подхожу; критически
пишет Валери Нортон
2014г.
В скорости есть риск. Чувство опасности, собственной ловкости, напряжения в мышцах и эйфория от движения - все это стимулирует нервные клетки мозга и в кровь впрыскивается долгожданный адреналин. Ветер в лицо, его трение об одежду, ощущение полета и падения на крутых спусках, запахи бензина, травы и дорожной пыли, в глазах - далекий вечерний горизонт. Ощущение, что дорога не кончится никогда. Большая скорость, сильная машина, которая, кажется, вот-вот расправит свои железные крылья, и ты вместе с нею взмоешь в небо. Ведь ты здесь уже ничем не связан, может быть, лишь немного силой притяжения, но и та уже норовить тебя отпустить.
Теперь, став совсем взрослым, я больше понимаю Андрея. То, в чем он находил для себя радость, теперь стало моим.
Ким.
читать дальше
1.
-Кимчик, а дома тебе не влетит? Вообще-то одиннадцатый час уже.
Ким перевел взгляд на белые ушастые ходики, стоящие на письменном столе. Часы в виде котенка, стрелки – они же усы. Остались еще с тех времен, когда подруга Валя была девочкой – аниме. Не так уж давно это было. Кажется, классе в седьмом.... А теперь только эти игрушечные ходики напоминали о том забавном времени. Плакаты со стен ее комнаты незаметно исчезли. Валька сама стала другая. Долгоногая, какая-то совсем взрослая.
-Мне-то все равно, хоть вообще оставайся, - добавила она. –Ты же знаешь.
-Да я в курсе. Сейчас….
Он, нахмурившись, молча покидал книги и тетрадки в рюкзак. У порога нарочито громко крикнул:
-До свиданья!
Надеясь, что ее родители, сидящие в зале перед орущим телеком, его услышали. И знали, что он наконец-то ушел.
-Давай, до завтра.
-Ага.
Он прислушался к звуку запираемой за спиной двери, потом не спеша потопал вниз. На третьем этаже резко кончился свет. Как обычно в этих старых убогих хрущевках, и зимой и летом пропитанных удушливыми кухонными запахами. Сразу стало жутко и холодно. Пришлось ему, преодолевая брезгливость, схватиться за облапанные перила, идти на ощупь. Под подошвами кроссовок противно скрипел сухой песок.
«-Я вообще немного трус, врать не буду. В переходном возрасте мне часто снились всякие кошмары про высокие лестницы. Снилось, как будто я нахожусь в полуразрушенном грязном высотном доме типа какой-то замшелой коммуналки. Поднимаюсь вверх, а ступени вдруг кончаются под моими ногами. И нужно прыгать наверх, через пустоту, чтобы подняться дальше.
Еще мне снились пролеты без перил, темные, узкие. Где мне приходилось идти, прижимаясь спиною к шершавой стене, цепляясь за ее поверхность, и глядеть вниз, в серую пустоту. Я часто видел во сне, как ползаю по каким-то узким тесным норам, в которых опять же, для чего-то понастроены эти мерзкие ступени. Всякий раз гадкое, липкое чувство, какой-то глубинный животный страх, идущий из живота, преследовал меня, стоило только вспомнить про сон.
И это далеко не единственная моя фобия».
Мальчишка с радостью выскочил на улицу. Во дворе было тихо. Темно. Он глубоко вздохнул, втягивая в себя прохладный осенний воздух. В нос ударил запах опавшей сухой листвы, влажной земли и сигаретного дыма. Кто-то оставил здесь свои следы: на лавочке у подъезда мерцала брошенная недопитая бутылка пива.
На остановке уныло топтались припозднившиеся гуляки. Бестолково прождав минут с десять, потеряв надежду и терпение, он плюнул и побрел домой пешком. Ссутулившись слегка, как будто под весом своего рюкзака. По тротуару, навстречу ему, прямо под ноги катились пыль и дневной мусор. На ветру было холодно, замерз лоб и уши. Одной рукой он выпростал из под куртки капюшон и натянул на голову.
Брел не спеша, до тех пор, пока в кармане джинсовки нервно завибрировал телефон.
-Да.
-Але? Ким, ты где? Ты в курсе, который сейчас час?! Где тебя носит?
-Мам, я иду. А ты чего не спишь?
-Ты сам-то как думаешь почему? Сколько уже можно трепать мне нервы?! Или ты считаешь, мне забот мало?
-Мам, да подхожу я уже. Я у Вальки был.
-У тебя что, своего дома нет, что ты у нее сидишь? Давай бегом, я тебя жду! Тебе же завтра в школу! Ты вообще соображаешь хоть что-то?? – кричала она.
Ким поморщился и нажал на «отбой». Спрятал телефон в карман. Остановился, прижавшись спиной к решетке чугунного старого забора. Достал пачку сигарет. Повертел ее в руках, закурил.
Слева метрах в десяти светился круглосуточный магазинчик, типа «киоск». Сквозь полукруглую стеклянную стену было видно, как у прилавка толкутся две девушки. Обе в длинных черных сапогах, которые вверху облепляли их ноги как резина. Юбки короткие, тоже в обтяжку. Под юбками зазывно светились округлые полные ляжки.
Когда девчонки вышли, он как раз докурил и спрятал замерзшие руки в карманы. Дождался, когда они подойдут поближе.
-Вам одним не страшно? Может проводить?
-Сопли вытри. – бросила одна из них.
-Что пьете? «Ягуар»? – снова поинтересовался он.
Вторая девушка презрительно зыркнула, и они молча двинули к центру.
Домой пришел поздно. Отчим уже спал, мама сидела на кухне. Выскочила в коридор и тут же набросилась, тряся руками перед лицом.
-Ну? Где ты был? Куришь снова! Я же просила тебя не курить. Ты меня до инфаркта доведешь своим бродяжничеством!!
Ким сбросил рюкзак на пол.
-Мам, у Вальки был. Говорил уже. Есть чего покушать?
-Не ври мне!
Она схватила сына за воротник. Он слегка отпрянул. Голос у матери был сердитый, говорила она быстрым сиплым шепотом, чтобы не разбудить младшего сына. Киму вспомнился придурочный Дональд Дак и он улыбнулся. Мать опустила руки, устало глядя на него.
-Зачем ты врешь? Ты же знаешь, как я переживаю….
-Да позвони ей сама, если не веришь мне.
-Кому я должна звонить в двенадцать ночи? Издеваешься? Ты разве не знаешь во сколько я встаю? А завтра еще и анализы Борькины везти в поликлинику.
-А Вадим на что?
-Он в командировку уезжает.
-Ну хочешь, я сам их отвезу? Проблем-то…..
Он устало опустился на корточки и расшнуровал кроссовки. Чувствовал как ноют уставшие за день ноги. В тепле к тому же захотелось спать. А мама все стояла и не двигалась. Разувшись, он пошел мимо нее на кухню, и она пришла следом. Прикрыла за собою дверь.
-Ну вот скажи мне, что тебя из дома гонит? Все у тебя есть. И тепло и чисто. Что мы не так делаем? Слишком строгие? Но как еще с тобой по-другому можно? Может, сам подскажешь, как мне себя с тобой вести? Чего тебе не хватает?
Ким вздохнул:
-Мам, мне реферат по физике нужно сдать к среде. Нужен интернет. Не в библиотеку же идти, чтобы переписывать всю эту фигню из книжек? Я делал у Вальки уроки.
Он отвернулся к черному ночному окну. Внизу, в большом дворе, тихо спали освещенные желтым уличным фонарем, припаркованные в «карманах» легковушки. Ночью двор казался совсем другим. Страшным и незнакомым, и это даже несмотря на то, что он всю жизнь в прожил в этом дворе.
-Интернет… – мама нерешительно замялась. – Ким, тебе картошку подогреть?
-Ага.
Он быстро уселся за стол. Вспомнил, что есть хотелось еще с утра, а школьный серый суп с сухой булкой только раздраконили аппетит.
Мама переложила в белую тарелку остатки ужина, сунула в микроволновку.
-Так ты заедешь утром в поликлинику? – спросила она.
Он улыбнулся в ответ.
-Да, мам.
-А уроки? Успеешь?
-Ну, да.
Спустя пару минут мама поставила на стол тарелку. Включила чайник.
-Вот, купила снова «Штурвал». Помнишь, ты любил раньше? Будешь?
-Да. С молоком?
-Конечно.
Она села напротив, намешала какао и придвинула чашку. Вздохнула. Устало опустила подбородок на скрещенные пальцы, наблюдая как этот полумужчина-полуребенок метелит за обе щеки. В последнее время с ним стало особенно трудно находить общий язык. После рождения Борьки семнадцатилетний Ким незаметно отгородился от семьи и дома все чаще вел себя словно гость.
-Я поговорю с ним насчет интернета. Это ведь нужное дело, да? Завтра поговорю, хорошо?
Говорила она нерешительно. Как всегда, если дело касалось отчима.
-Да, - сонно ответил Ким, звякнул вилкой о тарелку. - Мам, я спать, ладно?
В восемь утра он уже несся в поликлинику со звенящими баночками, мужественно выстоял там очередь из нервных теток на приеме, едва успел до закрытия лаборатории. Потом уже помчался в школу.
Кошмар начался для Кима уже на первом уроке. Он не выспался и теперь едва сдерживался, чтобы не раззеваться на весь класс. Мучился и чуть челюсть себе не свернул, подавляя настырный зев. Будь, конечно, первым уроком литература или русский, он бы не стеснялся. Зевал бы себе, сколько хотел. Но только не на алгебре.
Время тянулось бесконечно. Хотелось пить, есть. Хотелось в туалет и просто хотелось чесаться. Двадцать восемь одиннадцатикласников сидели как пришпиленные булавками бабочки. Завуч, остроносая, неопрятная, совершенно чокнутая, и повернутая на своем предмете математичка, буравила класс взглядом словно стадо подопытных животных. Стояла гробовая тишина. На ее уроках всегда было тихо, иначе просто было невозможно выжить. Вера Ивановна ничего никому не спускала. И не прощала. То ли личная жизнь ее не сложилась, то ли в детстве ее кто-то сильно обидел – но характер ее был более, чем жестким. При ее появлении в коридоре даже первоклашки переставали бегать и боязливо выстраиваясь в ряд у стены.
Сегодня начали новую тему. Размашисто кроша мел, Вера Ивановна выводила цифры на доске, все писали. Двойки у нее всегда были круглые, страшные и изогнутые, как змеи. И Кима они жалили беспощадно, ибо в алгебре он был откровенный слабак.
Он даже не пытался что-то понять, ему очень хотелось спать. Лечь в теплую мягкую постельку и баиньки. И чтобы Борька тоже спал, а не орал за стенкой, как ненормальный. Кима даже слегка качало, будто на волнах. Алгебра и резкий голос учительницы били по нервам. Голос у нее, как ржавое колесо, как скрипучая телега, как пенопластом по стеклу. Фу-у. Он не выдержал и отвернулся к окну.
Снова было пасмурно. Теплая туманная осень. Видно было, как по дороге за почти что уже прозрачным школьным парком снуют туда-сюда прохожие, мелькают резвые желтые маршрутки. И все это быстро, словно в ускоренной съемке. А на высоких старых тополях, которые еще в сентябре облетели, сидят черные как уголь крупные грачи.
Внезапно вся стая резко сорвалась. И взлетела, крича громко, свободно и пронзительно, никого не стесняясь.
-Авсеев! Ты вообще с нами? Что там такого показывают за окном? На птичек смотрим, да?
Ким очнулся и медленно перевел тяжелый сонный взгляд на Веру Ивановну.
-Что ты смотришь на меня? Спишь, что ли? Ты можешь повторить то, что я только что сказала?
-Вы спросили, что там такого показывают за окном, - меланхолично ответил он.
Класс дружно заржал. Толстая Нинка, соседка по парте, закатила глаза.
-Вон из класса! Дневник на стол.
Ничего не оставалось, как подчиниться. Он не спеша поднялся. Положил ей на стол свой дневник и под всеобщее молчание вышел в коридор.
Захотелось есть. Ким пошел в столовую на первый этаж, купил у рыжеволосой толстой буфетчицы бутерброд и кофе. Но сидеть одному в пустом гулком помещении, где звенят тарелками и кастрюлями, было неуютно. Он вышел, обжигаясь о мягкий и горячий пластиковый стаканчик. Огляделся, и устроился на широком низком подоконнике в холле.
Сразу под окном начинались узкие и длинные школьные клумбы, огороженные низеньким кованым заборчиком. Кое-где на клумбах еще доцветали высокие фиолетовые сентябрята, да пучками торчали зеленые сочные морозостойкие дикие хризантемы. Остальные цветы уже пожухли. Маленькие ноготки склонили серые, засохшие головки, георгины замерзли и почернели.
Он поднял голову наверх. А небо так и не прояснилось. Даже еще сильнее заволокло. Должно быть, скоро пойдет дождь. Унылый случился октябрь в этом году, совсем некрасивый.
Он все сидел и клевал носом, глаза заволакивало сном, зрение теряло резкость. Но растревожил звонок, началась перемена. Ким встрепенулся, огляделся. Народ повалил в коридоры. Пятиклассники понеслись в буфет, десятиклассники, как были в сменке - вниз, на улицу, курить за гаражами.
Из пестрой, разнокалиберной толпы галдящих детей выскочил одноклассник Леха и подсел рядом.
-Привет, террорист. Ну? На фига ты ее доводишь? Тебе проблем захотелось? Считай, что ты уже попал.
-Я не специально. Просто с языка сорвалось.
-Сорвалось… лучше бы молчал. Вечно у тебя не то срывается. Что там у тебя?
Леха выдернул стаканчик и отхлебнул кофе. Скривился.
-Три в одном. Гадость. И это в школьном буфете продают. А ты чего жуешь тут с утра. Дома не кормят?
-Да так. Я просто с утра замотался. Брат плакал всю ночь. Наверное, зубы у него. Или живот опять болит….
Но Леха не слушал. Неожиданно оживился, глядя куда-то мимо. Выпучил серые и круглые, окруженные белесыми ресничками глаза. Ким замолчал и проследил за его взглядом.
-Смори, смори телка какая! Чешет. Нормальная, да. Ниче, да? – зашептал Лешка, схватив Кима за рукав.
-Нормальная. Восьмой «А», если не ошибаюсь. Четырнадцать лет всего. – ответил тот, провожая взглядом темноволосую и стройную Валечкину подругу. –Смотри не перегрейся.
Леха разочарованно фыркнул:
-Восьмой! А выглядит на все восемнадцать. Слушай, а ты вечером придешь под лестницу. Валюху тоже приводи.
Ким отхлебнул из стаканчика приторно-сладкого мутного химического месива. Сморщился.
-Ким? Заснул, да?
-Ну да… типа того…. Я приду, а Валька нет. Думаешь, ей интересно вас слушать? Мать-перемать, еб твою мать. Одно и тоже….
-Ой, тоже мне… королева! Ты ей лучше скажи, что Макс подкатит. Она вперед тебя прискачет.
-Привалов что ли?
-Да.
-И что?
-Ну что? – Леха ухмыльнулся. – Она же сохнет по нему. Сам знаешь. Или завидуешь ему? Она же твоя подружка, кажется?
-Хм…
-Тогда приводи.
-Ты, что, блин, городская сваха? Тебе это на хрен надо?
-Дебил ты, - обиделся Леха. – Можешь вообще не приходить.
Он поднялся и ушел. Ким проводил его взглядом. Леха быстро обижался, но так же быстро отходил от своих обид. У него был вообще крайне легкий характер.
Но вечером не удалось никуда вырваться. Борька покрылся пунцовыми пятнами и орал. Мама качала его, пытаясь убаюкать. Ким сидел у себя в комнате, как узник, дописывая заданное на завтра сочинение. Чувствовал, что голова гудит будто она чугунный колокол. Было душно.
Мыслей про творчество Платонова никаких не было. Он честно пытался хоть что-то прочесть, но так и не смог. Просто камера пыток, мрак и безысходность заставлять себя что-то делать насильно. Но нужно было писать. А потом помочь матери в делах по дому. В последнее время было заметно, что ее уже пошатывает от усталости.
Дома было жарко, пахло подгоревшими котлетами и луком. В ванной глухо гудела стиралка, Борька всхлипывал в соседней комнате. Он был неспокойный, капризный и хорошенький. Как Ким в свое время. Такой же темноволосый, с карими глазенками. Мать часто сравнивала их.
Хлопнула входная дверь. Вернулся с дежурства отчим.
Сосредоточившись, Ким снова погрузился в сочинение. Накатывала злость. Хотелось порвать тетрадку в клочья. Итак уже было видно, что выше тройки не поставят. И ладно, лишь бы не заставили переписывать.
Отчим загремел, скидывая в угол свои сапоги.
-И кто у нас тут капризничает? –заорал он еще из коридора. -Оль, ну что ты за мать! Чего он опять у тебя орет? Дай ему капель каких-нибудь что ли!
-Вадик, у него зубки лезут. Вот он и мучается.
-Давай сюда уже ребенка. Пойди, накрой пожрать… Борюсик, ну ты чего? Ах ты мой зубастик!
Ким слышал, как за стеной отчим берет сына на руки. Приговаривает при этом, что-то там бормочет. Слабая, легкая как дымок мысль, едва возникшая в гудящей голове, снова улетучилась.
-Вот у меня он не кричит, видишь? – прогундосил Вадим. –Даже смеется.
-Да. Он к тебе тянется. – мама устало и громко вздохнула. –Ты же папа. А папа – это всегда праздник. Уложишь его? Дел по горло.
-Ладно. Иди уже. Ну, кто у нас тут такой голосистый? Любишь папку? А ну, отвечай…
Каждый вечер в семье проходил примерно так же. Подросток сидел у себя, слушал их разговоры за стеной, и выходил только на кухню, да в ванную. Общей комнаты не было. Одна была Кима, а вторая, та, что побольше - их, общая на троих. Они были Смирновы, а он – Авсеев, по родному отцу.
«Отчим мой, в сущности, он был неплохой чувак. Но вот только его было как-то через чур много. И меня он совсем не любил, это точно. Поначалу мы как-то ладили с ним. Пару раз даже выбирались на зимний каток. Но после того, как он к нам переехал, все это дружеское общение постепенно сошло на «нет». Обычно он все время был занят. Или отдыхал от работы. А если не отдыхал, то они с мамой предпочитали проводить время вдвоем.
Я-то, собственно говоря, на его любовь и не рассчитывал. Зачем мне это? Матери он нравился с меня и этого хватало, я к ним не лез.
Мне иногда казалось, что Вадим этот с самого рождения был такой - толстый и волосатый. В принципе, само по себе, это не могло быть недостатком. Но вот только он умудрялся своим потным телом одновременно заполнять собой все пространство нашей небольшой квартиры. И как будто вытеснял нас с мамой, отодвигал на край. Меня так вообще размазывал по стенке. Но я его принял, какой он есть. Я ведь отлично помнил то, как мы жили до него, вдвоем с мамой. Помнил, что жили тяжело. Мама много работала и приходила очень поздно, а я вечно сидел дома один. Или бродяжничал во дворе. Но чаще уходил к бабушке. Она и подкармливала и разговаривала со мною по душам. И от отсутствия в моей жизни родного отца я совершенно не страдал».
2014г.
Сопротивление ветра.
…А если что-то не нужно большинству, то это, наверное, просто совсем не нужно, а может, даже вредно или даже очень вредно. И может, если это нравится только единицам, это вообще отклонение, расстройство или даже заболевание... Короче, в дурдом их всех, нафиг
…А если что-то не нужно большинству, то это, наверное, просто совсем не нужно, а может, даже вредно или даже очень вредно. И может, если это нравится только единицам, это вообще отклонение, расстройство или даже заболевание... Короче, в дурдом их всех, нафиг
В скорости есть риск. Чувство опасности, собственной ловкости, напряжения в мышцах и эйфория от движения - все это стимулирует нервные клетки мозга и в кровь впрыскивается долгожданный адреналин. Ветер в лицо, его трение об одежду, ощущение полета и падения на крутых спусках, запахи бензина, травы и дорожной пыли, в глазах - далекий вечерний горизонт. Ощущение, что дорога не кончится никогда. Большая скорость, сильная машина, которая, кажется, вот-вот расправит свои железные крылья, и ты вместе с нею взмоешь в небо. Ведь ты здесь уже ничем не связан, может быть, лишь немного силой притяжения, но и та уже норовить тебя отпустить.
Теперь, став совсем взрослым, я больше понимаю Андрея. То, в чем он находил для себя радость, теперь стало моим.
Ким.
читать дальше
1 часть
Ким.
Ким.
И когда солнце зашло,
Как же ты просила
Взять за собою тебя
На вершину мира….
Brazzaville
21st Century Girl
Как же ты просила
Взять за собою тебя
На вершину мира….
Brazzaville
21st Century Girl
1.
-Кимчик, а дома тебе не влетит? Вообще-то одиннадцатый час уже.
Ким перевел взгляд на белые ушастые ходики, стоящие на письменном столе. Часы в виде котенка, стрелки – они же усы. Остались еще с тех времен, когда подруга Валя была девочкой – аниме. Не так уж давно это было. Кажется, классе в седьмом.... А теперь только эти игрушечные ходики напоминали о том забавном времени. Плакаты со стен ее комнаты незаметно исчезли. Валька сама стала другая. Долгоногая, какая-то совсем взрослая.
-Мне-то все равно, хоть вообще оставайся, - добавила она. –Ты же знаешь.
-Да я в курсе. Сейчас….
Он, нахмурившись, молча покидал книги и тетрадки в рюкзак. У порога нарочито громко крикнул:
-До свиданья!
Надеясь, что ее родители, сидящие в зале перед орущим телеком, его услышали. И знали, что он наконец-то ушел.
-Давай, до завтра.
-Ага.
Он прислушался к звуку запираемой за спиной двери, потом не спеша потопал вниз. На третьем этаже резко кончился свет. Как обычно в этих старых убогих хрущевках, и зимой и летом пропитанных удушливыми кухонными запахами. Сразу стало жутко и холодно. Пришлось ему, преодолевая брезгливость, схватиться за облапанные перила, идти на ощупь. Под подошвами кроссовок противно скрипел сухой песок.
«-Я вообще немного трус, врать не буду. В переходном возрасте мне часто снились всякие кошмары про высокие лестницы. Снилось, как будто я нахожусь в полуразрушенном грязном высотном доме типа какой-то замшелой коммуналки. Поднимаюсь вверх, а ступени вдруг кончаются под моими ногами. И нужно прыгать наверх, через пустоту, чтобы подняться дальше.
Еще мне снились пролеты без перил, темные, узкие. Где мне приходилось идти, прижимаясь спиною к шершавой стене, цепляясь за ее поверхность, и глядеть вниз, в серую пустоту. Я часто видел во сне, как ползаю по каким-то узким тесным норам, в которых опять же, для чего-то понастроены эти мерзкие ступени. Всякий раз гадкое, липкое чувство, какой-то глубинный животный страх, идущий из живота, преследовал меня, стоило только вспомнить про сон.
И это далеко не единственная моя фобия».
Мальчишка с радостью выскочил на улицу. Во дворе было тихо. Темно. Он глубоко вздохнул, втягивая в себя прохладный осенний воздух. В нос ударил запах опавшей сухой листвы, влажной земли и сигаретного дыма. Кто-то оставил здесь свои следы: на лавочке у подъезда мерцала брошенная недопитая бутылка пива.
На остановке уныло топтались припозднившиеся гуляки. Бестолково прождав минут с десять, потеряв надежду и терпение, он плюнул и побрел домой пешком. Ссутулившись слегка, как будто под весом своего рюкзака. По тротуару, навстречу ему, прямо под ноги катились пыль и дневной мусор. На ветру было холодно, замерз лоб и уши. Одной рукой он выпростал из под куртки капюшон и натянул на голову.
Брел не спеша, до тех пор, пока в кармане джинсовки нервно завибрировал телефон.
-Да.
-Але? Ким, ты где? Ты в курсе, который сейчас час?! Где тебя носит?
-Мам, я иду. А ты чего не спишь?
-Ты сам-то как думаешь почему? Сколько уже можно трепать мне нервы?! Или ты считаешь, мне забот мало?
-Мам, да подхожу я уже. Я у Вальки был.
-У тебя что, своего дома нет, что ты у нее сидишь? Давай бегом, я тебя жду! Тебе же завтра в школу! Ты вообще соображаешь хоть что-то?? – кричала она.
Ким поморщился и нажал на «отбой». Спрятал телефон в карман. Остановился, прижавшись спиной к решетке чугунного старого забора. Достал пачку сигарет. Повертел ее в руках, закурил.
Слева метрах в десяти светился круглосуточный магазинчик, типа «киоск». Сквозь полукруглую стеклянную стену было видно, как у прилавка толкутся две девушки. Обе в длинных черных сапогах, которые вверху облепляли их ноги как резина. Юбки короткие, тоже в обтяжку. Под юбками зазывно светились округлые полные ляжки.
Когда девчонки вышли, он как раз докурил и спрятал замерзшие руки в карманы. Дождался, когда они подойдут поближе.
-Вам одним не страшно? Может проводить?
-Сопли вытри. – бросила одна из них.
-Что пьете? «Ягуар»? – снова поинтересовался он.
Вторая девушка презрительно зыркнула, и они молча двинули к центру.
Домой пришел поздно. Отчим уже спал, мама сидела на кухне. Выскочила в коридор и тут же набросилась, тряся руками перед лицом.
-Ну? Где ты был? Куришь снова! Я же просила тебя не курить. Ты меня до инфаркта доведешь своим бродяжничеством!!
Ким сбросил рюкзак на пол.
-Мам, у Вальки был. Говорил уже. Есть чего покушать?
-Не ври мне!
Она схватила сына за воротник. Он слегка отпрянул. Голос у матери был сердитый, говорила она быстрым сиплым шепотом, чтобы не разбудить младшего сына. Киму вспомнился придурочный Дональд Дак и он улыбнулся. Мать опустила руки, устало глядя на него.
-Зачем ты врешь? Ты же знаешь, как я переживаю….
-Да позвони ей сама, если не веришь мне.
-Кому я должна звонить в двенадцать ночи? Издеваешься? Ты разве не знаешь во сколько я встаю? А завтра еще и анализы Борькины везти в поликлинику.
-А Вадим на что?
-Он в командировку уезжает.
-Ну хочешь, я сам их отвезу? Проблем-то…..
Он устало опустился на корточки и расшнуровал кроссовки. Чувствовал как ноют уставшие за день ноги. В тепле к тому же захотелось спать. А мама все стояла и не двигалась. Разувшись, он пошел мимо нее на кухню, и она пришла следом. Прикрыла за собою дверь.
-Ну вот скажи мне, что тебя из дома гонит? Все у тебя есть. И тепло и чисто. Что мы не так делаем? Слишком строгие? Но как еще с тобой по-другому можно? Может, сам подскажешь, как мне себя с тобой вести? Чего тебе не хватает?
Ким вздохнул:
-Мам, мне реферат по физике нужно сдать к среде. Нужен интернет. Не в библиотеку же идти, чтобы переписывать всю эту фигню из книжек? Я делал у Вальки уроки.
Он отвернулся к черному ночному окну. Внизу, в большом дворе, тихо спали освещенные желтым уличным фонарем, припаркованные в «карманах» легковушки. Ночью двор казался совсем другим. Страшным и незнакомым, и это даже несмотря на то, что он всю жизнь в прожил в этом дворе.
-Интернет… – мама нерешительно замялась. – Ким, тебе картошку подогреть?
-Ага.
Он быстро уселся за стол. Вспомнил, что есть хотелось еще с утра, а школьный серый суп с сухой булкой только раздраконили аппетит.
Мама переложила в белую тарелку остатки ужина, сунула в микроволновку.
-Так ты заедешь утром в поликлинику? – спросила она.
Он улыбнулся в ответ.
-Да, мам.
-А уроки? Успеешь?
-Ну, да.
Спустя пару минут мама поставила на стол тарелку. Включила чайник.
-Вот, купила снова «Штурвал». Помнишь, ты любил раньше? Будешь?
-Да. С молоком?
-Конечно.
Она села напротив, намешала какао и придвинула чашку. Вздохнула. Устало опустила подбородок на скрещенные пальцы, наблюдая как этот полумужчина-полуребенок метелит за обе щеки. В последнее время с ним стало особенно трудно находить общий язык. После рождения Борьки семнадцатилетний Ким незаметно отгородился от семьи и дома все чаще вел себя словно гость.
-Я поговорю с ним насчет интернета. Это ведь нужное дело, да? Завтра поговорю, хорошо?
Говорила она нерешительно. Как всегда, если дело касалось отчима.
-Да, - сонно ответил Ким, звякнул вилкой о тарелку. - Мам, я спать, ладно?
В восемь утра он уже несся в поликлинику со звенящими баночками, мужественно выстоял там очередь из нервных теток на приеме, едва успел до закрытия лаборатории. Потом уже помчался в школу.
Кошмар начался для Кима уже на первом уроке. Он не выспался и теперь едва сдерживался, чтобы не раззеваться на весь класс. Мучился и чуть челюсть себе не свернул, подавляя настырный зев. Будь, конечно, первым уроком литература или русский, он бы не стеснялся. Зевал бы себе, сколько хотел. Но только не на алгебре.
Время тянулось бесконечно. Хотелось пить, есть. Хотелось в туалет и просто хотелось чесаться. Двадцать восемь одиннадцатикласников сидели как пришпиленные булавками бабочки. Завуч, остроносая, неопрятная, совершенно чокнутая, и повернутая на своем предмете математичка, буравила класс взглядом словно стадо подопытных животных. Стояла гробовая тишина. На ее уроках всегда было тихо, иначе просто было невозможно выжить. Вера Ивановна ничего никому не спускала. И не прощала. То ли личная жизнь ее не сложилась, то ли в детстве ее кто-то сильно обидел – но характер ее был более, чем жестким. При ее появлении в коридоре даже первоклашки переставали бегать и боязливо выстраиваясь в ряд у стены.
Сегодня начали новую тему. Размашисто кроша мел, Вера Ивановна выводила цифры на доске, все писали. Двойки у нее всегда были круглые, страшные и изогнутые, как змеи. И Кима они жалили беспощадно, ибо в алгебре он был откровенный слабак.
Он даже не пытался что-то понять, ему очень хотелось спать. Лечь в теплую мягкую постельку и баиньки. И чтобы Борька тоже спал, а не орал за стенкой, как ненормальный. Кима даже слегка качало, будто на волнах. Алгебра и резкий голос учительницы били по нервам. Голос у нее, как ржавое колесо, как скрипучая телега, как пенопластом по стеклу. Фу-у. Он не выдержал и отвернулся к окну.
Снова было пасмурно. Теплая туманная осень. Видно было, как по дороге за почти что уже прозрачным школьным парком снуют туда-сюда прохожие, мелькают резвые желтые маршрутки. И все это быстро, словно в ускоренной съемке. А на высоких старых тополях, которые еще в сентябре облетели, сидят черные как уголь крупные грачи.
Внезапно вся стая резко сорвалась. И взлетела, крича громко, свободно и пронзительно, никого не стесняясь.
-Авсеев! Ты вообще с нами? Что там такого показывают за окном? На птичек смотрим, да?
Ким очнулся и медленно перевел тяжелый сонный взгляд на Веру Ивановну.
-Что ты смотришь на меня? Спишь, что ли? Ты можешь повторить то, что я только что сказала?
-Вы спросили, что там такого показывают за окном, - меланхолично ответил он.
Класс дружно заржал. Толстая Нинка, соседка по парте, закатила глаза.
-Вон из класса! Дневник на стол.
Ничего не оставалось, как подчиниться. Он не спеша поднялся. Положил ей на стол свой дневник и под всеобщее молчание вышел в коридор.
Захотелось есть. Ким пошел в столовую на первый этаж, купил у рыжеволосой толстой буфетчицы бутерброд и кофе. Но сидеть одному в пустом гулком помещении, где звенят тарелками и кастрюлями, было неуютно. Он вышел, обжигаясь о мягкий и горячий пластиковый стаканчик. Огляделся, и устроился на широком низком подоконнике в холле.
Сразу под окном начинались узкие и длинные школьные клумбы, огороженные низеньким кованым заборчиком. Кое-где на клумбах еще доцветали высокие фиолетовые сентябрята, да пучками торчали зеленые сочные морозостойкие дикие хризантемы. Остальные цветы уже пожухли. Маленькие ноготки склонили серые, засохшие головки, георгины замерзли и почернели.
Он поднял голову наверх. А небо так и не прояснилось. Даже еще сильнее заволокло. Должно быть, скоро пойдет дождь. Унылый случился октябрь в этом году, совсем некрасивый.
Он все сидел и клевал носом, глаза заволакивало сном, зрение теряло резкость. Но растревожил звонок, началась перемена. Ким встрепенулся, огляделся. Народ повалил в коридоры. Пятиклассники понеслись в буфет, десятиклассники, как были в сменке - вниз, на улицу, курить за гаражами.
Из пестрой, разнокалиберной толпы галдящих детей выскочил одноклассник Леха и подсел рядом.
-Привет, террорист. Ну? На фига ты ее доводишь? Тебе проблем захотелось? Считай, что ты уже попал.
-Я не специально. Просто с языка сорвалось.
-Сорвалось… лучше бы молчал. Вечно у тебя не то срывается. Что там у тебя?
Леха выдернул стаканчик и отхлебнул кофе. Скривился.
-Три в одном. Гадость. И это в школьном буфете продают. А ты чего жуешь тут с утра. Дома не кормят?
-Да так. Я просто с утра замотался. Брат плакал всю ночь. Наверное, зубы у него. Или живот опять болит….
Но Леха не слушал. Неожиданно оживился, глядя куда-то мимо. Выпучил серые и круглые, окруженные белесыми ресничками глаза. Ким замолчал и проследил за его взглядом.
-Смори, смори телка какая! Чешет. Нормальная, да. Ниче, да? – зашептал Лешка, схватив Кима за рукав.
-Нормальная. Восьмой «А», если не ошибаюсь. Четырнадцать лет всего. – ответил тот, провожая взглядом темноволосую и стройную Валечкину подругу. –Смотри не перегрейся.
Леха разочарованно фыркнул:
-Восьмой! А выглядит на все восемнадцать. Слушай, а ты вечером придешь под лестницу. Валюху тоже приводи.
Ким отхлебнул из стаканчика приторно-сладкого мутного химического месива. Сморщился.
-Ким? Заснул, да?
-Ну да… типа того…. Я приду, а Валька нет. Думаешь, ей интересно вас слушать? Мать-перемать, еб твою мать. Одно и тоже….
-Ой, тоже мне… королева! Ты ей лучше скажи, что Макс подкатит. Она вперед тебя прискачет.
-Привалов что ли?
-Да.
-И что?
-Ну что? – Леха ухмыльнулся. – Она же сохнет по нему. Сам знаешь. Или завидуешь ему? Она же твоя подружка, кажется?
-Хм…
-Тогда приводи.
-Ты, что, блин, городская сваха? Тебе это на хрен надо?
-Дебил ты, - обиделся Леха. – Можешь вообще не приходить.
Он поднялся и ушел. Ким проводил его взглядом. Леха быстро обижался, но так же быстро отходил от своих обид. У него был вообще крайне легкий характер.
Но вечером не удалось никуда вырваться. Борька покрылся пунцовыми пятнами и орал. Мама качала его, пытаясь убаюкать. Ким сидел у себя в комнате, как узник, дописывая заданное на завтра сочинение. Чувствовал, что голова гудит будто она чугунный колокол. Было душно.
Мыслей про творчество Платонова никаких не было. Он честно пытался хоть что-то прочесть, но так и не смог. Просто камера пыток, мрак и безысходность заставлять себя что-то делать насильно. Но нужно было писать. А потом помочь матери в делах по дому. В последнее время было заметно, что ее уже пошатывает от усталости.
Дома было жарко, пахло подгоревшими котлетами и луком. В ванной глухо гудела стиралка, Борька всхлипывал в соседней комнате. Он был неспокойный, капризный и хорошенький. Как Ким в свое время. Такой же темноволосый, с карими глазенками. Мать часто сравнивала их.
Хлопнула входная дверь. Вернулся с дежурства отчим.
Сосредоточившись, Ким снова погрузился в сочинение. Накатывала злость. Хотелось порвать тетрадку в клочья. Итак уже было видно, что выше тройки не поставят. И ладно, лишь бы не заставили переписывать.
Отчим загремел, скидывая в угол свои сапоги.
-И кто у нас тут капризничает? –заорал он еще из коридора. -Оль, ну что ты за мать! Чего он опять у тебя орет? Дай ему капель каких-нибудь что ли!
-Вадик, у него зубки лезут. Вот он и мучается.
-Давай сюда уже ребенка. Пойди, накрой пожрать… Борюсик, ну ты чего? Ах ты мой зубастик!
Ким слышал, как за стеной отчим берет сына на руки. Приговаривает при этом, что-то там бормочет. Слабая, легкая как дымок мысль, едва возникшая в гудящей голове, снова улетучилась.
-Вот у меня он не кричит, видишь? – прогундосил Вадим. –Даже смеется.
-Да. Он к тебе тянется. – мама устало и громко вздохнула. –Ты же папа. А папа – это всегда праздник. Уложишь его? Дел по горло.
-Ладно. Иди уже. Ну, кто у нас тут такой голосистый? Любишь папку? А ну, отвечай…
Каждый вечер в семье проходил примерно так же. Подросток сидел у себя, слушал их разговоры за стеной, и выходил только на кухню, да в ванную. Общей комнаты не было. Одна была Кима, а вторая, та, что побольше - их, общая на троих. Они были Смирновы, а он – Авсеев, по родному отцу.
«Отчим мой, в сущности, он был неплохой чувак. Но вот только его было как-то через чур много. И меня он совсем не любил, это точно. Поначалу мы как-то ладили с ним. Пару раз даже выбирались на зимний каток. Но после того, как он к нам переехал, все это дружеское общение постепенно сошло на «нет». Обычно он все время был занят. Или отдыхал от работы. А если не отдыхал, то они с мамой предпочитали проводить время вдвоем.
Я-то, собственно говоря, на его любовь и не рассчитывал. Зачем мне это? Матери он нравился с меня и этого хватало, я к ним не лез.
Мне иногда казалось, что Вадим этот с самого рождения был такой - толстый и волосатый. В принципе, само по себе, это не могло быть недостатком. Но вот только он умудрялся своим потным телом одновременно заполнять собой все пространство нашей небольшой квартиры. И как будто вытеснял нас с мамой, отодвигал на край. Меня так вообще размазывал по стенке. Но я его принял, какой он есть. Я ведь отлично помнил то, как мы жили до него, вдвоем с мамой. Помнил, что жили тяжело. Мама много работала и приходила очень поздно, а я вечно сидел дома один. Или бродяжничал во дворе. Но чаще уходил к бабушке. Она и подкармливала и разговаривала со мною по душам. И от отсутствия в моей жизни родного отца я совершенно не страдал».
-
-
09.07.2014 в 18:19Если знаете автора - назовите его, можно никнэйм, а адрес сайта, да ещё активная ссылка - это реклама.
под тэг more прячем большие тексты, п.2 Правил.
-
-
09.07.2014 в 18:26но и та уже норовить тебя отпустить— а почему инфинитив норовить? что делает? - норовит.
На вершину мира….— многоточие НЕ из трёх точек (а из четырех) - пунктуационная ошибка.
Ким перевел взгляд на белые ушастые ходики, стоящие на письменном столе— когда нравится красивое слово, не бросайтесь его употреблять, особенно если знаете значение лишь примерно. Ходики не могут стоять на столе, так называют исключительно настенные часы.
-
-
09.07.2014 в 19:02неко-бакойанимэшницей. девочка не тождественна стилю.минут с десять— избыточный предлог: прождать можно минут десять. что изменится от косноязычного с десять, если можно сказать покороче?
прямо под ноги катились пыль и дневной мусор— зачем подробное определение мусора? может, его после субботника набросали, а ветер с газона принес?
замерз лоб и уши -тогда замёрзли: несколько же членов охвачены процессом.
из под куртки— из-под.
Брел не спеша, до тех пор, пока в кармане джинсовки нервно завибрировал телефон. - пока не завибрировал. с языком в тексте нелады, впредь буду вылавливать самое вопиющее.
светился круглосуточный магазинчик, типа «киоск»— ну, пожалуй, это отмечу. опять избыточные пируэты. светилась витрина киоска, работающего круглосуточно.
-Сопли вытри. – бросила одна из них. — пунктуация при ПР.
В восемь утра он уже несся в поликлинику со звенящими баночками, мужественно выстоял там очередь из нервных теток на приеме, едва успел до закрытия лаборатории. - э-э, с незапамятных времен "баночки" оставляют на столе, а очередь только на забор крови стоит.
совершенно чокнутая, и повернутая -нафиг зпт перед одиночным соединительным, если это не случай с сложносочиненным?
буравила класс взглядом словно стадо подопытных животных - завуч словно стадо? перефразируйте.
характер ее был более, чем жестким - чем вам не нравится устойчивое более чем? зачем вы его члените?
Размашисто кроша мел - проглатывание, сокращение в таком случае создает комический эффект. вспоминается ипполит матвеич, сеятель баранок.
Огляделся, и устроился - спорадически вы запятые всовываете. это однородные сказуемые, соединенные союзом и.
Слушай, а ты вечером придешь под лестницу. - утвердительный вопрос?
Ким слышал, как за стеной отчим берет сына на руки - а как звучит поднимание ребенка на руки?
Отчим мой, в сущности, он был неплохой чувак - твои руки, они все в пальцах(с) ненужные, я бы сказал, мусорные местоимения.
через чур много - всё. объясняйте, кто тут делает чур и и чего через (через этого чура происходит).
даже оставшуюся малость дочитывать не хочу.
даже не хочу лезть в профиль.
по грамотности автору лет этак максимум двенадцать. для двенадцати неплохая зарисовка, правдоподобная, а к чему она и почему неграмотная - опять лень выяснять. поду борстч помешаю.
-
-
10.07.2014 в 10:39И да, у вас в концовке сцены на кухне сбой фокального персонажа. До момента
Она села напротив, намешала какао и придвинула чашку. Вздохнула. Устало опустила подбородок на скрещенные пальцы, наблюдая как этот полумужчина-полуребенок метелит за обе щеки. В последнее время с ним стало особенно трудно находить общий язык.
У вас в фокусе - Ким, а потом вдруг мама. Это так и задумано?
-
-
10.07.2014 в 10:59-
-
10.07.2014 в 11:36Мозг взорвался. Эйфория стимулирует выработку адреналина
Чувство опасности... чувство ловкости, чувство напряжения... Коряво. И внезапная эйфория в полном отрыве от чувства.
Ветер в лицо, его трение об одежду
Лицо трётся об одежду...
Долгоногая
Долгорукая, ога.
И это далеко не единственная моя фобия».
Надеюсь, это типа вставки из разговора с психотерапевтом.
Мальчишка с радостью выскочил на улицу.
Вут, что за мальчишка, какой мальчишка, где Ким?
Ссутулившись слегка, как будто под весом своего рюкзака. По тротуару, навстречу ему, прямо под ноги катились пыль и дневной мусор. На ветру было холодно, замерз лоб и уши. Одной рукой он выпростал из под куртки капюшон и натянул на голову.
Эти подробности уместны только если автор виртуозно владеет языком. Автор не владеет.
презрительно зыркнула
Зыркнула, ну да. Фыркнуть в никуда ещё можно, а вот зыркать только на кого-то или на что-то.
Киму вспомнился придурочный Дональд Дак и он улыбнулся.
Хоть бы в одном подобном тексте гг не курил, а его родители не выставлялись в неприглядном свете
В восемь утра он уже несся в поликлинику со звенящими баночками, мужественно выстоял там очередь из нервных теток на приеме, едва успел до закрытия лаборатории. Потом уже помчался в школу.
Кошмар начался для Кима уже на первом уроке. Он не выспался и теперь едва сдерживался, чтобы не раззеваться на весь класс. Мучился и чуть челюсть себе не свернул, подавляя настырный зев. Будь, конечно, первым уроком литература или русский, он бы не стеснялся. Зевал бы себе, сколько хотел. Но только не на алгебре.
За простыню текста случилось ровно две сюжетных вещи - показаны (очень пунктирно) отношения в семье и её состав. Устаёшь продираться через горы пустого текста.
Он поднял голову наверх. А небо так и не прояснилось.
Мальчик учился в Хогввартсе? У них в школе потолок погоду показывает?
Из плюсов: автор явно знает о чём пишет и со школьным бытом знаком не по наслышке.
-
-
10.07.2014 в 11:52Ещё из положительного - нужная картинка перед глазами рисуется. Но отсутствие внятной завязки всё это сводит на нет.
-
-
10.07.2014 в 12:59-
-
10.07.2014 в 13:32профшлюхи и "центр" в наличии? - значит, парень в городе живёт.
мобила, сигареты, "яга", буфет по первому зову желудка - имеем факт наличия карманных денег (достаточных для подключения, покупки оборудования (щас оно в аренду нередко), оплаты скромного тарифа).
компа дома нет? и при этом парню не пофиг на успеваемость? извините, я закончил школу в том году, в котором герой должен был родиться, но, тем не менее, даже тогда быстро обнаружил, что абитуре и студенту без компа просто можно на занятия не ходить. далее, вращаясь на ниве образования, сталкивался с требованиями по кол-ву рефератов, необходимым для нормальной учебы школьников в двухтысчных. Так вот, руками заданное количество просто не написать; либо занизят оценку за малый объем, либо за неизбежные помарки.
при наличии двух (перспектива очевидна: трёх) мужиков в описываемой семье нет компа и инета; ога, отчим каждый вечер нянчит младенца, держит себя для этого в ежовых рукавицах, видимо. может, грудью кормит соседских отпрысков? а что ему ещё дома делать, если он непьющий, не замечен у телека, да и жене не помогает по хозяйству?
короче, имеем непродуманную, вывернутую как автору угодно и подстроенную под развод на эмоции реальность.
-
-
10.07.2014 в 13:36Не, он разве что с телефона может тырнет подключить, а чтобы оптоволокно в дом тянуть или модем подключать - это только с согласия предков. А с телефона много не наработаешь. Это если у него телефон с интернетом ещё. А то щас труба тыщу стоит.
Про то, что компа нет, нигде не сказано, кстати.
ога, отчим каждый вечер нянчит младенца,
И чо? Молодец, мужик.
-
-
10.07.2014 в 13:39ну, раз уж на то пошло, то нигде не сказано, что у девы Вальки есть комп. а тем более - периферия; и флэшки не упомянуты.
-
-
10.07.2014 в 13:42короче, имеем непродуманную, вывернутую как автору угодно и подстроенную под развод на эмоции реальность.
И в чём здесь криминал?
И да, согласен с Тедди-Ло - про отсутствие компа ничего не сказано. Судя по некоторым намёкам в конце - пока мама не познакомилась с отчимом денег у них было не то, чтобы много. Ну а интернет имеет полное право отсутствовать, если город - провинциальный (очень провинциальный) и, соответственно, подключение дорогое.
-
-
10.07.2014 в 14:03-
-
10.07.2014 в 14:20и далее женщина Востока детектед, причем с полным отвалом башки, если поставила штамп в паспорт в сколько-нибудь детородном возрасте при своём финположении и при действующем-то законодательстве. странная получается голь, негораздая на выдумки.
автор на прозе упирает на "Проживаю вместе со своими героями их жизни", но я не чувствую вообще какой-либо цельности прорисовки манекена-гг. Его влечет к работницам досуга и куреву, но мы не знаем, что он чувствует. зато по поводу плохих предков и училок вдруг зачувствовал!
в общем, сыро, неинтересно и неграмотно, мутноватое моралите плавает. правдоподобие рассчитано на бабушек с мылру, для коих, видимо, гай-германика снимала свой сериал про школу. хотя нет, бабушки знают, что мочу сдают без очереди, упс. и бабушки не любят читать про геев.
-
-
10.07.2014 в 14:28-
-
10.07.2014 в 14:33-
-
10.07.2014 в 14:57Походу, отчим против.
как же она жила-то до отчима, кто ей приказы отдавал?
Да прям, у нас таких полно. До отчима муж, до мужа отец.
то нигде не сказано, что у девы Вальки есть комп. а тем более - периферия; и флэшки не упомянуты.
Ну, логично предположить, что есть - иначе на чом у ней тырнет там?
и бабушки не любят читать про геев.
Оооо, всё окончательно встало на свои места
-
-
10.07.2014 в 15:58софистика 82 lvl.
раз уж флужу, то почему, непонятно, никто из авторов не хочет повторить подвиг писателя, которого я в детстве читал? книга была взрослая, фабулу и на два слова сложно растянуть, а захватывала. ГГ приходил домой, раздумывал про себя о жизни, перебирал воспоминания - и... всё. Даже Захара не кликал. Но при этом написанное держало, увлекало, героя можно было проматывать (по-моему, даже внешность вскользь была описана), потому что у героя был, не побоюсь сказать, внутренний мир.
а тут диагональ и банальные, подсмотренно-подсказанные вещи в финале.
с другой стороны, приятно видеть дописанное, а не очередной вброшенный кусок текста без начала и конца. потому и полез на прозуру; хоть единица в копилку завершёнок.
-
-
10.07.2014 в 16:00-
-
10.07.2014 в 16:10имхо, такие лакуны нужны ради создания мнимого конфликта. на деле глум над чучелом реализма в исполнении автора.
-
-
10.07.2014 в 16:15Флэшка-то стоит рублей шысот, а модем тыщу, да ещё бабки на него класть кажен месяц по полкосаря, а яга стоит полтос, чо.
Не знаю, у меня в этих местах кризиса реальности не произошло.
-
-
10.07.2014 в 16:20Отсутствие флешек-модемов в реальности рассказа?
Честно говоря, из за отсутствия какой-либо временной привязки рассказа очень сложно рассуждать о том, что могло быть у ГГ, а что - точно не могло.
-
-
10.07.2014 в 16:28-
-
10.07.2014 в 16:46Ну а в общем - спасибо за критику, мне пригодится.
-
-
10.07.2014 в 17:02в чём заключается рацпредложение
-
-
10.07.2014 в 17:03-
-
10.07.2014 в 17:19я про то, что, просто прокручивая имя вальки (и не читая дальше эпизода с поревом) уже можно накурить кое-что поинтереснее. вот, гг добивался внимания подружки, казалось бы, всё просто. Но, может, был готов душу продать вовсе не за носителя полового признака, а за понимание. потом Валька-Вася-Саша встречается ему, скажем, несколько лет спустя, когда он ищет отношений м+м. и ока-азывается, что этот парень Валька на самом деле... - это поправка к моему сюжету или что? Не совсем поняла. Вы, конечно повесть не читали, но гг в дальнейшем как раз так и поступил - продал душу первому кто его пригрел, просто за внимание и понимание.
-
-
10.07.2014 в 17:33-
-
10.07.2014 в 17:54-
-
10.07.2014 в 19:18и по времени, чего уж там