Зачарованный лес.

[stih]

Глава первая.

Весна в этом году была поздняя. Лишь к концу марта земля очистилась от снега, и в лесу запахло сырой землей и прелыми листьями. На лесной поляне старый лепрекон по имени Ронгро вылез из своей землянки и с наслаждением потянулся. Скоро в Зачарованный лес прибегут молодые крестьянки с кусками кожи и дратвой с собой – просить лепрекона сшить им башмаки. Прибегут с опаской, пугаясь каждого шороха в кустах, но обязательно придут. Кто же лучше стачает обувь, чем Ронгро?
Поодиночке в Зачарованный лес люди никогда не ходят – вдруг закружит-заворожит малый народец, да так что себя не вспомнишь и дороги домой не найдешь. Толпой надежнее, да не совсем: чуть отвлечешься, обернешься – и нет никого кругом.
Так считают люди.
Лепрекон достал метлу и начал наводить порядок вокруг землянки, и мусор взмыл в воздух от его усердия.
- Хорошо выспался? – послышался сверху тонкий голосок.
Ронгро поднял голову и увидел сидящую на ветке юную эльфийку. Она была сероглазой, а волосы – светло-каштановые с пепельным отливом были растрепаны, и в них запутались птичьи перья и сухие веточки. Стой она рядом с гоблином – не доставала бы ему и до плеча. Худеньких, маленьких, как десятилетний человеческий ребенок, эльфов сложно назвать красивыми: у них острые уши, тонкие полудетские, полувзрослые черты лица. И если эльфы умели иногда притворяться людьми, наводя морок, то Ронгро, больше похожего на лилипута-старичка, не отличить от человека было бы сложно. Но зато лепреконы были хорошими портными, сапожниками, вышивальщиками и поэтому ухитрялись жить в мире как с малым народцем, так и с людьми.
- Привет, Квида! – лепрекон приветственно махнул рукой, - Славно, славно спалось! А что новенького у малого народца?
Девчонка забавно наморщила остренький нос:
- Скучно, Ронгро! С начала весны и не происходит ничего. Люди не заходят.
- Заказчиков моих не пугайте, - нахмурился лепрекон, - Других, что ли, развлечений нет?
- Нет, - вздохнула эльфийка, - Разве что весело было, когда Ледвия ребенка людям подкинула.
- Зачем? – удивился лепрекон, откладывая в сторону метлу.
- Говорит, родила, глянула – ай, страшненький какой! И решила обменяться с женой старосты. Без её ведома, правда. Женщина в шоке, муж её чуть подменыша не убил топором. Хорошо, что наши вовремя заметили, что у Ледвии ребенок чужой и вернули.
- А мать что? – с интересом спросил лепрекон.
- А Ледвия плакать начала, - Квида хихикнула, - Мол, не нравится этот, несите другого!
- А что, неужели у вас такие младенцы страшные? – заинтересовался гоблин.
- Сморщенные очень сначала, но это проходит года через три, - Квида кивнула, болтая ногами в маленьких полусапожках из оленьей кожи. Тоже работы Ронгро – потому и не гнали его эльфы из Зачарованного леса, всем башмаки мастерил.
- Теперь ходит незадачливая мамаша и хныкает сильнее младенца, - Квида скорчила рожу, показывая свое отношение к такому поведению, - Попросила меня, как родственницу, узнать у русалок, как дела с тем ребенком, человеческим. Ледвии самой ведь запретили старейшины выходить из леса, пока ее малыш не подрастет. Сошел лед на реке, не знаешь?
- Сошел, хотя и не везде. Покричишь над водой – выйдут, - посоветовал Ронгро, выгоняя из землянки ежа-мышелова.
- Угу, - Квида спрыгнула с ветки на землю и, уже почти скрывшись в лесу, крикнула:
- Кстати, приходи к кругу в день весеннего равноденствия! Праздник будет!

**************************

Квида шла по лесу и грызла горьковатую прошлогоднюю травинку. Вокруг ещё нестройным хором чирикали птицы и шелестели ветви деревьев – что может быть более приятным звуком для эльфа? Духи леса, которые, как и гоблин, всю зиму провели во сне-забытьи, шептались друг с другом. У духов леса нет тел, и они поселяются в деревьях. Дерево, которое выберет дух леса, живет намного дольше, чем пустые. Но если срубить пристанище духа, то он погибнет, и поэтому эльфы никогда не пускали лесорубов в свои владения. Ведь если не станет духов в Зачарованном лесу, то он утратит большую часть своей магии и останется беззащитным. И где тогда жить эльфам? В чужой лес их не пустят. Гномам проще – они живут в своих подземных норах и наружу не почти никогда не выходят, разве что продать свои поделки людям или эльфам. Подземные карлики – лучшие на свете кузнецы, но ворожить, как эльфы, они не умеют. Только прятаться им и остается.
Гоблины, как и тролли, поселились в горах. Из малого народца разве что домовые живут у людей, хотя те часто и не подозревают об их существовании.
Граница Зачарованного леса была резкой, идешь – и вдруг лес кончается, только колючий кустарник кругом. Пожалуй, выбраться из него без царапин могли только эльфы. Квида перешла кустарник и вышла к реке. Люди из деревни с незапамятных времен звали ее Русалочьей. И в самом деле – русалки там водились. Вот и теперь стайка полногрудых водяниц со светло-зеленой кожей кокетничали вовсю, заманивая в воду молодого рыбака, невесть зачем пошедшего ловить рыбу в полдень да еще и без червей. Русалки хихикали, призывно улыбались, но парень оказался стойким – смотреть на полуобнаженных девиц смотрел, а в омут не лез. В конце концов, русалкам надоело стараться впустую, и они, плюнув на неудачную жертву, уплыли
Оплеванный рыбак вздохнул, подхватил дрын с привязанной ниткой и убежал в деревню.
Квида села на сломанное дерево, макушкой клонящееся в воду. Ствол качнулся, но устоял. После нескольких непродолжительных воплей из омута вынырнула недовольная русалка и плеснула в эльфийку водой. Квида зашипела, вытирая лицо, и начала отплевываться.
- Чего надо? – спросила водяница
- Хотела спросить, знаешь ли ты, что говорят про ребенка, которого Ледвия воровала? – эльфийка наклонила голову к плечу и с любопытством посмотрела на русалку.
- Ишь, какая хитрая! А что мне за это будет? – заметила водяница, небрежно махнув хвостом. Брызги пролетели над головой гостьи.
Квида поднесла ладонь к губам, дохнула, сжала в кулак и плавно провела рукой над глинистым берегом. Из ладони высыпались бело-золотистые искры и там, где они падали, вырастали нежно-зеленые ростки. Через несколько секунд они вытянулись и на них появились крупные белые цветы.
Русалка взвизгнула и кинулась плести венок. Когда новое украшение появилось на копне зеленых спутанных волос, водяница довольно улыбнулась и затараторила:
- Бабы на мостках белье полоскали и болтали, что староста на сына с подозрением косится, а внешне с ним все в порядке, жив-здоров! - русалка широко улыбнулась, показав жемчужную улыбку, и часто закивала.
- Ну и замечательно. Пока! – Квида махнула рукой и убежала.