уважаемые критики! хотелось бы понять свои ошибки)

[Даренок]

Время года-зима.
Время года спасаться от ветра.
притворяться,не видишь что колкого холода глаз.
Я привыкну к тому,что тебя уж давно рядом нету.
только б знать, вспоминаешь ли нашу весну ты подчас?

Время года-зима
мы давно уже стали чужими,
даже если ты близко-ведь помыслы где-то не здесь.
Перестану скулить в постоянном постылом режиме
и однажды забуду про слово немудрое-"месть".

я исчезну в толпе.
Растворюсь в серой массе безликой,
Где любой носит маски, играет какую-то роль,
только б кто-то поверил их вновь сочиненному мифу,
только б кто-то поверил-не знают они слова "боль"

и не капли не жаль.
Я ведь, знаешь, наверно,любила.
Я б смогла что угодно, лишь только б меня обнимал.
А зима несильна, не она ведь меня победила.
Милый Кай, согласись, ты же сам над собой колдовал.

И тебя не спасти-
сам не хочешь уйти от мороза.
Литры слез не помогут из глаза ледышку достать.
Знай лишь только-живут наши милые розы.
Как же сильно боялась тебя я вот так потерять!

а весна уж грядет.
скоро станет светлее,теплее.
и растают снега,и растопятся ложь и обман.
И уйду навсегда,растворяясь в бездушной толпе я,
чтоб только не видеть,как ты превратишься в туман.

---

Часовщик. Глава №1.

[Морга]

Пишет  ..::Пел@геЯ::..:
Уважаемые критики. Этот рассказ - мечта последних лет =). Хотелось бы знать - что не так =).

Часовщик.
Глава 1.

"События жизни – не более чем
повод для переживания"
(Николай Козлов).

Закатные лучи солнца одаривали её своим теплом, а резкие порывы ветра обжигали щеки. День был чертовски хорош и постепенно подходил к своему логическому завершению. Раскрасневшийся горизонт обещал завтра вознаградить жителей Праги теплым днем, таким редким в эти пасмурные осенние будни. Так почему именно сейчас она решилась на это. Почему, когда природа порадовала людей такой хорошей погодой, она нашла в себе силы на такой необдуманный поступок. Несомненно, алкоголь сыграл свою роль, хоть это и была всего лишь безобидная банка пива. Она не любила пиво, но сейчас ей было настолько паршиво на душе, что даже этот хмельной напиток показался ей весьма вкусным. И да, он успел как следует ударить ей в голову. Михаэла не умела пить. Она это прекрасно знала и, пользуясь этим, решила облегчить себе выбор.
Девушка сидела на самом краю крыши отеля Коринтиа. Идеальное место для сведения счетов с жизнью. Она выбирала его особенно тщательно: в центре города сложно найти здание с достаточной высотой, чтоб смерть наступила мгновенно, да и полиция быстро пресечет эту попытку. А здесь, в отдаленной тихой части Праги, народу куда меньше, чем в центре. Михаэла сидела уже около пятнадцати минут, а её за все это время заметили только пара постояльцев отеля, и то совершенно случайно.
Девушка смотрела, как солнце начинает медленно пересекать линию горизонта, погружая город в сумерки. Внизу начала собираться толпа. Кто-то звонил в полицию, кто-то охал и ахал «Ах, она такая молодая», уже приписывая девушку к мертвым, кто-то негодовал, мол у него и так дел своих по горло, а тут какая-то сумасшедшая хочет испортить ему конец дня, а кто-то просто стоял молча, ожидая кровавого зрелища.
Но Михаэла не замечала их. Она сидела и думала, почему люди решаются на такой безрассудный шаг. В голову шли различные варианты: безысходность, скука, интерес, безответная любовь. А что стало причиной для нее? «Наверное, все вместе» – подумала девушка, пытаясь снова не заплакать. Она намеренно врала себе. Потеря друзей для неё на этот момент была невосполнимой утратой. Ну, как потеря: просто они не смогли вынести её сложный характер. Или причина была в другом…
– Сама виновата! – внушала себе Михаэла. – Не нужно было так привязываться к ним.
Девушка жалела, что позволила себе такую ненормальную слабость: испытать такие чувства. Она забросила учебу, поссорилась с родителями, ушла из дома, а все из-за чего. Из-за этой чертовой компании.
Они учились вместе на втором курсе Высшей школы прикладного искусства: она, Катерина, Ханна и Ян – на факультете изобразительного искусства по специальности фотография. Они общались друг с другом едва больше года, но за это время Михаэла успела узнать их, подружиться и, что самое страшное, полюбить. Но они не могли понять такой искренней любви, принимая её за кривляния и дурачества. А в один прекрасный день она не выдержала и просто обиделась на них за то, что они воспринимают эту дружбу не так как она. По-иному. Чего она ожидала? Наверное, что они извинятся перед ней, поймут, каково это, когда тебя не понимают. Но, как всегда такое происходит, друзья просто отпустили ее. Перестали с ней общаться, не испытывая никакого лишнего сожаления (как казалось девушке). Все это случилось в конце первого курса. По прошествии лета, когда начался второй учебный год, ситуация нисколько не изменилась. Они были сами по себе, Михаэла сама по себе. В конечном итоге, девушка закрылась от окружающих и перестала общаться с сокурсниками. От нее съехала соседка, и она осталась одна наедине со своей болью и обидой, только уже на саму себя.
А самое печально было то, что Михаэла не могла понять, почему все так вышло, ведь она же не хотела ничего плохого. Ей просто хотелось больше времени проводить с ребятами. Но теперь, чем сильнее девушка пыталась помириться, тем сильнее отталкивала от себя. Ситуация стала тупиковой.
Наслаждаясь последними лучами солнца, Михаэла сделала глоток пива и поставила пустую банку рядом с собой. Вспоминая самые теплые моменты, девушка закрыла глаза и задержала дыхание. Вот-вот и она оттолкнется от края крыши и полетит в бездну. И ей тогда будет всё равно, что говорят остальные, она будет свободна. А сейчас она связана по рукам и ногам, крепко, надежно.
Но почему она все еще здесь? Страх, вот и все объяснение. Страх перед неизвестностью останавливал ее все это время. Девушка боялась, что там, за крайней чертой, за точкой невозврата ее будет ждать только пустота. Хорошо, что она такая предусмотрительная купила себе пива. Страх скукожился и спрятался за горечь разочарования. Осталось дать обратный отсчет. Три, два, один…
– Какая печальная картина – раздался мужской голос слева от девушки. Михаэла резко обернулась, едва не упав с крыши. Неожиданный гость вмешался в ее планы и спутал все карты.
Прямо на самом парапете укутанный лучами заходящего солнца стоял он. На вид не старше ее – где-то около двадцати лет. Темные взъерошенные волосы падали на лицо, а серые глаза устало смотрели на девушку. Он был весьма худощав, однако было видно, что юноша держал себя в форме. На нем был фрак кремового цвета, черная жилетка, белые брюки, заправленные в черные лакированные ботфорты. В правой руке он держал странный круг того же цвета, что и фрак, похожий на фрисби.
Девушка застыла в изумлении не столько от вида незнакомца, сколько от неожиданности его появления. Михаэла была уверена, что надежно заблокировала дверь на крышу: без выламывания двери и продолжительного шума к ней попасть было невозможно, если только этот странно одетый парень не свалился с неба, и судя по его виду, это был самый правдоподобный вариант.
Тут неожиданно поднялся резкий порыв ветра, который чуть не опрокинул Михаэлу на спину; парень все так же продолжал неподвижно стоять.
А пауза затягивалась.
– Что? – спросила девушка, пытаясь осознать произошедшее.
– Так, она еще и глухая – устало промямлил парень и наклонился ближе к девушке. – Я говорю, печальная картина! Давай, облегчи мне работу – прыгай!
– Чего?! – уже от страха вскрикнула девушка и вцепилась руками в парапет. Прыгать ей резко расхотелось.
– Чего-чего. Я бы тебе сказал, чего! Поднимайся, говорю, и слезай. Или все-таки полетаешь?
– Ты? Как? – не находила слов Михаэла. Пиво быстро выветрилось, пришла ясность мышления, а вместе с ней и паника.
– Что значит, как? Это магия, детка! – улыбнулся юноша и стукнул по кругу. Тот тут же принял форму шляпы-цилиндра. Он медленно надел его, явно выдерживая паузу.
– Позвольте представиться! – театрально взмахнул руками парень. – Даниэль Алан Клосс! Часовщик третьего ранга Серебряной лиги!
– Часовщик?
– О Сол, какое же глухое поколение, приходится оберегать нам от беды. Карл Глоух, между прочим! Я, конечно, не поклонник его творчества, но он так точно подмечает особенности нынешней молодежи!
– Он же давно умер – промямлила Михаэла.
– Это для вас он умер. А в нашем мире, кстати, он уважаемый часовщик!.. Эй, с тобой все в порядке? Дыши глубже! Мне тут обмороки не нужны! – юноша только сейчас заметил, что девушка была абсолютно белой.
– Ты пришел меня убить? – ее голос дрожал и срывался на жалобный писк. Она была готова броситься в ноги своему палачу и умолять о пощаде. Быть столкнутой с крыши для нее было куда ужаснее, чем прыгать самой.
– Пф. Я не убийца – оскорблено бросил Даниэль. – Работа часовщика – помогать людям, а не сталкивать их с крыши. Мы обычно заключаем с ними сделки...
– Типа как дьявол? – перебила его девушка.
– Дорогуша, дьявол – порождение человеческих страхов. Мы не требуем души взамен и не отправляем их после выполнения контракта в чистилище, или как вы его там называете. Для нас нет никакой выгоды в этом. Это всего лишь наша работа, которую мы должны выполнять. Есть просто несколько условий, которые должны соблюдаться во время контракта…
– Вот так всегда и происходит! Несколько условий …
– Вот не надо сейчас наговаривать почем зря! Ты даже не дослушала до конца – начал срываться Даниэль, но тут же взял себя в руки и непринужденно продолжил. – Наше дело правильно изложить суть контракта, объяснить правила его заключения. Я не буду тебя заставлять заключать сделку – это будет полностью твой выбор. Ну, так что, ты готова выслушать меня? – улыбнулся парень и сделал шаг навстречу девушке.
– Не подходи ко мне! – вскрикнула Михаэла.
– Да успокойся ты! Я не собираюсь сталкивать тебя с крыши! – раздраженным голосом шикнул парень и сделал еще один шаг к ней.
– Не подходи, иначе я спрыгну! Тут будет столько шума!..
– Не знаю о чем ты, но шумишь здесь только ты – выпалил парень, указав вниз рукой. Девушка перевела взгляд и оцепенела. Она, погруженная в пылкий диалог с Даниэлем, совсем не заметила, что источниками шума были только они. Внизу, толпа, успевшая собраться у стен отеля пару минут назад и громко наблюдавшая за происходящим на крыше, замерла в том состоянии, в котором она была до появления неожиданного собеседника девушки. Кто-то явно кричал, застыв с жуткой гримасой на лице, кто-то бежал по направлению к отелю, чтобы сообщить о происходящем на крыше, даже собака одного из очевидцев, обнюхивавшая ногу стоящего рядом мужчины, застыла на месте.
– Как? Как ты это сделал?
– Легко. Управлять временем – вот наша основная работа. Часовщики следят за равномерным течением времени и взаимодействием его с пространством. При необходимости мы перемещаемся во времени и вносим коррективы в пространство, тем самым меняя историю отдельных людей и человечества в целом. Сейчас ты и я находимся вне времени, но в данном пространстве. Ну, пока ты не спрыгнула с крыши, естественно. Иногда, при особой необходимости, мы помогаем таким людям как ты.
– Прыгать с крыш что ли? – на такие слова Михаэлы парень недовольно фыркнул – Подожди. Если ты говоришь, что время остановилось, тогда почему я чувствую ветер? – мозг девушки потихоньку начал приходить в рабочее состояние и задавать нормальные вопросы.
– С чего ты взяла, что это ветер?
– А что тогда?
– Пространство – автоматически ответил Даниэль, но увидев, что Михаэла не совсем понимает его, объяснил. – Когда обычный человек находится вне времени, но в пространстве, то пространство пытается уничтожить его. В данном случае спихнуть тебя с крыши. Не находись я рядом, ты бы уже давно лежала на козырьке отеля.
– Теперь понятно. И что от меня требуется, чтобы остаться в живых?
– Выслушай условия контракта, а дальше согласись на сделку или откажись от нее. Ну, что, готова?
Девушка замялась, но следующий порыв «ветра» заставил ее передернуться, спрыгнуть с парапета на крышу и сесть, упершись спиной в перегородку.
– Я бы тебе не советовал много двигаться. Чем больше ты будешь искажать пространство, тем больше оно будет стараться от тебя избавиться. И скоро даже я не смогу его сдерживать.
– Ясно – пискнула Михаэла. Даниэль переместился к девушке и присел на корточки напротив нее.
– Ну что ж, приступим. Контракт состоит в том, что ты можешь изменить свою жизнь целиком и полностью, пустив ее в новое русло. По условию контракта тебя перенесет в один из моментов твоей жизни. В тот, который послужил для тебя переломной точкой. Проблема заключается в том, что таких точек масса и нет гарантии, что тебя перенесет в ближайшее прошлое. Ты можешь оказаться в любом возрасте своей жизни, в котором ты уже осознанно могла делать выбор. Ты будешь помнить все то, что произошло на этой крыше вплоть до ответственного момента, когда от тебя потребуется сделать выбор. Какое бы ты решение не приняла: то, которое ты уже делала или совершенно противоположное, твоя память о прошлой-будущей жизни немедленно сотрется. Ведь будущее примет новое развитие и памяти нечего будет хранить, потому что этого с тобой еще не случилось, а скорее всего и не случится вообще.
– То есть, я могу очутиться в возрасте пяти лет?
– Теоретически, да.
– А практически?
– Практически, я не припомню, чтоб кто-то возвращался на такой далекий промежуток времени. Мы приходим к людям, когда они на грани, когда не видят больше смысла жить. Тем самым мы предлагаем изменить им тот момент жизни, из-за которого они в итоге решили покончить с собой. Я не думаю, что кто-то собрался выброситься из окна или вскрыть вены только из-за того, что у него в детстве отняли любимую игрушку.
Девушку слегка тряхануло от внезапно налетевшего порыва «ветра» чуть сильнее, чем в прошлый раз, но на этот раз она была в относительной безопасности.
– А разве нет вариантов, что человек снова попробует покончить с собой? Вы тогда опять предложите ему заключить еще один контракт?
– К сожалению, для каждого человека предусмотрен всего один контракт, да и сама сделка достаточно кропотливый процесс для часовщика. Поэтому для заключения контракта не выбираются «заядлые» самоубийцы. С ними просто нет смысла что-либо заключать – исход уже заранее известен: не повесился сейчас, так утопится потом. А простой человек, совершивший одну ошибку, приведшую к таким последствиям, заслуживает право на второй шанс. Ты так не думаешь?
– Думаю. А как….
– А как определяют такого человека, я уже не знаю. Думаю, даже те, кто стоят выше меня не в курсе, как это происходит. Видимо приходит как-то. Ну, что скажешь?
– У меня есть время подумать?
– Ну, пока тебя не начало трясти из стороны в сторону, можно. Но особо не затягивай – меланхолично пробубнил Даниэль, встал с корточек и направился мерить шагами крышу.
– А что будет, если я откажусь? – крикнула парню Михаэла, который был уже на другом конце крыши. Тут ее подкинуло так, что девушка завалилась на бок и проехала еще некоторое расстояние по холодному, мокрому битуму.
– Так вот, что я забыл! – радостно подпрыгнул юноша. – Если ты откажешься, я верну тебя ровно в тот момент, когда ты готова была вот-вот броситься с крыши. Конечно, о нашем разговоре ты ничего помнить не будешь, и дальнейшая твоя судьба будет печальной.
– А, теперь понятно, что за условие – буркнула Михаэла, усаживаясь обратно. Локоть сильно саднило от удара о шершавую поверхность крыши.
– Я правильно понял, что твой ответ – да?
– Да, я согласна на условия твоего договора! Где надо расписываться кровью? – съязвила она.
– Отлично! – закричал Даниэль, полез в нагрудный карман и достал оттуда что-то круглое и серое. – Какая удача! Мой первый контракт! Вот так везение!
– Стой, стой. Твой первый контр… – хотела было возразить девушка, но тут ее начало кидать из стороны в сторону, как тряпичную куклу.
– Ох, как здорово все вышло! – не переставал радоваться парень. – Так, что там в книге говорилось? Ах, да! Крутить до упора!
– Даниэль!.. Черт… ДАНИЭЛЬ! – старалась докричаться до юноши Михаэла, которую швыряло по крыше, как тряпичную куклу. Она едва успела зацепиться за вентиляционную трубу, как та начала дребезжать у нее в руках, пытаясь скинуть девушку с себя. – Клосс, черт возьми, чего ты копаешься?!
– Так, еще немного. Продержись еще чуть-чуть! Я должен убедиться, что механизм заведен полностью – не обращая на жуткий шум, который поднялся на крыше, крикнул он.
Девушка успела рассмотреть в его руках карманные серебряные часы на цепочке прежде, чем ее подбросило последний раз и вышвырнуло за пределы крыши.
– ДАНИЭЭЛЬ!!! – завопила девушка, готовясь встретиться с землей.
– Готово! – услышала она где-то вдалеке голос юноши, но вдруг он неожиданно оказался рядом с ней, летящий вниз со здания отеля. Она почувствовала, как его рука вложила ей в правую руку что-то холодное, а вторая сжала ее запястье. Большой палец девушки лег на заводной механизм.
– Михаэла Раух – голос раздался эхом в ее ушах. – Твое время настало!
Щелчок заводного механизма был настолько громким, что ей отдало в уши. Вдруг из-под циферблата на внутреннюю сторону ладони хлынула черная жидкость и ошпарила ей руку. От жуткой боли у Михаэлы потемнело в глазах. Руки Даниэля больше не держали ее запястья, и девушка чувствовала, как ее падение замедляется. Где-то раздались женские крики и лай собаки, а лицо вновь обдало холодным ветром.
Единственное, о чем успела подумать девушка, перед тем как потерять сознание, было то, откуда он мог узнать ее имя.

@темы: Рассказ

---

[Piano-for-Itachi]

фандом)

***
Расходятся материки,
Разливается океан.
Затаила на месяц нож –
На пиру гуляет чума.
Дрожит, распускается
Кровавый цветок Земли...

Пока я смотрю в твои глаза.

@темы: Стихи

---

[Проповедник с пулеметом]

Закат человечества (ядерная война)

Слезы тихо стекали,
Не щадя механизма.
Мы войну развязали
Без следа гуманизма.

Если б Боги узнали,
Что хотят их творения,
То давно бы отняли
Наше благо правления.

Сотню вспышек увидим
И погаснут все свечи —
Мир уже не услышит
Нашей пламенной речи.

В пыль дома обратятся,
Ведь земли нам не надо.
Так дадим посмеяться
Страшным вестникам ада.

@темы: Стихи

---

[Piano-for-Itachi]

я уже не рад своей восприимчивости

фандом:

***
Если ты разомкнёшь мои кольца,
Если я заглушу твои песни –
Всё это не важно.

Мои поцелуи, твои колени...
Ты из разряда труднодоступных –
Я начну снизу.

Прошлое крошится от касаний,
Посыпь меня пеплом своей удачи,
Выровняй почерк.

Я слышу: оно гудит за тонкой.
Я – мёд с лимоном. Ты – тридцать восемь.
Скорость по встречной.

@темы: Стихи

---

[Морга]

Пишет  Piano-for-Itachi:
фандомный стих, ну да ладно)

***
Я с губ твоих выпью до капли последней сиреневый запах
В вечернем затишье безумного лета, что нас поглощает,
В неверном мерцании улиц, в блуждающем около стоне
Под бронзовым натиском выдаст себя твоё лунное тело.

@темы: Стихи

---

[Дикотравка]

Моё отчаяние
сродни взбесившемуся богу
на грани спичечного коробка.
В подвале здания
среди чудес убогих
на высших он взирает свысока.
Ворчит и стонет,
что ныне каждый день – обида,
на крышу поднимаются не те,
в кирпичном доме
он вынужден лишь кратким мигом
мечтать о недоступной красоте.
В подвале сыро,
и крысы тешатся и скачут
вокруг низверженного короля;
и в нижнем мире
он ждёт погоды, горько плача,
любя себя и небеса хуля.
Моё отчаяние
сродни взбесившемуся богу.
То здание под топот дурака
Представилось оправданным предлогом
Не покидать застенок коробка

@темы: Стихи

---

потому что я верю

[скиннер курильщика]

...потому что я верю в густой городской туман,
в журавлиные крылья, в закат,
в "ты прекраснее всех на свете",
в неприкрытую лесть, в откровенный и злой обман,
в Средиземье, драконов, проклятия,
свежий ветер;

в скандинавских богов, в новый день и в свою печаль,
в постмодерн, в неизбежность,
в разнузданный смех паяцев,
в одиноких людей, в относительность всех начал,
в то, что если их очень много -
нельзя бояться;

в чудеса, в справедливость, в горячий и сладкий чай,
в то, что письма когда-то
доходят до адресатов,
в план побега, в бессмертные души, в удар меча,
в гороскопы, в масонские ложи,
в идеи Сартра;

...потому что я верю, как истинное приму
то, что вижу и слышу,
и - взятое за основу -
я не верю ему. я не верю совсем ему.
ни единому взгляду. ни жесту.
ни даже слову.

@темы: Стихи

---

Своеобразная "валентинка"

[consolo]

На вычитку времени было немного; наверное, будут глупейшие ошибки. В общем, жду отзывов. Отмазываться, утверждая, что текст безответственный, не буду... он и вправду такой.

В сетке


Надо повесить на дверь колокольчик, подумала Лена. Да, конечно, тут не магазин, да и руководство будет против - но надо; потому что очередной заходимец мало того, что мелькнул неясным темным пятном на периферийном зрении (а Лена не любила такие сюрпризы), так ещё и отвлёк её от просмотра фотографий «с моря». Едва успела свернуть, чтоб не светили на мониторе.
Бросив короткий взгляд на посетителя, Лена безошибочно определила вошедшего как студента, живущего с родителями. Типичный клиент. Не давая себе раздумывать над тем, почему именно парни, живущие под маминой юбкой, так отчаянно рвутся стать клиентами фирмы, Лена заученно поприветствовала молодого человека.
- Добрый день, присаживайтесь!
Угловатый студент, словно сложившись пополам, резко сел на стул напротив столика Лены и немедленно начал рыться в карманах объёмистой дублёнки.
Лена не торопила его. Тактично поводя оптической «мышкой» по поверхности стеклянного столика, она поглядывала в монитор и думала о том, как здорово, всё-таки, будучи конторской работницей, одновременно почти ни за что не отвечать и не нести обременительной материальной ответственности. Работа в этой сетевой организации - просто мечта. Лена успела поработать сезонно - в фотоларьке на территории зоопарка, кассиром в парке аттракционов, - всегда выбирала места отдыха и развлечений, но там платили меньше, а работать, наоборот, было сложнее - и почти всегда под открытым небом. А тут непыльно, никто не вытянет из тебя душу за грош, зато можно развлекаться и наблюдать, как другие развлекаются.
- Вот, - парень, наконец, выудил то, что искал - на стол перед Леной легла сложенная вдвое бумажка.
- Вы подготовились?
Лена могла бы не спрашивать: к бумажке немедленно присоединился красочный слегка помятый семейный абонемент старого образца. Парень, смущаясь, бросился разворачивать сложенную вдвое бумажку. Вскоре Лена завладела этой грамотой и прочла пару строк текста, появившихся явно под соплами домашнего струйного принтера. Содержание было таким:
«Высокая стройная девушка, одухотворённое лицо, гладкие тёмные волосы, светлые глаза. Приятная улыбка, тонкие запястья, длинные пальцы, увлекается живописью».
Лена посмотрела на парня поверх бумажки: он сидел как на иголках, хотя и пытался скрыть волнение.
- Боюсь, вас неверно информировал владелец абонемента, - пожала плечами Лена. - Необходимо заполнить форму, в которой вы укажете несколько больше данных.
Точным движением руки она сняла почти невесомый листок бумаги со стопки заготовленных копий формуляров. Парень с недовольной гримасой начал вглядываться в вопросы перед пустыми полями, предназначенными для заполнения от руки.
- Могу ли я предложить вам образец?
Лена обладала достаточным опытом, чтобы верно предположить, что от этого предложения посетитель откажется. Но должностные инструкции обязывали её продолжить:
- Если вы будете испытывать трудности с заполнением, обратитесь к консультанту в зале.
Она обвела глазами пустой зал за чёрным плечом студента и нажала кнопку селектора: «Карина, подойди, пожалуйста!»
Парень, явно нервничая, вскочил.
- Мне не нужен помощник, я всё понял, я сам справлюсь,- пробормотал он, поглядывая через плечо и исподлобья на Карину, покинувшую служебное помещение в противоположном конце зала и направляющуюся к нему.
Когда Карина подошла к столу Лены, заученно полуулыбаясь, покачивая бёдрами и демонстрируя новенькие туфельки на высоком каблучке, парень уже ретировался в зал, к креслам для ожидающих посетителей. Там он выбрал место за стендом с рекламными проспектами - в самом тихом уголке, - как-то втиснулся туда и затих. Лена вызвала на монитор информацию с камеры наблюдения. Оказалось, посетитель уже отыскал авторучку и сосредоточенно царапал бумагу, расписывая её.
«Бог с ним», - подумала Лена и устремила вопросительный взгляд на Карину.
***
К такому повороту событий Миша готов не был. В качестве одолжения маме он заглянул в этот офис, но скорей уж потому, что не хотел в очередной раз провожать родительницу в магазин за продуктами и обратно.
Пытаясь расписать ручку, чернила в которой слегка замёрзли, он решил, что теперь у него есть повод опоздать к маме. Будь что будет; наверняка она знала, что его ждёт, раз вручила ему свой абонемент и предложила составить «шпаргалку». Зачем только заводила семейную карточку в этом клубе?
Ну, папу ей точно не заставить заполнять какие-то бумажки. И всё ради чего?
Папа на мишином месте наверняка чувствовал бы себя идиотом, вписывая приметы - нет, даже придумывая девушку своей мечты по наводящим вопросам бездушного бланка.
Так... образование? «Студентка», незамедлительно вписал Миша и задумался: было бы правильнее написать: «учащаяся». И почему они не начали с возраста? Свахи, брачные агентства, да даже объявления девушек для досуга начинают с каких-то численных параметров: рост, вес, возраст...
Миновав входную дверь и громко шаркая ногами, в офис вошла женщина неопределенного возраста в зелёном матерчатом обвисшем пальто, подпоясанном веревкой. Посетительница помахивала зажатым в руке абонементом. За ней по пятам следовал охранник. Миша, сидевший метрах в пяти от места событий, почувствовал в воздухе сильный запах перегара.
Боковым зрением и какой-то частью уха он, злясь на себя за любопытство, продолжал наблюдения за женщиной в тканевом пальто.
Она принесла заполненную форму и хотела, чтобы при ней «поискали жениха по базе». Собственно, из-за этой базы Миша и интересуется... а что, они и правда для неё поищут? Он решил ни в кое случае не давать согласия на распространение личных данных.
«От девятнадцати»... вот он, этот вопрос о возрасте, наконец-то!.. Миша осторожно зачеркнул свой первый ответ и написал: «от двадцати до тридцати лет».
Хорошо ещё, что они не просят придумывать ей имя. Миша перевел взгляд на строку ниже, хмыкнул и вписал первое, что пришло в голову: «Полина».

***
За мольбертом чуть впереди Полины стояла девушка в кружевной кофточке. Распущенные темные волосы в свете дневного мартовского солнца отливали рыжим, бледная кожа обтягивала костяшки пальцев. Фифа.
- Что ж вы рисуете слишком тонкими кисточками? - спросил преподаватель так громко, что никто ни в аудитории, ни в коридоре не смог бы пропустить это замечание. Сверкая налысо обритой головой, он переходил от мольберта к мольберту и делился со всеми и ни с кем конкретно колкими наблюдениями о студенческой мазне.
Полина находилась на той стадии, когда художник не видит никакой отдельной черты натуры, даже не видит целого, а, кроме того, ещё и не смотрит на то, что нарисовал. В данный момент она гонялась за какими-то призраками; ей хотелось, пусть и с запозданием, отразить почти однородное цветовое пятно натюрморта, выхватить блики, тени - пятнами. Даже не хотелось закончить рисовать, а хотелось, скорее уж, начать всё заново.
После окончания занятий Полина задержалась у зеркала в холле университета. Ничем не примечательная, со слегка вьющимися средней длины волосами. Девушка ниже среднего роста, даже не пытающаяся носить обувь на высоком каблуке. А ведь ещё будучи совсем крошкой, она рассматривала выпускниц, пришедших к школьному подъезду - на бал. Всякий раз она представляла, что вырастет и станет одной из таких красавиц - длинноногой, даже голенастой, с отличной фигурой, о параметрах которой она тогда не имела понятия. Даже воображала, как будет носить юбки или зауженные брючки, ловить на себе взгляды таких... Каких? Полина усмехнулась, подняла парусиновую сумку, тубус, пакеты с рисунками и двинулась домой.
Ловить на себе взгляды - какие? - да вот таких маленьких девочек взгляды! Дурочек! Полина вошла в уже прилично загруженный вагон метро. Было почти шесть вечера. После пересадки ей придётся ехать в переполненном вагоне; но это ничто в сравнении с тем, что бывает по утрам. Первая пара начинается в половине десятого. Тогда среди людей, столпившихся у единственного работающего на подъем эскалатора, можно заметить пенсионеров со слезами на глазах, а толпа, как морская волна, качает их из стороны в сторону. Юбочки, кружевные кофточки, сумочки - развлечения для студенток коммерческих ВУЗов, наверное. Сегодня Полина разодрала штанину джинсовых брюк, пробираясь в поточной аудитории вдоль рядов. Щепка вонзилась в плотную ткань - хорошо ещё, что не расцарапала ногу. Но и на этот случай у Полины был запасной вариант: снять кофту и обвязать, затянув рукава, вокруг талии. Также полезной привычкой было всегда носить с собой пластырь.
***
Карина, едва завидев постоянную посетительницу офиса, развернулась и направилась обратно в помещение для персонала. Лена-то любит развлекаться; наверняка ловила кайф от общения с нелюдимым зашуганным пареньком. Лена легко выдержит «газовую атаку» из смеси запаха перегара и, вероятно, мочи.
Финал почти удавшегося бегства Карины, к её неудовольствию, прервал Александр Саныч, менеджер отделения, вышедший в зал то ли поразмяться, то ли покурить. Вряд ли он озаботился персоной нон грата: скандалить и шуметь похмельная «невестушка» сегодня ещё не принималась. Но скоро «концерт» начнётся, подумала Карина, еле удерживаясь от недовольной гримаски.
Консультант в красивых чуть-чуть разношенных туфельках с небрежным видом сменила траекторию, забрала со стойки у стены образец заполнения стандартного бланка и присела ближе к парню в неуклюжей дублёнке, - делать вид, что занята работой.
Парень, к её удивлению, глядел в сторону столика Лены с самым растерянным видом. Наверное, испугался появления алкоголички.
Карина решила подбодрить его и одновременно намекнуть на широкие возможности отделения - нередко на «летучках» выяснялось, что Саныч слышит, что говорят сотрудники о месте своей работы. Пусть слушает, если хочет.
- А знаете ли вы, - пропела Карина, доброжелательно взглянув на парня, - что одна интернет-компания начинала со штата всего в десяток сотрудников? Но, чтобы раскрыть их способности, руководство создавало индивидуальные условия труда каждому специалисту; в уютной атмосфере рабочего места прекрасно проявлялся творческий потенциал...
Парень с видом человека, очнувшегося от кошмарного сна, обернулся к Карине.
- Добрый день! - Карина заулыбалась, встретив его взгляд. - Меня зовут Карина, я консультирую по вопросам заполнения бланков. Вы не подскажете, как я могу к вам обращаться?
И консультант по вопросам, ожидающая знакомства, немедленно имела удовольствие видеть позорное бегство юноши, юркнувшего за стойку с проспектами. Только в этот раз, растеряв прежнюю ловкость, он зацепил рукавом дублёнки несколько буклетов, и они с шорохом разлетелись по полу. Похмельная невеста, обернувшись на шум, смогла увидеть одну только офисную деваху «белый пышный верх - черный обтягивающий низ» и тот беспорядок, который сопровождал отступление студента.
«Вернётся», - мысленно заверила себя Лена, которая в силу природной зоркости и деловой привычки видела сцену побега от начала до конца. - «Не сам вернётся - так его вернут. Надо же маме получить свой абонемент обратно».
Лена протянула невесте распечатку имён и маленьких, с ноготь, фотографий кандидатов, а затем приложила тыльную сторону ладони к носу, вдыхая запах кольца с твёрдыми духами.
- Вот, пожалуйста, ознакомьтесь.
- А каких в этом списке не было позавчера? Которые новые? У вас что, маркера нет, отметить их нечем?
За спиной невестушки замаячил Саныч, решая, стоит ли ему прийти на выручку Лене. Лена улыбнулась в кулак, делая вид, что почесывает подбородок.

***
- Добрый день, меня зовут Валерий, а как я могу к вам обращаться?
Полина замешкалась. В голове молнией пронеслось воспоминание о том, что к служебной собаке незнакомцы по кличке не обращаются.
- Катя.
- Очень приятно, Катя.

***
- О, вот и Ми-и-иша вернулся!
Мама, переместившись на диване, похлопала по подушке рядом с собой, приглашая сына присесть.
Миша отрицательно мотнул головой.
Прищурясь, мама несколько секунд молча наслаждалась сходством мальчика, пухленького и вихрастого, на фотографии за спиной Миши, - и того угловатого бледного тощего студента с редкой щетиной над губой, который стоял, слегка заслоняя своё фото одиннадцатилетней давности.
- Н-ну, не тяни, рассказывай, как всё в этой конторе, «В сети», прошло!- раздался из-за спины голос папы.
В комнату следом за Мишей вошел сгорающий от любопытства отец. Сейчас Миша пожалел о том, что у папы такая манера выражать свои мысли, что не за что уцепиться и сделать вид, что не понял. Уж больно рассказывать не хотелось.
- Мам, - заговорил Миша, понемногу перемещаясь ближе к коридору, ведущему прочь из гостиной,- я твой абонемент у них забыл.
- Да ну, не ври,- махнул рукой папа, усаживаясь в кресло и включая телевизор в режиме без звука, - знаю я, где ты его забыл. Правда, мать?
Папа подмигнул маме и коротко рассмеялся.
- Завтра заберешь, - ответила мама с самым серьёзным видом. - А папу не слушай, он тебе понарасскажет.
- Ну коне-ечно, папа всё врёт! - притворщик-папа отвернулся, изображая обиду и подмигивая теперь уже Мише. - Она сама не скажет, хотя ты-то не знаешь, что этот самый абонемент она завела, ещё когда контора была одна-единственная в городе. Блажь нашла на неё! Твоя мама у них отписала, значит, какой ты будешь...
- Ой, ну хватит чушь пороть,- постаралась прервать поток информации мама.
- Писала, какого хочет ребёночка. Сама была на пятом месяце... А тогда - не то, что сейчас, никаких этих самых... которые показывают...
- УЗИ? - подсказал Миша.
- Вот-вот... никаких УЗИ. Ты, как будешь забирать абонемент, у них спроси - пусть пороются, вдруг да найдут этот манускрипт. Узнаешь, какого ребеночка она хотела. Она подробности даже мне не рассказала, вот какая была! Сейчас, небось, сама забыла.
- Так! - мама состроила недовольное лицо, глядя на папу. - Может, ты и пойдешь забирать, раз такой интересный?
- Кто? Я?!
Папа встал, словно чтобы размять ноги.
- Мать, я тебе так скажу: ни мне, ни Мише этот абонемент ни сдался... вот ни на столечко, - оратор описал дугу пальцами, сложенными в щепоть, на уровне своего носа.
- Это, я тебе скажу, мама, развлечение женское. Небось, парень не дурак и абонементик девушке подкинул, а та чтит традиции, можно сказать. Познакомь меня, а, Миш? - папа потрепал Мишу по рукаву, увлекая его за собой в коридор, прочь из комнаты, лишая возможности видеть реакцию мамы, покидающей своё насиженное место.

***
- Что мне делать с розами? - спросила Полина рассеянно.
- А что такое?- Валерий, наслаждавшийся теплым весенним вечером, выглядел удивленным.
- У меня строгие родители. Про наше... м-м, свидание им не скажу, разве только маме...
На самом деле у Полины и для мамы была заготовлена ложь про дополнительные занятия в институте.
- Но вот розы... они сразу поймут, что мне их подарили.
- Мне всё равно, что ты с цветами сделаешь, - пожал плечами Валерий.- А с твоими родителями я надеюсь побеседовать... Тебе сколько лет?
-Двадцать два.
- Уже двадцать два. Мне - двадцать семь. Я по гороскопу скорпион. Ласковый такой скорпиончик...
Всё шло так, как учила мама: мужчина знакомится с девушкой, они гуляют в парке после учёбы или работы, он дарит цветы и выманивает поцелуй. Или мама была против поцелуя на первом свидании? Надо спросить у подружки, нормально ли это - целоваться на первом свидании.
Полина совсем не думала о Валере; она всё чаще замечала, что к понравившимся мужчинам её так и тянет шагнуть первой - взять инициативу в свои руки. Валера не из таких.
Всё же Полина не могла разобраться, в каком смысле мужчины её привлекают - впрочем, раз самых интересных можно считать также собеседниками, друзьями, - значит, тянет именно к таким. Во всех смыслах, наверное.

***
«Побывал в салоне «В сети». Давняя контора, у которой странное название и ещё более странные цели. Заведение ничего не предлагает, ничего не гарантирует. Пишешь, словом...»
Миша посмотрел на монитор, потёр переносицу и снова, сутулясь, склонился над клавиатурой.
«Пишешь, словом, то, чего от жизни хочешь. Воображаемые портреты. Шёл с одним - уходил, изменив мнение, а сейчас, кажется, определился».
Миша опубликовал запись, закрыл страницу со своим онлайн-блогом, вздохнул, схватил полностью заполненную форму и двинулся знакомой дорогой из дома мимо магазинов к белой пластиковой двери офиса «В сети».

***
На заметку об этом сетевом заведении Полина набрела случайно. Конечно, ей не хотелось покупать абонемент. По сути - это то же самое, что платить за подсказку или какие-то другие слишком уж виртуальные услуги. У неё недостаточно современное воспитание, чтобы так развлекаться. Даже карманные деньги появились на первых курсах института; до этого не было таких вольностей.
Так там надо расписать свой идеал как можно подробнее?
Полина задумалась, одновременно машинально набирая запрос о стиле фьюжн в интерьере.
Кто он, этот мужчина, которого она хочет? Покачав головой, она пришла к выводу, что подойдёт практически кто угодно, если речь о внешности. Любой прохожий с улицы. С кривыми ногами, в дурацкой короткой курточке, как аспиранты любят носить. Любой; важнее то, что у него в голове. Мальчиков с пафосом и высшим образованием много... с заносчивостью и высшим... а таких, интригующих - мало...
Почти машинально она подписалась на онлайновый блог Миши.

***
«Её зовут Полина, хотя имя может быть любым - почему нельзя оставить эту строку незаполненной? Девушка от двадцати до тридцати лет, студентка ВУЗа, лучше очной формы обучения, которая ценит в мужчине качества личности.
Достоинства: умна, обаятельна, но не кокетничает, умеет найти общий язык с окружающими. С моими родителями легко ладить, но если она пугливая, то даже не попытается, так что лучше уж пусть будет смелой. Не прячется за мужской спиной - достаточно самостоятельная. Располагает к непринужденному общению, атмосферу для него организует сама.
Недостатки: мелкие физические не в счёт, незлопамятна - отомстит и забудет; готовит хуже моей мамы, проявляет характер, однако знает меру, ревнивая.
Примечание: кажется, перепутал - какие-то недостатки с моей точки зрения - достоинства. И наоборот.
Строчку внешности оставляю незаполненной: несправедливо, что она не должна привередничать, а я должен».
Миша замедлил шаг, ощупал форму с ценными данными, словно она могла испариться из внутреннего кармана, приоткрыл дверь и потоптался на коврике во внутреннем помещении офиса. Под ковриком хлюпала грязная лужица.
- Простите, я у вас вчера абонемент забыл... мамин, семейный, то есть.
Лена, всем своим видом показывая, что узнала посетителя, поинтересовалась:
- Доброе утро! Помню-помню. А как успехи с?..
Опять чутьё её не подвело: паренек в дублёнке немедленно вручил ей форму.
Приоткрыв сложенный вдвое листок, Лена прищурилась, как кошка, и мгновенно проделала в листке два отверстия - дыроколом, с левого края.
- Подошьём к вашей семейной истории,- проговорила служащая, укладывая листок на стол исписанной стороной вниз.
- Спасибо,- кивнул Миша и, получив абонемент, распрощался.
Когда дверь за ним закрылась, из служебного помещения, нагруженный расходными материалами, показался Саныч. Следом шествовала Карина с целым набором трубок: одной массивной от радиотелефона и двумя служебными мобильными аппаратами.
- Так!- изрёк избавившийся от ноши Саныч, сложив на стол позади Лены упаковки бумаги и рулоны для факсимильного аппарата.
- Девушки, вы им хотя бы намекаете, что у нас не брачное агентство? Чего это одни и те же ходят? Мы не даём контактов потенциальных партнёров без их согласия, и уж тем более никто не отвечает за подбор партнёра, вам это ясно?
С последними словами Саныч обратился к Лене, слушавшей не очень внимательно. Стоя у своего столика лицом скорее к монитору, чем к проводящему разъяснительную работу Санычу, Лена, слегка склонившись, спешно манипулировала мышкой, закрывая вкладки с браузерными игрушками.
- Александр Саныч, именно это я всем и говорю,- заверила Карина, становясь рядом с Леной.
- Да, если успеваете выйти в зал! - недовольным тоном прервал её Саныч.
- И вот ещё, девушки, тем, кто робеет, особенно молодёжи - наоборот, намекайте, что у нас более трех миллионов желающих мечтателей, так сказать, на проводе. В нашем отделении уже неделю пустует зал с почасовой оплатой вебки, онлайн-чата и этого... хай-энд интернет-радио. Вы меня слушаете?
Девушки, продолжая глядеть под ноги Санычу, кивнули одновременно, как по команде. Лена легонько толкнула Карину локтем, привлекая её внимание, и быстро перевернула формуляр от Миши: на нём, перекрывая строчки вопросов и ответов, красовался тщательно разукрашенный синими чернилами неведомый монстр.

@темы: Рассказ

---

[Erick-York]

мама.

сначала крал для нее,
у нее
крал просто
сначала брал золото
вынес
последним
тостер
попался
не сдался
не понимал вопросов
и заскрипели
зубы
и захрустели
кости

сначала терпела
сидела
на темной кухне
поверила, что не нужна
никому
с брюхом
вышла к дороге
кому-то себя
втюхала
слушала
слушала
как он хрипит
в ухо

сначала не верил
потом
через время
сдался
любил его больше жизни
до кончиков
длинных
пальцев
трахался
трахался
трахался
отдавался
кому он теперь
нужен
кому
такой
нахуй
сдался

она смотрит в пустоту, пустота мигает;
она говорит, но звук застревает в горле.
сначала любила, сейчас... она продолжает
любить их. за что - совершенно не помнит.

она висит над целым миром
с петлей
на шее

слезы уже не душат

она ни о чем не жалеет

---

[Erick-York]

танго

Поднимай свои руки - достаточно, можно сдаваться.
Закрывай от меня свое солнце, чтоб не догадался
Я как можно решить все задачки, танцуй вокруг пальца,
Только дай мне вести.
С девяти до шести
Перекрыто дыхание галстуком, взгляды на стрелках -
Очень медленно время ползет от тарелки к тарелке;
Оставайся со мной, что бы ни было, будь мне сиделкой:
Вытирай со лба пот,
Говори, что пройдет.

Потрудись объяснить мне, что станет, когда нас не станет:
Как изменится мир, как утонут в забвении страны,
Города, континенты, часы, поезда, полустанки -
Не давай мне скучать.
Не сдавайся сейчас.
Перепрячь дневники, сделай ложные, спутай все явки.
Мне плевать, кто чем лечится - я выбираю пиявки,
Мухоморы и тину. Иди, обними меня, навка;
Приготовь всё ко сну.
Утащи в глубину.

Подними мои руки, поставь меня в нужную позу.
Я узнал, что без времени проще, поэтому косы
Расплетай, уходи, не прощаясь, и не отвечай на вопросы,
Улыбайся и пой -
Я теперь только твой.
Получается, всё было сделано, чтобы сломаться.
Закрывай мне руками глаза, чтобы я не боялся
Осознать, как красиво меня вокруг пальца
Ты смогла обвести,
Позволяя вести.

---

Фэнтези обыкновенное, одна глава

[Морга]

Пишет  Скриноанон:
Я - королева.
Даже после смерти меня не забудут.
О принцессе, которой я была восемнадцать лет, не знает почти никто. Мы с ней похожи, но она иногда бывала счастливой, а у меня получается только торжествовать. К сожалению, это не одно и то же.
Девушку, которой я была, не забудут, это было бы слишком болезненно для моего самолюбия. Дневник спрячу так, чтобы однажды его нашли, копию отдам дочери. Ты задаешь вопросы, девочка, но мне не хочется пересказывать тебе свою историю. Надежнее записать ее... к тому же мне никогда не нравилось говорить с тобой. Я надеялась, что смогу полюбить тебя - не вышло. Но ты мне все же нравишься. У тебя есть потенциал.
Итак, пора начинать.
Холодное утро. Мне восемнадцать лет, я - младшая дочь королевы. Невысокая полноватая девушка с черными кудрями, самая юная во дворце. Я - в саду, среди розовых кустов, они старше матери и выше меня. На листьях и цветах капли росы.
Я шла по узкой тропинке, ветви изредка цеплялись за мои волосы и одежду.
В конце тропы была маленькая площадка, окруженная высокими розовыми кустами. На ней - несколько кресел и невысокий стол; все из потемневшего металла.
Альхейт ждала меня там. Сидела в одном из кресел, кутаясь в багровый плащ того же оттенка, что и розы, на коленях - картонная коробка. Я знала, что там сладости. Она начала прикармливать меня с первой встречи. Лучший способ покорить человека, которого держат на диете. Мне было восемь лет, и когда высокая женщина протянула мне пирожное, я подумала, что она собирается меня развратить. В конце концов, мы были одни в саду. Очень скоро я поняла, что ошибалась. Это расстроило меня - Альхейт показалась мне очень красивой. Позже я узнала, что такой она никогда не была, и есть стандарты, которым должна соответствовать красавица. Альхейт сама рассказала мне об этом.
У нее действительно тонкий нос с небольшой горбинкой вместо прямого, слишком длинные бесцветные глаза с тяжелыми веками и седые волосы. Даже голос излишне низкий и звучный. Когда она сказала мне, что некрасива, я захотела изменить параметры красоты. Альхейт только улыбнулась и погладила меня по волосам.
Холодным утром, когда мне было восемнадцать, она ждала меня с коробкой на коленях и выглядела как обычно - я готова поклясться. Спокойная, немного отстраненная, с еле угадывающимся во взгляде теплом - она и сейчас почти такая же. Словно ничего не произошло, все идет так, как должно, а эта встреча не отличается от других.
Мы поздоровались, я забрала коробку и вскоре жевала пирожное, сидя на подлокотнике ее кресла. Альхейт учила меня есть изящно. Она же говорила, что я не должна разучиться расслабляться. В те дни мне удавалось и то, и другое, пусть и не одновременно.
Я наслаждалась сладостями, Альхейт изредка поглядывала на меня снизу вверх. Это нравилось мне - обычно моя голова была на уровне ее груди. Красивой груди, но все же.
Я чувствовала себя счастливой, и это чувство не исчезло, даже когда пирожные закончились.
- Чем мы будем заниматься сегодня?
Я помню свой вопрос, помню каждое слово. Вспомнила даже то, что, казалось, забыла.
Альхейт встала и сделала несколько шагов вперед. Теперь я не видела ее лица, только тяжелый плащ и доходящие до лопаток волосы. Помню, что заметила в седине очень тонкую темную прядь. Я собиралась подняться, когда она заговорила:
- Пять месяцев назад драконица сделала предсказание. Она видела руины дворца и множество тел, по ее подсчетам - почти все человечество, около двухсот трупов. Среди них - все, кого она знает. Я - с перерезанным горлом на алтаре, Хенналаир - в луже крови, словно спящая, королева и наследница - растерзаны. Мы пытались вычислить, откуда придет опасность, чтобы предотвратить ее. Бесполезно.
Сегодня я представлю тебя драконице. Узнаю, была ли ты мертва в видении, и попрошу ее запомнить тебя.
Альхейт говорила так, словно пыталась заставить голос звучать бесстрастно. У нее почти получилось.
Я была в ярости впервые в жизни - совсем скоро у меня могли отобрать Альхейт, королевство, лучшего бойца. Отобрать до того, как я успела их получить. И еще мне хотелось заглянуть Альхейт в лицо. Вместо этого я сказала первое, что пришло в голову:
- Если мать узнает о том, что драконица запомнила меня, она сможет казнить нас за измену. Почему необходимо сделать это сейчас?
Альхейт едва заметно вздрогнула и молча осела на траву. Я кинулась к ней; она ссутулилась, опираясь на руку, волосы закрывали лицо.
- Ты потеряла контроль над голосом.
Я молча помогла ей подняться и сесть. Хуже всего было то, что я не заметила, как не смогла совладать с собой. Альхейт откинулась на спинку кресла, закрыв глаза, тени под ними выделялись особенно ярко. Мне никогда не было так стыдно.
Я осторожно заговорила:
- Теперь мой голос звучит нормально?
- Да.
- Что я приказала?
- Обернуться. Поплакать у тебя на груди.
Альхейт могла просто подчиниться, и я была благодарна ей за то, что она не сделала этого. Мне не хотелось каждый раз гадать, почему она обнимает меня, из-за приказа в интонациях или по собственной воле.
- Я еще не готова быть королевой. Я даже не поняла, что отдаю приказ.
- Ты хорошо владеешь голосом. То, что случилось сейчас - не повторится, если во время вспышек чувств ты будешь следить за ним.
- Раньше я никогда не приказывала случайно.
- Раньше тебе не говорили, что королевство на краю гибели.
Позволь вернуться к твоему первому вопросу, хотя ты наверняка знаешь ответ. Я хочу представить тебя драконице сейчас, потому что скоро я могу умереть, а у тебя может не оказаться времени.
Королева, если узнает, будет вправе казнить нас, но не казнит, поверь. Я нужна ей, - тихо сказала Альхейт.
Здесь мне придется сделать отступление. К сожалению, сейчас во дворце нет провидца, и читателю неоткуда знать о них. Я расскажу.
Видения являлись драконице, когда обстоятельства могли создать опасность для человечества и королевской семьи. Серьезную опасность, а не неурожай или эпидемию. Предсказания приходили за шесть-десять месяцев до событий, которые предрекали, драконица была вынуждена рассказывать о них членам королевской семьи, которых помнила. По-настоящему помнила, как умела только она. Новая королева, восходя на трон, всегда представляла ей свою старшую дочь, наследницу – и никого больше.
Драконица не родилась такой - когда-то она была свободным предсказателем своего народа. Потом королева-тварь поймала ее и сделала тем, чем она была в мои восемнадцать. Последним живым драконом, если ее можно назвать живой.
Вернусь к Альхейт. Я спросила ее, как она себя чувствует; она улыбнулась и встала. Улыбка получилось кривоватой, движение - слишком медленным.
- Идем, - почти шепнула она. Мне хотелось помочь ей, но я молча пошла следом. Сдержала себя, потому что это казалось слишком откровенным жестом. Очень глупо.
Когда Альхейт шла по тропе, розовые кусты расходились, чтобы не зацепить ее плащ и платье. Всего лишь телекинез, ничего сверхъестественного или запретного, но красиво. Она могла позволить себе тратить силу на мелочи - в ее распоряжении находилась вся мощь дворца. Нынешний хранитель не способен использовать даже ее четверть. Альхейт одновременно наблюдала за мной, сестрами и матерью, а во время наших встреч проверяла, нет рядом ненужных свидетелей. Нынешний хранитель следит только за мной, и даже это его утомляет. Защитник... Скорее мне стоит защищать этого мальчишку. А Альхейт была рождена для того, чтобы занять свою должность.
Я не смотрела по сторонам. И, честно говоря, потеряла немного - и дворец, и большая часть сада были функциональны и скучны. Наша площадка, скрытая среди роз, была исключением, как и сами розы. Сейчас все иначе - здания изящны, а сад заполнен багровыми цветами. Жаль, что это мне почти безразлично. Может быть, потому что те цветы – не розы; последние розы давно сгорели.
Когда я шла за Альхейт, меня наполняли ярость, стыд, наконец-то появившийся страх, нежность, любопытство и волнение одновременно. Тогда эта смесь не казалась мне чем-то странным. Я не думала о своих эмоциях, пыталась понять, как могу сохранить королевство, и иногда отвлекалась на мысли о предстоящей встрече. Никаких стоящих идей у меня не появилось. Я была сильнее и амбициозней моей матери, но и только. Она ничего не сумела придумать - я тоже.
Еще одна вещь волновала меня - успею ли стать королевой, ведь мать могла умереть после падения дворца, когда править будет нечем. Альхейт... Я старалась не задумываться об ее возможной гибели.
Мы шли долго: сначала через сад, потом по коридорам дворца, затем - вниз по бесконечным лестницам. Я порадовалась тому, что Альхейт не позволила мне остаться слабой и изнеженной. Тренировки меня не радовали, но приносили пользу.
Темная дверь в конце одного из коридоров распахнулась перед нами, Альхейт вошла первой, я - следом.
- Твоя малышка? - раздался сверху зауряднейший голос.
- Не думаю, - ответила Альхейт.
Я стояла, задрав голову, и смотрела на дракона. Женщина с огромными кожистыми крыльями вместо рук была по пояс вмурована в шестиметровый столб. Длинная, аккуратно заплетенная коса доходила до пола и кольцами обвивала основание колонны. Скорее всего, косу плела Альхейт - она наблюдала за драконицей и заботилась о ней.
Я не могла разглядеть лицо пленницы - та не смотрела вниз.
- Зачем ты пришла?
- Скажи, была ли она в твоем видении, и запомни ее.
- Хорошо. Только ради тебя, и эту ночь ты проведешь здесь.
Я передернула плечами. Драница говорила так, словно меня не было рядом - очень знакомо. Я ведь и была никем, всего лишь резервным генетическим материалом.
Альхейт повернулась ко мне.
- Я подниму тебя к ней, если ты согласна.
- Ты же знаешь, я не боюсь высоты.
В ответ она кивнула, и я взлетела на шесть метров вверх; в воздухе было тепло и уютно, как будто паришь во сне. На меня смотрели золотистые, без век, глаза драконицы -единственное, что в ней выглядело красивым. Она казалась слишком изможденной, апатичной и похожей на человека, только ее тело от шеи покрывала мелкая чешуя, и не было даже намека на грудь.
- Впервые вижу эту крошку.
- Спасибо, - выдохнула внизу Альхейт. Я промолчала. Драконица не отрывала от меня пустого взгляда.
- Она уже запоминает меня?
- Да. Слишком прозаично, верно? Твоя мать проспала почти весь процесс, сестра во время него читала книгу, а ты расскажешь мне о наших законах.
- У тебя не осталось сладкого? - спросила я. Хотела, чтобы голос звучал весело, получилось устало. Стыдно - меня ведь учили лгать.
- Осталось, но сначала я хочу послушать тебя.
По крайней мере, проблемы с легкомысленными интонациями были не у меня одной. Возможно, Альхейт смогла бы притвориться лучше – она ведь лгала мне пять месяцев. Или она не могла больше играть. Я не знала, но мне было легче от того, что ей не плевать.

@темы: Творчество

---

Навеяно

[Элеонора Фокс]

Есть моменты счастливые в жизни. наглядный пример:
Не забыть мне вовек, вспоминать и в предсмертном бреду,
И в стихах воспевать на цветистый, восточный манер,
Как в прозрачном и праздничном ранне-осеннем саду,
Тихим шепотом листьев и солнцем навылет прошит,
Оплетенный лозой, пропуская в венозную яд,
Чуть касаясь запястья, где жилка под кожей дрожит,
С твоей тоненькой кисти я ел золотой виноград.

@темы: Стихи

---

Стриптиз мазохиста

[Тедди-Ло]

Возьми меня. Не смотри на осколки.
Я буду с тобой исключительно шёлковым
Я знаю про бронежилет под футболкой
Ты знаешь про мой пистолет.

Пытай меня холодностью, равнодушием
Я буду молчать, ослепляемый ужасом
Если поверю тому, что не нужен
Мне нечего будет хотеть.

Устроенный так, чтобы быть принадлежностью
Испепеляемый страхом и нежностью
Прошу - при попытках к бегству и бешенству
Подари мне верёвку и сеть.

Срываясь на самой наклонной из плоскостей
Долго ли, коротко, рано ли, поздно ли
Отдай мне приказ и таблетку с полосками
Чтобы я принял смерть

@темы: Стихи, Чувства, Отношения

---

[Ниэби Оленьи Рожки]

Провидцы
держат мои руки.
Держат мои корни.
Отныне
они больше не видят, но помнят.
Тянут сквозь пальцы нити,
красные, острые - в ножны.
Я так хотел забыть их,
если это вообще возможно.
Провидцы
входят в мои волны,
вносят меня мертвым.
Я остаюсь полным,
я посылаю их к черту.
Слепые провидцы дышат
над темной глухой водою.
Мне их немного слышно.
Мне так безумно душно...

Провидцы
скрутили мои руки,
скрутили мои плечи,
но кто же тогда вечен,
если не я?! Крепче
вяжут мои мысли,
вяжут язык, хурмою, туго вцепившись в спицы.

Мне ведь все это снится
в самом больном из снов.

И однажды в огромном небе в мое окно
постучится
одна
птица...

@темы: Стихи

---

[polina-kolpakova]

Забывай меня, забывай...
Обменялись словами – занозами,
Позади матерится грозами
Наш далекий несбывшийся май,
Промелькнувший, как сбитая птица...
Без тебя я его схороню.
Уходя, не забудь защититься,
Облачи свое сердце в броню.
И не снимай.
Незнакомы и призрачны дали;
Уходи же, ты слышишь? Дорогами,
Городами, вратами, порогами,
Только запах полыни оставив,
Уходи всеми теми мостами,
Что сами сжигали.
Наша память – клинок, не поранься.
Уходи, исчезай!
Останься...

@темы: Стихи

---

Вот. Решила выставить на ваш честной суд свое творчество.

[Морга]

Пишет  Душа Леса:
Зачем? Зачем?- кричать охото,
На мир глазами сонными смотря,
Зачем так жить, когда вся жизнь охота?
И если не охота, так игра.

Да, нами многие играют,
И многими играем сами мы,
Ведь по-другому тоже не бывает,
И для игры такой мы рождены.

Зачем? А по-другому мы не можем,
Да, для ленивых тоже жизни нет,
Пусть этот мир до жути сложен,
Ну, а другого просто для нас нет.

@темы: Мысли вслух, Стихи, Творчество, Философия

---

[Erick-York]

сирена

Небо перевернулось и стало твёрдым
Я приходил в себя по твоим аккордам
Голос, еще вчера слабый, взвивался гордо
К жесткому небосклону
Песня звучала, рыбы ей подпевали
В качестве ритм-секции разбивались
Все мои бригантины о твои скалы
Звук их в блаженстве тонет

Я иду вверх на полтона

Небо перевернулось, и стало тихо
Молча возьми мой свет и раздай тем психам
Что за меня до крови последней лихо
Бьются на камертонах
Ноты текут сквозь время, не утекают
Прочь от меня уносится боль и тает
За горизонтом, линию ритма ломают
Стуком колес вагоны

Я иду вверх на полтона

Звуков почти не осталось, почти допеты
Все мои чувства, сложенные в куплеты
Но до припева ляг и молчи, за это
Ты сожешь стать мне заменой
Рушится всё, луна пахнет скорой смертью
Скрипки визжат от ужаса, интроверты
Тащат мой звук в свои миры-чашки Петри
И я теку по их венам

Но я пою тебе
Только тебе, сирена

---

[consolo]

пишет  Asterna

A posteriori

1

- Пить вредно! - наставнически сказал Артем и допил свое пиво.
- Почему же ты пьешь? - спросил Олег, потом достал сигарету и закурил.
- А жить тоже вредно, но ведь я живу и не жалуюсь.
Артем снисходительно посмотрел на Олега, вздохнул и тоже закурил.
- Что вздыхаешь? - спросил Олег.
- Жаль мне тебя, вот и вздыхаю.
- Что значит «жаль»? Поясни.
- А то и значит. Ты был в школе отличником, а теперь учишься на тройки и пьешь, вместо того, чтобы готовиться к экзаменам.
Замечание школьного товарища Олега задело. Ему вспомнились школьные годы: он был отличником, а Артем еле тянул на тройки. Он хотел возразить, но понял, что тот прав, и расстроился. Олег начал оправдываться.
- Да, это так. Но универ это другое, понимаешь?
- Не понимаю. - издевательским тоном ответил Артем.
- У меня мозги есть, ты сам знаешь, но не лезет мне в голову. Обилие информации, эта корявая система обучения и наше Министерство образование, которое...
- О-о-о, па-не-слась! Все вокруг идиоты, а я ДАртаньян! Ты мне полчаса назад говорил, что у тебя через два дня устный экзамен по теории.. этих, как их там...
- По теории алгоритмов.
- У тебя принимает какой-то там строгий профессор, спрашивает по полной, на халяву троек не ставит и все такое. Твои слова? Твои. Так как ты свои алгоритмы сдавать собираешься?
Олег ответил не сразу. Этот разговор расстроил его. Он уже начинал жалеть, что встретил сегодня Артема и пошел с ним в кафе. Олег пил пиво и смотрел в окно на деревья. Ему вдруг стал неприятен и противен Артем. Тот хорошо устроился, ничего не скажешь. После школы Артем с тройками пошел на психологию. «Что такое психология против моей прикладной математики? Сплошной зубреж. Естественно, сессии Артем закрывал купюрой» - думал Олег.
- Твоя психология - не бей лежачего. Учить меня собрался? - злобно и с обидой гаркнул Олег.
- Не нервничай, - смеялся Артем -, я ж только помочь хочу.
- Спасибо: ПОМОГ!
- Ну-ну-ну, тише. Я и правда могу помочь.
- Спасибо, не нужна мне помощь. Денег я скопил: заплачу за «три» и баста.
Олег соврал. Он прекрасно знал, что преподаватель по алгоритмам денег никогда не берет.
- Есть вариант получше: не платить и сдать на «пять».
Артем самодовольно улыбнулся, зная, что Олег сейчас клюнет. Тот заинтересовался, но не понимал, к чему Артем клонит.
- Ты предлагаешь взять в заложники жену алгоритмика и требовать от него зачета? - предположил Олег и улыбнулся.
- Ты смотрел фильм «Области тьмы»?
- Нет, не приходилось. При чем здесь фильм? - Олег вдруг почувствовал, что Артем над ним смеется.
- Кстати, пойди возьми ещё пивка... на те деньги, что ты сэкономишь, сдав экзамен.
- Ещё чего! Хватит издеваться и тянуть кота за хвост. Выкладывай!
- Эээх, так и быть.
Артем свистнул и подозвал официантку. Он покраснел и выглядел захмелевшим. Олегу все больше казалось, что тот над ним издевается.
- Ещё два и поменяйте пепельницу, будьте добры. - попросил он официантку и улыбнулся ей одной из тех улыбок, которой всегда завидовал Олег, потому что именно из-за неё, как казалось Олегу, Артем всегда был популярен среди девушек.
- Итак, на чем я... А, да, «Области тьмы». Так вот, фильм об одном писателе-неудачнике, в руки которому попали новое изобретение для солдат - чудо-таблетки, которые увеличивают работоспособность мозга до ста процентов. Во-о-о-от.
- У тебя есть такие таблетки? - догадался Олег.
- Нет, не такие, нем-нож-ко други-и-ие.
- Наркота, что ль? Ну, извини, я таким не баловался и не собираюсь.
- Ты-же-ме-ня-не-дослушал!
Официантка принесла пиво. Олег заметил, что его друг уже порядочно пьян, и хотел предложить уйти, но любопытство брало свое.
- Хорошо, продолжай.
- Это не наркота. Это обычный ноотропный препарат, который применяется в лечении больных Альцгей... геймером и Паркинсоном. Доступен в любой аптеке, им пользуются обычно... эээ... студенты на экзаменах, водители-дальнобойщики в поездках и так далее.
Артем достал из кармана куртки маленькую пластинку с оранжевыми пилюлями. Он выдавил одну, положил на язык и запил пивом.
- Сей.. ик.. сейчас увидишь ээ.. эффект. Одна таблетка в день и ты мегамозг! В разы улучшается память, обостряется внимание, сообразительность, реакция, нормализуется сон, ускоряется метаболизм и проч. Но действие после первого приема может проявиться сразу, может через несколько часов, а может и на следующий день, это зависит от особенностей организма. Поэтому я предлагаю тебе начать сегодня, чтобы к экзамену ты стал настоящим ДАртаньяном и засунул за пояс своего профессора.
Олег недоверчиво смотрел то на Артема, то на пилюли. Все это казалось неестественным и чем-то из области фантастики.
- Не веришь? Окей, я продемонстрирую. Кстати, я уже начал трезветь, это одно из свойств этих пилюль. Сейчас у меня сессия, я принимаю таблетки и не парюсь на счет зубрежки. Могу наизусть прочесть тебе любой отрывок из Евгения Онегина, к примеру. Читал я его в школе ещё, но теперь могу вспомнить абсолютно всё.
Артем начал читать вслух Евгения Онегина.
- Перестань, я верю. - запротестовал Олег. На самом деле он не очень верил, но, будучи по натуре доверчивым человеком, хоть и не любил в себе это качество, поверил Артему, тем более, что тот был достаточно убедителен. И зачем Артем будет врать, зачем ему это? Минут 10 назад Артем выпил пилюлю и на глазах протрезвел. Фантастика! А что, если и вправду эти пилюли обладают тем эффектом, который обещал Артем? Надо попробовать! Все равно Олег не сдаст экзамен и будет в который раз в должниках и в который раз его подадут на отчисление. А ведь это только первый экзамен! А их ещё три! Олег не хотел связываться с наркотиками и боялся, что эти пилюли вызовут привыкание. Он выпьет сегодня одну и посмотрит на результат, а дальше решит, принимать ли дальше или смыть в унитаз.
- Я в этом году ни за один предмет не платил, - заверил Артем -, благодаря этому, а в зачетке одни «5» и одна «4» по физ-ре.
- А что насчет..
- За летние каникулы я не принял ни одной. И не хотелось. - предупреждая вопрос Олега, выпалил Артем. - Ты извини, я совсем забыл о времени. Мне нужно бежать. Я обещал девушке повести её в кино.
Артем расплатился за пиво, заговорищенски подмигнул Олегу и ушел.
Олег долго ещё сидел за столиком, курил и о чем-то размышлял. Когда сумерки упали на деревья и зажглись фонари, Олег вышел из кафе. Пластинка оранжевых пилюль осталась лежать на столе.

@темы: Рассказ

---

[KeySi]

Еще одна городская сказка

Когда Джессике исполнился год, ее бросили родители. В первый раз. Просто принесли в приют и отдали воспитательнице, ничего не объясняя. Когда Джесс исполнилось семь, ее бросили во второй раз. Уже приемные родители. На самом деле ее брали как последнюю надежду на сохранение семьи, но вместо примирения супругов, приемная дочка стала последней каплей в совместной жизни двух абсолютно непохожих людей.
Если вы думаете, что в семь лет ребенок ничего не понимает и быстро переживет любую потерю, то сильно ошибаетесь. Да, в семь лет мир вокруг кажется огромным, детство бесконечным, взрослые люди – сильными и справедливыми, но боль чувствуется так же, как если ты взрослый.
Когда двери за несостоявшимися родителям и супругами закрылись, Джесс вернулась в свою комнату на втором этаже интерната. Ей было больно, противно и хотелось плакать. Только слез не было, и девочка сама не понимала, почему. Может, устала от происходящего?
И в такие моменты чаще всего появляется желание сбежать. Сразу от всего.

Джессика собрала в маленькую детскую сумочку самые дороги вещи (несколько монеток, любимую книжку и пригоршню перламутровых пуговиц, красиво переливающихся на солнце) и в полдень, пока все воспитатели были заняты с очередной потенциальной родительской парой, ушла в город. Одна.
Она не думала, что уходит навсегда, не хотела никого пугать или привлекать внимание. Ей просто нравилось двигаться вперед. Гулять по улицам, смотреть на людей, разглядывать витрины магазинов. Она была сама по себе, и ей никто не был нужен. Когда солнце клонилось к закату, Джесс купила в булочной пирожок. Продавец покачал головой, но не стал говорить ребенку, что ее мелочи не набирается и на половину стоимости. Благородство в душе счастливых людей всегда побеждает стремление к выгоде и прагматизм.
Чем ближе подбирался вечер, тем менее оживленным становился город. Люди спешили по домам, хотели быстрее вернуться к своим семьям. И Джессика поняла, что возвращаются утренняя боль и обида. Когда свет закатного солнца залил город, когда городские углы и подворотни облюбовали тени, девочка поняла, что она никому не нужна. Чувство одиночества и ненужности были такими сильными, что она вдруг перешла с медленного шага на бег, словно надеясь убежать от неприятных воспоминаний.
Не разбирая дороги, она летела по городским улицам, а когда остановилась, чтобы отдохнуть и перевести дыхание, поняла, что оказалась в совершенно незнакомом районе. Улица была торговая. Первые этажи всех зданий занимали магазины с высокими окнами-витринами. Но, в то же время, сами дома были старыми, намного старше, чем магазины на центральных улицах. Сирень захватила эту часть города, и сейчас в полной мере наслаждалась свободой. Кусты явно никто не стриг, и они росли, как хотели, иной раз, закрывая добрую часть витрины. Бутоны только набухали, но в воздухе уже чувствовался их нежный запах.
Джессика брела мимо магазинов, все больше падая духом. Мало того, что она не знала, где находится, ее пугала близкая ночь и нарастающее чувство голода, несколько часов назад задавленное пирожком. Когда она уже готова была заплакать, ее внимание привлек приглушенный звон колокольчика. Невозможно было сразу определить, откуда идет звук. Девочка прислушивалась, крутилась на месте, пока не поняла, что колокольчик прятался за дверью одного из магазинов.
Внутри было тихо и безлюдно. Джесс несколько минут смотрела внутрь через витринное стекло, но никого не увидела. Хотя, вполне возможно, это стекло было настолько пыльным, что скрывало все происходящее. Магазин, судя по всему, был заброшен, но колокольчик звенел, вызывая у маленькой путешественницы все большее любопытство.
Пожав плечами, Джессика повернула ручку входной двери. Дверь поддалась на удивление легко. Она не заскрипела, не застряла, только издала звук похожий на вздох. Хотя больше девочку удивило, что дверь оказалась вообще незапертой. Словно хозяева магазина ушли куда-то и забыли вернуться.
- Эй! – Джесс вошла внутрь и огляделась.
Магазин как магазин, ничего необычного в нем не было. Справа - длинный прилавок с кассовым аппаратом, слева - полки и шкафы с товаром. За прилавком покачивалась шторка, отделявшая личные комнаты хозяев от торгового зала.
- Есть здесь кто? – снова позвала девочка и сделала два шага вперед, отпустив дверь.
Она легко закрылась за ее спиной, и тут же в глубине магазина вновь зазвенел колокольчик.
Джессика поежилась, но любопытство было сильнее. Осторожно ступая по давно не мытому полу, она прошла мимо прилавка, заваленного коробками, бумагой, кусочками лент, мимо пыльных полок, на которых в живописном беспорядке были навалены предметы самого разного назначения: от посуды до игрушек. Звон колокольчика стал сильнее, и, обогнув прилавок, она увидела, наконец, источник звука.
Это и правда, был колокольчик, вернее, круглый бубенчик, некогда пришитый к рубашке плюшевого медведя. Сейчас с прежним игрушечным хозяином его соединяла лишь тонкая нитка. Сам медведь и его одежда выцвели и покрылись ровным слоем пыли. К тому же косолапый был лишен одного глаза-пуговицы, и выглядел настолько измученным, что Джессика непроизвольно протянула к нему руки, желая приласкать бедолагу. Но стоило ей коснуться медвежьей лапы, как нитка на бубенчике порвалась, и он с усталым звоном упал на пол. Джесс замерла, удивленно разглядывая источник звона. Ей показалось на секунду… Хотя нет, она была уверена, что бубенчик издал не звон, а сказала ей «привет».
- Ты что-то сказал? – Джесс присела возле бубенчика и коснулась его пальцем.
«Да!» - Тут же раздалось в ответ.
Девочка бережно взяла бубенчик в ладошки и улыбнулась.
- У вас так пыльно. Неужели здесь никто не живет, - обратилась она к маленькому звенящему чуду.
Бубенчик ответил ей беспокойным неровным переливом, и даже начал слегка светиться. Так Джесс узнала историю Магазина Брошенных Вещей.

Когда-то это был обычный магазин «на все случаи жизни». В нем продавались и письменные принадлежности, и лекарства, и чай, и кофе, и игрушки. Сюда прибегали дети, приходили взрослые, и для каждого находился свой товар. Магазин был одним из первых в этой части города, и пользовался популярностью. К тому же хозяин магазина помогал в починке разных вещей. Мог зашить мягкую игрушку, склеить разбитую вазу, починить сломанный механизм. И его любили все без исключения. Но однажды хозяин вышел куда-то и не вернулся. Никто не знал, что с ним случилось. Может погиб, может просто устал от работы.
Дверь осталась открытой, вещи остались лежать на прежних местах, посетители заходили, звали хозяина, но никто не отвечал. Люди оставляли на прилавке вещи, в надежде, что их починят, но никто не взялся за них. Люди постепенно забывали о пропавшем мастере, забывали об оставленных вещах, которых уже немало накопилось в магазине. И постепенно забыли и про сам магазин.
А вещи ждали. Игрушки тосковали по своим маленьким хозяевам, ручки и карандаши скучали без художников и поэтов, сумки ждали, когда в них что-то спрячут. Но год за годом они покрывались пылью, и ждали, ждали, ждали… Пока сегодня в магазин не зашел ребенок.

Бубенчик замолчал, и Джесс выдохнула. Пока он рассказывал историю магазина, девочка даже дышать боялась, чтобы не спугнуть то волшебство, что творилось вокруг нее. Бубенчик ждал, и девочка выпрямилась, оглядев магазин. Ей показалось, что сотни предметов на полках, на полу, на стульях, ждут ее решения. Она чувствовала, что понимает их, таких же брошенных людьми, как и она сама. Среди многочисленных забытых вещей, в забытом всеми магазине она вдруг поняла, что нашла свой дом.
- Хорошо. – Девочка кивнула. – Надо будет у вас прибраться. И свет зажечь.
Бубенчик радостно звякнул в ее ладошке.

Сыграла здесь свою роль магия забытых вещей, или просто удача пришла в магазин, но Джессика заметила, что не все в нем было так ужасно. На маленькой кухне сразу за торговым залом оказался работающий водопровод. Электричество исправно бежало по проводам, и лампочки освещали все комнатки. Их, кстати, оказалось четыре. Большая - для торговли, кухня и две жилые. Это не считая ванны и туалета. В кассовом аппарате, старом и потертом, нашлись деньги. Джесс не могла сказать, много их там было или мало, она еще не понимала всей силы бумажек и монеток.
Девочка в тот же вечер начала приводить магазин в порядок. Вытерла пыль, где дотянулась, вымыла полы, расставила вещи. Зашила куклам платья, пришила плюшевым зверятам вместо потерянных глаз свои любимые перламутровые пуговки, оттерла потемневшую посуду. И при этом щедро делилась с каждым предметом в магазине своим настроением, уверенностью, что все будет хорошо.
«Если бубенчик говорит со мной, значит, и остальные предметы пусть и молчат, но все равно слышат меня и понимают» - думала Джессика, снимая с полок старые игрушки. «А значит, я должна им помочь. Например, убедить их, что рано или поздно для каждого найдется хозяин и применение. Ведь что может быть лучше для вещей, чем быть в деле?». Она разговаривала с каждой вещью в отдельности, придумывая дли них новые дома, новые семьи, где их любили бы всем сердцем. И словно в ответ на ее слова, в магазине начали происходить изменения.
Уже через неделю, когда девочка рискнула с помощью швабры, тряпки и двух стульев вымыть витрины, в магазин зашел посетитель. Мужчина в спортивном костюме удивленно смотрел снизу вверх, как на башне из стульев балансирует семилетний ребенок.
- Привет, - наконец поздоровался он с Джесс. – Ты здесь одна?
- Пока да. – Девочка кивнула, но со стульев не слезла.
- Помочь? – Мужчина покосился на серые от пыли окна.
- Было бы здорово! – Джесс искренне улыбнулась.
Когда витрины были вымыты, стулья расставлены по местам, а с верхних полок сняты самые пыльные вещи, мужчина долго рассматривал записную книжку с пожелтевшими листами и, наконец, спросил о ее стоимости.
- Ой! – Джесс пожала плечами. – А берите ее в подарок.
- Ну, вот еще, - мужчина хмыкнул. - Раз магазин, значит, надо покупать.
Он оставил на прилавке несколько монет и ушел, явно довольный всем случившимся. А Джесс казалось, она слышит, как радостно шуршат страницы записной книжки.
Работы в магазине оказалось на редкость много, но в тоже время не настолько, чтобы валиться с ног от усталости к концу дня. Вслед за мужчиной стали появляться и другие посетители. Кто-то заходил просто посмотреть на старинные вещи, а кто-то делал покупку. Всякий раз маленькая хозяйка магазина чувствовала, как сердечко скачет от радости за купленный предмет, и в то же время, она понимала, что ее отсюда никто не заберет.
- Да и не надо, - улыбалась она бубенчику. – Иначе кто будет за вами присматривать.
Заметила Джессика и то, что волшебство магазина неизменно следует за ней. Например, никто не спрашивал о ее семье, никто не пытался устроить ее жизнь. Посетители принимали семилетнюю девочку у кассы как должное, и даже не помышляли звонить в совет по опеке или еще куда-либо. В кассе магазина всегда были деньги, и их хватало и на еду, и на разные бытовые мелочи. Если, например, нужны были нитки для починки куклы, обязательно приходил посетитель и делал покупку на нужную сумму. Если Джесси нуждалась в новом платье или туфлях, вырастая из старых нарядов, то можно было ждать в гости коллекционера или просто богатого любителя старины. И он обязательно находил среди вещей то, что ему было нужно.
Джесс научилась обращаться с деньгами. Начала ходить в школу. Правда, не на все уроки, да и вообще она сомневалась, что в классе ее кто-то запоминал. Она научилась писать, считать, изучила основные и самые нужные ей науки. Большего и не надо было. В магазине, среди забытых вещей, она училась быть нужной.
Постигая науку торговли, она не страдала от нехватки внимания и общения. Среди покупателей появлялись постоянные клиенты, готовые с ней поболтать. Джесс запоминала их привычки, увлечения, и всегда находила нужный товар для каждого. Она знала, что вечно сонная молодая библиотекарша не пройдет мимо старой книги или милой безделушки. Она знала, что улыбчивый актер из театра на площади любит игральные карты, и не пропустит новую колоду с необычным оформлением.
Вещи из магазина, кстати, не только выходили к новым хозяевам, но и приходили с теми, кто желал их оставить. «Вдруг кому надо будет». И Джессика с радостью принимала новые предметы, предоставляя им временное убежище.

В делах и заботах о магазине она не замечала времени и просто радовалась каждому дню, по мере сил и возможности. Но однажды, когда за окнами вовсю цвела сирень, и ее дурманящий аромат проникал во все уголки магазина, Джессика вдруг остановилась и посмотрела на себя в большое круглое зеркало, оставленное недавно соседкой на продажу. На нее смотрела молодая девушка семнадцати лет. В длинном сарафане по случаю жары, собранными в косу длинными каштановыми волосами и глазами цвета карамели.
- Десять лет…. – Джесс легко коснулась своего неизменного звенящего спутника – бубенчика превращенного несколько лет назад в сережку. – Что-то случится, я это чувствую.
Бубенчик ответил ей тихим, но уверенным звоном: «Да-да-да!».
К обеду небо затянуло тучами. Жара исчезла, спряталась в чужие квартиры, под мосты и крыши, уютно устроилась на чердаках до конца ненастья. Люди вздохнули: дождь ждали многие. Джессика смотрела на потемневшее небо и думала. Она не могла понять, почему на душе у нее неспокойно, почему ее тянет выйти на улицу, в поисках чего-то.
Когда первые капли упали на пыльный раскаленный асфальт и город вздохнул с облегчением, девушка не выдержала. Подхватив зонтик, она выбежала в мокрые сумерки, ведомая лишь странным непонятным чувством, зарождающимся у самого сердца. Бубенчик звенел в такт ее шагам: «Беги-беги».
Дождь разошелся, превратился в настоящий ливень. Под ногами девушки бежали уже не ручейки и настоящие реки, вода в которых пенилась и пузырилась от падающих с небес потоков. Джесс бежала к городской площади, и если бы ее спросили, почему именно туда, она не смогла бы ответить. Из-за стены дождя она различала лишь очертания зданий, но городской фонтан она узнала, вернее даже почувствовала.
- Вторая скамейка…. – шептала девушка, и, не обращая внимания на воду в туфлях и мокрый подол сарафана, шла вперед. – Вторая с севера.
Она даже не сразу поняла, что на нужной ей скамейке кто-то сидит. Просто силуэт в дожде. На расстоянии пяти шагов она поняла, что этот кто-то без зонтика и явно промок насквозь. На расстоянии трех шагов, поняла, что этот кто-то – парень, возможно даже ее возраста. Приблизившись вплотную – охнула, увидев его взгляд, абсолютно пустой и усталый.
- Пошли. – Она схватила парня за руку и рывком подняла со скамейки. Он встал растерянно посмотрел на странную растрепанную девушку, вышедшую из дождя.
- Пошли, – повторила Джес и потянула парня за собой.
В глазах его промелькнул удивление, затем он пожал плечами и пошел за ней с таким видом, словно оставил на мокрой скамейке весь свой мир.
Тащить странного парня за собой оказалось делом не из легких. Он не упирался, но и не спешил за ней. К тому же трудно было идти под одним зонтом, так что в результате, оказавшись у двери магазина, Джесс поняла что промокла, пусть и не так сильно как ее спутник.
- Заходи. – Она распахнула дверь и потянула парня внутрь.
Он вошел, не глядя по сторонам, словно ему было все равно, где он и с кем.
Вода текла с его одежды и волос на пол. Джессика всплеснула руками и потащила мокрое недоразумение в ванну.
- Раздевайся же, - сказала она, убегая за полотенцами, но вернувшись, обнаружила, что парень так и стоит, мокрый, и явно дрожа от холода.
- Да что ж такое-то… - Понимая, что ее гостю, видимо, все равно, мерзнуть в мокром или попытаться согреться в тепле и уюте махровых полотенец, девушка решительно схватила парня за руку.
Пуговицы на мокрой рубашке скользили в пальцах, не желали расстегиваться. В конце концов, Джесс вздохнула и приказала:
- Поднимай руки.
Он подчинился, и девушка стянула с него рубашку через голову. От увиденного ноги ее хоть и не подкосились, но очень ощутимо задрожали. На груди парня, прямо над сердцем, была глубокая рана, примерно с ее мизинец шириной, с ровными абсолютно чистыми краями. Она напоминала трещину на восковой поверхности кукольного тела. И ни капли крови. Рубашка выскользнула из рук Джессики, упала на пол бесформенным куском ткани.
- Невозможно…. – Джесс невольно сглотнула и подавила наступающую тошноту. Надо было что-то делать, а она не знала, что.
- Знаешь, - она внимательно посмотрела на своего гостя. – Тебе надо переодеться и высушиться. Пожалуйста, послушай меня.
Парень поднял на нее взгляд, ставший более осмысленным и заинтересованным. Кивнул и принял из рук девушки полотенце. Похоже, рана на груди ему ничуть не мешала, хотя Джесс не могла без содрогания смотреть на этот ужас. Пока он вытирал голову, Джессика перерыла все шкафы с оставленной одеждой и, наконец, нашла мужские брюки, которые должны были подойти парню. Прихватив аптечку из-под витрины, она вернулась в ванную.
Подсохшие волосы парня оказались темно-каштановыми, по всей видимости, их недавно подстригли, и сейчас они свисали ровными прядями почти до плеч. Джесс невольно засмотрелась на своего гостя и опомнилась только когда встретилась с его взглядом. Покраснев, девушка протянула парню брюки.
- Давай я сначала рану заклею, - она подошла к нему почти вплотную, с аптечкой в руках.
Во взгляде гостя мелькнуло удивление, и Джесс впервые услышал его голос, тихий и теплый:
- Ты ее видишь?
- Кого? – Не сразу поняла девушка.
- Рану, - он коснулся своей груди.
- Э… да. – Джесс растерянно огляделась, словно искала помощи у стен и предметов.
- Другие не видят, - он как-то странно посмотрел на нее, так что Джесс смутилась окончательно.
Пока она накладывала повязку и крепила бинты с помощью пластыря, руки ее дрожали, но гость ничего не говорил, только следил за ее пальцами. Закончив с перевязкой, девушка оставила парня одного, дав ему возможность переодеться и собраться с мыслями, если надо.
Он появился в торговом зале минут через десять, когда Джессика уже начала волноваться, но смущение и осторожность останавливали ее от попыток вломиться в ванную и узнать, как дела.
- Уже лучше, правда? – Она внимательно посмотрела на парня.
Он пожал плечами и ничего не ответил.
- Кофе хочешь? Или поесть?
Он опять промолчал, только мотнул головой в знак отказа и остался стоять возле витрины.
- Знаешь, так дело не пойдет. – Джесс вздохнула. – Я приготовила тебе постель, так что думаю, если ты немного поспишь, то все образуется.
Ответа не было, но он пошел за ней в одну из жилых комнат, где девушка устроила ему спальное место. Пока она расправляла диван и накрывала его простыней, пока запихивала подушку в наволочку, она успела шепнуть постельному белью: «ну вот и вам нашлось применение».

Она зашла в комнату через пару часов, закрыв магазина и погасив свет в торговом зале. Парень не спал. Сидел на диване и смотрел в пол. Судя по ровной подушке, он так и не ложился.
- Я не знаю, что с тобой случилось, но мне кажется, все образуется, - Джесс присела рядом с гостем
Он пожал плечами.
- Меня бросили. – Голос его был таким же тихим.
- Не тебя одного. – Джесс коснулась его руки. – Здесь все вещи кем-то брошены…. И не только вещи.
Она помолчала, ожидая ответа. Но его не было. Джессика вздохнула и продолжила.
- Я здесь уже десять лет, и многое видела. Видела, как теряли и как находили. Как люди искали и ждали, и дожидались. Просто они верили и надеялись. И жили ради надежды и ожидания. Ты ведь живой. Ты здесь. Здесь тепло, и никто тебя не гонит. А раз я тебя нашла – значит, ты уже не брошенный.
Возможно, ее слова были по-детски наивными, но он их услышал.
- Думаешь? – Он посмотрел на девушку и сжал ее руку.
- Уверена. – Джесс улыбнулась. – Останься, рано или поздно тебя найдут…. Или ты найдешь. Надо только придумать, что с твоей раной делать.
Она встала и нехотя высвободила свою руку из его пальцев. В голову пришла одна мысль, но надо было принести шкатулку из своей комнаты. Уже в дверях она обернулась и обратилась к гостю:
- Я в суете совсем забыла узнать, как тебя зовут.
- Дэвид. – Он откликнулся через несколько секунд. – А тебя?
- Джессика. Можно Джесс.

Они сидели на кухне у окна под старой лампой. Свет ее отражался от оконного стекла, и казалось, что в комнате два источника света, а значит - в два раза светлее. Джессика любила эту иллюзию, особенно когда шила.
- Почти готово. – Она аккуратно отрезала нитку, стараясь не повредить кожу. – Тебе точно не больно?
- Нет. – Дэвид покачал головой и коснулся шва на груди.
Джесс шила очень аккуратно, правда, толстых светлых ниток не нашлось, а тонкими, она сшивать края раны не рискнула. Поэтому выбрала красную шерстяную нить. Почему именно этот цвет? Она бы никогда не ответила на этот вопрос. Как и на вопрос, почему ей захотелось выйти в дождь на поиски. Сегодня был день странностей, но зная, где она живет – удивляться нечему.
Бубенчик тихонько звенел возле уха, шептал ей: «Все хорошо. Все правильно». И она успокаивалась.
Дэвид допил кофе, и сейчас устало посмотрел в окно. На улице зажглись фонари. Дождь почти прекратился, и сейчас только легкая морось тревожила листья сирени и траву под кустами.
- Спасибо. – Парень отставил кружку и внимательно посмотрел на девушку. Словно искал слова для продолжения разговора. – Ты очень хорошо шьешь.
- У меня большой опыт в починке забытых вещей, - улыбнулась Джесс и тут же смутилась, что обидела гостя, напомнила о чем-то неприятном. Она начала слишком энергично возится с нитками и иголками в шкатулке, и лишь через несколько секунд осмелилась поднять взгляд на Дэвида.
- Спасибо. – Снова повторил ее гость и вдруг улыбнулся.
Улыбка получилась немного вымученной, но искренней. Джесс поспешила ретироваться в соседнюю комнату, сославшись, что надо отнести шкатулку, а то можно уронить... Лишь бы он не видел, как дрожат ее пальцы.

Дэвид остался в магазине. Когда на следующее утром он вышел в торговый зал и спросил, чем может ей помочь, девушка еле сдержалась, чтобы остаться серьезной. Улыбка до ушей на второй день знакомства ей показалась неуместной.
Парень быстро освоился с вещами, обращался бережно с каждым предметом. К тому же он знал, как чинить механизмы, а многие игрушки получили вторую жизнь, и шанс найти новых хозяев.
Джессика не рисковала расспрашивать его о прошлом. Впрочем, он и сам не горел желанием ей что-то рассказывать. Так между ними возникло молчаливое соглашение общаться на любые темы, кроме его жизни до их встречи. Нарушено оно был лишь один раз, когда в магазин принесли гитару. Потертую, побитую жизнью, но целую. Дэвид с восхищением рассматривал инструмент, долго его настраивал, ворчал что-то о прежних хозяевах и, наконец, ушел вместе с гитарой в свою комнату. До вечера Джесс его не видела, а после закрытия магазина не выдержала и постучалась.
- Да, заходи, - он откликнулся почти сразу же. – Извини что ушел, просто…
Он сидел на полу, прижимал к себе гитару и пробовал сыграть что-то. Попытки обрывали на нескольких аккордах, мелодии сменяли одна другую, словно он искал какую-то одну особенную.
- Я понимаю. – Джесс кивнула. – Ты хорошо играешь?
- Неплохо. – Дэвид пожал плечами, - никто не жаловался. Раньше.
Джесс смутилась. Они выходили на разговор о прошлом, и она не знала, стоит ли его продолжать. Парень решил за нее.
- Мы с друзьями играли… Участвовали в конкурсе. Было весело.
- Сыграй что-нибудь. – Джессика села на пол напротив Дэвида.
Он на несколько секунд задумался, возможно, вспоминая мелодию, а может, выбирая одну из всех, что когда-то учил. Наконец тряхнул головой, улыбнулся чему-то и начал перебирать струны. Мелодия, рождающаяся под его пальцами, была быстрой, но в тоже время легкой и немного ветряной. Словно внезапный летний дождь, словно утро ранней осенью. Джесика слушала и наблюдала. Засматривалась на пальцы Дэвида, как скользят они по струнам, как он улыбается, вдохновленный мелодией.
Мелодия оборвалась так резко, что девушка невольно вздрогнула. Дэвид нахмурился.
- Что такое? – Джесс почувствовала, как волнение рождается в груди.
- Не могу вспомнить мелодию до конца. – Дэвид снова тряхнул головой, словно заставляя мысли встать на место, ну или хотя бы привести их порядок более приемлемый для поиска нужных аккордов.
- Обидно… - Джессика обхватила колени руками. – Надо обязательно ее вспомнить, ведь мелодия тоже не хочет быть забытой.
- Да… - он отложил гитару и внимательно посмотрел на девушку. – Пошли пить кофе.
Джесс почувствовала, как в ее груди разливается тепло, похожее на то, что появлялось всякий раз, когда она провожала очередной предмет, нашедший своего хозяина. Только сейчас на месте найденного предмета она представляла себя. Колокольчик весело позвякивал, когда она бегала по кухне в поисках кофемолки и пакетика с кофе, кажется, он был доволен не менее своей хозяйки.

Лето катилось к своему логическому завершению. Одуванчики под окнами сменили свой желтый наряд на белоснежный, словно поседели в предчувствии скорой осени. Но утрам пахло холодом и северным ветром, и Джесс ежилась после сна, спуская ноги с кровати и проходя в ванную комнату.
Она уже привыкла, что перед тем, как выйти из комнаты, поверх ночной рубашки надо надеть плотный халат, что в ванной комнате на полочке в стакане две зубные щетки, а зубная паста и мыло заканчивается быстрее. Привыкла, что утром по квартире и магазину плывут запахи яичницы с беконом и тостов с джемом. Привыкла варить кофе для двоих и иногда просыпаться на час позже, или даже (о, какая наглость) после открытия магазина.
Привыкла, что она не одна, что Дэвид готовит очень вкусные блюда и рассказывает забавные истории. Привыкла к его голосу, его лицу. И может еще поэтому, то, что случилось в начале осени, стало для нее полной неожиданностью.
А ведь день начинался как обычно. После завтрака она распахнула двери магазина, хорошо что стояла теплая погода и они могли позволить себе такую роскошь. До обеда Дэвид работал в своей комнате – чинил старые часы, которые принесли им соседи. Джесс стояла за прилавком. Парень присоединился к ней после обеда, довольный тем, что теперь механизм работает как надо, часы тикают размеренно и по всем правилам. Она думала, что Дэвид останется с ней в магазинчике до вечера, но не получилось.
И все из-за очередного покупателя. Молодой человек вошел в магазин с явным намерением выбрать для себя старинную безделушку, но остановился в дверях с таким видом, словно увидел если не призрака, то, как минимум, ожившую картину.
- Ты? – Он подошел вплотную к прилавку и встал напротив Дэвида. – Ты здесь откуда? Ты куда пропал?
Дэвид стоял ошарашенный и удивленный. Его прошлая жизнь до магазина почти стерлась из памяти, стала блеклой и практически не важной, а тут такое.
- Я... – губы Дэвида расползлись в улыбке. – Я тут работаю. А ты... Как вы?
Оборванные фразы, резкие вопросы. Джесс вдруг поняла, что парни прекрасно знают, о чем хотят поговорить, но почему-то не решаются перейти в этой теме.
- Может, чаю другу предложишь? – Девушка коснулась руки Дэвида, совсем легко, но он вздрогнул от ее прикосновения.
- Да, конечно, – он слишком засуетился, зацепился рубашкой за край прилавка, чуть не упал на выходе из зала. Он волновался, но понимал, что встреча была не случайной, и важной.
Он увел гостя на кухню, и, судя по стуку ложек, чашек и тарелок, волнение никуда не делось. Через несколько минут, после громких вопросов и несвязных ответов, разговор все же вошел в нужное русло. Джесс это поняла, потому что звона посуды больше не слышала. Люди, увлеченные беседой, не прикасаются к предметам, рядом стоящим.
«Что ж, – подумала девушка, переставляя вещи на витринах. – Ему это нужно».
Но пальцы предательски дрожали, сердце стучало чаще, чем обычно, и она краснела, но непроизвольно ловила обрывки разговора, и все ближе подбиралась к кухне.
Парни говорили о городе, о своих общих друзьях. Несколько раз мелькнуло между фраз женское имя. Одно и то же. Джесс поймала себя на мысли, что пытается представить, как могла бы выглядеть эта некая Марта. От этого стало неприятно и как-то холодно. Хотя, это мог быть осенний ветер, залетевший в гости в магазин.
Посуда, судя по звукам, была отправлена в раковину. Разговор окончен, и что дальше? Джесс поспешила обратно за прилавок, ждать. Дэвид вышел первым и как-то виновато посмотрел на хозяйку магазинчика.
- Я уйду. До вечера. Надо встретиться… С ребятами. Если до конца рабочего дня не приду – закрывай дверь. Я ключи взял.
Она кивнула. Сдержанно. Только сердце стучало так сильно, что виски пульсировали. Когда парни ушли, Джессика сосчитала до десяти. Сердечко перестало рваться из груди, но пальцы были словно лед. Она подышала на них, стараясь согреть, но холод от пальцев рванулся внутрь тела. Ей было плохо и одиноко. И успокаивало только то, что Дэвид забрал ключи с собой.

Он и правда, вернулся поздно. Усталый и вымотанный, словно не с друзьями встречался, а решал вопросы жизни и смерти. Хотя кто знает, может, так оно и было.
- Как ты? – Джесс услышала, как хлопнула дверь и вышла навстречу другу.
Он покачал головой, и девушка вспомнила день, когда они встретились. Такой же отсутствующий взгляд и молчание. Стало немного страшно.
Она хотела взять его за руку, но он отстранился, только устало улыбнулся, словно извиняясь.
- Кофе хочешь? – Предложила Джесс, хватаясь за последнюю возможность продолжить разговор.
- Нет. Я спать. Извини. Устал.
Он снова виновато улыбнулся и ушел к себе. Джесс думала отправиться на кухню, но поняла, что кофе ей не хочется. Пить его одной было как-то неприятно. Она так привыкла к их совместному ежедневному ритуалу кофепития на подоконнике, что сегодняшнее отклонение от правил выбило ее из колеи.
Что же случилось? Она не знала. И от неизвестности слабели ноги, дрожали руки. Она попыталась уснуть, чтобы время пролетело быстрее, наступило утро, и все решилось само: Дэвид опять стал бы самим собой. Но сон не шел. Девушка лежала в кровати и один за другим проверяла все известные ей способы призыва сновидений. Какой сработал, она так и не поняла, но, в конце концов, забылась неспокойным сном. Который был нагло разрушен звуком открывающейся входной двери.
Джесс подскочила и села на кровати. Стало страшно. Дверь открыли явно изнутри магазина, кто-то ушел. И никто кроме Дэвида это быть не мог. Она забыла про халат и про тапочки. Шлепая босыми ногами по холодному полу, девушка выбежала в магазин. И первое что увидела – сиротливо лежащие на прилавке ключи.
Стало холодно, но не ногам, касавшимся пола, а сердцу. Холод рождался в груди и разливался по телу. Сердце стучало часто-часто, но, похоже, сама кровь замерзла, и не могла согреть тело девушки.
Она плохо понимала что происходит, и зачем это делает, но по-другому уже не могла. На старой вешалке у самого входа висело несколько плащей на продажу. Схватив первый попавшийся, наспех застегнув, путаясь в пуговицах, девушка выбежала на улицу.
За городом рождался рассвет. Молочное сияние разливалось над крышами домов, но темнота и тени таились в каждой подворотне, под козырьками крыш и подъездов. Прохладный ветер забирался под плащ и путался в волосах, но Джесс бежала вперед, надеясь догнать Дэвида. Дыхание сбилось, когда она добежала до городского фонтана. Пришлось остановиться, что бы прийти в себя. И именно тогда она заметила что-то красное возле одной из скамеек. Той самой, на которой она впервые увидела Дэвида.
Джесс уже знала, что увидит, когда подойдет поближе, и от этого становилось особенно тоскливо. Ей не хотелось подходить, не хотелось поднимать, но она пересиливала себя. В руку легла красная шерстяная нитка. Слишком знакомая, что бы успокаивать себя и говорить о совпадениях.
Джессика села на скамейку и посмотрела в небо. По щекам потекли слезы, но девушка улыбалась, глупо и устало. А что еще делать? Искать его по всему городу? А зачем? Что она от него хочет услышать? Она нашла его, привела домой, согрела его сердце, заставила улыбаться. И что дальше? Она ведь не может требовать от него чего-то большего, чем то, что он уже сделал. Подарил ей лето тепла и счастья. Но он свободен… И уже найден другими.
Джесс вытерла слезы и встала. В ступню впился острый камешек, и девушку вдруг поняла, что стоит босая посреди площади. Из груди вырвался смех, истеричный и рваный, а из глаз снова потекли слезы. Она шла по сонным, пустынным улицам босая, плачущая и тихо смеющаяся. Было похоже, что она сошла с ума.

Джессика вернулась в магазин и встала посреди зала. Ее окружали сотни брошенных или потерянных вещей. Таких же, как она сама. Никому не нужных. И была лишь одна разница между ними – она не верила, что ее кто-то будет искать.
Ноги были ледяными и грязными. Но девушка даже не думала принимать ванну. Даже про горячий чай не думала. Ничего не хотелось. На душе было пусто, словно вырвали огромный кусок плоти. Она скинула плащ, бросила на пол в коридоре и медленно пошла в спальню. Она боялась снимать ночную рубашку, боялась увидеть на груди рану, похожу на ту, что была у Дэвида. Была. Сейчас ее точно нет. Иначе она бы не нашла нитку.
Девушка легла на кровать и закрыла глаза. Думала, что не сможет уснуть, но, практически сразу же провалилась в холодное забытье, тянущее и наполненное различными образами. Она то убегала от кого-то по каменному лабиринту, то искала кого-то. Но вокруг был лишь город. Каменный город, железные двери.

Когда Джессика открыла глаза, было уже светло. В комнате: на стенах, на мебели, на разбросанных вещах уютно устроились солнечные блики. Такие теплые и домашние. Девушка лежал,а не двигаясь, вспоминала, что случилось до того, как она уснула. Старалась понять, что же она чувствует. Но в душе было пусто.
Слишком пусто. Непривычно холодно. Лежать надоело, и Джесс попробовала встать. Получилось плохо. Видимо она уснула не в самой удобной позе, и тело сильно затекло, потому что стоило ей встать, как она тут же потеряла равновесие, и упала бы, не схватись за тумбочку у кровати. Книги и мелкие безделушки полетели с тумбочки на пол, и шум от их падения разрывал тишину квартиры. А потом из коридора донесся еще один звук, от которого Джесс напряглась, сжалась, словно для прыжка. Кто-то очень быстро шел к ее комнате, практически бежал. Ей хотелось встать прямо, на случай если этот кто-то окажется грабителем, залезшим в магазин, но сил не было.
«Это, кажется, не от неудобного сна я такая» - успела подумать девушка, а затем все мысли просто вылетели из головы. В комнату вместе с легким сквозняком вошел Дэвид. Увидев хозяйку магазина, вцепившуюся мертвой хваткой в тумбочку, словно в спасательный круг, парень на секунду задержался в дверях. А потом быстро подошел и успел подхватить Джесс прежде, чем ее ноги окончательно ослабли, и она чуть не упала на пол.
- С ума сошла. – Он помог ей лечь обратно на кровать. – Тебе нельзя так резко вставать.
Сотни вопросов ворвались в сознание: почему он пришел? Куда ходил? Кого искал? Но из всей путаницы слов она выбрала самый нелепый.
- Почему нельзя?
Он возмущенно фыркнул и сел рядом.
- А вот не будешь больше босиком по осени по каменным дорогам бегать. Протемпературила почти два дня, и еще сутки без сознания лежала. Ты меня убить хочешь? Ты думаешь, я не волновался?
Его искренне возмущение сбило ее с толку. Дэвид говорил так, словно она совершила глупость, достойную семилетнего ребенка. Джесс тряхнула головой, хотела спросить, как он вообще узнал, что с ней, но парень ее опередил. Он встал и начал собирать разбросанные вещи, продолжая выплескивать праведный гнев.
- Вышел на пару часиков. Прихожу – а она лежит, холодная как камень. Я не понял даже сразу, что случилось. Врача вызвал, и он уже спросил, что это ваша дама по городу босиком бегает. Ты зачем так делала, ненормальная?
Последний вопрос он задал абсолютно не злым голосом, скорее уж усталым от переживаний. Джесс смутилась окончательно. Голос предательски дрогнул.
- Тебя искала. Я думала ты ушел. Думала, что больше не нужна.
Пальцы сжали одеяло, которым он накрыл ей ноги. В глазах защипало.
Дэвид покачал головой, сел рядом и обнял девушку, крепко, но осторожно, словно боялся навредить.
- Никуда бы я не ушел, - говорил он, перебирая пальцами ее волосы. – Ты у меня сейчас самая близкая. Ты меня нашла, подарила радость. Мне с тобой хорошо.
Джесс всхлипывала, уткнувшись носом в его плечо. Слезы текли, то ли от счастья и радости, то ли от усталости и долгой болезни. Колокольчик глухо звенел возле уха, уверенный, что из-за первого.

- Я не ребенок! – Джесс возмущенно сложила руки на груди. – Могу и сама поесть.
Дэвид нависал над ней с ложкой в одной руке и с тарелкой бульона в другой.
- Ты моя девушка, - отчеканил парень. – Значит, я за тобой ухаживаю.
- Ну не так же! – Она расхохоталась и ткнулась лбом в колени.
- Ну ладно-ладно. – Он улыбнулся и поставил тарелку на тумбочку. – Только все съешь, а то обижусь.
Он почти вышел из комнаты, когда Джесс вдруг вспомнила, о чем хотела спросить.
- А Марта - это кто?
Голову поднимать не хотелось, она знала, что ее щеки, сейчас красные от смущения.
Дэвид замер в дверях, ответил практически сразу же.
- Сестра моя. Старшая. Она меня воспитывала, когда родители погибли. А в начале лета уехала с парнем на другой континент. Там работа лучше, ну и вообще. Я тогда думал, что мир рухнул, она меня бросила, а потом…. Ты меня нашла.
Он улыбнулся Джесс, осмелившейся поднять глаза.
- Спасибо.
Когда он ушел в магазин, Джессика вспомнила о супе. Она чувствовала, как возвращаются ее силы, аппетит и спокойствие. Сердце больше не колотилось в бешеном ритме, а все, что случилось несколько дней назад, казалось странным и глупым сном.

Она проспала до закрытия магазина, а проснулась от звуков музыки. Дэвид сидел на полу и играл на гитаре. Играл ту самую мелодию, которую почти забыл.
- Я ее всю вспомнил, - он довольно улыбнулся, заметив, что девушка на него смотрит. – Сыграть?
- Ага! – Джесс устроилась поудобнее, и стала слушать.
Слушала девушка не только мелодию, как она переливается и заполняет всю комнату, но и саму себя. Душа ее готова была звенеть вместе с гитарой, в такт мелодии. И счастье заполняло все сознание. Было тепло и уютно, и хотелось, чтобы вечер не заканчивался, никогда. На тумбочке возле кровати лежал бубенчик, тихий сегодня, потому что никак не мог подобрать нужных слов, или понимал, что они не нужны.

13 ноября 2012 – 14 января 2013 года.

@темы: Рассказ, Творчество