Тук… Тук… Тук…
читать дальшеРодившийся в спертом воздухе звук повторялся через равные промежутки времени, наводя мысль о дожде. Вот на потолке появилось небольшое пятно, набухло, увеличиваясь от поступающей влаги, выгнулось горбом, замерло на секунду – и, не удержавшись, вниз упала капля и с глухим шлепком (тук…) нашла свою смерть на каменном полу.
«Жить долю секунды, пока летишь от сводов до пола». Узник захотел поймать на излете эту жизнь, почувствовать на своих губах чужую смерть, стать ее виновником – и открыл глаза.
Гнилая связка соломы служила ему постелью и скамьей; тонкое копьецо пламени – великодушие тюремщика – позволяло увидеть осклизлые от плесени стены тюрьмы, вделанные в стену ржавые кольца, куда во времена оно, как диких собак, приковывали за шею людей. Других источников света в камере не было.
Тук… - раздалось чуть громче обычного; узник повернул голову.
Там, у дальней стены, стоя на полу на коленях, возился его товарищ, Лерош. Узник осторожно, исказившись лицом от застарелой боли, поднялся с соломы, и, придерживаясь за стену, подошел ближе, глянул через плечо Лероша.
- Безумец! Что ты делаешь? – разглядев, чем занимался товарищ, захохотал узник, исхудалый, в лохмотьях мужчина уже неразличимого возраста. Смех его походил на перханье, и сторонний человек ни за что бы не догадался, что кто-то смеется.
- Ты точно безумен. Стену не продолбить.
- Почему? – Лерош не остановился, продолжая работать узким заостренным камнем, - Я как-то видел в мраморе полые углубления – их сделала обычная вода.
- Я слышал кое-что о крепости. Наше узилище находится внутри огромной скалы, здесь всюду камень, с трех сторон, и тянется на многие мили. Тебе нужно иметь в запасе тысячу жизней, чтобы выбраться из тюрьмы.
- Не загораживай мне свет, - проворчал Лерош.
Узник вернулся на свое место, сел на солому и долго наблюдал за Лерошем. Лишенный иных развлечений в каменном мешке, давно потерявший счет времени, он, подобно ребенку, радовался новому зрелищу; но вскоре душная атмосфера узилища сморила его, а мерный стук каменного орудия нагнал сон – узник погрузился в дрему со сновидениями: в них палачи рвали жертвам ноздри и жгли тело железом, и адовы крики несчастных отдавались в ушах узника.
**
Тук… Тук…
Лерош давно перестал думать, полностью погрузившись в тупое молчание мысли, и лишь механически поднимал и опускал руку, нанося неверные удары по камню. Неожиданно при очередном ударе его рука ушла вниз.
Встрепенувшись, Лерош смотрел на диковинное зрелище, боясь пошевелиться. Потом вытащил руку, осторожно разжал пальцы и выпустил узкий камень. Тот без звука провалился куда-то в пол.
Лерош смотрел на шершавые плиты, покрытые впадинами, как лицо оспинами. Протянул руку, но вместо камня почувствовал ладонью странную субстанцию – давным-давно Лерош слышал это слово от знакомого алхимика. Она была не твердой, но раздробленной и поддавалась подобно тому, как поддается куча зерна, если пытаться прокопать в нем нору.
«Свобода!» - слово мелькнуло в мозгу, и вмиг задрожавшими, как у запойного пьяницы, руками Лерош судорожно принялся ощупывать то, что якобы было камнем.
Что перед ним? Может, внизу проходят воды забытой реки, перед которой бессильна крепость мрамора? Может, время, великий насмешник, искрошило неприступную скалу, сделав из тюрьмы потеху? Или это колдовство давным-давно заточенного мага помогло ему бежать, оставив проход незакрытым?
Это было небольшим, но Лерош прикинул, что сможет пролезть. Он подбежал к другому узнику и потряс за плечо, шепча жаркими губами в его ухо:
- Эй, друг! Я кое-что нашел! Это поможет нам выбраться! Друг, просыпайся!
Лерош осторожно тряс узника, но тот мычал, стонал во сне, весь в грозной власти мнимой казни, и не хотел никуда идти. Вдалеке послышался лязг и грохот – тюремщики совершали обход.
- Я ухожу, старик, - прошептал Лерош, и метнулся к непонятному, погрузил ладонь – оно было на месте. «Сейчас или никогда» - успел подумать Лерош и ногами вперед прыгнул в это, разгреб изо всех сил «зерно» и пропал из виду – там, где он только что стоял, вновь был твердый камень.
**
- Ну что опять? – скривился тюремщик и почесал пятерней грязную голову.
- Еще один сдох, - проворчал его товарищ, ставя фонарь на стол, - Камера свободна – но надолго ли? Давай, пошли, поможешь мне, один я не управлюсь.