[Rowana]

Она говорит, что хочется закричать, и плачет тихо в сонном осеннем троне. Мол, голос чист, рука ее горяча, а он до сих пор не тонет в ее плечах. Сказать по правде, вовсе ни в чем не тонет. Но вот я здесь, и осень ее не тронет, не скиснет хмель, не станет чадить свеча, не будет сниться прошлое по ночам, октябрь нас не заденет и не затронет. Я все исполню, подпись, число, печать. А что там дальше? Лучше не отвечать.

Она обнимает его до дрожи, губами ищет губы, находит лёд, прощается, не веря, что он уйдет. Уже ушел. Ночь. Пусто. Сервиз искрошен. А я смогу все то, что другой не сможет, чуть больше даже, если она поймет, кто ей милей, нужнее и кто дороже. Смелее, спину выпрями, грудь вперед. А что там дальше? Черт его разберет.

Я выключаю свет, она пьет вино, поет о счастье, не различая нот. Осенний вечер, сонно - вино виной. Пока я здесь, она не уйдет на дно. В ладонях солнце, радость без всяких «но». А что там дальше? В общем-то, все равно.

@темы: Стихи

---

[demodok]

Меня непросто оскорбить:
придётся, коль охота,
связать и очень долго бить...
Серьёзная работа!

@темы: Стихи

---

We can fly!

[Друг Человека]

Крылья снежного ангела

Крылья снежного ангела.

Я хочу иметь крылья белые,
Крылья, как у ангела снежного,
Я хочу иметь душу смелую,
Чтобы в небо взлететь безмятежное.

Я хочу прогуляться по радуге,
Я хочу черпать дождь ладошками,
И на миг замерев статуей,
К земле виться снежными крошками.

Только крылья не были дадены,
Кто летать не рожден - падает.
И на пятках опять ссадины,
А кого и земля радует.

А кому-то лишь крыльев хочется,
Улететь в небеса синие.
И поют они в одиночестве,
Точно птицы под хладным инеем.

Не имеют крыльев с рождения,
Только в них до сих пор веруют,
И тогда их вольное пение
Жизнь внизу оставляет серую,

И тогда им мечта прекрасная
За спиной дает счастье вечное,
И они взлетают в ясные
Небеса по пути млечному.

Только я уж не грежу крыльями
И на почве стою уверенно.
Небеса небылице-былями
Для меня давно уж измерены.

А ты с облака ножки свесила...
Может - вот мое продолжение?
Ты летаешь спокойно-весело,
И мечту не найдет забвение.
(13.12.09г)

@темы: Стихи, Философия

---

Маленькие радости

[Avocbka]

Гуля будто услышала стук в дверь еще до того, как он раздался.
Словно кто-то внутри нее тихонько сказал "Сейчас постучат, слушай!".
Она приоткрыла дверь и в щелочку спросила:
- Кто там?
Ломающийся мальчишеский голос протараторил:
- Доставка маленьких радостей, открывайте!
Гуля нахмурилась и отошла от двери. Мальчишка раздраженно побарабанил снова:
- Открывайте, девушка! Вы у меня не одна, люди ждут!
- Вы кто такой? Что вам надо?
- Я же вам русским языком говорю - доставка маленьких радостей! Ну же, девушка, открывайте, распишитесь в получении радости, и я поеду дальше! У меня плотный график, я теряю время!
Гуля озадаченно поскребла лоб, потом подошла к двери и распахнула ее настежь:
- Что за бред? Какие радости? Я ничего не заказывала!
Курьер сунул ей под нос ярко-оранжевый бланк заказа, где была написана ее фамилия, адрес и даже номер телефона. Напротив всей этой информации стояла надпись "Маленькая радость - 1 шт" и мелким шрифтом "Вручить лично!".
- Ну у вас же ничего нет в руках! - возразила Гуля.
- Естественно! Сейчас вы распишетесь, и я вам оглашу список, согласно прейскуранту!
- Но я ничего не заказывала! Я даже не знаю, сколько это стоит, может быть у меня денег не хватит!
Мальчик раздраженно вздохнул:
- Ну что за люди, а... Меня предупреждали о таких, как вы! Вместо того, что доставить себе маленькую радость, вы начинаете анализировать, считать деньги и думать о последствиях. Девушка, это же ма-лень-кая ра-дость! Она не может быть дороже денег или длиннее времени! Тем более, что у меня указана радость с предоплатой. Ну же, ставьте подпись и перейдем к вариантам!
Гуля поняла, что от него не отделаешься, взяла ручку и поставила закорючку.
Курьер снова вздохнул:
- Расшифруйте! У меня отчетность, а вы потом начинаете жалеть и думать о потраченных деньгах, мотаете нервы нашим девочкам из сервиса.
Гуля послушно написала свою фамилию и подняла на него любопытные глаза:
- Ну, что там у вас за радость?
Мальчик вытащил обычную школьную тетрадь в клеточку и начал перечислять:
- Покупка одного предмета одежды.
- Одна чашка кофе с пирожным в кафе, столик у окна.
- Театральный или кинопоход.
- Вечер с любимым человеком на даче, у камина, легкие закуски, вино. *только для тех, у кого есть пара*.
- Прогулка в парке, кленовые листья в букете - 1 шт.
- Любимый фильм по телевизору, без рекламы.
- Большая шоколадка с орехами, ноль калорий.
- Ночная поездка на машине по пустой трассе, скорость - до 200 км/ч, музыка на ваш выбор, ветер в лицо мы обеспечиваем на начальном этапе поездки.
- Вечер в компании двойника Хью Джекмана.. о, простите, уже закончилось! это маленькая радость очень ограниченного тиража, идет нарасхват.
Гуля слушала, открыв рот.
Мальчик говорил и говорил, перечисляя все то, что она очень хотела, но не успевала или не могла себе позволить в силу отсутствия.... отсутствия чего? времени...? денег...? желания...?
- Я хочу прогулку в парке...! Или ночную поездку по пустой трассе...! Ох, как жаль, что Джекман закончился уже! - Гуля перебивала сама себя.
Курьер снисходительно улыбался, глядя, как у нее горят глаза:
- Вы еще ничего так, симпатичная... А была тут одна.... уххх, мать моя женщина! Бедный Джекман, то есть его двойник, потом писал нам гневное письмо, чтобы его ставили только до шестидесяти килограмм и тридцати пяти лет! Так что выбираете? Определяйтесь, у меня график! - он постучал по пухлой сумке через плечо, откуда торчала кипа ярко-оранжевых бланков.
Гуля задумчиво постучала по губам, потом улыбнулась и помотала головой:
- Ничего не надо.. спасибо вам!
Мальчик удивленно посмотрел на нее:
- Все оплачено уже, понимаете? Бесплатно!
Гуля еще раз улыбнулась, потом дотронулась до его плеча:
- Я лучше сама, понимаешь? Мне так радостнее. Но спасибо тебе, ты очень милый...
Мальчик пожал плечами, потом пошевелил губами, будто соглашаясь с чем-то, и развернулся к выходу.
Вдруг обернулся и задиристо сказал:
- Претензии не принимаем в этом случае, понимаешь? Ты сама решила!
Гуля кивнула, помахала рукой и захлопнула дверь.
Налила себе чашку ароматного липового чая с медом и уселась перед телевизором.
Шел ее любимый фильм "Приходи на меня посмотреть"...
Гуля довольно улыбнулась и устроилась поудобнее, решив досмотреть до первой рекламы и пойти спать...
Мальчик-курьер с сумкой через плечо смотрел, улыбаясь, на ее окна. Потом пожал плечами:
- Ох уж эти люди, даже радости им надо навязывать...
Подчеркнул в своей тетрадочке пункт "Любимый фильм без рекламы" и поспешил к метро.
У него был очень плотный график.

@темы: Рассказ

---

[Ева Браун.]

Мои древние стишки.

Интересно чужое мнение, особенно негативное.

 

Я жду, когда ты съешь меня,
Я вкусный очень, и потом
Нас разделившая стена -
Исчезнет и расстает льдом.
Когда ты разрешишь, я жду,
Мне суть твою узнать на вкус.
Идти на поводу у чувств, -
Я так привык, и я иду.
Осудят нас как каннибал,
Мне все равно - я жду тот день,
Когда придешь ты, как на бал,
Тогда твою я даже выпью тень.

 

@темы: Стихи, Творчество

---

Еще одна баллада

[Цинциана]

У Сусуватари говорили о рыцарях. В том числе и о том, что рыцари все повывелись. Почему повывелись? А кто знает? Вот я и вспомнила балладу, которую сочинила этим летом.
Баллада эта зародилась у меня после одного реального случая. Не знаю, будет ли интересно кому-нибудь, как все вышло тогда. А вот балладу выложу.

БАЛЛАДА ОБ ИСЧЕЗНУВШИХ РЫЦАРЯХ
(Одному мужчине, дурно обошедшемуся с несколькими дамами)

Я погружалась в чтенье книг старинных,
И предо мною часто между строк
Вставали ясно прошлого картины.
Обычай тех времен был очень строг.
Да, был, конечно, и тогда порок,
Но через толщу прожитых столетий
До нас доходит больше добродетель.
Я верила тем книгам столько лет…
Мне все твердили: «Знают даже дети,
Что рыцарей давно на свете нет!».

Я ж отвечала: «Есть еще мужчины!
Так измениться род людской не мог!
Не важно, лодка, конь или машина:
Характеры даны на вечный срок,
Их не смывает времени поток.
Не важно! Пусть найдется в Интернете;
Не важно! Пусть примчится он в ракете,
На НЛО с неведомых планет»…
Я рыцаря всю жизнь мечтала встретить,
Но рыцарей давно на свете нет.

Что ж делать? По неведомым причинам
Не стало тех, кто б женщине помог;
Исчезли Ланселоты, Лоэнгрины…
Я наконец усвоила урок,
Хоть он так беспощаден и жесток:
Кружа понашей маленькой планете
Уносит лучших смерти злобный ветер
С ее лица. Уж так устроен свет:
Есть до сих пор разбойники на свете,
А рыцарей давно на свете нет.

Лишь Вы мне это помогли заметить.
Прошу, чтоб не сочли стихи Вы эти
За созданный обидою памфлет:
Я не сержусь. Да кто ж за то в ответе,
Что рыцарей давно на свете нет?

@темы: Стихи

---

[Corradeo]

Название: Тебе, девочка
Автор: Дитя_Рунета(*позорюсь потихоньку*)
Бета (если есть): consolo *вы не против?*
Жанр: любовная лирика
Возрастные ограничения: лицам, еще (уже\вовсе) не пережившим пятый класс, - читать со второй строки)
От автора: все неясницы и бессмыслицы можно попытаться спросить у автора))

не убояться ошибок и унылости

Не делай в голове мне стоэтажных дробей,
Не плачь в мой шарф, он новый и подарок,
Не робей, когда закажут столик...или место на перроне,
А если вдруг дадут билеты в жизнь и краткий инструктаж -
Лети и не отстегивай ремень,
Коль вдруг покажется, что невесомость.
Уйдя - забудь что можешь ты забыть,
Не делай мину, не бросай в лицо: ключи, словца,
чужие ныне номера и адресаты
не удаляй,
То - все чем были так отчаянно богаты,
(и может рады даже, кто нас разбери)
С себя сдирая память, на живца
перелови и вздерни наши даты,
Устрой им показательную казнь -
Мол, и не живы были, мол игра,
Посасывая кончик топора,
вырубывай прощальные слова
Мол, "я тебе и вовсе не утрата",
Так, чувств - не проба даже - зряшная растрата.

@музыка: Worrytrain - For Aushwitz; Мельница - Рапунцель

@темы: Мысли вслух, Стихи, Чувства, Отношения

---

[-flamma-]

Из пройденного. Критике благодарна, ибо учиться надо.

Здравствуй,давно не виделись, с прошлой осени. Чаю? Водки? А, может быть, совместим?
Ты садись, укрывайся пледом, все как попросишь - старый джаз и мой сигаретный дым.
Знаешь, милый, мне даже теперь не верится - мы вдвоем смеемся и говорим.

У меня-то? Да черт бы знал, вроде все нормально. Не без нервов, конечно, да и не без греха.
Все проходит куда-то мимо и так банально, что мое саркастичное " че-пу-ха"
Снова с губ срывается... счастье стынет, и беда, пожалуй что - не лиха.

Ну а ты? Похудел, осунулся...плохо кормят? Что, на всех амброзии не хватает?
Только тех, кто учился еще при жизни стоять в дозоре - отмечают в списке и наливают?
Так не бойся, бери себе всю бутылку - у меня, как водится, не растает.

До рассвета еще немного, поспишь, быть может? Я не буду мешать, я пока покурю тихонько
Лишь бы сон твой чуткий, вечный - не потревожить. Сон особенно важен, знаешь, коль ты покойник...

Ты приснись мне снова - я так скучаю...забираясь теперь с ногами на подоконник.

@темы: Стихи, Чувства, Отношения

---

* * *

[demodok]

Был Маяковский груб,
а облаком лишь казался:
«Есенин, гоните рубль:
на вас и пиджак, и галстук!».

Но выросший из лаптей
и вросший во фрак Есенин
послал его без затей
к имеемой всеми Фене...

Что было лицом?
Что — имиджем?
Чего не умели сметь?
Грамотно и безошибочно
расставила точки смерть.

Поэты бездарно кажутся.
Они гениально есть.
Поэт лишь себя отважится
убить
за любовь и честь.

@темы: Стихи

---

[Corradeo]

повторите правописание тех двух слогов, которые всегда через "и". п.10 Правил. удалено consolo
(если "чёкающий" опрос ещё здесь - извините, техническая накладка).

@музыка: Технология - Рано или поздно

@настроение: ау

@темы: Мысли вслух, Стихи, Чувства, Отношения

---

Кошка

[Cadaverzian]

На подоконнике, вот, сидит Кошка.
Она черна и устала немножко.
Она устала быть черной и темной.
Сидит и ждет.. может кто её вспомнит?

И может кто-то возьмет и напишет.
Ей шепчет тьма за окном: ти-и-ише.
Но кошка умная, слушать не будет,
Она не верит ни тьме, ни людям.

И может правильно, в целом, так делать.
И может лучше всегда писать белым
По белым листьям, чертить на снегах.
И не плакать ей. Вообще никогда.

На подоконнике Кошка. Бросили.
Зачем же черной ей быть, спросите?
Всё потому, что такой рождена она.
И всё бы неплохо... Но скоро зима.

Кошка 2 (продолжение, поэтому два стиха на один пост)

Кошка 2
Среди туч заблестело солнышко.
Так что можно шагнуть за порог.
И чуть-чуть приоткрылось окошко.
Распечатался злой острог.

Вот на солнышке греется Кошка.
Лучик лап её нежно коснулся.
Кошка дремлет, мурлыча немножко...
Ну невозможно не улыбнуться.

Вот проснулась, глаза распахнула...
Забыть вчерашнее, страшный сон.
Как хорошо, что не слышно гула,
Тяжелых улиц машинный стон.

В такой тиши, да в такой-то глади,
О чем-то думать - страшнейший грех.
И ты молчи, ты покоя ради
Подставь под лучики света мех.

Ты грейся, нежься, ты будь любима.
Тебе тепло от лучей и чувств.
Все беды, видишь, проходят мимо.
Вся зависть чья-то... И чья-то грусть.

@темы: Стихи

---

[Cadaverzian]

Небо светится радугой,
Смех и веселье вокруг.
И, объедаясь ягодой,
Дети к воде бегут.

Море лучится радостью.
На нём качается буй.
Но, на заборе надписью,
Портит всё слово "хуй".

@темы: Стихи

---

Мне не видно неба!

[Мечтатель Сашка]

Я сидел на земле и смотрел в небеса,
В глубокую синюю высь,
Что жалом терзала меня, как оса,
Что мне прошептала: «Склонись!

Согнись, как Атлант, упрись ты лбом в землю!
Ведь тоже несёшь ты всю тяжесть мою;
Глупцы говорят, что молитвам я внемлю,
А я захочу - раздавлю!

Опусти же, мальчишка, глаза,
Не смотри ты на то, что иное:
Небо, воздух, свобода, гроза, -
Не тебе разглядеть, не ты строил!»

И оно надавило до боли, до слёз;
Забулькал в грязи я, сдыхая,
Но, упрямый как Гудвин, волшебник стран Оз,
Встаю - и глаза высыхают.

Я снова встаю, следом снова удар -
Не знал я, что воздух тяжел!
И падаю, как будто давно уже стар;
Найду я ведь выход… Нашёл!

Вставать раз за разом, сжимать кулаки
И упираться костяшками в грязь,
Кусать свои губы, безумец аки,
И горло сдирать криком: «Слазь!»

И небо оставит меня, уставая,
Бороться с упрямцем - дурная стезя,
И голосом хриплым - почти пёсьим лаем -
Я прошепчу: «А твердили - нельзя…»

И снова глаза широко открываю,
И темная синь заполняет зрачки,
Разрежет мысли крыльев стая,
А губы шепчут краем: «Замолчи...»

Но вдруг мёртвый луч разрывает
Небо до белого мяса;
Второй, третий, сотый пылает,
И каждый разрезать обязан.

Лучи от домов, фонарей, самолётов,
От телефонов, компьютеров, «плазм»
Ложатся на воздух болезненным гнётом,
И задыхается небо от астм.

Я встаю - никаких мне ироний! -
И ору: слышно, верно, везде.
От Аляски и до Вероны,
И в горах, и в полях, и на дне.

“Погасите его! Я не вижу неба!
Погасите, тупицы, вы свет!
Эй, уберите пленённого Феба!
Иль без него не поесть вам обед?

Зачем оно вам? Что вам не видно?
Ложку до рта не донесть?
Дом вам не выбрать элитный
Иль за сериал не засесть?..»

Так я кричал и пытался
Лампы разбить по одной.
В итоге - землёй оказался.
Да, я ведь тоже такой.

@темы: Стихи

---

Серьёзность как одна из составляющих абстинентного синдрома

[demodok]

(Из наблюдений над самим собой)

Полный текст

Вопреки житейской прозе
человек бросает пить.
Он становится серьёзен
и намерен долго жить.

Озабочен выживанием,
чтобы дать пример другим,
он займётся вышиванием
или чем-нибудь таким.

Человека раздражают
несерьёзные друзья,
что, увы, не представляют
бытия без пития,

он бросает (бросив пить)
отвечать на шутку шуткой...
Это правильно и жутко:
человек бросает жить.

Сокращённая версия

Человек бросает пить,
отвечать на шутку шуткой.
Он серьёзен. Это жутко.
Человек бросает жить.

@темы: Стихи

---

[Plague Doctor]

Гитара и струны

Хочется выть под гитару
Рвать струны в дождливом рассвете
Забывая что где-то есть
Дом и семья

Хотя нет уже никого
Все на кладбище и в могилах
Только я да гитара со струнами
Живы еще в этом мире
Струны тонкие ..пальцы режут
Но не больно мне
Я привык

Я привык ко всему
И к боли и к слезам
И к прощаниям с теми
Кому когда-то был нужен
Мне больно
Но я терплю
И лишь ветер меня услышит
Звон гитары и боль стихов
Голос Вечности "Ты уже мертв"
И рассветы как лед на реке
Что легко может треснуть под пальцами
Я привык ждать и верить
Что однажды я встречу того
Кто поймет мои песни
И струны вновь по-весеннему радостно зазвенят.
Может быть я дождусь заката
Своего или нет - не важно
Важно то что ты где-то рядом
И ждешь
Не меня
Но не важно.
Я верю что ты будешь счастлив.

@темы: Стихи, Чувства

---

Гл 10 "Возвращение"

[6969]

Заключительная главка. Достаньте свои носовые платки.
а остальные главы найдутся здесь.

гл10 + бонус

Возвращение.
Я переживал зиму. Зима была и внутри меня, и снаружи, и в ладонях, и на губах, и в легких - во всем ощущалось ее пронизывающее дыхание. Там, где уснули все проявления трепещущей жизни, где застыли, остановившись на какой-то глубокой, вселенски важной мысли, все движения природы, там осталась и моя душа, укутанная в спокойствие и ожидание.
Одно поселение сменялось другим, и встающие предо мной города, задумчиво белые и тихие, проходили друг за другом, не касаясь меня. Это все были призраки – не прошлого и не будущего, призраки застывшего времени, оставшиеся сами пред собой, как перед зеркалом льда. Отражались и снова отражались, но лишь в себе.
Я не чувствовал ни усталости, ни жажды. Бег сменился шагом, и шаг этот был скорее похож на медленное парение, следующее капризам одного только ветра. Хотел ли я чего-то? Отныне ни покоя, ибо его я обрел в изобилии, ни новой искры, ни страсти я не желал. И мысль об этом не беспокоила меня.
Все казалось ошибкой, но не несущей разочарования. Вера могла бы спасти меня от медленного угасания и растворения в холодном бесстрастном сне, но я даже не хотел искать. Все, что было у меня – это время. Оно было похоже на снег, бесконечно летящий откуда-то с неба и неспешно покрывавший новыми пластами землю. Землю, которая больше не смогла бы стать прежней.
Белое лицо зимы напоминало мне Доа, но этот образ был всего лишь отголоском чего-то нереального и навсегда потерянного. Она стала именем из сказки, выражением недостижимой и поэтому грустной мечты.
День за днем, я все чаще думал о ней. И не мог понять, что именно в тех воспоминаниях притягивало меня даже в тот момент, когда ничто, абсолютно ничто иное не могло заставить мою грудь наполняться тем едва ощутимым теплом. Я погружался в память, произнося в мыслях ее имя и цитируя ее, потом снова возвращался и старался понять, почему я не могу позволить себе забыть Доа. Ответ казался очевидным, но я отдалял признание самому себе…и все это казалось таким глупым, таким по-детски глупым.

Солнце становилось нежнее. Долгое помешательство зимы отпускало землю, и тогда я стал все реже оглядываться назад. Потребность в новых задачах и целях проявлялась все острее, но, как и прежде, наталкивалась на отрицание и пустоту.
И я решил, что пустота сможет меня принять.
Необходимость уйти становилась для меня все очевиднее, и однажды вопрос остался лишь в том, какой момент был бы наиболее удобен.
Странно, но я не принимал мысли о спонтанном, необдуманном самоубийстве, так как мне казалось, что только тщательная подготовка принесет мне удовлетворение. Выбирая способ и место, я не испытывал страха, и даже не думал о своем намерении как о чем-то неординарном или непривычном, словно я собирался совершить нечто обыденное, но все же требующее внимания. Это было подобно священной церемонии.
Понимал ли я, к чему подхожу так близко? И да, и нет. Я пребывал в состоянии, которое нельзя было бы назвать обычным и нормальным для человека; я уже не думал, как человек, живущий привычной для его окружения и времени жизнью. Но тогда, наедине с собой, я был максимально объективен по отношению к своему решению и выбору, потому что определенно знал, чего я хотел и от чего готов был отказаться. Одиночество позволило мне понять, что есть я вне всего остального. И там я был ничем и всем одновременно.

Я захотел увидеть ее в последний раз.
Она любила бывать в этом саду весной, когда можно было ласкать свой взгляд и свои чувства в мягком облаке цветущих деревьев. И она была там в тот день. Я сразу наткнулся на ее ярко-алое платье и блеск тех же длинных и скользящих в пальцах ветерка шелковых нитей волос. Она стояла ко мне спиной, но я не хотел подходить к ней, и не хотел говорить с ней.
Цветение напоминало снежное облако, в которое так неожиданно вплелись ветви деревьев и силуэт алой, подобно кровоточащей рваной ране, фигуры.
Я простился. Больше ни одной мысли не промелькнуло в моей голове, я просто смотрел. Смотрел, не хватаясь за этот миг и за этот контраст цветов, так как не пытался запомнить - память об этом была ни к чему.
«Не уходи!» – она воскликнула, и я вздрогнул.
Она обернулась. Как она изменилась! Если бы я видел ее раньше… ее лицо было умыто многими слезами, опечалено многими терзаниями, и страдания, казалось, сделали его старее.
Я был взволнован. Доа не сдвинулась с места:
- Ты не справишься один. Чем ты жил это время? Если ты пришел сюда, значит, и мне было место в твоих думах. Прошу, отдай мне еще немного времени.
Я не смог молвить ни слова. Все это казалось видением, бредом ослабшего разума.
Как я мог сказать, что я жил только мыслями о ней, и что эта наша встреча должна была стать последней точкой моего пути, и что в тот момент я испытывал невыносимые муки о том, что оставил ее?
Она подошла ко мне и заглянула в глаза. А я смотрел на нее.
- Я должна была спрятать тебя. Имею ли я права на прощение?
- О чем ты? – сказал я, едва удерживая себя в руках. Мне почудилось, что еще одно мгновение, еще одно ее слово и мою грудь разорвет жгучая боль.
- Я так долго искала тебя, так долго ждала этого момента, что теперь я не знаю, как мне сказать, что мне говорить… Послушай, только послушай. Я даже не пытаюсь представить, через какие испытания тебе пришлось пройти, что ты чувствовал все это время, каким стало твое мировоззрение и все то, что я знала в тебе. Я боюсь, что не ты теперь стоишь предо мной. Но это не остановит меня, так как вина, которую я должна искупить, не позволит мне больше дышать.
Мне известно, что говорил тебе Сейр, во что вынудил или позволил поверить. Я знала его, знала достаточно давно. Когда-то мы были едины в устремлениях и идеях, но наши пути разошлись еще в начале. Когда он рассказал о тебе, то я не поверила. И не спрятала тебя, хотя должна была. Я хотела попробовать, испытать, где, у какого края начинается твоя вторая неопознанная сущность. Простишь ли ты меня за то, что я не поверила тебе?

Доа говорила быстро и взволнованно, боясь потерять меня снова, но я был уже так далек от всего, что она ведала. Я взял ее руки, и их дрожь постепенно угасла в моих ладонях. Это был ответ, и тогда в глазах Доа проступили слезы. Она опустила голову на мою грудь.
- Мы должны найти его, - молвила она чуть позже. – Все должно прийти к своему окончанию, и мы обязаны постараться сделать итог как можно более разумным. Каждый из нас свободен, но только мера и разумность делает существование выносимым. Отрицая, ты теряешь себя в замкнутом страдании, и в этом пути нет ни света, ни гармонии с собой и миром. Не бойся признать свою слабость перед происходящим, перед неуправляемым потоком случайностей и нежелательных событий, смирись и отдайся этому движению, не пытайся понять всю его необъятную сущность, наслаждайся только мгновенным счастьем, присутствием любви и возможностью бесконечного познания. А Сейр… Любое зло когда-то было маленьким ребенком, которому не хватало любви. Он безумен, и лишь немногие способны простить ему его одержимость. Я боюсь, если мы не найдем его раньше, он будет непременно схвачен и казнен. Я прошу тебя о помощи, хотя не знаю, какие чувства ты питаешь к своему прежнему учителю, сможешь ли ты отпустить свою ненависть и разочарование.

Я ответил ей, что не испытывал никакой злости на Сейра, и никогда не винил его в своих переживаниях. Я сказал ей правду, так как все произошедшее со мной я считал только результатом собственного выбора.
И, смею признать, что думал я вовсе не о том, что оставило для меня прошлое, и как на мою жизнь повлияла встреча с Сейром. Я едва мог поверить, что несколько минут назад я мечтал проститься с Доа и уйти из жизни. Обняв ее, я почувствовал, будто это был причал.

Он позволил себя найти. Ничего не сказав Доа, я отправился к той самой вершине, на которой мы прежде часто вели беседы. Сейр стоял там, на самом краю, и, чуть склонив голову, смотрел куда-то в пропасть.
- Здесь когда-то все и начиналось, - произнес он, не глядя на меня.
- Что же теперь?
Когда он шевельнулся, в глаза мне метнулся холодный блик стали, упрятанной в ткань его одежды.
- Скажи, - сказал он, чуть улыбаясь, - чего хотел бы ты? Я ничего не просеял, и земля эта не даст мне никаких плодов и урожая, я не связал себя ни с чем, и даже воспоминания, которые вселяли когда-то веру, теперь остались никчемным пеплом. Разве ты не чувствуешь то, что чувствую я? Ты был всегда моим зеркалом, ты вторил всем моим мыслям и некогда воплощал все мои желания. Я любил тебя так же сильно, как любил себя, потому что ты был мною. Нашел ли ты теперь то, что искал? Будет ли твое существование полноценным без меня? Не торопись с ответом, я дам тебе еще немного времени, хоть прождал уже достаточно долго. Ведь остался один последний шаг, и если ты проследуешь за мной, мы навсегда останемся едины, и наши мысли сольются в бессмертии…
- Я не пойду с тобой, - я оборвал его. - Теперь это только твой путь.
Сейр опустил свой взгляд, и лицо его стало прежним – бледно-печальным и чуть усталым.
- Что ж, я предсказывал это, - его голос изменился и принял свой привычный прохладный оттенок. – Ты выбрал ее, хоть она никогда не ответит тебе тем же чувством. Какая слабость, и ты поддался ей, и ты предал все, что мы имели с тобой, о чем я твердил тебе! Но я не буду жалеть, потому что иного ты не достоин. Теперь же я обретаю свое завершение.
Он вдруг поднял между нами магический барьер. Я с испугом вообразил, что он готовился сделать. Прошел миг, и я понял, что она тоже здесь. Доа поравнялась со мной, потом потянулась вперед, словно пытаясь коснуться рукой барьера.
- Ты всегда презирала меня за то, что я боялся смерти, - Сейр обратился к ней. – Мне придется тебя разочаровать. Ты же не хотела, чтобы я видел, как время съедает твою красоту, как твои нежные руки покрываются трещинами времени, как старость выпивает твой ум. Мы бы не срослись костями, а жизни для твоей любви было бы слишком мало, не так ли? Пусть все останется здесь. И, я обещаю, это будет очень красиво.
Внезапно Сейр вынул клинок и вонзил его себе в грудь. Кровь выступила на его губах, и он упал.
Краем зрения я видел, как вздрогнула Доа. Тогда же все прояснилось, и мысль последняя сдавила все мое нутро так, что, казалось, оно вывернется наизнанку.
Доа опустилась к нему и прижала свои губы к его окровавленным губам. Все, что она сделала – со мной и с собой - все было только ради него. И я не мог больше смотреть.

Я ушел, оставив ее там. Я ненавидел ее за то, что она обманула мою надежду; я ненавидел его за то, что он покончил с собой у нее на глазах. Внутри не было ничего, кроме дребезжащей боли.
По дороге назад я нашел, что отряд Стражей гнался за мной. Мне не хотелось бежать, но я не мог остановиться. Несколько стрел, одна за другой, догнали меня и вошли во плоть. Прислонившись к дереву, я вынул стрелы и стал ждать, пока вся моя кровь, до последней капли вытечет из меня, или пока другая иная участь, которую несли Стражи, меня нагонит. Я закрыл глаза, не думая их когда-либо больше открыть.

И я видел, как я продолжаю лететь, и как за мной несется дождь стрел. Последние силы и остатки воли к жизни несли меня все дальше, несмотря на темно-багровые соки, потоками струящиеся по моим когтям и перьям. Зрение мое становилось все мутнее. Подо мной кружили леса, впереди и надо мной мерцало яркое, такое светлое и солнечное небо.
И где-то внизу, меж ветвей и молодой листвы порхал чей-то воздушный змей. Я смотрел только на него, и ощущал, как истекают мои последние минуты, падая, капля за каплей, туда, на землю. И я вдруг упал вместе с ними.
Меня обняла боль. Я ударил крылом по тверди, и рассеял вокруг свою кровь, отчаяние и ненависть – все то, что еще оставалось во мне. Люди подбирались все ближе. Один из них занес надо мной копье.
Потом я ощутил свой дух выбравшимся из тела. Я отошел от Птицы и встал за спиной у маленького мальчика. Он дрожал, и я мог ощутить весь его страх перед явлением смерти, перед кошмаром всего сущего, перед болью бытия, перед той огромной Вдыхающей Дырой, которая противопоставлялась его хрупкому, совсем ничтожному сознанию. Когда Птица вскрикнула, я закрыл ладонями его глаза.
Слезы лились по моим щекам, и, опустившись к уху мальчика, я обнял его и тихо произнес:
«Не бойся».

Бонус: старенький арт.

@темы: верю, что кто-то это осилил, Рассказ, Философия

---

4 строки

[demodok]

А одиночество страшит,
хотя на праздники зовут ещё.
Чем меньше остаётся жить,
тем чаще думаю о будущем.

@темы: Стихи

---

Белый танец

[|Иона|]

Я так несчастна нужностью своей
кому-то кроме вас…
Когда как плети руки,
когда забыть нельзя на донцах глаз
Дурной огонь –
«Ну, не ломайся, детка» …
О, Боже мой!
За что мне эта клетка?
И как сказать
Уйди…уйди… не тронь?..
Я так несчастна нужностью своей…
Закрыв глаза, я вижу белый танец,
Как будто тихий вальс, чудесный вальс…
Пылает на щеках моих румянец
Танцуете?
С тобой конечно да…
О, Боже мой!
Когда? Когда? Когда?
Письмо мое найдет ли адресата?
Огнем до тьмы сердечной вся объята
Горю… Горю…
Веди меня, веди…
Я ничего не вижу впереди
Мерцает свет, играют белый танец
Как будто странный древний менуэт
Пылает на щеках моих румянец
Танцуете?
Прости, боюсь что нет.

@темы: Стихи

---

Бездна, Слабость

[6969]

Простите, он не такой большой, как кажется. Глав всего десять.
уже ночь, но мне то и дело мерещится, что за шторами проглядывает солнце

Гл 8,9

Бездна.
Верить было сложно, но не верить – еще сложнее. Все, что тревожило меня до тех пор, внезапно растворилось и ушло на нижний уровень, и последнее, что вело меня дальше – это страх оказаться на полпути, брошенным и разочарованным, без другого иного шанса. Можно сказать, я оказался в ловушке и принял этот вызов как последний.
Я страшился того, о чем предупреждал Сейр: лишиться прошлого, самого себя в прошлом и, следовательно, в настоящем, разорвать узы со всем тем, с чем я жил с рождения, о чем судил и размышлял огромное количество времени, с мечтами, что теплили мое сердце, с образом Доа…
Было ли в прежней моей жизни что-либо по-настоящему ценное, с чем я не сумел бы проститься? Воспоминания детства пробуждали во мне текучую грусть, моя юность оказалась брошенной в пропасть бессмысленного поиска чего-то, чего я сам не знал. Призрак счастливых дней таял, как и надежда на новое счастье. А сейчас я должен был умереть и родиться заново.
Умереть… это и было его главное испытание. Смерть страшна лишь потерей себя для самого себя, и я решился на это. Не во имя чего-либо, а из-за того, что все остальное постепенно стало мне отвратным. Я становился таким же, как и Сейр, не видящим ценностей смертного существования, направлявшим все свои устремления в вечность. Радости больше не было, и это был один из первых шагов. Я не смотрел на людей с состраданием, внутренняя боль была слишком высока, чтобы впитывать муки извне, и вскоре я перестал вообще что-либо чувствовать. Не было желаний, связанных с землей, и я словно парил над нею. Сердце своим стуком не волновало грудь.
Сейр сказал однажды, погружая взгляд в ночной небесный кратер:
«Небо столь бесчувственно, звезды в его глубинах столь же холодны, космос весь сам в себе. Нет периодов и циклов, старости и увядания, ни страдания, ни восторга. И среди камней и пыли – только моя мысль, столь могущественная и совершенная, что она не имеет права на погибель».
Он проводил опыты. Перед моими глазами прошли ужасающие вещи, воспоминания о которых способны ввергнуть сострадающее сердце в неописуемые муки. По нашим рукам пролилось много крови, но она казалась нам водой.
Сейр умерщвлял Птиц, людей и многих иных существ только с ожиданием их посмертного перехода в иное тело или даже материю; он комбинировал мертвые органы с живыми; воссоздавая душу, пробовал пропускать сквозь бездыханные тела растворы и токи, но его старания не приносили результатов. Он научил меня контролировать свое перевоплощение так, что я оказался способен разумно управлять своей второй ипостасью, но даже наглядность моего примера не смогла приблизить разгадку на достаточное для понимания расстояние.
Он пил чужую кровь, чтобы продлить молодость и остроту рассудка, в том же количестве, в котором пил время.
Я часами слушал его рассуждения. Это было единственной истиной.

Сейр имел лицо прохладной красоты, выражение уверенности на котором приносило особое обаяние. Его взгляд был пронзителен, подобно зимним горным ветрам, и столь же прозрачен и блестящ, как лед. Осанка и движения его высказывали гордость и аристократизм, и каждый шаг его был точно выверен и рассчитан. Всякий неуспех он воспринимал как ожидаемый и предсказуемый, и лицо его в такие моменты скорее передавало скуку, нежели чем разочарование или же гнев.
Он был безумен и гениален, и поэтому в той же степени страшен и привлекателен. Меня притягивали его уверенность и могущество, а так же необъятность ума и знаний. Смелость и хладнокровие были скорее порождениями глубокого помешательства, но ненормальность его взглядов и убеждений со временем стала мне казаться всего лишь не понятой, альтернативной истиной, пророком которой он являлся. Я стал его лучшим учеником, его страстью, а он для меня – последней нитью…
Я не знал, что смогло бы пошатнуть мою веру в то, что мы делали, так как не только не стремился к этому, но даже не замечал в себе и тени сомнения. Только однажды я имел неосторожность заглянуть в самую глубину того зеркала, что отражало мою душу, и едва не оказался задушен испугом от той вязкой, всепожирающей черноты, которую там обнаружил.
Это случилось в один из дней, которые к тому времени перестали вообще как-либо отделяться друг от друга, и виделись мне как минуты одного и того же дня. Сейр стал вести себя очень неосторожно, безоглядно окунаясь в свои изыскания, и уже больше не видел никаких граней или преград:
«Я волен творить то, что они бы назвали злодеяниями, не сталкиваясь ни с чьей противостоящей силой. Я волен – мой путь открыт. Разве сие не доказательство вседозволенности всякой сущности, сумевшей не ограничивать себя, и отсутствия какого-либо иного разума над ней, диктующей свою волю? Я, и только я сам, содержу в себе тот код, который мне суждено раскрыть, и жизнь моя – это постепенное разворачивание этого кода, подобно свитку или ковру, по которому я ступаю. Весь выбор лишь в том, дать ли себе волю».

Нас нашли. Сейр наткнулся на одного из Стражей по пути в нашу темную обитель, прятавшуюся в высоких скалах. Когда Сейр вернулся за мной, его платье было обрызгано чужой кровью.
- Как долго пришлось их ждать, - ровно произнес он, скорыми движениями собирая необходимую утварь.
Я был слегка ошарашен подобной новостью, но не имел времени на размышления. Быстро бросив в широкий мешок все немногочисленные вещи, которые могли бы пригодиться, я двинулся к широкому оконному отверстию, которое использовал для полетов. Сейр встал рядом, затем, после перевоплощений, взобрался на спину Птице, которой я стал. Резким рывком я кинулся в небо и, охваченный уже знакомым волнующим ощущением, взвился в светлую сияющую высь. Мне предстояло осторожно подобраться к заброшенному дому, где Сейр время от времени пребывал после ухода из Академии.
Я не был там ни разу до того дня. По пути, который был мне намечен, нам не встретился ни один Страж, и я приобрел смелость и контроль над волнением, которое незаметно струилось в душу. Найдя место, Сейр приказал мне приземлиться в плотном лесу.
Я опустился, и мои руки снова обрели истинный вид и обмотались тканью. Вокруг сгустились древнейшие деревья исполинской высоты, и только приобретя человеческий образ, я смог оценить величину и возраст леса. Свет почти не касался земли, тая где-то в просветах листвы, а ветер спал на верхушках.
Сейр велел остаться на том же месте. Я не заметил в нем ни страха, ни даже волнения, но взор его был все же озадачен. Когда он скрылся, я прижался спиной к широкому стволу с растрескавшейся корой и замер, слушая сердце. Этот момент мне показался необычайно странным, как первые мгновения после пробуждения от долгого, почти реального сна. Очень сложно стало думать, так как мысли неустанно куда-то разбегались, возможно, оттого, что я старался как можно скорее найти им верное русло.
Секунда за секундой, во мне что-то сдвигалось…
Внезапно я ощутил страх – впервые за столь длительный период. Я всмотрелся в свое внутреннее видение, и нашел неожиданное объяснение: это было ловушкой. Я мысленно позвал Сейра, но не услышал ответа. Объяв все видимое пространство леса, я попытался ощутить, что именно нас ожидало. Но волнение сбивало меня.
Я боролся с желанием подняться в небо и осмотреть округу, и каждое мгновение нерешительности становилось тяжестью все более невыносимой. Едва я наконец отбросил неуверенность и намерился перевоплотиться, резкий свистящий звук пронзил мой слух и завершился гулким вибрированием в стволе. Оглянувшись, я обнаружил стрелу, и в ту же секунду почти кожей прочувствовал свист другой, выпущенной с обратной стороны.
Не медля более, я оттолкнулся от земли. Проследовав за звуком стрелы в обратном направлении, я встретил Стража; его повышенная осторожность не имела для меня никакой значимости: я растерзал его в одно мгновение. Второго ждала та же участь: молниеносно упав с высоты, я клювом поднял его за плечи и сразу искромсал хрупкое тело. Облетев лес вокруг, я поймал еще одного волшебника и уничтожил.
Затем я долго кружил над холмами и искал Сейра. Прохлада сумерек опустилась на мои крылья, но лишь когда звезды посеребрили небосвод, я устало опустился на твердь.
Сейра не было, как не было вообще каких-либо следов…
Чувство беспокойности и настороженности не покидало меня, но какая-то упругая и настойчивая смелость вела меня продолжать поиск. Я приблизился к близлежащему поселению, оглядываясь и прислушиваясь к своему чутью. Скользя между дворов, я повстречал нескольких крестьян, возвращавшихся из питейных, и одного патрулирующего Стража. Свет тускнел в домах, и отголоски чьих-то речей становились все глуше. Я страшился ничего не найти, и с каждым вдохом храбрость и уверенность перетекали в разумные опасения.
Я подошел к колодцу, чтобы смыть налипшую к коже кровь. Вода была прозрачной, и поэтому казалась бездонно черной; звезды шевелились на ее поверхности.
Меня напугал чей-то шумный вздох. Видение, вставшее перед моими глазами, пробудило неожиданное, острое, как стрелы, ощущение внутри. Девушка, наткнувшаяся на меня, отшатнулась и прикрыла лицо руками.
Я сразу узнал в ней Асиит.
«Боже! - она приглушенно вскрикнула. – Боже, как страшен этот облик… Нет! Прошу, не приближайся!»
Она попятилась, скрестив руки на груди. Ее лицо тут же поглотила тень, но я знал, что на нем было отображено…
«Ты… нет, это не можешь быть ты. Ты мертв, тебя больше нет. Не смей касаться смертных, не подходи к людям, так как несешь с собой отныне ты только ужас, боль и смерть. Ты глух и слеп был для любви и Господа, и теперь уже поздно…» - она вдруг расплакалась, и звук ее голоса передавал искреннее страдание.
Она не смогла больше ничего сказать, только тихое «прости его, Боже», и убежала.
Я замер в глубочайшем удивлении и смятении. Вынудив себя сдвинуться, я посмотрел в колодец.
Мое отражение было обыкновенной черной тенью, закрывавшей свет отдаленных звезд… Взгляд застыл на время. Там, где виднелся силуэт головы, внезапно образовалось некое мохнатое темное шевеление. Я всмотрелся внимательнее.
Тень, чернее всего, что когда-либо воплощало земную ночь, расстилаясь, как змеевидные щупальца, начало покрывать своим неустанно шевелящимся силуэтом все звездное небо, отраженное в воде. Я почувствовал себя так, будто терял рассудок и погружался в беспощадный холод космического колодца, на дне которого совсем не было света, не было даже тьмы, и дна не было…
Я закрыл глаза.

Слабость.
Необходимость скрываться держала меня вдали от людей, и долгое время мой ночлег делили волки и летучие мыши, но уйти далеко я все же не мог. Внимая всем разговорам, что могли хоть сколь ни будь навести меня на след своего учителя, я бродил вечерами по людным холмам, но сам оставался безмолвной тенью. Я изучил всю окрестность, и несколько раз наблюдал за домом Сейра, все еще опасаясь войти или даже подкрасться ближе.
Внезапное расставание с Сейром выявило во мне те приобретенные с ним особенности, которых я до той поры не замечал. Каждый шаг был сложным выбором, так как я потерял способность к строго самостоятельным действиям. Смерть, которую мне пришлось принести, предстала теперь как проявление моей собственной воли, той самой воли, о которой твердил Сейр. И от того ответственность, столь тяжелая ноша, чтобы нести ее одному, налегала мне на грудь все крепче.
Я был подобен призраку. Мысли противоречиво шумели в голове, раздирая все мое внимание в стороны так, что я никак не мог его собрать и сделать твердое решение. Я вскоре понял, что мне нужно время, может быть, очень много времени.
«Страх слишком велик. Они будут преследовать нас, так как смертельно бояться всего, что чуждо их пониманию» - Сейр был прав. Я не мог никому раскрыться.
День за днем, я думал. И, возможно, времени прошло достаточно, чтобы перестать опасаться, и вскоре я заметил, что уже не избегал взоров встречавшихся мне людей. Кто-то оглядывался со страхом, кое-где я встречал любопытство, временами – восхищение. Это стало меня занимать, и невольно я стал следить за реакцией своего окружения.
Когда я нашел свое отражение в дневном зеркале, то увидел совсем не то, что в глубине колодца – на мне смотрело другое, и, как можно было предположить, красивое лицо. Я долгое время с интересом рассматривал себя, и, предположив, что виной всему глубокие и резкие внутренние перемены, я учился привыкать к себе новому.
Неожиданно для себя, я стал забавляться тем, насколько моя внешность привлекает стороннее внимание. Интерес к себе и своим возможностям сделал мне более чутким и способным управлять той чудовищной силой обаяния и притяжения, которую я приобрел.
Ни одна женщина не проходила мимо моей фигуры, не окинув меня столь упоительным для моего самолюбия изумленным и внимательным взглядом, на дне которого слышалось едва различимое для обычного человека, но так явственное для меня, желание подчиниться. Их простая структура лежала предо мной, как книга. Животное, почти магическое, чутье, подаренное природой, позволяло им, почти не достигая разума, где-то на самых глубоких и низших уровнях, ощутить превосходство и власть одного самца над другим. Зло, которое я воплощал для них, но еще не осознанное ими, делало мою сущность не просто неординарной и любопытной, но и гораздо более манящей для дополнения к их «обратной» сути. Мои размышления почти коснулись презрения.
Однажды я проснулся с безусловным желанием воспользоваться своей способностью. Поглощенный только одной этой мыслью, я с чувством безжалостного охотника стал искать свою жертву, так как не мог больше оставаться на полпути.
Я словил ее взгляд почти сразу же, и внутренний позыв был знаком о принятом решении. Лицо ее было свежо, как еще не раскрывшийся бутон, а глаза по-детски открыты для любых увлечений. Все то, что должно было остановить меня, наоборот, притягивало с удвоенной силой.
Почти не принимая никаких усилий, я поступил очень просто. Опрокинув ее корзину силой мысли, я устремился помочь собрать все фрукты назад. Меня совсем не смущала убогость этой идеи, я, напротив, почувствовал, как власть моя теряет не только границы, но и точки отсчета.
Она провела взглядом по моей бледной, как у мертвеца, руке и подняла глаза к лицу. И я обхватил ее глазами так, будто запирал в клетку. Она была удивлена, потом благодарна, заинтересована и, несомненно, – очарована.
- О, эти фрукты конечно хороши, но я знаю место… - начал я, улыбаясь, скорее, себе.
- Нет, благодарю, мне больше ничего не надо.
Она отвечала торопливо и боялась поднять глаза. Ох, для меня это было проще, чем увлечь ребенка конфетой.
- В таком случае, позвольте мне попросить вас об одной, совсем незначительной услуге? Конечно же, эта услуга не сможет покрыть того, что я только что сделал для вас, – я указал на корзину.
Она рассмеялась.
- Что ж, если я смогу хоть отчасти расплатиться за ваше внимание.
Она сумела посмотреть на меня. Я почувствовал, как сильно забилось ее сердце. Но природное стремление вводить мужчин в заблуждение позволила ей снаружи оставаться безразлично-доброжелательной. Она не ожидала от меня чего-либо непристойного, так как неосознанно верила, что раскрыла меня и способна держать на расстоянии.
Я предложил помочь мне с выбором котелка, и признал свою безнадежную неосведомленность в подобных вопросах. Моя легкая и добродушная манера говорить придала ей уверенности.
Деловито оборачивая котлы со всех сторон, она подробно описывала мне все достоинства и недостатки тех или иных форм и материалов. Но я не слушал, и все меньше старался сделать вид, что слушаю. Безусловно, она заметила то, как я на нее смотрел. Приближаясь к дому, она позволила себе кокетничать… я больше не думал ни о чем.
Пока она не прислонилась к стене своего дома, я не сделал ни малейшего усилия, чтобы насильно повлиять на нее. Но потом я сделал шаг вперед и впился губами в ее шею, и услышал, как она роняет корзину. Затем, дрожа, она повела меня за собой: «Идем же, здесь никого нет».
Она совершенно не понимала, что делает. Мы оказались в комнате, и там, вдыхая запах ее послушного тела, я понял, что достиг цели, но это не принесло мне ни малейшего удовлетворения. Напротив, смотря на нее, на то, как она тянется ко мне и удовлетворенно закрывает глаза, я почувствовал отвращение к себе, и к ней, и к тому, что хотел с ней сделать. Мои пальцы обхватили ее шею и я, почти не осознавая, сдавил их так, как отчаянная ненависть сдавила мое горло.
Искусственность, насилие и пустота – в моей любви не было высшей цели, и я вспомнил Доа, ее белое платье и небо над ее фигурой. И вспомнил грусть о чем-то недосягаемо далеком, о чем-то, похожем на корабль с белыми парусами, призрачный, как все прошлое и забытое. Мне стало больно, потому что не было больше цели или смысла, не было больше корабля с белым парусом и света, ведущего сквозь густой лес, света, за которым я смог бы бежать всю жизнь, не достигая его.
Я остановился, поняв, что девушка задыхается. Бросив ее, я умчался оттуда.
Уходя в глубину своего леса, я так и не смог сдержать слез. Это было слабостью, которую Сейр счел бы за поражение. Нет, я больше не хотел о нем думать. Если он остался жив, то непременно, рано или поздно нашел бы меня, но в тот момент я был готов на все, чтобы отсрочить эту встречу.
Когда деревья немного расступились, я почувствовал запах моря. Звезды поманили мой взгляд, и я упал на землю.
Я размышлял, стараясь мысленно не цитировать Сейра. Впервые меня посетила неуверенность в том, что его идея воплощаема. Пустота, которую предстояло принять бессмертному духу, была не просто ужасающа, она стремилась разорвать этот дух на миллиарды частей, так, что эти части больше не сумели бы осознать себя как целое.
Непреодолима сила, движущая поколения из века в век, и пусть нет разума над всем течением, это течение само является регулирующей, внутренней, но объемлющей все – и время и поток людей – силой. Оно сформулировало свои закономерности в ходе макроразвития в укрупненных временных отрезках, и потому его движение почти неощутимо. И я чувствовал, что я чем-то похож на те космические объекты, что, несмотря на свои неохватные размеры, подчинены единому закону тяготения.
И крыльев было недостаточно, чтобы перестать быть человеком. Но в тот самый момент меня совсем не страшило осознание своей ничтожности, так как я думал, что мой код, который я должен был развернуть, - это часть одного гигантского, необъятного умом кода, который разворачивался в ходе истории всего человечества.
Только единство всей воли смогло бы контролировать движение этого кода во времени и пространстве. Но единство было недостижимо. Или же пока недостижимо.
Отступить и признать свою слабость? Только тогда, утопая в покрывале звезд, я почувствовал, что идея бессмертия столь же бессмысленна, нелепа и глупа, как и все иные возможности, интересы и смыслы, что дарила мне жизнь, как и все то, над чем надсмехался Сейр. Он стоял ни чуть не выше тех, кого презирал.
Ощутив грузную слабость во всем теле и в душе, я с наслаждением отдался этой слабости, так как устал бежать от нее. Закрыл глаза и стал мысленно молить бессмертный дух, поселившийся во мне, вести меня, так как руки мои опустились и стремления увяли, а разум ослаб от терзаний.

Я видел сон.
Открыв глаза, я очутился под теми же звездами, только руки мои были крыльями и сидел я на высоком дереве. Ветер нес в себе дыхание моря.
Оглянувшись, я с большим усилием попытался собрать все осколки оставшейся памяти. Я отвлекся, увидев поодаль лежащего человека. Ведомый странным чувством я устремился к нему. Его испуганное лицо проскользнуло подо мной, и этот миг пробудил во мне отдаленное воспоминание, но я не придал этому значения.
- Кто ты? – вскрикнул человек.
И этот вопрос просочился сквозь ветви, нити и артерии. Такое знакомое чувство…
Вздрогнув, я очнулся, и ветер скользнул по моим влажным плечам.

@темы: Рассказ, Философия

---

[-flamma-]

Рас-сказка

Я с детства мечтала увидеть ангела.
И не какого-нибудь, а вполне конкретного - своего. Ангела-Хранителя.
Про него мне рассказала бабушка, когда я была еще совсем маленькой.
Я тогда угодила под машину, катаясь на велосипеде. Отделала переломом руки. врачи в один голос твердили: "Повезло", а бабушка потом объяснила, что дело вовсе и не в везении даже, а просто мой Ангел-Хранитель меня спас.

выдернул из -под колес, наверное.
а совсем спасти не успел.
наверное, занят был и не сразу заметил.
Чем могут быть заняты ангелы? какие у них еще дела?

из фильмов, картин и рассказов бабушки я знала, что ангелы - очень красивы. у них есть большие белые крылья и длинные одежды, тоже белые. а еще нимб, круглый, над головой.
Я решила, что когда встречу своего ангела -хранителя- обязательно спрошу, как эти нимбы держатся.

В жизни я еще неоднократно попадала в ситуации, когда казалось бы еще чуть-чуть - и случится беда.Но вот это чуть-чуть. несколько миллиметров до беды - оставалось всегда.
может, ангелам разрешалось вмешиваться лишь в самый последний момент?

Уже учась на третьем курсе я познакомилась с Ним. Он был высок, белокур и голубоглаз, носил джинсы и белый свитер.
Он был очень похож на ангела. Иногда мне казалось, что я даже вижу проступающие контуры нимба над его головой. и вполне вероятно, что крылья как-то могли скрываться под свитером.
немного смущало то, что Он преподает политологию в нашем ВУЗе...но кто их знает, этих ангелов, чем они зарабатывают на жизнь.
Да и присматривать за мной так гораздо удобней, согласитесь.

В голове у меня был заготовлен целый список вопросов, которые я должна была обязательно ему задать.
Десятки, сотни разнообразных " как " и "почему".

Но ангел был неуловим. Никак не получалось застать его одного.Он явно не хотел со мной общаться.
я думаю, что он даже мог и не догадываться о том, что я его вычислила.
Я же, как пишут в романах, потеряла всяческий покой.
Я пыталась караулить его после лекций. Дежурила у деканата.Записалась на дополнительные занятия по политологии. которую, к слову сказать, ненавидела всей душой.
Все было напрасно.

А потом я вдруг поняла, что мне все надоело.
Причем, абсолютно все.
была зима, холодная и колючая, любимые сапоги прохудились, а на покупку новых не было денег.
С родителями отношения зашли в тупик. Любовная лирика-романтика остутствовала напрочь. Оба последних зачета я завалила самым позорным образом.
Один из зачетов был, к тому же, по политологии.

- Ну и ладно! - думала я по дороге домой. - Не хочешь - и не надо! Подумаешь, ангел! Эка невидаль...
И вообще, мне сейчас так плохо, а ты..вот чем ты занят? Ты должен выполнять свою работу, а ты...А вдруг со мной что-то случится? страшное и непоправимое. а?!

И тут меня осенило. ну конечно же! Ангела требовалось отвлечь!
Но как?
Попадать под машину? Не смогу. Пойти гулять в темноте по стройкам? Холодно.
оставалось тихое домашнее самоубийство.
родители на работе, никто не помешает..а Ангелу придется явиться меня спасать.
Гениальный план.

Я прибавила шаг и уже почти бежала. это придавало мне решимости.


- Лииик! -донесся вдруг сзади знакомый голос - Ликаа! Подожди!
Я остановилась и ко мне побдежал запыхавшийся Вадька. - мой приятель еще со школьных времен.
-Куда ты так неслась? - спросил он - еле догнал...Лик..
- ну чего тебе? - я даже не пыталась скрыть свое недовольство. - Что случилось-то?
- Лик, - повторил Вадька..- тут в общем такое дело...помощь твоя нужна.
- Чем помогать-то? Деньгами не смогу, говорю сразу.
- Да нет, деньги есть, рук не хватает.
- Каких рук? - не поняла я
- Рабочих, - засмеялся Вадька. - Отцу шестьдесят исполнилось, гостей позвали, продуктов закупили. А мама возьми и заболей. Мне теперь салатов настругать надо какое-то неимовреное количество. Пожалуй, даже слишком неимоверное.

Я вздохнула.
Ну и что с ним было делать? Вечно этот Вадька, путается под ногами. лет десять уже, не меньше.
Ладно бы еще красавец какой был..а так..тьфу, смотреть не на что. Тощий, невзрачный, лохматый.
Хотя как друг...всем бы такого друга.
Когда я прошлой зимой с гриппом слегла - так Вадька институт прогуливал, чтобы только со мной рядом сидеть и медом-малиной кормить. С ложечки.

- Ликаа! - Вадька дернул меня за рукав - Ну так ты что, поможешь?

А что мне оставалось?
Суицидальный план по привлечению ангельского внимания разваливался прямо на глазах.
- Ладно..я сегодня добрая, пойдем.
- Пойдем! - обрадовался Вадька. - Ты, Лик, не думай, я в долгу не останусь!..
- И чаю нальешь? - настроение мое почему-то улучшилось - Горячего и с лимоном!
- Обязательно, обязательно налью, Лик, - смеялся Вадька - Ты меня так сейчас выручаешь, что просто уух!..

Ладно..никуда от меня мой Ангел не денется.
а сейчас просто так хорошо идти по улице со старым другом, к нему домой- пить чай и резать салаты на день рождения.
Падает снег..а мы идем - я и чуть позади справа мой старый друг Вадька.

@темы: Рассказ, Творчество