Нечего сказать? Скажи древнюю мудрость (древняя мудрость)
Автор: я ( использованы фрагменты мифологии Малых Королевств, принадлежащие Королькова Тайка, Себас-тян, Сес-стренка).
Жанр: довольно сложноопределяемый, но в целом - псевдоисторическое фэнтази.
Нечто, могущее оскорбить чувства читателя: наверное, легкий цинизм, с которым описывается жизнь; сцена родов.
Аннотация: Эту историю я писал в течение примерно пяти лет, а то и больше.
Данная редакция - кажется, окончательная. Здесь рассказывается шаг за шагом о жизни и приключениях человека по имени Ситиус Алаин, о том, как человека в буквальном смысле ведет его судьба.
Посвящается Сильвестру (Ситиусу) Алаину, однажды летним вечером 2005 года попросившему меня "придумать ему биографию".
Вечная тебе память, Император!
Глава Первая.
В которой рассказывается о целях данного повествования, а также о Планете и племени кочевников ДаХера.
Человек и его судьба. Так следовало бы мне назвать эту длинную и далеко не всегда интересную историю. Человек и его судьба - как конь и его мальчик: равные, но разные, идущие вместе по довольно странной и путаной тропке жизни, проложенной для них изрядно захмелевшим божеством.
Тема эта не нова, и даже очень не нова: из века в век писали люди о том, как падают герои, побежденные злой Судьбой, или как Судьба склоняется перед волей героя - не суть, суть в том, что была она и были люди, чтобы сражаться с ней.
Но разве всегда Судьба становится противником? И все ли герои думали, что они ведомы роком - добрым или злым, не важно?
Я так не думаю. А поэтому я напишу о том, как шли рука об руку по дороге жизни Человек и его Судьба, мало друг о друге задумываясь, а быть может и не задумываясь вовсе.
Человека звали Ситиус Алаин. Как звали его личную Судьбу, я затрудняюсь ответить: если и было у нее имя, то она никому не называла его.
Эта странная история началась и закончилась (а быть может, и не закончилась еще) на Планете.
***
Итак, давайте представим себе, что несемся через пустыню Космоса все дальше и дальше, к самому краю Вселенной, вдаль от знакомых нам созвездий, и внезапно замираем в небольшой - всего шесть планет - звездной системы со звездой класса G ("желтой" звездой) в центре (которую я буду называть просто "Солнце", ладно?).
Как ни странно, система необычайно густозаселена, и каждая из обитаемых планет по-своему интересна: и покрытая бездонным океаном Пятая, с её никогда не видавшими солнца и не знающими воздуха разумными рыбами, и Четвертая, на которой среди густых лесов по берегам извивистых рек прячутся чудные города трехногих, трехглазых и трехруких зеленых гуманоидов - у них все органы и конечности представлены в трёх экземплярах - и Вторая, населенная разумными, "думающими хором" инсектоидами, полуразумными растениями и высокоразвитым народом, до своего увлечения генетикой бывшим одной из людских рас...
Увы, эти прекрасные планеты, хранящие каждая свою историю, мне придется оставить другим авторам - нас же отныне будет занимать исключительно третья от Солнца планета (гравитация- 0,99...G, атмосферное давление - 1P, НОВ - 23,39... градусов) , которую населяющие её народы именуют просто "Планета".
Вот она, бело-голубой шар с редкими зелеными пятнами - материков ведь на Планете всего три: Обитаемая Земля, Южная Земля и Неизвестная Земля, по предположению местных географов лежащая западнее острова Древесной Лягушки и имеющая протяженность, равную длине Обитаемой Земли.
Пройдет пятьсот лет, и храбрый Рин Рингэйл, пират и мореплаватель, подтвердит эту гипотезу, открыв (и закрыв обратно) Землю Марии, но пока Неизвестная Земля оставалась неизвестной, её народы - самодотаточными дикарями, не доразвившимися даже до утонченного демонопоклонничества с человеческими жертвами, Обитаемой Землей (и частью Южной) правил могущественный Единый Орден во главе с непобедимым генералом, лордом Хитом оХэйт, мужчиной с лицом украинского бандуриста и душой нераскаянного еретика, а остаток Южной Земли в бесконечной междоусобице делили кланы нагов и просто одинокие искатели богатства и приключений.
***
Именно там, в пустыне, известной как Белая Мать, была стоянка небольшого клана кочевников, где суждено было начаться нашей истории.
Кочевники планеты были близкородственным людям видом, самой известной отличительной чертой которого было то, что они буквально "думали сердцем" - кровеносная система заменяла им отсутствующую нервную, а в голове вместо мозга находился дополнительный кортоидный узел... впрочем, простите, грешный автор чересчур увлекся подробностями и уже умолкает, переходя к существу дела.
Так вот, история наша началась в стоянке кочевничьего клана с интригующим названием даХера за два дня до Нового Года.
***
Лаика Херрет э даХера, младшая шаманка клана была обычной нелицензированной волшебницей, как впрочем и ее наставница Гирра, и все почти ее коллеги. А попробуй тут получи заветную лицензию "На мажество и чародейство", когда ближайшая комтурия Единого Ордена эвон где - в Осс-Алле, куда если и доберешься, то не факт, что не понапрасну потратишь время...
Впрочем, Лаику это не пугало: женщина собиралась в ближайшее время непременно отправиться в дальник город, вот только родит - и сразу туда.
Она донашивала уже девятый месяц, и твердо знала, что ждет сына: всю беременность у нее неимоверно кружилась голова и она частенько теряла сознание - верный, по мнению старой Гирры, признак мужского пола ребенка.
- Была б девчонка, тебя в рвало не переставая, Лаи. Вот я, помнится, когда свою третью носила, Асику, так я ж просто не разгибалась, так-то. Мне тогда старая Ока сразу сказала: жди, Гирра, девчонку. - рассказывала словоохотливая старая шаманка, не отрываясь от чистки каких-то хитрых корнеплодов - то ли в приворотное зелье, то ли просто мужу в суп.
- А первых двух когда носила - говорила, не рвало и не вело... Что ж им, бесполыми вовсе рождаться? - без особого энтузиазма поинтересовалась Лаика. Роды неотвратимо приближались, а вместе с ними и шумный праздник Новый Год, неотъемлемой частью которого являлась всеобщая пьянка, в которой мало того, что не поучаствуешь, так от которой еще и хрен куда скроешься.
- Отчего ж бесполыми-то, Лаи, девонька? Вовсе нет. Просто мертвенькими. Отчего ж бесполыми? - недоуменно покачала головой старшая шаманка и добавила - Так что по опыту скажу: не поболеешь - не родишь, чем хуже тебе, тем ребеночек замечательнее будет. Вот, например, мой Ариус - как я страдала, сколько перенесла, пока его носила, а какой замечательный юноша вырос-то!
- Не спорю. Вырос. - лаконично откликнулась младшая шаманка. - И даже замечателен... по-своему. - Не говорить же любящей матери, что сын ее, кровиночка и ненаглядный со всех сторон, вырос редчайшим подлецом и замечательной в своем роде скотиной, верно?
Впрочем, Гирра, видимо, и сама понимала, сколь далек ее пятый и любимый сын от идеала, поэтому молча дочистила клубни, бросила их в котел и кратко велела Лаике не сидеть в пару да в жару, чтоб не повредить ребенку, под коим предлогом вытолкала ее прочь из шатра.
***
Снаружи было едва ли не жарче, чем изнутри, и Лаи почувствовала, что ее бедная голова опять идет кругом.
"Странно... - подумалось ей - все рожавшие женщины у нас говорят, мол, на девятом месяце чувствуешь себя уже... обычно, не так плохо... Хотя - тут она мысленно усмехнулась - вот я рожу, буду вспоминать свои ощущения - ёпт, ведь обычно ж себя чувствую, как все девять месяцев, ничего вроде и не изменилось... "
С этой оптимистичной мыслью младшая шаманка Лаика направилась к самому маленькому и потрепанному шатру в стане, латаному-перелатаному и из-за этого выглядевшему до жути нелепо - словно мимохожий гигант-Арлекин развесилд свой костюм сушиться на козлобычьих костях. Шатер принадлежал " Главному фольклористу, провидцу и духовному наставнику кочевничьего племени (имярек) Ш' актипатусу Херре а даХера", о чем извещала изрядно поблекшая и выгоревшая почти до полной нечитабельности лицензия Единого Ордена, горделиво пришпиленная у входа.
Сам Ш'актипатус и так далее, как правило именуемый просто Старым Акти, сидел у входа в шатер и чинил прохудившуюся чуню.
- Лаи, дочка, что, все никак не родишь, зло-счаст-ная? - поинтересовался он - Да ты не стой, подходи-садись, тут тенёк... как мне кажется.
Лаика, только и надеявшаяся на любезное приглашение (ее собственный шатер так и лежал неразвернутым где-то в центе стоянки), охотно подошла и присела на маленькую лавочку рядом со стариком.
- Никак не рожу, дедушка Акти - пожаловалась она - Так я устала носить его - сил никаких человеческих нет уже, все кости ломит, голова кружится - кровь кипит, сердце колотится бешено... может, болею чем, а?
Акти задумался. Помимо великой чести - хранить эпос племени, дабы передать его потомству, он некогда удостоился чести не меньшей, а именно был принят в Университет при столичной Академии Всех Искусств,где проучился восемь долгих лет, и откуда вынес обрывки знаний в нескольких областях наук, массу ученых слов (которые приобрел привычку для вящей значительности произность по слогам),ночной колпак профессора, незаметно похищенный накануне окончания учебы и с тех пор вовсе не снимаемый с умной головы, да привычку ссылаться на оного обезколпаченного профессора к месту и не к месту. Вот и сейчас он вместо того, чтобы просто успокоить бедную женщину, вдобавок приходившуюся ему родственницей, усиленно пытался вспомнить: что же такое говорил великий Профессор касательно беременных женщин?
Наконец нужная цитата всплыла в его памяти и он, поправив колпак, сообщил:
- Как говаривал Про-фес-сор в те благие годы, когда я получал обра-зо-вание, "женщина непорожняя сосуду бездонному подобна, и подобно самке онагря до сово-куп-ления охоча без-мерно, а потому избегать ее следует, пока срок не ис-полнится и не раз-решится она от бремени своего"... Хотя это навряд ли тебе как-то поможет, это, не-сом-ненно, весьма мудрая мысль.
Лаика подавила смех - невежливо, в конце концов, оскорблять столь легкомысленным отношениям "не-сом-ненно" мудрую мысль столь уважаемого человека, как Профессор - и заинтересованно спросила:
- Акти... А кто такой - "онагр"?
Тот пожевал губами и ответил:
- Думаю я, дальний некий родственник месков, о коих божест-венный Омир упоминает в своем произ-ведении. Как могу я рас-судить по тща-тель-ном анализу - мелкий козлобык, но весьма и весьма дикий и при-ру-чению не под-лежит вовсе. Так я думаю.
- Вот оно как... Значит там, у Столицы, такие твари водятся?
- Это какие?
- Ну... Онагры, мески, бегемотусы, иппокаппы...Все эти чудные твари, о которых говорил твой Профессор. - глаза Лаики мечтательно затуманились .
- Как ни жаль мне тебя разочаровывать - вовсе нет, ибо все они вы-мер-ли, то есть вовсе и окончательно исчезли с лица Планеты, не оставив потомства.
- То есть как это? Так вот и умерли все разом?!
- Это некоторое уп-ро-щение вопроса, но в целом ты права. Можно сказать, что данные виды были признаны богами непер-спек-тивными, то есть неспособными выжить в условиях нашего мира, а потому проиграли в борьбе за существование более развитым видам.
Впрочем, по пред-положению некоторых ав-то-ри-тетных, то есть очень уважаемых, ученых, в некоторых весьма отдаленных областях Обитаемой и Южной Земель они доныне существуют, однако весьма в огра-ни-ченном, то есть небольшом, количестве. - поспешил он утешить разочарованную девушку.
- Значит, живут ещё? - глаза Лаики снова загорелись живым интересом - Вот бы хоть одного иппокаппу живым увидеть... или, например, кроллюдя - они, наверное, ужасно милые, правда? - подумала и добавила - А вот бегемотусы пусть лучше вымершими остаются, они страшные, аж жуть!
Старый хранитель легенд и преданий ласково улыбнулся. Лаи всегда была такой - мечтательной, дерзкой, роман-ти-ческой натурой, можно сказать.
То в одиночку, на хромом козлобыке пересекала Белую Мать в поисках пропавшей актиной жены, Иниры, то собиралась ехать в Осс-Алле за лицензией, то вот недавно... да. Он вздохнул.
Недавняя выходка Лаики всполошила весь клан: еще бы, мало того, что разбитная девица кокетничала напропалую со всеми воинами этого клана и трёх соседских, не брезгуя даже кланом даЛира, так она еще и сбежала с чужеземцем, из милости принятым в стойбище на ночлег.
Сбежала, впрочем, как это всегда и бывает, ненадолго и недалеко; как говаривал уважаемый Профессор, воздержавшийся на сей раз от мудрёных словес, "Что быстро вспыхивает, быстрее того отгорает".
Совет племени (этим громким словом именовались старый Акти, его жена-знахарка, вождь Эриус, а также Гирра и сама же Лаика, как старшая и младшая шаманки) даже собирался отправить "девицу Лаи" за такое поведение в изгнание, но пожалел, по выражению Акти, "молодую жизнь и перспек-тив-ного профес-си-онала", и ограничился устным выговором.
Да, гран-ди-озный вышел тогда скандал. Впрочем, с той поры прошло вот уже почти девять месяцев, первое возмущение схлынуло, и осталась только снисходительная жалость к красивой девушке, которой так вот не повезло - мало что любимый бросил, так еще и дитё оставил.
***
Акти отвлекся от размышлений и качнул головой.
Надо было сказать непутевой девочке что-нибудь такое, успокаивающее - и ни в коем разе не про онагрей... Тут он вспомнил, что, согласно лицензии, является ещё и провидцем, и еще более, чем обычно, торжественно сообщил приунывшей Лаи:
- Провижу я в тенях и тенетах будущего: сына родишь ты, и узрит он и иппокапп, и онагрей, и кроллюдей, и пройдет дальше, чем кто-нибудь ходил, и - тут Акти, подумав, вставил самое лучшее, что, по его мнению, могло случиться с человеком во всей его жизни - будет он принят в Ака-демию на обучение на бюджетной основе, и будут легенды о нём храниться в памяти нашей годы и поколения, и дети учиться на них будут!
Он облегченно выдохнул и торжествующе глянул на молодую кочевницу.
Так сидела, распахнув глаза, словно все еще не могла постичь всей сути сказанного.
Наконец, помолчав, она тихо, почти шёпотом, спросила:
- Что, правда иппокаппу увидит?
- Несомненно! - ответствовал Акти - Несомнен-ней-ше увидит. Слушай, дочка - ты мне чуню починить не поможешь? Я то глазами слаб стал, дальше носа не вижу...
- Конечно. помогу, дедушка. - и Лаика с улыбкой принялась за работу, мгновенно выкинув из головы странное пророчество - благо, делал такие Акти чуть не по сто в год, в основном предрекая вождю племени скорую смерть от цир-ро-зу-са печени.
Вождь этими предсказаниями весьма впечатлился - даже назвал седьмого и последнего сына Циррозусом - но пить не перестал.
В конце концов, кем это надо быть, чтоб верить старому Акти?!
***
Тем временем в далекой от Белой Матери, почти сказочной Столице, в самом здании Академии Всех Искусств, оно же Верховная комтурия Единого Ордена, в черном жестком кресле сидел самый могущественный человек, наверное, на всей Планете и устало смотрел в высокое окно, забранное чугунной решеткой.
Когда-то, еще при его предшественнике (хотя сейчас уже трудно поверить, что таковой хоть когда-то существовал) окно было застеклено бесценным витражом, изображавшим коленопреклоненную высшую жрицу и протягивающего ей какую-то безделушку рыцаря в алом плаще - что за безделушка, лорд Хит оХэйт за давностию лет никак не мог припомнить - но в первую же неделю своего пребывания на высоком посту он приказал разобрать витраж , что и было исполнено немедленно.
С тех пор в его комнате вечно было немилосердно холодно, из окна дуло, и никакой камин не мог до конца обогреть помещение - но зато в распоряжении лорда оказалось окно на улицу, в которое можно было смотреть и видеть не только расплывчатые силуэты, как сквозь слюду, или цветные стекла витража, а всю кипучую, веселую жизнь Столицы, Града Стольного, самого большого города во всей Обитаемой Земле.
Иногда, впрочем, он жалел о витраже - немыслимо слащавом, почти безвкусном и наверняка изображающем какой-нибудь легендарный бред, но вместе с тем хранивший в себе неизъяснимую прелесть причастности, духовного единства с многими поколениями людей, вот также сидевшими у окна и смотревшими на узор цветных стекол, с неведомым мастером, вдохновенно собиравшим кусочки в складный узор, и даже в чем-то с этими несчастными Жрицей и Рыцарем, что стояли на фоне нестерпимо-синего неба и зеленых холмов, поросших шиповником.
Да, он жалел о витраже - но не о своем решении. О своих решениях Хит не жалел никогда - быть может, просто из принципа, из глупой гордости и слепого доверия некогда сказанным старым лордом Керном, его учителем и предшественником словам: "Плохой правитель жалеет о верных решениях, хороший - о неверных, идеальный - не жалеет ни о каких".
А он всегда хотел быть только идеальным правителем - и, пожалуй, стал таковым. Старый лорд Керн, несомненно, был бы доволен своим учеником... хотя, как знать, как знать - скорее всего он бы в ужасе оттолкнул его, назвав чудовищем.
Хит негромко усмехнулся, продолжая смотреть в окно - на воображаемый витраж, как он делал всегда, если ничего интересного на улице не происходило - и пытаться все же распознать: что за финтифлюшку такую держит в руках храбрый Рыцарь в алом плаще?
***
Его размышления прервали самым бесцеремонным образом как раз тогда, когда он, казалось, почти разглядел в глубинах своей памяти этот бесценный предмет - как, впрочем и всегда. Именно эти, такие редкие, моменты полного мира и глубочайшей сосредоточенности выбирали его подчиненные, чтобы потревожить покой Генерала Ордена своими просьбами, вопросами или проблемами.
- Можете зайти. - он коснулся края ауры гостя и улыбнулся - Магистр Иссколт, когда же они наконец прекратят использовать Вас как мальчика на побегушках? Ведь Вы входили в Верховный Совет еще при лорде Керне...
- И при лорде Керне меня все так же гоняли по всяким и всяческим поручениям - улыбнулся Амбер Иссколт, глава Школы Воды и некогда самый юный член Верховного Совета за последние триста лет, заходя в комнату Генерала - Это, знаете ли, успело стать традицией, а мы, рыцари Единого Ордена, традиции обязаны чтить, что и в Кодексе прописано...
Хит мимолетно улыбнулся. Иссколт был таким всегда - все долгие, неимоверно долгие годы его жизни. Сын нимфы и мимохожего торговца старьем, он жил на свете уже добрых лет восемьдесят и обещал прожить еще столько же, если не накинется непредвиденный недуг... или непредвиденный недруг, что равно вероятно.
- Что там случилось такого, что Вы прерываете мои раздумья, магистр?
Иссклот по-стариковски неловко уселся на второе, куда более мягкое и удобное, а потому предназначенное для посетителей, кресло и начал обстоятельно докладывать:
- Не то, чтобы что-то так уж случилось - в Совете, как всегда, все спокойно и тихо, как на кладбище - но вот Эрвин Коль...
- Эрвин Коль, значит. - эхом откликнулся лорд и устало качнул головой - опять Эрвин Коль.
Пикси по имени Эрвин Коль вошел в Верховный Совет совсем недавно - взамен покинувшего его магистра Теарге Реальда, создавшего для себя истинную Нирвану по ту сторону зеркала. Войти-то он вошёл - изо всех рыцарей, достигших пятой ступени мастерства, и магистров Малых Советов он был наиболее достойным, и сомнений в этом быть не могло, но...
Все началось с того, что супруга Эрвина Джэсси, достигшая все той же пятой ступени мастерства, но в Искусстве, намекнула ему в приватной беседе (которую, с учетом нелегкого характера пикси, следовало бы назвать вежливым скандалом) , что покинувшего Совет и Единый Орден мага логичнее было бы заменить магом соответствующей квалификации, а не рыцарем.
Нехилые намеки мистресс Коль были оценены по достоинству, утомительные крики и ругань - закономерно проигрнорированы, а сама пикси была выдворена из комнаты Генерала мягко, но совершенно бескомпромиссно. Казалось, на этом все должно было закончиться, не зря же он вдобавок пообещал Джэсси совершенно заслуженное повышение как только освободится хоть одно место из тринадцати... нет. Совершенно зря пообещал, если учесть, насколько возрос травматизм в Верховном Совете за прошедшие с того опрометчивого обещания три месяца.
Нет, он ничуть не жалел о том обещании - в конце концов, если кто-то и не переживет этой нервотрепки, это послужит лишь доказательством того, что он (или она) объективно слабее, а значит и менее достойны места в Правящем Совете, но... но боги и боги! как же его раздражали те бесконечные свары, виной которых был рыцарски защищающий жену-интриганку Эрвин, как ему надоели страх - несомненный страх - одних магистров и плохо скрываемое раздражение других!
- И что же на сей раз совершил магистр Коль? Опять исковеркал имя магистра Риссте? Назвал магистра Корнелию дешевой интриганкой? Ущипнул за...кхм, выдающиеся части тела Верховную Жрицу магистра Лианон? Назвал гимнастическим конем магистра Скве? Или просто в десятый раз вызвал магистра н'Атму на дуэль?
- Слава богам - и богам - Вы ошиблись. На сей раз не пострадали ни части тела магистра Ильтил Лианон, ни имя магистра Эстер Риссте, ни честь магистров Фуло Скве и Телены Корнелии. Он просто удалился вместе с супругой в добровольное изгнание - и с большим шумом удалился, должен заметить - в район Нагских Эмиратов.
- С большим шумом? - удивился лорд - Как же он ухитрился сделать это так, что я ничего не увидел и не услышал, сидя здесь у окна?
- Он использовал черный ход, генерал - с достоинством ответствовал Амбер Иссколт.
- Вот как!
- Вот так... Сейчас все ждут, что Вы назовете имя его преемника в Совете Тринадцати. На его место есть как минимум три кандидатуры, не считая магистров малых советов...
- Три? Мне так не кажется. - холодно откликнулся генерал Единого Ордена - более того, мне видится лишь одна кандидатура на открывшееся место...
- Альтис Кша Акку, рыцарь Школы Огня?
- Отнюдь. Джээс оДжай Алаин, мастер Искусства и глава малого Совета испаденской области. Он и только он. Причем его место будет вторым в Совете - вам придется потесниться. А теперь ступай...те, и подготовьте их к мысли о том, что им придется подвинуться, магистр Иссколт.
Старик кивнул и вышел, закрыв за собой дубовую дверь и оставив лорда Хита смотреть в сплетение оконного переплета и пытаться прозреть в нем сплетение людских судеб и понять, почему же то, что происходит, происходит именно в нужный момент - нужный не для него, и не для Единого Ордена - а для чего-то несомненно существующего и весьма могущественного, чего-то, превосходящего по значимости и его, и орден, и самую Планету со всем ее разношерстным населением...
***
А в пустыне, известной под именем Белой Матери, приближался Новый Год.
Приближался с необратимостью и неотвратимостью стихийного бедствия, да кочевники и готовились к нему, как к стихийному бедствию: надевали все чистое, молились Добрым Богам и Матери Пустыне, бессмысленно суетились и медленно, но верно впадали в панику.
На песке были расстелены старые плащи - все еще сохранившие цвет, но страшно изношеные, а потому не особенно нужные - на которых женщины клана расставляли яства и доставленную группой храбрых юношей контрабандную выпивку из Осс-Ассе, ближайшего городка.
Девушки, собравшись в чьём-то шатре, примеряли пестрые длинные юбки, красуясь и хвастаясь друг перед другом обновами и своим мастерством швей и вышивальщиц, неподалеку от них юноши упражнялись в джигитовке на козлобыках.
За всем этим неодобрительно наблюдали старики и старухи, всегда готовые рассказать всем желающим (и не желающим) насколько в их далекой юности небо было синее, Белая Мать - белее, а Новые Года - веселее.
Старый Акти с доброй улыбкой человека, починившего наконец старую обувь, шатался по стойбищу, ловил мимохожих кочевников и кочевниц за полы одежды, и рассказывал, что по о-фи-ци-альному кален-дарю сегодня день 31 декемврия, а Новый Год (и первый день весны) наступает 1 януария. Периодически старик пытался углубиться в этнографические изыскания смысла в непонятных ему латынских словах, но тут уж его вежливо обрывали и просили дать дорогу и возможность дальше спешить по делам.
Акти печально произносил "о темпора и мории!", но отставал и шел искать себе новую жертву.
Вождь Эриус потихоньку понижал градус, готовясь встретить своих добрых знакомых-духов: Зеленого Змия Канратия и Розового Слона Похмела, никогда прежде не отказывавших ему в визите и добром совете (например, "завязывать с этим делом" или "пить меньше и по крайней мере чуть больше закусывать").
Советы их Вождь даХера закономерно игнорировал, но сам факт своей сопричастности миру духов, почти шаманской, льстил ему безмерно, поэтому о его видениях знали не только уже три поколения даХера, но и все соседские кланы (не исключая и даЛира, как ни странно).
Знахарка Инара с шаманкой Гиррой, меж тем, подмешивали зелье, препятствующее утреннему похмелью, во все сосуды с выпивкой, и по громкости возмущенных криков, требующих прекратить разбавлять алкоголь, легко определялись самые могучие питухи клана - разумеется, громче вождя орать никто не смел.
***
А Лаика как раз посильно помогала в устройстве праздника, причесывая пожилую дочь вождя Асику, когда внезапно она ощутила сильную боль внизу живота, такую сильную, что аж в глазах потемнело и подогнулись ноги.
- Рожаю - всхлипнула она тихо, и девичий шатер пришел в лихорадочное движение: кто-то бежал (и никак не мог найти) за знахаркой, кто-то нес горячую воду, кто-то тянул за рукав брата непутевой шаманки, храброго Адальрика, кто-то советовал тужиться, кто-то - дышать...
Лаика чувствовала себя очень неловко, крайне неуютно и довольно отстраненно, словно это не она, а кто-то другой лежит на шкуре тигрокрыса, кричит от боли и послушно дышит и тужится, а также не плачет.
Кроме того, ей было очень, очень больно, но боль тоже была какой-то немного... нереальной, словно во сне или во всяком случае не совсем наяву.
***
Постепенно близилась полночь, и шатер потихоньку пустел: девушки и женщины с извинениями и обвинениями покидали его одна за другой, чтобы присоединиться к общему веселью, оставались лишь пять-семь наиболее ответственных и Адальрик, державший сестру за руку так крепко, что наутро она обнаружила у себя немаленький синяк.
Лаика, по-прежнему как во сне по-прежнему послушно выполняла все указания; шло время, отмеряемое радостным "Головка показалась! Ручка! Тельце! Ножка!" - и внезапно женщина ощутила что-то вроде свободы, и поняла - каким-то шестым или седьмым чувством - что ребенок наконец-то появился полностью.
Снаружи весь клан радостно считал секунды до условной полуночи - десять... восемь, семь...пять, четыре... два, Ура! - и к многоголосому ура присоединил свой первый крик новорожденный, еще не имевший имени мальчик, родившийся с черными волосиками и ноготками на руках - переношенным.
Весь шатер испустил единый облегченный вздох, наступило краткое мгновение тишины и покоя - и тут же вновь поднялась суета: прикрыть и вымыть роженицу и новорожденного, принести с улицы вина, нет, вынести мать и ребенка на улицу - пусть малыш тоже празднует...
Изрядно захмелевший после третьего ковша Адальрик обходил весь клан, делясь удивительной новостью - "Я ж теперь, вроде бы как, не просто Адальрикус Херре а даХера, я теперь буду - дядя Адальрик!!!" и лез с пьяными поцелуями ко всем более-менее симпатичным особам женского пола, от Асики и до Наине Лирет э даЛира, неведомо как оказавшейся на празднике, Лаика тоже осушала ковш за ковшом, счастливо и немного глупо смеясь неизвестно чему, и даже новорожденному слегка смочили вином губы - "чтоб понял, глупенький, что нынче праздник из праздников".
Музыканты играли кто во что горазд, девушки и юноши не то танцевали, не то потихоньку обжимались, Лаику поздравляли все подряд, и ее мальчик тоже смеялся, не плакал, и все твердили - добрая примета...
***
Так в новогоднюю ночь вступил в этот мир герой нашего повествования.
Рождение его, бесспорно, можно назвать счастливым; и всю свою жизнь он старался прожить, словно этот день.
Удавалось ли ему это - вопрос другой. Но не может быть никаких сомнений, что, счастливо рожденный, всю свою жизнь он шел к счастью, и счастье шло рядом с ним.
Жанр: довольно сложноопределяемый, но в целом - псевдоисторическое фэнтази.
Нечто, могущее оскорбить чувства читателя: наверное, легкий цинизм, с которым описывается жизнь; сцена родов.
Аннотация: Эту историю я писал в течение примерно пяти лет, а то и больше.
Данная редакция - кажется, окончательная. Здесь рассказывается шаг за шагом о жизни и приключениях человека по имени Ситиус Алаин, о том, как человека в буквальном смысле ведет его судьба.
Посвящается Сильвестру (Ситиусу) Алаину, однажды летним вечером 2005 года попросившему меня "придумать ему биографию".
Вечная тебе память, Император!
Глава Первая.
В которой рассказывается о целях данного повествования, а также о Планете и племени кочевников ДаХера.
Человек и его судьба. Так следовало бы мне назвать эту длинную и далеко не всегда интересную историю. Человек и его судьба - как конь и его мальчик: равные, но разные, идущие вместе по довольно странной и путаной тропке жизни, проложенной для них изрядно захмелевшим божеством.
Тема эта не нова, и даже очень не нова: из века в век писали люди о том, как падают герои, побежденные злой Судьбой, или как Судьба склоняется перед волей героя - не суть, суть в том, что была она и были люди, чтобы сражаться с ней.
Но разве всегда Судьба становится противником? И все ли герои думали, что они ведомы роком - добрым или злым, не важно?
Я так не думаю. А поэтому я напишу о том, как шли рука об руку по дороге жизни Человек и его Судьба, мало друг о друге задумываясь, а быть может и не задумываясь вовсе.
Человека звали Ситиус Алаин. Как звали его личную Судьбу, я затрудняюсь ответить: если и было у нее имя, то она никому не называла его.
Эта странная история началась и закончилась (а быть может, и не закончилась еще) на Планете.
***
Итак, давайте представим себе, что несемся через пустыню Космоса все дальше и дальше, к самому краю Вселенной, вдаль от знакомых нам созвездий, и внезапно замираем в небольшой - всего шесть планет - звездной системы со звездой класса G ("желтой" звездой) в центре (которую я буду называть просто "Солнце", ладно?).
Как ни странно, система необычайно густозаселена, и каждая из обитаемых планет по-своему интересна: и покрытая бездонным океаном Пятая, с её никогда не видавшими солнца и не знающими воздуха разумными рыбами, и Четвертая, на которой среди густых лесов по берегам извивистых рек прячутся чудные города трехногих, трехглазых и трехруких зеленых гуманоидов - у них все органы и конечности представлены в трёх экземплярах - и Вторая, населенная разумными, "думающими хором" инсектоидами, полуразумными растениями и высокоразвитым народом, до своего увлечения генетикой бывшим одной из людских рас...
Увы, эти прекрасные планеты, хранящие каждая свою историю, мне придется оставить другим авторам - нас же отныне будет занимать исключительно третья от Солнца планета (гравитация- 0,99...G, атмосферное давление - 1P, НОВ - 23,39... градусов) , которую населяющие её народы именуют просто "Планета".
Вот она, бело-голубой шар с редкими зелеными пятнами - материков ведь на Планете всего три: Обитаемая Земля, Южная Земля и Неизвестная Земля, по предположению местных географов лежащая западнее острова Древесной Лягушки и имеющая протяженность, равную длине Обитаемой Земли.
Пройдет пятьсот лет, и храбрый Рин Рингэйл, пират и мореплаватель, подтвердит эту гипотезу, открыв (и закрыв обратно) Землю Марии, но пока Неизвестная Земля оставалась неизвестной, её народы - самодотаточными дикарями, не доразвившимися даже до утонченного демонопоклонничества с человеческими жертвами, Обитаемой Землей (и частью Южной) правил могущественный Единый Орден во главе с непобедимым генералом, лордом Хитом оХэйт, мужчиной с лицом украинского бандуриста и душой нераскаянного еретика, а остаток Южной Земли в бесконечной междоусобице делили кланы нагов и просто одинокие искатели богатства и приключений.
***
Именно там, в пустыне, известной как Белая Мать, была стоянка небольшого клана кочевников, где суждено было начаться нашей истории.
Кочевники планеты были близкородственным людям видом, самой известной отличительной чертой которого было то, что они буквально "думали сердцем" - кровеносная система заменяла им отсутствующую нервную, а в голове вместо мозга находился дополнительный кортоидный узел... впрочем, простите, грешный автор чересчур увлекся подробностями и уже умолкает, переходя к существу дела.
Так вот, история наша началась в стоянке кочевничьего клана с интригующим названием даХера за два дня до Нового Года.
***
Лаика Херрет э даХера, младшая шаманка клана была обычной нелицензированной волшебницей, как впрочем и ее наставница Гирра, и все почти ее коллеги. А попробуй тут получи заветную лицензию "На мажество и чародейство", когда ближайшая комтурия Единого Ордена эвон где - в Осс-Алле, куда если и доберешься, то не факт, что не понапрасну потратишь время...
Впрочем, Лаику это не пугало: женщина собиралась в ближайшее время непременно отправиться в дальник город, вот только родит - и сразу туда.
Она донашивала уже девятый месяц, и твердо знала, что ждет сына: всю беременность у нее неимоверно кружилась голова и она частенько теряла сознание - верный, по мнению старой Гирры, признак мужского пола ребенка.
- Была б девчонка, тебя в рвало не переставая, Лаи. Вот я, помнится, когда свою третью носила, Асику, так я ж просто не разгибалась, так-то. Мне тогда старая Ока сразу сказала: жди, Гирра, девчонку. - рассказывала словоохотливая старая шаманка, не отрываясь от чистки каких-то хитрых корнеплодов - то ли в приворотное зелье, то ли просто мужу в суп.
- А первых двух когда носила - говорила, не рвало и не вело... Что ж им, бесполыми вовсе рождаться? - без особого энтузиазма поинтересовалась Лаика. Роды неотвратимо приближались, а вместе с ними и шумный праздник Новый Год, неотъемлемой частью которого являлась всеобщая пьянка, в которой мало того, что не поучаствуешь, так от которой еще и хрен куда скроешься.
- Отчего ж бесполыми-то, Лаи, девонька? Вовсе нет. Просто мертвенькими. Отчего ж бесполыми? - недоуменно покачала головой старшая шаманка и добавила - Так что по опыту скажу: не поболеешь - не родишь, чем хуже тебе, тем ребеночек замечательнее будет. Вот, например, мой Ариус - как я страдала, сколько перенесла, пока его носила, а какой замечательный юноша вырос-то!
- Не спорю. Вырос. - лаконично откликнулась младшая шаманка. - И даже замечателен... по-своему. - Не говорить же любящей матери, что сын ее, кровиночка и ненаглядный со всех сторон, вырос редчайшим подлецом и замечательной в своем роде скотиной, верно?
Впрочем, Гирра, видимо, и сама понимала, сколь далек ее пятый и любимый сын от идеала, поэтому молча дочистила клубни, бросила их в котел и кратко велела Лаике не сидеть в пару да в жару, чтоб не повредить ребенку, под коим предлогом вытолкала ее прочь из шатра.
***
Снаружи было едва ли не жарче, чем изнутри, и Лаи почувствовала, что ее бедная голова опять идет кругом.
"Странно... - подумалось ей - все рожавшие женщины у нас говорят, мол, на девятом месяце чувствуешь себя уже... обычно, не так плохо... Хотя - тут она мысленно усмехнулась - вот я рожу, буду вспоминать свои ощущения - ёпт, ведь обычно ж себя чувствую, как все девять месяцев, ничего вроде и не изменилось... "
С этой оптимистичной мыслью младшая шаманка Лаика направилась к самому маленькому и потрепанному шатру в стане, латаному-перелатаному и из-за этого выглядевшему до жути нелепо - словно мимохожий гигант-Арлекин развесилд свой костюм сушиться на козлобычьих костях. Шатер принадлежал " Главному фольклористу, провидцу и духовному наставнику кочевничьего племени (имярек) Ш' актипатусу Херре а даХера", о чем извещала изрядно поблекшая и выгоревшая почти до полной нечитабельности лицензия Единого Ордена, горделиво пришпиленная у входа.
Сам Ш'актипатус и так далее, как правило именуемый просто Старым Акти, сидел у входа в шатер и чинил прохудившуюся чуню.
- Лаи, дочка, что, все никак не родишь, зло-счаст-ная? - поинтересовался он - Да ты не стой, подходи-садись, тут тенёк... как мне кажется.
Лаика, только и надеявшаяся на любезное приглашение (ее собственный шатер так и лежал неразвернутым где-то в центе стоянки), охотно подошла и присела на маленькую лавочку рядом со стариком.
- Никак не рожу, дедушка Акти - пожаловалась она - Так я устала носить его - сил никаких человеческих нет уже, все кости ломит, голова кружится - кровь кипит, сердце колотится бешено... может, болею чем, а?
Акти задумался. Помимо великой чести - хранить эпос племени, дабы передать его потомству, он некогда удостоился чести не меньшей, а именно был принят в Университет при столичной Академии Всех Искусств,где проучился восемь долгих лет, и откуда вынес обрывки знаний в нескольких областях наук, массу ученых слов (которые приобрел привычку для вящей значительности произность по слогам),ночной колпак профессора, незаметно похищенный накануне окончания учебы и с тех пор вовсе не снимаемый с умной головы, да привычку ссылаться на оного обезколпаченного профессора к месту и не к месту. Вот и сейчас он вместо того, чтобы просто успокоить бедную женщину, вдобавок приходившуюся ему родственницей, усиленно пытался вспомнить: что же такое говорил великий Профессор касательно беременных женщин?
Наконец нужная цитата всплыла в его памяти и он, поправив колпак, сообщил:
- Как говаривал Про-фес-сор в те благие годы, когда я получал обра-зо-вание, "женщина непорожняя сосуду бездонному подобна, и подобно самке онагря до сово-куп-ления охоча без-мерно, а потому избегать ее следует, пока срок не ис-полнится и не раз-решится она от бремени своего"... Хотя это навряд ли тебе как-то поможет, это, не-сом-ненно, весьма мудрая мысль.
Лаика подавила смех - невежливо, в конце концов, оскорблять столь легкомысленным отношениям "не-сом-ненно" мудрую мысль столь уважаемого человека, как Профессор - и заинтересованно спросила:
- Акти... А кто такой - "онагр"?
Тот пожевал губами и ответил:
- Думаю я, дальний некий родственник месков, о коих божест-венный Омир упоминает в своем произ-ведении. Как могу я рас-судить по тща-тель-ном анализу - мелкий козлобык, но весьма и весьма дикий и при-ру-чению не под-лежит вовсе. Так я думаю.
- Вот оно как... Значит там, у Столицы, такие твари водятся?
- Это какие?
- Ну... Онагры, мески, бегемотусы, иппокаппы...Все эти чудные твари, о которых говорил твой Профессор. - глаза Лаики мечтательно затуманились .
- Как ни жаль мне тебя разочаровывать - вовсе нет, ибо все они вы-мер-ли, то есть вовсе и окончательно исчезли с лица Планеты, не оставив потомства.
- То есть как это? Так вот и умерли все разом?!
- Это некоторое уп-ро-щение вопроса, но в целом ты права. Можно сказать, что данные виды были признаны богами непер-спек-тивными, то есть неспособными выжить в условиях нашего мира, а потому проиграли в борьбе за существование более развитым видам.
Впрочем, по пред-положению некоторых ав-то-ри-тетных, то есть очень уважаемых, ученых, в некоторых весьма отдаленных областях Обитаемой и Южной Земель они доныне существуют, однако весьма в огра-ни-ченном, то есть небольшом, количестве. - поспешил он утешить разочарованную девушку.
- Значит, живут ещё? - глаза Лаики снова загорелись живым интересом - Вот бы хоть одного иппокаппу живым увидеть... или, например, кроллюдя - они, наверное, ужасно милые, правда? - подумала и добавила - А вот бегемотусы пусть лучше вымершими остаются, они страшные, аж жуть!
Старый хранитель легенд и преданий ласково улыбнулся. Лаи всегда была такой - мечтательной, дерзкой, роман-ти-ческой натурой, можно сказать.
То в одиночку, на хромом козлобыке пересекала Белую Мать в поисках пропавшей актиной жены, Иниры, то собиралась ехать в Осс-Алле за лицензией, то вот недавно... да. Он вздохнул.
Недавняя выходка Лаики всполошила весь клан: еще бы, мало того, что разбитная девица кокетничала напропалую со всеми воинами этого клана и трёх соседских, не брезгуя даже кланом даЛира, так она еще и сбежала с чужеземцем, из милости принятым в стойбище на ночлег.
Сбежала, впрочем, как это всегда и бывает, ненадолго и недалеко; как говаривал уважаемый Профессор, воздержавшийся на сей раз от мудрёных словес, "Что быстро вспыхивает, быстрее того отгорает".
Совет племени (этим громким словом именовались старый Акти, его жена-знахарка, вождь Эриус, а также Гирра и сама же Лаика, как старшая и младшая шаманки) даже собирался отправить "девицу Лаи" за такое поведение в изгнание, но пожалел, по выражению Акти, "молодую жизнь и перспек-тив-ного профес-си-онала", и ограничился устным выговором.
Да, гран-ди-озный вышел тогда скандал. Впрочем, с той поры прошло вот уже почти девять месяцев, первое возмущение схлынуло, и осталась только снисходительная жалость к красивой девушке, которой так вот не повезло - мало что любимый бросил, так еще и дитё оставил.
***
Акти отвлекся от размышлений и качнул головой.
Надо было сказать непутевой девочке что-нибудь такое, успокаивающее - и ни в коем разе не про онагрей... Тут он вспомнил, что, согласно лицензии, является ещё и провидцем, и еще более, чем обычно, торжественно сообщил приунывшей Лаи:
- Провижу я в тенях и тенетах будущего: сына родишь ты, и узрит он и иппокапп, и онагрей, и кроллюдей, и пройдет дальше, чем кто-нибудь ходил, и - тут Акти, подумав, вставил самое лучшее, что, по его мнению, могло случиться с человеком во всей его жизни - будет он принят в Ака-демию на обучение на бюджетной основе, и будут легенды о нём храниться в памяти нашей годы и поколения, и дети учиться на них будут!
Он облегченно выдохнул и торжествующе глянул на молодую кочевницу.
Так сидела, распахнув глаза, словно все еще не могла постичь всей сути сказанного.
Наконец, помолчав, она тихо, почти шёпотом, спросила:
- Что, правда иппокаппу увидит?
- Несомненно! - ответствовал Акти - Несомнен-ней-ше увидит. Слушай, дочка - ты мне чуню починить не поможешь? Я то глазами слаб стал, дальше носа не вижу...
- Конечно. помогу, дедушка. - и Лаика с улыбкой принялась за работу, мгновенно выкинув из головы странное пророчество - благо, делал такие Акти чуть не по сто в год, в основном предрекая вождю племени скорую смерть от цир-ро-зу-са печени.
Вождь этими предсказаниями весьма впечатлился - даже назвал седьмого и последнего сына Циррозусом - но пить не перестал.
В конце концов, кем это надо быть, чтоб верить старому Акти?!
***
Тем временем в далекой от Белой Матери, почти сказочной Столице, в самом здании Академии Всех Искусств, оно же Верховная комтурия Единого Ордена, в черном жестком кресле сидел самый могущественный человек, наверное, на всей Планете и устало смотрел в высокое окно, забранное чугунной решеткой.
Когда-то, еще при его предшественнике (хотя сейчас уже трудно поверить, что таковой хоть когда-то существовал) окно было застеклено бесценным витражом, изображавшим коленопреклоненную высшую жрицу и протягивающего ей какую-то безделушку рыцаря в алом плаще - что за безделушка, лорд Хит оХэйт за давностию лет никак не мог припомнить - но в первую же неделю своего пребывания на высоком посту он приказал разобрать витраж , что и было исполнено немедленно.
С тех пор в его комнате вечно было немилосердно холодно, из окна дуло, и никакой камин не мог до конца обогреть помещение - но зато в распоряжении лорда оказалось окно на улицу, в которое можно было смотреть и видеть не только расплывчатые силуэты, как сквозь слюду, или цветные стекла витража, а всю кипучую, веселую жизнь Столицы, Града Стольного, самого большого города во всей Обитаемой Земле.
Иногда, впрочем, он жалел о витраже - немыслимо слащавом, почти безвкусном и наверняка изображающем какой-нибудь легендарный бред, но вместе с тем хранивший в себе неизъяснимую прелесть причастности, духовного единства с многими поколениями людей, вот также сидевшими у окна и смотревшими на узор цветных стекол, с неведомым мастером, вдохновенно собиравшим кусочки в складный узор, и даже в чем-то с этими несчастными Жрицей и Рыцарем, что стояли на фоне нестерпимо-синего неба и зеленых холмов, поросших шиповником.
Да, он жалел о витраже - но не о своем решении. О своих решениях Хит не жалел никогда - быть может, просто из принципа, из глупой гордости и слепого доверия некогда сказанным старым лордом Керном, его учителем и предшественником словам: "Плохой правитель жалеет о верных решениях, хороший - о неверных, идеальный - не жалеет ни о каких".
А он всегда хотел быть только идеальным правителем - и, пожалуй, стал таковым. Старый лорд Керн, несомненно, был бы доволен своим учеником... хотя, как знать, как знать - скорее всего он бы в ужасе оттолкнул его, назвав чудовищем.
Хит негромко усмехнулся, продолжая смотреть в окно - на воображаемый витраж, как он делал всегда, если ничего интересного на улице не происходило - и пытаться все же распознать: что за финтифлюшку такую держит в руках храбрый Рыцарь в алом плаще?
***
Его размышления прервали самым бесцеремонным образом как раз тогда, когда он, казалось, почти разглядел в глубинах своей памяти этот бесценный предмет - как, впрочем и всегда. Именно эти, такие редкие, моменты полного мира и глубочайшей сосредоточенности выбирали его подчиненные, чтобы потревожить покой Генерала Ордена своими просьбами, вопросами или проблемами.
- Можете зайти. - он коснулся края ауры гостя и улыбнулся - Магистр Иссколт, когда же они наконец прекратят использовать Вас как мальчика на побегушках? Ведь Вы входили в Верховный Совет еще при лорде Керне...
- И при лорде Керне меня все так же гоняли по всяким и всяческим поручениям - улыбнулся Амбер Иссколт, глава Школы Воды и некогда самый юный член Верховного Совета за последние триста лет, заходя в комнату Генерала - Это, знаете ли, успело стать традицией, а мы, рыцари Единого Ордена, традиции обязаны чтить, что и в Кодексе прописано...
Хит мимолетно улыбнулся. Иссколт был таким всегда - все долгие, неимоверно долгие годы его жизни. Сын нимфы и мимохожего торговца старьем, он жил на свете уже добрых лет восемьдесят и обещал прожить еще столько же, если не накинется непредвиденный недуг... или непредвиденный недруг, что равно вероятно.
- Что там случилось такого, что Вы прерываете мои раздумья, магистр?
Иссклот по-стариковски неловко уселся на второе, куда более мягкое и удобное, а потому предназначенное для посетителей, кресло и начал обстоятельно докладывать:
- Не то, чтобы что-то так уж случилось - в Совете, как всегда, все спокойно и тихо, как на кладбище - но вот Эрвин Коль...
- Эрвин Коль, значит. - эхом откликнулся лорд и устало качнул головой - опять Эрвин Коль.
Пикси по имени Эрвин Коль вошел в Верховный Совет совсем недавно - взамен покинувшего его магистра Теарге Реальда, создавшего для себя истинную Нирвану по ту сторону зеркала. Войти-то он вошёл - изо всех рыцарей, достигших пятой ступени мастерства, и магистров Малых Советов он был наиболее достойным, и сомнений в этом быть не могло, но...
Все началось с того, что супруга Эрвина Джэсси, достигшая все той же пятой ступени мастерства, но в Искусстве, намекнула ему в приватной беседе (которую, с учетом нелегкого характера пикси, следовало бы назвать вежливым скандалом) , что покинувшего Совет и Единый Орден мага логичнее было бы заменить магом соответствующей квалификации, а не рыцарем.
Нехилые намеки мистресс Коль были оценены по достоинству, утомительные крики и ругань - закономерно проигрнорированы, а сама пикси была выдворена из комнаты Генерала мягко, но совершенно бескомпромиссно. Казалось, на этом все должно было закончиться, не зря же он вдобавок пообещал Джэсси совершенно заслуженное повышение как только освободится хоть одно место из тринадцати... нет. Совершенно зря пообещал, если учесть, насколько возрос травматизм в Верховном Совете за прошедшие с того опрометчивого обещания три месяца.
Нет, он ничуть не жалел о том обещании - в конце концов, если кто-то и не переживет этой нервотрепки, это послужит лишь доказательством того, что он (или она) объективно слабее, а значит и менее достойны места в Правящем Совете, но... но боги и боги! как же его раздражали те бесконечные свары, виной которых был рыцарски защищающий жену-интриганку Эрвин, как ему надоели страх - несомненный страх - одних магистров и плохо скрываемое раздражение других!
- И что же на сей раз совершил магистр Коль? Опять исковеркал имя магистра Риссте? Назвал магистра Корнелию дешевой интриганкой? Ущипнул за...кхм, выдающиеся части тела Верховную Жрицу магистра Лианон? Назвал гимнастическим конем магистра Скве? Или просто в десятый раз вызвал магистра н'Атму на дуэль?
- Слава богам - и богам - Вы ошиблись. На сей раз не пострадали ни части тела магистра Ильтил Лианон, ни имя магистра Эстер Риссте, ни честь магистров Фуло Скве и Телены Корнелии. Он просто удалился вместе с супругой в добровольное изгнание - и с большим шумом удалился, должен заметить - в район Нагских Эмиратов.
- С большим шумом? - удивился лорд - Как же он ухитрился сделать это так, что я ничего не увидел и не услышал, сидя здесь у окна?
- Он использовал черный ход, генерал - с достоинством ответствовал Амбер Иссколт.
- Вот как!
- Вот так... Сейчас все ждут, что Вы назовете имя его преемника в Совете Тринадцати. На его место есть как минимум три кандидатуры, не считая магистров малых советов...
- Три? Мне так не кажется. - холодно откликнулся генерал Единого Ордена - более того, мне видится лишь одна кандидатура на открывшееся место...
- Альтис Кша Акку, рыцарь Школы Огня?
- Отнюдь. Джээс оДжай Алаин, мастер Искусства и глава малого Совета испаденской области. Он и только он. Причем его место будет вторым в Совете - вам придется потесниться. А теперь ступай...те, и подготовьте их к мысли о том, что им придется подвинуться, магистр Иссколт.
Старик кивнул и вышел, закрыв за собой дубовую дверь и оставив лорда Хита смотреть в сплетение оконного переплета и пытаться прозреть в нем сплетение людских судеб и понять, почему же то, что происходит, происходит именно в нужный момент - нужный не для него, и не для Единого Ордена - а для чего-то несомненно существующего и весьма могущественного, чего-то, превосходящего по значимости и его, и орден, и самую Планету со всем ее разношерстным населением...
***
А в пустыне, известной под именем Белой Матери, приближался Новый Год.
Приближался с необратимостью и неотвратимостью стихийного бедствия, да кочевники и готовились к нему, как к стихийному бедствию: надевали все чистое, молились Добрым Богам и Матери Пустыне, бессмысленно суетились и медленно, но верно впадали в панику.
На песке были расстелены старые плащи - все еще сохранившие цвет, но страшно изношеные, а потому не особенно нужные - на которых женщины клана расставляли яства и доставленную группой храбрых юношей контрабандную выпивку из Осс-Ассе, ближайшего городка.
Девушки, собравшись в чьём-то шатре, примеряли пестрые длинные юбки, красуясь и хвастаясь друг перед другом обновами и своим мастерством швей и вышивальщиц, неподалеку от них юноши упражнялись в джигитовке на козлобыках.
За всем этим неодобрительно наблюдали старики и старухи, всегда готовые рассказать всем желающим (и не желающим) насколько в их далекой юности небо было синее, Белая Мать - белее, а Новые Года - веселее.
Старый Акти с доброй улыбкой человека, починившего наконец старую обувь, шатался по стойбищу, ловил мимохожих кочевников и кочевниц за полы одежды, и рассказывал, что по о-фи-ци-альному кален-дарю сегодня день 31 декемврия, а Новый Год (и первый день весны) наступает 1 януария. Периодически старик пытался углубиться в этнографические изыскания смысла в непонятных ему латынских словах, но тут уж его вежливо обрывали и просили дать дорогу и возможность дальше спешить по делам.
Акти печально произносил "о темпора и мории!", но отставал и шел искать себе новую жертву.
Вождь Эриус потихоньку понижал градус, готовясь встретить своих добрых знакомых-духов: Зеленого Змия Канратия и Розового Слона Похмела, никогда прежде не отказывавших ему в визите и добром совете (например, "завязывать с этим делом" или "пить меньше и по крайней мере чуть больше закусывать").
Советы их Вождь даХера закономерно игнорировал, но сам факт своей сопричастности миру духов, почти шаманской, льстил ему безмерно, поэтому о его видениях знали не только уже три поколения даХера, но и все соседские кланы (не исключая и даЛира, как ни странно).
Знахарка Инара с шаманкой Гиррой, меж тем, подмешивали зелье, препятствующее утреннему похмелью, во все сосуды с выпивкой, и по громкости возмущенных криков, требующих прекратить разбавлять алкоголь, легко определялись самые могучие питухи клана - разумеется, громче вождя орать никто не смел.
***
А Лаика как раз посильно помогала в устройстве праздника, причесывая пожилую дочь вождя Асику, когда внезапно она ощутила сильную боль внизу живота, такую сильную, что аж в глазах потемнело и подогнулись ноги.
- Рожаю - всхлипнула она тихо, и девичий шатер пришел в лихорадочное движение: кто-то бежал (и никак не мог найти) за знахаркой, кто-то нес горячую воду, кто-то тянул за рукав брата непутевой шаманки, храброго Адальрика, кто-то советовал тужиться, кто-то - дышать...
Лаика чувствовала себя очень неловко, крайне неуютно и довольно отстраненно, словно это не она, а кто-то другой лежит на шкуре тигрокрыса, кричит от боли и послушно дышит и тужится, а также не плачет.
Кроме того, ей было очень, очень больно, но боль тоже была какой-то немного... нереальной, словно во сне или во всяком случае не совсем наяву.
***
Постепенно близилась полночь, и шатер потихоньку пустел: девушки и женщины с извинениями и обвинениями покидали его одна за другой, чтобы присоединиться к общему веселью, оставались лишь пять-семь наиболее ответственных и Адальрик, державший сестру за руку так крепко, что наутро она обнаружила у себя немаленький синяк.
Лаика, по-прежнему как во сне по-прежнему послушно выполняла все указания; шло время, отмеряемое радостным "Головка показалась! Ручка! Тельце! Ножка!" - и внезапно женщина ощутила что-то вроде свободы, и поняла - каким-то шестым или седьмым чувством - что ребенок наконец-то появился полностью.
Снаружи весь клан радостно считал секунды до условной полуночи - десять... восемь, семь...пять, четыре... два, Ура! - и к многоголосому ура присоединил свой первый крик новорожденный, еще не имевший имени мальчик, родившийся с черными волосиками и ноготками на руках - переношенным.
Весь шатер испустил единый облегченный вздох, наступило краткое мгновение тишины и покоя - и тут же вновь поднялась суета: прикрыть и вымыть роженицу и новорожденного, принести с улицы вина, нет, вынести мать и ребенка на улицу - пусть малыш тоже празднует...
Изрядно захмелевший после третьего ковша Адальрик обходил весь клан, делясь удивительной новостью - "Я ж теперь, вроде бы как, не просто Адальрикус Херре а даХера, я теперь буду - дядя Адальрик!!!" и лез с пьяными поцелуями ко всем более-менее симпатичным особам женского пола, от Асики и до Наине Лирет э даЛира, неведомо как оказавшейся на празднике, Лаика тоже осушала ковш за ковшом, счастливо и немного глупо смеясь неизвестно чему, и даже новорожденному слегка смочили вином губы - "чтоб понял, глупенький, что нынче праздник из праздников".
Музыканты играли кто во что горазд, девушки и юноши не то танцевали, не то потихоньку обжимались, Лаику поздравляли все подряд, и ее мальчик тоже смеялся, не плакал, и все твердили - добрая примета...
***
Так в новогоднюю ночь вступил в этот мир герой нашего повествования.
Рождение его, бесспорно, можно назвать счастливым; и всю свою жизнь он старался прожить, словно этот день.
Удавалось ли ему это - вопрос другой. Но не может быть никаких сомнений, что, счастливо рожденный, всю свою жизнь он шел к счастью, и счастье шло рядом с ним.
@темы: Творчество