Жизнь мимоходом.
Вадим Васильевич обычно просыпался в 7 утра, завтракал и, выплевываемый своим пятиэтажным домом, подавленный его тяжестью, ехал на работу в электричке, наполненной спешкой, заботами и хлопотами гораздо более чем людьми. Затем Вадим Васильевича проглатывал огромный небоскреб, похожий на недостроенную Вавилонскую башню, где он тут же тонул в бесконечных стеклянных отражениях, расчетах, ведомостях, бухгалтериях, пряча свое еле бившееся сердце за кипами бумаг и пеленой кофейного дыма.
Вадим Васильевич был несомненно доволен своей жизнью, но что-то его весьма угнетало. Особенно тяжело на нем отразились происшествие последних дней, когда из-за поломки электрички, Вадиму Васильевичу пришлось добираться домой через старое кладбище, где он обнаружил странную надпись на надгробии: «В.В.Кузьмин, существовал с 1974 по 2005 г.» Вадим Васильевич осознал, что это было лишь дурное видение, но сей конфуз, заставил его задуматься о разнице между словами «жить» и «существовать». Непонятное, ветреное, подвижное и свободное слово «жить» вязалось невидимыми нитями лишь со словом чувствовать, в то время, как «существовать» было более неприхотливым. Продолжая углубление в лексику, Вадим Васильевич, ведомый некой неизвестной нам логикой рассуждения, дошел до слова «любовь».
Любовь представлялась Вадиму Васильевичу чувством, не поддававшимся контролю и оттого противным. Вадим Васильевич лично сталкивался с этой обузой и старательно вытравлял ее остатки из своей души. Впрочем, она уже давно потерялась в закоулках его длинного пальто, а может быть он даже ненароком, в спешке, проронил ее на мостовую. Вадим Васильевич неожиданно для себя, был огорчен пропажей и озаботился ее поиском. Вадим Васильевич обернулся на храм Гермеса, дошел до мрачного пятиэтажного дома, мерзкого от своей аккуратности, точности и симметрии, и даже побывал в душной, затрамбованной чьими-то страхами, электричке, но, увы, нигде не нашел потерянных чувств.
Возможно, ему следовало искать их в огнях далеких вечеров, на скамейках качелей или в аллеях парков, но, однажды утраченные, они не могут быть обретены вновь, и Вадиму Васильевичу придется продолжать свое существование…
А под золотыми лампами высотных зданий, сидя за удобными креслами, сотни Вадим Васильевичей медленно сжигают свою любовь, торопливо садятся в электрички и едут в никуда, пугливо озираясь и ища пропажу в сумках и полах пальто.