[stih]

Выкладываю небольшой отрывок из моего романа. Хочется узнать, насколько интересно читается, достаточно ли быстро развивается действие, ну и без обычной проверки ляпов не обойтись.



Summary: действие происходит в Иерусалиме в 1 в. н.э.

Жанр: детектив/приключение.

Статус: не окончен.



На пир Пилат прибыл одним из последних. Как только он вошел, его оглушили голоса и смех. Кто-то декламировал стихи, бессовестно сдернутые у Гомера. Слушателей это нисколько не смущало. Пилат вообще не был уверен, что они когда-либо слышали об «Иллиаде». К прокуратору заспешил хозяин дома, полный и жизнерадостный мужчина.

- Приветствую тебя, Пилат. Да пребудет с тобой милость твоих богов! Чувствуй себя, как дома, и веселись от души.

Пилат досадливо вздохнул.

- Вина прокуратору! Эй там, поживей!

Откуда-то сбоку вынырнула служанка с подносом.

- Это мое самое лучшее вино. Пришлось опустошить подвал ради такого события, - и он издал короткий смешок.

- Неужели мой приход такое выдающееся событие? – насмешливо изогнул губы Пилат.

- Конечно, нет, - сообразив, что только что сказал, Лукреций поспешно добавил: – Без сомнений, твой визит – честь для моего дома, просто не знаю, как выразить свое восхищение.

- Но?

- Да что ты, прокуратор? Это действительно большая честь. Я очень рад, что ты принял мое приглашение и почтил своим присутствием мой дом. Этот вечер тем более интересен тем, что посланник из Рима, достопочтимый Корнеллий Марк Овидий, также сегодня здесь.

Отпив из кубка, Пилат удивленно вздернул брови.

- Как? Неразбавленное?

- Вот именно. Ах, мой бедный, опустевший подвал, он лишился лучшего вина.

- Теперь понятно, откуда у твоих гостей столько радости.

Про себя же Пилат отметил, что странностей все больше и больше. Вино было принято подавать разбавленным водой, чтобы гости быстро не хмелели. Чего же добивается Лукреций, спаивая их? Вряд ли его интересуют эти евреи. Нет, его целью должен быть кто-то поважнее. Я? Наврядли. Вполне возможно, римский посланник, от которого ему что-то нужно. Но что? Добивается ли он его рассположения, почивая хорошим вином, или хочет, чтобы тот утратил разум? В последнем случае он мог бы рассчитывать, что Корнеллий Марк Овидий выболтает что-нибудь интересное. Например, о своем задании в Иерусалиме.

- Так, говоришь, посланник здесь? – умело изобразил удивление Пилат. – Не представишь ли ты нас друг другу?

- Как? Разве ты его не видел? Я думал, он первым делом заехал к тебе, как к римскому наместнику.

Тут Пилата толкнули в спину, отчего он расплескал вино. Обернувшись, он увидел пьяную рожу – иначе и не скажешь, – на которой выделялись красные осоловевшие глаза, выглядывающие из-под полуприкрытых набрякших век. Пьяный, как Вакх, сказали бы в Риме. Что с такого возьмешь? Он потом и не вспомнит, что кого-то толкнул. Пилат расслабил сжатую в кулак руку и раздраженно обратился к хозяину дома:

- Мы могли бы поговорить в более спокойном месте?

Хозяин провел гостя в пиршественный зал, но направился не к столу, а в дальний угол, откинул занавеску, за которой обнаружилась глубокая ниша. Протиснувшись вслед за Лукрецием, Пилат обнаружил, что они прекрасно скрыты от посторонних глаз.

- Итак, о посланнике. К сожалению, я не смогу тебя ему представить, он очень занят.

- Чем?

- Откуда же такому скромному человеку, как я, знать? На пир он прибыл в плохом настроении, поэтому я приказал своей служанке приготовить для него комнату и исполнять все его желания. Он удалился наверх и после этого не показывался. Предлагаю пока пообедать, гости уже собираются за столом.

Мужчины вышли из-за ширмы, никто этого, казалось, не заметил. Хозяин просеменил к столу, указывая гостям места за ним в соответствии с их общественным положением. Только Пилат направился к столу, как чья-то темная фигура перегородила ему путь.

- Прокуратор.

Пилат поднял глаза, т.к. человек перед ним был на голову выше.

- Кайафа.

Кайафа был облачен в традиционные одежды первосвященника. С широких плеч спадал черный плащ, немного волочащийся по полу. На нем была высокая черная шапка, из-под которой виднелись темные, начинающие седеть волосы, доходящие до плеч. По лицу первосвященника было видно, что он был чем-то обеспокоин.

- Не думал тебя здесь увидеть, Кайафа.

- Я не мог пропустить мероприятие, которое посетило сразу два таких высокопоставленных римлянина, – вежливо улыбнулся первосвященник.

- Неужели тебя интересует политика? – наигранно удивился Пилат.

- Что ты, что ты? Я пришел отведать прекрасной еды и поучаствовать в интересной беседе. Насколько я слышал, римляне обладают широкими познаниями во всех сферах жизни. Я же никогда не упускаю возможности узнать нечто новое.

- Очень рад, что тебя интересуют подробности римского быта. Тиберий был бы рад услышать, что его восточная провинция начинает пускать ростки просвещения.

Пилат с некоторых пор начал замечать, что в разговорах с Кайафой его так и тянет на витиеватость. Наверное, все дело было в том, что первосвященник его раздражал и заставлял постоянно быть настороже.

- Ты в курсе, что посланник Рима пришел на пир? – как бы между прочим заметил Кайафа.

- В курсе, - Пилат вопросительно посмотрел на Кайафу.

- Интересно, что ему здесь понадобилось.

- Наверное, как и ты: захотел хорошо покушать и побеседовать с умными людьми.

Первосвященник нахмурился: прокуратор явно уводил разговор в сторону. Пилат же вежливо улыбался и искоса посматривал в сторону столов, явно показывая, что ему некогда.

- Несомненно, что вы еще можете тут делать? – в голосе Кайафы проскользнули нотки язвительности. - К тому же где еще можно найти столько умных людей? Но меня... вернее, Синедрион весьма заинтересовала причина, по которой посланник прибыл в Иерусалим.

- А я-то думал, что политика тебя не волнует, - не смог в свою очередь не съязвить прокуратор.

- Политика? Простое любопытство.

- В любом случае мне это не известно.

- Неужели? – Кайафа даже не пытался скрыть недоверие: оно сквозило и в его насмешливом тоне, и в прищуренных глазах, и в резком взмахе руки. - Все равно скоро это перестанет быть секретом, поэтому не вижу причин, по которым ты не можешь мне все рассказать, - пожал плечами Кайафа.

- Я уже сказал, что ничего о задании этого Овидия не знаю. Я проголодался.

Пилат направился к столу, Кайафа последовал за ним.