Ende gut, alles gut
Доброго времени суток! Я к вам.
Представляю на ваш суд свой небольшой рассказ. Пожалуйста, напишите, что вы о нем думаеете.
Почему-то он не желает грузиться полностью, поэтому продолжение я положу в комментах.
Драгоценная книга
Драгоценная книга
На город ползет страшная темно-серая туча. Еще светит солнце, но уже ясно, что и оно скоро сдастся и погаснет, поглощенное мрачной стихией. И тогда в отсутствие света на город падет слепой древний ужас. Человек боится грозы с незапамятных времен, и этот страх у него в крови, уже на генном уровне. И любой чувствует себя неуютно, видя вдалеке мрачную громаду облаков с беззвучными пока ниточками молний.
Девушка со странным, нерусским именем Мириам сидит на подоконнике. Мика, как зовут ее друзья, очень жизнерадостный человек, но все, что она может сейчас, - это обхватить колени руками, сжавшись в маленький комочек в жалких попытках укрыться от надвигающейся тревоги. Дома не опасно, но страх подползает к самому сердцу. Хочется спрятаться где-нибудь в темном уголке, но так становится еще более жутко.
Туча закрывает солнце, и Мика почти готова завыть от животного ужаса. Рядом, на столе, бритвенное лезвие, и девушка хватает его, чтобы полоснуть по руке. Чтобы вместе с ярко-алой кровью вытекло все, что роднит ее с грубым животным миром.
Только бы не чувствовать эту панику.
Нет, Мика никогда раньше не боялась грозы. Так легкая тревога, но не слепой ужас.
В этот раз все иначе. Что-то пришло вместе с грозой. Что-то, что заставляет нервные цепи передавать тревожные сигналы. Что-то, из-за чего Мика режет руки.
Слишком темно для дня, но во вспышках молний видно, как на белый подоконник капает красная кровь. Темнота и опять вспышка. Руки испачканы алым, порезы немного саднит, но Мика ничего не видит и не замечает, раз за разом проводя лезвием. Кровавая жертва древним богам. Возможно, Перун доволен.
Ничто не вечно. Утихает гроза, и Мика приходит в себя. Девушка ошарашено хлопает ресницами и смотрит на обезображенные руки.
Ничего не понимая.
Пережитый ужас кажется глупым и смешным при ярком свете солнца.
Вечером, несмотря на жару, Мика сидит в рубашке с длинными рукавами. Не надо пугать мать – ей и так приходится поволноваться.
- Ромка, ужинать, - кричит Мика.
- Иду, - долетает ответ из другой комнаты.
Но никто не появляется.
- Ромка! – Мика начинает злиться.
Опять этот младший брат с его глупостями!
Мика недовольна и раздражена, когда входит в комнату.
- Почему я должна за тобой бегать? – начинает выговаривать девушка и замолкает.
Брат читает книгу. Читает сосредоточенно, не отрываясь. Большой темно-синий талмуд…
Что-то неправильно. Воздух словно сгустился, и им трудно дышать. Хочется опять схватить лезвие и водить им по рукам, только бы не чувствовать, как… как что? Мика не понимает, что происходит. Она облизывает пересохшие губы и говорит странным, надтреснутым голосом, только бы что-то сказать:
- Ром, пошли есть?
- Угу, - кивает брат, не отрываясь от чтения.
- Ром, - осторожно зовет Мика.
- Да иду я, иду, - раздраженно фыркает мальчишка, поднимаясь. – Что у нас на ужин?
Мика смотрит на книгу словно завороженная.
- Эй. – Машет у нее перед носом мальчик растопыренной пятерней.
- А. Ага, - рассеянно шепчет Мика.
Что это за книга?
Девушка решительно берет ее в руки и смотрит на корешок. "Верования первобытных людей: от древнейших времен до язычества".
Что?
Глупое непонимание. До язычества?
- Что это? Откуда? – спрашивает Мика.
- Это? У папы в кабинете взял. – Пожимает плечами брат.
Да. Так может быть. Отец работал историком, и у него много необычных книг.
- Так мы есть-то пойдем? Сама звала-звала, а теперь застыла столбом, - ворчит Ромка.
- Да. Идем. – Мика осторожно складывает талмуд обратно на стол.
Это книга отца. Значит в ней нет ничего опасного.
А все это глупости.
***
На какое-то время этого убеждения хватает. Мика находит в себе силы ходить в школу и учиться, чтобы нормально закончить год.
Девушка пытается убедить себя, что все в полном порядке. Ходит на свидания, встречается с друзьями…
Я живу обычной жизнью. В ней нет ничего паранормального. Все хорошо, каждый день шепчет она, засыпая. И почти начинает в это верить.
Это продолжается до тех пор, пока мать не роняет фразу.
- Рома такой тихий стал в последнее время. Сидит дома, читает.
Мика дергается, и чашка, выпавшая из рук, со звоном разлетается по полу. Тонкий звон опасности продолжает звучать и когда девушка собирает осколки.
- Что читает?
- Отцовскую книгу, - голос матери слегка подрагивает. Она надеется, наверное, что сын пойдет по стопам отца. – И хорошо, что не по подвалам лазает, - решительно заканчивает женщина.
Ах, мама, мама. Как у тебя все просто. Мика думает, что было бы лучше, если бы ее брат беспробудно пил, курил и кололся. Проще, потому что понятнее. Безопаснее.
- Ром, привет, как дела? – с наигранной легкостью спрашивает Мика, входя в комнату брата.
Он смотрит на нее из-под отросшей челки. Нездоровый голубой блеск глаз из-за грубой дифракционной решетки.
- Все хорошо, - вяло отмахивается Ромка. – Можно, ты не будешь меня отвлекать? Книжка очень интересная.
- А что ты читаешь? – Мика бесцеремонно хватает темно-синий талмуд.
Все тот же.
Книга не новая, но бумага хорошая, и листы почти не пожелтели. Обычная книга. Такие выпускают многие издательства. Мике хочется в это верить, и она верит, пока листает этот здоровенный том.
- Верни мне мою книгу, - странным голосом говорит брат.
Мика перехватывает его взгляд. И вздрагивает. Зрачки почти слились с радужкой, а в самой их глубине плещется желтоватое безумие.
- Подожди, - тоном, каким должна была бы говорить капризная кукла Барби, отвечает Мика. – Дай я посмотрю.
Она как раз долистала книгу до начала. На титульном листе нет ни года издания, ни названия редакции. Мику почему-то начинает подташнивать. Она захлопывает талмуд, надеясь, что это ощущение пройдет. Может, специфическая реакция на книжную пыль?
- Верни, пожалуйста, если ты уже посмотрела. – Голос брата сух и равнодушен.
Мика вздрагивает. Раньше Ромка так не разговаривал. Что происходит? Девушка почти готова упасть на колени и завыть от ощущения непонимания и нависшей опасности.
Вместо этого она протягивает обратно талмуд. Это обычная книга, в последний раз пытается убедить себя Мика, все в порядке.
И, словно издеваясь, меняется обложка. Темно-синее становится коричневым в бурых разводах (кровь?!), привычная кириллица расплывается непонятными рунами. Ехидно подмигивают драгоценные камни, инкрустированные в кожу обложки.
Мика вздрагивает и роняет книгу. Ромка злобно на нее смотрит, но ничего не говорит и подбирает темно-синий талмуд.
***
Ночью Мике сняться кошмары. Вязкая, липкая чернота тянет ее к себе, чтобы поглотить, выпить до дна и использовать пустую оболочку. Девушка кричит, но густая, как болотная тина, тьма заполняет рот, и Мика захлебывается.
Утром она просыпается совершенно разбитая, с дикой головной болью. Кожа холодная и липкая, простыни промокли насквозь – и это тоже часть кошмара.
Девушка сжимается в маленький комочек и беззвучно плачет.
Страшно.
Одной.
Но самым краешком сознания, тем, что еще сопротивляется подкатывающемуся безумию, она понимает, что бессмысленно ждать непонятно чего.
Лучшая защита – нападение?
Искать. Опасные книги? И странное название для маскировки. И Мика пытается найти. Словно мелкие черные жучки расползается перед глазами старомодный шрифт отцовских книг. Ничем не помогает и Всемирная помойка – Интернет. Городские библиотеки становятся бесполезной макулатурой.
Мика плачет, глухо, отчаянно. Без слез.
- Ты похожа на привидение, - говорит мать. – Прекрати так себя загонять. Учеба не стоит твоего здоровья.
И от этих слов девушке еще страшнее. Если бы это имело отношение к школе. Если бы.
Представляю на ваш суд свой небольшой рассказ. Пожалуйста, напишите, что вы о нем думаеете.
Почему-то он не желает грузиться полностью, поэтому продолжение я положу в комментах.
Драгоценная книга
Драгоценная книга
На город ползет страшная темно-серая туча. Еще светит солнце, но уже ясно, что и оно скоро сдастся и погаснет, поглощенное мрачной стихией. И тогда в отсутствие света на город падет слепой древний ужас. Человек боится грозы с незапамятных времен, и этот страх у него в крови, уже на генном уровне. И любой чувствует себя неуютно, видя вдалеке мрачную громаду облаков с беззвучными пока ниточками молний.
Девушка со странным, нерусским именем Мириам сидит на подоконнике. Мика, как зовут ее друзья, очень жизнерадостный человек, но все, что она может сейчас, - это обхватить колени руками, сжавшись в маленький комочек в жалких попытках укрыться от надвигающейся тревоги. Дома не опасно, но страх подползает к самому сердцу. Хочется спрятаться где-нибудь в темном уголке, но так становится еще более жутко.
Туча закрывает солнце, и Мика почти готова завыть от животного ужаса. Рядом, на столе, бритвенное лезвие, и девушка хватает его, чтобы полоснуть по руке. Чтобы вместе с ярко-алой кровью вытекло все, что роднит ее с грубым животным миром.
Только бы не чувствовать эту панику.
Нет, Мика никогда раньше не боялась грозы. Так легкая тревога, но не слепой ужас.
В этот раз все иначе. Что-то пришло вместе с грозой. Что-то, что заставляет нервные цепи передавать тревожные сигналы. Что-то, из-за чего Мика режет руки.
Слишком темно для дня, но во вспышках молний видно, как на белый подоконник капает красная кровь. Темнота и опять вспышка. Руки испачканы алым, порезы немного саднит, но Мика ничего не видит и не замечает, раз за разом проводя лезвием. Кровавая жертва древним богам. Возможно, Перун доволен.
Ничто не вечно. Утихает гроза, и Мика приходит в себя. Девушка ошарашено хлопает ресницами и смотрит на обезображенные руки.
Ничего не понимая.
Пережитый ужас кажется глупым и смешным при ярком свете солнца.
Вечером, несмотря на жару, Мика сидит в рубашке с длинными рукавами. Не надо пугать мать – ей и так приходится поволноваться.
- Ромка, ужинать, - кричит Мика.
- Иду, - долетает ответ из другой комнаты.
Но никто не появляется.
- Ромка! – Мика начинает злиться.
Опять этот младший брат с его глупостями!
Мика недовольна и раздражена, когда входит в комнату.
- Почему я должна за тобой бегать? – начинает выговаривать девушка и замолкает.
Брат читает книгу. Читает сосредоточенно, не отрываясь. Большой темно-синий талмуд…
Что-то неправильно. Воздух словно сгустился, и им трудно дышать. Хочется опять схватить лезвие и водить им по рукам, только бы не чувствовать, как… как что? Мика не понимает, что происходит. Она облизывает пересохшие губы и говорит странным, надтреснутым голосом, только бы что-то сказать:
- Ром, пошли есть?
- Угу, - кивает брат, не отрываясь от чтения.
- Ром, - осторожно зовет Мика.
- Да иду я, иду, - раздраженно фыркает мальчишка, поднимаясь. – Что у нас на ужин?
Мика смотрит на книгу словно завороженная.
- Эй. – Машет у нее перед носом мальчик растопыренной пятерней.
- А. Ага, - рассеянно шепчет Мика.
Что это за книга?
Девушка решительно берет ее в руки и смотрит на корешок. "Верования первобытных людей: от древнейших времен до язычества".
Что?
Глупое непонимание. До язычества?
- Что это? Откуда? – спрашивает Мика.
- Это? У папы в кабинете взял. – Пожимает плечами брат.
Да. Так может быть. Отец работал историком, и у него много необычных книг.
- Так мы есть-то пойдем? Сама звала-звала, а теперь застыла столбом, - ворчит Ромка.
- Да. Идем. – Мика осторожно складывает талмуд обратно на стол.
Это книга отца. Значит в ней нет ничего опасного.
А все это глупости.
***
На какое-то время этого убеждения хватает. Мика находит в себе силы ходить в школу и учиться, чтобы нормально закончить год.
Девушка пытается убедить себя, что все в полном порядке. Ходит на свидания, встречается с друзьями…
Я живу обычной жизнью. В ней нет ничего паранормального. Все хорошо, каждый день шепчет она, засыпая. И почти начинает в это верить.
Это продолжается до тех пор, пока мать не роняет фразу.
- Рома такой тихий стал в последнее время. Сидит дома, читает.
Мика дергается, и чашка, выпавшая из рук, со звоном разлетается по полу. Тонкий звон опасности продолжает звучать и когда девушка собирает осколки.
- Что читает?
- Отцовскую книгу, - голос матери слегка подрагивает. Она надеется, наверное, что сын пойдет по стопам отца. – И хорошо, что не по подвалам лазает, - решительно заканчивает женщина.
Ах, мама, мама. Как у тебя все просто. Мика думает, что было бы лучше, если бы ее брат беспробудно пил, курил и кололся. Проще, потому что понятнее. Безопаснее.
- Ром, привет, как дела? – с наигранной легкостью спрашивает Мика, входя в комнату брата.
Он смотрит на нее из-под отросшей челки. Нездоровый голубой блеск глаз из-за грубой дифракционной решетки.
- Все хорошо, - вяло отмахивается Ромка. – Можно, ты не будешь меня отвлекать? Книжка очень интересная.
- А что ты читаешь? – Мика бесцеремонно хватает темно-синий талмуд.
Все тот же.
Книга не новая, но бумага хорошая, и листы почти не пожелтели. Обычная книга. Такие выпускают многие издательства. Мике хочется в это верить, и она верит, пока листает этот здоровенный том.
- Верни мне мою книгу, - странным голосом говорит брат.
Мика перехватывает его взгляд. И вздрагивает. Зрачки почти слились с радужкой, а в самой их глубине плещется желтоватое безумие.
- Подожди, - тоном, каким должна была бы говорить капризная кукла Барби, отвечает Мика. – Дай я посмотрю.
Она как раз долистала книгу до начала. На титульном листе нет ни года издания, ни названия редакции. Мику почему-то начинает подташнивать. Она захлопывает талмуд, надеясь, что это ощущение пройдет. Может, специфическая реакция на книжную пыль?
- Верни, пожалуйста, если ты уже посмотрела. – Голос брата сух и равнодушен.
Мика вздрагивает. Раньше Ромка так не разговаривал. Что происходит? Девушка почти готова упасть на колени и завыть от ощущения непонимания и нависшей опасности.
Вместо этого она протягивает обратно талмуд. Это обычная книга, в последний раз пытается убедить себя Мика, все в порядке.
И, словно издеваясь, меняется обложка. Темно-синее становится коричневым в бурых разводах (кровь?!), привычная кириллица расплывается непонятными рунами. Ехидно подмигивают драгоценные камни, инкрустированные в кожу обложки.
Мика вздрагивает и роняет книгу. Ромка злобно на нее смотрит, но ничего не говорит и подбирает темно-синий талмуд.
***
Ночью Мике сняться кошмары. Вязкая, липкая чернота тянет ее к себе, чтобы поглотить, выпить до дна и использовать пустую оболочку. Девушка кричит, но густая, как болотная тина, тьма заполняет рот, и Мика захлебывается.
Утром она просыпается совершенно разбитая, с дикой головной болью. Кожа холодная и липкая, простыни промокли насквозь – и это тоже часть кошмара.
Девушка сжимается в маленький комочек и беззвучно плачет.
Страшно.
Одной.
Но самым краешком сознания, тем, что еще сопротивляется подкатывающемуся безумию, она понимает, что бессмысленно ждать непонятно чего.
Лучшая защита – нападение?
Искать. Опасные книги? И странное название для маскировки. И Мика пытается найти. Словно мелкие черные жучки расползается перед глазами старомодный шрифт отцовских книг. Ничем не помогает и Всемирная помойка – Интернет. Городские библиотеки становятся бесполезной макулатурой.
Мика плачет, глухо, отчаянно. Без слез.
- Ты похожа на привидение, - говорит мать. – Прекрати так себя загонять. Учеба не стоит твоего здоровья.
И от этих слов девушке еще страшнее. Если бы это имело отношение к школе. Если бы.
-
-
20.07.2006 в 17:36Чем ярче свет, тем чернее тень.
Как бы глупо это не звучало, но Мика боится собственной тени. Что-то смотрит на нее оттуда. Что-то древнее и опасное. Первобытное.
С этим страхом нельзя справится разумом, подавить усилием воли. Это то, что тревожит животные инстинкты, заставляет вспомнить вопли ужаса далеких обезьяньих предков. Мика не может почувствовать себя в безопасности даже среди людей. В мареве плавящегося воздуха, в тающей реальности они лишь серые тени другой жизни.
- Ну и жаркий в этом году май. – Слышит девушка голос одной из теней. Он звучит глухо, словно бы из-под воды.
Одна.
Среди не-реальности.
Мимо идет тень с собакой на поводке. Неожиданно пес срывается и, остервенело лая, начинает бросаться на Мику. Он реален. Он тоже чувствует опасность.
Пусто.
- Девушка, с вами все в порядке? – кричит тень, пытаясь оттащить собаку. Ни лица, ни имени. – Девушка?
Бессмысленность.
Наверное, лучше пойти домой. Там не будет четких черных теней.
С западного края на город наползает темно-синяя, набухшая водой и заполненная электричеством туча.
Будет гроза, отстранено думает Мика, возвращаясь. В этот раз девушка совершенно не чувствует того слепого ужаса, как недавно.
- Я дома, - кричит она по привычке, входя в темную прихожую.
Черная тень, приклеившаяся к ногам, никуда не исчезает, ее лишь становится труднее заметить.
Девушка садится на любимый подоконник и наблюдает как тьма и свет сплетаются в извечной битве. Солнце еще пытается сражаться, бросая яростные копья-лучи, но наползающее черное войско облаков уже почти его поглотило.
Когда погаснет день, случится непоправимое.
Что?
Мика вздрагивает. Но…
Поздно.
Солнце повержено, и на город мягко опускается тьма. И тут же, объявляя ее победу, звучит дикий вопль ужаса из соседней комнаты.
Ромка!
Мика бросается туда и застывает на пороге. Первобытный ужас замораживает нервные цепи, не давая девушке сдвинуться с места.
- Рома, - шепчет она совершенно беззвучно в жалких попытках уцепиться за реальность.
Но брата не видно. Вся комната заполнена какими-то существами. И они смотрят на Мику, лишая ее последних остатков воли. Девушка видит только их нечеловеческие, пугающие глаза. Пошатнувшийся рассудок не желает воспринимать черные, изломанные, расплывающиеся в пространстве, и оттого еще более ужасающие фигуры.
- Посссвящ-щенная, посссвящ-щенная, - шепчут существа, протягивая к Мике изломанные конечности.
На девушку накатывает липкая, тошнотворная волна смрада. От существ пахнет смертью и тленом. Мика помнит эти запахи еще с похорон отца.
-
-
20.07.2006 в 17:36Древнее зло вернулось из могил, а из его глаз смотрит сама смерть.
- Вы?.. Мары*? – шепчет девушка первую пришедшую на ум ассоциацию.
- Нет-ссшш, - взбешенно шипят существа.
- Тогда… кто… вы… - Этот странный разговор помогает Мике сохранить сознание.
- Хоз-сяева. Мы пшравили миром-ш, пока ж-жалкие людиш-ски не с-создали сссебе новы богов. – Ярость существ наполняет комнату и разбавляет сочащуюся из каждого угла смерть. Становится легче дышать. – Они з-саточили нас-с! Лиш-шь с-спустя тыс-сячелетия мы с-смогли с-создать ключ…
Ключ?
Книга!
- Но их-сш больш-ше нет, а мы живы-сшш.
- Где… где мой брат? – немного увереннее шепчет Мика.
- Открывш-ший дверь? Он з-седс-сь.
Существа расступаются, и девушка видит Рому.
Его глаза абсолютно пусты. Он стоит, как безвольная кукла, а припавшие к порезам на руках существа слизывают алую жидкость.
Запах крови мешается с запахом тлена, и Мике все труднее сдерживать подкатывающуюся тошноту. Не желая видеть ужасного зрелища, она переводит взгляд ниже. В ногах у брата валяется раскрытый коричневые талмуд. Расплывшиеся непонятной вязью рун страницы испачканы чем-то красным.
Кровью. Ключ был использован.
- Иди к нам-шш, - шепчут существа. – Принес-шая жертву. Наш-ша.
Нашанашанашанашнашанашанашанашанашанашанаша…
Вспыхивает беззвучная молния, заливая ужасающую картину мертвенно-белым светом. По стене прыгает собственная черная тень. Даже если ты сбежишь сейчас, они тебя найдут. Они проникли в твою тень и связаны с тобой неразрывно. Отчаянье расползается по комнате бледным гноем, остается на стенах, отвратительной струей стекает с люстры.
- Нет… Не хочу… Отпустите! – тоненько кричит Мика, пытаясь увернуться от тянущихся к ней конечностей (рук? лап?).
- ПРЕКРАТИТЕ! – По щекам девушки катятся хрустальные капли ужаса.
Бес-смысленно с-сопротивляться.
Из глубины комнаты раздается еле слышный, почти в диапазоне ультразвука крик.
Рома…
- РОМА! – отчаянно кричит девушка.
И бросается прямо в лапы существам, в центр комнаты.
Братишка…
Каким образом ей удается уворачиваться от "хозяев", девушка не понимает. Она видит лишь такие знакомые, родные, голубые глаза, в которых наконец-то появилась осмысленность. Глаза, в которых плещется удивление вперемешку с ужасом.
Хочется защитить младшего брата, обнять его, сказать, что все хорошо, все сейчас будет в порядке, и самой почувствовать себя чуть увереннее. Срабатывают древние инстинкты, хранящиеся где-то на подкорке: утешить того, кто одной с тобой крови. Не дать добраться до него "хозяевам".
- Ром, - шепчет девушка, приближаясь.
И, теряя равновесие, падает. Под ногами расползаются и рвутся ветхие страницы книги-ключа.
Девушка поднимается и открывает рот, чтобы что-то сказать, но ее оглушает дикий, полный отчаяния и негодования вопль. Мика оглядывается и видит, как в страшных корчах "хозяева" начинают таять исчезать. Скоро в комнате остается только она и Рома.
Что?
Все?
- Мика, - всхлипывает брат.
Ответ девушки заглушает гром и шум начавшегося дождя.
- Все хорошо, - обнимая брата, шепчет Мика в перерывах между раскатами. – Все теперь будет хорошо. Мы сожжем эту книгу, и все будет в порядке.
Рома почти не слышит сестру из-за шума низвергающейся с небес воды, но успокоено кивает.
В этот раз гроза несет облегчение.
***
Много-много лет спустя.
- Аня, что ты все время читаешь? – спрашивает Артем сестру.
На нем, несмотря на жару, рубашка с длинными рукавами.
- "Верования первобытных людей: от древнейших времен до язычества", - отвечает девочка, показывая темно-синюю обложку толстой книги. – Ты знаешь, очень интересно.
- А… Ну читай, читай, - Артем гладит сестру по темной головке и выходит из комнаты, сглатывая так, словно сдерживает тошноту.
-------------------
* злые духи в славянской мифологии, связанные со смертью
05.05.06 – 08.05.06
(Странно выложилось...)
-
-
20.07.2006 в 21:41Только слово "талмуд" немного смутило. Хотя это может быть просто мнительностью
-
-
21.07.2006 в 04:17Спасибо.
Только слово "талмуд" немного смутило.
Догадываюсь, чем могло смутить, но... не знаю.
-
-
21.07.2006 в 08:07Талмуд в прямом смысле здесь, конечно, не подходит )) Иногда его ставят в переносном смысле для обозначения толстой важной книги, но... - обычно такое значение ставят всего один раз! А здесь повторяется: талмуд, талмуд. Как будто у них в руках именно он и находился.
Вот это и смутило...
-
-
21.07.2006 в 17:13обычно такое значение ставят всего один раз! А здесь повторяется: талмуд, талмуд.
Понятно, учту.
Большое спасибо, что прочитали и что-то отметили.