Средство для подавления бунтов

[stih]

Все бунты схожи между собою. Капризный ли ребенок ударяется в крик, отпихивая от себя ненавистную тарелку с кашей, или народ поднимается против правителей и рубит им головы на эшафоте – и ребенок, и народ стремятся к одной цели: отринуть настоящее в надежде обрести что-то другое.
Мудрая мать почти всегда сможет сделать так, чтобы ее ребенок съел всю кашу без остатка; жаль, что правителям подобная хитрость неведома.

История началась со звонка, а звонок был от моей родной сестры. Как помню, я в тот день собирал рисунок из Нано; она настолько крохотная, что требуется некоторая точность и сосредоточенность, чтобы выложить ровный ряд и не сбиться – зато и рисунок получается лучше, чем из любой другой мозаики. Но я давно наловчился: поддеваю пинцетом плитку и прилаживаю на то место, какое наметил; ряд выходит стройным, словно сделан по нитке. Складываю рисунок, а в комнате тишина, за окном едва слышно проносятся машины, да вдали шумит море; я люблю тишину. И тут раздался звонок.
Он вспорол безмолвие комнаты, как нож вспарывает туго натянутую ткань. Я жутко перепугался, сердце ударило в ребра, рука с пинцетом непроизвольно дернулась, и вот уже целый ряд плиток оказался порушенным. Клей застывает быстро, и я поспешил, пока не поздно, исправить оплошность, а звонок трещал за моей спиной резко и неприятно.
Я давно сделал вывод, что звонки имеют занимательную особенность: они словно наделяются эмоциями визитера. Если ваш гость настроен дружелюбно и весел, то и звонок от него оживленный. Если же он с неприятными известиями… а у вас никогда не замирало сердце и не становилось вдруг тяжело на душе, едва стоило услышать звонок?
Судя по звукам, мой нынешний гость нес неприятное известие и был настроен решительно – из тех, что могут хоть час ждать, когда я отвечу.
- Черт, - тихо сквозь зубы выругался я, швырнул пинцет на стол и развернулся лицом к визору, - Соединить! Слушаю!
Звонила Бетти, и в таком виде я увидел ее впервые. Я давно привык, что в любое время суток, хоть глубокой ночью, она всегда выглядит так, словно только что вернулась из салона, где ей сделали макияж и укладку; но сейчас на ее лице не было ни грамма косметики, глаза были красными, как у кролика, а волосы в беспорядке выбивались из высокой прически. К носу она прижимала платок и говорила сквозь него, так что слова доносились до меня довольно невнятно.
- Тим! – всхлипнула она, встретив мой хмурый взгляд, - Боже, как хорошо, что я тебя застала. Мы должны что-то сделать – вызвать полицию… остановить его…
- Что случилось? – я начал подниматься со стула.
- Эта ужасная сцена… он так кричал… Дэвид… боже…
- Кто кричал?! – я ничего не понимал из ее бормотаний, - Да расскажи ты все, наконец! Что с Дэвидом?
- Тим, это так ужасно, - женщина заплакала, - Я не знаю, что делать. Ты должен немедленно приехать и помочь мне.
Я пожалел, что разделен с нею экраном визора и могу лишь уговаривать, не обладая возможностью сделать что-то иное, но уговоры, в конце концов, возымели свое действие: через пять мину причитаний, плача и всхлипов я понял: Дэвид решил жениться.

Я ничего не имел против женитьбы племянника, что рано или поздно все равно случилось бы; минуту спустя я узнал, что и Бетти не была против самого факта женитьбы. Даже то, что Дэвид нашел невесту по сети – они познакомились в каком-то чате, и проболтали несколько вечеров, пока поняли, что их вкусы и взгляды совпадают почти во всем – даже это не заставило бы мою сестру защищать свободу единственного сына при помощи полиции. Нет, но Дэвида угораздило влюбиться в селенитку.
Вот тут я и потерял дар речи. Конечно, сказывается то, что я принадлежу старшему поколению, и иногда не понимаю нынешних молодых людей – взять хотя бы поиск невест по сети. В мое время пары тоже находили друг друга подобным образом, но скорее в виде исключения; сейчас это стало нормой, но количество разводов почти сравнялось с количеством браков. Люди сходятся и расходятся друг с другом так же легко, как пьют воду. Но жениться на селенитке – такого мне еще не приходилось слышать за все время, пока я живу на свете. Селенитов принято не любить. Если Дэвид не отступиться, то станет первым, кто зарегистрирует брак с луняшкой, отпрыском тех, кто давно покинул в Землю и переселился на Луну, в города под искусственным куполом, наполненным воздухом. Тех, кто оборвал все связи с Землей и свысока смотрел на голубую планету.
Бетти, воспользовавшись паузой, сказала: «Приезжай немедленно» - и отключилась. Я попытался вызвать ее снова, но визор все время выдавал сигнал «занято», и вскоре я оставил попытки. Оставался лишь один путь все узнать и решить: ехать к ней. Тем более что клей застыл, и рисунок был безнадежно испорчен.

Когда я зашел в гостиную, Бетти уже успокоилась и успела привести себя в порядок: на лице ровным слоем лежали пудра и косметика, и только легкая припухлость и краснота век выдавали, что хозяйка еще недавно плакала. Волнение также выдавали ее руки, беспрерывно теребившие рюши на выглаженной блузке.
Рядом с ней сидел еще один родственник – Мэтью. Увидев его, я непроизвольно поморщился: зачем сестра позвала его? Я недолюбливал Мэтью за неудобный характер, и за то, что тот ни во что не ставил мое мнение, хотя был всего на несколько лет старше; он приходился братом Солу, мужу Роберты. Вздорный нрав моей сестры не позволял влюбленным мужчинам надолго задерживаться рядом с нею.
Мэтью сидел в глубоком кресле и лениво попыхивал тростниковой трубкой – плохая привычка, приобретенная им в одной южной стране. Я протянул ему руку и, улыбнувшись, заметил, как неприятен запах табака, но Мэтью даже ухом не повел, словно не к нему относились слова.
Он слушал рассказ Бетти, едва начавшийся до моего прихода. Из него выходило, что о романе сына женщина слышала, но не придавала ему значения, пока сегодня за завтраком Дэвид не заявил вдруг, что женится. Нельзя было сказать, что это известие стало приятным для Бетти, но все оставалось в рамках приличий, пока она не услышала, кто ее предполагаемая невестка.
Что было потом, Бетти не могла вспоминать без слез, но сцена – по ее словам – вышла отвратительной. Сначала она умоляла сына одуматься, потом рыдала, веря, что слезы заставят сделать то, что не заставили слова; забывшись, грозилась, что с полицией выкинет эту девку с Земли. Дэвид раскричался и, хлопнув дверью, ушел, заявив напоследок матери, что никто на этом свете не остановит его. Первый раз в жизни я искренне пожалел сестру, чего не делал никогда (даже во время развода с Солом) – в том, что случилось, не было ее вины, а лишь злокозненное стечение обстоятельств. Я вслух предложил подумать, как можно, пока не поздно, вмешаться в эти отношения и расстроить их, пусть и с помощью закона.
- Нужно немедленно найти Дэвида и попытаться его задержать, - воскликнул я, - Он поехал в порт? Отправляемся туда, если понадобится – призовем на помощь охранников, пусть они отыщут его в зале…
Тут встал молчавший до сих пор Мэтью, вытащил трубку изо рта и ехидно напомнил мне, что полиция в это дело вмешиваться не станет. Дэвид совершеннолетний, и никто не сможет запретить ему обвенчаться с кем угодно, а что в жены он выбрал луняшку – так то небольшая странность, не более того. И нет закона, не позволяющего жениться на луняшках. Вот за это я и не люблю его, что несколькими словами он выставляет меня дураком. Что же, если он такой умный, то пусть решает проблему самостоятельно – так я ему и сказал.
- Видишь ли, - задумчиво поскреб подбородок Мэтью, - Я уверен, что проблему можно разрешить за два дня, но сейчас у меня нет никаких мыслей по этому поводу; одно знаю точно – мы должны тянуть время.
Тянуть время в его представлении сводилось к следующему: Мэтью, взяв с Бетти слово, что она будет сидеть дома и не попытается связаться с сыном («Этим ты только больше навредишь, парень и так на взводе»), выгнал машину, погрузил в нее вещи и отправился в космопорт. Меня он пригласил с собою.

Дэвида мы нашли быстро, он и не думал скрываться от нас; Мэтью, едва войдя в двери, сразу взял нужное направление, шагая к вейдинговым автоматам; рядом с ними стоял парень и ел чипсы. Заметив дядю, он кисло улыбнулся.
- Привет, - сказал он, шагнув нам навстречу.
- Здравствуй, - Мэтью сжал его ладонь в крепком пожатии, - Корабль еще не прилетел?
- Нет, но сейчас, наверно, объявят прибытие.
Под сводами прозвучал холодный женский голос, старательно выговаривающий каждую букву из названия рейса. Оставалось еще время до того момента, когда первые пассажиры появятся в зале, но Дэвид смял пустую упаковку и двинулся к регистрационной стойке. Мы пошли следом.
Первым селенитку заметил Дэвид: стал размахивать руками и выкрикивать. Я проследил за его взглядом: к нашей группе приближалась из толпы людей высокая худенькая девушка с ежиком черных волос.
Движения ее были неуверенными и чуть замедленными, чем то принято у землян; виною служило непривычное для девушки тяготение. И все же шла она, улыбаясь нам, а один раз подняла руку и помахала в ответ в приветственном жесте. Я содрогнулся.
Селениты не зря стали выделять себя в отдельную расу. Предки у нас были общие, и изнутри мы все еще были одинаковыми, но внешность… Слабое тяготение и искусственный воздух исподволь меняли человеческие черты? Или тесные родственные связи? Все селениты постепенно стали похожи один на другого так, как у нас похожи только члены одной семьи; все они были черноволосыми, высокими, тонкими и красивыми, но красотой неземной. Что-то чужеродное навеки отпечаталось в их лицах с той поры, когда несколько безумцев добровольно отринули свое сообщество. Кожа их была белой и светилась изнутри, словно Луна оставила на ней серебристую пыль равнин; движения были легкими, как у нападающей кобры; тела – прямыми, как копьецо пламени у свечи; свет и тьма смешались в них, явив сплав силы, красоты, невозможный для человека и потому - чужой.
Девушка подошла, повела кокетливо плечом:
- Здравствуйте, - протянула руку. Я замешкался ее пожать, зато Мэтью шагнул вперед, и рука девушки утонула в его широкой теплой ладони.
- Здравствуйте.
Она немного смутилась. Дэвид не отводил взгляда от невесты.
- Привет, - прошептал он, - Рад тебя видеть.
- Я тоже, - девушка благодарно взглянула на него.
- Пошли, - он взял ее сумку и двинулся к выходу.
Дэвид забыл нас представить и лишь когда мы подходили к широким дверям, вспомнил свою оплошность; знакомство вышло каким-то скомканным. Девушку звали Лииной.

Едва выйдя из гулкого здания космопорта на открытый воздух, Лиина резко остановилась. Во время полета она рассматривала виды Земли, но я понимал, как могут ошеломить непривычного селенита обрушившиеся со всех сторон звуки, крики, щебет, запахи, и осознание безграничного пространства над головой, все то, что ни один визор не в силах передать. Лиина поворачивала голову во все стороны со щенячьим восторгом.
- Как красиво! – непрерывно восклицала она, - Ветер! Боже мой, ветер! Я не знала, как это хорошо!
Мэтью смотрел на нее так, словно перед ним вдруг оказалась груда сокровищ.
Мэтью, громко командуя, усадил меня, девушку и Дэвида в машину и повез в свой старый дом. Он оказался бревенчатой некрашеной халупой с множеством комнат, одиноко стоящей посреди болотистой местности, поросшей чахлыми деревьями. Когда машина подъезжала к воротам, под колесами хлюпало, а глубокие следы протекторов тут же покрывала пленка воды. Место было уединенное, о соседях никто не слышал, но небольшой генератор давал достаточно электричества, а близость города позволяла держать связь.
- Можете представить, что живете в походных условиях, - смеялся Мэтью. Он первым делом пошарил в почтовом ящике и извлек ржавый ключ, отпер дверь и скрылся в темноте прихожей. Несколько секунд мы слышали, как он возится в доме, затем фонари у входа зажглись, отвоевывая террасу у подступавшего мрака.
Мы кое-как разместились в сырых холодных комнатах, а Мэтью все не умолкал: предложив поужинать на улице, он вытащил на террасу стол и накрыл его. Солнце село, но было довольно светло, в небе зажглась Венера, фонари бросали цветные блики на стену. Множество черных мошек закружись в полосках света, затем стали появляться особи покрупней, ростом с осу; Лиине они не понравились, и она принялась отмахиваться от назойливых насекомых.
- Не следует этого делать, - предостерег ее Мэтью, но опоздал. Громкий визг раздался на террасе.
- А-а-а-а!!! Мамочка!!!
У меня заложило уши. Дэвид пулей выскочил из кухни. Лиина визжала, трясла рукой и не умолкала ни на секунду.
- Мамочка! Оно укусило меня!
- Нужно было сидеть тихо, тогда бы все обошлось. Кто же отмахивается от ос? – проворчал Мэтью и поднес руку девушки к свету. На тыльной стороне запястья быстро рос красный бугорок. – Это реакция на укус. Сейчас протрем ранку.
Вечер скукожился. Дэвид увел плачущую Лиину в комнату. Вскоре он вышел, сел в машину и уехал в город – в аптеку, поскольку опухоль на руке девушки не проходила.
Фонари у входа мигнули. Мэтью, проворчав что-то, спустился в подвал, к генератору. Фонари мигнули еще несколько раз, и погасли; терраса погрузилась во тьму. Я подождал немного – свет не загорался.
- Кажется, генератор сломался, - сказал Мэтью, появившись из дома с электрическим фонарем, - Теперь нужно звать из города специалиста.
Эта ночь оказалась очень холодной. В доме не было электричества, и батареи не работали. Я задремал, сквозь тонкое одеяло ощущая ледяную студь комнаты, которую не мог победить даже теплый плед, наброшенный на постель. Глубокой ночью я услышал шум мотора – это вернулся Дэвид.

Утро встретило меня холодом и низкими тучами. Позевывая, я зашел в ванную и повернул краны, но они лишь глухо застонали. Кажется, и насос в этом доме тоже питался от сети.
Ругаясь, как был - немытый, - плохо выспавшийся, я возился на кухне с кофе, а тучи за окном исполнили свою угрозу: несколько дождевых капель расчертили окна; минута – и длинные ручьи воды бегут по стеклам, смазывая мир за окнами. В комнате стало еще темнее и холоднее.
- Привет, - в дверях появился зевающий Дэвид, - Воды нет. Я заглянул к Лиине – ее тоже нет; не знаешь, где она?
Я пожал плечами.
- И Мэтью ушел, - заметив листок бумаги на холодильнике, он взял его в руки, - Они ушли рано утром гулять. Дядя пишет, что решил показать ей окрестности; вернутся к обеду
Я взглянул за окно, на припустивший дождь.
- Плохая погода для прогулки…
Они вернулись к обеду, как обещали, ни часом раньше – Мэтью и Лиина, продрогшие и заляпанные грязью. Лиина дрожала, ее тонкая футболка облепила тело, нос и щеки покраснели, туфли были мокрыми насквозь. Сейчас она утеряла все свое холодное величие и больше всего походила на обычную земную девчонку, замерзшую, но красивую. Мэтью выглядел чуть лучше – по крайней мере, лицо его оставалось невозмутимым под шляпой, с которой ручьями стекала вода.
- Боже, ты замерзла! – воскликнул Дэвид, - Тебе надо согреться. Черт! – он вспомнил о пустых кранах в ванной и холодных батареях.
- Генератор можно починить? – обратился он к Мэтью, - Я могу съездить в город за специалистом.
- Сынок, какой специалист? - усмехнулся Мэтью, - Сегодня суббота, никто не поедет за город в такую даль. Боюсь, починить его мы сможем только в понедельник.
- Давай я тебя пледом укутаю, - повернулся парень к Лиине. Она оттолкнула его руку и побежала в свою комнату, оставляя на циновках грязные следы обуви; Дэвид бросился следом.
- Что случилось? – услышал я возглас, когда дверь захлопнулась за ним.

А спустя час история закончилась, хотя прошло еще два месяца, прежде чем я понял, что точка в ней поставлена окончательно. Дождь перестал, от открытой двери тянуло сыростью, ветки деревьев под тяжестью впитавшейся воды никли к земле; казалось, что влагой наполнено все: пледы, диван, газета на столе, циновки на полу. Было очень холодно и темно.
Мэтью, переодевшись во все сухое, сидел на крыльце и, несмотря на редкие капли, падавшие с неба, курил свою трубку. Я присел рядом.
- Вот и все, - пробормотал он и подмигнул мне, - Играл в детстве в индейцев?
- А зачем..? – начал было я, но он поднес палец к губам, призывая к молчанию.
- Затем, что пришла пора вспомнить эту игру. Пошли, но не шуми слишком сильно, - прошептал Мэтью и первым нырнул в тяжелые кусты; я, помедлив, за ним. Ноги до колен мгновенно вымокли, и за воротник полилась ледяная вода.
- Тихо ты! – Мэтью, прижимаясь к стене, повернул за угол, я повторил его маневр и опустился рядом на траву, - Слушай.
Прямо над нашими головами раздавалось два голоса, мужской и женский; женский был высоким и грозился сорваться в крик, а мужской что-то неразборчиво бормотал.
- Я не хочу здесь больше оставаться! – разобрал я слова. Дальше все слилось в неясный гул.
- Тс-с, - Мэтью поманил меня и стал задом выбираться из кустов. Скоро мы стояли на лужайке перед домом. – Тим, как ты смотришь на небольшую пешую прогулку вон к той роще? – он указал черенком трубки на хилую рощицу вдали.
- Согласен, - ответил я, и мы отправились в путь.

- Вот и все, - повторил Мэтью на дороге, - Ставлю сотню, что она сейчас уедет обратно на Луну. Бедная девочка, для нее эти два дня стали тяжелым испытанием! Ты только представь себе: всю жизнь она прожила в идеальном мире, где нет ветра, дорожной пыли, луж под ногами, холода, где с неба не льется вода, а кожу не кусают насекомые. Боюсь, что Земля не такое идеальное место для жизни, как она представляла себе. С милым рай и в шалаше, но лично ты слышал о многих женщинах, добровольно сменивших дворец на шалаш?
Мы не успели пройти и половины пути, как услышали шум: кто-то завел мотор машины; вскоре она показалась сама. Фары ярко вспыхнули, и машина, не доезжая до нас, повернула и скрылась.
- Можно идти назад, - сказал Мэтью и повернул к дому. – Они не вернутся.
Первым делом он вновь спустился в подвал – и тут же во всех комнатах зажегся свет.
- Проживем здесь один день? Через полчаса будет горячая вода, отопление я включил, здесь в баре есть запас старого виски – ну что еще нужно в субботний вечер двум холостякам?
Я читал записку, оставленную на столе.
- Дэвид полетел на Луну вместе с нею. Боюсь, нам его не задержать.
- А это и не нужно, - ответил Мэтью, выколотил трубку и набил ее свежим табаком. Я заметил, что впервые его привычка меня не раздражает, - Даю ему месяц – а потом, вот увидишь, он вернется обратно. Ему придется жить в искусственном городе, пить искусственную воду, дышать искусственным воздухом, очищенным от всяких микробов. Есть фальсифицированную пишу, вместо неба над головой видеть низкий потолок – проблема площади на Луне стоит остро. Как ты думаешь, сколько он выдержит в таких условиях?

Первый раз, что я знал Мэтью, он ошибся: понадобилось целых два месяца, чтобы Дэвид вернулся назад.