If you are near to the dark, I will tell you about the Sun!
Я пишу после долгого перерыва.
А потому прошу оценить и по возможности указать на ошибки) Правда х)
Читаем?Задыхаясь, путаясь в словах и поцелуях, прячась от повседневности, мы жили. Выбегали на крышу и смотрели оттуда на закатное…может, рассветное небо. Плевать. Кружились в диком танце на самом краю крыши, на неимоверной высоте, и даже не смотрели на расстилающийся внизу город. Здесь ничего не имело значения. Люди? Машины? Они лишь точки-бисеринки. Кому они нужны? Ведь здесь есть всё – ты и небо. Небо и ты.
Мы разбегались, и, крепко держась за руки, пробегали расстояние от середины крыши до ближайшего облака. Тугие струи воздуха подхватывали нас, и распахивались необъятные крылья, отдачей подбрасывая наверх. Мы не расцепляли рук, и летели над городом, а ветер играл перьями в крыльях. Солнце светило в лицо – и что? Нам приятно ощущать эти ласковые потоки света на своих лицах.
Лететь, кружиться, пикировать и взмывать, лавировать в потоках ветра. Мы улыбались и смеялись радостно, как дети на праздник. Мы открывали души свету, мы давали ему освещать все их уголки.
Свету солнца…а может, луны? Плевать.
***
Руки слегка подрагивали, когда я касался его тела. Это непроизвольно.
Я никогда не верил, что такое может случиться.
Изломанное, искалеченное, оно лежало на еще дымящейся дороге. Бежевая одежда была в темных разводах и брызгах. Кожа на лице разодрана, а из провала на правой щеке медленно стекает что-то липкое и темно-бордовое. Крылья изгибаются под невероятными углами, а в паре мест из нежной кожи под перьями прорывается неровно сломанная кость с острыми краями. Перья…наша гордость!.. местами вырваны, а местами заляпаны кровью.
Я снова непонимающе взглянул на лицо. Губы искривлены, а уголки рта оттянуты вниз. Из левого раньше текла алая струйка, но сейчас она уже засохла.
Он ведь тоже не понял этого, так ведь? Что с ним? Что это? За что так искалечили это совершенное тело? За что закрыли эти сияющие глаза? За что исказили эту счастливую улыбку?
Я не понимаю!
Он…он спит?
***
На краю крыши примостилась стайка голубей, они что-то увлеченно клевали. За ними с выражением некоего интереса на лице наблюдала женщина, сидящая неподалеку. Снежно-белые пряди, длинная сигарилла в руках, черная шляпа на коленях и эти грациозные кошачьи движения. Определенно, женщина выглядела впечатляюще.
Выпустив клуб ароматного дыма куда-то в небо, она набрала что-то на мобильном, вопреки всякой логике, ярко-красного цвета с золотым узором. Подождав немного, женщина аккуратно поднесла трубку к уху.
- Мм? Да, это Иллариата. Мой отчет готов.
Она закинула ногу на ногу, снова затянувшись сигариллой.
- Итак, мой дорогой Айвер-сан, я имею честь разочаровать Вас. Недавнее изобретение, так называемые «ангелы», провалилось. Летать они умеют, а вот соображать, похоже, нет. Едва включившись, они отошли от изначальной программы, повернувшись в сторону любви, - Иллариата усмехнулась. – Нет, я всё правильно видела. Да, они искренни, но из-за этого творят, что хотят. Я не пойму, откуда Вы вообще взяли подобную идею? Не кричите, пожалуйста. Так вот, недавно программа одного из «ангелов» вышла из под контроля, и в результате он обезумел. Что? Разумеется, я его устранила. Второй… - женщина перегнулась через край крыши и присмотрелась к дорожной части. – Второй сидит рядом с его телом. Кажется, он даже не знает, что такое «смерть». Собственно, это всё. Теперь Вы начнете мою часть проекта? Эй!
Иллариата удивленно посмотрела на мобильник. По ту сторону явно кто-то оборвал связь. Ну что ж. Просьбу присмотреть за изобретениями она выполнила, и теперь может получить полную свободу действий.
***
В тот вечер было прохладно. Уходя с кладбища, Иллариата куталась в свой плащ с удвоенным рвением. Трупы обоих «ангелов», так похожих на человеческие, успешно закопал смотритель, не сумевший противостоять очарованию зеленой бумаги. Он пытался задать вопросы по поводу крыльев, но Иллариата отмахнулась, и не глядя протянула ему еще одну купюру. «Такое чувство, что Вы тут совершаете преступление против Господа Бога нашего», - пробормотал он себе под нос, взваливая трупы на спину.
«Бога? Которого?»
«Бог един»
«Глупости», - Иллариата пожала плечами. – «В каждом описании свой бог. У иеговистов это сверхчеловек, занятый одной лишь местью и карами. У Вольтера он всепрощающий и добрый. Одного моего знакомого изобретателя в шутку прозвали «Богом», за то, что он создал человека. Так про какого же Вы Бога?»
«Грех Вы на себя навлечете такими словами»
«Грех?» - Иллариата рассмеялась. – «Смотритель, да ты не знаешь, что такое настоящий Грех. А я знаю это лучше кого-либо. Так что прошу тебя – не заговаривай мне зубы этой религиозной ересью».
«Кто же тогда эти убитые? Уж не ангелы ли?»
«А кто в наше время в них верит? Для тебя это ангелы. Для Айвера, который сейчас места себе не находит, они груда человекообразного железа. Возможно, кто-то и нас, людей, считает ангелами. В таком случае, я их куратор».
«Богом себя мните?»
Иллариата не ответила, только спрятала усмешку. Смотритель, пока та отвернулась, быстро перекрестил её, и, сгрузив тела на землю, приступил к копанию могилы.
А потом пошел снег. Иллариата улыбнулась, вспомнив, как когда-то один влюбленный юноша называл её «Снег». За цвет волос. Или за повелевание холодом. Или…
Она подставила лицо падающим снежинкам и закрыла глаза, чувствуя, как кристаллики совершенной формы падают на него и мгновенно тают. Ресницы покрываются снежным налетом, становятся пушистыми.
«Богом себя мните?» - эхом отозвался в сознании женщины хрипловатый голос смотрителя.
- Кто знает… - негромко ответила она в пустоту.
А потому прошу оценить и по возможности указать на ошибки) Правда х)
Читаем?Задыхаясь, путаясь в словах и поцелуях, прячась от повседневности, мы жили. Выбегали на крышу и смотрели оттуда на закатное…может, рассветное небо. Плевать. Кружились в диком танце на самом краю крыши, на неимоверной высоте, и даже не смотрели на расстилающийся внизу город. Здесь ничего не имело значения. Люди? Машины? Они лишь точки-бисеринки. Кому они нужны? Ведь здесь есть всё – ты и небо. Небо и ты.
Мы разбегались, и, крепко держась за руки, пробегали расстояние от середины крыши до ближайшего облака. Тугие струи воздуха подхватывали нас, и распахивались необъятные крылья, отдачей подбрасывая наверх. Мы не расцепляли рук, и летели над городом, а ветер играл перьями в крыльях. Солнце светило в лицо – и что? Нам приятно ощущать эти ласковые потоки света на своих лицах.
Лететь, кружиться, пикировать и взмывать, лавировать в потоках ветра. Мы улыбались и смеялись радостно, как дети на праздник. Мы открывали души свету, мы давали ему освещать все их уголки.
Свету солнца…а может, луны? Плевать.
***
Руки слегка подрагивали, когда я касался его тела. Это непроизвольно.
Я никогда не верил, что такое может случиться.
Изломанное, искалеченное, оно лежало на еще дымящейся дороге. Бежевая одежда была в темных разводах и брызгах. Кожа на лице разодрана, а из провала на правой щеке медленно стекает что-то липкое и темно-бордовое. Крылья изгибаются под невероятными углами, а в паре мест из нежной кожи под перьями прорывается неровно сломанная кость с острыми краями. Перья…наша гордость!.. местами вырваны, а местами заляпаны кровью.
Я снова непонимающе взглянул на лицо. Губы искривлены, а уголки рта оттянуты вниз. Из левого раньше текла алая струйка, но сейчас она уже засохла.
Он ведь тоже не понял этого, так ведь? Что с ним? Что это? За что так искалечили это совершенное тело? За что закрыли эти сияющие глаза? За что исказили эту счастливую улыбку?
Я не понимаю!
Он…он спит?
***
На краю крыши примостилась стайка голубей, они что-то увлеченно клевали. За ними с выражением некоего интереса на лице наблюдала женщина, сидящая неподалеку. Снежно-белые пряди, длинная сигарилла в руках, черная шляпа на коленях и эти грациозные кошачьи движения. Определенно, женщина выглядела впечатляюще.
Выпустив клуб ароматного дыма куда-то в небо, она набрала что-то на мобильном, вопреки всякой логике, ярко-красного цвета с золотым узором. Подождав немного, женщина аккуратно поднесла трубку к уху.
- Мм? Да, это Иллариата. Мой отчет готов.
Она закинула ногу на ногу, снова затянувшись сигариллой.
- Итак, мой дорогой Айвер-сан, я имею честь разочаровать Вас. Недавнее изобретение, так называемые «ангелы», провалилось. Летать они умеют, а вот соображать, похоже, нет. Едва включившись, они отошли от изначальной программы, повернувшись в сторону любви, - Иллариата усмехнулась. – Нет, я всё правильно видела. Да, они искренни, но из-за этого творят, что хотят. Я не пойму, откуда Вы вообще взяли подобную идею? Не кричите, пожалуйста. Так вот, недавно программа одного из «ангелов» вышла из под контроля, и в результате он обезумел. Что? Разумеется, я его устранила. Второй… - женщина перегнулась через край крыши и присмотрелась к дорожной части. – Второй сидит рядом с его телом. Кажется, он даже не знает, что такое «смерть». Собственно, это всё. Теперь Вы начнете мою часть проекта? Эй!
Иллариата удивленно посмотрела на мобильник. По ту сторону явно кто-то оборвал связь. Ну что ж. Просьбу присмотреть за изобретениями она выполнила, и теперь может получить полную свободу действий.
***
В тот вечер было прохладно. Уходя с кладбища, Иллариата куталась в свой плащ с удвоенным рвением. Трупы обоих «ангелов», так похожих на человеческие, успешно закопал смотритель, не сумевший противостоять очарованию зеленой бумаги. Он пытался задать вопросы по поводу крыльев, но Иллариата отмахнулась, и не глядя протянула ему еще одну купюру. «Такое чувство, что Вы тут совершаете преступление против Господа Бога нашего», - пробормотал он себе под нос, взваливая трупы на спину.
«Бога? Которого?»
«Бог един»
«Глупости», - Иллариата пожала плечами. – «В каждом описании свой бог. У иеговистов это сверхчеловек, занятый одной лишь местью и карами. У Вольтера он всепрощающий и добрый. Одного моего знакомого изобретателя в шутку прозвали «Богом», за то, что он создал человека. Так про какого же Вы Бога?»
«Грех Вы на себя навлечете такими словами»
«Грех?» - Иллариата рассмеялась. – «Смотритель, да ты не знаешь, что такое настоящий Грех. А я знаю это лучше кого-либо. Так что прошу тебя – не заговаривай мне зубы этой религиозной ересью».
«Кто же тогда эти убитые? Уж не ангелы ли?»
«А кто в наше время в них верит? Для тебя это ангелы. Для Айвера, который сейчас места себе не находит, они груда человекообразного железа. Возможно, кто-то и нас, людей, считает ангелами. В таком случае, я их куратор».
«Богом себя мните?»
Иллариата не ответила, только спрятала усмешку. Смотритель, пока та отвернулась, быстро перекрестил её, и, сгрузив тела на землю, приступил к копанию могилы.
А потом пошел снег. Иллариата улыбнулась, вспомнив, как когда-то один влюбленный юноша называл её «Снег». За цвет волос. Или за повелевание холодом. Или…
Она подставила лицо падающим снежинкам и закрыла глаза, чувствуя, как кристаллики совершенной формы падают на него и мгновенно тают. Ресницы покрываются снежным налетом, становятся пушистыми.
«Богом себя мните?» - эхом отозвался в сознании женщины хрипловатый голос смотрителя.
- Кто знает… - негромко ответила она в пустоту.
@темы: Рассказ, Творчество, Философия, Я
-
-
22.11.2008 в 23:27-
-
22.11.2008 в 23:29-
-
23.11.2008 в 06:04отдачей подбрасывая наверх
Мы улыбались и смеялись радостно наверное, "радостно" здесь лишнее
а из провала на правой щеке медленно стекает что-то липкое и темно-бордовое. мне кажется, венозная кровь из щеки не пошла бы
неровно сломанная кость
на мобильном, вопреки всякой логике, ярко-красного цвета с золотым узором. а что не так в логике красно-золотого телефона?
куталась в свой плащ с удвоенным рвением
Ресницы покрываются снежным налетом, становятся пушистыми. снежинки на ресницах тают
-
-
23.11.2008 в 15:22-
-
24.11.2008 в 12:51