дней до вечности

[Кош.]

Рассказ. Недописанный. Хочу узнать интересно или нет? Стоит ли продолжать?
прячу под кат.

11 дней до вечности

Глава 1 .Вступление.
...Свист в ушах, скорость, мелькающие силуэты, огни...

***
За 11 дней до этого.
Вечер. Смятая простыня. Темнеющий город, фонари.
Кое-как поужинал, сходил в душ, оделся и вот уже пора спускаться вниз, и идти на работу. Внизу как всегда ничего не обычного: консьерж, открывающиеся и закрывающиеся двери лифта, освещённый ещё не разгоревшимися фонарями холл и вот она- улица! Меня ждал вечерний город! В это время суток всё такое отчётливое, всё так врезатся в лаза, автомобили медленно плывущие по мостовой, спешащие домой люди.
Я бармен. "Дверь из клетки" стоит на одной из центральных улиц города! Обычно я работаю в ночную смену! Работа не скушная, по крайней мере по ночам: вечером много народа, все шумят, поют песни, шутят, обмениваются впечатлениями, сплетничаю, обсуждают книги и фильмы, просто выпивают, ссорятся, короче говоря- там не бывает скучно! А вот ночью... Ночью это место превращается в обитель густого сигарного дыма, гитарной музыки и просто уютным местом, в котором до раннего утра засиживаются разные люди и ведут неспешные беседы... Директор приболел и потому ключи были у меня. Чертовски приятно, скажу я вам, открывать скрипящую дверь с колокольчиком, входить во внутрь,сигарный дым после ночи ещё полностью не выветрился и стоял едва заметным облаком над столиками, лучи фонарного света так приятно пронзали его и ложились на стойку, на пол, отражались и преломлялись в бутылках. В общем вечером, за 10 минут до открытия тут по настоящему волшебно прекрасно!
Название бара, "дверь из клетки", на самом деле было не просто набором слов... это было целой философией и некоторым условием для приходящих сюда... Название намекало на то, что вся жизнь городская сковывает мысли, движения, слова, воображение... ограничивает свободу мысли и действия... все живут по строго распланированному графику, с чётко сформулированными целяи и задачами, из которых и состоит день человека. В общем весь город и есть та самая клетка, дверь из которой находится в здании напротив центральной улицы города. Тут ничкто не в праве осудить тебя за сказанное или подуманное, тут нет времени, тут любой посетитель желанный гость и ценный собеседник... именно тут можно подумать в спокойствии о жизни в целом и посмотреть на каждую из жизней в отдельности. Вот что из себя представляет наша "дверь"

11 дней до вечности

Глава 2. День первый.
Так вот! Рассказаз, пожалуй, начнётся с того самого посетителя, после которого жизнь моя начала меняться с бешенной скоростью... Он зашёл не поднимая глаза, и не махнул мне рукой, ка это делает большинство часто бывающих у нас людей, он просто прошёл, сел за стойку и заказал бутылку виски и пачку сигарет, расплатился сразу же и сел в дальнем углу зала... он сразу же запомнился... сюда приходят люди отдохнуть и расслабиться, а он пришёл напряжённым, напряжённым и уселся... Он доставал блокнот и каждый час что-то записывал в нём, закуривал сигарету и выпивал четверть стакана виски.
Люди наполняли зал, сидели, уходили, разговаривали, смеялись, шутили, читали, курили, а он... он оставался неподвижным... он только доставал блокнот, что то записывал, выкуривал сигарету, выпивал четверть стакана виски и продолжал сдеть и думать о чём-то своём...
На улице тем временем давно уже стемнело и люди стали ещё большей редкостью, им бы всё больше по домам сидеть, в тех горящих окнах... в тех окнах, где идёт чья-то жизнь, но в горящих окнах присутствие жизни ощущается гораздо сильнее, чем в погасших, даже не смотря на то, что они возможно погасли только что... Там мелькают силуэты людей, то есть опять же чья- то жизнь, сложно представить всё это, мне не иногда нравится посидеть в промежутке от заказов, и представить себе, что видит или думает тот или иной человек, видит ли он этот мир так как я, слышит ли он то же, что и я, и если бы я родился не собой, а кем то другим, был бы это я? Думал бы сейчас о том же самом, а если нет, то я и не знал бы о том, что это на самом деле не я, и что возможно я мог бы быть и не собой, но начиная в этом разбираться всё больше запутываешься и так можно просидеть весь вечер, и вот так сидишь, и вдруг прямо на ухо прошибающий потом крик:
-... баРМЕН! Сколько можно кричать... я уже вас раза три звал! Ещё коньячку повторите, пожалуйсто, и сигару воооон ту дайте мне!
- Прошу прощения, - на автомате отвечаю я, выполняю заказ ещё не вышедший из той лёгкой и сладкой истомы задумчивасти- прошу Вас!
-Блгдарю! Вот! Сдачи не надо!
Наверное я слишком задумчив для этой работы, а может всё это бессонница, что б её... я уже 2 дня не сплю практически, может час или пол часа в день, может по этому мне так легко работать в ночную смену и так легко общаться с людми, приходящими сюда... а может они и приходят сюда из-за меня, из-за того, кто всегда выслушает, и не будет зевать во время душевных излияний, и поможет, чем сможет... Может быть... Ну мне, по крайней мере нравится так думать.
Атмосферу этого вечера создавал какой т любительский ансамбль с давольно приятным женским вокалом, стоило мне только чуть-чуть расслабиться и окинуть взглядом помещение, как тут же снова накатывала напряжённость, исходящая от человека с блокнотом, сидящего в углу...

Народ начал потихоньку расходиться, а человек всё сидел и с завидной периодичностью выпивал, выкуривал и записывал... в Итоге любопытство взяло верх надо мной:
-Доброй ночи! Как ваше настроение?- ненавязчиво спросил я.
- Хм... должно ли меня волновать даже моё настроение...
-Можно присесть?
-Пожалуйсто... место не куплено...
-Простите мне моё любопытство, но что вы записываете в свой блокнот ровно каждый час с точностью до секунды?
-Каждый прожитый час... да ты вряд ли поймёшь..
-Я вас внимательно слушаю, расскажите мне вашу историю!- мне правда стало очень интересно! Не каждый день к нам захаживают подобного рода люди!
-Недавно мне сказали, что жить мне осталось меньше месяца, правда не сказали, сколько именно, и вот теперь я считаю каждый час... ирония судьбы... я ведь был врачом, спасал чужие жизни, а свою спасти, как видно, не смог...
Воцарилось неловкое молчание... я как бы извиняясь заёрзал на стуле..
- Так а с чего же вы сидите тогда здесь? Неужели вы не хотите посетить значимые точки земного шара, полюбоваться на красоту старинной архитектуры или насладиться кухнями народов мира?
- Знаешь ли ты, что значит знать о своём конце? Знаешь ли ты, что значит просыпаться с мыслью о том, что это может быть последним днём, и ложиться спать, думая, чт это, возможно, последняя ночь? Что ты знаешь о красоте?
-эмм...
Вот именно... ничего... Проснуться утром и увидеть рассвет, услышать пение птиц и вдохнуть аромат утреннего воздуха- вот что прекрасно! Сложно поверить, но жажда жизни на столько сильна, что начинаешь привязываться даже к тем вещам, которые всю жизнь тебя раздражали... Даже выхлопы автомобилей стали совсем другими... Закат, вот что прекрасно, шёрох листвы- это тоже прекрасно! Жизнь прекрасна, чёрт побери, почему её так редко ценять...
-Так ка же понять цену чего либо?- спросил я.
-А цену чего либо можно понять, лишь оценив силу страха потерять это... и жизнь каждый из нас любит на столько, на сколько сильно боится смерти! А смерти боятся все, кроме мёртвых, просто многие делают вид, но в глубене души трепешут при мысли об этом!
Тут он отрорвался от разговора, достал блокнот и поставил ещё одну галочку, налил мне и себе по четверти стакана и закурил... Повисло довольно сильно давящее на уши молчание, потом он докурил, придвинулся к моему лиу на столько близко, что я чувствовал, как вдыхаемый им воздух едва уловимо посвистывал в ноздрях, и он прошептал:
-цени её! Цени жизнь! Цени каждую минуту, секунду, цени даже то, что раздражает тебя! Всё это прекрасно!
Потом он встал и вышел... я так и не выпил тот стакан... но ещё несколько минут сидел в замешательстве и смотрел в одну точку на стене, люди за время нашего разговора разошлись, мне оставалось убрать со столов, выключить свет, закрыть помещение и пойти спать... Но наш разговор не покидал меня... Я вернулся домой и лёг с бокалом вина в горячую ванну... сном тут и не пахло... человек с блокнотом не выходил из головы, полноценного сна сегодня было ожидать глупо..

@темы: Рассказ

---

мой май

[Кош.]

Сухое невнимание.
Моя немая мания...
Ах ты молчишь?Давай и я
Стеной непонимания...
Спросить своё сознание,
Уйти в свой мир, где май и я
Давала обещания...
Вот край. Мой май, поймай меня.

@темы: Стихи

---

Солнечный дождь

[эдже]

Солнечный дождь - это падают звезды. В словарном запасе нет слова "просто" - все сложно, запутано, очень надолго.
На кухне неловко жужжит кофемолка, пугаясь, смущаясь нелепого звука. Она, будто злая осенняя муха, сбивает, мешает поймать упоенье бессильем, бесстрашным, нервным весельем, стихами, Сплинами, бессонницей ночью.
И скучно, и грустно, и некому руку подать.
Очень-очень.

@темы: Стихи

---

Не поможет.

[[чайка]]

Совсем обычное для мегаполиса происшествие, если бы не некоторые подробности. А так-то, казалось бы, - ругаются мужчина и женщина, злость, как страсть, застает где угодно, даже на тротуаре. Вот и они, кричат, иногда не заглушаемые шумом машин. Апогей. У нее дрожит нижняя губа, некрасиво, типичное начало женской истерики. Рука ее, замахиваясь, описывает дугу. Не для удара - кидает что-то на проезжую часть, издалека не видно. Но его-то тело вздрагивает, как от неслабой пощечины. И вот уже он - как побитая собака. В этом судьба влюбленных и просто дураков - доставлять друг другу самую большую радость и самую большую боль. Кидает взгляд, даже не злой, просто тяжелый, как горький вздох. Такие взгляды оседают на чужих плечах надолго. И бежит наперерез клетчатому такси, грязной иномарке и яркой пожарной машине за тем, что она бросила с легкой руки. Смешно и нелепо, скажут потом, быть сбитым пожарной машиной, которая должна спасать. Для сохранения мирового баланса этой машине пришлось в тот вечер вытащить из огня человек на n больше. Только ему это уже не помогло.

Конечно, все суетятся, большая часть народу только нервно набирает кнопки, вот и вся их помощь. "Тут пожарная машина парня сбила, представляяааешь? Мне страшно, он на куклу похож тряпичную."

По законам жанра никто не видит на тротуаре кого-то, сидящего прямо на мокрой, прибитой осадками пыли. Она сидит, раскачивается, сжимает руку, как на сдаче крови, когда просят проявить вены. И причитает: "Миленький, миленький. Как же, как ты мог подумать, что я брошу кольцо твое на дорогу, под колеса, твои несколько месяцев экономии и откладывания денег, твою загадочную улыбку, когда ты, гордый, все-таки принес мне эту бархатную коробочку и сказал, мол, первое твое кольцо с драгоценными, но будет еще, много будет, драгоценная, как же я выбросила бы, как же?..", и несчастное кольцо в руках держит. Выбросила бы в пыль, зачем теперь оно, но раз умер за этот металл и камень, то будет хранить, пока он за собой не позовет.

Только ему это уже не поможет.

@настроение: а-ля страх

@темы: Чувства

---

Здравствуйте! Это Антон Кайманский.

[kaiman]

Правила я прочёл. Но мне всё же не очень-то ясно, как выкладывать свои опусы.

С уважением, Антон

@темы: Творчество

---

Спутница кентавра

[|Иона|]

Есть лес на границе весны и осени. Там все распускается и все увядает в один день. Только успеют набухнуть на деревьях плотные почки, как уже сыплются желтыми листьями и, падая на землю, скручиваются и становятся черными и мягкими, так что через минуту можно уже видеть, как сквозь них прорастают тонкие побеги весенних цветов. Живет в этом лесу лучник-кентавр с двумя именами: волшебным и тайным, которое он носит под сердцем там, где хранятся самые острые его стрелы. Кентавр быстр, силен, неутомим и спокоен. Он наблюдает окружающие перемены и его животная сила, направляемая тонким разумом, возносит стрелы его слов и мыслей до самых звезд. У кентавра есть спутница. Легенды леса говорят, что когда-то она была обычной смертной девушкой. Однажды, съев яблок из летнего сада, после которых начинаешь видеть, на опушке леса она увидела кентавра, облаченного в свое волшебное имя. Он был строен, красив и способен достать стрелою до звезд. Случайно ее туманный от вкуса яблок взгляд и его пронзительный взор встретились, и она разглядела его тайное имя, то, которое никто не мог увидеть, потому что он носил его под сердцем там, где хранил самые острые из своих стрел. В ту же секунду она забыла свое собственное имя и следовала за ним неустанно повсюду. Кентавр-лучник был слишком добр и деликатен, что бы прогнать ее, к тому же он не терпел конфликтов, ссор и столкновений, всегда стремясь к их устранению. Но он также не считал правильным позволить ей приблизиться к себе более чем на сто шагов, потому что она была человеком, и он не мог ее полюбить. В отчаянии она призывала на помощь время, говоря так: «…Пусть туловище мое станет годом, хранящим 12 месяцев, прожитых не напрасно. Пусть руки мои сделаются мягкими и нежными как весна, а голова холодной и мудрой, подобно зиме. Пусть сердце будет горячо и сладко, как лето, а слова остры и правдивы, как осень. Суставы мои пусть станут месяцами, а ноги – будто день и ночь. Помоги мне время, измени мою сущность, что бы могла я быть спутницей его и самой острой стрелою из тех, что он прячет под сердцем там, где лежит его тайное имя». Она забыла свои слова, считая минуты, и если кентавр-лучник был тем, кто обуздал животную природу ради духовного поиска, то она стала его тенью – природой, обуздавшей ее человеческую сущность. Так и идет она следом за кентавром, растворяясь во времени и в тоске, отсчитывая про себя минуты до… Со временем, кентавр-лучник привыкнет к ее присутствию и перестанет замечать вовсе, поскольку влюблен он лишь в любовь и ее отсутствие, а сердце его, также как поверхность Венеры, которую астрологи с трудом рассматривают из-за туманности над ней, необъяснимо.
Когда-нибудь, когда пройдет нужное время, ее заклинание подействует окончательно и превращение закончится. Она сама станет кентавром, сильным, красивым, неутомимым и быстрым, и у нее будет два имени: волшебнное и тайное, а ее стрелы будут доставать до звезд. И другой человек, съевший летних яблок, после которых начинаешь видеть, посмотрит в ее глаза и разглядит тайное имя, спрятанное у нее под сердцем, там, где будут хранится самые острые ее стрелы. Этим тайным именем будет его собственное имя, которое он забудет, когда станет ее спутником.

Э.Шклярский "Спутница кентавра"

---

простенькое

[Пузик]

девочка «чертово колесо».
я перепутал с ней вся и всё
вместо автобуса нас везёт
новенькая карета.
я превращаюсь, когда я с ней,
в принца на белом как снег коне.
в море горю и тону в огне.
выкинул сигареты
и не курю - ни единой в день.
я начинаю любить людей.
только вот как бы напомнить ей:
«ты за меня в ответе,
я без тебя никуда, никак».
смотрит и шепчет: «какой дурррак».
и обнимает за плечи так,
как ни одна на свете.

@темы: Стихи

---

[Всё Пиздато]

ляля(детское)

смеялось солнце счастливым лицом сияя
а хохотал почему то небесный свод
кораблик-щепочка с гордым именем ЛЯЛЯ
исследовал бездны подземных вод

кораблик-щепочка с гордым именем ЛЯЛЯ
не атомный ледокол и не катер за 1000 рублей
всего лишь дощечка которую от стола отломал я -
игрушка для бедных, но очень счастливых детей.

пусть небо гудит кидая в кораблик наш бомбы
врагу не сдается варяг - на палубах полный аврал
эх, солнце пожарче светило сегодня бы вот бы
и шторм бы наверное нас волнами не волновал.

вперед! пусть там дальше и бездна!
нас неизвестность пугать не будет боле
главнее всего сохранить честь нам
плывем на кораблике ЛЯЛЯ, а не на атомном ледоколе.
в коллектора зловонных кишках блуждая
хочется увидеть немного чистого
но мы выйдем оттуда и в свете бликуя, луж тайна
откроется широкой рекой истины

---

[Анна Белински]

Жестокая кукла в улыбчивой маске
Давно уж не верит в счастливые сказки.
Сердце холодное песнею лечит,
Тенью как шалью укутавши плечи.

Странная кукла с холодной улыбкой,
Верит, что все совершают ошибки
Жаль, что они все больше калечат,
Каждая – словно погасшие свечи.

Грустная кукла с пришитой улыбкой
Верит лишь памяти призрачно-зыбкой.
Веру, надежду, любовь – как игрушки-
Бережно спрячет во сне под подушку.

Глупая кукла, к чему эта маска?
Ложная нежность, улыбка и ласка?
Эти надежды, что шепчут на ушко,
Выбравшись тихо из-под подушки.

Глупая кукла, зачем тебе вновь,
Эта жестокая недолюбовь?..

А. Белински

---

[Vistrel]

Юность
Облокотившись на невысокий узкий фонарь, улыбаясь, Павел стоял на шумном городском перекрёстке, вдали от плотно и душно цветущих садов окраин, где раньше он так часто бывал, где так любил прохаживаться долгими летними вечерами и где теперь он почти не гулял, провожая тёплое закатное солнце здесь, возле снующих машин - и ему не было жарко, он не задыхался от зноя, хотя в тот год пекло особенно сильно, он не вытирал со лба пот белым в тонкую клеточку платком. Ему было хорошо, прохладно. Он был влюблён.
Он был влюблён, но ничего не знал о своей изящной мечте: ни адреса её, ни телефона, ни имени - разве только то, что она каждый день проходит мимо того перекрёстка, на котором он однажды встретил её и на котором он сейчас стоит, ждёт. Павел и видел-то ту девушку всего несколько раз - но уже успел сойти с ума от её тонкой упругой талии, от ровной линии подбородка, от гладкой шеи… от всего её правильного, идеально очерченного природой силуэта - такого чистого и ясного.
Павел обожал свою мечту нежно, так, как и полагается провинциальному молодому человеку 17-ти лет из старомодной, воспитанной и дружной семьи, в которой всё было мирно и спокойно: тёплые улыбки друг другу за субботним чаем, классики в простых картонных обложках за бережно протёртым стеклом книжного шкафа, сдержанные, стеснительные поцелуи родителей по вечерам и доброта, мерно разлитая по дому, чувствовавшаяся в каждом взгляде, движении и жесте его обитателей. Сам Павел был как будто олицетворением и сутью всей семьи: имел мягкие черты лица, покатые круглые плечи, полные нежные губы и смеющиеся робко глаза. Он вообще был робким и словно сотканным из романов о нежной барской жизни 19-го века - Павел искренне верил в дружбу, в счастье и, что самое страшное, верил в любовь, которую он долго ждал и которая только сейчас нашла трещинку в его сердце, где она притаилась, собираясь с силами и готовясь юношеской страстью, молоком вырваться наружу.
Павел чувствовал это, с улыбкой смотря то на розоватое небо, то на гудящие машины, и был абсолютно счастлив. А когда мимо него уверенно ступая прошла та самая девушка, он стеснительно бросил на неё взгляд, словно совершал какое-то преступление, и быстро отвёл его: сердце забилось часто, отдаваясь в ушах, радость буйно просилась на волю - и слезами мягко вышла дома, заперевшись в комнате после долгой вечерней прогулки, уткнувшись в душистую, свежую подушку.
Так продолжалось несколько недель - и Павлу не наскучивали, не надоедали эти взгляды украдкой, долгая прогулка и сладкие, сладкие слёзы - только вот не прыгала уже радость на кончиках мягких пальцев, только вот уже не всё его существо горело, рвалось наружу после встречи с девушкой… Он решил подойти к ней и заговорить.
Решив так, Павел улыбнулся сам себе, но только не на следующий, ни через один день он не решался сделать это - стеснялся, робел, боялся… Он стал плохо спать и на лице появилась лёгкая бледность, совсем не красившая его. Родители начали немного волноваться, с беспокойством смотреть на своего единственного сына - но пока молчали, думали, всё само пройдёт.
Однажды, увидев, как из-за поворота, скрывающего гаснувшее летнее солнце, вышла девушка, Павел глубоко вздохнул и, собравшись с силами, решился подойти к ней, но та, заметив его приближение, нахмурилась, всем видом показывая своё недовольство и даже неприязнь. Сконфуженный, он остановился, не заметил, как она быстро прошла мимо него, как он вернулся домой, как ужинал, опекаемый добрыми нежными родителями. Только когда Павел лёг в постель и укрылся лёгким одеялом, приготовленным любящими руками, он горько заплакал и не знал, почему всё так получилось и что делать теперь дальше…
Он три дня не ходил на тот перекрёсток, убеждал себя, что девушка не так поняла его и надо только с ней поговорить, объясниться, рассказать, как он её любит... Он стал беспокойным. Родители всё чаще вздыхали, смотря на него, отводили грустные глаза, но ещё держались - ничего не говорили сыну, чтобы не стеснять его и ненароком не отдалить Павла от себя.
На четвертый день он не выдержал и пошёл на перекрёсток, если не поговорить с девушкой, то хотя бы вновь увидеть её - Павлу это было необходимо, ему страстно хотелось взглянуть на идеальные тонкие губы, замереть, а потом смотреть на вечернее небо и сладко расплакаться дома, зарывшись головой в подушку. Но когда он стоял у привычного фонаря и случайно обернулся, то заметил, что в кафе на другой стороне дороге сидит она со своими подругами и, глазами показывая на него, смеётся. И смеялись все остальные, язвительно переглядываясь…
Неделю Павел провёл дома, никуда не выходя. К бледности и беспокойству прибавилась внезапно наступавшая грусть, в которую он проваливался, как в омут, и не замечал никого вокруг себя. Он стал меньше есть и почти не спал, урывая от тяжёлых мыслей только пару часов для отдыха. Душный цветочный запах садов на окраине города стал ему противен. Ему вообще всё стало противно: крепкий утренний чай, книги, свежая постель и даже родители, которые за тонкой стеной лежали на широкой добротной кровати под лёгким одеялом и перешептывались о нём: мать часто дышала, всхлипывала, мягко смотрела на отца и говорила «что же с ним делать?.. Как нам помочь ему?.. (она переводила взгляд на темный потолок) может быть, к доктору…» - отец вздыхал и тепло обнимал мать, готовую расплакаться.
Павлу было стыдно, что он разлюбил родителей. И чем он больше этого стыдился, тем сильнее хотел возврата прошлого, тем запальчивей искал оправдания для девушки, в которой единственной видел ключ к своему спасению. Решив, что так далее продолжаться не может, что надо что-то делать, Павел пошёл на перекресток, желая рассказать ей о свой любви, о первой своей любви, и, если она откажет, смириться с этим.
Пока Павел ждал девушку и старался это обдумать, он всё-таки не мог представить себе второго варианта - не мог, не мог, не мог… Он не знал, что тогда с ним будет, ведь отказ казался ему концом всего, а Павел страстно не хотел признаваться в этом, он в глубине сердца продолжал любить шумный город, дивно цветущие сады и родителей - он любил жить.
Когда он увидел девушку, то сразу пошёл ей навстречу, не обращая внимание на то, что она остановилась и взглядом просила, приказывала ему не подходить. Он не ушёл. Наоборот - приблизился к ней на расстояние шага и, не дав девушке уйти, боязливо, но сильно сжав её руку чуть выше локтя, Павел признался ей в любви, признался, что она нужна ему, нужна, нужна, что он жить без неё не может… А она, посмотрев ему в глаза, только тихо процедила сквозь белые зубы «что вы себе позволяете?!» и, когда он понял, как близко подошёл к ней, его любви и надежде, и расслабил пальцы стыдливо задрожал, она вырвала свою руку из его ослабевшей ладони и ушла, исчезнув за очередным поворотом… Он прислонился плечом к кирпичной стене ближайшего дома и опустился на прохладный асфальт и просидел так до вечера, потупив взгляд и ни о чём не думая, только страшно удивляясь зияющей пустоте, разросшейся вдруг внутри него.
Ночью, когда он брёл домой и безразлично смотрел под ноги, он не знал, что в это же время девушка, сидя на кровати у себя в квартире, мечтала о том, как завтра она подойдёт к нему, широко улыбнётся и обнимет, не отпуская Павла, пока не расскажет, что она тоже, тоже любит его, что так долго молчала лишь ради убеждения в неподдельности чувства (а на самом деле - из-за самолюбия и кокетства), и она представляла себе, как он обрадуется, как они возьмутся за руки и будут гулять по вечернему городу. И всё будет ладно и хорошо.
На следующий день девушка в весёлом настроении пришла на перекрёсток раньше обычного и увидела, как к невысокому тонкому фонарю приближается Павел. Вот он остановился и облокотился на него, улыбаясь, смотря куда-то вверх, на небо. Она, слегка удивившись, тоже улыбнулась и подошла к нему, взяв его за руку. Павел быстро опустил глаза, но продолжал молчать, чуть приподняв правую бровь. Тогда девушка начала смеяться, говорить, чтобы он прекратил её дурачить… Он мягко высвободил свою ладонь и сказал, что дожидается тут одного человека и что он не понимает, о чём она говорит. В лёгком испуге девушка принялась говорить ему о своей любви, а Павел только крупно хлопал неприятными бесцветными глазами и отвечал, что он тут ради той, которая всегда появляется на перекрёстке в 6 часов и которую он нежно обожает. Она принялась трясти его за ладонь, заглядывать в глаза, просить, чтобы перестал шутить, а Павел только повторял: он ждёт здесь…
Зажав рот милой рукой, чтобы не заплакать на перекрёстке, на людях, девушка застучала невысокими чёрными каблучками по асфальту, залитому почти не греющим августовским светом, и исчезла в толпе, а Павел, простояв до вечера, не обращая внимания на начавшийся дождик, который шёл всё сильнее и чаще, только чертил что-то в воздухе руками, репетируя признание в любви, улыбаясь прохожим, и тихо повторяя: он ждёт здесь свою любовь.

---

Маленькая меланхолия

[LORd_BORIS]

Очень рад, что в прошлый раз народ откликнулся и дал справедливых пинков. Поэтому продолжаю постить свой бред в ожидании критики) И сразу говорю, что глубоких мыслей тут нет вообще, это скорее "зарисовка настроения".

Маленькая меланхолия

На хронометре – 2:36.

Лодка миновала подводное течение, больше не качает. Час назад был потоплен одинокий британский сухогруз. Команда спит, лишь в разных отсеках на вахте стоят люди. Люди без определённой судьбы.

А ещё не спит старпом. Он сидит в своей каюте и за кружкой крепкого горячего чая перебирает фотокарточки своих знакомых: вот Луиза – весёлая соседская девушка, оказавшаяся, впрочем, порядочной стервой; вот Ганс – хороший парень, правда не слишком умён; а вот бывшая невеста его старого боевого товарища Рудольфа - Нелли… Старпом внимательно вглядывался в лица, весёлые и жизнерадостные, так близкие его сердцу… Все эти люди были сейчас далеко, и было неизвестно, что с ними. Моряку искренне хотелось в этот момент, чтобы у Луизы всё было хорошо и она нашла себе кавалера под стать, чтобы Ганс наконец-то выучился на кого-нибудь и исполнил свои честолюбивые мечты… Фотография же Рудольфа и его невесты задержалась между уставшими пальцами чуть дольше – непонятно было, чего им желать, уж слишком сложно сложилась их судьба...

Но вот старший помощник отложил и её. Чай всё ещё обжигал. Надо было заполнить судовой журнал, но приступы маленькой меланхолии всегда сопровождались ещё и ленью. В голове старпома вихрем кружились мысли, но ни одна не могла сформироваться до такого состояния, чтобы быть высказанной, записанной или хотя бы зарисованной. Наконец, появилась одна более-менее чёткая: хочется убить время. Убить быстро или хотя бы весело – так, как убивают матросы крыс, случайно попавших на борт в ящиках с продовольствием. Убить – и оказаться не в душной тёмной каюте наедине с воспоминаниями, а под ярким высоким небом, в компании людей, вполне определённых людей – Рудольфа, Нелли, Дорис… Хотелось, чтоб уже закончилась война, а вместе с ней и все людские распри, недомолвки и… Но тут хронометр отбил склянку.

На хронометре – 3:00.

Старпом встряхнул головой как мокрая собака. Давно не стриженные волосы закрыли глаза, он яростно откинул их в сторону. Чай почти остыл и был выпит залпом. Старпом сосредоточился, добил в себе последнюю каплю своей регулярной маленькой меланхолии, встал и пошёл проверять вахтенных.

На хронометре – 3:06

@темы: Рассказ

---

Попробую прозу выставить))

[KeySi]

Среда

(Моим друзьям посвящается. Я уверена, что в описанном мной мире, мы все родились бы в среду)

Крис прятался от всего мира в углу их старого, немного тесного, но вполне уютного железнодорожного вокзала. Поезд стоял в ожидании своих будущих пассажиров, в ожидании объявления посадки и протяжно пыхтел. Крис, подпиравший стену уже добрых пол часа, спиной чувствовал вибрацию камня, от биения мощного сердца поезда.
Сердца Криса стучало вообще как-то странно, то спокойно и размеренно, то словно выбивая танцевальные мотивчики. Парень волновался, наверное, впервые в своей жизни, причем волновался настолько, что даже о судьбе своей думать боялся.
Через каких-то пятнадцать минут он сядет в поезд и поедет вместе с остальными выпускниками их сельской школы в город, для получения профессии, той которою прописала ему судьба.
Вернее это их профессии прописала судьба. Его приятели и подруги точно знали, кем они будут. Так уж повелось, что день недели, в который ты родился, точно определяет твои способности, и тогда сделать выбор намного проще. Выбор своей будущей дороги.
- Чего один? – Фрэнк ухнул набитую вещами сумку в нескольких сантиметрах от кроссовок Криса.
- Да так! – Парень устало посмотрел на друга. – Просто не знаю, что делать.
- В смысле ты не знаешь? – Фрэнк замер в довольно глупой позе, при условии, что он пытался найти в карманах куртки билет. – Ты что не знаешь, что будешь делать по приезду в город?
- Угу. – Крис наконец решился все рассказать другу.
В том, что Фрэнк его поймет, он не сомневался. Многолетняя дружба значит довольно много. Забавно, что после стольких лет общения, их совместных проделок и приключений им предстоит расстаться. Разойтись по разным путям. Фрэнк родился в понедельник. В день, который наделяет своих детей физической силой и упорством. Фрэнк это знал, в школе это прекрасно понимали, и поэтому развивали способность парня как могли. И вот теперь у него одна дорога – к спортивным тренерам, которые уже ждут не дождутся новых сил, новых чемпионов.
- И? С чего вдруг такая неуверенность? – Фрэнк, наконец, нашел билет и подпер стенку рядом с другом.
Крис собрался с мыслями.
- В какой день я родился? – Наконец спросил он.
- Э-э-э! – Фрэнк почесал голову. – Это проверка на память или на эрудицию?
- Нет. Серьезно. В какой день недели я родился?
- В четверг если мне память не изменяет. – Фрэнк ухмыльнулся, давая понять, что шутка Криса ему не нравится.
- До десяти лет мне говорили, что я как ты родился в понедельник. - Крис устало пожал плечами.
- С кем поведешься… Все так смотрели как ты кросс бегаешь, что свято верили и в твой день рождения. Ну, кто ж виноват, что твои приемные родители так и не узнали, в какой день ты родился.
- Они знали, – Крис в очередной раз пробудил всю свою храбрость. – После десяти лет они стали уверять меня, что я родился в четверг. Мне опять поменяли дату рождения. Но вчера… Мне, наконец, показали метрику с детского дома.
- И что? – Фрэнк невольно заинтересовался проблемой друга.
- Среда. – Крис хмыкнул и уставился в потолок.
- Ч.. Чего? – Его друг тут же отлип от стены. – Скажи, что пошутил.
- Не могу. В документах стоит день моего рождения. И этот день – среда.
- Ужас. – Фрэнк сполз на свою сумку. – Надо ж, так повезло. Понятно, почему твои предки молчали. Удивительно, что тебя вообще взяли. Детей с таким днем рождения чаще всего вообще не берут.
- Я знаю. – Процедил Крис сквозь зубы. – Думаешь мне много радости узнать о таком. Все люди как люди у всех все с будущими профессиями понятно, даже воскресным повезло. А мне выпало на долю.
- День с самым непонятным потенциалом. – Фрэнк проверил, не убил ли он какие вещи в сумке, но вроде все было в норме. - Так никто и не мог в нашей школе определить, что присуще рожденным в среду.
- Видимо что-то бесполезное. То от чего толку мало. – Слова Криса заглушил звон вокзального колокола – пережитка стародавних времен.
Объявили посадку на поезд, и на перрон хлынула толпа молодых людей мечтающих о карьере, славе и о простом человеческом счастье. Но что делать, если твоя судьба пуста как тетрадный лист, на котором еще предстоит написать сочинение «Как я провел это лето».
Крис вздохнул и сделал шаг вперед, вместе с толпой школьных друзей в неизвестность.

После трех дней тряски в поезде ноги гудели, голову кружилась, а желудок недовольно урчал. Организм привык к качке, и теперь адаптировался к ровной местности.
Они впервые оказались в городе. В настоящем городе. В столице.
Прямо на выходе с огромного блестящего вокзала, так разительно отличающегося от их станции, висела карта со схемами автобусных маршрутов и схематичным изображением главных достопримечательностей.
Центр города делился на шесть секторов. Шесть дней недели – шесть учебных корпусов. Шесть университетов, училищ и спортивных обучающих центров со своими общежитиями и студенческими городками.
Молодые люди, прибывшие на трех поездах примерно в одно время, шумным потоком вылились на привокзальную площадь, где уже стояли готовые в путь блестящие новенькие автобусы.
Крис наблюдал за друзьями. За теми, кто раньше был частью его мира, но теперь ставшими чужими. Весело щебеча, проносились они мимо парня, сбивались в кучки и запрыгивали в автобусы. Когда все места в салонах были заняты, огромные, похожие на жуков машины сорвались с места и унесли будущих специалистов в своих профессиях к их новым знаниям. В их новые дома.
Он остался один. Фрэнк, махнув на прощание, исчез в автобусе одним из первых. За три дня пути, они успели решить, как поступят. Те, кто знают свой путь, едут за своей судьбой. А тот, кто понятия не имеет что ему предначертано, будет бродить по городу, искать и надеяться.
Крис вновь вернулся к карте. Шесть секторов. Значит, какой-то день недели выпадает. Скорее всего, именно его день. Кому нужна среда?
- Блин!!! – Крис чуть не подскочил от неожиданности и резко развернулся.
Рядом с ним остановилась девушка, его возраста, с довольно миленькая, с огромной сумкой на колесиках, по всей видимости, довольно тяжелой.
Она тянула свою поклажу, но та, как на зло, не хотела ползти за хозяйкой.
- Ну вот… жеж! – Девушка пнула сумку.
Крис огляделся, и, понимая, что никто страдалице не поможет, подошел к незнакомке.
- Тебе помочь?
Она смерила его внимательным, оценивающим взглядом и вдруг улыбнулась.
- Если тебе не сложно.
Крис подцепил сумку и потащил ее к выходу. Девушка шла рядом, виновато поглядывая на парня. Автобусов на площади не было, так что Крис потащил багаж незнакомки в указанном направлении - в сторону стоянки таксистов-частников.
- Это называет невезуха. – Девушка рухнула на ближайшую скамейку.
Крис пристроился рядом.
- Я Анна. – Она протянула ему руку.
- Крис. – Он пожал ее неожиданно широкую ладонь.
- Приятно познакомиться. Ты что, тоже не успел со всеми на автобус.
- Да нет. – Парень посмотрел себе под ноги. Он не хотел рассказывать правды девушке, с которой знаком всего минут пятнадцать от силы.
- Учиться приехал? – Она внимательно посмотрела ему в глаза, и он вдруг понял, что и врать ей не сможет.
Крис кивнул. И попытался более-менее сносно составить ответ.
- Думал, что знаю, кем буду, но здорово ошибался на этот счет. Так что теперь даже не представляю, как быть.
Анна пожала плечами и предложила.
- Если не знаешь где жить, могу предложить наше общежитие. У нас много свободных комнат. В этом месяце многие разъехались. Заодно поможешь дотащить сумку.
Крис смотрел на нее и не понимал, неужели в городе принято доверять мало знакомым людям. И неужели он так глуп, что упустит свою удачу. Где бы не жила Анна, это было намного лучше, чем зал ожидания железнодорожной станции.
Он кивнул ей в ответ.

Да. Таких общежитий он вообще никогда не видел. В школе, на уроках профориентации, когда в классе спрашивают, кто и когда родился, а потом расписывают эти дни, все их минусы, плюсы и возможные профессии, в общем, иногда на таких уроках показывали здания университетов для соответствующих профессий и общежития, где жили обучающиеся. Ну, так вот, ни одно виденное им на картинках и слайдах здание не походило на то, что он увидел в реальности. Это был настоящий замок, с башенками, высокими окнами, кое-где даже с витражами и расписными стенами.
Крис замер с открытым ртом, забыв и про Анну и про ее сумку. В лучах закатного солнца замок-общежитие переливался всеми цветами радуги, он был живым, настоящим. Не то, что серые, дикие здания спортивных секторов или домики учителей.
- Ну, как?- Анна обвела рукой окрестности, словно сама и была их хозяйкой.
- Супер. – Выдохнул Крис.
На языке так и завис вопрос – кто же здесь обучается. Но в слух об этом спрашивать – выказывать свою неосведомленность и наглость.
Девушка провела его по фигурным лестницам с резными перилами на третий этаж. Коридоры, стены которых были увешаны картинами и на потолках звенели люстры, завораживали. Парень чуть не врезался в гостеприимно открытую дверь.
- Прошу в мои апартаменты! – Анна первая нырнула в комнату.
Хотя нет. Стоило парню войти следом, как он понял – никакая это не комната, это настоящая квартира. Номер-люкс из отеля. Небольшой коридорчик с зеркалом на стене и шкафом для одежды вел в гостиную. Здесь царила чистота и гармония, опрятность и изящество. Мягкая мебель идеально сочеталась со столиком и двумя стульями. В углу примостился телевизор.
Две боковые двери вели в ванную и комнату хозяйки.
«Воскресные» - подумал Крис. Они ведь везунчики по жизни. Вот и везет им на такое богатство. Рожденные в воскресенье и правда притягивали удачу.
- Чего стоишь? – Анна пинком отправила сумку в свою комнату. – Иди прими ванну, а я пока тебе постель приготовлю.
Он не помнил, как уснул. Три дня качки в поезде, волнения и тревоги на новом месте. Парень провалился в сон, хорошо еще успел поблагодарить радушную хозяйку да забросить в желудок пару бутербродов из ее запасов.

Утром разбудил его дикий шум и солнечные лучи, нагло падающие на лицо. Анна что-то напевала в своей комнате. Крис сел на диване, на котором ему предоставили место для ночевки, и огляделся. Вспомнил вчерашний день и окончательно впал в уныние. Впереди была неизвестность. А что еще более неприятное – он жил за счет девушки. На данный момент.
- Привет. – Анна высунулась из комнаты.
Крис почему-то покраснел и стал искать свою рубашку.
- Да ладно. Чего стесняешься, – она хихикнула, – хорошо, что сам проснулся, а то мне уходить уже, пришлось бы тебя будить. Ключ то один от комнаты.
- Уже собираюсь. – Парень быстренько влез в свою одежду.
- Ты что решил, что я тебя выгоняю? Вот глупость то. – Анна даже носик наморщила от таких мыслей.
- Но ведь я вроде как здесь чужой. – Крис переключился на постельное белье, которое сложил стопкой на диване.
- Слушай. А ты хоть знаешь, чем займешься? - Анна, сама того не зная, вновь навела Криса на не самые приятные мысли.
- Думаю. – В очередной раз попытался он уклониться от прямого ответа.
- Ну, тогда, надеюсь, ты не против, прогуляться со мной? – Анна подбросила ключ от комнаты в воздух и тут же его поймала.
Крис пожал плечами. А чем еще ему можно было бы заняться?

Шум, который так нагло его разбудил, оказывается, доносился из коридора, по которому бегали, прыгали, ползали молодые люди собственно его возраста и чуть старше. Причем передвигались они очень шумно и очень быстро, словно боялись куда-то опоздать. Опять же странная атмосфера этого общежития. Никакой дисциплины.
- Чего стоим? – Анна уже скользила вниз по лестнице, грациозная в длинной юбке и белой блузке.
Он спешил за ней, но все равно отставал на несколько шагов. Так всегда бывает в незнакомых местах, особенно если хочется раскрыть тайну этого нового и необычного места.
Как оказалось, Анна спешила в учебный корпус. Крис и сам не понял, почему он решил, что это не менее массивное и расписное здание, логическое продолжение общежития, и есть корпус, где учатся все живущие в «замке».
- Ну вот, – девушка скользнула пальцами по расписанию на стене, – опять я время не рассчитала. Теперь целый час ждать.
Она посмотрела на Криса.
- Ты извини, конечно, может я слишком любопытная, но все же, почему ты бродишь по городу, вместо того, что бы получать свою профессию?
- Ну… - Парень вздохнул и собрался с мыслями. Она так ему помогла, что скрывать от нее правду не имело смысла. Как бы ужасна эта правда не была.
- Дело в том, что раньше я был свято уверен, что я родился в четверг, и значит должен получить профессию учителя, или врача, но потом… потом, я узнал свой истинный день рождения. И все изменилось.
- И если не секрет, когда ты родился.
- В среду. – Его ответ больше напоминал стон, вздох усталости и разочарования.
- И… что? – Анна смотрела на него как на пришельца. Девушка не просто не разделяла его беспокойства, она вообще не понимал чего тут думать.
- Дело в том, – Крис вдруг почувствовал себя идиотом, – там где я раньше жил, ценились профессии данные в любой день кроме среды. Мы даже не понимаем, что дает этот день недели.
- Ты где жил? – тихо спросила Анна.
- В деревне. Три дня езды от города.
- Ясно, – девушка огляделась, – хочешь проверить себя? Узнать на что ты способен?
Крис устало кивнул. Все равно.
Она потащила его за собой на другой конец коридора, где кучковались, по всей видимости, такие же выпускники как и он сам.
- Ну вот, – Анна хихикнула, – зайдешь и сделаешь все как скажут. Ничего сложного нет. Зато много о себе узнаешь.
- Что-то вроде теста на профнепригодность? – Попытался пошутить Крис.
- Что-то вроде. – Вполне серьезно ответила ему Анна и подтолкнула к двери, в которую по одному заходили выпускники.

Оказалось, правда, не сложно. Пятнадцать человек, пришедших на проверку, разделили на три группы и усадили в три разные комнатки. Задания были простые – описать своими словами фильм, прокрученный по телевизору, проще говоря, донести до того, кто будет читать впоследствии его творчество, что он видел. Никаких критериев, как считаешь нужным так и пиши. Данный факт несказанно радовал. В школе сочинения писались по стандарту, и на четко заданные темы. Отступление от правил не приветствовалось.
После выполнения первого задания прошли во вторую комнатку, где предложили написать сочинение на любую тему. Тоже легкотня. Крис отдыхал на таких заданиях.
В третьей комнатке предложили задать вопросы для трех людей. Вообще просто и даже весело.
Анна ждала его в коридоре. Жевала пирожок.
- Ну, как? – Она чуть не подавилась остатками, заметив, как он идет к ней на встречу.
- Класс! – Крис довольно улыбнулся. – Только я не понял, зачем это было нужно?
- Есть хочешь? – Анна посмотрела на упаковку из под пирожка. – Пошли в буфет, там и поболтать и поесть можно.
В буфете было шумно, многолюдно. Но свободный столик все же нашелся. Устроившись поудобнее, и хищно посматривая на купленные котлеты и сок, парень и девушка продолжили разговор.
- Так тебе понравилось, то, что ты делал? – Анна набросилась на еду.
- Вполне. – Крис последовал примеру подруги. – Не против, заниматься этим всю жизнь.
Анна фыркнула, чуть не подавилась котлетой, прожевала и рассмеялась уже по нормальному – звонко, заливисто.
- Ты чего? – Крис оторвался от котлеты.
- Ты ни разу не спросил, в какой день я родилась. И в какой день родились все здесь учащиеся.
- И? – Он смотрел на нее, смутно понимая, к чему она клонит.
- В среду, дурень. Здесь все дети среды.
Он тупо смотрел на стакан с соком, на желтые блики на столе.
- Но как… - на душе было спокойно, хотя разум мучился от непонимания.
Анна уперлась локтями в стол, а подбородком в ладони.
- Попробую забить твои пробелы в знаниях. Давай для начала вспомним, какие профессии и какие дни недели соответственно. Четверг – педагогика и медицина. То есть учителя и врачи. Пятница – бухгалтера, юристы и все те, кто связан с финансами и законами. Суббота – красота. Профессии моделей и актеров кино. Ни в коем случае не приплюсовывать сюда театр. Воскресенье – удача. Здесь часто встречаются выигравшие в лотерею или удачно получившие наследство. Насмешка судьбы, но среди детей воскресенья часто встречаются детективы и владельцы крупных компаний. Кстати у них нет своего учебного центра, так как они могут обучаться, где хотят. Дар понедельника – физическая сила. Спортсмены и работники сельскохозяйственной и промышленной сферы. Вторник – работники умственного труда – ученые.
Девушка перевела дух и припала к стакану с соком. Крис ждал, хотя терпением никогда не отличался.
- И, наконец, среда, – она улыбнулась, – талант. Настоящий талант. Есть учителя и врачи от бога, есть ученые-творцы. Но они базируются на знаниях. Забери их знания и они никто. Но мы - нет. Мы дети среды. Мы видим мир, и мы его передает. Писатели пишут о своих чувствах, заставляют людей думать и верить. Поэты сочиняют стихи, будоражащие чувства. Музыканты сочиняют музыку и исполняют ее, даря людям успокоение и радость. Актеры театра оживляют сказку.
- А я? В чем мой талант? – Спросил ее Крис с надеждой.
- Если верить тому, что сегодня было, – она задумалась, – ты ведь прошел пропускной тест по журналистике. Станешь корреспондентом. Без них ведь тоже никуда. От кого, по-твоему, узнают о новостях и жизни. Кто раскрывает глаза на правду нашего мира.
Крис обдумывал ее слова. Он смотрел вокруг по-новому. Талант, кому он нужен в сельской местности? Вот и забывают о нем. Не говорят. Не рассказывают, вбивая в головы, что день рождения среда – ужас и ничтожная судьба.
Но вот он в городе, в самой яркой его части, самой живой и самой свободной. Здесь нет правил, так как здесь не вбивают знания, а лишь развивают природный талант.
- Дети среды чаще становятся знаменитыми. Они ярче чувствуют и больше понимают. – Анна все еще смотрела в глаза парню, словно искала в них ответ на лишь ей одной известный вопрос. – Вот почему у нас такое общежитие и такой учебный корпус. Странность способствует творчеству.
- А ты? – Он поднял глаза и их взгляды встретились, зацепились. – Какой у тебя талант?
Анна загадочно улыбнулась.
- Приходи сегодня вечером в актовый зал. Увидишь.

Актовый зал найти было не сложно. Второй этаж, за толпой студентов. Сегодня давали обучающий концерт, позволяющий молодым исполнителям научиться вести себя на сцене, перестать бояться аудитории. В огромном зале царила тишина, все внимали звукам скрипки, песне виолончели и трелям гитары. В финале на сцену вышла Анна. Словно птица, в блузке с широкими рукавами. Она села за рояль и начала плести тонкую паутину из мелодий. Завораживала и звала за собой, заставляла мечтать и верить.
- Ну и как? – Спросила она, когда они уже после концерта шли по улице.
- Словами сложно описать. – Он взял ее за руку. – Слишком смешанные чувства.
- Ты сейчас о чем? – Она подозрительно прищурилась. – О концерте или о своих эмоциях за день.
- О тебе. – Крис улыбнулся ей в ответ.
- Там на двери висели результаты экзаменов. У тебя второе место по балам. Прошел. Учись. – Девушка задумчиво посмотрела на звезды, вспыхнувшие в небе. – Скоро тебе свою комнату дадут.
- А к тебе можно будет в гости приходить. – Он подмигнул ей.
Она кивнула. Мимо них пронеслась стайка молодых актеров. Их бесшабашное веселье было настолько заразительным, что парень и девушка просто не могли не поддаться ему. Они смеялись, радовались жизни.
Ведь, когда ты нашел свой путь, то и жизнь имеет смысл.

***
Спортивные соревнования подошли к концу. Молодые спортсмены с радостью сбегали в кабинки для переодеваний, чтобы поскорее исчезнуть. Уставшие старшие, более опытные спортсмены ждали на выходе из спортзала. Они понимали, что слава никому не мешает. Они ждали репортеров, журналистов, ожидали долгожданных фотографий крупным планом, тех, кто приносят наибольшую популярность, и огромные статьи, и интервью.
- Привет. – Фрэнк вздрогнул и удивленно посмотрел на молодого журналиста. Высокого, стройного, и с очень знакомым лицом.
Память не подвела.
- Крис?! – Фрэнк попытался подобрать челюсть, но пока безуспешно.
- Он самый.
Друзья обменялись рукопожатиями.
- Я смотрю ты теперь в элите. – Протянул Фрэнк, в голосе его звучал легкий оттенок зависти.
- Ну, есть немого. Пишу вот. – Крис словно извинялся перед другом.
- Что-то я раньше твоих статей не наблюдал. – Засомневался его друг.
- Я пишу не под своим именем. – Крис назвал свой псевдоним.
Глаза Фрэнка чуть на лоб не полезли. Да за этим именем все газеты гоняются. Этого корреспондента хочет заполучить в свой штат любой редактор. Скандальный журналист, звезда газет и журналов. И оказывается, за этим именем скрывается его друг.
- С ума сойти. – Присвистнул Фрэнк.
- А вот этого не надо. Мне у тебя еще интервью брать. – Крис достал диктофон и огляделся в поисках спокойного места. Наконец, заметив свободную скамейку, он обернулся к друг и веселому ему подмигнул. – Ну вот, оказывается среда, не такой уж и плохой день.

Понедельник – настойчивость и упорство, склонность к физическому труду (работники сельского хозяйства, шахтеры, рабочие заводов и фабрик) и спорту.
Вторник – склонность к науке, умственной работе (математики, историки, ученые всех направлений).
Среда – талант (художники, писатели, журналисты, музыканты и т.д.)
Четверг – склонность к педагогическим и медицинским профессиям (учителя, воспитатели, врачи).
Пятница – профессии связанные с финансами и законодательной базой (бухгалтера, менеджеры, юристы и т.д.)
Суббота – красота и удача с этим Даром связанная (часто здесь встречаются актеры и модели).
Воскресенье – удача во всем, в частности в мелких делах и лотереях (как ни странно именно здесь чаще всего встречаются удачливые бизнесмены и игроки на биржах, и вот что уж совсем из ряда шуток природы - детективы).

26.02.07

@темы: Рассказ

---

Зима №12

[rony-robber]

Начало: «Гильзы»

Будни бункера «Редут»

2044 год, Турция
Роб выдохнул. Потом вдохнул. Потом опять выдохнул и понял, что всё это без толку – волноваться он меньше не перестал. Сколько бы он не топтался на пороге контроллерной, а входить всё-таки было нужно.
«Вот гады» - тоскливо подумалось ему о группе новобранцев, с которой прилетел на базу, - «Бросили тут меня на произвол судьбы, а сами вниз, в сержантскую умчались!»
«Ну ничего,» - мстительно прикинул он, - «Пригласите вы меня как-нибудь пивка попить, уж я вам…»
- Эй, молодой, ты в дверь вмёрз али как?

Дальше

Весёлый хрипловатый голос прямо за спиной заставил Роба дёрнуться и быстро крутануться вокруг своей оси. Рука автоматически взлетела в приветственном жесте, и он отчеканил:
- Никак нет!
- Э, родимый, да ты, как я погляжу, прямиком с континента, раз такой ретивый. Расслабься, у нас так не принято, - напротив стоял невысокий сухопарый парень в серой майке и камуфляжных штанах. У него было скуластое загорелое лицо, небольшие ухоженные усы и на редкость ехидный прищур карих глаз.
- Чего напрягся? Выдыхай!
И он протянул Робу жилистую руку:
- Я – Манул. А по-простому – сержант Восьмой сапёрной бригады Игорь Токарев. Будем знакомы.
- Роберт, - новобранец Пятнадцатой инженерной бригады Роберт Брюс никак не мог привыкнуть к тому, что все радикалы сначала называли своё прозвище, а только потом имя и звание, - Брюс.
- Так ты ещё совсем безымянный, малёк, - констатировал новоявленный знакомый, крепко пожимая протянутую в ответ ладонь, - Ну ничего, здесь тебя быстро окрестят так, что ни один поп имени в святцах не отыщет.
Парень, назвавшийся Манулом, пошарил в кармане и выудил оттуда карту доступа. Продёрнув её сквозь малозаметную щель на косяке, он быстро набрал шифр и откатил в сторону тяжёлую дверь. После чего коротко махнул рукой:
- Заползай. Тебя ж на ремонт послали?
Роберт лишь молча кивнул и шагнул в контроллерную.
- Значит так, тут у нас провода искрят, здесь контакты на панели отошли, а вот тут, кажись, распределительный щиток накрылся, - весело перечислял бедствия Манул, лавируя между коробок, ящиков, стульев и парочки покорёженных сейфов.
Роб ошарашено оглядывал порядком захламлённый зал, который, по идее, должен был служить пунктом наблюдения за жизнедеятельностью Редута. Впрочем, подмигивающая многочисленными мониторами дальняя стена напоминала о прямом назначении этого помещения.
Заметив недоумённый взгляд новобранца, Игорь насмешливо встопорщил усы:
- Да это хозяйственники склад ремонтируют – обещали скоро убрать. Хотя они уже неделю обещают, - пробурчал он и внезапно нырнул куда-то под стол. Оттуда донеслось отчётливое фырканье и шуршание – ни дать ни взять, кот, который бросился ловить зарвавшуюся мышь. Роб не удержался от улыбки – в подготовительном лагере ходили жуткие слухи о грозной дедовщине бывалых боевиков, но пока всё выглядит куда как безобидно.
- Чего торчишь точно берёза на плацдарме – помогай давай!
Роберт бросился вперёд и помог выволочь на свет божий громыхающий ящик.
- Вот, - отдуваясь и стирая пятернёй пыль с щеки, провозгласил сержант Токарев, - Это инструменты. Вверяю их тебе, и да пребудет с тобой сила переменного тока!

***
Роб вдумчиво и тщательно, как он делал любую работу, перепаивал контакты в распределителе напряжения, когда входная дверь с шумом отъехала в сторону, и кто-то вошёл в контроллерную быстрым уверенным шагом.
- Манул? Опять ты на дежурстве? - женский голос заставил Роберта отвлечься от работы.
- Не смог отказать Эриде Великолепной, - вздохнул сержант и встал из кресла навстречу гостье, - Привет, бригадир.
- Привет, Игорь, - поздоровалась женщина и обернулась на шорох выползающего из-за приборной панели Роберта, - А это у нас кто?
- У нас это новобранец, - усмехнулся Токарев, - Роберт Брюс, инженер из Пятнадцатой. Вот, пытается победить проводку.
- Давно пора, - хмыкнула женщина и протянула руку, - Сирин, бригадир Одиннадцатой боевой. Добро пожаловать в Редут.
- Рад знакомству, бригадир, - Роб мысленно похвалил себя за то, что не сплошал и почти спокойно ответил на крепкое неженское рукопожатие. Не прошло и пяти часов с прибытия на базу, а он уже знакомится с одним из настоящих боевых командиров. Вот уж повезло, так повезло!
Он, как и все новобранцы, прекрасно знал имена всех бригадиров, но четверо среди них выделялись особо – те, кто руководил вооружёнными акциями и кто, конечно же, в глазах молодёжи был осенён светом истинного незамутнённого геройства. Шон Харнер – «Невада», Пётр Москаленко – «Горыныч», Луиджи Ферре – «Калигула» и Катарина Тейл – «Сирин».
Бригадир была достаточно высокого для женщины роста. Во всей её фигуре читалось какое-то внутреннее напряжение, уж больно прямая осанка и разворот плеч. Цепкий пристальный взгляд серых глаз нельзя было назвать ни враждебным, ни добрым – скорее оценивающим. Русые волосы стянуты в тугой хвост, кевларитовая водолазка и десантные брюки плотным чехлом обтягивают худощавую фигуру. Всё просто, жёстко и предельно эргономично. Слишком жёстко.
- Так чем же тебя Эрида заманила на дежурство? - тем временем спросила Тейл сержанта.
- Футболкой, - сверкнул зубами Манул.
- Не поняла.
- Да она сегодня на обеде полностью деморализовала весь личный состав! Ну, по крайней мере, мужскую его часть – заявилась в столовую в футболке с декольте, глубина которого сравнима разве что с глубиной Марианской впадины. Естественно, что аппетит у многих повернул не в ту сторону. А наша богиня раздора заявила, что де, мол, просит кого-нибудь заменить её сегодня на дежурстве, а она за это угостит благородного товарища чашкой самолично сваренного кофе. Ну, как тут было устоять в самом-то деле!
Сирин отчётливо фыркнула:
- Что-то я не замечала у тебя особой любви к кофе.
- Зато у меня есть любовь к хорошему обществу, - галантно заявил сержант.
- Да уж не сомневаюсь, - Тейл улыбнулась, и эта улыбка странным образом смягчила её лицо, но ненадолго - Ладно, хорош лясы точить – я сюда по делу зашла. Раз ты дежуришь, так включи мне генератор в третьем боксе на нижнем уровне – нужно глянуть новое снаряжение. Плюс дай сигнал моим, чтобы они собрались через час в малой кают-компании.
- Разбор полётов? - деловито поинтересовался Манул, щёлкая рубильниками.
- Скорее, выщипывание перьев… Да, кстати, пошли-ка новобранца в коридор В-2, пусть проверит распределитель. А то напряжение скачет, и кондиционер периодически отключается.
- Хорошо, бригадир.
- Вот и славно, - Сирин прихлопнула ладонью по крышке стола, - Кстати, забегай завтра после дежурства – мои бойцы занятную штуковину из последнего рейда притащили. Думаю, и тебе, и Горынычу будет интересно взглянуть.
- Конечно, - оскалился Игорь, - Но только после кофе.
- Осторожней с… кофеином.
- Что ты, бригадир, я как никто блюду своё здоровье!
- Ну-ну, - хмыкнула Тейл, и направилась к выходу.
- Сирин, - окликнул её сержант, - сегодня вечером прибывает отряд Невады.
- Я знаю, - чуть помедлив и не оборачиваясь, ответила она, - Спасибо.
- Удачи.
Командир Одиннадцатой бригады ничего не ответила и молча вышла из контроллерной.

***
Вникать в дело Greenworld Radical Роберт Брюс начал ещё после приснопамятной вылазки в чумные кварталы Праги. До этого он не замечал за собой особой любви или хотя бы более-менее стойкого интереса к тому, что творится в мире.
Вообще, как бы созвучно это не было вечному брюзжанию старшего поколения о том, что молодым ни до кого нет дела кроме себя, так оно и было. Зачем захламлять себе голову какими-то непонятными проблемами, о которые ломают копья политиканы и журналисты всех мастей, если есть Интернет, новое поколение игровых консолей, интерактивные путешествия и прочие радости цивилизации? Экологические проблемы, очередной банковский кризис, угроза перепроизводства, кризис демократии – зачем это?
Роб жалел свой мозг, поэтому не насиловал его ненужной информацией. Средний класс, являющийся основой устойчивого капиталистического общества, всегда был слишком устойчив, а попросту говоря статичен. Хотя из него частенько и выходили бунтари, ну так, любое стадо без паршивой овцы не обходится. Так, по крайней мере, думали родители Роберта – Патрик и Дороти Брюс – добропорядочные фермеры, имеющие весьма прибыльное хозяйство недалеко от Абердина, что на востоке Шотландии.
Интересно, что бы они сказали, если бы узнали, как их любимое чадо бросило учёбу в одном из старейших университетов Европы. Более того, что их единственный сын предпочёл долю благополучного юриста участи боевика радикальной организации? Ну не боевика, а инженера, но сути-то это не меняет…
Правильно говорят, что страх может дать толчок серьёзным изменениям, и что не боятся только мёртвые и дураки. Натерпевшись жути, кто-то начинает лезть вперёд, понимая, что взаперти всю жизнь не просидишь, а кто-то начинает городить вокруг себя заслоны и препоны, надеясь с их помощью хоть как-то себя обезопасить. Хотя последнее, чаще всего, служит началом паранойи.
Роберт Брюс попал в первую категорию – после того, как трое зелёных боевиков поймали их в пражском карантине, у Роба одним махом отшибло страх и открылись глаза. Да, так тоже бывает. Он начал вполуха прислушиваться к новостям, пытаться вникнуть в смысл лекций по геополитике и экономике, а в Интернете порой сначала заглядывал в он-лайн газеты, а не на сайты знакомств.
Брюс стал более замкнутым, и в то же время, если разговор вдруг заходил о какой-то социально-трепетной теме, мог разразиться тирадой не хуже Ленина на броневике. А за выходку на одном из семинаров, когда он толкнул полную праведного революционного гнева речь на тему, как законодательство некоторых стран Евросоюза попустительски относится к предприятиям, загрязняющим природную среду, его едва не лишили стипендии.
Подобное поведение дало свои результаты – в университете за Робом закрепилась слава чудака и мечтателя. Правда, чудака, неплохо машущего кулаками в случае необходимости. И этот факт намного облегчал ему студенческую жизнь – сокурсники не донимали расспросами и не мешали ему спокойно заниматься своими делами.
- Подумаешь, - фыркали некоторые одногруппники, - ну сидит парень сутками в Интернете, так кто сейчас там не сидит?
А ведь именно в сети он и познакомился с вербовщиком ГР. Как он позже узнал, ребята из Второй разведывательной бригады специально паслись на форумах, в игровых чатах, блогах и прочих местах, где молодёжь была достаточно активна и смела, чтобы высказывать свои собственные мысли. Там его и подсекли…
- Эй, паря, ты чего завис?
Роб вздрогнул от неожиданности и выпустил из рук клемму.
- Задумался я.
- Ну что, полезный процесс, - дружелюбно оскалился внезапно откуда-то вынырнувший Манул, - Но ты всё-таки не злоупотребляй этим делом. Кофе будешь?
- Буду, - улыбнулся Роберт и, стряхнув с колен обрезки проводов, выбрался на свет божий, точнее под свет энергосберегающих ламп.
Сержант шаманил у фуд-панели, что-то негромко ворча в усы, а Роберт с наслаждением потянулся и уселся в кресло. Свою работу он любил, но как же иногда приятно, когда тебя от неё отвлекают и предлагают полодырничать!
- Тебе с сахаром? - донеслось из угла.
- Да.
- На, держи, - Игорь плюхнулся в соседнее кресло, - Без сахара, - предупредил он, но Роб уже отхлебнул и поморщился – сублимированный кофе никогда не был его любимым напитком.
- Ты же спрашивал, с сахаром или без?
- А там всё равно кнопка запала, так что пей такой.
Роберт вздохнул и пригубил горячую субстанцию. Он знал, что Редут является, пожалуй, самым старым бункером ГР. До радикалов его использовала то ли Аль Каида, которую полностью извели ещё в начале двадцатых годов, то ли местные наркоторговцы, то ли оружейные бароны – словом, история у Редута была мутная и довольно старая. Но это не повод так запускать коммуникации! Он битых два часа возится с проводкой в одной только контроллерной, а что же будет дальше! Ещё и кнопка на фуд-панели сломалась – глотай теперь эту коричневую бурду…
- Опять задумался?
- Ага, - Роберт очнулся от своих мыслей.
- Думаешь, наверное, чего это у нас всё так хреново – даже кофе нормальным напоить не могут, да?
Роб от неожиданности поперхнулся и закашлялся, и Манул участливо постучал его между лопаток. Ох, и тяжёлая же рука была у жилистого сержанта! Кашель как-то быстро сам собой прошёл.
- Ты, паря, в ГР вообще зачем подался? - Токарев лениво развалился в кресле, одним глазом поглядывая в мониторы, а вторым ехидно щурясь на слегка обалдевшего Роберта.
- Ну как… Сражаться хочу.
- Пфм! - Манул издал какой-то сложносочинённый звук, который, видимо, должен был изобразить насмешку пополам с участием, - Сражаться будешь в спортзале с боевиками – благо скоро с задания вернутся… Ты вообще представляешь себе, чем мы занимаемся? Цели и задачи организации понимаешь?
- У нас на базе была политинформация.
- Не сомневаюсь. Политруки из Второй разведывательной всегда любили почесать языки. Но, родимый, лозунг и дело – это разные штуки, - сержант вздохнул и устало потёр переносицу, - Ладно, время до конца дежурства как-нибудь убить надо, так что сострою я пока из себя доброго дедушку-профессора.
Брюс подумал, что провода от него никуда не убегут, и приготовился слушать.
- Тебе поди-кось соколы из Второй расписали всё под хохлому – мол, революционеры-идеалисты, благородные разбойники, этакие робин-гуды, блюдущие интересы человечества. А что террор применяют – так то ж метод! А метод, как известно, оправдывается целью. Так?
- Ну, приблизительно.
- Приблизительно! - передразнил Манул, - А потом из-за такого «приблизительно» люди либо гибнут, либо под суд попадают! Про «Зелёные дни» слыхал?
Кто же не знает про знаменитую акцию протеста, захлестнувшую Брюссель ещё тогда, когда оба крыла Гринписа – ортодоксальное и радикальное – были едины. Акция протеста, приуроченная к обнародованию секретной информации о разработках бактериологического оружия, вылилась в настоящую бойню. За три дня погибло более пятисот человек. Осуждены по разным статьям – почти тысяча.
- Послушай меня, Роберт Брюс, новобранец Пятнадцатой инженерной бригады – ГР не ставит перед собой целью свергнуть какое-нибудь очередное правительство, изменить мировой порядок или устроить мир во всём мире. Это нереально. Более того, это глупо. Мы не можем влиять на человеческие умы. Это с успехом осуществляют зомбоящики, стоящие в каждом доме. Наша цель – попытаться хоть как-то защитить жизнь и хилое здоровье современных обывателей.
- Всего лишь здоровье? - не удержался от разочарованной реплики Роб и тут же прикусил язык.
Манул зыркнул на него не хуже кота, чьё имя он себе взял.
- Для тебя это мелко, да? Твоя душа жаждет боёв и фундаментальных изменений?
Роб опасливо кивнул.
- Господи, понарожают идиотов! - в сердцах воскликнул сержант Токарев, - Пойми, чтобы что-то изменить, нужно сначала осознать потребность в этих изменениях. Чтобы осознать, нужно подумать. А чтобы нормально думать – ты не поверишь – надо быть здоровым. Потому что содовая, которую ты пьёшь, напичкана новейшими консервантами! Потому что от сточных вод городских канализаций дохнут даже крысы! Потому что захоронения химических отходов закапывают вблизи ваших загородных коттеджей! В конце концов, потому что кое-кто, пытаясь получить новое биологическое оружие, осчастливил нас «Александрийской чумой»!
Роберт ошеломлённо молчал.
- Пойми, - Игорь уже снова говорил спокойно, - Оболваненными и больными людьми управлять намного проще. А все наши правительства очень не любят зазря напрягаться, - он замолчал и, залпом допив остывший кофе, смял картонный стаканчик, - Я не хочу подыхать от рака только потому, что где-то экспериментируют с ракетами на новом топливе, разрушающим озоновый слой. Я не хочу, чтобы моя сестра, которая живёт в Самаре и растит там моего племянника, кормила его каким-нибудь пластиковым комбикормом, который в рекламе преподносят как новое слово в пищевой промышленности. Я не хочу. Поэтому я здесь.
Он встал и потянулся так, что Роб расслышал хруст позвонков. Брюс хотел хоть что-то ответить на такую тираду, но внезапно раздалась мелодичная трель мессенджера и Токарев ткнул кнопку приёма звонка:
- Дежурный Манул, Восьмая бригада. Слушаю.
Брюс уставился на мониторы, на которых был виден вход в первых уровень бункера – перед дверями толпилось десятка полтора людей в полном снаряжении. Боевики, понял он.
- Бригадир Невада, Третья боевая, - по контроллерной раскатился звучный баритон, - Манул, тебя опять сослали на галеры?
- Я сам добровольно сослался. Исключительно из благородных побуждений!
- Знаю я твоё «побуждение», - расхохотался баритон, - Впускай уже! Мы голодные точно святоши после поста!
- Есть, бригадир! - сверкнул крепкими зубами сержант и защёлкал кнопками да рубильниками.
Роберт понял, что продолжить разговор сейчас не удастся. Да он и не знал, хочется ли ему этого. Игорь ткнул его носом в проблему с другой, не совсем уж приглядной, стороны. И это всё требовало тщательного обдумывания. Словно бы в ответ это (Манул вообще, кажется, обладал даром озвучивать его мысли), сержант сухо бросил через плечо:
- Подумай, чего хочешь ты. И если хочешь сражаться, то подумай, за что именно. Хорошенько подумай. А пока что сходи и проверь кондиционер в коридоре В-6. Как выйдешь из контроллерной – налево до упора, там будет лифт и на нём вниз.
Роб согласно кивнул сержантской спине, собрал необходимые инструменты и вышел прочь.

@темы: Рассказ

---

[Всё Пиздато]

город

(утро)
город
тысячей солнц сияя
улыбался, глядя, как я иду,
как еж топорщился в небо втыкая
останкинской башни трубу!
он с восторгом говорил мне о том,
что знает законы неба, собой попирая всех сразу богов.
смотрите!
а ведь кажется что
белее снега
громада
кучевых
облаков!
что это?
вглядитесь, что?
сам я никак не пойму,
но к хрусталику глаза очков телескоп
собирает дневную луну,
затменную миллионами тысяч звезд,
(властителями в ночи)
но ничего не видя несутся вперед
безглазые москвичи.
как черви
под землей
прогрызли путь!
в брюхах гусениц поездов
едут,
пусть в утра начало.
в восемь часов
тускнеет забытое небо!
(день)
город
смеялся, видя, как я
выплевывал из себя гнев,
дня индустриальная какофония
в истерике рыдала, шумев:
-ну же, вы, посмотрите каков!!!
ты, говоришь, поэт???
и выгибом арки темных домов
рисует рта силуэт
-Вот я!
улыбкой щерит свой зев
-больницы, дороги, театры, мосты,
с высоты тысяч лет, умершие звезды
видят!
а кто же всетаки ты?
ничтожество!
кричащая жалкая жизнь!
скоро сдохнешь, истлев
несчастного случая подлый каприз
лишь,
как в зубе воспалившийся нерв!
не больше!
а ты то разинул рот,
думаешь, что тебя слышно???
нет!
а тот, кто услышит-
на врядли поймет!
минута, дверь закрыв, вышла.
потом время
стреляло!
в сердце!
в упор!
годами застыла агония и
монумент, как молчаливый укор
в новостях ломала память Эстонии.
(вечер)
город
вечерний
в фонари одетый,
кутающийся в меха кучевых облаков,
как сутенер, показывающий,
что вырос в бруклинском гетто
и ко всему готов!
раскрыл небрежно
карманы баров,
погребков сумки.
на улицы морем людским хлынул!
хохоча и ругаясь
в своих дней рисунки
вытолкнул социопата сына.
железа грохот отброшен к окраинам,
ритмами эстрады, как губка пропитался он,
звон,
создаваемый окнами сталинок
за доллар можно скачать в телефон!
в центре-
театров великолепие,
богемных выставок,
концертных залов своды,
а рядом-
кадры, снятые сепией-
молодых улочек тяжелые роды!
(ночь)
на каждой улице свое полнолуние,
каждое - отдельное целое,
но не разделимое,
а ночь, ты только тело свое сунь в нее
и белое,
черное,
серое-
мнимое!
город,
как будто за ширму спрятался.
по мне-идеально, чтоб впасть в истерику-
не увидит,
поэтому в полночь я на радостях
ремнем шею меряю,
никчемной жизни своей рыдающий критик!
а в окнах
сюжетные линии
и
драмы семейные-
какое мне дело до всех них???
я выплюнул в хаос мотивы ничейные
и кровью выписал ненужный стих.
... все тротуары мыслеслепковые
проснутся
в панике
-вам не кажется, что как-то вдруг стало пусто???
меня придвинули к планке,
на пленку для хроники сняли,
на полках
тысячи планов и плаников
разобьются-

---

Что есть все?

[Fuck the system]

Никогда не узнаем зачем мы живем,
Никогда не узнаем что будет дальше,
Ведь однажды все смоется новым дожем,
И никто нас не спросит о правде и фальши...
Позабудем от том, что так раньше пленило,
Не увидим любимых, всех смерть разлучит
Но все справедливо, нас время убило,
И тогда может каждый : "О Боже!" вскричит.
А если нет времени, если нет бога?
А если мы сдохнем от скуки земной?
А если все станет сухим и бесплодным,
Здесь смерть - это выход, хоть самый простой.
Так что ж тогда делать, все жить продолжать?
Ради глупых занятий, что нас не спасут.
Или мир этот все - таки праху предать
Несчастные люди от горя дерзнут.

@темы: на конкурс, Мысли вслух, Стихи, Творчество, Философия, Чувства

---

Собственно, вот...

[Кристалл хрусталя]

Будет снова вечер,
И опять, как обычно.
Будет тихо - о чём-то -
Шуметь компьютер.
Говорить, улыбаться...
Да всё отлично.
И считать - мгновенья,
часы, минуты...
Торопила время -
Но не знала, что буду
Повторять: "Не надо!
Не надо лета..."
И хочу я верить -
Случится чудо,
И молчать. Зачем
Говорить об этом?
Снова ночь бессонно
Проведу в интернете.
И опять монотонно
Шумит компьютер...
Только слишком сложно
На этом свете
Удержать мгновенья,
Часы, минуты...

ЗЫ. Скорей всего, косяки с рифмами. А ещё мои любимые повторы.
В общем, жду ругани конструктивной критики и постараюсь принять к сведенью...

@темы: Мысли вслух, Стихи, Я

---

Очень многое в нашем мире держится на скотче

[LORd_BORIS]

Всем привет! Категорически жажду критики, чтоб в перспективе стать лучше) Для начала выложу вот это:

Очень многое в нашем мире держится на скотче

Стакан медленно наполнялся золотисто-коричневой жидкостью, звук льющегося алкоголя плавно переходил от звонкого к глухому и едва слышному. Наконец бутылка «Белой лошади» встала на столик рядом со стаканом, и в стекле отразилась фигура молодого джентльмена в пепельно-сером деловом костюме, который постоянно ёрзал в кресле и был чем-то явно озадачен. Тем временем стакан перекочевал в руку второго джентльмена, заметно более почтенного возраста и абсолютно спокойного, одетого в коричневый пиджак и шотландский килт. Старый джентльмен улыбнулся, так что пышные седые бакенбарды ещё больше распушились, морщины на лбу разгладились, а в глазах появился азартный огонёк, и одним залпом уничтожил спиртное.

-Нет, твои планы ничего не стоят, мой юный друг, - заговорил он, поставив опустошённый стакан на столик, -Экономическая экспансия ни к чему не приведёт сейчас. Слишком многое в современном мире держится на скотче…

-Скотче? – удивился молодой, -Мистер МакХенри, вы об этом американском изобретении?

-Ну… И о нём тоже. Хотя я имел ввиду в первую очередь шотландский виски, а не эту странную самоклеющуюся ленту. Поверь мне, воевавшему и с бурами, и с немцами в Великую войну – ни одно важное политическое, экономическое или военное решение в Соединённом Королевстве не принимается без скотча. Когда Робертс в Трансваале поднимал нас в очередную атаку на этот свободолюбивый народ, от него разило перегаром как от последнего сапожника. Когда Первый Лорд Адмиралтейства планировал операцию в Дарданеллах, он много советовался с его любимым «сэром Джонни Уокером»… Да и сейчас, проиграв немцам битву за Норвегию, он запивает сигарный дым далеко не минеральной водой.

-Но какое это отношение имеет… - начал было молодой собеседник.

-Погоди, ты слишком горяч… На, остудись, - сказал МакХенри, наливая скотча во второй стакан и протягивая его оппоненту, -Сейчас Чемберлен подал в отставку, Королю надо будет выбирать между лордом Галифаксом и Первым лордом Адмиралтейства… Но, сдаётся мне, за бутылочкой такого же шотландского виски Галифакс решит не мешать сэру Уинстону.

На мгновение воцарилось напряжённое молчание, нарушаемое лишь короткими напряжёнными глотками молодого человека, который, казалось, всё никак не мог привыкнуть в обстановке классического английского кабинета. Но тут старый шотландец продолжил:

-У немцев тоже есть свой скотч. Которым они скрепляют свои решения подобно тому, как вы, американцы, нынче скрепляете всё подряд своей лентой… Кстати, а почему вы называете её шотландской, а? Впрочем, не важно. Куда важнее то, что в нашем мире уже нельзя строить далеко идущих планов. Потому что у нас есть скотч, благодаря которому журналист становится Лордом Адмиралтейства и вот-вот станет премьер-министром, у немцев шнапс, который делает из художников политиков и развязывает войны, у русских водка, которая свергает царей…

МакХенри погрузился в размышления, почти не глядя снова наполнил свой стакан и продолжил:

-А знаешь, сравнение с клеящейся лентой не такое уж плохое! Она – тоже очень простое и быстрое решение, как и революции с войнами. И такое же недолговечное и уродливое.

Шотландец опустошил стакан и резким военным движением повернулся к окну. Молодой американец медленно поставил пустой стакан на столик и понурил голову. Завтра, 9 мая 1940 года Лорд Галифакс откажется от предложенной ему должности премьер-министра Великобритании, а послезавтра Георг VI официально назначит на эту должность сэра Уинстона Черчилля. Ещё 5 лет продлится война. Затем начнётся другая, менее кровавая, названная холодной. Будут сменяться политики и эпохи, но неизменно очень многое в нашем мире будет держаться на скотче…

@темы: Рассказ