понедельник, 22 января 2007
Первый опыт соавторства. Так что жажду критики ^_^
Тихий ветер осторожно метет песок по улицам безымянного города, который я никак не хочу называть. Пусть будет безымянным - мертвецы не нуждаются в именах и званиях. Город, песок, ветер... Пожалуй, больше в этом мире ничего не выжило. Ах да - я забыл упомянуть себя и свою любимую. Мы единственные выжившие... Нет, не так. Мы единственные живые в этом мире разрушенных городов и ржавых автомобилей.
Как случилась катастрофа, я не знаю, да и была ли она? Просто однажды, после долгого ночного бдения у монитора, я проснулся и не увидел никого вокруг. Не шумели машины, не голосили люди, даже лампочка не гудела. Пожалуй, я был шокирован. Мне показалось, что я остался один, неприятное ощущение. Я начал паниковать, как и любой на моем месте.
Но тут в голове возникло странное ощущение - я не могу его точно описать, но это как будто ты сразу в двух местах. Одновременно. И мне сразу стало хорошо и спокойно - я понял, что я не один, пусть это даже мой бред. Какая разница: если все мертвы, можно побыть и психом. То, другое, тоже ощутило мое присутствие и улыбнулось. Неплохо, если оно улыбается, значит это хорошее сумасшествие...
читать дальше- Кто ты? - спросил я вслух - если сходить с ума, то на всю катушку.
- А ты как думаешь? - прозвучал насмешливый голос. Похоже он был только в моей голове.
- Мой бред? - озвучил я то, что вертелось на языке. В ответ я услышал смех, достаточно горький, чтобы быть бредом.
- Я? Кто знает... Теперь это не важно... Приходи в город (я не стану приводить название и тревожить покой мертвеца), я буду ждать тебя. - произнес голос с грустью. Похоже, он не верил, что я приду, придется его разубедить.
Я пошел вперед - машину я умел водить, но где я возьму ключи? Да и не нужно - я пойду пешком, всегда хотел прогуляться по миру. Дни и ночи слились в единую пелену - я шел вперед, проходя в день около сорока-пятидесяти километров. Однажды мне попалась стая бешенных собак, которые, правда, разбежались после того, как я убил их вожака. Все-таки я не зря ограбил оружейный магазин. Мародером себя я не чувствовал. Я вообще ничего не чувствовал после того как, зайдя в одну деревню, услышал вой умирающих собак. Они умирали от голода. Хозяева, прицепившие их на цепь, исчезли, а животные остались без еды. Меня начали преследовать кошмары.
Но голос в голове помогал мне держаться. Я узнал, как ее зовут, я узнал, кто она и кем она работала. Я знал ее так же хорошо, как себя - мы говорили целыми днями, пока я медленно шел в безымянный город. Мы говорили на любые темы, которые я только мог предложить. Иногда в ее голосе была грусть, иногда радость - этого я не понимал. Я всегда был меланхоличным и не любил смену настроений, но ей я это прощал. Ведь она прощала мне мои недостатки.
Медленно я развернулся и сказал голосу:
- Ты где? Я пришел за тобой в твой город. Пожалуй, я не против тебя увидеть. - Интересно, не слишком ли нервно я это произнес? Сколько я к этому готовился. Меня пробрала дрожь, но я, как всегда, ухмыльнулся. Я стоял посреди площади мертвого города и ждал ответа. Ответа от голоса, который я слышал в своей голове всю эту новую жизнь.
...По большей части моей жизнью управляла музыка, и часто мне казалось, что она создала меня. Иначе как я могла знать, что восемнадцать ангелов забрали с собой живых, оставив планету пустой и беззвучной, и не знать своего имени. Помнить сказки молчащих городов и не суметь вспомнить, на что похожи улицы, когда по ним идут люди.
Обрывки чужих мыслей валялись клочками белой разлинованной бумаги на мостовой. Крики, превращенные в песни. Песни, кричащие в оглохшие уши. Призывы и отказы. Счастье и разочарование. Под дождем все это раскисло и пропало. Мертвые письма, не добравшиеся до адресатов.
И каждый день - ливень, и ветер, несущий рыжие листья на запад. Навстречу ему.
Он звал меня голосом, и я не была против. Может быть, я действительно не более чем голос, призрак в голове последнего выжившего. Сказать точно мог только он. Он был мне нужен. Наверное, я ему тоже - стоило позвать, и он отправился в путь. Все, чем я могла ему помочь - это разрушать тишину, цепкую, вязкую, как трясина, и такую же гибельную. Это было нетрудно.
- Кто ты? - в очередной раз вопрос, на который я ответить не могла.
- Никто.
- Ложь.
- Тебе видней, - а потом разговор переходил на что-то другое и тек сам по себе, как песни, которые не оставляли меня. Песни последних дней, бесконечно плавные и бесконечно обреченные.
Он стремился понять меня, думая найти хоть какой-то ответ на один из множества вопросов, что - само собой - не давали ему покоя. Ворон мудро косился на одинокого, говорящего с самим собой путника, но молчал. Он-то знал, что понять нельзя - слишком тяжело, слишком много придется приложить усилий. Притом безрезультатно. Понять - значит оправдать; оправдать меня было невозможно.
Ворон просто не умел говорить.
Дождь. Ветер. Рыжие листья. Слепые дома.
- Ты где? - голос был усталым и лишенным эмоций. Голос человека, шедшего к цели и изменившегося по Дороге настолько, что та цель уже вряд ли что-то значила для него.
Минут двадцать было пути до той площади. Двадцать минут молчания. Я чувствовала ожидание, оно было в воздухе. Наконец, последний переулок какого-то бывшего немецкого альтштадта, старого города, пройден. Слабый луч солнца пробился сквозь тучи.
- Я здесь.
Город зашептался.
Я молча сидел и смотрел в слепые окна мертвых домов. Слушал шепот ветра, говорящего с проводами, по которым теперь не шел ток. Слушал стрекот кузнечиков, поселившихся в парке этого города. Я даже не говорил с голосом, зачем? Мое помешательство, к которому я шел столько дней, сидело рядом со мной и тихо сопело. По-моему, она уснула. Я бы тоже с удовольствием уснул, но я не мог. Я слишком боялся.
Я снова слышал вой собак - вой умирающего мира. Мира, который я больше никогда не увижу. И та, кто меня поддерживала, теперь молчала, отдыхая у меня на плече. Я ее не винил - не так-то легко говорить с последним осколком того мира, который ты никогда не любила. Я это понял, как только взглянул в ее глаза - она видела во мне не только меня, но и его... мир. Она любила музыку того прошлого. Возможно, я напоминал ей о мелодиях, что она постоянно напевала. Вызывал воспоминания.
Шепот улиц перекрыл рык. Собаки. Дикие твари с глазами голодных безумцев - бывшие домашние любимцы, которые стали падальщиками. Они, наверное, сожрали своих хозяев. Грязные, со свалявшейся шерстью, с розовыми бантиками и костюмчиками. Они напоминали своих хозяев, но не собак. Не тех верных дворняжек, что плакали около мертвых тел своих хозяев, не решаясь отойти. Сколько я видел таких сцен на своем пути? Сотни, если не тысячи. Кошка, напавшая на бульдога, который попытался съесть тело ее хозяйки. Я похоронил остатки животного вместе с трупом той старушки. Мир умер, но чувства этого мира все еще жили. Не в людях. В животных.
Револьвер послушно прыгнул в руку, и я жестом попросил свою любимую отойти. Да, я любил ее, поэтому я собирался прикончить всех этих собак. Никто не должен был причинить ей боль. Выстрелы звучали громом. Раз. Патрон высек каменную крошку из стены, стоящей за пуделем. Стая рванула вперед. Два. Терьер падает с оторванной лапой. Три. Бульдог с визгом отлетает к стене, на боку рваная рана. Четыре. Пуделю сносит ухо, эта тварь продолжает бежать вперед, безумец. Пять. Черт, выстрел уходит в небо - на руке повис какой-то гад с вытянутой мордой. Аррр, как же больно.
- Убегай! - кажется, я успею задержать их, прежде чем она уйдет. Ну же, не стой - беги! Не смотри - эта тварь сейчас оторвет мне пол-руки, не смотри! Беги! Больно...
- Ты как? - о... кажется, я знаю этот голос. Я люблю его больше жизни. Придется покинуть эту темноту - не могу не ответить этому голосу. Кажется, закат? По крайней мере солнце красное. Все красное. Даже волосы любимой и те красные. Смешно, честное слово.
- Ты смешная. Чего ты плачешь? Перестань. - я улыбнулся, хоть это и трудно. Почему так болит горло? И рука? А... На руке у меня висел этот чертов урод. А что с горлом? Кажется, она улыбнулась, правда, в глазах грусть.
- Нет.. Не плачу, честно - она вытерла слезы рукавом. Хм - похоже, у нее в руке нож.
- Что случилось? Где собаки? - оглядеться я не смог. Шея не хотела меня слушаться. Плохо.
- Нету. Они ушли, - руку с ножом она завела за спину. Я мысленно улыбнулся - я слишком хорошо узнал ее. Я знал где правда, но я не хотел проверять. Я хотел верить голосу.
- Ты смешная. Почему у тебя такие красные волосы? Ты их покрасила? - ого, кажется она удивилась. Мило. Я захотел кашлять, но почему-то не получилось. Надо было что-то у нее спросить, но что? Ах... Надо сказать ей, что я ее люблю. И про закат. Какой красивый закат. Как огонь.
- Знаешь, - кажется мой голос снова дрожит. Трус. - Знаешь, я кажется...
- Нет, не говори. Я знаю. Мы оба знаем. Молчи - ты слишком устал. - она приложила ладонь к моему рту. Приятно. Значит, она меня тоже любит? Как же хорошо. Правда, почему-то спать захотелось. Сильно. Сейчас, только скажу про закат и посплю, а завтра с утра мы с ней будем говорить. Долго.
- Красивый закат, правда? Как кровь. Как огонь. Я такой первый раз вижу. - что? Почему ее губы задрожали? Не плачь. Черт. Как я хочу спать, надо улыбнуться - может перестанет плакать. О, кажется, она хочет что-то сказать.
- Путник, можно, я тебя так назову? - я кивнул. Конечно, можно. Я путник, который шел на голос. Я не против. - Путник, спи. Ты скоро придешь в другой город. Город, который принадлежит твоему миру. Но даже там я буду ждать тебя. Иди на голос. Слышишь? Иди на голос!
Солнце сияло в зените. На скамейке парка сидела молодая девушка с испачканными кровью волосами, держа на коленях тело юноши. Кажется, по ее лицу катились слезы. Вокруг валялись трупы собак с ножевыми ранами, а в урне лежала голова пуделя со злыми глазами. Девушка взяла из руки юноши револьвер и улыбнулась. Треск барабана и короткий смешок. Последовавший за этим выстрел спугнул окрестных ворон, заставив их черной стаей улететь подальше от неспокойного места.
Ветер тихонько засвистел в проводах. Вдалеке завыла собака. Мир окончательно умер.