Нарисуем жизнь?

[Ritsuka?]

Здравствуйте) Я уже давно с вами, но все никак не решалась выставить свое маленькое творчество, надеюсь на мягкую критику ^_^

***
Я рисую на стекле,
Пальцем вывожу узоры,
Я дышу-дышу и мне
Нужен теплый воздух, чтобы
На рисунках отмечать,
Где моя любовь и слабость,
Ну, а если таких нет,
Чтож, дышать мне теперь в тягость...
Я рисую на песке
Тонкой палочкой, как в детстве,
Я пытаюсь угадать,
Где кончается надежда.
Капля, капля, мокрый бриз,
И песок твердее станет.
Вот теперь получишь приз:
Там надежда замерзает.
Я рисую на запястьях
Тонкой кисточкой стекла,
Я в объятьях этой страсти,
Кровь из тела утекла.
Я смеюсь, смеюсь и плачу,
Мне давно пора упасть,
Но я выживу, как прежде,
Видишь, Смерть, что значит власть?

@темы: Стихи

---

[.Kathi.]

Жанр: романс, почти флафф.
Предупреждение: гет, намёки на слеш(однополые отношения).
Аннотация: в детстве он обещал себе, что проведёт всю жизнь рядом с человеком, подарившим ему шестой поцелуй.

Шесть поцелуев

1.Первый поцелуй у меня был в детстве, ещё в детском саду. Наверное, он не считается толком за поцелуй, но именно тогда я впервые решил, что свяжу свою жизнь с тем, кто подарит мне шестой в моей жизни поцелуй.
Спустя несколько лет я решил, что стоит сменить формулировку: если мне всё-таки повезёт, и я буду встречаться с какой-нибудь красивой девушкой, то у нас ней точно будет больше шести поцелуев. А потому я буду счастлив только с шестым человеком, который поцелует меня.
Честно говоря, я даже не был уверен, что такой человек найдётся за всю мою жизнь. Мне "повезло" родиться на свет слепым.

2. Я честно любил, точнее – думал, что любил, одну девочку, обладающую просто бесподобным голосом. К сожалению, она моих чувств не разделяла, но как-то позволила мне найти её губы своими в пустом классе на третьем этаже. Думаю, тогда я не испытал ровным счётом ничего, но зато про себя поздравил свою жалкую тушку с тем, что мне осталось всего 4 поцелуя. Тогда мне казалось, что если я в детстве перецелую как можно больше девочек, даже если они не будут мне нравится, а я им тем более, то в юношестве мне останется всего один поцелуй, потраченный на любимого человека, с которым мне суждено будет прожить всю оставшуюся жизнь. Я считал себя ущербным и потому не был даже уверен, что в период моего юношества найдётся хоть одна девушка, которая согласится жить со мной.

3. Выйдя из института, я тут же отправился домой, не задерживаясь ни на секунду около этого обветшалого здания со спёртым воздухом, партами, пропахшими безнадёжностью и людьми, провонявшими обречённостью. Я ненавидел эту маленькую тюрьму для юношей и девушек, потерявших всякую надежду на настоящую, красочную жизнь. Впрочем, здесь встречались и те, кто незримо светился особым светом: это были люди, что смогли обрести цель в жизни, верящее только в лучшее, умеющие улыбаться, нашедшие себя и силы жить дальше. Каждый день был для них борьбой – они боролись за своё небо. Не за право жить под голубым небом миллиардов счастливых и не очень людей, а за своё, ни на что не похожее небо, других, неподвластных человеческому глазу, цветов.
Не пройдя по знакомой тропинке и десяти метров, я услышал сзади себя торопливое цоканье каблуков. И спустя всего несколько минут незнакомые руки обвили мои плечи. Кажется, я даже чуть не упал от неожиданности. Во всяком случае, колени точно подгибались. Внезапно мои губы почувствовали лёгкое давление, эфирное покалывание чужого дыхания и, наконец, язык незнакомки проник в мой рот. Не могу сказать, что я тогда почувствовал брезгливость или ненависть, хотя, по идее, должен был.
Всё прекратилось точно так же неожиданно, как и началось. В полном шоке я побрёл домой, повторяя как заведённый про себя "три поцелуя". Именно тогда я понял, как же ошибочно было полагаться на то, что все поцелуи зависят исключительно от меня.

4. С моей девушкой мы любили целоваться подолгу и предавались этому занятию настолько часто, насколько это позволяла ситуация. Насколько я знаю, она была необыкновенно красива, умна, мила, добра и талантлива. Не девушка – клад. Все знакомые восторгались ей и отчаянно завидовали мне, не понимая, как из всех людей на земле, эта красавица выбрала именно меня. В ней я больше всего любил то, что она никогда не врала мне. Для человека, почти полностью зависящего от другого, это качество было в окружающих крайне важно. Знать, что впереди именно лужа, ты не одет в футболку с надписью "я идиот", сейчас утро, здесь написано "вход с противоположной стороны", трава зелёная и всё обязательно будет хорошо – вот что было главным в моей жизни, и только человеку, который никогда не врал мне, я мог доверять, а значит – отдавать всего себя. Конечно, это мало, ужасно, бесконечно, отвратительно мало, но это всё, что у меня есть.
С ней мы прожили вместе около трёх лет, пока не появился он.

5. Его имя простое – Сергей. Он любит шоколад, постоянную смену обстановки, смеяться, смотреть на закат и врать. И меня. А я его. Странно, правда?
Более непостоянного человека я не встречал за всю свою тридцатилетнюю жизнь. Он может уйти в магазин за продуктами и вернуться через три месяца. Он может сказать "я ненавижу тебя" и тут же поцеловать с такой нежностью, что растекаешься мокрой лужицей по кафельному полу кухни. Он никогда не называет меня слепым и считает, что более зрячего человека нет на всей земле, а потому общается со мной соответственно, оставляя одного на проезжей части, выбрасывая книги для слепых, каждый раз ломая мои любимые говорящие часы. Он любит притягивать меня за галстук и целовать - каждый раз по-разному. И самое главное – он живой, настолько живой и яркий, что даже я могу видеть его улыбку, кофейные глаза, очки, волосы, забранные в хвост, тонкие кисти рук и тонкие шрамы на спине.
А ещё он твёрдо знает, что за четвёркой всегда следует шестёрка, и не важно, что думают по этому поводу господа учёные математики. У нас с ним своя арифметика. И по ней мы будем жить долго и счастливо.

@темы: Творчество, Отношения

---

Джаз

[Rowana]

Они говорят, что мне надо джаз петь до хрипоты с шапкой набекрень. А я говорю, что, мол, верю в Джа, у меня коты и еще мигрень. Они говорят, ну какой резон здесь тебе ржаветь, бисер рассыпать? А я говорю, что второй сезон не смыкаю век, исполняя па. Они говорят, без тебя никак, у других не то, даже ми как ре. А я говорю, что совсем дурак, и с меня не толк, а осенний бред. Они говорят, что мне надо джаз, можно и без слов, просто чтоб звучал. А я все кручусь на конце ножа, глажу шерсть котов, плачу по ночам.
Но когда начну петь, ты меня встречай.

---

Увидимся снова

[Erick-York]

В финале

Уколы остатков совести -
Дорожками за рукава...
В финале последней повести
Тебе возвращают права:
"Теперь говори - мы не слушаем!
Теперь раздевайся - все спят!"
Мы были так долго лучшими,
Что нас уже не хотят
Министры энергокризисов,
Начальники катастроф...
Финал неизбежно близится,
А ты ещё так здоров!

В финале последней повести
К тебе подойдёт президент,
И снова не хватит подлости -
Решающий комплимент
Застрянет во рту ирисками;
Улыбка уже не спасёт...
В сражении прибыли с рисками
Тебя отправляют в полёт
Инъекцией ирреальности -
Два кубика страшных снов...
В конце всё дошло до крайности,
А ты ещё так здоров!

Теперь отвечай - нас слушают
Оглохшие племена!
Мы были так долго лучшими,
Стирали свои имена
Из ткани самой истории -
Теперь нас нельзя любить...
Сквозь запертые территории
За нами тянулась нить
Безумной самовлюблённости -
Цветов не хватило чуть...
За гранью определённости
Нас спутают с кем-нибудь,
Кто делает свежие новости
Из пыльных забытых слов;
И вот он - финал всей повести!
А ты - почему здоров?

---

[Рэн-кун]

Давно ничего тут не выставляла, так что вот так.
Три стихотворения. Буду рада критике особенно позитивной.

Ветром

Ветром

Я хотела б стать ветром: бушевать ураганом,
Путешествовать в мире: необъятном и странном,
Приносить запах специй, леса трав и лугов
И хранить в себе ноты песен всех островов...
Развевать ваши челки, наносить снега горы,
Моей власти покорны были бы все просторы...
Я в чарующем танце закружила бы листья.
Если б я разъярилась, я бы смерчем нависла.
Я б срывала с вас кепки: я люблю веселиться,
Я хотела б стать ветром: полететь и забыться...

Я не хочу прощать

Я не хочу прощать

Я не хочу прощать. Я не хочу прощаться.
Я не хочу любить и не хочу любимой быть.
Я так хочу уйти и никогда не возвращаться…
Я так хочу глаза закрыть и обо всем забыть…

Мне не нужны те дни, что даром проживаю.
Пусть богохульствую, но даром не нужны.
Пусть глупо это, но я одного желаю:
Забыться и уснуть. И видеть сны…

Пусть

Пусть

Пусть любви кислота разъедает мне сердце,
Пусть взрывается Солнце, если мне не согреться.
Пусть забуду я сон и горю, как в аду,
На скале альпинистом - сорвусь, упаду.
По наклонной я вниз. Тишиной лишь одной:
Я хотела б кричать, но пропал голос мой.
И пусть ноет, как зуб, без ответа любовь,
Пресекаю черту. Ну и что? Вновь и вновь…

@темы: Стихи

---

[Богема]

Кате

@темы: Стихи, Творчество

---

[Basilio]

Съем детей -
Пережду ненастье!
А потом -
сам вырву себе все зубы из
собственной
алой
ПАСТИ!

---

Вечернее

[Inna Astron]

Заунывно, по собачьи,
подвываю я несмело.
Монитор давно незрячий
выдает одни пробелы...
Безучастно чертит стрелка
на часах остаток жизни...
Нет воды, друзей и света.
Ливень лупит по карнизам,
Расплывается тенями
по немой клавиатуре.
Глухо стонут ветром
ставни.
Нет надежды.
Нет микстуры.
Ничего нет. Отраженье -
даже то ушло куда-то.
Нет надежды,
избавленья,
связи
и пути обратно..
Дома нет - одна квартира.
Но..кому какое дело?..
Безнадежно
смысл мира
я читаю по пробелам...

---

Темные лорды

[Леди Лайя]

Погасшее солнце не греет нам души,
Лишь звезды сплетаются вязью холодной.
Мы дорого платим за нашу свободу -
Четверка навеки в ночи утонувших.

Судьба наша заткана кружевом алым.
Не сладкая ложь - беспощадная правда.
Нам тихую ночь подарили в награду,
А завтра - война. Впереди генералы.

Всегда впереди. И не скажем ни слова.
Насмешки в глазах и упрямые спины.
Со смертью мы жизнь соберем воедино.
Навечно - правители неба чужого.

@темы: Стихи, Творчество

---

[недобайрон]

В поэзии я новичок, только начинаю пробовать.
Хотелось бы услышать замечания, советы или что-то подобное.

Стрелять в вашу голову.
Потому что я так хочу.
Потому что мне так удобно.
И если я не взлечу,
То удар отымеет по полной.
Непонятности будят нервоз,
Непристойности той агресс.
Ты не увидишь черных знамен,
Флаг я повешу не здесь.
Девочки хрупкой вес
На гладильную доску сложу.
От безысходности жизни я.
Убегу от себя в темный лес.

@темы: Стихи, Творчество

---

Цикл сказок о Грете

[Dizzy Miss Lizzy]

Игра в шахматы

Грета ела без соуса деликатесы.
Мыла холеные ручки под краном.
Гордо несла на лужайку свои плечи.
А что еще нужно в
теплый
весенний
вечер?

Грета стирала букашек
с шахматного стола,
Утопив каблуки в клевере
до прозрачного сока.
Усаживалась поудобнее,
поставив локти на клетки.
А что еще нужно в
теплый
весенний
вечер?

Грету забавлял черно-белый
калейдоскоп деревянных шахмат.
Она запекала фигуры с
яичным желтком,
Улыбку обваляв в сухарях.
А что еще нужно в
теплый
весенний
вечер?

Грета цепляла вилкой
придворного коня,
Откусив его вороную гриву.
И жадно смотрела уже
на очередную ладью.
А что еще нужно в
теплый
весенний
вечер?

В зрачках отражались короны, доспехи,
летящие вниз.
А Грета любила вымучивать вилкой
остатки застрявших пажей
из белых зубов.
"Ах!... Это? Всего лишь пешки," -
Щурилась юная мисс.
Грета ни разу не подавилась,
поставив шах королю,
Заев его парой шикарных ферзей.
А что еще нужно в
теплый
весенний
вечер,
Когда кто-то готов
подарить
тебе
мат?


Спи сладко, юная Грета или как же светит луна в пустыне?

Грета любила ночь, но не любила город за бледное худосочное отражение луны в окна комнаты. Она кидала крючки и мышеловки в пораженный язвенный бор и, возвратившись во дворец, ждала долгожданного "ой!" из дальней черни сухого леса. При первых возгласах она отрывалась от окна и летела стремглав в уже знакомое место. Пульс учащался при каждом ускоренном шаге, а ветки царапали рот, разрезая его еще шире. Но мышеловка по-прежнему пустовала. Более того, она так шла белесым костяшкам рук героини, что брызжела слюной в надежде захлопнуть хотя бы мизинец. Это всего лишь ветер жалобно скулил, клюнувший на бесплатный шведский сыр. Грете не удавалось поймать лесную луну, которая по-прежнему дразнила кефирными подтеками по влаге холодного неба и стекала на ветви, которые с хрустом ломались под тяжестью лунных капель. Бедная Грета... Она и представить себе не могла, что где-то в пустыне живет точеный, как сталь грациозный остроносый месяц, скидывая со своего серпа излишки песочной пудры. И дворец продолжал хранить шелк дорогих рубашек, да сны, в которых Грета гладила горбы золотых верблюдов. А где-то в лесу на крючки и капканы по-прежнему попадались ветра, черви и пустые надежды. Грета, спи сладко.


Песня молодости

У Греты было все. Имение в 300 коров и 500 крестьян. 8 картофельных полей и 15 фруктовых садов. А еще обручальное кольцо покойной матери и пара атласных туфель, привезенных герцогом из Швеции. Грета овдовела в самом цвете лет, когда белоснежная кожа была готова лопнуть от упругости при каждом ее повороте. При наклоне она наверняка бы расползлась по швам от своей нежности, как свежий деревенский сыр. Но это только догадки и предположения, ведь Грета не знала нужды в изгибах спины.
А вот старый герцог уже перед смертью напоминал почерневший от плесени сыр, что бросают в угол крестьянской трапезной для обленившихся котов. Речь старого богача бродила, подобно испорченой сливе. Чем ближе к смерти, тем больше окислялись его зрачки и ржавели ноги. За завтраком движения мужа, когда тот тянулся за солонкой, резали слух эластичных барабанных перепонок Греты. В начале она мысленно штопала герцога, а потом, познав всю сырость его дряхлости, Грета просто распустила узел нити жизни муженька. Он умирал нелепо, оскверняя своими чахоточными покашливаниями царство накрахмаленых простыней жены. Смерть наконец пришла, и в первую же ночь без мужа Грета растерла черные струи крови по внутренней стороне своих лодыжек. Из нее сочилась падаль покойника.
С этого дня госпожа собирала вокруг себя крестьян и проходила мимо них, по-мужски хлопая в ладони. Подол черного траурного платья качался вслед за его обладательницей. Из-под одежды бестактно выглядывали рюши, которые вызывали у крестьян лишь усмешку, да цепную реакцию. Пока Грета пела свои диферамбы труду, один простолюдин толкал другого в бок, указывая намазоленым пальцем на кокетство выглянувшего белья.

* * *

Катарина стиснула крепче руки на груди, и шляпа на ее голове взошла кверху соломенными полями, подобно утреннему солнцу. Она открыла глаза и выдернула по старой привычке одну из соломинок, благодаря чему, ее старый и без того худой головной убор порядел еще на несколько милиметров. Катарина любила чистить сушеной травой ногти от засохшего слоя земли. Небо только начало преобретать цвета, а молодая крестьянка уже слышала под окнами имения, как из горла хозяйки вылетали черные стрижи, потревожив округу звуком острых крыльев, разрезавших воздух.
Старый Ханс одним резким разворотом рук открыл деревянные ставни, грязные от птичьего помета. Глиняный кувшин, стоявший на окне со стороны улицы, со свистом полетел вниз и глухо ушибся о землю, оставив на почве разрезы от осколков и лужу прокисшего молока. Сонный кот вздернул хвост-трубу выше к небу, по-человечески буркнул, забыв про мяуканье, и зачавкал разлившимся молоком, заманив около десятка бронзовых мух. Утренние крики герциогини предвещали только плохое.
К одиннадцати утра черно-белые коровы поднимали своим мычанием всю близ лежащую окрестность. Они демонстрировали силу своих копыт и хвостов, переворачивая звенящие ведра. И только одна рыжая не смела шелохнуться. Она хлопала белыми ресницами, жевала жвачку и позволяла Катарине касаться своего чистого вымени.
Коричневые лица крестьян покрывались каплями от одной мысли о том, что к вечерним ваннам герциогини необходимо доставить 3 тысячи литров свежего молока. И только Катарина поправляла свою старую шляпу, капая на нее молочными струями, что бежали по ее запястьям. Она время от времени выглядывала из-под вымени и показывала свое лицо, похожее на поделку из детского цветного картона, сидевшему среди навоза Якобу. Тот раскрашивал своей улыбкой уши и щеки Катарины, словно беличьими кистями. Он изо дня в день представлял, как сделает Катарине подарок, расчистив лопатами и вилами от навоза и паутины тот угол сарая, где по утрам и вечерам любимая доила рыжую. Но все никак не мог осуществить задуманное, ведь с того дня, как скончался герцог, госпожа стала поднимать крестьян с каждым разом все раньше и раньше, пока на сон практически не осталось времени. Несмотря на все это Катарина блестела белками, изменяя их оттенок, в зависимости от мимики Якоба.
Когда молоко иссякло у коров, они словно бы истончиличь в несколько раз, и, попривыкнув к жестким крестьянским рукам, вновь принялись мычать.
К вечеру молоко было перелито в огромные деревянные кадушки, в которых так любили играть и прятаться чумазые дети работяг. Домашние слуги со смехом вышли из дворца и укатили бочки с молоком в банную комнату. Одну из белокурых служанок с покрасневшей аллергенной кожей Жанну схватила за запястье Катарина. Крестьянка укусом осы посмотрела в глаза девушки, та кивнула и вернулась к своей работе.
Ближе к полуночи Грета стонала в банной комнате, заглушая всплески, а неподалеку возле сарая Якоб целовал Катарину. Спустя какое-то время влюбленные увидели промелькнувшую тень. Это была Жанна. Она вышла из дворца, подобно затворнице, и в тот же момент Катарина ухватила ее за волосы. Жанна, активно жестикулируя, принялась шипеть Катарине на ухо про то, как герциогиня приказала вылить все содержимое бочек в ее купальное ложе. Затем Грета прогнала практически всех слуг, оставив только самых приближеных. Жанна снимала с хозяйки темный халат и случайно задела фарфоровую кожу герциогини, после чего на нежном плече остался розовый рубец. Когда Грета заходила в свое молочное озеро, слуги могли видеть, как по внутренней стороне бедра герциогини черной гадюкой извивалась кровь. Ее светлость попросила поджечь бумаги покойного мужа. Просьба была выполнена, и слуги разбежались по дворцу.
И теперь Жанна с Катариной и Якобом могли наблюдать за дымом, что тянулся через приоткрытый витраж. Они слышали голос Ханса, проходящего мимо: "Ах, черт бы побрал Ее светлость! Не гоже осквернять ростки на полях своими стонами. Не взойдут-не взойдут..."
На утро слуги выносили в сливную яму молоко, покрытое черной пленкой.
К полудню, расплавленая солнцем голова Катарины гудела от шума, поднятого во фруктовом саду. На этот раз Грета приказала крестьянам собрать все спелые яблоки и отобрать для нее те, что хранят внутри красные, а не черные косточки.
Ханс увидел на верху дерева плод, размером с овечью голову и, потянувшись за ним, соскользнул с ветки. Старик рухнул на землю под всей тяжестью своих лет. Якоб обернулся и услышал, как кряхтения Ханса сменяются глухим смехом, обнажившим темную и пустую полость рта. Глаза его слезились от досады, что теперь волшебное яблоко будет снято чужими руками. За все свои 78 лет ему приходилоь палкой ловить судака, стричь на каракуль самую пушистую и лоснящуюся овцу, кормить хлебом девятерых детей, похожих на лягушат, но такого яблока он никогда ранее не встречал.
Якоб уносил на себе Ханса, пачкая кровью и без того грязную рубаху, а старик все не сводил глаз с дерева. Ему казалось, что это вовсе не яблоня, а мачта королевского корабля. Его уносили с палубы и готовы были выбросить за борт в открытое море. "Лево руля," - слабо прокрутился язык в его иссушеном рте, и на лоб Ханса была опущена очередная мокрая повязка.
Ветки раздирали руки Катарины. Она складывала в корзину все больше мелких яблок, насквозь пропитанных червями. Неожиданно она почувствовала, как касаясь ее талии, через спину к ней тянется сухая ветка, на которой висит румяное яблоко цвета желтка с кровью. Ее глаза на секунду вспыхнули. Она цепко ухватилась за плод, но услышала смех за своей спиной. Выронив от неожиданности яблоко, Катарина обернулась. Ветка, что так маняще предлагала плод, оказалась тонкой рукой юного Дика. Он был еще слишком молодым, чтобы управляться со скотом, но и слишком оформившимся, чтобы прятаться в молочных бочках вместе с другими мальчишками. Поэтому ему было поручено следить за садом. Дик знал, где греют бока на солнце лучшие яблоки, и теперь искушал своей находкой Катарину. Та совсем твердо посмотрела на Дика и пошла прочь, наступив на желтый плод.
По траве растекся мякиш, и заблестели бургундским вином красные зерна. Удаляясь, крестьянка слышала ломающийся голос, что напевал старую датскую песню: "Ах, Катарина, милая Катарина. Слаще твоих губ только ольборгский мед..."
К вечеру вновь вышли слуги и уже готовы были выполнить очередную работу, как за бочку с яблоками вцепилась Катарина, напугав тем самым Жанну. Та от неожиданности подпрыгнула, потеряв свою туфельку. Крестьянка бесстрашно, с некой игривой улыбкой взяла из кадушки яблоко, надкусила его над самым ухом Жанны, и служанка, даже не взглянув на дерзкую Катарину, нащупала свой башмачок и дальше покатила бочку.
Темным вечером, когда из-за стрекота цикад сложно было услышать даже гром среди неба, Жанна аккуратно взобралась на забор, стыдливо одергивая свои юбки. Внизу на земле сидела Катарина и мяла податливый кусок красной глины. Жанна робко присвистнула, равняясь на простонародье, в связи с чем глина полетела в сторону из запачканых рук крестьянки. Катарина встала на цыпочки и приготовилась слушать служанку. Жанна поспешно на одном дыхании обронила несколько бессвязных слов" "Ее светлость! Яблоки, свиньи!"
Грета велела пастуху загнать свиней в парадную замка. После чего заперла их в своей почевальне, которую прежде засыпала яблоками. Герциогиня сидела на полу, грызла плоды, кормила фруктами свиней, заполонивших зал, а после - слуги нашли ее заснувшей на персидском ковре в груде огрызков. Грета обнимала поросят. Кожа на ее пальцах сверкала ярче прежнего и уже походила не на юную, а на детскую. С ног ее были сброшены туфли. Было видно, что те ей велики на несколько размеров. Пятки по-детски округлились. Она промычала неимоверно высоким голосом. Слуги видели перед собой девочку, тело которой содрагалось в такт биению сердца. Казалось, что сердце слишком мало и с трудом умещается под ребрами. Оно было готово разорвать плоть с трудом дышавшего создания. Фрейлина изящно скатилась на пол без чувств.
Спустя некоторое время свиней разогнали, комнату очистили от огрызков, а дитя уложили на кровать. Девочка Грета походила на ящерицу, скинувшую свой неподъемный хвост. Герциогиня покрылась сладким детским потом, а доктор встал со стула и подошел к окну. Сквозь стекло он видел Дика, гоняющего кур, Катарину, вешавшую мокрые простыни и мальчишек в бочках. Он думал о том, насколько старо сердце для ребенка, что лежал в бреду, и как оно могло оказаться в этом тельце. Но не найдя объяснений, доктор Эрвин прислонил лоб к стеклу и состроил взгляд юнца, который впервые увидел женские кружева так близко от своего лица.
Катарина дослушала внимательно рассказ Жанны. Она ухмыльнулась, дав понять служанке, что верит ее словам не больше, чем речам умалишенной, опустилась на полные босые ступни и двинулась в сторону фермы. По дороге крестьянка пнула спящего бездельника, и тот принялся поспешно перебирать зерно.
На утро Грета не вышла к крестьянам. В воздухе все так же пахло свежим навозом. Мухи жужжали, добавляя ритм работе на солнцепеке. Жуки по-прежнему объедали картофель, маки отцветали в положеный срок.
В груди Катарины поселилось что-то не изведанное ранее, хрупкое, как стебель пшеницы и легкое, словно мука с ее мельницы. Она шагнула ближе ко дворцу в поисках Жанны, но увидела сквозь витражные стекла силуэт девочки, которая поспешно поднималась по винтовой лестнице в одну из башен. Там Грета одним ловким движением забралась на крышку старого пыльного сундука, которая прыгала под ее хрупким телом. Но герциогиня навалилась всей своей легкой массой на ящик, пытаясь не выпускать страшную плесень, которая просачивалась и заполняла окружающий воздух. Слезы катились по щекам Греты, словно мелкие белые мыши. Она кричала, надавливая все сильнее на крышку. Девочка ни за что бы не желала выпустить старость. А за окном пел все тот же ломающийся голос: "Ах, Катарина, милая Катарина. Слаще твоих губ только ольборгский мед..." Темнело. И в унисон с голосом юнца цикады подхватывали мелодию и не позволяли закончится этой вечной песне молодости.

---

хотелось бы услышать комментарии

[Крамер против...]

Мы не давимся кофе со вкусом соли,
И не плачем уже неделю
Одноразовых мальчиков прикосновения
Не то, чтобы надоели,
Просто погода не к черту и перепады давления
С примесью головной боли.

Мы без стеснения носим майки на голое тело
Выросли без руганий мамы
Ты прости, но сердца наши перегорели
Под не то чтобы солнцем тают…
Мы износили свои несмелости, говорим в лоб
Сияем глянцевым лоском
Танцуем не то чтобы одинокий фокстрот
Друг без друга просто…

@темы: Стихи

---

Кто ты? С кем ты? Где ты?..

[vergeben]

Сон наматывает щедро
На глаза повязку "отдых" -
Это нервы, вообще-то,
Напрягаются на "кто ты?"

Крепкий чай прогонит слабость,
Вес прибавит булка с кремом -
Отвлекусь, чтоб не заплакать
Этим глупым вечным: "с кем он?"

Посчитаю дождь по каплям,
Поразвешу вещи деток
И спрошу у старых граблей:
Прошлый, кто ты? С кем ты? Где ты?..

@темы: Суюрова Елена, Стихи

---

Колыбельная

[Лихолесский котэ]

Тише, тише...
Кот на крыше,
За котом крадутся мыши.
Тише, тише...
Ты услышишь,
Как звенят в гостиной блюдца,
За окошком звёзды бьются
Об асфальт.
Дождик, дождит барабанит,
Скоро-скоро перестанет,
Солнце-солнышко взойдёт,
Птица песню пропоёт.
А пока что тихо-тихо,
Засыпай.
Засыпай, моя малютка,
Баю-бай...

@темы: Стихи

---

...

[Erick-York]

Всё о Тебе

Всё о тебе - изъедено,
Скомкано, сломано, выпито...
Какая ты всё-таки вредина -
Клеишь ко мне эпитеты...
Странная независимость -
Дать себя изнасиловать.
Лимиты уже превысили
Все красивые...

Всё обо мне - раскрашено
Персиками, фисташками;
Во мне ничего страшного,
Всё личное - под рубашками...
Какая-ты всё-таки скучная -
Цепляешь ко мне ценники,
И наш разговор уже слушают
Все обменники...

Здесь всё для тебя - невкусное,
Истёртое, старое, пыльное...
И ты сейчас светло-грустная
И не такая всесильная;
Вчера ты летала над кассами,
Вплетала в мой сон междометия...
И всё-таки ты прекрасная -
При свидетелях...

@темы: Стихи

---

[tulipe]

Здравствуйте. Очень хотелось бы, чтобы вы почитали мой рассказ и сказали, что вы о нем думаете, какое впечатление производит и т.д. Буду очень благодарна, для меня это важно)))

собственно рассказ

Отпуск в феврале.
Январь. Читая это слово, вы вдыхаете морозный, острый воздух, слышите хруст подошвы по синевато-белому снегу и щуритесь от отражающихся ото льда мягких лучей солнца. В январе все кажется четким и отточенным, ясным и ярким.
А потом наступает февраль. Вы знаете, что такое февраль? Мне хотелось бы написать о нем, как Пастернак, но я не умею. Февраль – это реквием зиме, это промозглый ветер, рыхлый снег, влажный воздух с проблесками надежды о стремительном весеннем счастье. Февраль – это время грусти, таящего снега и сумрачного серого неба.
Моя история началась в феврале, втянув меня в поток событий, пролетавших как бредовый сон перед моим воспаленным сознанием. В феврале же она и закончилась.
Я был неудачливым писателем, а может, и художником, к тому же, года два назад я вообразил себя скульптором, но не преуспел ни в чем. Моя посредственность и любовь к банальности чувствовались во всем, что я делал. Впрочем, это не мешало мне весьма успешно зарабатывать на жизнь, рисуя непритязательные рекламные плакаты. Все вокруг считали меня успешным, но окружающий блеск приводил меня в уныние, потому что в душе я оставался все таким же посредственным, банальным и серым.
Пожалуй, самый оригинальный поступок в своей жизни я совершил 28 января 20…. года, когда потребовал дать мне отпуск в феврале. Начальство пошло мне навстречу, отчасти оттого, что за два последних года мне не приходило в голову отдыхать, а отчасти оттого, что февраль – самый короткий месяц в году, и мое отсутствие не продлилось бы слишком долго. Я доработал оставшиеся несколько дней, нарисовал самый посредственный и банальный рекламный проспект, на который только способен, получил за него какие-то, наверное, весьма немалые, деньги и вышел в отпуск.
Февраль, февраль… я брел по кривому и очаровательному в своей безликой неповторимости московскому переулку. С неба на меня что-то капало – толи снег, толи дождь, - холодные капли растворялись на лице и в волосах, а, падая на асфальт, сливались в грязное месиво. Моя душа неудавшегося художника противилась окружающей серой безысходности и требовала ярких красок. Наверное, мне следовало бы уехать куда-нибудь туда, где есть зеленовато-синее море, голубое небо и желтый песок, но с меланхоличной решимостью я каждый день гулял по переулкам и бульварам. Выходя из дома, я всякий раз сталкивался с соседкой, выводившей своих маленьких, вертлявых и очень шумных собак. Она здоровалась со мной и, кажется, даже улыбалась. Я кивал в ответ, смотря сквозь нее. Я совсем ее не видел, и, попроси вы описать ее внешность, я, должен признать, не смог бы ничего сказать вам в ответ. Разве что, она была молода, и у нее было черное пальто.
В тот день природа, наконец-то, сделала выбор в пользу дождя, который бесчувственными каплями молотил по крышам и стучал в окна. Я забыл дома зонт и бежал по улице, ничего не видя, как вдруг в глаза, словно молния, мне что-то ударило.
Она шла мне навстречу, держа над головой какой-то невероятный зонт красного цвета, в высоких сапогах с тонкими и острыми каблуками, стук которых отдавался у меня в голове. Я зажмурился на секунду, а когда открыл глаза, она уже исчезла, как мираж в серой пустыне моей жизни, и только тихо хлопнувшая дверь кофейни заставила меня очнуться и поверить, что это не сон. Я влетел туда следом за ней, вдохнул настойчивый и густой аромат кофе и заметил, что она садиться за столик у окна. Не понимая, что делаю, я подошел к ней. Красный зонт висел на вешалке рядом со столом и его яркий цвет резал мне глаза. У нее были невероятные рыжеватые волосы, мне казалось, что никогда я еще не видел таких волос, она тряхнула ими и, опустив голову, стала что-то искать в своей сумочке.
Я хотел заговорить с ней, но лишь беззвучно открывал рот. Наконец, кашлянув, я как можно более непринужденно спросил:
- Простите, у вас занято? – мой голос прозвучал глухо и неестественно. – Понимаете, на улице такой дождь… я хотел выпить кофе, но ни одного свободного столика…
Я замолчал, чувствуя себя ужасно глупо. Зал был практически пуст. Я мучительно придумывал, как исправить свою ошибку, как вдруг она, резко подняв голову, вскинула на меня свои глаза.
Я отшатнулся. Глаза были странного, фиолетового оттенка, не виданные мною раньше никогда.
- Вы можете сесть за любой столик, - равнодушно и спокойно, как будто не заметив всей нелепости моих слов, сказала она.
- Я хотел у окна… - пробормотал я, чувствуя, что падаю в пропасть.
Все так же невозмутимо она, взглянув на соседний пустой столик, достала пудреницу и стала внимательно и придирчиво оглядывать свое отражение. Я неподвижно стоял рядом, сам себе напоминая каменный столб, а в душе у меня кипел просто ураган чувств. Я нещадно ругал себя и заставлял уйти, но не мог сдвинуться с места.
Она отложила пудреницу и, улыбнувшись – лампы, заливавшие зал приглушенным светом, вдруг вспыхнули разноцветными огнями, солнце выглянуло из-за туч – мягко проговорила:
- Ну что же вы? Не стойте, - она отодвинула соседний рядом с собой стул, - садитесь! В такую погоду нет ничего лучше кофе. Я так люблю каппучино! – она рассмеялась (лампы искрились и переливались, а за окном, наверное, уже началась весна и пахнет сиренью) и позвала официанта.
Я пил кофе, не чувствуя его вкуса, смотрел в ее невероятные глаза и силился понять, что происходит и куда исчез серый день и безжалостный дождь. До меня долетал ее голос – я слышал уже однажды эту мелодию, у Баха или Моцарта, но никак не мог ее вспомнить. Потом вдруг я понял и сам засмеялся над своей недогадливостью – я не мог раньше слышать эту мелодию ее голоса, она неповторима, как и ее глаза, волосы и тонкие нервные пальцы.
- Вы смеетесь? Я вам кажусь такой глупой и пустой? Нет, молчите, я знаю… я всегда была такой… я никогда не умела… Вам не нравится капучино? Конечно, вам не может нравится капучино, я сразу это поняла. Вы должны любить виски со льдом, в тяжелом стакане… сидя у камина в английском замке…
Я улыбался. Наверное, очень глупо улыбался. Но не судите меня строго, я улыбался, кажется, впервые за несколько лет.

***
Я потерял счет дням, они слились в одну красочную карусель. Моя жизнь напоминала праздничный майский денек – с разноцветными воздушными шарами, фейерверком, смехом, веселой музыкой… Ко мне возвращались эмоции, чувства, звуки и запахи из прошлого, все вокруг было наполнено счастьем и беззаботностью. Мне хотелось прыгать до потомка, кричать в полный голос, мне хотелось жить и дарить людям радость.
Я видел ее каждый день и как в омут падал в ее фиолетовые глаза. Она была нереальной, эфемерной, и я всякий раз боялся, что она растворится в воздухе, как сказочное видение. Как гений чистой красоты… Но она появлялась вновь, и я поверил, наконец, что она живая, что она существует.
Я часами мог слушать ее голос, и часами мог рассказывать ей о себе. На самой дальней полке я нашел мольберт и краски – они уже совсем засохли, и я долго размачивал их водой – и написал ее портрет. Она смеялась, никак не могла усидеть на одном месте не двигаясь, но я ,как в забытьи, не видя и не слыша ничего, писал ее портрет. Ее несуществующие фиолетовые глаза, нереальные рыжие волосы… я рисовал не человека, а экзотический цветок. Такие существуют в далеких странах – она есть на глобусе, но вы в них никогда не были и не побываете, в сказочных историях – они нелепы и лживы, но вы хотите верить в них, в ваших снах – вы забываете о них на рассвете, и они никогда не сбываются. Но, да, я был единственным человеком на свете, побывавшем в таинственной стране, поверившим в сказку, да это была и не сказка, а реальность, и мои сны оказались вовсе не снами, а прекрасной действительностью.
Теперь, когда я оглядываюсь назад, я понимаю, что придумал ее сам, что такой, какой я ее знал, никогда не существовало. Иногда мне кажется, что все это лишь результат моего разыгравшегося воображения. Наверное, я придумал ее, шагая по извилистому переулку, спасаясь от дождя и безысходности… Но портрет, сохранившийся у меня, напоминает о том, что все это было – и ее глаза, и волосы, и ее голос…
Я совсем о ней ничего не знал, и новые открытия о ее жизни больно ранили меня. Я хотел, чтобы она была моей и принадлежала моего миру, и осознание того, что у нее есть какой-то свой мир, приводило меня в отчаяние.
В одно тоскливое утро, когда ее не было рядом, я листал какую-то старую книгу и наткнулся на картинку с цветком орхидеи. Я долго и как-то отстраненно рассматривал его, а потом, быстро одевшись, выскочил из дома и побежал на бульвар, где стояла лавка с живыми цветами.
На лестнице я столкнулся с соседкой. Сам не знаю, что делаю, я наклонился и потрепал по голове одну из ее собачек. Сначала в испуге она отпрянула от меня, но потом доверчиво потянулась и понюхала мою руку. Откуда-то сверху и справа донесся робкий голос соседки:
- Даня такая пугливая! Но вы ей, кажется, нравитесь.
Я кивнул и, посмотрев в ту сторону, откуда доносился голос, проговорил:
- Милые собачки у вас… Что это за порода?
- Померанский шпиц. Правда, они очаровательны? Конечно, с ними надо гулять, а в такую погоду…
- Что вы! – я перебил ее и с удивлением посмотрел в ее направлении. – Прекрасная погода! Посмотрите, какой чудесный денек!
Она молчала. Наверное, на ее лице было что-то вроде недоумения, но я, по-прежнему, не видел ее. Наконец, она осторожно рассмеялась.
- Вы по-своему смотрите на вещи! А я совсем не люблю дождь со снегом. Да еще и февраль, он всегда такой мрачный… с утра совсем не хочется вставать и идти на работу…
Соседка еще что-то говорила мне вслед, но я, не слушая, быстро перемахнул через ступеньки и, резко распахнув подъездную дверь, выскочил на улицу.
Работа, работа, идти на работу – стучало у меня в мозгу. Она тоже ходит на работу, она что-то говорила мне, но я не слышал, не понимал или не хотел понимать. Я выхватил из кармана пальто мобильный и стал дрожащими пальцами набирать ее номер. Боже, боже, неужели у нее, спустившейся ко мне из рая, у нее, похожей на цветок орхидеи, тоже есть работа, и есть такая банальная, земная вещь, как телефон?
- Где, где ты? – как в бреду кричал я в трубку, услышав ее голос.
- На работе, милый, я же говорила тебе. Что случилось?
- Где, где ты работаешь?
- Ах, боже мой, да в театре! Я тысячу раз говорила тебе, но ты всегда где-то в своих мыслях. Я же рассказывала тебе, ну ты помнишь? Мы с тобой два неудачника, - она засмеялась, - тебе так не удалось стать ни писателем, ни художником, а я стала плохой актрисой. О боже, я сейчас репетирую ужасную роль, но… ах, прости, мне надо идти, я приеду к тебе вечером.
Я привалился к фонарю. Актриса… Да, конечно, она актриса, примеряющая на себя новые роли и маски. Но ее фиолетовые глаза были настоящие, не могли не быть настоящими!.. Я улыбнулся. Главное, что ее глаза настоящие, и они всегда останутся со мной, какие бы роли она не играла.
***
- Ах, милый, я обожаю орхидеи! – Она встала и прошлась по комнате. – С ними твой дом стал не таким холодным. Знаешь, когда я впервые увидела его, мне все показалось таким неуютным, - она грустно улыбнулась и провела рукой по стальной дверце шкафа, потом щелкнула выключателем, и на потолке загорелись желтые лампочки. – Да, все это так стильно!.. и лампочки, и жалюзи… когда мы только встретились, ты казался мне графом из английского замка! Тяжелые портьеры, виски со льдом… ну да, я тебе говорила!.. а у меня дома люстра, - вдруг резко закончила она, - знаешь, такая обычная люстра, я ее люблю… и еще шторы, и матовые стены…
Я смотрел на нее, такую красивую особенной, странной красотой, и не верил тому, что она говорит. Люстра? Она не может жить в доме с заурядной глупой люстрой и нелепыми шторами.
- Конечно, у тебя центр, - она села на подоконник и выглянула в окно. – Мой театр совсем близко. Из дома я еду почти час…
Это было невыносимо. Боясь, что она скажет сейчас что-нибудь еще, например, про то, как тяжело добираться утром на работу, я почти насильно отдал ей ключ от своего дома. Я отгонял от себя ее мир и не хотел верить в него. У меня на стене висел ее портрет, ее настоящей – с фиолетовыми глазами и рыжими волосами, а той, которая была неудачливой актрисой и ездила с утра в театр на метро, просто не могло существовать.
Конечно, я вел себя глупо. Если вдуматься, я не был совсем уж безоблачно счастлив. Что-то в глубине меня постоянно терзало и рождало, пока робкое и неоформившееся, но все-таки, да, сомнение. Все происходящее – и эта странная, стремительно ворвавшаяся в мою жизнь любовь (была ли она любовью?) стали казаться мне наигранным фарсом, и я все яснее осознавал, что рано или поздно февраль закончится, и ко мне вернутся одиночество, сиюминутный успех и разъедающая пустота. Но я гнал от себя эти мысли. Я гнал от себя все мысли, бездумно подчиняясь несшему меня потоку. Я жил только настоящим моментом, как и все счастливые люди, и как мог старался не думать о завтрашнем дне.
Развязка оказалась столь быстрой и жестокой, что я и теперь, по прошествии долгого времени, удивляюсь, как мне удалось не сойти с ума от отчаяния. В тот вечер мы пошли в театр. Я не был там уже тысячу лет, и это, конечно, была ее идея. Мы сидели в зрительном зале, наполненном нетерпеливым гулом зрителей.
- Ты работаешь здесь? – вдруг догадался я.
- Ну что ты, нет! – она мягко засмеялась. – Я работаю совсем в другом месте. Моего таланта не хватает…
Она, как всегда, оборвала свою мысль и не договорила конец фразы, и меня, уже привыкшего к ее манере, вдруг стала раздражать эта вечная недосказанность и неясность.
- Смотри спектакль, тебе понравится, - прошептал ее голос – мелодия Баха, а может, Моцарта, нет, ее мелодия, - и я снова успокоился.
Представление действительно увлекло меня, я погрузился в него и совсем забыл, где нахожусь и кто я такой, когда напряженную тишину зала прервал писк ее мобильного. Я посмотрел на нее – она ответила какой-то раздраженной улыбкой, отвернулась и что-то тихо проговорила в телефон.
- Что-то случилось? – взволнованно спросил я.
- Да, это ужасно! Сестра попала в больницу. Извини, мне надо уйти.
- Сестра? Ты не говорила, что у тебя есть сестра…
- Двоюродная. Прости, сейчас не время обсуждать моих родственников. Ее муж заедет за мной.
- Я поеду с тобой.
- Нет, нет, ты будешь только мешать… она давно болеет, это наше семейное горе. Пожалуйста, сейчас не время… ты не должен ехать!
Она взяла меня за руки, ее необыкновенные глаза смотрели на меня с мольбой. Я вглядывался в них, словно пытаясь что-то прочитать в ее взгляде. Она встала, как-то скомкано опрощалась со мной и быстро пошла по проходу. Я смотрел ей вслед – ее тонкий силуэт стремительно удалялся – и мне почему-то казалось, что я вижу ее в последний раз.
С ее уходом хорошее настроение покинуло меня. Наигранный блеск и помпезность сцены стали меня утомлять и, промучившись в кресле еще минут 15, я встал и тихо вышел из зала. В театральном фойе было пусто и гулко. Чувствуя себя невыносимо одиноко, я прошел по коридору. Навстречу мне попалась какая-то женщина – светлые волосы, незапоминающийся серый облик, - ее тонкие и острые каблуки быстро и как-то нервно цокали по мраморному полу. Этот звук резко отдавался у меня в голове. Наверное, я выглядел безумно, потому что, увидев меня, она отшатнулась, но мне было все равно. Взяв в гардеробе пальто, я вышел на улицу.
Идти домой совсем не хотелось, и я еще долго бродил по заснеженным бульварам. Погода совсем изменилась, сильно похолодало, почти весенние лужи снова застыли и превратились в лед. Наконец, продрогнув на холодной ветру, я пошел домой.
***
У двери квартиры меня охватило странное волнение. Мне совсем не хотелось входить внутрь, без нее мой дом казался пустым, а она вряд ли вернется сегодня. Прихожая показалась мне мрачной и пустой. Не включая свет, я прошел в комнату, упал в кресло и какое-то время бездумно просидел в нем, смотря в темный провал окна. За окном мелькали цветные огни города, и я вдруг не к месту подумал, что свет в конце туннеля все-таки есть.
Что-то в окружающей меня обстановке было не так, и я никак не мог понять что. Наконец, я поднялся и включил свет.
У вас когда-нибудь бывало такое, что вы живете спокойно и беспечно, ни о чем особенно не переживая, как вам неожиданно сообщают какую-то ужасную новость. Она ослепляет и оглушает вас, становится трудно дышать и вы, застыв на мгновение, собственными глазами видите, как рушится вся ваша прежняя жизнь, слышите, как падают тяжелые осколки и с треском разбиваются.
Точно так же ослепил и оглушил меня свет вспыхнувших неоновых лампочек. Было пусто, очень пусто. Растерянно я оглядывал чужую, будто разом осиротевшую комнату. Не было ни дорогой техники, ни других более-менее ценных вещей. Не помня себя от ужаса и отвращения, я бросился в свой кабинет – такой же голый, как февральское дерево на ветру, и распахнул ящик стола. Там хранилось немного наличных и несколько кредиток, которыми я редко пользовался…
Пустота. Разъедающая и горькая.
До приезда милиции я просидел все в том же кресле, смотря в темное окно и ничего не видя. Вспомнив о ней, я набрал ее номер, но никто не ответил, и я решил не тревожить ее еще и своими проблемами. Приехавшие милиционеры стали задавать бесконечные вопросы, на которые у меня просто не было сил отвечать.
- Вы говорите, открыли дверь своим ключом? – в сотый раз спрашивали они.
- Да, да! – раздраженно отвечал я.
- Как же тогда грабители вошли в квартиру? – задумчиво спрашивал следователь. – Ведь и окна, вы говорите, были закрыты.
Я болезненно морщился и пожимал плечами.
- У кого еще имеется ключ от вашей квартиры? А! фамилия, имя девушки. Что вы говорите, не знаете фамилии? Хм… ну а адрес ее, место прописки? Да вы паспорт ее хотя бы видели? Где работает? Хм… мда…
- В чем вы ее подозреваете? – осознав вдруг смысл их вопросов, заорал я. – Она тут ни при чем! Когда она вернется, она ответит на все ваши вопросы!.. то есть, нет, она не будет отвечать ни на какие вопросы, это просто неслыханно!
Милиционеры хмыкали и, как и я минуту назад, пожимали плечами.
Она не вернулась ни через день, ни через два. Я бесконечно набирал ее номер, но мертвый голос в трубке всякий раз говорил мне, что этого номера не существует. Добродушный лысеющий следователь усталым взглядом посмотрел на ее портрет – единственное, что у меня от нее осталось, и равнодушно проговорил:
- Что ж… Вынет линзы из глаз, снимет парик, оденется попроще, вы ее и не узнаете…
Все, что он говорил, просто не укладывалось у меня в голове.
- Это не парик, - наконец сумел я выдавить из себя.
- Ну значит, смоет с волос эту дрянь, которой они все мажутся. Мимо пройдет, вы и не узнаете, - повторил он. Какое-то воспоминание смутно шевельнулось у меня в голове, но я был так обескуражен, что совершенно не мог ни о чем логично мыслить.
- Что же вы, - помолчав, добавил он, - не видели, что ли…
Следователь замолчал и махнул рукой.
- Ну ладно. Можете быть свободны, вопросов пока больше нет. Эй, картинку-то заберите!
Я молча взял портрет – «картинку», ну надо же! – и вышел из маленького, темного кабинеты следователя.
До конца этого странного февральского отпуска оставалось еще несколько дней. Я уже не помню, как провел их. Кажется, я снова бессмысленно бродил по узким, кривым переулкам. Снова был мороз, не смотря на то, что через несколько дней, если верить календарю – я уже ничему не верил, - должна была наступить весна. В один из таких дней я возвращался домой под вечер. Шел мелкий, бодрящий снег, и я как-то особенно остро видел и ощущал происходящее. Уже подходя к дому, я подумал, что фиолетовых глаз действительно не бывает, а в сочетании с рыжими волосами это вообще выглядит глупо. Ее образ показался мне вдруг до нелепости смешным и я думал о ней едва ли не с отвращением. Бодрой и упругой походкой ,какой не ходил уже давно, я дошел до своего подъезда и поднялся по лестнице. Навстречу мне бросилась собака соседки – с тех пор, как мне как-то раз пришло в голову ее погладить, она кидалась ко мне, как к родному. Раздался мелодичный смех и голос проговорил:
- Даня вас полюбила! Она всегда вам так радуется!
В ее голосе плескалось какое-то веселье и беззаботность, что я невольно улыбнулся и посмотрел в ее сторону. Мой взгляд выхватил смеющиеся зеленые глаза, мягкую улыбку…
- Как странно, что я не видел вас раньше…
- Что? О чем вы говорите?
- Ох, простите! А… а как вам погода? Снова холодно.
- Да, а ведь завтра уже весна!
- Февраль закончился…
Как же все-таки странно, что я ее не видел раньше, - думал я, смотря в ее полные веселья глаза. Совсем скоро наступит весна, с ее упоительным воздухом, желанием жить, весной все кажется таким искренним и настоящим… Февраль закончился.
Февраль вообще странный месяц, вы не замечали?

@темы: Рассказ, Творчество

---

Ритуал

[Ayver]

Опустилась ночь, коснувшись черным крылом каменных стен, тучи разошлись, открыв безумный лик луны. Время пришло. Ветер устремился в узкое окно. Почему она не начинает?
Лунный свет проник сквозь распахнутую настежь дверь, осветив бледное напуганное лицо девушки. Чего ты ждешь? Ты ведь сама этого хотела… - нашептывал ветер, проносясь мимо нее. Свет будто разделился надвое, явив перед девушкой до боли знакомый образ. В порыве она потянулась к нему, но, почувствовав густой холодный воздух, тут же отдернула руку.
- Прощай… - и тень растворилась.
- Подожди… Постой… - шептала она, без сил упав на колени в очерченный мелом круг. И круг принял ее. Пора.
Зажглись свечи по краям, отбросив длинные тонкие тени, которые тут же начали уплотняться, раздваиваться, принимая немыслимые формы. Дикий ветер с воем носился по комнате, будя древнее колдовство. Контуры теней рвались и сливались воедино, носясь вокруг словно в дьявольской пляске. Ритмично, словно в такт движениям из уст девушки вырвались слова заклятия на непонятном забытом языке, незнакомый ровный голос достигал потолка и отражался от стен. Слезы катились по щекам, но так и не достигнув пола, таяли в воздухе, обращаясь густой дымкой…
Круга больше нет. Тени окружили ее, слившись сплошным кольцом, и тьму пронзил нечеловеческий вопль…
И вот еще одна тень присоединилась к бешеной пляске. И она будет танцевать, пока не потухнет последняя свеча, не чувствуя ни горя, ни боли, ни тоски, ни радости, забыв о том, ради кого она стала такой.

@темы: Рассказ, Творчество, Чувства

---

[51-75]

Всем привет =) Недавно написала небольшой рассказ (назовем это городской фантастикой)) - очень бы хотелось послушать вашу критику))

"Data" (Данные)

Data

You are here, no escape
From my visions of the world.
You will cry all alone,
But it doesn’t mean a thing to me.
See-saw, «Aura»

Я посмотрел в небо. Оно было фиолетово-черного цвета, и по нему плыли еле заметные облака. То и дело облака закрывали собой полную луну.
Да, луна была ярко-красного цвета. Как если выкрутить RGB-фильтр на нулевой зеленый, полный голубой и полный красный, а затем добавить максимум яркости. Розоватый круг с алым ореолом. Странная луна. Хотя ничего удивительного.
К коже на животе и в области глаз словно прикоснулись каленым железом – я закричал. Всё равно никто не услышит, несмотря на распахнутое настежь окно.
Дыхание быстро закончилось, и крик оборвался в горле, я крепко зажмурил глаза и выгнулся, пытаясь избежать палящей боли. Бесполезно.
Сколько прошло времени? Не знаю. Но луна всё еще светила. Боль постепенно ушла, оставив после себя неприятное саднящее чувство.
Я подошел к прямоугольному зеркалу в мой рост, висящему рядом с окном. Лунный свет освещал так себе, но суть я рассмотрел.
На животе был какой-то непонятный знак, похожий на переплетение двух спиралей. Из него, как из свежего надреза, сочилась темная кровь. Только я её не чувствовал. А на лице – две вертикальные полосы на каждом глазу, начинаются чуть выше брови и кончаются заострением на уровне уголков губ. На полосах тоже выступила кровь, только гораздо меньше.
В теле проснулось странное ощущение чего-то непонятного и чужеродного, но в то же время это наполняло меня силами и словно делало бодрее.

***

Я очень скоро свыкся со знаками на теле. Редкие прохожие странно косились на меня, знакомые тоже, но ничего не спрашивали. Потом я услышал интересный слух, будто я продал душу дьяволу. Возможно, это так и называется.
Каждую ночь в городе светила та самая ярко-красная луна. И каждую ночь в мне просыпался Он. Я выходил к окну и подставлял лицо лунным лучам, а затем мое тело ломалось и изгибалось, приобретая незнакомую форму. Кожа покрывалась черной броней, пальцы вытягивались в стальные когти, из спины вырастали острые шипы. Глаза стекленели, и улучшалось зрение, однажды в зеркале я увидел, что радужка стала красной, а зрачок – вертикальным. Кожа темнела, а волосы, напротив, светлели. В первую ночь я был напуган, и не выпустил его на волю. Просто подошел к зеркалу и испуганно изучал изменения во внешности.
Непривычно, страшно…

*** днем

Кто ты?
Рионнанс, если ты спрашиваешь об имени
Нет, черт побери! Что ты за существо?!
Фи, как грубо. Неужели настолько интересно?
Разумеется! Это…это мое тело!
По ночам оно не совсем твое, тебе не кажется?
Отвечай!
А вот не скажу! Не человеческого ума дело.
Ты не человек?!
Ты в зеркало смотрел в момент превращения? Что, видел такого человека?
Дьявол?
Хе-хе, ты мне льстишь...
Демон?
Хм, не сказал бы. Всю жизнь считал себя белым и пушистым.
Ангел? О__о
Э! Я сказал пушистым, а не в перьях!
Кто?!
Сомневаюсь, что это слово знакомо человеческому языку. И вообще, хватит мучить меня глупыми вопросами. На работу бы шел.
Сегодня выходной…
Мм, а жаль. Ладно, задавай глупые вопросы, делать то тебе больше нечего.
Зачем ты в моем теле? И каким образом?
Ну скажем... мое тело удалено и не подлежит восстановлению. А жить хочется!
В смысле ты умер?
В смысле удалено.
Глупости какие-то.
О-о-о, кто бы говорил…
Тогда…хорошо. Как ты попал в мое тело?
Элементарный взлом данных. У тебя слишком слабая защита. Вернее её вообще нет.
Не понял.
Все люди тупые?
Эй!
Неужели тебе незнакомы подобные термины?!
Разве что в компьютерах…
О! Ты меня всё-таки поймешь, я рад! Хотя я не ожидал подобной неразвитости…
Да можешь ты разъяснять?!
Блин, я не энциклопедия всё разъяснять… Короче, забей, просто признай меня формой своего тела.
А какого черта ты делаешь у меня в сознании?
А куда мне свое девать? По-моему, мы неплохо ладим ^__^

Да, с тех пор я привык к хамскому голосу, постоянно вмешивающемуся в мои мысли.
Кто тут хамский?!

***

Очистить сознание. Детализация 100%. Чувствительность – максимальная. Звук – 90%.
Я сидел на подоконнике, осматриваясь. Легкий толчок ногами – полет – и я приземлился, смягчив удар правой рукой. Глаза обшаривали окрестности.
Обоняние – 120%.
Зачем?
Заткнись и не мешай. Сбрось синхронизацию сознаний по максимуму.
Синхронизация – 2%.
Я бежал по равнине, то и дело осматриваясь по сторонам, словно ища что-то. В поле зрения попал невысокий указатель – «Добро пожаловать в Ричагелл!». Да, я жил не в самом городе.
Окинув презрительным взглядом указатель, я вышел на дорогу в город. Было безлюдно, только иногда попадались машины, припаркованные у обочины. У некоторых домов светились окна, им вторили тусклые фонари и неоновые вывески. Одна из них заинтересовала меня, и я пошел к входу.
«Кинотеатр»
В холле горел свет, но кассирши не было на месте, равно как и охранника. Пожав плечами, я прошел по широкой лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались игровая площадка и кинозал. Площадка тоже пустовала, пара игровых автоматов слабо подсвечивали. Из зала доносились какие-то звуки. Я принюхался, и пошел туда. Дверь открылась бесшумно, как ни странно, у входа не стояло никого, кто проверял бы билеты. Наверное, сидят в зале.
На экране разговаривали девушка и какой-то рыцарь в вороненых доспехах, кажется, речь в разговоре шла о понятии справедливости.
Я пошел вдоль последнего ряда, выискивая людей.
О да, вот он. Молодой паренек в очках, наверное, мой ровесник, увлеченно смотрит на экран и изредка отпивает из стеклянной бутылки с ярко-синей жидкостью.
Я слегка напряг руки – и из основания кистей вытянулись длинные красные лезвия. Я прищурился, и примерился к парню. Тот был чересчур увлечен экраном, где уже красовалась черная фигура с горящими глазами, стоящая на лестнице.
Секунда, чтобы скрестить лезвия у него на шее, рывок – и из перерезанного горла брызгает кровь. Бутылка выпала из рук, а тело обмякло на кресле. Я подошел к нему спереди и взял за плечи. Странное чувство – словно поток чего-то незримого переходит от него ко мне. В раскрытых глазах отражаюсь я, и немного экрана – черная фигура склонила колени перед той девушкой.
Я моргнул и, отпустив парня, вышел из зала.

***

Ты…ты его убил!
Что-то вроде.
«Вроде?!» Зачем?!
Глупости ты говоришь. Но был бы я в своем теле – сказал бы, что развлечения ради.
Ты…чудовище!
Ну-у, я же говорил, что я белый и пушистый…Т_Т
Черт…
Ни капельки. Снова не угадал!
Как можно убить невинного человека…
Это ты спрашиваешь? Ты только что его убил.
Ты, а не я!
Хе-хе, а кто это докажет? Хотя в принципе, попытаться можно, но если тебя заберут добрые дяди в белых халатах – если тут есть психушки – то не обижайся!
Есть у нас психушки! Но ведь это правда!
Насколько я понял, мир у вас дурацкий, и подобные вещи вы не воспринимаете!
Ты убил…
Опять?! Конечно убил. Немного неаккуратно, но никто не жаловался.
Но зачем?
Ты не слушал меня? Ладно, объясню, но ЧУТОК! Ты почувствовал что-нибудь, когда я ему руки на плечи положил?
Как будто в меня вливается поток непонятно чего.
Мм…Как бы тебе, недалекому, объяснить…Есть такое слово – «информация».
Хочешь сказать, некая информация перешла от него ко мне?
Трансфер данных, если угодно.
Но это невозможно.
>_<…В смысле, я забыл, что в этом мире всё по-другому, и в очевидные вещи никто не верит.
Мире?
Ну да, 115 мир, Дрианж. Почти копия мира Дамонистик пан се Тонжур.
Ты оттуда?
О, а я уж думал, что ты будешь отрицать существование 171 мира… Нет, я не оттуда. Сомневаюсь, что тебе что-то скажут номер и название моего.
Как-то бредово всё звучит…
Хо-хо, друг мой!
Какой я тебе друг…

***

Днем, прежде чем одеться и поехать в офис, я придирчиво осмотрел собственно тело. Исключая моё так себе телосложение, присутствовали две переплетенные черные спирали на животе, по две полоски, проходящие через глаза, тоже черные. Я бросил прощальный взгляд в зеркало, и хотел, было, одеться, как заметил еще одну деталь. На лопатке была словно нарисованная тушью черная капля, заключенная в ромб. Откуда?
Подумай логически, и дойдет!
Синхронизация – 0%.
Судя по всему, новый рисунок – последствие убийства. Но я ведь его не чувствовал!
Странно, весьма.
Я оделся и направился в город.

***

Очистить сознание. Детализация 100%. Чувствительность – максимальная. Звук – 90%. Обоняние – 120%. Сихронизация – временно 50%.
Зачем столь сильное обоняние?
Это всё, что тебе интересно? Я чувствую так необходимую информацию.
Как?!
Запахи чувств людей содержат её.
Синхронизация – 2%.
Я выпрыгнул из окна. На этот раз приземление было гораздо мягче – непонятно почему. Я бросил взгляд на ярко-красную луну и быстро побежал к городу. Равнина, на которой я живу, ничем не привлекает – тут кроме меня никого.
Снова дорога, я четко чувствовал её твердость и шершавость. Пару раз под ноги попадались мелкие осколки. Сказывается стопроцентная чувствительность, но без неё нельзя.
Странно, как же отличаются ночной и дневной город. Но ночной мне импонирует больше.
Я свернул в переулок, и прыгнул на стену. Оттолкнулся от кирпичной кладки руками и ногами, и перескочил на противоположную. Затем еще один прыжок – и оконное стекло взрывается дождем из осколков. Хорошо, что кожа бронирована.
На звук разбитого стекла прибегает хозяйка квартиры – толстая женщина лет сорока, в необъятной ночной сорочке. До меня доносится звук голоса: «Твой личный адрес, если позволишь?», «Ты совсем идиот?!». Телевизор. Что-то знакомое, кстати.
Женщина вскрикивает, увидев меня, и инстинктивно отшатывается.
- Если ты не будешь сопротивляться – то мы просто пришли за некоторыми данными, - сказал я. Впервые слышу свой «ночной» голос. Он похож на голос Рионнанса, но более хриплый и в то же время звонкий.
Женщина почему-то бросает взгляд в комнату, где стоит телевизор. А потом испуганно переводит его на меня. Зрачок предельно расширен.
- Я…я звоню в полицию! – странно писклявый голос. Противно.
- Типа сопротивляешься… - вздохнул я. – Ну что ж, я не виноват!
Из основания запястий выдвинулись лезвия. Глаза женщины бегают, она дышит прерывисто, но с места не двигается. Шок?
Один быстрый прыжок вперед – и снова брызги крови из горла. Она упала на пол, на удивление тихо (учитывая плотность ковра, удивление уменьшается). Тело забилось в судороге. Странно, в прошлый раз этого не было. Я вонзил лезвие под ребра, и она затихла.
Руки на плечи, глаза в глаза – и снова это непонятное чувство.
«Мы должны помочь ему». «Но я не могу связаться с ним! Он…он как будто избегает меня!»
Я покосился на телевизор и отпустил тело.
Фильм шел тот же самый, что и в кинотеатре.

***

Утром я первым делом метнулся к зеркалу. Извилистый знак, отдаленно похожий на стрелу, проходил по внешней стороне левой руки – от плеча до основания запястья. Кончался он именно там, откуда обычно выдвигалось лезвие. Знак был опять черного цвета.
Я вздохнул и пошел умываться.
Ты говоришь, это информация? Но почему я не могу её, скажем, прочитать?
Ну, это отчасти информация. Только твой разум не поддерживает формат этой информации. Моё – вполне.
Объясни мне, по поводу чего она. Мне интересно, за что ты убиваешь!
Не-ет, друг мой, тебя это не касается! И этого мира не касается.
Что за знаки на моем теле?
Данные. Ты не поймешь.
Мы всё-таки одно тело делим!
Вирусы.
Чего?!
Нэ…чего так пугаться-то. Вирусы, улучшающие мои качества. Так же они пригодятся в моём мире – в первую очередь для взлома. Остальное тебя не касается.
То есть ты планируешь вернуться в свой мир.
Разумеется!
Но ты, кажется, говорил, что твое тело «удалили» и его нельзя восстановить!
Вокруг слова «удалили» подразумеваются кавычки? Зря ты так. Да, всё верно. Я хочу создать тело с теми же параметрами, так как я слишком долго их разгонял.
Для этого и нужны «вирусы»?
Снова чувствую кавычки…М-да, вам не понять нашего мира. Но ты угадал.
А информация?
Я, кажется, говорил, что тебя не касается?!

***

Я вышел из офиса. М-м, интересно, одного меня так грузят?
- Стел! Подожди, пожалуйста! – крикнул кто-то.
Ко мне подбежала блондинка в блузке и короткой юбке, кажется, она работает через два стола от меня. Кажется, её зовут Хелена.
- Да? – я улыбнулся.
Э? Вы разве разговариваете?
Ну…редко.
- Стел, ты не хочешь есть? Давай в кафе сходим! – в глазах девушки загорелись озорные огоньки.
Она на тебя запала? Фига себе актив…
Да не знаю я!
- Ну...я только за! – почему бы и нет?
Ладно, кушайте…Но ничего больше! Понял? Нет, ты понял?
Почему это?
- Чудесно! – Хелена светилась улыбкой. – Идем!
Мы пошли к лифтам.
Мне, в принципе, до форточки на дамочку, но в убийстве обвинят тебя…
- Чего?!
- А что? – девушка удивилась.
- Да нет, так, - я ободряюще улыбнулся. – Задумался просто.
Так еще подумает, что у тебя шизофрения или как её там…
Что ты сказал насчет убийства?
Мм? Я разве не предупреждал? Знаки на твоем теле имеют слегка убийственный характер для других людей, кто с ними соприкасается. А учитывая то, где твои знаки находятся…
Эм…
Вопрос: может мне отодвинуть нашу встречу? Позже как нибудь?
Но-но, девушка обидится!
Я вздохнул. Чертов Рионнанс и его данные.
- А ты философией не увлекался? – вдруг спросила Хелена.
- А? Нет… - я растерялся.
- Ну, знаешь, есть интересная теория, что вдруг то, как мы живем, на самом деле сон? Снятся какому-то другому существу…
- Да ну! – я натянуто рассмеялся. – Я не чувствую себя во сне. Всё вполне реально.
- А тебе не снились реальные сны?
- Да нет…
- А мне вот снились, - Хелена мечтательно посмотрела в потолок лифта, в котором мы сейчас ехали. – Причем всё так странно, как будто всё, что окружает меня – бесконечные потоки информации. Ну, знаешь, как в программах, единицы, нули…
Мне стало не по себе.
- Люди – модельки, как в играх компьютерных. Их можно развивать по определенным параметрам, а можно стереть. Но при этом они такие же, как мы, и еще там…
Дай мне контроль! Поставь параметры как ночью!
Ты чего?
Она…
- Ты играешь в RPG? – немного нервно спросил я.
Стереть, говоришь… Информация, да?
- Да… - она смутилась. – Как ты понял?
- Характеристики персонажей есть только там.
- Но этот сон нельзя сравнить с игрой! Там всё по-другому.
- Знаешь, мне интересно, - я улыбнулся.
Дай мне контроль!
Только два параметра.
Чувствительность – максимальная. Обоняние – 120%.
- Всё основывается на данных, - начала она увлеченно. Похоже, я первый, кто это выслушивает. – Их можно произвольно создавать, корректировать и взламывать. Мне иногда кажется, что это чем-то напоминает нашу жизнь. Совсем немного…
Запах духов, спирта многовато. Легкое возбуждение. Она довольна. Увлеченность. И что-то, чей запах я не понимаю.
Это шанс! Она – тоже носитель этих данных! Дай мне контроль!
Ни за что! До ночи подождешь.
Но если мы сделаем это сейчас, не придется её выслеживать.
Лифт дернулся и остановился.
- …ция. Кстати, Стел, а что у тебя с рукой и глазами?
- Мы застряли что ли? – я попробовал отвлечь её от ненужных мне мыслей.
Стел! Проблема.
Ты зовешь меня по имени?
- Похоже, что да… - она рассеянно переводит взгляд к экрану, встроенному над дверьми лифта. – Сейчас попробую вызвать лифтера!
Она направилась к панели управления, и я запоздало смотрю на экран. Фильм кажется мне знакомым. Неужели опять тот же самый? Мужчина с копьем едет на странном животном. «Парень, ты думаешь, тебе не нужно отвечать за свои слова?» Какой-то светловолосый мальчик вздрагивает. «Сейчас!»
Да, я зову тебя по имени! Программа лифта взломана! Его кто-то остановил!
Взломана?
Мне тут же вспоминаются слова Хелены, в данный момент отчаянно нажимающей на кнопку вызова.
Мир, где можно управлять данными… Это тот самый твой мир?
Не знаю почему, это стало возможно и здесь! Но…ты меня слушал?
«Программа лифта взломана», я понял.
Дай мне контроль, в сотый раз повторяю! Это могла сделать девчонка!
Да зачем ей это? Она вытащить нас пытается!
- Никто не отвечает, - спокойно сказала Хелена.
- Подождем? – спросил я, присматриваясь к ней.
- Конечно.
Детализация – 100%. Зрение – 300%.
Я едва не падаю. После повышения параметров я увидел кое-что новенькое.
Всё тело девушки было в синих узорных, и даже фрактальных символах. А в руках она держала длинную плеть из еле светящегося материала.
- Тебе плохо? – заботливо спросила Хелена, подойдя ближе. – Ничего, нас скоро выпустят.
Безумные, нечеловеческие глаза с очень маленьким зрачком и ярко-голубой радужкой.
Я непроизвольно отшатнулся.
- В чем дело, Стел? – глаза словно прощупывают меня всего.
Принять трансформацию. Очистить сознание. Синхронизация – 50%.
Наконец-то!
Секунда – и обычно более долгая трансформация закончилась. Секунда – и светящаяся плеть хлестко ударила меня в район солнечного сплетения. У меня сбилось дыхание, и я почувствовал, как зажигается знак на животе, не давая ране раскрыться.
- Ах вот оно что, - «девушка» усмехнулась.
С еще слышным щелчком появились лезвия.
Плеть ударила снова, но на этот раз я подскочил, и, одной ногой оттолкнувшись от стены лифта, прыгнул на бывшую Хелену. Сделал уже привычное движение, нечто среднее между режущим и рубящим. Голубые глаза загорелись, и она проскользнула подо мной, чудом избежав удара и закрутив плеть. Та задела мои ноги, и я упал. Кабинка опасно пошатнулась.
«Духи…» «Ты чувствуешь их?» «…Да. И не только их. Я могу чувствовать боль и осязать» - донеслось с экрана.
Я хотел быстро встать, но тут в мои руки врезались сияющие голубые оковы, намертво сцепив их с полом кабинки. Еще секунда – и такие же оковы упали на ноги и шею. Я непроизвольно вскрикнул. Ощущения от оков – сильное давление и леденящий холод. В буквальном смысле – я чувствую ледяную корочку на броне рядом с ними.
«Кто тебя сюда пропустил?!» «М…дайте подумать…я сам!» [звук удара лезвием по металлу, затем - падения]
Ярко-голубые глаза снова оглядывают мое тело, не пропуская ни сантиметра. А затем останавливаются на моих глазах.
Я не могу ничего сделать! Она полностью блокировала мои действия! И вирусы не действуют!
Пытайся!
Пытаюсь!
Мне не по себе от неживого, но пристального взгляда.
«М-хм… Кажется, это то, что я ищу!»
Взлетела и резко опустилась плеть.
Детализация – до 0%...
Зрение – до 0%...
Осязание – до 0%...
Обоняние – до 0%...
Слух – до 0%...
Чувствительность – нулевая…
Очистить сознание 1…
Очистить сознание 2…
Удаление формы, идет очистка текстур…
Обнуление параметров успешно завершено.
Очищение визуализации успешно завершено.
Удаление персонажа успешно завершено.
Идет трансфер данных…

@темы: Рассказ, Творчество

---

Себе я перестала льстить

[vergeben]

Себе я перестала льстить,
Беру большой размер одежды,
И признаю, фигня мой стих,
И грабли, в принципе, всё те же.

Такой же сплин, такой же снег
(в глаза противно моросенит),
И мой любимый человек
Не принесёт весной сирени.
Сопротивляться не резон,
Мы оба - мёртвые синицы
И против мороси наш зонт
Не воин - сломанные спицы.
А завтра первый школьный день
Я провожаю дочь. Ей восемь.
Здесь бытовая канитель,
Октябрь дождливый месяц. Осень.

2007

@темы: Суюрова Елена, Стихи

---

Серебристое

[Леди Лайя]

Мой замок весь зарос фиалками и мхом,
Я в нем уже столетья непрерывно жду,
Брожу по саду, очень тихо, босиком,
Незримой тенью окунаясь в темноту.

По вечерам, когда я зябну и молчу,
Мне что-то шепчет серебристо-тонкий дождь.
И зажигаю снова теплую свечу,
Хотя в душе я точно знаю - не придешь...

И безнадежность все сгущается, как сеть,
И отравляет мысли мудрое "забудь"...
И мне б давно уже устать и улететь...
Но... вдруг... ты все-таки придешь... когда-нибудь...

...А птицы небо разрывают так легко,
Зовут с собой... но стены древние молчат.
Мой замок весь зарос фиалками и мхом.
..но я все жду тебя, и теплится свеча...

@темы: Стихи, Творчество, Чувства, Я