Пьяный хохот, испуганные, но уже давно обречённые женские крики, непривычно тихие младенцы… Это было нормально для этого мира. Люди выживали. А выживали те, кто быстрее приспосабливался…
Кто-то первый поднял руку на жену, потому что она плохо приготовила ужин, кто-то первый придушил ребёнка, потому что он слишком сильно кричал, кто-то первый стянул штаны с сына, потому что был слишком пьян и сын напомнил ему о девочке, которую так хотелось в детстве.
Их становилось всё меньше, они становились все злее и… сильнее?
***
На холме, недалеко от деревни, будто шагнув из воздуха, появилась пара. Он – высокий, аскетично худой, но с непонятной, темной силой в каждом движении. С темно-серыми, стальными глазами и длинными, чуть развевающимися от ветра волосами. Она – немного растрепанная, низкая, может чуть полноватая (но совсем чуть), нежная, хрупкая. С испуганными, серыми глазами и светло-русыми волосами, в закатном свете отдающими рыжиной. Она беспомощно жалась к нему, а он неожиданно мягко гладил её по волосам.
– Милый… – негромко, нежно сказала она, поднимая на него глаза. – Ну я немного им помогу, и всё… Совсем чуть-чуть…
Его глаза вспыхнули гневом… ревностью? Но под её любящим взглядом, он дрогнул:
– Но если они что-то тебе сделают…
– Не бойся… если что-то случится, та, другая сторона ведьмы продержится до тебя.
При упоминании ведьмы, он вздрогнул, прижимая девушку к себе, и тихо прошептал ей на ухо:
– Пожалуйста… постарайся без неё. Она так долго спала, пусть и дальше…
– Я постараюсь… – мягко шепнула она в ответ, поднимая его лицо и робко касаясь его губ своими.
***
На рассвете, в деревню вступила странная девушка. Распущенные русые волосы, серые, какие-то… чистые глаза, длинная белая хламида. Ей не хватало только крыльев – она была так похожа на ангела…
читать дальшеПервой её увидела старуха-знахарка, что жила, в основном, тем, что избавляла женщин от нежеланных младенцев… и работы ей с каждым годом становилось всё больше и больше.
– Дурочка! Как так можно, в таком виде, сюда! – яростно шептала девушке старуха, протащив её в маленький подвальчик, где хранила отвары.
– Ты откуда такая блаженная будешь-то? – тихо спросила бабка. Девушка улыбнулась.
– Из общины я… в лесу есть. Да только батенька сказал, что не гоже дар только своим дарить, нужно и другим помогать…
– Какой дар? – сразу же заинтересовалась почуявшая наживу старуха.
– Все девушки в нашей семье, не познавшие ещё мужчины, могут лечить, просто прикоснувшись к человеку. Ой… у вас же так болит спина! – странная девушка с сочувствием вздохнула, и… обняла женщину. Знахарка неожиданно почувствовала, как спину, которую не первый год мучил радикулит, наконец, отпустило. Она поняла, что может, как в молодости, достать кончиками пальцев пола, если нагнется… В хитрой голове бабки созрел план.
– Вот, одень, чтобы наши мужики то тебя не попортили, – бурчала бабка, кидая девушке самые неприглядные вещи. Причем в таком количестве, будто хотела укутать её в три слоя. Впрочем, позже оказалось, что так оно и было. Чтобы никто и правда, ненароком, не попортил девушку, бабка решила сделать из светлого ангела – лесное чудище. И, нужно отметить, ей это вполне получилось. После стараний знахарки, девушку, вышедшую из леса, уже сложно было узнать… Светлые волосы, красивое лицо и изящные руки были вымазаны сажей, остальное же так плотно было закутано в тряпье, что симпатичной фигурки просто не было видно.
– Жить у меня будешь. По хозяйству помочь, пациентам помочь, так же… – наставляла бабка девушку. – Кстати, как звать то тебя?
– Ярослава… – тихо пробормотала девушка.
– Славка значится. Меня бабкой-Ворожеей все кличут. И ты так же зови – не попутаешься.
– Как скажете, – послушно кивнула девушка. – А пациенты… это больные?
– Умная… – протянула бабка, недобро прищурившись. Умным не доверяли, умных не любили. Они были опасны. – Правду глаголешь, больные ентово. Токомо ты не смей пока не попрошу силушкой-то растрачиваться. Лечить будешь, кого скажу, поняла?
Девушка послушно кивнула.
Так у бабки-Ворожеи появилась тихая как тень, молчаливая помощница. Которая поддерживала в чистоте домик, и лечила пациентов. Только вот однажды скрыла кое-что от своей хозяйки.
Ночью, когда ходила за травами, она увидела паренька. Он лежал у кромки леса, голый, в крови и тихо-тихо стонал.
– Маленький… – тихо прошептала девушка, погладив его по взъерошенным, грязным волосам. Положив травы в сумку, она быстро огляделась и легко подняла мальчика. Впрочем, он даже выглядел очень худым…
Маленькая коморка, которая раньше была хлевом, сейчас выглядела, даже, уютно. Сена не было, но были одеяла, устилавшие угол, где раньше жили коровы. Скотину давно забили, а в старом хлеве знахарка поселила девушку. Не мешается, и ладно.
Аккуратно, Ярослава уложила мальчика на одеяло, но он сразу застонал и перевернулся со спины на бок. Мягко перевернув ребёнка на живот, в тусклом свете лучины, девушка поняла, почему подросток не мог лежать на спине. Он и сидеть сейчас вряд ли бы смог…
«Какой же разврат… он же такой маленький….» – покачав головой своим мыслям, она укрыла мальчика одеялом и начала разбирать травы. Такое, к её большому сожалению, просто так, её прикосновением, не лечилось. Не хватило бы сил, чтобы сразу вылечить и душу и тело… они должны были исцеляться постепенно.
Ближе к утру, парнишка очнулся. И тут же в испуге вскочил, глядя на девушку как на самого злостного врага.
– Ляг… тебе же больно… – мягко попросила девушка, не отрываясь от раскладывания трав для просушки.
– Кто ты? – угрожающе спросил подросток, даже не попытавшись прикрыться хотя бы рукой.
– Славкой меня зовут… помощница я, знахарки, – охотливо объяснила девушка, поднимая на мальчика глаза.
– Ну и рожа у тебя… – честно признался парнишка, постепенно успокаиваясь. Видимо, девушка уже не вызывала у него такого панического ужаса. Наверное, потому что не пыталась его изнасиловать…
– Ну… – пожала плечами Ярослава. – Какую боги дали. А ты ложись, ложись. Я скоро за завтраком схожу… ворожея много наливает, всё хочет, чтобы я потолстела, а мне много очень… вот на двоих и поделим. Тем более лучше бы тебе не ходить пока…
Мальчишка послушно опустился обратно на одеяла. Видимо, ему даже стоять было больно. Как-то пристроившись на боку и укрывшись одеялом, он тихо попросил:
– Принеси мне какую-нибудь одежду… пожалуйста…
– У меня тряпок много… сошью, – улыбнулась девушка, поднимаясь. – Сейчас, принесу поесть…
Вернулась она с большой миской похлебки. Хлеба здесь давно никто не видел, в поле работать было просто некому.
Мальчик, которого как, оказалось, звали Зим, за то, что родился он поздней зимой, за еду предлагал себя. Только вот в последний раз их было слишком много, и они слишком много выпили. Ярослава продержала его у себя недели две, подождав, пока у него все срастется, и, убедившись, что он не очень переживает из-за случившегося. Оказалось, что такое бывает частенько, только вот обычно он отлеживается в лесу.
– Славка… – негромко сказал Зим, подтягивая пояс у сшитых девушкой штанов, – Ты не думай, я и с девками могу. На тебя вряд ли кто польстится, на страшную такую. Давай я… как в оплату…
– Не нужно, – мягко улыбнулась девушка. – Просто береги себя, хорошо?
Ответив, что постарается, Зим ушел, но ушел раздосадованный и огорченный. Он не просто так предложил такую плату, и дело было не в том, что больше у него ничего не было, он иногда жил за счет доброхотов, которые не перевелись даже сейчас, и никогда не платил, и даже не предлагал… но эту девушку он хотел. С тех самых пор, как, из-за интереса, какая окажется под тряпьем эта уродина, прокрался за ней, когда та шла поплавать в озере. Тряпки были аккуратно сложены на землю, а у Зима перехватило дыхание. Высокая, полная грудь, округлые бедра, изумительно тонкая талия… выделялись только руки, лицо и волосы… но после того, как она вынырнула из озера… Тяжелые темные, сейчас, волосы облепили ровное, красивое лицо, и она убирала их своими неожиданно нежными и изящными пальцами.
Зим давно привык иметь дело с мужчинами, и иногда ему это даже нравилось, но никогда. Никогда ему Так не хотелось кем-то обладать…
Он думал, как это сделать, целую неделю… но понял, как сможет осуществить желание, только когда услышал от одного… клиента, что жители собираются сжечь ведьму – помощницу знахарки. Жители не верили ей, считая, что, излечивая их, она забирает часть души, и на самом деле ей только нужны их жизни.
«Надеюсь, успею…» – немного взволновано подумал Зим, на ходу подтягивая штаны, уже не те, что сшила из старых тряпок она, нет, новые, дорогие… подарок клиента, и, застегивая щегольскую рубашку, бежал к ней. Боясь, что если сейчас не сможет это сделать, то никогда…
Когда он подбежал, жители уже зажали её в кольцо из вил, и явно собирались отволочь на костер.
«Опоздал…» – горько подумал Зим, но, вдруг, девушка выпрямилась… грязь с лица и волос неожиданно пропала, тряпки сменились тем самым белым балахоном, в котором она вошла тогда в деревню. Нежная улыбка озарила её лицо… казалось, от неё исходит свет, который трогал даже зачерствелые души горожан. Только одно сердце он не затронул тогда. Сердце подростка, торгующего своим телом, сердце наполненное сейчас только похотью. Когда жители отошли, убирая вилы за спину, будто начали неожиданно их стесняться, а затем и вовсе уходили, потупившиеся, смущенные… очищенные, именно тогда Зим подошел к девушке и, схватив её за руку, поволок в лес.
– Они могут одуматься, бежим, скорее…
Ярослава знала, что не одумаются, но все равно послушно бежала за мальчиком.
Он привел её в свою пещеру, в которой прятался, когда пережидал, пока зарастут побои, полученные от клиентов. Там, импульсивно обнял её.
– Славная ты… Слава… – улыбнулся он, погладив её по волосам. Девушка как-то извиняющееся отодвинулась… но Зим не дал ей этого сделать, буквально бросив на каменный пол пещеры.
– Нет… я слишком долго хотел этого… прости… – тихо бормотал он, разрывая на ней хламиду.
– Зим! Что ты делаешь, не надо! – испуганно бормотала девушка, пытаясь отползти от него, но парень крепко держал, наконец-то касаясь её тела.
– Зим, не надо… Зим, сейчас же Она проснётся, тебе же плохо будет… – со слезами в голосе бормотала девушка, но он её не слушал, одной рукой вцепившись в её плечо, а другой стягивая штаны… но только он пристроился на ней, как в глазах девушки что-то сверкнуло. Что-то нехорошее… недоброе… не такое, как раньше.
– Сопляк… – тихо ухмыльнулась Ярослава. Неожиданно, парнишку, будто поддерживаемого неведомой силой, сбросило с девушки и сильно ударило о стену.
– Да как ты посмел… – с отвращением пробормотала она, поднимаясь, и медленно подходя к нему, совершенно не стесняясь своей наготы.
– Она же чистая такая… добрая. Тварь ты...
С каждым её словом, мальчика подбрасывало и с силой бросало обратно на пол. Его били и раньше, но такой беспомощности он не чувствовал никогда. Он не мог вырваться. Он был полностью в её власти… Холод, который он ненавидел, теперь был даже приятен. Потому что он означал, что пару мгновений его не будут бить.
Когда Зим почти не дышал, девушка его, наконец, оставила, направляясь к выходу из пещеры, со словами:
– Этот как-то себя изжил… слабенький… Так, кто там её сжечь хотел? Сейчас развлечемся…
Но дорогу ей загородила неожиданно появившееся, стройная мужская фигура.
– Уходи. Ты не пришел вовремя. Теперь дай развлечься мне! – жестко сказала девушка фигуре, махнув рукой, прогоняя его.
Не слушая её слов, молодой мужчина подошел к Ярославе и обнял, негромко уговаривая:
– Ну, лапочка, ну, солнышко… жена, давай уже. Хватит… возвращайся…
Девушка начала вырываться, но он держал крепко, продолжая:
– Милая моя, хорошая, любимая… мне тебя так не хватает, я скучаю. Никуда я тебя не отпущу… Мне без тебя так плохо...
На последнем, девушка сдалась. Обмякнув в его руках, она тихо заплакала. Теперь, мужчина уже нежно гладил её по волосам и спине, успокаивая. Затем, посмотрев прямо в изумленно приоткрывшиеся глаза Зима, он жестко сказал:
– Зря ты связался с моей женой… мы так долго усыпляли её темную сторону, чтобы забывать об этом. Она – простит. Я – нет.
За его спиной появились огненные, с черным, крылья, которые укутали мужчину и тихо дрожащую девушку. Мягко засветившись, они пропали. В ту же секунду, похотливый мальчик, торгующий собственным телом, загорелся как факел. Но даже тогда он почему-то понимал, что смерть будет только начало… Это понимание пришло к ним вместе с маленькой, но емкой фразой, сказанной Её ласковым голосом: «Те, кто отдает себя злобе и похоти, становятся слабее. Любовь и тепло же всегда будут сильнее».