Непросто быть богом в жесткое время. Быть выше чем жалость, любовь или честь. И жить в Арканаре тупом и надменном, где слова достаточно, чтоб на кол сесть (с)
"Старый дом"
Автобус остановился на станции, состоящей из двух деревянных домиков и водонапорной башни.
- Прибыли! – сообщил водила, и пассажиры повалили из салона на душную летную улицу.
- Глушь, тоска, целая неделя, - кратко обрисовал ситуацию один из приехавших, осматривая местность. На вид ему было не больше двадцати лет – студент он и есть студент.
- Практика, - пожал плечами его приятель, обнимая свою подружку.
Всего ребят было трое. Молодые, у каждого в глазах уверенность в жизни и в себе.
- Ну, братья филологи, взяли дружно!
Они взвалили на плечи походные рюкзаки и, перебрасываясь шутками, отправились в направлении деревни расположенной неподалеку.
читать дальше- Ребят, нет проблем, - говорил хозяин дома, куда студенты попросились на постой. – Но только не задаром.
- Само собой разумеется, - одновременно кивнули головами Витя и Коля. Лиза молча стояла у них за спинами.
- Доски мне нужны, - сообщил хозяин. – Сарай чинить буду, – и он махнул рукой в сторону своего двора, где боком друг к другу стояло два вполне себе приличных по размерам хозяйственных сооружения.
- Деревья рубить? – поинтересовался Колька.
- Нет, - ухмыльнулся хозяин. – У нас тут деревня, сами видите, разваливается потихоньку.
И правда, деревня была в ужасающем упадке. Всего две улицы, и те наполовину заброшены. Из населения – в основном старики.
- Так что нет смысла рубить деревья, да, к слову, и посадки-то у нас уже все вырубили. То свои, когда угля не хватает, то из соседней области приезжают, - сказал хозяин. – Иди, ищи брошенный дом и разбирай его на доски.
- По рукам, - согласился Колька - Согласись, разбирать готовое все же легче, чем добывать новое, - подмигнул он Витьке.
- Смотрите, какие хоромы! - присвистнул Витька.
Ребята остановились возле огромного дома, окруженного густым, не вырубленным палисадником.
- Да, тут небось не только кулаки с тридцатых годов сохранились, но и бояре со времен крепостного права, - согласился Коля.
Дом оказался и правда хорош - большой, добротный. И хотя было видно, что он давно заброшен, разбирать его никто не спешил. Он стоял как король среди своих маленьких, полуживых собратьев – широкий, с большой крышей и с чердаком, явно бывшим когда-то жилым. Он был выкрашен в голубой цвет, который со временем потускнел и местами начал напоминать серый, наличники на окнах резные, узорами, на крыше до сих пор стоит жестяная фигурка петуха. Такие дома, как этот, показывают только в кино.
- С него попробуем начать. – Сказал сам себе Колька.
Взломали калитку, которую вполне можно было перепрыгнуть, но ребята решили, что все равно ломать на доски – и это сгодится.
- Ребят, может быть, не стоит, - говорила им Лиза, шагая следом. – Все-таки чужой дом, кто знает, может, у него ещё и хозяева сохранились.
- Брось, - отвечал ей Колька. – Какие хозяева? Они ещё при коммунизме, небось, вымерли все!
- Жалко, - вздохнула Лиза.
- Лиз, не порть себе и нам настроение, - бросил ей на ходу Витька, присматриваясь к дому. – Жить то нам как-то эту неделю здесь надо.
- Филолог должен созидать, - тихо ответила на это Лиза. – А не разрушать.
- А мы не разрушаем, мы строим новое! – Витя пытался сбить с двери дома замок. – Мы как филологи сейчас будем тщательно и кропотливо разбирать по кусочкам историю нашей страны! Изучать, так сказать.
Закипела работа. Начали с крыльца: Коля разбирал крышу, Витя отдирал доски – те, которые посуше и получше.
Лиза пошла вокруг дома. Пару раз она попыталась заглянуть внутрь, но окна либо были заколочены, либо заросли так, что к ним было не подступиться. С противоположной стороны участка Лиза остановилась. Вдалеке сиплый голос запел под гитару:
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
Доносились глухие удары Витькиного молотка. Но дом не дрожал. Он стоял крепко, спокойно, с выдержкой.
- Что, дочка, нравится дом?
Лиза вздрогнула и посмотрела на говорящего. Она так засмотрелась на дом, что не заметила старую престарую бабушку, какой по возрасту и ходить-то по белу свету уже не полагается. Та тихо подошла к Лизе. В руках у бабушки было лукошко – такое, как на картинках в сказках рисуют: с ягодами, с земляникой, а сама бабуся напоминала Бабу Ягу, только вовсе не страшную, а милую и тоже сказочную.
- Добрый день, - поздоровалась Лиза.
- И тебе добрый, - услышала она в ответ. Бабушка протянула Лизе лукошко.
- Спасибо, - смутилась Лиза, но небольшую горстку ягод все-таки взяла.
- Добрый дом, - сказала бабушка. – Долго ещё простоял бы, коли никто чужой на него глаз не положил.
Лиза вздрогнула:
- А кому нужен этот старый дом?
- Нашим никому. Все знают – добрый дом, пускай стоит. А кто чужой придет, дома не зная, кто на дрова, кто на сарай разбирать начнет.
- Может быть, это правильно? - спросила Лиза. – Нечего добру пропадать. Сгниёт же весь.
- Эх, - вздохнула бабушка. – Молоды вы ещё.
- Ну, так все проходит. И мы когда-нибудь постареем. И у нас в жизни свои ценности появятся.
- Что? – не поняла бабушка. – Так, дочка, разве ж в этом дело? Дом-то добрый, и люди в нем добрые жили.
- Ну, жили, - согласилась Лиза. – Ну, а теперь-то не живут?
- Не живут уж, - вздохнула бабушка. Она подошла к дому и, кряхтя, присела на покосившуюся и привалившуюся к стене лавочку.
- А кто жил? – оживилась Лиза, вспомнив, что она вроде как за тем и приехала в эту деревню – народ опрашивать, слушать о жизни и записывать. Земляника таяла у нее во рту. Витькины удары стали уже привычными и не раздражали слух.
- Род здесь старинный жил. Из него вся наша деревня вышла. Даже помещик, говорят, уважал.
- Как много лет этому дому! – удивилась Лиза.
- Немного, - ответила ей бабушка. – Немного. Во время войны его перекладывали несколько раз.
- Бомбили? – спросила Лиза.
- Нет. Семья менялась. С каждым годом все меньше и меньше народу становилось. А в войну - так дом вообще опустел. Одни бабы да дети малые остались. – Бабушка заметила, что Лиза доела землянику и вновь протянула ей лукошко. Девушка машинально запустила в него руку.
- А кто дом перекладывал, если все на войну ушли?
- Бабы и перекладывали. Старики, которые остались в деревне век доживать, молодежь – кого на фронт не забрали. Семья-то большая была – целый род! Эх, какие свадьбы гуляли! – вдруг неожиданно пустилась бабуся в воспоминания. – Бывалыча, вся улица собирается – два дня гуляем! Бабушка, покойница, веселой была, даже в войну девок созывала – петь вечерами – вот там, видишь, на лавочке, где две березы стоят, там и сидели. Вроде так вот посидишь, попоешь, и жить вроде не страшно, – улыбалась бабушка своим воспоминаниям.
Лиза переводила взгляд со своей собеседницы на дом и обратно. Взгляд ее мрачнел, и чем дальше говорила бабушка, тем тяжелее на душе становилось у Лизы. А бабушка тем временем будто расцвела и помолодела. Неожиданно встретив внимательного слушателя, она невольно окунулась во времена своей молодости, когда:
- И мамка была ещё жива, Царствие ей небесное, и муж с младшим сыном с фронта живыми вернулись… - все говорила и говорила бабушка.
- А кто последний в этом доме жил? – спросила Лиза.
- Родители мои жили, - ответила бабушка, не смотря на Лизу. Девушке показалось, что она прислушивается к тому, что происходит на другой стороне участка. – Я-то как замуж вышла – муж сразу к своей родне забрал, а это вон там, – бабушка махнула куда-то неопределенно рукой, – на другом конце деревни.
- Родители ваши… - будто бы самой себе повторила за ней Лиза. Она посмотрела на бабушку, и на секунду ей показалась, что перед ней сидит не пожилой человек, а девочка лет десяти, веселая и радующаяся своей жизни, своим родителям, своему отчему дому. Лиза вдруг опомнилась: отчетливо слышны стали удары молотка, а вслед за ними и грохот рухнувшего крыльца.
- Вы подождите, я сейчас, – сказала Лиза больше себе, чем бабушке, сорвалась с места и настолько, насколько могла быстро, побежала к ребятам.
- Стойте, стойте! – кричала она им. – Не трогайте этот дом, не надо!
- Ну, что ещё не так? – отозвался Витька.
- Не надо! – на глазах у Лизы навернулись слезы, когда она увидела, что ребята за время ее короткого отсутствия успели сломать старинное крыльцо. – Не трогайте! Не ваше же это!
- Да что с тобой? – удивлялся Колька, поймав Лизу в объятия. Лиза вырвалась и попыталась отобрать у Витьки молоток. Тот не отдал.
- Только не этот дом! Только не этот! – почти что кричала Лиза. – Любой другой, только не этот, ну, пожалуйста, ребята, любой другой, давайте пойдем к другому дому!
После коротких попыток борьбы с Витькой Лизу постигло поражение. Колька схватил ее, с силой встряхнул и усадил на траву, рядом с разобранным крыльцом.
- Эк сейчас бабьё какое слабонервное пошло, - ухмыльнулся Витька, закуривая. – Ну, чем тебе, Лиз, скажи, этот дом других домов приоритетней?
- Ну, как же… История… Дом старинный… История, мы же филологи… - слова у нее никак не выстраивались в нормальное предложение. Витька покрутил пальцем у виска. Коля кивком головы с ним согласился. Лиза сидела на траве, всхлипывала и не могла произнести ни одного членораздельного слова. Вдалеке снова запели:
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?
Автобус остановился на станции, состоящей из двух деревянных домиков и водонапорной башни.
- Прибыли! – сообщил водила, и пассажиры повалили из салона на душную летную улицу.
- Глушь, тоска, целая неделя, - кратко обрисовал ситуацию один из приехавших, осматривая местность. На вид ему было не больше двадцати лет – студент он и есть студент.
- Практика, - пожал плечами его приятель, обнимая свою подружку.
Всего ребят было трое. Молодые, у каждого в глазах уверенность в жизни и в себе.
- Ну, братья филологи, взяли дружно!
Они взвалили на плечи походные рюкзаки и, перебрасываясь шутками, отправились в направлении деревни расположенной неподалеку.
читать дальше- Ребят, нет проблем, - говорил хозяин дома, куда студенты попросились на постой. – Но только не задаром.
- Само собой разумеется, - одновременно кивнули головами Витя и Коля. Лиза молча стояла у них за спинами.
- Доски мне нужны, - сообщил хозяин. – Сарай чинить буду, – и он махнул рукой в сторону своего двора, где боком друг к другу стояло два вполне себе приличных по размерам хозяйственных сооружения.
- Деревья рубить? – поинтересовался Колька.
- Нет, - ухмыльнулся хозяин. – У нас тут деревня, сами видите, разваливается потихоньку.
И правда, деревня была в ужасающем упадке. Всего две улицы, и те наполовину заброшены. Из населения – в основном старики.
- Так что нет смысла рубить деревья, да, к слову, и посадки-то у нас уже все вырубили. То свои, когда угля не хватает, то из соседней области приезжают, - сказал хозяин. – Иди, ищи брошенный дом и разбирай его на доски.
- По рукам, - согласился Колька - Согласись, разбирать готовое все же легче, чем добывать новое, - подмигнул он Витьке.
- Смотрите, какие хоромы! - присвистнул Витька.
Ребята остановились возле огромного дома, окруженного густым, не вырубленным палисадником.
- Да, тут небось не только кулаки с тридцатых годов сохранились, но и бояре со времен крепостного права, - согласился Коля.
Дом оказался и правда хорош - большой, добротный. И хотя было видно, что он давно заброшен, разбирать его никто не спешил. Он стоял как король среди своих маленьких, полуживых собратьев – широкий, с большой крышей и с чердаком, явно бывшим когда-то жилым. Он был выкрашен в голубой цвет, который со временем потускнел и местами начал напоминать серый, наличники на окнах резные, узорами, на крыше до сих пор стоит жестяная фигурка петуха. Такие дома, как этот, показывают только в кино.
- С него попробуем начать. – Сказал сам себе Колька.
Взломали калитку, которую вполне можно было перепрыгнуть, но ребята решили, что все равно ломать на доски – и это сгодится.
- Ребят, может быть, не стоит, - говорила им Лиза, шагая следом. – Все-таки чужой дом, кто знает, может, у него ещё и хозяева сохранились.
- Брось, - отвечал ей Колька. – Какие хозяева? Они ещё при коммунизме, небось, вымерли все!
- Жалко, - вздохнула Лиза.
- Лиз, не порть себе и нам настроение, - бросил ей на ходу Витька, присматриваясь к дому. – Жить то нам как-то эту неделю здесь надо.
- Филолог должен созидать, - тихо ответила на это Лиза. – А не разрушать.
- А мы не разрушаем, мы строим новое! – Витя пытался сбить с двери дома замок. – Мы как филологи сейчас будем тщательно и кропотливо разбирать по кусочкам историю нашей страны! Изучать, так сказать.
Закипела работа. Начали с крыльца: Коля разбирал крышу, Витя отдирал доски – те, которые посуше и получше.
Лиза пошла вокруг дома. Пару раз она попыталась заглянуть внутрь, но окна либо были заколочены, либо заросли так, что к ним было не подступиться. С противоположной стороны участка Лиза остановилась. Вдалеке сиплый голос запел под гитару:
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
Доносились глухие удары Витькиного молотка. Но дом не дрожал. Он стоял крепко, спокойно, с выдержкой.
- Что, дочка, нравится дом?
Лиза вздрогнула и посмотрела на говорящего. Она так засмотрелась на дом, что не заметила старую престарую бабушку, какой по возрасту и ходить-то по белу свету уже не полагается. Та тихо подошла к Лизе. В руках у бабушки было лукошко – такое, как на картинках в сказках рисуют: с ягодами, с земляникой, а сама бабуся напоминала Бабу Ягу, только вовсе не страшную, а милую и тоже сказочную.
- Добрый день, - поздоровалась Лиза.
- И тебе добрый, - услышала она в ответ. Бабушка протянула Лизе лукошко.
- Спасибо, - смутилась Лиза, но небольшую горстку ягод все-таки взяла.
- Добрый дом, - сказала бабушка. – Долго ещё простоял бы, коли никто чужой на него глаз не положил.
Лиза вздрогнула:
- А кому нужен этот старый дом?
- Нашим никому. Все знают – добрый дом, пускай стоит. А кто чужой придет, дома не зная, кто на дрова, кто на сарай разбирать начнет.
- Может быть, это правильно? - спросила Лиза. – Нечего добру пропадать. Сгниёт же весь.
- Эх, - вздохнула бабушка. – Молоды вы ещё.
- Ну, так все проходит. И мы когда-нибудь постареем. И у нас в жизни свои ценности появятся.
- Что? – не поняла бабушка. – Так, дочка, разве ж в этом дело? Дом-то добрый, и люди в нем добрые жили.
- Ну, жили, - согласилась Лиза. – Ну, а теперь-то не живут?
- Не живут уж, - вздохнула бабушка. Она подошла к дому и, кряхтя, присела на покосившуюся и привалившуюся к стене лавочку.
- А кто жил? – оживилась Лиза, вспомнив, что она вроде как за тем и приехала в эту деревню – народ опрашивать, слушать о жизни и записывать. Земляника таяла у нее во рту. Витькины удары стали уже привычными и не раздражали слух.
- Род здесь старинный жил. Из него вся наша деревня вышла. Даже помещик, говорят, уважал.
- Как много лет этому дому! – удивилась Лиза.
- Немного, - ответила ей бабушка. – Немного. Во время войны его перекладывали несколько раз.
- Бомбили? – спросила Лиза.
- Нет. Семья менялась. С каждым годом все меньше и меньше народу становилось. А в войну - так дом вообще опустел. Одни бабы да дети малые остались. – Бабушка заметила, что Лиза доела землянику и вновь протянула ей лукошко. Девушка машинально запустила в него руку.
- А кто дом перекладывал, если все на войну ушли?
- Бабы и перекладывали. Старики, которые остались в деревне век доживать, молодежь – кого на фронт не забрали. Семья-то большая была – целый род! Эх, какие свадьбы гуляли! – вдруг неожиданно пустилась бабуся в воспоминания. – Бывалыча, вся улица собирается – два дня гуляем! Бабушка, покойница, веселой была, даже в войну девок созывала – петь вечерами – вот там, видишь, на лавочке, где две березы стоят, там и сидели. Вроде так вот посидишь, попоешь, и жить вроде не страшно, – улыбалась бабушка своим воспоминаниям.
Лиза переводила взгляд со своей собеседницы на дом и обратно. Взгляд ее мрачнел, и чем дальше говорила бабушка, тем тяжелее на душе становилось у Лизы. А бабушка тем временем будто расцвела и помолодела. Неожиданно встретив внимательного слушателя, она невольно окунулась во времена своей молодости, когда:
- И мамка была ещё жива, Царствие ей небесное, и муж с младшим сыном с фронта живыми вернулись… - все говорила и говорила бабушка.
- А кто последний в этом доме жил? – спросила Лиза.
- Родители мои жили, - ответила бабушка, не смотря на Лизу. Девушке показалось, что она прислушивается к тому, что происходит на другой стороне участка. – Я-то как замуж вышла – муж сразу к своей родне забрал, а это вон там, – бабушка махнула куда-то неопределенно рукой, – на другом конце деревни.
- Родители ваши… - будто бы самой себе повторила за ней Лиза. Она посмотрела на бабушку, и на секунду ей показалась, что перед ней сидит не пожилой человек, а девочка лет десяти, веселая и радующаяся своей жизни, своим родителям, своему отчему дому. Лиза вдруг опомнилась: отчетливо слышны стали удары молотка, а вслед за ними и грохот рухнувшего крыльца.
- Вы подождите, я сейчас, – сказала Лиза больше себе, чем бабушке, сорвалась с места и настолько, насколько могла быстро, побежала к ребятам.
- Стойте, стойте! – кричала она им. – Не трогайте этот дом, не надо!
- Ну, что ещё не так? – отозвался Витька.
- Не надо! – на глазах у Лизы навернулись слезы, когда она увидела, что ребята за время ее короткого отсутствия успели сломать старинное крыльцо. – Не трогайте! Не ваше же это!
- Да что с тобой? – удивлялся Колька, поймав Лизу в объятия. Лиза вырвалась и попыталась отобрать у Витьки молоток. Тот не отдал.
- Только не этот дом! Только не этот! – почти что кричала Лиза. – Любой другой, только не этот, ну, пожалуйста, ребята, любой другой, давайте пойдем к другому дому!
После коротких попыток борьбы с Витькой Лизу постигло поражение. Колька схватил ее, с силой встряхнул и усадил на траву, рядом с разобранным крыльцом.
- Эк сейчас бабьё какое слабонервное пошло, - ухмыльнулся Витька, закуривая. – Ну, чем тебе, Лиз, скажи, этот дом других домов приоритетней?
- Ну, как же… История… Дом старинный… История, мы же филологи… - слова у нее никак не выстраивались в нормальное предложение. Витька покрутил пальцем у виска. Коля кивком головы с ним согласился. Лиза сидела на траве, всхлипывала и не могла произнести ни одного членораздельного слова. Вдалеке снова запели:
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?
@темы: Сценарная зарисовка
-
-
27.10.2008 в 23:34Автобус остановился на станции, состоящей из двух деревянных домиков и водонапорной башни. Что там за домики-то? Почему именно это станцией называется? Вы так решили?
пассажиры повалили из салона слово "повалили" употребляется обычно относительно большого количества народа, но далее по тексту студентов у вас трое, а деревня почти вымерла. Как-то не состыковалось. Из автобуса повалило три человека.
отправились в направлении деревни расположенной неподалеку. не в саму деревню, а в ее направлении?
он махнул рукой в сторону своего двора, где боком друг к другу стояло два вполне себе приличных по размерам хозяйственных сооружения. я сама житель сельский, но как не пыжилась, представить себе два стоящих боком хозяйственных сооружения не смогла. Сараи это были. Не мудрите))).
деревня была в ужасающем упадке Это явно подумали филологи, городские до мозга костей. Человек попроще сказал бы: деревня вымирала, а то и просто описал эту деревню, не уточняя степень упадка.
огромного дома, окруженного густым, не вырубленным палисадником. если вспомнить, что палисадник (палисад) - это участок перед домом, когда егофасад выходит на улицу, то дом не может быть им окружён.
бояре со времен крепостного права БАРЕ! Ять вашу мать!!! Бояре были до Петра Первого!!!
широкий, с большой крышей и с чердаком, явно бывшим когда-то жилым. Филолог знает, что жилой чердак называется мезонин. А что значит - большая крыша?
Он был выкрашен Дом или чердак?
наличники на окнах резные, узорами а чем еще могут быть резные наличники?
на крыше до сих пор стоит жестяная фигурка петуха я сомневаюсь, что флюгер на крыше именно стоит.
Филолог должен созидать Что должен созидать филолог?
Витя пытался сбить с двери дома замок. Зачем??? Чтобы разобрать крыльцо?
Начали с крыльца: Коля разбирал крышу, Витя отдирал доски – те, которые посуше и получше. Какие доски отдирал Витя? От чего? И не боялся ли он за сидящего на крыше крыльца Колю?
окна либо были заколочены, либо заросли так, что к ним было не подступиться Окна были заколочены не все?
старую престарую дефис?
какой по возрасту и ходить-то по белу свету уже не полагается жёстко вы с бабушкой...
сама бабуся напоминала Бабу Ягу, только вовсе не страшную, а милую и тоже сказочную полагаете, что страшная Баба Яга вовсе не сказочная?
Лизу постигло поражение Лиза могла потерпеть поражение... Вместо этого оно ее постигло.
После коротких попыток борьбы Этому предшествовали короткие попытки.
не могла произнести ни одного членораздельного слова то есть нечленораздельные слова ей удавались? или она попросту молчала?
И то, что пропустила: Но дом не дрожал. Он стоял крепко, спокойно, с выдержкой. Хм... Разносили крыльцо. Но дом, ранее описанный как очень добротный, стоял с выдержкой. Это так странно, что потребовало заострения внимания?
Общий итог: Сложилось ощущение, что автор не очень представлял себе, о чем он пишет. Он писал о доме вообще, о студентах вообще. Я намеренно не касалась диалогов героев, потому что допускала, что люди могут разговаривать как угодно. Я касалась лишь описательной части, немного мне знакомой. Спасибо.
-
-
28.10.2008 в 00:29Какие конкретно там домики - это задача режиссера и художника-декоратора. Моя задача обрисовать что это станция с какими-либо постройками дабы режиссер не думал, что народ приехал в чисто поле.
но далее по тексту студентов у вас трое, а деревня почти вымерла.
Лажанулся
Имелось в виду, что из всего количества народу необходимых нам героев, на которых надо сделать акцент - трое.
не в саму деревню, а в ее направлении?
А как правильно? "Отправились в деревню, расположенную неподалеку?" Почему неправильно "в направлении деревни"? Если есть условие, что станция находится не в самой деревне и не прям рядом с ней, а камера должна показать трех людей, идущих по дороге к деревне, которая виднеется, точнее только намечается на горизонте.
Сараи это были. Не мудрите))).
Каюсь батюшка, сараи енто
Человек попроще сказал бы: деревня вымирала,
Режиссеру надо дать понять, что декорации необходимы четко такие - "деревня в упадке", это можно обрисовать умозрительно. А вот то, что деревня вымирала показать на экране в 2 секундном эпизоде очень сложно.
Филолог знает, что жилой чердак называется мезонин.
Поверь мне, а режиссер нет. Режиссеру надо так, чтобы он понял, что имеется в виду. Хотя я каюсь, что честно не додумался употребить это слово.
А что значит - большая крыша?
Надо было подчеркнуть, что дом именно большой. Соответственно, значит только то, что написал.
а чем еще могут быть резные наличники?
Опять-таки, страдаю дополнительными уточнениями
Что должен созидать филолог?
Не могу ответить на этот вопрос. Можно звонок другу?
Имелось в виду, что филолог должен заботить об истории, а не превращать ее в прах.
я сомневаюсь, что флюгер на крыше именно стоит.
Тут я опять профан. Как правильно обрисовать того жестяного петуха, который стоит на углу крыши и вертиться от дуновения ветра? Поскрипывает еще так, как в фильмах-сказках обычно показывают.
Зачем??? Чтобы разобрать крыльцо?
Нет, конечно
Какие доски отдирал Витя? От чего? И не боялся ли он за сидящего на крыше крыльца Колю?
Ясно. Мысль не была выражена четко.
Витя не остервенело отдирал боковые доски от крыльца так, чтобы свалился его друг. Он тогда должен был бы с таким же остервенением выкапывать столбы из земли, на который держится крыльцо. Просто надо было обрисовать что началась коллективная работа.
Окна были заколочены не все?
Что-то вроде этого. Где-то доски уже рассохлись, отвалились куски - что-то в этом духе.
дефис?
жёстко вы с бабушкой...
Реальный возраст людей преклонного возраста в точности дат не дается. Старухи бывают либо моложавыми, либо вот такиим вот - совсем-присовем
полагаете, что страшная Баба Яга вовсе не сказочная?
Так, подожди, а разве "тоже" не говорит о том, что она сказочная?
Лиза могла потерпеть поражение... Вместо этого оно ее постигло.
Этому предшествовали короткие попытки.
Плохо построено предложение или что? Или попытки не могут быть короткими?
то есть нечленораздельные слова ей удавались? или она попросту молчала?
Она плачет, или хнычет или что-то в этом роде, и сквозь слезы пытается что-то сказать.
Это так странно, что потребовало заострения внимания?
То есть перебор с уточнениями?
Спасибо