Королева БезЛе. Шарфея.
Пишет Stein:
Впервые тут выкладываю написанное мной.
Начиналось с небольшой зарисовки, напечатанной на работе в часы безделья, но неожиданно переросло в нечто большее еще и в таком нестандартном для меня жанре.
Критика приветствуется и очень ожидается.
Предупреждение: слэш
***
Ветер играл с непокорными черными локонами, заставляя его немного щуриться из-за попавших в глаза волос. Не то, чтобы он выглядел неопрятно, но серый в красную клетку пиджак явно не по размеру смотрелся словно легкая весенняя куртка, которую только что вытащили из шифоньера после долгой зимы, а воротничок наполовину расстегнутой рубашки был щеголевато выправлен поверх пиджака, что скорее говорило о рассеянности, чем о желании привлечь внимание противоположного пола. Из-за отсутствия карманов, как на привычном и горячо любимом зимнем пальто, он совсем не знал, куда девать руки. То клал правую на сумку, что болталась на ремешке чуть ниже правого бедра, а левой позволял свободно биться о бок, то вновь сгибал обе и неловко теребил проводок наушников. Потом потирал ладони друг о дружку и продолжал идти со сцепленными пальцами. И все повторялось заново.
Казалось, будто он вовсе не замечает свои манипуляции с мешающимися конечностями. Губы его беззвучно пропевали слова играющей в плеере песни, взгляд немного робкий и отрешенный скользил по небу, переходил на лица прохожих и уже через секунду перескакивал на что-то заинтересовавшее его – заливисто чирикающего воробья на дереве прямо над ним. Он останавливался и странно улыбался, вертя головой и пытаясь обнаружить маленькую коричневую птичку в мокрых, почти черных, после недавнего дождя ветвях.
Внезапный удар сзади в левое плечо выдернул его из состояния умиротворенной отрешенности. Мальчика развернуло на все сто восемьдесят, и острая боль пронзила руку до самых кончиков пальцев. Чириканье воробья и шум проезжающих мимо машин слились с барабанным боем бешено бьющегося сердца, а шаги убегающего пели в унисон с пульсирующей болью в плече. Он обернулся, но увидел на повороте лишь идущую ему навстречу громко смеющуюся компанию молодых людей, в которой наверняка скрылся неизвестный обидчик. Волна чужой радости погнала его вперед, сквозь толпу, будто желая как можно скорее остаться позади этого странного человечка.
За углом сильный порыв ветра заставил его сбиться с шагу. И, запутавшись в собственных ногах, мальчик прильнул к холодной железной ограде, когда дернувшаяся в сторону сумка болезненно ударила его чуть пониже спины. Волосы разметало во все стороны, глаза защипало от попавшей в них пыли, а пиджак беспощадно хлопал по бокам и спине. Ветер все не унимался, и вдруг нарастающий пронзительный вой в ушах резко оборвался - кто-то по неосторожности нажал кнопку «выкл» вместо «вкл».
читать дальше***
- Привет? – нараспев полушепотом.
- Добро пожаловать! – перелив колокольчиков в звонком голосе.
- Айя, Никас, а ну кыш отсюда! – раздалась громоподобная команда откуда-то слева.
Топот и недовольное перешептывание двух детей оборвалось за захлопнувшейся дверью.
- Ну, здравствуй, Рэйвен аль Лилас.
Слова отдались в голове гулким эхо. Мальчик почувствовал холодный росчерк на своей щеке, мягкое касание теплых пальцев и открыл глаза. Перед ним на корточках сидел молодой мужчина, он улыбался по-отечески нежно, чуть прищурив глаза и наклонив голову.
Джин не мог понять, почему этот человек назвал его каким-то странным именем, он не помнил, как здесь оказался, он не помнил ничего с того момента, как вышел из дома. Резким движением он оттолкнул руку мужчины и задом попятился в угол комнаты, затравленно озираясь по сторонам. Небольшое помещение, то ли обитое панелями, то ли находящееся в доме, полностью сложенном из стволов деревьев, словно на иллюстрациях в детских сказках, оказалось пустым. Из одного маленького окошка струился мягкий свет, в котором водили свой затейливый хоровод пылинки. По ту сторону стекла виднелись широкие кроны зеленых деревьев.
В углу Джин споткнулся о большую подушку. Он тут же схватил ее и выставил вперед импровизированную преграду между собой и сидящим напротив мужчиной.
- Хэй! Постой, подожди, свет моих очей! – незнакомец не был удивлен такой реакции и примирительно поднял руки. – Не спеши пугаться. Хотя, что я говорю. Конечно. Оказаться вот так, внезапно, в неизвестном месте в обществе незнакомого молодого привлекательного мужчины, как я.. Да о таком только мечтать можно, ха! – его голос и выражение лица менялись быстро и радикально: от задумчиво нахмуренных бровей и низкого чуть с хрипотцой медленного говора до высокой тональности, обычно называемой «дать петуха», воодушевленно распахнутых глаз и широкой улыбки.
- К-к-кто т-ты? – Джину удалось выдавить из себя несколько слов, прозвучавших на грани слышимости. Он тут же закашлялся, только сейчас почувствовав во рту пустыню Сахару во всей ее красе.
Мужчина поднялся, заведя левую руку за спину, а правую приложив к груди, и в полупоклоне отчетливо сказал:
- Рад представиться, мое имя Кьен ар-Диз Маль, – его длинные волосы цвета ореховой скорлупы заструились по плечам и упали на лицо. – Наконец-то.
Последнее Кьен произнес шепотом, не выпрямляясь, исподлобья глядя прямо в расширявшиеся с каждой секундой от удивления и испуга глаза Джина. Незнакомец, да, он по-прежнему оставался для мальчика незнакомцем, казался Джину даже не странным, а скорее ненастоящим, почти невозможным. Длинные, до поясницы, ореховые волосы не сочетались с болезненно бледной кожей и прозрачно голубыми глазами, один взгляд которых заставлял ежиться от прохлады. Той самой прохлады на грани, когда тело еще не мерзнет, но холодные щупальца уже пробираются под одежду и касаются самых укромных участков, забирая остатки тепла. Белая рубашка и черные брюки сидели на нем идеально. Каждая складочка, сидел ли Кьен на корточках или двигался, была именно там, где должна быть, будто вовсе не одежда. Как вторая кожа, подумал Джин. Кисти рук белые с длинными тонкими пальцами пианиста поразили мальчика больше, чем дерзкое несочетание всего остального в стоящем напротив человеке. Руки неестественно гладкие и чистые от всех мелких следов обычной жизненной суеты. Средний палец правой руки обхватывало подвижное стальное кольцо размером во всю длину пальца. Кьен завораживал. Вот только.. Только Джин понял, что тонет в синеве глаз, теряя ориентиры. Комната накренилась, свет из окон потускнел, как от внезапно набежавшей тучи, а подушка выпала из судорожно сжимавших ее рук.
Кьен его видел.
- Ээ.. Тебе мама не говорила, что рожи корчить нельзя, а то таким и останешься? – оборвал Кьен затянувшееся было молчание и продолжил преувеличенно строгим тоном: – ты сейчас похож на статую в фонтане, разве что вода не льется изо рта. Да и вообще, тебя, маленький дикарь, никто хорошим манерам не учил? Пялиться на людей неприлично, ты еще пальцем на меня покажи.
Джин залился краской и отвернулся. Никто, кроме родителей, еще его так не отчитывал.
- Уууу, теперь и мне впору на тебя пальцем показывать. Ты только посмотри, какой пурпурный стал. – он вновь по-отечески улыбался и говорил ласково как с маленьким ребенком. – Ну-ка, подойди ко мне.
Мальчик не сдвинулся с места, только снова схватил подушку и сильнее вжался в стену. Безотчетный страх сковал Джина, не давая ему и подумать о том, что его, собственно, могло так напугать.
- Хм, раз гора не идет к Магомету, как говорится, то Магомет.. – и в два шага Кьен оказался рядом. Слишком близко. Джин не успел даже опешить от такой наглости, как мужчина схватил его за подбородок указательным и большим пальцами. Жалкие потуги мальчика вырваться не увенчались успехом, чем больше он пытался сопротивляться, тем ближе был Кьен. Он изо всех сил отворачивался, стараясь не встречаться глазами с мужчиной.
- Да послушай же меня, недотрога, мать твою за ногу! - ледяной тон, словно лозина, ударившая по нежной коже чуть пониже спины, заставил Джина вздрогнуть и застыть. В голосе Кьена с каждым отчеканенным словом все больше нарастало раздражение. – Ты вправе не доверять мне. Ты вправе бояться меня. Но посмотри на меня. Рэйв. Пожалуйста.
Мальчишка открыл зажмуренные от страха глаза и взглянул на Кьена. Тот пристально смотрел на него, и черные зрачки медленного заполняли льдистую синеву радужек. Уже нет и их, тьма вот-вот перельется через край в молочную белизну белков. Черное и белое. Поглощают все твое существо, заставляют слиться, стать частью, стать нитью.
Черное
Белое
Что-то теплое упало на впившиеся в ноги скрюченные пальцы Джина, и затуманивший разум морок спал. По подбородку Кьена струилась кровь из прокушенной губы и капала вниз, оставляя алые всполохи на белой рубашке. Джин зачарованно наблюдал, как кисти его рук окрашиваются в пурпур чужой крови, чувствовал ее густую мягкость и вязкость, шевеля пальцами. Ему захотелось поднести их поближе к лицу, чтобы рассмотреть, чтобы попробовать на вкус. Он чувствовал, как напряглось в предвкушении все его тело, он знал, нет, он помнил ее солоноватую сладость. Лицо Кьена было совсем близко, и растерянный взгляд широко раскрытых черно-белых глаз изучал мальчика.
Из чуть приоткрытого рта вырвался лишь удивленный хрип, когда Джин стал осторожно перебирать шелковистые волосы мужчины, пачкая их кровью. Кьен обессилено уронил руки вниз, отпуская мальчика, позволяя тому приложить ладони со струящимися меж пальцами ореховыми прядями к лицу и жадно вдохнуть аромат ванили, смешанный с терпким коричным запахом крови. Она одурманивала и захватывала вереницей странных образов: яркие вспышки, земля кувырком перед глазами, чьи-то руки помогают подняться, чье-то дыхание у самого уха, ветер шепчет незнакомые слова..
Мальчишка блаженно вздохнул, откинувшись немного назад и не открывая глаз, с силой провел большим пальцем по губе Кьена, вновь вскрывая прекратившую было кровоточить ранку. Капля жидкого пурпура осталась на пальце, и Джин медленно с нескрываемым наслаждением слизал ее.
- Рэйвен.. – скорее вздох, нежели слова. Из-под упавших на лицо волос, Джин хищно глядел на Кьена глазами цвета стали. Он потянул воздух носом и усмехнулся, криво улыбнувшись. – О..
Но не успел Кьен сказать то, что задумал, как Рэйвен притянул его за ворот рубашки и повалил на себя. Он жадно пил кровь, грубо целуя мужчину. Сердце Кьена в клетке ребер отбивало чечетку, явно намереваясь взять свою темницу приступом, дыхание сбилось, и попытки его восстановить были тщетны – мальчик разошелся не на шутку и все крепче с невозможной силой для такого тела прижимал его к себе.
- Хватит. – задыхаясь, одними губами. Кьен обхватил руками голову Рэйвена и заставил посмотреть на себя. – Прекрати. Проснись.
***
Судорога.
Боль.
Дикая, первобытная боль от пальцев ног до самых кончиков волос.
Тело выгнулось дугой, и Джин ушел под воду, захлебываясь и молотя рукой по скользкому краю ванны в отчаянной попытке ухватиться хоть за что-нибудь.
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – громче, громче и громче разносился по квартире крик, исполненный экзистенциальной безысходностью. – Черта с два!
Не без труда ему удалось сесть, приложить заранее приготовленный бинт к кровоточащему порезу на онемевшей левой руке и поднять ее при помощи правой выше уровня сердца. Ну вот. Первая помощь оказана, подумал с облегчением мальчик.
- Но рассиживаться не стоит.
Он на ощупь пальцами ноги нашел в багровой воде колечко и выдернул пробку. Вода маленькой воронкой стала уходить в слив. После переключил рычажок и простоял несколько минут под холодным душем, держа левую раненную руку на весу. Как только прекратилось кровотечение, Джин на нетвердых ногах перелез через бортик ванной и умело наложил крепкую повязку на запястье.
- Да-да, теперь будем двигаться медленно и печально. - и взглянул на себя в зеркало. – М-да-а-а, зрелище не из лучших.. Но бывало и хуже.
Болезненная бледность подчеркивалась черными, цвета воронова крыла, волосами. С мокрых прядей, облепивших шею и лоб, непрестанно капала вода, падая на щеки и стекая по резко очерченным монголоидным скулам. Джин сгримасничал, изображая плачущего, широко улыбнулся и хотел было похлопать самому себе за прекрасный актерский талант, но вовремя опомнился. Левая рука по-прежнему бездвижно висела плетью вдоль тела. Но сейчас его это не расстроило, как бывало чаще всего, сейчас ему не до этого, сейчас – эйфория.
Два года назад, тогда ему было четырнадцать, Джин впервые попытался покончить с собой. Когда за уходящей на работу матерью захлопнулась дверь, он набрал ванну горячей воды, включил погромче музыку, разделся и вскрыл вену на левой руке. Тогда он впервые увидел Кьена.
С тех пор Джин живет только моментом своей почти-смерти, так он любит называть это состояние. С тех пор он неоднократно резал по одному и тому же шраму и всегда возвращался обратно, в свою недо-жизнь. С тех пор его левая рука не откликается на команды мозга, хотя ватага заинтересовавшихся странным случаем врачей не единожды подтверждала ее полное соответствие всем физическим параметрам. С тех пор он каждый раз видел Кьена, видел один и тот же повторяющийся сюжет.
Обмотав вокруг бедер полотенце, мальчик вышел из ванной комнаты, прошел через большой зал и толкнул дверь, из-за которой неслась музыка.
- Па-а-а-амя-а-а-ать, терять ма-а-аяки! – Джин запел в полный голос чистым юношеским тенором - годы в музыкальной школе не прошли даром. Стоя посреди комнаты, он кружился вокруг своей оси, раскинув руки, а точнее одну руку, счастливо улыбался и хохотал. – Во-о-о-о-о-осстать себе вопреки и мертвые души задеть за живо-о-ое!
Мальчик подбежал к окну и распахнул его настежь, впуская в комнату весенний ветер, приносящий вместе с лаской апрельской прохлады лепестки цветущей вишни.
Он плыл по воспоминаниям о силе, дарованной одной лишь каплей крови Кьена. В тот момент он хотел жить. Хотел быть.
Изнеможенное от потери крови тело лихорадило и била дрожь. Он устало присел на кровать и откинулся на подушки, улыбаясь своим мыслям. Легкий сквозняк, гуляющий теперь по всей квартире, приятно холодил оголенную кожу и играл с почти высохшими волосами.
- Мы скоро встретимся. Как только заживет эта царапина. Ты ведь знаешь, такое у меня правило. – сказал Джин воображаемому собеседнику довольным голосом, какой бы мог быть у кота, нализавшегося сметаны, и закрыл глаза. – Вот и славно.
С последними словами песни благостный сон раскрыл заботливые и теплые объятия, принимая в них ослабшего мальчика.
***
- Слышь, с ним можно особо не церемониться. Завтра поутру на плаху, и делов-то, – и толстая дубовая дверь отделила светлую комнату от мрака подвала для смертников.
Рэйвен поудобнее перехватил тощего мужика в кандалах, соединенных цепью с ошейником, и понес вниз по ступеням к камере. Он не имел привычки, как другие стражники, к грубому обращению с заключенным, поэтому аккуратно положил бездыханное тело на доску. Смертникам не было положено лежаков, лишь старые отсыревшие доски.
Хлопнула решетка, ключ на три оборота и можно отдыхать до утра. Стражник уселся на табурет напротив камеры, оперся о холодную стену, и со вздохом закинул ноги на стол. Взгляд упал на накрытую полотенцем снедь, и Рэйвен довольно ухмыльнулся – Руанна постаралась. Под полотенцем лежала еще теплая буханка хлеба. Улыбка Рэйвена стала шире, когда он заглянул в кувшин и мягко поболтал им из стороны в сторону. В запотевшем сосуде плескался его любимый светлый эль. Ох, и Руанна, подумал с нежностью мужчина.
Ох, и какая это была Руанна! Милое личико, обрамленное золотистыми кудрями, белая молочная кожа и узкая талия, плавно переходящая в чуть полноватые бедра.. Все это заставило стражника отвлечься и от заключенного, которого он должен бдеть до рассвета, и от источающей чарующий аромат выпечки, и от божественной прохлады эля. Мысли унесли его далеко отсюда в сумрак весенней ночи, наполненной запахом фиолетовых акаций, и отчаянно нежелающий развязываться корсет платья..
- Гхм.. Молодой человек.. – прохрипело существо из-за решетки, чуть приподняв чумазое лицо над почти черными от грязи руками. Он по-прежнему лежал, сил на то, чтобы подняться после многочасовых избиений не осталось. – Молодой человек, не хотел Вас отвлекать от столько интересного занятия, но не исполните ли единственную просьбу, можно сказать, умирающего?
Рэйвен перевел затуманенный дымкой воспоминаний взор на смертника:
- Мм?
- Не позволите ли немного воды?
- А, да пожалуйста, держи - стражник поставил рядом с распростертым телом заключенного большую чашку с грязной дождевой водой, другая также не была положена смертникам.
Рэйвен попытался вновь предаться манящим видениям о Руанне, но треск рвущейся одежды и гремящие кандалы на корню задавили все порывы. Тело рефлекторно отреагировало на звук, и мужчина в мгновение ока оказался рядом с камерой.
- Ч..
Но он не договорил, оставшись стоять с раскрытым от удивления ртом. Смертник всего-навсего оторвал кусок ткани от своей рубахи и с остервенением оттирал с рук, лица и шеи грязь, смешанную с запекшейся кровью. Такого странного поведения стражник за то долгое время, что он тут работал, еще никогда не видел!
- Эй, а что это ты делаешь?
- Разве не видите? Хочу умереть хотя бы относительно чистым, – не поднимая головы, пробубнил заключенный. Он убрал с лица мешающиеся пряди волос и продолжил, морщась от боли. Руки были сплошь исполосованы красными едва кровоточащими отметинами от ударов плети. С опечаленным вдохом он добавил: – Еще бы и волосы помыть.
Рэйвен хмыкнул и снова уселся на табурет. То еще зрелище, но сойдет для разнообразия. Закончив с очисткой рук и шеи, смертник вновь и вновь набирал в ладоши воду и умывался, пока не удовлетворился результатом, ощупав щеки, лоб и глаза. Оставшуюся в чашке мутную жидкость он вылил на волосы и заплел их в косу.
- Ну вот и все, мой милый страж, прошу прощения за такое не совсем похожее на заключенного-смертника поведение.
За прутьями решетки сидел молодой мужчина, а вовсе не мужик, как сначала подумал Рэйвен. Узкое лицо сплошь покрыто мелкими порезами, резко оттеняющими неестественную алебастровую бледность кожи. Немного распухшие губы и без того тонкие были напряженно сжаты в тонкую полоску, что и выдавало истинный враждебно-озлобленный настрой заключенного. Сложив ноги по-турецки, прямой и уверенный он смотрел в глаза Рэйвену, гордо приподняв подбородок. В пронзительной синеве глаз плескалось безграничное спокойствие.
- Что ты. Только большее количество воды тебе не положено, учти. – осклабился стражник и переключил свое внимание на остывший хлеб и изрядно потеплевший эль.
Он заметил, как заключенный сглотнул слюну при виде буханки, но отчего-то именно над этим человеком Рэйвену захотелось поиздеваться. Поэтому он с особым наслаждением откусывал кусок за куском, запивая элем и наигранно щурясь от удовольствия.
- Помоги мне.
Рэйвен подавился от такой наглости:
- Прости, - он снова зашелся в приступе кашля. – Что?
- Вытащи меня отсюда.
- На кой ты мне сдался, чтобы вытаскивать тебя?
Спокойный как удав, не меняя позы, с вызовом в голосе смертник произнес:
- А что, слабо?
Расчет был верен, и импульсивный Рэйвен, стукнув ладонью по столу, подошел вплотную к решетке.
- Ты меня на слабо не бери, щенок – он схватил поднявшегося с пола смертника за рубашку, некогда бывшую белой, а теперь багровую от крови, и крепко впечатал в стальные прутья решетки.
Заключенный оказался одного роста со стражником. Он протянул левую руку - ладонь была перечеркнула глубоким свежим порезом. На стражника пахнуло невозможным в этом месте сладким ароматом выпечки с корицей.
- Попробуй.
- Рехнулся, что ли? – Рэйвен отшатнулся, но вид крови манил его. Что-то внутри нетерпеливо скребло коготками и требовало выполнить просьбу стоящего напротив мужчины. Он взглянул на заключенного, взглянул на рану, снова на заключенного и угрожающе рыкнул: – Пеняй на себя.
- Надеюсь, ты правильно ею распорядишься. На сегодняшний день мой лимит насилия исчерпан. – ослепительно улыбнулся заключенный.
Большим пальцем Рэйвен с силой медленно провел по ране, не без злорадства наблюдая как морщится смертник, и слизал багровый развод с подушечки пальца.
- И что ты заливаешь. Кровь, как кро..
Рэйвен не договорил, согнувшись пополам от резкой боли. Видимо, внутренние органы устроили перестановку и дружно перемещались по телу отнюдь не мирно, а скандаля и устраивая потасовки за лучшие места. Через несколько мгновений все прекратилось, и он услышал в собственной голове далекое гулкое эхо обещания-клятвы, но этого было достаточно.
Стражник выпрямился, и в его до этого карих глазах металось безумие серебра. Взяв руку смертника, он со всей возможной осторожностью, чтобы не причинить лишнюю боль, слизал несколько выступивших капель.
- Ну, пойдем.. Э.. – он недоумевающее взглянул на мужчину.
Заключенный на манер высоких господ завел левую руку за спину, а правую приложил к груди и в полупоклоне отчетливо произнес:
- Рад представиться, мое имя Кьен ар-Диз Маль.
Отперев камеру, Рэйвен, поддерживая под руки, вывел Кьена, и они не спеша поднялись по лестнице наверх.
- Ну, пойдем, показушник – стражник лукаво улыбнулся и распахнул дверь, ударом в спину толкнув заключенного вперед прямо на каменный пол.
- Эй, Рэйв, кровь сам смывать будешь за своим оборванцем. Вы надоели уже, честно слово. Неужели помягче с ними нельзя? – возмущенный крик писаря-распределителя, стоявшего в дверном проеме, ведущем во внутренний двор, разнесся по большой зале. – Куда это ты его тянешь?
- Последнее желание, мать его за ногу. На птичек посмотреть захотел и воздухом подышать. Что я могу, если это в правилах оговорено. – Рэйвен развел в стороны руки. Он подошел к распластавшемуся на полу смертнику и схватив за шиворот рывком поставил на ноги. – Слышь, поднимайся давай.
Кьен всхлипывал, размазывая по лицу кровь из разбитого носа, пока стражник приделывал к его ошейнику цепь.
- Шевели ногами.
Яркое полуденное солнце ослепило обоих, и они щурясь пошли вперед по дорожке, выложенной желтым камнем. Кьен усмехнулся, вспомнив сказку о Волшебнике Изумрудного города. Элли ведет Тотошку на поводочке к спасению.
- Рэйв, значит?
- Рэйвен. Кто ты?
- Да так. Путешественник. Ищу попутчика.. Искал.
- И как? Неужто нашел? – Рэйвен потянул на себя цепь, заставляя Кьена обернуться. Безумный оскал отражался всполохами пурпура в глазах цвета стали.
Заключенный провел раненной рукой по щеке, оставляя кровавый след, и ухмыльнулся, когда стражник облизал губы, сглатывая слюну и прохрипел:
- Шагай.
Рэйвен шел чуть позади посаженного на цепь Кьена и едва слышно проинструктировал заключенного:
- Бегать умеешь? На счет три бежим в сторону вон той небольшой каменоломни справа, там нам будет обеспечен живой щит. Бежим зигзагами – будут стрелять. И да помогут нам боги.
Внутренний двор представлял собой цветущий сад, даже не верилось, что такое может быть в стенах тюрьмы. По дорожкам сновали стражники, женщины-медсестры в белых халатах, другие сотрудники казенного учреждения в универсальных костюмах, они тихонько переговаривались и разбегались каждый в своем направлении. С каменоломни доносились стук железа о камень, грубые окрики надзирателей и свист хлыстов. В общем и целом, обыкновенная суета тюремного рабочего дня. На двоих мужчин никто не обращал особого внимания.
- Один.
Рэйвен ощутил каждой клеточкой тела прилив адреналина. Опасное состояние, в котором он становился жестоким, алчущим чужой крови. Почувствовав натяжение цепи, Кьен сбавил шаг, ошейник ощутимо надавил на порезы, и они вновь вскрылись. Он услышал, как стражник задышал чаще, когда алая струйка стекла по шее за шиворот.
- Два.
Грубо Рэйвен толкнул смертника вперед и не дав упасть резко рванул цепь на себя, подхватывая падающее на него напряженное тело заключенного. Кьен лишь сдавленно вскрикнул и схватился за ошейник, впившийся в шею тысячами иголок. Глубоко вдохнув коричную ваниль кожи Кьена, стражник выдохнул тому прямо в ухо:
- Три.
Они побежали, круто забрав вправо, в намеченную сторону. Первая сотня метров далась легко обоим, пока никто из окружающих не заметил, что стражник бежит не за заключенным, а вместе с ним, держа того чуть выше локтя. Послышались крики и команды об открытии огня по движущимся целям. Кубарем скатившись по отвесу в каменоломню, беглецы рванулись вперед под улюлюканье тощих мужчин, потрясающих кирками в руках. Пули вовсю свистели, отлетая от сухой земли и камней, но ни одна чудом не задела ни Кьена, ни Рэйвена. Как и предсказывал стражник, заключенные, занятые на работах в каменоломне, стали живым щитом. Некоторые по собственной воле бросались под огонь, крича в последний миг ободряющие слова.
Но не всегда госпожа Удача благоволит своим избранникам, порой и ей приходится отвернуться и удалиться, чтобы припудрить носик. Рэйвен поймал острый осколок разлетевшегося на куски камня левым плечом и тяжело рухнул наземь, утянув за собой Кьена.
- Ну же, поднимайся, - уже бывший заключенный перекинул правую руку стражника через свою шею и поднял отнюдь не легкого Рэйвена. – Ты моя путевка в рай. Вставай!
***
- Джи-и-ин! – раздалось из коридора. – Джин, поди сюда, помоги мне!
- Иду, ма, минутку! – мальчишка в темноте безуспешно пытался попасть ногой в штанину, еще не очнувшись ото сна.
Он проспал несколько часов. Электронные часы на столе отсчитали шесть вечера. Джин накинул рубашку с длинным рукавом, чтобы мать не заметила новый бинт на руке, и выбежал из своей комнаты.
- Помоги сумки в кухню отнести.
Она стояла в коридоре, чуть сгорбившись и вяло опустив руки. Джин уже давно не видел на губах матери настоящую улыбку. С тех пор, как умер отец, она работала на износ для того, чтобы Джин имел возможность по-прежнему учиться в частной школе и соответствовать выставляемому уровню. Увидев сына, Марго слабо улыбнулась. От полуприкрытых усталых глаз разбегались глубокие лапки морщин. Рыжие кудряшки волос, обрамляющее некогда молодое и привлекательное лицо, подпрыгнули, когда Марго кивнула в сторону кухни, сказав:
- Пойдем, милый, я очень устала.
Мать сняла туфли и переобулась в домашние тапочки. Подняв один из пакетов, прошла за сыном вперед через коридор в небольшую кухоньку. Джин стал раскладывать продукты в холодильник и в шкафы, пока Марго с тяжелым вздохом присела на табурет, подперев ладонью голову.
- Ты кушал?
- Нет. Я.. был занят.
- Тогда сейчас что-нибудь.. – она встала, шаркая ногами прошла в зал, чтобы переодеться, и оттуда крикнула: - Подготовился к завтрашним занятиям?
- Да, мама, как всегда.
Осмотрев беглым взглядом стол и пустые пакеты, Джин кивнул сам себе, и побрел в свою комнату. Заснувшую в кресле мать он укрыл одеялом. Так случалось почти каждый день. Она приходит домой, и тут же засыпает, едва сев на диван или в кресло. Через несколько часов Марго проснется, в полусонном состоянии примет горячую ванну и вскоре будет крепко спать в своей постели.
Джин, стараясь не шуметь, прикрыл за собой дверь и задвинул щеколду. Не включая свет, он взял со стола игрушку и упал на кровать. Мальчик свернулся калачиком, крепко обнял маленького плюшевого зверька, позволяя мыслям унести себя на другой берег реальности, в страну снов.
***
- Доброе утро!
Рэйвен с трудом разлепил свинцовые веки и оторопел, увидев лежащего рядом длинноволосого мужчину. Чертыхнувшись, он попытался встать с кровати, но тело отказалось слушаться своего полноправного хозяина, и стражник безвольным кулем рухнул на пол.
- Эй! Полегче, полегче! – Кьен с озабоченным лицом свесился через край кровати.
- Ты что тут делаешь? – прохрипел Рэйвен.
- А кто, по-твоему, тебя выхаживал все эти дни? – надул губы Кьен, подавая руку.
- Сколько? – Рэйвен принял помощь и сел. Он чувствовал, что-то было не так. С его телом что-то было не так.
- Не.. Гм. Как у вас это тут называется.. Седмица, во!
- Где мы?
- В гос.. В таверне, точно.
- Где деньги взял?
- Ну.. Как сказать. Секрет фирмы. – он улыбнулся во все тридцать два белоснежных зуба.
Незнакомое слово «фирма» осталось незамеченным. Рэйвен отчаянно пытался ухватить за хвост ускользающую мысль, которая билась о стены сознания, оставляя свежие ожоги. Что-то не так, что-то не так, что-то.. Он тупо уставился на свою левую руку.
- Ч-что..
Кьен одним плавным движением переместился с едва скрипнувшей кровати на пол и присел рядом со стражником. Осторожно самыми кончиками пальцев касаясь бездвижной руки Рэйвена, он прошептал:
- Прости.
Мертвенно бледная конечность с темно-синими, почти фиолетовыми, ногтями безвольно свисала вдоль тела и под неестественным углом касалась дощатого пола. Мужчина переводил остекленевший взгляд со своей руки на Кьена и обратно, силясь что-то сказать.
Вспышка боли яркой молнией прожгла голову Рэйвена, и перед глазами заплясали пронзительно жужжащие черные мошки. Покачнувшись он стал заваливаться назад, но был мягко пойман. Кьен положил голову стражника себе на колени. У того был жар. Раскачиваясь из стороны в сторону, мужчина стал перебирать длинными пальцами чернильные пряди волос мечущегося в горячечном бреду стражника.
Маленькую комнатку на втором этаже заполнял шум никогда не затихающей таверны. Из окошка, выходящего во двор, доносился плеск воды, стук дерева о дерево и веселая песенка хозяйки, стирающей белье. Мимо входной двери быстрыми неуверенными шагами прошел один из посетителей, хлопнула соседняя дверь, послышались женские гневные крики и оскорбления – жена бранила вновь напившегося мужа. Когда ссора за стеной достигла своего апогея, а задорная песенка вышла на финальный куплет, в повседневные звуки вклинился еще один. Нечеловеческий стон, набирая силу, звучал все громче и громче. Притихла женщина во дворе. Смяв белую простынь в руках, она уставилась на открытое окно, откуда доносился пронзительный звук. И за стеной вмиг протрезвевший мужчина обнял плачущую навзрыд жену.
Крепко зажмурив глаза, Кьен сидел, низко наклонившись над Рэйвеном. Он отчаянно просил о помощи на только ему известном языке, крича без слов. Но здесь никто не мог услышать его зов. Скрюченные пальцы мертвой хваткой обхватили голову едва дышащего стражника.
- Прости, прости, прости, прости, прости, прости!
Одним резким движением он вспорол кольцом запястье и прижал его ко рту Рэйвена. Кровь стекала по подбородку черноволосого мужчины, заполняя его рот.
- Давай же. Пей.
И Рэйвен судорожно сглотнул.
- Прости, милый, но обмен будет равноценным. – Кьен тем же остро заточенным кольцом провел по синей жилке на шее стража и, сначала слизнув несколько первых капель, стал жадно глотать заструившуюся алую кровь.
***
В классе повисла мертвая тишина, как только Джин переступил порог. Школьники отворачивались и старались не смотреть на худощавого мальчика, медленно проходящего мимо них. Он шел с чуть опущенной головой, как всегда, одетый во все черное. Безразличный взгляд скользил по лицам одноклассников, от чего одни ежились, прогоняя набегающие на плечи мурашки, а другие с презрительной гримасой отворачивались и отходили в сторону. Но и те и другие боялись. Боялись почти инстинктивно на уровне самосохранения. Никто не хотел повторить судьбу Алекса и остальных.
Джин уселся за парту и занял непринужденно-скучающую позу, положа подбородок на руку и наблюдая за одноклассниками. Тени воспоминаний резво проносились в голове по кругу, словно ведьмин шабаш. Он помнил все оскорбления, издевки и побои, достававшиеся ему на протяжении многих лет. В центре темного хоровода горело ярким обжигающим пламенем одно воспоминание - о дне его начавшейся мести. Два года назад..
Алекс легко сбежал по лестнице вниз, он уже видел свою цель. Одетый во все черное парень неспешно брел к воротам, смотря себе под ноги.
- Эй!
Алекс запустил поднятый с земли камень прямо между лопаток черноволосому. Тот даже не обернулся, продолжив идти и лишь немного прибавив шаг.
- Я к тебе обращаюсь, эмо-урод!
Обидчик сорвался с места, чтобы догнать и с лету ударить Джина, но не успел вовремя затормозить, когда мальчик вдруг остановился, резко повернувшись на каблуке, и выставил руку перед собой. Пустой школьный двор в лучах закатного солнца огласил тяжелый звук падения и набор отборных матерных слов.
- Я тебя, су..
Последнее, что Алекс помнил – это ухмылку на лице Джина и подкованную железными вставками подошву его туфли, с хлопком врезавшейся в его лицо.
- Очнулся, милый? – чуть хрипловатый низкий голос разорвал звенящую черную пустоту забытья. – Вот и славно.
Раскрыв один глаз, второй уже заплыл большим синяком на пол лица, Алекс взвизгнул, сначала почувствовал холод на шее, а потом и увидев отблескивающую полоску острой стали ножа. Теплая капля крови скользнула за шиворот из-под упершегося под подбородок лезвия. Полутемное помещение не позволяло как следует разглядеть черноволосого мальчика, но его движения были плавными и уверенными, а на губах играла лукавая улыбка.
- Я помню, как ты его обижал, маленькая обезьянка. Как ты его бил и унижал. Ну-ка, повтори, повтори все, что ты когда-либо ему говорил. Может быть, ты называл его уродом? Придурком? Нет, нет, нет, нет, больше всего тебе нравится слово «пидарас», и, кажется, я знаю его значение. И раз оно тебе так нравится.. – Джин говорил вкрадчивым шепотом, обжигая дыханием ухо Алекса, который изо всех сил пытался ослабить веревки и вырваться. Но острие ножа только глубже впивалось в нежную кожу. – Раз так тебе нравится это слово..
Рэйвен провел языком по алой дорожке на шее, слизывая кровь побледневшего от испуга мальчишки и медленно ведя нож вниз. По шее, ложбинке под ней, еще нежнее по груди, разрезая футболку до пупка. Он провел второй рукой по оголившейся коже и завел ее за спину Алекса, крепко прижимая мальчика к себе.
- Я заставлю тебя запомнить все. – выдохнул Рэйвен в ухо жертве и вогнал нож по рукоять в живот мальчику.
Он вскрикнул, дернувшись всем телом вперед, в объятия мучителя. По щекам заструились слезы, когда Рэйвен, целуя его шею, еще сильнее вдавил рукоять в тело мальчишки и провернул нож. Алекс истошно кричал, кричал, не останавливаясь ни на мгновение, и не имея возможности провалиться в спасительный обморок.
Два года назад ранним утром на заднем дворе школы, решившими покурить перед уроками школьниками, было обнаружено обезображенное тело едва живого мальчика с множественными ножевыми ранениями. Врачам удалось его спасти. Впоследствии полиция не смогла установить ни личность напавшего, ни хоть какие-либо подробности того вечера. Мальчик молчал, уставившись в одну точку потолка своей белоснежной палаты в психиатрической больнице.
.., когда впервые появился Рэйвен. Джин отрывками помнил вечер того дня. Помнил, как вышел из школы после дежурства, как шел к воротам, погруженный в свои мысли и как больно врезался в спину камень, брошенный кем-то сзади. Один вдох, один удар сердца, и пришел он.
- Класс, встать! – скомандовала староста при входе учителя.
С той минуты воспоминания, раздробленные на сотни ярких осколков, путаются и никак не складываются в единую картину. Горячая кровь, одиночество того, кто потерян, боль и острое наслаждение. Вот почти и все. Лишь ощущения, от которых мурашки бежали по рукам и шее, прочно остались в памяти. И имя.
Рэйвен.
На первом уроке следующего дня весь класс ошеломленно смотрел на учителя, который сообщал о том, что Алекс находится в серьезном состоянии в реанимации. Девочки тут же ударились в слезы, а Джин, закрыв рукой рот, пытался скрыть улыбку и заставить себя не смеяться. Он знал, что произошло, хоть и не мог вспомнить. Он знал, кто это сделал. Вскоре правда вышла наружу, как и все тайное. Школьники обозлено глядели на Джина, и на второй день подстерегли его в одной из подворотен. Все окончилось более чем плачевно. Для ребят.
- Джин! Джин, ты слышишь меня? – учитель стоял рядом с ним, мягко теребя его за плечо. – Что ты творишь, мальчик?
Джин поднял на мужчину затуманенный взгляд. Учитель встревожено смотрел на его руки, как и все остальные ученики. В левой ладони торчала воткнутая ручка, которую мальчик продолжал крутить из стороны в сторону. По отполированной парте к краю медленно ползла багровая дорожка.
- Твою мать..! – он вырвал ручку, и потупил взгляд. – Я, что, вслух это сказал?
- Марш к врачу! Прижми платок к ране и бегом!
***
- Привет? – нараспев полушепотом.
- Добро пожаловать! – перелив колокольчиков в звонком голосе.
- Айя, Никас, а ну кыш отсюда! – раздалась громоподобная команда откуда-то слева.
Топот и недовольное перешептывание двух детей оборвалось за захлопнувшейся дверью.
- Ну, здравствуй, Рэйвен аль Лилас.
Слова отдались в голове гулким эхо. Он почувствовал холодный росчерк на своей щеке, мягкое касание теплых пальцев и открыл глаза. Перед ним на корточках сидел молодой мужчина, улыбаясь по-отечески нежно, чуть прищурив глаза и наклонив голову.
- Сука ты, Кьен, понял? – Рэйвен обхватил мужчину за шею, притягивая к себе.
- Понял. – широко улыбаясь, ответил тот.
Неожиданно небольшой мальчишеский кулак с несвойственной ему силой врезался Кьену под подбородок, и мужчина охнув упал на спину.
- Ну и какого черта я так долго ждал, пока ты тут с детишками прохлаждался?
В маленькой комнатке ничего не изменилось. Все та же подушка в углу и свет из окошка, за которым шумят листвой на ветру зеленые деревья.
- Ты думаешь, я ничего не делал? – возмутился Кьен.
- Ты извращенец чертов, какое выбрал тело! Хоть понимаешь, какие проблемы у четырнадцатилетнего мальчишки, да еще и суицидника к тому же? Все эти прыщи, гормоны, да еще и эта.. как ее.. Ориентация, мать твою, с которой тот явно не подружился после того, как тебя увидел! Я два года тебя ждал наблюдая, как его бьют, издеваются, и как он сам себя не единожды пытается убить. И я не имел никакой власти над этим телом, кроме нескольких ситуаций, когда мальчишка был на грани. Два года! – Рэйвен всплеснул руками, подходя к Кьену и помогая тому встать с пола. – Вставай. Хватит валяться, пол холодный.
- Я не предполагал, что так выйдет, я..
Рэйвен грубо схватил Кьена за рубашку, прижимая к себе и жадно целуя в губы. Затрещали рвущиеся нитки, и на пол упало несколько пуговиц.
- Заткнись. И займись взрослыми делами.
- О нет, прости, я ошибся. Ты не извращенец, ты пе-до-фил. Мальчик несовершеннолетний, к твоему сведению. Посадят тебя, дяденька.
- Боюсь, боюсь, боюсь, - Кьен перевернулся, прижал обе руки Рэйвена к полу, усаживаясь сверху и мягко целуя мальчика при каждом слове сначала в губы, потом едва ощутимо в шею, левое плечо и проводя языком по вмиг напрягшемуся животу. – Ох, боюсь.
- Как вышло, что мы потерялись?
- Понимаешь.. – Кьен сел рядом, откинув волосы назад, и с улыбкой взглянув на Рэйвена. – Пить меньше надо.
- А?
- Помнишь, что было накануне последнего вечера, который мы вместе провели?
- Ммм.. – пол был действительно холодным, поэтому Рэйвен подтянул к себе подушку и уселся на нее, облокотившись на плечо Кьена.
- Не помнишь, значит. Мы тогда попали в совершенно сумасшедший мир. Там почти все люди все время ходили в алкогольном угаре из-за дешевизны и большого разнообразия напитков, что заменяли им во многом не только пищу, но и саму жизнь. И ты потянул меня в один из баров..
- И мы нажрались как свиньи?
Кьен только хмуро кивнул в ответ.
- И это, оказывается, твоя тайная фантазия, которая только спьяну и могла осуществиться? – нотка укоризны проскользнула в голосе Рэйвена.
Мужчина потупился, удивленно вздернув брови, и опустил голову на плечо мальчика.
- Ну.. Как сказать. Эй! – сдавленно выкрикнул он, потому что, был нагло опрокинут на пол.
- Извращенец, говорю же.
Рэйвен обхватил руками Кьена и уткнулся в его шею, глубоко вдыхая ванильно-коричный запах кожи и ореховых волос.
- Кьен.
- М?
- Больше никогда не бросай меня.
- Ни..
- В тела четырнадцатилетних мальчишек..!
Впервые тут выкладываю написанное мной.
Начиналось с небольшой зарисовки, напечатанной на работе в часы безделья, но неожиданно переросло в нечто большее еще и в таком нестандартном для меня жанре.
Критика приветствуется и очень ожидается.
Предупреждение: слэш
***
Ветер играл с непокорными черными локонами, заставляя его немного щуриться из-за попавших в глаза волос. Не то, чтобы он выглядел неопрятно, но серый в красную клетку пиджак явно не по размеру смотрелся словно легкая весенняя куртка, которую только что вытащили из шифоньера после долгой зимы, а воротничок наполовину расстегнутой рубашки был щеголевато выправлен поверх пиджака, что скорее говорило о рассеянности, чем о желании привлечь внимание противоположного пола. Из-за отсутствия карманов, как на привычном и горячо любимом зимнем пальто, он совсем не знал, куда девать руки. То клал правую на сумку, что болталась на ремешке чуть ниже правого бедра, а левой позволял свободно биться о бок, то вновь сгибал обе и неловко теребил проводок наушников. Потом потирал ладони друг о дружку и продолжал идти со сцепленными пальцами. И все повторялось заново.
Казалось, будто он вовсе не замечает свои манипуляции с мешающимися конечностями. Губы его беззвучно пропевали слова играющей в плеере песни, взгляд немного робкий и отрешенный скользил по небу, переходил на лица прохожих и уже через секунду перескакивал на что-то заинтересовавшее его – заливисто чирикающего воробья на дереве прямо над ним. Он останавливался и странно улыбался, вертя головой и пытаясь обнаружить маленькую коричневую птичку в мокрых, почти черных, после недавнего дождя ветвях.
Внезапный удар сзади в левое плечо выдернул его из состояния умиротворенной отрешенности. Мальчика развернуло на все сто восемьдесят, и острая боль пронзила руку до самых кончиков пальцев. Чириканье воробья и шум проезжающих мимо машин слились с барабанным боем бешено бьющегося сердца, а шаги убегающего пели в унисон с пульсирующей болью в плече. Он обернулся, но увидел на повороте лишь идущую ему навстречу громко смеющуюся компанию молодых людей, в которой наверняка скрылся неизвестный обидчик. Волна чужой радости погнала его вперед, сквозь толпу, будто желая как можно скорее остаться позади этого странного человечка.
За углом сильный порыв ветра заставил его сбиться с шагу. И, запутавшись в собственных ногах, мальчик прильнул к холодной железной ограде, когда дернувшаяся в сторону сумка болезненно ударила его чуть пониже спины. Волосы разметало во все стороны, глаза защипало от попавшей в них пыли, а пиджак беспощадно хлопал по бокам и спине. Ветер все не унимался, и вдруг нарастающий пронзительный вой в ушах резко оборвался - кто-то по неосторожности нажал кнопку «выкл» вместо «вкл».
читать дальше***
- Привет? – нараспев полушепотом.
- Добро пожаловать! – перелив колокольчиков в звонком голосе.
- Айя, Никас, а ну кыш отсюда! – раздалась громоподобная команда откуда-то слева.
Топот и недовольное перешептывание двух детей оборвалось за захлопнувшейся дверью.
- Ну, здравствуй, Рэйвен аль Лилас.
Слова отдались в голове гулким эхо. Мальчик почувствовал холодный росчерк на своей щеке, мягкое касание теплых пальцев и открыл глаза. Перед ним на корточках сидел молодой мужчина, он улыбался по-отечески нежно, чуть прищурив глаза и наклонив голову.
Джин не мог понять, почему этот человек назвал его каким-то странным именем, он не помнил, как здесь оказался, он не помнил ничего с того момента, как вышел из дома. Резким движением он оттолкнул руку мужчины и задом попятился в угол комнаты, затравленно озираясь по сторонам. Небольшое помещение, то ли обитое панелями, то ли находящееся в доме, полностью сложенном из стволов деревьев, словно на иллюстрациях в детских сказках, оказалось пустым. Из одного маленького окошка струился мягкий свет, в котором водили свой затейливый хоровод пылинки. По ту сторону стекла виднелись широкие кроны зеленых деревьев.
В углу Джин споткнулся о большую подушку. Он тут же схватил ее и выставил вперед импровизированную преграду между собой и сидящим напротив мужчиной.
- Хэй! Постой, подожди, свет моих очей! – незнакомец не был удивлен такой реакции и примирительно поднял руки. – Не спеши пугаться. Хотя, что я говорю. Конечно. Оказаться вот так, внезапно, в неизвестном месте в обществе незнакомого молодого привлекательного мужчины, как я.. Да о таком только мечтать можно, ха! – его голос и выражение лица менялись быстро и радикально: от задумчиво нахмуренных бровей и низкого чуть с хрипотцой медленного говора до высокой тональности, обычно называемой «дать петуха», воодушевленно распахнутых глаз и широкой улыбки.
- К-к-кто т-ты? – Джину удалось выдавить из себя несколько слов, прозвучавших на грани слышимости. Он тут же закашлялся, только сейчас почувствовав во рту пустыню Сахару во всей ее красе.
Мужчина поднялся, заведя левую руку за спину, а правую приложив к груди, и в полупоклоне отчетливо сказал:
- Рад представиться, мое имя Кьен ар-Диз Маль, – его длинные волосы цвета ореховой скорлупы заструились по плечам и упали на лицо. – Наконец-то.
Последнее Кьен произнес шепотом, не выпрямляясь, исподлобья глядя прямо в расширявшиеся с каждой секундой от удивления и испуга глаза Джина. Незнакомец, да, он по-прежнему оставался для мальчика незнакомцем, казался Джину даже не странным, а скорее ненастоящим, почти невозможным. Длинные, до поясницы, ореховые волосы не сочетались с болезненно бледной кожей и прозрачно голубыми глазами, один взгляд которых заставлял ежиться от прохлады. Той самой прохлады на грани, когда тело еще не мерзнет, но холодные щупальца уже пробираются под одежду и касаются самых укромных участков, забирая остатки тепла. Белая рубашка и черные брюки сидели на нем идеально. Каждая складочка, сидел ли Кьен на корточках или двигался, была именно там, где должна быть, будто вовсе не одежда. Как вторая кожа, подумал Джин. Кисти рук белые с длинными тонкими пальцами пианиста поразили мальчика больше, чем дерзкое несочетание всего остального в стоящем напротив человеке. Руки неестественно гладкие и чистые от всех мелких следов обычной жизненной суеты. Средний палец правой руки обхватывало подвижное стальное кольцо размером во всю длину пальца. Кьен завораживал. Вот только.. Только Джин понял, что тонет в синеве глаз, теряя ориентиры. Комната накренилась, свет из окон потускнел, как от внезапно набежавшей тучи, а подушка выпала из судорожно сжимавших ее рук.
Кьен его видел.
- Ээ.. Тебе мама не говорила, что рожи корчить нельзя, а то таким и останешься? – оборвал Кьен затянувшееся было молчание и продолжил преувеличенно строгим тоном: – ты сейчас похож на статую в фонтане, разве что вода не льется изо рта. Да и вообще, тебя, маленький дикарь, никто хорошим манерам не учил? Пялиться на людей неприлично, ты еще пальцем на меня покажи.
Джин залился краской и отвернулся. Никто, кроме родителей, еще его так не отчитывал.
- Уууу, теперь и мне впору на тебя пальцем показывать. Ты только посмотри, какой пурпурный стал. – он вновь по-отечески улыбался и говорил ласково как с маленьким ребенком. – Ну-ка, подойди ко мне.
Мальчик не сдвинулся с места, только снова схватил подушку и сильнее вжался в стену. Безотчетный страх сковал Джина, не давая ему и подумать о том, что его, собственно, могло так напугать.
- Хм, раз гора не идет к Магомету, как говорится, то Магомет.. – и в два шага Кьен оказался рядом. Слишком близко. Джин не успел даже опешить от такой наглости, как мужчина схватил его за подбородок указательным и большим пальцами. Жалкие потуги мальчика вырваться не увенчались успехом, чем больше он пытался сопротивляться, тем ближе был Кьен. Он изо всех сил отворачивался, стараясь не встречаться глазами с мужчиной.
- Да послушай же меня, недотрога, мать твою за ногу! - ледяной тон, словно лозина, ударившая по нежной коже чуть пониже спины, заставил Джина вздрогнуть и застыть. В голосе Кьена с каждым отчеканенным словом все больше нарастало раздражение. – Ты вправе не доверять мне. Ты вправе бояться меня. Но посмотри на меня. Рэйв. Пожалуйста.
Мальчишка открыл зажмуренные от страха глаза и взглянул на Кьена. Тот пристально смотрел на него, и черные зрачки медленного заполняли льдистую синеву радужек. Уже нет и их, тьма вот-вот перельется через край в молочную белизну белков. Черное и белое. Поглощают все твое существо, заставляют слиться, стать частью, стать нитью.
Черное
Белое
Что-то теплое упало на впившиеся в ноги скрюченные пальцы Джина, и затуманивший разум морок спал. По подбородку Кьена струилась кровь из прокушенной губы и капала вниз, оставляя алые всполохи на белой рубашке. Джин зачарованно наблюдал, как кисти его рук окрашиваются в пурпур чужой крови, чувствовал ее густую мягкость и вязкость, шевеля пальцами. Ему захотелось поднести их поближе к лицу, чтобы рассмотреть, чтобы попробовать на вкус. Он чувствовал, как напряглось в предвкушении все его тело, он знал, нет, он помнил ее солоноватую сладость. Лицо Кьена было совсем близко, и растерянный взгляд широко раскрытых черно-белых глаз изучал мальчика.
Из чуть приоткрытого рта вырвался лишь удивленный хрип, когда Джин стал осторожно перебирать шелковистые волосы мужчины, пачкая их кровью. Кьен обессилено уронил руки вниз, отпуская мальчика, позволяя тому приложить ладони со струящимися меж пальцами ореховыми прядями к лицу и жадно вдохнуть аромат ванили, смешанный с терпким коричным запахом крови. Она одурманивала и захватывала вереницей странных образов: яркие вспышки, земля кувырком перед глазами, чьи-то руки помогают подняться, чье-то дыхание у самого уха, ветер шепчет незнакомые слова..
Мальчишка блаженно вздохнул, откинувшись немного назад и не открывая глаз, с силой провел большим пальцем по губе Кьена, вновь вскрывая прекратившую было кровоточить ранку. Капля жидкого пурпура осталась на пальце, и Джин медленно с нескрываемым наслаждением слизал ее.
- Рэйвен.. – скорее вздох, нежели слова. Из-под упавших на лицо волос, Джин хищно глядел на Кьена глазами цвета стали. Он потянул воздух носом и усмехнулся, криво улыбнувшись. – О..
Но не успел Кьен сказать то, что задумал, как Рэйвен притянул его за ворот рубашки и повалил на себя. Он жадно пил кровь, грубо целуя мужчину. Сердце Кьена в клетке ребер отбивало чечетку, явно намереваясь взять свою темницу приступом, дыхание сбилось, и попытки его восстановить были тщетны – мальчик разошелся не на шутку и все крепче с невозможной силой для такого тела прижимал его к себе.
- Хватит. – задыхаясь, одними губами. Кьен обхватил руками голову Рэйвена и заставил посмотреть на себя. – Прекрати. Проснись.
***
Судорога.
Боль.
Дикая, первобытная боль от пальцев ног до самых кончиков волос.
Тело выгнулось дугой, и Джин ушел под воду, захлебываясь и молотя рукой по скользкому краю ванны в отчаянной попытке ухватиться хоть за что-нибудь.
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – громче, громче и громче разносился по квартире крик, исполненный экзистенциальной безысходностью. – Черта с два!
Не без труда ему удалось сесть, приложить заранее приготовленный бинт к кровоточащему порезу на онемевшей левой руке и поднять ее при помощи правой выше уровня сердца. Ну вот. Первая помощь оказана, подумал с облегчением мальчик.
- Но рассиживаться не стоит.
Он на ощупь пальцами ноги нашел в багровой воде колечко и выдернул пробку. Вода маленькой воронкой стала уходить в слив. После переключил рычажок и простоял несколько минут под холодным душем, держа левую раненную руку на весу. Как только прекратилось кровотечение, Джин на нетвердых ногах перелез через бортик ванной и умело наложил крепкую повязку на запястье.
- Да-да, теперь будем двигаться медленно и печально. - и взглянул на себя в зеркало. – М-да-а-а, зрелище не из лучших.. Но бывало и хуже.
Болезненная бледность подчеркивалась черными, цвета воронова крыла, волосами. С мокрых прядей, облепивших шею и лоб, непрестанно капала вода, падая на щеки и стекая по резко очерченным монголоидным скулам. Джин сгримасничал, изображая плачущего, широко улыбнулся и хотел было похлопать самому себе за прекрасный актерский талант, но вовремя опомнился. Левая рука по-прежнему бездвижно висела плетью вдоль тела. Но сейчас его это не расстроило, как бывало чаще всего, сейчас ему не до этого, сейчас – эйфория.
Два года назад, тогда ему было четырнадцать, Джин впервые попытался покончить с собой. Когда за уходящей на работу матерью захлопнулась дверь, он набрал ванну горячей воды, включил погромче музыку, разделся и вскрыл вену на левой руке. Тогда он впервые увидел Кьена.
С тех пор Джин живет только моментом своей почти-смерти, так он любит называть это состояние. С тех пор он неоднократно резал по одному и тому же шраму и всегда возвращался обратно, в свою недо-жизнь. С тех пор его левая рука не откликается на команды мозга, хотя ватага заинтересовавшихся странным случаем врачей не единожды подтверждала ее полное соответствие всем физическим параметрам. С тех пор он каждый раз видел Кьена, видел один и тот же повторяющийся сюжет.
Обмотав вокруг бедер полотенце, мальчик вышел из ванной комнаты, прошел через большой зал и толкнул дверь, из-за которой неслась музыка.
Пока я жив, я держу тебя под прицелом.
Выбора нет.
Я много раз представлял обведенный мелом
Мой силуэт.
И в каждом встречном лице я ищу напрасно
Знакомые черты.
Пусть для меня самой ценной и опасной
Окажешься ты.
Выбора нет.
Я много раз представлял обведенный мелом
Мой силуэт.
И в каждом встречном лице я ищу напрасно
Знакомые черты.
Пусть для меня самой ценной и опасной
Окажешься ты.
- Па-а-а-амя-а-а-ать, терять ма-а-аяки! – Джин запел в полный голос чистым юношеским тенором - годы в музыкальной школе не прошли даром. Стоя посреди комнаты, он кружился вокруг своей оси, раскинув руки, а точнее одну руку, счастливо улыбался и хохотал. – Во-о-о-о-о-осстать себе вопреки и мертвые души задеть за живо-о-ое!
Мальчик подбежал к окну и распахнул его настежь, впуская в комнату весенний ветер, приносящий вместе с лаской апрельской прохлады лепестки цветущей вишни.
Anata ha watashi no sutooriizu
Yonda koto no nai monogatari
Anata ha watashi no sutooriizu
Yonda koto no nai monogatari
Sono hitomi wo mitsumeru to
Mishiranu kuni ga mieta
Tobira ga hiraita sutooriizu
Nido to ha tojinai monogatari
Tobira ga hiraita sutooriizu
Nido to ha tojinai monogatari
Yonda koto no nai monogatari
Anata ha watashi no sutooriizu
Yonda koto no nai monogatari
Sono hitomi wo mitsumeru to
Mishiranu kuni ga mieta
Tobira ga hiraita sutooriizu
Nido to ha tojinai monogatari
Tobira ga hiraita sutooriizu
Nido to ha tojinai monogatari
Он плыл по воспоминаниям о силе, дарованной одной лишь каплей крови Кьена. В тот момент он хотел жить. Хотел быть.
Unmei ha kaerarenai
Mishiranu kuni he yukou
Anata wo mamoritai
Tada sono omoi dake de
Shikkoku no kono sekai ni
Hikari afureru toki made
Mishiranu kuni he yukou
Anata wo mamoritai
Tada sono omoi dake de
Shikkoku no kono sekai ni
Hikari afureru toki made
Изнеможенное от потери крови тело лихорадило и била дрожь. Он устало присел на кровать и откинулся на подушки, улыбаясь своим мыслям. Легкий сквозняк, гуляющий теперь по всей квартире, приятно холодил оголенную кожу и играл с почти высохшими волосами.
- Мы скоро встретимся. Как только заживет эта царапина. Ты ведь знаешь, такое у меня правило. – сказал Джин воображаемому собеседнику довольным голосом, какой бы мог быть у кота, нализавшегося сметаны, и закрыл глаза. – Вот и славно.
Shikkoku no kono sekai ni
Hikari afureru toki made
Hikari afureru toki made
С последними словами песни благостный сон раскрыл заботливые и теплые объятия, принимая в них ослабшего мальчика.
***
- Слышь, с ним можно особо не церемониться. Завтра поутру на плаху, и делов-то, – и толстая дубовая дверь отделила светлую комнату от мрака подвала для смертников.
Рэйвен поудобнее перехватил тощего мужика в кандалах, соединенных цепью с ошейником, и понес вниз по ступеням к камере. Он не имел привычки, как другие стражники, к грубому обращению с заключенным, поэтому аккуратно положил бездыханное тело на доску. Смертникам не было положено лежаков, лишь старые отсыревшие доски.
Хлопнула решетка, ключ на три оборота и можно отдыхать до утра. Стражник уселся на табурет напротив камеры, оперся о холодную стену, и со вздохом закинул ноги на стол. Взгляд упал на накрытую полотенцем снедь, и Рэйвен довольно ухмыльнулся – Руанна постаралась. Под полотенцем лежала еще теплая буханка хлеба. Улыбка Рэйвена стала шире, когда он заглянул в кувшин и мягко поболтал им из стороны в сторону. В запотевшем сосуде плескался его любимый светлый эль. Ох, и Руанна, подумал с нежностью мужчина.
Ох, и какая это была Руанна! Милое личико, обрамленное золотистыми кудрями, белая молочная кожа и узкая талия, плавно переходящая в чуть полноватые бедра.. Все это заставило стражника отвлечься и от заключенного, которого он должен бдеть до рассвета, и от источающей чарующий аромат выпечки, и от божественной прохлады эля. Мысли унесли его далеко отсюда в сумрак весенней ночи, наполненной запахом фиолетовых акаций, и отчаянно нежелающий развязываться корсет платья..
- Гхм.. Молодой человек.. – прохрипело существо из-за решетки, чуть приподняв чумазое лицо над почти черными от грязи руками. Он по-прежнему лежал, сил на то, чтобы подняться после многочасовых избиений не осталось. – Молодой человек, не хотел Вас отвлекать от столько интересного занятия, но не исполните ли единственную просьбу, можно сказать, умирающего?
Рэйвен перевел затуманенный дымкой воспоминаний взор на смертника:
- Мм?
- Не позволите ли немного воды?
- А, да пожалуйста, держи - стражник поставил рядом с распростертым телом заключенного большую чашку с грязной дождевой водой, другая также не была положена смертникам.
Рэйвен попытался вновь предаться манящим видениям о Руанне, но треск рвущейся одежды и гремящие кандалы на корню задавили все порывы. Тело рефлекторно отреагировало на звук, и мужчина в мгновение ока оказался рядом с камерой.
- Ч..
Но он не договорил, оставшись стоять с раскрытым от удивления ртом. Смертник всего-навсего оторвал кусок ткани от своей рубахи и с остервенением оттирал с рук, лица и шеи грязь, смешанную с запекшейся кровью. Такого странного поведения стражник за то долгое время, что он тут работал, еще никогда не видел!
- Эй, а что это ты делаешь?
- Разве не видите? Хочу умереть хотя бы относительно чистым, – не поднимая головы, пробубнил заключенный. Он убрал с лица мешающиеся пряди волос и продолжил, морщась от боли. Руки были сплошь исполосованы красными едва кровоточащими отметинами от ударов плети. С опечаленным вдохом он добавил: – Еще бы и волосы помыть.
Рэйвен хмыкнул и снова уселся на табурет. То еще зрелище, но сойдет для разнообразия. Закончив с очисткой рук и шеи, смертник вновь и вновь набирал в ладоши воду и умывался, пока не удовлетворился результатом, ощупав щеки, лоб и глаза. Оставшуюся в чашке мутную жидкость он вылил на волосы и заплел их в косу.
- Ну вот и все, мой милый страж, прошу прощения за такое не совсем похожее на заключенного-смертника поведение.
За прутьями решетки сидел молодой мужчина, а вовсе не мужик, как сначала подумал Рэйвен. Узкое лицо сплошь покрыто мелкими порезами, резко оттеняющими неестественную алебастровую бледность кожи. Немного распухшие губы и без того тонкие были напряженно сжаты в тонкую полоску, что и выдавало истинный враждебно-озлобленный настрой заключенного. Сложив ноги по-турецки, прямой и уверенный он смотрел в глаза Рэйвену, гордо приподняв подбородок. В пронзительной синеве глаз плескалось безграничное спокойствие.
- Что ты. Только большее количество воды тебе не положено, учти. – осклабился стражник и переключил свое внимание на остывший хлеб и изрядно потеплевший эль.
Он заметил, как заключенный сглотнул слюну при виде буханки, но отчего-то именно над этим человеком Рэйвену захотелось поиздеваться. Поэтому он с особым наслаждением откусывал кусок за куском, запивая элем и наигранно щурясь от удовольствия.
- Помоги мне.
Рэйвен подавился от такой наглости:
- Прости, - он снова зашелся в приступе кашля. – Что?
- Вытащи меня отсюда.
- На кой ты мне сдался, чтобы вытаскивать тебя?
Спокойный как удав, не меняя позы, с вызовом в голосе смертник произнес:
- А что, слабо?
Расчет был верен, и импульсивный Рэйвен, стукнув ладонью по столу, подошел вплотную к решетке.
- Ты меня на слабо не бери, щенок – он схватил поднявшегося с пола смертника за рубашку, некогда бывшую белой, а теперь багровую от крови, и крепко впечатал в стальные прутья решетки.
Заключенный оказался одного роста со стражником. Он протянул левую руку - ладонь была перечеркнула глубоким свежим порезом. На стражника пахнуло невозможным в этом месте сладким ароматом выпечки с корицей.
- Попробуй.
- Рехнулся, что ли? – Рэйвен отшатнулся, но вид крови манил его. Что-то внутри нетерпеливо скребло коготками и требовало выполнить просьбу стоящего напротив мужчины. Он взглянул на заключенного, взглянул на рану, снова на заключенного и угрожающе рыкнул: – Пеняй на себя.
- Надеюсь, ты правильно ею распорядишься. На сегодняшний день мой лимит насилия исчерпан. – ослепительно улыбнулся заключенный.
Большим пальцем Рэйвен с силой медленно провел по ране, не без злорадства наблюдая как морщится смертник, и слизал багровый развод с подушечки пальца.
- И что ты заливаешь. Кровь, как кро..
Рэйвен не договорил, согнувшись пополам от резкой боли. Видимо, внутренние органы устроили перестановку и дружно перемещались по телу отнюдь не мирно, а скандаля и устраивая потасовки за лучшие места. Через несколько мгновений все прекратилось, и он услышал в собственной голове далекое гулкое эхо обещания-клятвы, но этого было достаточно.
Стражник выпрямился, и в его до этого карих глазах металось безумие серебра. Взяв руку смертника, он со всей возможной осторожностью, чтобы не причинить лишнюю боль, слизал несколько выступивших капель.
- Ну, пойдем.. Э.. – он недоумевающее взглянул на мужчину.
Заключенный на манер высоких господ завел левую руку за спину, а правую приложил к груди и в полупоклоне отчетливо произнес:
- Рад представиться, мое имя Кьен ар-Диз Маль.
Отперев камеру, Рэйвен, поддерживая под руки, вывел Кьена, и они не спеша поднялись по лестнице наверх.
- Ну, пойдем, показушник – стражник лукаво улыбнулся и распахнул дверь, ударом в спину толкнув заключенного вперед прямо на каменный пол.
- Эй, Рэйв, кровь сам смывать будешь за своим оборванцем. Вы надоели уже, честно слово. Неужели помягче с ними нельзя? – возмущенный крик писаря-распределителя, стоявшего в дверном проеме, ведущем во внутренний двор, разнесся по большой зале. – Куда это ты его тянешь?
- Последнее желание, мать его за ногу. На птичек посмотреть захотел и воздухом подышать. Что я могу, если это в правилах оговорено. – Рэйвен развел в стороны руки. Он подошел к распластавшемуся на полу смертнику и схватив за шиворот рывком поставил на ноги. – Слышь, поднимайся давай.
Кьен всхлипывал, размазывая по лицу кровь из разбитого носа, пока стражник приделывал к его ошейнику цепь.
- Шевели ногами.
Яркое полуденное солнце ослепило обоих, и они щурясь пошли вперед по дорожке, выложенной желтым камнем. Кьен усмехнулся, вспомнив сказку о Волшебнике Изумрудного города. Элли ведет Тотошку на поводочке к спасению.
- Рэйв, значит?
- Рэйвен. Кто ты?
- Да так. Путешественник. Ищу попутчика.. Искал.
- И как? Неужто нашел? – Рэйвен потянул на себя цепь, заставляя Кьена обернуться. Безумный оскал отражался всполохами пурпура в глазах цвета стали.
Заключенный провел раненной рукой по щеке, оставляя кровавый след, и ухмыльнулся, когда стражник облизал губы, сглатывая слюну и прохрипел:
- Шагай.
Рэйвен шел чуть позади посаженного на цепь Кьена и едва слышно проинструктировал заключенного:
- Бегать умеешь? На счет три бежим в сторону вон той небольшой каменоломни справа, там нам будет обеспечен живой щит. Бежим зигзагами – будут стрелять. И да помогут нам боги.
Внутренний двор представлял собой цветущий сад, даже не верилось, что такое может быть в стенах тюрьмы. По дорожкам сновали стражники, женщины-медсестры в белых халатах, другие сотрудники казенного учреждения в универсальных костюмах, они тихонько переговаривались и разбегались каждый в своем направлении. С каменоломни доносились стук железа о камень, грубые окрики надзирателей и свист хлыстов. В общем и целом, обыкновенная суета тюремного рабочего дня. На двоих мужчин никто не обращал особого внимания.
- Один.
Рэйвен ощутил каждой клеточкой тела прилив адреналина. Опасное состояние, в котором он становился жестоким, алчущим чужой крови. Почувствовав натяжение цепи, Кьен сбавил шаг, ошейник ощутимо надавил на порезы, и они вновь вскрылись. Он услышал, как стражник задышал чаще, когда алая струйка стекла по шее за шиворот.
- Два.
Грубо Рэйвен толкнул смертника вперед и не дав упасть резко рванул цепь на себя, подхватывая падающее на него напряженное тело заключенного. Кьен лишь сдавленно вскрикнул и схватился за ошейник, впившийся в шею тысячами иголок. Глубоко вдохнув коричную ваниль кожи Кьена, стражник выдохнул тому прямо в ухо:
- Три.
Они побежали, круто забрав вправо, в намеченную сторону. Первая сотня метров далась легко обоим, пока никто из окружающих не заметил, что стражник бежит не за заключенным, а вместе с ним, держа того чуть выше локтя. Послышались крики и команды об открытии огня по движущимся целям. Кубарем скатившись по отвесу в каменоломню, беглецы рванулись вперед под улюлюканье тощих мужчин, потрясающих кирками в руках. Пули вовсю свистели, отлетая от сухой земли и камней, но ни одна чудом не задела ни Кьена, ни Рэйвена. Как и предсказывал стражник, заключенные, занятые на работах в каменоломне, стали живым щитом. Некоторые по собственной воле бросались под огонь, крича в последний миг ободряющие слова.
Но не всегда госпожа Удача благоволит своим избранникам, порой и ей приходится отвернуться и удалиться, чтобы припудрить носик. Рэйвен поймал острый осколок разлетевшегося на куски камня левым плечом и тяжело рухнул наземь, утянув за собой Кьена.
- Ну же, поднимайся, - уже бывший заключенный перекинул правую руку стражника через свою шею и поднял отнюдь не легкого Рэйвена. – Ты моя путевка в рай. Вставай!
***
- Джи-и-ин! – раздалось из коридора. – Джин, поди сюда, помоги мне!
- Иду, ма, минутку! – мальчишка в темноте безуспешно пытался попасть ногой в штанину, еще не очнувшись ото сна.
Он проспал несколько часов. Электронные часы на столе отсчитали шесть вечера. Джин накинул рубашку с длинным рукавом, чтобы мать не заметила новый бинт на руке, и выбежал из своей комнаты.
- Помоги сумки в кухню отнести.
Она стояла в коридоре, чуть сгорбившись и вяло опустив руки. Джин уже давно не видел на губах матери настоящую улыбку. С тех пор, как умер отец, она работала на износ для того, чтобы Джин имел возможность по-прежнему учиться в частной школе и соответствовать выставляемому уровню. Увидев сына, Марго слабо улыбнулась. От полуприкрытых усталых глаз разбегались глубокие лапки морщин. Рыжие кудряшки волос, обрамляющее некогда молодое и привлекательное лицо, подпрыгнули, когда Марго кивнула в сторону кухни, сказав:
- Пойдем, милый, я очень устала.
Мать сняла туфли и переобулась в домашние тапочки. Подняв один из пакетов, прошла за сыном вперед через коридор в небольшую кухоньку. Джин стал раскладывать продукты в холодильник и в шкафы, пока Марго с тяжелым вздохом присела на табурет, подперев ладонью голову.
- Ты кушал?
- Нет. Я.. был занят.
- Тогда сейчас что-нибудь.. – она встала, шаркая ногами прошла в зал, чтобы переодеться, и оттуда крикнула: - Подготовился к завтрашним занятиям?
- Да, мама, как всегда.
Осмотрев беглым взглядом стол и пустые пакеты, Джин кивнул сам себе, и побрел в свою комнату. Заснувшую в кресле мать он укрыл одеялом. Так случалось почти каждый день. Она приходит домой, и тут же засыпает, едва сев на диван или в кресло. Через несколько часов Марго проснется, в полусонном состоянии примет горячую ванну и вскоре будет крепко спать в своей постели.
Джин, стараясь не шуметь, прикрыл за собой дверь и задвинул щеколду. Не включая свет, он взял со стола игрушку и упал на кровать. Мальчик свернулся калачиком, крепко обнял маленького плюшевого зверька, позволяя мыслям унести себя на другой берег реальности, в страну снов.
***
- Доброе утро!
Рэйвен с трудом разлепил свинцовые веки и оторопел, увидев лежащего рядом длинноволосого мужчину. Чертыхнувшись, он попытался встать с кровати, но тело отказалось слушаться своего полноправного хозяина, и стражник безвольным кулем рухнул на пол.
- Эй! Полегче, полегче! – Кьен с озабоченным лицом свесился через край кровати.
- Ты что тут делаешь? – прохрипел Рэйвен.
- А кто, по-твоему, тебя выхаживал все эти дни? – надул губы Кьен, подавая руку.
- Сколько? – Рэйвен принял помощь и сел. Он чувствовал, что-то было не так. С его телом что-то было не так.
- Не.. Гм. Как у вас это тут называется.. Седмица, во!
- Где мы?
- В гос.. В таверне, точно.
- Где деньги взял?
- Ну.. Как сказать. Секрет фирмы. – он улыбнулся во все тридцать два белоснежных зуба.
Незнакомое слово «фирма» осталось незамеченным. Рэйвен отчаянно пытался ухватить за хвост ускользающую мысль, которая билась о стены сознания, оставляя свежие ожоги. Что-то не так, что-то не так, что-то.. Он тупо уставился на свою левую руку.
- Ч-что..
Кьен одним плавным движением переместился с едва скрипнувшей кровати на пол и присел рядом со стражником. Осторожно самыми кончиками пальцев касаясь бездвижной руки Рэйвена, он прошептал:
- Прости.
Мертвенно бледная конечность с темно-синими, почти фиолетовыми, ногтями безвольно свисала вдоль тела и под неестественным углом касалась дощатого пола. Мужчина переводил остекленевший взгляд со своей руки на Кьена и обратно, силясь что-то сказать.
Вспышка боли яркой молнией прожгла голову Рэйвена, и перед глазами заплясали пронзительно жужжащие черные мошки. Покачнувшись он стал заваливаться назад, но был мягко пойман. Кьен положил голову стражника себе на колени. У того был жар. Раскачиваясь из стороны в сторону, мужчина стал перебирать длинными пальцами чернильные пряди волос мечущегося в горячечном бреду стражника.
Маленькую комнатку на втором этаже заполнял шум никогда не затихающей таверны. Из окошка, выходящего во двор, доносился плеск воды, стук дерева о дерево и веселая песенка хозяйки, стирающей белье. Мимо входной двери быстрыми неуверенными шагами прошел один из посетителей, хлопнула соседняя дверь, послышались женские гневные крики и оскорбления – жена бранила вновь напившегося мужа. Когда ссора за стеной достигла своего апогея, а задорная песенка вышла на финальный куплет, в повседневные звуки вклинился еще один. Нечеловеческий стон, набирая силу, звучал все громче и громче. Притихла женщина во дворе. Смяв белую простынь в руках, она уставилась на открытое окно, откуда доносился пронзительный звук. И за стеной вмиг протрезвевший мужчина обнял плачущую навзрыд жену.
Крепко зажмурив глаза, Кьен сидел, низко наклонившись над Рэйвеном. Он отчаянно просил о помощи на только ему известном языке, крича без слов. Но здесь никто не мог услышать его зов. Скрюченные пальцы мертвой хваткой обхватили голову едва дышащего стражника.
- Прости, прости, прости, прости, прости, прости!
Одним резким движением он вспорол кольцом запястье и прижал его ко рту Рэйвена. Кровь стекала по подбородку черноволосого мужчины, заполняя его рот.
- Давай же. Пей.
И Рэйвен судорожно сглотнул.
- Прости, милый, но обмен будет равноценным. – Кьен тем же остро заточенным кольцом провел по синей жилке на шее стража и, сначала слизнув несколько первых капель, стал жадно глотать заструившуюся алую кровь.
***
В классе повисла мертвая тишина, как только Джин переступил порог. Школьники отворачивались и старались не смотреть на худощавого мальчика, медленно проходящего мимо них. Он шел с чуть опущенной головой, как всегда, одетый во все черное. Безразличный взгляд скользил по лицам одноклассников, от чего одни ежились, прогоняя набегающие на плечи мурашки, а другие с презрительной гримасой отворачивались и отходили в сторону. Но и те и другие боялись. Боялись почти инстинктивно на уровне самосохранения. Никто не хотел повторить судьбу Алекса и остальных.
Джин уселся за парту и занял непринужденно-скучающую позу, положа подбородок на руку и наблюдая за одноклассниками. Тени воспоминаний резво проносились в голове по кругу, словно ведьмин шабаш. Он помнил все оскорбления, издевки и побои, достававшиеся ему на протяжении многих лет. В центре темного хоровода горело ярким обжигающим пламенем одно воспоминание - о дне его начавшейся мести. Два года назад..
Алекс легко сбежал по лестнице вниз, он уже видел свою цель. Одетый во все черное парень неспешно брел к воротам, смотря себе под ноги.
- Эй!
Алекс запустил поднятый с земли камень прямо между лопаток черноволосому. Тот даже не обернулся, продолжив идти и лишь немного прибавив шаг.
- Я к тебе обращаюсь, эмо-урод!
Обидчик сорвался с места, чтобы догнать и с лету ударить Джина, но не успел вовремя затормозить, когда мальчик вдруг остановился, резко повернувшись на каблуке, и выставил руку перед собой. Пустой школьный двор в лучах закатного солнца огласил тяжелый звук падения и набор отборных матерных слов.
- Я тебя, су..
Последнее, что Алекс помнил – это ухмылку на лице Джина и подкованную железными вставками подошву его туфли, с хлопком врезавшейся в его лицо.
- Очнулся, милый? – чуть хрипловатый низкий голос разорвал звенящую черную пустоту забытья. – Вот и славно.
Раскрыв один глаз, второй уже заплыл большим синяком на пол лица, Алекс взвизгнул, сначала почувствовал холод на шее, а потом и увидев отблескивающую полоску острой стали ножа. Теплая капля крови скользнула за шиворот из-под упершегося под подбородок лезвия. Полутемное помещение не позволяло как следует разглядеть черноволосого мальчика, но его движения были плавными и уверенными, а на губах играла лукавая улыбка.
- Я помню, как ты его обижал, маленькая обезьянка. Как ты его бил и унижал. Ну-ка, повтори, повтори все, что ты когда-либо ему говорил. Может быть, ты называл его уродом? Придурком? Нет, нет, нет, нет, больше всего тебе нравится слово «пидарас», и, кажется, я знаю его значение. И раз оно тебе так нравится.. – Джин говорил вкрадчивым шепотом, обжигая дыханием ухо Алекса, который изо всех сил пытался ослабить веревки и вырваться. Но острие ножа только глубже впивалось в нежную кожу. – Раз так тебе нравится это слово..
Рэйвен провел языком по алой дорожке на шее, слизывая кровь побледневшего от испуга мальчишки и медленно ведя нож вниз. По шее, ложбинке под ней, еще нежнее по груди, разрезая футболку до пупка. Он провел второй рукой по оголившейся коже и завел ее за спину Алекса, крепко прижимая мальчика к себе.
- Я заставлю тебя запомнить все. – выдохнул Рэйвен в ухо жертве и вогнал нож по рукоять в живот мальчику.
Он вскрикнул, дернувшись всем телом вперед, в объятия мучителя. По щекам заструились слезы, когда Рэйвен, целуя его шею, еще сильнее вдавил рукоять в тело мальчишки и провернул нож. Алекс истошно кричал, кричал, не останавливаясь ни на мгновение, и не имея возможности провалиться в спасительный обморок.
Два года назад ранним утром на заднем дворе школы, решившими покурить перед уроками школьниками, было обнаружено обезображенное тело едва живого мальчика с множественными ножевыми ранениями. Врачам удалось его спасти. Впоследствии полиция не смогла установить ни личность напавшего, ни хоть какие-либо подробности того вечера. Мальчик молчал, уставившись в одну точку потолка своей белоснежной палаты в психиатрической больнице.
.., когда впервые появился Рэйвен. Джин отрывками помнил вечер того дня. Помнил, как вышел из школы после дежурства, как шел к воротам, погруженный в свои мысли и как больно врезался в спину камень, брошенный кем-то сзади. Один вдох, один удар сердца, и пришел он.
- Класс, встать! – скомандовала староста при входе учителя.
С той минуты воспоминания, раздробленные на сотни ярких осколков, путаются и никак не складываются в единую картину. Горячая кровь, одиночество того, кто потерян, боль и острое наслаждение. Вот почти и все. Лишь ощущения, от которых мурашки бежали по рукам и шее, прочно остались в памяти. И имя.
Рэйвен.
На первом уроке следующего дня весь класс ошеломленно смотрел на учителя, который сообщал о том, что Алекс находится в серьезном состоянии в реанимации. Девочки тут же ударились в слезы, а Джин, закрыв рукой рот, пытался скрыть улыбку и заставить себя не смеяться. Он знал, что произошло, хоть и не мог вспомнить. Он знал, кто это сделал. Вскоре правда вышла наружу, как и все тайное. Школьники обозлено глядели на Джина, и на второй день подстерегли его в одной из подворотен. Все окончилось более чем плачевно. Для ребят.
- Джин! Джин, ты слышишь меня? – учитель стоял рядом с ним, мягко теребя его за плечо. – Что ты творишь, мальчик?
Джин поднял на мужчину затуманенный взгляд. Учитель встревожено смотрел на его руки, как и все остальные ученики. В левой ладони торчала воткнутая ручка, которую мальчик продолжал крутить из стороны в сторону. По отполированной парте к краю медленно ползла багровая дорожка.
- Твою мать..! – он вырвал ручку, и потупил взгляд. – Я, что, вслух это сказал?
- Марш к врачу! Прижми платок к ране и бегом!
***
- Привет? – нараспев полушепотом.
- Добро пожаловать! – перелив колокольчиков в звонком голосе.
- Айя, Никас, а ну кыш отсюда! – раздалась громоподобная команда откуда-то слева.
Топот и недовольное перешептывание двух детей оборвалось за захлопнувшейся дверью.
- Ну, здравствуй, Рэйвен аль Лилас.
Слова отдались в голове гулким эхо. Он почувствовал холодный росчерк на своей щеке, мягкое касание теплых пальцев и открыл глаза. Перед ним на корточках сидел молодой мужчина, улыбаясь по-отечески нежно, чуть прищурив глаза и наклонив голову.
- Сука ты, Кьен, понял? – Рэйвен обхватил мужчину за шею, притягивая к себе.
- Понял. – широко улыбаясь, ответил тот.
Неожиданно небольшой мальчишеский кулак с несвойственной ему силой врезался Кьену под подбородок, и мужчина охнув упал на спину.
- Ну и какого черта я так долго ждал, пока ты тут с детишками прохлаждался?
В маленькой комнатке ничего не изменилось. Все та же подушка в углу и свет из окошка, за которым шумят листвой на ветру зеленые деревья.
- Ты думаешь, я ничего не делал? – возмутился Кьен.
- Ты извращенец чертов, какое выбрал тело! Хоть понимаешь, какие проблемы у четырнадцатилетнего мальчишки, да еще и суицидника к тому же? Все эти прыщи, гормоны, да еще и эта.. как ее.. Ориентация, мать твою, с которой тот явно не подружился после того, как тебя увидел! Я два года тебя ждал наблюдая, как его бьют, издеваются, и как он сам себя не единожды пытается убить. И я не имел никакой власти над этим телом, кроме нескольких ситуаций, когда мальчишка был на грани. Два года! – Рэйвен всплеснул руками, подходя к Кьену и помогая тому встать с пола. – Вставай. Хватит валяться, пол холодный.
- Я не предполагал, что так выйдет, я..
Рэйвен грубо схватил Кьена за рубашку, прижимая к себе и жадно целуя в губы. Затрещали рвущиеся нитки, и на пол упало несколько пуговиц.
- Заткнись. И займись взрослыми делами.
- О нет, прости, я ошибся. Ты не извращенец, ты пе-до-фил. Мальчик несовершеннолетний, к твоему сведению. Посадят тебя, дяденька.
- Боюсь, боюсь, боюсь, - Кьен перевернулся, прижал обе руки Рэйвена к полу, усаживаясь сверху и мягко целуя мальчика при каждом слове сначала в губы, потом едва ощутимо в шею, левое плечо и проводя языком по вмиг напрягшемуся животу. – Ох, боюсь.
- Как вышло, что мы потерялись?
- Понимаешь.. – Кьен сел рядом, откинув волосы назад, и с улыбкой взглянув на Рэйвена. – Пить меньше надо.
- А?
- Помнишь, что было накануне последнего вечера, который мы вместе провели?
- Ммм.. – пол был действительно холодным, поэтому Рэйвен подтянул к себе подушку и уселся на нее, облокотившись на плечо Кьена.
- Не помнишь, значит. Мы тогда попали в совершенно сумасшедший мир. Там почти все люди все время ходили в алкогольном угаре из-за дешевизны и большого разнообразия напитков, что заменяли им во многом не только пищу, но и саму жизнь. И ты потянул меня в один из баров..
- И мы нажрались как свиньи?
Кьен только хмуро кивнул в ответ.
- И это, оказывается, твоя тайная фантазия, которая только спьяну и могла осуществиться? – нотка укоризны проскользнула в голосе Рэйвена.
Мужчина потупился, удивленно вздернув брови, и опустил голову на плечо мальчика.
- Ну.. Как сказать. Эй! – сдавленно выкрикнул он, потому что, был нагло опрокинут на пол.
- Извращенец, говорю же.
Рэйвен обхватил руками Кьена и уткнулся в его шею, глубоко вдыхая ванильно-коричный запах кожи и ореховых волос.
- Кьен.
- М?
- Больше никогда не бросай меня.
- Ни..
- В тела четырнадцатилетних мальчишек..!
-
-
15.07.2012 в 19:54и уже через секунду перескакивал на что-то заинтересовавшее его – заливисто чирикающего воробья на дереве прямо над ним.— перескакивал на что-то... и внезапно автор не перечисляет, как ожидалось, а указывает на одного-единственного воробья. хотя в контексте имеет в виду, что переводил и переводил взгляд. следовательно - с одного на другое. а не вперивался в того же воробья.
Он останавливался и странно улыбался, вертя головой и пытаясь обнаружить маленькую коричневую птичку — так его взгляд УЖЕ перескочил на воробья. в предыдущем предложении.
дернувшаяся в сторону сумка болезненно ударила его чуть пониже спины— она это сама? дёрнулась? если ее по инерции проволокло, то используйте соответствующий залог.
с невозможной силой для такого тела прижимал его к себе— с невозможной для такого тела... а лучше- с неожиданной силой.
пока что какой-то кинк-марафон, как в фанфике... дочитаю
-
-
16.07.2012 в 23:21