Грею руки в кофейном горячем пару - мне еще не связали мой шарф.
Отбиваю зубами чечетку по краю расколотой чашки.
Наша первая осень пришлась на безумный год.
Я стою часовым недвижимым, я знаю - никто не придет,
И крупицы дождя ловлю на язык валидолом.
Ты живи. Вопреки. Отважно.
Старикашка-сентябрь еле слышно, уныло ползет - он чертовски устал.
Равнодушно его провожаю бессмысленным взглядом страшным.
Ты, проснувшись, уйдешь - насовсем.
Перегнувшись сквозь пропасть, я даже вижу ту дверь,
За которой закончится мой обреченный роман.
Я замерзну потом. Неважно.
Слишком поздно, но утром поднимется солнце над пропастью - красной мглой,
Вечность дышит холодной щекоткой в затылок, ни слова не скажет.
Курок моих нервов взведен, я готова стрелять,
И до крови губу закушу - не сорваться на крик, и тебя не пугать.
Я до смерти боюсь тишины, и готова даже шагнуть..
Но ты спи.. Я - пока - на страже.
Отбиваю зубами чечетку по краю расколотой чашки.
Наша первая осень пришлась на безумный год.
Я стою часовым недвижимым, я знаю - никто не придет,
И крупицы дождя ловлю на язык валидолом.
Ты живи. Вопреки. Отважно.
Старикашка-сентябрь еле слышно, уныло ползет - он чертовски устал.
Равнодушно его провожаю бессмысленным взглядом страшным.
Ты, проснувшись, уйдешь - насовсем.
Перегнувшись сквозь пропасть, я даже вижу ту дверь,
За которой закончится мой обреченный роман.
Я замерзну потом. Неважно.
Слишком поздно, но утром поднимется солнце над пропастью - красной мглой,
Вечность дышит холодной щекоткой в затылок, ни слова не скажет.
Курок моих нервов взведен, я готова стрелять,
И до крови губу закушу - не сорваться на крик, и тебя не пугать.
Я до смерти боюсь тишины, и готова даже шагнуть..
Но ты спи.. Я - пока - на страже.
однако нравится
дык холодно, об что ж еще греццо-то? )