"заказные" стихи

[демодок]

Ну а почему бы не считать их "заказными"?

КОРОЛЕВА ШТУКАТУРКИ

Тане Осиповой,
победительнице конкурса «Королева Штукатурки-1979»

Девятиэтажек строй
в небо впился горделиво.
К твоим стенам, Стрежевой,
прикасалась королева!

Как движения легки
Танечкиной тёрочки —
продолжением руки
вальс ведёт по стеночке.

И, безвестный мушкетёр,
к ней на шаткие подмостки
я затаскивал раствор,
как алмазные подвески.

Шил из марли стройотряд
горностаевую шубку
Тане — лучшей из девчат,
Королеве Штукатурки.

Был роскошен вечер тот,
помню и теперь его:
пир (перловка и компот),
танцы до полпервого!..

А потом спала Танюшка,
и рука её во сне
всё возила по подушке,
будто тёркой по стене.

(1979 г.)

@темы: Стихи

---

[демодок]

не с кем пить и радоваться нех*й,
и не стало в жизни интереса,
если друга кризис переехал
на пути железного прогресса.

@темы: Стихи

---

Город

[Виктория Вэн]

Грязный, скомканный, смятый город -
Черновик для другого мира.
Здесь никто никому не дорог,
Судьбы линиями пунктира.

Здесь пустые осколки Бога
Тонут в лужах, рождая блики.
Всюду роем жужжит тревога,
Стоны боли срывая в крики.

Здесь закаты, Кровавой Мэри-
Смесью гари с кипящей кровью,
Каждый день накрывают небо,
В кислоту превращая воду.

Здесь потеряны все и каждый.
Дождь по трубам стучит с надрывом.
Этот город зовут Пропащим -
Эталоном больного мира.

@темы: Стихи

---

Темное воинство

[|Иона|]

Те ее друзья, которые изучают славяно-арийские веды, верят, что грядет великий переход: люди обретут совершенное духовное зрение, благодаря которому темные и низшие сущности станут, наконец, видны всем. Иногда мне кажется, что эта безумная группка фанатиков не так уж безумна, что с некоторыми из нас это уже происходит, что это происходит даже со мной.
Можете смеяться, но не далее как позавчера я видел одного из них, одного из этого темного воинства, которое пугает своими размерами, силой и уверенностью, которое искушает тебя каждый день и заставляет делать то, чего ты на самом деле делать вовсе не хочешь. А как еще, кроме как кознями злой сущности, можно назвать то помрачение сознания, которое всегда подстерегает тебя вдруг, абсолютно неожиданно, когда ты идешь бриться или даже покупаешь цветы любимой девушке. Вот сейчас ты держишь в руках тысячу рублей, чтобы купить те чудесные алые розы, и вдруг ты уже в узкой темной трубе, в конце которой видишь только то, что тебе подсовывают и, поверьте мне, это далеко не розы! А ведь ничего не остается кроме как идти этой гадости навстречу, кроме как завладеть ею снова и тем самым открыть себе выход из злополучной трубы хотя бы на время.
Никакие доводы тут не работают. Ум может сколько угодно лепетать, что ты взрослый, здоровый, самостоятельный мужчина, который сам расставляет приоритеты в своей жизни и сам принимает решения, но – раз! – и выбора никакого у тебя уже нет. Ты шатаешься, пьяный, по мокрым улицам или долго стоишь один, прислонив-шись щекой к шершавому камню какого-нибудь недружелюбного дома, и струи дождя стекают тебе за шиворот. И ты сам не понимаешь, как такое могло слу-читься, так ты сюда попал. Становится чуточку легче, когда видишь, как она торопится к тебе на встречу, как перебегает улицу, как, входя в кафе, отряхивает зонт, одновременно развязывая шарф, но легче становится не надолго, потому что видишь, даже отвернувшись и уперевшись лбом в стену, все равно видишь, как она садится за пустой столик, оглядывает зал и терпеливо безропотно ждет тебя, ждет несколько часов, в то время как ты здесь, на улице, мокрый, грязный и без цветов, стоишь, прижавшись к шершавому камню, и холодные струи дождя текут по твоей спине. Ведь ты этого не выбирал, ты просто сам не заметил, как так получилось, ведь ты в жизни не обидел бы это дорогое тебе существо, может быть последнее, которое тебя еще любит. Конечно это оно всему виной, это темное воинство, эти мыслящие (и хитро мыслящие!) существа! Разве обезличенные желания, простые, естественные физиологические процессы организма могут быть так коварны?
Вот на репетиции в понедельник. Разве я хотел говорить друзьям все эти грубые глупые вещи, разве хотел вести себя как безумный, молотить кулаками в стены, бить чашки, пинать ногами стулья, разбрасывать вещи, будто они мои злейшие враги? Напротив, я всегда с почтением относился к вещам, ведь их кто-то делал, кто-то вкладывал в них свою душу, свое умение, свой талант. Талант… он похож на варенье, на которое летят осы и мухи. Может быть не будь его у меня эти сущности оставили бы меня в покое… Но нет, стоит совсем немного расслабиться, и они уже тут как тут, уже грызут, уже набрасываются, как тараканы на оставшиеся после ужина крошки, как только выключишь свет. Свет нельзя выключать, никогда нельзя выключать свет. Она знает, моя Света (ей ли не знать с таким именем!), она всегда помнит про свет, когда приводит меня домой, всегда включает лампу в коридоре, всегда оставляет дверь приоткрытой, чтобы я мог видеть на ковре теплый конус света. И она всегда улыбается, всегда слушает, даже когда никто больше не слушает. А ведь они не слушают! Они никогда не слушают! Они только едят! Едят и трепятся, трепятся и едят!
Олежек удивляется моему возмущению: мы не в концертном зале, а в ресторане, куда люди в последнюю очередь приходят за музыкой. Но он идиот! Он не понимает, о чем говорит! Они же, эти люди, все чувствуют, все понимают, они же просто не могут, потому что никто не позаботился о них, никто не оставил для них зажженную лампу в коридоре, никто не приоткрыл для них дверь. Их же тоже обманывают, их же тоже заманивают в эту трубу и там показывают только тарелки и вилки, мягкие диваны и прокисшие новости! Люди не виноваты, это все эти ненасытные темные существа, эта жадная орда, которая присосалась к каждому, вот к каждому глубоко-глубоко, так глубоко, что сердце выворачивается, когда пытаешься представить насколько. Я не знаю можно ли их еще разделить, ведь они у каждого из глаз глядят эти темненькие. Конечно, зачем им являться прямо, в своем истинном облике, чтобы любой мог их заметить и распознать! - они слишком хитры и коварны, но я хитрее, я ведь человек, и у меня есть инструмент, есть скрипка, которая дает мне еще одну пару глаз, еще одно сердце, еще одну душу, чтобы разгадать их хитрый камуфляж, чтобы сломать их зловредные планы. И они знают это, знают, что я могу зажечь свет, и потому все летят на меня, потому постоянно преследуют. Но им меня так просто не сломать, хотя они, твари, подбираются к самому дорогому и неприкосновенному.
Всего несколько часов назад, в ресторане, они почти обманули меня, почти смутили, почти заманили в свою паучью паутину. Они ведь как пауки, которые оплетают своими слюнями бабочку, чтобы она больше не могла двигаться, чтобы никто не мог разглядеть цвет ее крыльев.
Она была так похожа на нее! Нет, не просто похожа, она была в точности как она. Я же не сумасшедший, я из миллиарда узнаю этот профиль, этот оттенок волос, эту манеру прикладывать руку к горлу, будто бы ей не хватает воздуха в душном зале, среди всех этих людей и их взглядов. Я играл соло, и в это время у нее зазвонил телефон, и она сняла трубку. Сняла трубку и стала говорить по телефону. Она не слушала! Боже, не знаю, как я не кинулся со сцены, чтобы придушить ее там же, за уставленным закусками столиком! Наверное, потому, что звучала музыка, и я должен был продолжать играть. Кто-то из музыкантов наступил мне на ногу, потому что скрипка визжала в моих руках, будто зверек, которого медленно давит гранитным прессом. И тут она повернулась и посмотрела мне в глаза. Фатальная ошибка! Можно подделать что угодно – жест, мимику, весь внешний облик, - но только не взгляд, только не взгляд! Это был двойник, двойник с ее лицом и с их темными глазами. Я понял, я разгадал. В эту же минуту они заставили двойника собрать вещи и уйти. Партия сыграна со счетом 1:0 в мою пользу. Но чего мне это стоило, сколько я пережил за те несколько минут, пока думал, что это она. Видите, как они хитры, видите, что они делают? И так на каждом шагу, каждую минуту, каждый день – никогда нельзя расслабляться! Никогда!
Так они заманили меня в эту поездку. Я ведь не хотел никуда ехать, но они подстроили все так, что у меня просто не осталось выбора. Я дважды терял билеты, но они немыслимым образом возникали снова, я выключил будильник, но они заставили кого-то из музыкантов вызвать такси, я не хотел ехать, совсем не хотел, мне казалось случится что-то плохое, но все смеялись и только она поняла, Света все поняла, она всегда понимает. Когда мы садились в вагон, она перекрестила меня, и, может быть только благодаря этому, поезд не сошел с рельс. Они заманили нас в клуб, где не было ни одного человека – только их двойники с темными глазами и жадными руками, которые требовали все больше и больше, ничего не отдавая взамен. Я едва стоял на ногах, когда все закончилось, потому что пришлось сражаться с ними на протяжении всего концерта. На этот раз они хотели подобраться ко мне через инструмент. Скрипка была вялая, совсем не звучала, я ничего не мог из нее выжать, играл механически и в какой-то момент вдруг понял, что кто-то другой управляет моими мыслями и действиями, а я только наблюдаю за всем этим со стороны. Я вспомнил, как Света перекрестила меня, ощутил тепло в солнечном сплетении и, наконец, почувствовал в себе силы бороться. И я стал вытягивать ноту за нотой. Во имя Отца и Сына и Святого Духа… И она зазвучала, затрепетала, задышала снова, - моя скрипочка, - паучьи слюни исчезли и показались крылья бабочки, прекрасные разноцветные крылья.
Я не помню, что было потом, и как я вернулся домой. Это плохо, потому что постоянно нужно быть начеку, чтобы не допустить их новой атаки, но так трудно сохранять ясность сознания, когда у тебя жар. А у меня жар, я болен, я потерял слишком много сил, но здесь, в этой комнате я в безопасности, здесь они до меня не доберутся, нужно только больше света. Моя последняя победа подорвала и их силы тоже, теперь они вынуждены будут, наконец, предоставить меня себе самому хотя бы на время.
- Но где же свет, почему так темно? Света?!
Если есть темное воинство, должно быть и светлое. Если есть светлое воинство, в нем должна быть ты. Ты и скрипка – вот мое белое воинство.
- Наконец, ты здесь, и я это я… обними меня, держи меня, не дай им завладеть мною снова. Нет, не уходи, пусть окно будет закрыто, пусть душно, не уходи, держи меня за руку, они не посмеют подойти, когда ты так близко. Я хочу быть здесь и сейчас, хочу, чтобы никаких нитей больше не было над моей головой. Ведь их нет? Ведь нет никаких нитей? Посмотри, Света, посмотри, там нет нитей?
Она обнимает меня, она шепчет «все хорошо, поспи». Она будет рядом всегда: я буду играть, она будет слушать – вот наша неприступная белая крепость, которая выстоит против дикого натиска темного воинства.

@темы: Рассказ

---

На автомобильной свалке

[демодок]

Мастерам-оружейникам посвящается

Металл устал, издох, остыл,
и нет к металлу жалости.
Мой автоген его покрыл
цветами побежалости.

Металл уже не попадёт
в чистилище плавильни,
чтоб через месяц или год
воскреснуть новым, сильным.

Ему турбиной не реветь
не выситься антенной,
ему не плыть и не лететь,
не быть опорой стенам,

тросами не держать мосты —
он существует знаково:
я режу странные цветы
из дверец кадиллаковых.

Цветы не значат ничего,
я режу их — и споро как!
Они мертвы (тут всё мертво!),
я их продам недорого.

Для мёртвых — мёртвые венки
из мёртвого металла...

Зато я не кую клинки,
чтоб жизней меньше стало.

@темы: Стихи

---

Хранитель

[Виктория Вэн]

Вы не палач мне, но не друг - в железной клетке надзиратель.
Шагов привычный слышен стук. Вы мой безмолвный наблюдатель.

Вам каждый день томиться тут - чем эта участь моей краше?
Мы оба обрели приют в холодных стенах этих башен.

Мне жизнь отмерена уже. И приговор предельно ясен...
Таких, как я, жгут на костре. Вам разговор со мной опасен.

Но кто же запретит глазам глядеть с такой тоской неясной?
Решётка делит пополам... Судьба - судья, увы, бесстрастный.

Одно касание за год - к плечу, измученному шрамом,
Клеймо на мне оставил тот, кто прикрывался Божьим Храмом

Вы не палач мне и не друг. Меня казнили на рассвете.
Две белых лилии из рук. Вы выронили, Мой Хранитель...

P\S Я естественно за тапочками сюда))

@темы: Стихи

---

[имбирный кот]

По заявкам и предложениям, в силу чуть не начавшейся войны и сомнительного политического будущего я бросаю перчатку  демодоку.
Тема: за представителей какого движения стоит голосовать на выборах - анархо-монархисты или хиппи?
Выстрелов - не ограничено. Мы будем драться, как два суровых мушкетера до последней крови.

з.ы: итак, перестрелка закончилась. чтобы все по-честному, закрою голосование в 09.00 завтра (время московское). или постараюсь хД

Закрываю голосование.
Поздравляю имбирный кот с убедительной победой!
Огорчительно констатирую, что народ не дорос ни до высокой идеологии, ни до глубокой философии анархо-монархизма. Ну что ж, пусть пока похиппует — это невредно!
демодок

запись создана: 03.12.2011 в 11:11

Вопрос: кто агитировал убедительнее?

1. имбирный кот		13	(56.52%)
2. демодок		10	(43.48%)
Всего:		23

@темы: Дуэль

---

Сурия

[consolo]

пишет  stialaila

Каждое утро щелчок двери, шепот соседок: "Ты только глянь! Тьфу, душу дьявол её забери, покарай её божья длань! Ни словечка, ни звука: зови-не зови, а глаза - два колодца без дна, и идет горделиво, как будто в крови сплошная голубизна. А вы слышали, слышали: говорят, ее кожа цвета пустынных песков. Она дома носит странный наряд и почитает чужих богов! А колечек, браслетов, ну ты посмотри! В каждом ухе серьги по три! Чужая, немая, сгинь, пропади! Душу дьявол ее забери!"

Сурия ставит чайник, заварку льет (каждый день - городской шум и гам), нерешительно в пальцах бумагу мнет и в глазницы оконных рам смотрит: те недовольно блестят в ответ - не бездна, но тот же взгляд. Сурия смотрит в окна уж сотни лет и этот город совсем не рад. Он выдыхает золу и смог, ухмыляется ей в лицо, отработанным жестом петлю дорог затягивает и с ленцой выбивает опору; зимой рычит, голодным зверем ходит вокруг, а Сурия все так же молчит: ей вспоминается пестрый круг разноцветных крыш; город летний жар поднимает из улиц и площадей, а Сурия вспоминает дневной базар, множество ярко одетых людей... Ее город - крикливый восточный рай, врата Бога из очень древних времен, солнцем омытый благословенный край.
Имя городу - Вавилон.

Её город - владыка блудниц, гордецов и могущественных царей, но известней всего сказ седых мудрецов о событиях давних дней, когда ввысь поднималось творенье детей Мардука; работа шла, и трудились усердно и богатей, и нищий; башня росла и попирала своей вершиной небесный свод. Был в гневе ужасном единый властитель вод, и земель Междуречья , и неба. Отец и судья шумерских богов милосердным к народу не был: лишь пара тяжелых слов и разрушен великий замысел, в Вавилоне царит бардак, что бы кто-нибудь не спросил, все звучит ну совсем не так, как раньше... Все разбились на группы, разметались по странам да городам. И преподан хороший урок был глупым, с Богом спорящим гордецам.

Новое утро, щелчок двери и шепот соседок: "Ты только глянь! Тьфу, душу дьявол её забери, покарай её божья длань!" Сурия привыкла, осанку держит, чеканит шаг и идет вперед, а сердце внутри словно кто-то режет, ломает, пилит, на части рвет... Однажды, может, она решится и тихо-тихо произнесет: "Мы просто хотели в небо, как птицы..."

Но никто ее не поймет.

---

очень старое:

[демодок]

Демократия

Любите тех, кто вас имеет!
Имейте тех, кто любит вас!
И не пытайтесь быть умнее,
чем вами выбранная власть!

@темы: Стихи

---

[consolo]

пишет  JulyAvaria

Покинув родной причал,
Я ухожу в открытое море,
Но ни я ли так громко кричал,
Что лишь дома не знаю горя?
Видно пьян был тогда,
Видно был я в хмельном угаре
Раз не звали меня города,
Раз мечтал я о Ягуаре.
Злой, корыстный и глупый я был
Все пока я мечтал о Форде
Иль не знал тогда, да поди забыл,
О заветном замке в каждом городе.
Что есть пара ключей у меня
И еще несколько в кармане,
Что готов я открыть для себя
Новых тайн городских познанье.
И покинув причал родной,
Ухожу я в море открытое,
В новых улиц сердитый вой,
Но и родина не позабытая.
Вспоминаю её не часто я,
И хороших слов подобрать не выходит.
Всё там худо! Бог мне судья,
Не взлюбил я свою родину.
Да, мой край родной –
То леса поля,
Небо чистое-
Что морской прибой.
Что поделати?
Не влюбился я
В речки быстрые
И пчелиный вой.
А ко мне лежит вой больших дорог,
Шум машин больших и людиный рой,
Голых стен бетон, узкие аллеи,
Надписи «Газпром»,
Надписи «кофейня».
Там найду любовь
Иль взлюблю я деньги
Это ж не морковь,
Это не коренья.
Будь ты в сто крат –
Не вернусь обратно!
Будь ты Злато – град,
Будь ты хоть стократно.
Не вернусь домой,
Стань хоть Амстердамом,
Не люблю пчел рой.
Загляну лишь маме:
«как там без меня?
Всё? Всего хватает?»
Не скажу ей я,
Что до слёз скучаю.
Не поймёт меня,
Скажет: «возвращайся!»
Там то города, там же моё счастье!
Не вернусь домой,
Будь сто раз мне плохо
Шумных улиц вой,
Манит суматоха.
Здесь же всё мертво,
Тихо, ни души,
Это не метро,
Редок шум машин.
Негде здесь мне есть,
Там лишь могу сесть,
Не хочу здесь спать,
Там моя кровать.
Пусть мой город славится,
Пусть гордятся им,
Златом украшается,
Всё ж не стал родным.
Пусть мой город славится,
Расцветает он,
Ближе мне останется
Дальних стран бетон.

@темы: Чувства, Я

---

[демодок]

Вместо бегать межофисных кроссов,
голосуйте за дикороссов!
Ну и хули, что их ещё нету?
Лишь они и спасут планету!
От кого?
Я уйду от вопросов...
Голосуйте за дикороссов!

---

***

[Элеонора Фокс]

Вновь король ваш, неловко солгав убегает налево.
Снова солнце не греет и зябко под теплым плащом.
Все настолько печально, что выпила яд королева.
И настолько тоскливо, что хочется выпить еще.

Вы проснетесь окрепшей, вы станете снова моложе.
Вас укроет метель одеялом за тридцать минут
До весны отдыхайте. И сидя у снежного ложа
Вам рассказывать сказки останется преданный шут.

@темы: Стихи

---

[демодок]

Пишет  Женьшеневый Дракон

Я буду потихоньку исчезать:
Поблекнут краски, затихнет звонкий голос...
Я перестану тебе надоедать
Своей заботой и любовью, задавать вопросы...

Как зараженный после атомного взрыва
Я буду потихоньку исчезать
Пойдут по сердцу язвы и нарывы,
Откажут нервы.

Затем болезнь проникнет глубже,
Лишив иммунитета даже душу.
Я упаду и откажусь бороться дальше-
Оставьте здесь меня-вам лишний груз нести...

Меня,конечно же, попробуют спасти
Накачивая труп лекарствами...
Но операция по исцелению души
Закончится провалом, ты меня прости:

Бежала быстро, но упала,
Не уцелела, не смогла...
Я не сдержала обещаний,
Я предала тебя, себя и нас...

Исправить бы ошибки все сейчас...
Ан нет, не выдержала истязаний,
Я, исчезая потихоньку
Растаяла, как снег - и нет страданий
Дотла сгорела, как свеча - и нет меня
И вот мой труп уже везут на свалку.

@темы: Стихи, Чувства

---

[демодок]

На кого свои заботы
вы хотите перекласть?
За кого голосуёте
из ломящихся во власть?

Ну а, в общем-то, вы правы,
в этом, собственно, и суть:
как бы типа нахаляву
голоснуть и вновь уснуть.

Голосуйте, люди, за де-
мократическую знать.
Осторожничать не надо,
голо можете совать!

@темы: Стихи

---

[Злой ветер]

Уставшим и грустным, роняющим мысли,
Увиденным снова в протухшей воде
Нелепым подобием, контуром жизни
Окажется дух в этом теле худом.
Провалится в осень на дерево (тополь),
Все ветки сломает, ударится сам,
Пока не заметят - не крикнет ни разу:
Сгниёт, разложится, но будет молчать.
И в этом пространстве из согнутых линий
Вершины молчания сдвинут сарай:
Кривым и убогим предстанет там место,
Но где-то заметны трава и цветы.

@темы: Стихи

---

[IV.an.M]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

разным федям, в том числе и сумкиным

[демодок]

Всегда вы правы вроде как,
и не пошлёшь вас нах:
найти хотите логику
и правильность в стихах.

А я люблю Есенина,
Уитмена, Гомера...
Иное мне отмерено,
чем вам.
Иною мерой.

@темы: Стихи

---

Драбблик

[Морга]

Пишет  TenshiAmaya в 22.36:
Это очень грустно. Возвращаться в место, где тебе никогда не были рады. Как оказалось. Наверное я мазохистка. Все те же предметы на тех же самым местах, как и когда я уходила. Никого нет дома, потому что домашние в гостях. Спасибо бабушке, она предупредила меня об этом. Бабушка мой тайный шпион. Благодаря ей я осуществила свой план. Все эти бумажки, справки, загранпаспорт… Она помогала мне с этим.
Прохожу наконец вглубь квартиры, прекращая топтаться в коридоре. Не успеваю я осмотреться, как слышу позади себя лай. Линда. Моя любимая собака. Маленькая , с поседевшей шерстью, но все такая же бойкая. Не узнает. Сажусь на пол, и тут она наконец принюхивается и прыгает ко мне на колени. Бешено машет хвостом и облизывает лицо. Достаю из кармана розовый красивый ошейник и одеваю его на Линду. Всегда мечтала нацепить на нее что-нибудь такое. Несколько минут любуюсь ею, но вскоре встаю. У меня не так много времени. Скоро следующий рейс обратно в Лондон, туманный холодный Лондон, к любимому Джею.
Беру Линду на руки и замираю возле двери в мою бывшую комнату. Страшно и грустно. Собравшись, толкаю дверь и захожу. Это даже смешно. Ничего не изменилось. Меня не было год., а тут все так, как будто я не уезжала. Это больно. Навевает воспоминания. Все то же пианино, шкаф, полка, кровать, застеленная песочного цвета покрывалом. Тут даже пахнет моими духами. Сажусь в кресло и вглядываюсь в карту на стене. Почему то начинают слезиться глаза. Ах да, эту карту мы покупали с ней. Опускаю взгляд вниз и больше не могу сдержать слез. Потому что мне действительно больно. Игрушка. Этот дурацкий оранжевый заяц, который мне подарила она, когда мне было шесть. Мама. Мне очень жаль, что я испортила тебе жизнь. Ты действительно должна была сделать тогда аборт. Прости меня. Как и обещала, я больше не мешаюсь. И сейчас я снова уеду.
Что ж вытираю слезы и выхожу из комнаты. Не смогла удержаться и забрала с собой зайца. Я хочу, чтобы он был у меня. Напоминал. Все -таки мазохистка. Обнимаю напоследок Линду и выпускаю ее из рук. Последний взгляд и я исчезну. Поворачиваюсь к выходу и вижу перед собой зеленые глаза полные слез.
-Мама…

@темы: Чувства

---

кремни звезд

[Млисс]

Огнивом крыш высекали искры,
И не было этого часа тише,
А мы метали диском мениск,
Разметавшись в кровати, напичканные растишкой,
Снами, чей веселящий гелий
Стачивал нам голоса в карандашный грифель:
Мы улетели бы насовсем, если бы не гантели
Связкою на лодыжках и слишком уж плотный шифер -
- Это чистилище, фильтр между небом и нами,
Колющий, точно на голое тело свитер.
Кто оторвется же от Земли, крутящей динамо,
То подумает, что заболел отитом,
А ещё - что всякий полет
Это суть перевернутое падение.
Смена цифр на электронном табло,
И ты рухнешь, как озарение.

@темы: Стихи

---

Покаместь зарисовка.

[The wolf of Innsbruck]

Глава 2. По лезвию ножа.
Тем же вечером Милош вернулся в Восточное Сараево. Всю дорогу он что-то невнятно бормотал: «Розан… кто это? Откуда Кадер так хорошо знает Миле»? Милош едва успел увернуться от проезжающего мимо «Ситроена». Провожаемый бранью водителя, Милош поспешил в свои, уже ставшие ему родными, трущобы. За все те пятнадцать лет, что он здесь прожил, обстановка не сильно изменилась – унылый, бурно заросший травой в человеческий рост двор. Трава захватывала свое. Это было больше похоже на некую свалку. Особенно красочно смотрелась гигантская воронка посреди игровой площадки. Во время войны этот район подвергся жесточайшей бомбежке. Стекла в домах напротив были выбиты. На стенах виднелись следы от пуль и осколков. Жалкое зрелище.
Милош торопливо поднимался по ступенькам наверх. Подъезд слегка напоминал помойку – грязь, тараканы, которые продолжали невозмутимо сидеть на стенах, даже когда Милош вошел. «Вот было бы здесь раздолье санинспекции»! – мрачно пошутил он. Как он еще не растерял остатки своего жизнелюбия – тайна покрытая мраком. Милош поднялся на третий этаж и, что есть сил, надавил на кнопку электрического звонка. Звонок издал звук, похожий на сдавленный крик. Дверь открыла Бранислава – двоюродная сестра Милоша.
- Привет, Милош! – Бранислава улыбнулась.
- Привет-привет! Вижу я, дядя смазал-таки дверь?
- Ага. Сегодня утром перед работой.
Милош прошел в зал, спотыкнувшись о ставшего в проходе Черныша. Тот возмущенно мяукнув, лениво поплелся на диван. Милош приземлился на кресло и крикнул:
- Дядя, ты дома?
- Я здесь, на кухне. – раздался голос.
- Никола, разговор есть. Нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.
- А в чем дело?
- Лучше будет, если мы это обсудим с глазу на глаз. – в проходе показалась лохматая голова Милоша. – Наверняка тебе что-то известно об этом деле.
Никола поправил искусственный глаз (где-то в Косово ему попал в глаз осколок, в результате чего глаз пришлось удалить). Он был среднего роста и среднего телосложения. У него были короткие взъерошенные волосы темно-каштанового цвета. Правый глаз лазоревый, левый – синий (он был искусственный).
- Итак, Милош, что ты хочешь узнать? Я так понял, дело касается моего прошлого?
- Да. – тихо ответил Милош. – Сегодня утром мне повстречался некто Кадер Кади. Ты его знаешь?
- Кади? Он жив?
- Жив, правда не совсем… У него нет кисти на левой руке, а лицо все исполосовано.
- Бедняга. – в голосе Николы послышались нотки сострадания. – Я думал, он погиб. Миле помог ему выбраться из Мостара, но мы тогда растревожили осиное гнездо. Бркич рассказал о каком-то сверхсекретном задании.
- А какую роль здесь играл Кадер? – спросил Милош.
- Нас не просветили в подробности… - тут у Николы начал туманиться взор. Похоже, нахлынули воспоминания…

5 ноября 1993. Окрестности Хладан Плеса.
- Четвертый взвод! Занять позиции! – скомандовал сержант Розан.
Солдаты быстро сгруппировались, заняв верхушки холмов.
- Оставайтесь на местах! Пока не прибудет танк, никуда не отходить, ясно?
- Так точно! – отрапортовал Ненад Пейчич.
Тут на дорогу выехал раздолбаный джип, из которого вышел человек тридцати восьми лет отроду. Ростом он был мал – едва ли доставал Розану до плеча. Это был полковник Миодраг Бркич, получивший за свой малый рост прозвище «гном». Эта кличка прилипла к нему намертво еще с самого детства.
- Розан, ко мне! – гаркнул гном. – Бранко подошел. – Слушай сюда, Розан, они объявили перемирие…
- Ты им веришь, гном? Это хитрые твари…
- Передовые части покинули город. Бери Модрича, Дзуровича, Зеновича и прыгай в машину!
- Ну что, совершим променад по городу, заодно наберем пленных, дабы обменять их на наших заложников… - договорить Никола не сумел – Димитрие Дзурович его оборвал:
- У них Невена Крнета – сестра Радое. Он будет безмерно рад ее возвращению!
- Меньше слов, больше дела, Дзурович! – отрезал Бркич. – Грузовик уже готов.

- Ну вот, приехали. Мне пора – у первого взвода еще более серьезные потери, так что поспешу им на помощь. Исследуйте город и обеспечьте безопасность для того, чтобы мы могли спокойно вывезти пленных. Удачи!
Миодраг передернул затвор автомата и уехал.
- У него есть чертовски вредная привычка говорить обо всем так, будто это пара пустяков! – раздраженно сказал Никола.
- Розан, ждем только тебя! – Дзурович перезарядил автомат.
Они прошли к опорному пункту, расположенному рядом с разделительным мостом. Тихо было на другой стороне, но Бранко все равно чувствовал себя неспокойно.
- Идти через мост – самоубийство. Где гарантия, что нас снайпер не шмальнет? Поищем броду! Не отставать!
Пройдя пару километров, Бранко остановился возле погнутого указателя, сообщающего о том, сколько километров еще до городка Зец. В табличке отчетливо виднелся след от осколка минометного снаряда.
- Может, сходим, проведаем Снежану? – спросил Никола. – Что если босняки перебросили свои отряды в Зец? – в его голосе послышалась тревога.
- Это исключено! – отрезал Розан. – Мост хорошо защищен, а другими путями в Зец не пробраться!
- Но Бранко… Они могли использовать лодки…
Розан призадумался:
- А ведь он дело говорит. – сержант достал рацию и крикнул. – Родосавлевич, прочесать берега рек! Это приказ! Дзурович, держи мое снаряжение! – говорил Бранко уже тише. – Я доберусь на другую сторону вплавь и обеспечу вам переправу.
- Нашел блин вьючного осла! – проворчал Дзурович, ссутулив плечи под тяжестью снаряжения сержанта.
Розан тем временем уверенно зашел в воду, несмотря на то, что на дворе уже был ноябрь. Бранко был превосходный пловец и совершенно не боялся ледяной воды. Как говорится, ледяная вода ему была, что слону дробина. Выплыв на другой берег, Бранко вытащил десантный нож и, подойдя к дереву, начал усердно рубить корни. Вскоре дерево накренилось и упало, образовав своеобразный мостик.
- Путь свободен, идите! – крикнул сержант. – Да смотрите, поосторожнее. Отлично! А теперь верните мне снаряжение. Надо прочесать улицы города… Это хитрые твари, верняк, прячутся где-нибудь как змеи! Здесь нам лучше разделиться. Вперед! Разойдись!
Бранко проводил своих сотоварищей взглядом и ушел вглубь улицы. Стекла были выбиты, а некоторые дома были наполовину разрушены (в основном те, что стояли напротив берега), покинутые баррикады, стреляные гильзы, взорванные машины и автобус. Кое-где виднелись подтеки крови. В окне одного из домов стоял пулемет с еще не расстрелянной лентой. В городе остались следы поспешного отступления. Бранко заглядывал в каждый дом. С людьми он не церемонился – связывал и выводил на условное место, куда должен был прийти грузовик. Он продвигался все дальше. «Как там мои подопечные»? – подумал Бранко, входя в дом. В гостиной сидела старуха, что-то нашептывая.
- Что вам нужно? – спросила она. – Идите своей дорогой!
- Бабка, я бы на твоем месте не стал бы так себя вести! – Розан прищурился. – О! Классное колечко! Дай поносить, а. На хрена тебе этот медяк – цена ему динар в базарный день. – с этими словами он подошел к старухе, вынул нож и отрезал палец.
Сняв кольцо, он отшвырнул палец в коридор. Вдруг до него донеслись звуки тошноты.
- Кто-то расстался со своим завтраком? – Бранко посмотрел в коридор. На полу рядом с отрубленным пальцем лежал и рвал Димитрие Дзурович. – Футы-нуты! Какие мы нежные! – издевательским тоном произнес Розан. – Ну чего ты орешь, бабка?! – он резко повернул голову в сторону покалеченной женщины. – Вот зарежу тебя, чтобы не мучилась… - с этими словами Бранко приставил к ее горлу нож. – Хватит орать, не одна здесь! Дуй на улицу!
Дзуровичу удалось немного унять рвоту, но чувствовал он себя довольно гадостно. В коридоре осталась довольно большая желто-серая лужица.
- Фу, Дзурович, ты бы хоть в пакет рвал! – усмехнулся сержант.
В условном месте уже собралось приличное количество пленников.
- Славная работа, парни! – похвалил четников командир. – Не мог не прихватить. – Бранко продемонстрировал кольцо.
- Можно было хотя бы не кидать мне в глаз этот палец? – зло спросил Дзурович. – Я теперь долго не смогу есть мясо.
- Ничего, тебе полезно. – усмехнулся Никола.
Тут подъехал грузовик.
- Всем в кузов! – скомандовал Розан. – Молодцом, Никола, лычку, считай, ты уже заработал!
Грузовик тронулся и уехал.
Через час все трое снова были на позиции. Тут на холме разорвался минометный снаряд.
- Черт подери! – крикнул Панчич, отряхиваясь от земли.
- Кажется, они нас заметили. – прошептал Зенович.
- Ах, тебе кажется! – ехидно ответил Никола.
- Огонь! – закричал Бранко. – Пока не прибудет танк, никто с места не двинется!
- Да этого Крнету пока дождешься. – прошипел Панчич сквозь зубы. – А вот и он, легок на помине!
- Радое, ты как раз кстати! Ну-ка вдарь, как следует! – Бранко махнул рукой.
- Щас устроим! – Крнета подмигнул Розану и двинул танк вперед.
После нескольких залпов Радое крикнул:
- Путь свободен! – но четники уже пронизывали улицы Хладана Плеса, как жадные черви пронизывали землю.
Перестрелка продолжалась еще часа три. На новую волну атаки четников боснийцы отвечали минометными залпами и пулеметными очередями.
- Гном, их слишком много! – прокричал Бранко в хрипящую рацию. – Нужны подкрепления!
- Танк уже едет! – раздался голос Миодрага. – Какие ваши потери?
- Рядовой Бошкович погиб. Продолжают отстреливаться. Упрямые, гады!
- Танк уже близко!
- Понял, конец связи! Не дрейфьте, парни! – обратился он к четникам. – Подкрепления уже в пути. Крнета, как только подкатит Радович, двигай вглубь, ясно?
- Так точно! – ответил Радислав.

Прошел час.
- Жаркая была схватка, но это того стоило! – Крнета смахнул со лба крапинки пота. – Все же они получили привет от четы!
- Не дай этим сукиным детям убить тебя! – приговаривал Игор Ристич, выводя сдавшихся в плен солдат. – Слышал!? Не дай этим сукиным детям убить тебя! Так мне отец сказал, провожая на войну.
- Всем вернуться в опорный пункт! – послышалось из рации.
- Приказ понял! Конец связи! – отрапортовал Бранко. – Идем! – он поманил четников рукой.
- Радое, хорошие новости – твою сестру обменяли…
- Кого? Невену? – Радое засуетился.
- Ага. – ответил Зенович. – Их перевезут в опорный пункт, а дальше, так сказать, распределят. Гражданских – по домам, солдат – на фронт.
- Черт возьми! – Крнета на радостях соскочил с танка и принялся трясти Михайло за плечи. – Вперед назад!
- Радое, по ходу окончательно башку снесло! – усмехнулся Никола.

@темы: Рассказ, Творчество