[stih]

Здравствуйте. Так уж получилось, что я написала рассказ, хотя изначально он задумывался как "сказка двадцать первого века". Рассказ об обычных людях и их не совсем обычных выходках. А еще, да, о деревьях)
Некоторые выражения, особенно в диалогах и как выражение отношения к чему либо, могут покоробить наших высокоуважаемых граммар-наци. Они употреблены вполне сознательно. Просьба модераторам не редактировать такие выражения, а так же удалить из поста эту маленькую просьбу.
Буду рада конструктивной критике)

О деревьях

О деревьях

Эй, вы видели когда-нибудь деревья? Те, что нарисованы на стенах зданий? Это могут быть дубы, орешники, грушевые и яблоневые деревья и даже кустарники по типу шиповника, разнообразные вьюны, карабкающиеся по бетонным и кирпичным стенам.
А я видела! Не раз! И даже слышала историю о том, откуда взялись эти ненормальные деревья. Это было в одном из лагерей, ночью, когда дети собираются у чьей-нибудь постели и делятся жизненным опытом. Одна девочка – Танька – тогда так и начала историю:
- А вы видели когда-нибудь деревья? Те самые, которые живые, хоть и нарисованы на стенах? А я видела! И знаю, кто нарисовал…
… Парня звали Вячеслав, и он происходил из провинциального русского города. Он был школьником и разгильдяем, чего никогда не стыдился.
Он, знаете ли, постоянно что-то рисовал, в том числе на стенах. Бумажки с граффити и зарисовки занимали места больше в рюкзаке, чем все учебники с тетрадями вместе взятые. Никого не удивляло то, что руки его постоянно в красках и карандашах, фломастерах и маркерах.
Славка не имел привычки спешить по своим делам. Если они были, то он сам решал, когда будет выполнять и будет ли вообще. Тогда время Вячеслава было полностью свободным. Он проходил мимо стены здания, мимо которого проходил уже тысячи раз, однако в этот раз остановился, поднял на нее глаза. Серая. Он никогда не любил этот цвет. Он оглянулся вокруг, и всем, что он увидел были щиты с выцветшей рекламой и слоями пыли, асфальтированные тихие дороги, здания вокруг похожи на бетонные коробки. Серость, снова серость. Свет давали фонари и разноцветненькие лампочки с щитов – мигающие, гаснущие, он даже слышал треск от них, настолько было тихо.
«Тихо. Серо. Раздражает, в том числе других. …Почему бы мне не разукрасить этот мир?» - подумал юноша, оглядывая все вокруг. Мысль показалась неожиданной, а решение давно созрело, хоть и оформилось в четкую мысль только сейчас.
Впервые этот человек задумался сделать что-нибудь полезное для общества, в котором жил. Это было его личное желание во многом, оно жгло изнутри и отзывалось в пальцах, заставляя их дрожать и лезть в рюкзак за красками. Там были синяя, зеленая, коричневая, серая в баллонах, в том числе, немного белой, черной, растворителя.
«Пусть это будет дерево. Действительно, почему нет?»
Проведя несколько линий коричневым баллончиком по стенке, Слава осознал, что этого не хватит. Даже если он и разукрасит этот уголок, большая часть стены останется такой же – голой, серой. Этого он не хотел.
Подошел, похлопал по стене рукой и ухватился за маленький выступ.
«А ведь, действительно, чем черт не шутит?» - думал он, карабкаясь все выше. А стена дальше шла абсолютно ровная. После, Вячеслав недоумевал, как он вообще умудрился на ней удержаться. Если б он тогда задумался и понял, что делает невозможное тогда, попросту упал бы. Ан нет, брал и делал свое дело. Аннарасуманара^* какая-то…
К утру он закончил очертания ствола и основных ветвей. Про себя Вячеслав решил, что это будет яблоня. Его знания и опыт как художника позволяли ему рисовать с соблюдением всех правил перспективы, падения света и тени, пропорций человека и животного, коль он того желал.
В свои следующие сумерки он подошел к стене уже полностью подготовленным, с четким намерением повторить невозможное. В его рюкзаке лежали все необходимые баллоны с красками и насадками для них, на руках – перчатки без пальцев, по чистой случайности забытые вчера, а нижнюю половину лица закрывает маска, сымпровизированная из бонданы. Она заменяла ему респиратор, защищающий от выделений краски.
Писки трусости он задушил уже в зародыше.
«Это все была случайность, это невозможно!»
«А я смог уже однажды. Почему же не смогу еще?»
- … И дерево свое он сотворил в три ночи и три дня… - сказывала та девчонка и растягивала звуки на манер сказителя. Танечка откинулась на спину, подгребла подушки под себя. Окружающие, в том числе и сверху – у нас были двухэтажные кровати – слушали одновременно и с интересом, и со скепсисом. Судя по горящим глазкам и эмоциям в рассказе, она явно вошла во вкус своей сказки.
Откинулась назад и я с недоверчивой мыслью:
«Она явно что-то напридумала.»

И ведь забылось бы все это, не проходи я однажды, мимо одного здания поздней весной. Всегда спешу, я чуть не пролетела мимо, но остановилась и застыла, застигнутая врасплох увиденным мной.
Передо мною возвышалась яблоня. Большая, во всю стену.
«Вот это детальность, вот прорисовка!» - восхищалась я, оглядывая дерево вблизи. Я никогда не видела, не ожидала такого от граффити. Но нет, передо мною. Я была готова поклясться, что слышу шелест, чувствую запах коры, листьев, сгнивших с прошлых урожаев яблок… и цветов.
Спустя секунду, я заметила и эту маленькую особенность. Яблоня отцветала. Ветер относил в лицо и мимо лепестки, они кружились сзади, над заасфальтированным пустырем, оседали под самой стеной. Это завораживало.
- Фантастика, правда? – услышала я голос рядом и испугалась. Кто посмел разрушить это чудо?!
Слева от меня стояла девушка лет двадцати и даже чуть постарше. Она сдула мне в лидо яблоневые лепестки и рассмеялась на мое «Уааай!» и скомканное приветствие.
- И тебе привет.
Нет, чудо так и не разрушилось.
- Знаешь, – девушка подняла голову вверх, - а она уже не первый год так цветет.
- Что, правда?
- Да. Я даже знаю, кто её создал. Хочешь, расскажу историю?
- Да!
Думаете, я смогла бы отказаться?

А история случилась следующая. Если в первую ночь Вячеслав успел сделать только очертания ствола и веток, то в последующие две он их закрашивал и придавал объем. Эти ночи его сильно измотали. Он возвращался уже перед самым рассветом и заваливался спать, не в силах отвечать на вопросы своей волнующейся матери. К концу третьей ночи у него дрожали ноги, Вячеслава сильно шатало и рвало в ближайшие кусты. У него хватило сил, упрямства топнуть ножкой и пообещать, смотря на дерево:
«Мной не поиграешься!»
А матери только и оставалось, что гадать: что сынок мой, как он? Не подсел ли на наркотики? Не связался ли с плохой компанией? Бедный, бедный… Слава,.. пора прекращать, все, доигрался!
И, конечно, его рисование не оставалось не замеченным. Многие просто проходили мимо, пряча и улыбку, и азарт, и любопытство с нетерпением. Были и другие. Они испытывали раздражение и злость таким нарушение порядка и закона.
Так, в одно прекрасное утро во двор выскочила женщина, тряся бумагами, почти крича:
- Нет, ну вы посмотрите, а? Что тут творится! Это ж свинство, вандализм! Нельзя же так, нельзя… неправильно все это… - она активно жестикулировала, металась перед стенкой с яблоней и то и дело прижимала к груди и лицу бумаги, её голос срывался. Это была Елена Николаевна Люрцерман, заместитель председателя здешнего ЖКХ.
- Да ладно вам, Елена Николаевна, вы успокойтесь, красиво же получается, - тут уже вмешался сам председатель, мягкий человек, который регулярно перебрасывал свои обязанности активной и ответственной Елене Николаевне, получая так возможность заниматься старческим маразматическим бездельем.
Они не единственные люди были во дворе в тот день. Там же были еще бабушки, они оккупировали лавочку неподалеку, наблюдали за развитием событий.
- Ага, мраморно, – прокомментировала одна бабушка, - Ходют Рубенсы тут всякие, калякают шедевры, а нам восхищайся-отскребай. Тьфу! Берию сюда!
Бабуля сплюнула себе под ноги, требовательно стукнула своей палкой об асфальт, продемонстрировав тем самым все свое отношение к происходящему и современным Рубенсам. Другие бабушки, сидящие по сторонам, согласно закивали головами.
- Вот, вот! – Говорила Елена, обращаясь к председателю, - А вы все говорите! Отмыть это надо, вот и все! Ведь нам же потом отчитываться, понимаете? Мне! – пару раз за эту речь её подбородок дрожал.
Валерий Михайлович не мог выносить женских слез.
- Все, все, Елена Николаевна, успокойтесь, уберем… Только вот виновника найти сначала надо бы…
- Да найдете вы этого художника, че? – вклинился в беседу проходящий мимо человек. – Он вон в той школе учится, вот! – рабочий человек махнул рукой в сторону, где действительно располагалась школа Вячеслава. – Не, ну а чо? Ведь влез же тот пацан на стену, чтобы накалякать, значит сможет, чтобы смыть. Логично? Логично. И не будет с отчетностью никаких проблем.
- Подождите, вы сказали «тот пацан»? – Лена с трудом удержала себя, чтобы не схватить мужчину за рукав синей куртки, - Вы знаете, кто это?
- Пхех, он еще на работу ко мне приходил, матери папку одну приносил.
- А имя?
- Я не помню. Вот, правда, телефон его матери имеется. Пишите.
После того как диктовка закончилась, он предпочел распрощаться с ними.
- Ладно, господа мои хорошие, до свидания, успехов!

Эту часть истории мне не смогла рассказать та анимешница, она её просто не знала. Я поняла, что мой рассказчик любит аниме по её одежде и значкам, унизывающим ручку сумки, по японскому жаргону, вставляемому в речь. Не смогла она мне рассказать и еще одну часть этой истории. Девушка не знала, что в другой части города растет дерево, подобное Вячеславиному.

Это старый и чахлый орешник меньше по размеру, нарисованный еще простой строительной краской, ибо баллоны для граффити в то время было почти невозможно достать в Советском Союзе. Кора его была суха, похожа более на кость, источенную временем. Ветви кое-где не дорисованы и не докрашены, попадались недоконченные листья без прожилок и зазубрин, характерных для орехового дерева. Эти листья оставались мертвыми, не шелестели на ветру. Многие из тех, что двигались опали, также и орехи с нераскрытыми скорлупками.
Печальное то было зрелище. Боль испытывал создатель дерева, когда бросал свой взгляд. Так каждый будний день, все мимо, на работу, прикрываясь воротом или шарфом.
Этот человек, Сергей, работал в фирме по мойке окон и уборке помещений. Он имел обыкновение встать с чашкой чая у окна и наблюдать за жизнью города задумчивым и отрешенным взглядом. Он всегда предпочитал окно окружавшим его стенам серо-бежевого цвета, перегородкам из пластика, выполненного под стекло. Тогда мужчине все казалось, он свободен, он вне офиса той маленькой и задыхающейся в рынке фирмочки. Коллегам же казалось, что его обуревают все глубокие и суперумные глобальные мыслишки, настолько серьезным казался тогда его взгляд. А на самом деле мысли были легкие и мелкие, в чем-то даже глупые, хотя и витали очень далеко.
В один день он, стоя так, услышал телефонный, противный звонок.
- Да? Фирма мойки окон и уборки помещений «Блеск», Сергей. Я вас слушаю.
В трубку кашлянули.
- Здравствуйте, Сергей, это Юлия. Вот вы занимаетесь чисткой окон,.. а стену вы почистить сможете?
Это предложение немного смутило Сергея.
- Ну, как бы да, а что?
- Да ничего, лучше просто приедьте и ознакомьтесь с заказом. Тогда все и обговорим. – Голос собеседницы звучал устало. Этот заказ вызвал у Сергея интерес, немножечко азарт, поэтому он бодренько ответил:
- Хорошо, диктуйте адрес.
Собеседница задиктовала.

Сергей приехал на место назначения примерно через два часа. Первым делом он увидел стену, над которой еще предстояло поработать. У стены собрались люди, с которыми еще предстояло посотрудничать. Среди них были и сторонние наблюдатели, они остановились ради любопытства. Одна женщина стояла и обмахивалась бумагами, она явно нервничала. Вторая выглядывала чистильщика окон на дороге.
Это была Юлия, мать Вячеслава. Звонок Елены Николаевны к ней на работу с жалобой на сына и его творчество заставил её практически без сил улечься на стол головой среду бумаг и канцелярских принадлежностей. Те, кто ходил мимо или сидел рядом в тот момент могли хорошо заметить глубокие складки, пролегшие между бровей и в уголках губ, то, насколько сильно Юлия Васильева сжала эти самые губы. Женщина быстро осознала, что вся экономическая ответственность ложится на нее и отца Вячеслава, который слишком любил свою работу, чтобы уделять внимание сыну. Тогда же мама позвонила классному руководителю Вячеслава и срочно отпросила сына с уроков. Через классного руководителя новость дошла и до директрисы, она прибыла на место происшествия с виновником, его и держала сейчас за плечо, пока он стоял рядом, потупившись в асфальт.
На него Сергей смотрел дольше, чем на остальных. Почти столь же долго он смотрел на стену. Когда он увидел полностью прокрашенные ствол и ветки, сердце на секунду замерло. Так чистильщик окон Сергей понял, что отнюдь не радуется новому заказу.
- Я так понимаю, вас интересует это, верно?
- Да, нам нужно, чтобы вы его убрали. Быстро.
- Да, у нас проверка скоро, - вставила та женщина, что обмахивалась папкой с бумагами. Это была Елена Николаевна Люрцерман, заместитель председателя местного ЖКХ. В её голосе Сергею послышалась истерия. Сам председатель, как и участковый, шатались неподалеку, очевидно, не желая вмешиваться. Вроде как и не причастны вовсе.
- Кхм, я конечно понимаю, но а как вы предлагаете оформить это дело, а? У нас нет услуги чистка стен в конъюнктуре, а ведь нам еще договор составлять… - Здесь Сергей соврал, на самом деле подобная услуга была в конъюнктуре фирмы «Блеск».
- Мы можем обозначить это чисткой окон, вот и все. Инструменты же все равно те же. – Снова вмешалась Елена Николаевна, смотря в сторону. У нее не находилось сил смотреть на будущую яблоню и Вячеслава, его мать и директрису.
Сергей снова перевел свой взгляд на стену. Теперь он смотрел на дерево внимательно и долго, с неприятием в глазах, казавшимся столь странным.
- Только у нас есть одно условие, Сергей, - Юлия вышла вперед, вытаскивая за собою Вячеслава, - это должен сделать он и только он. Я не думаю, что эта работа сложна настолько, что её не сможет выполнить один здоровый человек со всем оборудованием. За заказ мы обещаем заплатить так, будто всю работу выполняли ваши служащие. За поломанное оборудование мы, если что, тоже заплатим.
Взгляд Вячеслава исподлобья ответил Сергею на это бычьим упрямством и яростью. «Живым не дамся!»
- Это строго обязательно? – решил уточнить Сергей, стараясь сохранить в своем голосе непринужденность и уверенность.
- Да.
Сергей понимал, что его начальник ни за что не откажется от столь выгодного, хоть и нестандартного заказа, но откашлялся, вздохнул.
- Надо думать. К сожалению, я не могу сказать вам что-либо точно сейчас, надо еще посоветоваться со своим начальством и коллегами, как бы все это оформить. Это все беспрецендентно, знаете ли… Не стоит удивляться, так сказал бы вам любой чистильщик окон, если бы не отказался напрочь от идеи, которую никак не зафиксируешь в договорах. Так что вот… Я надеюсь, вы согласны подождать до завтра? Я позвоню вам лично и скажу о принятом решении, окей? С поиском других спешить не стоит, я уже сказал вам почему. Так что, согласны, м?
Все выжидательно повернулись к Елене Николаевне.
- Да, вполне – ответила она крайне неохотно. Так и разошлись.
В глазах Вячеслава, когда Сергей глянул на него светилась надежда на пополам с удивлением. Художник незаконченных деревьев, ныне взрослый состоявшийся мужчина неопределенно дернул подбородком, не решаясь дать надежду, а тем более напрасную, другому художнику деревьев, пока еще зеленому юнцу.

…Зато она рассказала мне другую часть истории, также не менее важную.
Вячеслава не смогли спасти плечи и спины симпатизирующих ему одноклассников, пока он отсыпался в школе, за партой, после третьей ночи творческого своего процесса. А еще он просто громко храпел. Учитель обществознания, а Вячеслава всегда усыплял этот предмет, прошел к нему быстрым и тяжелым шагом и без зазрения совести гаркнул:
- Васильев!
- А? что? – встрепенулся Вячеслав, отчаянно пытаясь одновременно продолжить спать и быстренько войти в курс дела. У него это все равно не получилось.
- К директору.
В дверях класса уже как раз топтался ученик-дежурный, он и должен был провести Васильева в нужный ему кабинет.
В кабинете его ждали директор, классрук, мать и участковый. Он сидел на месте провинившихся учеников и так же как они перебирал ногами и елозил пальцами по темно-синему планшету и бумагам с ручкой, прикрепленным к нему. Вячеслава встретили тяжелым взглядом и сухим приветствием. Разговор начала директриса.
- Нам тут одна женщина на тебя жалобу написала, говорит, ты испоганил всю стену жилого дома, за который она отвечает, своими рисунками. Это правда?
Вячеслав, конечно, сразу понял, что за дом, какие на нем могут быть рисунки. Он давно предполагал подобный разговор и считал, что подготовился.
- Это просто дерево, красивое и безобидное, оно никого не оскорбляет.
- Да, мы видели, - вмешался участковый, нервно откашлявшись, стараясь говорить уверенно и без запинки. – Мы хотели было приписать тебе правонарушение по статье 214 УК РФ «Вандализм», но не нашли состава преступления. Так что, лучше вам решить все это полюбовно.
Владик до смерти боялся школ и их директоров, а особенно их кабинетов, где решались судьбы тысяч маленьких детей. Посетив однажды такой кабинет, Владик стал милиционером, а ведь твердо был уверен, что иначе обязательно пошел б в университет, стал физиком, химиком или врачом. Но нет, он и юристом не стал толком.
- И ведь вы уже решили, верно? – Вячеслав заранее был не согласен с принятым решением.
В разговор вступила мать.
- Да. Ты очистишь стену от той яблони, где она нарисована, и все. Нам возмещать еще Елене Николаевне ущерб и траты на все растворители, оплату труда людям, если надо будет. Все понял?
- А, а просто откупиться нам нельзя? – Вячеслав побаивался спорить с матерью, если она говорила с ним таким повелительным тоном.
- Увы, нет, женщина требует. Так, ладно, я пошел. До свидания! Увидимся на месте происшествия, я должен все проконтролировать.
Так полицейский махнул ручкой и убрался из столь нелюбимого им места. Вячеславу дали тряпки и ведро с растворами, отправили все исправлять.

Он пришел к своей стене в сумерки, с ведром и тряпками, в крайне плохом настроении. Вячеслав Васильев и не собирался чистить стену, он просто стоял и смотрел на нее. Не то чтобы он понимал, что не удержится на стенке (а лестницу ему так и не дали, он все равно отказался обсуждать с матерью свои внезапно появившиеся сверхспособности), он понял скорее другое:
«Что бы там ни говорила поговорка, а сломать порой сложнее, чем построить. Я, простите, не предатель»
Он оставил ведро бабушкам и ушел, не говоря ни слова.

В тот же день, на последнем своем уроке, класс Вячеслава составил «экстренное совещание по сложившейся ситуации». Учитель в классе все равно отсутствовал, а история уже известна, надо обсудить.
- Знаете что, пацаны, я считаю, Славку спасать надо, - высказался первый человек, присобачивая сплюнутую им жвачку к крышке парты, - А?
- Это странно, но ты прав, Нафаня. Это дерево стоит того.
- Да ну, еботня какая-то! Этот Вячеслав всегда какой-то грязный такой, скользкий, фу! – Оппозиция вся передернулась. – Да и вообще, откуда нам знать, чем все это обернется, а? В чем смысл?
Этот парень сам не понимал, зачем сюда приперся. Это было сделано скорей из интереса, чем из желания помочь или навредить Васильеву. И, да, роль в таком отношении к нему играла еще зависть. Зависть и комплексы.
- Но он никогда не делал нам плохого…
- …Особенно, если учесть, что это первое полезное, что он вообще сделал в жизни – вставил свой авторитетный вяк отличник.
Максим Сахаров редко участвовал в таких неформальных обсуждениях класса, привык считать, что выше этого по у молчанию, ведь есть же Интернет… А время, время, его вечно не хватает… В этот раз Максимка решил снизойти до класса - даже большая часть двоечников, разгильдяев отказалась от халявного прогула, ради обсуждения проблемы. Каждый из присутствовавших в глубине своей души признался себе в том, что как-то и по-своему, но прикипел к рисованному дереву душой, болел за его создание. А что авторство? Только их Васильев мог бы выкинуть такую штуку.
- Предлагаю скинуться.
Кузьма Панин, лучший друг Нафани, привстал, шлепнул ладонью по парте. Когда он отнял её, на ней лежала одна сторублевая купюра.
- Деньги на все нужное для граффити.
Сверху на купюру легли ещё несколько засаленных, посыпались монетки.
Оппозиция здесь плавно стухла, ибо большая часть класса промолчала всю беседу и намеревалась присоединиться к большинству. А Кузьма, Нафаня и Максим гораздо более авторитетны, чем все комплексующие вместе взятые.
Пачечку банкнот различного порядка с горочкой монет все живо передали Дарье Синицыной.
- Эй, а что сразу я? – встрепенулась девушка.
- Ну, Дашк, ты ведь его… близкая подруга, верно? Ты лучше всех нас его знаешь и уж точно сможешь купить нужное ему. Действительно хорошее, а не какую-нить фигню.
Щеки девушки зарделись.
- Да, все так…
«Все равно им бесполезно говорить, то между нами никогда не было близости, не говоря уж о намеках на поцелуйчики и обнимашки, что-то большее, чем просто дружба»
К счастью, она не смутилась настолько сильно, чтобы это мог заметить другой человек.
- Я все куплю сегодня или завтра.
- Как передашь, скажи, от нас от всех это, ладно?
- Хорошо.
- Учителя всегда легче смотрят на твои прогулы, Дашк. – голос человека, сказавшего это, звучал с доброй завистью. Его обладатель сам в свое врея пострадал из-за своих прогулов.
- Ок, я пошла.
Девушка направилась к двери.
- Ага, давай! – донеслось ей в спину хором. Если б она повернула голову, то её румянец мог бы быть замечен всеми, Дашка по природе своей была девушкой стеснительной.
«В конце концов танцпол одно, а жизнь уже совсем другое»

- …Вот так, как-то так, - закончила рассказ свой анимешница обо всем, что связано со Славой и деревьями, школой и классом.
Плюшки давно съедены, йогурты из магазина выпиты, я уже начинала подмерзать под ветерком, хоть и сидели мы в укромном жилом дворике.
- А что, звучит прикольно. Сможешь дать мне телефон этой девушки Даши? Или еще какие другие контакты…
- Этой? – в голосе Марины слышались отчетливо презрение и отвращение.
- Да, этой. Хочу и её еще поспрашивать.
«А там, глядишь, и другие контакты подсоберутся»
- Зачем?
- Я хочу собрать все это воедино. – Я перебрала в руках листочки с записями, что успела накарябать, пока мне рассказывали. Речь Марины оказалась в меру торопливой. Для меня – самое оно. – Всю историю, что ты мне рассказала, и все то, что не смогла. Ведь ты же мне не все рассказала, верно?
- Да, я просто не могу узнать всего и вся.
- Вот, тут-то и оно. Так, что, дашь?
- Валяй.
«Может быть потом я соберу все это в что-нибудь приличное, - решила для себя пока карябала диктуемый мне телефонный номер, - В что-нибудь приличное…»
Мой взгляд то и дело перебегал на яблоню Васильева, красующуюся на стене. Волшебная, казалось бы, недосягаема, близка оказалась как ничто. Потрогать можно просто так, лишь бы дотянуться до нее рукой.
Все, что ниже, узнавалось у других людей, в частности, Дарьи Серегиной. Эти люди также помогли мне дополнить и предыдущие части этой истории.

В следующий день, после посещения Сергея она встретила Васильева в его же месте. Он сидел у стены в позе мыслителя, используя ведро как табуретку.
Синицына откашлялась, пока подходила к нему. Так она хотела привлечь его внимание – у нее получилось.
- О, Дах! Привет! – Слава встал навстречу ей, чтоб поприветствовать. – Какими судьбами ко мне? Меня ищут?
- Да нет, я, если честно, не знаю… В общем, вот – она вручила ему полный пакет тех принадлежностей для граффити, что знала и посчитала нужным купить. – Это от всех. Мы тут скинулись, чтоб ты смог закончить дерево.
- Дерево?
- Да, мы все хотим его увидеть. Ведь знаешь… мы верим в тебя, Вячеслав.
- А... ну… Хорошо. – Вячеслав Васильев безропотно принял пакет из рук девушки.
Повинуясь неожиданному для себя самого порыву, Вячеслав крепко прижал Дашу себе.
- Нет, все-таки, ты ангел. – произнес он с благодарностью.
«Эй, ты чего?» - это, как и прочие вопросы, она придержала в себе, только слабо похлопала его по спине, поблагодарила за столь трогательный жест.
Они распрощались.
Вячеслав подошел потом к своей стене и похлопал рукой по её поверхности. Все нужное здесь и сейчас уже перекочевало в его рюкзак.
- Ну, что, начнем?
На сегодня у него была листва.

Между тем, примерно в то же время, в другой части города, чистильщик окон Сергей прикасался к собственной стене. Он прощался со своим орешником, жест его был полон признательности. Он прикасался к стене мягко, нежно, шевеление ветвей орешника списал на свет, иллюзию, звук шелеста листьев приписал другим деревьям. Он не мог поверить в то, что все реально, все, как и трава под деревом порождено когда-то им, Сергеем.
«А ведь мне когда-то это разрешили. Это была акция правительства по защите окружающей среды. Стухло как-то, в том числе из-за меня. Прости.»
Сергей отошел и снова глянул на орешник. Его ветки не двигались. Он глубоко вздохнул и достал из кармана телефон. Решение это давно уже принято.
- Алло, Серунь? Прости, что я так поздно, ладно? Да-да, знаю все я, знаю, просто заказ выгодный тут подвернулся. Правда, необычный. Какой, спрашиваешь? Стенку мне очистить надо. Да, от дерева. Другую. Нет, уже без мальчика, так, просто. Я плачу все сам, Михалыч дал добро на дело. Да, все завтра, срочно, в то же время. Ага, ну, давай, еще созвонимся. Ага, давай, все, пока.
Сергей положил трубу в чехольчик и убрал его в карман. Не удержался, выкинул на улице пару коленец румбы и ча-ча-ча, что просмотрел когда-то по телевизору. После этого он повернул на запад, к дому. Дело было на закате.
«Нет, порою надо все-таки ломать», - думал он, уходя.

В то же время Вячеслав карабкался уже на стену. Маску он надел на нижнюю половину лица, обычная ему повязка осталась внизу.
Пришлось вырисовывать листки, маленькие веточки. Трудоемкая работа.
«Это важно, это надо.»
Вячеслав не уходил домой в ту ночь, ему приносили воду, гамбургеры, пару раз он отрывался от работы, чтоб перекусить.
Он продолжил творить днем, причем, ему так и не помешали. Вроде как не видели художника прохожие, да и вообще, в другом все месте были в это время. Председатель вроде как отсутствовал, Елена Николаевна в конце концов (как глупо!) положилась на него, уехала копать на дачу. Директриса нашла множество других, более приятных, важных дел для выполнения.
А машины по уборке помещений так и не приехали, а деньги так и не были заплачены. Потом пришлось объясняться так: мы перепутали деревья! Просто получился не тот адрес!
А Сергею пришлось наблюдать за делом рук своих, звонков своих. Облегчение затапливало изнутри, хотелось срочно обнять всех, весь мир, а прежде всего женушку, детей, это старое и надоедливое существо по кличке «теща». И он обязательно так сделает, когда придет домой. А перед этим – дал себе зарок – он купит жене шубу подороже, можно и в кредит. Все же бабы любят шубы, верно?
Вячеслав не прерывался, ему приносили одноклассники покушать.
«А меня там вообще не было!» - скажут потом эти люди.
Появились ветви – маленькие, гибкие – листочки. Он дал им прожилки, даже маленьких жуков, которые, как он рассудил, обязательно живут на яблонях, других деревьях, вроде как полезные.
Появились свет и тень. Вячеслав бы сам мог рассказать, его источник там, далеко и сзади, но любой бы был уверен, что яблоня подсвечена своим внутренним светом.
А в седьмую ночь, заканчивая, он подумал:
«А сейчас же ведь весна. Весной яблони цветут»
Так он дал ей лепестки и нераскрытые еще бутоны, облетевшие соцветия, из которых появятся первые яблоки.
К седьмому рассвету яблоня была закончена.

В понедельник к ней пришла проверка. Елена Николаевна была шокирована увиденным. Так надеялась, так верила и так хотела верить! Нет, нет, так нельзя, нельзя!
Зато проверяющий смотрел на дерево с живейшим интересом.
- Простите…
- Это просто проект у нас такой был, инициатива местного жильца. Мы, честно, поначалу не верили, что у него что-нибудь получится, но нет, как видите… Мы все обязательно задокументируем.
- А, не спешите. Лучше уж скажите имя этого художника.
Елене Николаевне намного стало легче. Она даже перестала неосознанно перебирать пальцами, будто папочку искала, чтобы обмахнуться ею.
- Есть у нас один такой, - «Имя, правда, у него дурацкое», - Вольф Пипеткин называется. Я серьезно, господа, это имя у него такое.
Один из проверяющих характерно здесь прокашлялся, подметил.
- Инициатива у вас, явно, очень интересная вышла. Я считаю, её надо поддержать.
- И развить, конечно, да. – подхватил второй проверяющий. – Это все же сейчас очень актуально, защита окружающей среды и все такое… так что надо бы это оформить.
- Да, да она у меня такая, знаете ли, - это уже председатель. Тоже где-то рядом ошивался. – Умная, ответственная, креативная. Я обязательно вознагражу её за это.
Проверяющие лишь задумчиво кивали своим и чужим мыслям. А Елена Николаевна обменялась взглядами с председателем. Валерий Михайлович просто, с извиняющейся и противной оттого улыбочкой развел руками, вроде как «Ну что поделаешь, не мы такие, жизнь такая»
Елена Николаевна взяла все сказанное им на заметку.
«Обязательно куплю себе на премию сережки» - она так давно хотела новые, взамен сломанных и потерявшихся серебряных серег, что достались ей от бабушки-графини.
«Обязательно куплю себе сережки» - это уже снова, поднося кулак к лицу, словно там действительно зажата папочка с бумажками.

Тем же днем мать Вячеслава Юлия получила телефонный звонок.
- Юлия Владимировна, извинитесь за меня, пожалуйста, перед Славой, ладно? Простите, что напала так на вас из-за этой яблони, очень хорошо все получилось, честно. Она так и не смылась, а проверка мне сказала, это все похвальная инициатива, обещали поддержать. – Тут Юлия услышала глубокий вздох в трубке. Она слушала все это, стоя на пороге комнаты, в которой в это время как раз отсыпался её отпрыск после своей выходки. – Вы простите меня, ладно? Мне так жаль, так стыдно стало, что я просто…
- Ладно вам, Елена Николаевна, что вы. Заходите лучше к нам на чашку ча, посидим тут все, обсудим.
- Хорошо, как скажете…
Когда Юлия Владимировна положила трубку, она посмотрела на Вячеслава. Его разговоры не тревожили. Женщина улыбалась.
«Кто знает, может и из твоего отца еще что-нибудь полезное выйдет. Одна кровь, как никак»
Позже, на следующий день это чаепитие состоялось. Слава и елена помирились, посмеялись, причем первый сам не знал, не помнил, а за что он извинялся и зачем.

Проходило время. Слава восстанавливался после дерева, сдавал свои экзамены. Порой он возвращался к этой яблоне, смотрел её, хотел поправить, что-нибудь улучшить, да не приступился. Только один раз ,когда заметил, что некая белобрысая мелочь оставила розовой краской надпись на почве, так же подрисованной Вячеславом. Туда ручка человека еще могла доставать с земли.
Во время этой самой правки он и встретился с Дарьей Синицыной.
- Привет, все сдала?
- Да, сдала нормально, для поступления хватит.
- А куда решила?
- Да в финансовый какой-нибудь. Экономисты сейчас все нужны.
Им обоим уже надоели эти вопросы. В это время они становились обязательной формулой этикета, необходимой даже для случайного прохожего, поздоровавшегося с тобой.
- Ясно…
- А ты сам куда?
- Не знаю, если честно. Результаты, вроде, позволяют да куда-нибудь. Понимаешь ли, Дашк, в моем случае, любое поступление будет не более, чем формальностью.
- В смысле?
- Я не собираюсь здесь учиться. Я уйду куда-нибудь и буду рисовать. Причем, и деревья тоже, в такой же манере. Сама посуди, Дашк, я бесполезный тут человек. Рисовать, тем более такое – это все, что я умею делать по жизни.
«Уйдя я, по крайней мере, не буду мешать матери»
- Но… погоду, ты можешь просто заявить о себе в СМИ и заработать деньги, стать звездой. Ты сможешь заработать на своем имени немалые деньги, а там и жертвовать их.. куда-нибудь.
- Даш, на чудесах не зарабатывают. Я сотворил его отнюдь не из желания прославиться.
- А… а жить ты там как собираешься, а? Скажешь, пища не нужна? А краски? Они дорогое удовольствие, знаешь ли!
- Краски не заканчиваются, Даш. Вот, смотри.
Он взял баллон зеленой краски, показал Синицыной наклейку со штрихкодом, чек, хранимый специально - Даша сильно удивилась, когда узнала на них месяц и число дня своей покупки – провел баллончиком по стенка, написал так «Всем Спасибо» и поставил в конце восклицательный знак.
- А закончится он должен был в ту первую же ночь использования, видишь? – Слава указал на крону, - Вона сколько отпахал.
Даша поутихла. Она сама не ожидала от себя такого напора. Просто сильно боялась за Вячеслава как друга, и сердце от этого часто стучало в груди, отдавалось молоточками в ушах и височных долях.
- Гамбургеры, скажешь, тоже не заканчиваются?
- Нет, они закончились давным-давно. На, лучше лови. – Слава кинул ей большое яблоко.
«Он непробиваем!»
- Все вы сотворили со мной это чудо, и я очень благодарен вам за это, правда. Все вы: одноклассники, друзья, прохожие и ЖКХ… Просто дайте мне творить его и дальше, ладно?
- Ладно, ладно, просто тебя в Хогвартс надо. Где сова?!
- Не смотрел, не знаю – Вячеслав ответил ей смешком. – И, да, Дашк, ты продолжишь заниматься танцами?
Она посмотрела на дерево. Долгим, внимательным взглядом.
- Да, я обязательно продолжу свое танго, что бы ни случилось.
В этом тоне не было и тени той маленькой мямли, какой Вячеслав привык её видеть. От огонька, который промелькнул в её глазах, Вячеславу и вовсе стало не по себе, по спине пробежал холодок.
«Уверен, в глубине души ты очень страстная натура, Даша. Я даже завидую немного твоему будущему мужу.»
- Буду рад его увидеть.

Время летит быстро, прошли годы, для кого-то быстро, для кого-то медленно. В других городах и даже за границей стали попадаться новые рисунки во все стены, выполненные граффити. Это могут быть пейзажи, в том числе с другими зданиями, неудачные пока попытки оживить животное и даже человека в человеческом рисунке. Однако, прежде всего, это деревья и даже не совсем деревья наподобие шиповника с цветами и плодами, толстых и тонких лиан, дикого винограда, что карабкается ввысь, по стенам. Отличительная особенность всех растений и рисунков многих в том, что они живы. Жив и воздух вокруг них, и почва из которой они прорастают. Все что в них или вокруг не живо, то пытается ожить и оживает, используя для этого все доступные ему способы. Люди видели уже подобное в рисунках. А вы это видели? Вы… видели когда-нибудь деревья?

* Это выражение он узнал у своей одноклассницы-анимешницы, прочитавшей одноименную манхву автора Ha Ilkwon. Она использовала его, когда рассказывала или обозначала что-то непонятное и странное, но явно хорошее и волшебное.