~kikiki
Название: ни.Где?
Автор: kirsu
Жанр: sci-fi, киберпанк, horror
Рейтинг: варьируется
Дисклеймер: вся идея, мир и персонажи принадлежат мне. Запрещается выдавать за своё, запрещается плагиат идеи и описания мира.
глава первая /PG-13/Поезд нёс меня на огромной скорости сквозь бескрайнюю равнину снега и пепла, в которую превратилась когда-то жившая земля. Вагон представлял собой жуткое зрелище - вагоны были разграблены, там, где когда-то стояли скамьи сейчас ютились люди, собравшие свои скромные пожитки и тоже решившие уехать.
Я смотрел в запотевшее от собственного дыхания окно. А это навсегда, да? Мир навсегда останется таким? Пальцем я вывел на окне солнышко - таким, как его обычно рисуют дети в садиках - кружок с отходящими от него чёрточками. Наверное, Цу тоже так сделала бы, правда?
Что произошло? Война, катастрофа - уже почти никто и не помнит. Лет 20-30 назад случилось что-то, после чего в мире воцарились хаос и анархия, а природа ушла в мерзлоту. Единственным оплотом цивилизованной жизни стал Город - простой и чистый Город, стерильный Город, Город неведения, Город, за любое сомнение в работе правительства его тебя могли выгнать на мороз за купол, где бы ты и недели не прожил, городская неженка.
Так же и со мной. Хотя, нет, не совсем так. Я сам ушёл, потому, что меня больше ничто не держало в этом Городе.
Родителей своих я никогда не видел. За все свои 15 лет жизни я имел всего двоих дорогих людей - тётю Амалью, которая умерла, когда мне было 10 и сестрёнку Цусаки, которую военные увезли.
Мы жили в Городском приюте для техногенных сирот. Так называли тех, у кого родители из-за климата умерли. Я знал, что это было не так, и убил их вовсе не климат - тётя сказала - но я молчал, потому что тогда меня нас перевели в другой приют, а техногенный был самым лучшим. Нас там любили, уважали, и друзей мы там имели хоть обдружись, и вроде бы всё было прекрасно и безоблачно - я бы пошёл в академию, устроился пилотом, смог бы обеспечить себя и Цу... А потом, в один прекрасный день, нагрянули военные. Всех детей младше 8, как потом говорила директриса, "описали" и увезли "в другой приют". Узнав о том, что Цу исчезла, я обессилел. На пару недель я перестал контактировать с внешним миром - не говорил, не ел, спал ли - не помню, а через две недели социум принял меня обратно.
— Ю, почему ты молчал?
— Потому, что Цу нет.
— Забудь же наконец.
— Цу я не забуду, а ты - уходи. Навсегда уходи, насовсем.
Так я расстался со своей первой, и, как я потом понял, последней девушкой в своей жизни. Как я, опять таки, потом узнал, она вырвалась из приюта, женилась на активисте-оппозиционере и закончила в аннигиляционной камере вместе с мужем и двумя дочерьми, которых она назвала в честь - удивительно! - меня: Ю и Кико.
Удивительная вещь любовь - она может уйти так же быстро, как и нагрянуть, а может остаться шрамом на сердце на всю жизнь - врагу такого не пожелаю, честное слово.
Поезд продолжал движение. Из-за сильной метели он стал двигаться чуть тише, чем обычно. Я вышел в тамбур вагона и закурил дешёвую сигарету - одну из вещей, которые составляли немногочисленный список моего добра, которого я прихватил с собой из приюта. Глаза, как обычно, чуть защипало от едкого дыма.
— Есть закурить? — раздался негромкий голос слева. Оглянувшись, я увидел юношу примерно моего же возраста, тощего, и, как я понял, очень сильно чем-то подавленного.
— Наверное, - я пожал плечами и протянул парню одну из сигарет. Тот прикурил от моей и, испачкав куртку, медленно опустился на пол по стенке тамбура.
— Куда едешь? - спросил он, выдохнув облачко мутного дыма.
— В Кёсо, - ответил я, переведя взгляд с собеседника на дверь.
— В Кёсо? - с каким-то недоумением переспросил парень. В голосе появился явный интерес, - Что тебе надо в Кёсо, там сейчас помойка та ещё.
Мне показалось, что я почувствовал пристальный взгляд на своей заднице.
— За последние года 3 Кёсо стал городом шлюх. Припахают к работе, заставят военных-пидоров обслуживать, а надоешь - на органы или в Кин.
— Кин? Что это за место?
Собеседник ухмыльнулся.
— Кин - экспериментальная станция военных. Они там над детьми эксперименты провозят. Свозят туда отребье всякое - сирот, бродяг, тех же шлюх - и экспериментируют по-всякому.
Когда он сказал о сиротах, моё сердце как-будто поёжилось. Цу? А вдруг именно туда увезли Цу?
— А откуда ты столько знаешь?
— А ты что, ещё не догадался? Я военным жопу свою продаю! - он расхохотался, обнажая белоснежные зубы, - В Город на их тусовку ездил, сейчас обратно. Я шлюха, друг мой. Грязная шлюха. Кстати, не представился - Ноуэр Крис, можно просто Кирсу или просто Ноу.
— Юкико. Фамилии, к сожалению, нет, - я скромно потупил взгляд.
— Так у меня тоже нет. И имени. Я вру. Все врут.
Поезд едет по снегу.
Когда поезд прибыл в Кёсо, на горизонте уже начали появляться первые лучи мутного солнца. Меня разбудил Кирсу - нежно так, нежным пинком под зад. Сквозь сон я пробормотал что-то вроде "не сейчас, воскресенье", а в ответ получил ещё один пинок - покрепче.
— Какое в жопу воскресенье? Ты вообще где? - слегка раздраженно протянул Кирсу, глубоко вздохнув.
— А... точно, - я с трудом встал и мы вышли из вагона, вливаясь в массу людей, покидающих поезд.
Толпа - вещь страшная, с какой стороны на неё ни посмотри. Попав в толпу человек становится лишь частицей, молекулой в огромной амёбе движения в неизвестном направлении. Он теряет своё "я", личность, и просто двигается, выполняя приказы ядра толпы, если имеется такое. Если нет ядра - они идут. Просто идут тупым маршем, сдавливая друг другу кости, ломая рёбра и теряя сознание от нехватки воздуха, гибнут женщины, дети, старики. Гибнут от нелепого падения, затаптываемые толпой, от накачанных рук военных, которые никогда не считали и не считают себя частью толпы. Сама по себе толпа, а особенно неуправляемая - машина смерти, которой всегда требуется оператор.
Поезд был очень длинный, и поэтому толпа, которая из него высыпала была огромна, как очередной митинг у Городского купола. Тысячи три человек маршем двигались к выходу с вокзала - тысячи три измученных временем и условиями беженцев, которым в жизни повезло не так, как жителям Города. Вот мать, укутанная в бежевый шерстяной платок. Она худа, она мерзнет, а за ней бежит укутанная в десяток курток маленькая, лет семи дочка. Глядя на неё, я на мгновение вспомнил о Цу, и моё сердце словно кольнуло острой иглой. Больно.
— Девочку жалко, - заметил Кирсу, обратив внимание на объект в моём поле зрения, - Затопчут стопудово.
Я огорчённо вздохнул и отвёл взгляд.
— Привыкай, - продолжил он, - В этом городе и не к такому привыкнешь. Детишки - лишь вершина айсберга. Ты знаешь, что ей лучше умереть здесь, а?
Я был очень сильно удивлён и напуган. Глаза мои широко раскрылись, а зубы сжались. Я перевёл взгляд на Кирсу. Тот лишь едко улыбнулся.
— Ну, посуди сам. Если она выживет - они с матерью будут бродяжничать, они по виду последние деньги на билет до Кёсо отдали. Мать департирована, значит работу ей не дадут, а значит для пропитания себя и дочери ей придётся...- парень сделал паузу, и, хихикнув, посмотрел мне прямо в глаза, - Торговать телом. Не своим, дочери.
Меня накрыл приступ немой ярости. Я чувствовал, с какой силой бьётся о мои рёбра сердце, как глаза наливаются слезами, но сдержался, чтобы не ударить Кирсу по челюсти.
- Такие малышки тут ценятся гораздо дороже, чем я, - Кирсу посмотрел в небо и провёл руками по своим каштановым волосам, убирая чёлку с глаз, - Гораздо дороже.
Солнце уже полностью показалось из-за границы ледяной пустыни. Я почувствовал, что стало чуть теплее, чем было. Совсем чуть-чуть, чем было. Да.
Мы с Кирсу отправились на поиски ночлежки. Я знал, что скорее всего очень скоро уеду из города шлюх, но чтобы выжить тут хоть пару дней, мне нужен был опытный проводник. Пейзажи Кёсо меня, как Городского жителя, поражали до глубины души. Здания были в большинстве своём невысокими, ветхими развалюхами, сделанными из серого бетона, покрытого грязью, кровью, и ещё чем-то, но я постарался не задумываться о том, что это было. Вдали слышались выстрелы, изредка проходили небольши группы военных с оружием на перевес. При виде них, Кирсу всегда рисовался: игриво подмигивал правым глазом, кокетливо улыбался, посылал воздушные поцелуйчики. Мне это казалось мерзким, но Кирсу было всё равно - это его работа. Похоже, скоро он заработает на новый шарфик. Или ботинки.
На стене одного из домов я увидел зеркало. Как давно я не видел собственного лица - день, неделю, месяц? Отражение встретила меня с образом довольно высокого, худощавого паренька с чёрными короткими волосами, подстриженными абы как и абы где, карими глазами и царапинами по всему телу. Одет я был в странную чёрную куртку, порванную везде где только можно и в сапоги.
Кирсу был ниже меня. У него были тёмно-каштановые волосы чуть длиннее моих, голубые глаза и царапина на правой щеке. Одет он был в длинный плащ болотного цвета и тёмные штаны, на шее у него был повязан шарф.
— Красавцы, - рассмеялся Кирсу, - Я не знаю, сколько за тебя дадут, но, конечно, выглядишь ты недёшево.
Я покачал головой.
— Я собой не торгую.
- А придётся. В этом городе по-другому никак.
Ночлежку мы нашли скоро. Один старый знакомый Кирсу согласился пустить нас к себе на недельку, при условии что каждый день один из нас будет "платить" его дочери.
— Таи-кун, нехорошо же, - наигранно возмущался парень, стараясь не засмеяться, - Я не смогу трахнуть твою дочь.
— Раз жопу военным подставляешь мою красавицу ты трахнешь с удовольствием, - хрипло рассмеялся Таи и они пожали друг другу руки.
Комната нам с Кирсу досталась неплохая - конечно, не хоромы, но и не помои, уж поверьте. Нам досталась выбеленная комната с двумя кроватями и шкафом, а так же старым телевизором и чайником. Своего санузла у нас не было. Штукатурка, конечно, кое-где облупилась, да и мебель была далеко не последней модели, но в целом всё смотрелось довольно уютно. Войдя в комнату, Кирсу тотчас же плюхнулся на кровать, и, вдохнув аромат стирального порошка, исходивший от простыней, прошептал:
- Это, чувак, запах дома.
Я присел на противоположную кровать и посмотрел на Кирсу. Почему я ему доверился? Я знаю этого человека около четырёх часов, но не знаю кто он вообще, как живёт, да что там, я даже имени его настоящего не знаю! Предаст, сдаст военным - что он может со мной сделать? Ждать пока время покажет? Подожду. А оно-то покажет, обязательно покажет...
Я даже не заметил, как моё простое валяние на кровати постепенно увело меня в мир сновидений. Проснулся я под вечер, когда солнце уже начинало постепенно садиться. Кирсу лежал на кровати напротив обнажённый по пояс и смотрел телевизор.
— О, проснулся? - спросил он, переведя взгляд с какой-то порнухи на экране на меня.
— Даже не понял, что заснул, - я зевнул и, наконец-то, стянул с себя куртку. После нескольких часов сна мне в ней стало ужасно жарко, да и вспотел я порядочно.
— Сходи что-ли в душ, - демонстративно зажав нос протянул Кирсу, глядя как я снимаю с мокрого торса майку. Он на третьем - по лестнице вверх и направо. Не ошибёшься.
Захватив из шкафа полотенце, я отправился по адресу, как можно осторожнее наступая на ветхие половицы лестниц. Санузел оказался скромен - змызганные грязью кафельные стены и полы, ненмого ржавая раковина, такие же душ и унитаз. Скинув с себя остатки одежды, я, впервые за, наверное, дня три, встал под тёплые струи воды.
А ведь в приюте я мылся каждый день, да? Загоняют мальчиков по четверо в душевую и заставляют мыться за пять минут -намыливать голову и тело, смывать это. Многие не успевали отмывать шампунь с головы, приходилось делать это в раковине в туалетах. А ведь это был один из лучших приютов Города, по крайней мере так его позиционировали директора и правительство.
Завершив своё рандеву с душем, я, как и положено, отдёрнул занавеску, и, внезапно, тут же её задёрнул. За занавеской оказалась девушка - невысокая, но с виду старше меня. Её рыжие волосы были собраны в неаккуратный хвост - несколько прядей выбивались из него. У девушки были большие, красивые зелёные глаза. Сообразив, что девушка должна быть смущена появлением напротив обнажённого юноши, я понял, что положение ну очень неловкое. Спасла ситуацию она.
— Извини. Я думала, что ты Кирсу.
— А что, он тебя не стесняется? - глубоко вздохнув спросил я.
— Он спит со мной, чтобы здесь жить. Меня зовут Дзюни, я дочь хозяина этого дома.
На несколько мгновений мне стало безумно жаль Дзюни. Но затем я сообразил, что не отцу платят за то, чтобы спалть с его дочерью, а отец платит за то, чтобы его дочь с кем-то спала.
Я опустился на поддон кабинки и повернулся к Дзюни спиной. Колени я прижал к подбородку.
— Зачем ты так живёшь? - спросил я, закрыв глаза.
Дзюни присела позади меня. Я почувствовал её дыхание в своих волосах, и по моему телу на секунду пробежали мурашки.
— Потому, что мне вас жаль, - прошептала она, - Потому, что я не хочу чтобы такие рабы обстоятельств, как вы оставались в подворотнях на ночь. Для меня ничего не стоит с кем-нибудь переспать, для вас тоже, а, однако, смотри как хорошо - мы и удовлетворяемся и не остаёмся без крыши над головой.
Я повернулся к Дзюни. Её взгляд был опущен куда-то вниз, в пустоту. Дыхание было глубоким и ровным, лицо - спокойным и как будто бы немного грустным.
— Тебе же это не нравится, - шёпотом сказал я, проведя рукой по мягким рыжим волосам Дзюни, - Ты же как и все девушки хочешь любви до гроба, счастья... любви...
Дзюни не ответила. Она закрыла глаза, и из их уголков медленно потекли тонкие полосочки слёз. Я встал с поддона, бесцеремонно сорвал с карниза занавеску, обмотался ей, и, вздохнув, сел рядом с Дзюни, приобняв её рукой.
— Не плачь. Всё будет. Всё будет хорошо.
Она прижалась мокрым лицом к моей груди и заплакала ещё сильнее, ещё горьче, и каждая её слезинка была для меня словно серная кислота.
Значит, спать с кем угодно, чтобы их спасать?
Глупая ты, Дзюни.
Глупая.
— Что-то ты долго, - сказал Кирсу, не отводя взгляда от своего отражения в выключенном телевизоре. Очевидно, парень куда-то собирался - он был в верхней одежде, и, глядя на себя в экран, навадил марафет, как школьница перед первым свиданием.
— Да так... надо было кое-кому помочь, - вздохнул я, падая на кровать.
— Ты что, дрочил что ли? - рассмеялся Кирсу, наконец отстав от несчастного телевизора.
— Идиот ты, Кирсу.
— Да знаю я. Что идиот. Извини.
И с этими словами, Кирсу вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Хлопок был такой силы, что с потолка на меня, как одинокие снежинки, упали несколько крупиц штукатурки.
— Что это он? - вслух спросил я, покачав головой.
Я встал у окна. Оно оказалось не как я надеялся, на улицу, а на небольшой внутренний дворик, где стоял массивный мусорный контейнер. У него возилась Дзюни, выкидывая мусор из огромных чёрных мешков. Бедная, надо будет ей в следующий раз помочь. Обязательно помогу.
Ночной Кёсо - это оплот порока и грязи в терминальной стадии. Как только солнце опускается за обледеневший горизонт и зажигаются неяркие уличные фонари, на улицы как будто фанаты со стадиона высыпают все возможные проститутки, торговцы наркотой и органами, контрабандисты и революционеры, в общем все, кого правительство считает отбросами общества. Кирсу выглядел гораздо приличнее чем большинство публики ночного Кёсо, но по сути оставался всё тем же дитятей разврата. Остановившись у какой-то стены, он прислонился к ней спиной, и, согнув левую ногу, молча закурил. Стоять ему пришлось недолго - скоро мимо прошли три довольно здоровых мужика, один из которых был военным в ужасным шрамом на правом глазу. "может быть, знакомый?" - подумал Кирсу, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. На той тусовке военных, куда он ездил в город спиртное лилось рекой, нюхали, курили, кололись, и по этой причине почти весь тот день и часть следующего начисто вылетели из головы юноши.
— Привет, детка, - бархатным голосом протянул шрамированный, растянув губы в дьвольской ухмылке, - Хочешь прокатиться с большими дядями?
- Конечно, - сухо ответил Кирсу, втоптав сигарету в ледяную землю, - Конечно, не бесплатно.
- Сколько хочешь, шлюшка?
- Сегодня мне нужна информация. Для знакомого.
- Для знакомого? - собеседник Кирсу удивился, - Анархист что ли?
- Нет. Брат одного ребёнка, которого увезли в, предположительно, Кин?
- Хорошо. Расскажу кого туда в последнее время увезли. Но только если я тебя оттрахаю хорошенько и ты мне понравишься. Нет - пулю в голову и поминай как звали. Зовут-то тебя как?
- Ину. Просто Ину.
"Никогда не называй своего имени. И одинакового имени дважды", - подумал Кирсу. "Эх, достанется мне сегодня. Ю-кун, ты будешь мне по гроб жизнью обязан. Ю-кун..."
Я молча лежал на кровати, устатвившись в потолок уже наверное часа два или три. Так как я выспался днём, а на улицу ночью выходить мне запретила Дзюни, мне ничего другого не оставалось, как остаться в комнате.
Кирсу, где же ты?
Я понимал, что он знает Кёсо как свои пять пальцев, понимал, что это его профессия, его бизнес - продавать тело, но кто, кто знает что никто сегодня не засадит ему в горло пулю? Каждая минута капала мне на нервы, как раскалённый воск, каждая секунда отрывала кусочек надежды. Это как когда увезли Цу. Первые пару дней ты надеешься, что её вернут, потом злишься, потом пытаешься торговаться, пытаешься вымолить у бога, чтобы тебя забрали вместо неё, а затем, наверное, миришься с реальностью. Как это называется, четыре стадии принятия? Да, наверное так.
— Он вернётся, - послышался тихий голос со стороны двери. Я приподнял голову. Оказалось, в дверях, оперевшись на косяк, стояла Дзюни. Она смотрела куда-то вверх, словно надеясь там что-то найти.
— Такие как он не пропадают в начале. Он вернётся.
— В начале чего? - я слегка наклонил голову набок и приподнялся на локтях.
— Пути. Вашего пути. Ты же в Кёсо не просто так, не так ли?
Я кивнул.
— Ты не такой, как Кирсу. У тебя есть вдохновение, душа, цель. Ты ищешь сокровище, и ты обязательно его найдёшь.
Мне показалось, что зрачки зелёных глаз Дзюни сузились, а говорить она стала немного быстрее.
— Найдёшь, обязательно найдёшь, ты найдёшь, а потом потеряешь, но ненадолго, на чуть-чуть, - с бархатного низковатого голоса голос Дзюни сорвался на сопрано, - На чуть чуть, на недолго, на немного, а потом вы снова будете, да, будете, да, да, да! Спаси меня, спаси её, да!
Внезапно, Дзюни упала на пол и задёргалась всем телом. Руки, ноги, всё тело девушки дрожало, словно в конвульсии, словно через неё пропустили ток. Голосовые связки несли полный бред, вперемешку со словами "найдёшь", "спаси", "да" и другими, которые присутствовали в её связнном монологе.
Я бросился к Дзюни с графином холодной воды. Подлетев к ней, словно коршун к мыши, я залпом вылил на неё весь графин, а затем отпрянул. Конвульсии и бред прекратились. Дзюни лежала на полу, тяжело дыша, грудь девушки то высоко вздымалась, то опускалась, зрачки снова выросли, осталась только мелкая дрожь в руках.
На крики Дзюни прибедал её отец и горничная в спортивном костюме.
- Что с ней, что с Дзюни? - хозяин дома бросился к своему сокровищу и положил ладонь ей на лоб - девушку мучал жар.
- Наверное, приступ, - я пожал плечами и отошёл к окну. Не увидев ничего нового, кроме мусорного бака в новом свете, я скоро вернулся обратно в постель. Дзюни унесли в её комнату и вызвали врача, а я снова остался наедине с самим собой.
Через час я вырвался из мрака полудрёмы благодаря скрипу двери.
- Кирсу! - рефлекторно выпалил я.
Но, наверное, то, что я увидел было вовсе не Кирсу, правда?
Что-то измученное и грустное, с незачёсанной каштановой чёлкой на лице. С изорванной одеждой, шарфом, царапинами на лице - теперь уже свежими.
Я мгновенно соскочил с кровати, подбежал к юноше - и, наверное, вовремя же, потому, что именно в этот момент от усталости у него отказали ноги. Кирсу упал на меня, обхватив меня за плечи.
— Ю-кун, - роняя слёзы жалобно протянул он, - Это было ради тебя, Ю-кун. Честное слово.
Каждый звук, вылетавший из горла Кирсу, был для меня, словно нож.
глава вторая /PG-15/Кирсу пролежал в постели ещё дня три.
Всё это время я спал на раскладушке в комнате Дзюни, чтобы его не беспокоить. Хотя какое там "спал", я и задремать не мог - как же это так получилось, что "это было ради тебя, Ю-кун"? Что я такого у него попросил, что он слёг, обессиленный и изнемождённый?
— Такое бывает, - сказала как-то посреди ночи Дзюни, заметив мрачное поблескивание в темноте моих глаз.
— Что "бывает"? - спросил я, заинтересованно приподняв голову.
— Уходит на заработки вечером, - ответила Дзюни, отведя от меня взгляд, - А под утро приходит весь уставший, иногда в царапинах, на спинах полосы какие-то... Лежит пару дней, а потом снова идёт зарабатывать.
- Он всегда живёт у тебя? Когда в Кёсо?
- Почти.
Мы замолчали. Я отвернулся от Дзюни, а потом, как мне показалось, услышал её же мирное сонное посапывание. Как там говорят? "Спит как ангел"? Да, именно.
На утро четвёртого дня Кирсу спустился позавтракать. Увидев своего приятеля здоровым и, впринципе, бодрым, я еле сдержался, чтобы не вскочить со стула и не обнять его. Вместо этого я, лучезарно улыбнувшись, кивнул ему. Он слабо улыбнулся в ответ и молча сел за стол.
— Господи, Кирсу, что он с тобой делал? - деловито поинтересовался Таи, выкладывая со сковороды на тарелку юноши яичницу.
— Много чего...- сухо ответил Кирсу, глотнув из кружки чая, - Но это того стоило. Я добился своего.
Мы с Таи переглянулись.
— Это касается только меня, и, - Кирсу убитым взглядом посмотрел на меня, - Ю-куна. Это было ради него.
Ну вот, снова - Ю-кун, ради тебя...
А ты не такой простой, каким ты кажешься, Крис Ноуэр. Или нет?
Размышления прервала влетевшая на кухню Дзюни.
- Кирсу! - радостно воскликнула она и набросилась на него с объятьями, - Ты снова ожил.
Он улыбнулся.
— Хоть бы вид сделала, что для тебя это обыденно как, - он косо посмотрел на тарелку, - Яичница Таи-куна.
- Между прочим папа отлично делает яичницу, - Дзюни обиженно надула губки и отпрянула от Кирсу. Тот же, в свою очередь, громко засмеялся.
"Дураки", - подумал я, и, отрезав ножом маленький кусочек яичницы, отправил его в рот.
— Завтра мы уйдём, - тихо сказал Кирсу ближе к ночи, когда мы оба уже собирались ложиться спать.
- Куда? - удивлённо спросил я.
- В Кин. Твоя сестра там.
Между нами повисла свинцовая тишина. Кирсу слегка наклонил голову, так, что его чёлка закрыла лицо до кончика носа и, ядовито улыбнувшись, продолжил.
- Ты просто не представляешь, каких мук мне стоило узнать, что твоя сестра именно там, где мы и предполагали, - подняв голову, Кирсу опустился с кровати на пол, и на четвереньках, как животное, как хищный кот, медленно начал приближаться ко мне, - Ю-кун, это было ради тебя. Ради тебя я позволял за несколько слов драть себя в задницу. Меня избивали, заставляли вытворять такое, что тебе в самых кошмарных снах не снилось. Ад? Ад наверное выглядел бы именно так, если бы он существовал.
Скоро Кирсу оказался на коленях прямо передо мной, и, молитвенно сложив руки, протянул:
- Ю-кун, это было ради тебя. Ты мне благодарен, да?
Но я не смог ничего сказать. Глаза Кирсу как будто бы на мгновение потеряли живительный блеск, превратившись в стеклянные, кукольные.
- Кирсу! - вскрикнул я, и машинально подался вперёд, обнимая его, - Ну конечно я тебе благодарен, Кирсу, я бы что угодно отдал, чтобы тебя отблагодарить!
Мне показалось, что из моих глаз градом потекли слёзы. Юкико, идиот, не плачь. Я почувствовал, как руки Кирсу замком сомкнулись у меня за спиной.
- Просто давай пройдём это вместе. Давай это будет отпущением моих грехов. Я освобожу птицу из клетки, и она подарит мне мою душу. Заново.
- Кирсу... у тебя есть душа, - хрипло говорил я.
- Ты просто меня очень мало знаешь, - отвечал он, а затем, отпустив меня, словно птенец из гнезда, выпал из кольца моих объятий. Глухо ударившись о деревянный пол, он прошептал.
- Я наконец-то нашёл свою птицу.
Но я, наверное, этого не услышал.
- Спасибо, Кирсу. Спасибо тебе.
Всю ночь меня одолевали кошмары. Я попал в психоделический мир, где всё пространство было небольшой комнатой, со стенами выкрашенными в серебро, а на потолке стояла Цу, которая, то собирая свои золотистые волосы в хвост, то распуская их, выдавала бессмысленный набор слов.
- Пройти. Удар в ногу? Книга! Палец! Кактус? Разбор... Золотая мечта, вас не осталось. Дорогая мебель. У-у...
И каждый раз делая паузу после "у-у", она переворачивала мир, и с пола я оказывался на потолке и наоборот. Закончилось всё тем, что голова Цу, разбрызкивая вокруг себя фонтаны фиолетовой крови, сорвалась с её плечей, а из её шеи выплял огромный золотой карп, который проглотил меня.
В холодном поту я проснулся, и, убедившись, что я не в чреве рыбы, глубоко вздохнул и начал успокаиваться. Часы показывали три часа ночи, отвернувшись к стенке на кровати напротив спал Кирсу.
- Кирсу, ты не спишь, - сказал я, протерев рукой глаза.
- Как ты угадал, - он повернулся ко мне и сел на кровати.
- У спящего человека дыхание глубже. Ровнее.
Кирсу улыбнулся.
- А тебе снились кошмары. Ты чуть с кровати не упал. Может, ляжешь со мной?
Я неодобрительно посмотрел на него.
- Пидор ты, Кирсу.
- Нет, - ответил он, - Просто хочу помочь.
- Пидор, - я повернулся лицом к стене и попытался заснуть. Не получилось. Может быть, стоило?... Нет, Юкико, бросай свои пидорские мысли. Тьфу.
Поспать по-человечески мне так и не удалось. Наутро я был похож на приготовленный на пару овощ, по какой-то причине мрачный, как туча. Увидев меня в таком состоянии, Кирсу ликующе засмеялся.
- А я предлагал лечь со мной, - сказал он, похлопав меня по плечу, - Выспался бы.
- Да отвали уже со своими намёками к чёртовой матери! - резко отдернул плечо я и дал Кирсу звонкую пощёчину.
Повисла тишина. Почти бесшумно Кирсу поднял руку и положил её себе на ударенную щёку.
На лестнице чуть выше кто-то раздёрнул занавески, и в глаза Кирсу попали лучи солнечного света. Тот не моргнул, а его зрачки сузились до размеров крошечных точек. Кирсу без зрачков в ярком снопе света походил на душу мертвеца, покидающую своё тело.
- Кирсу...- прошептал я, протягивая к нему руку. Тот поднял свою свободную руку, останавливая меня, а затем улыбнулся и закрыл глаза, слегка повернув голову влево.
- Извини, Ю-кун, - сказал он, - Наверное, ты по-другому воспитан или вроде того.
Я промолчал и прошёл вниз мимо него. Кирсу остался стоять на лестнице, не меняя ни положения, ни улыбки на лице.
Скоро он спустился ко мне вниз.
- Мы сегодня же отправимся в Кин, - сказал он, - Мы отправимся в Кин, и нам понадобится нямка и всякое такое. Ты сходишь на базар, купишь еды, а я возьму нужные вещи у Таи-сана. Идёт?
- Хорошо.
Кирсу сунул мне а руки несколько мятых купюр и лёгким толчком руки вытолкнул меня из дома, кинув мне вслед куртку.
"Странный он какой-то", - подумал я.
Обледеневшая земля Кёсо, политая противоскользящим реагентом то поскрипывала, то посвистывала под резиновыми подошвами моих сапогов. Температура была довольно тёплая для конца осени - около нуля или чуть меньше. За все несколько дней, что я прожил в Кёсо я почему-то не выходил дальше внутреннего двора.
Предвзятое отношение к "городу шлюх" не выпускало меня из дома? Возможно, да. Да, точно.
От городского базара дом Таи распологался минутах в пяти, однако у меня дорога заняла немного больше - наверное потому, что я часто тормозил, чтобы посмотреть на довольно бедные, но очень милые улицы Кёсо. Между купюр я нашёл небольшой список того, что нам с Кирсу требовалось. Канистра бензина?... Кое-что из непортящейся еды?... Кирсу, что ты там затеял?
- Ну что, поехали? - спросил Кирсу, который встретил меня перед домом, заливающим бензин в снегоход на лезвиях.
- А Дзюни и Таи-сан... как же прощания, типа того? - поинтересовался я, удивившись, что их не столо на пороге.
- Они...- Кирсу отвернулся, опустив голову, - Таи-сан уехал в гости к кузине, а Дзюни ушла к подруге.
- Хорошо...
Не спрашивая Кирсу, я вошёл в дом, чтобы взять фотографию Цу, которую я оставил на столике в спальне.
Удивительная вещь - старые потолки! Если на чердак протечёт дождь или что-нибудь ещё, то в комнатах на верхних этажах всяко случится потоп. Мы с Кирсу жили на предпоследнем этаже, на верхнем же жила Дзюни. Фотографию Цу я нашел сразу, но как только я взял её в руки, на щёку Цу на фотографии внезапно упала маленькая красная капелька. Я вздрогнул. Обмакнув в неё мизинец, я попробовал её на вкус.
Меня передёрнули. Кровь. Кровь человека. Сунув фотографию Цу во внутренний карман куртки, я ринулся на верхний этаж, и, с ноги выбив дверь, ворвался в комнату Дзюни.
Почему это так больно?
Посреди комнаты, раскинув руки и ноги, словно звёздочка, лежала Дзюни, небликующий взгляд которой был устремлён в потолок. Ровно в середину грудной клетки был вонзён здоровенный тесак, который вошёл в девушку почти по рукоятку. Вокруг девушки образовалась огромная лужа крови, казалось, что все те несколько литров её, что были в её теле оказались на полу, протекали между досками, падали на нижний этаж. Я остолбенел. Я хотел кричать, хотел проклинать себя за то, что ушёл, хотел искать виноватых, хотел... а что, я много чего хотел, только сделать не мог.
Прости, Дзюни, я не спас тебя.
- Она сама это сделала, - эхом отозвался голос позади меня. Я с трудом обернулся. Мокрыми от слёз глазами я разглядел силуэт Кирсу, - Она забыла принять таблетки и у неё случился приступ. Таи-сан правда уехал. Я не виноват. Давай просто уедем.
Ничего не ответив, я подошёл к телу Дзюни. Даже после смерти она казалась мне милой и беззаботной девочкой, которая верит в сказки про принцесс и фей, рыцарей, королей... Маленький кулон в виде солнышка поблескивал на её шее.
- Прости, Дзюни, - прошептал я молча и снял его с шеи покойницы, застегнув его на шее у себя, - Я никогда тебя не забуду.
Оставляя за собой две ровные прорезаемые во льду линии, снегоход нёсся по обледеневшей земле в сторону, предположительно, военной базы Кин. Руль на себя взял Кирсу, сказав, что с этой штукой знаком, а я сидел позади него, одной рукой держа его за талию, а другой разминая между пальцами кулон Дзюни. Изредка я покусывал нижнюю губу, чтобы вернуть себя к реальности - да, Юкико, да, она мертва.
Интересно, а про её смерть Кирсу солгал?
- Таи-сан, - тихо произнёс я, чуть подавшись вперёд, - Он обвинит во всём тебя. Ты убил его дочь. Ты угнал его снегоход.
- Он меня знает и понимает, - не отводя глаз от заснеженной земли сказал Кирсу, - Я бы никогда не тронул Двенадцать-тян.
- Двенадцать? - удивлённо спросил я.
- Дзю-ни, - по слогам ответил он, - Это японский. По-японски Дзюни значит двенадцать.
- Ясно...
"Странное имя" про себя подумал я и слегка отпрянул от Кирсу. Между нами пролетел робкий ветер северной земли, слегка опалив холодом его спину и мой живот. Я хотел было снова прижаться к Кирсу, но, вспомнив диалог прошлой ночи, передумал.
Кёсо уже остался далеко позади. Я и Кирсу неслись по огромной ледяной пустыне на старом снегоходе Таи, которого дома ждал кровавый сюрприз. GPS-навигатор на руле снегохода показывал, что ближайшее место обитания людей - научная станция Дзюхати - находилась в примерно сотне километрах от нас. Стабильная скорость нашей машинки была семьдясят пять всё тех же километров в час, и поэтому нас ждало чуть больше часа не сильно разнообразного пути. Я снова огляделся. Под нами был серо-бурый слой неровного льда и снега, не слишком твёрдого и не слишком рыхлго, бодро рассекаемого лезвиями снегохода. Вокруг на сотни километров не было ни домов, ни людей, ни такиж же как мы с Кирсу бесбашенных идиотов, которым не лень нестись на верную смерть, никого.
Через пятьдесят километров молчания мы переехали железную дорогу. Точнее, перешли - у неё мы затормозили, и машину пришлось переносить на руках - до ближайшего переезда было тридцать километров влево. Мы с Кирсу бранились, ранили руки лезвиями, но эту незначительную преграду всё же преодолели.
- Эх...- уставший Кирсу припал спиной к перенесённой машине и исподлобья, каким-то странным не то наркоманским, не то просто усталым взглядом посмотрел на меня, - Ю-кун, ты умеешь управлять этой дрянью?
Я косо посмотрел на снегоход. С виду машина была несложная, всего-то газ, тормоз, поворотник... Да и ездил я вроде на такой лет в 12, когда мы с группой детского приюта ездили из Города в ближайшие пригороды - по-моему, на закрытое куполом озеро, в котором ещё можно было купаться...
- Да, наверное смогу.
- Отлично. А то у меня руки устали держаться.
Заняв место Кирсу, я, заведя мотор и надавив на газ, привёл снегоход в движение. Пока руки, не приноровившись к рулю, то и дело срывались, снегоход болтало из стороны в сторону. С трудом выровнявшись, я наконец-то сверил наше положение с координатами Дзюхати и мы поехали дальше.
Кирсу, в отличие от меня, не быд скромником, всячески подчёркивающим свою гетеросексуальную ориентацию. Только оказавшись за мной, он обхватил меня за талию обеими руками и крепко ко мне прижался, прикрыв глаза. Я хотел было что-то возразить, но, о, господи, он был таким тёплым, что я не смог попросить его отделиться от меня. В какой-то момент мне показалось, что он спит, но даже во сне его руки держались за меня крепко, как титановый замок держится за дверь.
Скоро мы наконец оказались рядом с Дзюхати. Солнце уже начало постепенно скатываться с неба, и пусть было светло, на станции уже зажгли огни. Едва мы появились на горизонте, из небольшого здания вышла человеческая фигура, которая замахала нам огромными рукавицами, зазывая к себе.
- Э-эй! - эхом отдавалось в дали, - Сюда!
И вот, наконец, мы поравнялись со станцией. На встретили два человека - высокий бородатый темноволосый мужчна и, ниже его, девушка лет двадцати пяти, блондинка с волосами собранными в хвост. На носу её красовались очки.
- Добро пожаловать на станцию Дзюхати! - хором сказали они.
- Спасибо, - ответил я, слезая со снегохода. Кирсу же молча отпустил меня и начал снимать навьюченные на снегоход вещи.
- И что привело вас к нам? - по-детски задорным голосом пропела блондинка, прижав руки в огромных варежках к груди.
- Мы едем в Ки...- начал было я, но Кирсу меня перебил.
- В Кирен, - сказал он, локтем ткнув меня промеж лопаток.
- Да, в Кирен. И мы хотели бы переночевать у вас.
- Конечно! У нас как раз сейчас свободные места, многие учёные ушли в отпуск!
Она что, солнечным светом питается?
На станции мы недурно устроились. Быт местных исследователей был суров и беден, но вполне пригоден для существования. Внутри станция Дзюхати состояла из трёх сегментов - жилого, кухонного и санитарного. Станция была рассчитана на постоянное проживание пяти человек, но сейчас на ней жили только двое - учёным урезали финансирование или что-то вроде того. Я не был в курсе научной жизни нашего государства.
Мы с Кирсу не стали особо раскладываться - всё-таки наутро мы собирались продолжать путешествие. Мы даже сумки особо не разбирали - ну только отдали в холодильник немного еды как плату за проживание.
Скоро солнце начало стремительно падать с небосвода. На Дзюхати зажгли огни. Я вышел из здания станции, чтобы посмотреть как ученая-блондинка стала запускать генератор уличного света. Её, кстати, звали Ису, а её напарника - Ситигацу.
- Помочь? - спросил я, устроившись на каком-то большом ящике.
- Нет, спасибо, - солнечно улыбнулась в ответ Ису, прищурив глаза, - Я уже привыкла. Каждый день я запускаю генератор, чтобы если кто ночью заблудился между городами, мог найти людей.
- Благородно, - я тоже попытался улыбнуться.
Я почувствовал сбоку шорох. В дверном проёме появился Кирсу с кружкой чая, испускающей вокруг себя клубы пара.
- Не боитесь, что ночью прибегут всякие ночные твари? - он улыбнулся и как-то дьявольски упёрся взглядом в Ису. Та на секунду задумалась, приоткрыв рот и уставившись в небо, а затем собралась и ответила Кирсу со всё той же улыбкой.
- Да какие тут твари. Во льду никто не живёт, только учёные. Слишком холодно, - она снова посмотрела в темнеющее небо, - и слишком пусто. Наверное.
Кирсу пожал плечами и снова скрылся, очевидно, впав в раздражение от солнечных реплик девушки.
Запустив генератор, который зажёг на доме учёных иллюминацию, похожую на новогоднюю, она села на ящике рядом со мной и приподняла воротник куртки. Я вгляделся в её черты лица - хрупкая, как будто хрустальная. Ису была низенькая, с островатыми чертами лица, слегка курносым носом. А глаза... Её янтарные глаза напомнили мне глаза Цу. Они всегда были яркими и светлыми, излучали радость и счастье...
Мысль о Цу лезвием прошлась по моему сердцу, а из глаза выпустила глупую слезу, которая быстро пробежалась по моей щеке и исчезла.
- Что-то случилось? - спросил тихий голос Ису.
- Да нет... ничего, - я опустил взгляд и глубоко вздохнул.
Чьи-то руки тепло меня приобняли и я почувствовал у себя над ухом теплое дыхание.
- Не лги мне, - нежным шепотом протянула Ису.
И я выложил всё. С самого начала. Я рассказал о Цу и приюте.
О поезде.
О Кёсо.
О Дзюни.
О Кин.
Обо всем.
Она меня внимательно слушала, словно впитывая в меня каждый слог, каждую букву, а в самом конце разжала объятья, и, мокрыми от слёз глазами посмотрела в мои и прошептала:
- Так ради любимого человека ты готов лишиться жизни?
- Да, наверное, - ответил я.
Солнце полностью скрылось за обледеневшим горизонтом. Мы были потолком, а морем под нами была тёмно-синяя масса из неба и звёзд.
- Давно здесь не было чистого неба, - сказала Ису, - Давно.
Падающая звезда. Неужели звезда? Неужели я первый раз в жизни вижу падающую звезду? Я сорвался с ящика и побежал в сторону летящей точки, про себя повторяя желание "Увидеть Цу, увидеть Цу, увидеть Цу". Я бежал довольно долго, скоро от усталости упав на лёд.
Она осталась сидеть там, провожая взглядом звезду.
- Пусть Юки-сан будет со мной, - она сложила руки вместе - Он не должен пропасть.
- Он не твой, - сказал голос неподалёку от неё. Ису испуганно обернулась - никого? Странно. Успокоить разум просто, но организм...
Её сердце ещё долго билось слишком сильно. Честно-честно.
Я остался лежать на льду. Перевернувшись с живота на спину, я уставился в звездное небо. Скоро рядом со мной легла и Ису.
- Ты за меня волновалась? - внезапно спросил я.
- Ну... - протянула она, - Есть немного.
- Ты же говорила что здесь некого бояться.
- Кроме самого себя. Ты и есть свой главный враг. Много людей в безумии уходили во льды...
- Я не безумен.
- Все мы немного безумны.
Внезапно, она ловко перевернулась и оказалась стоящей на четвереньках надо мной.
- Я, например, безумно люблю влюбляться с первого взгляда.
Моё сердце бешено забилось. Я бы понял, если бы я ей нравился, она мне тоже была не совсем безразлична, но любовь... За столько времени она невозможна.
- Ису, я, - начал было я, но закончить не успел. Освободив руки, Ису оказалась лежащей на мне, и, не дожидаясь моего ответа, прижалась к моим губам в поцелуе. Я слегка растерялся, но скоро, чёрт бы побрал инстинкты, начал отвечать ей, наверное, приведя её в восторг. Она водила пальцами по моим волосам, я по её, и в целом, всех это, наверное устраивало.
Эй, Кирсу, а мне повезло, что я тогда не увидел твоего взгляда?
глава третья /NC-17/Научно-исследовательский центр, находящийся на военной базе Кин, был наверное самым мрачным и опасным местом среди всех мест на нашей выпотрошенной планете. Среди казарм и центров боевой подготовки это здание стояло огромным особняком из стали и бетона с угрожающей надписью "НИЦ Генетических исследований" на стене. Даже некоторые военные побаивались его - никто, кроме работников, и, разумеется, самих подопытных, и не подозревал, что творится внутри, а вещи внутри царили, поистине, ужасные.
Вы когда-нибудь слышали об Абсолютном оружии? Раньше его называли биологическим и подразумевали пушки с сибирской язвой или вроде того, а теперь оно стало Абсолютным и подразумевает под собой, скорее всего, людей с измененным ДНК. Используя технологии, сущность которых одному Дьяволу известны, учёные меняли генетический код людей (детей, чаще всего девочек) и превращали их в машины для убийств с невероятными, а то и сверхъестественными силами.
Детей содержали в жестоко отгороженных камерах-боксах.
Общались только через внутреннюю радиосвязь.
Вещества им вводились руками-роботами, то есть электронными манипуляторами.
И всегда, всегда из стены торчал автомат, готовый в случае неповиновения расстрелять милых девочек в фарш.
Как это мило, правда?
Кагура Аоикава уже третий месяц работала в НИИ. Довольно симпатичная брюнетка с длинными волосами, чаще всего убранными крабиком назад, издали она напоминала соблазнительную красотку, но вблизи, как только бликовали очки, она становилось ботаником-дурнушкой. Кагура была стажёркой-генетиком, которую приписали к одному из первых "образцов", созданных учёными. "Образец" имела код "001UMNK", за что в кругу приписанных к ней учёных стала ласково называться Уминеко, то есть Чайка. Из всех созданных в НИИ существ, Уминеко была самой общительной и наименее агрессивной. А ещё, в свои одиннадцать, она была отличным психологом, понимала всех, могла дать совет и поддержать человека.
Кагуре было страшно. Приписанная к UMNK, она не имела права знать об остальных разработках НИИ, но слухи, ходившие по Центру, даже бывалого военного могли пробрать до мозга костей. Иногда Кагура плакала. Тогда она убегала к камере Уминеко, включала радиосвязь, и выговаривалась.
Ну вот как в тот день. Кагура снова пришла.
- Привет, Кагура-тян, - ласково сказал подёрнутый радиопеленой голос Чайки. Кагура удивилась - через окно она её увидеть не могла - стекло было односторонним, да и она ещё не представилась.
- Привет, Уминеко. Как ты? - спросила Кагура, поправив очки на носу.
Уминеко повернулась и улыбнулась. Девочка была похожа на анорексичек из пропогандистских фильмов - рёбра, тазовые кости, локти и колени - всё неестественно торчало, пугая. Волосы её были абсолютно белыми, чуть ниже лопаток, глаза - голубые, которые, казалось, смотрели прямо на Кагуру через непроницаемое стекло.
- Раньше у меня были чёрные волосы, - сказала Уминеко, - Я иногда вспоминаю себя - до. Я была пухлой черноволосой школьницей.
Кагура отвернулась от Чайки и посмотрела на пульт с датчиками. Жизненные показатели девочки были в норме.
- К нам идут, - внезапно сказала Уминеко, - Я чувствую, что скоро придут нездешние, из Мира. За какой-то из нас.
Кагура испугалась. Она привыкла к отсутствующему тону Чайки и странным речам, но не настолько странным. Чтобы не упасть, она решила опуститься на стул.
- Ты знаешь что творится в других секторах? - спросила Уминеко. Кагура отрицательно кивнула.
- Там другие. Наверное штук семь проектов. И ещё около пятидесяти незадействованных, в приюте. В искусственных условиях.
Уминеко встала с колен и подошла прямо к стене, где должно быть стекло, прижалась худеньким нагим телом к нему.
- У-ми-не-ко, - по слогам тянула она, - И-ти-га-цу, Ро-ку-дзю, Ми-цу, Ха-на, Ру-на... и Са-цу-ки. Девочки. Они иногда говорят со мной. Телепатия - одна из генетических штучек твоих коллег.
Кагура затряслась всем телом. Она резким пинком оттолкнула стул на другой конец комнаты оператора бокса, но присутствие Уминеко в своей голове продолжала ощущать.
- А знаешь кому хуже всех? - спросила девочка, по гладкой стене словно стекая вниз, - А хуже всех Сацу-тян... она говорит что её мучают... вонзают в руки ножи...
- Хватит...- боязливо подала голос Кагура, - Хватит, Уминеко...
- Они разрезают её на куски и собирают...
- Хватит... ХВАТИТ!
Сорвавшись, Кагура заработала себе огонёк безумия в глазах. Оторвавшись от стула, она нажала на пульте красную кнопочку с надписью "SLEEP MODE", и со вздохом проследила за тем, как серебристый газ заполнил бокс, и проект "001UMNK" упал на мягкий пол и заснул детским сном.
- Прости, Уминеко-тян... Я не хотела, - сказала Кагура и покинула операторскую.
"Уминеко, Итигацу, Рокудзю, Мицу, Хана, Руна, Сацуки. Кто же вы такие, чёрт вас дери?" - думала девушка, глядя в чашку кофе в комнате отдыха.
Но что она могла там увидеть, кроме своего лица, тёмного от кофе, мокрого от слёз?
Поцелуй Ису-тян сладчайшей чёрной меткой отпечатался на моих губах. Первый раз?.. Вовсе нет, я уже упоминал о том, что у меня была девушка, но, в отличие от неё, Ису целовалась гораздо более по-взрослому: чуть крепче, но страстнее и нежнее в разы. Когда наши губы разомкнулись, Ису покраснела, словно школьница, и убежала, оставив меня одного лежать на льду неподалёку от станции.
С полминуты я лежал на земле, пытаясь осознать произошедшее. Кулон Дзюни всем своим золотом пытался прожечь во мне отверстие, но что-то ему очень сильно мешало это сделать. Быть может холод?
- Ну... и как? - послышался равнодушный голос за моей спиной. Встав и отряхнувшись от крупиц снега, я увидел Кирсу, и впервые мне показалось, что его всегда весёлые глаза с задорной искоркой хитрости и ярости потускнели, как гаснут уличные фонари по утрам.
- Странно, наверное, - я пожал плечами и посмотрел в небо. Восточный ветер погнал по незадолго до того чистому небу стайки тёмных облачков, которые были похожи на толпы людей - спешащих куда-то, бесцельных и посредственных.
- Странно? - равнодушие вмиг сменилось удивлением, - Ты что, ни разу не целовался с девушкой?
- Да нет же! - я снова посмотрел на Кирсу и возмущенно скрестил руки на груди и насмешливо улыбнулся.
- Ю-кун...- Кирсу внезапно отвёл взгляд, - А ты никогда не пробовал... ну... целовать другого парня?
Сначала я впал в ступор. Такой невинный вроде вопрос для меня прозвучал, как абсолютно прямое "Ты - гей?
Затем я засмеялся.
- Ну, Кирсу, разве я настолько похож на педика? Ну ты даешь.
Он не ответил.
Боже, сделай так, чтобы я забыл его взгляд, который в ту секунду поразил меня, как разрывной патрон по душе.
Имя - неизвестно (возможно, Крис Ноуэр), род занятий - проституция. То, что для меня было неестественно, неправильно, для Кирсу казалось делом обычным. То, на что у меня было наложено вето для него было способом зарабатывания денег. Я ужаснулся, едва услышав невинный вопрос о поцелуях с парнем, а тем, кто его целовал наверное не было счёта. Десятки? Сотни?
Возможно.
Пораскинув мозгами, я понял, что был несправедлив по отношению к нему. В конце концов, не мне смеяться над ним только за то, что он был бисексуалом.
Кирсу не разговаривал со мной до времени отхода ко сну. Закутав половину лица в свой тёплый светло-салатовый шарф и оставшись в голубом свитере и чёрных штанах, остаток дня он провёл помогая Ситигацу с косметическим ремонтом Дзюхати.
- Прости, - внезапно сказал он перед сном, скрестив ноги сев на противоположной кровати.
- Меня прости, - ответил я, улыбнувшись, - Я вёл себя как тупой баран.
- Возможно, - Кирсу захихикал, прикрыв губы ладонью.
- Если хочешь, можешь лечь со мной, - кивнув мне, сказала проходившая мимо Ису, уклонившись от злобного по неведомой мне причине взгляда Кирсу.
- Давай, - пожал плечами я. В конце концов, так будет гораздо теплее.
Взяв под руки подушку и одеяло, я, смято бросив через плечо "спокойной ночи" для Кирсу, я ушёл за Ису в женский сегмент. Она сидела там, напевая что-то под нос, закрыв глаза.
Ису, ты не говорила, что ты ещё и поешь прекрасно.
Ису, может быть...
Кирсу привык к экстремальным условиям, и поэтому в стационарной, похожую на больничную, пижаме станции Дзюхати он мог выйти на двадцатиградусный мороз абсолютно без труда. Найдя сигареты, он закурил, всматриваясь в ночное небо.
Падающая звезда?
- Дай мне ещё немного безумия, - выдохнув облачко серого дыма протянул он, - Совсем капельку.
- Ты слышала, Кагура в последнее время неспокойная какая-то! - секретарша Акаикава из НИЦ в Кин, рыжая девушка одетая в офисный костюм, подчеркивающий её приличный размер груди и широкие бедра перегнулась через стойку регистрации проходящих в первый сектор. Ещё две секретарши помладше рангом, женщина-учёный и молодая стажерка впитывали каждое её слово и при каждой паузе странно хихикали.
- Я тут узнала, что она стала много ходить к Уминеко, - задумчиво протянула стажёрка, гребешком проводя по своему аккуратнейшему каштановому каре, - Наслушалась бреда десятилетки на обезболивании.
- Да какие там обезболивающие, - возразила женщина-учёный. Её чёрные волосы были собраны в пучок, обтянутый белой сеточкой, - Её вводили вещества непосредственно в мозг. Она что-то типа экстрасенса, понимаешь?
- Бедная девочка, - в один голос вздохнули секретарши, которые вообще не имели к дискуссии отношения, но поддакивать умели и любили.
- А ещё, - Акаикава ещё больше приблизилась к ушам собеседниц, - А ещё Кагура заинтересовалась в остальных проектах. Она даже их коды откуда-то узнала.
- Может, шпионка? - спросила стажёрка.
- Нет. Я вам говорю - что-то нечистое в нашей зоне стерильности. Нечистое, я тебе говорю.
- Как это произошло? - спросил я, очнувшись только под вечер следующего дня. Я стоял напротив свежевыбитых во льду могил, рядом с которыми Кирсу воткнул корявые кресты. Рядом с ними лежали два обезображенных окровавленных трупа, в которых я с трудом мог узнать Ису и Ситигацу. Меня шатало, наверное по этому я не плакал - не было сил.
Очевидно, нас с Кирсу что-то оглушило. Или кто-то, а потом вынесло учёных на улицу, и, вооружившись ледорубом, принялось кромсать человеческую плоть.
Особенно досталось лицу Ису, которое не узнала бы и мать родная. Глаза были выколоты, зубы выбиты, волосы местами были выдраны клочьями. Всё тело её было покрыто синяками и царапинами, шея была рассечена, казалось, из неё до сих пор сочилась кровь.
Ситигацу не был лучше, о, ничуть. Живот доброго великана был рассечён ножом. Кирсу неуклюже пытался заклеить аккуратно разорванное брюхо Ситигацу, но безуспешно - даже из формы торчали некоторые участки кишечника. Безумно раскрытые глаза покойника смотрели в небо, которое, как будто смеясь над всеми, наградило день солнцем.
Меня затошнило. Я отошёл за угол станции, и, вывернув наружу всё содержимое желудка, вернулся.
- Не плачь, - сказал Кирсу, держа на руках тело Ису, - Ты не мог ничего сделать.
С глухим стуком тело девушки упало в ледяную могилу, окропив её ровные стены красными разводами.
Ситигацу мы сбрасывали вместе. Он был крепким мужиком, и один Кирсу его бы не поднял. А Ису даже после смерти оставалась лёгкой и изящной, да, такой она и была.
Кирсу залил покрытые новым слоем снега трупы водой.
- Чтобы льдом заросли. Такой подарок новым поколениям, - мрачно пошутил он. Мне хотелось ответить ему на это смачным пинком в солнечное сплетение, но в конце концов я передумал - друг всё-таки.
- Что произошло, Кирсу?
- Нас с тобой ударили по голове. Этих, наверное, тоже, но они сопротивлялись. Военные, наверное, - он пожал плечами, - Нам с тобой повезло, друг.
- Ага... - я посмотрел в могилы ещё раз. Кровавые очертаний становились всё более смутными, - повезло.
С Дзюхати мы уехали в тот же день. Чувства к Ису я похоронил в месте с ней, оставив на кресте медальон Дзюни.
Никакой больше.
Никакой больше любви в этом путешествии.
Ах, да, что-то я не могу вспомнить... вышибло из головы.
Господи.
Прошлой ночью я переспал с Ису. Нет, серьёзно, из-за удара по голове это вылетело у меня из головы.
Я помню, как мы болтали, сидя на кровати, она рассказывала мне про "Асагири но Утау", песню утреннего тумана - ту, что она пела, когда я пришёл. А потом мы снова поцеловались, и тут уже не было выбора. Я медленно, дразня Ису, расстёгивал пуговицы на её пижаме, медленно стягивал с неё штаны, получая то ли за это, то ли за что-то ещё царапины от её ногтей на своей спине. Я целовал Ису шею, проводил языком по её мочке уха и её груди. Я чувствовал, что мы дышали в такт, мы были одним, одним целым, одной кровью и плотью, да, даже тогда.
А потом мы соединились полностью. Ису выдохнула чуть сильнее, чем обычно, а когда мы начали двигаться вместе, она начала стонать, заставляя меня делать это всё жестче и жестче. в конце концов, мы с Ису громко вскрикнули и, затем, обессиленно легли рядом с друг другом.
Она молчала. А потом, прихватив пижаму, отправилась в душ, оставив меня одного.
То ли я потом уснул, то ли забылся, то ли меня ударили по голове уже тогда - кто знает, кто знает...
Но почему-то этот момент вылетел из головы.
А она не сказала, что любит меня, эй.
Кирсу я решил не говорить.
-Разрешите мне доступ в остальные сектора, - железным голосом сказала Кагура, сев напротив руководителя научного центра в Кин. Руководитель чем-то был похож на президента какой-нибудь заносчивой страны - без повода гордый и пафосный, характером похожий то на льва, то на павлина.
- На основании?...- играя с интонациями отвечал он, попивая кофе из позолоченной чашки.
- Пожалуйста. Хотя бы к одному сектору. К третьему, к седьмому - без разницы!
- На основании?...
- Мне... мало работы в первом секторе. У нас всегда спокойно.
Руководитель рассмеялся, обнажая свои белые, когда-то выпрямленные зубы.
- Вам слишком спокойно у нас в Кин? Вы вообще знаете куда попали?, - нахмурившись начал он, - Наши девочки - это такие маленькие бомбы замедленного действия. Вот вы, - он взялся за бейджик Кагуры, на котором каллиграфическим почерком секретарши Акаикавы было выведено "Аоикава Кагура" и стоял штрих-код "001UMNK", - приписаны к Уминэко, да? Даже там случаются, так сказать, эксцессы. Она может ментально воздействовать на людей.
- Это не страшно, - настаивала Кагура, - Я хочу поработать и с остальными, как вы их называете, девочками.
- Ты хочешь проблем?
- Нет, не проблем. Хочу материал.
Руководитель достал из стола папку, пухлую, как небольшой толстый кот.
- Вот. Материал по проекту "007SCK". Если полистав это, вам все ещё захочется посещать такие опасные сектора, обращайтесь.
- Вы так просто раздаёте секретные бумаги?- удивилась Кагура.
- Ни для кого не секрет, что Сацуки - проблемная девочка. Это толстая папка - список её проказ. Мило, не правда ли?
Города мы достигли довольно скоро. Как потом выяснилось, база Дзюхати принадлежала отнюдь не научному управлению по Кёсо, а научному управлению по Кирену, куда мы и приехали. В отличие от того же Кёсо, Кирен был городом сравнительно молодым и благоустроенным - над ним уже, как и над Городом, стоял тонкий и блеклый купол, а температура внутри напоминала середину весны.
Завидев КПП, Кирсу нахмурился.
- В чём дело? - спросил я, слегка склонив голову набок.
- Не ожидал я этого. Нужно было сразу уходить на Кин, - голос Кирсу звучал встревоженно, но в то же время с нотками недоумения и лёгкой обиды, - Не люблю светить паспортом.
- Фальшивка что ли?
- Конечно. Кто ж такой шлюхе как я настоящий выдаст.
Как оказалось, их у Кирсу было три - для военных, для больниц и для проезда через разнообразные контрольно-пропускные пункты. Общее в них было только одно - инициалы: Кирсу всегда представлялся как К. Н. У меня, к его недовольству, паспорт был один, и то настоящий, какой выдавали всем в нашем приюте. Серенькая книжица скромно рассказывала, что я - Юкико 186588403665927, родителей нет, родственники мертвы, а сестра считается пропавшей без вести. Проживаю, как водится, в приюте для "техногенных сирот".
Меня, к счастью, досматривать не стали - очевидно, интересным не показался. Паспорт Кирсу же излядели вдоль и поперёк, стараясь найти хоть что-нибудь противозаконное или фальшивое. К счастью, работа мастеров-изготовителей была искусной, и у военных не возникло никаких подозрений. Вскоре, мы оказались на улицах чистенького Кирена, бросив нашу тарахтелку-снегоход на ближайшей стоянке.
Кирен был белым.
Всё в нём - дома, дороги, одежда городских служащих - всё было белым. Купол проецировал сам на себя изображение голубого неба, яркого, как будто в солнечные день, и нас, неподготовленных "туристов", город словно пытался ослепить. Выругавшись, Кирсу надел тёмные очки, похожие на пилотские, которые он до того не доставал.
- На случай сильного снега или ещё какой-нибудь хрени, - пояснил он, скаля зубы.
Я старался бороться со светом как мог. В конце концов, я просто решил идти, прикрывая глаза ладонью.
Температура в Кирене была весенняя - около десяти-пятнадцати по Цельсию. Изредка среди белой идиотии попадались зелёные растения, которые, к счастью, давали отдых глазам. Цвели синтетические сильно пахнущие цветы. Мимо пробегали домашние кошки.
В отличие от дикого пацана Кёсо, Кирен был кроткой девушкой, которая всё содержала в порядке и любила себя украшать.
Израненные тела.
Размозженные лица и конечности.
Оторванные головы.
Сломанное оборудование.
Всё на бумаге, в отчётах, фотографиях, от которых казалось исходила аура смерти и смрадный запах мертвечины.
Сидя в коридоре перед кабинетом руководителя, Кагура пролистывала и пролистывала страницы в папке, которую он ей дал.
- Ноль ноль семь, Эс Цэ Ка...- вздохнула она, на секунду отведя взгляд от очередной фотографии трупа и посмотрев на лампу на потолке. Та источала ровный белый свет, который, казалось, иногда слегка подрагивал, - Сацуки...
Проблемная девочка, список проказ? Ха, да материалов из этой папки хватило бы на поколение фильмов ужасов. Но Кагура терпеливо читала, стараясь понять, в чём же дело.
- Вы всё ещё хотите перевестись в другие сектора? - спросил руководитель, когда Кагура вернулась в кабинет и бросила папку ему на стол.
- Нет, - начала она, - Я хочу перевестись в седьмой сектор. К образцу "007SCK".
- После всего, что вы прочитали? Милочка, да вы самоубийца.
- Я знаю, что я делаю и во что ввязываюсь. Это всё ради вашей науки, господин руководитель. Если вы не можете её контролировать, то что сможет?
Руководитель озадаченно умолкнул.
- Вы готовите живое оружие, чтобы атаковать кого-то? Да вы ничего сделать не сможете! Она не знает, кто друг, а кто враг! Я хочу, чтобы вы перевели меня туда, я хочу научиться контролировать её мыслительную деятельность. У меня даже план созрел...
- Кагура. Аоикава Кагура, - задумчиво протянул руководитель, - Знаете, у меня рука не поднимется подписать приказ. Вы слишком милая, чтобы отправлять вас на седьмой круг Ада.
- Я не должна для вас быть милой, - отрезала она, - Для вас я должна быть специалистом. А это разные вещи, "дорогуша".
В первый раз в жизни она чувствовала себя столь наглой и уверенной.
- А теперь, мелодия "Асагири но Утау" в радиоволнах исполняется образцом У Эм Эн Ка. Без зрителей, без Кагуры-тян, без всех. Вдохновение, песня и всё - неизвестного автора.
Иногда даже Чайке требовалось немного своего бреда и своих песен.
Автор: kirsu
Жанр: sci-fi, киберпанк, horror
Рейтинг: варьируется
Дисклеймер: вся идея, мир и персонажи принадлежат мне. Запрещается выдавать за своё, запрещается плагиат идеи и описания мира.
Состояние: в процессе
Предупреждение: насилие, жестокость, кровь, секс, однополые отношения. Запрещается показывать детишкам.
Примечания: почему именно "ни.Где?", а не "Нигде?" потому, что это местами игра слов. "Ни" в японском языке - суффикс для вежливого обращения к брату, следовательно, это может быть, например, мыслями Цу - "Ни где? (Где братик?)".
Предупреждение: насилие, жестокость, кровь, секс, однополые отношения. Запрещается показывать детишкам.
Примечания: почему именно "ни.Где?", а не "Нигде?" потому, что это местами игра слов. "Ни" в японском языке - суффикс для вежливого обращения к брату, следовательно, это может быть, например, мыслями Цу - "Ни где? (Где братик?)".
чем вдохновлялся?анимэ, анимэ и ещё раз анимэ. В основном Волчий Дождь, Когда плачут Цикады и Триган.
Ничего общего, абсолютно.глава первая /PG-13/Поезд нёс меня на огромной скорости сквозь бескрайнюю равнину снега и пепла, в которую превратилась когда-то жившая земля. Вагон представлял собой жуткое зрелище - вагоны были разграблены, там, где когда-то стояли скамьи сейчас ютились люди, собравшие свои скромные пожитки и тоже решившие уехать.
Я смотрел в запотевшее от собственного дыхания окно. А это навсегда, да? Мир навсегда останется таким? Пальцем я вывел на окне солнышко - таким, как его обычно рисуют дети в садиках - кружок с отходящими от него чёрточками. Наверное, Цу тоже так сделала бы, правда?
Что произошло? Война, катастрофа - уже почти никто и не помнит. Лет 20-30 назад случилось что-то, после чего в мире воцарились хаос и анархия, а природа ушла в мерзлоту. Единственным оплотом цивилизованной жизни стал Город - простой и чистый Город, стерильный Город, Город неведения, Город, за любое сомнение в работе правительства его тебя могли выгнать на мороз за купол, где бы ты и недели не прожил, городская неженка.
Так же и со мной. Хотя, нет, не совсем так. Я сам ушёл, потому, что меня больше ничто не держало в этом Городе.
Родителей своих я никогда не видел. За все свои 15 лет жизни я имел всего двоих дорогих людей - тётю Амалью, которая умерла, когда мне было 10 и сестрёнку Цусаки, которую военные увезли.
Мы жили в Городском приюте для техногенных сирот. Так называли тех, у кого родители из-за климата умерли. Я знал, что это было не так, и убил их вовсе не климат - тётя сказала - но я молчал, потому что тогда меня нас перевели в другой приют, а техногенный был самым лучшим. Нас там любили, уважали, и друзей мы там имели хоть обдружись, и вроде бы всё было прекрасно и безоблачно - я бы пошёл в академию, устроился пилотом, смог бы обеспечить себя и Цу... А потом, в один прекрасный день, нагрянули военные. Всех детей младше 8, как потом говорила директриса, "описали" и увезли "в другой приют". Узнав о том, что Цу исчезла, я обессилел. На пару недель я перестал контактировать с внешним миром - не говорил, не ел, спал ли - не помню, а через две недели социум принял меня обратно.
— Ю, почему ты молчал?
— Потому, что Цу нет.
— Забудь же наконец.
— Цу я не забуду, а ты - уходи. Навсегда уходи, насовсем.
Так я расстался со своей первой, и, как я потом понял, последней девушкой в своей жизни. Как я, опять таки, потом узнал, она вырвалась из приюта, женилась на активисте-оппозиционере и закончила в аннигиляционной камере вместе с мужем и двумя дочерьми, которых она назвала в честь - удивительно! - меня: Ю и Кико.
Удивительная вещь любовь - она может уйти так же быстро, как и нагрянуть, а может остаться шрамом на сердце на всю жизнь - врагу такого не пожелаю, честное слово.
Поезд продолжал движение. Из-за сильной метели он стал двигаться чуть тише, чем обычно. Я вышел в тамбур вагона и закурил дешёвую сигарету - одну из вещей, которые составляли немногочисленный список моего добра, которого я прихватил с собой из приюта. Глаза, как обычно, чуть защипало от едкого дыма.
— Есть закурить? — раздался негромкий голос слева. Оглянувшись, я увидел юношу примерно моего же возраста, тощего, и, как я понял, очень сильно чем-то подавленного.
— Наверное, - я пожал плечами и протянул парню одну из сигарет. Тот прикурил от моей и, испачкав куртку, медленно опустился на пол по стенке тамбура.
— Куда едешь? - спросил он, выдохнув облачко мутного дыма.
— В Кёсо, - ответил я, переведя взгляд с собеседника на дверь.
— В Кёсо? - с каким-то недоумением переспросил парень. В голосе появился явный интерес, - Что тебе надо в Кёсо, там сейчас помойка та ещё.
Мне показалось, что я почувствовал пристальный взгляд на своей заднице.
— За последние года 3 Кёсо стал городом шлюх. Припахают к работе, заставят военных-пидоров обслуживать, а надоешь - на органы или в Кин.
— Кин? Что это за место?
Собеседник ухмыльнулся.
— Кин - экспериментальная станция военных. Они там над детьми эксперименты провозят. Свозят туда отребье всякое - сирот, бродяг, тех же шлюх - и экспериментируют по-всякому.
Когда он сказал о сиротах, моё сердце как-будто поёжилось. Цу? А вдруг именно туда увезли Цу?
— А откуда ты столько знаешь?
— А ты что, ещё не догадался? Я военным жопу свою продаю! - он расхохотался, обнажая белоснежные зубы, - В Город на их тусовку ездил, сейчас обратно. Я шлюха, друг мой. Грязная шлюха. Кстати, не представился - Ноуэр Крис, можно просто Кирсу или просто Ноу.
— Юкико. Фамилии, к сожалению, нет, - я скромно потупил взгляд.
— Так у меня тоже нет. И имени. Я вру. Все врут.
Поезд едет по снегу.
Когда поезд прибыл в Кёсо, на горизонте уже начали появляться первые лучи мутного солнца. Меня разбудил Кирсу - нежно так, нежным пинком под зад. Сквозь сон я пробормотал что-то вроде "не сейчас, воскресенье", а в ответ получил ещё один пинок - покрепче.
— Какое в жопу воскресенье? Ты вообще где? - слегка раздраженно протянул Кирсу, глубоко вздохнув.
— А... точно, - я с трудом встал и мы вышли из вагона, вливаясь в массу людей, покидающих поезд.
Толпа - вещь страшная, с какой стороны на неё ни посмотри. Попав в толпу человек становится лишь частицей, молекулой в огромной амёбе движения в неизвестном направлении. Он теряет своё "я", личность, и просто двигается, выполняя приказы ядра толпы, если имеется такое. Если нет ядра - они идут. Просто идут тупым маршем, сдавливая друг другу кости, ломая рёбра и теряя сознание от нехватки воздуха, гибнут женщины, дети, старики. Гибнут от нелепого падения, затаптываемые толпой, от накачанных рук военных, которые никогда не считали и не считают себя частью толпы. Сама по себе толпа, а особенно неуправляемая - машина смерти, которой всегда требуется оператор.
Поезд был очень длинный, и поэтому толпа, которая из него высыпала была огромна, как очередной митинг у Городского купола. Тысячи три человек маршем двигались к выходу с вокзала - тысячи три измученных временем и условиями беженцев, которым в жизни повезло не так, как жителям Города. Вот мать, укутанная в бежевый шерстяной платок. Она худа, она мерзнет, а за ней бежит укутанная в десяток курток маленькая, лет семи дочка. Глядя на неё, я на мгновение вспомнил о Цу, и моё сердце словно кольнуло острой иглой. Больно.
— Девочку жалко, - заметил Кирсу, обратив внимание на объект в моём поле зрения, - Затопчут стопудово.
Я огорчённо вздохнул и отвёл взгляд.
— Привыкай, - продолжил он, - В этом городе и не к такому привыкнешь. Детишки - лишь вершина айсберга. Ты знаешь, что ей лучше умереть здесь, а?
Я был очень сильно удивлён и напуган. Глаза мои широко раскрылись, а зубы сжались. Я перевёл взгляд на Кирсу. Тот лишь едко улыбнулся.
— Ну, посуди сам. Если она выживет - они с матерью будут бродяжничать, они по виду последние деньги на билет до Кёсо отдали. Мать департирована, значит работу ей не дадут, а значит для пропитания себя и дочери ей придётся...- парень сделал паузу, и, хихикнув, посмотрел мне прямо в глаза, - Торговать телом. Не своим, дочери.
Меня накрыл приступ немой ярости. Я чувствовал, с какой силой бьётся о мои рёбра сердце, как глаза наливаются слезами, но сдержался, чтобы не ударить Кирсу по челюсти.
- Такие малышки тут ценятся гораздо дороже, чем я, - Кирсу посмотрел в небо и провёл руками по своим каштановым волосам, убирая чёлку с глаз, - Гораздо дороже.
Солнце уже полностью показалось из-за границы ледяной пустыни. Я почувствовал, что стало чуть теплее, чем было. Совсем чуть-чуть, чем было. Да.
Мы с Кирсу отправились на поиски ночлежки. Я знал, что скорее всего очень скоро уеду из города шлюх, но чтобы выжить тут хоть пару дней, мне нужен был опытный проводник. Пейзажи Кёсо меня, как Городского жителя, поражали до глубины души. Здания были в большинстве своём невысокими, ветхими развалюхами, сделанными из серого бетона, покрытого грязью, кровью, и ещё чем-то, но я постарался не задумываться о том, что это было. Вдали слышались выстрелы, изредка проходили небольши группы военных с оружием на перевес. При виде них, Кирсу всегда рисовался: игриво подмигивал правым глазом, кокетливо улыбался, посылал воздушные поцелуйчики. Мне это казалось мерзким, но Кирсу было всё равно - это его работа. Похоже, скоро он заработает на новый шарфик. Или ботинки.
На стене одного из домов я увидел зеркало. Как давно я не видел собственного лица - день, неделю, месяц? Отражение встретила меня с образом довольно высокого, худощавого паренька с чёрными короткими волосами, подстриженными абы как и абы где, карими глазами и царапинами по всему телу. Одет я был в странную чёрную куртку, порванную везде где только можно и в сапоги.
Кирсу был ниже меня. У него были тёмно-каштановые волосы чуть длиннее моих, голубые глаза и царапина на правой щеке. Одет он был в длинный плащ болотного цвета и тёмные штаны, на шее у него был повязан шарф.
— Красавцы, - рассмеялся Кирсу, - Я не знаю, сколько за тебя дадут, но, конечно, выглядишь ты недёшево.
Я покачал головой.
— Я собой не торгую.
- А придётся. В этом городе по-другому никак.
Ночлежку мы нашли скоро. Один старый знакомый Кирсу согласился пустить нас к себе на недельку, при условии что каждый день один из нас будет "платить" его дочери.
— Таи-кун, нехорошо же, - наигранно возмущался парень, стараясь не засмеяться, - Я не смогу трахнуть твою дочь.
— Раз жопу военным подставляешь мою красавицу ты трахнешь с удовольствием, - хрипло рассмеялся Таи и они пожали друг другу руки.
Комната нам с Кирсу досталась неплохая - конечно, не хоромы, но и не помои, уж поверьте. Нам досталась выбеленная комната с двумя кроватями и шкафом, а так же старым телевизором и чайником. Своего санузла у нас не было. Штукатурка, конечно, кое-где облупилась, да и мебель была далеко не последней модели, но в целом всё смотрелось довольно уютно. Войдя в комнату, Кирсу тотчас же плюхнулся на кровать, и, вдохнув аромат стирального порошка, исходивший от простыней, прошептал:
- Это, чувак, запах дома.
Я присел на противоположную кровать и посмотрел на Кирсу. Почему я ему доверился? Я знаю этого человека около четырёх часов, но не знаю кто он вообще, как живёт, да что там, я даже имени его настоящего не знаю! Предаст, сдаст военным - что он может со мной сделать? Ждать пока время покажет? Подожду. А оно-то покажет, обязательно покажет...
Я даже не заметил, как моё простое валяние на кровати постепенно увело меня в мир сновидений. Проснулся я под вечер, когда солнце уже начинало постепенно садиться. Кирсу лежал на кровати напротив обнажённый по пояс и смотрел телевизор.
— О, проснулся? - спросил он, переведя взгляд с какой-то порнухи на экране на меня.
— Даже не понял, что заснул, - я зевнул и, наконец-то, стянул с себя куртку. После нескольких часов сна мне в ней стало ужасно жарко, да и вспотел я порядочно.
— Сходи что-ли в душ, - демонстративно зажав нос протянул Кирсу, глядя как я снимаю с мокрого торса майку. Он на третьем - по лестнице вверх и направо. Не ошибёшься.
Захватив из шкафа полотенце, я отправился по адресу, как можно осторожнее наступая на ветхие половицы лестниц. Санузел оказался скромен - змызганные грязью кафельные стены и полы, ненмого ржавая раковина, такие же душ и унитаз. Скинув с себя остатки одежды, я, впервые за, наверное, дня три, встал под тёплые струи воды.
А ведь в приюте я мылся каждый день, да? Загоняют мальчиков по четверо в душевую и заставляют мыться за пять минут -намыливать голову и тело, смывать это. Многие не успевали отмывать шампунь с головы, приходилось делать это в раковине в туалетах. А ведь это был один из лучших приютов Города, по крайней мере так его позиционировали директора и правительство.
Завершив своё рандеву с душем, я, как и положено, отдёрнул занавеску, и, внезапно, тут же её задёрнул. За занавеской оказалась девушка - невысокая, но с виду старше меня. Её рыжие волосы были собраны в неаккуратный хвост - несколько прядей выбивались из него. У девушки были большие, красивые зелёные глаза. Сообразив, что девушка должна быть смущена появлением напротив обнажённого юноши, я понял, что положение ну очень неловкое. Спасла ситуацию она.
— Извини. Я думала, что ты Кирсу.
— А что, он тебя не стесняется? - глубоко вздохнув спросил я.
— Он спит со мной, чтобы здесь жить. Меня зовут Дзюни, я дочь хозяина этого дома.
На несколько мгновений мне стало безумно жаль Дзюни. Но затем я сообразил, что не отцу платят за то, чтобы спалть с его дочерью, а отец платит за то, чтобы его дочь с кем-то спала.
Я опустился на поддон кабинки и повернулся к Дзюни спиной. Колени я прижал к подбородку.
— Зачем ты так живёшь? - спросил я, закрыв глаза.
Дзюни присела позади меня. Я почувствовал её дыхание в своих волосах, и по моему телу на секунду пробежали мурашки.
— Потому, что мне вас жаль, - прошептала она, - Потому, что я не хочу чтобы такие рабы обстоятельств, как вы оставались в подворотнях на ночь. Для меня ничего не стоит с кем-нибудь переспать, для вас тоже, а, однако, смотри как хорошо - мы и удовлетворяемся и не остаёмся без крыши над головой.
Я повернулся к Дзюни. Её взгляд был опущен куда-то вниз, в пустоту. Дыхание было глубоким и ровным, лицо - спокойным и как будто бы немного грустным.
— Тебе же это не нравится, - шёпотом сказал я, проведя рукой по мягким рыжим волосам Дзюни, - Ты же как и все девушки хочешь любви до гроба, счастья... любви...
Дзюни не ответила. Она закрыла глаза, и из их уголков медленно потекли тонкие полосочки слёз. Я встал с поддона, бесцеремонно сорвал с карниза занавеску, обмотался ей, и, вздохнув, сел рядом с Дзюни, приобняв её рукой.
— Не плачь. Всё будет. Всё будет хорошо.
Она прижалась мокрым лицом к моей груди и заплакала ещё сильнее, ещё горьче, и каждая её слезинка была для меня словно серная кислота.
Значит, спать с кем угодно, чтобы их спасать?
Глупая ты, Дзюни.
Глупая.
— Что-то ты долго, - сказал Кирсу, не отводя взгляда от своего отражения в выключенном телевизоре. Очевидно, парень куда-то собирался - он был в верхней одежде, и, глядя на себя в экран, навадил марафет, как школьница перед первым свиданием.
— Да так... надо было кое-кому помочь, - вздохнул я, падая на кровать.
— Ты что, дрочил что ли? - рассмеялся Кирсу, наконец отстав от несчастного телевизора.
— Идиот ты, Кирсу.
— Да знаю я. Что идиот. Извини.
И с этими словами, Кирсу вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Хлопок был такой силы, что с потолка на меня, как одинокие снежинки, упали несколько крупиц штукатурки.
— Что это он? - вслух спросил я, покачав головой.
Я встал у окна. Оно оказалось не как я надеялся, на улицу, а на небольшой внутренний дворик, где стоял массивный мусорный контейнер. У него возилась Дзюни, выкидывая мусор из огромных чёрных мешков. Бедная, надо будет ей в следующий раз помочь. Обязательно помогу.
Ночной Кёсо - это оплот порока и грязи в терминальной стадии. Как только солнце опускается за обледеневший горизонт и зажигаются неяркие уличные фонари, на улицы как будто фанаты со стадиона высыпают все возможные проститутки, торговцы наркотой и органами, контрабандисты и революционеры, в общем все, кого правительство считает отбросами общества. Кирсу выглядел гораздо приличнее чем большинство публики ночного Кёсо, но по сути оставался всё тем же дитятей разврата. Остановившись у какой-то стены, он прислонился к ней спиной, и, согнув левую ногу, молча закурил. Стоять ему пришлось недолго - скоро мимо прошли три довольно здоровых мужика, один из которых был военным в ужасным шрамом на правом глазу. "может быть, знакомый?" - подумал Кирсу, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. На той тусовке военных, куда он ездил в город спиртное лилось рекой, нюхали, курили, кололись, и по этой причине почти весь тот день и часть следующего начисто вылетели из головы юноши.
— Привет, детка, - бархатным голосом протянул шрамированный, растянув губы в дьвольской ухмылке, - Хочешь прокатиться с большими дядями?
- Конечно, - сухо ответил Кирсу, втоптав сигарету в ледяную землю, - Конечно, не бесплатно.
- Сколько хочешь, шлюшка?
- Сегодня мне нужна информация. Для знакомого.
- Для знакомого? - собеседник Кирсу удивился, - Анархист что ли?
- Нет. Брат одного ребёнка, которого увезли в, предположительно, Кин?
- Хорошо. Расскажу кого туда в последнее время увезли. Но только если я тебя оттрахаю хорошенько и ты мне понравишься. Нет - пулю в голову и поминай как звали. Зовут-то тебя как?
- Ину. Просто Ину.
"Никогда не называй своего имени. И одинакового имени дважды", - подумал Кирсу. "Эх, достанется мне сегодня. Ю-кун, ты будешь мне по гроб жизнью обязан. Ю-кун..."
Я молча лежал на кровати, устатвившись в потолок уже наверное часа два или три. Так как я выспался днём, а на улицу ночью выходить мне запретила Дзюни, мне ничего другого не оставалось, как остаться в комнате.
Кирсу, где же ты?
Я понимал, что он знает Кёсо как свои пять пальцев, понимал, что это его профессия, его бизнес - продавать тело, но кто, кто знает что никто сегодня не засадит ему в горло пулю? Каждая минута капала мне на нервы, как раскалённый воск, каждая секунда отрывала кусочек надежды. Это как когда увезли Цу. Первые пару дней ты надеешься, что её вернут, потом злишься, потом пытаешься торговаться, пытаешься вымолить у бога, чтобы тебя забрали вместо неё, а затем, наверное, миришься с реальностью. Как это называется, четыре стадии принятия? Да, наверное так.
— Он вернётся, - послышался тихий голос со стороны двери. Я приподнял голову. Оказалось, в дверях, оперевшись на косяк, стояла Дзюни. Она смотрела куда-то вверх, словно надеясь там что-то найти.
— Такие как он не пропадают в начале. Он вернётся.
— В начале чего? - я слегка наклонил голову набок и приподнялся на локтях.
— Пути. Вашего пути. Ты же в Кёсо не просто так, не так ли?
Я кивнул.
— Ты не такой, как Кирсу. У тебя есть вдохновение, душа, цель. Ты ищешь сокровище, и ты обязательно его найдёшь.
Мне показалось, что зрачки зелёных глаз Дзюни сузились, а говорить она стала немного быстрее.
— Найдёшь, обязательно найдёшь, ты найдёшь, а потом потеряешь, но ненадолго, на чуть-чуть, - с бархатного низковатого голоса голос Дзюни сорвался на сопрано, - На чуть чуть, на недолго, на немного, а потом вы снова будете, да, будете, да, да, да! Спаси меня, спаси её, да!
Внезапно, Дзюни упала на пол и задёргалась всем телом. Руки, ноги, всё тело девушки дрожало, словно в конвульсии, словно через неё пропустили ток. Голосовые связки несли полный бред, вперемешку со словами "найдёшь", "спаси", "да" и другими, которые присутствовали в её связнном монологе.
Я бросился к Дзюни с графином холодной воды. Подлетев к ней, словно коршун к мыши, я залпом вылил на неё весь графин, а затем отпрянул. Конвульсии и бред прекратились. Дзюни лежала на полу, тяжело дыша, грудь девушки то высоко вздымалась, то опускалась, зрачки снова выросли, осталась только мелкая дрожь в руках.
На крики Дзюни прибедал её отец и горничная в спортивном костюме.
- Что с ней, что с Дзюни? - хозяин дома бросился к своему сокровищу и положил ладонь ей на лоб - девушку мучал жар.
- Наверное, приступ, - я пожал плечами и отошёл к окну. Не увидев ничего нового, кроме мусорного бака в новом свете, я скоро вернулся обратно в постель. Дзюни унесли в её комнату и вызвали врача, а я снова остался наедине с самим собой.
Через час я вырвался из мрака полудрёмы благодаря скрипу двери.
- Кирсу! - рефлекторно выпалил я.
Но, наверное, то, что я увидел было вовсе не Кирсу, правда?
Что-то измученное и грустное, с незачёсанной каштановой чёлкой на лице. С изорванной одеждой, шарфом, царапинами на лице - теперь уже свежими.
Я мгновенно соскочил с кровати, подбежал к юноше - и, наверное, вовремя же, потому, что именно в этот момент от усталости у него отказали ноги. Кирсу упал на меня, обхватив меня за плечи.
— Ю-кун, - роняя слёзы жалобно протянул он, - Это было ради тебя, Ю-кун. Честное слово.
Каждый звук, вылетавший из горла Кирсу, был для меня, словно нож.
глава вторая /PG-15/Кирсу пролежал в постели ещё дня три.
Всё это время я спал на раскладушке в комнате Дзюни, чтобы его не беспокоить. Хотя какое там "спал", я и задремать не мог - как же это так получилось, что "это было ради тебя, Ю-кун"? Что я такого у него попросил, что он слёг, обессиленный и изнемождённый?
— Такое бывает, - сказала как-то посреди ночи Дзюни, заметив мрачное поблескивание в темноте моих глаз.
— Что "бывает"? - спросил я, заинтересованно приподняв голову.
— Уходит на заработки вечером, - ответила Дзюни, отведя от меня взгляд, - А под утро приходит весь уставший, иногда в царапинах, на спинах полосы какие-то... Лежит пару дней, а потом снова идёт зарабатывать.
- Он всегда живёт у тебя? Когда в Кёсо?
- Почти.
Мы замолчали. Я отвернулся от Дзюни, а потом, как мне показалось, услышал её же мирное сонное посапывание. Как там говорят? "Спит как ангел"? Да, именно.
На утро четвёртого дня Кирсу спустился позавтракать. Увидев своего приятеля здоровым и, впринципе, бодрым, я еле сдержался, чтобы не вскочить со стула и не обнять его. Вместо этого я, лучезарно улыбнувшись, кивнул ему. Он слабо улыбнулся в ответ и молча сел за стол.
— Господи, Кирсу, что он с тобой делал? - деловито поинтересовался Таи, выкладывая со сковороды на тарелку юноши яичницу.
— Много чего...- сухо ответил Кирсу, глотнув из кружки чая, - Но это того стоило. Я добился своего.
Мы с Таи переглянулись.
— Это касается только меня, и, - Кирсу убитым взглядом посмотрел на меня, - Ю-куна. Это было ради него.
Ну вот, снова - Ю-кун, ради тебя...
А ты не такой простой, каким ты кажешься, Крис Ноуэр. Или нет?
Размышления прервала влетевшая на кухню Дзюни.
- Кирсу! - радостно воскликнула она и набросилась на него с объятьями, - Ты снова ожил.
Он улыбнулся.
— Хоть бы вид сделала, что для тебя это обыденно как, - он косо посмотрел на тарелку, - Яичница Таи-куна.
- Между прочим папа отлично делает яичницу, - Дзюни обиженно надула губки и отпрянула от Кирсу. Тот же, в свою очередь, громко засмеялся.
"Дураки", - подумал я, и, отрезав ножом маленький кусочек яичницы, отправил его в рот.
— Завтра мы уйдём, - тихо сказал Кирсу ближе к ночи, когда мы оба уже собирались ложиться спать.
- Куда? - удивлённо спросил я.
- В Кин. Твоя сестра там.
Между нами повисла свинцовая тишина. Кирсу слегка наклонил голову, так, что его чёлка закрыла лицо до кончика носа и, ядовито улыбнувшись, продолжил.
- Ты просто не представляешь, каких мук мне стоило узнать, что твоя сестра именно там, где мы и предполагали, - подняв голову, Кирсу опустился с кровати на пол, и на четвереньках, как животное, как хищный кот, медленно начал приближаться ко мне, - Ю-кун, это было ради тебя. Ради тебя я позволял за несколько слов драть себя в задницу. Меня избивали, заставляли вытворять такое, что тебе в самых кошмарных снах не снилось. Ад? Ад наверное выглядел бы именно так, если бы он существовал.
Скоро Кирсу оказался на коленях прямо передо мной, и, молитвенно сложив руки, протянул:
- Ю-кун, это было ради тебя. Ты мне благодарен, да?
Но я не смог ничего сказать. Глаза Кирсу как будто бы на мгновение потеряли живительный блеск, превратившись в стеклянные, кукольные.
- Кирсу! - вскрикнул я, и машинально подался вперёд, обнимая его, - Ну конечно я тебе благодарен, Кирсу, я бы что угодно отдал, чтобы тебя отблагодарить!
Мне показалось, что из моих глаз градом потекли слёзы. Юкико, идиот, не плачь. Я почувствовал, как руки Кирсу замком сомкнулись у меня за спиной.
- Просто давай пройдём это вместе. Давай это будет отпущением моих грехов. Я освобожу птицу из клетки, и она подарит мне мою душу. Заново.
- Кирсу... у тебя есть душа, - хрипло говорил я.
- Ты просто меня очень мало знаешь, - отвечал он, а затем, отпустив меня, словно птенец из гнезда, выпал из кольца моих объятий. Глухо ударившись о деревянный пол, он прошептал.
- Я наконец-то нашёл свою птицу.
Но я, наверное, этого не услышал.
- Спасибо, Кирсу. Спасибо тебе.
Всю ночь меня одолевали кошмары. Я попал в психоделический мир, где всё пространство было небольшой комнатой, со стенами выкрашенными в серебро, а на потолке стояла Цу, которая, то собирая свои золотистые волосы в хвост, то распуская их, выдавала бессмысленный набор слов.
- Пройти. Удар в ногу? Книга! Палец! Кактус? Разбор... Золотая мечта, вас не осталось. Дорогая мебель. У-у...
И каждый раз делая паузу после "у-у", она переворачивала мир, и с пола я оказывался на потолке и наоборот. Закончилось всё тем, что голова Цу, разбрызкивая вокруг себя фонтаны фиолетовой крови, сорвалась с её плечей, а из её шеи выплял огромный золотой карп, который проглотил меня.
В холодном поту я проснулся, и, убедившись, что я не в чреве рыбы, глубоко вздохнул и начал успокаиваться. Часы показывали три часа ночи, отвернувшись к стенке на кровати напротив спал Кирсу.
- Кирсу, ты не спишь, - сказал я, протерев рукой глаза.
- Как ты угадал, - он повернулся ко мне и сел на кровати.
- У спящего человека дыхание глубже. Ровнее.
Кирсу улыбнулся.
- А тебе снились кошмары. Ты чуть с кровати не упал. Может, ляжешь со мной?
Я неодобрительно посмотрел на него.
- Пидор ты, Кирсу.
- Нет, - ответил он, - Просто хочу помочь.
- Пидор, - я повернулся лицом к стене и попытался заснуть. Не получилось. Может быть, стоило?... Нет, Юкико, бросай свои пидорские мысли. Тьфу.
Поспать по-человечески мне так и не удалось. Наутро я был похож на приготовленный на пару овощ, по какой-то причине мрачный, как туча. Увидев меня в таком состоянии, Кирсу ликующе засмеялся.
- А я предлагал лечь со мной, - сказал он, похлопав меня по плечу, - Выспался бы.
- Да отвали уже со своими намёками к чёртовой матери! - резко отдернул плечо я и дал Кирсу звонкую пощёчину.
Повисла тишина. Почти бесшумно Кирсу поднял руку и положил её себе на ударенную щёку.
На лестнице чуть выше кто-то раздёрнул занавески, и в глаза Кирсу попали лучи солнечного света. Тот не моргнул, а его зрачки сузились до размеров крошечных точек. Кирсу без зрачков в ярком снопе света походил на душу мертвеца, покидающую своё тело.
- Кирсу...- прошептал я, протягивая к нему руку. Тот поднял свою свободную руку, останавливая меня, а затем улыбнулся и закрыл глаза, слегка повернув голову влево.
- Извини, Ю-кун, - сказал он, - Наверное, ты по-другому воспитан или вроде того.
Я промолчал и прошёл вниз мимо него. Кирсу остался стоять на лестнице, не меняя ни положения, ни улыбки на лице.
Скоро он спустился ко мне вниз.
- Мы сегодня же отправимся в Кин, - сказал он, - Мы отправимся в Кин, и нам понадобится нямка и всякое такое. Ты сходишь на базар, купишь еды, а я возьму нужные вещи у Таи-сана. Идёт?
- Хорошо.
Кирсу сунул мне а руки несколько мятых купюр и лёгким толчком руки вытолкнул меня из дома, кинув мне вслед куртку.
"Странный он какой-то", - подумал я.
Обледеневшая земля Кёсо, политая противоскользящим реагентом то поскрипывала, то посвистывала под резиновыми подошвами моих сапогов. Температура была довольно тёплая для конца осени - около нуля или чуть меньше. За все несколько дней, что я прожил в Кёсо я почему-то не выходил дальше внутреннего двора.
Предвзятое отношение к "городу шлюх" не выпускало меня из дома? Возможно, да. Да, точно.
От городского базара дом Таи распологался минутах в пяти, однако у меня дорога заняла немного больше - наверное потому, что я часто тормозил, чтобы посмотреть на довольно бедные, но очень милые улицы Кёсо. Между купюр я нашёл небольшой список того, что нам с Кирсу требовалось. Канистра бензина?... Кое-что из непортящейся еды?... Кирсу, что ты там затеял?
- Ну что, поехали? - спросил Кирсу, который встретил меня перед домом, заливающим бензин в снегоход на лезвиях.
- А Дзюни и Таи-сан... как же прощания, типа того? - поинтересовался я, удивившись, что их не столо на пороге.
- Они...- Кирсу отвернулся, опустив голову, - Таи-сан уехал в гости к кузине, а Дзюни ушла к подруге.
- Хорошо...
Не спрашивая Кирсу, я вошёл в дом, чтобы взять фотографию Цу, которую я оставил на столике в спальне.
Удивительная вещь - старые потолки! Если на чердак протечёт дождь или что-нибудь ещё, то в комнатах на верхних этажах всяко случится потоп. Мы с Кирсу жили на предпоследнем этаже, на верхнем же жила Дзюни. Фотографию Цу я нашел сразу, но как только я взял её в руки, на щёку Цу на фотографии внезапно упала маленькая красная капелька. Я вздрогнул. Обмакнув в неё мизинец, я попробовал её на вкус.
Меня передёрнули. Кровь. Кровь человека. Сунув фотографию Цу во внутренний карман куртки, я ринулся на верхний этаж, и, с ноги выбив дверь, ворвался в комнату Дзюни.
Почему это так больно?
Посреди комнаты, раскинув руки и ноги, словно звёздочка, лежала Дзюни, небликующий взгляд которой был устремлён в потолок. Ровно в середину грудной клетки был вонзён здоровенный тесак, который вошёл в девушку почти по рукоятку. Вокруг девушки образовалась огромная лужа крови, казалось, что все те несколько литров её, что были в её теле оказались на полу, протекали между досками, падали на нижний этаж. Я остолбенел. Я хотел кричать, хотел проклинать себя за то, что ушёл, хотел искать виноватых, хотел... а что, я много чего хотел, только сделать не мог.
Прости, Дзюни, я не спас тебя.
- Она сама это сделала, - эхом отозвался голос позади меня. Я с трудом обернулся. Мокрыми от слёз глазами я разглядел силуэт Кирсу, - Она забыла принять таблетки и у неё случился приступ. Таи-сан правда уехал. Я не виноват. Давай просто уедем.
Ничего не ответив, я подошёл к телу Дзюни. Даже после смерти она казалась мне милой и беззаботной девочкой, которая верит в сказки про принцесс и фей, рыцарей, королей... Маленький кулон в виде солнышка поблескивал на её шее.
- Прости, Дзюни, - прошептал я молча и снял его с шеи покойницы, застегнув его на шее у себя, - Я никогда тебя не забуду.
Оставляя за собой две ровные прорезаемые во льду линии, снегоход нёсся по обледеневшей земле в сторону, предположительно, военной базы Кин. Руль на себя взял Кирсу, сказав, что с этой штукой знаком, а я сидел позади него, одной рукой держа его за талию, а другой разминая между пальцами кулон Дзюни. Изредка я покусывал нижнюю губу, чтобы вернуть себя к реальности - да, Юкико, да, она мертва.
Интересно, а про её смерть Кирсу солгал?
- Таи-сан, - тихо произнёс я, чуть подавшись вперёд, - Он обвинит во всём тебя. Ты убил его дочь. Ты угнал его снегоход.
- Он меня знает и понимает, - не отводя глаз от заснеженной земли сказал Кирсу, - Я бы никогда не тронул Двенадцать-тян.
- Двенадцать? - удивлённо спросил я.
- Дзю-ни, - по слогам ответил он, - Это японский. По-японски Дзюни значит двенадцать.
- Ясно...
"Странное имя" про себя подумал я и слегка отпрянул от Кирсу. Между нами пролетел робкий ветер северной земли, слегка опалив холодом его спину и мой живот. Я хотел было снова прижаться к Кирсу, но, вспомнив диалог прошлой ночи, передумал.
Кёсо уже остался далеко позади. Я и Кирсу неслись по огромной ледяной пустыне на старом снегоходе Таи, которого дома ждал кровавый сюрприз. GPS-навигатор на руле снегохода показывал, что ближайшее место обитания людей - научная станция Дзюхати - находилась в примерно сотне километрах от нас. Стабильная скорость нашей машинки была семьдясят пять всё тех же километров в час, и поэтому нас ждало чуть больше часа не сильно разнообразного пути. Я снова огляделся. Под нами был серо-бурый слой неровного льда и снега, не слишком твёрдого и не слишком рыхлго, бодро рассекаемого лезвиями снегохода. Вокруг на сотни километров не было ни домов, ни людей, ни такиж же как мы с Кирсу бесбашенных идиотов, которым не лень нестись на верную смерть, никого.
Через пятьдесят километров молчания мы переехали железную дорогу. Точнее, перешли - у неё мы затормозили, и машину пришлось переносить на руках - до ближайшего переезда было тридцать километров влево. Мы с Кирсу бранились, ранили руки лезвиями, но эту незначительную преграду всё же преодолели.
- Эх...- уставший Кирсу припал спиной к перенесённой машине и исподлобья, каким-то странным не то наркоманским, не то просто усталым взглядом посмотрел на меня, - Ю-кун, ты умеешь управлять этой дрянью?
Я косо посмотрел на снегоход. С виду машина была несложная, всего-то газ, тормоз, поворотник... Да и ездил я вроде на такой лет в 12, когда мы с группой детского приюта ездили из Города в ближайшие пригороды - по-моему, на закрытое куполом озеро, в котором ещё можно было купаться...
- Да, наверное смогу.
- Отлично. А то у меня руки устали держаться.
Заняв место Кирсу, я, заведя мотор и надавив на газ, привёл снегоход в движение. Пока руки, не приноровившись к рулю, то и дело срывались, снегоход болтало из стороны в сторону. С трудом выровнявшись, я наконец-то сверил наше положение с координатами Дзюхати и мы поехали дальше.
Кирсу, в отличие от меня, не быд скромником, всячески подчёркивающим свою гетеросексуальную ориентацию. Только оказавшись за мной, он обхватил меня за талию обеими руками и крепко ко мне прижался, прикрыв глаза. Я хотел было что-то возразить, но, о, господи, он был таким тёплым, что я не смог попросить его отделиться от меня. В какой-то момент мне показалось, что он спит, но даже во сне его руки держались за меня крепко, как титановый замок держится за дверь.
Скоро мы наконец оказались рядом с Дзюхати. Солнце уже начало постепенно скатываться с неба, и пусть было светло, на станции уже зажгли огни. Едва мы появились на горизонте, из небольшого здания вышла человеческая фигура, которая замахала нам огромными рукавицами, зазывая к себе.
- Э-эй! - эхом отдавалось в дали, - Сюда!
И вот, наконец, мы поравнялись со станцией. На встретили два человека - высокий бородатый темноволосый мужчна и, ниже его, девушка лет двадцати пяти, блондинка с волосами собранными в хвост. На носу её красовались очки.
- Добро пожаловать на станцию Дзюхати! - хором сказали они.
- Спасибо, - ответил я, слезая со снегохода. Кирсу же молча отпустил меня и начал снимать навьюченные на снегоход вещи.
- И что привело вас к нам? - по-детски задорным голосом пропела блондинка, прижав руки в огромных варежках к груди.
- Мы едем в Ки...- начал было я, но Кирсу меня перебил.
- В Кирен, - сказал он, локтем ткнув меня промеж лопаток.
- Да, в Кирен. И мы хотели бы переночевать у вас.
- Конечно! У нас как раз сейчас свободные места, многие учёные ушли в отпуск!
Она что, солнечным светом питается?
На станции мы недурно устроились. Быт местных исследователей был суров и беден, но вполне пригоден для существования. Внутри станция Дзюхати состояла из трёх сегментов - жилого, кухонного и санитарного. Станция была рассчитана на постоянное проживание пяти человек, но сейчас на ней жили только двое - учёным урезали финансирование или что-то вроде того. Я не был в курсе научной жизни нашего государства.
Мы с Кирсу не стали особо раскладываться - всё-таки наутро мы собирались продолжать путешествие. Мы даже сумки особо не разбирали - ну только отдали в холодильник немного еды как плату за проживание.
Скоро солнце начало стремительно падать с небосвода. На Дзюхати зажгли огни. Я вышел из здания станции, чтобы посмотреть как ученая-блондинка стала запускать генератор уличного света. Её, кстати, звали Ису, а её напарника - Ситигацу.
- Помочь? - спросил я, устроившись на каком-то большом ящике.
- Нет, спасибо, - солнечно улыбнулась в ответ Ису, прищурив глаза, - Я уже привыкла. Каждый день я запускаю генератор, чтобы если кто ночью заблудился между городами, мог найти людей.
- Благородно, - я тоже попытался улыбнуться.
Я почувствовал сбоку шорох. В дверном проёме появился Кирсу с кружкой чая, испускающей вокруг себя клубы пара.
- Не боитесь, что ночью прибегут всякие ночные твари? - он улыбнулся и как-то дьявольски упёрся взглядом в Ису. Та на секунду задумалась, приоткрыв рот и уставившись в небо, а затем собралась и ответила Кирсу со всё той же улыбкой.
- Да какие тут твари. Во льду никто не живёт, только учёные. Слишком холодно, - она снова посмотрела в темнеющее небо, - и слишком пусто. Наверное.
Кирсу пожал плечами и снова скрылся, очевидно, впав в раздражение от солнечных реплик девушки.
Запустив генератор, который зажёг на доме учёных иллюминацию, похожую на новогоднюю, она села на ящике рядом со мной и приподняла воротник куртки. Я вгляделся в её черты лица - хрупкая, как будто хрустальная. Ису была низенькая, с островатыми чертами лица, слегка курносым носом. А глаза... Её янтарные глаза напомнили мне глаза Цу. Они всегда были яркими и светлыми, излучали радость и счастье...
Мысль о Цу лезвием прошлась по моему сердцу, а из глаза выпустила глупую слезу, которая быстро пробежалась по моей щеке и исчезла.
- Что-то случилось? - спросил тихий голос Ису.
- Да нет... ничего, - я опустил взгляд и глубоко вздохнул.
Чьи-то руки тепло меня приобняли и я почувствовал у себя над ухом теплое дыхание.
- Не лги мне, - нежным шепотом протянула Ису.
И я выложил всё. С самого начала. Я рассказал о Цу и приюте.
О поезде.
О Кёсо.
О Дзюни.
О Кин.
Обо всем.
Она меня внимательно слушала, словно впитывая в меня каждый слог, каждую букву, а в самом конце разжала объятья, и, мокрыми от слёз глазами посмотрела в мои и прошептала:
- Так ради любимого человека ты готов лишиться жизни?
- Да, наверное, - ответил я.
Солнце полностью скрылось за обледеневшим горизонтом. Мы были потолком, а морем под нами была тёмно-синяя масса из неба и звёзд.
- Давно здесь не было чистого неба, - сказала Ису, - Давно.
Падающая звезда. Неужели звезда? Неужели я первый раз в жизни вижу падающую звезду? Я сорвался с ящика и побежал в сторону летящей точки, про себя повторяя желание "Увидеть Цу, увидеть Цу, увидеть Цу". Я бежал довольно долго, скоро от усталости упав на лёд.
Она осталась сидеть там, провожая взглядом звезду.
- Пусть Юки-сан будет со мной, - она сложила руки вместе - Он не должен пропасть.
- Он не твой, - сказал голос неподалёку от неё. Ису испуганно обернулась - никого? Странно. Успокоить разум просто, но организм...
Её сердце ещё долго билось слишком сильно. Честно-честно.
Я остался лежать на льду. Перевернувшись с живота на спину, я уставился в звездное небо. Скоро рядом со мной легла и Ису.
- Ты за меня волновалась? - внезапно спросил я.
- Ну... - протянула она, - Есть немного.
- Ты же говорила что здесь некого бояться.
- Кроме самого себя. Ты и есть свой главный враг. Много людей в безумии уходили во льды...
- Я не безумен.
- Все мы немного безумны.
Внезапно, она ловко перевернулась и оказалась стоящей на четвереньках надо мной.
- Я, например, безумно люблю влюбляться с первого взгляда.
Моё сердце бешено забилось. Я бы понял, если бы я ей нравился, она мне тоже была не совсем безразлична, но любовь... За столько времени она невозможна.
- Ису, я, - начал было я, но закончить не успел. Освободив руки, Ису оказалась лежащей на мне, и, не дожидаясь моего ответа, прижалась к моим губам в поцелуе. Я слегка растерялся, но скоро, чёрт бы побрал инстинкты, начал отвечать ей, наверное, приведя её в восторг. Она водила пальцами по моим волосам, я по её, и в целом, всех это, наверное устраивало.
Эй, Кирсу, а мне повезло, что я тогда не увидел твоего взгляда?
глава третья /NC-17/Научно-исследовательский центр, находящийся на военной базе Кин, был наверное самым мрачным и опасным местом среди всех мест на нашей выпотрошенной планете. Среди казарм и центров боевой подготовки это здание стояло огромным особняком из стали и бетона с угрожающей надписью "НИЦ Генетических исследований" на стене. Даже некоторые военные побаивались его - никто, кроме работников, и, разумеется, самих подопытных, и не подозревал, что творится внутри, а вещи внутри царили, поистине, ужасные.
Вы когда-нибудь слышали об Абсолютном оружии? Раньше его называли биологическим и подразумевали пушки с сибирской язвой или вроде того, а теперь оно стало Абсолютным и подразумевает под собой, скорее всего, людей с измененным ДНК. Используя технологии, сущность которых одному Дьяволу известны, учёные меняли генетический код людей (детей, чаще всего девочек) и превращали их в машины для убийств с невероятными, а то и сверхъестественными силами.
Детей содержали в жестоко отгороженных камерах-боксах.
Общались только через внутреннюю радиосвязь.
Вещества им вводились руками-роботами, то есть электронными манипуляторами.
И всегда, всегда из стены торчал автомат, готовый в случае неповиновения расстрелять милых девочек в фарш.
Как это мило, правда?
Кагура Аоикава уже третий месяц работала в НИИ. Довольно симпатичная брюнетка с длинными волосами, чаще всего убранными крабиком назад, издали она напоминала соблазнительную красотку, но вблизи, как только бликовали очки, она становилось ботаником-дурнушкой. Кагура была стажёркой-генетиком, которую приписали к одному из первых "образцов", созданных учёными. "Образец" имела код "001UMNK", за что в кругу приписанных к ней учёных стала ласково называться Уминеко, то есть Чайка. Из всех созданных в НИИ существ, Уминеко была самой общительной и наименее агрессивной. А ещё, в свои одиннадцать, она была отличным психологом, понимала всех, могла дать совет и поддержать человека.
Кагуре было страшно. Приписанная к UMNK, она не имела права знать об остальных разработках НИИ, но слухи, ходившие по Центру, даже бывалого военного могли пробрать до мозга костей. Иногда Кагура плакала. Тогда она убегала к камере Уминеко, включала радиосвязь, и выговаривалась.
Ну вот как в тот день. Кагура снова пришла.
- Привет, Кагура-тян, - ласково сказал подёрнутый радиопеленой голос Чайки. Кагура удивилась - через окно она её увидеть не могла - стекло было односторонним, да и она ещё не представилась.
- Привет, Уминеко. Как ты? - спросила Кагура, поправив очки на носу.
Уминеко повернулась и улыбнулась. Девочка была похожа на анорексичек из пропогандистских фильмов - рёбра, тазовые кости, локти и колени - всё неестественно торчало, пугая. Волосы её были абсолютно белыми, чуть ниже лопаток, глаза - голубые, которые, казалось, смотрели прямо на Кагуру через непроницаемое стекло.
- Раньше у меня были чёрные волосы, - сказала Уминеко, - Я иногда вспоминаю себя - до. Я была пухлой черноволосой школьницей.
Кагура отвернулась от Чайки и посмотрела на пульт с датчиками. Жизненные показатели девочки были в норме.
- К нам идут, - внезапно сказала Уминеко, - Я чувствую, что скоро придут нездешние, из Мира. За какой-то из нас.
Кагура испугалась. Она привыкла к отсутствующему тону Чайки и странным речам, но не настолько странным. Чтобы не упасть, она решила опуститься на стул.
- Ты знаешь что творится в других секторах? - спросила Уминеко. Кагура отрицательно кивнула.
- Там другие. Наверное штук семь проектов. И ещё около пятидесяти незадействованных, в приюте. В искусственных условиях.
Уминеко встала с колен и подошла прямо к стене, где должно быть стекло, прижалась худеньким нагим телом к нему.
- У-ми-не-ко, - по слогам тянула она, - И-ти-га-цу, Ро-ку-дзю, Ми-цу, Ха-на, Ру-на... и Са-цу-ки. Девочки. Они иногда говорят со мной. Телепатия - одна из генетических штучек твоих коллег.
Кагура затряслась всем телом. Она резким пинком оттолкнула стул на другой конец комнаты оператора бокса, но присутствие Уминеко в своей голове продолжала ощущать.
- А знаешь кому хуже всех? - спросила девочка, по гладкой стене словно стекая вниз, - А хуже всех Сацу-тян... она говорит что её мучают... вонзают в руки ножи...
- Хватит...- боязливо подала голос Кагура, - Хватит, Уминеко...
- Они разрезают её на куски и собирают...
- Хватит... ХВАТИТ!
Сорвавшись, Кагура заработала себе огонёк безумия в глазах. Оторвавшись от стула, она нажала на пульте красную кнопочку с надписью "SLEEP MODE", и со вздохом проследила за тем, как серебристый газ заполнил бокс, и проект "001UMNK" упал на мягкий пол и заснул детским сном.
- Прости, Уминеко-тян... Я не хотела, - сказала Кагура и покинула операторскую.
"Уминеко, Итигацу, Рокудзю, Мицу, Хана, Руна, Сацуки. Кто же вы такие, чёрт вас дери?" - думала девушка, глядя в чашку кофе в комнате отдыха.
Но что она могла там увидеть, кроме своего лица, тёмного от кофе, мокрого от слёз?
Поцелуй Ису-тян сладчайшей чёрной меткой отпечатался на моих губах. Первый раз?.. Вовсе нет, я уже упоминал о том, что у меня была девушка, но, в отличие от неё, Ису целовалась гораздо более по-взрослому: чуть крепче, но страстнее и нежнее в разы. Когда наши губы разомкнулись, Ису покраснела, словно школьница, и убежала, оставив меня одного лежать на льду неподалёку от станции.
С полминуты я лежал на земле, пытаясь осознать произошедшее. Кулон Дзюни всем своим золотом пытался прожечь во мне отверстие, но что-то ему очень сильно мешало это сделать. Быть может холод?
- Ну... и как? - послышался равнодушный голос за моей спиной. Встав и отряхнувшись от крупиц снега, я увидел Кирсу, и впервые мне показалось, что его всегда весёлые глаза с задорной искоркой хитрости и ярости потускнели, как гаснут уличные фонари по утрам.
- Странно, наверное, - я пожал плечами и посмотрел в небо. Восточный ветер погнал по незадолго до того чистому небу стайки тёмных облачков, которые были похожи на толпы людей - спешащих куда-то, бесцельных и посредственных.
- Странно? - равнодушие вмиг сменилось удивлением, - Ты что, ни разу не целовался с девушкой?
- Да нет же! - я снова посмотрел на Кирсу и возмущенно скрестил руки на груди и насмешливо улыбнулся.
- Ю-кун...- Кирсу внезапно отвёл взгляд, - А ты никогда не пробовал... ну... целовать другого парня?
Сначала я впал в ступор. Такой невинный вроде вопрос для меня прозвучал, как абсолютно прямое "Ты - гей?
Затем я засмеялся.
- Ну, Кирсу, разве я настолько похож на педика? Ну ты даешь.
Он не ответил.
Боже, сделай так, чтобы я забыл его взгляд, который в ту секунду поразил меня, как разрывной патрон по душе.
Имя - неизвестно (возможно, Крис Ноуэр), род занятий - проституция. То, что для меня было неестественно, неправильно, для Кирсу казалось делом обычным. То, на что у меня было наложено вето для него было способом зарабатывания денег. Я ужаснулся, едва услышав невинный вопрос о поцелуях с парнем, а тем, кто его целовал наверное не было счёта. Десятки? Сотни?
Возможно.
Пораскинув мозгами, я понял, что был несправедлив по отношению к нему. В конце концов, не мне смеяться над ним только за то, что он был бисексуалом.
Кирсу не разговаривал со мной до времени отхода ко сну. Закутав половину лица в свой тёплый светло-салатовый шарф и оставшись в голубом свитере и чёрных штанах, остаток дня он провёл помогая Ситигацу с косметическим ремонтом Дзюхати.
- Прости, - внезапно сказал он перед сном, скрестив ноги сев на противоположной кровати.
- Меня прости, - ответил я, улыбнувшись, - Я вёл себя как тупой баран.
- Возможно, - Кирсу захихикал, прикрыв губы ладонью.
- Если хочешь, можешь лечь со мной, - кивнув мне, сказала проходившая мимо Ису, уклонившись от злобного по неведомой мне причине взгляда Кирсу.
- Давай, - пожал плечами я. В конце концов, так будет гораздо теплее.
Взяв под руки подушку и одеяло, я, смято бросив через плечо "спокойной ночи" для Кирсу, я ушёл за Ису в женский сегмент. Она сидела там, напевая что-то под нос, закрыв глаза.
Ису, ты не говорила, что ты ещё и поешь прекрасно.
Ису, может быть...
Кирсу привык к экстремальным условиям, и поэтому в стационарной, похожую на больничную, пижаме станции Дзюхати он мог выйти на двадцатиградусный мороз абсолютно без труда. Найдя сигареты, он закурил, всматриваясь в ночное небо.
Падающая звезда?
- Дай мне ещё немного безумия, - выдохнув облачко серого дыма протянул он, - Совсем капельку.
- Ты слышала, Кагура в последнее время неспокойная какая-то! - секретарша Акаикава из НИЦ в Кин, рыжая девушка одетая в офисный костюм, подчеркивающий её приличный размер груди и широкие бедра перегнулась через стойку регистрации проходящих в первый сектор. Ещё две секретарши помладше рангом, женщина-учёный и молодая стажерка впитывали каждое её слово и при каждой паузе странно хихикали.
- Я тут узнала, что она стала много ходить к Уминеко, - задумчиво протянула стажёрка, гребешком проводя по своему аккуратнейшему каштановому каре, - Наслушалась бреда десятилетки на обезболивании.
- Да какие там обезболивающие, - возразила женщина-учёный. Её чёрные волосы были собраны в пучок, обтянутый белой сеточкой, - Её вводили вещества непосредственно в мозг. Она что-то типа экстрасенса, понимаешь?
- Бедная девочка, - в один голос вздохнули секретарши, которые вообще не имели к дискуссии отношения, но поддакивать умели и любили.
- А ещё, - Акаикава ещё больше приблизилась к ушам собеседниц, - А ещё Кагура заинтересовалась в остальных проектах. Она даже их коды откуда-то узнала.
- Может, шпионка? - спросила стажёрка.
- Нет. Я вам говорю - что-то нечистое в нашей зоне стерильности. Нечистое, я тебе говорю.
- Как это произошло? - спросил я, очнувшись только под вечер следующего дня. Я стоял напротив свежевыбитых во льду могил, рядом с которыми Кирсу воткнул корявые кресты. Рядом с ними лежали два обезображенных окровавленных трупа, в которых я с трудом мог узнать Ису и Ситигацу. Меня шатало, наверное по этому я не плакал - не было сил.
Очевидно, нас с Кирсу что-то оглушило. Или кто-то, а потом вынесло учёных на улицу, и, вооружившись ледорубом, принялось кромсать человеческую плоть.
Особенно досталось лицу Ису, которое не узнала бы и мать родная. Глаза были выколоты, зубы выбиты, волосы местами были выдраны клочьями. Всё тело её было покрыто синяками и царапинами, шея была рассечена, казалось, из неё до сих пор сочилась кровь.
Ситигацу не был лучше, о, ничуть. Живот доброго великана был рассечён ножом. Кирсу неуклюже пытался заклеить аккуратно разорванное брюхо Ситигацу, но безуспешно - даже из формы торчали некоторые участки кишечника. Безумно раскрытые глаза покойника смотрели в небо, которое, как будто смеясь над всеми, наградило день солнцем.
Меня затошнило. Я отошёл за угол станции, и, вывернув наружу всё содержимое желудка, вернулся.
- Не плачь, - сказал Кирсу, держа на руках тело Ису, - Ты не мог ничего сделать.
С глухим стуком тело девушки упало в ледяную могилу, окропив её ровные стены красными разводами.
Ситигацу мы сбрасывали вместе. Он был крепким мужиком, и один Кирсу его бы не поднял. А Ису даже после смерти оставалась лёгкой и изящной, да, такой она и была.
Кирсу залил покрытые новым слоем снега трупы водой.
- Чтобы льдом заросли. Такой подарок новым поколениям, - мрачно пошутил он. Мне хотелось ответить ему на это смачным пинком в солнечное сплетение, но в конце концов я передумал - друг всё-таки.
- Что произошло, Кирсу?
- Нас с тобой ударили по голове. Этих, наверное, тоже, но они сопротивлялись. Военные, наверное, - он пожал плечами, - Нам с тобой повезло, друг.
- Ага... - я посмотрел в могилы ещё раз. Кровавые очертаний становились всё более смутными, - повезло.
С Дзюхати мы уехали в тот же день. Чувства к Ису я похоронил в месте с ней, оставив на кресте медальон Дзюни.
Никакой больше.
Никакой больше любви в этом путешествии.
Ах, да, что-то я не могу вспомнить... вышибло из головы.
Господи.
Прошлой ночью я переспал с Ису. Нет, серьёзно, из-за удара по голове это вылетело у меня из головы.
Я помню, как мы болтали, сидя на кровати, она рассказывала мне про "Асагири но Утау", песню утреннего тумана - ту, что она пела, когда я пришёл. А потом мы снова поцеловались, и тут уже не было выбора. Я медленно, дразня Ису, расстёгивал пуговицы на её пижаме, медленно стягивал с неё штаны, получая то ли за это, то ли за что-то ещё царапины от её ногтей на своей спине. Я целовал Ису шею, проводил языком по её мочке уха и её груди. Я чувствовал, что мы дышали в такт, мы были одним, одним целым, одной кровью и плотью, да, даже тогда.
А потом мы соединились полностью. Ису выдохнула чуть сильнее, чем обычно, а когда мы начали двигаться вместе, она начала стонать, заставляя меня делать это всё жестче и жестче. в конце концов, мы с Ису громко вскрикнули и, затем, обессиленно легли рядом с друг другом.
Она молчала. А потом, прихватив пижаму, отправилась в душ, оставив меня одного.
То ли я потом уснул, то ли забылся, то ли меня ударили по голове уже тогда - кто знает, кто знает...
Но почему-то этот момент вылетел из головы.
А она не сказала, что любит меня, эй.
Кирсу я решил не говорить.
-Разрешите мне доступ в остальные сектора, - железным голосом сказала Кагура, сев напротив руководителя научного центра в Кин. Руководитель чем-то был похож на президента какой-нибудь заносчивой страны - без повода гордый и пафосный, характером похожий то на льва, то на павлина.
- На основании?...- играя с интонациями отвечал он, попивая кофе из позолоченной чашки.
- Пожалуйста. Хотя бы к одному сектору. К третьему, к седьмому - без разницы!
- На основании?...
- Мне... мало работы в первом секторе. У нас всегда спокойно.
Руководитель рассмеялся, обнажая свои белые, когда-то выпрямленные зубы.
- Вам слишком спокойно у нас в Кин? Вы вообще знаете куда попали?, - нахмурившись начал он, - Наши девочки - это такие маленькие бомбы замедленного действия. Вот вы, - он взялся за бейджик Кагуры, на котором каллиграфическим почерком секретарши Акаикавы было выведено "Аоикава Кагура" и стоял штрих-код "001UMNK", - приписаны к Уминэко, да? Даже там случаются, так сказать, эксцессы. Она может ментально воздействовать на людей.
- Это не страшно, - настаивала Кагура, - Я хочу поработать и с остальными, как вы их называете, девочками.
- Ты хочешь проблем?
- Нет, не проблем. Хочу материал.
Руководитель достал из стола папку, пухлую, как небольшой толстый кот.
- Вот. Материал по проекту "007SCK". Если полистав это, вам все ещё захочется посещать такие опасные сектора, обращайтесь.
- Вы так просто раздаёте секретные бумаги?- удивилась Кагура.
- Ни для кого не секрет, что Сацуки - проблемная девочка. Это толстая папка - список её проказ. Мило, не правда ли?
Города мы достигли довольно скоро. Как потом выяснилось, база Дзюхати принадлежала отнюдь не научному управлению по Кёсо, а научному управлению по Кирену, куда мы и приехали. В отличие от того же Кёсо, Кирен был городом сравнительно молодым и благоустроенным - над ним уже, как и над Городом, стоял тонкий и блеклый купол, а температура внутри напоминала середину весны.
Завидев КПП, Кирсу нахмурился.
- В чём дело? - спросил я, слегка склонив голову набок.
- Не ожидал я этого. Нужно было сразу уходить на Кин, - голос Кирсу звучал встревоженно, но в то же время с нотками недоумения и лёгкой обиды, - Не люблю светить паспортом.
- Фальшивка что ли?
- Конечно. Кто ж такой шлюхе как я настоящий выдаст.
Как оказалось, их у Кирсу было три - для военных, для больниц и для проезда через разнообразные контрольно-пропускные пункты. Общее в них было только одно - инициалы: Кирсу всегда представлялся как К. Н. У меня, к его недовольству, паспорт был один, и то настоящий, какой выдавали всем в нашем приюте. Серенькая книжица скромно рассказывала, что я - Юкико 186588403665927, родителей нет, родственники мертвы, а сестра считается пропавшей без вести. Проживаю, как водится, в приюте для "техногенных сирот".
Меня, к счастью, досматривать не стали - очевидно, интересным не показался. Паспорт Кирсу же излядели вдоль и поперёк, стараясь найти хоть что-нибудь противозаконное или фальшивое. К счастью, работа мастеров-изготовителей была искусной, и у военных не возникло никаких подозрений. Вскоре, мы оказались на улицах чистенького Кирена, бросив нашу тарахтелку-снегоход на ближайшей стоянке.
Кирен был белым.
Всё в нём - дома, дороги, одежда городских служащих - всё было белым. Купол проецировал сам на себя изображение голубого неба, яркого, как будто в солнечные день, и нас, неподготовленных "туристов", город словно пытался ослепить. Выругавшись, Кирсу надел тёмные очки, похожие на пилотские, которые он до того не доставал.
- На случай сильного снега или ещё какой-нибудь хрени, - пояснил он, скаля зубы.
Я старался бороться со светом как мог. В конце концов, я просто решил идти, прикрывая глаза ладонью.
Температура в Кирене была весенняя - около десяти-пятнадцати по Цельсию. Изредка среди белой идиотии попадались зелёные растения, которые, к счастью, давали отдых глазам. Цвели синтетические сильно пахнущие цветы. Мимо пробегали домашние кошки.
В отличие от дикого пацана Кёсо, Кирен был кроткой девушкой, которая всё содержала в порядке и любила себя украшать.
Израненные тела.
Размозженные лица и конечности.
Оторванные головы.
Сломанное оборудование.
Всё на бумаге, в отчётах, фотографиях, от которых казалось исходила аура смерти и смрадный запах мертвечины.
Сидя в коридоре перед кабинетом руководителя, Кагура пролистывала и пролистывала страницы в папке, которую он ей дал.
- Ноль ноль семь, Эс Цэ Ка...- вздохнула она, на секунду отведя взгляд от очередной фотографии трупа и посмотрев на лампу на потолке. Та источала ровный белый свет, который, казалось, иногда слегка подрагивал, - Сацуки...
Проблемная девочка, список проказ? Ха, да материалов из этой папки хватило бы на поколение фильмов ужасов. Но Кагура терпеливо читала, стараясь понять, в чём же дело.
- Вы всё ещё хотите перевестись в другие сектора? - спросил руководитель, когда Кагура вернулась в кабинет и бросила папку ему на стол.
- Нет, - начала она, - Я хочу перевестись в седьмой сектор. К образцу "007SCK".
- После всего, что вы прочитали? Милочка, да вы самоубийца.
- Я знаю, что я делаю и во что ввязываюсь. Это всё ради вашей науки, господин руководитель. Если вы не можете её контролировать, то что сможет?
Руководитель озадаченно умолкнул.
- Вы готовите живое оружие, чтобы атаковать кого-то? Да вы ничего сделать не сможете! Она не знает, кто друг, а кто враг! Я хочу, чтобы вы перевели меня туда, я хочу научиться контролировать её мыслительную деятельность. У меня даже план созрел...
- Кагура. Аоикава Кагура, - задумчиво протянул руководитель, - Знаете, у меня рука не поднимется подписать приказ. Вы слишком милая, чтобы отправлять вас на седьмой круг Ада.
- Я не должна для вас быть милой, - отрезала она, - Для вас я должна быть специалистом. А это разные вещи, "дорогуша".
В первый раз в жизни она чувствовала себя столь наглой и уверенной.
- А теперь, мелодия "Асагири но Утау" в радиоволнах исполняется образцом У Эм Эн Ка. Без зрителей, без Кагуры-тян, без всех. Вдохновение, песня и всё - неизвестного автора.
Иногда даже Чайке требовалось немного своего бреда и своих песен.
@темы: Творчество
-
-
26.10.2009 в 21:56где когда-то стояли скамьи сейчас ютились люди — зпт.
дет 20-30 назад -пунктуацию больше не трогаю; числительные лучше писать прописью. Зо или 30, тасскать.
Город, за любое сомнение в работе правительства его тебя могли выгнать на мороз — нагромождение слов, мешающее понять смысл сказанного. За провинность в поведении их нас и вас... Сомнениев работе правительства-как понять сие? Сомневаюсь, что вообще работает?
Перечисленные ошибки, встреченные "на пороге" текста, отбивают желание читать " дальнейшие главы и томА".
одну из вещей, которые составляли немногочисленный список моего добра, которого я прихватил с собой из приюта.— добра, которое я прихватил... Добро-то среднего рода.
За последние года 3 Кёсо— о, да... что я говорил про Зо? Вот он- З Кёсо. Или Три Кёсо?))
-
-
26.10.2009 в 22:00Автор, вы удосуживались перечитать эту нетленку?
-
-
27.10.2009 в 10:27-
-
03.11.2009 в 05:26-
-
03.11.2009 в 17:38-
-
19.11.2009 в 16:42lubistok спасибо.)
Discworld_Noir спасибо Вам большое.) Наверное потому, что ГГ является для всех по сути святым - мир полуразрушенный, люди как волки, каждый сам за себя - а Юкико рискует жизнью, чтобы спасти человека, который ему в принципе как обуза... Это у него такое своё обаяние.