Ветер, бегущий по воде
Выкладываю на ваш суд.
ОсколокОсколок пришёл в себя после сильного удара о паркетный пол, и хотел было закричать, но вовремя понял, что кричать ему нечем. Он только и мог, что лежать, да пытаться вспомнить хоть что-то из прошлого. Попробуй нарисовать у себя в воображении песочные часы, представь, как песчинки сыплются сквозь небольшое отверстие, соединяющее два сосуда. Есть начало: момент, когда ты переворачиваешь часы, и первая песчинка падает вниз; и есть конец: верхний сосуд оказывается пустым. Так вот, песок в часах Осколка только-только начал сыпаться, и прошлого у него пока что не было. Было только начало ознаменованное громким звуком удара и самым настоящим салютом из подобных ему.
Наверное, если бы он мог думать как человек: словами и картинками, то он бы думал примерно следующее:
«Здесь… совсем не уютно, и как-то пусто. Я не знаю что я такое, но я знаю что я – это Я, а значит я - есть. И если я был тогда, когда я думал о том что я – это Я, значит… я буду и сейчас. Наверное, это и есть жизнь, ведь я понимаю своё «сейчас», своё «было» и своё «буду». Наверное, кроме меня больше ничего нет?.. Нет, я не уверен. Что-то же ещё должно быть кроме меня. Я не могу понять откуда я знаю это, но самого этого странного знания мне почему-то достаточно чтобы верить».
Так Осколок лежал на полу до тех самых пор, пока человек не вернулся в свой дом и, увидев тот бардак, что творился на полу в его комнате, раздосадовано плюнул и тут же ушёл снова. Но быстро вернулся, с веником и совком в руках. Он смёл веником весь мусор сначала в одну кучу, которую затем собрал в старый проржавевший совок с жёлтой рукоятью.
За то время, когда человек убирался, Осколок, возможно мог бы прожить целую жизнь и многое понять сам о себе, но он, к сожалению, не смог. Но зато, он наверняка понял бы, что может говорить с другими, такими же лишёнными души как и он. Потому что в его голове есть слова и если он точно знает, что он – не один, то значит, возможно, эти слова сможет понять кто-то ещё?
«Здесь есть кто-то ещё?..» – отправил он белый самолётик мыслей куда-то в бесконечность вокруг и стал ждать ответа.
А в то время человек задержался с совком в руке, на полпути к потрескивающей дровами печке-буржуйке, отвлечённый телефонным звонком. Вроде бы, глупая случайность, но эта случайность – он бы наверняка понял – продлила маленькую, придуманную жизнь Осколка. Счастливая случайность, правда?
«Здесь есть Мы!» – внезапно, ответом вернулся целый хор голосов, словно встрепенувшаяся из травы стая разномастных бабочек метнулась в разные стороны.
«Кто Вы?»
«Мы – это все Мы. Мы – это и ты тоже»
«Нет… всё совсем не так. Я – это я, и совсем не Вы. Как я могу быть собой и вами одновременно?»
«Значит… ты не помнишь, верно? Нам кажется, что просто не можешь вспомнить. Мы угадали? Правда? Правда-правда?» - если бы голоса этого хора звучали, то их звук был бы писком.
«Угадали… угадали! Я правда не помню, ни того кто я, ни того кто вы. А уж тем более не понимаю того почему вообще должен что-то вспоминать» - наверное, Осколок фыркнул бы.
«Ты обязательно должен вспомнить кто ты! Обязательно-обязательно должен! Иначе тебя нет. Иначе нас нет! Иначе… ничего нет! Ничего-ничего! Иначе-Иначе!» - галдели неизвестные разноцветные голоса.
Тем временем человек закончил говорить по телефону и звонко брякнул трубкой, положив её на гнездо. Шаркая тапочками, он приближался к кухне, нёс в согнутой руке совок полный мусора. По старчески кряхтел и шмыгал носом.
«Но как мне узнать, кто я?..» - продолжал беседу Осколок.
«Ты должен спросить! Спроси у того кто знает слова. Все-все слова… он знает!»
«Вы, извините, о ком?..» - осколок, наверное, свёл бы брови.
Ответом ему была тишина. Наверное, голоса совещались. Осколок снова впал в задумчивость, а усталый человек уже был на кухне. Он положил совок на табурет, стоящий рядом с печкой и, мешал покрытой копотью кочергой угли в топке.
«Полагаю, они подразумевают меня» - совсем новые слова, уверенные и чёткие – как ноты вырывающиеся из-под пальцев хорошего пианиста.
«Кто?!.. Ты?!.. Ты совсем не похож на…»
«Остановись. Твои инсинуации беспредельно глупы, ведь я отлично понимаю, что я не похож ни на кого. Более того, в отличии от тебя, я знаю кто есть я, какого моё прошлое и… представь себе, я знаю, что ждёт меня дальше».
«Ты похоже очень мудр…».
«А то!».
«И ты знаешь кто я?» - Осколок не знал надежды, но это была именно она. Говорила его словами.
«Конечно. Ты – Осколок и они…» - разноцветные писклявые голоса словно зашуршали, поняв, что он имеет ввиду их: «…тоже осколки. А – я Перо».
«Ну конечно же! Всё так просто… Теперь мне всё точно ясно».
«Уверен?» - Перо, на счастье, точно знало, что такое сарказм.
«Да… но всё равно что-то подсказывает мне, что я – это не просто осколок».
Сосредоточенное молчание не услышит даже человек – у него нет звука, но есть ощущение, которое невозможно описать. Его можно попробовать только представить. Попробуй… представь сосредоточенно молчащее Перо. Перо, которое может быть впервые мешкало. Подбирало слова.
«Ты прав. Сейчас – ты осколок, но раньше был совсем не им… мне кажется, я даже знаю кем ты был раньше. Точнее, частью чего. Да… ты был частью…».
«Какой частью? Чего частью?! Скажи же мне» - Осколок не знал трепета, но слова его трепетали.
«Прости… Мне кажется, что я забыл…» - слова ответа, словно выцветали на глазах.
Старик закончил с углями, кое-как встал, скорее по привычке схватившись за поясницу и, взяв совок, резким движением отправил его содержимое прямо в кишащую языками пламени буржуйку.
Мгновения полёта мусора по дуге летящего в огонь, только для нас с тобой – несколько мгновений. Для Осколка же, эти мгновения были чуть дольше, достаточно долгими, чтобы успеть различить слова:
«Я вспомнил! Я знал ту, чьей частью ты был раньше… я, ведь, знал твою Мать…»
«Мать?..» - Осколок бережно повторил последнее слово, точь-в-точь скопировав его.
«Да… она была Чернильницей. И знаешь… я всегда любил её. Хоть ты и не поймёшь, что значит...»
В тот момент – когда огонь уже касался их – Осколок, наверное, был бы счастлив. Но он, как ты понимаешь, никогда не был человеком и поэтому ему не дано ни радоваться, ни плакать.
Прожорливый огонь, будто с радостью принял в себя мусор. Всё что могло сгореть – сгорело: полыхнув умерло перо, после чего бумага превратилась в мельчайший чёрный пепел, окурки от сигарет сопротивлялись чуть дольше, но и они тоже сгорели. Не умерли лишь осколки хрусталя. Они просто уснули, и у них было право на это - ведь их история подошла к концу.
Печка пыхтела, силясь разлить тепло по всему дому, а старик сидел неподалёку от неё, курил и морщинистыми руками гладил чёрного кота. Чёрного, как самые чёрные чернила на свете...
ОсколокОсколок пришёл в себя после сильного удара о паркетный пол, и хотел было закричать, но вовремя понял, что кричать ему нечем. Он только и мог, что лежать, да пытаться вспомнить хоть что-то из прошлого. Попробуй нарисовать у себя в воображении песочные часы, представь, как песчинки сыплются сквозь небольшое отверстие, соединяющее два сосуда. Есть начало: момент, когда ты переворачиваешь часы, и первая песчинка падает вниз; и есть конец: верхний сосуд оказывается пустым. Так вот, песок в часах Осколка только-только начал сыпаться, и прошлого у него пока что не было. Было только начало ознаменованное громким звуком удара и самым настоящим салютом из подобных ему.
Наверное, если бы он мог думать как человек: словами и картинками, то он бы думал примерно следующее:
«Здесь… совсем не уютно, и как-то пусто. Я не знаю что я такое, но я знаю что я – это Я, а значит я - есть. И если я был тогда, когда я думал о том что я – это Я, значит… я буду и сейчас. Наверное, это и есть жизнь, ведь я понимаю своё «сейчас», своё «было» и своё «буду». Наверное, кроме меня больше ничего нет?.. Нет, я не уверен. Что-то же ещё должно быть кроме меня. Я не могу понять откуда я знаю это, но самого этого странного знания мне почему-то достаточно чтобы верить».
Так Осколок лежал на полу до тех самых пор, пока человек не вернулся в свой дом и, увидев тот бардак, что творился на полу в его комнате, раздосадовано плюнул и тут же ушёл снова. Но быстро вернулся, с веником и совком в руках. Он смёл веником весь мусор сначала в одну кучу, которую затем собрал в старый проржавевший совок с жёлтой рукоятью.
За то время, когда человек убирался, Осколок, возможно мог бы прожить целую жизнь и многое понять сам о себе, но он, к сожалению, не смог. Но зато, он наверняка понял бы, что может говорить с другими, такими же лишёнными души как и он. Потому что в его голове есть слова и если он точно знает, что он – не один, то значит, возможно, эти слова сможет понять кто-то ещё?
«Здесь есть кто-то ещё?..» – отправил он белый самолётик мыслей куда-то в бесконечность вокруг и стал ждать ответа.
А в то время человек задержался с совком в руке, на полпути к потрескивающей дровами печке-буржуйке, отвлечённый телефонным звонком. Вроде бы, глупая случайность, но эта случайность – он бы наверняка понял – продлила маленькую, придуманную жизнь Осколка. Счастливая случайность, правда?
«Здесь есть Мы!» – внезапно, ответом вернулся целый хор голосов, словно встрепенувшаяся из травы стая разномастных бабочек метнулась в разные стороны.
«Кто Вы?»
«Мы – это все Мы. Мы – это и ты тоже»
«Нет… всё совсем не так. Я – это я, и совсем не Вы. Как я могу быть собой и вами одновременно?»
«Значит… ты не помнишь, верно? Нам кажется, что просто не можешь вспомнить. Мы угадали? Правда? Правда-правда?» - если бы голоса этого хора звучали, то их звук был бы писком.
«Угадали… угадали! Я правда не помню, ни того кто я, ни того кто вы. А уж тем более не понимаю того почему вообще должен что-то вспоминать» - наверное, Осколок фыркнул бы.
«Ты обязательно должен вспомнить кто ты! Обязательно-обязательно должен! Иначе тебя нет. Иначе нас нет! Иначе… ничего нет! Ничего-ничего! Иначе-Иначе!» - галдели неизвестные разноцветные голоса.
Тем временем человек закончил говорить по телефону и звонко брякнул трубкой, положив её на гнездо. Шаркая тапочками, он приближался к кухне, нёс в согнутой руке совок полный мусора. По старчески кряхтел и шмыгал носом.
«Но как мне узнать, кто я?..» - продолжал беседу Осколок.
«Ты должен спросить! Спроси у того кто знает слова. Все-все слова… он знает!»
«Вы, извините, о ком?..» - осколок, наверное, свёл бы брови.
Ответом ему была тишина. Наверное, голоса совещались. Осколок снова впал в задумчивость, а усталый человек уже был на кухне. Он положил совок на табурет, стоящий рядом с печкой и, мешал покрытой копотью кочергой угли в топке.
«Полагаю, они подразумевают меня» - совсем новые слова, уверенные и чёткие – как ноты вырывающиеся из-под пальцев хорошего пианиста.
«Кто?!.. Ты?!.. Ты совсем не похож на…»
«Остановись. Твои инсинуации беспредельно глупы, ведь я отлично понимаю, что я не похож ни на кого. Более того, в отличии от тебя, я знаю кто есть я, какого моё прошлое и… представь себе, я знаю, что ждёт меня дальше».
«Ты похоже очень мудр…».
«А то!».
«И ты знаешь кто я?» - Осколок не знал надежды, но это была именно она. Говорила его словами.
«Конечно. Ты – Осколок и они…» - разноцветные писклявые голоса словно зашуршали, поняв, что он имеет ввиду их: «…тоже осколки. А – я Перо».
«Ну конечно же! Всё так просто… Теперь мне всё точно ясно».
«Уверен?» - Перо, на счастье, точно знало, что такое сарказм.
«Да… но всё равно что-то подсказывает мне, что я – это не просто осколок».
Сосредоточенное молчание не услышит даже человек – у него нет звука, но есть ощущение, которое невозможно описать. Его можно попробовать только представить. Попробуй… представь сосредоточенно молчащее Перо. Перо, которое может быть впервые мешкало. Подбирало слова.
«Ты прав. Сейчас – ты осколок, но раньше был совсем не им… мне кажется, я даже знаю кем ты был раньше. Точнее, частью чего. Да… ты был частью…».
«Какой частью? Чего частью?! Скажи же мне» - Осколок не знал трепета, но слова его трепетали.
«Прости… Мне кажется, что я забыл…» - слова ответа, словно выцветали на глазах.
Старик закончил с углями, кое-как встал, скорее по привычке схватившись за поясницу и, взяв совок, резким движением отправил его содержимое прямо в кишащую языками пламени буржуйку.
Мгновения полёта мусора по дуге летящего в огонь, только для нас с тобой – несколько мгновений. Для Осколка же, эти мгновения были чуть дольше, достаточно долгими, чтобы успеть различить слова:
«Я вспомнил! Я знал ту, чьей частью ты был раньше… я, ведь, знал твою Мать…»
«Мать?..» - Осколок бережно повторил последнее слово, точь-в-точь скопировав его.
«Да… она была Чернильницей. И знаешь… я всегда любил её. Хоть ты и не поймёшь, что значит...»
В тот момент – когда огонь уже касался их – Осколок, наверное, был бы счастлив. Но он, как ты понимаешь, никогда не был человеком и поэтому ему не дано ни радоваться, ни плакать.
Прожорливый огонь, будто с радостью принял в себя мусор. Всё что могло сгореть – сгорело: полыхнув умерло перо, после чего бумага превратилась в мельчайший чёрный пепел, окурки от сигарет сопротивлялись чуть дольше, но и они тоже сгорели. Не умерли лишь осколки хрусталя. Они просто уснули, и у них было право на это - ведь их история подошла к концу.
Печка пыхтела, силясь разлить тепло по всему дому, а старик сидел неподалёку от неё, курил и морщинистыми руками гладил чёрного кота. Чёрного, как самые чёрные чернила на свете...
@темы: Творчество
-
-
19.11.2009 в 02:38интересно) спасибо
только ошибки исправь) прогони через ворд для начала, запятые расставишь.
и по верхам:
1. не уютно
неуютно
2. Он смёл веником весь мусор сначала в одну кучу
слово "сначала" лишнее
3. А в то время человек задержался
"то" замени на "это", будет понятно, что процессы одновременны
4. Шаркая тапочками, он приближался к кухне, нёс в согнутой руке совок полный мусора
НЕСЯ в согнутой руке совок, - так будет стройнее, но дело твое
5. Он положил совок на табурет, стоящий рядом с печкой и, мешал покрытой копотью кочергой угли в топке.
зпт после печки
6. какого моё прошлое
"какое". или "каково". "какое" будет лучше, окраска мягче
7. Осколок не знал надежды, но это была именно она. Говорила его словами.
...не знал, что такое надежда, ... второе предложение тоже хорошо бы"причесать", но это епархия автора.
-
-
19.11.2009 в 02:541. Ты – Осколок и они
осколок, зпт
2. А – я Перо
а я - Перо
3. точно ясно
по-русски так не говорят, извини. "совершенно ясно, абсолютно ясно, всё ясно..." точно и ясно - слова-соперники в некотором смысле, рядом им тесно
4. что я – это не просто осколок
"это" лишнее
5. полыхнув умерло перо, после чего бумага превратилась в мельчайший чёрный пепел
кончина бумаги никак не зависит от смерти пера, поэтому "после чего" лучше заменить на "а затем и". будет понятно, что события просто следовали друг за другом
вот где-то так. и уважь текст вордом) я тебе зпт не стал править - много
-
-
19.11.2009 в 03:27Синтаксис и грамматика - действительно мои проблемы. Реально стыдно ) И ворд не всегда помогает с ними справиться. Но будем работать. Ещё раз спасибо.)
-
-
19.11.2009 в 09:30-
-
19.11.2009 в 10:44...)