вы совершенно случайно наткнулись на полную идиотку.
Мы не добрые, мы - светлые. (с)
Сегодня Хозяин сжигает на костре вальпургиеву ночь, и яркие искорки дурманящего пламени причудливо отражаются в серебряных лезвиях - медальонах, подаренных Повелителем - и в не менее ярко сверкающих ледышках глаз безумных танцоров. Каждый из них - вернее, уже из нас - сжигает осколок своей тшедушной души в этой горячечной пляске - впрочем, невелика цена - все мы платили и больше...
Черт... Стираю свежую рану с щеки - будь осторожнее со взглядом, милая. Поверь, мы еще успеем отравить друг друга вкусом собственной плоти и крови - проклятым больше некуда торопиться. Да и давно уже поздно мучить тающие отражения собственных эмоций нелепым вопросом - что же мы наделали? Сжигали себя заживо - страстью ли, ревностью ли? Кто теперь-то скажет - раздавали свое тепло случайным прохожим и оставались изысканным привкусом пепла на губах Хозяина. Ловили в температурном бреду богохульнические сны и запинаясь на втором слоге восторженно хрипели "Ave... Ave... A...", мечтая хоть на секунду вглянуть в запретную пропасть, смотрящую из его глазниц...
Теперь в наших ладонях тень вседозволенности да иллюзия пьянещей свободы - все мы "вольны" сверкать нагими телами сквозь черные жемчужины безлунных ночей, босыми пятками отбивать чечетку обреченных на вечную смерть и до крови сбивать белесые колени, падая в поклон. С убийственной легкостью по слогам чеканить столь желанную некогда фразу: "Ave, Asmodeo..." и с немым отвращением смореть в черные впадины - Повелитель и сам уже не помнит, кто выжег своей чахоточной страстью ему глаза и осталась ли от этого кого-то хоть горстка пепла...
"Тссс. Только не бойся, любимая, я держу твою ладонь. Ничего не случится, пока я рядом..."
Целую пылающий лоб. Сладкая ложь, не правда ли? - Когда же ты наконец поймешь, моя милая, что morituri te salutant не знают любви?..
"Ave, A..."
Черт... Стираю свежую рану с щеки - будь осторожнее со взглядом, милая. Поверь, мы еще успеем отравить друг друга вкусом собственной плоти и крови - проклятым больше некуда торопиться. Да и давно уже поздно мучить тающие отражения собственных эмоций нелепым вопросом - что же мы наделали? Сжигали себя заживо - страстью ли, ревностью ли? Кто теперь-то скажет - раздавали свое тепло случайным прохожим и оставались изысканным привкусом пепла на губах Хозяина. Ловили в температурном бреду богохульнические сны и запинаясь на втором слоге восторженно хрипели "Ave... Ave... A...", мечтая хоть на секунду вглянуть в запретную пропасть, смотрящую из его глазниц...
Теперь в наших ладонях тень вседозволенности да иллюзия пьянещей свободы - все мы "вольны" сверкать нагими телами сквозь черные жемчужины безлунных ночей, босыми пятками отбивать чечетку обреченных на вечную смерть и до крови сбивать белесые колени, падая в поклон. С убийственной легкостью по слогам чеканить столь желанную некогда фразу: "Ave, Asmodeo..." и с немым отвращением смореть в черные впадины - Повелитель и сам уже не помнит, кто выжег своей чахоточной страстью ему глаза и осталась ли от этого кого-то хоть горстка пепла...
"Тссс. Только не бойся, любимая, я держу твою ладонь. Ничего не случится, пока я рядом..."
Целую пылающий лоб. Сладкая ложь, не правда ли? - Когда же ты наконец поймешь, моя милая, что morituri te salutant не знают любви?..
"Ave, A..."
...и соль его слез забирает вода, никем невидимых капель любви и добра...ты не заметишь никогда как плачет дельфин, если ты одинок, то он просто один...
Я иду по пустынной, грязной улице. Темно. Лишь вдали светит одинокий фонарь. Спотыкаюсь о разбросанный мусор, падаю, поднимаюсь, и вновь продолжаю идти. Где-то жалобно мяукает кошка, наверно она голодная, интересно, сколько таких кошек живёт на свете, грязных, как эта улица, и никому не нужных, и сколько людей на свете одиноких, добрых, готовых приютить бедное животное? Ведь если каждый возьмёт себе по кошке, как знать, может жить станет проще и веселей? Ведь животные не люди, они не умеют фальшивить, они либо любят, либо ненавидят, а значит, всегда честны, поэтому их любить проще и безопасней.
Перешагиваю коробку, от которой нестерпимо воняет гнилью, морщусь, прибавляю скорости. Кошка больше не мяукает, может быть, нашла выброшенные объедки и утоляет многодневный голод, а может, она просто устала безрезультатно надрываться, и тихо сидит в грязном углу, ожидая чуда?Ожидая что, кто-нибудь подойдёт к ней, и ласково скажет: «Пошли домой»...? И она, конечно же, пойдёт, она устала бороться за счастье, она опустила лапы и послала всё к чёрту. Ударенное при падении колено кровоточит, идти стало труднее, но я выкидываю из головы мысль о боли, и она медленно отступает.
Дорога становится всё хуже и хуже: весь асфальт покрывают широкие трещины, заполненные тухлой водой. Как бы не наступить в такую лужу, - проносится у меня в голове.
Мне никогда не приходила в голову мысль, что именно заставляет людей переживать по одному поводу и оставаться совершенно равнодушными по другому.
Например, я не могу равнодушно смотреть на бездомных животных. И дело не только в жалости. Они так напоминают мне людей. Они раскрывают тайный смысл, что ни деньги, ни хорошая работа не дарят нам счастья, что главное, чтобы рядом был кто-то, кто всегда нам рад и всегда нас ждёт, чтобы было место, где мы можем почувствовать себя в безопасности. Обычно места, где находятся эти «кто-то» таковыми и являются, эти места мы называем домом.
Но у кошки нет дома, и нет «кого-то». Она одна, она гуляет сама по себе...
Иногда нам кажется, что мы такие же брошенные кошки, что про нас все забыли и мы никому не нужны.
Вот и я тоже чувствую сейчас себя кошкой. На часах светятся четыре равнодушных цифры, без пятнадцати два. Совсем глубокая ночь. А ведь меня есть, кому ждать. Но никто не звонит, никто не волнуется, стало быть, забыли и бросили.
Я подхожу к фонарю. Он кидает на асфальт круг света, единственный островок безопасности в этом море грязи и темноты. Я стою на границе. Наверное, в этот момент я где-то посередине двух убеждений. Фонарь старый и время от времени моргает, в эти миллисекунды граница стирается.
Мгновенье я раздумываю, а стоит ли входить в круг, ведь тогда меня будет видно, за многие метры отсюда. Улыбаюсь своим мыслям. Что за глупый вопрос?! Конечно, стоит.
Вхожу.
Я оборачиваюсь в ту сторону, откуда пришел, но ничего не могу увидеть. Странно, во тьме мы видим тьму и свет, а в свете только свет. Наверное, в этом есть глубокий смысл, но я не хочу сейчас думать об этом.
Сейчас я хочу одного, чтобы зазвонил телефон. Просто хочу услышать глупую, надоевшую мелодию и почувствовать раздражающею вибрацию. Такие простые вещи, но как много значат они сейчас для меня. Опять смотрю на часы - пять минут третьего. Телефон молчит.
Сажусь на грязный асфальт, облокачиваюсь о фонарь, закрываю глаза. В голове всплывают нечёткие образы, обрывки разговоров, мотив какой-то песни, из которой я помню только одну фразу « ... скулит душа, скребёт лапами...», вновь улыбаюсь, как символично.
Из задумчивости меня выводит раскат грома. Начинается дождь. Мелкие капли, падая на землю, разбиваются на сотни брызг, которые теряются в темноте. Дождь переходит в ливень, но я не ухожу, я намерено хочу промокнуть.
Капли стали больно бить по теплой коже. Рубашка прилипла к телу. Подул ветер. Холодно. Но мысль о холоде я выгоняю, так же как и о боли в колене.
Я, не моргая, смотрю в темноту. Вижу два горящих кошачьих глаза.
Из тьмы в круг света входит белая кошка. Хотя белой её можно назвать с трудом, мех её уже стал серый от грязи, свалявшийся, от тяжелой жизни, и весел на худом теле как-то нелепо. Кошка была вся мокрая, как и я, но почему-то не спешила искать убежища. Может она тоже хочет вымокнуть, непроизвольно подумал я.
Я седел на земле, и смотрел, как кошка смотрит на меня. Я позвал её, как подзывают миллионы других кошек, и она, как миллионы других, подошла. Мягко прыгнула ко мне на руки и тихо заурчала. Вот и у неё появился заветный «кто-то».
А что делать, если этот «кто-то» сам не хочет быть, внезапно подумалось мне. Отпустить? Держать? А может прогнать?
Как часто люди ссорятся по пустякам, как часто не понимают друг друга? Как глупо иметь «кого-то» и самому же вынуждать его уходить, чтобы потом грустить о нём и искать его заново, чтобы вновь прогнать. А что если найти нового «кого-то» не удастся? Тогда итог один – всепоглощающие одиночество.
Прочь такие мысли, приказываю я себе, но отчистить сознание не получается.
А дождю всё равно, он идёт и идёт, наверное, он единственный, кто может сказать, что ему никто не нужен и это не будет ложью. Дождь живёт своей жизнью, слушает свою музыку, которую никто кроме него не понимает.
Но музыку дождя разрушает другая, далеко не такая прекрасная. Очередной глупый хит звенит из моего кармана, а вибрация лишь увеличивает озноб, который и так сотрясает всё тело.
Телефон ожил.
Озябшими руками я достаю мобильник, на дисплее высвечивается любимое лицо. Я отклоняю звонок, выключаю телефон и ложу его обратно в карман.
Встаю с земли. Дождь медленно затихает. Делаю два шага и слышу сзади жалобное «мяу», оборачиваюсь, белая кошка стоит в кругу света и провожает меня взглядом. Я возвращаюсь, беру её на руки.
«Пошли домой?»
среда, 11 апреля 2007
я сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше
Всего лишь человек. Одна простая женщина.
Свела меня с ума, ввела в терзаний бой.
Одна простоя девочка. Красива и застенчива
Одна простая девушка. Немею пред тобой.
Тяжелу дурну голову я преклоняю искренне
Пред гордостю и мудростью склоняю я легко
Одна простая девочка. Прекрасна и немыслима.
Одна простая девушка. Уводишь далеко.
Валюсь я с ног на змелю, дурманом опьянен.
Бессилен и ослаблен невиданной красой.
Одна простая девочка. Тобою я пленен
Одна простая девушка. Уходишь в край чужой.
Уходишь. На прощание печальный бросив взгляд
Не любишь и не веришь сладким моим речам
Одна простая девочка. Оставишь в сердце яд.
Одна простая девушка. Прощай, прощай, прощай...
Если вам не трудно, то оставьте хоть пару слов.
Свела меня с ума, ввела в терзаний бой.
Одна простоя девочка. Красива и застенчива
Одна простая девушка. Немею пред тобой.
Тяжелу дурну голову я преклоняю искренне
Пред гордостю и мудростью склоняю я легко
Одна простая девочка. Прекрасна и немыслима.
Одна простая девушка. Уводишь далеко.
Валюсь я с ног на змелю, дурманом опьянен.
Бессилен и ослаблен невиданной красой.
Одна простая девочка. Тобою я пленен
Одна простая девушка. Уходишь в край чужой.
Уходишь. На прощание печальный бросив взгляд
Не любишь и не веришь сладким моим речам
Одна простая девочка. Оставишь в сердце яд.
Одна простая девушка. Прощай, прощай, прощай...
Если вам не трудно, то оставьте хоть пару слов.
See you at the end of the rainbow
Страшно, что души наши
Без доброты и правды,
Сентиментально разве,
Живут бесцельно. Страшно?
Страшно, когда из чащи
Мыслей черных и глупых
Тянется злоба спрутом.
Скажете, что не страшно?
Страшно не знать, что дальше.
Знать же еще страшнее.
Закрываются сердца двери.
Страшно? Страшно? Страшно?
Без доброты и правды,
Сентиментально разве,
Живут бесцельно. Страшно?
Страшно, когда из чащи
Мыслей черных и глупых
Тянется злоба спрутом.
Скажете, что не страшно?
Страшно не знать, что дальше.
Знать же еще страшнее.
Закрываются сердца двери.
Страшно? Страшно? Страшно?
thousand-yard stare
заставлен мутными стаканами,
сереброкрылый ангел мой
в окошки собранное небо
упал нездешней головой
его напрасно мыли синьками,
напрасно хлопали в лицо
напрасно осыпался вальсами
ему в глаза немой танцор
вот он лежит, навстречу мысленно
свои застенки распростав
и каждая слеза - бессмысленна,
и каждый взгляд - неправ
а подле я лежу, как кукольный
случайный слепок смытых черт
нам стальнокудрые созвездия
рисуют профили пещер
нам кажется, что больно время
по хрупким пальцам бьет бегом
нас скоро спрячут злоумышленно
в разорванном снегу нагом
я прошептала : "может свидимся?"
а он в ответ: "помилуй бог..."
вдохнуть бы носом вести странные
- и хватит.
будет
сон
глубок
сереброкрылый ангел мой
в окошки собранное небо
упал нездешней головой
его напрасно мыли синьками,
напрасно хлопали в лицо
напрасно осыпался вальсами
ему в глаза немой танцор
вот он лежит, навстречу мысленно
свои застенки распростав
и каждая слеза - бессмысленна,
и каждый взгляд - неправ
а подле я лежу, как кукольный
случайный слепок смытых черт
нам стальнокудрые созвездия
рисуют профили пещер
нам кажется, что больно время
по хрупким пальцам бьет бегом
нас скоро спрячут злоумышленно
в разорванном снегу нагом
я прошептала : "может свидимся?"
а он в ответ: "помилуй бог..."
вдохнуть бы носом вести странные
- и хватит.
будет
сон
глубок
вторник, 10 апреля 2007
маленький дроид
ТЫ знаешь, ведь это смешно -
Смотреть, как сгорает душа.
Теперь мне уже все равно…
А было так трудно дышать.
В глазах притаилась печаль.
Я снова бегу от людей
И кажется - снова февраль
А – надо же! – это апрель
А хочется - сесть в уголке
И спрятавшись от суеты
В одной лишь короткой строке
Легко описать, кто есть ТЫ…
Смотреть, как сгорает душа.
Теперь мне уже все равно…
А было так трудно дышать.
В глазах притаилась печаль.
Я снова бегу от людей
И кажется - снова февраль
А – надо же! – это апрель
А хочется - сесть в уголке
И спрятавшись от суеты
В одной лишь короткой строке
Легко описать, кто есть ТЫ…
...чтобы стоять на краю и не падать... чтобы держать небеса... мы переступим порог ни о ком не скорбя...
Да, я - супер-шмандерчайзер, представь, у меня тоже стоит, В смысле, на душе саднит, в мой образ жизни просится сдвиг.
Я была там. Вы звали меня
В безотрадную гущу событий,
Хитроумной надеждой маня,
Предаваясь печали открытий.
Я была там! - Разврат.
Открывающий створки сарказму.
Небольно тебе.. это ад..
Привычный.. и это заразно.
Я вижу сошедших с ума,
Убогих, теряющих силу.
Вокруг царит полутьма,
Душа на обрыве застыла.
Её глубина же прозрачней,
Светлее слепые глаза,
И хоть оболочка невзрачней
В ней ярче сверкает слеза.
Была я! На кончиках пальцев
Надежду свою хороня.
Была.. Но вы здесь постояльцы,
А мне же от Музы броня.
В безотрадную гущу событий,
Хитроумной надеждой маня,
Предаваясь печали открытий.
Я была там! - Разврат.
Открывающий створки сарказму.
Небольно тебе.. это ад..
Привычный.. и это заразно.
Я вижу сошедших с ума,
Убогих, теряющих силу.
Вокруг царит полутьма,
Душа на обрыве застыла.
Её глубина же прозрачней,
Светлее слепые глаза,
И хоть оболочка невзрачней
В ней ярче сверкает слеза.
Была я! На кончиках пальцев
Надежду свою хороня.
Была.. Но вы здесь постояльцы,
А мне же от Музы броня.
понедельник, 09 апреля 2007
И все ждут кого-то, но кто этот, кто этот "кто"?
просто моя странная, воспалённая и больная фантазия (извините)
ГЛУХИЕ ГУДКИ
По небу текут обычнее капли,
По городу льётся электро-фонарь,
Ненужная улица, ненужный подъезд,
Ненужная комната, внезапный звонок:
«Я слушаю, да»
В ответ тишина
«Вы что-то хотите?»
«Давай выходи»
Глухие гудки.
Оглушительный звон - на мобиле твой телефон
«Спасайся быстрее! Скорей выходи!»
Одел серый плащ, в кармане Marlboro,
Опять телефон
«Я слушаю, да»
«Быстрее давай! Они за тобой!»
Смертельная пуля
Разбила стекло
Твоё тело теперь на полу
На столе лежит телефон:
«Послушай, ты где? Быстрее давай!»
На экране опять только твой телефон,
Ответом лишь будут глухие гудки…
По городу льётся электро-фонарь
По небу стекают остатки дождя…
ГЛУХИЕ ГУДКИ
По небу текут обычнее капли,
По городу льётся электро-фонарь,
Ненужная улица, ненужный подъезд,
Ненужная комната, внезапный звонок:
«Я слушаю, да»
В ответ тишина
«Вы что-то хотите?»
«Давай выходи»
Глухие гудки.
Оглушительный звон - на мобиле твой телефон
«Спасайся быстрее! Скорей выходи!»
Одел серый плащ, в кармане Marlboro,
Опять телефон
«Я слушаю, да»
«Быстрее давай! Они за тобой!»
Смертельная пуля
Разбила стекло
Твоё тело теперь на полу
На столе лежит телефон:
«Послушай, ты где? Быстрее давай!»
На экране опять только твой телефон,
Ответом лишь будут глухие гудки…
По городу льётся электро-фонарь
По небу стекают остатки дождя…
И все ждут кого-то, но кто этот, кто этот "кто"?
Просто образ, главное образ, а не форма....
УБИЙЦА
Стреляю я метко
Стреляю без цели
Удары судьбы
Нам с тобой по пути
Тебе прямо в сердце
Вонзился мой нож
И брызнула кровь
Потекла на асфальт
Тебя в это мире
Теперь больше нет
Я убираю свой пистолет.
УБИЙЦА
Стреляю я метко
Стреляю без цели
Удары судьбы
Нам с тобой по пути
Тебе прямо в сердце
Вонзился мой нож
И брызнула кровь
Потекла на асфальт
Тебя в это мире
Теперь больше нет
Я убираю свой пистолет.
воскресенье, 08 апреля 2007
Мы не добрые, мы - светлые. (с)
Рыжие кудри. Жалко? - Клади под нож.
Девичья гордость- толку теперь беречь?
Стоек к ударам мрамор холодных плеч.
Ночь на исходе. Ну же - чего ты ждешь?
Пусто в ладонях. Сможешь ли ты стерпеть?
Кто бы сказал нам «Страшно ?- Так не иди,
Позже заплатишь - счастье пока в кредит»?..
Мягко струится в мраморных пальцах медь.
Боль по расчету. Что мне еще сказать?
Звоном в карманах россыпь чужих монет.
Времени мало- близится уж рассвет.
Хватит молиться - лучше зажмурь глаза…
Рыжие кудри. Жалко? - Клади под нож.
Вновь обреченность с робкой надеждой быть.
Ночь на исходе. Прочерк. Моей судьбы
Черный чертенок, четче черти чертеж.
Девичья гордость- толку теперь беречь?
Стоек к ударам мрамор холодных плеч.
Ночь на исходе. Ну же - чего ты ждешь?
Пусто в ладонях. Сможешь ли ты стерпеть?
Кто бы сказал нам «Страшно ?- Так не иди,
Позже заплатишь - счастье пока в кредит»?..
Мягко струится в мраморных пальцах медь.
Боль по расчету. Что мне еще сказать?
Звоном в карманах россыпь чужих монет.
Времени мало- близится уж рассвет.
Хватит молиться - лучше зажмурь глаза…
Рыжие кудри. Жалко? - Клади под нож.
Вновь обреченность с робкой надеждой быть.
Ночь на исходе. Прочерк. Моей судьбы
Черный чертенок, четче черти чертеж.
я сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше
Словам не слиться в сладость сновидений
В зеркальный сумрак образов туманных
И в волшебство и в непонятный гений
Таинственных мечтаний безвозвратных
Полутона полупрозрачных переливов
Пурпурных рек, с мерцанием искрящим
Тягучий и туманный свет ленивый,
Сквозь сумрак неразборчивый скользящий.
Шелковый шорох, шепот шелестящий
Немого ветра средь шипящих волн.
И переплеты тайны в густоте манящей
И листьев едва слышный перезвон.
Картины кружатся калейдоскопом красок
Сливаются единой терпкой дымкой
И в той стране волшебных тихих сказок
Все смазано, загадочно и зыбко…
В зеркальный сумрак образов туманных
И в волшебство и в непонятный гений
Таинственных мечтаний безвозвратных
Полутона полупрозрачных переливов
Пурпурных рек, с мерцанием искрящим
Тягучий и туманный свет ленивый,
Сквозь сумрак неразборчивый скользящий.
Шелковый шорох, шепот шелестящий
Немого ветра средь шипящих волн.
И переплеты тайны в густоте манящей
И листьев едва слышный перезвон.
Картины кружатся калейдоскопом красок
Сливаются единой терпкой дымкой
И в той стране волшебных тихих сказок
Все смазано, загадочно и зыбко…
суббота, 07 апреля 2007
Дюсимбиев Газинур Хузаирович: другие произведения.
Переговорное устройство
Журнал "Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
--------------------------------------------------------------------------------
Оставить комментарий
© Copyright Дюсимбиев Газинур Хузаирович ([email protected])
Обновлено: 14/06/2005. 4k. Статистика.
Статья: Проза
Ваша оценка: шедевр замечательно очень хорошо хорошо нормально Не читал терпимо посредственно плохо очень плохо не читать
--------------------------------------------------------------------------------
Переговорное устройство.
Переговорное устройство в пожарной охране необходимый прибор-никто в этом не сомневается.В переднеедущем автомобиле сидит начальник караула,он раздает команды следуемым пожарным машинам.В них сидят командиры,они принимают команды и выполняют распоряжения.Но не так уж просто с переговорным устройством. Есть мнение,что в отряде есть пульт с записывающим устройством,туда записываются все ведущиеся переговоры.Когда-то они могут быть прослушаны ,и нарушения в переговоре могут быть обнаружены.Кроме того переговоры могут быть услышаны в управлении,хотя некоторые утверждают,что управление работает на другой частоте,они контролируемая организация,значит,они прослушивают и эту частоту.Кроме того движущийся на учения или базу караул совершает маневры,в которых возможны некоторые недостатки.Эти недостатки незначительны и,возможно,вполне нормальны как все,что может быть возможно в процессе обучения.Но контролирующая организация, обнаружив недостатки, должна принять меры.Все это заставляет караулы осторожно пользоваться переговорным устройством.Командиры и водители напряженно вспоминают заученные фразы,держа в руках микрофон.Сказать что-либо кроме того,что можно выразить нерегламентированными словами не предоставляется возможным.Есть утверждение,что слова были придуманы взамен азбуки Морзе.Количество слов должно быть ограничено как буквы в алфавите.Переговорщики в радиоэфире должны следовать наставлениям.Эти наставления уходят корнями в организации спецслужб.Эти наставления уходят по времени в прошлое.Насколько оно прошлое никто не знает.Но в том прошлом, возможно, была опасность утечки информации.Когда в пожарную охрану устраивается новичок,все надеются,что он изменит порядок вещей.Что он скажет в эфире такое,что станет новым и изменит регламент наставлений.Потому не спешат к нему на помощь.Злые языки утверждают,что это продиктовано злорадством,к которому склонны пожарники,но это не так.Потверждение тому взаимовыручка на пожаре.Скорее эфир для пожарного это та область непонятного,где его высокое недостижимое начальство, которого пожарный не может охватить своим сознанием,но в существовании которого не сомневается,вдруг догадается о его существовании.Свое существование каждый пожарный хочет,если не скрыть,то сделать своим делом.Иногда после переговоров в пожарном депо раздается тревожный звонок,вызывающий пожарного к телефону.Другие пожарные расступаются.Пожарный,которого вызвали,смущается,он жалко улыбается,он еще не осознал всю жалость своего положения.Другие пожарные смотрят на него,им не жаль его,они знают,что это может произойти с каждым.Они просто внутренне счастливы, что это произошло не с ними.Пожарный с дрожью движется к телефону.Он слышит по телефону громкий и уверенный мужской голос.Это может быть только голос того самого главного начальника.Этот начальник мог бы обратиться к нему через его прямого начальника.Но он не стал этого делать.Значит тот проступок,который он совершил,имеет неслыханную наглость,он сродни преступлению всех времен и народов.Это начальник лично решил ему сказать главные слова.После этих слов пожарный готов к расстрелу от своих начальников.Он готов выслушать эти главные слова пусть даже ценой своей жизни.Он сможет,он еще успеет сказать другим пожарным,что говорил с самим.Но вдруг оказывается,что это голос с канцелярии и требуют с него незначительную справку. Счастье пожарника омрачено стыдом.Ему нечего сказать своим сослуживцам, проводившим его в последний путь.Ему трудно выйти из диспетчерской.Диспетчер не может скрыть своего презрения.Он видит в нем самозванца,посмевшем подумать,что будет говорить с самим.С самим не говорил и сам диспетчер,который постоянно сидит на телефоне.Но все пожарные допускают мысль,что если это когда-нибудь произойдет,то будет говорить диспетчер.Диспетчер поддерживает эту легенду. И поэтому изображает напускную беспечность,он гордится этой возможностью.
--------------------------------------------------------------------------------
Оставить комментарий
© Copyright Дюсимбиев Газинур Хузаирович ([email protected])
Обновлено: 14/06/2005. 4k. Статистика.
Статья: Проза
Ваша оценка: шедевр замечательно очень хорошо хорошо нормально</opti
Переговорное устройство
Журнал "Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
--------------------------------------------------------------------------------
Оставить комментарий
© Copyright Дюсимбиев Газинур Хузаирович ([email protected])
Обновлено: 14/06/2005. 4k. Статистика.
Статья: Проза
Ваша оценка: шедевр замечательно очень хорошо хорошо нормально Не читал терпимо посредственно плохо очень плохо не читать
--------------------------------------------------------------------------------
Переговорное устройство.
Переговорное устройство в пожарной охране необходимый прибор-никто в этом не сомневается.В переднеедущем автомобиле сидит начальник караула,он раздает команды следуемым пожарным машинам.В них сидят командиры,они принимают команды и выполняют распоряжения.Но не так уж просто с переговорным устройством. Есть мнение,что в отряде есть пульт с записывающим устройством,туда записываются все ведущиеся переговоры.Когда-то они могут быть прослушаны ,и нарушения в переговоре могут быть обнаружены.Кроме того переговоры могут быть услышаны в управлении,хотя некоторые утверждают,что управление работает на другой частоте,они контролируемая организация,значит,они прослушивают и эту частоту.Кроме того движущийся на учения или базу караул совершает маневры,в которых возможны некоторые недостатки.Эти недостатки незначительны и,возможно,вполне нормальны как все,что может быть возможно в процессе обучения.Но контролирующая организация, обнаружив недостатки, должна принять меры.Все это заставляет караулы осторожно пользоваться переговорным устройством.Командиры и водители напряженно вспоминают заученные фразы,держа в руках микрофон.Сказать что-либо кроме того,что можно выразить нерегламентированными словами не предоставляется возможным.Есть утверждение,что слова были придуманы взамен азбуки Морзе.Количество слов должно быть ограничено как буквы в алфавите.Переговорщики в радиоэфире должны следовать наставлениям.Эти наставления уходят корнями в организации спецслужб.Эти наставления уходят по времени в прошлое.Насколько оно прошлое никто не знает.Но в том прошлом, возможно, была опасность утечки информации.Когда в пожарную охрану устраивается новичок,все надеются,что он изменит порядок вещей.Что он скажет в эфире такое,что станет новым и изменит регламент наставлений.Потому не спешат к нему на помощь.Злые языки утверждают,что это продиктовано злорадством,к которому склонны пожарники,но это не так.Потверждение тому взаимовыручка на пожаре.Скорее эфир для пожарного это та область непонятного,где его высокое недостижимое начальство, которого пожарный не может охватить своим сознанием,но в существовании которого не сомневается,вдруг догадается о его существовании.Свое существование каждый пожарный хочет,если не скрыть,то сделать своим делом.Иногда после переговоров в пожарном депо раздается тревожный звонок,вызывающий пожарного к телефону.Другие пожарные расступаются.Пожарный,которого вызвали,смущается,он жалко улыбается,он еще не осознал всю жалость своего положения.Другие пожарные смотрят на него,им не жаль его,они знают,что это может произойти с каждым.Они просто внутренне счастливы, что это произошло не с ними.Пожарный с дрожью движется к телефону.Он слышит по телефону громкий и уверенный мужской голос.Это может быть только голос того самого главного начальника.Этот начальник мог бы обратиться к нему через его прямого начальника.Но он не стал этого делать.Значит тот проступок,который он совершил,имеет неслыханную наглость,он сродни преступлению всех времен и народов.Это начальник лично решил ему сказать главные слова.После этих слов пожарный готов к расстрелу от своих начальников.Он готов выслушать эти главные слова пусть даже ценой своей жизни.Он сможет,он еще успеет сказать другим пожарным,что говорил с самим.Но вдруг оказывается,что это голос с канцелярии и требуют с него незначительную справку. Счастье пожарника омрачено стыдом.Ему нечего сказать своим сослуживцам, проводившим его в последний путь.Ему трудно выйти из диспетчерской.Диспетчер не может скрыть своего презрения.Он видит в нем самозванца,посмевшем подумать,что будет говорить с самим.С самим не говорил и сам диспетчер,который постоянно сидит на телефоне.Но все пожарные допускают мысль,что если это когда-нибудь произойдет,то будет говорить диспетчер.Диспетчер поддерживает эту легенду. И поэтому изображает напускную беспечность,он гордится этой возможностью.
--------------------------------------------------------------------------------
Оставить комментарий
© Copyright Дюсимбиев Газинур Хузаирович ([email protected])
Обновлено: 14/06/2005. 4k. Статистика.
Статья: Проза
Ваша оценка: шедевр замечательно очень хорошо хорошо нормально</opti
Я обидела тебя, как могла я..
Ты тот вечер позабудь, умоляю
Как беспомощны глаза твои в смятеньи
Что-то страшное сказать они хотели…
Не могу забыть я рук твоих застылость
Не могу забыть вины своей постылой
Как ушла я от тебя, тебя отвергла
И упавшею звездой мечта померкла.
Обманул меня и предал этот вальс
Для других его играли, не для нас
Для других. А я молилась и кляла:
«Подойди ко мне! Не то - сойду с ума»
Но, мгновенье - и слепит холодный свет
Кто ты, кто ты?
Призрак ты, иль человек?
Беспощаден и бездушен милый взор
Пощади меня, любимый Командор!
Боже мой, скажи, за что такая месть?
Неужели можно сердца не иметь?!
Заморозить кто посмел тебя, родной
Бедный Кай, холодный, гордый и чужой…
Отогреть бы, полюбить тебя навек
Но случилось, что меня в той сказке нет…
Я обидела тебя? Как могла я
Ты не верь моим словам, умоляю…
Знаю, встретимся с тобой еще не раз
Отольется мне слезами этот вальс.
Ты тот вечер позабудь, умоляю
Как беспомощны глаза твои в смятеньи
Что-то страшное сказать они хотели…
Не могу забыть я рук твоих застылость
Не могу забыть вины своей постылой
Как ушла я от тебя, тебя отвергла
И упавшею звездой мечта померкла.
Обманул меня и предал этот вальс
Для других его играли, не для нас
Для других. А я молилась и кляла:
«Подойди ко мне! Не то - сойду с ума»
Но, мгновенье - и слепит холодный свет
Кто ты, кто ты?
Призрак ты, иль человек?
Беспощаден и бездушен милый взор
Пощади меня, любимый Командор!
Боже мой, скажи, за что такая месть?
Неужели можно сердца не иметь?!
Заморозить кто посмел тебя, родной
Бедный Кай, холодный, гордый и чужой…
Отогреть бы, полюбить тебя навек
Но случилось, что меня в той сказке нет…
Я обидела тебя? Как могла я
Ты не верь моим словам, умоляю…
Знаю, встретимся с тобой еще не раз
Отольется мне слезами этот вальс.
thousand-yard stare
пятница, 06 апреля 2007
какие жуткие траурные цветы
Невежды хандрят в стране революций
И дерзко целуют смертельные раны.
А где-нибудь за чередой экзекуций,
За ханжеством мерзким, сквозь толпы охраны,
С невинностью, столь откровенно безбожной,
Я нежно возьму в свои грязные руки
Лицо твоё. Это, и в правду, не сложно –
С улыбкой, любимая, сдохнуть от скуки!
С сарказмом смотреть на политику вздоха,
И, пусть беспартийно, но жить всё же будем.
Не вешать оков: «хорошо» или «плохо».
И помнить, что мы всего-навсего люди...
И дерзко целуют смертельные раны.
А где-нибудь за чередой экзекуций,
За ханжеством мерзким, сквозь толпы охраны,
С невинностью, столь откровенно безбожной,
Я нежно возьму в свои грязные руки
Лицо твоё. Это, и в правду, не сложно –
С улыбкой, любимая, сдохнуть от скуки!
С сарказмом смотреть на политику вздоха,
И, пусть беспартийно, но жить всё же будем.
Не вешать оков: «хорошо» или «плохо».
И помнить, что мы всего-навсего люди...
четверг, 05 апреля 2007
Висит голос
На площади играл оркестр,
Неслышно собирались люди,
Игралась песенка невест,
В тени дремал усталый пудель.
Неспешно плыли облака,
Все было будто как в тумане,
И бытию сказал "Пока!"
Журавль слепой из оригами.
Играла милая душа,
Послышалась молва людская.
И понеслось его "Прощай!"
Все дальше в буднях затихая.
Летел журавль в края, где нет
Удачи, глупости, обмана,
Его ждала семнадцать лет
Беспечно-молодая мама...
Неслышно собирались люди,
Игралась песенка невест,
В тени дремал усталый пудель.
Неспешно плыли облака,
Все было будто как в тумане,
И бытию сказал "Пока!"
Журавль слепой из оригами.
Играла милая душа,
Послышалась молва людская.
И понеслось его "Прощай!"
Все дальше в буднях затихая.
Летел журавль в края, где нет
Удачи, глупости, обмана,
Его ждала семнадцать лет
Беспечно-молодая мама...
Пришел. Увидел. Укусил. | Vae victis
среда, 04 апреля 2007
Висит голос
Скрытое от глаз.
Дамма под вуалью,
Под вуалью крест,
копать, вздох, прощанье
красота невест...
Жаркий солнца лучик
под вуалью, снег...
Для замочка ключик,
От любимых бег...
Спрятан под вуалью
стыд, окоп и день.
Ткани той спирали
поглащают тень...
Жизнь, энтузиасты,
шепот, детвора,
Ум граненный, властный...
и в себя игра...
Все под ней любимой,
странной, роковой,
спят в своей могиле...
Под вуалью гной....
Дамма под вуалью,
Под вуалью крест,
копать, вздох, прощанье
красота невест...
Жаркий солнца лучик
под вуалью, снег...
Для замочка ключик,
От любимых бег...
Спрятан под вуалью
стыд, окоп и день.
Ткани той спирали
поглащают тень...
Жизнь, энтузиасты,
шепот, детвора,
Ум граненный, властный...
и в себя игра...
Все под ней любимой,
странной, роковой,
спят в своей могиле...
Под вуалью гной....