Пишет Acraloniana:
Ориджинал. А люди ли?
читатьКак ни странно, все мы люди. Одни инстинкты, похожие жизни, хотя бы, судя по отрезку времени, данному на нее. Что отличает меня от того же соседа? Две руки, две ноги, голова, заполненная серым веществом, именуемым в иных слоях общества мозгом. Не так уж много существенных отличий. Однако, встреть Вы нас в одно время в одном месте, меня бы Вы послали к Лешему, а его пригласили к себе. Разумеется, если заложенные в Вашу голову стандарты позволили бы это сделать.
Он успешен, и люди на это ведутся. Он притягивает к себе взгляды, не прилагая особых к тому усилий - он остается собой и этого достаточно, чтобы на него обратили внимание. Мало того, что он выделяется, так еще и остается в памяти людей. Благодаря тому самому серому веществу он вырвался из своей клетки, стал птицей свободного полета. Ему больше нет нужды пресмыкаться перед начальством, потому что он сам себе начальник. Нет, конечно, и над ним кто-то стоит, это само собой разумеется, однако теперь его Уважают. Над ним больше не смеются, как то было на первых курсах - зубрила, очкарик, урод. И где он теперь? Владелец собственной фирмы, поставки, перевозки... Не силен я в этой сфере, но слухи то ходят. Ан те, кто показывал на него пальцем, называя неудачником, просиживают задницы в подъездах, раздумывая только о том, где бы достать еще сотню на очередной косяк.
Мы растем, время неизбежно течет вперед, не оставляя нам выбора - жить или нет. Жить, да, конечно жить. Бросить все легко, жить - сложнее. Приходится ежедневно решать возникающие снова и снова проблемы. Покончить с этим - переложить их решение на кого-то другого. Еще время лечит, так говорят. Кто-то с этим не соглашается, ссылаясь на жизненный опыт. Что ж, Ваше право... Забыть - невозможно, но любая рана постепенно затягивается, а чем чаще вспоминать, расчесывать ее, тем дольше будет процесс заживления. Боль все же притупляется - хоть какой-то плюс от времени. И, все же, признаю, она никуда не уходит.
Что касается мужчины, о котором я начал, выделяться он не стремится, несмотря на то, каких высот достиг. Он помнит, и всегда будет помнить, людей, с кем был вынужден сосуществовать сколько-то лет назад, а поэтому не станет вести себя как они. Он уверен, что только дураки учатся на собственных ошибках, и предпочитает учиться на чужих. Не говорю, что он совершенен, и не допускает ошибок сам. На одни и те же грабли он не наступит дважды, хоть сколько их ему подкидывай. Оступившись однажды, он поднимется, отряхнется, и пойдет дальше. Исправит ошибку, и постарается о ней не вспоминать, но не будет и пытаться забыть.
Ему тридцать три. Женат, в следующем году будет десять лет, двое детей, девочке восемь, мальчонке почти шесть. Примерный семьянин, хороший отец, завидный муж. Он устроил свою жизнь вполне успешно, не полагаясь ни на чью помощь, кроме собственной.
Его жена - коллега по работе. Служебный роман не наложил отпечаток на трудоспособность обоих, в рабочие часы они в действительности занимались только работой, позволяя себе разве что улыбнуться друг другу, не так, как остальным, если случайно оказывались в одном помещении.
Она довольна привлекательна, не скрою. Озорной блеск в глазах, которыми она зачарует любого встречного, однако, не позволяет приблизиться к ней ближе чем на пару метров, в те моменты, когда муж не с ней. Такое случается не часто, коллегам известен ее партнер, а без него ей скучно находиться где-либо. В иные же моменты она просто притягивает мужские взгляды, а ее муж - противоположного пола. С такой парой я встретился, признаюсь, впервые, а поэтому меня не удивило даже отсутствие ревности по отношению друг к другу.
Разумеется, у каждого свои скелеты в шкафу, и у них наверняка тоже найдется парочка. Однако, откуда я знаю о них столько? Нет, что Вы, я не шпионил за ними. Дел поинтереснее у меня что ли не найдется? Занимайся я этим, наверняка бы знал и то, о чем они не говорят. Нет, они просто интересные люди. Я частенько бываю у них в качестве желанного гостя. Мне всегда предлагают обед или ужин, в зависимости от того, в какое время мне приспичит их навестить, от которого я всегда отказываюсь. Утренние посещения отпадают, это как минимум невежливо.
Меня приводит в восторг их дочь, мелкая, счастливая, до невозможности живая, наслаждается всем, чего коснется ее крохотная ладонь. За несколько лет общения с ними я ни разу не слышал ее плача и не видел ее слез. Даже падая она не хнычет, понимая, что легче от слез не станет, только зареванные глаза будет хотеться тереть. На жалость она не давит, случись что, ей и без этого помогут.
Иногда я помогаю ей с домашней работой, если сама она не справляется. Такое бывает редко, но идет она, на удивление, не к отцу, а ко мне. Может, нравлюсь я ей... Она до ужаса сильно напоминает мне сестру, с которой я не виделся, дай бог памяти, двадцать лет, и больше не увижусь.
Забавно, ни мое мнение о них, ни их обо мне не изменилось даже тогда, когда я притащился домой пьяный посреди ночи и спутал этажи. Мне открыла его жена, после того, как я долго пытался вставить ключ в не предназначенное для него отверстие. Свет на площадке горел всю ночь. Кажется, я пытался зайти внутрь и даже схватить ее - как казалось, видение - за руки, но количество выпитого одолело меня, и я прислонился к открытой двери, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чем-то.
Пришел в себя я на собственном диване, ненадолго, правда. Меня кто-то раздевал, и я неосознанно притянул его к себе, яростно целуя. Наличие щетины меня отрезвило на какое-то время, и мои руки безвольно упали на диван. Да, я целовал Его. Хорошо, что мои глаза были закрыты, и мне не пришлось видеть реакцию на это действие. И не пришлось оправдываться. Он же, наоборот, уходить не спешил, и закончил начатое - раздел до боксер и укрыл одеялом. Напоследок я услышал стук связки ключей о стол и захлопнутую входную дверь - совсем отдаленно, проваливаясь в сон.
Ни жуткое похмелье, ни стыд за поцелуй, меня не остановили. Приняв душ, я направился к ним - единственный раз, когда я зашел в их квартиру спозаранку. Однако, никакой разницы - я проспал довольно долго, время подходило к полудню. Я нажал на дверной звонок будучи красным словно рак, нечасто я испытывал вину за собственные действия... Он открыл мне, как ни в чем не бывало, улыбнулся и пригласил внутрь. Превозмогая смущение я сделал шаг вперед и, когда он прикрыл дверь, почувствовал себя пойманным в капкан. От похлопывания по плечу я вздрогнул. Мы пересекли гостиную, где я встретился взглядом с его женой, просматривающей некий неизвестный мне боевик, которая помахала мне рукой. Кажется, в ее взгляде была насмешка, надеюсь, мне казалось.
Он проводил меня на кухню и усадил в кресло, ничего не говоря. Утопая в обивке, я следил за его передвижениями по кухне. Через несколько минут передо мной оказалась тарелка с легким супом и дымящаяся чашка, содержимого которой по запаху я сразу не разобрал.
- Ты прости, я обычно в состоянии добраться без происшествий... - начал было я, но был прерван ложкой с супом, оказавшейся у меня во рту.
- Ешь.
Когда я ем, я глух и нем. Понял, понял. От меня не требовали объяснений. Мне не собирались читать нотаций. Он вел себя как лучший друг, без лишних слов понимающий состояние, словно был там вместе со мной вчера. Друга же мне самому пришлось доставить домой, и после отправляться к себе. Его девушка меня, почему-то, не выносила, и захлопнула дверь перед носом, как только я сгрузил его в коридор.
Тарелка была опустошена в рекордные сроки, не ресторанная еда, но она не оставила меня равнодушным. Спрашивать, кто из них двоих готовил, я постеснялся, мне до сих пор не давал покоя ночной поцелуй.
Он сидел в соседнем кресле, поджав ногу под себя, и следил за мной, налегающим на еду. В его руках была такая же чашка, однако - с кофе. В моей же помимо этого напитка был еще и виски. Что ж, может так я и приду в себя окончательно, избавлюсь наконец от непонятно откуда взявшейся стеснительности и извинюсь, как подобает мужчине. Одна мысль об этом вызвала смех, и я невольно выплеснул часть содержимого чашки на себя. Зашипев от температуры жидкости я оттянул футболку, отчаянно радуясь тому, что кофе успел остыть за время моего поглощения супа. Сосед протянул мне полотенце, и мы случайно соприкоснулись пальцами. Заряд. Хорошо, что на этот раз чашка была на столе, а не в другой руке, иначе весь остаток был бы на мне. Или на кресле. Или на нем. Он не отводил взгляда, словно ища ответ на незаданный вопрос в моих действиях. А я тер грудь, пытаясь хоть как-то снизить боль от поверхностного ожога, и боясь даже дышать.
- Не беспокойся ни о чем.
В два присеста опустошив полчашки я резко поднялся, непременно наткнувшись на стол, поблагодарил его, извинился за все, и поспешил уйти. Нет, не уйти. Я позорно сбежал, не выполнив той цели, которую поставил перед собой, нажимая на дверной звонок. Я не попрощался с его женой, вылетев пулей, захлопнул дверь в их квартиру - не нарочно, руки тряслись, а сердце выпрыгивало из груди. Как добрался до своей - словно выпало из памяти. Помню только что осел на пол, опираясь спиной о входную дверь, в попытке отдышаться и собрать мысли в кучу. Еда помогла, процесс пошел. Благодаря кофе голова не трещала. Вопрос с поцелуем до сих пор был поднят. В руке оставалось зажатое полотенце из их квартиры. Футболка липла к телу. Во рту оставался привкус виски. Память хранила случайное соприкосновение пальцев. Мне снова нужен был душ, а лучше - ванная. Забыть я не надеялся, но это могло отсрочить момент, когда придут мысли об этом событии опять.
Кажется, я слишком увлекся, и до сих пор не представился. Хуже того, не представил Вам моих знакомых. И ничего не рассказал о себе. Надеюсь, Вы простите мне это.
Я назовусь Алексом. Почему назовусь? Нет ни одной достойной причины, поэтому их озвучивать я не стану. Максим и Аня - мои соседи вот уже шесть лет.
В отличии от того же Макса, я не добился многого. Мне двадцать семь. Как и у большинства, мое высшее образование для галочки - имеется и хорошо. Работаю я, однако, далеко не по специальности. Фотограф местного журнала, к счастью, работа эта чаще с неодушевленными предметами, нежели с людьми. Выбрать подходящую позицию человеку труднее, чем машине, ее хотя бы уговаривать не нужно подвинуть колесо или приоткрыть бампер.
Моей основной целью в жизни было - не выделяться. Как бы мне ни хотелось сделать что-то, что у других не получается, я не мог. Вернее сказать, наоборот. Если у меня что-то вышло лучше, чем у остальных, я не стремился об этом кричать на весь мир. Не раз случалось, что в школе я решал сложную задачку первым - и правильно, но решение не показывал. Не раз даже выходило так, что учитель считал вырванный лист с решением шпаргалкой от кого-то из отличников, несмотря на то, что те сами не успели решить и перешептывались, пытаясь понять, от кого же я ее получил. Я не оправдывался и не защищал себя. Я был лучшим для себя самого, а как думают те, кто вокруг, меня не касалось. Жить в своем мире, как оказалось, проще и удобнее.
Возвращаясь к началу, я сравнивал нас с Максимом, говоря об инстинктах и жизни. Основные инстинкты человека - жить, защитить себя, завести семью и содержать ее. Время на пару с эволюцией добавили к этим четырем еще и обучение. В итоге, что мы имеем? Люди есть люди. Чем бы мы ни занимались, кем бы ни были, мы все равно будем схожи.
Жить - трудно. Всегда на пути будут возникать препятствия. Иногда придется биться головой о стену, не видя возможности ее перелезть. Иногда будут опускаться руки, когда-то мы будем падать. Главное, что мы поднимаемся и собираем силу воли в кулак, чтобы треснуть им по той самой не поддающейся ранее стене.
Защита - разная. Я прятался под маской безразличия ко всему, что меня окружает, даже в те моменты, когда чувствовал необходимость признаться кому-то в чем-то, накричать или доказать свою правоту. Я молчал. Своеобразный способ защиты. Так мне было проще. Так - я чувствовал себя сильным, сильнее, чем в те редкостные моменты, когда маска спадала.
Что делал Макс для того, чтобы защитить себя? Наши разговоры никогда не заходили на эту тему, я могу только делать выводы, исходя из его поведения в то время. Вряд ли можно написать о ком-то лучше, чем о себе. Сомневаюсь, что можно понять другого, плохо понимая себя... Думаю, он тоже прятался. За книгами, сломанными очками и собственным умом. Он знал, чего добьется сам, и где окажутся насмехающиеся над ним. Знал, и это давало ему силы продолжать борьбу с собой и несправедливостью мира. Игнорирование и вера в себя помогли ему пройти через трудности тогда. А теперь его защита - в построенном им же мирке, в который он впускает немногих, в числе которых, безусловно, жена и дети. И, кажется, я, в какой-то мере.
Семья - ненавистный мне пункт, пожалуй. Недопонимание в моей собственной надолго отвадило от меня желание жениться. Меня не интересовали долгие и прочные отношения. Секс ради секса. Тоже просто. С теми, кто живет так же. Не приходится оправдываться перед половинкой, где провел такой то вечер, почему не взял с собой, с кем был... Я не знаю, как построены отношения в остальных семьях, мне довелось наблюдать отношения только между родителями. До Ани с Максом. И в моей семье действительно имели место быть такие сцены очень часто. О своих соседях я уже рассказал, не стану повторяться. Мой идеал семьи. Однако, не думаю, что у меня получится также. Но, как говорят, не попробуешь, не узнаешь.
Содержание - так как семьи у меня нет, я мог бы пропустить этот пункт. Мог бы, но не стал. Зарабатываю я самостоятельно, этих денег хватает, чтобы оплатить ежемесячные коммунальные услуги, поесть и загулять. Последнее случается не так часто, но тоже является частью ежемесячных трат. Для обновок существует счет, пополняемый мною изредка, - деньги, оставленные мне дедом по завещанию. Родители съехали отсюда, получив его дом в пригороде, оставили мне прописку. Так было лучше всем. Видеться с ними чаще раза в полгода у меня не оставалось никакого желания, а пить они могут и в пригороде...
Таким образом, квартира, прописка, деньги у меня были. Не самое лучшее, что могло бы быть, но и этого достаточно. Я неприхотлив.
Я отвлекся от мыслей ненадолго. Но вскоре они обрушились на меня яростным потоком. Пожалуй, главное - моя ненормальная реакция на мужчину. На человека, которого я считал другом, пусть и не самым близким. Кто он для меня теперь? Друг, кто же еще. Пьяный поцелуй, похмельное случайное прикосновение. Любой дурак спишет это на алкоголь. Ну, сосался ты с парнем в пьяном бреду, но до этого то последним воспоминанием была его жена, так что какие вопросы?
Это немного успокоило. Сослаться на видение прекрасной девушки и не разобрать с ходу, с кем находишься, было довольно хорошим объяснением. Проблема состояла в другом. В моих реакциях. Один поцелуй, казалось, обнулил несколько лет нашего знакомства. Видеть давно знакомого человека в другом свете было ненормальным. Макс хороший семьянин, и тут я... О чем это я?
С той ночи, находясь рядом с ним, я не провел ни минуты, не краснея. На счастье, пока то были всего лишь минут пятнадцать на кухне в его квартире. Но что дальше? Мне следовало разобраться с этим не медля. Так продолжаться не могло.
С одной стороны, я мог наплевать на случившееся. Примерным сынком я, равно как и мои родители, никогда не был. В своем вечном стремлении не выделяться, я не мог сказать наверняка, какому полу я отдавал предпочтение. Девушки были частью моей жизни, но не особо важной. Попробовать с мужчиной? Учитывая, что мне изначально было глубоко плевать на чужое мнение, я мог. Оставалось не афишировать... если что-то будет.
Зачерпнув воды ладонями, я плеснул ее себе в лицо. Что делать? Лучшим вариантом мне казалось - ничего. Пустить все на самотек, когда-нибудь все вернется на круги своя.
Сделать так оказалось несложно. В свою конуру их семью я не приглашал никогда, без приглашения сами они бы не пошли, разве что дочь, но наши с ней дружеские отношения никак не изменились. А через пару недель она собиралась уехать в пансионат, рассказывала мне, что папа достал две путевки, и что сгорает от нетерпения там оказаться. Добровольно заглядывать к ним я не собирался. Мне требовалось время, чтобы то краткое воспоминание не тревожило меня всю оставшуюся.
Дни шли своим чередом. Работа - любимая непостоянная величина. Ежедневный звонок туда, проверить необходимость присутствия. Нет - гуляй, Лекс, свобода ждет. Да - тащи сюда свою задницу, и чем быстрее, тем меньше шансов порки от босса. В те дни, когда работа была, я стремился выйти пораньше, чтобы не пересечься случайно с соседями. Три недели спокойствия и без единой мысли о допущенной ошибке.
Однако вернулся я к тому, от чего ушел, уже скоро. День начался банальным опозданием. Я вышел на час позже обычного - и услышал их голоса. Я сразу же рванул вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. На такой скорости можно было его обогнать и не встретиться с ними. После - выволочка от шефа, после которой мне было никак не сконцентрироваться на работе, хотя обычно эффект от разговоров с ним абсолютно противоположный. Еле дождавшись окончания смены, я забежал в кафе на углу, но и тут меня ждало разочарование, любимый сорт кофе испарился, а других я даже пробовать бы не стал. Ограничившись чаем и чем-то, отдаленно напоминающим обед, я попросил счет и понял, что пролетел еще раз. Заказ превысил норму, рассчитанную мной на эти сутки, и теперь мне было не на чем добираться домой. Такси отпадало сразу, что там... У меня и на автобус не наскреблось. В препаршивейшем настроении я был вынужден плестись домой пешком, гадая, насколько дерьмовыми окажутся сделанные сегодня фото при печати.
К моменту, когда я подходил к своему дому, ноги меня почти не держали. Оставалась надежда на лифт, который добродушно доставит меня прямо к порогу квартиры, и на припрятанную ко дню рождения бутылку рома, что непременно снимет напряжение и позволит расслабиться хотя бы до утра.
Очередной провал. Череда неудач должна была непременно закончиться, рано или поздно, но, судя по всему, Там решили, что с меня на сегодня не достаточно, и устроили технический ремонт лифту. Честное слово, я бы предпочел застрять в нем и просидеть до утра, чем тащиться по лестнице на свой этаж. Пить сегодня я передумал. Наверняка еще и захлебнусь под конец. Или вывалюсь из окна. Или еще что...
Еле передвигая ноги, я преодолел половину пути. Завтра будет хуже, давно я таких пробежек не устраивал. И, честно, спокойно обошелся бы без них еще столько же...
..Захлопнулась дверь в подъезд. Это мог быть кто угодно, соседи снизу, или с моего же этажа, паниковать было рано. Однако, судя по частоте моих сегодняшних неудач, это были именно Максим и Аня. Голос любого из них я распознаю, наверное, в любое время дня и ночи. И вот сейчас, услышав ее вздох, вероятно, прочитавшей о поломке лифта, а вскоре и смех, когда он поднял ее на руки, я попытался ускориться, однако безуспешно. Мышцы начинало сводить при резких движениях, и я понял, что другого выхода, кроме встречи с ними, у меня нет.
К тому моменту, как они нагнали меня, мне оставался один пролет до забытия в собственной квартире. День был по определению не из лучших.
- Лекс, вот это встреча. Давно не виделись!
Я натянуло ему улыбнулся. Вдвоем они представляли ту еще картину - "я несу сумки, а ты - меня". Сам я выглядел не лучше, уставший, вспотевший, желающий только добраться до кровати и забыть о существовании пешего передвижения.
- Ты идешь с нами, поешь и отдохнешь. В таком состоянии я не могу позволить тебе остаться одному в этот вечер, - прощебетала Аня, прося супруга отпустить ее, и процокала каблучками в направлении своей квартиры.
Несмотря на мои попытки отказаться от предложенной помощи, Макс закинул мою руку себе на плечо, буквально таща наверх. Весьма прозаично... Отрыв в три недели позволил мне не шугаться, перешагивая порог их квартиры в темноте, зная, что позади меня Максим.
- В твоем распоряжении пятнадцать минут, - она вынырнула словно из ниоткуда, вручая мне банный халат и полотенце. - Если что будет нужно, не стесняйся, бери. Мы будем ждать на кухне, сегодня в меню китайская пища.
Похоже, ванная и их семья скоро станут неотделимыми вещами для меня. Засиживаться в прихожей долго я не стал, скинув кеды. Принимать ванную в чужом доме, когда свой находится этажом ниже, было непривычно и странно. Но спорить с ними я не мог. А в данный момент и не хотел. Пятнадцати минут мне хватило с лихвой, чтобы сложить свои вещи, смыть с себя грязь сегодняшнего дня и еще раз убедиться в том, что я полный неудачник, когда душевой шланг выскользнул у меня из рук. К тому моменту, как мне удалось поймать его и выключить воду, вся моя одежда оказалась насквозь мокрой.
Ну, до тех пор, пока на мою голову не начали падать цветочные горшки, я спокоен. Неудачники живут. Поменьше, чем те, кому везет, но жизнь, тем не менее, остается в их руках. Я закутался в махровый халат, размером превышающий мой этак на два, и помолился, дабы не поскользнуться на плитке.
С кухни доносился аромат экзотики, пищи, которой я даже не пробовал раньше. Запахи - терпкие, сладкие, в меру острые, сразу бьющие в нос. Я довольно долго мялся в дверях, наблюдая за ними, казавшимися мне такими самодостаточными вместе, что это невольно зарождало в моей голове прежние мысли, которые, казалось, успели меня покинуть. Моему уязвленному эго становилось непонятно, на кой черт я уговорил себя придти в то место, которого до трепетной дрожи боюсь.
Вдох, выдох, и я готов зайти туда.
Ширма, отгораживающая шкафчики, несколько свеч за ней, для атмосферы. Возможно, кто-то из Аниного рода, был именно китайцем, она отлично смотрелась в их традиционном одеянии и с волосами, заколотыми палочками на затылке, немного неумело, наверняка наспех, но это ничуть не лишало ее обаяния. Вероятно, традиции были ей знакомы... Не все, не наизусть... Однако, если не обращать внимания на мелочи, я бы мог согласиться, что нахожусь в китайском доме. Никакого света, только огонь свечей. Стол и кресла благополучно испарились, наверняка, в соседнюю комнату. Их заменило несметное количество подушек, раскиданных на полу вокруг низкого столика из дерева. На нем я заметил несколько коробочек, с содержимым которых еще предстояло познакомиться.
- Располагайся, - Макс, прищурившись, кинул в меня подушку.
Расслабиться до конца я не мог довольно долго, отсутствие белья на мне пугало. В чужом доме, фактически нагой - ты только потяни за пояс, и все увидишь. Хорошо хоть пригласили, а не сам зашел. Хозяйка дома прервала мои не совсем радостные мысли и маячащие пути к отступлению ослепительной улыбкой, и я снова опустил руки. У меня не оставалось ни малейших шансов выйти из игры с неизвестными мне правилами, игры, основателями которой являлись мои давние соседи, ставшие со временем и весьма неплохими приятелями. Аня приподнялась на коленях и ловко ухватила мою ладонь. Вырвать - значит обидеть, поддаться - признать свое участие. Я поддался и следом за ней опустился на пол. Под ними была только плитка, изящно выполненная, цвета бирюзы с черными на ней абстрактными узорами и редкими белыми вкраплениями. Я отчетливо помнил, что пол этот даже зимой оставался теплым, а значит неудобства никто не испытает, окажись он голым задом на нем.
Ситуация выбила меня из колеи еще тогда, и мне, надо же, до сих пор не собраться с мыслями. Как ни крути, я ждал подвоха в каждом их движении, слове и взгляде. Но, нет. Она помогла мне устроиться, а после протянула коробку с едой и палочки. Ее щеки порозовели, вот только не от смущения, - на столе помимо шикарной китайской кухни находилось не менее интересующее меня красное вино. Мне, не будучи знатоком в этой области, один вид бутыли давал понять, что вино того стоит, а стоит оно по меньшей мере столько же, сколько я отдаю ежемесячно за квартиру, а то и за несколько месяцев... Раскошелиться на такое самому было свыше моих сил, да и другого подобного случая не представится в течение еще многих-многих дней, а раз уж у меня сегодня настолько "замечательный" день, почему бы не сделать хоть его окончание интересным и приятным? Провозившись с палочками порядка пяти минут, я так и не смог подцепить ими ничего, помимо длиннющих макарон. Я зашел за ширму в поисках вилки, женщина понимающе улыбнулась, когда я вышел оттуда с торжествующим видом и обыкновенным столовым прибором в руке, в то время как ее муж, не скрывая интереса ко мне, особо выделенного в прищуре, протягивал мне наполненный бокал. Присутствие Анны успокоило меня и, к тому моменту, как я принял бокал из рук Максима, страх перед ним уже отступил.
Они говорили о различных традициях, о других странах, в которых побывали и которые только планируют посетить. Мне было гораздо интереснее слушать их голоса, чем вставлять свои неуместные реплики, внося тем самым дисбаланс в происходящее. Вино оказалось невероятно сладким и в момент уносящим в запределье. Мой мозг уже вовсю работал, представлял, как их усадить, чтобы вышел необычный кадр, под каким углом снимать, и какие эмоции я смогу увидеть на снимках. К сожалению, люди - не моя специализация, но, будь у меня камера под рукой, я бы снимал эту пару вечно. Увы, ее здесь не оказалось.
Разговор о культуре плавно перетек к еде. Аня даже произнесла их названия и потом долго смеялась, когда я пытался воспроизвести сказанное ею. С блюд - на напитки. К слову, мой бокал не пустел. Я даже не различал, когда Максим подливал еще вина... Я с восхищением смотрел на них, а время и пространство отошли на задний план. Мне было неизвестно, сколько времени я провел здесь, в их компании, в какой я стадии опьянения. Я даже не мог понять, насколько они сами пьяны. Речь воспринималась отчетливо, равно как и смысл сказанного, а вот тело, кажется, меня уже не слушалось. Едва тема коснулась моды, Аня подобралась ко мне поближе, в то время как я неотрывно смотрел на Макса. У него пересыхали губы. А мне хотелось исправить это положение. Ее руки я почувствовал на шее, нежные, чуть холодные, пальцы. Они скользнули на плечи, тем самым настойчиво обнажая мой торс от халата, и где-то на краю сознания промелькнуло, что вся моя одежда находится в ванной. Мысль, как ни странно, ни к каким особым действиям не привела. Пожалуй, игра началась. А, может, это просто следующий этап, а первым стала минута, когда мы пересеклись в подъезде. Даже в таком состоянии я умудрялся думать. Думать, чувствовать ее ладони на плечах и спине, кажется, хрупкие ладошки, которыми она сейчас уверенно разминала затекшие мышцы, показывая собственную нежную силу; расслабляться и с ужасом понимать, что мечты таки осуществляются. Нельзя сказать, что я мечтал именно об этом... Аня невыносимо привлекательна и сведет с ума любого, если только захочет... Меня же всегда останавливало одно слово - муж. Что же касается Макса, я снова вспомнил те два отнюдь не дружеские касания. Но на этот раз я не испытал ни боли, ни сожаления. Более того, я был готов повторить. Вот уж чистая правда, алкоголь раскрепощает...
Максим приблизился так, что я ощутил его дыхание на своей коже. Рвануть вперед в попытке достать его губ мне не позволила его же жена. Удивительно, всем, что она делала, был легкий расслабляющий массаж, однако я не мог противиться этим рукам... Макс наклонился ко мне, дразня манящими губами, находившимися в этот момент в непосредственной близости от моих, и столь же быстро отстранился. В его руках были палочки, коими еще минуту назад были заколоты Анины волосы. Он держал их не в первый раз и создавалось впечатление, что с их помощью он может не только поужинать. Нутро не подвело меня, он ловко подцепил ими пояс, развязывая его. А всего через секунду он уже сам терзал мои губы. Матерь божья. Я ждал этого момента, пожалуй, еще три недели назад. Ждал и даже отчаялся в возможности сего. Жизнь не приучила к подобным подаркам, поэтому я и считал, что надеяться бессмысленно.
Он подхватил меня на руки, обнаженного, и ловко поднялся. Мои губы были заняты, а мозг отказывался сопротивляться. Пальцы вплелись в его волосы, слегка сжимая, позволяя мне самому поверить в то, что это реальность, не сон. Чуть жестковатые пряди, поцелуй-укус... Нет, такого я не смог бы создать ни в каком из своих самых смелых снов. Меня опустили на роскошную кровать, и одним выдохом в губы попросили не сопротивляться. Я обещал, так же шепотом, что буду стараться. Улыбка-оскал скользнула тенью по его лицу, и я понял, что этот раунд мною снова проигран. Даже если так, игра стоила свеч.
На мое удивление, мною занялась Аня. Гибкая, нежная, сильная. Ей удавалось расслаблять меня и в то же время следить, чтобы я ее не касался. Пытка, своеобразная... Изящное тело, впечатляющие формы... Нельзя прикоснуться. Но, как бы хороша она ни была, я хотел не ее. Она отлично знала, как расслабить и как возбудить, настолько хорошо, что мне даже почудилось, что это не первый их опыт. Может, так и было. Может, это было как раз тем, о чем я не знал из обычных разговоров с ними. Может...
Тело пылало, прося большего, ласк не было достаточно. Опьянение мало-помалу сходило на нет, я все больше понимал, чего хочу и как. Но для начала нужно было не подчиниться и вопреки запрету сжать ее бедра, провести ладонью по груди и удостовериться, что она столь же упругая, как кажется. Нет... Стоило мне пошевелить пальцами и только подумать о запретном плоде, меня прижали к кровати, едва заметно покачивая головой и щелкнув зубами у самого уха. В глазах ее пылал огонь, губы расплывались в улыбке. Максима я по-прежнему не видел - отвести взгляд от Ани было невозможно. Она зачаровывала взглядом, а руками и губами творила чудеса. Я был в состоянии только жадно глотать воздух, словно рыба на суше.
Моя жажда не осталась незамеченной, и уже скоро мне позволили глотнуть вина, приподнявшись на локтях. Голова казалась на удивление легкой, словно то был всего лишь компот, а не вино, но ощущения врать не могли. Я был пьян, и меня поили еще...
После этого дня я не раз думал о них и понимал, что ничего на самом деле о них не знал и не знаю. Психи, да, безумцы. Забавно, но это так заразно... И очень маняще. И я не сдержался.
Мне опять не удалось понять, в какой момент она оставила меня, когда исчезли ее руки и куда. Времени на долгие размышления не осталось, потому как их, даже не начавшиеся, прервали губы Макса. Я опять поддался...
Он позволял касаться себя, в отличие от дамы. Позволял, но это не лишало меня понимания, что он ведет игру, а не я. Да, мне дали какое-то подобие свободы выбора. Не достаточно... Я старался урвать каждое прикосновение к нему, запомнить таким, диким, безудержным, таким, каким я никогда его не видел раньше. Я пытался запомнить каждое его движение, каждый вдох и собственные ощущения. Подобных отношений у меня обычно не случалось, и я не знал, как реагировать и что делать. А еще я боялся. Того, что такого больше не произойдет.
Мне понадобилось совсем немного времени на растяжку. Эта парочка умудрилась до такой степени расслабить меня, что я слабо ощущал собственное тело. Мышцы более не были скованы суточным напряжением, я неведомым образом отсеивал то, что хочу чувствовать и ощущать от не желаемого. Я не чувствовал боли при проникновении, но, признаться, по постели я метался со рваным дыханием и широко распахнутыми глазами. А он не двигался, давая мне время. Его собственное нетерпение было явным, но, сдается мне, игра продолжалась, и их задача в этом туре состояла в том, чтобы доставить удовольствие мне любым способом, даже если им самим это будет непросто. Вдох, выдох, вдох. Я вспомнил как будет правильно, и дал ему понять, что готов.
Движения плавные, пугающе размеренные. Если и существуют пытки ласками, надеюсь, до смерти они никого не довели. Мне бы не хотелось увидеть в собственном некрологе - "залюбили". Но, черт возьми, как хорошо...
- Лекс... Ты хотел узнать о наших запрятанных скелетах... - его горячий шепот у самого уха никак не вязался с текстом.
"Хотел" и "хочу" таки два разных слова. Мне было глубоко плевать, откуда Максиму это известно, но я не был уверен, что это подходящий момент для того, чтобы рассказать о них. Он не прекращал движений, и я видел, что ему это приносит не меньшее наслаждение. Однако мысли наши различались хотя бы тем, что моя голова была пуста, и не желала появления никаких других, а вот его... Не знаю, о чем они, но, судя по всему, вещь то была серьезная.
Он позвал ее, но звук показался мне искаженным. Вместо обычного "Аня" я услышал "Аннья". Неспроста. Потому как она услышала зов, вот только вместо красивейшей женщины я увидел змею. Я снова забыл как дышать, пораженный и испуганный. Пожалуй, любые мои фантазии могли стать явью, будь то обыкновенный секс с ними обоими. Но как мой воспаленный мозг мог придумать такое? Она прошипела что-то Максиму, он улыбнулся, коснулся ее мимолетно, и позволил приблизиться ко мне. Его ли внушение или самовнушение, я поверил, что вреда мне она не причинит. Раздвоенный язык, проникший в ушную раковину, не принес страха, только очередную дрожь по телу. По сути, между человеком по имени Аня, моей соседкой и приятельницей, и змеей, именованной Аннья, не было никакой существенной разницы. Они были одинаково гибки, одинаково сумасшедши, одинаково чарующие.
Отвлекшись на змею, я утратил на некоторое время контроль над действиями Макса. А теперь кончики его пальцев были объяты пламенем. Снова подумав, что такое и в жутчайшем кошмаре не предвидится, я попытался сосредоточиться на ощущениях. С чисто физической стороны разницы я не чувствовал. Но как только языки пламени были замечены мною, их обладатель расплылся в улыбке и начал водить ими по моему телу. Видимых следов на коже так и не проявилось, но боль... боль, боль, боль... Я был уверен, что не выдержу ее, и у меня остановится сердце. Так и случилось. Оно замерло... и забилось с новой силой. Чистая боль, без малейших примесей, стала наслаждением. Вскоре я вспомнил, кем являюсь, и где нахожусь. Чем занимаюсь. И как раз эти примеси сыграли свою роль, я достиг пика, я прожил собственную жизнь заново за несколько мгновений, я переродился, в старом теле, другим человеком, помнящим все, что произошло с ним, чувствующим так же, вот только думающим уже иначе.
Проваливаясь в темную бездну я успел различить довольное лицо Максима, позволившего себе наконец снять маску и предстать передо мной в своем истинном образе, как то сделала Аня. Он был демоном. И развлекались они, коллекционируя чужие грехи, изредка предаваясь им сами. В реальном мире перед ними не устоять, в нижнем им было слишком скучно.
Проснулся. Первым делом сосчитал до десяти. Вдохнул. Живой, соображаю. Голова не болит, даже странно, учитывая, сколько мы выпили. Мы. Мысль пробудила и все остальные воспоминания. Я продрал глаза. Так точно. Та самая квартира. Та самая кровать. И ощущения соответствующие, если верить моей бедной заднице... Но не подняться, в чем же дело? Пошевелив рукой я понял, что меня всего-навсего привязали к кровати. Я улыбнулся в надежде, что они хотя бы дома, а не оставили меня в таком состоянии и улизнули на работу. Уж не знаю, что за чертовщина случилась вчера, сколько я выпил или обо что так сильно приложился головой... Самым разумным объяснением был, конечно же, алкоголь. После того поцелуя я вообще зарекался пить, а теперь уже чертики появляются... Но, кто сказал, что объяснение должно быть разумным?
- С добрым утром, Лекс. Паникер, - Аня рассмеялась, садясь рядом со мной. На ней по-прежнему ничего не было, но мокрые волосы давали понять, что душем они решили заняться без меня. Она заметила взгляд и провела волосами по моему животу, хихикая.
- Аааня... Лучше будь другом, развяжи и освежи мою память на счет вчерашнего вечера.
О, ну разумеется, чтобы отвязать меня от кровати, было непременно необходимо оседлать мои бедра. Вот уж сравнивая кого с животным, я никак не смог бы назвать ее гадюкой. Скорее, тигрицей. Уж слишком она игрива. В комнате появился и Макс, становясь за креслом, с улыбкой наблюдая мое смущение. Интересно, все-таки, с каким счетом завершилась игра... Аня примостилась в кресле, а он коснулся ладонью ее щеки. Это показалось мне неправильным. Я снова был во власти вечера-сна - я так и не определился, явью то было, или вымыслом. И случившееся вчера подсказывало мне, что происходящее сейчас слишком наиграно, слишком... не натурально. Я прикрыл глаза на минуту, справляясь со смущением и помогая воображению воссоздать образы, увиденные мною несколькими часами ранее. В кресле был должен находиться демон, а змея - обвивать его тело. Так - правильно. Я видел это так же отчетливо, как их самих, и не хотел открывать глаза...
- Ты прости нас, Лекс... Обычно мы более сдержаны с людьми. - С людьми. Либо это намек на то, что все имело место быть, либо акцент делался не на этом. - Но ты всем своим видом кричал - да, возьмите меня.
Услышать такое от женщины мне было в новинку. Я усмехнулся, вспомнив себя вчера.
- По-моему, мой вид кричал - не трогайте меня. Но, спасибо, что его не послушали.
- Рано или поздно ты все равно оказался бы здесь. Тебе понадобилось шесть лет, веришь, нет? А все случилось за какой-то месяц. И... Мы будем рады, если ты составишь нам компанию еще разок.
- Только на трезвую голову. А то привидится еще чего...
Его улыбка так и осталась загадочной. На тумбе я обнаружил свою одежду, выстиранная, выглаженная. Когда только успели? Я оделся и приблизился к ним. Теперь, казалось мне, они не столько совершенны. Образы демона и змеи не шли у меня из головы, и теперь они стали для меня идеалом...
Я позволил себе два поцелуя. С ней - нежный, осторожный, недолгий. Но даже за эти крохотные доли секунды я словно ощутил ее раздвоенный язычок... С ним - страстный, долгий, я поддавался ему, я млел в его руках. Аня казалась только приложением к нему, и, пусть и была весьма хороша собой, мне был нужен он. Кажется, она это тоже понимала.
Выйдя из их квартиры, я не смог зайти в свою. Вспомнив о поломанном лифте, я сбежал вниз по лестнице, распахнул дверь из подъезда и понял, что что-то не так. Жизнь шла своим чередом. Люди оставались такими же, какими были вчера. Что, в чем дело? Ответ прост. Во мне. Люди остались людьми, а я... изменился. Я не знал, какие именно изменения во мне произошли, но они случились, неожиданно обрушились мне на голову. И теперь предстояло понять, на что они повлияют.
Кажется, раньше я говорил о том, что все мы люди, подобные, одинаковые. Бред. Кто знает, что на самом деле? Да, мы похожи. Но никто не сможет дать точного ответа, какие внутри, и почему эта разница не может быть замечена с первого взгляда. Я провел ладонью по животу, вспоминая вечер, языки пламени на его пальцах, и с удивлением и легкой тоской понял, что ощущаю под ними тот узор, узор боли, подаренный мне Максом. И понял также, что этот узор - всего лишь имя, с которым мне придется идти дальше...