Восстанавливаю самовольно удаленное

[consolo]

19:11
Впервые пробуюсь в чем то подобном))

Бешанная

авторам советую читать эпиграф внимательнее

Игры на грани фола,
Солнце закрыла руками.
Ты уже все решила,
Вновь разжигая пламя.

Бешеными губами
В клочья волокна ткани.
Скомканными словами
Вздохи все те же признанья.

Сердце в груди застыло,
Замерло в предвкушенье.
Это с тобой уже было,
В венах бежит возбужденье.

Фразы уже не слышны,
Кровь барабаном в висках.
Ты же всегда была смелой
Или же все на словах?

 sitorka

---

[polina-kolpakova]

Был грех, написала я фанфик... Ой, нет, не про вампиров, Гарри Поттера и аниме! Да, он слэшный (я сама от себя в ужасе). Особо брезгливых прошу не читать. Ну и полный конец обеда - фанфик этот по Максу Фраю, гы! Жду тапков. Много-много тапков!

Название: Моя Темная Сторона
Автор: polina-kolpakova
Пэйринг: Шурф / Макс
Рейтинг: детский! А может и нет...
Жанр: джен, слэш
Размер: ~ 9600 слов
Предупреждение: часть текста была утеряна, ну и хрен с ним.


Обстановка в «Ужине вурдалака» вполне соответствовала драматургии названия: свечи, полумрак, столешницы размалеваны красной краской, символизирующей кровь. Обрадованный внезапным появлением клиентов хозяин тут же принес нам меню. Он был любезен и дружелюбен. Кажется, ни знакомые всей столице защитные рукавицы, скрывающие смертоносные руки Лонли-Локли, ни моя Мантия Смерти ничуть его не смущали. Напротив: мы так мило гармонировали с обстановкой!
– Я был там сегодня ночью, Шурф.
Он вопросительно приподнял брови, и я пояснил:
– В нашем с тобой общем сне. Заснул и тут же попал на это грешное побережье. Но посторонних я там не обнаружил. Что я там действительно нашел, так это твои следы на песке. Знаешь, меня это, честно говоря, потрясло…
– Вот как? – хладнокровно переспросил Шурф. – А ты уверен, что это именно мои следы?
– Абсолютно. Если бы не был уверен, сказал бы, что нашел следы, которые могут оказаться твоими. Но у меня нет никаких сомнений… Кстати, следы были от сапог. Спишь ты в них, что ли?
– Не говори ерунду. Разумеется, я сплю без обуви. Тем не менее мне действительно снилось, что я в сапогах… Погоди, Макс, неужели ты хочешь сказать, что всегда гуляешь по своим снам раздетым?
– Нет, конечно, – я изрядно растерялся.
– Значит, мне не повезло, – с едва различимой ноткой юмора в голосе сказал Лонли-Локли. – Ты собираешься обсудить это с сэром Джуффином, да?
Я не стал переспрашивать, с чем именно ему не повезло, и сосредоточил внимание на второй части фразы.
– Собираюсь, конечно. Даже если ты против, мне все равно придется это сделать: все мои проблемы почему-то касаются Джуффина. А ты против?
Шурф аккуратно взял маленькую кружку с камрой, отпил глоток и поставил ее обратно на стол. Как он умудряется проделывать эту процедуру, не снимая огромных защитных рукавиц, – вот чего я, наверное, никогда не пойму…
Сам не знаю– сухо сказал он.
– Ну, что ж… Во всяком случае, ты свободный человек и имеешь право на личные тайны. А я собираюсь разгласить твою личную тайну. И, как видишь, не слишком забочусь о том, чтобы получить твое разрешение…
Лонли-Локли пронзительно посмотрел на меня. Его серые глаза, обычно излучающие ледяное спокойствие, вспыхнули такой ослепительной яростью, что я чуть не захлебнулся воздухом, который вдыхал.
– Я – не «свободный человек», я – Мастер Пресекающий ненужные жизни. «Смерть на Королевской службе», по твоему собственному выражению. Поэтому я не имею права на личные тайны. Эта роскошь может слишком дорого стоить тем, кто не обязан за меня расплачиваться.
Ораторский пыл внезапно угас. Мой грозный друг опустил глаза и тихо продолжил: –Разумеется, ты обязан рассказать нашу историю Джуффину, что бы я там ни думал по этому поводу.
– Что-то случилось, Шурф? – удивленно спросил я. – Тебе неприятен этот разговор? Я впервые слышу от тебя столь прочувствованную речь.
– Что-то случилось, – кивнул Лонли-Локли. – И чем быстрее я выясню, что именно случилось, тем лучше. Мне действительно крайне неприятен этот разговор, потому что какая-то часть меня не желает, чтобы ты говорил с Джуффином. Так что я обращался не столько к тебе, сколько к себе самому… Мне было бы чрезвычайно прискорбно узнать, что я тебя обидел.
– Грешные Магистры, меня не так-то легко обидеть!.. Но ты меня здорово растревожил, Шурф. Оно даже к лучшему: теперь я постараюсь разобраться с этой историей, не откладывая.
– Хорошо, – задумчиво отозвался Лонли-Локли. – Чем скорее, тем лучше… Знаешь, у меня такое чувство, что я действительно нуждаюсь в твоей помощи, хотя не могу сформулировать почему. Это довольно странное ощущение: я не привык испытывать необходимость в чьей-то поддержке.
– Сам же не раз говорил, что не следует пренебрегать возможностью получить новый опыт! – рассмеялся я.
- Да уж, мысль о возможности получения нового опыта в последнее время становится пугающе регулярной…- тихо сказал Шурф обращаясь скорее к столу, чем ко мне. – ты, Макс, - продолжил он уже громче, - знаком и с Безумным Рыбником, и с сэром Лонли-Локли, и с тем же сэром на Темной стороне. –но сейчас я осознаю в себе что-то еще, а если быть точнее, кого-то еще, не имеющего ко мне никакого отношения, но тем не менее… - Впрочем, я уверен, нам стоит продолжить этот разговор, после того, как вы увидитесь с сэром Джуффином.
– Ладно уж, еще по стаканчику крови невинных младенцев, и можем топать на воздух, коллега. Тебя наверняка ждут дома, а я попробую испоганить безмятежную жизнь шефа невразумительным монологом о таинственном характере наших драгоценных сновидений.
****
Дело кончилось тем, что я потребовал еще одну кружку камры, каковая, увы, оказалась далеко не лучшей в Ехо. Шурф немного поразмыслил и заказал себе стакан какого-то темного вина.
– Как, ты не будешь переливать его в свою дырявую чашку? – с некоторым разочарованием спросил я, наблюдая, как мой коллега подносит стакан ко рту. – А я-то собирался попросить глоточек… Люблю совать нос в чужие чудеса, ты же знаешь!
– В настоящий момент я не испытываю необходимости пользоваться силой Дырявой Чаши. День, который я прожил, нельзя назвать тяжелым. Кроме того, я чувствую некоторое нервное возбуждение…
– Нервное? Возбуждение!? Шурф, про себя ли ты говоришь?– поразился я. – Хм… когда ситуация выходит из-под контроля, я просто пробую заняться чем-то другим. Самое удивительное, что заняться чем-то другим всегда возможно, главное – начать…
– Это – одно из самых странных рассуждений, которые мне доводилось слышать, – одобрительно сказал Лонли-Локли. – Но знаешь, я не думаю, что столь экстравагантный совет может пригодиться кому-то, кроме тебя самого.
– Ты прав, – улыбнулся я. – Но я тоже иногда нуждаюсь в хорошем совете… Шурф, ты бы все-таки дал мне чашку. Предчувствие говорит мне, что я просто обязан воспользоваться случаем и выпить из твоего волшебного сосуда.
Он достал откуда-то из-под белоснежного лоохи свою знаменитую бездонную чашку и протянул ее мне.
– А что ты собираешься из нее пить?
– Да хоть камру!
Я перелил содержимое своей кружки в дырявую чашку Лонли-Локли и залпом выпил уже почти остывший напиток.
– Ну и каковы твои ощущения? – удивленно спросил мой друг. – Видишь ли, камра – не совсем тот напиток, который помогает добиться наилучшего эффекта!
– Правда? А мне кажется, что я скоро взлечу. Буквально с минуты на минуту!
– Мало ли, что тебе кажется! Сила требуется для того, чтобы летать по-настоящему, а не наслаждаться иллюзиями… А теперь нам действительно пора идти. Уже довольно поздно, а я, как ты знаешь, живу в Новом Городе. Я даже собираюсь попросить тебя отвезти меня домой, на служебном амобилере мне придется добираться домой не меньше часа.
– Кошмар! Разумеется, я тебя подвезу. И дюжины минут не пройдет, как ты будешь дома.
– Я буду очень признателен тебе за эту услугу. Жена предпочитает проводить вечера в моем обществе, когда это возможно. Признаться, это меня немного удивляет: на мой взгляд, я – не лучший из собеседников.
– А вот я ее понимаю. С тобой спокойно, Шурф. Пока ты рядом, можно не опасаться, что этот замечательный Мир может рухнуть!
– Какая странная идея… Но мне приятно, что я слышу это именно от тебя. – с неожиданной нежностью в голосе ответил Лонли-Локли. – Что ж, в любом случае, нам пора.
****
Мы расплатились и вышли на улицу. Я сел за рычаг амобилера, Шурф устроился рядом, и я с удовольствием рванул с места. Может быть, камра – действительно не тот напиток, который следует пить из дырявой чашки, но мне нравилась удивительная легкость, переполнившая меня, как шампанское переполняет бокал: того гляди, еще немного – и перехлестнет через край!
– Послушай, Шурф, у меня образовался еще один вопрос, – начал я.– Что касается наших с тобою снов. Ну и твоего, раздвоения, нет, расчетверения личности! Я не совсем понял, каким образом ты ощущаешь присутствие гипотетического постороннего существа?
– Знаешь, Макс, мне почему-то очень трудно сосредоточиться, когда я пытаюсь говорить, о том, что именно со мной происходит .– А ты очень хочешь, чтобы я сказал, да?
Меня насторожили незнакомые язвительные нотки в голосе Шурфа. Но я даже не удивился: он весь вечер был немного на взводе – насколько вообще невозмутимый сэр Шурф Лонли-Локли может быть «на взводе».
– Я думаю, что ты сам очень хочешь в себе разобраться – улыбнулся я, машинально обернувшись к своему собеседнику.
Я совсем немного повернул голову. Но этого вежливого поворота головы оказалось достаточно, чтобы заметить нечто, абсолютно не укладывающееся в рамки моих представлений о возможном. Шурф как раз заканчивал снимать защитную рукавицу с левой руки. Его смертоносная перчатка сияла в вечернем полумраке, рассекая оранжевый туман уличных фонарей ослепительной опасной белизной… Самый предсказуемый и надежный из моих друзей, сэр Шурф Лонли-Локли, на чьих плечах, согласно моим по-детски наивным представлениям, держался этот Мир, собирался убить меня здесь и сейчас, не вдаваясь в пространные объяснения причин своего более чем эксцентричного намерения.
Я резко затормозил и выскочил из амобилера, на долю секунды замешкавшись с его дверцей. Но подняв глаза, увидел, что Лонли-Локли уже стоит на земле передо мной, все-таки скорость реакции у парня была нечеловеческой.
– Трепыхаешься, гаденыш? – прошипело существо.
А как его еще называть? Этот голос не мог быть голосом моего друга Шурфа. Чьим угодно, но только не его!
«Плюй в него, кретин! Плюй, пока не поздно!» – орал мой рассудок, но непрошеному советчику пришлось заткнуться. Я не собирался тратить драгоценное время на дурацкие эксперименты, исход которых очевиден заранее.
Я рассмеялся, как смеются безумцы, и подскочил, сам не зная, зачем я это делаю. Но земли под ногами не оказалось. Удивительная легкость, переполнившая меня после ритуала с дырявой чашкой, наконец-то перехлестнула через край. Мгновение спустя, я с изумлением оглядывал остроконечные крыши старого центра Ехо. Я не взлетел, а, скорее, выстрелил собою в небо: веселая, легкая сила швырнула меня вверх, как пробку из бутылки. Я все еще смеялся, как сумасшедший. Да я, пожалуй, и был сумасшедшим. А что еще может случиться с человеком, которого вдруг, ни с того ни с сего, вознамерился убить самый надежный и предсказуемый из его друзей?!
Странное ощущение где-то в ногах мгновенно привело мня в чувство. Я заметил, что полет мой замедлился, словно рассерженная моим нахальным прыжком сила земного притяжения решила как следует подналечь и вернуть меня на твердь незамедлительно.
Не только ноги, но теперь уж и бедра, нижняя часть спины, кисти рук словно налились свинцом и настойчиво тянули меня вниз. Я отчаянно замолотил руками, сам себе напоминая подброшенную вверх курицу и уже был готов хвататься зубами за воздух в попытке удержаться наверху, но в этот момент мои сапоги, стянутые, сдернутые невидимой рукой начали свое падение вниз и я заворожено проследил за их полетом и понял, что пропал. Невозможно сопротивляться тяжелому взгляду Мастера, Пресекающего Ненужные Жизни, наверное, способному этим своим взглядом, нет, Взглядом, ворочать многотонные валуны, не говоря уже о такой простенькой задачке, как сдернуть с небес мои никчемные килограммы…
Когда до земли оставалось около двух метров, действие этой силы вдруг прекратилось, и я упал на четвереньки у ног Лонли-Локли. Я прищелкнул пальцами, собираясь поразить своего сбрендившего друга Смертным Шаром, и зеленая шаровая молния возникла у моей ладони, и я уже мысленно видел ее полет к телу Шурфа, но окончание этого затянувшегося мига было несколько иным. На спину мне легла тяжелая ладонь, мертвенный холод которой я ощущал через плотную ткань Мантии Смерти. Что ж, судя по тому, что мой мысленный предсмертный вопль все длится и длится, не думая обрываться, тварь, вселившаяся в Лонли-Локли, неожиданно сменила тактику и передумала меня убивать, но предпочла обойтись обездвиживанием моего бренного тела. Машинально я рванулся, но с ужасом ощутил, что не могу двигать даже глазами. Я увяз в неподвижности, и мои ругательства наполовину с проклятьями рвались наружу не находя выхода. Лонли-Локли тем временем присел на корточки перед моим лицом и все тем же омерзительным голосом произнес:
- Допрыгался, гаденыш? Я подумал немного порадовать тебя перед смертью, не знаю, оценишь ли ты мой подарок, но умрешь точно счастливым! Для таких как я есть отличный способ вытеснить твою душонку из тела и занять ее место.
С этими словами он исчез из поля моего зрения и теперь я видел только свои сапоги, упавшие с небес минутой раньше меня.
Не успел я подумать о природе его «подарка», мне все стало ясно. Неумолимая ледяная рука задрала мою мантию вместе со скабой с задней части окаменевшего тела на переднюю, и я с немым ужасом ощутил, как прижалось ко мне горячее тело Шурфа. Обе его руки легли мне на поясницу, краешком сознания я подумал, что вторую, смертоносную перчатку он снял. Лучше б он ее не снимал. Тем временем когтистая лапа неторопливо прошлась по моей спине , сзади послышался сладостный вздох твари, предвкушавшей развлечение, а я… Я с ужасом и стыдом ощутил, что упирающееся в меня мужское достоинство Лонли-Локли оказалось под стать его росту и такое же несгибаемое, как и его характер… Кажется, только в этот момент я оправился от первого шока и осознав реальность и неотвратимость происходящего истошно заорал на Безмолвной Речи «ДЖУФФИН! ПОМОГИТЕ!!!»
Невесть откуда в бешено работающей голове взялась картинка: свежий выпуск «Суеты Ехо» и на первой полосе сногсшибательная новость, о том, как Ночное Лицо Почтеннейшего Начальника Тайного Сыска, – грозный сэр Макс был найден убитым и изнасилованным в кустах у канавы… А какие-нибудь объявившиеся свидетели добавят: убитым и изнасилованным сэром Шурфом Лонли-Локли, Мастером Пресекающем Ненужные Жизни, а по совместительству Истиной в последней инстанции… И если я останусь в живых, что вряд ли, мне останется только одно – плюнуть высоко вверх и подставить лоб под плевок. Ибо если произойдет то, о чем я думаю, мне даже в уборной будет стыдно задницу оголять.
Тем временем, я, хвала Магистрам был услышан и неожиданно громкий и словно бы металлический голос Джуффина грохотнул в мозгу «Макс, где ты?» Пока я называл ему место, стараясь не думать о том, в каком интересном виде застанет шеф своих сотрудников, рука моего мучителя увлажнилась, видимо, слюной, неторопливо и по-хозяйски прошлась между ягодиц… Кажется даже драконьи морды на мох сапогах ошарашено вытянулись и их честные глаза, в которые я невольно пялился последние минуты, зажмурились, чтоб не видеть моего позора!
В этот момент что-то изменилось. Тварь отпрянула от меня. С разбега всадить собирается, что ли!?
-Беги, Макс…
Без сомненья, это был голос Шурфа, настоящего Шурфа Лонли-Локли, моего друга, и, о, Грешные небеса, как же я был рад его слышать!
Подвижность вернулась в мое тело стремительно, я вскакиваю на ноги, машинально одергивая одежду, не оглядываясь, поражающими меня самого скачками, босиком, бегу по ночной улице, и ни мои мысли, ни сумбурные чувства не могут меня догнать! Соображать будем потом, когда расстояние между мной и этим опасным существом... Ох, черт, кажется, мысли о Шурфе меня все-таки догнали. Я несся быстрее ветра к Управлению, напрочь позабыв о данных Джуффину координатах о моем местоположении. Вскоре раздался его безмолвный голос:
-«Тебя здесь нет».
-« А Шурф?»
-«Что Шурф? Здесь никого нет»
****
Сидя в кресле в кабинете Джуффина я медленно и болезненно приходил в себя, нервно вздрагивая каждый раз, когда холодная камра проливалась из трясущегося стакана мне на колени. Джуффин, спокойно пыхтящий трубкой, видимо счел, что моим органам артикуляции пора бы начать что-нибудь произносить:
- То, что тебя пытались убить, Макс, я уже понял, можешь прекращать так красноречиво на меня таращиться. Теперь ответь, кто?
-Шурф.
-Неслабо… А ты уверен, что это был Шурф?
-По крайней мере, из кабака я выходил с Шурфом и в амобилер со мной сел Шурф. Но это еще не самая ошеломительная новость за последние сто лет!
-А какая самая ошеломительная?- Джуффин придвинулся поближе.
-Он хотел меня отыметь.
-Шурф. Тебя. Хм… Отыметь.- Гомерический хохот Джуффина сотряс Вселенную до основания, не преминув радостно прозвенеть во всех окнах Управления. Он ржал долго и со вкусом, не забывая время от времени словно бы сокрушенно качать головой, потом извлек из складок лоохи трогательно-беленький платочек и промокнул свои раскосые глаза, всем своим видом напоминая прослезившегося папашу, пришедшего на детский утренник послушать первое выступление любимого сына. – Отыметь, значит… Ух, проказник, дядька Шурф!- он погрозил кулаком куда-то в пустоту перед собой.- А убить, значит, хотел, потому что ты отказался? И он побоялся, что ты проболтаешься Мелифаро?- На сей раз он откинул голову и загрохотал так, что, наверное, даже в моем родном мире вороны снялись с веток деревьев.
Кажется, меня немного отпустило, и я тоже истерично хихикнул пару раз.
Джуффин прекратил смеяться так резко, словно никогда и не начинал. Мое счастье, что по идее я уже «заступил на ночную вахту» и не было никого, кого бы заинтересовало его громкое веселье. Его лицо стало отстраненным и немного усталым, возможно, шеф решил с кем-то перекинуться парой словечек по Безмолвной Речи. Я сидел молча, чего со мной практически не бывало в постэкстремальных ситуациях! Взгляд упал на мои сапоги с драконьими мордами, которые Джуффин проволок с «места преступления», и я неожиданно смутившись отвел глаза, да…, Если вещи хранят память о увиденных событиях и могут показать эти события человеку, умеющему видеть… А сапожки-то я пожалуй заберу, несмотря на то, что носить уже не буду! Я, конечно, безмерно доверяю своему шефу, и я без единого сомнения доверил бы ему свою шкуру, свою душу, так, чего там у меня еще ценного? Но я ни за что не оставлю с шефом наедине этих невольных свидетелей нашего с Шурфом позора, только не с ним, любопытным лисом, интриганом… Кеттарийцем!!! Все эти нелепые мыслишки спасительно наводнили мою голову, не дав глубокому эмоциональному шоку занять там все место.
- Боюсь, парень влип несколько покруче, чем ты. – Джуффин снова был со мной. - Давай рассказывай по порядку, предельно кротко, если сможешь. Шурф уже вкратце изложил свой вариант развития событий, через несколько минут он будет здесь, и мы постараемся свести ваши показания в нечто единое…
Кажется, я даже вскочил – Шурф? Здесь? Джуффин, прошу вас покажите мне какую – нибудь щель попросторнее, в которую я мог бы вжаться!?
- Воспользуйся Щелью Между Мирами, мальчик, а я с удовольствием погляжу, как ты будешь туда втискиваться… Да ты садись, Макс, не мельтеши.– Кажется, он наблюдал за моими метаниями с видимым удовольствием – Здесь будет именно Шурф, а не потусторонний любитель клубнички! К тому же, я не позволю свершаться непотребству в моем присутствии, а самое ужасное произойдет, если вы меня не позовете присоединиться и я обижусь! - Выражение лица моего начальника было весьма глумливым, но я собрался духом и стараясь не смотреть в его хитрые светлые глаза и вкратце рассказал ему нашу с Лонли-Локли историю о общем сне, морском побережье, присутствии неведомого существа и прочей романтике… После пересказал ему разговор, прозвучавший в «Ужине Вурдалака».
- И ведь, знаете, Джуффин,- сокрушенно добавил я - Меня даже не насторожили его слова по поводу приобретения нового опыта, вопрос сплю ли я голым, и… странная, еле уловимая… нежность, что ли в его голосе. Можно было подумать, он всю ночь смотрел слезливые мелодрамы на Улице Старых Монеток, впрочем, зная Шурфа, этот факт никак бы не отразился на его голосе, и уж тем более на его поведении!
- Внимательнее надо быть, вечно у тебя все происходит через задницу… - В глотке этого невыносимого типа что-то булькнуло, он сдавленно хрюкнул и продолжил, не обращая внимания на мою оскорблено вытянувшуюся рожу. - Макс, пока вы с коллегой таскались по Хумгату, общим снам и прочим малоизученным местам, твоей душой пытался завладеть могущественный колдун, прошедший в сон с вместе с вами. При известном могуществе можно завладеть не только духом, но и телом человека. Для него существует особое название - Всадник. Именно это существо ты и назвал тварью. Поняв, что ты у нас ужас, какой могущественный и в новорожденной реальности чувствуешь себя, как дома, этот некий колдун захватил разум Лонли-Локли, ведь он у нас по стечению обстоятельств в Хумгате почти что новичок, даром, что такой грозный. Ты же нужен этому существу как источник могущества, и то, что ты почти не контролируешь, и, что намного хуже, практически не осознаешь свое могущество, только на руку захватчику. Теперь о самом интересном… Надеюсь, ты и сам уже догадался, что попытка обладать твоим не заслуживающим подобного внимания телом не имеет никакого отношения к сэру Лонли-Локли. Как и все эти намеки во время вашего с ним разговора. Путем тесного физического взаимодействия тварь, стремится выйти из тела Шурфа и попасть в твое, поскольку соитие по сути – это обмен энергиями, а Всадник в его нынешнем состоянии и есть энергия. – И заметь, Макс, - Задумчиво добавил он ,- то, что Шурф на некоторое время словно бы пришел в себя и дал тебе время, чтоб убежать – случай, по сути не виданный, это делает честь нашему Шурфу и говорит о его колоссальной силе воли и невероятной способности взять сознание под контроль даже в ситуации, когда это сознание ему не принадлежит. Пожалуй, я горжусь им, что б ты о нем сейчас не думал!
- Вот тебе и «не ходите, дети, в Африку гулять!» А то заразитесь болезнями, передающимися половым путем, типа Всадника! Так и что делать то, Джуффин!?
- Съешь печенье пока, вон лежит. И кстати, - Джуффин взял многозначительную паузу. – Шурф ничего не помнит, учти. Последнее, что он видел своими глазами – как пытался тебя убить и ты взмыл в небо.
О, Небо Мира! Как я обрадовался этой новости! Но в то же время, в то же время… Значит, неожиданная и обескураживающая нежность, прозвучавшая тогда, в кабаке, в голосе Шурфа была адресована мне вовсе не им… И я, ошеломляя сам себя был вынужден признать, что чувствую некое небольшое разочарование… Я гнал эту неуместную мыслишку прочь, а она, окаянная цеплялась за самый краешек моего сознания цепкими пальчиками и никуда не исчезала. Впрочем, разумеется, тогда, в кабаке, я был рад проявлению добрых чувств со стороны Шурфа, ведь он мой друг!
Хлопнула входная дверь. Я поежился. Джуффин, напротив, расплылся в приветливой улыбке.
– Заходи, сэр Шурф. Я сгораю от нетерпения подвергнуть тебя допросу с пристрастием… У меня сложилось впечатление, что какая-то сволочь решила проскользнуть сквозь Хумгат верхом на твоем горбу. Я прав, парень?
– Разумеется, вы правы. Теперь я с некоторым недоумением спрашиваю себя, почему сам не догадался, что со мной происходит, – согласился Лонли-Локли. Он остановился рядом с моим креслом и аккуратно поставил на стол исчерченную полустертыми рунами шкатулку. Его рука осторожно легла на мое плечо. Я сразу заметил, что на ней больше не было ни защитных рукавиц, ни смертоносных перчаток.
– Никогда бы не подумал, что ты сможешь увернуться от меня, Макс. Но ты смог, хвала Магистрам!
Я решился посмотреть ему в лицо и улыбнулся от неописуемого облегчения: это действительно был прежний Шурф Лонли-Локли, спокойный и невозмутимый, а, значит, жизнь прекрасна. Значит, можно жить дальше.
Наспех перекусив тем, что заботливый Кимпа как всегда приготовил для шефа, мы втроем принялись осуществлять план, составленный посерьезневшим Джуффином. План по изгнанию Всадника из тела Лонли-Локли и его уничтожению (не Лонли-Локли, разумеется), был подозрительно прост.
Я должен буду принять предложенную Джуффином волшебную пилюлю, и опаньки, со стороны я буду восприниматься, как человек, не наделенный магическими силами или утративший их, безобидный, как бурундучок. При этом на замечание Шурфа: «Вынужден напомнить, сэр Джуффин, что при поимке Лойсо Пондохвы эти пилюли не дали нам никакого преимущества», Джуффин лишь досадливо отмахнулся, Всадник , мол, хоть и крут, но он не Лойсо... В общем, как только я начинаю казаться милым неядовитым сэром, мы с Шурфом, дружно взявшись за руки, отправляемся в Хумгат, поскольку, раз в Хумгате мы подцепили этого энергетического туриста, логично будет там от него и избавиться. И вот, почуяв мою непростительную слабость, Всадник, покидает Лонли-Локли за ненадобностью и, роняя слюни на ходу, бежит ко мне! Ну и, разумеется, быстрый и смертоносный, как молния, сэр Шурф элегантным движением левой руки навсегда превращает эту тварь в воспоминание. Хм... Где ж подвох - то? Даже Шурф, обычно равнодушный, переводил взгляд с меня на шефа и обратно, и мне даже показалось, что он неодобрительно качнул головой.
Эх, знал бы я, что конкретно ждало нас в Хумгате, я бы сначала вытащил Шурфа в рейд по всем трактирам Ехо, где наелся бы на неделю вперед, а потом уже совался... Впрочем, учитывая то обстоятельство, что тварь могла вернуться в любой момент, и снова воспылать ко мне неуместным интересом, медлить, все же не стоило!

****
Первое, что я почувствовал, придя в себя – безжалостно бьющую в нос смрадную вонь. Вскочив, я обнаружил себя в куче какого-то мусора, лежащего огромной грудой под длинной и высокой обшарпанной стеной. Было темно, лишь небо, подернутое пеленой тумана испускало слабое молочное свечение. С брезгливым любопытством я, напрягая глаза, принялся разглядывать собачий труп – главный источник вони, выкинутый кем-то на эту свалку. С усилием отведя взгляд от иссушенной оскаленной пасти, я принялся шарить вокруг, выискивая Лонли-Локли и заранее усмехаясь, представив этого безупречного джентльмена вылезающим из-под какой-нибудь затхлой ветоши. Здешний воздух был сырым и промозглым, кажется, близился рассвет. В нескольких метрах от свалки глянцевито блестела асфальтная дорога, смоченная предутренним туманом. Вурдалачий хрен! - весело подумал я, да нас забросило в мир, где я родился! Проведя взглядом по ленте дороги, я увидел величаво идущего ко мне Лонли-Локли и досадливо подумал, что меня, разумеется, швырнуло на помойку, мол, там мне и место, но разве ж могла подхалимка Судьба так обойтись с сэром Шурфом Лонли-Локли!? Разумеется, его аккуратно поставило на чистый асфальт, пока я с усилием прокладывал себе путь среди мусора.
Мы встретились, удостоверились, что с каждым из нас все в порядке и принялись изучать вышеописанную стену, в надежде найти в ней дверь. Оказалось, стена вообще не принадлежит никакому строению, а просто неуместно торчит среди лесистой местности и тянется на много дюжин метров вперед.
- Внешняя сторона этого мира не кажется мне похожей на Темную Сторону, - подытожил Шурф, брезгливо разглядывая очередную кучу разнообразного полуистлевшего хлама, встретившуюся нам по пути. – Но, в любом случае, думаю, нам стоит идти вдоль дороги. Дорога, так или иначе, приведет нас к какому-то ни было зданию, дому, некой постройке, в которой будет дверь.
Часа через три, когда тусклое солнышко уже угадывалось за хмурыми облаками, я попросил пощады у неутомимо шагающего Шурфа и присел на осклизлый валун, в предвкушении неизменной награды из Щели Между Мирами – сигарет, кофе и бутербродов.
- Шурф, ты у нас не дурак пожрать да покурить… Будешь?
- Благодарю, Макс. Не откажусь от сигареты.
Тем временем, моя рука шарила под подолом собственного лоохи, в безрезультатных попытках найти эту самую Щель. Недоумевая, я оставил свою одежду в покое и попробовал пошарить в жухлой траве за валуном, впрочем, знакомого онемения в руке не ощущалось...
Шурф, наблюдавший за моими манипуляциями с выражением неодобрения на лице, наконец, промолвил:
-Ты потерял силу, Макс, не знаю, как это возможно, но это факт. Я уже пять минут посылаю тебе зов, ты не слышишь. Советую тебе попытаться метнуть Смертный Шар.
Как во сне прищелкиваю пальцами.... Еще раз.... Безрезультатно.
****
Скупое на ласку солнце этого мира было похоже на нерадивую хозяйку, бегло пробежавшей веником по кухне, не затронув дальнего угла за печкой, в котором уже скопились упавшие спички вперемежку с дохлыми тараканами. Отсветив минутку, оно укрылось пеленой облаков, затем туч, и вот, наконец, небо одарило нас с Шурфом тихим и печальным дождичком, холодным и колючим, как брызги горной реки. Найдя ненадежное укрытие под полуоблетевшей кроной угрюмого деревца, мы сели прямо в похрустывающую траву спина к спине, поджали ноги, не знаю, как Шурфа, но мои очень замерзли, и я, нарушив недолгое молчание, спросил трагическим голосом :
- Что, со мной, Шурф?
Разумеется, я считал свой вопрос риторическим, и адресовал его скорее массиву туч над головой, чем своему другу.
Тем не менее, он ответил, и в его голосе чувствовалась присущая Шурфу конкретика:
- Кажется, я начинаю понимать, что с тобой. И что с этим местом тоже. - Он задумчиво потер пальцами лоб в том месте, где тюрбан соприкасался с кожей. – Ты Вершитель. Бытует мнение, что личность Вершителя настолько масштабна, что подразумевает наличие Темной Стороны, как у других значимых объектов Мира... Я не думал, что это возможно, так как мой опыт с нормальными Вершителями сводится к нулю, если к ним вообще можно применить какие-либо нормы. А ты Макс, ну, так скажем, не самый обыкновенный человек, и уж точно не самый нормальный Вершитель! Возможно, у тебя действительно есть Темная Сторона твоей Жизни. И не на ее ли просторах мы сейчас мокнем, невесть какой силой сюда занесенные... Хм... Впрочем, у меня есть кое-какие мысли и по этому вопросу. Озвучить?
- Валяй. –деревянным голосом каркнул я.
- Вспомни еще раз свои ощущения в Хумгате, прочувствуй их, Макс...
А прочувствовать было что, это правда! Для меня все происходящее имело поистине космические масштабы! Далеко не каждый день, хвала Магистрам, выпадает возможность почувствовать себя черной дырой со сверхтяжелой массой, обваливающейся куда-то внутрь себя и увлекающей за собой все, что оказалось во власти ее силы... Силы, рожденной моей собственной слабостью... Слабостью, из мнимой превратившейся в настоящую...
- Кажется, до меня начинает доходить, Шурф. Фокус с пилюлей в Хумгате оказался самой что ни на есть реальной реальностью! То, что я выглядел лишенным сил оказалось правдой в Коридоре Между Мирами, а почувствовав мою слабость этот грешный мир утащил меня, а я еще и тебя буквально за руку увлек сюда! Всякие волшебные миры питают ко мне необъяснимую слабость, и каждый из них просто мечтает разжиться сэром Максом!
- Ты всегда мечтал быть для всех нужным и незаменимым, вот это и сбывается в такой форме. Впрочем, вопрос сейчас не в этом. Это место, эта Темная Сторона утащила нас троих – тебя, меня и Всадника.

****
Жрать хотелось немилосердно. Мой возмущенный желудок пока воздерживался от громоподобных раскатов, стесняясь присутствия Лонли-Локли. Но мои мозги, охотно потакавшие всяческому чревоугодию, охотно подкидывали мне аппетитные картинки, нарисованные моим безудержным воображением! Поживиться было решительно нечем, я проверял....
Когда гипотетическое солнышко закатилось за гипотетический горизонт, мы, обговорив положение, решили поискать место для ночлега. Не найдя ничего, похожего на дверь, мы так или иначе вынуждены были побыть в плену этого унылого мирка. Отшагав немалый путь, я понял, что это место, конечно, не является моим родным миром. Наверное, Шурф прав, (а как показывает практика, он всегда оказывается прав) и мы находимся на непостижимой изнанке моей собственной жизни. Реальность моей родины была хоть немного логичной и закономерной, здесь же...
Когда нам попадались одиноко стоящие не вписывающиеся стены и строения, груды разнообразного сломанного хлама и мертвые животные, это еще как-то вписывалось в мои представления о многообразии миров... Меня даже не удивили полное отсутствие ветра и настораживающая неподвижность воздуха. Как сказал Лонли-Локли, все ветра моей жизни сосредоточены на нормальной ее половине. Ветер... Как не хватает здесь твоего шумного дыхания, заполняющего паруса души, твоих веселых рук, подгоняющих в спину..! О, и раздражающее отсутствие хоть какой-то живности, в один миг она, что ли погибла, или валялась здесь вечно... И странные, щемящие, тоскливые настроения, почти зримо и осязаемо обитающие здесь, заставляющие сердце мое сжиматься, словно в предчувствии беды... Но когда ближе к ночи дождь кончился, неподвижные тучи странным образом рассеялись и стал виден темно-синий купол небес.... И когда мы, открыв рты, смотрели на абсолютно беззвездное небо, меня переполнило чувство, похожее на обиду. Нет, ну это надо же, небо без луны, без звезд, небо мертвое, пустое, словно глазница, в которой даже не предполагалось наличие глаза! Почему-то это открытие словно подкосило меня. Ну да, откуда здесь звезды? На секунду я ощутил себя безмерно одиноким умирающим существом, возможно, уже умершим... Неизбывное, усиливающееся чувство некой потери почти целиком охватило мой рассудок.

Широкая дорога резко закончилась у кромки сумрачного сырого леса, чью серо-зеленую полосу мы увидели впереди еще час назад. Теперь мы шли по каменистой, местами заиндевелой тропинке, упорно не желая останавливаться, словно, наши судьбы напрямую зависели от количества покрытых километров.
****
- Сэр Джуффин научил меня этому совсем не сложному заклинанию много дюжин лет назад. С тех пор я немного ворожу над каждым своим лоохи, чтоб оно оставалось неподвластным дождю и грязи. Ты обязательно разучишь это заклинание, когда мы вернемся обратно. Здесь это делать бессмысленно… Удивительно, что сэр Джуффин, пребывая в курсе не только твоего могущества, но и твоей беспрецедентной уязвимости, не позаботился об этом раньше.
-Ах, вот оно что... А я думал, дело не в магии, а в том, что любая, не сошедшая с ума, частичка грязи в ужасе вжимается в землю, чтоб не соприкоснуться с твоим сияющим подолом… - Я устало улыбнулся. Шурф, кажется, тоже... За те часы, которые мы провели в этом отвратительно унылом месте, я так и не понял, какая часть личности этого неулыбчивого дядьки здесь преобладает. С одной стороны, его занудство и педантичность остались при нем, с другой, я сам неоднократно ржал над его шутками. Было что-то и от Безумного Рыбника, надо отметить... Час назад Шурф сказал, что впервые за много лет, ему не все равно, кого убивать, и что с Всадником у него «личные счеты». При этом его глаза цвета стали были убийственно холодны и в них явственно читался отголосок прежнего безумия...
Шурф неторопливо освобождался из своего белоснежного одеяния, чтоб отдать его мне. После он облачился в мою Мантию Смерти, недовольно поморщившись :
- Как это на тебя похоже, таскать на себе насквозь мокрую одежду и испытывать дискомфорт, прекрасно зная, что я могу ее быстро высушить, но при этом упрямо не обращаться за помощью!
Он сидел у костра, разведенного при помощи его Смертного Шара, и языки пламени, бликуя, отражались в концентрических золотых кругах на его груди. Вот, как оказывается, моя «рабочая одежда» смотрелась со стороны. Надо признать, черное облачение было к лицу Лонли-Локли. Возможно, больше, чем мне его белые одежды.
- Ностальгия, Шурф? Джуффин, как то обмолвился, что раньше ты носил такую... Шурф!? Ну ничего себе!!! А ты, однако, темпераментен и горяч, хотя с виду не скажешь!
Лонли-Локли лениво приподнял одну бровь – Вечно ты все пропускаешь мимо ушей. Я же сказал: могу быстро высушить.
От его фигуры вовсю валил пар, он был похож на некого рассерженного демона - весь темный и дымящийся, лицо его казалось немного чужим в отсветах огня, и в игре громоздившихся за его спиной теней мне уже виделись черные крылья, царапающие влажные скалы. А чего я, собственно, стою и пялюсь на него, вцепившись в отданное мне белое лоохи Шурфа, стоя в одной скабе на радость снова заморосившему дождю?
Я торопливо оделся, наслаждаясь гаснувшими отголосками живого тепла, все еще излучаемого складками одежды, и, улыбнувшись, подтянул ткань на поясе, чтоб она не волочилась по земле.
- Шурф, а перчатки дашь померить?
- Не будь идиотом. – Доброжелательно откликнулся мой бесподобный друг.
****
Я проснулся от холода. Было так тихо, как никогда не было ни в одном из знакомых мне миров. Мы с Шурфом двумя контрастными калачиками свернулись на небольшом пятачке прогретой костром земли. Кроме нас во Вселенной никогда не было живых теплых существ и после нас никого не будет... Вечером, мы долго палили уютный костер, а потом, когда угасающее пламя совсем стихло среди подернутых сизым пеплом угольев, расчистили горячую землю от остатков золы, легли и провалились в сон. Я, разумеется, благополучно начихал на безопасность, а Шурф понатыкал охранных заклинаний везде, где только мог. По идее, хорошо прогретая почва должна была отдавать благословенное тепло как минимум до рассвета, но та часть неба, которую я видел со своего положения даже еще не начала светлеть, а я уже продрог. Шевелиться не хотелось. Конечно, можно было бы разбудить Шурфа и попросить развести еще один костер неподалеку, но совесть не позволяла, наверняка, парень измотан не меньше моего. Мне показалось, что та боковая часть моего тела, что была повернута к леденящему ночному небу, покрыта чем-то белым. Снег? Все-таки лучше, чем дождь... Потом до меня дошло, что это Шурф, по видимому, прикрыл мое тело чем-то из своей одежды. Я, забыв про оцепенение сразу развернулся к своему спящему другу. Шурф лежал спиной ко мне, но в темноте я увидел, что он без тюрбана и его темная голова покоится на сгибе локтя. Я даже приподнялся на руке, глядя на него. Кем он является, этот странный человек, пресекший столько жизней и нужных и ненужных, машина смерти, тонкий ценитель поэзии... В этом застывшем мирке, пустом и бессмысленном, ледяной и внешне равнодушный Шурф оказался для меня оплотом надежности, настоящей и простой как земля, как хлеб, как чистый металл. Человек, который пытался меня убить, который размотал плотную ткань своего тюрбана и прикрыл меня ею как шарфом, пока я спал. Мой истинный и единственный друг... Странная сонная нежность, почему-то смешанная с горечью заставила меня вытащить руку из-под складок лоохи на промозглый воздух и прикоснуться к волосам шурфа в благодарном, почти неслышном касании. Его волосы были влажными от росы. Этот незамысловатый жест словно вернул мне ощущение реальности, и я ощутил, как реален Шурф, и нет здесь ничего более твердого, чем эта реальность, ни остывшая неровная земля подо мной, ни холодная прозрачность ночного предрассветного воздуха, все это было зыбким, как отражение в неспокойной воде и не имело к нам с Шурфом никакого отношения.
Я вдруг понял, что за назойливая мысль не давала мне покоя в минувший вечер и костра. Меня почти не волнуют собственные недомогания и голод, отсутствие Двери, за которую так хочется шагнуть, необходимость найти и убить Всадника. На самом деле меня волнуют мои отношения с Лонли-Локли, который в этом совсем не романтичном мире стал для меня чем-то и кем-то неизмеримо больше, чем просто коллега. Он стал гарантом того, что я выживу, что я не сойду с ума под действием разрушительной силы Темной Стороны, под властью которой я оказался. Он стал для меня не просто человеком, которому за что-то благодарен, а...
Шурф перевернулся на другой бок и его лицо, смутно белеющее во тьме оказалось близко к моему.
- Почему ты не спишь? – судя по голосу, Лонли-Локли проснулся не только что.
- Да просто замерз. Не надо было снимать ради меня свой тюрбан, Шурф. Содержимое твоей головы кажется мне более ценным, чем моя никчемная шкура!
- Я себе это тоже примерно так и представляю, - без тени иронии отозвался Шурф. – Просто ты сильнее замерз. Думаю, нам стоит лечь потеснее.
С этими словами он достаточно бесцеремонно подгреб меня поближе и обнял. Теперь моя макушка как раз упиралась в его подбородок. Я почувствовал себя пойманным, и это было очень непривычное ощущение. Судя по его размеренному дыханию и тому, как потяжелела рука, лежавшая на моем боку, он тут же уснул. Я пребывал в шоке. А вы когда-нибудь попадали в объятия Лонли-Локли? А лежа на земле, под слепым небом чужого мира? Вот и мне прежде никогда не доводилось дышать ему в кадык и чувствовать запах его кожи, и находить его приятным... Меня мгновенно пробил пот, но не от тепла, исходившего от мужского тела, а от двусмысленности самой ситуации, медленно, я провернулся под тяжелой рукой и лег, прижавшись к Шурфу спиной. Я вспомнив, что было бы неплохо начать дышать прямо сейчас, медленно и глубоко вздохнул, расслабляя напрягшееся тело. Таращась невидящими глазами в темноту я, кажется, наконец, решился признаться самому себе, что немного влюблен в Лонли-Локли.

****
Я сел на пропитанную влагой землю, в изнеможении опустив голову и зарыв глаза. Шурф уже несколько раз выводил меня из полузабытья прикосновением ладони к затылку. Раньше ему приходилось усыплять меня таким образом, теперь будить, равнодушно подумал я. Ничего не имело больше для меня значения, кроме этой скользкой тропинки, уходящей в туманные сумерки и моей неспособности сделать по ней еще хоть несколько шагов. Я чувствовал себя настолько опустошенным и дезориентированным, что даже присутствие Лонли-Локли не вселяло уверенность в реальности происходящего. Время от времени мое тело напрягалось в мучительной судороге, берущей свое начало в животе, и дело было даже не в голоде. Деревянные мозги мои стремительно тупели, но я каким-то инстинктивным чутьем понимал, что этот унылый мир забирает меня себе: сначала моя сила, теперь мой рассудок… Взамен в мою душу просачивался страх…
- Макс. Ты был обязан известить меня, что твое состояние настолько серьезно. Твоя веселость кого угодно собьет с толку, но это гримасничанье человека, стоящего у гроба на собственных похоронах! Ты был преступно легкомыслен, не поделившись со мной, насколько все серьезно.
Эта пламенная речь вывела меня из ступора. Шурф, пройдя несколько шагов вперед и не обнаружив моего согбенного тела поблизости, вернулся и теперь сверлил меня неодобрительным взглядом. Видя, что его слова не произвели должного впечатления, он добавил, - От тебя пахнет безумием. Не сильно, хвала Магистрам, еле уловимо, но ситуация вышла из под контроля.
- О… я, наверное, сошел с ума в тот момент, когда мечтал о кусочке заплесневелого артишока, - Прошелестел я. – Или о глоточке затхлой камры…
Лонли-Локли, на этот раз вежливо спросив позволения, сгреб все, что от меня осталось, в охапку и поволок, как он выразился, «в более сухое место», где, Грешные Магистры, он собирался найти такое место, и что он собирался там со мною делать, я не спросил, так как мгновенно отключился. А, может, это Шурф меня отключил, чтоб я наконец-то перестал перечислять названия блюд, благословенное звучание которых, видимо, заменяло мне полноценный бред. Сэр Макс остался без еды.
Лонли-Локли растолкал меня довольно грубо. Я сидел, прислоненный к толстому стволу какого-то хвойного дерева, судя по темным очертаниям склонившихся над нами ветвей и терпкому смолистому запаху. Здесь, было действительно сухо, аллилуйя! Шурф, убедившись, что я в сознании аккуратно встряхнул левой рукой и поставил на ковер из хвои шкатулку с перчатками. Видно, у меня было такое недоумевающее лицо, что он сжалился и пояснил :
- Перчатки должны быть рядом, мало ли какая нечисть появится из лесу, привлеченная запахом крови. Правда нам попадались лишь мертвые экземпляры местной фауны, но лучше перестраховаться, мы на Темной Стороне, а здесь все возможно…
Крови!? Что он собрался со мной делать? Я шумно сглотнул, в лучших традициях мультяшных героев.
Шурф сказал тоном, не терпящим возражений, но при этом очень мягко:
- Я дам тебе выпить своей крови. Это приведет тебя в чувство и придаст сил на некоторое время. Двое-трое суток ты продержишься.
- Шурф…. – Кажется, я был близок к тому, чтоб прослезиться, - Видать, Джуффин выудил меня из мира, где я родился, не потому что моя никчемная персона была ему уж так нужна, а затем, чтоб я смог встретить такого колоссального друга, как ты! Дать мне своей крови… Но при всем моем бесконечном желании как следует пожрать, я не могу воспользоваться твоей бесконечной щедростью, дружище!
- В чем дело, Макс? Некие предрассудки запрещают тебе пить кровь людей? Или только могущественных колдунов? Это необходимо, пойми. Поверь человеку, неоднократно проделывающему сию процедуру, в этом нет ничего аморального, или, тем более, преступного, если все происходит по согласию.
- Да дело, как раз таки не в морали, просто… Ну не привык я ко вкусу человечинки, Шурф!- Я устало прикрыл глаза и тут же съехал на какую-то корягу. - Боюсь, после первого же глотка, или как там я буду ее пить, меня может вывернуть наизнанку прямо не отходя от кассы… И я не хочу этим смертельно тебя обидеть!
- Если дело только в этом, я быстро решу проблему, - отмахнулся Шурф.- Мне придется поворожить немного, чтобы сделать процесс более приятным для тебя, только и всего. Мне в любом случае придется поворожить, во-первых, чтоб убрать собственные болезненные ощущения и быстро зарастить ранку, а во-вторых, при подпитке, вместе с кровью, я передам тебе частичку своей силы. Именно это позволит тебе продержаться несколько дней, не обливаясь слезами по поводу невозможности вонзить зубы в какой-нибудь пирожок. Так что мне не придется обижаться на естественные реакции твоего организма. И, вообще, причем тут касса? – Последнюю фразу он тихо пробормотал уже вставая, обращаясь скорее к самому себе.
- Шурф, это немыслимо! У меня как-то в голове не укладывается, что мне придется закусить тобой… Ты уверен, что сам этого хочешь?
- Какая разница, чего я хочу? Единственное, в чем я уверен, так это в том, что ты не сможешь призвать Всадника в своем теперешнем состоянии, более того, ты и меня не дозовешься, если я уйду всего на сотню шагов вперед. – Лонли-Локли угрожающе нахмурился , его брови стремительно сошлись на переносице. - Тебе не кажется логичным, что если мы не встретимся с Всадником, то я не смогу его убить?!
Я отказывался верить своим глазам, Шурф, наш невозмутимый Шурф, к которому любая эмоция даже близко боится подойти, кажется сердит!
- Клянусь камнем, на котором Лойсо Пондохва отсиживает свой зад! Ты, кажется, не на шутку завелся! Все в порядке, друг, не стоит отсчитывать меня, словно я разбил твое окно мячом… Прости, я подобен ребенку, отказывающемуся выпить горькое лекарство, даже ради спасения собственной жизни. Разумеется, я сделаю все, что ты скажешь, Шурф.
Нависающий надо мной как утес, он снова присел рядом . – Моя кровь не горька на вкус, а в остальном ты прав. – В голосе его мне послышалась ускользающая нотка печали. - Я уже потерял однажды близкого друга. Было бы весьма прискорбно потерять еще одного, более близкого. В моих скромных силах этого не допустить и я не допущу.
Мы помолчали и он продолжил: - Я убийца и всю жизнь убивал. Облаченный в белоснежные одежды Истины, я не делаю эту истину более белой, я – убийца и всегда им буду, как меня не назови. Макс, сейчас я могу поделиться с другим человеком частью своей Жизни, не лишай меня этого чуда.
Из услышанного мне доставили неописуемое удовольствие слова «более близкого». Такой комплимент из уст сэра Шурфа кого угодно бы поднял из существа, ползающего в грязи до небожителя!
Разумеется, вопрос был решен и Шурф, вернувшись к деловому тону, пояснял мне некоторые моменты моего предстоящего «обеда».
- Нет, Макс, налить ее куда бы то ни было я на могу, даже в Дырявую Чашу. Кровь неминуемо потеряет значительную часть своей магической силы. – Лонли-Локли аккуратно отвернул верхнюю часть Мантии Смерти, прилегающую к его горлу. Я поежился. Он продолжил. - Удобнее всего брать кровь из запястий, но этот вариант нам не подходит. Надрез быстро исчезнет, но память о слабине плоти останется на некоторое время. А мои перчатки слабины в руках не примут, они не часть моего тела и их разрушительная сила может обернуться против меня самого.
Его слова почему-то вызвали в памяти цирк, укротителя и тигров. Я чуть не брякнул, так откуда, мол, прикажете сосать, сэр Шурф, укротитель перчаток!? Но, хвала Магистрам, я вовремя прикусил язык, не оскорбив своего безупречно вежливого друга, и по совместительству спасителя своим похабным юмором.
Он сидел близко, повернувшись правой стороной тела ко мне. Длинные пальцы коснулись участка кожи за его ухом. – Ты готов? – Он вежливо осведомился, не поворачивая лица. – Я делаю прокол.
Стараясь не думать, как и чем он собирается делать прокол, я привстал. Сидя мне не дотянуться до нужного места, такой уж длинный парень, наш штатный убийца!
- Погоди, Шурф, я придвинусь поближе, что б тебя не выпачкало кровью, пока я дотащу свою пасть до твоей шеи.
Он обратил на меня спокойные глаза – Макс, неужели ты и впрямь полагаешь, что я позволю течь своей крови без позволения?
Я почти заржал, представив себе, как насморк, посетивший Лонли-Локли вежливо спрашивает, будет ли ему позволено похозяйничать в носу, а нос осведомляется, можно ли ему чихнуть!
А потом началось странное волшебство. Мир вдруг сузился, до маленькой, почти интимной сферы вокруг нас. Мне показалось, что человек, одетый в мою Мантию Смерти сидящий рядом, скрестив длинные ноги – и есть я сам. А я – он, сэр Шурф, неспешно приближающий лицо к обнаженной коже сэра Макса, чтоб утолить некую жажду… С чего это мне вдруг захотелось, чтоб все было именно так… В эту затянувшуюся секунду я понял, что Шурф действительно ворожит, чтоб, как он сказал, сделать процесс более приятным. Я мягко прислонился к нему, или это сэр Шурф приник к сэру Максу? Впервые я видел столь близко его четко очерченные аристократические скулы, кончики ресниц за щекой.
- Макс, кончай изображать томного вампира и приступай к делу.
Отрезвляюще строгий голос Лонли-Локли вернул мой, воспаривший было дух в измученное тело и напрочь разрушил эротическое очарование мига. Я вздохнул и «приступил к делу».
Его кровь, казалось, попадает не в мой сжавшийся желудок, а в самое сердце моей сути, она наполняла мой подавленный дух, была противоядием от этого унылого мира. Мне чудилось, словно я глотаю теплый жидкий свинец, такой тяжелой она была. И когда Лонли-Локли отстранился, решив, что я уже «достаточно жив», и я отвалился от него как пиявка от лошади, мне было так хорошо, как бывает после целого дня, проведенного в «Обжоре Бунбе». Я был по прежнему обессилен, но эта чудесная сытая усталость была совсем другого рода! Сам удивляюсь, как не полез обниматься.
- Шурф, благодетель мой! Какой там бальзам Кахара! Ты самый потрясающий друг во Вселенной, спасибо тебе! И знаешь…. Ты удивительно интересно поворожил!
Шурф, оправляющий Мантию смерти, был немного бледен, только и всего. По моим ощущениям, я хлебал галлонами… На его коже не было ни царапины, хотя я своими глазами видел, как он хладнокровно глубоко проколол кожу собственным ногтем. Мне не хотелось думать, чего еще при желании он может наворотить такими острыми ногтями. А с виду – самые обыкновенные…
- Не стоит, Макс… Ты не представляешь, сколько людей с радостью поделились бы с тобой кровью или еще более ценными вещами, если б ты в них нуждался. - Этот серьезный парень говорил так, словно отдал мне старую ненужную скабу, не стоит, мол, благодарности… - А насчет ворожбы… Ты знаешь, поняв, что ты морально готов к процессу, я не стал тратить силы на ворожбу.
- Так ты не ворожил?
- Нет.
- Хм… Но мне все-таки было приятно.
- Вероятно потому, что это действительно приятно.
****
-Знаешь, коллега, теперь мне даже немного досадно, что ты мало чего помнишь из того, как пытался меня убить. Возможно, однажды через энное количество лет мы с тобой оставим в Доме У Моста мою Мантию Смерти и твои ужасающие аксессуары и отправимся в «Джубатыкский Фонтан» хлебнуть какой-нибудь дряни, вернее, не какой-нибудь, а соответствующей, и я роняя скупую мужскую слезу тебе на плечо, проникновенно расскажу, все, что запомнил сам. Правда, это маловероятно, поскольку я физически не смогу вылакать столько спиртного, чтоб меня подвигло на такой рассказ…
Мы сидели сытые и разомлевшие в своей крайне убогой, но в то же время необъяснимо уютной лачуге. Вернее, разомлевшим был я, я же и болтал, а Шурф, строгий, белоснежный и задумчивый время от времени флегматично кивал в такт моим словам, видимо для того, чтоб у меня сложилось ощущение, что он тоже участвует в беседе. Под неверным оранжевым светом тусклой лампочки выражение его физиономии казалось вполне человеческим. Он удостоил старый диван большой чести – присел на его краешек, точно двухметровая благородная девица. А я, грязный, взъерошенный, с волосами, выбившимися из хвоста, живописно развалился в скрипучем кресле напротив с найденной тут же паршивой сигаретой в руке. Я был расслаблен и счастлив. За жалкими полуразбитыми оконцами начинало темнеть. Дверь была выбрана, и, когда полностью стемнеет, мы отправимся домой. Блаженство…
- В таком случае, будет разумно, если и я тоже кое в чем признаюсь.- Торжественно сказал Лонли-Локли, слегка склонив голову. - Я и сам все помню. Ты знаешь, о чем я, Макс. Всадник порядочно оглушил меня, но этого оказалось недостаточно, чтоб полностью отключить мой рассудок, тренированный многолетней привычкой держать себя в руках. Мое сознание было словно парализовано, почти как ты сам. Что, впрочем не мешало моему телу тактильно ощущать происходящее наравне со Всадником. И эмпатировать его эмоциям.
- Ах, вы… Ты и Джуффин..! – Я аж задохнулся, - Хотя на тот момент, мне было гораздо спокойнее думать, что ты ничего не помнишь, да и шеф так сказал. Видимо, это была ложь во спасение моей и без того изрядно потрепанной психики!
Я глубоко, с наслаждением затянулся. Ну дела-а! и в тоже время, словно бы и облегчение.
- Ты все правильно понял, - одобрительно кивнул Лонли-Локли,- А, главное, ты не поддался своей самой пагубной страсти – ломанию комедий вперемежку с фальшивыми истериками.
Он почти улыбался, герой, блин, моих грез, и мой несостоявшийся убийца.
- Так вот как ты меня, оказывается, воспринимаешь!- Я досадливо поерзал в кресле. Но-но, я, между прочим, грозен и очень ядовит и могу обидеться на поклеп! Вот вернемся в Эхо, замучаю до смерти твою любимую пылинку, брошу ее на пол и …
- Погоди, погоди, Макс, что за чушь ты несешь? Впрочем, должно же в мире быть что-то постоянное…. Причем здесь моя ни в чем неповинная пылинка? И потом, ты сейчас абсолютно не грозен и совершенно не ядовит. - Он откинулся на спинку дивана, скрестил лапы на груди и окинул меня странным и почему-то довольным взглядом.- Ты вообще сейчас откровенно слаб, Макс.
- Это ты к чему, дружище? Настороженность в моем голосе почувствовал бы даже глухой.
- Это я к тому, что впечатления, которые я получил вместе с Всадником, оказались доселе мне не ведомыми и практически не истребимыми из памяти. Возможность познания этого нового ощущения стала навязчивой идеей. А сейчас я вижу тебя настолько беспомощным, что разрываюсь между необходимостью защищать тебя и опасным желанием продолжить провалившийся эксперимент.
Сердце мое пропустило один удар. Я действительно слышал то, что услышал, или я что-то неправильно понял? Я серьезно и настороженно посмотрел прямо в глаза замолчавшему Шурфу, пытаясь понять, что он хотел сказать последней своей фразой.
Отвечая на мой немой вопрос, он смотрел на меня так, что я почти физически ощутил, разливающуюся в воздухе тяжелую чувственность, и с ужасом понял, что этот неподвижный взор, это каменное лицо воспламеняют мою кровь, и она горит, как багряные листья дикого винограда горят под лучами закатного солнца… Я отвернулся, лихорадочно соображая, что мне ответить. Почему-то теперь я боялся взглянуть на этого мужчину, так как был уверен, что он прочтет мой испуг, и, что гораздо хуже, ликование, за которые я сам себя сейчас не уважал. Кажется, я волновался, как девятиклассница на выпускном.
- Шурф, ты ведь знаешь такую кучу разных слов,- Неуверенно начал я,- Объясни толстокожему идиоту, отказывающемуся верить своим ушам, ты мне предлагаешь стать твоим сексуальным партн…
Закончить начатую фразу я не успел, ибо повернулся и уткнулся прямо в плечо Лонли-Локли, приблизившегося ко мне неслышно, как снежный барс. Я инстинктивно отстранился, скорее даже отшатнулся, чувствуя, как зарделись мои уши, но он не дал мне увильнуть, развернув за плечо железной рукой, поднимая мое лицо… Его твердые губы довольно грубо прижались к моим, и вдруг его грешный рот стал мягким, ласкающим… Боги всех миров, с нами ли это происходит!? Внизу живота заворочался тяжелый ком. Никогда и ни с кем я не испытывал такого острого наслаждения во время поцелуя, так кто же мог подумать, что для меня уготовлено это познать с сэром Шурфом Лонли-Локли! Меламори, Теххи, девушки, родные, были ли вы в моей жизни, или все это неясно мне приснилось в ночь перед рассветом!? И я, о дырку надо мною в небе, отвечал ему. Я пробовал на вкус уязвимую нежность обратной стороны его губ, гладкость зубов, его язык ласкал меня неторопливо и мучительно… Сердца мои колотили друг друга, дыхание стало прерывистым и резким, ничему – то ты, Шурф меня не научил, да и возможно ли остаться спокойным в твоих объятиях, неумолимых, лишающих рассудка и опоры под ногами… Грешные Магистры вместе со своими, никому не нужными Орденами! Впервые в жизни я понял, что значат слова «отдаться страсти», и этот поцелуй, глубокий, ошеломительный, властно пробуждал во мне ту самую, истинную страсть, которой хотелось отдаться беспрекословно и радостно. Порыв, и его темная голова, уже склоненная у моих ключиц , и созвездие коротких жгучих поцелуев, оставленных на моей коже, о! там останутся ожоги, и я слышу свой бесстыдный хриплый стон, и зову его по имени, понимая, что больше никогда не стану прежним.
- Я болен тобою, Макс… - Глухо шепнул он, смутив меня окончательно. Мое имя, произнесенное этим голосом, его голосом, прозвучавшее вроде бы буднично, сердечным стуком отзвучало у меня в груди, и словно что-то горячее разлилось внутри меня. Я был пьян от звучания моего имени в его устах...
Единственный человек, кто смог бы объяснить толково и обстоятельно, что с нами происходит, чьему мнению я доверял больше, чем собственному, друг, который знает ответы на все вопросы сидел сейчас на полу, между моих раздвинутых колен, уперев тяжелую голову в мой живот. Я вцепился в его жесткие волосы, а он положил свои ладони поверх моих, словно силился удержать последние остатки разума. - Я болен тобой давно, Макс... Удивительно, как ты до сих пор этого не понял. Ты – это то, чего я больше всего боюсь, ибо ты лишаешь меня рассудка, равновесия и контроля. Всего того, что составляет большую часть меня. Я в шаге от безумия. Макс, ты… Я хочу тебя больше всего… Будь моим…. Стань моим без остатка, хоть на мгновение… А потом, убей, прикажи забыть, я подчинюсь….
Знакомый мне мир рухнул, рассыпавшись в прах, неужели я слышу прерывистое дыхание Лонли-Локли!? Как же нелегко ему далось это признание! Я обнял этого страшного человека со всей нежностью, на которую был способен и не способен, я словно соглашался с ним, принял его тайну, как величайшее сокровище, равного которому нет во Вселенной. Все маски слетели с нас, как омертвевшие листья, отдающиеся порыву ноябрьского ветра.
Он поднял свое прекрасное суровое лицо. Серые глаза его, темные, как волны Хурона под грозовым небом смотрели требовательно, они звали меня, жаждали... Я хотел ужаснуться тому, как далеко все зашло и не смог. Как во сне появляются в моем мозгу образы, один пленительнее другого. Как со стороны вижу себя бледного, с багровыми щеками. Мои ли это воспаленные губы торопливо произносят?
- Так возьми, Шурф, Шурф… Я тебя ждал, только сейчас я это понял,- Мой голос предательски дрогнул. - Я не знал… Люби меня! Ты знаешь путь… Веди...

О, Небо, судьба моя точно поезд, сошедший с рельсов, планета, сошедшая с орбиты, огненное колесо солнца, закатывающееся куда-то вбок, чей неистовый свет я все еще вижу на изнанке своих век, лежа, то ли живой, то ли нет, под телом моего любовника… Могучая яростная сила толкнула нас друг к другу, сплавила нас в одно, и не разодрать теперь без боли… Он заполнил меня всего, секундные мои колебания были сметены его натиском. И это было настоящее колдовство, куда более настоящее, чем все, что я знал. Не уходи, хрупкое, невозможное, счастье мое, отдавайся толчками еще и еще, наполняй меня властно, говори со мною гортанной музыкой стонов, ласково, грубо, не уходи… Не уходи…
Когда некоторое время или целую жизнь спустя, мы с Лонли-Локли стояли у Двери, я, замешкавшись, отступил немного и серьезно глядя ему в глаза сказал:
-Шурф, пока мы не вошли в дверь… Спасибо тебе. За то, что не дал сойти с ума. За то, что свел с ума, но по-другому. За твою кровь, за защиту, за все!
Лонли-Локли невозмутимо пожал плечами, уголки его губ дрогнули в зарождающейся улыбке. Он изрек почти снисходительно:
- Это я должен сказать тебе спасибо: я побывал на Темной Стороне Жизни Вершителя, в месте, само существование которого в недалеком прошлом вызвало бы у меня лишь сомнения. Ну а трахнуть самого Вершителя было несказанно прекрасно! А уж таким фактом в биографии, сдается мне, не может похвастать ни один человек из ныне живущих!
И грохот моей обрушившийся челюсти стал достойным окончанием нашей короткой, но насыщенной эпопеи.

@темы: Творчество

---

Разговор со Шляпником

[Та | Самая]

- Шляпник, что с тобой? Скажи!
Неужто кто-то тебя обидел?
- Нет, просто кто-то коснулся души,
А я этого не предвидел.

- И что, так больно? Капает кровь?
- Нет, не очень… боль терпима.
Но это все повторяется вновь
И все это невыносимо.

- Тогда вставай и быстрее к врачу,
Он залечит все твои раны!
- Нет, ни за что! Я к нему не хочу,
Ведь от ран остаются шрамы.

Тут Шляпник замолк, я хотела сказать,
Что душа – это очень опасно,
Но лукавый Чешир появился опять:
«От любви еще нету лекарства».

@темы: Стихи

---

[Rowana]

Утро. Время лениво стекает с пальцев,
Держит в своих ладонях, как будто в пяльцах.
Сонное солнце ложится на переносицу.
Твой поцелуй, как медали, на шее носится,
Как обереги, носится на груди.
Утром совсем не хочется просыпаться,
Пить, собираться, завтракать, уходить.

Хочется спать, капризничать, целоваться,
Улыбаться, дурачиться, красоваться:
Медные волосы, крестик в руке серебряный
Волнуется в такт шагам моим по поребрику,
Море внутри соленое бередит.
Утром мне снова двадцать, всего лишь двадцать -
Звонкое счастье ждет меня впереди.

@темы: Стихи

---

[демодок]

Окончательно окончательный текст:

Зачем бороться против правды?
Она заведомо сильней!
Зато победой и наградой
чреваты ложь и схватка с ней.

Любая правда — равнодушна,
в ней состраданья — ни на грош.
Зато, как в мягкую подушку,
уткнусь я в ласковую ложь.

Где всё не так — там всё возможно,
там друг и недруг — муляжи.
Живём во лжи и живы ложью —
не для, а по причине лжи.

Кто складно врёт — тот всех правее.
Ложь не чурается прикрас.
Нас ранит правда.
Но больнее
осколки правды ранят нас.

@темы: Стихи

---

[polina-kolpakova]

Не понимаю, по какому принципу пишется проза в стихах, но решила попробовать.

А ты по-прежнему пишешь чужие стихи, и каждый день возвращаешься в чью-то чужую семью. И, как всегда, расплатившись за чьи-то смешные и жалкие, но, все же, грехи, преображаешь чужую судьбу в свою. И ты, конечно, считаешь, что любишь свою жену: она достойна любви (помогла тебе бросить пить). Но по ночам, ты, пытаясь отдаться сну, вспоминаешь о той, которую сложно забыть... И что, казалось, давно отболело, снова болит. Ты так хотел бы назвать ее Евой, а вышло – Лилит... Считай, считай же чужих слонов, раз за разом доводя их до ста! Да разве можно забыть, как звучит твое имя в ее устах?

@темы: Стихи

---

Кома

[Karin Tenchi]

Кома

Забавно. Я всегда считала тебя своим злейшим врагом. Но когда я оказалась при смерти, ты оказался единственным, кто захотел меня спасти. Когда врачи сказали родителям, что всё бесполезно и я скорее всего никогда не очнусь, они дали своё согласие на отключение меня от аппарата жизнеобеспечения. Я их не винила. У меня было то же мнение. Я не хотела всю жизнь провести в таком состоянии и предпочитала смерть. Но ты был другого мнения. Ты украл меня ночью из больницы и привёз сюда. И я снова вишу между небом и землёй. Ты приходишь каждый вечер, и смотришь на меня таким тоскливым взглядом. У меня даже появляется желание вернуться, чтобы ты не грустил. Но это невозможно. И всё что мне остаётся, это только ходить за тобой, охраняя от бед. Я всего лишь призрак, но несмотря на это, я могу обнять тебя, если тебе грустно. Остановить, не позволив совершить ошибку. Это трудно, и я научилась этому не сразу. Но теперь я счастлива. Потому что могу тебе помочь. И мне уже не хочется возвращаться. Ведь тогда всё снова вернётся на круги своя. И мы вновь станем врагами. Я не смогу больше быть рядом. Стоять за твоим плечом, как ангел – хранитель. И быть счастливой, просто от того, что ты рядом. Ты берёшь мою руку в свою и сжимаешь ладонь.
- Рано или поздно тебе придётся очнуться. – говоришь ты. – Потому что я не позволю тебе уйти. Я обещаю.
Ты встаёшь, что бы уйти, и как всегда, целуешь меня на прощание в лоб.
- Возвращайся скорее – шепчешь ты.
***
Я не сразу поняла что умерла. Помню только ужасную боль. И всё. Когда я очнулась, то увидела родителей. Они плакали. Я подошла спросить, что случилось. Но они меня не замечали. А потом я увидела своё тело. Оно лежало оплетённое какими-то трубочками. Голова была забинтована. Тогда-то я и поняла: что-то произошло в поезде, в котором я ехала домой. Уже позже я узнаю, что поезд сошёл с рельсов и перевернулся. Я оказалась единственной выжившей. Если это можно так назвать. Как ни странно, моё тело почти не пострадало. Но при падении я сильно ударилась головой и впала в кому. А моя душа застряла в этом мире. Неспособная вернуться в тело, я тем не менее, старалась далеко от него не уходить.
***
Я сидела на подоконнике и смотрела на вереницу друзей и родственников, пришедших со мной попрощаться. Завтра я должна была умереть. В палату заходили на цыпочках, стараясь не шуметь. Буд-то бы шум мог мне помешать. Все входили со скорбными лицами и выражали соболезнования родителям. Мне было противно. Многие из них меня не выносили. А тут изображают великое горе. А ещё, многих из них окружала тьма.
- Интересно, что это такое? - Вслух спросила я.
Ответа я не ждала, но я его получила.
- Это их мысли и чувства. Злость, злорадство и другие тёмные чувства обволакивают своих хозяев тьмой. А Такие как любовь, нежность или сочувствие - светом. Поэтому рядом с твоими родителями свет. А у недоброжелателей ты видишь тьму.
- Кто ты? – удивлённо спросила я у девочки лет 12, стоявшей рядом. – И почему ты меня видишь?
- Потому что я тоже призрак, – ответила та. – Мой папа работает здесь врачом. Ему было очень плохо, когда я умерла. Поэтому я осталась. - Девочка улыбнулась и села рядом. – Меня зовут Лия. А тебя?
- Виктория. Это означает «победа». – Пояснила я.
А потом в палату ворвался ты. Ты был зол. Это было сразу видно.
- Какие люди. И без охраны. – язвительно прошептала я тебе на ухо. – решил убедиться, что я умру? Или пришел позлорадствовать?
- Это правда? – резко спросил ты у отца.
- Да, Ричард, можешь торжествовать – с горечью ответил отец. – Завтра моя дочь умрёт.
- Но это же бред. – разозлился, ещё больше, ты. – Как можно своими же руками, взять и убить её? Ведь она ещё может спастись. – продолжал возмущаться ты.
- Странно слышать это от тебя ты всегда её недолюбливал.
- Возможно. – не стал спорить ты – Но этого нельзя сказать о вас, вы же её родители. Неужели вы не хотите, что бы она вернулась?
Мама заплакала.
- Довольно! – не выдержал отец. – Убирайся отсюда!
Ты развернулся и ушёл. И я подумала, что ты единственный, кто высказался против этого решения.
А ночью ты пришел снова. Я очень удивилась, увидев тебя. Но ещё больше, меня удивили твои действия. Ты пришёл не один. Пришедшие с тобой люди, в белых халатах, осторожно переложили меня на каталку.
- Что вы делаете? – спросила я.
Мне естественно не ответили.
- Что ты задумал, Ричард? – подошла я к тебе.
И ты, буд-то меня услышав, чуть повернул голову.
Каталку сдвинули с места, и я попыталась это остановить.
- Не смейте меня трогать!
В бессилье, я схватилась за край каталки и потянула на себя. К моему вящему изумлению, каталка поддалась. Так я узнала, что я не совсем бесплотна. Я могу прикасаться к вещам и не бояться, что руки пройдут насквозь. От неожиданности я выпустила каталку, и её увезли. Я выбежала в коридор и отправилась за своим телом. Меня погрузили в скорую и увезли в твой дом. Тело внесли в комнату, напичканную медицинской аппаратурой. Когда меня укладывали, я подставила человеку, нёсшему аппарат благодаря которому я всё ещё жила, подножку. Он споткнулся и выронил этот дурацкий ящик. Но ты был на чеку, и не позволил ему разбиться. Я сходила с ума от бессилья, но тогда это было всё, на что я была способна.
Утром ты пришёл с каким-то мужчиной. Из ваших слов я поняла, что он - врач.
- Ну что я могу вам сказать.- После осмотра сказал он. – Теперь я могу с уверенностью сказать, что врачи в клинике поставили правильный диагноз. Шансов на то, что она придёт в себя, почти нет.
- Меня не интересует, сколько шансов на то, что она очнётся. – ровным голосом проговорил ты. – Я хочу, что бы вы её вылечили. И когда вам это удастся, вы станете самым богатым врачом в истории. Я вам обещаю.
- вы не понимаете. Вполне возможно, что она никогда не очнётся. – ответил врач.
Я горько улыбнулась. За последнее время, я слышала эту фразу тысячу раз. Если не больше.
- Этот ответ меня не устраивает. – спокойно ответил ты. – Вы считаетесь лучшим в своей области, поэтому я выбрал вас. И вы поставите её на ноги.
- Хорошо, я попытаюсь – сдался врач.
Доктор вышел. Твои плечи вдруг опустились, и мне показалось, что ты очень устал и не выспался. Подойдя к кровати, ты поцеловал меня в лоб.
- Ничего девочка, мы ещё поборемся. – прошептал ты – Я обязательно тебя верну. Вот увидишь.
- А кто тебя об этом, вообще просит? – разозлилась я. - И что на тебя нашло?
Я никогда раньше не была у тебя дома, и решила осмотреться. Всю свою жизнь, с самого детства, я сознавала, что являюсь дочерью высокопоставленных родителей. И это наложило свой отпечаток на меня. Я ни на минуту не оставалась одна. И с самого раннего детства знала, как ведут себя воспитанные люди. Я всегда вела себя безукоризненно. И вот, наконец-то, я свободна от всех условностей. Неудивительно, что я решила пошалить.
За ночь я освоилась, со своим призрачным телом. И теперь, могла свободно передвигать предметы. Правда, не очень большие. На кухне я насыпала сахар в суп. В гостиной напугала горничную, вздыбив занавески на закрытом окне. Нашла в чулане краску и оставила на стенах, «кровавые» следы. В общем оторвалась по полной.
А поздно ночью, прихватив найденный водоустойчивый маркер, пришла к тебе в комнату. Ты спал, закутавшись в простынь.
- Мне всегда было интересно, как бы ты выглядел с усами и бородой. – в предвкушении улыбнулась я, открывая маркер и начиная творить.
- Ну вот, теперь бы повязку на глаз и вылитый пират - довольно рассмеялась я.
Пририсовав тебе повязку, на правый глаз, я довольная, проделанной работой, потянулась.
- Представляю, как ты будешь орать, увидев в зеркале своё отражение – злорадно проговорила я – Хотела бы я на это посмотреть. Стоп. А что мне мешает? Ты же, всё равно, меня не увидишь. А призраки в сне не нуждаются. Так что я просто подожду, здесь, пока ты проснёшься. Твой крик ужаса, прозвучит подобно райской музыке, в моих ушах.
Растянувшись, рядом с тобой, на кровати, я приготовилась к ожиданию.
Проснувшись, я на секунду подумал, что ты спишь рядом со мной. Светлые волосы разбросаны по подушке. Солнечный лучик, запутавшись в них, освещает твоё лицо. На губах блуждает улыбка. Я невольно улыбнулся в ответ. Но солнце скрылось за тучами, и мираж развеялся. Глупо было верить, что это правда. Кто как не я знает, что ты лежишь в соседней комнате. А шансы на твоё пробуждение мизерны. Но надежда не желала меня покидать, и я решил проведать тебя.
Виктория. Это имя несказанно тебе шло. Оно, как ни какое другое, раскрывало твой характер. А может, ты просто старалась ему соответствовать. Но в любом случае, ты никогда не признавала поражений.
Я проснулась от солнечного луча, бьющего прямо в глаза и поняла, что призраки, всё таки, тоже спят. Тебя не было рядом, и я подосадовала, что проспала всё самое интересное. Разочарованная, я пошла проведать своё тело. Каково же было моё удивление. когда я нашла там тебя. Да ещё и с моим рисунком на лице.
Ты с такой тоской смотрел на меня, что у меня невольно сжалось сердце. Я даже пожалела о своей детской шалости, с маркером. Но сделанного не воротишь. Ты встал, но прежде чем уйти, наклонился и заправил, выбившуюся у меня прядку волос. При этом, вся твоя фигура была окутана светом. Лия говорила, что это означает светлые мысли. Неужели у тебя, и впрямь, нашлись для меня светлые чувства?
- Спасибо, - прошептала я тебе на ухо, но ты меня, конечно же, не услышал.
В комнату зашла горничная и сказала, что тебя ждут. Ты ушёл, а я села у окна и стала смотреть на дорогу. Скоро мне это наскучило, и я решила посмотреть, с кем ты общаешься.
- Это отличное предложение, Ричард. – услышала я, подойдя к твоему кабинету.
- И правда, звучит заманчиво. – Ответил ты.
Я заглянула в кабинет, и первое что бросилось в глаза, чёрная аура твоего собеседника.
- Соглашайся, ты не пожалеешь. – он протянул тебе бумаги и ручку.
Я подбежала и вырвала у тебя ручку из рук.
- Вот ведь, - удивился ты.
Я разметала бумаги по кабинету.
- Ну у тебя и сквозняк, - удивился гость.
- Откуда он взялся , окна и дверь закрыты, - изумился ты.
Встав, ты стал помогать, гостю, собирать бумаги.
- Ну что ж ты такой недогадливый, - топнула я ногой.
И снова вырвала бумаги у тебя из рук.
- И впрямь, какой-то странный сквозняк, – удивился этот парень.
- Возможно это судьба. – улыбнулся ты. – Прости, но я отказываюсь от твоего предложения.
- Подожди минуточку,- заволновался он, - давай всё обсудим. Это очень хорошее предложение.
Мне надоело его слушать, и я распахнула дверь, намекая, что гостю пора уходить.
- Тебе лучше уйти, Джек. – твёрдо сказал ты. – Это и впрямь, очень хорошее предложение. И я уверен, что кто-нибудь другой обязательно его оценит.
- Ну вот и правильно, – шепнула я, - незачем тебе связываться со всякими мошенниками.
- И что это было? – спросил ты, когда дверь кабинета закрылась.
- Твой временный ангел хранитель. – рассмеялась я.

@музыка: Дурак - Савичева

@настроение: отличное

@темы: романтика, Рассказ

---

Берегите женщин.

[Элеонора Фокс]

И вот живешь с ней лет пять или даже, возможно, восемь, почти не заметив, как она стала родной и привычной. Готовит, растит твоего сынишку, и варит варенья в осень, умудряясь при этом остаться доброй и симпатичной.И кажется знаешь мысли и чувства ее любые.
Но вот она в старом кресле, сидит и вяжет крючком, и вдруг - закрывает глаза, спокойные, голубые, а открывает - бешенно желтые, с вертикальным зрачком. И перешагивает, оставляя корчиться в черной луже, с переломанными костями и разбитым об стенку виском, тебя, которого столько долгих лет называла мужем, которому улыбалась так ласково и с огоньком.
Вдруг - просыпаешься, вскакиваешь и трясешься, шаришь по тумбочке у кровати, чтобы ночник зажечь... И долго смотришь на нее, крепко спящую, и клянешься, ты всем известным богам клянешься нервы ее беречь.

@темы: Стихи, Творчество, Отношения

---

Все мы инвалиды

[демодок]

Выпил? Закусил? Лежи и радуйся
и стихи бездумные пиши.
Все мы инвалиды, кто под градусом, —
без какой-то капельки души.
Кто — без самоуваженья, кто — без грации,
кто — без ощущения вины,
кто-то — без уменья посмеяться
над собой, заведомо смешным.

@темы: Стихи

---

сила слабых

[демодок]

Я не люблю серьёзных строк,
бесспорных, правильных и честных.
Серьёзность — вовсе не порок,
а слабость сильных.

Мне ближе и понятней смех,
отчаянный и неуместный.
Ведь смех — он никакой не грех,
а сила слабых.

@темы: Стихи

---

Отступление

[|Иона|]

Ты отступаешь и я отступаю -
Танцуем танец как отражения
И мрачные тени нас обступают,
И руки сомкнуты под напряжением

И лишь разомкнешь их как тени наступят -
Песок на траву, на белый лист тушь...
И нас разделенных задешево купят
Жадные скупщики мертвых душ

@темы: Стихи

---

Скользит луч солнца по стене

[|Иона|]

удалено чужое изображение





Скользит луч солнца по стене
Как жарких стих во тьме дыханий
И чье-то сердце бьется мне
Забыв про тяжесть расстояний

Ведь если вспыхнула искра
Огонь охватывает крышу
И бьется сердце до утра
Забыв, что я его не слышу

И распускаются цветы
Как будто призванные звуком
Как будто к нам из темноты
Протягивает ангел руку

@темы: Стихи

---

Рождение Ледяного Принца

[Кир Верлен]

Название: "Выродок"
Автор: К. Верлен
Жанр: фэнтази
Размер: мини
Статус: закончен
Аннотация: Что можно заплатить за жизнь любимого и его счастье?
От автора: Написано для Angel Schlesser. Буду очень рад комментариям. Если где-то есть ошибки, прошу мягко потыкать меня в них носом. Приятного прочтения.



Бежать. Вся ее жизнь была побегом. Сначала от отца, пожелавшего видеть свою дочь волшебницей. Потом от учителя, пытающегося вбить в нее хоть какие-то знания. Потом от семьи, отвернувшейся от выходящей замуж за человека эльфийки. Потом от правды этого бесконечно жестокого мира, когда она старалась не замечать как ее супруг смотрит на другую. И, наконец, от своей любви, стремясь выполнить свою часть договора с Повелителем Льда и Холода. Бежать. Куда угодно, главное, чтобы они не нашли ее и этого выродка, что она в себе носит. Бежать.

***
Северные земли встретили беременную эльфийку яркими красками ранней осени. Она тяжело шла по широкой дороге к старому заброшенному замку у берега моря. Живот мешал и временами нудно тянул, словно ребенок стремился поскорее появиться на свет, навстречу к зарождающимся холодам. ″ Дура. Зря не послушалась повитуху, зря. Стоило остаться сегодня в уютном натопленном домике, а не ходить по холодному ветру на осмотр будущего жилья″, - она остановилась и смахнула попавшую на лицо чуть влажную прядь светлых волос. До замка с его полуразвалившимися башнями оставалось еще около километра. Но идти надо. После родов она не сможет какое-то время колдовать, сил хватит только на одну телепортацию, а в деревне оставаться будет нельзя. И снова, шаг за шагом, по мелким камням и сухой почве, обхватывая руками живот и сопротивляясь колючему ветру, вперед.

***
Она вернулась в деревню спустя два дня, полностью осмотрев новое жилье и договорившись с живущими в нем призраками. Последнее было самым легким — полупрозрачные бледные создания почувствовали в ее ребенке кровь демона, которому когда-то поклялись служить. Они-то и помогли ей с осмотром, уводя подальше от опасных лестниц с рухнувшими пролетами и убирая из-под ног массивные каменные обломки. Самым сложным было начертить в одной из комнат причудливый символ точки телепортации и скрепить его связь с тем, что был под кроватью в маленьком домике в деревне. Она совсем измучилась, да и ребенок был беспокоен. Сил на обустройство нового жилья не оставалось совершенно, но призрачные слуги взяли эту работу на себя. К тому времени как она родит, замок будет полностью готов к приезду наследника Повелителя Льда.
Встречавшиеся ей по дороге крестьяне неодобрительно косились на ″ведьму″. То, что она нечисть здешнюю усмирила — это,конечно, хорошо, а вот что может взбрести в голову этой странной чародейке — никто не знает. Да еще и беременной не пойми от кого. Не было бы ее здесь в этой глуши, если б ребенок был от мужа законного. Заметив эти взгляды, женщина выпрямилась, насколько это позволяло ее положение, и, сцепив зубы от свернувшейся в низу живота боли, чуть ускорила шаг. Навстречу ей семенила повитуха, толстая седая старуха в сером льняном платье, успевшая принять на этот свет ни одно поколение местных жителей.
- Да что же это такое, госпожа Селена! - она с неизвестно откуда взявшейся силой схватила эльфийку за руку и повела к небольшому старенькому дому на окраине. - Стоило отойти, а вы сразу и пропали! Ишь, чего удумали — по развалинам лазать! Вы б о младенчике-то подумали, раз уж о себе не печетесь! А ежели бы рожать начали? Кто ж дитенку-то помог?
- Со мной все хорошо, Джуди. И ребенок не беспокоил, - женщина не сопротивлялась, шла за старухой, понимая, что шансов вырваться от нее до окончания осмотра нет никаких.
- Хорошо... Хорошо... - передразнила та. - Знавала я такое ″хорошо″. Утерпите уж пару недель, родите, госпожа. А после - делайте что вздумается, главное про дите не забывайте.
Старуха продолжала что-то бормотать, но волшебница больше ее не слушала. Она вообще перестала обращать внимание на то, что происходит вокруг нее. Внутри словно дернулась какая-то струнка, предвещающая появление чего-то родного, любимого. Оно тянулось издалека, звало, шептало ее имя, но эльфийка отмахнулась от него, закрылась, тратя на это остатки своего волшебства. Окружающий мир стал нечетким и перестал существовать, морщинистая рука повитухи куда-то ускользнула.
- Люди! Да что же это такое-то... Помогите! Люди! - старая Джуди голосила на всю улицу, хлопоча над потерявшей сознание волшебницей.

***
- Бесполезно. Она опять закрылась, - мужчина закрыл глаза и принялся растирать виски, сдавленные тисками боли после очередного неудачного заклинания.
Женщина в темном балахоне устало вздохнула и села на исчерченный ритуальными рисунками пол. С тех пор как они попытались освободить Повелителя Холода из тела наследницы графа Кершира все пошло наперекосяк. Неудачи преследовали их одна за одной, а все из-за вмешательства в сложнейшее заклинание этой самодовольной эльфийки, которая после всего умудрилась еще и сбежать. Еще и граф за их поимку награду назначил, ведь дочь-то погибла. Как они сами уцелели в том развороченном магией зале, она не понимала. Помнила только, что очнулась от пощечины Джереми, близкого друга графа и бывшего учителя ее помощника. На их счастье старый маг не сразу понял, что произошло в одном из подвалов замка и не стал задерживать ″пострадавших″. А то не сидели бы они тут, а гнили где-нибудь в земле. Конечно, если бы кто-нибудь взял на себя смелость похоронить их останки.
- Цинтия, подай, пожалуйста, воды, - мужчина поморщился от звуков собственного голоса. - Голова болит просто ужасно.
Она встала и легко скользнула в дальний конец комнаты, к рабочему столу мага, где среди свитков и книг стоял кувшин с водой. Кубок нашелся минут через пять копания в пергаментах. Женщина снова вздохнула и плотнее сжала губы — она не любила беспорядка. Любая лежащая не на своем месте вещь ее безумно раздражала. Так же она относилась и к занимающим не свое место людям. Сбежавшую эльфийку, на которой пришлось жениться ее спутнику, она ненавидела всей душой.
- Возьми, - от ее мелодичного наполненного заботой голоса боль лишь усилилась, но маг вымученно улыбнулся и принял кубок с прохладной водой. И почему он раньше думал, что его звучание походит на песню? - Может, мне приготовить обезболивающее? Аскольд?
- Да. А то я сдохну от этой боли. Я, пожалуй, пойду к себе. Все равно в таком состоянии я тебе не помощник, - он вернул ей кубок и чуть пошатываясь пошел в двери.
Какое-то время женщина прислушивалась к его удаляющимся шагам, а потом со злостью сжала ножку кубка, так что побелели костяшки пальцев. Больше чем беспорядок она ненавидела слабость. И что она в нем нашла? Мелко нарезая ингредиенты и смешивая их в небольшом оловянном котелке, она больше всего на свете мечтала приготовить яд для мужчины, которого когда-то любила.

***
Когда с деревьев облетела последняя листва, а с потяжелевшего неба стал срываться первый мелкий снег, ранним утром у светловолосой эльфийки начались роды. Прибежавшая на ее крик из соседней комнаты еще чуть сонная повитуха начала суетиться, нагревать воду и успокаивать роженицу. Но несмотря на то, что волшебница следовала всем советам старухи, ребенок все никак не желал появляться на свет. Будущая мать взывала ко всем богам, добрым и злым, моля их о помощи, кричала имя Повелителя Холода, но никто так и не откликнулся на ее призыв. Боги не слышали ту, что заключила сделку с демоном, а демон, запертый в последний момент умирающей дочерью графа в подземельях замка, ничем не мог ей помочь. Когда за окном начало темнеть, сознание стало путаться и ускользать. Испуганная старуха молилась за жизни матери и ребенка и поила роженицу настоями, в то время как на улице озлобленный ветер ломал ветви деревьев и глухо выл в печной трубе. ″Вот разошлись, нечистые. Видать, случилось что″, - думалось повитухе, когда она в очередной раз обтирала лоб что-то бормочущей в беспамятстве эльфийке тряпицей, смоченной в холодной воде. А где-то на краю сознания измученной волшебницы слышались последние слова демона: ″Запомни, если мой ребенок не доживет до возраста семи лет, то они оба умрут. И твой возлюбленный человек и его любовница. Запомни это хорошо, Селена. Запомни″.
Около полуночи, когда буря за окном достигла своего пика, роженица пришла в себя. Боль отступила, словно смытая волной появившегося из ниоткуда холода. Повитуха, принимавшая ребенка, испуганно закричала и попятилась, глядя на тонкий хвост и небольшие кожистые крылья младенца. Старое сердце не выдержало, и спустя несколько минут душа старухи невидимым облачком улетела прочь из родного дома, где делало первые вздохи дитя демона. Эльфийка села на кровати и взяла на руки новорожденного.
- Выродок, - прошептала она сорванным голосом, глядя в темно-синие глаза с вертикальными зрачками, и маленький Ледяной Принц заплакал, словно поняв то, что сказала его мать.

***
Замок в Кершире вздрогнул, и все без исключения его обитатели проснулись. Испуганный граф, велел слугам собирать все самое необходимое и до рассвета покинуть это место. Люди торопились, ощущая что в древних стенах отныне появилось нечто темное. То, что ушло со смертью наследницы, теперь вернулось и вернулось более сильным. А где-то в глубине подземелий, сидя на краю наполненного темной водой круглого бассейна, безумно хохотал демон, чувствуя как часть защиты, удерживающей его здесь, пала. Его наследник пришел в этот мир.

@темы: Рассказ, Творчество

---

Плывёт основание жизни

[демодок]

И вроде немного осталось дел,
а вот — не успеваю...
В торфяник,
а не
в сланец,
не в мел
вбиты несущие сваи.

Нет, не виновен я — ей-же-ей! —
в том, что живу не жирно.
Плывёт основание жизни моей,
шатается жизни вершина.

Под крышей уснув, я проснусь во рву
под жалобный хруст гитары.
Я не архитектор. Я просто живу
в построенной мною хибаре.

@темы: Стихи

---

[Тедди-Ло]

Стихи для феи.

Вот так я остаюсь с тобой:
Мягкостью ста тысяч лисьих хвостов,
Электронно-гигабайтной волной
Напечатанных наполовину слов,
Не признающих себя за мной,
Но упорно рвущихся в бой,
И
Ломающих строй
В бессилье.

Вот так со мной остаёшься ты:
Хрустальным воздухом в октябре
Определением красоты
Не записанным в словаре
Лишь по причине слепоты
Составителя. Строги, просты
Но
Невыразимо пусты
Его страницы.

***

Вот так ты оставляешь меня:
Неслышимостью звука
Безысходностью круга,
Невыразимостью чувства,
Чопорностью искусства
Ведения споров века,
Сном в приближении снега,
Так, завершением дня,
Ты и оставляешь меня.

Вот так я оставляю тебя:
Хороводом масок,
Неощутимостью ласки.
Неслышимостью смеха,
Неустранимой помехой
Для прикосновенья -
Сильным жаром горенья.
Так, осень насквозь проходя,
Я и оставляю тебя.

@темы: Чувства

---

[aescasse]

Дрема

Тише, тише, глянь в окошко,
Рядом с ним стоит лукошко.
Там младенец спит, немножко
Приоткрыв свои глаза

Тише, тише, ты же слышишь,
Что земля дрожит и дышит,
Что огонь трещит и пышет,
Распустивши рукава.

Тише, тише, небо сжалось.
На тебя звезда упала,
Спрячь ее под одеяло,
Ведь она еще жива.

Тише, тише, задыхаясь,
Я во сне перерождаюсь,
Повсеместно воплощаюсь,
Смерти страшной избежав.

Тише, тише, ночь тревожна.
Ляг ко мне ты осторожно,
И поспи со мной, коль можно,
Растворяясь в моих снах.

---

:)

[aescasse]

Если случится с ежом одиночество,
То никто к нему не притронется.
Обессиленный от беспокойствия,
Он свернется в комочек и колется.

@темы: Творчество

---

Нашла в блокноте.

[polina-kolpakova]

Написано мною в 14 лет. В детстве я писала лучше! Убедительнее!

Я родные сумрачные зори,
Что встают из-за убогих хат,
В радости, печали или в горе,
Не отдам за неродной закат!
И промозглый таганрогский ветер
В солнечном Майами не забыть.
А когда мои родятся дети,
Научу их Родину любить!

---

Полу...

[Losber]

На кровати в полутёмной комнате,

Полужив,полумертв,полуздесь,

Слушать песни да всё не те,

Полоумно на стены лезть.


В клочья драть полубелые фото,

И обрывки сжигать в серый прах,

Где-то как-то о чем-то и кто-то,

Что-то грустное в полутонах.


Полужизнь,полусмерть,полувымысел,

Полудень,полуночь,к черту прочь,

И сойти с ума,полувыбешен,

Пережить до конца снова ночь.

@темы: Мысли вслух, Чувства, Отношения

---

"Философия безумия" - Глава I "Где-то в Европе..."

[Nemo048]

- Тише! - строго шептал Том. - Если сегодня спугнём этого «дикого», лучше не возвращаться в лагерь.
Том Бридж — именно так звали моего друга. Он был одним из тех, кому довелось увидеть закат мира, каким мы его знали раньше. Но он никогда и никому не рассказывал о том, что видел. Только вот, в глазах человека переступившего черту ради выживания все прекрасно читалось.
Сегодня мы охотились на «диких» в местных лесах. Утром было пасмурно. Выпал снег голубоватого цвета. В наше время это нормальное явления. Природа уже успела отдохнуть от заводов и фабрик, может именно поэтому падал такой снег? Может он и был таким, когда ещё не было нас? Кто знает...Небольшие холмы, за которыми мы прятались, казалось, светились от счастья. Только мы этого не замечали. Нашей задачей было — добыть пищу для выживания нашего племени.
Мы жили километрах в тридцати от города, «дикие люди» в такую даль редко забредали. А всю «живность» вокруг нам уже давно пришлось уничтожить. Может когда-нибудь мы и научимся выращивать овощи, снова одомашним животных, но пока, охота — единственный шанс выжить.
- Сегодня тебе придётся побыть приманкой... - с грустью произнёс Том. - Иди к тому дереву и вылей на себя кровь.
- Обожаю это занятие, каждый раз мы находимся на волосок от смерти, чтобы укрепить волосок, на котором держится наше племя. - с издёвкой кинул я.
- Не умничай! - прикрикнул Том, он знал, что я не со зла. Никому из нас не хочется быть съеденным. Просто пришла моя очередь.
«Дикие» поразительно развили свои чувства. Взамен своих удивительных «людских» способностей они получили не менее удивительные возможности, можно сказать, вобрали всё самое лучшее от дикой природы: они могли днями выслеживать добычу, поэтому может уже следили за нами, за километры чуяли запах свежей плоти. Да мы ещё и пришли в их излюбленное место, после города, конечно, - в лес.
Я тихо подкрался к дереву. Достал из кармана (как ни удивительно, у нас ещё осталась одежда) мешочек из человеческой кожи, наполненный кровью. Всё осталось с прошлой тушки «дикого». Развязав его, я тут же почувствовал зловонный запах, который невозможно спутать ни с чем. Осторожно вылил себе на живот половину, а остальную часть - на землю рядом с деревом.
«Ловушка заряжена...» - сказал я про себя, и лёг под деревом. Издалека я уже слышал ужасный вой, который означал, что бой скоро начнётся. Ни разу мы не могли предугадать, придёт ли «дикий» один, но чаще всего — так и было. Не любили они почему-то действовать сообща, хотя, безусловно, могли.
За холмом я видел Тома, улыбающегося мне. Я думаю, у каждого есть человек, который готов отдать за тебя душу, может быть просто так, а может — потому что видел в тебе что-то особенное, не понятое другими людьми. Том был скорее из вторых. Уж не знаю, что он во мне видел, но ещё с того момента, как мы встретились, его глаза начали светиться, в них будто появилась надежда — лучик долгожданного Солнца.
Мы встретились с ним ещё до Пришествия. В захолустной деревушке на севере Польши. Я был путешественником, поэтому куда только меня не заносила судьба. Однажды вечером, я шёл по пустынной улочке в паб, чтобы послушать очередную легенду «о Короле Призраке» или Бог знает о чём ещё. Возле паба сидел человек с табличкой «Оглянитесь! Нам некуда бежать...». Это был Том Бридж, мой лучший друг, и самый надёжный товарищ. Когда я приблизился к двери он тихо произнёс, видимо боялся, что я один из местной шпаны: «Простите, Вы, не могли бы п...». Именно в этот момент я впервые увидел тот свет в его глазах, который горит в них до сих пор. Том упал и начал судорожно креститься.
Он больше не мог произнести ни слова. Просто смотрел на меня то ли с легким ужасом, то ли с удивлением. Я тогда не разобрал его эмоций и принял за слабоумного. Зайдя в паб, заказал себе кружку пива и соленый арахис. На улице темнело, стало холодать. Я мерно пил своё пиво закусывая орешками — отдыхал после тяжёлого дня. Чуть осмелев после нового места, я начал оглядываться по сторонам. Взгляд мой попал на дверь. Том стоял там как вкопанный с широко раскрытыми глазами, дрожа от холода, и держал новую табличку: «Мир погибнет вместе с тобой...Прости нас!». Чуть присмотревшись я увидел подтёки крови на буквах. «Это сумасшедший пишет кровью, чтобы достучаться до меня? Да за кого он меня принимает, за Всевышнего что ли?!» - то чувство я не забуду никогда: жалость смешанная с яростью и диким ужасом, животным, что ли. Я выбежал на улицу и вскрикнул: «Я не тот, за кого ты меня принимаешь! Слышишь! Не тот!». Наверное, я напугал своим криком его ещё больше. «Прости нас! Прости! Мы всего лишь люди, существа не знающие меры! Дай ещё один шанс нашему миру, прошу...» - Том был неумолим. Его пальцы были в крови, он вцепился в меня и не желал отпускать.
«Так вот значит что! Он принимает меня за Мессию...» - удивился я, прибывая в состоянии шока ещё от его надписи. «Как тебя зовут, незнакомец?» - робко поинтересовался я. «Т-т-том. Т-т-том Бр-ридж.» - не менее робко ответил он. В его голосе чувствовалось, что он замёрз. Недолго думая я пригласил его в паб(хотя там было ненамного теплее, но вы же знаете что человек может согреться и от небольшой разницы температур). Я заказал ему горячего чая. Сначала он боялся его пить, говорил, что не достоин, но всё же я смог его убедить.
«Ну...Рассказывай, Том, почему ты думаешь, что я должен кого-то прощать?» - сказал я, пытаясь смягчить фразу улыбкой. «Мн-н-не кажется, что именно про тебя говорилось в
ст-т-аром писании, которое мне передали английские монахи. Говорилось, что, как только придёт Мессия, люди это сразу почувствуют...» - в его голосе ещё слышалась дрожь. «Что за бре...Кхм...Прости, но почему же люди, которые видели меня раньше, не «чувствовали» этого?» - с недоверием спросил я. «Не знаю, возможно потому, что я с самого детства видел то, чего другим видеть не дано, да и не нужно...Нить связывающая тебя с другими мирами потеряна. Обычно у человека есть две ниточки: вверх — в Рай, ну и вниз — сам понимаешь куда...» - он легко улыбнулся. «Так вот, у тебя нет ни одной, ни второй, а это уже что-то значит. Я никогда не встречал таких людей...Если ты можешь нас простить, то прости — пока не поздно!..» В пабе воцарилось молчание. Хорошо, что нас не слышал бармен, а то бы точно выгнал на улицу, подумав, что мы ненормальные. Потом мы ещё долго сидели молча, но как то незаметно, сначала он начал рассказывать о своей жизни, постепенно переведя разговор на меня. Я будто бы сблизился с этим человеком. Знаете, как это обычно бывает: поговоришь с совершенно не знакомым тебе человеком по душам, и кажется, будто вы знакомы очень давно. Так было и в этот раз...
«Дикие» не заставили себя долго ждать. Нам повезло, сегодня пришел один. Услышав треск веток за несколько сотен метров, Том быстро забрался на дерево, под которым лежал я. Оружия у нас было мало, в основном — палки и камни. Действительно, прав был Эйнштейн говоря, что четвёртая мировая война будет вестись именно этими «инструментами».
«Человек» прибежавший в нашу ловушку тяжело дышал. Увидев меня, он быстро сократил расстояние между нами. «Дикий» начал ощупывать меня. «Странный он...» - подумал я и вдруг понял, что он прощупывает мой пульс. Это настоящий человек!
В этот момент с дерева спрыгнул Том, прямо на шею незнакомцу. Я открываю глаза и вижу — человек из нашего племени, его звали Лендон. «Отпусти!..» - сдавленным голосом произносит соплеменник, когда Том со всей силы пытается его задушить. Я еле смог оторвать моего друга. Мы повалились на землю, Лендон по инерции отскочил в другую сторону. Чуть отдышавшись он со страхом произнёс:
- Парни, тут...там...В племени такое!...«Дикие» напали на нас...Их было, кажется, десять — точно не разглядел...Весь лагерь разгромлен...
Мы просто смотрели на него и не могли ничего сказать. Том, очухавшись от того, что чуть не задушил Лендона, начал потихоньку понимать о чём идёт речь.
- Что?...Как?...А как же наши стражи? Куда они смотрели?! - яростно прокричал я, понимая, что нам больше некуда возвращаться.
- Всё произошло слишком быстро...Похоже мы недооценивали их...А может, их предводитель решил продвигаться вглубь леса, может он что-то нашел там. - Лендон был неумолим. Он всё грезил о «невероятном предводителе диких». Но его нельзя было в этом винить: перед ним только что перебили весь лагерь, странно, как он смог спастись.
- Как ты можешь верить в какого-то «предводителя»? Это просто голодные собаки и чтобы утолить свой голод они пойдут на всё — даже на объединение друг с другом, а согласовать действия для них давно не проблема, всё-таки когда-то они были людьми. - неуверенно произнёс я, зная, что и сам порой начинаю верить, что «дикими» кто-то управляет.
- Ленд, кто-нибудь остался в живых? - робко спросил Том, смутно представляя, что могло произойти в племени.
- Нет...Только мне чудом удалось спастись. - Лендон подозрительно отвёл глаза. Том, возможно, этого и не заметил, но я то знаю, на что способен «беглец».

@темы: Рассказ