Виртуальные битвы

[stih]

Не закончено и никогда не будет. Но жалко до ужаса.

«Виртуальные битвы» — это такая компьютерная игра.
В комплекте из пяти DVD-дисков содержалась подробная информация о нескольких десятках наиболее значительных сражений в истории человечества, — начиная от гибели Трои и кончая «Бурей в пустыне». Любую битву можно было заново прокрутить на дисплее и, вводя в игру всевозможные случайные факторы, попытаться изменить результат, зафиксированный в истории.
Это было жутко увлекательно.
Прежде всего я спас Трою, наслав на Кассандру неостановимую икотку, — чтобы не каркала и не угнетала моральный дух осаждённых. После этого никакие деревянные кони ахейцам не помогли. Защитники Трои выследили и вырезали хитроумных диверсантов, когда те уже готовились открыть ворота.
Имена Гедеона и Паттона мне мало что говорили, и название Геттисберг тоже. Эти операции я всего лишь просмотрел, не пытаясь вмешиваться в события.
Зато в Куликовскую битву я влез основательно и надолго. Её исторический результат оказался на диво стабильным. Я мог разбить орду и меньшей кровью, и большей — но НЕ разбить её мне не удалось ни разу. Бушевали покорные мне стихии. Грызлись рассоренные мною князья. Запаздывал по моей прихоти запасной полк. Преуспевали вражьи лазутчики, коим я потакал... Всё было втуне: снова и снова Дмитрий Донской побеждал. Вывести из игры его самого тоже не получалось: княжьи гридники были верны своему господину и преотменно бдительны.
Столь же НЕ подверженными воле провидения оказались Бородинское сражение, битва на Курской Дуге и Ледовое побоище. Но и посодействовать полку Игореву на реке Каяле я тоже не смог: солнечное затмение — это вам не Кассандра, его так просто не удалишь с глаз долой, а боевой дух оно гнетёт куда как эффективнее.
Зато я отыгрался на Бонапарте и наголову разбил его под Аустерлицем. Для этого оказалось достаточно наслать жестокую мигрень на Александра Первого, дабы на день-другой избавить профессионалов от его августейшей и некомпетентной опеки.
При штурме Перекопа я задействовал набор случайных факторов, предложенный в романе Василия Аксёнова «Остров Крым». Автор оказался прав, Перекоп устоял, но... В общем, Красная Армия всё равно пыталась форсировать гнилой Сиваш (на сей раз полноводный), и наблюдать это было больно и жутко. Почти по Пушкину: «Всех утопить!»
Больше я не обращался к отечественной истории.
Разумеется, в игру были заложены кое-какие ограничения. Я обнаружил это на третий или четвёртый день, нащупывая слабые места в тактике наступательных и осадных операций римской армии. Так, в конце Иудейской войны я спровоцировал мятеж в заморских легионах Веспасиана, потопив корабль с казной и задержав тем самым выплату жалованья наёмникам. Но вот доставить по воздуху тонны продовольствия в осаждённый Титом Иерусалим я так и не сумел: подобные попытки программа надёжно блокировала. Тит жестоко подавил мятеж, казнив каждого десятого легионера, после чего взял город и разрушил храм — всего лишь неделей позже исторической даты.
Вскоре правила игры стали мне в тягость.
«Играть в историю, не выходя из рамок исторических реалий — это, конечно, правильно и полезно. Это дисциплинирует ум и раздвигает горизонты познаний. Но...» — примерно так я размышлял, тщетно маневрируя неуклюжими пентаремами Антония в виду мыса Акций в 31 году до нашей эры.
Влюбленный полководец бросил всё на произвол судьбы и Октавиана, умчав на флагманском корабле вслед за своей Клеопатрой. Обезглавленный флот египтян беспорядочно удирал, с кораблей противника летели горящие стрелы. Через пару часов герой-любовник разберётся со своей бабой, но флота у него уже не будет. А спустя год, в Александрии, у него останется всего два легиона, — и даже им он не сумеет выплатить жалованье, поскольку золота в древних гробницах окажется не так уж и много.
Вся надежда — на флот, на то, что он сейчас и здесь продержится до возвращения безумца. Но я не видел ни малейшей возможности протянуть эти пару часов — разве что торпедировать триремы Октавиана или поставить на их пути минное заграждение. Китайцы уже, наверное, изобрели порох, но путь от Китая до Средиземного моря весьма не близок. К тому же, Китай — совсем в другой директории, которую я не только не успел инициировать, но даже не распаковал. Для моего дряхлого «пентюха» с сорока гигами игра оказалась великоватой...
Чёрт бы их драл, все эти блокировки!
Когда была подожжена последняя галера и флот мятежного триумвира снова перестал существовать, я, наконец, решился. И решение моё было таким: либо я действительно лучший программист в этом городе — либо я стану уныло изучать военную историю вместо того, чтобы со вкусом развлекаться! Главное — не разрушить массивы информации, а связки и заслонки между ними я расположу по-своему.
Потратив почти двое суток на перемену правил игры, я снова ринулся на помощь Антонию. Увы, единственная победа, одержанная нами над Октавианом, оказалась пирровой. После этого я напрочь отказался от экспериментов с ядерным оружием в античных войнах.
Антоний был обречён.
Две быстроходные галеры, оснащённые пороховыми петардами, спасли ему флот, но сухопутные войска всё равно его предали, переметнулись к Октавиану, который платил регулярно, полновесными серебряными денариями. Я предоставил Антонию золото инков, награбленное конкистадором Писарро через пятнадцать веков. Внезапное богатство подвигло деморализованную солдатню на несвоевременную пьянку. Наутро они хрипло приветствовали Антония: «Аве, император!» — но сражаться были не в состоянии. Тогда я вооружил гвардейскую центурию автоматами Калашникова и придал ей двух инструкторов из группы «Альфа», только что взявшей дворец Амина.
Бой был яростным и поначалу победоносным. Один из шести легионов Октавиана (варвары-наёмники из Дакии) был обращён в бегство, остальные потеряли до четверти личного состава. Но через двадцать минут рожки автоматов были пусты, и гвардейцы Антония остались при своих мечах. Предавать узурпатора было поздно, бежать некуда, пощады от врагов они теперь не ждали. «Альфовцы» вынесли Антония из сечи, похожей на бойню, и он, как обычно, зарезался на ступенях дворца египетской царицы.
Он был обречён.
Он был любовник и воин, а Венера и Виктория очень редко ладят в этом мире. Если хочешь служить обеим богиням — ставь им алтари как можно дальше один от другого...
В субботу мой душевный покой был нарушен визитом Элоизы Борисовны, бывшей моей благоверной.
Ключ у неё был — один из той дюжины дубликатов, которую я изготовил и раздал сразу, как только мы с нею разошлись и разъехались. Но, прежде чем открыть дверь и войти, она всё-таки нажала кнопку звонка. А войдя, кокетливо осведомилась:
— Не помешаю?
— Нет! — рявкнул я, чудом удержав на краю пропасти семнадцатого Ганнибалова слона (Шестнадцатого, навьюченного двумя миномётами с полным боекомплектом, я уронил, когда она позвонила). — Здравствуй, милая. Извини, я сейчас. Поищи что-нибудь в холодильнике.
Это у нас с нею такая игра. Точнее, у неё со мной. Она старательно делает вид, что боится застать меня наедине с дамой. На самом же деле ей просто нравится мешать мне, когда я наедине с моим компьютером. Следует отдать ей должное: она умеет это делать.
В ту субботу она припёрлась ко мне с идиотским вопросом: за кого я намерен завтра голосовать?
Я сказал, что за дядю Фёдора.
Лиза обиделась, потому что сначала не поняла. Потом поняла, но не до конца — и возмутилась.
— За господина Лимонова? — переспросила она с отвращением. — Разве он тоже выдвигал свою кандидатуру?
Я уронил в пропасть ещё одного слона, остановил игру и повернулся к ней.
С полгода тому назад Лиза разочаровалась в Лебеде и стала «зелёной». Как армейский газон. Нашего нефтяного генерала, Ф. И. Лимонова, она возненавидела из идеологических соображений. Чем ещё заняться разведённой, материально обеспеченной женщине, если не политикой? В её-то возрасте, я имею в виду. И с её внешностью...
— Как там наш курсант? — спросил я, надеясь уклониться от дискуссии. — Пишет?
— Звонил вчера, — сказала она. — Ты что, правда будешь за него голосовать?
— За Димку? Двумя руками. А куда он баллотируется?
— Не притворяйся! Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю. Неужели ты не видишь, куда он нас приведёт, этот твой дядя Фёдор?
— Вижу, — вздохнул я. — К пропасти. И тем не менее, мы дружно отдадим наши голоса ему, господину Лимонову. Все мы — и ты тоже. Кто бы ни уселся в кресло мэра, он рано или поздно будет плясать канкан под музыку дяди Фёдора, господина генерального директора Северо-Сибирской Нефтяной Компании. Ибо мы с тобой, Элоиза Борисовна, проживаем в городе нефтяников... Вопросы есть? Вопросов нет. Давай попьём кофе и поговорим о нашем курсанте. Как у него с финансами? Просил что-нибудь?
— Вот из-за таких, как ты, Селянин... — опять начала она.
— Да, — сказал я. — Да, да, да! Из-за таких, как я, мы все имеем то, что мы имеем: дядю Фёдора. А дядя Фёдор имеет всех нас — и таких, как я, и непохожих, и презревших грошевой уют... Ты бы всё-таки рассказала, как там Димка. Не женился ещё?
— Типун тебе на язык, Селянин! Ему и двадцати нет.
— А сколько было нам, когда мы совершили эту глупость? Или я запамятовал? Ну, да ладно... О чём он с тобой говорил? Привет хоть передавал?
— Передавал.
— Спасибо, милая.
— Между прочим, сначала он позвонил тебе.
— Не застал, наверное, — соврал я. — Жаль.
— Селянин, ты что, забываешь прослушивать автоответчик? И потом, что значит «не застал»? Мы в полночь разговаривали, у тебя свет горел!
— Да? Н-ну, значит, я в это время... — промямлил я.
— Что — ты — в это время?
Вот чёрт, подумал я. Примерно в это время, что-то около полуночи, мой Антоний зарезался в последний раз, и я ввязался во Вторую Пуническую... Нет, сначала я пытался провести персов к Фермопилам через ущелье, в котором засели триста спартанцев. С вертолётом прикрытия это оказалось слишком легко, а без вертолёта — безнадёжно, и тогда я переключился на Ганнибала... Ерунду мы затеяли с этими миномётами — растеряет он их вместе со слонами, да и не помогут они ему. Персы вон тоже с миномётом в ущелье совались — а толку?
— А? — спохватился я. — Ты что-то сказала?
— Я спросила: чем ты был занят?
Так прямо ей и скажи, чем я был занят. Съест без лука...
— Отлаживал одну программу, — сказал я. — Искал оптимальные решения.
— В каком мире ты существуешь, Селянин? — спросила она. — Почему тебе на всё наплевать? Родной сын звонит ему из такой дали, из Санкт-Петербурга — и натыкается на автоответчик! Ты хоть знаешь, сколько сейчас стоит минута разговора?