Ливерпуль.

[.:Юки:.]

Я люблю эти песни,

Люблю эти звуки, и дуя

в замерзшие руки,

Иду по пустынным бульварам,

По улицам Ливерпуля.



В ушах словно падшие листья,

Кружаться, поют и танцуют,

А я по следам твоим стертым!

По улицам Ливерпуля...



Пусть плачет протяжно гитара,

Пусть время бежит нас минуя,

А я вдоль холодного моря,

По берегу Ливерпуля.



Вон там - наше серое небо,

И облако словно кочуя,

Плывет над домами и пабом,

Над скатертью Ливерпуля...

@музыка: The Beatles "She loves you"

---

[Бельчатина]

Снова мерить шагами квартиру

В ожиданьи еще одной встречи,

И мечтать, чтоб не кончился вечер,

И любить лишь тебя в этом мире.



Снова ручкой испортить бумагу,

Написав и словами, и в рифму,

И поверить, как водится ,в мифы,

И однажды увидеться с магом.



Снова солнце встречать на рассвете,

Угостить его чаем с лимоном,

Говорить о стихах и Бурбонах,

А потом увезти на карете.



Снова выиграть с ветром в гляделки,

А потом улыбнуться шутливо,

Угостить безобразника пивом

И устроить с котом посиделки.



Снова в сказку заставить поверить

Малышей и - хоть чуточку - взрослых,

Отобрать у них папиросы

И сказать: "Ведь не заперты двери!"



Снова взять дядь и теть за руки

И вести, как положено, в сказку,

Где волшебные яркие краски,

Где прекрасные чистые звуки.



Снова видеть улыбки на лицах,

И в ответ на них улыбаться,

Не бояться и не ошибаться...

Только жаль, что мне все это снится.

---

[Дафф]

Ну просто жутко хочется знать ваше мнение....По поводу этого стихотворения..









Почему ты не со мной..

Один вопрос забытого ответа...

Помнишь,тот горящий зной???

Растворённый...где-то

Запах летнего Парижа...

Не аромат твоей любви...

Я к тебе,а ты всё выше

И зовёшь..Зови-зови...

От усталости и скуки

Старше вдвое от зимы..

А дождя слепые руки...

Не знакомы,не мои...

Мне бы жаркие признанья..

И огонь горящих глаз...

Между нами растованья

Не было и нет сейчас...

---

***

[.:Юки:.]

Я тебя никогда не забуду

Буду помнить как будто о вечном,

Я забыть и стараться не буду

Даже пусть ты в судьбе моей лишний...



Я с тобой низачто не останусь,

Локон твой перед сном теребя,

Нанесу себе сильную рану,

Но уйду от тебя. Любя.



Я тебе низачто не отвечу

На вопрос "Все вернется, родная?",

Но в толпе тебя точно замечу,

И расплачусь - теперь я чужая...

---

на любимую тему

[Стражница]

Я - листик.

Желтый. Последний.

Забытый. Осенний.

На ветке. Держусь.

Скоро. Сорвусь.

Чувствую. Холод.

Страшный. Голод.

Так больно. Сильно.

Очень .Обидно.

Отчаянье. Страх.

Невольных. Взмах.

Беспокойный. Ждет.

Свободный. Полет.

С порывом. Ветра.

Уйду. Незаметно.

Осталось. Недолго.

Минута. Только.

Там внизу. Земля.

Уютная. Тьма.

Колокольчик. Тихо.

Звенит. Близко.

Успею. Крикнуть.

Повыше. Прыгнуть.

Я - листик...

---

Метро

[.:Юки:.]

Зима. Кольцевая. По кругу.

А мы доверяем судьбе

И нас все бросает друг к другу -

Меня от тебя и к тебе...



Метро. Зажигаются лампы,

Открыто, шестой уже час,

Пустая "Арбатская", рано

Спешите куда-то без нас.



Метро - это запах ризины,

И сбивчивой музыкой шум,

Гудят эти змеи-машины,

Отличное место для дум...



Молчишь, ты боишся чего-то,

Идем от конца до конца,

Здесь нет ни природы, погоды,

Но все же своя красота...

---

[Поли@нн@]

Приветствую всех. Очень бы хотелось увидеть критику или рецензию на данное произведение. Буду очень благодарна =)

Сестра порока.

Не имея ничего хорошего, не прося ничего взамен,

Не жалея никого, прожигая жизнь и беря сердца в плен…

Сестра порока, дочь разврата, падчерица святого

Меня не поймают, я сделаю много плохого…

Ночь…

Я сидела на заборе, свесив ноги на улицу и, выкуривая одну сигарету за другой, смотрела на ночное небо. Пепел, падая куда-то вниз, оставлял в воздухе едва видные дорожки-лесенки, по которым при желании можно было бы спуститься в бесконечность.

Бесконечность… Для кого-то это просто слово. Для кого-то – перспектива. Для моего отца это все. Все, что есть у него, все что он стремится отдать, на первый взгляд не прося ничего взамен. Он священник, а я… Нет, не дочь священника, я сестра порока.

Вам, наверное, интересно, как такое может быть? Я тоже долго гадала… Ответ оказался до банальности прост – преподобный Райс, в быту отец Джон, пятнадцать лет назад удочерил меня. И это стало главной ошибкой в его жизни. Хотя он едва ли подозревает об этом…

В принципе, он даже счастлив. Его жена умерла за год до того, как я появилась на свет. И он, что называется, ушел в себя. Я стала для него лучиком света, его отрадой и гордостью, подарком от Бога, которому он служил верой и правдой столько лет. Бедный Джон и не догадывается, что подарок этот вовсе не от Бога…

Но, как я уже сказала выше, Джону не на что жаловаться. Хотите верьте, хотите нет, но я идеальная дочь! Отличные оценки, благотворительность, примерное поведение… Мало кто знает, что это одна сторона монеты. Светлая, дневная, закрытая длинными платьями и шалями. Да, в такие моменты я действительно дочь священника. Снаружи…

Наверное, если бы это была сказка, меня должны были бы разоблачить. Прилюдно… Ведь добро же должно побеждать зло. Я не верю в сказки, не верю в хеппи энд и потому не могу проиграть. Я буду жить вечно, буду вечно обманывать и юлить, смеяться в лицо опасности и нагло нарушать все правила и запреты.

Поэтому я и сижу в два часа ночи на заборе. Сижу и курю… Жду своих друзей, точно таких же, как я. Все как один дети уважаемых людей нашего маленького городка. Днем – милые детки, гордость родителей и светлое будущее. Ночью.. Будущего нет! Прошлого тоже. Мы не называем друг друга по именам, никогда не говорим о том, что произошло в школе и не обсуждаем одноклассников. Мы просто развлекаемся. Развлекаемся так, что если бы кто-нибудь из наших родственников узнал бы об этом, его бы хватил удар. Но они не узнают. Никогда.

Хотя, было бы интересно. Иногда я подумываю о том, чтобы все рассказать. За себя я не боюсь – выкручусь. А вот что будут делать другие – это достаточно интересно.

Интересно играть чужими судьбами. Мы делаем это очень часто. Да что уж там, почти каждый день! Мы ходим по ночным улицам города, иногда пробираемся в дома… Мы пугаем людей до полусмерти… Недавно украли из церкви чашу и подкинули ее одному малому, а буквально вчера отстригли волосы у одной идиотки… Когда она спала! Это было так весело, так волнующе. Адреналин буквально бурлил в крови. А еще веселей было утешать ее утром в школе и говорить, что она вовсе не похожа на пугало и главное, что у человека внутри, а не снаружи. Ха, это просто ерунда. Хотя мне с моей внешностью беспокоиться не следует. Другое дело, что внутри я вся прогнила. Но ведь никто этого не видит… И не страшно, и не больно и не жалко! Очень-очень хорошо. Лучше, чем можно придумать.

Я сидела на заборе и улыбалась. Рядом раздался едва слышимый шорох, затем кто-то потянул меня за ногу, и секунду спустя я уже стояла на земле в крепких объятиях:

- Привет, дорогая, - Ратдол чмокнул меня в щеку. Я улыбнулась.

- Привет, Рат! Ты сегодня рано, еще трех нет…

- Я соскучился, Вайс! Так соскучился…

- Да ладно, - не поверила я. – Неужели ты решил нарушить кодекс?

- Кодекс-шмодекс, - весело парировал Рат и взлохматил мне волосы. - Мы же его сами выдумали!

- Поэтому и не должны его нарушать, - строго заявила я и отодвинулась от Рата. – Хочешь покурить?

Он отрицательно покачал головой и прислонился к забору.

- Вайс, я начинаю уставать… Может быть, такая жизнь не для меня? Хочется быть кем-то средним, а не от ангела к чертенку.

Я удивленно посмотрела на Рата:

- Рат, неужели ты еще не понял? В этом-то и прикол! Мы – лучшие, нас боятся… Только сегодня в школе все обсуждали таинственную банду Вайссис!

- А может быть я не хочу быть просто безымянным членом банды Вайссис!

- Ты не безымянный, у тебя есть имя.

- Да, Ратдол! И мы оба знаем, что оно не настоящее. Я так не хочу, пойми, Вайс.

- Еще вчера тебя все устраивало!

- Вчера были шутки. Но сегодня… Если мы сделаем это, мы перейдем грань.

- Мы перешли грань год назад, когда организовали банду. Когда составили кодекс и расписались в нем кровью…

- Вайс, это была всего лишь игра.

- Какой же ты глупый… Это – не игра. Мы встали не на тот путь с самого начала. Хотя, в сущности, кто решает, тот это путь или не тот? В любом случае, мы уже прокляты.

- Прокляты? Что ты говоришь, опомнись, Ан…

- Не смей, - перебила его я и, прижав к забору, приблизила свое лицо к его и заговорила быстро-быстро и тихо-тихо так, чтобы ему пришлось прислушиваться к моим словам. – Не смей называть меня другим именем. Запомни, мы уже пошли не по той дороге! Возвращаться поздно. Мы прокляты, запомни это и расслабься. А если тебе что-то не нравится… Надеюсь, ты помнишь, как кодекс велит поступать с предателями.

- Вайс, я…

- Привет, чего-то вы сегодня рано, - с тихим смехом и шутками подошли остальные четверо: Минвайл, Флис, Неверкайнд и Линк.

- Ну что, - я обвела всех внимательным взглядом и выкинула недокуренную сигарету. – Все готовы повеселится?

Ответом мне послужил блеск глаз и злорадные усмешки. Банда Вайссис меня никогда не разочаровывала…



День…

Я шла по коридору и улыбалась прохожим. Доброжелательно, искренне. Они улыбались мне в ответ. Весь мир лежал перед моими ногами. Вся школа, весь город. Все, чего бы я ни захотела, и даже больше. Правда, об этом мало кто догадываемся. Я слышала, что все обсуждали то, что произошло ночью. Когда мне самой сообщила подруга Натали, я была просто в шоке! Очередной выступление банды Вайссис… На этот раз они зашли слишком далеко. Нападение на одного из детей местного полицейского. Это вызов… Это нахальство! Они перешли черту…

Никто из них, осуждающих Вайссис, не знает, что черту мы перешли давно. И назад дороги нет, мы должны идти только вперед. Если начнет тонуть один, потонут все. Кроме меня. Я особенная, я сестра порока…

Vice’s sister… Я предложила назвать нашу банду Вайссис… Никто не возражал. Мне вообще никто не может возражать. Я особенная. Меня, конечно, разоблачат по законам жанра, но в самом финале. А до конца еще о-го-го как далеко! Так что беспокоится мне рано. Чертово правило, что добро должно побеждать зло!

Я шла по коридору, а больше всего мне хотелось курить. И прекратить улыбаться. Ни то, ни то я не могла себе позволить. Поэтому я просто свернула в туалет и закрылась в одной из кабинок.

Меня никто никогда не предавал. Не обманывал… И наверное поэтому я предаю и обманываю с утроенной силой. И мне это нравится. И я единственная из Вайссис, кто занимается этим не потому, что мне надоело быть хорошей, а потому что я с самого начала плохая. Злая, жестокая, безжалостная.

Прозвенел звонок, уборная опустела. Я же спокойно вышла и села на подоконник.

У меня не было урока. И можно было просто отдохнуть. Я сидела и думала о том, что до ночи так покурить и не удастся, а жаль. Задумавшись, я смотрела во двор и напевала себе под нос песенку:

- Раз, и вы захотите, чтобы я осталась,

Два, вы будете боготворить меня

Три, вы поймете, какая я оказалась

Четыре, вы захотите, чтобы я ушла,

Пять вы полностью зависите от меня….

- Интересная песенка!

Я вскочила с подоконника, одернула юбку длинного платья и только тогда посмотрела на выход. Там стояла… Нет стоял, ибо все-таки несколько минут спустя я поняла, что человек был мужского пола. Хотя это далось мне с трудом. Молодой человек был одет в потертые джинсы, длинные волосы закрывали почти все лицо. От ушей к черному рюкзаку тянулись два проводка наушников.

Все понятно, передо мной плохой мальчик обыкновенный. В моем атласе есть подробное описание, как-нибудь надо почитать на досуге, чтобы знать, с чем имею дело.

На пороге женской уборной через десять минут после начала урока стоял мальчик напоминающий девочку и подслушивал, о чем поет дочка священника.

- Я услышала ее по радио, - спокойной произнесла я и слегка улыбнулась. А хотелось больше подойти и дать ему пощечину… Но так может сделать только Вайс, а не дочь священника Анна Райс.

- Не сомневаюсь, - парень улыбнулся и посмотрел на меня хитрыми глазами. – Не подскажешь, кто поет?

- Понятия не имею, но ты сможешь услышать ее на радиостанции «Next».

- Обязательно послушаю, - парень улыбнулся. Я тоже. И начала гадать, у кого из нас более неискренняя улыбка. По всему выходило, что у него. Хотя я в этом деле профессионал. Счет один один… Игра обещает быть сложной, но интересной. И кто победит, зависит не от меня и не от него, а от того, как долго он продержится. Если до финала – все, пиши пропало, я побеждена. Если же нет – очень жаль, хорошая попытка, можете перезвонить позднее.

Ни один из нас не знал, что сказать. Поэтому мы просто стояли и неискренне улыбались. Он и я, я и он, не мы, а просто два человека, две отдельные вселенные, которые никогда не объединятся, ввиду своей исключительности. Ну только если перед финалом… Ненадолго, чтобы потом было больнее осознавать всю никчемность своего существования. Что поделаешь, закон жанра…

Когда он развернулся и ушел, не сказав ни слова, я даже не удивилась. Иногда победа напоминает капитуляцию… Я так и не поняла, кто из нас вышел тогда победителем. Хотя, подозреваю, что оба проиграли. Но… Это же только начало.

Во время обеда мы сидели во дворе школы и, улыбаясь и смеясь, пытались перекусить. Не знаю откуда, но вся школа уже знала об инциденте в женской уборной. И это было мне на руку.

- Да… Как все замечательно получается, - потирая руки и улыбаясь, заявила Натали.

- Что получается?

- Ну… ты и он…

- Я и… он?

- Да! Как в любом фильме. Смотри. Ты дочь священника, вся такая добрая и хорошая, тебя все любят! Он явно плохой мальчик, не собирающийся соблюдать правила. Вы с первого раза друг другу не понравились, но потом влюбитесь без памяти! И он изменится ради тебя, будет спасать от насмешек…

«Хотела бы я взглянуть на того, кто решится насмехаться надо мной», - подумала я, про себя сама усмехаясь, а снаружи же делая вид, что меня возмущает бред, который говорит Натали. Возмущает и смущает.

- … а потом ты вдруг заболеешь лейкемией…

- Эй, эй, полегче! Я не Мэнди Мур, а тебе надо поменьше смотреть мелодрамы и сериалы.

- Я не виновата! Это закон жанра.

Тут я не могла ни согласится. Во всем всегда виноват закон жанра. И ничего тут не попишешь, спорить бесполезно, он сделает все наоборот. Все засмеялись, кроме Алекса, который вперился в меня своим внимательным взглядом, как будто хотел сделать во мне небольшую дырочку. Я сделала вид, что не замечаю его странного, поведения и беззаботно улыбнулась. В любом случае, меня это насторожило. Не напугало, просто заставило задуматься… О том, что надо быть внимательней к окружающим. Я же дочь священника.



Ночь…

Сестра порока… Как я могу быть кем-то еще? Это моя стихия, это написано невидимыми буквами у меня в паспорте, это выжжено ненавистью окружающих в моем сердце, если оно, конечно, у меня вообще есть. Хотя, говорят, без сердца вообще невозможно жить. Без мозга можно, а вот без сердца – нет. Странно, не правда ли? Так что меня можно исследовать, как аномальное явление.

Если надо – кури… Где-то прочитала эту фразу и она мне запомнилась. Наверное, потому что мне всегда надо. Я не могу без этого, без сигарет мой образ не был бы до конца полным. Все знают – плохая девочка должна курить, пить, предаваться разгульному образу жизни. Я, конечно, не плохая девочка. Я старше их ровно на жизнь.

Я опять сидела на заборе и курила. Луна смотрела с укоризной на меня своими большими белыми глазами. Я уже давно знаю, чего я хочу. Я хочу луну… Достать, украсть, получить любой ценой. Потому что никто не сможет это сделать. Потому что знаю, что я сама не могу.

Луна для меня и все эти ночные шалости. Я пытаюсь добиться этого… У меня не получается. Все будет так, как должно быть.

Вчера мы напали на Роджера. Сына полицейского. Это было жестоко, все члены Вайссис, кроме меня, чувствуют себя подавленно. Хотя в сущности, что мы такого сделали? Он возвращался поздно домой… Мы окружили его, и Рат ударил Роджера по голове. Потом я острым ножиком нарисовала у него на щеке две буквы… «VS». Они должны понять! Вы спросите, кто они? Все… Все те, они должны догадаться!

Иногда мне хочется, чтобы побыстрей настал финал. Иногда мне кажется, что финал никогда не настанет. Что я буду жить вечно, что буду вести такую жизнь… Что никто и никогда не узнает, что я сестра порока, а не дочь священника…

- Привет, Рат, - я, не поворачиваясь к нему, улыбнулась.

- Как ты узнала, что это я?

- Мне нашептала луна. Мы с ней вроде как друзья…

- Да, а еще ты, я смотрю, подружилась с новеньким!

- С мальчиком-девочкой? А даже если так? – усмехнувшись, спросила я. Конечно, это неправда, я даже не знаю его имени. И он мне очень не понравился. Но Рат хочет поревновать, выплеснуть свою энергию, не буду же я ему мешать?

- Ты не понимаешь, Вайс. Ты даже не знаешь, кто он.

- Обычный парень. Такой же, как все. Типа малыш плохиш…

- Нет, ты глубоко ошибаешься… Он переехал сюда из города. До меня дошли слухи…

- Никогда не верь слухам, Рат. Их распускают люди, которые ничего не видели, ничего не знают, но очень хотят быть в центре внимания.

- Это проверенный источник! Так вот, этот парень нечто вроде супермена…

- Так его зовут Кларк Кент? В сериале он был намного симпатичней. Ты видел его пресс? Умереть ни встать!

- Вайс! Его зовут не Кларк, А Джош Трент. Он выходит ночью на улицы и спасает тех, кому нужна помощь!

- Somebody save me… Let your warm hands break night through and save me… - насмешливо пропела я. Рат начинал действовать мне на нервы. О чем я тут же собиралась ему сообщить.

- Вайс, послушай меня! Это серьезно… Мне сказали, что он переехал сюда, чтобы разобраться с бандой Вайссис…

Рат надеялся меня напугать. Однако добился он почему-то обратного эффекта. Я жутко заинтересовалась и даже выкинула недокуренную сигарету и спрыгнула с забора. Теперь я потеряла свое превосходство, но Рат этого даже не заметил. Он с каким-то странным испугом смотрел, как я, улыбаясь и бормоча что-то себе под нос, ходила туда-сюда вдоль забора. Наконец я приняла решение:

- Значит, игра начинается!

Рат молча смотрел на меня. Я чувствовала его страх. Я им дышала, мне становилось еще легче. Кровь кипела, мысли путались. Только одна главенствовала над всем – наконец есть какая-то перспектива. Либо скоро финал, либо финала вообще не будет! Так просто, так спокойно, моя судьба в руках у мальчика, который-то на мальчика толком не похож! Хотя, нет, конечно, нет. Моя судьба в моих руках. Все в моих руках, но это не меняет сути.

- Вайс, что с тобой?

- Все отлично, Рат. Я уже знаю, чем мы займемся сегодня.

Рат громко сглотнул и поежился. Я продолжала улыбаться.



День…

Всем бывает страшно. Абсолютно всем. Кроме меня. Потому что я ничего не могу потерять, я не могу упасть. Я не могу упасть, потому что и так лежу. Я ничего не могу потерять, потому что ничего не имею. Меня никто не может предать, потому что я сама предаю. И потом, никто не осмелится. Ни Анну, ни Вайс… Ни дочь священника, ни сестру порока. Потому что это закон жанра. Потому что так все и должно быть.

Я столкнулась с Джошом в библиотеке. Маленькая поправочка – в абсолютно пустой библиотеке. Я сидела и что-то читала. Не помню ни слова, возможно, что-то про ведьм. Я люблю читать про них, потому что они мои самые близкие родственники. Он пришел, плюхнулся на стул рядом со мной, а бумаги, которые держал до этого в руках, положил на стол. Я не шевельнулась. Он меня не заметил. Или сделал вид, что не заметил, в сущности особой разницы нет. Достал телефон и на память набрал чей-то номер:

- Привет, Чарли, это Джош. Звоню, чтобы доложить обстановку! Я их видел вчера. Да… - он усмехнулся и побарабанил пальцами по столику. – Шестеро или семеро. Командует девчонка. Вчера они разрисовали мою машину. Представляешь, прямо под окнами! Я вышел на балкон покурить и видел, как девчонка доделывала последние штрихи. Естественно, когда я выбежал во двор, их уже и след простыл. Знаешь, что было написано на лобовом стекле? «С любовью от Вайс!» Я с ума сойду… - Джош громко захохотал, так, что я даже вздрогнула. Затем еще несколько минут поговорил с незнакомым мне Чарли о каких-то ничего не значащих пустяках и положил трубку. Я продолжала делать вид, что читаю. Джош наконец-то соизволил обратить на меня свое внимание. Сначала просто сидел и рассматривал меня, а потом вдруг сказал:

- Послушай, Вайс, мы кажется с тобой в одной группе по биологии?

Ни один мускул не дрогнул у меня на лице, мои руки не вспотели, а сердце не ушло в пятки. Я была такой спокойной, что мне даже на секунду стало страшно.

- Райс. Моя фамилия Райс. Анна Райс.

Джон растерялся. Так же неискренни, как улыбался накануне:

- Прости, пожалуйста! Я просто сейчас разговаривал по телефону… вот и… прости, - он выглядел настолько фальшиво виноватым, что я даже немного искренне улыбнулась, чтобы показать свое превосходство:

- Ничего страшного. Просто сложно перепутать меня, дочь священника, и Вайс… Я так и подумала, что ты ошибся, - я закрыла книгу и встала. – Что ты хотел узнать?

- Когда у нас биология?

- Завтра, вторым уроком, - сказала я и, приподняв брови, посмотрела на бумаги, которые он положил на стол. Прямо сверху лежало расписание, что в очередной раз убедило меня в том, что мне попался достойный противник, который меня недостоин.

Второй раунд бесспорно выиграла я. И счет стал два один, в мою пользу, в очередной раз давая мне свободу и обещая, что я обязательно одержу верх, что буду снова самой сильной, умной, красивой. Что буду жить вечно. Каждое выигранное очко приближает меня к луне на несколько шагов. И ровно на столько же отдаляет. Победу очень сложно отличить от капитуляции. Почти невозможно. Пройдет много времени, прежде чем мы поймем, кто на самом деле выиграл, а кто проиграл.

Я вышла из библиотеки и пошла к кабинету директора. Мне повезло, и там никого не было, поэтому я смогла беспрепятственно найти и прочитать личное дело Джоша. Надо сказать, ничего интересного! Оценки даже более или менее приличные. Парень начинал меня разочаровывать.

Хотя в конце я все-таки нашла небольшой сюрприз для себя. Маленький клочок бумаги: «Что бы ты ни делала, я буду на шаг впереди тебя. Если не боишься, встретимся в два часа ночи у старого сада. Джош». Я усмехнулась, скомкала записку и засунула ее в карман. Два - два, ничего не поделаешь. Весы опять стоят в равновесии.

И все-таки, интересно, кто же из нас победит?



Ночь…Я пришла ровно в два часа ночи, ни минутой позже. Он на два часа раньше. Не спрашивайте меня, откуда я узнала. Просто знаю и все. Надеялся заработать еще одно очко. У него не получилось. Я прошла через старую калитку и ловко забралась на забор. Несколько секунд просто лицезрела его напряженную спину, а потом, достав сигареты и закурив, произнесла:

- Привет, Джошуа.

Он вздрогнул, удивлено поднял голову, пытаясь рассмотреть мое лицо. Напрасно – ночь была безлунная, а я выбрала очень удобное для себя место, под деревом, листва которого помогала мне остаться инкогнито.

- Привет, Вайс.

Он тоже закурил. И перестал задирать голову, то ли потому, что не хотел признавать мое превосходство, то ли потому что у него затекла шея. В конце концов, он всего-навсего человек.

- Можно узнать, зачем ты вытянул меня из постели в столь поздний час? – насмешливо поинтересовалась я.

- Не смеши меня. Мы оба знаем, чем ты занимаешься ночами, Вайс, - он произносил мое имя с явным пренебрежением, видимо в отместку за мое «Джошуа». Из своих источников я узнала, что он ненавидит, когда его так называют.

- Так же, как знаем, чем занимаешься ночами ты, - парировала я. Меня начинало это порядком забавлять. Особенно то, что я никак не могла понять – то ли Джош наивный маленький мальчик, то ли опытный мужчина. Или нечто среднее.

Его же мое веселье явно разозлило. Потому что он вдруг заговорил свистящим шепотом, тщательно выговаривая каждый слог:

- Послушай меня, Вайс, или как тебя там! В этой чертовой школе не так уж и много учеников. Если ты думаешь, что я не смогу тебя вычислить, ты ошибаешься… Да даже методом исключения! Ты явно из старшекурсников, у тебя темные волосы и хриплый голос… Я узнаю его из тысячи… И твой профиль, я его вчера видел!

- Глупый… У меня нет профиля. Нет фамилии, нет голоса. Ты никогда не сможешь найти меня. Ни-ког-да! Потому что я сестра порока. Я живу в каждом, я буду мерещиться тебе во всем и во всех, даже в маленьких детях. Мои черточки будут проглядывать в деревьях, мой голос будет мерещиться тебе в журчании воды. Я во всех, неужели ты еще не понял? А может быть, меня вообще нет.

- Сестра порока… - он усмехнулся. – Почему так? Почему не дочь, не жена?

- Потому что родственников не выбирают. У меня никого нет, вот я и выдумала себе брата.

- Что-то подсказывает мне, что у тебя все есть. Просто тебе чего-то не хватает. Ты ищешь что-то и не можешь найти. И от этого бесишься.

- Может быть. Правду мы никогда не узнаем. Только если в финале, когда по законам жанра ты должен меня разоблачить. Если найдешь… если узнаешь… если я вообще существую.

- Ты существуешь! Кто-то ведь напал позавчера на сына полицейского. Кто-то разрисовал мою машину.

- А ты уверен, что это я одна?

- Нет, конечно, нет. Банда «Вайссис» всегда с тобой, даже удивительно, что сегодня ты пришла одна. Но командуешь-то парадом только ты. Никто не смеет тебе перечить.

- Все так. Ты я смотрю, то ли тонкий психолог, то ли просто много про меня знаешь. Или сам такой. Что-нибудь еще хочешь добавить?

- Все они помогают тебе искать что-то…

- Луну, - помогла я ему.

- Да, точно, луну. Ты хочешь луну любой ценой. И не можешь получить. Какая грустная история, советую тебе рассказать ее мне в подробностях и я подумаю, что делать с тобой дальше. Поставлю диагноз, как квалифицированный специалист, коим и являюсь.

- Воздушный торговец делает встречное предложение. Почему бы тебе ни засунуть свою мораль и геройские замашки в стиле Кларка Кента куда подальше и не присоединится к моей банде?

- Быть у тебя на побегушках? Да никогда! Я лучше посмеюсь прилюдно, когда раскрою тебя при всех.

- Сначала найди меня, Джошуа. Только не ошибись… И помни, я везде и нигде одновременно. Во всех… И ни в ком. Ищу луну, хотя она мне не нужна. Жду финала, хотя верю, что он никогда не наступит. Подчиняюсь закону жанра, хотя ищу любые возможности, чтобы его нарушить.

Тихонько зашуршали листья, я ловко спрыгнула с забора и быстрым шагом пересекла сад, а вслед мне доносились удивленные возгласы Джоша, которые вскоре сменились нецензурной бранью. Мальчику явно не понравилась такая короткая аудиенция. Но я сказала ему все, что хотела, то есть запутала его, хотя рассказала правду. И счет стал три два, я вновь начала вести. И мне это нравилось! Еще немного, еще чуть-чуть и станет ясно, как жить дальше, что делать. И нужно ли вообще что-то делать? Или пусть все идет своим чередом, жизнь сама все расставит по своим местам? Только как она узнает, где чье место? Почему меня, сестру порока, она назначила дочерью священника? Чем она руководствовалась, принимая такое решение?

Наверное, все так и должно быть. Хотя я уверена, что все в моих руках. Иначе, почему я сейчас не лежу в своей кровати, а спешу на обычное место встречи, чтобы совершить очередную гадость тем, кто ничего мне не сделал, ничего мне не должен. Чтобы просто достать луну, чтобы не быть, как все, потому что мне так нравиться, и я так люблю. И мне все равно, что думает Джошуа, что он может меня узнать. Я осторожна, я опытна, я знаю правила и умею их нарушать, чтобы меня не поймали. Я буду… просто буду. Всегда. Навеки. Аминь.



День…

Утром Джош был мрачнее тучи. И меня это невероятно забавляло. На биологии он так хмурился, что учитель даже не осмелился к нему обратиться и не делал замечания, когда Трент строчил что-то в своем блокноте, вместо того, чтобы изучать параграф. А я размышляла о том, как бы мне прочитать, что он написал, и не рассекретить себя.

В конце концов, я оставила пустые попытки и решила заняться чем-нибудь более полезным – а именно подумать о том, что будет, если Трент все-таки найдет меня.

Он, естественно, всем расскажет. На каждом углу будет кричать, что знаменитая Вайс, глава банды, на самом деле дочь священника Анна Райс. Только вот поверит ли кто-нибудь ему? В конце концов, я необыкновенно аккуратна. Не оставляю никаких следов… Он ничего не сможет доказать. Будет его слово против моего. А я просто залягу на дно на какое-то время и буду вести себя, как пай-девочка. И все вернется на круги своя.

Это было озарение. Неожиданное и не сказать, что приятное! Значит, финала не будет. Значит, я права. Значит, закон жанра будет нарушен. И с этим ничего не поделаешь.

Когда я была маленькая, то ненавидела сказки. Потому что в них умных, красивых, лучших, но выбравших не тот путь всегда побеждали. Но никто не задумывался, какой путь на самом деле «Тот». У каждого своя правда, у каждого своя жизнь. То, что хорошо для одного, плохо для другого. Но никто этого не может понять. Все делают то, что от них ждут. Кроме меня.

А я делаю то, что хочу. Так просто, так волнующе. Я не боюсь платить по счетам. Хотя иногда я задумываюсь о том, что будет дальше. Очень-очень редко. И ненадолго, чтобы особо не портить себе настроение.

Звонок прозвенел неожиданно. Я встала и принялась собирать свои вещи. Мне выдался невероятный шанс и я, как всегда, им воспользовалась. Когда учитель подозвал Джоша, чтобы поинтересоваться у него, всегда ли он будет заниматься всякой ерундой на уроке, я быстренько загляну в его блокнот. И легонько усмехнулась. Потому что вместо различных записей, которые ожидала там увидеть, обнаружила страницы, расписанные всего лишь одним словом «Вайс». Я определенно задела его за живое. Даже не знаю, как мне удалось скрыть свой полный превосходства взгляд, когда мы встретились глазами на выходе из класса. Счет стал четыре два. Финала не будет. Теперь я знала это точно.



Одну бесконечность спустя.

Я не знаю точно, сколько прошло времени. Может, несколько недель, может лет. Все шло своим чередом, что в очередной раз убеждало меня, что ничего никогда не изменится.

Джош становился все мрачнее и худее. Он ходил, как приведение, почти ни с кем не общался. Каждый день он приходил в заброшенный сад. Я тоже, только предпочитала, чтобы он меня не видел.

Банда Вайссис продолжала бесчинствовать. Мы совершили еще несколько нападений на подростков, на всех оставляя наш знак. В полиции завели уголовное дело, в городе ввели комендантский час. Ничего не помогло. Ничего не менялось.

Хотя нет, кое-что все-таки изменилось. Ребята из банды наконец-то поняли, что мы непобедимы и стали намного увереннее в себе. Даже Рат уже и подумать не мог о том, чтобы оставить банду. Но, странно, чем веселее и наглее становились ребята, тем более тусклой и грустной становилась я. Я сама толком не могла понять, что происходит. Хотя, конечно, в глубине души знала правду – то, что нас никто не сможет поймать, раз и навсегда отодвигало от меня луну. Мне было скучно просто так пакостить, мне нужна была перспектива, адреналин. Мне нужен был финал, и именно поэтому я каждый вечер ходила в сад. Не знаю точно, на что я надеялась. Мне не было страшно, не было интересно. Мне было все равно.

Впервые в жизни я начала задумываться о том, что в сказках что-то есть. Что есть что-то в том, что добро должно побеждать зло. Просто это не то, что все думают. Не потому что добро лучше, а потому что зло позволяет себя победить. Потому что ему интересней смотреть на всех с превосходством, зная, что оно сильнее.

Бесконечность тянулась, становясь для меня изнуряющим кошмаром. Пугая, заставляю тянутся вместе с собой и я чувствовала, как постепенно превращаюсь в резину. Или тень… Чувствовала, что действительно теряю лицо, имя, фамилию. Я даже про себя начала говорить в третьем лице. Просто она… Одна из многих, тень в толпе.

Мне не было страшно. Было жалко. Жалко себя, Джоша…. Всех остальных.

Я медленно умирала, хотя была абсолютно здорова. И когда я это поняла, то стало намного легче. Потому что это была перспектива. Это был финал. Бесконечность закончилась так же внезапно, как и началась.



Ночь…

Мы не сговариваясь встретились у старого сада. Я опять сидела на заборе и курила, а он внизу, прислонившись к дереву и обхватив голову руками.

- Ты была права, - глухо произнес он, когда часы на старой башне пробили два часа ночи, и я заняла свое место. Не знаю точно, как он узнал, что я пришла, ведь я сделала это абсолютно бесшумно.

- Конечно, я всегда права. Только в чем на этот раз?

- Ты завладела моим сознанием. Я ищу тебя везде, спорю со здравым смыслом… Твой профиль мерещится мне во всех, начиная от дочери священника и заканчивая моим десятилетним соседом Роном. Я слышу твой голос везде… Ты меня преследуешь! В каждом человеке, с кем я общаюсь, есть отголосок тебя. Ты везде… Я даже всерьез задумался, существуешь ли ты на самом деле или тебя нарисовало мне мое больное воображение.

- Я существую. А ты просто делаешь все неправильно…

- Что я делаю неправильно? Что? Хочешь посмотреть список подозреваемых? – он выкрикнул это, как обвинения, затем, не меняя положения, достал откуда-то блокнот и кинул его вверх, даже не заботясь, чтобы он попал ко мне в руки. Но, тем не менее, я легко его поймала. На первой же странице было написано «Список подозреваемых», а далее шел перечень учеников старших курсов. Обоих полов. Я усмехнулась.

- Это значит, что подозреваются все?

- Это значит, что я схожу с ума! Я уже ни в чем не уверен.

- Говорю же тебе, ты делаешь все неправильно. Ты споришь со здравым смыслом. Слушаешь ум, хотя надо, как ни банально это звучит, слушать сердце, доверять чувствам. Закрыть глаза и послушать тишину, она подскажет, что нужно делать.

- Я уже ничего не слушаю. Я схожу с ума. Я уезжаю.

Я чуть не упала с забора. Но, конечно же, решила этого не показывать, поэтому заговорила спокойным тоном.

- Какая сегодня луна, - чуть слышно прошептала я. – Если ты уедешь, ты не сможешь ее достать.

- Я и так не смогу ее достать.

- Сможешь. Если будешь действовать не так, как все от тебя хотят, а как тебе самому хочется. И ты узнаешь, насколько это просто.

Наступила тишина. Я услышала, как он тихонько вздохнул и поднял голову.

- Хочу курить. У тебя есть сигареты?

- Конечно.

- И зачем я спросил? Ведь без них твой образ не был бы до конца полным.

Я засмеялась. Мы были по разные стороны баррикад. Но, тем не менее, едва ли существуют два человека, которые ближе друг к другу, чем мы. Мы оба это знали. Я кинула ему полупустую пачку. Он не спеша закурил.

- Так интересно. Ты помогаешь мне поймать себя. И я даже знаю зачем. Потому что тебе кажется, что я твоя луна.

Я молчала. Только что я поняла, что это на самом деле так. Долгое время я думала, что моя луна – это вечные погони и адреналин. А оказалось, что нет, это просто человек. Обычный, такой же, как все. Просто с комплексом Кларка Кента. Считающий себя самым сильным на свете.

Он усмехнулся, выкинул недокуренную сигарету, подпрыгнул, подтянулся и уже спустя секунду сидел недалеко от меня. Правда, верная мне листва дерева надежно скрывала нас друг от друга, однако не мешала слушать чужое дыхание.

- Ты потеряла свое превосходство.

- Нет, оно всегда со мной. Кстати, к моему огромному сожалению, мне пора.

Я хотела спрыгнуть, но он протянул руку сквозь листву и схватил меня за плечо. Я улыбнулась, и аккуратно отцепила его пальцы. Тогда он притянул мою руку к своему лицу и поцеловал ее. Я чувствовала его улыбку.

- Спасибо, - только и сказал он, отпуская мою руку. – Завтра я обязательно найду тебя.

- Не обольщайся. Я помогла тебе, чтобы мне самой было веселее играть. Не забывай, я веду по всем параметрам, счет четыре два в мою пользу.

- Пять два. Но я все равно тебя найду.

- Попробуй. Я по-прежнему во всех, не забывай об этом.

- Я помню… И теперь даже знаю почему. Потому что все мы не идеальны, все порочны. А ты сестра порока. Ничего удивительного, что ты есть во всех.

- Какой ты умный. Прямо меня поражаешь. Видимо, ты много обо мне думаешь.

- Я думаю о тебе каждую секунду. Я же говорил, что ты полностью завладела моим сознанием.

- Мне не нужно твое сознание. И ты сам мне не нужен. Мне нужна луна.

- Я и есть твоя луна.

Я не ответила. Просто спрыгнула с забора и ушла. Я и так потратила на него слишком много своего времени. Мое время, мои минуты, моя бесконечность. Мне не с кем их делить, они нравятся мне самой.

В этот вечер мы ничего не сделали. Я запретила. Просто сидели на заборе и болтали. Рат посматривал на меня то ли с укоризной, то ли со страхом, словно зная, что я только что сделала. Хотя я и сама толком не знала. Зато все остальные были рады. Минвайл, Флис, Неверкайнд и Линк… Для них это было очередным развлечением, просто более мирным. Они оставались обычными подростками. Такими же, как все.

Не знаю, с чего я решила, что я другая. Наверное, потому, что так и должно быть. Потому что я так хочу, а все чаще всего бывает так, как я хочу.

Ветер, забывшись, шептал мне то, о чем, казалось, старалась не думать. Что луна по-прежнему высоко в небе, что ее не достать, не украсть, не получить. Что она по-прежнему недосягаема, что добро все равно побеждает зло. Я старалась его не слушать. Я пыталась сделать вид, что все по-прежнему, хотя знала, что все изменилось раз и навсегда. Окончательно я поняла это, когда сказала ребятам, что сегодня мы никуда не пойдем. Они ничего не заметили. Никто, кроме Рата, потому что он знал меня лучше других. Потому что нарушил кодекс, потому что влюбился в меня.

Поэтому он остался со мной, когда все остальные разошлись по домам.

- Ты совершаешь огромную ошибку, Вайс. Просто гигантскую.

Я промолчала. Потому что понятия не имела о том, что он имеет ввиду.

- Ты ставишь под удар нас всех, когда встречаешься ночами с этим Джошом…

- Это тебя не касается, Рат.

- Будет касаться, если он узнает, кто входит в Вайссис. Но тогда будет уже поздно, поэтому я говорю тебе сейчас.

- Уже поздно, Рат. Уже поздно…

Рат молчал. Молчала и я. Кто-то должен был произнести вслух то, о чем оба думали. Такая честь выпала ему, потому что я снова не пожелала терять свое превосходство.

- Ты ему рассказала?

Я покачала головой. Затем кивнула и вновь покачала. А напоследок пожала плечами.

- Ты в него влюбилась, - обреченно произнес Рат. Трясущимися руками он достал из кармана пачку сигарет и закурил. – Почему он, а не я, Вайс? Почему? Ведь я знаю, кто ты, какая ты и принимаю тебя такой, какая ты есть.

- Я в него не влюбилась, Рат. Он просто мне немного нравится. Запретный плод, луна…

Рат вздохнул и закрыл глаза.

- Знаешь, что мне сейчас больше всего хочется?

- Чего?

- Плакать…

- Так поплачь!

- Но плачут только слабые люди. Ты вот никогда не плачешь. После этого ты точно будешь меня презирать.

- Глупый… Плачут все, но только сильные люди находят в себе силы это признать. А раз я в этом не признаюсь, значит, я не такая уж и сильная, какой хочу казаться.

Он ничего не ответил. Из закрытого глаза медленно покатилась одна слезинка. Не спеша продолжила свой путь по щеке, а затем Рат стер ее уверенным движением. Выкинул сигарету и ушел, не оборачиваясь.

Этот обычный эпизод невероятно потряс меня. Впервые в жизни кто-то доверял мне настолько, что мог заплакать при мне. И не просто кто-то, а такой сложный человек, как Рат.



День…

Это был день Х. Развязка. Финал. Все что хотите и даже больше. Все старшие курсы собрались в актовом зале на прослушивание. Не знаю даже, зачем я пришла. Хотя, нет, все же знаю – потому что дочь священника обязательно должна играть главную роль в школьном спектакле. Это же закон жанра, черт его побери. Я, вся такая хорошая, в длинном платье и с забранными волосами, сидела на кресле и думала о том, что не плохо было бы сегодня для разнообразия поджечь школу. Сделать, так сказать, что-нибудь полезное для общества. Хотя, казалось, все кроме меня были абсолютно счастливы – в актовом зале собралась почти вся женская половина старших курсов. Все были необыкновенно веселы и оживленны. Я вздохнула и вжалась в кресло.

В воздухе что-то витало. Ну, знаете, такой едва уловимый запах, который обычно замечают одни и оставляют без внимания другие. Никто кроме меня его не чувствовал. Я внимательно посмотрела по сторонам. На сцене выступала какая-то девчонка, читала монолог Джульетты. В зале царило все то же оживление. Только один человек, кроме меня, не предавался общему веселью. Джош сидел почти на самом последнем ряду и… внимательно слушал. Глаза его были закрыты, он не смотрел на сцену, просто слушал… Затем легонько покачал головой. На сцену вышла другая девушка и начала читать монолог. Он снова покачал головой.

И тут я поняла… Все поняла. Он правильно расценил мои слова. Я, сама того не понимая, подсказала ему, что делать. Надо просто слушать…

Учитель произнес мое имя. Я вздрогнула. Не потому что испугалась, просто это случилось слишком неожиданно. Но я быстро взяла себя в руки, вышла на сцену и, откашлявшись, начала читать монолог. Я была уверена в себе, потому что вчера почти не курила, к тому же в зале была хорошая акустика, отчего мой голос казался звонче, чем есть на самом деле. Зал притих, все внимательно меня слушали. Я читала монолог, а сама периодически поглядывала на Джоша. Он хмурился, но головой не качал. Затем вдруг распахнул глаза, встал и пошел на выход. Я легонько вздохнула и продолжила читать. Он выбрал не тот путь. Он сдался.

Но все же, не спрося разрешения, на моих губах появилась легкая улыбка превосходства. Я победила. Я прошла финал. Я лучшая. Я…

И тут погас свет. И я растерялась, но продолжила читать. Я слышала, как в зале началось какое-то оживление, но старалась не замечать этого.

Как только я произнесла последнее слово монолога, свет неожиданно зажегся. Все поднялись и громко аплодировали мне, мои друзья даже свистели и топали. Но я смотрела не на них

Все как-то забыли про казус со светом. Но я не все. Бросила взгляд к выключателю и все поняла. Так же как понял все Джош, который, не отрываясь, смотрел в мои глаза. Он доверился чувствам, он поставил на карту все. Он победил, но почему-то не выглядел счастливым. Иногда победу сложно отличить от капитуляции.

Мы стояли и смотрели друг на друга. Царивший шум убил последнюю надежду, стер все грани, сделал мир серым. Я не понимала, что происходит. Вот только что кто-то узнал мою тайну, а мир не рухнул… Не исчез, не упал, и я стою и спокойно улыбаюсь, вот только руки мои похолодели, я это чувствую. И все. И ничего больше.

Наверное, все так и должно было быть. Наверное… Но кто все-таки решает? Я надеялась побороться, поиграть, мне не хотелось такого быстрого финала. Или хотелось, просто я сейчас этого не помню?

Рояль не превратился в тыкву, а мое платье в лохмотья. Никто ничего не заметил, зал продолжал аплодировать. Только два человека, совсем разные, но самые близкие на свете смотрели друг на друга. Я, с обычной улыбкой превосходства, и он, не улыбаясь, не хмурясь, просто так, как будто всегда знал. Как будто тоже играл. Как будто… Как будто мог что-нибудь понять. Понять меня, понять, зачем все мне все это. Нет, конечно, не мог. В конце концов, он всего лишь человек.



Ночь…

Мы сидели на заборе. Рядышком, почти вдвоем, но это «почти» нам очень мешало, и курили. Оба думали о разном, но, наверное, все-таки об одном и том же. Такая противоречивая история. Такой неожиданный финал. Мы сидели уже, наверное, несколько часов, но за это время не произнесли ни одного слова. Но не потому что нам было нечего сказать. Просто никто не решался нарушить тишину первым.

Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы у него не закончились сигареты. А у меня терпение. А возможно все было наоборот! Как бы то ни было, мы заговорили одновременно и тут же замолчали. Оба. А потом вдруг я заговорила, как ни в чем не бывало, как будто мы все время болтали:

- Ты удивлен?

- Нет… Не то, чтобы очень. Я много думал и, кажется, понимаю…

- Ничего ты не понимаешь, - грубо прервала я и выпустила облачко дыма. Прямо к луне. Она ничего не ответила на сей выпад. – Ты просто не можешь понять меня, потому что я сама себя не понимаю.

- С тобой тяжело, Анна.

- Зови меня Вайс. Ночью я всегда Вайс. Когда у меня сигареты, луна, забор…

- Я привык называть вещи своими именами.

- Я тоже. Поэтому зови меня Вайс. Это мое настоящее имя.

Он ничего не ответил. Я вздохнула. Мне показалась, или луна еще больше отодвинулась от меня? Почему-то стало противно. От себя, от него. И тогда я заговорила. Медленно и как будто в пустоту.

- Джон Райс удочерил меня, когда мне был один год. Или немного больше. Я даже не знаю, как меня зовут по-настоящему. Он назвал меня в честь своей жены. Так я стала Анной Райс. Но с самого детства, с самых юных лет я понимала, что что-то не так. Что я нахожусь не там, где должна быть, не на своем месте. Сначала я пыталась себя переделать… Не получилось. Я была другой, ею и остаюсь. Тогда я начала идти против общественного мнения. Тогда я полюбила ночь и луну. Сначала просто выходила гулять ночами. По городу… По пустым улицам. Буквально на час-два. Все изменилось, когда Джон рассказал мне, что я его приемная дочь. Я и поняла, что то, что я принимала за аномалию, на самом деле нормально. Что я нормальная. И я собрала банду Вайссис. Все как один – скучающие подростки. У нас всегда были разные цели. Они шалили… А я… Я была, есть и буду сестрой порока. Они признавали мое лидерство. Всех все устраивало. Правда, иногда я все же задумывалась, зачем мне все это. И понимала – это просто моя природа. С этим не поспоришь. В сказке всегда должен быть отрицательный персонаж. И так называемый идеальный герой – умный, добрый, хороший. Он, конечно, все-таки победит, но только в самом финале, - я усмехнулась и бросила насмешливый взгляд на Джоша.

- Мне кажется, в нашей сказке что-то перепуталось. Ты дочь священника, которая на самом деле сестра порока, а я просто не пойми кто.

- Все так, как должно быть… Надо просто слушать тишину…

- Я слушал ее сегодня. И без труда узнал тебя. Ты похожа на тишину…

- Нет. Я похожа на луну. Поэтому и не могу ее получить.

- Я тоже. Я думал, что как только узнаю, кто ты, все встанет на свои места. Но стало только хуже! Ты по-прежнему владеешь всеми моими мыслями… И мне кажется, что было бы лучше, если бы я ничего не знал.

- Ты придумал себе образ. И никак не можешь понять, кто я – Анна или Вайс.

- Я давно это понял. Мне кажется, что я знал тебя всегда. Даже в ту первую встречу, когда я по ошибке зашел в женскую уборную, а ты пела песенку. Ты не понравилась мне с первой секунды. Меня к тебе тянуло.

- Это нормально. Мы должны были столкнуться перед финалом. Чтобы потом разойтись навсегда.

- Значит, еще не финал?

- Значит, нет. Финал наступит, когда каждый из нас сделает выбор. Всегда приходится чем-то жертвовать, главное, не потерять то, что тебе действительно дорого.

Мы оба замолчали. Луна скрылась за тучами, и стало темно. Мы слушали тишину, она должна была подсказать нам, как поступить. Ему – что нужно делать то, что велит совесть, мне – то, что хочу я, а не другие. Мы сидели рядышком, самые близкие на свете люди, в миллионах мыслей, чувств и предрассудков друг от друга, с каждой секундой все больше и больше отдаляясь от луны и от себя.





Еще одну бесконечность спустя…

Я шла по главной улице. Меня преследовали взгляды окружающих. Непонимающие, осуждающие, любопытные. Я не обращала на них внимания. Мне было все равно. Как всегда. Все так, как должно быть.

На почте, куда я собственно и направлялась, я неожиданно столкнулась с Натали:

- Анна! Как я рада тебя видеть, ты просто представить себе не можешь.

- Нат, дорогая, - я крепко обняла ее и радостно улыбнулась. Радостно-искусственно. Какая в сущности разница? – Ты приехала на каникулы?

- Да. Ох уж этот университет, я и не подозревала, что это такое, пока там не оказалась. Иногда, особенно вечерами в будни начинаю жутко жалеть, что сделала такой опрометчивый шаг.

- Не нужно жалеть, Нат. Каждый сам выбирает себе дорогу, но правильный ли мы сделали выбор, мы поймем намного позже.

- Наверное, ты права. Выглядишь отлично, правда немного поправилась. Ты слышала про то, что произошло ночью?

В этом вся Натали и люди ее типа. С ветки на ветку, со сплетни на сплетню, сказать скрытую гадость и спрятаться за какой-нибудь бесполезной информацией. За это их любят, за это ненавидят. Они нужны обществу, но никто не понимает, зачем. И никогда не поймет. Закон жанра никуда не делся, черт его побери.

- Нет, я сегодня утром помогала отцу делать игрушки для приюта, все это время не выходила из мастерской. А что случилось?

- Очередной выступление банды Вайссис…

- Неужели? Я думала, что о них уже долгое время ничего не было слышно. Что банда распалась.

- Я тебе так скажу – если человек встал не на тот путь, то назад дороги уже нет.

- Мм… Может быть, - протянула я. Опять они про свой «не тот путь». – Так что случилось?

- На главной площади… Красной краской, огромный круг, а внутри какие-то буквы.

- VS, как всегда? – предположила я и слегка улыбнулась.

- Нет, в том-то и прикол! Не только это. Рядом еще две буквы - HM.

- НМ? – удивленно переспросила я. – И что это значит?

- Никто не знает.

Ну так уж прям и никто? Кто-то всегда знает. Кто-то вообще все знает.

Мы немного помолчали, каждая думала о своем.

- Кстати, я слышала, что ты…

- Да, - прервала ее я, видя, как ей натерпится позадавать мне вопросы. - Извини, Нат, но я на самом деле тороплюсь, - еще раз улыбнувшись работнику почты, я как можно вежливей произнесла, - Простите, к вам не приходила посылка на имя Анны Трент? Мне должны были прислать каталог для будущих мам.

Нат понимающе улыбнулась и попрощалась. Я взяла каталог и вышла из здания. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, я поморщилась и почесала спину. Прямо там, где небольшой пластырь скрывал совсем недавно сделанную татуировку. Круг, а внутри надпись: «Vice’s Sister and Her Moon. Denouement not according to the law of genre».

Сестра порока и ее Луна. Финал не по закону жанра.

Все так, как должно быть.

---

[.петрова]

Полоса стремительная - взлёт,

Разное - плохое и хорошее,

Жизнь - это движение вперёд,

А не сожаление о прошлом.

Можно и зимой найти весну,

А весною - елые сугробы.

Если я уйду и обману,

Виноваты в этом будем оба.

Улыбнусь. На белом январе

Нарисую солнечное лето.

Ерунда, что сердце в серебре,

А любовь давно исчезла где-то.

---

[Хэллин]

Пробуем писать в "сказочном" стиле. Хотелось бы, чтобы кто-нибудь высказался.



Ай, безумной зовут меня, ведьмой проклятою,

говорят, я за лешего девушек сватаю,

а кто ищет мой дом, тот к родным не воротится -

сгинет в чаще лесной, на низине болотистой!

Неужели, мой Гость, слушал толки ты праздные?

Что ж, признаюсь тебе - колдовать не горазда я:

лишь умею печальные сказки рассказывать,

словно нити цветные, предания связывать.

Много сказок ночами и днями хранила я -

ты услышишь душе моей самые милые

...

...



Есть сказанье о той, чьё сердечко расколото:

не заменит венка ей корона из золота,

не танцует она на балах с кавалерами,

незнакомцу из снов давши клятву - быть верною.

К ней приходит он тенью, полуночным вороном

да зовёт на прогулку по мёртвому городу;

а из тёмных углов к ним слетаются призраки,

на девчонку-малютку глядят с укоризною,

обещая ей смерть, да она не пугается

и любимого каждую ночь дожидается.



Есть рассказы о гордых безжалостных рыцарях

с жаждой мести в глазах и застывшими лицами -

души их навсегда ядом гнева отравлены,

память светлая жжёт пуще стали расплавленной.

Если хочешь - о странниках вечных поведаю,

чья дорога чужими усеяна бедами:

в каждом шаге их - боль да слеза непролитая,

в каждой песне застыла печаль незабытая.

Бродят тихо по свету герои безвестные,

домом стала дорога им, горечь - невестою...



Стой... давай помолчим и на миг станем чуткими,

чтоб услышать, как шепчется лён с незабудками

о прошедших веках и карающей памяти,

о тоске, что вы, люди, вовек не познаете.

Кто тебе я, мой Гость? Не сестра, не попутчица,

даже тенью твоею побыть не получится.

Я семь жизней своих отдала тебе, грешная, -

на признанья мои ты ответил насмешкою!..

Коли надо - иди... Лишь прошу - не кляни меня,

да детей по ночам не стращай моим именем...

---

зарисовка

[.Kassandra.]

Язык кривой, но как именно кривой понять не могу, может, поможете?



Видение.

Улица кипела, толпа бушевала. Каждый спешил. На работу, домой, на свидание…

Только двое не спешили. Два тихих острова посреди бушующей реки.

Она ждала его. Ему нужно было пройти совсем немного, преодолеть ревущий поток машин. Их разделяла только дорога.

Люди брели, шли, бежали. Справа, слева, вокруг. Она видела только красный свет. Красный свет, не даваший им встретиться. Секунды тянулись слишком медленно. Машины ураганом проносились мимо, он по-прежнему был по ту сторону. На секунду ей показалось, что в другом мире. На секунду ей почудилось, что они никогда не встретятся.

Но он был там. Здесь. В этом мире. Как обычно спокойный, как обычно уверенный, как обычно задумчивый. Прошла сотня лет, а он не изменился. Бережно, нежно, в руках он держал три розы. Всего лишь три: черную, белую и красную. Она улыбнулась. Он помнит. Он не забыл ничего даже через сотню лет.

Она закрыла глаза. Через секунду кричаще-красный, как будто предвещающий кровь свет сменился зеленым. Таким спокойным и тихим светом, который позволит им снова быть вместе.

Он сделал шаг, нырнув из толпы людей в бурный поток машин. Зеленый свет тревожно мигал, обещая беду. Она не хотела думать об этом. Они не посмеют, днем, в толпе. Они не смогут преодолеть своей трусости.

Он медлил. Зачем? Ведь через секунду они снова будут вместе, и никто не сможет им помешать. Секуда длилась вечность. И этой вечности хватило, чтобы разрушить все.

Он улыбнулся, сделал еще один шаг навстречу ей. И упал, пронзенный стрелой.

Они посмели. Они все-таки перешли грань осторожности. И больше никогда не вернутся обратно. Охота началась.

Она не думала о том, что значила его смерть. Она не могла пошевелиться. Ее сердце будто пронзили той же стрелой. Как будто она тоже умирала вместе с ним, лежа рядом на тротуаре. Но она все так же стояла на другой стороне.

Прошла еще одна секунда. Вечность. Теперь ничего нельзя было сделать. Теперь он был в другом мире. Теперь их разделяла не только дорога и поток машин. Их разделяла вечность.

Они все-таки посмели…



Она открыла глаза.

Он был там. Здесь. В этом мире. Как обычно спокойный, как обычно уверенный, как обычно задумчивый. Их разделял только бесконечный поток машин.

Красный свет мигал, словно предвещая беду.

Неужели видение? Неужели только подарок натянутых нервов?

Только видение. Просто подарок.

Зеленый свет принес облегчение. Бушующий поток остановился. Теперь их разделяло только время. Несколько секунд, чтобы перейти дорогу.

Он улыбнулся, сделал еще один шаг навстречу ей. И упал, пронзенный стрелой…

---

[~Агата~]

"Повесть о вечном..."

Капли мелкого косого дождя стучали по карнизам, то и дело поднимались к стонущему, потемневшему от туч и холода небу небольшие стайки мокрых птиц. Дождь, шумом взбивал тишину, оставляя вокруг горький сумрак. На крыше молча стояли двое - он и она…

Она сидела, на корточках под навесом, так что холодный дождь не касался ее. А по щекам все же сбегали крупные капли…

Он стоял к ней спиной и смотрел сквозь стену дождя на серый город. Его взор бесцельно устремился вдаль улиц, пальцы крепко сжимали сигарету, а на губах дрожали соленые дождики. Да, именно этим холодным майским вечером они должны были расстаться.

Она взглянула на его спину, смахнула слезу. Его черная футболка промокла насквозь и прилипла к телу, джинсы потемнели от влаги. Сигарета еле-еле дымилась.

С их первой встречи прошло 6 месяцев. Они любили друг друга так же, как земля любит небо, как огонь любит ветер, как люди любят только в мечтах. Они и жили одной только мечтою все эти месяцы. И все же они расставались. Он был пером из ангельского крыла, а она повестью бессмертного автора. Они жили друг другом, но как никто другой были далеки. Судьба не оставила им шансов.

-Пожалуйста, подойди ко мне, - тихо позвала она. Ответом ей был лишь шум дождя и его глухой кашель. Он сбросил вниз пепел. Ее сердце сжалось от боли, она вышла из под навеса и приблизилась, встала перед ним на самом краю крыши. Но его взор не коснулся ее лица, он все так же видел серый город.

Вода стекала с ее темных волос на открытые плечи, впитывалась бархатом длинной юбки, холод заставил тело вздрагивать, губы ловили западный ветер.

-Не молчи, - произнесла она еще тише. – Скажи мне хоть слово.

Ее глаза смотрели умоляюще. Он молча поднес ко рту тлеющую сигарету.

-Почему ты не смотришь на меня? – ее шепот был почти заглушен шумом дождя.

-Почему молчишь? Неужели ты совсем не любишь меня.

Он вздрогнул, слова ее эхом отозвались в сердце: «…не любишь…». Из его груди вырвался вздох, он кинул окурок вниз, в бездну дождя и мрака, опустил голову.

-Обними меня, - попросила она. – Пожалуйста, обними.

- закашлялся, доставая из кармана пачку сигарет.

-У меня холодные руки, - чуть слышно ответил он ей.

Она больно закусила губу, чтобы не закричать, схватила его за футболку.

-Ну, я прошу тебя, - плакала она. – Скажи, что любишь. Ну… ну хоть что-нибудь скажи!

Вдруг ее нога соскользнула с края, она зашаталась, падая назад, в глазах вместе со слезами блестел страх.

-Нет!!! – Сигареты полетел вниз.

Он крепко схватил ее за талию, потянул к себе. Она испуганно вцепилась в него, ее мокрые волосы водопадом чувств легли на его шею, прерывистое дыхание обжигало кожу. Она ощутила на пояснице его крепкие руки. Действительно холодные…

-Что ты, родная моя? Что? – он гладил ее по голове, прижимая к себе все теснее.

-Испугалась? Их взгляды встретились. – Все хорошо, я с тобой. Ну, не плач, не надо.

А она все плакала, обхватив его, уткнувшись лицом в шею. Ее пушистые ресницы трепетали, щекоча кожу. Его влажных губ коснулась улыбка, он поцеловал ее в висок.

-Не делай так больше, - произнес он почти строго. – Я не смогу жить, зная, что тебя нет. Она внимательно посмотрела в его глаза, такие глубокие и большие, словно само чувство любовь.

-Ты не оставишь меня? – ее голос дрожал и звучал тихо, словно шелест листвы под дождем. – Не оставишь?

Он отвернулся, в бессилие, сжимая кулаки.

-Я должен. Иначе нам никогда не дадут жить нормально…

Она снова заплакала, уткнувшись в его плечо. Он крепко-крепко зажмурился. В голове его мелькнула мысль: «Хорошо, что идет дождь. Иначе она заметила бы и мои слезы…»

-Я тоже не хочу расставаться. Я очень сильно тебя люблю, но.…Так нельзя. Они не позволят нам быть счастливыми…

-Забудь о них! – умоляла она. - Давай вместе забудем и уйдем. Умрем, испаримся, исчезнем, умрем вместе! Поверь, мне ничего не страшно, если ты будешь рядом.

Он внимательно смотрел на ее лицо, глаза, губы, волосы, руки и, понимая, как сильно он любит ее, и всегда любил, все эти месяцы… Его сердце разрывалось от боли, он стиснул зубы до скрипа.

-Я очень люблю тебя, милая, но мы не можем так больше. Я не за себя боюсь, пойми, что-то может случиться с тобой. Я не прощу себе этого.

Она всхлипнула, отошла в сторону, обернулась. Он прямо смотрел на нее, холодный ветер трепал ее мокрые волосы. «Он тоже плачет,» - подумала она . – «Да, он меня любит… »

Она подошла к самому краю высокой крыши. У него замерло сердце, он готов был в любую секунду броситься к ней.

-Слышите, вы! – закричала она, взмахнув руками. – Радуйтесь, вы добились своего!

Ветер подхватил ее крик и слезы, и бросил их вечности. Но вязкий сумрак не ответил. Только капли все так же часто-часто падали с неба.

Она обернулась. Он все еще смотрел на нее.

-Ничего, - всхлипнула она. – Ты ведь любишь меня, а это главное, верно?

Он ничего не ответил. Ему хотелось теперь самому броситься вниз с этой проклятой крыши в немую бездну отчаяния и несправедливости. Они улыбнулись друг другу, сквозь слезы и пошли разными дорогами одной большой жизни. А небо не понимало, что все его проклятье – лишь дождь, обыкновенный мелкий дождь…

Послесловие:

Автор смахнул рукой слезы, отложил в сторону белоснежное перо. Перед ним лежала повесть длинною в его вечную жизнь, повесть о непоколебимой любви и бессмертной верности. Повесть, которую не смоет с сердца ни один дождь…

---

на рецензию

[catesse]

Здравствуйте!

Я только-только вступила в ваше сообщество. Хочу для начала выложить одно своё стихотворение.

***

По долине ночной,

По низине речной,

Где покой поселился навек,

Не щадя своих ног

И не зная дорог,

В неизвестность шагал человек.



Его поступь легка,

Его мысль далека,

В его сердце гуляют ветра.

Не покинув пути,

Ему не обрести

Ни семьи, ни кола, ни двора...



Звезды лили свой свет,

Посылая привет

Тем скитальцам в безликой ночи,

Что спешили на зов

Неизвестных оков –

Безымянных судеб палачи.



Безмятежно тиха,

Серебрилась река,

Окруженная давящей мглой.

Ни шуршанье травы,

Ни сиянье луны

Не тревожили смутный покой.



Но покой не привлёк

Эту жертву тревог;

Он напрасно манил отдохнуть

Под призывную сень

Человека, чья тень

Продолжала свой тягостный путь.



Ради глаз что не лгут,

Ради слов что не бьют,

Он покинул друзей и врагов.

Занимался восход;

Человек шел вперёд –

В этот лучший из Высших миров.

---

[Kim B]

Глупые волосы стригла,

Писала кому-то, звонила…

Всё получалось и ладилось,

Тоска по глупой романтике сгладилась…

Дни сменялись ночами.

С чужими стихами, мужьями.



Крутилось и плыло. Сверкало.

Всё больше и больше теряла.

Идеалы сменяли друг друга.

С другом ходили по кругу.

Он мне приснился. Так быстро

Всё обрело цвет, звук и смысл!



Всё стало сине-зелёным,

В ночной темноте мы кружились.

Его поцелуй – холодный, солёный –

Заметили все. И тут же забыли.



На меня охотились звери.

( В моём сне, на моей же постели).

Просыпалась в холодном поту,

Проклинала слепую судьбу.

Она только сны про него подарила.

Реальность и день этими снами убила.



Он подходил. Он был рядом.

Он измены не знал. Он был верен.

Холодной тоски от меня он не прятал.

«Покров тёплых слов твоих сокровенен. »



Эту фразу я не забуду.

Позвоню. Откажу другу.

Во сне его встречу однажды,

С ним умереть рядом не страшно.

---

Тоже довольно старое. Писала на японский мотив.

[.:Юки:.]

Надеюсь, удалось немного передать колорит.

Возмездие.

Кадзуми очень удивилась, когда в чайный дом Рейко-сан вошел молодой человек лет восемнадцати от роду. Он долго выискивал кого-то глазами, пока Рейко не засеменила к нему маленькими шажками. Он испуганно отшатнулся и посмотрел недоверчиво.

- Что вам угодно? – спросила Рейко, даже не поздоровавшись.

- Я ищу Кадзуми-сан, мне сказали, что она работает здесь.

Рейко прищурилась. Слишком молод. Слишком просто одет. Не выглядит богатым. Она стала всматриваться в его молодое лицо, чтобы припомнить не был ли он похож на одного из постоянных посетителей чайного дома .

- Вы случайно не сын господина Кириямы? – спросила Рейко.

- Мой отец никогда здесь не бывал, - твердо ответил молодой человек, как будто понимая, что хозяйка заведения отнеслась к нему с недоверием. – Я ищи Кадзуми! – повторил он.

Рэйко молча развернулась и подошла к наблюдавшей за молодым человеком Кадзуми.

- К тебе пришли, Кадзуми. Вон тот странный молодой человек.

- Что ему от меня нужно? – удивленно спросила гейша.

Рейко подошла к молодому человеку и задала ему последний вопрос Кадзуми.

- Я намерен передать ей это, - невозмутимо ответил молодой человек, показывая белоснежный конверт. Рейко потянула руки к конверту, - Нет, мне велено передать это из рук в руки.

Рейко только развела руками, показывая глазами на Кадзуми, наблюдавшую за этой сценкой издали. Она, Кадзуми, достала из широкого пояса кимоно подсигар и закурила папиросу. Возможно, она нервничала, но на ее белое лицо оставалось бесстрастным, даже отстраненным. Она делала вид, что не замечает приближающегося к ней юношу.

- Кадзуми-сан, я уполномочен передать вам это письмо. Надеюсь, что вы вспомните его автора, несмотря на то, что подписи нет.

Женщина пожала плечами. Юноша вложил конверт в ее маленькую руку. Она неспешно развернула его, с таким видом, как будто ей каждый день приносят подобные письма, а она уже просто устала.

Письмо начиналось с ее имени. Кадзуми сразу узнала ровные иероглифы, это был красивый почерк господина…

«Каздуми! Я долго думал над тем, ненавижу я тебя или нет, и пришел к выводу, что определенно ненавижу… Ни одна женщина не причинила мне столько боли, страдания и унижения, сколько ты, Кадзуми. Ни одна женщина не относилась к моей любви с таким холодным пренебрежением, как ты. И все же я не могу не уважать тебя, за твой острый ум, за твои способности… Да что уж лукавить – гейша ты превосходная. Была. Мое холодное блюдо к вашим ногам, Кадзуми-тян…»

Не успела Кадзуми поднять глаза от письма, чтобы еще раз вглядеться в молодого человека – может, они встречались ранее, как острая боль пронзила ее тело. Он медленно опустилась на колени со словами:

- Господин Мицухидэ…

Липкая кровь залила рукоятку кинжала, торчавшего из спины Кадзуми, она испачкала правую руку ее убийцы, его рукав, цветастая гладь шелкового кимоно постепенно стала краснеть вокруг кинжала. Фарфоровое личико Кадзуми стало еще бледнее, а глаза остекленели. Молодой человек рывком выдернул кинжал, безвольное тело Кадзуми почти бесшумно опустилось на пол. На белый конверт попало всего несколько капель крови…





Прекрасное майское утро, казалось, ничто не могло омрачить. Воздух был прохладен и свеж, в нем явно чувствовалась примесь сладкого запаха цветущих деревьев… Она подняла глаза к нему, и плывущие облака отражались в ее блестящих зрачках. Она глубоко вдохнула ароматный воздух и вытянула руки в стороны.

- Ты похожа на птицу! – сказал он, смотря на ее силуэт: тонкая талия, вся такая узкая и хрупкая, а широкие рукава ее кимоно напоминали крылья…

- А я и есть птица! – ответила она и опустила руки. По ее лицу пробежала очаровательная улыбка, но он не мог это видеть.

- Ты не птица, Кадзуми. Ты только похожа, а на самом деле всего лишь гейша…

- Всего лишь? – переспросила она возмущенно и обернулась.

Ветер так приятно щекотал ее ресницы… Босыми ногами она спустилась в сад. Вопреки теплой майской погоде и мерцающему солнцу, земля была холодной. По всему ее телу пробежали мурашки. Мужчина продолжал наблюдать за ней. Он вышел на веранду, чтобы видеть женщину поближе. Ее маленькие ступни казались ему прекрасными и полными изящества. « Это женщина – просто шедевр», - подумал он.

- Кадзуми! Иди сюда, ты простудишься! – крикнул он повелительно.

Ей явно не нравились фразы, которые звучали как приказ. Она обернулась и посмотрела на него более чем укоризненно. Мужчина сделал вид, что не заметил этого. Он попросил ее войтиподойти: « Мне нужно серьезно поговорить с тобой».

Кадзуми вошла в дом следом за ним. Она зашла за ширму и стала сбрасывать с себя одежду. Мужчина терпеливо ждал, пока она переоденется. Но Кадзуми делала это неспешно и с изысканным изяществом, как, впрочем, она делала все. Он слышал шуршание одежды за ширмой, видел очертания ее тела, и на миг ему захотелось забыть о предстоящем разговоре и овладеть этой женщиной.

- Кадзуми! – снова крикнул он повелительным тоном, - Ты не могла бы побыстрее?

Она вышла из-за ширмы. Лицо как обычно приняло непроницаемый вид.

- Масато-тян, - начала лепетать Кадзуми нежым, словно ветерок, голосом, - Ты всегда разговариваешь со мной так, словно я прислуга! Я все-таки свободная женщина…

Он не дал ей договорить, а притянул к себе и поцеловал в мягкие губы. От нее пахло духами и свежестью, и вся она была такая гладкая и безупречная, словно фарфоровая статуэтка. «Идеальная женщина, - пронеслось в голове у Масато, - и она должна быть моей. Полностью. Без остатка. Она должна быть моей, как любая вещица в этом доме.»

- Итак, - сказал он, отрываясь от губ Кадзуми, - Теперь я думаю мы можем перейти к разговору? Пойми, Кадзуми, ты прекрасная гейша, красивая женщина… великолепная женщина, но тебе уже почти 26 лет! Неужели ты хочешь всю жизнь быть гейшей, Кадзуми-тян?

- Да, - кивнула она.

- Нет, ты наверное не правильно меня поняла… Я… Я предлагаю тебе выйти за меня замуж. Это будет очень выгодно для тебя. Сама подумай, я богат, ты станешь хозяйкой этого дома, у тебя будет все, что ты пожелаешь! Тебе ведь здесь нравится?

- Да.

- Ну, так что же думать? – он развел руками и попытался изобразить улыбку на своем грубом лице.

Она неопределенно пожала плечами. Мужчина стал всматриваться в ее лицо, чтобы увидеть хоть какие-то признаки согласия… Но это лицо ничего не выражало. Женщина сидела неподвижно, с таким видом, словно весь этот разговор приносит ей только неприятные чувства. На миг Масате стало страшно от мысли, что она может отказать ему. Он еще не слышал ее окончательного ответа, но чувствовал, что ярость начинает вскипать в нем. Привыкший властвовать, и всегда получать все, что он пожелает, Масато никак не ожидал услышать не то, что отказа… даже колебания в ее голосе он слышать не хотел!

- Так, ты станешь моей женой? - нетерпеливо произнес он громким голосом, в котором уже угадывалось желание власти над ней.

- Нет, - ответила Кадзуми с довольной улыбкой, - НЕТ!

Масато почувствовал, как в глазах начинает темнеть. Прикончить ее сразу? Нет, нужно успокоиться, всс нормально. Кадзуми просто испугалась столь неожиданного предложения… Да, и ее можно понять… Определенно, она заслуживает понимание.

- В последний раз спрашиваю: ты согласна стать моей женой?

- Я что неясно ответила?

- Но почему, Кадзуми? Объясни мне причину своих сомнений!

- Причину отказа, - поправила она, - Причина проста. Да, я хочу влиятельного и богатого мужа. Но я просто не готова к свадьбе… Да и потом, ты разговариваешь со мной, как с собакой. Мне хватило видеть, как ты тиранил свою дочь. Она столько настрадалась, бедняжка… Думаю, смерть в ее случае была только выходом…

Она не успела закончить, как разъяренный Масато схватил ее за руки, рывком поднял с кровати и прижал к стене. Ее тонкие запястья в его ладонях, казались настолько хрупкими, что Масато чуть не сломал ей руку. Ему хотелось убить эту женщину. Он смотрел в ее лицо, она стояла с таким видом, словно ничего не случилось, и она просто наблюдает за полетом бабочки. Этот отстраненный вид больше всего его раздражал. Хотелось ударить в это красивое, точеное лицо, что бы вызвать хоть какие то эмоции у Кадзуми! И он бы ударил, но как истинный ценитель женской красоты, Масато просто не хотел портить эту прелесть. Слова Кадзуми задели его до глубины души, но он даже не знал что ответить, не знал, что сделать с ней. Он лишь смотрел на нее в упор, по лбу стекала капля пота, ноздри раздувались.

Самоуверенная Кадзуми совершенно не испытывала страха перед разъяренным самодуром, который больно прижал ее к стене и вот-вот намеревался ударить. Ее даже не пугала жилка пульсирующая у него на лбу. Кадзуми даже пыталась подавить улыбку, которую вызывала у нее эта, нелепая по ее мнению, сцена.

- Я уезжаю. – заявила она громким голосом – Уезжаю завтра же!

Масато не отпускал ее. Наконец, он понял, что ударить эту женщину не в силах, тогда он с яростью толкнул ее. Кадзуми упала на пол.

- Выродок, - прошипела она.

Кадзуми невозмутимо встала, поправила волосы и вышла в сад. Прохладный ветер утих и солнце неприятно слепило ей глаза.

На следующее же утро Кадзуми покинула Осаку, что бы вновь вернуться в Токио в чайный дом своей бывшей наставницы – госпожи Рейко. Она твердо решила продолжить свое ремесло гейши. Рейко была несказанно рада внезапному возвращению Кадзуми в Токио, как-никак – Кадузми была одной из лучших ее девушек, если не самой лучшей. Она прекрасно танцевала, в совершенстве владела искусством чайной церемонии, а сладкий голосок Кадзуми, лившийся, словно студеный ручей, действовал на клиентов завораживающе. Рэйко, уверенная в том, что Кадзуми останется в Осаке и станет законной супругой Масато Мицухидэ, решила не задавать ей лишних вопросов, объяснивших бы причину ее приезда. Для Кадзуми началась обычная жизнь гейши с банкетами, театром, чайными церемониями, клиентами, светскими беседами, танцами и песнопением.

В тот день, когда прекрасная гейша Кадзуми покинула богатого чиновника Масато Мицухидэ, он поклялся отомстить этой мерзавке, так как воспринял ее отказ, как личное оскорбление, недостойное мужчины. «Кадзуми-тян, ты забудешь, а я нет. В таком случае мне придется напомнить…», - прошептал он.

---

[Коджи]

тут небольшой дом в чаще леса. тут озеро с Настоящей водой. тут мягкая трава и поле тюльпанов.. тут восходы и закаты.

я возьму с собой радио, и много-много книг, и, может быть, телефон.

я буду лежать, закинув руки за голову и смотреть в небо.

я буду писать о будущем, о любви, о счастье..

я буду петь чьи-то песни, вкладывая в них свой смысл.

твой мир пристроится где-то рядом, и однажды я зайду в гости.

там огромная пустая квартира. там дым сигарет мешается с запахом алкоголя. там правильные линии и четкие формы. там жизнь..

ты положишь на стол плейер и сигареты.

ты будешь сидеть ночью на подоконнике и курить.

ты будешь читать о правде, реальности, боли.

ты будешь рассказывать мне о прошлом..

и, наверное, твой мир более осязаем, чем мой.. и, наверное, ты тверже и сильнее..

я нежно вытру твои слезы и прошепчу, что люблю.

ты начнешь доказывать, что это все сказки и любви не бывает..

и мы в который раз разойдемся по своим мирам.

но, знаешь, я все же надеюсь, что однажды ты пойдешь со мной или просто попросишь остаться..

а пока я буду смотреть в Наше Небо..

---

Дебютирую

[пойдем домой]

Я щекочу пузатое небо пером вороным, хохочет, а я хохочу вместе с ним – мне стих насвистит в оба уха – не муза, а ветер – украл у кого-то, смешал в свежий микс - слова и обрывки с мостов, и с дорог, из улиц, из толп, а ты поскорей мне навей солеными бризами слез, о том, как рожден - струнный реквием города.

Отроду – нету отрады, и волоком тащит меня в постель, а я в траву мягкую, укутан, газеткой завернут, и в три затяжные затяжки затянут, гвоздики под окнами матери и запах гвоздей, решеток из платины – могилку давно позабыл, наведаюсь, завтра же.

А я - прорастаю деревом.

Там, на западе, стоит оно и качается, в такт осеннему, ведь все они умирают – на зиму.

Снова реквием.

---

[Tintae]

Ну, как водится прошу тапками не бить и п***расом не обзывать, поскольку пишу гомоэротику. Кому данная тема не нравится, просто не читайте! Здесь 3 главы из 28, если воспримется нормально, остальное доложу позже.



I wrote this novel just for you

It sounds pretentious but it's true



Placebo «Blue American»



Нас родила непонятная звезда,

В нас оставил след, холодный свет,

Ночь и Луна, потаенная война,

Запрещенная мечта,



Да, мы рабы непонятной красоты,

Одинокие воины,

Наши мечты - это розы и шипы,

Это пленники Луны



Наша красота - подлая судьба,

Нас еще погубит навсегда,

Это не беда, не твоя вина,

Ты веди нас за собой, позорная звезда…



Г. Самойлов. «Позорная звезда»



1. (Вторник)

Тинтэ поднял голову. Он буквально сливался с темнотой, а этот незнакомец, застывший в дверях, выглядел отдельным солнечным бликом в плохо освещенном коридоре. Мрачная кобальтовая голубизна школьной формы, которая так ужасно не шла ему самому, только подчеркивала белобрысую красоту этого паренька.

«А что если…? Нет. Это не может быть он. А как жаль. Даже если он и эльф, то, наверное, только напополам, а то и меньше. Человеческая ведь фамилия. Этот почти истинный. И такой… хорошенький… Пусть он еще постоит так, ну, хоть пару минут»

Он сделал шаг вперед и снова замер, видимо, убедившись, что некто, сидящий за первой партой, ему не примерещился в полумраке. Некто был Тинтэ.

-Это твоя фамилия Горобець?

-Да, а что? – Горобець глядел на него настороженно, почти враждебно, но…

Но это было неважно. Потому что это и впрямь оказался он!

-Так это ты и есть мой напарник по практике?

-Понятия не имею. Мне ничего не говорили. – Он отвечал резко, буквально выстреливая фразы.

«Он ведет себя так, словно боится меня» - подумал Тинтэ с внезапной болью - «Я, быть может, слишком груб с ним?»

-Странно…

-Да. – Горобець кивнул, перебирая устрашающих размеров кипу бумаг и тетрадей, которую он держал в руках. – А что странно-то?

-У тебя человеческая фамилия.

«Как я неестественно держусь! И чувствую себя полным идиотом»

-Я о другом. – Сказал паренек как будто через силу. – Практику по реакторной физике все проходят по одиночке.

-Я не первый месяц пытаюсь ее пройти. Наверное, просто я для этого не создан.

«Я чересчур откровенничаю. И выставляю напоказ далеко не лучшие свои качества.»

-Они что, рассчитывают, что я теперь буду тебя вытаскивать? – холодно спросил он. Вопрос был риторический.

-Вероятно, да.

«Такой красивый… и такой злой. Лучше б он продолжал торчать у порога. Или я сам своим поведением его раздражаю? Я говорю слишком надменно, я знаю, я даже с преподами обращаюсь как с низшими по званию»

-Как тебя зовут?

-Ты знаешь.

-Нет… Я знаю только фамилию.

«Учись унижаться, Тинтэ Торейн.»

-Эстиэ. – произнес Горобець и неожиданно протянул руку.

Торейн вложил пальцы в раскрытую ладонь напарника.

-Можешь звать меня просто Тиэ. – продолжал Эстиэ, крепко стиснув их.

Как это, оказывается, приятно, когда кто-то жмет тебе руку. Не по обязанности, а просто сам по себе.

-А как тебя зовут?

-Тинтэ Торейн. Или… Ворона. – Раньше Тинтэ не нравилось, когда его так называли. Но теперь он подумал, что если этот странный назовет его так, это будет … неплохо.

-Ворона. – Повторил новичок с какой-то неопределенной интонацией, и вдруг прикоснулся кончиками пальцев к коротко остриженным волосам юноши. – Поэтому?

-Может быть. Названный отец не объяснял, когда придумывал мне имя .

В это мгновение в аудиторию вошел Станислав Антони, преподаватель физики в милицейской школе.

-А! Кого я вижу! Похоже, у некоторых появился шанс! – произнес он, бросая насмешливый взгляд на учеников. Да, один из них был истинным гением атомной физики, и давно уже знал больше своего учителя, другой же не мог взять в толк, что такое α-частица. Руководство школы решило в порядке исключения позволить им проходить практику вместе. Почему это было исключительное решение? Потому что Ворона тоже был отмечен талантом, на который нельзя было не обратить внимание.

-Эстиэ, что ты писал на сегодня?

Эстиэ Горобець выволок из кипы тетрадей одну, довольно толстую.

-Вот я не знаю, какое уравнение поставить в качестве примера, или лучше взять несколько?.. – затараторил он, из тетради посыпались разрозненные листы, исписанные неаккуратным почерком, со множеством помарок и зачеркиваний.

Антони взял бумаги, принялся перебирать их.

-Что это? - спросил Тинтэ шепотом.

-Расписка работы реактора на комплексном топливе.- Светловолосый школьник пожал плечами.

-О, Пречистое Пламя… - пробормотал тот. - «Он и в самом деле все это понимает. Похоже, ему это даже нравится! Я просто не смогу найти с ним общий язык…»

-Послушай, ну не увлекайся ты этими уравнениями реакций, никого вообще-то не интересует, что там в котле происходит. Ты ведь будешь поступать на инспектора дозиметрического контроля, так важнее подставить статистику проницаемости силовых полей разных типов при разных условиях…

-Ну, разные условия это и есть уравнения… то есть на каждую реакцию будет свой выброс и свои параметры…

-Но нет никакой необходимости писать это все в полной форме!

-Ладно, как скажете. – Тинтэ явственно услышал в голосе Эстиэ недовольство.

«Ужас какой… Он не просто может все это написать, ему это доставляет удовольствие… Я никогда не сумею заслужить его дружбу…»

Разобравшись с кучей страшных уравнений Тиэ, Антони обратил внимание на пришибленно молчащего Ворону.

-Напиши мне α-распад, пожалуйста.

Когда Торейн выполнил это требование, Эстиэ вдруг взял его руку в свою и принялся писать ей что-то, тщательно замулевав уже написанное, потому что оно, видимо, представляло собой бред.

Ворона готов был от стыда провалиться сквозь все три находящихся под ним этажа и сквозь подвал прямо в преисподнюю. И, несмотря на это, ему все же было приятно, что новый друг проявляет к нему внимание и заботу.

Антони добросовестно делал вид, что его интересует только журнал практики, а все остальное не существует. Что ж, он сам решил, что эти ученики могут помочь друг другу.

«Спасибо» - Тинтэ коснулся сознания Эстиэ, сам не зная, почему ему захотелось сделать так, а не вслух. Почувствовать безмолвный отклик другого существа казалось очень важным.



* * *

Эстиэ шел, тщательно обдумывая те вопросы, которые собирался задать преподавателю. С самого утра у него было замечательное настроение, так как на сегодня было назначено практическое занятие. Он не без оснований считал реакторную физику смыслом своей жизни и своим призванием, и если б мог, занимался б только ей, забив на всякую историю, психологию, социологию, политологию и многие другие дисциплины.

Зайдя в аудиторию, он остолбенел, если не сказать крепче. За его партой сидел кто-то. Неужели занятие отменили? При этой мысли он чуть не расплакался.

Тут незнакомец спросил:

-Это тебя зовут Горобець?

-Да, это моя фамилия. – Машинально ответил обиженный и непонимающий Эстиэ.

-Так мы будем напарниками по практике?

Его совместили с кем-то?! Это оскорбило юношу. То есть не с кем-то, а с этим странным. Только теперь ему пришло в голову рассмотреть своего нового знакомого. Тиэ отметил, что тот эль-въер, как и он сам, и это в какой-то мере примирило его с необходимостью делить с кем-то драгоценные часы занятий.

-Странно.

-Да. – Все так же механически кивнул Горобець, подходя и продолжая созерцать парня. На лице сородича взгляд отдыхал после сотен человеческих лиц, отчужденных и презрительных. Впрочем, этого эльфа тоже трудно было назвать дружелюбным. Он был бы миловиден, если б не был так суров, холоден и надменен, заключил Эстиэ про себя.

-У тебя человеческая фамилия.

Для Тиэ было неприятно напоминание о его происхождении, тем более что фамилия попалась далеко не благозвучная. Он опять почувствовал себя не в своей тарелке.

-Знаешь, вообще-то практику проходят по одиночке! – вырвалось у него.

-Да, но я никак не могу ее пройти. Наверно, я для этого просто не создан.

«Тупой, что ли?» - мысленно возмутился Эстиэ. Он не знал снисхождения к тем, кто «был не создан» для реакторной физики. Вслух он тоже не стал церемониться:

-Ты что, рассчитываешь на мою помощь?

-Не я. А преподы. – черноволосый эльф оставался (на взгляд постороннего) все таким же безэмоциональным. Это почему-то успокоило и даже пристыдило Тиэ. Тем временем парень спросил:

-Как тебя зовут?

-Ты знаешь. - Ответил Эстиэ, поудобнее устраиваясь за партой.

-Я знаю только фамилию. – В лице юноши не дрогнул ни единый мускул, но черты его как будто стали мягче и правильней.

-Эстиэ. – представился он, протягивая ему руку.

В ладонь ему легли тонкие прохладные пальцы, он стиснул их и не захотел отпускать. Это оказалось удивительно приятно… по телу его даже пробежала дрожь удовольствия. Смутившись этого и боясь, что напарник заметит его реакцию, он разжал руку и произнес:

-Можешь звать меня Тиэ. А как зовут тебя?

-Тинтэ Торейн. Или Ворона.

-Ворона. – Прозвище чрезвычайно понравилось Эстиэ. Черные как смоль волосы, подстриженные под каре, действительно наводили на такую мысль.

Он протянул руку и прикоснулся к подровненному бритвой краю прически, и только потом подумал, что это могло оскорбить Тинтэ или не понравиться ему. Но тот не подал признаков возмущения.

-А! Кого я вижу! Что ж, теперь у кое-кого появился шанс. – В аудиторию вошел Станислав Антони, и для Эстиэ перестало существовать что-либо кроме таинственного, но близкого ему мира реакторного котла.

Из этого мира его вырвал голос Вороны:

-Что это такое?

-Расписка работы реактора на комплексном топливе, - Тиэ внезапно почувствовал чуть ли не стыд перед брюнетом, который уже не мог скрыть ужаса, вызванного тем, что его напарник, оказывается, знает ТАК МНОГО! Подобный стыд зрячий испытывает перед слепым, слишком гордым, чтобы принимать жалость.

-О, Пламя… - с губ юноши сорвался невнятный возглас суеверного страха.

«Да, а если б он видел, как я тупо таращусь на генные аллели, он бы не смотрел на меня сейчас, как на сверхъестественное существо. Возможно, тогда нам было бы проще общаться… Хотя зачем нам общаться, если он такой безмозглый пень?» Эстиэ на полном серьезе считал, что интеллект решает все, а воспоминание о странных ощущениях во время рукопожатия машинально отметал. И вообще, что тут удивительного? Такие изящные пальцы… шелковистая кожа…

Непривычные мысли, идущие фоном в его голове, сложились в твердую уверенность, что Тинтэ Торейн скорее красив, чем умен. Хотя… просто в разговоре он не выглядел дурачком с переулочка. «Гуманитарий?» - для Эстиэ это было вежливым синонимом слова «недоумок».

Когда зануда Антони высказал свои ничего не стоящие претензии к вступительной работе, он переключил свое внимание на сразу оцепеневшего Ворону.

«Да, а теперь посмотрим, что же он из себя на самом деле представляет!" – подумал Тиэ азартно.

То, что Торейн написал в своей аккуратной тетради не менее аккуратным почерком, не укладывалось ни в какие рамки и правила. По его мнению, процесс α-распада состоял в том, что α-частица распадалась на две «полуальфа-частицы». Эстиэ несколько секунд смотрел на это расширенными глазами, и не мог даже засмеяться. Он был, что называется, в прострации. Затем, со странным, каким-то мистическим чувством, от которого все внутри замирало, взял руку Тинтэ в свою, перехватил его пальцы так, чтобы полностью контролировать движения, и решительно зачеркнул записи.

В мыслях Вороны отразилось удивление, легкий испуг… а Тиэ удивился скорее тому, что тот так легко открылся и дал прочитать в своем сознании. Стараясь не отвлекаться на свои неуместные ощущения, он начал писать правильное уравнение α-распада. Тинтэ опустил глаза, делая вид, что он тут вообще ни при чем и давно умер.

Через несколько секунд Эстиэ услышал его мысль. В которой чувствовалось гораздо больше благодарности, чем он того, по собственному мнению заслуживал.

Выходя из аудитории после занятий, он хотел предложить Вороне помощь с уроками, зная, что преподы именно этого и ждут от их тандема, но почему-то не решился.

2.(Среда)

Проснувшись утром, Эстиэ улыбнулся даже прежде, чем открыл глаза. Несколько минут он лежал и балдел, а затем спросил себя - с чего это вдруг??? Дополнительное занятие было вчера, а пятница не имеет обыкновения наступать после вторника. Значит… значит, сегодня среда. А это просто ужасно, подумал он с прежней дурной улыбкой на красивых, четко очерченных губах. Сегодня тоже дополнительное занятие. Но не по физике. А по кошмарным основам генетики и медицины. Занятия, которые ему навязали за неуспеваемость по этому ненавистному предмету. Пропащий день…

Одеваясь и складывая тетради, он поймал себя на том, что беспричинная ухмылка так и не исчезла.

После семи уроков, едва успев заскочить в столовую (не говоря о том, чтобы пойти в свою комнату и отдохнуть!) ему пришлось бежать в кабинет биологии. Опаздывать нельзя было ни в коем случае - преподаватель, он же врач школьного лазарета, Диего Найтмер имел привычку швырять в опоздавших меловой тряпкой. То же происходило, когда ученик слишком долго не мог понять материал. Поэтому Эстиэ и так был знаком с этим "снарядом" более чем близко.

Когда он вошел, препод сидел уже за столом. Но так как в него ничего не

полетело, эльф заключил, что успел вовремя.

Поздоровался, сел за парту, достал какой-то помятый листик и ручку.

-Какая сегодня будет тема, господин преподаватель? - спросил он ангельским

голоском.

-Сегодня я буду учить тебя измерять температуру тела, пульс. А также -

пользоваться прибором для определения рабочего объема легких, - вздохнул Диего, видя как медик, что школьник бледноват почему-то, и приняв решение не нагружать его сложными заданиями. Но для Тиэ и это было через крышу.

-Да?- спросил он. - И что сначала?

Преподаватель встал, подошел к шкафу, достал ртутный термометр. Эстиэ обратил внимание, что тот смотрит на часы.

"Что, совещание, что ли? Может, отпустит???" - преисполнился он радужных надежд.

Но тут взгляд Найтмера переместился на дверь. Дверь распахнулась. На пороге появился…

-О НЕТ!!! - закричал Эстиэ, оборачиваясь.

Слишком поздно.

Меловая тряпка смачно попала Тинтэ Торейну по башке.

-И как это следует понимать??? - ледяным голосом произнес тот, снимая ее с лица и глядя на преподавателя.

-Вы опоздали. На три с половиной минуты. - Пожал плечами Диего.

Но внимание пострадавшего уже переключилось на другое. А именно - на…

"Он смотрит на меня… - сердце Эстиэ заколотилось в горле. - Какой у него

взгляд… Но что он здесь делает?.."

-Если вы так увлечены предметом, что выпросили себе дополнительные уроки, то и посещайте их как положено. - Продолжал препод.

"Он…? Увлечен предметом…?" - До блондина начало доходить, почему же их все-таки поставили в пару. - "Но согласиться ли он мне помогать...?"

-Если вы так следите за временем, то и выставьте себе часы по Главной Службе, - проронил Тинтэ, покосившись на биолога, затем спросил, - А что ТЫ здесь делаешь, Ангел Ядерного Котла?

-Я... отстал по биологическим предметам… - пробормотал Эстиэ, думая, что сейчас не помешало бы покраснеть. Но почему-то не получалось. А сердце стучало так, что он едва слышал свой собственный голос, как будто мимо шагала рота милиционеров.

С перепугу он даже не обратил внимания на то, как его назвали.

-Угу. На пару лет. - Кивнул Диего удрученно.

-Правда? У тебя проблемы? - спросил Ворона с необыкновенным участием в голосе.

"Как он смотрит…" - взгляд скользил по Эстиэ, словно… словно ветер. Прохладный, и в то же время согревающий.

-Но ты же умный, вчера я убедился! Я уверен, что все получится, - черноволосый школьник сел с ним рядом. Ни на секунду не спуская глаз.

Тиэ стало очень жарко, казалось, за воротник ему лился столовский чай.

-Сегодня мы будем учиться измерять температуру, пульс и рабочий объем легких. Насколько мне известно, Ворона уже умеет все это делать, так пусть он и продемонстрирует это для меня … и для своего товарища. - Препод протянул ему термометр.

-Кому я должен померять? Себе или ему?

-Ему.

-Э… Эстиэ… открой, пожалуйста, рот… - Ворона не глядя взял градусник.

-Зачем? - для того было привычно держать что-либо во рту, учителя постоянно ругали его за то, что он грызет ручки, резинки, надкусывает уголки учебников. Но непонятно было, зачем надо взять в рот еще и эту стекляшку.

-Чтобы измерить температуру, ты должен подержать измерительный прибор во рту, в течение нескольких минут. - Объяснил напарник. - Но постарайся не раздавить зубами, ртуть ядовитая.

-А… ага… - кивнул Эстиэ, открыл рот и закрыл глаза. Его языка коснулось

холодное стекло, и он услышал все такой же спокойный голос Тинтэ:

-А теперь закрой, но осторожно, прибери зубы.

Тиэ подчинился.

"Сколько?" - спросил он мысленно.

"Я скажу. Я засек" - почему-то ему показалось, что ответная мысль Вороны

выглядит несколько взволнованной, особенно по сравнению с его невыразительным менторским тоном.

Диего приспустил очки на кончик носа, наблюдая за учениками.

Несмотря на то, что глаза его были закрыты, Тиэ постоянно чувствовал на себе взгляд черноволосого. А затем вдруг почувствовал еще, что тот тянет у него изо рта термометр, и услышал:

-Достаточно.

Он немедленно раскрыл глаза, но про рот как-то забыл.

-Ну? - непонимающе произнес Ворона. - Что, вкусно, что ли??

Тогда блондин сообразил. И раззявился так, что стало видно горло.

Диего Найтмер уже просто помирал.

Тинтэ с удивлением полюбовался на предложенное ему зрелище, затем посмотрел на градусник. И Эстиэ увидел на его лице испуганное выражение.

-Послушайте, у него повышенная температура! - и к приоткрытым губам Эстиэ прижались прохладные пальцы. - Точно!

-Сколько? - спросил преподаватель с долей тревоги.

-Почти сорок один!

-Ну, это ерунда. Устал за день, да и простыл, наверно. Ваша дурацкая форма не соответствует климату. Ничего удивительного. - Найтмер махнул рукой.

-Я нормально себя чувствую. - Эстиэ покрутил головой. Вообще-то его слова не были правдой. По телу продолжали разливаться волны жидкого пламени, но, как ни странно, ему совсем не хотелось воспользоваться поводом и уйти с ненавистных основ медицины. Да они и не казались теперь такими уж противными. Предмет как предмет. Ну, сложный. Но ведь Ворона обещал помочь.

-Вот и отлично. - Заявил Диего. - Принимайтесь за объем.

Он даже забыл о том, что еще Эстиэ должен был померить температуру напарнику.

Подойдя к аппарату, Тинтэ начал объяснять:

-Вот, я сейчас подышу в трубочку. Изо всех сил. А ты запишешь, сколько покажет стрелка. А потом, наоборот. Ясно?

Эстиэ кивнул. "На стрелку... Я должен смотреть на стрелку… а не на то… как он это будет делать…" - заставил он себя сосредоточиться. На пару минут ему это удалось.

-Вот, твоя очередь.

Эстиэ взялся губами за трубку. Она была еще теплая и слегка влажная после

Вороны и это произвело на мальчика странный эффект. Как будто… как будто бы…

Он сам не знал, что он там выдохнул, но преподаватель и напарник остались

довольны.

-Теперь померяйте пульс. - Диего смотрел на Эстиэ с всегдашним пониманием, и эльфу казалось, что биолог знает про него что-то такое, чего не знает он сам.

Пальцы Торейна сомкнулись на его запястье Тиэ.

-Тсс, тихо… - велел тот, пристально глядя ему в глаза своим мистическим невероятным взглядом.

Эстиэ послушно замер. Затем увидел, что на лице напарника отразилась настоящая тревога.

-В чем дело? – спросил он.

-Пульс… твой пульс… двести сорок… тебе не трудно дышать? – сбивчиво проговорил Ворона.

-Нет… почти нет… а что, это плохо?

-Это повышенный, сильно. – Тинтэ повернулся к Найтмеру. – Господин преподаватель, ему лучше уйти с урока. Я провожу его, ладно??

-Мне почему-то кажется, что он и без провожатых не умрет. – Произнес Диего язвительно. – Похоже, что вы не настолько интересуетесь биологией, как мне рассказывали, раз собираетесь сбежать.

«Он хочет меня проводить? Но я совсем не так плохо себя чувствую. Пожалуй, это даже приятно…» - подумал Тиэ, не задумываясь над тем, что такое «это».

-Впрочем, идите. Занятие вы уже благополучно сорвали. – Диего мило улыбнулся, глядя на пылающие щеки Эстиэ. Тот покраснел еще сильнее.

-Он не виноват, что он заболел!.. – Голос Вороны прозвучал резко и совсем не вежливо.

-Идите, Христа ради. – Препод взялся за тряпку.

Увидав грозное оружие, Эстиэ немедленно начал собираться, то есть запихивать свой листик в карман брюк. Написать на нем он, кстати, так ничего и не успел. Диего Найтмер засмеялся и вполголоса произнес: «Интересно, почему даже лучшие из эльфов такие идиоты? Может, это генетически обусловлено?»

Такого Эстиэ уже не выдержал. Он хорошо относился к Диего, несмотря на то, какой предмет он вел, может, даже слишком хорошо, но от этого подобная фраза оскорбила его только сильнее. Он выскочил из-за парты и выбежал в коридор.

Проскакав метров двести, мальчик вдруг остановился. Ему стало до ужаса холодно, хотя он знал, что в классах и в рекреациях примерно одинаковая температура.

«Может, я правда болен? Но с какой стати?» - промелькнуло в голове. Сейчас его гораздо больше занимало другое – то, что Диего так выразился, хотя вроде бы относился к эльфам лояльней всех, и то…

…и то, что он убежал, не попрощавшись с этим мальчиком.

-Вот ты где. Ты и правда, не умен, если стоишь на сквозняке, притом, что у тебя лихорадка.

-От не умного слышу. – Прошипел Тиэ, не оборачиваясь. Почему-то слова Вороны обидели его еще сильнее, чем слова Диего.

-Я беспокоюсь за тебя.

-Это еще почему?

-Я твой напарник. И идиот к тому же. Нужны еще аргументы?

Эстиэ обернулся все-таки. Голова кружилась. В темном коридоре Тинтэ снова казался темным силуэтом. Без лица, без плоти. Просто силуэтом. Тенью. Которой вполне можно доверять. Которая не причинит тебе зла, даже если захочет.

-Идем в комнату. – Сказала тень. Нет, все-таки это была тень с глазами. С пронзительными глазами, ни на секунду не отпускавшими его.

Тиэ кивнул и послушно направился к лестнице. Ему ужасно хотелось сказать или подумать что-нибудь, но только чтоб это было что-то значительное. Вызывающее… уважение? Он не знал, что он хочет вызвать в своем напарнике, но, вероятно, это должно быть уважение. Или что-то другое?

-Ты дрожишь. – Услышал он, и на плечи ему опустился черный сюртук Вороны. Он в удивлении уставился на напарника. Тот постоял, держа ладони у него на плечах, затем закутал его как следует, и опустил руки.

-Иди же. – Тень с глазами. Эта мысль преследовала его теперь.

Дойдя до своей двери, Эстиэ вдруг остановился. Он хотел снять с себя чужой сюртук, но вместо этого вдруг резко качнулся вперед, чтобы…

…затем еще резче дернулся назад, и мгновенно нырнул в свою комнату, закрывшись на замок. Не включая свет и не раздеваясь, он плюхнулся в постель. Лицо горело. Тень с глазами. Тень с глазами. Тень с глазами.

3.

Тинтэ толкнул дверь. Только он это сделал, как в лицо ему с размаху врезалась меловая тряпка! И какой-то голос крикнул: «Нет!». Знакомый, надо сказать, голос…

Убрав эту дрянь с лица, он смог оглядеться. Та-ак, преподаватель Найтмер, он его уже видел на собрании, когда его переводили. А это… это же…

За столом сидел тот ангельски красивый блондинчик, который так невероятно хорошо знал ядерную физику. Он выглядел усталым, и весьма ошарашенным.

«Он тоже запомнил меня? Но что он тут делает?» - машинально пробормотав что-то в адрес Диего, Тинтэ спросил:

-А что здесь делает наш Ангел Ядерного Котла? – в последний момент ему вдруг показалось, что его слова прозвучали пошло и глупо, но изменить уже ничего было нельзя. Как это ни странно, Эстиэ не обратил внимания. Зато очень смутился, сообщая, что у него проблемы с биологией. «Да… нет в мире совершенства…» - подумал Тинтэ Торейн с торжеством. Оказывается, все совсем не так плохо! И он тоже может кое в чем покрасоваться перед своим напарником, от которого невозможно отвести глаз.

-Сегодня вы будете учиться измерять температуру, пульс и рабочий объем легких. Пусть Ворона объяснит это своему товарищу - препод достал термометр из ящика стола.

-Я себе или ему должен мерить? – спросил Торейн, принимая прибор.

-Ему.

Ворона вздрогнул. Затем, еле ворочая языком от волнения, попросил Эстиэ открыть рот.

-Зачем? – чудесные сине-зеленые глаза удивленно распахнулись.

-Ты должен подержать во рту градусник, в течение некоторого времени. Но осторожно, если ты раздавишь его зубами, можешь отравиться ртутью. – Объясняя это, Ворона невольно успокоился.

Блондин кивнул и повиновался, зачем-то закрыв глаза. Длинные ресницы, опустившиеся на щеки, слегка подрагивали. Тинтэ на секунду забыл о том, что он должен что-то делать, а не смотреть на невинное личико с приоткрытыми губами и высунувшийся нежный розовый язычок.

-Можешь закрывать, но осторожно. – Произнес он, вкладывая термометр блондину в рот.

К сознанию Вороны прикоснулась мысль: "Сколько?". Это было похоже на безумие, но ему казалось, что мысли напарника имеют солоноватый привкус морской воды.

«Я скажу. Я засек» - ответил он, стараясь закрыться как можно надежнее, чтобы Эстиэ не понял его состояния.

Тинтэ чувствовал, что преподаватель смотрит на них, как на бесплатный цирк, и знал, что со стороны они и впрямь выглядят глупо. Но сам он на Найтмера не оглядывался, потому что по-прежнему не мог оторвать взгляда от белобрысого.

-Достаточно. – Сообразил он вдруг и потянул градусник на себя.

Тиэ открыл свои прекрасные глаза, но и не думал открывать рот, хотя именно это от него и требовалось.

-Ну? – спросил Ворона насмешливо. - Что, вкусно, что ли??

Эстиэ торопливо повиновался, разинув рот так, как будто собирался проглотить напарника. Как оказалось, у него был совсем не такой уж маленький ротик, как это выглядело со стороны…

Диего Найтмер откровенно ржал над ними.

Тинтэ заставил себя оторвать взгляд от чужого горла и посмотреть все-таки на шкалу. Ртуть остановилась на отметке 40,8. Высоко! Не слишком, но хорошего мало.

-Господин преподаватель, у него повышенная температура! – Ворона прикоснулся кончиками пальцев к губам Тиэ, и в самом деле ощутимо горячим. Это было нужно сделать, так полагалось по всем правилам, но ему и хотелось это сделать, что было уже гораздо серьезнее. Хотелось так сильно, что Тинтэ был не уверен, что не попадись такой удачный предлог, он не выдумал бы его сам.

-Сколько? - спросил преподаватель с долей тревоги.

-Почти что сорок один!

-Ну, это ничего страшного. Он мог переутомиться или простыть. Ваша дурацкая форма слишком легкая. – Отмахнулся Найтмер

-Со мной все в порядке. – Ответил блондинчик, но голос его звучал нетвердо и слегка хрипловато.

«Он и в самом деле нездоров» - подумал Тинтэ Торейн – «Но все равно потрясающе красив»

-Вот видите. - Заявил Диего. – Делайте следующее.

Ворона настроил аппарат и подвел напарника к нему.

«Смогу ли я объяснить ему? Понятно, но не обидеть его при этом?»

-Вот, я сейчас подышу в трубочку. Изо всех сил. А ты запишешь, сколько покажет стрелка. А потом, наоборот. Ясно?

Добившись от блондина неуверенного кивка, Тинтэ быстро проделал все это. Украдкой проследил, чтобы тот все правильно записал.

-Давай теперь ты.

Рабочий объем у Эстиэ был, что называется, по ГОСТу. Тинтэ отметил это машинально, но перед глазами стояла картинка того, как он нагнулся к установке. Казалось, она была кислотой выжжена на сетчатке глаз. Эта немыслимо совершенная фигурка, плавные грациозные движения…

-Теперь вы должны измерить пульс. – Заявил препод.

Торейн взял изящное, но крепкое запястье напарника. Прижал пальцем быстро бьющуюся жилку. Слишком быстро бьющуюся! Ворона достаточно хорошо разбирался в медицине, чтобы помнить на зубок, что пульс 240 не соответствует температуре тела в сорок один градус по Цельсию. Он должен быть ниже делений на тридцать! Наверно, его беспокойство отразилось на лице, потому что красавчик спросил:

-Что-то не так?

-Тебе не тяжело дышать? Пульс очень высокий… двести сорок… – Тинтэ старался говорить спокойно, чтобы не напугать его, но у самого уже сердце в пятки ушло.

«Почему я так волнуюсь?» - задал он себе вдруг вопрос. Он проходил стажировки в школьном лазарете, и не раз, а там можно было увидеть многое куда похлеще, чем повышенная температура и пульс. Особенно когда приволакивали очередного младшего ученика из эльфов, оказавшегося в неподходящем месте в неподходящее время. Некоторые из мальчишек, подвергшихся насилию, наверно, и не выжили бы, если б их выхаживал кто-то другой.

-Да нет, все вроде нормально… а что, это плохо?

Тинтэ посмотрел на Найтмера так умоляюще, как только мог:

– Господин преподаватель, может, лучше его отпустить? Я могу проводить его…

-Ну уж нет. Он и без провожатых не умрет. – Ехидный тон Диего хлестнул по нервам, как будто он адресовал это ему. Впрочем, личного оскорбления долго дожидаться не пришлось: – Вы не так влюблены в науку, как мне говорили, раз норовите смыться. Впрочем, я вас держать не стану. Занятие уже в любом случае сорвано. – Эта улыбка и взгляд, направленный на Эстиэ… Именно это взбесило Ворону больше всего. Или все-таки то, что блондин покраснел, как не краснел ни от одного его слова?

-Это же не его вина!.. – Тинтэ и не пытался сдержать раздражение в голосе.

-Идите-идите. – В руках Диего оказалась тряпка, он демонстративно перекладывал ее из ладони в ладонь.

Тинтэ молча смотрел, как его напарник торопливо собирается. Даже суетясь, он двигался красиво, как в танце. Из восхищенного транса его вывел негромкий возглас препода: «Интересно, почему даже лучшие из эльфов такие идиоты? Может, это генетически обусловлено?»

Ворона на секунду отвел взгляд от Тиэ, а когда снова обернулся, тот уже вылетал за дверь. На секунду Ворона остолбенел, затем почувствовал, что руки опускаются, а к глазам подступают слезы. Вот, значит, как… Он даже не задумался о том, что «вот», что «значит» и что «как». Затем его охватила какая-то странная ярость, смешанная с пофигизмом и ни на кого в отдельности не направленная.

Он тоже бросился в коридор, догоняя сбежавшего.

Эстиэ стоял посреди рекреации, как замороженный. Прямые золотисто-белые волосы рассыпались по плечам, скрывая спину почти до талии. Тинтэ на мгновение очень захотелось пропустить струящиеся пряди сквозь пальцы, посмотреть как они будут скользить в его руках…

Вместо этого он заставил себя спокойным тоном произнести:

-Вот ты где. Ты, и правда, не умен, если стоишь на сквозняке, притом, что у тебя лихорадка. – К сожалению, в середине фразы все-таки прорвалась резкость.

-От такого слышу. – Прошипел Тиэ. Он не обернулся, и Торейн видел, что перепонки на ушках сильно вздрогнули.

-Я беспокоюсь за тебя. – продолжил он увещевание, надеясь, что теперь сможет вести себя тактичней.

-С какой стати?

-Я твой напарник. И идиот к тому же. Нужны еще аргументы?

Блондин медленно обернулся. По-прежнему мягкие и грациозные, его движения отчего-то стали словно заторможенными. И чудные волосы качнулись шелковой завесой, упали на лицо… Осторожно отвести их в сторону, коснуться рукой щеки, заглянуть в аквамариновые глаза… все это так просто… и, пожалуй, даже уместно… но этого не будет.

-Идем в комнату. – Выдавил он из себя.

Тиэ кивнул и пошел к лестнице. Заторможенность проявлялась все заметнее, он как будто спал на ходу или находился в трансе, хотя на уровне эмоций была видна сосредоточенность. Если не сказать напряжение. Да еще легкая дрожь сотрясала все тело.

«Что-то с ним не то…» - покачал головой Торейн – «Ну не настолько у него жар, чтобы чувствовать озноб… Нервное?» - Он знал, что многие его сородичи от природы склонны к истерике, хотя сам таким не был. Но он не был, впрочем, и чистокровным эльфом. «Отчего бы его не трусило, ему не помешает согреться» - решил он, стягивая с себя черный сюртук, который постоянно носил поверх формы.

Когда одежда опустилась на плечи Эстиэ, тот посмотрел ему прямо в глаза, и мордочка у него была до смешного ошарашенная. Он даже остановился. На шее бешено бился пульс, все-таки сильно превышающий норму, Тинтэ чувствовал это ладонью, случайно легшей выше воротника, прямо на горячую кожу. Хватит. Ворона убрал, почти отдернул руки и сказал как можно мягче:

-Иди же.

Блондинчик повиновался, как будто только и ждал этих слов.

Тинтэ проводил его до самой двери, невольно отметив про себя, что волосы цвета слоновой кости потрясающе смотрятся не только на фоне темно-голубой формы, но и на черном сукне его сюртука. Только он подумал о том, что пора прощаться, как вдруг Эстиэ закачался, как осина на ветру, лицо у него стало ошалелое, как у обкуренного, и прежде, чем Ворона сообразил, что у того совсем поехала крыша, мальчишка юркнул за дверь. Тинтэ Торейн, удивленный до последней степени, стоял и слушал звуки запираемого замка. Он хотел постучать, но рука опустилась, и пальцы медленно скользнули вниз по полированной пластмассе.

«Пречистое Пламя… это… немыслимо…как я мог… даже подумать… о таком» - и все-таки приходилось признаться себе, что это было именно «оно». Он был влюблен в Эстиэ, и влюбился в него если не с первого взгляда, то со второго уж точно. И надо же было быть таким наивным и не понять этого сразу! Хуже того, его чувства не удалось скрыть. Мальчик увидел, до какой степени он желанен, и испугался этого. Да кто б не испугался!!! Ооо… какой позор… Внезапно Ворона вспомнил тех мальчишек, которых приносили в медпункт полуживыми. И понял, что наверняка Эстиэ тоже прошел через весь этот ужас… Так же как и он сам... Мысль о том, что когда-то с ним все это проделывали, вызвала у него еще большую ярость, чем даже собственные воспоминания. В конце концов, за себя-то он хотя бы отомстил. «Он тоже наверняка за себя отомстил. И теперь он не допустит в своей жизни ничего, даже отдаленно напоминающего о прошлом…» - эта мысль окончательно пришибла Тинтэ. Он развернулся и медленно побрел к себе.



* * *

(Четверг)

Заснуть в эту ночь ему так и не удалось, даже когда он применил несколько сильных заклинаний. Колдовство только слегка замутнило сознание да расслабило тело. В результате он провалялся в полузабытьи до 6-ти утра, а в семь, задолбавшись перекатываться по постели с угла в угол поднялся, оделся и побрел в учебный корпус, чувствуя себя совершенно перекореженным.

Он уже маячил у двери кабинета истории, когда преподаватель только явился. Хосе с удивлением посмотрел на эльфа, затем подал ему ключи, чтобы тот зашел и не маялся.

Торейн положил ключи на учительский стол и по привычке завалил на последнюю парту, на которой пребывал всегда в полном одиночестве. Начали приходить одноклассники. Ничто не скрашивало его скуки и отвратительного настроения. Настолько отвратительного, что этому трудно было придумать объяснение. За пятнадцать минут до урока он не выдержал и смотался в жилой корпус.

Дверь Эстиэ была заперта. Видимо, он уже ушел, или у него не было первого урока сегодня. Помявшись у двери до последних минут, Ворона поскакал на урок.

Хосе начал объяснять новую тему, как вдруг в дверях появился еще один завуч – Джеймс Мануэль.

-Минуточку внимания! - провозгласил он. – В качестве промежуточной аттестации Академией направлена внеочередная контрольная работа по…

«Только б не по реакторной физике» - Ворона почувствовал, что обмирает. Но это был не только страх, но и какое-то новое страдание, теперь каждая мысль о реакторной физике была связана с …

-Извинитеможновойти????? – В дверь влетел Эстиэ, растрепанный, в расстегнутой рубашке, которую он застегивал на ходу.

Ворона почувствовал, что он обмирает еще раз. Это зрелище возбуждало в нем самые низменные инстинкты. Точнее говоря, это его просто очень и очень возбуждало.

-… по основам биологии и медицины. – Закончил Джеймс. Лицо у него было оторопелое. Может, он отреагировал на полуобнаженное тело блондинчика и не так бурно, как Тинтэ (возраст, а что вы хотели, но в том же ключе. – Пройдите, пожалуйста, на место…

Эстиэ обвел аудиторию взглядом и, увидев напарника, покраснел. Затем быстро подхватил вещи и присоединился к нему на галерке.

-Привет.

-Привет. – Торейн пытался смотреть ему в лицо, но это оказалось сложно… очень сложно… Издалека фигурка его напарника выглядела привлекательно, но вблизи это была картинка из разряда «увидеть и умереть».

-Ворона, будет контрольная. – Простонал Тиэ, как будто его уже вели на эшафот.

Тинтэ просто не мог слышать подобный тон. С сжимающимся сердцем он пообещал, что решит ему все. Если б он знал, какова будет реакция…

Прежде, чем он успел закончить свою успокоительную речь, блондинчик повис у него на шее, крепко обнимая и так прижимаясь, что чуть не перевернул парту, и звонко поцеловал в щеку.

Ворона обмер в третий раз за 5 минут и подумал, что если б он все-таки знал… он пообещал бы ему больше… гораздо больше!..

Джеймс Мануэль, уже выходивший из класса, обернулся на звук, а Хосе Ибаррури искал челюсти под столом. Весь класс смотрел на них, те, кто видели, громко ржали, а кто не видел, выспрашивал подробности у счастливцев. История на глазах обрастала слухами – уже сейчас выяснилось, что они целовались в губы и взасос.

Тинтэ нашел свою челюсть и увидел, что лицо Эстиэ пунцовое от стыда.

-Немедленно к директору. – Просипел Джеймс.

Через 15 минут они стояли в кабинете директора, причем Тиэ так и не успел застегнуться. Ворона, будучи не в состоянии отказаться от искушения, продолжал украдкой рассматривать его. То, что орал директор, его совершенно не трогало. Ему было на это от души наплевать. А вот, красавчик похоже, чувствовал себя, как в аду и предпочел бы умереть, чем предстоять вот так.

Когда разговор был окончен, Эстиэ сразу же в коридоре притулился реветь в углу. Тинтэ рад был бы помочь, но не знал, как можно его утешить, сам бы он никогда не повел себя так безрассудно… а если б и повел, не стал бы потом так убиваться.

Поэтому он просто вытащил его из угла, развернул к себе и обнял. Тиэ моментально уцепился за него, уткнулся лицом в плечо, так что форма сразу промокла и начал всхлипывать тише.

-Ты не злишься? – вдруг отчетливо послышалось между рыданиями.

-Я? Чего ради? – Ворона попытался заглянуть ему в лицо. – Что, думаешь, в первый раз на меня кричат? Меня перевели из того крыла за неуважительное обращение к преподавателям.

-Да… но… он говорил такие вещи на нас… такие слова…

-Извини, красавец, но ты и правда выглядел неприлично!

-Да, я, а почему он кричал на тебя? Я опозорил тебя, Воронаааа!

-Ладно, но есть способ все исправить. – Тинтэ взял его за подбородок и приподнял к себе заплаканное лицо.

-К-какой? – ресницы слиплись стрелками, глаза казались еще ярче… а на щеке какой-то странный след… да это же отпечаток его воротника!

«Он что, спал в моем сюртуке???» - подумал Ворона, офигевая. На секундочку он даже забыл, что собирался сделать. Но Блондинчик смотрел на него в ожидании, и тот быстро нагнулся к горячим губам, припухшим после слез. «Ох… а температура у него так и не упала… или это нервное?»

Ворона отпрянул от него сразу, как только губы Эстиэ начали раскрываться ему навстречу, такие невероятно податливые и сладкие… Нельзя заходить так далеко… посреди коридора… после того как на них только что наорали именно за непристойное поведение…

-Вот мы и квиты… – предательски хриплым голосом проговорил Тинтэ.

Эстиэ смотрел на него ошалевшим взглядом, щеки блондина заливал алый румянец.

-Надеюсь теперь ты не считаешь себя виноватым?

Эстиэ заторможено помотал головой.

-Тогда я вечером приду. Помогу тебе подготовиться. Договорились?

-А…ага… - кивнул тот.

«Все-таки, до чего ж он невинен» - подумал Ворона, уходя. – «Но очень импульсивен, и поэтому… нет, даже не поэтому! Но разве можно сдаваться без боя?»

Вообще-то признавать поражения до того, как объявлена война, было в духе Вороны. Он был слишком гордый, чтобы вытерпеть настоящий проигрыш, лучше уж было сидеть и представлять себе, что он просто не захотел. Но сейчас он хотел! Он сходил с ума от желания! В голове у него не осталось мыслей, кроме тех, которые могли б ему помочь соблазнить светловолосого красавчика.

---

[~tonight...]

в стакане с мохито тает лед

кислый сок лайма и горький ром.

я точно знаю, что ты-тот

чьим преданным я хочу быть псом.,

но мне не хватит простых слов

чтоб в них вложить всю любовь и боль

я выведу на салфетке пару строф,

допью стакан и пойду домой...

---

Вот...я только пытаюсь сочинать... Не очень упрекайте пожалуйсто...

[S-M-I-L-E]

Вчера с тобою были вместе.

Смеялись, плакали шутя.

Ты обещал, что будем вместе

И я поверила .. дитя.

Сегодня с самого утра

Узнала, что меня не любишь.

Мне одиноко без тебя..

Ты не любя меня погубишь!

Но не могу тебя молить,

Чтоб ты меня любил как прежде.

Теперь могу лишь слезы лить

С молитвой к Богу и в надежде.

В надежде, что когда нибудь

С тобою снова буду рядом.

Но ты теперь меня забудь..

..я молча упиваюсь ядом.

Уйти хочу из сего мира

Лишь одного тебя любя..

Как та Джульетта у Шекспира,-

Что за Ромео умерла..

---

[Kim B]

Что ищет в мире тот,

Кто не узнает смерти,

Кто видел больше, чем вершины пирамид,

Кто знает цену подлости и чести,

Пред кем дрожит и крошится гранит?



А ищет ли он что-нибудь?



Быть может, век за веком

Он просто существует? Без затей?

Устав от ливней, не любуясь снегом,

Лишь жертв н выпуская из когтей...



Demain est hier, rien ne se passe.

Je n'me reflete pas dans les glaces.

Je n'suis pas mort, je ne vis pas.

Est-ce que je t'aime? Mais on verra...



То зверь, то бог,

То ураган, то бриз.

И тайна из глубин веков.

Обман над нами, как туман, повис.

Он что-то ищет, нашу забирая кровь.



А жизнь так коротка!

Он - не считает дней.

Мы исповедуемся даже (иногда)

И если руку даст и уведёт в страну теней,

Ведь только счастливы (нам вместе коротать века).