Я решилась все-таки выложить. Не судите строго)
00. Погружение.
читать дальшеВы когда-нибудь ели мороженое в жаркий день? Безусловно, ели. Струйки этого холодного лакомства стекали по вашим щекам и ладошкам. И вам хотелось еще, ведь это так освежающе.
Но много не съешь.
Моя профессия – аутист, я проникаю в психический мир человека, чтобы разбудить его от комы, которая в последнее время стала весьма популярна. После катастрофы 2012 года, когда землю потряс невиданный ранее выброс энергии, многие люди оказались погружены в себя и постепенно впали в кому. Это произошло из-за того, что во время пика слушали музыку через провода.
Весьма сложно объяснить, но при прослушивании той или иной мелодии, у каждого человека возникают определенные образы, связанные с его подсознанием. И во время пика люди, которые представляли эту самую картинку, сделались ее заложниками. Но это только первая стадия.
Вторая - это когда они погрузились глубже. И самостоятельно уже выбраться не смогли. Заплутали среди страхов, сомнений и неуверенности. И только опытный аутист может их оттуда вытащить.
А к чему то сравнение с мороженым? Просто я очень люблю свою работу и постоянно ассоциирую ее с каким-то пищевым продуктом. Зимой – это шоколад, осенью – леденец, весной – марципан, а летом – мороженое. Я вообще очень люблю поесть, и могу говорить на эту тему часами.
Как я стала аутистом? Лет пять назад, когда я пережила катастрофу, моя мать впала в кому. Врачи разводили руками, а я пыталась разбудить ее при помощи воспоминаний, прикосновений, снов. В ее палате я воспроизвела наш уютный семейный мирок. Самым лучшим подарком для меня стало ее пробуждение.
Время шло, и моим вторым пациентом стал мой знакомый, который, после пробуждения, сумел сконструировать машину ДП-01. Она пришла ему в голову во сне, а мне удалось вывести ее в реальный мир. ДП-01 состоит из проводов, наушников и спасательного снаряжения (если человеку вдруг станет хуже, но такого пока не случалось). Наушники подключаются к спящему, вторая пара – к аутисту, а провода служат для соединения.
На бумаге это звучит довольно-таки непонятно, но на деле вполне рабочий вариант.
Так или иначе, нам уже удалось помочь многим людям проснуться от заколдованного сна. Наш директор зовет пациентов «спящими красавицами/красавцами», а нас «королевичами/королевнами».
Из-за моего малого возраста и не совсем богатого опыта мне не дают по-настоящему «глубоких» пациентов. Боятся, что я заблужусь, и тогда ко мне на выручку придется посылать кого-нибудь.
Так что моя «сфера влияния» - это маленькие дети, подростки и молодые люди до 20 лет.
Но она была красивой. Очень. Настоящая спящая красавица. Полукружия темных ресниц слегка подрагивали, губы – бледные и бескровные – лишь слабо розовели на белом, как краска, лице.
Несмотря, на эту ужасную зеленую больничную рубашку, более милой девушки я не видела.
На лице застыло выражение нежной грусти.
- Собираешься разбудить ее поцелуем? – ехидно спросил Джонсон, мой коллега. Высокий, загорелый красавчик, он работал в рекламе, когда впал в кому. Вытащен был только благодаря молитвам его матери.
Я сердито посмотрела на него:
- Ну да, судя по возрасту, это твоя пациентка.
- Если тебе интересно, ее зовут Тайра. Ей двадцать один год. Сложная.
- Почему?
- Семья, хоть и благополучная, но у малышки куча проблем. Ее растили мать и бабушка.
- Домашний матриархат?
- Да. Огромный комплекс вины, как сказал мне психолог.
- Везет тебе на интересных пациентов.
Джонсон улыбнулся покровительственно:
- Вот, подрастешь, Лоис, тебе тоже будут доставаться столь милые девушки…
Я хмыкнула и поглядела на пациентку. Сейчас Тайру готовили к процедуре.
Первое проникновение. Необычно. Волнующе.
Я забралась в стеклянную будку, так что могла видеть, что происходит в зале.
Тайру и Джонсона подключили. И аутист вошел в мир девушки. И вдруг начал задыхаться! В зал моментально заскочили санитары. Им удалось его откачать.
Потом, в лекаротории, я зашла его проведать. Тайру отсоединили и увезли в палату.
- Что ты увидел?
Одно правило: аутистам нежелательно рассказывать о мирах своих пациентов. Плохо и как бы это… неконфиденциально, что ли…
Но я не смогла сдержать любопытства.
- Она действительно тяжелая, - хрипло ответил Джонсон без своей обычной ухмылочки. – Там… темно, антураж серый, и кажется, идет дождь.
- Ты будешь пробовать второй раз?
- Нет. Тайра не для меня. И ты туда не суйся. У этой милой с виду девушки полно проблем.
- Ну это же первое погружение!
- Оно же останется последним, иначе я сойду с ума!
- Жаль. Ты мог бы ей помочь.
Джонсон тихо вздохнул.
- Если тебе так хочется, предложи свою кандидатуру.
Выйдя от него, я все время прокручивала весь этот разговор. Тайра… Мы даже толком незнакомы. Она лишь пациентка нашего центра, только и всего.
- Шеф!
Дело происходило во вторник, когда я решилась поговорить об этом с главврачом. Он сидел, неподвижно глядя в окно.
- Лоис! Разве я не говорил тебе стучаться?
- Я хотела узнать, что насчет Тайры.
- Кого? А той девочки…
Я подняла на него глаза.
- Я хочу попробовать погрузиться в ее мир.
- Лоис…
- Вы не даете мне серьезных занятий, я устала от этого. Прошу вас, дайте мне попробовать!
Он покачал головой.
- У меня получится.
- В самом деле, Алекс, - слева зажегся экран, и оттуда на нас глянула ужасно довольная рожа Джонсона. – Заодно и отучится лезть, куда не следует.
Шеф помедлил, а потом кивнул.
- Досье возьмешь у психолога. Она ее наблюдает. Пытается по колебаниям понять, что Тайра чувствует.
Радостная, я выбежала за дверь. Ура! Я знаю, у меня все получится!
Я испытывала легкое волнение: если мне удастся разбудить Тайру, я смогу работать и с другими пациентами. Я трижды перечитала ее досье: девушка погрузилась в кому пять с половиной лет назад, т.е. была одной из тех, кто поймал выброс. Ее мать долгое время пыталась пробудить ее сама, но после того, как в больнице поставили точный диагноз, она не знала, что делать.
Они жили в соседней стране, но, узнав о нашей конторе, переехали.
Тайра жила с матерью, но часто поддерживала отношениями со своими двумя бабушками, которые имели довольно неприятное свойство постоянно ее воспитывать. Это хорошо, когда тебе пять лет, но когда тебе двадцать один, хочется убить родителей за это.
- Готова, Лоис?
- У тебя есть еще время отказаться! – заметил Джонсон.
Я лишь улыбнулась в ответ и крикнула:
- Подключай.
Мгновение – и я будто прыгнула в глубокую бездну – таков первый эффект от работы машины, летишь сквозь длинный черный туннель, где даже звезды не светят.
Наконец я оказалась на земле. Осмотревшись, я поняла, что попала туда, куда нужно.
Серое-серое грозовое небо, сине-черные тучи сгустились, и, кажется, вот-вот прольются на такую же бесцветную землю. Но что-то их сдерживало.
Я огляделась: иногда вид окружающего пространства дает какую-то определенную подсказку, но сейчас. Это было что-то вроде лесостепи: редкие кустарники, временами деревья. Но это была лишь начальная стадия, первая, вроде глазури на пирожном. Тебе нужно копнуть, чтобы проникнуть поближе, к бисквиту.
Когда я нервничаю, я начинаю думать о еде. Но… если Тайра здесь, она уже должна найти меня. Я ведь незнакомка в ее мире. Я стою уже пять минут.
Ладно, перестань волноваться и начинай работу.
- Тайра! – мой голос пролетел сквозь серое пространство. Я надеялась, что имя девушки послужит своего рода паролем.
- Тайра!
Нет ответа.
И вдруг налетел ветер, сильный, пронизывающий. Его завывания были невыносимыми! Я стояла в эпицентре беснующегося вихря, и неожиданно различила слово. Одно, но оно звучало набатом:
- ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ?
Отбушевав, ветер выдрал с корнем деревья и кустарники и стих. Но в ушах все еще звучал этот жуткий вой.
Поразмыслив, я решила идти вперед. Не знаю, сколько я шла: несколько минут или несколько часов. Остановилась я по вполне весомой причине. На фоне серого-серого неба стоял белый прямоугольный рекламный щит, на котором огромными красными буквами было написано: «Почему?».
Да, теперь я тоже задалась этим вопросом.
- Тайра, где же ты?
Мой слух наполнил тихий детский смех.
Девочка. Маленькая девочка лет семи-девяти сидела прямо передо мной и водила пальчиком по дорожной пыли. У крошки были короткие вьющиеся темные волосы, одежда выглядела чистой и опрятной.
- Привет, - неуверенно протянула я. – Ты… Тайра?
Малышка подняла на меня глаза, и я подавила крик. Вроде бы уже не первый год работаю, а все время от таких вещей вздрагиваю. Лицо девочки… глубокие карие глаза рассматривали со взрослым нехорошим интересом, губы улыбались, но выражение выглядело хищным. Опасным.
- Кто ты? – прозвучал ее голосок. Высокий, нежный. Немного истерично прозвучал вопрос.
- Мое имя Лоис. Я ищу Тайру.
- Зачем тебе Тайра? – она встала с земли, обтряхнула свое платьице, руки уперла в бока. – Я тебе не подойду?
Я сглотнула.
Возможно, это одна из частей личности Тайры – маленькая властная девочка.
- А ты – та Тайра, которую я ищу?
Вопрос застал девчушку врасплох.
- Ну, меня зовут Тайра, это так. Мне всегда десять лет. Я люблю серое небо, страшные сказки и громкие ссоры. А еще я люблю рисовать на песке.
- Давно ты здесь?
- Я была всегда. Не понимаю, о чем ты говоришь, Лоис.
- А скажи, может, ты знаешь, где мне найти… взрослую Тайру?
Малышка тихо вздохнула, хищное выражение лица пропало.
- Никто меня не любит, - проговорила она задумчиво. – Все хотят ее.
По моему телу прошла нервная дрожь.
- Кто это – все?
Маленькая Тайра улыбнулась очень противной улыбкой и поманила меня пальчиком. А когда я наклонилась к ней, прошептала прямо в ухо:
- Тайру ищут все. Но никто ее не найдет. Она хорошо спряталась. И назад ей не нужно.
- Но… у нее остались обязательства, желания, мечты…
- У нее ничего не осталось, - возразила девочка. – Иначе мы были бы вместе. Тебе нужно идти, Лоис. В следующий раз ты попадешь в город.
- И там я найду Тайру?
- Там ты найдешь ответы на почти все твои вопросы. Я половины не знаю. Я лишь часть. А это означает, что я очень ограниченное существо. Возвращайся, Лоис. Мы будем тебя ждать. – Малышка обхватила меня за талию, заглянула в мои глаза… Я вздрогнула от показанного мне безумия… и очнулась уже в лаборатории.
- Ну как это?
Я села на койке, пытаясь прийти в себя. Потом спросила:
- У Тайры не было раздвоения личности или еще чего-нибудь?
- Мать говорит, что она была скрытной девушкой. Ты и сама знаешь, родители часто совсем не знают своих детей.
- Да, это точно. Мне надо подумать.
- Прежде, чем ты уйдешь – скажи, тебе удалось пройти сквозь защиту?
- Да.
Наш шеф и Джонсон помолчали, потом первый сказал:
- Что ж, удачи тебе, Лоис.
- Это девочка действительно очень странная.
- Каждый человек уникален. У него свои воспоминания, страсти, увлечения, радости. Нам стоит быть осторожнее, и не забывать о себе. Но помнить и об этом.
Шеф развернулся и ушел.
- Вот пробило его на философию. Рассказывай, что ты увидела. Я запишу на диктофон.
Я кивнула и кратко пересказала все увиденное мной.
- Что ж, хорошо, что часть ее личности вышла на контакт. Это ненамного, но облегчит нам работу. Ты умница, Лоис.
- Но что значит это «Почему?».
- Все, что я могу сказать – если эта маленькая сказала, что ответы в городе, значит, завтра ты туда отправишься. Мы должны сделать все, чтобы разбудить Тайру.