Молитва

[kats_kats]

Господи, господи, дай мне сил
Господи, я прошу тебя,
Я не умею просить
Господи, я никогда не просил

Господи, я прошу тебя
Забери из кошмарного сна
Мы - недоношенные дети, господи
Нашей матерью стала война

Господи, я прошу тебя
Освежающего дождя
Хоть глоток воды, господи
Хватит, чтобы дожить до утра

Господи, я прошу тебя
Только бы не рухнуть без сил
Господи, отпустил бы себя,
Если кто-нибудь мне простил

Господи, господи...
Господи, я прошу тебя,
Я не умею просить
Господи, я никогда не просил!..

---

амфибрахический сонет

[демодок]

Тему подсказала polina-kolpakova

переделал

Чем радости проще, тем жизнь полноценней,
а беды — не то чтоб совсем стороной...
Но я — на галёрке, а беды — на сцене:
почти не мои, даже если со мной.

Пускай выживание стало наукой
с накрученной базой товарной мечты,
но я восхищаюсь улыбками внука —
защитой от замысловатой беды.

Я радуюсь ветру, и солнцу, и утру,
и вдоху, и выдоху, и коньяку.
Богато рассыпаны мне на веку
почти незаметные искорки света.
Я их замечаю, приветствуя мудро
не звоном щита, а строкою поэта.

@темы: Стихи

---

[Морга]

Пишет  Jurka.

Уведи меня, Господи Боже, туда,
Где огромные окна, и льется вода.
Где "звездное" небо светиться глянцем,
А Солнце встает и слепит багрянцем.
Где синий диван. Или серый - не знаю.
И стоя на краю окна во всю стену,
Почувствуешь легкость. И радость.
И свежесть. И смеха неловкость.

@темы: Стихи, Чувства

---

незамысловатенькое

[polina-kolpakova]

С ведрами выйдешь – и до колонки,
В лужицах месяц тонкий и звонкий,
Старый сосед с облезлой болонкой
Даст мне прикурить.

Стынут корявые ветки акаций,
Хочется быть, а не просто казаться,
Хочется невесть чему улыбаться,
Но не хочется говорить.

Пахнет кострами и завтрашним снегом,
Полнится сердце октябрьской негой.
С ведрами к дому – то шагом, то бегом,
Боже, как здорово жить.

@темы: Стихи

---

Дуэль за платочек прекрасной дамы Морги

[Тедди-Ло]

Эрик, я не помню, кто кого вызвал, но факт в том, что мы будем биться тут до кровавых соплей на шести стихотворениях. Есть предложение - один выстрел в стихах, один в прозе, один хокку, один перашок и... ещё что-нибудь.

*И перчаткой латной по морде, по морде*

Тема: рыцари и дама.

запись создана: 18.09.2012 в 14:48

Вопрос: Кто победил?

1. Федя Сумкин		15	(38.46%)
2. Erick-York		24	(61.54%)
Всего:		39

@темы: Дуэль

---

[inflection_innuendo]

Я вижу всё то, что не видят другие:
все те Офелии - в Неве как в могиле
нашли свой покой. И теперь небеса
отражают тела их, ил в их волосах.
Весь Петербург - вечно трупного цвета,
и те, что милы мне - водою одеты
тяжелой и серой. Мои зеркала говорят
о серости кожи и тихо велят
дождаться утра,
когда вдруг вода прозрачно-легка,
а небеса же - всего тяжелей,
и руки Офелий внезапно длинней.
Они, что робели при свете дня
утром своею признают меня.

@темы: Стихи

---

Свечение

[polina-kolpakova]

Поманишь свет, и он
Соскальзывает с крыш
С капелью в унисон,
И падает в ладони мне
Внезапным осознанием во сне,
Что спишь
И видишь сон...

А после: встаешь с кровати,
Темно,
Без пятнадцати шесть.
А сердце становится ватным
И в нем -
Ничего моего больше нет,
Лишь смеющийся, яростный свет,
И я - этот свет и есть.
И так становится тесно,
Что нет больше сил терпеть.
Что-то рвется в груди,
Наполняется треском эфир,
Свет прорывается в мир.
Жить - это значит гореть.
Позади
Чьи-то слезы становятся пресными,
Засыхают на донце...

Я становлюсь Солнцем.
Начинается день.

@темы: Стихи

---

Бля

[polina-kolpakova]

Горько мне...
Дегтем на хлеб намазываю
Горькую ночь стоглазую,
И от горечи корчатся чувства,
Рассыпаются, прячутся в норы,
Становится пусто...
Горько. И нёбо и небо в огне,
Чувства уходят, как воры,
Оставляя меня пустой.
Той я была, не той –
Теперь не имеет значения.
Моя пустота не лечится.
Ночи течение
Промывает мне череп,
Что грязную кружку,
И к нему беспорядочно мысли лепятся,
Как ракушки
К бортам корабля.
Что еще скажешь? Бля.

@темы: Стихи

---

.

[Erick-York]

зацепки

Хочется, чтобы хотелось,
Но ничего не хочется.
Сочельник. Венки. Омела.
Горячий от одиночества
Придуривается, смеется;
Спаси его, если сможешь.
Трубы. Ключи. Колодцы.
Капли воды на коже.

Дрожали моторы. Пели
Сплелись под конец в раскатах
Грома. Легли. Вспотели.
От страха искрили платы.
Процессоры перегрелись.
Давились друг другом, жрали
Мысли друг друга, цели,
Друг в друге не удержались

Хочется, чтобы горело,
А оно не разгорается;
Хочется, чтобы горело -
Нет. Нет, не получается;
Хочется, чтобы ломало,
Чтобы несло, тащило.
Хочется. Этого мало -
Ты уже отцепилась.

@темы: очень простое

---

Наставление поэту (подражание)

[Кьюзи]

Не молись автопортрету,
Не впадай в мейнстрим, как в Лету,
Не рифмуй глаголы и любовь-кровь-вновь.
Не вставляй для ритма слово,
Не витийствуй бестолково
И на злобу дня не пустословь.

Всё в забвенье канет, но
Не пиши неграмотно.
Не пиши неискренне,
Искры нет – беда.
Коли рвется крик души,
Встань и крикни – не пиши!
Не пиши, чего не хочешь, никогда.

@темы: Стихи

---

[скиннер курильщика]

Мои слова так лживы и тихи,
Едва родившись на губах - ослабли,
Зато из слез рождаются стихи,
От глаз к бумаге - буквы, а не капли.

Их собирать - как первую росу,
Нанизывать на строчки, словно бусы.
Я их в руках, как голубя, несу,
Чтоб в небо выпустить, избавившись от груза.

По капле с ними вытекает боль,
Вина и гордость, жизненная сила,
Мне собирать, как яблоки в подол,
Все то, чего я вовсе не просила,

Моя душа - как скопище пустот.
Диагноз - начинается на "шизо...",
Мой крест нательный - тяжелей, чем тот,
Что за спиной у каждого при жизни.

И было б отчего сходить с ума,
И было б чем латать все эти дыры -
Я даже в шашках ставлю шах и мат,
А в покере имею туз козырный,

Но то в игре... хоть мне не жалко свеч -
Но в жизни почему-то все иначе.
На что даны мне разум, честь и речь,
Когда я по ночам стихами плачу...

@темы: Стихи

---

14 строк

[демодок]

«Всё гениальное просто!».
Вы верите в эту сказку?
Её рассказал Калиостро,
а не Эйнштейн и не Максвелл.
«Всё генитальное просто», —
вот как звучала максима.

Сложен сей путь порой ещё
для тех, чья душа чиста,
а цель — разочаровывающе
проста...

«Е равно эм це квадрат...».
И вот этому ты рад?

@темы: Стихи

---

[Ниэби Оленьи Рожки]

В водосточной трубе
поездами Москва-Симбирск
однополо гудит
проржавевший усталый ветер.

Он уносит домой
тех, в чьем чреве цветет имбирь,
прижимая к пустой груди.
И они не боятся смерти.

Они темной стрелой
оголтело летят на свет,
уносясь в пустоту
от железной скребущей матки,

чтобы нищий на сорок восьмой
через сотни лет
зарываясь в картонную стынь
обругал их
матом.

Они выпустят воздух,
прощелкав ногтями шприц.
Сняв пальто и ботинки -
прикроют сырые шрамы.

В мире взрослых горят огни.
"Доброй ночи, мой милый принц"
И колеса с собой унесут:
"Доброй ночи, мама"

@темы: Стихи

---

[nairy]

Потайной квартал.

Солнечные рыбки плещутся в забытых фонтанах,
Сизо-белый змей облачный тебя укрывает.
Медленный, как мёд, зыбкий, как полуночный танец,
Потайной квартал - городская сущность живая.

Ветреные сны. Капли янтаря на ладонях
Пахнут серебром, пахнут кровью, воском и мятой.
Легкий, как туман, мягкий, как улыбка Мадонны,
Дальний, как мираж, где реальность веером смята,
Потайной квартал. Шепот по пустым лабиринтам,
Бронзовый фонарь, вспыхнувший из темного лаза...
Свет моей звезды, четкий, словно лазерный принтер,
Абрис твоих крыш отпечатал в донышке глаза.

Шепот твоих лип, лавки в сквере пахнут олифой,
Низко, у земли, стайка фей летит торопливо,
Мим на фонаре кажется то львом, то дельфином,
Золотистых стрел в небо улетает лавина...

Я забыл, куда повернуть с Проспекта Удачи,
Как пройти насквозь, как исчезнуть с жадных экранов...
Потайной квартал. Не с твоей ли, язва, подачи
Я ушел во тьму: поглядеть на дальние страны?
В этой стороне всюду пустыри да заборы,
Гаснут фонари, диким гоном улицы воют.
Прячусь от тоски в серые панельные норы;
Не твои ли сны кутают меня с головою?

Пусть я не вернусь, не найду тебя - ты свободен.
Юная, как ты, нежная, живая, босая,
Тень моей любви в кружевном фисташковом боди
Спит в твоей ночи, рук моих губами касаясь.

@темы: Стихи

---

[Rowana]

Помнишь, как это было не с нами - с теми,
Кто отпустил на волю слова из горла,
Утром проснулся, выбежал в поле голым
Или всю ночь сидел на краю постели,
Не выдыхая, слушая сонный голос.

Сколько их было - светлых, смешных, игривых,
Тех, кто во сне, смеясь, поднимался выше,
Тех, у кого рассвет на ладони вышит.
Меньшее счастье - солнце держать за гриву,
Большее счастье, если тебя услышат.

Помнишь, как это было не с нами - с ними,
Теми, кто не боялся идти на ощупь.
Что может быть прекрасней, сложнее, проще?
Новая полночь панцирь ненужный снимет,
Где-то в груди огнями взорвется площадь,

Ты, оглушенный, будешь стоять на месте.
Был ли кто рядом? Может и вовсе не был,
Все это просто вымысел, сказка, небыль.
Только однажды ночью проснутся вместе
Двое, во сне случайно упавших в небо.

Что будет дальше? То, что бывает с каждым,
Памяти не закрасить страницы белым.
Помни, под утро песни мои слабеют,
Но помолчи и я расскажу: однажды
Серое небо выплеснет их на берег.

@темы: Стихи

---

первая глава, она же пролог

[демодок]

Повесть написана примерно на 60%. Есть, кроме пролога, еще несколько глав. Меня интересует вот именно первая глава, она же пролог. Раздраконьте, плиз!

Основной вопрос: читается ли и хочется ли читать дальше? Не перегружено ли деталями?


Пролог. Григорий Егорович Кротов

В начале ноября мы переехали в новую квартиру. Анжелка была без ума от радости: наконец-то у неё будет своя комната, где можно хоть на ушах плясать, — но делала вид, что ей всё равно. А Марта, наоборот, была озабочена и даже встревожена, но делала вид, что она без ума от радости: мол, наконец-то у меня будет свой кабинет.
Дом был ещё не достроен, но уже частично заселялся, и мы были в числе первых новосёлов. Собственно, мы были самыми первыми новосёлами.
Это был необычный дом для не простых жильцов. Кирпичный, пятиэтажный, с двух- и трёхуровневыми квартирами, с подземным гаражом на сорок восемь машин и с бассейном на крыше. Он был квадратный в плане, с внутренним двором, пока ещё захламленным строительным мусором и перекопанным в разных направлениях траншеями подземных коммуникаций. Недостроенной в доме оставалась одна сторона квадрата, а мы вселялись в ту, что напротив, с аркой.
Это была единственная арка, да и ту скоро перекроют двойными глухими железными воротами. Открываться они будут лишь изредка, исключительно для хозяйственных надобностей, а в остальное время двор будет сообщаться с внешним миром через задние бронированные двери подъездов. Внутренние ворота намечено было декорировать изнутри под деревянные, а сам двор — озеленить и превратить в детскую площадку...
Короче говоря, получить квартиру в этом доме нам не светило ни при каких обстоятельствах, а купить было не на что. Не на зарплату же вахтовика-торфодобытчика — деньги, конечно, хорошие, но не настолько. И уж во всяком случае, не на мой профессорский оклад в политехнической академии (на пол-оклада — иначе я бы не мог подрабатывать вахтой в Сибирской топливно-энергетической компании)...
На вахте у меня совсем другое имя, и я его не знаю, потому что не должен знать. Но я подозреваю, что новую квартиру получил не профессор политологии, а торфодобытчик.
Короче говоря, мы в этот дом переехали. Правда, в самую маленькую из квартир, в шестикомнатную, угловую. Три спальни, кабинет и ванная на втором этаже, кухня, столовая и громадная двухсветная гостиная на первом, санузлы на обоих.
Ванная... Это не ванная, а хрен знает что! Я впервые в жизни увидел джакузи в натуре! И роскошнейшее зеркало над ним, а в зеркале — мою весьма нескромную персону: жгучий брюнет с ультракороткой борцовской стрижкой и с боксёрским расплющенным носом. Внешность отнюдь не профессорская. Очки, наверное, помогли бы мне выглядеть интеллигентно, но не для декорации же их носить! А зрение у меня всегда было отменное...
Даже плечи не согбенны, а внушительно широки, даже профессорского животика нет, зато рельеф могучего брюшного пресса угадывается сквозь пиджак, а рукава только что не лопаются от вздутых бицепсов. Тоже мне, профессор политологии!..
Но что делать — на вахте я бываю занят тяжёлым физическим трудом! Впрочем, я больше ничего не знаю о своей вахтовой работе. Разве что распорядок: «месяц через месяц». Месяц профессором Политехнической академии на полставки — месяц вахтовиком на полной оплате с аккордами — и обязательный памятный блок в башку в конце каждой вахты. Экономические тайны работодателя, колено ему в зубы!
До переезда сюда мы жили в двухкомнатном пенале древней «хрущобы» в районе спичфабрики, поэтому мебели у нас оказалось очень мало. Кабинет наверху так и остался голым: одинокая тумбочка с моим компьютером в углу и столь же одинокий стул из гнутой фанеры напротив, да неровный штабель картонных коробок с книгами вдоль стены. Потолки здесь были ненормально высокие — я всю жизнь мечтал о таких потолках...
Я побродил по своему кабинету, открывая верхние коробки в штабеле и поглаживая пальцами полузабытые корешки. Потом включил компьютер, подстрелил двух тигров и одного демона в пещере Али-Бабы, свернул игру и, набрав пароль, вошёл в директорию, обозначенную словом «Wahta».
«Chance», «Koro», «Oluhi», «Thebest», «William»... Имена в списке поддиректорий мне ничего не говорили. Торф по-английски «peat», но такого слова в списке не было. Зато было слово «cranberry» — клюква. Тоже, конечно, к болоту относится, но ведь не к торфоразработкам же!.. При всём при том я точно знал, как правильно войти в директорию «Wahta». Для этого недостаточно просто набрать пароль: сначала нужно пристрелить двух тигров и одного демона в пещере Али-Бабы, после чего не закрыть, а только свернуть игру. Если не проделать этой предварительной процедуры, содержимое всех файлов директории будет навечно зашифровано случайным кодом. Экономические тайны, гнуть вас через колено, дорогие работодатели...
Я выбрал наугад один из файлов в поддиректории «oluhi» и тупо поизучал незнакомую таблицу. Не то имена, не то клички в левой графе, многозначные числа, прочерки и вопросительные знаки в остальных, а сами графы даже не поименованы... Я не знал, в чём состояла моя работа на вахте: памятный блок в моей профессорской башке работал надёжно.
Ладно, завтра узнаю. Завтра истекает срок памятного блока, и за сутки перед вахтой нужно будет освежить в проснувшихся извилинах экономические тайны СТЭКа — Сибирской топливно-энергетической компании, где я работаю, когда не профессорствую.
Надо спускаться вниз, где в гостиной уже закончили расставлять мебель и вот-вот начнётся застолье. Я выключил компьютер и спустился.
Целая толпа знакомого и полузнакомого люда явилась помочь нам с переездом и отпраздновать наше новоселье. Было тесно, шумно, накурено. Марта, раскрасневшаяся, в мокром переднике и в моём любимом синем платье с короткими рукавами, курсировала между кухней и гостиной, таская огромные блюда с салатами, заливными и прочей закуской. Анжелка, незаметно для меня успевшая вымахать на полголовы выше мамы, художественно размещала всё это на длинном столе.
Я поймал Марту, когда она была с пустыми руками, и на секунду прижался щекой к её щеке. Она тут же вырвалась, наспех и безуспешно пригладилда мой «ёжик», застегнула верхнюю пуговицу моей сорочки и опять убежала на кухню. Руки у неё были горячие и влажные, а в глазах я уловил привычную озабоченность, граничащую с непривычным страхом. Видимо, больше всего ей хотелось остаться рядом со мной, не отпускать меня ни на шаг, быть настороже и предупредить почти неизбежную катастрофу. Кажется, она панически боялась, что я скажу или сделаю что-нибудь такое, чего не следует ни говорить, ни делать, и тогда всё пойдёт прахом.
Не представляю, что именно могло пойти прахом. «Всё»...
Я сунулся было помогать Анжелке, но она меня прогнала, не выразив ни благодарности, ни даже элементарной дочерней почтительности. Хотя бы показной. Тогда я стал бродить по гостиной, цепляясь за стулья и натыкаясь на гостей.
Гости поздравляли меня и хвалили правительство. Или ругали правительство, искусно облекая ругань в форму похвалы. Я так и не понял, что означают их разговоры, как не понял и того, какое из двух правительств нашей великой державы имеется в виду. На поздравления я отвечал приятной улыбкой (надеюсь, что она была приятной), а на загадочные фразы о правительстве — столь же загадочными междометиями.
Профессоров, даже профессоров политологии, говорили мне знакомые и полузнакомые гости, правительство, как правило, не ценит, и совершенно зря. Достоин удивления и восхищения тот факт, говорили они, что меня наконец-то заметили и оценили по достоинству. Такой факт никак не может быть случайным, рассуждали они и выражали надежду на то, что теперь всё изменится.
Не представляю, что именно должно было измениться. «Всё»... Может быть, даже на вахту не полечу и поработаю над новым циклом лекций?
Они пожимали мне руку, хлопали меня по плечу, душили в объятиях, изо всей силы стучали кулаком по спине и говорили о том, как они за меня рады.
Очень скоро я понял, что все они лгут: никто из моих гостей не был рад за меня. Одни не столько радовались, сколько завидовали, другим было наплевать, а третьи (те немногие, кто мог бы искренне порадоваться) боялись. Либо грядущих неизбежных перемен, коих начало обозначено моей удачей, либо того, что перемены, кроме чисто внешних, никогда не воспоследуют и всё вернётся на круги своя. Будет играться та же пьеса в той же режиссуре и с теми же стареющими актёрами в главных ролях, на фоне чуть обновлённого задника...
Только один человек не лгал — тётя Нюра из Житомира. Она жадно ловила каждое слово, и верила каждому слову, и с восторгом эти слова повторяла, привычно очаровываясь незнакомыми ей людьми и очаровывая их своей непосредственностью. Или, может быть, своим малоросским выговором и своими габаритами, великоватыми даже для такой большой гостиной.
Интересно, подумал я, что делает здесь тётя Нюра из Житомира? Как она умудрилась выправить визу и на какие шиши сумела приехать, да ещё подгадав точнёхонько к новоселью?.. И почему она приехала одна, без дяди Жеки и без Олюшки?.. И кто таков этот мальчик в углу, слева от камина, пристроившийся возле телевизора со стареньким пультом Анжелкиного «Саракша» на коленях и, судя по всему, азартно изничтожающий имперские белые субмарины? Почему я с ним не знаком, и чей он?
Этот вопрос мне почему-то показался самым важным. Я протолкался к незнакомому мальчику и для начала помог ему заманить белую субмарину в бухту, под перекрёстный огонь трёх танков Береговой Охраны, а потом показал, как взрывать лучевые башни и чем это чревато для Береговой Охраны в частности и для Страны Отцов в целом.
Но социальная стратегия, даже в соединении с военной, оказалась для него скучна, и он поведал мне, что вот у Коськи в Житомире были «Звёздные войны», вот это да! Бабах — и звездолёта как не бывало! Если, конечно, угадаешь, куда бабахать, и успеешь прицелиться, а нет ли в этом ящике такого, чтобы в тебя бабахали, а ты увёртывался?
На Саракше всё есть, ответил я, и мы с ним похитили на базе гвардейцев летающую платформу и полетели на юг, в страну мутантов. Мы летели над радиоактивными джунглями, нашпигованными боевой автоматикой, нам то и дело приходилось увёртываться от зенитных ракет, и разговаривать стало некогда, а потом нас сбили. Мы приземлились на авторотации далеко за Голубой Змеёй, где уже кончались джунгли и начиналась пустыня, тоже радиоактивная. Но джунгли всё-таки ещё не совсем кончились, и, чтобы благополучно добраться до страны мутантов, я незаметно переключил игру на нулевой, обучающий уровень.
В джунглях было полным-полно замаскированной смертельной дряни: скорострельного железа, газомётов, минных ловушек и следящей электроники, — нашу прогулку никак нельзя было назвать безопасной. Однако в поле нашего зрения то и дело появлялись небольшие группы сапёров-смертников, и на их примере мы могли понять, что надо и чего не надо делать, чтобы остаться в живых.
По пути я узнал, что моего спутника зовут Визей, или Витькой, а если полностью — Позвиздом, что через полгода ему будет четырнадцать, и что Олюшка, тёти Нюрина дочь — это его мама, а папы у Позвизда никогда не было, пусть мамка не врёт, что его убили при обороне Чернигова. Мамку прошлым летом увезли в больницу, а деда Жека пропал без вести в Южно-Крымской блокаде: ещё до блокады поехал в Севастополь за тётей Машей, мамкиной сестрой, и не вернулся. А бабу Нюру целых три месяца мурыжили в коридорах и не давали визу, потому что в степях под Житомиром начались НАТОвские учения. Коська бегал туда самый первый и хвастался, что союзники дали ему взаправду бабахнуть по москальскому бомбовозу, и он его сбил. Но Коська, конечно, брешет: Позвизду, например, бабахнуть не дали, а дали только посмотреть в прицел, и никакого бомбовоза он в прицеле не увидел, потому что учения — это когда всё понарошку. Солдаты у союзников все здоровенные и добрые, и совсем не боятся своих офицеров, не то что наши жовтоблакитники, у которых даже стреляной гильзы не выпросишь. А у этих — хоть жвачку проси, хоть из пушки прицелиться — всегда пожалуйста. И надо было бабе Нюре не ездить в Киев, а сразу пойти к союзникам — она в конце концов так и сделала. Позвизда положили на два дня в полевой лазарет, обследовали электроникой и напечатали справку, что у него КИ — аж 187, и с этой справкой баба Нюра сразу получила визу в москальском представительстве при НАТО, ни в какой Киев не пришлось ехать. Им даже на билеты...
— Ложись! — заорал Визя на всю гостиную, внезапно обрывая свой устный мемуар.
Но лечь я не успел, и меня расстреляло самонаводящимся спаренным пулемётом, замаскированным под трухлявый пень. Дальше Визе пришлось идти одному, и некому было подстраховать его справа. Но все-таки он выбрался из стреляющих джунглей и встретился с Принцем-Герцогом, и Принц-Герцог пообещал ему свидание с Колдуном, если Позвизд поможет мутантам раз и навсегда извести упырей, которые повадились воровать добычу из-под носа у охотников, а ночами шастают по деревням, пугают ребятишек.
Изводить упырей Визя не захотел. Не потому не захотел, что заподозрил в просьбе Принца-Герцога этическую каверзу, а просто потому, что после белых субмарин, зенитных ракет и спаренных пулемётов скучно ему было бы драться с обычными большеголовыми собаками, пусть даже очень умными. Он так и заявил Принцу-Герцогу через переводящую машинку, набрав на пульте риторический вопрос:
— Они вам что, совсем жить не дают?
— Не то чтобы совсем... — ответил Принц-Герцог и смущённо пожал плечами. — Но так уж у нас принято: воевать с упырями.
— Тоже мне, нашли с кем воевать! — отрезал Позвизд.
После такого заявления Принц-Герцог окончательно смутился, а встреча с Колдуном состоялась сама собой и незамедлительно. Он возник на фоне пустыни из ничего, как возникают только миражи и колдуны, и уселся в позу Лотоса на красноватом стеклянистом валуне, оплавленном древней войной. Невысокий, плотный, ладный, большелобый, с шишковатым черепом и с говорящей птицей на плече...
Но тут меня позвали, а потом и потащили к столу. Я успел переключить игру на уровень чуть более высокий и ушёл, оставив Позвизда один на один с Колдуном и с его непростыми вопросами. Колдун с планеты Саракш умеет задавать такие вопросы, на которые каждый отвечает по-своему, а правильных ответов не знает никто. Ни Принц-Герцог, ни сам Колдун, ни даже создатели этой доброй и страшной игры.
Впрочем, детям она почему-то не кажется страшной, а из взрослых далеко не все считают её доброй. Наверное, потому, что слишком уж эта игра похожа на жизнь: перманентная пальба из всех существующих видов стрелкового оружия и неразрешимые этические каверзы, иногда мешающие вволю пострелять.

@темы: проза

---

Цветовосприятие

[Мастер-]

Какие-то ангелы или даже, возможно, боги
бьют времена отчаянно на непрямые осколки.
И доходя намеренно до состояния грогги,
красят весь мир, им вверенный, в ярко жёлтый.
А проходящие годы или, возможно, минуты
не торопясь, раздумчиво и весьма умело,
посередине города, без маеты и смуты
красят виски и бороды в нежно-белый.

Мимо идущие мысли или, возможно, чувства
пачкают ежедневность в монашеский грязно-серый,
необратимо быстро переводя искусство
в уничтоженье смысла, в уничтоженье веры.

Кто-то седой и страшный, ведущий учёт происшествий,
сердце, гортань и душу сжимает рукою властной.
Он, пополняя список обычных моих сумасшествий,
красит две трети жизни в мутный кроваво-красный.

@темы: Стихи

---

Смешной ужастик

[Морга]

Пишет  nairy:
А написать бы о снах, о смерти, о черной ненависти и грусти, но в зеркалах снова пляшут черти - меня, похоже, нашли в капусте, меня принес кривобокий аист, меня придумал врун-неумеха, и пафосу я нагнать пытаюсь, да оборачивается - смехом. Смешные слезы не жгут подушку, смешные книги подмышку лезут, и слава богу, блин, что не в душу - ночами плакать неинтересно, и на страницах картонный демон мозги тряпичные пожирает. А дальше - ветер, туман и темень, смешная степь без конца и края.

Мне б написать хоть строфу - готично, и завитушками разукрасить, чтоб стало четко, легко, статично, чтоб черный рыцарь в стальной кирасе был ранен подлой рукою друга - под многоярусный плач хорала... Стал идиотом, хромал по кругу, пуская сопли из-под забрала. Я - зачарованная царевна, я укололась шипом дракона, хрустальный грот, как могила, древний мой охраняют морские кони, печальный шут на гранитных плитах во сне хрипит и протяжно воет, и холодок от приставки "лито" сжимает тело, еще живое.

Пишу-морочу, сама пугаюсь, висящий плед обернулся трупом, сквозняк за дверью шуршит шагами, в шкафу бабайка рыгает грубо, и тени скалятся по обоям, и телевизор бельмом мерцает. Холодный пот. И моторчик сбоит. Кто здесь закусывает сердцами? Забавный клоун из клоаки Дерри поманит вас на воздушный шарик; два коридора, ступеньки, двери. Что значит - "мама не разрешает"? Вперед, герой, мой готичный рыцарь, руби коней, бей шута осиной...
Всего-то дел - с головой укрыться. И одеялу сказать "спасибо".

@темы: Стихи

---

[скиннер курильщика]

"Я утратил всю власть над тобой... Но надеюсь, что у меня осталось по крайней мере обаяние".

"Это мое" - обнимая, скажет, -
"Руки и ноги, спина и даже
Сердце стучит по моим веленьям,
Все потому, что еще не лень мне

Прикосновеньем руки делиться.
Слышишь, как быстро опали листья
Желтые, красные - между грядок,
Это веленье мое. Мой порядок".

Кто-то мне дал человека свыше,
Чтобы я слушала, как он дышит.
Стал он мне ближе, чем крест нательный,
И уходить от него - смертельно.

Прикосновеньем руки подкожно
Жизнь продлевает мне - только тошно
Быть не собою, а чьей-то тенью,
Сном позабытым, письмом, растеньем.

Новый пример из затертых книжек:
Свет озарил меня, он же - выжег,
Певчее горло забилось в кашле,
"Это мое" - и ни шагу дальше.

@темы: Стихи

---

Край

[Мастер-]

Не бойся, подойди. Вот край.
За краем ничего и даже свет, который, обещали, будет,
не возникает, хоть и кончился тоннель.
И даже цель, которой добивался, осыпалась песком в часах песочных.
Не нужен никому твой длинный перечень побед, и даже свет.
И даже свет, который обещали – будет точно, не возникает.
Ты полагал – движенье от начала
и до какой-то призрачной границы - и есть существование,
но нет.
Ты видишь, даже свет не возникает, хотя и был обещан кем-то властным
и он же, будто лезвием опасным, отрезал нить,
ты надоел ему, устали руки, наскучила игра,
в плену у скуки он повернулся и ушёл не обернувшись.

И нет заслуженных наград и наказаний,
не предусмотрены ни боль, ни торжество.
Ни райских почестей, ни адовых терзаний.
Вот край – там бездна.
Больше ничего.

@темы: Стихи