Какое, барышня, поверьте, наслаждение, придя к Вам в дом, увидеть спящей Вас!.. И Ваших щёчек трепетный атлас!.. И рук, раскинутых свободно, положение!.. читать дальше Ах, барышня, какое наслаждение следить за тем, как сон оставит Вас!.. Улыбку сонную едва раскрытых глаз встречать своей улыбкой в то мгновение…
Ах, Настенька, какое наслаждение, подняв Вас на руки, не отпускать весь день. Весь день святую слушать дребедень и тумаки считать вознаграждением.
Ах, Настенька, какое наслаждение Кормить Вас с ложечки и на горшок садить, о чём-то вдохновенно говорить, не зная слов. И убаюкать пением.
Малышка-Настенька, Вы сами – наслаждение! И вдохновенье Вы, …но вот беда: мы, с Вашей матушкой в разладе... Навсегда. И в тягость ей моё здесь нахождение. … Уснёте Вы, положив щёчку на подушку. А мне останется: в углу собрать игрушки, Одеться потихоньку и уйти. Простите, барышня… Ах, Настенька, прости…
Я хотел объясниться в любви песней той,- что не знаешь… Но былой несусветной любови своей я терять не хотел. И святые бездарные песни мои петь другой - как считаешь? – не предательство ли, и не грех перед ней?.. …Как назвать мой удел?
Сорви мои мысли с места! Пусти в мою душу огонь. Хочу, чтобы мне стало тесно И пусто со всех сторон. Чтоб падать с вершины ясно, И видеть весь мир под собой, Сотри меня с неба властно, И я упаду за тобой. Прольюсь я дождями в реки, Сорвусь на леса из мглы, Я брошусь на острые фразы, И в самые дикие дни. Но все мои просьбы напрасны, Пока нет достаточных сил… Сотри меня с неба властно, Твой голос меня не забыл…
Я сползаю по стенам туманным крошевом. Не раскаиваясь в прежнем "Всего хорошего" В пыли были И правда,и ложь его... Что "не трожь" его,то не трешево Будь хоть брошью ты,да хоть брешью там. Бранью свешенной...Платье сношено-не повешено,но уложено. Попрощаемся как положенно. Ты-прорешиной,я-прокожиной.
Никто не может любить тебя таким, какой ты есть. Потому, что тебя нет.
Постоянство
Внимание:содержит инвективную лексику!Складывать ровной стопкой чужие вещи - Нет ничего такого, а всё же странно... Разум как будто сжали стальные клещи; Боже, зачем я думаю о ней постоянно? Верить с глухой наивностью чьим-то сказкам - Нет никого безумней в безумном мире; Кто-то ебёт мой мозг, позабыв о смазке - Я только улыбаюсь шире. Шире. Шире.
Спрашивать у прохожих дорогу к счастью? Нет ничего нормального - это глупо! Я выхожу из ступора попрощаться И натыкаюсь на взгляд недогнивших трупов; Я выхожу из здания слишком пьяным, Чтобы связать все мысли в одну цепочку. Мир слишком умных книг засыпает в ванне Так и не добежав до последней точки...
Складывать в ровный столбик все "за" и "против" - Нет ничего надёжнее для досуга! Боже, и эту гадость вы молча пьёте?! Что же, налейте мне - в горле слишком сухо. Буду орать безумные злые песни, Мне всё равно - я самый красивый пьяный! Я уже чувствую близкий финал болезни... Боже, зачем я думаю о ней постоянно?
на Бога не пеняй, живя убого: Бог всем даёт. Не все берут у Бога.
(Причитание. Жалобный дольник)
Умер сильный человек — надорвался. Умер добрый человек — мало кушал. Смелый — тоже сам нашёл свою смертушку. Любопытный — был да сгинул, где — неведомо. А весёлый — дошутился, с кем не следоват. И остались мы одни-одинёшеньки... Пропадаааааааем!
Знаешь,родная,а надо учиться ждать. Мерить свои эти "сбудется","никогда", И "навсегда" по молекулам собирать, Будто фонарик-мерцающая звезда.
Не распадаться на атомы серебра, Не распинаться по этим "я буду,но"... Снова вдохнешь пыль прокуренного ковра. Эх,полететь бы...И косишься на окно.
Махом усталость сметая с покатых плеч, Будто снежинки вытряхивая с шарфа. Падай да вскакивай...Только бы уберечь Душу прошитую крестиком в "ми"-"ре"-"фа".
Рябью кувшинковой собраны пряди в "соль", Слезки ли,капельки солнечные-в ладонь! Сказка о том ... что былая беда-не боль, Правда-не гибель,метла - не конь.
Никто не может любить тебя таким, какой ты есть. Потому, что тебя нет.
Просто Смотрю
читать дальшеЯ уезжаю в город из сладкой ваты Просто смотрю, как розовый выцветает Все единицы - вольты, амперы, ватты Вдоль по пустынным улицам мчат трамваи Знаешь, не страшно жить под дырой в озоне Солнце немного жёстче, зато всё честно Я ничего не жду до конца сезона Игры уже закончились, счёт известен
Я извлекаю чувства из сонных граждан Просто смотрю, как плавится их надежда Так - я уверен полностью - может каждый Ну, или, может быть, так умели прежде Солнце встаёт над городом на минуту Яркая вспышка боли - и снова холод Надо сегодня выглядеть очень круто Кажется, я нашел очень важный повод
В холод стекла отчаянно бьётся сердце Просто смотрю, считаю в уме удары Это теперь так просто - терпеть соседство С самым безумным психом земного шара Кто-то молчит, не в силах связать два слова Я не люблю, но очень нуждаюсь в чувствах Хочешь, я задержусь здесь до полшестого Может быть, нам вдвоём и не будет грустно
Пр: Вдоль по улицам ходит лишь мрачная масса Скелетов, В тонких пальцах зажав ядовитые сны – Сигареты…
2. Судьбы… И срослись, как сиамские, в дерзкой похожести Люди… Чей-то бред по углам, меланхолия слова И действий, - И теряются куклы в потоке заученных Жестов.
Все хорошо - Ты просто читай между строк. Все хорошо, Даже если немного обмана... И знаешь, а ведь говорят, Что в Гаване Белый песок, И вода океана Синеет под небом сафьяна.
Молчи, я тебе расскажу, Как плещутся волны В огромном порту Барселоны... Садятся на острые склоны Жемчужные чайки. И белые майки Красивых людей, Что так склонны Любить до последнего стона.
Ты веришь, что все хорошо? Представь, А в далеком Париже Гуляют голубки по крышам, И в душной мансарде Слышно, Как кто-то неровно дышит.
Ты знаешь, что все хорошо - Я здесь, я сегодня рядом, Скользи по мне нежным взглядом И будем ночами мечтать, Как где-то, В волнах океана Сияет песками... Гавана.
Где ты, Смерть моя? Доля страшная... Окна хрупкие занавешены, читать дальшеДвери прочные...Думы тяжкие, Впоминаются годы прежние: Руки тёплые, сердце смелое, Травы пряные, ночи страстные... Но не знали мы: крылья белые, Крылья чёрные - связь опасная, Боль несущая. Жизнь недолгая Опостылела. Здесь ты, Смерть моя. Я зову тебя. Когти колкие Да вопьются пусть в Душу в самую. Я пойду с тобой, разделю с тобой Думы тяжкие. Двери прочные Да закроются за одной за мной, А его оставь, непорочного...
на Бога не пеняй, живя убого: Бог всем даёт. Не все берут у Бога.
(Цикл стихотворений. Или, если угодно, поэма. писалось на протяжении примерно 15 лет)
1. Я жил, регалий не храня, и пропивал награды, а друг-тиран ругал меня. Плевать. Так было надо.
читать дальшеКакая разница, за что? Он верит, что не зря. Он справедлив, но не жесток (условно говоря).
Он честный, правильный, большой, почти не пьёт с утра, болеет за меня душой, желает мне добра.
Нам не всегда легко вдвоём. Мы спорим о культуре, о государстве и о том, какие бабы дуры.
Его черты лица строги, моя ехидна рожа. У нас не общие враги (о них мы спорим тоже).
...Мой друг! Со мной сегодня будь брезгливым и безжалостным. Ругай меня. За что-нибудь ругай меня, пожалуйста.
Сегодня я пьяней вина, но нет на сердце праздника. Твой недруг похвалил меня. За что? Какая разница...
2. Милый друг! Твой труд напрасен. Если мы с тобой друзья, не тащи меня из грязи: мне не по сердцу в князьях.
Отчего-то мне хреново быть хоть капельку в чести там, где взвешивают слово, прежде чем произнести,
где важней лица личина, где за внешностью следят, где того зовут мужчиной, у кого елда до пят...
Вы не хуже, вы — другие. Я не лучше, я — другой. Я не нужен, где крутые: есть покруче под рукой.
Будь удачлив, друг мой милый! Был прекрасен наш союз. Я, с моим скорняжим рылом, в княжий терем не суюсь.
3. Ты рвал тунику на груди (Аспазия починит!), ты говорил мне: — Не крути, ответствуй, как мужчина,
передо мною без стыда нутра отверзни недра, признайся раз и навсегда: ты друг мне, или недруг?
А ежли друг — со мной восплачь и возликуй со мною, но за иронией не прячь святое и срамное!
Найди слова, но не играй в лукавое словьё! Сочувствуй — то есть, проявляй сочувствие своё! —
— Мой друг! Я не умею врать — ни так, ни из-под палки. Мне совестно хитон мой рвать (да и Ксантиппу жалко).
Я фантазёр, но не поэт и не трибун тем паче. Я говорю: «да-да», «нет-нет», — и не клянусь иначе.
Приемлю твой надрывный нрав, но ведаю при том, что никогда не буду прав твоею правотой.
Я весь — из глины и огня, а значит, твёрд и хрупок. Не переделывай меня — не соберёшь скорлупок.
4. Ты, как яблоню, любишь меня: терпеливо заботясь о том, чтобы я не чрезмерно ветвился, опять и опять отсекаешь побеги моей души.
5. Придержи свою харизму!
6. Я не прав. А значит, я свободен. Только правый правящим угоден, сыт и пьян, удачлив и силён — потому что не свободен он.
Право, эта новость не нова: я свободен, то есть — виноват...
Ну а ты всё ищешь правду, ибо ты ещё не сделал непростой, но однажды неизбежный выбор между рабством и неправотой.
На неправых отыскать управу — просто и почти всегда кроваво. Стоит ли свобода правоты? Я решил НЕПРАВИЛЬНО. А ты?
7. Ты снова прав, мой бедный друг. Тебе от этого не грустно? Ведь нет безрадостней искусства, чем быть правее всех вокруг.
Жизнь, посвящённая борьбе за правоту, а не за счастье, — пуста. И сердце рвёт на части мне жалость к правому тебе.
Не ощутивший виноватым себя, не жил и не дышал. Вина — вот тот первичный атом, из коего растёт душа.
Я виноват, и больно мне. Ты — прав. Но истина — в вине.
8. Душа — как море: не безбрежна, не бездонна, но в шторм спасают лишь простор и глубина. Глубокая вода погасит волны, а в мелком месте гибельна волна.
Душа — как небо: в час фатальных невезений лишь высота души меня спасёт и даст возможность превратить паденье в почти что управляемый полёт.
Душа — как плоть: слаба и уязвима, вот только раны от бесчисленных обид не зарастут коростою незримой... Но я живу, пока она болит.
9. Продам себя за тридцать баксов — и хватит на прожить до Пасхи.
Сам не сумею — друг поможет. Аванс пропью, долги умножив.
Пусть Гефсиманская гора потерпит храп мой до утра...
Невелики мои грехи, но спать мешают петухи.
В горшок вас, горлопаны! В суп! Криклив, смешон и глуп ваш суд!
Я не убил, я не украл. Почти за так почти не врал...
Но покаянный вопль Петра блевотно рвётся из нутра.
10. Я не утратил друга, но оказалось вдруг: он — из другого круга, и я не вхож в их круг.
У них свои задачи, игрушки, алтари. Они живут иначе. В своём кругу. Внутри.
А я живу снаружи. Мы с другом не враги, но я боюсь нарушить проклятые круги.
Невидимы преграды, условны рубежи. Мы с ним, как прежде, рады привычному: «Как жизнь?»
Жаль, видимся не часто, и жаль, что на бегу... Дай Бог надыбать счастье ему в его кругу,
а мне дай Бог — снаружи... «Всё хорошо. Беги!» По жизни, как по луже, расходятся круги.
11. Я плохо спал: мне снился старый друг. Он говорил почти по-человечьи, но сотрясал мучительный недуг и дух, и букву внешне здравой речи.
Он говорил: «Я понял, в чём беда! Да в том, что вот же — светлая дорога, но все идут не так и не туда, за кем попало и ни с кем не в ногу!»
Он эту мысль вынашивал в тиши и вот, приснясь мне, выплеснул больное: «Как редкостно величие души, не многими делимое со мною!
Когда глупцы противоречат мне, — он говорил, — я чувствую удушье. Гнусны и мерзопакостны оне на фоне моего великодушья!»
Он свято верил в то, что говорил, мой бедный друг (приснится же такое!). Топорщились от гнева перья крыл. Светился нимб над мудрой головою.
Залаяли собаки в унисон. В окне луна отсвечивала мутно. И я подумал, стряхивая сон: «Не дай мне Бог присниться так кому-то!»
12. Кто виноват, мой друг, мой недруг, моя утрата из утрат? Что нам делить, мой враг? Что делать, коли никто не виноват?
13. Мой враг! Я так тебя жалею, как никого и никогда: нет чувства горше и больнее, чем безответная вражда...
14. Я прав, но всё же друг дороже. Палач, полнее чашу лей! Горька цикута, но не горше проклятой истины моей.
15. Милый друг! Я не верю, что счастье — в борьбе. От любви просто некуда деться. Всё своё, уходя, я оставлю тебе — и печаль в моём сердце, и сердце.
Ты ведь еще помнишь, что осень на самом деле не просто одно из четырех времен года, разумно сменяющих друг друга, а наша с тобой совместна выдумка?Ты ведь еще помнишь, что осень на самом деле не просто одно из четырех времен года, разумно сменяющих друг друга, а наша с тобой совместна выдумка? И смешно и горько вспоминать, как мы сидели на лавочке, под звенящими от зноя липами, и ты смеялся над моим предложением покрасить листья к красный и желтый цвета, и согласился только после того, как я пообещала затяжные октябрьские дожди. А потом, чтобы порадовать меня ты придумал бабье лето, а я взамен подарила тебе морозный и тихий ноябрь. И мы тогда до самого вечера придумывали плащи и шляпы, зонты и калоши, дождевики и сиропы от кашля, кормили хлебом голубей и решали, каким птицам лучше улетать, а каким оставаться, а потом бросили это занятие, предоставив разбираться им самим. Наблюдая за тем, как ты куришь, я придумала пар изо рта, ты же, сняв со своего плеча мой волос, заметил, что неплохо было бы всем животным осенью линять. Мне было обидно и я назло тебе завела порядок запаздывать со включением отопления в домах. Мы разошлись, когда уже совсем стемнело и на улицах вовсю светили фонари. Ты поцеловал меня в лоб и попросил придумать что-нибудь еще, дождливое и серое, но, лежа в кровати, я поняла, что мне на ум не лезет ничего, кроме теплых свитеров с высоким воротником и длинных шарфов. А на следующее утро ты пришел ко мне домой с набором кисточек, пачкой бумаги для черчения и медовой акварелью. -Будем рисовать небо! -объявил ты с порога,. И до самого ужина мы смешивали краски и пробовали различные их сочетания на бессчетных листах бумаги. Помнишь, акварель мы извели на первые два месяца, а твой ноябрь пришлось докрашивать гуашью. А потом, в шуточной потасовке мы пролили воду, в которой полоскали кисточки, на ковер ( пятно до сих пор было бы заметно, если бы я только не закрыла его шкафом) и кое-как протерев его тряпкой, отправились пить чай.
В последний, третий день создания осени, мы исписали тезисами двенадцатилистовую тетрадку с косыми линейками для первоклассников. Согласно нашим правилам осенью разрешалось курить, фотографироваться на фоне палой листвы, грустить, влюбляться, выбираться в погожие дни на природу, созерцать закаты, копать картошку, простужаться, кататься на велике, дождливыми вечерами сидеть дома и пить чай, сушить листья между страниц ежедневника на память и прочее, прочее, прочее... А еще мы зачем-то придумали, что октябрь нужно встречать в одиночестве. И действительно, самую первую осень от начала начал мы прожили так, как задумали, и первый день октября провели вдали друг ото друга, чтобы на следующее туро, встретившись, обняться и долго-долго молчать, поздравляя друг-друга с новым, еще акварельным, не гуашевым, небом...
И вот мы с тобой уже триста лет порознь создаем материки и окружаем их океанами, сдавленные со всех сторон людьми в час-пик, выдумываем в вагонах метрополитена новые виды растений и рыб, раскраиваем цветную бумагу, вырезаем из нее человечков, и, каждый из нас играет в свой собственный театр теней, а настоящие люди, эти самые тени на стене, в это время играют на бирже. Эскизы нашего с тобой неба уже давно измялись, обтрепались и попросту истлели, и я, как не ищи, никогда не найду ту двенадцатилистовую тетрадку с алфавитом на обратной стороне и даже не вспомню всего её содержания, но можешь быть уверен, за все эти годы я не нарушила ни одного нашего правила.
И, да. Я по-прежнему встречаю октябрь в одиночестве.