Прошу обсудить и оценить замысел

[демодок]

Идёт война. Мировая. Но не между странами, а во всех странах одновременно.
Воюют сторонники некоего многочисленного общественного движения с его не менее многочисленными противниками.
Война в основном идеологическая, но с большим количеством «горячих точек» по всей планете. Со всеми атрибутами обычной (межгосударственной) войны, но куда как ожесточеннее.
А вот идеолог у обеих воюющих сторон — один и тот же! Некая ПИАР-компания, поставляющая лозунги, слоганы, рекламные буклеты и щиты, философские обоснования, тексты и музыку маршей, медитативные упражнения и методические разработки. И вот один из работников, очень талантливый и продуктивный, делающий свою креативную продукцию для одной из сторон, вдруг получает задание от начальства сочинить «нечто не менее сильное» для другой стороны. А для сбора материала его отправляют в штаб одной из армий в «горячей точке»...
Движение «чайлд-фри» вполне подойдёт в качестве антуража: аргументы и с той, и с другой стороны одинаково шаблонны и производят впечатление сделанных в одной ПИАР-компании, а экстремисты — везде экстремисты.

Эпизод моей «огородной опупеи», кажется, способен стать одним из ключевых.
Ну, а зацикленность многих (уже очень многих) на идеях одной из сторон обеспечит популярность фантастическому тексту!

@темы: Мысли вслух, Философия, Отношения

---

борьба с чайлд-фри

[демодок]

Вообще-то говоря, мне эта борьба напоминает один эпизодик из моей дачно-огородной опупеи. Бум "мичуринских участков" 70-х годов к концу десятилетия докатился и до Стрежевого, где я тогда жил. И мы с Лидой в 82-м тоже взяли участок тайги под огород, а спустя два года еще один...

Дело для меня было а) незнакомое, б) нелюбимое. Копалось медленно и неохотно, маленькими грядочками, похожими на могилки. Именно тогда я и пошутил: «Огород — кладбище моих выходных».
А соседи работали быстро, радостно, азартно. Жадно работали. У них через пару лет и клубника была, и капуста, и даже у одного (через три или четыре участка от нашего) арбузы!
И сие сообщество азартных огородников решило приструнить меня, у которого две трети из шести соток были покрыты мохом и травой. А я встал в позу: «Мне мох нравится, он красивый! Я сюда отдыхать приезжаю, а не вкалывать, и душой радоваться! Я вообще намерен здесь кусты посадить, а в кустах скамеечку поставить и книжки читать!» — «Какие кусты — смородину?» — «Нет, вербу!».
И они смотрели на меня, как многодетные на чайлд-фри

Но тогда-то (и у меня-то) это была просто поза: не столько даже от лени, сколько от поперечности...
А может, и у чайлд-фри — тоже просто поперечность? Поза, а не позиция? И весь этот гам вокруг них — их самих только забавляет?

@темы: Мысли вслух

---

[демодок]

Сухое древо
бытиё
своё
скрипеньем славит.
Пускай торчит!
Само сгниёт,
и следа не оставит.

@темы: Стихи

---

[демодок]

И бесплодному дереву хочется существовать.
Уважайте его, не рубите его на дрова!

Не обвиняйте его в воровстве: разве
оно мешает траве, что в князи растёт из грязи?

Оно не мешает шмелям, на нектарчик падким,
ни других опылять, ни на себе оставлять погадки.

Оно никому не мешает. Ни за чей счёт не живёт.
И вообще не живёт. Вот.

---

в ответ демодоку, в продолжение темы ЧФ

[EternalFreedom]

Если "бездетные" - страшное слово для вас,
Нас не вините за то, что мы слышим иначе,
Мыслим иначе.
Коль "одиночество" - страшное слово для вас,
Знайте, что мы, чудаки, его искренне любим,
И жалеть о не сделанном (тут уж простите) не будем.

Мы (как ни странно) способны на что-то, кроме.
И нечто другое
Наполняет жизнь нашу смыслом до самых краев.

Мы ничерта не должны вам и этой планете.
И без нас бесконечным потоком рождаются дети.
Их даже больше, чем нужно, но мы их не тронем,
Так заботьтесь о них, и просто не трогайте нас.

@темы: Стихи

---

С чего начинается семья

[демодок]

Всё началось с гвоздика, который мне удалось вбить в бетонную стенку для удержания карниза, и с моего требования заплатить за услугу натурой.
— Это как? — последовал растерянный вопрос.
— Ну... эта... Борщом накорми! — последовал растерянный ответ.
И случился первый в нашей семейной летописи борщ.

@музыка: стихотворение в прозе

---

чайлд фри-2

[демодок]

А она зовёт себя: «чайлд фри».
Ножками стройна, умом заметна,
независима...
Но, что ни говори —
бездетна.

@темы: Мысли вслух, Стихи

---

чайлд-фри

[демодок]

Душа зовёт: «пляши, твори,
живи!»... Призывы станут тщетны,
когда весёлые чайлд-фри
вольются в армию бездетных.

@темы: Мысли вслух, Стихи

---

очень полезно

[демодок]

Для ваших бет, авторы, да и для вас самих тоже:
baddcat.livejournal.com/92274.html

@темы: ликбез

---

[Vistrel]

Свет отражается на
тёмных очках.
Нет, и в низовии гор
Время идёт.
Днём здесь сплошная жара,
Ночью - дожди.
В сны, отражения снов,
Спряталась жизнь.
Утром от гомона птиц
Радостно.
И
В синем мерцании рек
Солнце горит.

---

[MoonShadovv]

Я разучилась царапать руки,
Я разучилась сжигать мосты.
Мир увязает в холодной скуке,
Молчанье — золото, скажешь ты?
Мы так давно разучились верить
В свои слова и в свои мечты,
Проходим мимо заветной цели,
Бежим за бликами пустоты,
Бежим по кругу, как в зоопарке,
А дрессировщик кричит нам вслед:
"Нужны вам деньги, кредиты, банки!"
Как счастья не было, так и нет.
Не будет солнца, пока играем
В свободныx пленныx своей судьбы,
Пока возможности упускаем,
Пока несём на спине гробы.
Покуда слепы, глуxи, порочны,
Не замечаем своиx греxов,
Всё материальное так непрочно,
Лишь чистота лишена оков.
Устрой пожар головного мозга,
Пойдём со мною на Край Земли
И ты увидишь — блестит полоска
На горизонте твоей зари.

---

***

[Лобстер тьмы]

Осень ставит заплаты листьями,
Календарь облетает в срок.
*Я вернусь к тебе тропкой лисьею,
Тихим шепотом между строк.

В каждом лужи дрожащем зеркале
Будет путь мой к тебе, домой.
Все, что смяли и исковеркали
Прошлой стылою злой зимой -

Перепишем, нашьем заплатками
Пурпур, золото, медь листвы...
Руки встретятся под перчатками
Как когда-то... * Увы. Увы.

Ветер листья терзает, бесится.
Скоро выпадет первый снег.
Осень. Только бы не повеситься
От того, что тебя в ней нет.

@темы: Стихи

---

Каменная сказка

[Лобстер тьмы]

Память слова, как бусы, сожмет в горсти.
Выберет жемчуг - слезы с морского дна?
Лесть фианитом ярко в руках блестит,
Страсти, интриги прячет в себе гранат...

Слово - и с губ покатится новый дар.
Что же молчит прекраснейшая из дев?
Искренних чувств прозрачные как вода
Ждут бриллианты близких, родных людей...

Только родня лишь с алчностью смотрит в рот:
"Что тебе стоит парочка добрых слов?"
В сердце тоска волной прогрызает грот.
И с каждым днем все мельче, тускней "улов"...

Сказки конец по-разному видит люд:
Вместо камней, мол, падала лишь руда,
Вот и прогнали. В зиму. Мороз был лют...
"Фея не зря обратно взяла свой дар".

Баили, что сама по зиме ушла -
Молча, как прежде год прожила, без слов-
Вместе с бродягой-странником, весела...
Ветром куда теперь её занесло?

Правда, ли, нет - но, знаешь, гуляет слух,
Что двух артистов нынче взошла заря:
Песни до слез прозрачных волнуют дух,
И как алмазы, яркой звездой горят.

@темы: Стихи

---

имидж

[демодок]

У нас во дворе асфальтируют подъездные пути. Надо полагать, какой-то из кандидатов в депутаты скомандовал.
Иду это я домой из не весьма отдалённого магазина с уже купленными сигаретами в кармане и бутылкой молока в чёрном портфеле, и тормозят меня некие окликающие голоса. Голосят двое мужчин, поспешно скатывающихся ко мне по траве очень наклонного газона. И, приблизившись на расстояние внятной беседы, спрашивают:
— Это вы вот этим руководите?
Я попросил повторить вопрос, после повтора понял, что речь идёт об асфальтировании автомобильных проездов в нашем дворе, и отвечаю:
— Нет, не я. Неужели я похож на руководителя чем бы то ни было?
— Ну почему же нет? — отвечают они. — Там асфальтируют, вы идёте как раз туда...
— О Господи! — восклицаю я. — Ну почему меня путают с непонятно чем?!
Оба они устыдились, но один из них всё же сказал:
— Да вот... Ошиблись... Но очень похоже было...

А вот интересно: как должен выглядеть человек, который никогда и никем не руководит?

@темы: Мысли вслух

---

[леди Сгрыззли]

Танец

Черный вечер рвется в лимонную желтизну стеклянной веранды. Погода премерзкая, самая пора осенних штормов, но это в общем-то хорошо: приехало куда меньше народу, чем мы ждали.
Старшая дочь старательно развлекает гостей, льется неторопливая беседа, звенят бокалы, изредка слышится легкий смех. Разливает по узорчатым чашкам теплый травяной настой, улыбается и мягко скользит между кресел, точно большая рыжая кошка. Вот откуда в ней это? Не я же, в самом деле, научила ее быть радушной хозяйкой?
- Мам, ты как? – дочка ласково кладет голову мне на плечо. Умение снимать усталость в ней тоже природное, кошачье. Осторожно заглядывает в глаза, стараясь чтобы я не заметила ее беспокойство .
Я пожимаю плечами. Никогда не вру детям, еще с тех пор, как … ладно.
-А где сестренка? – маленькая, небось, как всегда забилась с книжкой под самую крышу, прислушивается к перестуку дождевых капель. Незнакомых она не то чтобы не любит, просто ей куда больше по нраву мир детских фантазий. Я бы сейчас тоже с радостью устроилась где-нибудь на чердаке, но уже нельзя: я-то взрослая.
Мы слишком похожи, все трое - не как мать и дочери, скорее по-сестрински. Та же привычка оставлять на столе батарею неубранных чашек, те же рисунки на полях тетрадей и разбросанные по всему дому листки бумаги: у младшей ноты, у меня - чертежи, старшая недавно увлеклась живописью. По утрам дом похож на холостяцкое гнездо, в котором отчаянно не хватает материнского тепла. Вечерами, когда в дом рвется заоконная тьма, оживает наше прошлое, и каждая из нас боится, что именно ее в эту ночь придется отогревать от ледяного кошмара.
Я ведь так и не знаю, кем были их другие родители, погибшие в войну. Мои дети не хотят, чтобы я об этом знала, и я их не расспрашиваю: мы просто улыбаемся, готовим по утрам завтрак и изредка скандалим из-за немытых тарелок, продолжая вечную игру в дочки-матери. По другому наш веселый сумасшедший дом станет по-настоящему сумасшедшим.
- Уже идет, - тихо скрипнула первая ступенька винтовой лестницы, легкая ладонь стукнула по столбику перил. Ларья, младшая, ходит как танцует, вслушиваясь в свои собственные мелодии, и повторяет их в каждом движении. Малышка смущенно здоровается с гостями, и сразу же оборачивается ко мне, вопросительно поднимая светлые брови. Нет, милая, я не обижусь, если ты сейчас уйдешь в свою комнату ,– они обе уже давно привыкли к мысленной речи, хотя сами больше любят говорить вслух.
-А хочешь я что-нибудь сыграю, мам? – девочка хитро улыбается и подмигивает сестре.
Ага, значит вот он какой, тот самый Подарок на День Рождения Маме, о котором они шептались чуть не целый месяц. Молодец Рыжик, надоумила сестру – сама бы она ни за что не догадалась подарить музыку, ведь талант для нее пока ничего не значит, все равно что дыхание.
Гости, похоже, совершенно не разделяют моей радости, приготовившись дежурно умиляться на терзающего струны хозяйского ребенка. Ларья мимолетно усмехнулась, садясь за инструмент – она тоже заметила их настроение, поэтому начала играть сразу, не дожидаясь тишины. Все равно с первой же нотой все вокруг замерло.
Салахирра - инструмент почти такой же древний как умение говорить без слов, и такой же незатейливый как наши скалы. Десять струн, серая морская ракушка и смычок из птичьего пера. Я не знаю, кто учил мою дочь говорить о красоте рассвета и о звездном дожде, о жизни и смерти: Ларья нарушает все правила и каноны, играет как чувствует - и в ее руках салахирра становится чудом.
Последняя нота растворяется в тишине, и становится слышно, как за кромкой леса тяжко ворочается море. Сайти и Джайшор одновременно вскидывают ладони вверх в жесте восхищения. Шахен медлит, приходя в себя, грустная улыбка кривит старый шрам: полковнику до сих пор больно улыбаться.
Дочка обводит веранду сияющими глазами, радуясь своей первой маленькой победе.
-Это песня про утро. А еще мы с Шаризой придумали танец для мамы. Мам, с днем рождения тебя!
Рыжик улыбается и опускает глаза. Мама, станцуешь нам? Ну пожалуйста, - мои девчонки думают это хором: тот самый случай, когда легче согласиться, чем что-то объяснять. Я киваю и поднимаюсь со своего любимого места на подоконнике, чувствуя как паркет холодит босые ноги. Скользящий поворот, шаг, полупоклон – телу надо дать вспомнить простое счастье движения. У Рыжика загорелись глаза: похоже, теперь мне придется учить ее танцевать. Ларья трогает струны за миг до того, как я киваю ей головой – и в наш мир врывается дыхание Черного ветра.
Шаг, поворот, протянутые в пустоту ладони – ветер ведет в танце, ветер улыбается и щурит ледяные глаза. Я слишком хочу поверить, но уже нет сил на ошибку, поэтому я просто иду за ним, как и всегда, отбросив все мысли о невозможности сновиденного счастья.
-Знаешь, трудно жить без тебя. И жизнь оказалась совсем другой, - боль давно пережита, и в моих словах лишь горькое удивление. Ветер молчит, только улыбка становится мудрой и жесткой. Мертвые всегда все знают.
Шаг, поворот, неощутимое касание тонких пальцев. Шепот ночного дождя, отражение лампы в темном окне. Музыка говорит все то, что я когда-то не сумела тебе сказать, и уже никогда не сумею. Вечности не нужны сожаления.
Мелодия стихает как-то вдруг, обрываясь резким ударом. Ветер уносится за грань Миров, и мне слышится как где-то вдалеке гулко хлопает дверь. Стекло за мгновение покрывается ледяным узором. Неужели там и вправду вечная зима?
Я делаю несколько неуверенных шагов, морщась от неожиданно сильной боли в груди – девчонки испуганно бросаются ко мне. Успокаивающе качаю головой, поймав взгляд старшей.
-Спасибо. Мне очень понравился ваш подарок.
-Я его придумала специально для вас, - тихо проговорила младшая. Проговорила и замолчала, настороженно глядя на меня.
- Они ведь помнят о нас, правда? - за детскими словами прячется взрослое, выстраданное сумасшествие. Нет безумия страшнее надежды.
- Конечно, Ларья. Они всегда будут рядом с нами.
Дочь улыбается легко и радостно и не замечает, как я отвожу глаза.
Я никогда не вру детям. Но мне слишком хочется поверить в это чудо, чтобы оно оказалось правдой.

@темы: Рассказ

---

еще одно утро

[Still_Running]

Фонари заливались зеленым
И мерно сиял асфальт,
Не заляпанный бегом ног,
Полированный плачем ливня.
Утро было прекрасно полным,
Не нося своего лица,
Выдыхая лениво ночь
Клубом в волосы, шеи, спины.
Это было пока все спали:
Будильник готовил месть,
Трамвай выползал из депо,
Луна тихонько бледнела -
И вот тут волшебство пропало
Как любое притворство и лесть.
Небо стало, как мы в метро -
Тошнотворно, уродливо серым.

@темы: Стихи

---

[polina-kolpakova]

Отцвели фонари, и по небу струится рассвет.
Я брожу по ночам как вампир и пытаюсь понять,
Что толкает меня за порог, заставляя искать
Твой невидимый след. (Но его, разумеется, нет)

@темы: Мысли вслух, Стихи

---

[демодок]

Ах, милый мой! Тебе лишь драться —
неважно, за иль супротив!
А я — твой приз. Вне номинаций.
Вдали от твоего пути.

Мой милый, я с тобой быть рада,
но ты пребудешь одинок:
я щит, кольчуга или гарда,
но не стрела и не клинок!

@темы: Стихи

---

Склад ненужных вещей

[blacksugarmilk]

Сувениры

Склад ненужных вещей

Однажды я гуляла по серому и влажному осеннему парку. На земле лежала шапка сырого тумана – пористого и обволакивающего. Он пах сентябрьскими кострами и жухлой травой. Эта серая колыхающаяся масса хватала за ноги и пробивала острым и резким холодом до костей. Гулко и отстраненно звучали шаги, отражаясь серебряным смехом от асфальта. Где-то очень далеко внизу. А может быть, вверху. Через бурое туманное облако проекция парка выглядела совсем иначе – пространство искривилось по дуге в восемнадцать и три четверти градуса, почти соединившись с меридианом маленькой парковой тайны. Говорят, что этот меридиан видно только на перепутье августа и октября, сказочным осенним месяцем в обрамлении золотых листьев, проливных дождей и дымчатой вуали сонного неба. Который день я брожу по парку, кутаясь в бабушкин кашемировый шарф и кумачовое пальтишко из старых рыболовных сетей, подбитое алым императорским бархатом. Рыбы молчания, что медленно проплывают в воздушном потоке, путаются в некогда крепких джутовых веревках и замирают, глядя круглыми выпуклыми глазами на опавшую листву. Я ищу меридиан, а с ним – маленькую комнатку в подвале старой заброшенной гостиницы. Узор запущенных дорог плутает между полыми сухими деревьями, покрытыми неуклюжими кособокими лесными грибами. И вдруг, иссиня-черная пятнистая линия, с вкраплениями зеленоватых рваных ран, выросла передо мной во всем своем величии – тяжело, важно и значимо. А значит, полуразрушенная гостиница уже близко.
Прежде чем я войду в трухлявые двери, я расскажу одну старую-престарую сказку. Её мне поведала мать, прежде чем окунуться в молочно-белые воды Мирового океана и навсегда исчезнуть из моей памяти.
Давным-давно, когда солнце поднималось в двух шагах от Востока, а ночь была светлой и томной, как сладкий вздох влюбленной зеленоглазой певуньи, один очень древний уставший человек присел на дорогу, опершись на сук. Его плечи сгибались под тяжестью снов, дней, желаний, разочарований и слез. Быть может, они хранились на хрупких стариковских плечах пять столетий, или того больше. Калика знал, что его время утекает, как речная вода сквозь пальцы, и мечтал лишь об одном – сбросить груз, уйти свободным. Когда все грехи и радости, боли и инакомыслия, порицания и умиления обрушились на землю, мертвые возопили. Острова прогибались под немыслимой тяжестью, а травы пели скорбные песни, как плакальщицы на пустынном кладбище. Тогда старец поднял посох и бросил оземь. На том месте разверзлась яма и все каликовы сувениры оказались внутри неё. Спустя какое-то время кусочек земли приобрел знатный ростовщик и построил гостиницу, отделив яму и окружив её тонкими рисовыми стенами.
На дверях заброшенного здания висит проржавевшая табличка в подтеках желтого гладкого воска. Мои пальцы гладят воск, и дверь покорно отходит с натужным скрипом.
Много лун тому назад я дала себе слово уйти навсегда и поселиться в маленькой комнатушке – два на три шага, в случайном осеннем парке. Пусть звезды падают с тихим шорохом, а деревья сливаются с чернильно-синими тучами, вот только мне здесь не место. Я потерялась очень давно, как дедушкины очки с треснувшим стеклом и папино охотничье ружье с соляной дробью. Я распалась на части и растеряла их по углам. Не усмотрела спросонья. И оказалось, что внутри меня – пустота. Как шоколадное бедняцкое яйцо – сладкая оболочка хранит лишь пузырьки застоявшегося воздуха. Чтобы стать однажды цельной, я выбрала своим домом склад ненужных вещей.
Когда у тебя ничего нет – любая мелочь становится важной.

Два гусиных пера и шляпа

В дальнем углу моего пыльного домосклада стоит кофейный столик времен Тюдоров, а на нем – два гусиных пера в черепаховом пенале и черная шелковая шляпа. К такой надменно-вычурной шляпе полагается камзол или, на худой конец, сюртук, а также залихватские кабацкие песни, каблучки и ажурные чулочки. И поцелуи в такой шляпе особенные: важно-торжественные и отчаянно-смачные. Звонкие, сочные, помадные - под громкий смех и бокал хмельного вина.
По вечерам, когда шепот леса за тонкой рисовой стеной замолкает до сонного молочного утра, я надеваю шляпу, закрываю глаза и слушаю долгие неторопливые истории о часах и минутах, что текут размеренно и строго под пленкой век.
«Давным-давно, на теплом лунном острове, что покоится в водах бирюзового океана, жили Принц и Принцесса.
Принц, скажем прямо, был так себе. Зато Принцесса – выше всяких похвал. Принц любил слушать по вечерам говор полосатых пахучих рыб, и записывать их словословия в словарь из блестящей чешуи. О искал То Самое Слово, а всякие там принцессы его мало заботили. Принцесса радовала окружающих карминностью разгоряченных щек и блеском задорных девичьих глаз, всегда носила шелковую шляпу, а в редкие свободные минуты разгадывала загадки ундин.
Они жили так далеко друг от друга, что даже полуночный зефир не доносил обрывки фраз и печальные нотки песен до решетчатых окон их покоев. Только старый потрескавшийся карп знал, что каждое утро Принц и Принцесса думают о яблочных пирогах с секретом и кружевных сетях для смеха, слушают сказки дикого ручья в чаще канареечных водорослей и купаются в бухте густого смога, мечтательно щурясь на ослепительном солнце, что изредка просвечивает сквозь ватные тучи.
По весне на острове затевали Потерянный Бал, на который приходили все одинокие потерявшиеся люди. Этот бал придумал один старый Волшебник – много лет назад его возлюбленная потерялась в лабиринте парков, и чародей утопал в своей тоске, роняя тяжелые горючие капли слез, пока на глаза ему не попалось гусиное перо. Самое простое серое неказистое перо. Таким можно чертить неумелые канители на песке и рисовать скучные сновидения на листках пожелтевшей бумаги. Но Волшебник тем и отличался от простых людей – он видел душу предмета.
Собрав множество гусиных перьев, Волшебник долго колдовал над ними, окуная то в мед, то в патоку, то в горячий шоколад с корицей, пока каждое перышко не засверкало, как лакричная палочка. Отныне перо скиталось в поисках неповторимой пары – одинокой, далекой, неизвестной. Той, что называют Единственной или Единственным, обнимают под тусклым светом фонаря и целуют украдкой в уголок губ.
На Балу каждому гостю вручают перо и компас – искать свою пару среди пестрой толпы. И не было такого дня, чтобы кто-то уходил домой в одиночестве.
Принц и Принцесса приехали на Бал без опозданий. Принц нарядился в гладкую саламандровую кожу и прихватил дядюшкин монокль – рассматривать случайных рыб. Он не очень-то верил в любовь с первого взмаха пера, но маменька настояла на танцах. А Принцесса ждала заветный вечер нетерпеливо, смущенно, с трепетом и смутными фантазиями под пуховой подушкой. Весь год она выбирала платья, шали, туфли из лепестков кувшинки, бусы из русалочьих слез. Писала в дневнике о птицах, что дразнят её в вышине бескрайнего океана и рисовала кого-то нескладного, но очень милого – мелком на парте, ручкой на ладони и мыльной пеной на зеркале.
Праздничный Замок украшали гроздья светлячков и солнечные цветы, музыканты играли вальс и фокстрот, а пианист изредка вкраплял зажигательный твист. Яркие воодушевленные дамы кокетливо смотрели по сторонам из-под прозрачных вееров, а кавалеры деловито обсуждали охоту на лосося и горькую воду прибрежных болот.
Принц и Принцесса получили два гусиных пера: одно большое, степенное, задумчивое, а второе миниатюрное, игривое, изящное. Они бродили по залу, то пританцовывая, то замедляя ход, насупившись и улыбаясь, нетерпеливо стуча каблуками по фарфоровому полу и застывая в секундной задумчивости, но перья молчали, а компас не двигался с места. Вот одна счастливая пара вышла из зала и растворилась в аквамариновых волнах, за ней вторая, третья… А кто-то не спешил уходить – танцевал влюбленное танго в тишине или пил глазированный сироп, не отрывая взгляды друг от друга.
И только когда Замок совсем опустел, а светлячки потухли в ночной прохладе, Принц увидел Принцессу и удивленно поднял брови. Перья в их руках затрепетали, заволновались, потянулись друг к другу, заливаясь голосом тонкой ручной флейты.
- Ты знаешь, я не люблю пустую болтовню, - сказал с ходу Принц.
- А что ты любишь? – спросила Принцесса.
- Что-что? – опешил Принц. Он, конечно, ожидал надменного взмаха пером и затихающий звук шагов гордой Принцессы, но…
- Расскажи мне, что ты любишь?
- Люблю бескрайнюю гладь небес, когда её рассекают крики голодных чаек и рокот приближающейся бури…
- Соленый поток дождя, что обнимает нежно и вдумчиво, пока ветра разгоняет кудрявых барашков океана… - подхватила Принцесса.
- И голый обледенелый мол, на котором изредка появляются пригоршни песка, да упоительный птичий пух…
Они говорили очень долго, по крупицам собирая из памяти волнения, странности, радости, обнимая друг друга глаголами и лаская творительными падежами.
- Ты знаешь, я ужасно не люблю пустую болтовню, - сказал на прощание Принц.
- Ну, надо же… - ответила Принцесса, поправляя съехавшую набекрень шляпу.
Принц и Принцесса прожили вместе пятьдесят полных лун, заполненных воскресным традиционным лососем, будничными спорами и стыдливыми объятиями. Принц все так же не любил разговоры, но по вечерам читал Принцессе верлибры и сонеты, а Принцесса прятала улыбки в карман и приглаживала непослушное перо в складках юбки.
Сырым осенним утром они канули в лету, оставив после себя шлейф невысказанных слов, теплоту любимых рук, То Самое Слово, два гусиных пера и шляпу».

@темы: хорошая проза

---

я люблю тебя, детка, прости.

[Морга]

Пишет  sweety insanity в 19.11:

"я люблю тебя, детка, прости",- она шепчет во влажную, зыбкую темноту,
сотни, тысячи игл пронзают кожу сквозь годами наращиваемую броню,
и она топориком - как и тогда - ко дну,
просто больше не в силах грести,

прости.

она просто устала,
так сильно, что кажется, что пьяна.
и решила, что может позволить себе быть честной, но черта с два,-
ещё помнит, что для тебя её честностям - грош цена,
хотя ты и печёшься о ней. по-дружески. иногда.

сколько лет-то уже? (вроде, около четырёх)
сколько раз она обещала, что это ВСЁ -
финиш, выгнило, выболело, прошло?
сколько раз она верила в это? пожалуй, ни одного.

и пора бы действительно отпустить этих рёбра перетирающих в соль,
нервов струны путающих чертей.
только вот беда - экзорцистов знакомых нет
да и что она без тебя - кривобокий ноль.

@темы: Стихи, Чувства