Дом- ополченец

[demodok]

(отрывок из обрывка)

Усть-Ушайск уютно разместился в глубине России. Почти все войны, в которых страна принимала участие, громыхали вдали от него. Лишь обе гражданские и первая космическая оставили на лице города малоприметные шрамы, худо-бедно зарубцевавшиеся. Зато на каждую из отдалённых войн усть-ушайская архитектура отзывалась мощными и странными аккордами.
Как все старые города Сибири, Усть-Ушайск начинался в XVI веке с деревянной крепости-острога. Поставленный казаками на высоком мысу у слияния рек Оби и Ушая, острог за четыреста лет отчасти сгорел, отчасти сгнил, отчасти был раскатан на брёвна и употреблён для сооружения бараков. Бараки, простояв лет тридцать, тоже сгорели, сгнили или были снесены. Первый архитектурный аккорд не застыл на века, а заглох и пропал. От войны, породившей город, ничего не осталось, кроме памятного камня, установленного триста лет спустя. И, хотя войну за присоединение Сибири российские историки даже не считают войной, а всё равно обидно: город без первого здания — что человек без пупка...
Зато каменный мост, возведённый в центре города пленными шведами, уцелел. Правда, и сам он, и ростральные колонны при въезде на него неоднократно реставрировались, и уже невозможно с достоверностью назвать время постройки. То ли после Полтавской битвы, то ли в ходе миротворческих операций в Балтии. Во всяком случае, не раньше и не позже — где-то между первым императором и пятым президентом... Но тот факт, что строили мост именно военнопленные шведы, известен каждому усть-ушайцу.
Католический костёл был заложен ссыльными поляками после победы над Бонапартом, а мечеть в Усть-Ушайске появилась во второй половине XIX века, после кавказских войн.
В нарочито размашистом, разухабисто-русском фасаде Кибернетического колледжа (с фальшивой колоннадой в стиле сталинского ампира) отчётливо просматриваются элементы немецкой казарменной готики.
После четвёртого окончательного присоединения Чечни в Лагерном саду и на Обрубе повырастали сакли с огородиками на крышах. Тогда же на долгое время вошли в моду бронежилеты и очки ночного видения — но это не имеет отношения к архитектуре, это интересно само по себе.
Спустя ещё полстолетия башню телецентра случайно задел гигатонный гравициклон, и она скрутилась в некое подобие выбленочного узла. Противник, честно выполняя условия перемирия, развязал и выпрямил башню — но не до конца, поскольку перемирие оказалось коротким. С тех пор в Усть-Ушайске стоит самая кривая башня на всю Евразию, а когда упадёт Пизанская, эта будет единственной.
Наиболее же примечательной в военно-историческом смысле оказалась судьба «Дома Науки». Он предназначался для народного университета, деньги на его строительство собирали из благотворительных пожертвований, строили долго и трудно — а использовали по назначению меньше двух лет, да и то не сразу. Едва возведённый накануне первой мировой войны, «Дом Науки» был отдан под казарму сибирского ополчения. Потом его поочерёдно занимали: тыловой госпиталь; различные штабы и комиссариаты; продсклад; ОСОАВИАХИМ; цеха кабельного завода, эвакуированного из Ленинграда в начале второй мировой войны; образцово-показательный штаб Гражданской Обороны; администрация и Дом Культуры всё того же кабельного, обосновавшегося в Усть-Ушайске; ОАО «Менталитет», ТОО «Имидж» и ЗАО «Крыша»; кукольный театр; духовная семинария; казино; учебно-тренировочный центр Православной Лиги; снова казарма, госпиталь, штабы — и наконец «грави-точка» Соединённых Фронтов Земли... Народный университет, для которого предназначался «Дом Науки», функционировал в нём либо незадолго до, либо сразу после ОСОАВИАХИМа в течение полутора лет. Теперь там деканат факультета внеземных архитектур Строительной Академии, архивный отдел Музея звёздной фортификации и авторская студия Влада Силанина «Воздушный Замок». Старый солдат наконец-то ушёл в отставку. Продолжая, правда, хранить (в закрытой части музейного архива) кое-какие военные тайны...
Кстати, гравициклон, завязавший в узел телебашню, предназначен был Дому Науки. Вернее, «точке», которая в нём дислоцировалась. Но телебашня, очень кстати оказавшаяся на пути заряда, отклонила его траекторию, и Дом уцелел. Вместо него был вывернут наизнанку летний танцевальный павильон на берегу Белого озера. К счастью, в это время года в нём не танцевали.
Павильон альдебаранцы полностью восстановили за время перемирия — в точном соответствии с его ещё довоенным проектом и не экономя на материалах, как это делал наш подрядчик... А вот если бы они попали, куда целились, то восстанавливать бы не стали, потому что военный объект есть военный объект. Но «Дом Науки» — старый и, следовательно, удачливый солдат. Претерпев крушение надежд, инфляцию идеалов и удары судьбы, это почтенное здание внешне осталось таким же, каким возникло накануне Первой Мировой.
Говорят, солдаты не болеют, потому что им некогда. Быть может, и «Дом Науки» смотрит бодрячком по этой же причине — потому, что его никогда не холили чрезмерно и не ремонтировали капитально. Правда, наукой в нём уже давно не пахнет (что такое деканат? — разновидность канцелярии!), а запахи ружейной смазки и нестиранных портянок не удаётся изгнать никакими дезодорантами.

@темы: проза

---

гл6,7

[6969]

Две следующие главы: "Падение в полет" и "Вершина"

гл6,7

Падение в полет.
Жизнь изменилась. С тех пор, как я влился в библиотечную работу, «сегодня» и «сейчас» решали, чем должен быть озабочен мой ум. Не могу быть безгранично честным, говоря о том, что память прошлого была похоронена навсегда. Я просто все реже возвращался мыслями к ушедшему времени.
Я был занят познанием. Теперь критический взгляд, который у меня со временем выработался, позволял мне оценивать получаемую информацию и выявлять, насколько то или иное мнение близко моему собственному. Признаюсь, я был счастлив.
Очень скоро я освоил порядок положенной мне работы. Я знал все наиболее популярные тома наизусть, и все библиотечное пространство ощущал на подсознательном уровне.
Доа – девушка, которая стала моим другом. Я не испугался доверить ей свои интересы, и ее бескорыстная помощь принесла моим трудам скорый успех. Она была белой, вся белая – от блеска волос до света ткани. Ее знания показались мне безграничными, а гибкий ум – ценнейшим даром природы. К тому же я не усмотрел в ней ни тени честолюбия, ни вообще страсти к чему-либо, кроме познания, и эти ее качества почему-то непременно наталкивали меня на мысли о Сейре, надумавшем покинуть остров со скандалом, да еще и на глазах у всей Академии.
Доа смотрела на меня с улыбкой, и в этой улыбке всегда было что-то материнское.
Мы подолгу беседовали о длине звездного света, и о том, где кончается Мир. Доа любила сказать, что Мир кончается там, где кончается жизнь, и что конечность чувств и знаний – это и есть границы Мира.
Она хотела жить вечно, а мне казалось, что она бессмертна.
- Хочешь, поговорим о боге?
- Да.
- Он един, но рассеян во всем. Его единство не объять.
- Я считал, что его просто выдумали, как символ…
- Да, мы выдумали имя тому, чего не можем ни видеть, ни материально ощущать.
- Зачем называть то, чего нет?
Она улыбнулась:
- Чтобы оно было… У нас. Мы себя ему вручаем.
- А что бог для тебя?
Тут она в своей обычной манере чуть наклонила голову.
- Идея Мира. Конечная точка безграничного пути познания.

Однажды, когда мы остались в саду, размышляя и не следя за временем, я решил открыть ей все свои опасения и рассказал о случившемся в Академии. Я опустил все подробности и имена. Была глубокая ночь, и я не видел ее лица. Мне показалось, что она почти не удивилась, или же скрыла свои эмоции.
Доа признала, что такого не встречала нигде, кроме как в самых древних книгах. Затем она умолкла, а мне вдруг стало безмерно грустно.
Мы не говорили об этом долгое время. Я не стал пытать ее вопросами, но догадывался, что она размышляет над моим признанием гораздо больше, чем над иными делами. Меня вдруг стали поглощать сомнения; и страх о том, что со мной произошло что-то очень важное и необычное, укрепился в моей душе.
Чем больше я терзался, тем холоднее становилась Доа.
В тот день, на котором мне следует подробнее остановиться, я получил волнительное и странное письмо, в котором она просила о встрече.
Воздух угнетала весть о грозе. До грузного неба можно было коснуться рукой, а ветер все настойчивее подглядывал под рукава. Я шел сквозь лес, огибая станы широких деревьев, и пытался пить дыханием тревожность того воздуха и его сырую прелость. И эта тревога поглотила все мое существо.
Доа стояла, как белое дерево. Не оглянувшись, даже не посмотрев на меня, она спросила, что мне дорого более всего именно сейчас. Несколько смущенный, я ответил, что хотел бы всю жизнь слушать этот странный ветер и ждать грозы в лесу, в котором мы с ней оказались. Я не сказал всей правды.
Внезапно она бросилась вперед. Ни о чем не успев подумать, я побежал за ней.
Я преследовал ее достаточно долго, но не старался догнать. Ее длинное платье мелькало перед моим взором, то скрываясь за деревьями, то тут же появляясь снова… И я испытал широкое до невыносимости ощущение, сдавившее грудь, это было мистическое ощущение счастья. И думал – постоянно, при каждом вдохе – больше всего на свете я бы желал именно этого: бежать за нею целую вечность, не достигая цели.
Когда она вдруг остановилась, я не смог сразу понять… Лес остался позади, так неожиданно, так странно.
Доа обернулась, в ее небесного цвета глазах, чуть влажных от ветра, я прочел нечто сложное для описания. Это был и вызов, и мольба, и страх, и ожидание чуда.
Там, где она стояла, больше не было земли, только глубина упавшего до самого дна неба. Не молвив ни слова, она кинулась туда.
Последнее, что услышал я – это стук сердца и шум проглоченного мною воздуха.
Дальше было только видение и отдаленные мысли, которыми я уже не управлял. Весь мир превратился в серую пелену облаков и громогласный шум ветра. Смутное ощущение падения, падения…и полета.
Я видел ее снежного цвета силуэт, такой крошечный, будто лоскут ткани, страстно теребимый воздухом, и длинные серые когти – так близко, словно они были моими..
Не могу описать чувств, так как их не было. Только видение, как внезапный сон. Все длилось недолго, а скорее даже произошло стремительно.

Доа осталась где-то на краю земли, и нехотя отпустила лапы Птицы. Затем Птица умчалась куда-то очень высоко, так, что ее совсем не стало видно.


Вершина.
Он нашел меня у какой-то горной реки, в большом расстоянии от того места, где я оставил Доа. Так он сказал мне, и я боялся верить словам, и они с трудом проникали в мое сознание. То, что случилось, подвигло мой рассудок на грань безумства, каждый миг грозил опасностью совсем его потерять, ровно как и оставшуюся власть над собой.
Я лежал на холодном столе, однако холод этот мог быть вызван внутренним жаром. Сейр осторожно поднял мою руку и обвел ее внимательным взглядом. Он постоянно что-то говорил, но меня касались только обрывки его фраз, лишь те, что упоминали Доа.
Мне казалось, будто я больше не умею управлять телом, но это ощущение, пусть и с величайшим трудом, постепенно рассеивалось.
«Это прекрасно». – повторял Сейр.
Тут он заметил, что я пытаюсь пошевелиться, и опустился к моему лицу. Он как-то необычайно трепетно провел ладонью по моему лбу, и в глубоких глазах его сиял невиданный, почти зловещий блеск.
- Где я? – все, что я смог произнести.
- О, не говори ничего, - он приложил свой ледяной палец к моим губам. – Отдохнешь, и время вернет тебе силы.
Так он сказал, и рукой закрыл мне глаза. Сон снова затянул меня в глубокую бархатную бездну, по краям которой кружили мутные видения, и среди них была белая, летящая сквозь листву, ткань.
Когда я проснулся, Сейр провел меня по узкой горной тропе к широкой площадке, обшитой травой и мхом, откуда взгляд падал на дальние и сказочно высокие ребристые скалы, и будто живые воздушные города, пропущенные между хребтами. Мы сели на крупную каменную скамью, укрытые в слабой тени небольшого деревца, корнями вонзившегося в твердь горы. Я был столь охвачен открывшимся мне зрелищем, что совсем позабыл свои вопросы.
Облака напоминали драконов, но нет, я был почти уверен, что это они и есть. Один опустился к скалам так низко, что порвал крыло, затем запутался и растаял. Теплое золото солнца стремительно скользило по уступам, ласково обливая весь воздух, время от времени забегая за облака. Свечение становилось розовым.
Я дышал не легкими, а душой. Я мог бы вскрикнуть, и звук остался бы между гор. Как никогда прежде меня наводнило страстное желание взлететь.
Сейр наблюдал за мной в тот момент. Он признался, что наблюдал за мной уже давно.
- Ты – последнее звено в цепи, и я едва не упустил его. Я не признавался себе прежде, но знаю точно, что в глубине всегда было сомнение. Я давно, наверное, с самого рождения, ждал знака. Молил о нем. Срывался и исступленно плакал, потому что не верил в то, что верю.
Но теперь… судьба, провидение, предназначение – я снова вернулся к этим понятиям, и смело отдал им свой волю. Нет, я не опускаю рук, а наоборот – теперь я так же крылат, как и ты. Это было делом выбора, выбора невыносимо сложного, до тех пор, пока я не осознал и не принял мысли, что выбора нет.
Ты, возможно, ничего еще не понял. И я не знаю, должен ли я решать твою судьбу. Останешься ли ты всего лишь знаком в моей жизни или же проведешь меня дальше, завершишь ли мои искания, дав им истинное начало.
- Скажите, - вмешался я, - что я такое?
Он улыбнулся, я никогда не видел у него такого выражения. Казалось, он упивался всеми проявлениями бытия одновременно – от чувства времени, до осязания воздуха.
- Ты – ключ к разгадке. В тебе бессмертное существо, существо, познавшее тайну перерождения. Инстинктивно ли, случайно ли, но оно научилось тому, чему не научат нигде на земле.
- Но я ничего не знаю. Когда оно просыпается, то меня уже будто нет.
- Я знал, что ты непременно захочешь пройти этот путь и найти ответы. Поэтому ты должен идти со мной…
- Я еще не выбрал. Слишком много осталось нераскрытым. И вы – в том числе.
Сейр снова улыбнулся и потянулся ко мне, словно к вожделенному артефакту.
- Ты не ослышался. – произнес он, вдохновенно глядя мне в глаза. – Ты – вся моя жизнь. Я отдам тебе все, только позволь познать тебя.

- Я хочу знать, где Доа.
- Эта девушка в белом? Она вернулась к себе. Признаюсь, мне стоило большого труда убедить ее, что я – твой наставник из Академии, и что ты должен находиться на острове для своей же безопасности, под бесконечным присмотром волшебников.
Потом Сейр рассмеялся и внезапно умолк, а я с томлением ждал продолжения. Я вынудил себя больше ничего не спрашивать о ней.
Сейр поднялся и сказал, что намерен мне что-то показать. Он провел рукой по воздуху, и там, где прошла его ладонь, постепенно стали проглядываться образы городов, морей, рек, поселений и замков. Время стало двигать эти видения вперед и назад, от руин до пастбищ, потом снова к руинам, затем к огромным городам и царствам. Кости сплетала плоть, а плоть снова разлагалась до костей. Пепел стелился по пустыням, и через мгновение в пустыне поднимался лес, а лес раздвигали замки. Поколения, цари и войны – время съедало все и всех, и само же затем порождало новую цепь.
- Это и есть тот самый «баланс», – комментировал Сейр. – Смешно, не правда ли? Мы так бережем то, что нас уничтожает. Мы радуемся весне и новорожденному, сеем поля и сажаем деревья на месте сгинувших. Необходимость жертвы, освобождения места для новой жизни - это то, что вынуждает нас уйти, и то, что дает нам смысл жизни.
Не каждый готов жертвовать собой, но каждый это делает, потому что должен. Выжить не так, но иначе. Взгляни на них. Они живут мгновение, но жаждут власти, любви и счастья. И все по кругу.
Зачем мне весь мир, который был подарен мне, как каждому при рождении, зачем все эти загадки, над которыми я сгниваю и таю в пыль, зачем мне любовь или ее иллюзия, терзающая мне душу, зачем мне вера в справедливость и высший суд, если я знаю, что суд один и итог один? Нет смысла радоваться или страдать; и я волен был уйти в любой момент, но не мог, потому что боялся перестать бояться, перестать дышать и слушать свои мысли.
Печаль окутала мою душу, как облако – эти горы, с давних пор я болен. Болен решимостью умереть за то, чтобы не умирать, ибо иной, более высшей цели я не обнаружил в этом свете.
Ты можешь осудить меня, но это уже не важно. Так предначертано, и твое явление – тому доказательство. И теперь мне не страшно даже умереть, хоть этого я боялся более всего. Ради чего мне вечность? Глупый вопрос. Только смертные живут ради чего-то, так как границы собственного времени вынуждают их делать тот или иной выбор. Жизнь ради жизни, бесконечное счастье безвременного бытия, мысли глубоко внутрь и далеко наружу – это как смерть, но смерть без потери самого себя.
А здесь… - его глаза, в которых мгновение назад отражалось отстраненное безумие, вдруг снова погасли. Он усмехнулся. – Академия Разумных Исследований! Все, что радует мою память, связано с тем, как я покинул ее затхлые стены и старческую атмосферу осторожности и боязни перед свежей мыслью. Они столь заняты тем, чтобы ограничить свободу и амбиции молодому и опасному уму, что перестали смотреть вперед. Боже, их догматика столь же морщиниста и черства, как руки столетнего писца, их умозаключения противоречивы и запутанны, так как зачастую они исследуют то, чего и вовсе нет. Немногочисленные откровения и интуитивные истины обросли множеством нелепых пояснений, дополнений и доказательств… И я устал от этого, устал от терзаний, устал от ожидания. Но теперь, я вижу, теперь все будет иначе.
Я смотрел на Сейра, пока он говорил, и его голос сливался с шумом ветра, а все окружение, от высоты гор до света неба, придавало его облику и его словам фантастическое могущество и значимость. Его черный, высокий силуэт, столь контрастный на фоне далекой белизны снеговых вершин, был красив и дерзок, как стремительный иероглиф на бумаге. И я доверился ему.
На следующий день он провел меня к самой высокой вершине, которую мы достигли с помощью волшебства. И там мы говорили о силе.
- Почему твоя магия не безгранична в своих возможностях? – Сейр задал мне вопрос.
- Возможно, потому что я не готов.
- Почему же ты не готов?
- Потому что… я не избран для этой роли.
- Кто решает, какую роль тебе воплощать в своей жизни? И кто блюдет этот порядок?
- Я не знаю, может быть, разум выше моего.
- Значит, ты создан для чего-то важного, для чего-то, что имеет огромный, необъятный нашим пониманием смысл? И значит ли это, что твой путь изначально предопределен?
Я задумался. Я не верил в судьбу, так как старался быть ответственным за свои решения.
- Безграничность силы, - продолжал он, - дает неохватный выбор, и освобождает от ответственности, так как цена становится неопределимой. Бессмертие лишает рамок времени, и святость ценностей стремится к бесконечно ничтожной величине. Ты не должен бояться жертвоприношения, так как это такая же необходимость, как смерть дряхлого старца, уступающего свет младенцу. Но я хочу сказать о другом – мы не должны бояться того, против чего боремся, ибо мы будем идти по дороге лишений и скорби, но с духом, открытым вечности и новому восприятию ценностей, так как иначе этот путь непреодолим. Не терзай себя и не бойся убивать, только так ты обретешь силу, подобную этим горам и даже выше самой высокой вершины. Не склоняйся перед законом жизни и сохранения рода, так как именно самые древние инстинкты превращают нас в животных, существ смиренных и слабых духом. С этих самых пор ты должен забыть, кто ты и что ты, ведь стоишь теперь у черты нового воплощения, у следующей ступени, и поэтому не бойся шагнуть вперед, не бойся потерять милосердие и грусть по памяти прошлого. Если ты не сможешь сделать выбор сейчас, то не сделаешь его никогда, и однажды сгинешь, как и все сущее, так и не поняв, в чем же заключалась твоя истинная роль. Нет разума выше твоего, так как ты способен выбирать, но выбор один и потому он предопределен по отношению к будущему, в котором он уже принят.
Он замолчал, и, повернувшись, протянул мне руку.
Я почувствовал глубочайшее волнение, словно на грудь упала ледяная волна и обволокла все нутро колким холодом; это была страшная минута, так как я был в ужасе от своего выбора, каким бы он ни был. Голову закружило.
Я схватил Сейра за длинные замерзшие пальцы, не зная, решил ли я что-либо, как будто просто боялся упасть. Он улыбнулся, так как ничего иного не ожидал.
Я был не готов, и он это понимал, но одной безмолвной слабости было достаточно, чтобы больше не было пути назад.

@темы: Рассказ, Философия

---

Красавица - зима

[Laniell]

Ты большая баловница

Раскрасавица зима

Белой пеленой накрыла

И народ весь, и дома.


Диво - дивное на ветках,

Свет струится с высоты

Елочки в твоих " отметках"

Небывалой красоты.


Кто не любит это время,

Когда хруст из-под сапог.

На катках младое племя

Да поможет им всем Бог!


Ты, Россия, нарядилась

В бахрому и кружева

И в простынки обернула

У березок рукава.


Хорошеешь Мать-Отчизна

Бедам всем своим назло.

И желаешь, чтоб печали

Прошлым веком унесло.

@темы: Стихи, Творчество

---

Русь

[Laniell]

Русь

В детстве, как все дети озорная,
Бегала с друзьями по полям.
Русская земля моя, родная,
Сколько радости ты подарила нам!

Я люблю березовые рощи,
И сирени сизоватый цвет.
Тот, кто землю мало любит, ему проще,
Веселей смотреть на белый свет.

Помню необъятные просторы,
Блики полыхающих зарниц,
К облакам тянущиеся горы
И кедрач, растущий вдоль границ.

Я в свою Россию очень верю,
Крепостью похожа на броню,
Изменений лучших жду, а не потерю,
Что мол Русь сопьется на корню.

Я прошу Вас: "Обратитесь люди к Богу,
Позабудьте: распри, зло и грязь,
Он укажет светлую дорогу,
Чтобы жизнь иная началась."

@темы: Стихи, Творчество

---

Нечто такое "не".

[Моммо]

Я перечитала Полозкову, Ривелотэ и всех-всех-всех, и получилось то, что получилось.
Честно говоря, очень волнует техническая сторона вопроса, ибо понятия не имею, как на самом деле пишутся подобные стихотворения. Очень надеюсь на ваше участие [в обсуждении]. ^.^'

Он считает, что умеет играть на гитаре...

Он считает, что умеет играть на гитаре, ест за троих, ночами тусуется в баре, в энкаунтер рубится днями; думал когда-то, мол, "мне восемнадцать - весь мир под моими ногами!", а тут на тебе, уже двадцать три (стоп, нет, вру, в октябре было двадцать четыре). Ну давай, проверь, дорогой, посмотри, - как твоё положение в мире? Кажется, милый, у тебя затянулся антракт. Вроде бы взрослый мальчик, а ничего не успел добиться, разве что научил у друзей попугайчика материться, и то - не факт. Далеко не факт. И как бы меня глаза твои не пленили, - вроде бы они были цвета какао и вкуса были ванили (вообще карамели, но кто от этого проиграл?), - как бы меня твой запах не чаровал, заставляющий красться следом и больным, горячительным бредом отдающийся где-то во мне, не воскресали висящие грузом воспоминания о нашей с тобой зиме, желание коснуться родинок не тревожило: одной на пузе, трёх - на груди, я понимаю, что "нас" ничто не ждёт впереди. И всё же.
Мальчик мой, ты, конечно, меня прости,
но кроме тебя к кому мне ещё идти?

@темы: стихотворения в прозе

---

Душа

[demodok]

Душа — как море:
не безбрежна, не бездонна,
но в шторм спасают лишь простор и глубина.
Глубокая вода погасит волны,
а в мелком месте гибельна волна.

Душа — как небо:
в час фатальных невезений
лишь высота души меня спасёт
и даст возможность превратить паденье
в почти что управляемый полёт.

Душа — как плоть:
слаба и уязвима,
вот только раны от бесчисленных обид
не зарастут коростою незримой...
Но я живу,
пока она болит.

@темы: Стихи, Философия

---

[Друг Человека]

К тебе и от тебя

К тебе и от тебя.

Самое главное в жизни - это не прекращать хода,
Не замирать ни на миг в нелепой, возможно, борьбе.
Идти к тебе или от тебя, идти от заката к восходу,
К тебе или от тебя... Но все-таки лучше - к тебе.

Самое страшное в жизни - это, наверное, память
И одиночество - если, конечно, прожил не любя.
Горче всего - помнить то, случилось что вовсе не с нами,
Бояться того, что могло бы быть без тебя.

И вот я иду и сквозь зубы шепчу молитву,
Милая, верь в меня, скоро последний наш бой.
С тобой или без тебя я выиграю эту битву,
С тобой или без тебя... Но лучше бы все же - с тобой.
(26.03.10)

@темы: Стихи, Философия, Чувства

---

Ах, как жаль

[|Иона|]

На зеленом холме,
среди сочной травы,
там где сад,
там где ветер цветущие ветви качает
В тишине стоит дом,
и от свеч в нем светло,
и дверь в него не заперта...
Ах, как жаль, что то дорогу к нему
преграждает черта
И что тот, кто живет в нем,
нисколько по мне не скучает...

---

Венец творения

[demodok]

Как птица, испугавшаяся неба,
как рыба, разучившаяся плавать,
как зверь, бежавший из лесной чащобы,
как червь, который выполз из земли,
как соловей, свой голос потерявший,

косноязычно восхищаюсь миром
и гордо величаюсь Человеком:
всё чуждо мне,
всё
мне
принадлежит!

@темы: Стихи

---

очень интересно ваше мнение!

[Artaniira]

Жених и невеста.

Черт побери!
Не видно ни зги!
Ходят хромые,
Беснуются старые.

В борьбе со сном
Погиб весь дом.
Один убежал,
Но побежденным лежал.

Кровать не его,
Мира не из сего.
На ней улетел –
Снопом искр сгорел.

А Она? Улыбнется
Как только проснется.
Но злобная мать
Заставит ее встать.

Покрытой позором
Слушать как кричат хором,
Гонят ее под венец
Надев оковы колец.

Будут жить рядом,
Вкушать счастье с ядом,
Пить друг у друга кровь,
Да разделять кров.

@темы: Мысли вслух, Стихи, Философия, Чувства

---

Бьёрн

[Zavulonika]

жажду критики
пролог и первая глава
Для офицера междумирья Бьёрн это её первое серьезное задание. Казалось бы, на первый взгляд все просто, но почему тогда цена провала слишком высока?
Пролог

- Пойдем. Только туда и сразу назад!
- Отстань.
- Только одним глазком!
Собеседник начал колебаться.
- Ну пойдем, мы совсем на чуть-чуть…- мальчик жалобно выпятил нижнюю губу. Очаровательные голубые глаза и копна светлых, как сено, волос придавали ему сходство с ангелочком.
- Мама же запретила туда ходить!- его близнец тряхнул золотистыми завитками.
- Ну пожалуйста… Мама сказала, что одним туда нельзя. Но мы же не одни, а с Динкой и Элином.
Тот, кого упрашивали, засопел и внезапно заинтересовался пейзажем.
- Кедрик!
- Ладно,- смягчился брат, совсем по-взрослому вздохнув,- но только совсем на чуть-чуть, чтобы мама не узнала!
Близнецы крадучись выбрались со двора и присоединились к остальным ребятам. Вскоре детвора уже неслась сломя голову к заветной цели. Надо заметить, что родители не зря наказывали детям не ходить в Запретный Лог, а именно туда направилась компания, это место пользовалось дурной славой, потому что не раз случалось, забредет корова ли, человек в сие злосчастное место и как в воду канет. Еще в окрестностях часто странные вещи находят: то железную(!) размалеванную сатанинскими надписями банку, то бумажку блестящую, то совсем уж странные предметы. Нехорошее место, сразу видно. Хотели жители к магу городскому обратиться, да передумали. Село находится недалеко от центрального тракта королевства, который служит источником дохода практически всем жителям. Авось приедет маг да велит закрыть дорогу али перенести куда. Как тогда жить? Вот и ограничивались селяне запугиванием детей и следили, чтоб никакая пакость из дьявольского места не полезла. Ребятня тем временем шустро приближалась к Логу. Привлекала их не только необычность самого места, но и те сокровища, которые можно найти вокруг. Понятное дело, на подобную вылазку отваживались далеко не все, и не всем хватало духу задержаться в непосредственной близости от места, из которого не возвращаются. Но тем ценнее были находки, и тем больше уважения получал обладатель! Сам Запретный находился за темным, еловым лесом. Уже более ста лет Лог пользовался дурной славой, и местные уже не помнили, как он выглядит. Детвора направлялась именно к лесу, впрочем, заходить далеко никто из них не собирался.
Четверо рассредоточились по окраине, заглядывая под каждый куст или низкую ветку. Прошло уже около часа, но поиск все не давал результатов.
-Так не пойдет, - пробурчал светловолосый мальчик,- что я, зря брата упрашивал! И так Кедрик во всем лучше меня. Надо еще чуть-чуть подальше зайти!- и он углубился в лес, еще не догадываясь, какой странной окажется находка.
-Эдди! Вернись! - второй брат заметил мелькнувший знакомый силуэт, направившийся в чащу.
Не дожидаясь, пока Эд скроется за деревьями, он кинулся следом. Пробежав по бурелому метров сто и почти нагнав брата, вдруг остановился. Близнецы стояли и смотрели, как сквозь деревья пробивается неестественный яркий свет. Обменявшись удивленными взглядами, они стали нерешительно пробираться ближе к странному фонарю. Несмотря на внешнюю схожесть, братья обладали абсолютно разными характерами. Но вопрос «Что это?» волновал обоих сейчас больше всего на свете. Наконец, они выбрались на поляну и изумленно застыли. Глаза их расширились от смеси страха и восторга: этот день запомнится детям как самый необычный...


Глава 1

Я шла по белому коридору и привычно погрузилась в размышления: окружающая обстановка давно была изучена до каждой трещинки и более не заслуживала моего внимания. Хотя нет, трещинок здесь быть не могло, потому что ККНР, крыло контроля научных разработок, тщательно следило за состоянием как своих сотрудников, так и всего прочего, включая помещения штаба. Ноги сами несли меня на ковер к шефу, то есть, простите, на прием. Вот и заветная дверь: я ухватилась за ручку и посмотрела в небольшой экранчик на двери. Постаралась не моргать, чтобы сканер сетчатки выдал верный результат, а начальник не заставил в десятый раз перечитать все инструкции к служебной аппаратуре. Мелодичный перезвон - доступ открыт. Я вошла в просторный светлый кабинет: в центре широкий полупустой стол, несколько мягких кресел и книжные шкафы тёмного дерева у стен. Все это я также видела не раз и не два.
- Офицер Анастасия Бьёрн, вы как всегда пунктуальны. Человек, стоявший спиной ко мне, повернулся, и я поняла, что шеф доволен. Его серые глаза, кажется, всегда стремятся проникнуть в твои мысли, а тонкие губы сейчас искривились в усмешке. Неужели он доволен лишь точностью? Или это способ усыпить мою бдительность? Но недоумение подождет, на лице моем лишь нейтральная маска.
- Насколько я знаю, с вашего последнего задания прошел месяц. Должно быть, уже устали отдыхать? Ой-ой, вопрос с подвохом.
- Никак нет, сэр, офицер не имеет право на усталость,- прямо смотрю в глаза: уверенность, только её должен видеть командир.
Как бы ни был глуп и смешон вопрос, отвечать следует четко по Правилам.
-Похвально, не ожидал такого знания устава. Ну что ж, отдых закончен. Условия задания получите на личный экран, срок жесткий, при невыполнении возможно даже устранение исполнителя. Мне жаль, Бьёрн. Терять такого ценного сотрудника - это роскошь для нас, но сейчас задание действительно серьезно. Свободны,- шеф снова отвернулся и уставился на очередной голографический пейзаж за окном.
Я развернулась на каблуках и вышла. В голове бродили самые разные мысли. Игры действительно кончились. Таких жестких и странных условий еще не было. Или выполняешь в срок, или пытаешься защитить свою жизнь от коллег. Пришлось не терять времени и отправиться в личную каюту. Пять этажей вверх, коридор, поворот, еще коридор. Я на месте. За двадцать лет обучения крыло стало если не домом, то привычным убежищем. Сканирование сетчатки - я зашла в каюту, где аскетичная обстановка давно надоела до тошноты. Открыла свой персональный монитор и погрузилась в информационный поток, который тут же услужливо захлестнул мои мысли. Чтобы трезво оценить ситуацию, пришлось минут пять расставлять в голове «по полочкам» все, что я знала или узнала. Предстояло отправиться на Терру, или как её называют сами жители, да и я еще каких-то двадцать лет назад, на Землю. Раньше я жила в небольшом провинциальном российском городке, посещала институт в качестве студентки, у меня даже были родители и друзья. Все закончилось внезапно, когда в дверь нашей двухкомнатной квартиры в центре города позвонили неизвестные. Их было двое, в серых костюмах, только вот лиц не помню… Шеф говорил, что со временем память вернется полностью, но сейчас еще остаются нечеткие моменты. Двое в сером представились сотрудниками из папиной лаборатории и сообщили, что там произошел взрыв. В результате все находящиеся работники погибли, в том числе и мой отец. Мы с мамой еще не хотели верить, все казалось, что это ошибка. Разговор проходил в нашей прихожей, но дверь была еще открыта. Вдруг раздался хлопок, все заволокло белым дымом. Раздались выстрелы, воздух начал проясняться. То, что я увидела, было кошмаром наяву. Один человек в сером остался на месте, причем даже не изменил позы, другой выворачивал руку какому-то странному закутанному в черную хламиду субъекту. Лица его я тоже не помню. Но самое страшное, что моя мать лежала на полу в луже крови. Я бросилась к ней, но стоявший до этого неподвижно человек железной хваткой вцепился в мои плечи. Вырваться не получалось, как я ни старалась. Пленник почему-то хрипел, моя мать молчала, коллеги отца переговаривались на чужом языке и на мои требования вызвать скорую помощь никак не реагировали. Мысли путались, хотелось закричать, заплакать, избить всех этих непонятных и неизвестных людей: кто-то из них явно виноват в том, что я потеряла родителей... - Она мертва, - раздался бесцветный голос того, кто держал меня, – и виноват в этом ГраЭ.- Он кивнул на пленника. Ни кто такой ГраЭ, ни что будет дальше - ничто меня не интересовало. Мир дрогнул и поплыл перед глазами. Дальше только белая пелена, от которой мне удалось избавиться уже в каюте. Своей каюте. Далее был курс психотерапии, самопознания и адаптации. Главнокомандующий Крыла Контроля Гилберт Баль, он же шеф, отнесся ко мне словно к дочери. От него я узнала настоящую картину произошедшего: лаборатория отца занималась запрещенными исследованиями, а взрыв произошел из-за вырвавшейся исследуемой Твари. Хорошо, корпсы успели вовремя, чтобы не допустить жертв хотя бы из мирного населения. Корпсы - это служащие крыла. Такое странное название пошло от английского corpse- тело, труп. Совершенное тело сотрудника, натренированное, с развитыми индивидуальными особенностями, с регулируемым порогом болевой чувствительности. Но мозг производит только холодные, точные и быстрые расчеты. Никаких эмоций! Они мешают выполнению задания. Сознание, лишенное творческой мысли и собственных стремлений - не более, чем биологическая операционная система для совершенного тела. По крайней мере, руководство думает, что все так и обстоит. Должно обстоять. Уже после успешного завершения психотренингов я узнала о печальной судьбе корпсов, которые не поддались внушениям, сохранили эмоции, но не смогли их скрыть. Я смогла. Дело не в том, что я не доверяю начальству или сомневаюсь в наших целях. Совсем нет! Просто смерть родителей заставила мое сердце зачерстветь.
Стало трудно проявлять чувства и эмоции, они как будто притупились. А то, что осталось, вполне можно скрыть от дотошных специалистов. Вы спросите, зачем скрывать? Это все, что у меня осталось...
Я слишком отвлеклась: следует еще обдумать задание. Итак, отправиться нужно на Терру, примерно в европейскую часть. Что там за город? Никогда не была в нем раньше, а предстоит сложная операция. Нужно выявить в местном учебном заведении группу ученых, занимающихся исследованием прикладной портализации с целью вызова Тварей за Грань. Эти ученые - психи, ГраЭ, зачем-то тащат опасных зверюшек из мира Тумана, гиблого, малоизученного места. И эти же ученые препятствуют закрытию порталов. ККНР стремится залатать все портальные «дыры», потому что иначе такие «подарочки» в виде монстров заполонят Терру, а следом и наш мир. К слову, пространство Земли и База находятся в параллельной реальности, поэтому мы, как совершенная система, оберегаем соседний мир. База локализуется в межпланетном измерении и соединена пространственными коридорами с основными городами-планетами Империи. Существуют коридоры и до Терры, но к ним имеют доступ очень немногие сотрудники, чего уж говорить о корпсах, рядовых исполнителях.
Снова отвлеклась, надо будет потренироваться в самоконтроле. Итак, предстоит выявить кучку неадекватных деятелей науки, обезвредить и закрыть портал. Но это же рядовое задание для двух-трех корпсов! Думай, Бьёрн, думай. Почему именно ты и в таких условиях! Да, хороший боец, не лучший, но хороший. Да, подходяще выглядишь для студентки. За два десятка лет, а время на Базе течет по-особенному, моя внешность не претерпела значительных изменений: те же темно-русые волосы длиной до середины спины, правда добавилось несколько седых прядей, те же сине-зеленые глаза, меняющие свой цвет в зависимости от освещения и моего настроения. Только скулы заострились, да фигура стала жилистой и гибкой. Совсем забыла, взгляд теперь не выражает меня, он выражает то, что ДОЛЖЕН. Актерскому мастерству нас тоже обучали, точнее, обучали имитировать нужные эмоциональные реакции. О, как же трудно давались мне эти занятия! Но пришлось приспосабливаться. Выживать. Я закрыла монитор и начала собирать вещи: языковой генератор в виде наручных часов - пятьсот основных языковых словарей да возможность пополнения, последняя разработка, любимые дымовые капсулы, плащ частичной невидимости, заколка для волос - накладывает на одежду галографическую иллюзию, имитирующую типичный стиль окружающих или то, что запрограммируешь. Все это богатство поместилось в рюкзак из генетически модифицированной кожи. Я готова. На мне удобный костюм из современной синтетики: прочный, легкий, с хорошей вентиляцией и высоким коэффициентом термоизоляции при теплосберегающем режиме. На ногах мягкие сапоги из той же синтетики, а волосы стянуты в тугой жгут. И снова я иду по коридорам Базы, теперь уже на задание. - Привет,- ко мне присоединился Стен. Он, как и я, сохранил свою личность почти полностью. Наверное, это и служило той невидимой ниточкой, что связывала нас.
- Приветствую,- мой голос не уступает по нейтральности. Наблюдение за корпсами ведется постоянно, ошибки недопустимы.
- Тебе поручили задание,- утверждение. Склоняю голову в знак согласия.
– Я провожу тебя,- в серых глазах друга на мгновение вспыхивает грусть. Она только для меня. Я рада… наверное.
Скорый шаг отвлекал от навязчивых мыслей, погружал в легкий транс. Вот и мой Коридор, на входе в него Ассистент выдал пачку смутно знакомых бумажек и удалился. Да, деньги. Спрятала их в рюкзак, и посмотрела на Стена: старше меня на добрых полвека, с пепельными волосами и мягкими чертами лица тридцатилетнего мужчины, он позволил себе выразить сочувствие во взгляде. Что-то знает? Не хочет отпускать? Я улыбнулась, заученно растянув губы. Друг поймет, в этот момент я искренна.
Пора. Не оборачиваясь, я шагнула прямо в темноту пространственного туннеля. Воздух тяжелый, магнитные поля постоянно искривляются и перемещаются, слышится гул. Что это? Внезапно воздух сжался, в глазах потемнело, а в нос ударил какой-то знакомый запах.
Зрение вернулось и показало мне печальную картину: стояла я посреди маленькой кухни, явно требующей ремонта, гул издавал старенький холодильник, рядом на полу лежала девушка в домашнем халате, а причиной запаха оказался газ. Первым делом выключила камфорку и открыла окно: не хватало только взрыва во временной конспиративной квартире. Мне не нужно было проверять пульс, чтобы узнать, жива ли девушка. Корпсов учили ощущать такие вещи на расстоянии: в теле на полу не было и капли жизни. Осталось только запечатлеть образ несчастной и затем уничтожить труп, посыпав дематериализующим порошком. Так я и поступила.
Тело вспыхнуло зеленым пламенем и через несколько секунд испарилось, но я еще успела прочитать эмоции последнего дня жизни несчастной. Не могу точно объяснить, как это у меня получается, просто приходит знание, причем довольно спонтанно. Корпсы не должны быть импатами, а поскольку меня еще не поймали и не отправили на обследования, руководству либо неизвестно о моем даре, либо… Да, не слишком радостные перспективки. Буду надеяться на первый вариант.
Итак, мне предстоит вжиться в роль, стать несостоявшейся самоубийцей. Что же я знаю? Достаточно: девушка двадцати двух лет, родилась в пригороде, из маленькой небогатой семьи. Жила как и все, альтернативной музыкой или идеями не увлекалась, была «серой мышкой». В ВУЗ она поступила далеко не с первой попытки и сейчас на четвертом курсе. В личной жизни тоже было не слишком много событий. Насколько я знаю из досье и эмоций несчастной, её последнее увлечение и послужило причиной самоубийства. Глупо, на мой взгляд. Бегло осмотрев квартиру, я не нашла ничего примечательного, что могло бы указывать на связь с пространственными опытами. Самое обычное однокомнатное жилище, далеко не роскошное, но с претензией на уют.
Я как раз стояла у окна в спальне, когда раздался странный, однообразный и на удивление противный звук. Оглянувшись, заметила будильник. Ну конечно! В прошлой жизни этот предмет обихода вызывал бурю негатива. Легкая улыбка скользнула по лицу: в основном, по утрам. А тем временем стрелки уже показывали, что стоит поспешить. Моя предшественница не опаздывала! Пора собираться. Набросив видео и звуковую иллюзию, я взглянула в зеркало. Нет, эта девушка определенно не умела оформлять свой внешний вид. Пусть по инструкции и не следовало отличаться от прототипа, но чувство приличия просто не давало выйти на улицу в вытянутых на коленках землистого цвета штанах по щиколотку, бесформенной куртке и кроссовках. И пусть начальство не предъявляет претензии: стремление хоть иногда меняться присуще всем людям. Я послала небольшой импульс в заколку и куртка превратилась в черный плащ. Так получше.
Что ж, пора действовать.

@темы: Рассказ

---

здравствуйте.

[-flamma-]

разрешите представить...ся

Еще не.

...ты, как и прежде, все списываешь на погоду. (Эй, наверху - ветров и дождей - довольно!) ...Когда тебя распинают другим в угоду - это еще не больно, мой славный. еще не больно. С утра - работа, держаться на кофеине.Полуулыбка, небрежное "да...неважно!". Когда тебе кто-то близкий стреляет в спину -это еще не страшно, мой славный, еще не страшно. Вечер..."Люблю!" - срывается полустоном. В прокуренной кухне везде, кроме рюмок - пусто... Когда тебя добивают холодным словом - это еще не грустно, мой славный. еще не грустно.

...ночью без сна, и в холодной, пустой постели подводишь итоги: сдержаться-понять-посметь...Когда тебя мои руки хоть чуть согрели - это уже не смерть, мой славный. уже не смерть.

@темы: Стихи

---

Гл4,Гл5

[6969]

Желая не превращать все в сантабарбару, выложу сразу две главы.
Скажите, если это слишком, тогда буду, как ранее, членить по главам.

гл4,5

Сейр.
На страницах моей книги жизни появилась новая глава. Дни посыпались один за другим, я никогда прежде не чувствовал себя более напряженным и сосредоточенным. В обмотке каждодневных занятий и обязанностей я потерял ощущение времени и свойственное мне ранее стремление к обобщенному и мечтательному размышлению. Чувство усталости граничило с чувством своеобразного счастья; я получал удовлетворение от того, что занимался - как мне казалось и как мне внушалось – делом очень серьезным и непременно важным. У меня даже не было минуты, чтобы остановиться и взглянуть на происходящее со стороны, с высоты бесстрастной и более объективной. В то же время я не ощущал никакой подавленности от налегшей на мои плечи обыденности, так как каждый день эта самая обыденность ставила передо мной все новые задачи и новые проблемы, разрешением которых был всецело занят мой ум.
Курс моего обучения уже подходил к концу, когда мне довелось оказаться свидетелем событий скандальных и, как оказалось впоследствии, весьма значимых в моей судьбе.
С Сейром, молодым колдуном из Академии, я был знаком в основном лишь по слухам и мнениям, распространяемым буквально по воздуху острова. В преподавательской среде Сейр слыл как ученик совершенно неспособный, но при этом вовсе не лишенный самолюбия, причем в крайней своей степени. Также плыл неугасающий шепот о его странном отношении к магии, в особенности – к наиболее темной ее стороне. Подобные слухи часто распрыскиваются по поводам, не имеющим под собой какой-либо реальной основы, поэтому я не придавал им ровно никакого значения, подобно тому, как реагировал на шум постоянного ветра и прибоя.
Лишь только несколько раз мне случалось столкнуться с этим человеком, поведение которого породило немалое возмущение в окружающей публике. Сейр был человеком примечательным не только по своим поступкам и взглядам, но и внешне: необычно высокий рост и худощавое телосложение, изящные кисти рук, его бесцветные глаза то мертвенно гасли, то внезапно загорались, как у человека безумного или, по крайней мере, помешанного. Он производил на меня впечатление двойственное, одновременно притягивая и отталкивая, и я в глубине души мечтал завести с ним дружбу, которая, безусловно, была бы интересной.
Так, по какому-то мистическому стечению обстоятельств мне было суждено увидеть сцену, выбивающуюся из единообразного ряда событий, протекавших в Академии весьма неспешно и предсказуемо. В тот вечер я был в числе нескольких студентов, по принуждению задержанных в зале одной из самых крупных аудиторий.
Внезапно в помещение ворвался Сейр, стремительно направился к учителю, человеку уже немолодому, и, подойдя на достаточно близкое расстояние, бросил ему что-то в лицо. Я помню, по залу тут же пробежала волна шума и замешательства. Учитель взглянул на полученный предмет, что являл собою свиток бумаги, и, повернув лицо в сторону Сейра, медленно кивнул.
С каждого из нас было взято слово о молчании. Я его не нарушил, но нарушил иное правило – глубокой ночью я незаметно проследовал за учителем к Двум Пальцам. Это место давно было лишено активного внимания, ровно с тех пор, как запретили дуэль.
Не могу сказать точно, за чем я тогда погнался - то ли я чувствовал необходимость предотвратить явление, суть которого в корне противоречила законам Академии и привитым мне принципам, то ли я поддался чувству более опасному, но близкому моей истинной сущности – любопытству и желанию увидеть полное воплощение магической силы.
Я не думал, что смогу до конца оставаться незамеченным, но страх тогда покинул меня. Когда профессор поднялся на скальный пригорок, Сейр уже был там. Значительное время они беседовали, и предмет их разговора постепенно становился мне все более ясным…
Вслушиваясь, я перестал ощущать время, и когда забрезжили звезды, я внезапно осознал, что, если замешкаюсь, может быть слишком поздно. Я бросился к скалам, выкрикнув просьбу остановиться. На лице учителя в тот момент выразилось крайнее недовольство, он потребовал, чтобы я немедленно вернулся в Академию. Сейр же беззаботно рассмеялся и принялся сооружать необходимый для дуэли волшебный барьер. Мне удалось помешать ему на время, за которое я успел оказаться рядом с учителем.
Такое действие вызвало у них обоих удивление, достаточное, чтобы на несколько мгновений ввергнуть их в недоуменное оцепенение. В этот момент я поспешил выразить свое намерение прекратить назревающее насилие, однако мои слова привели Сейра в еще более безумный восторг.
Он мгновенно замкнул круг вокруг нас. Я не успел ничего воспринять, как перед глазами вспыхнуло что-то светло-голубое, похожее, на огромную звезду, и в ту же секунду резким толчком учителя я был отброшен назад, за его спину. Он что-то раздраженно выкрикнул мне.
«Вот и все, чему вы можете научить» - раздался спокойно-насмешливый голос Сейра. Затем он сплел еще несколько фраз более обыденного содержания, и сказал, что не собирается спешить.
Тогда я понял, чего в истине хотел этот самоуверенный колдун. Пока они безрассудно перебрасывались словами и заклятиями, к острову подкрался рассвет. Вместе с ним – встревоженные резиденты Академии. Я поднялся и наблюдал, как на Два Пальца надевалось растущее кольцо волшебников, распространявших меж собой смятение и страх.
«Что ж…» - Сейр удовлетворенно погладил подбородок. - «По крайней мере, будет что вспомнить».
В ответ на атаку учителя он бросил заклятье, которое, промахнувшись, ударило в сетку барьера и неожиданно отскочило прямо в меня, задев руку. Я помню, как в тот миг возмущение и ярость овладели всем моим существом настолько, что я лишился контроля над собственными действиями. Обойдя упавшего на колени учителя, я бросился на негодяя с едва осознаваемым желанием уничтожить его… Сейр, казалось, уже мысленно праздновал успех и намеревался исчезнуть, как моя рука внезапно обхватила его горло.
Я никогда не забуду этот момент, хотя помню произошедшее скорее как давний сон. То чувство – чувство мгновенно холодного ужаса, подобно молоту, ударившему по моему уснувшему рассудку, - в одно короткое мгновение вернуло ко мне осознанное восприятие.
Нет, я не лишил Сейра жизни. Все дело было в моей руке… Я увидел, как она, едва коснувшись чужой плоти, покрылась какой-то странной чужеродной чешуей, а ногти отвердели и криво изогнулись.
Неожиданность и испуг остановили меня. И я заметил, какое выражение отразилось на лице Сейра за миг до того, как он исчез.
Это было нечто большее, чем удивление.

Я покинул Академию Разумных Исследований сразу после произошедшего, ибо те события выходили за рамки разумности.

Кто ты?
Скандал, который попытались немедленно замять, не получил широкой огласки в человеческой среде. Или же я просто перестал слушать вести.
Я не мог думать ни о чем, кроме как о произошедшем, и этим я словно выбился из времени. С тех пор единственным своим страхом и в то же время страстным желанием я признал неминуемую встречу с Сейром. То, что я прочел в его глазах - ужас, слитый с удивлением, - предстало в моем уму как ценнейшее свидетельство о знании, знании которого мне столь не хватало.
Я сознавал, что безграмотность уничтожает мое творческое существо. Как я умел мыслить? Только фразами из авторитетных книг, скрашивая язык изящными словами, несущими туманный, мистический смысл. Мой дух не шевелился, когда я представал, чтобы сделать речь. Желал ли я успеха или власти? Скорее боялся это потерять.
А Сейр… Он был так естественен в своем своеобразии, в своем стремлении плыть против течения. Он был заметен, так как не боялся чего-либо лишиться, так как видел истинную ценность вещей. Чем больше я думал над этим, тем, неожиданно для себя, сильнее проникался к нему уважением.
Но его мотивы до определенных пор оставались для меня неразрешимой загадкой. До тех пор, пока он сам не явился, чтобы найти ответы к собственным вопросам.

После ухода их Академии я провел несколько недель в доме того самого учителя, заступаясь за которого, я был втянут в эту историю. Мое временное пристанище представляло собой небольшой, но весьма уютный загородный летний домик, который большую часть времени пустовал, так как служил для хозяев скорее местом всепоглощающего отдыха. Целыми днями я прогуливался по обширному саду, рассеивая вокруг свои однообразные, порой входящие в тупик мысли.
Учителя я видел достаточно редко. Я догадывался, насколько неприятно мог отразиться на его службе тот случай, и дополнительные беседы и рассуждения на эту тему могли лишь способствовать углублению его досады. Он всякий раз угрюмо хмурил брови и молчал, едва я заговаривал о Сейре и последствиях его выходки. По крайней мере, я ощущал необъяснимую радость за то, что моя тайна осталась между мной и Сейром, и ни учитель, ни кто-либо еще не испытывал озабоченности и сомнений по поводу моей сущности. Радость я назвал необъяснимой, так как рассудок подсказывал, что в ином случае я мог бы рассчитывать на более скорый исход своего расследования. Но, видимо, я предпочел разобраться во всем самостоятельно, а уж потом решать, нужно ли скрывать эту тайну от сторонних.
Я отметил, что видел учителя редко. Гораздо чаще я встречал его молодую дочь, проводившую свой легкомысленный отдых в компании многочисленных подруг. Пусть и такое случалось не каждодневно, но все же я успел с удивлением заметить, что внимание ко мне с ее стороны становилось излишне трепетным, и, взяв этот странный факт в букет со многими остальными причинами, я принял решение скорее покинуть свой временный приют.
Я сердечно поблагодарил своего учителя и дал обещание не совершать впредь никаких необдуманных поступков.
«Ты молод, и это многое прощает. Однако, признаюсь, я не увидел в тебе того безрассудства, кое свойственно твоему возрасту». – говорил он мне.
Я собрал вещи и решил на рассвете отправиться, получив рекомендации учителя, на службу в одну из крупнейших светских библиотек. Это позволило бы мне продолжить обучение, но в уже более свободной форме, а так же, как я надеялся, найти ответы на некоторые важные вопросы, которые поставила передо мной судьба.
Я перебирал всевозможные догадки, фантазии о будущем и произошедшем, и мое сердце время от времени начинало неспокойно биться, словно отдельное существо внутри меня, поэтому последнюю ночь я никак не мог отдаться умиротворяющему сну.
Думаю, было достаточно поздно, когда я, укачиваемый тревожной дремотой, был внезапно разбужен чьим-то прикосновением. Я открыл глаза, соображая, оборвался ли сон в реальность. Тут я снова ощутил, как кто-то нежным прикосновением гладил мои волосы.
Я быстро поднялся; это была дочь моего учителя – свет окна обрисовал ее черты.
«Ты?» - я был удивлен.
Мне что-то подсказало, что она была несколько напугана тем, как я встрепенулся, поэтому произнес чуть мягче:
«Зачем ты здесь?»
Она помедлила, видимо, все еще сомневаясь в верности своей странной идеи.
«Кто ты?» - вдруг сказала она. – Я никогда не видела такой красоты среди людей. Словно ты – не человек».
Я взволновался – она что-то почувствовала. Воспользовавшись моим смятением, она, теперь точно уверенная в правильности своих подозрений, взяла мою руку и с наслаждением прислонила к своей щеке. Я не решился сразу ее отдернуть.
Она начала уговаривать меня остаться и, всецело погружаясь в свои фантазии, как в медитацию, с наивной простотой доверила мне все свои мечты и желания.
Признаться, для меня все это звучало очень странно и ново – мне никто и никогда прежде не открывался так запросто, с такой сердечностью. Поэтому я тут же обнаружил в этой девушке черты помешательства – да, я назвал это помешательством, так как ничего иного тогда мне не могло прийти на ум.
« Не ведьма ли она?» - подумал я, глядя на ее кошачьи ласки. Она, совершенно ничего не знающая обо мне, смогла почувствовать то, чего не заметил ее проницательный и мудрый отец, учитель великой Академии. И чего же она добивается теперь?
Так или иначе, я не мог совершать опрометчивых поступков. Не получив никаких для себя объяснений, я настоял на том, чтобы она покинула комнату. Она приняла это неожиданно болезненно, что привело мое удивление в высшую степень.
Я ничего не знал о женской природе, о той силе, которая движет ими в тех или иных поступках. Моя собственная логика, основанная на академических знаниях и интуиции действий и последствий, представляла подобное поведение как необъяснимое.

@темы: Рассказ

---

[Та | Самая]

Тропинка пыльная стелется вдаль,
Бери крылья у птиц, улетай!
Возвращайся назад поскорей,
Тебя ждут всё просторы степей.

В диких землях давно ты блуждаешь,
А о нас ты, о нас вспоминаешь?
Приглянулись чужие края,
Потерял ты давно там себя.

Не заметил и сам, изменился,
Но домой наконец воротился,
Открываем мы створки дверей:
«Заходите, чужак, поскорей!»

Удивлен и не скажешь ни слова,
А мы ждем, вы поймите, другого!
Перед нами усталый старец,
А давно нас покинул юнец.

@темы: Стихи

---

Я внутри

[Леандра Ночь Светла]

Из спортивного интереса и творческого любопытства выкладываю вторую часть)

01. Знакомство.

Погружение в чужую реальность – это, пожалуй, посильнее, чем полет в космос. На орбите ты видишь то, что давно должен был увидеть: звезды, очертания планет, Солнце. А в чужой реальности ты можешь узреть необычные и странные вещи. У меня как-то был ребенок, у которого белки и тигры жили на фиолетово-оранжевых деревьях и танцевали при его приближении на двух лапах.
После погружения в реальность Тайры я отдыхала три дня. В связи с работой в области «спящих», мы выяснили, что от реальности ребенка ты отходишь за сутки, молодых людей – за три дня. Дэвид, один из моих коллег, до сих пор в отпуске, из-за того, что ему попалось сознание маньяка. Он ходит к психологу, потому, что ему снятся жуткие сны.
Так что и мне тоже дали три дня отпуска. Я сходила в парк, подышала свежим воздухом, посмотрела фильмы – ужасные комедии ужасного содержания. Маму сводила в театр. Объелась пирожными. Словом, сделала все, чтобы прожить эти три дня, как обычный человек, который не лезет во внутренние миры, чтобы пробудить спящих ото сна.
Но нужно возвращаться к работе. Второе погружение в мир Тайры состоялось в двенадцать дня. Как и обещала маленькая ее копия, я оказалась в городе. Я ожидала увидеть лишь наметки, очертания, но, к моему удивлению, город оказался вполне живым и четким. Нет, конечно, я догадывалась, что это ее родной город, где она родилась, выросла, ходила в школу, впервые влюбилась (кстати, о ее влюбленности мать ничего не знала и молчала, как будто мы ее пытали).
Правда, цвет зданий нерадостный – серый. Однако деревья вдоль дороги стояли, одетые в ярко-золотой наряд. Осень. В городе была осень. Красивое время года, но на мой вкус, чересчур уж печальное. Я шла вперед. Под ногами шуршали высохшие, тонкие листья. Я подняла один: его прожилки сложились в одно слово: почему? Я повернула голову: никого. Не может быть, чтобы в городе никого не было. Если только девушка не была мертва… но нет! Тогда бы и город погиб бы… Значит, я все еще лишь на окраине ее сознания.
Выкинув лист, я пошла вперед, через круговорот домов. Они стояли странно. На улице дома стояли гармошкой: один налезал на второй, второй на третий, и так семь или десять домов. Я начала раздражаться. Это подсознание любило игры. Тайра, похоже, тоже их любила.
- Тайра! – крикнула я. – Где ты?
Улица заполнилась людьми: мамы вели девочек, одетых в черно-белую форму, с букетами в тонких руках. Они шли прямо на меня. Я отступила, едва не упав на кучу желтых листьев. Толпа шла, громко обсуждая грядущий праздник. Они повторяли одну и ту же фразу:
- Тебе там понравится, вот увидишь. Тебе там будет хорошо.
- Но, мама, я не хочу идти в школу.
- Тебе там понравится, вот увидишь. Тебе там будет хорошо.
- Но, мама, я не хочу идти в школу.
И так, раз за разом, они повторяли одно и то же. Значит, Тайра была зациклена на этом моменте. Интересно, почему? Может, из-за того, что не любила школу?
Заметив, что мамы и дочки скрываются за горизонтом, я поспешила за ними.
Они вывели меня на площадку рядом со зданием школы. Там проводилась, я как поняла, линейка.
Директриса вещала:
- Мы приветствуем наших новых учеников! (в толпе не было ни одного мальчика!). Я рада, что вы пришли. Сегодня мы начинаем наш новый учебный год, который продлится целую вечность. ВЫ будете учиться так долго, что забудете о том, где вы!
Девочки дружно заплакали, матери погладили их по головам, поцеловали в макушки и подтолкнули к директрисе. Она принимала цветы у каждой девочки и съедала букеты прямо с лентами и оберточной бумагой. Ученицы, меж тем, входили в школу. Когда вошла последняя, я начала подумывать, что стоит ли мне идти за ней? Неужели над Тайрой издевались в школе? Нет, этого не было написано в досье.
Я оглянулась: родительницы быстро покидали двор школы. Директриса смотрела на меня.
- А что такая милая девочка делает одна на улице в такой прекрасный осенний день? Заходи, будешь нашей специальной гостьей.
Гостьей. Радует, что не ученицей.
Я нерешительно зашла в здание школы. Директриса шла впереди, вовсю рассказывая о том, какое у них замечательное учебное заведение, и мне бы стоило привести сюда своего ребенка…. Я же осматривалась и понимала, что бедную малышку я бы в такую школу не отдала. Узкие темные коридоры, высохшие растения в больших кадках, мутные аквариумы со сдохшими рыбками.
Мы зашли в класс, где, как послушные куколки, сидели новые ученицы. Одно и то же лицо за каждой партой, на каждом варианте. Мне стало не по себе от этих одинаковых взглядов.
- Это наша гостья. Прошу любить и жаловать, - директриса улыбнулась жуткой ласковой улыбкой.
И тут я поняла, что зря пришла в это место. Вряд ли я что-то здесь выясню.
- Извините, дети, не хотела мешать вашим занятиям. Я зайду в другой раз.
Быстро развернулась и вышла. Гуляя по узкому темному коридору, я вдруг поняла, что иду не туда. Вдруг что-то белеющее привлекло мое внимание. Девушка. В отличие от девочек, одетых в белое и черное, эта была одета в синие джинсы и куртку.
- Привет, ты тоже ученица? – спросила я. Когда-нибудь моя коммуникабельность меня погубит.
Девушка не подняла головы, потом ответила тихим голосом.
- Нет.
Я подошла ближе.
- Я ищу выход.
- Выход в том, чтобы не входить.
Прозвучало это, мало сказать, грубо, так еще и жутковато.
- Как тебя зовут?
Она подняла, наконец, глаза, сквозь паутину тонких черных волос. Я увидела красивый подбородок, тонкие бескровные губы, прямой нос, и… золотые зрачки в красном ободке.
- Кто ты?
Она улыбнулась, показав белые острые зубы:
- Время Осени.
Я отшатнулась от нее и бросилась бежать вперед.
Выход! Где-то должен быть выход на улицу! Я толкнула дверь и выбралась в… небольшую комнату. Она была не очень большой. Большой стеллаж, длинные полки с книгами, одноместная кровать, компьютер. Совсем обычная обстановка. Шкаф обычного нейтрального цвета. А вот и дверь. Повернув ручку, я вышла в следующую комнату. Там стоял старенький телевизор, два или три диванчика, ковер, стул, из-под которого на меня пялился зелеными глазами черный кот. Все тихо-мирно.
Я открыла следующую дверь и попала в коридор. Темный, но я сделала несколько шагов, и зажегся свет. Прихожая. Входная дверь стояла закрытая на кучу замков. Я подергала ее. Потом принялась открывать все шпингалеты. Впрочем, оставалось еще семь замков, которые я вряд ли могла открыть без ключей.
Я бешено закричала и забарабанила. Взгляд мой метался и не находил ключей. Вдруг на мои плечи опустились руки и тихий голос произнес:
- Не бойся. Здесь нельзя бояться.
Я резко повернулась. Передо мной стояла точная копия той девушки, которая лежала передо мной на больничной койке.
- Тайра?
- Здесь, в этом месте нельзя бояться, - терпеливо повторила она. – Это место постижения истины.
- Тайра, я искала тебя. Меня зовут Лоис. Знаешь, все это ненастоящее, - возбужденно проговорила я. – Помоги мне выбраться.
- Я не Тайра, - тихо сказала копия. – Я лишь ее отражение в шестнадцать лет. Я живу в этой квартире, в зеркале ванной.
- Ты знаешь, где ключи?
- Обычно висели на гвоздике.
- А где я могу найти настоящую Тайру?
Отражение помахало головой.
- Я не знаю, кто такая настоящая Тайра. Я умею отражать, но даже это я делаю нехотя. Всю жизнь я прожила в маленьком зеркале. Я видела ее слезы, боль, горе, но я не понимаю. Я всего лишь отражение.
Взглянув на гвоздь, я схватила ключи и отперла дверь.
- Спасибо, отражение Тайры, - крикнула я девушке. Но та продолжала что-то шептать и больше не обратила на меня никакого внимания.
Выскочив на улицу, я испытала невиданное доселе облегчение. Пусть здесь была осень, шелестел ветер, но здесь можно было выбраться.
- Я вернусь, Тайра! – пообещала я. – Я еще тебя найду.
И выпала в реальный мир.
- Ну, наконец-то! – прерывисто вздохнул шеф. – Мы тебя уже час не можем дозваться.
- Что ты видела?
Сбиваясь, я рассказала ему все.
- Все ясно, - мрачно отозвался он. – Мне нужно созвать совет. Без моего разрешения не суйся в ее сознание.
- Но я все еще хочу ей помочь. Тайра меня принимает!
- Мы созовем совет, - сурово произнес шеф.
***
Совет продолжался три дня. Меня туда не допустили, и я была крайне этим возмущена. Я была там, я все видела, я могла и хотела помочь, а они теперь советовались о том, чтобы не допускать меня!
На четвертый день я не выдержала. Я приехала в офис на своем Хайслере, и потребовала встречи у шефа.
- Лоис, - медленно произнес он, прежде, чем я произнесла хоть слово. – Хотя я голосовал против, тебе все-таки было разрешено продолжать заниматься с Тайрой. Единственное, что тебе придется делать: это проходить психологическую экспертизу после лечения. А еще я бы хотел дать тебе поручение.
- Какое? – я чуть не прыгала от радости, благословляя мудрость совета.
- Съезди к ним домой и поговори еще раз с матерью. Осмотри ее комнату. Вдруг ты найдешь что-нибудь, что поможет тебе приблизиться к разгадке.
***

Квартира, где жила мать и бабушка Тайры, находилась посреди высотных зданий. Тех, что были возведены после выброса. Недвижимость тогда существенно упала в цене, и оставшиеся в живых смогли жить в больших домах и квартирах. Кажется, в городе до сих пор оставались целые районы, где нельзя было встретить ни единой живой души. Несмотря на то, что 20 % человек уже пришли в себя, большинство предпочитало переезжать на новые места. С одной стороны это правильно, и жить так удобнее, и ты обрастаешь новыми целями, мечтами, воспоминаниями…
- Проходите, пожалуйста, - мать Тайры отошла, пропуская меня в квартиру.
- Спасибо. Меня зовут Лоис, я аутист, я работаю в Центре.
- Как там Тайра?
Я пристально посмотрела на нее. Уже не молодая, но еще красивая женщина с усталым взглядом карих глаз, одетая в большой халат.
- Я сделаю все возможное, чтобы она пришла в себя, - пообещала я. – Но… просто той информации, которая дана в карте, недостаточно. В досье вашей дочери есть белые пятна, о которых я бы хотела поговорить непосредственно с вами.
- Проходите, садитесь, - кивнула женщина. – Вы будете чай?
- Лучше воду.
Я прошла по широкому коридору и оказалась в большой, немного захламленной комнате. Ее пространство занимали два шкафа, два дивана, светлые обои выглядывали из-под больших картин. Куча свежевыстиранного белья смиренно дожидалась своей очереди на подлокотнике небольшого кресла.
- У меня немного неубрано.
- Вы приехали с матерью?
- Да, она сейчас в церкви. Она католичка. Верит, что Господь вернет нам Тайру.
- А вы?
- Я верю, что Бог отправил нас к вам. Я думаю, вы можете нам помочь.
- Да, но мне бы не помешала и ваша помощь тоже. Расскажите мне о вашей дочери. Какая она?
- Всегда со мной спорила. Знаете, она закончила колледж на отлично. Старательная, отличница, красавица. Всегда готова была помочь.
- А скажите, ваша предыдущая квартира… там был узкий коридор и дверь со множеством замков?
- Ну, прихожая там была не очень большая, но в принципе да. Правда, замков всего три.
- Тайра любила ходить в школу?
- Школа находилась недалеко от дома. Тайра любила школу. Ей нравилось получать знания, но после того, как она перешла в переходный возраст, она, как и все, стала видеть мир в темном свете.
- В ее подсознании я видела маму, которая ведет девочку в школу, а малышка упирается.
Мать улыбнулась:
- Да, я помню этот случай. Первого сентября, когда мы пошли в пятый класс, Тайра вдруг устроила истерику. Кричала, что никуда не пойдет, что ей надоела вся эта школа… Но это нормально, по-моему.
- Ей ведь было всего 10 лет? – спросила я, вспомнив маленькую Тайру.
- Да.
- И часто у нее бывали истерики?
- Случалось, мы страшно ругались. Но всегда мирились.
- А у Тайры было много друзей? Подруг? Вы знали о ее первой любви?
- Она была скрытная девочка. Больше тянулась к знаниям, к книгам. Да, у нее было несколько близких подруг. Но с мальчиками… Я не слышала, чтобы она говорила о ком-то определенном.
- В Интернете? Знаете, какой у нее был ник?
- Нет, я не интересовалась подобными вещами. Но у меня есть компьютер Тайры. Незадолго до трагедии мы купили ноутбук, и она с ним не расставалась. Если хотите, я могу отдать его вам.
- Спасибо, я думаю, это поможет. Расскажите о ее подругах.
- Ну, было несколько с колледжа. Они иногда собирались в кафе, погулять… Многие уже ходят с детьми. А близких было трое, наверное.
- Трое, да? А имена и телефоны у вас не сохранились?
- Одну звали Дана, красивая девочка, да только больно шумная, другая оживленная, энергичная, постоянно звала Тайру, тормошила ее, Лара, а третья… с ней они занимались творчеством: пели кажется, Камилла. Телефонов я не знаю, но их можно найти.
Мы еще немного поговорили, потом мать Тайры написала мне точные имена и фамилии. Я искренне поблагодарила ее, заверила, что все будет хорошо, и вышла. Мне предстояло найти этих трех девушек. Как я и ожидала, ее мать знала не все о Тайре, как и любая родительница. Впрочем, меня это не удивило.

@темы: Рассказ

---

[С-ал-о-мейа]

Am

Струны гитары моей одичалой
Стянули запястья, царапают кожу,
Протяжно запели аккордом несложным,
Смеются над болью - любимой забавой.

Гитара замкнулась в притворстве елейном,
Пропала в миноре, фальшивит диезы,
Забыла про сцену - сбежала в подъезды,
Пропахла тоской и дешевым портвейном.

Струны дрожат, не дождавшись рассвета,
По деке размазался нежный рисунок.
В истертых в кровь пальцах дымится окурок -
Голос сорвался за такт до куплета.

Прости, шестиструнная, дам тебе слово,
Что в следущий раз прозвучим мы дуэтом.
Сегодня, боюсь, моя песня допета.
Теперь, драгоценная, пой свое соло...

@темы: Стихи

---

Выдохни, Фолк

[Фолк]

Поздравляю! У тебя три дюжины сообщений в личке -
Одна треть вся о ней, а о твоем счастье всего три строчки.
Ты придумываешь кому-то новым имена и клички
И уже месяц серьезно думаешь о дочке.
Готовишь завтраки, пьешь минералку, кофе, виски,
Больше не куришь и старательно учишь китайский.
Ты уходишь от новых бессовестно по-английски,
Поскольку знаешь, что они не скажут тебе "Останься".
Тебя никто не держит, никто не зависит. Freedom.
К ошейникам и "К ноге" ты не приручен.
То, что счастлив - ты переигрываешь, это видно.
Выдохни, Фолк, скоро все будет лучше.

8 октября 2010

@темы: Стихи

---

Небо для вампира.

[Artaniira]

Напои синим небом
Свою черную душу.
Ночью ты окрыленный,
Ночью ты отдохнувший.
Ночь – веселое время
Для великих открытий,
Ночью все твое племя
В самой гуще событий.

Подними глаза выше,
Посмотри в это небо.
Ночью ты меня слышишь:
Трепетание тела,
Как дрожат мои руки
От наслажденья,
Когда чувствую муки -
Твои прикосновенья.

Мои чувства все ярче.
Губы полнятся силой.
И дыхание жарче.
Погибаю красиво.
Ночью все мирозданье
Пронизано словом.
Ночью мое сознанье
Просыпается снова.

Посмотри в это небо!
Подними глаза выше!
Ночью там только звезды,
Но все чаще ты дышишь.
Может быть это сниться,
Может это виденье,
Только жаль, что не сбыться
Прикосновеньям.

@темы: Рассказ, Стихи, Творчество, Философия

---

Гл3

[6969]

Продолжение. (знаю, что не свежо. мне вообще кажется, что оригинальность недостижима уже)

Гл3.Неблагоприятные последствия.

Здесь я бы хотел немного отвлечься от прямого повествования. Не будет лишним рассказать немного о том, что являлось стержнем тогдашних воззрений, постоянным поводом для дум и основой для применения волшебства.
Есть злотворящие духи, есть духи, несущие добро. Об этом мне еще в детстве часто рассказывала Маро. Еще она твердила, что волшебник должен делать свой выбор, всякий раз, как прибегает к магии, – какого духа он подчинит себе и впустит в свое нутро. Так как она имела дело только с меньшими из бестелесных, то могла без страха пользоваться услугами и доброй и злой стороны. Тогда это звучало просто и естественно, как любые законы окружающего, которые мы способны ощутить и испытать на своем опыте.
Но, как говорила Маро, люди часто забывают о последствиях и ответственности, словно вокруг – пустота, в которой они одиноки против своих возможных ошибок и оплошностей. Я стал много размышлять над этим с тех пор, как еще в раннем возрасте услышал древнее сказание о войне, которая обагрила два колдовских Дома, столкнула две семьи в яростном соперничестве. Противостояние принесло гибель не только этим крупным родам, но подвело весь в мир к краю баланса. Ненависть вынула из тел людей истинные сущности и освободила их для вездесущих духов; и тогда было разбужено бессмертное Древнее – то, о чем до сих пор страшатся упоминать даже те, кто не верит легендам. Маро говорила о том, как о «Вдыхающей Дыре» - пустотности, стремящейся заполнить себя всем, что попадется на пути.
Мудрейшие, чьи глаза однажды видели, как возвращался хаос, оставили в наследие своим ученикам и потомкам завещание, содержание которого в общих своих чертах известно сейчас каждому, кто хотя бы немного интересуется магией и историей. Суть этого завещания была переложена в символ, который был позже взят несколькими оставшимися после войны волшебниками, как герб своего ордена, - двойные весы. Это знак баланса, который означал равновесие между добром и злом, и между разумом и хаосом. Послание гласило, что только разумное способно содержать порядок, способно вести в предсказуемое, удержать мир от погружения в страшную бессмысленность; это разумное должны были воплощать держатели мира.
В дальнейшем на основе положенной идеи произросло множество воззрений, стремительно усложнявших предыдущие и все глубже подвергавших их критике и анализу. Способность людей доводить самые красивые и вдохновляющие теории до черты самоотрицания и абсурда проявилась и в данном случае в полной мере. Мыслители и колдуны были заняты именно этим. Стремящиеся ко власти обретали ее методами, которые с легкостью обнаруживали оправдание в многочисленных противоречащих друг другу магических текстах.
Именно в такой период, который может быть наиболее полно охарактеризован ни как иначе, как время мучительной путаницы в определениях и неустойчивости в ориентирах, вошла моя юность. Я был тогда скорее подобен самому посланию двойного баланса – все еще чистый, верящий в высокое и категоричное…
Так, после расставания с монахами, я был твердо уверен, что мой дальнейший путь – Академия Разумных Исследований.
Это известное учреждение славилось строгим воспитанием в человеке начал разумных и осторожным отношением в использовании магических приемов. Тогда мне показалось, что обучение в Академии принесет мне желаемое: я смогу раскрыть свои способности и, возможно даже, повлиять на ход истории, не принося никакого вреда хрупкому остову мира.
Признаюсь, я мог бы гордиться собою в тот момент, ибо делал самостоятельный, но наиболее мудрый для моего возраста выбор. Однако, сознание мое было все еще недостаточно широким, а принципы – не до конца сформировавшимися, так как постоянно приносили мучительные ощущения противоречивости с внешним.

Скальный остров, на котором располагалась Академия, был угрюм и строг, но в то же время безмолвно внушал ощущение могущества и самоуверенности. Вокруг него сужающейся к небесам спиралью тянулась призрачная голубоватая лента, сплетенная из древних заклинаний и игравшая роль преимущественно защитную, - оболочка не только ограждала Академию от нападений и прочих напастей, но также защищала весь остальной мир от последствий внутренних исследований. Попасть на остров можно было только через портальный коридор, который организовывался по определенным дням и для определенных случаев.
Я, вместе с еще несколькими желающими оказаться в рядах студентов, был приглашен в один из прибрежных городов для прохождения вступительных испытаний. Тогда я был очень смутно осведомлен, какие именно испытания ожидали меня в том порту, поэтому подготовился лишь чтением некоторой доступной мне литературы.
В назначенное время я прибыл к пункту экзамена, роль которого играла небольшая поляна в густой роще. Место сразу же отгородили от посторонних глаз и действий магическими процедурами. Затем перед каждым возникли перо и узкий бумажный лист - на нем периодически отображались вопросы, на которые было необходимо рассудительно и быстро отвечать.
После опроса нас посадили вкруг. Я помню, что по велению закрыл глаза, совершенно не подозревая, что мне предстоит совершить. Я закрыл глаза и незаметно упал в пустоту, так как дальнейшего я совсем не помнил.
Когда я наконец очнулся, первое, что меня встретило – это глубочайшее страшное темно-синее небо и холодное свечение блеклых звезд. В первое мгновение мне показалось, что я стою где-то на краю, и еще шаг - и я провалюсь в этот ужасный безразличный космос. От испуга у меня перехватило дыхание, но в тело вскоре вернулось ощущение гравитации. Я поднялся и не обнаружил вокруг больше ничего, кроме древесных силуэтов в сумеречном молоке и дрожащей голубоватой травы.
Я сидел неподвижно еще некоторое время, рассуждая, закончились ли испытания, или происходящее – часть его, или, быть может, произошло что-то непредвиденное… Пока я размышлял, ко мне все ощутимее приближалось чувство, что нечто или некто наблюдал за мной. Я оглянулся по сторонам, и к великому ужасу мой взгляд наткнулся на два сияющих белых глаза, висевших над землей на высоте, превышавшей рост человека.
«Кто ты?!» - только и успел я воскликнуть, как это существо с молниеносной стремительностью оказалось от меня на расстоянии руки, потом также быстро пронеслось над головой, обдав меня прохладным дуновением, наполненным каким-то странным, как будто знакомым, запахом.
Я не помню, как оказался в своей комнате. Все, что у меня стояло перед глазами – навязчивый свет тех словно потусторонних глаз.
Наутро я получил извещение о том, что был принят в Академию. Каким образом они проводили отбор, для меня оставалось тайной, и мне крайне не терпелось получить разъяснения о случившемся. Я воспользовался доступом в портал, и в день, назначенный для начала моего обучения, прибыл на остров.
Внутри защитной ленты образовалась совершенно иная жизнь. Я мгновенно ощутил присутствие волшебства в каждой частице воздуха. Все на острове казалось опасным – тут и там пестрели предупредительные надписи, на каждом шагу обнаруживалась подробнейшая информация о магических опытах разных времен и их результатах, причем чаще всего упоминались неудачи. Группы студентов разных возрастов и рас спешно проходили от одной кривящейся башни к другой, роняя на бегу книги и попадая под внезапные проявления своих опытов. Преподающие волшебники в строгих одеяниях и с длинными косами здесь же поправляли наклоны стен корпусов и ликвидировали последствия студенческих оплошностей.
Ко мне подошел старец с сухим и белым лицом, распознав во мне новоприбывшего. Он бросил несколько обрывистых фраз по поводу дисциплины, порядков и проживания и вручил несколько книг для первоначального изучения, среди них: свод порядков и традиций Академии с краткой историей и несколько книг по основным дисциплинам. Один из томов старик отметил, как наиболее важный. Я взглянул на название: «Самые известные Действия, повлекшие неблагоприятные Последствия».
По поводу случившегося на испытаниях я решительно ничего не смог выведать.

@темы: Рассказ, Философия

---

Про дружбу.

[Элеонора Фокс]

Подвержен изменениям во вкусе,
Привычен к беспорядочным победам,
Мой сероглазый граф живет в Тулузе
И посещает оперу по средам.

А у меня рассвет на океане
Играет как огранка адаманта.
Я обитаю в Новом Орлеане
Спокоен и стабилен как константа.

Нас время и пространство разделяет.
И нет причин и поводов для встречи.
И у меня уже почти светает,
А у него еще в разгаре вечер.

Но в пять утра, доволен, сыт и пьян,
Он вновь звонит мне через океан.

@темы: Стихи