Однажды Ори и Мори остановились на ночлег на холме, о котором говорили, будто в середине его скрыт чудесный предмет, позволяющий с легкостью войти в любой сон и выйти из него. Странный старик, с петушиным пером на шляпе, поведавший друзьям об этом, предупредил, что бесполезно стараться завладеть сокровищем: в лучшем случае ничего не найдешь, в худшем – станешь жертвой защитной магии. Притушив угли и закутавшись в одеяла, долго еще лежали путники без сна, молча… блестели в темноте черные глаза Мори, слишком тихим и затаенным казалось дыхание Ори. Но вот, наконец, Ори стал дышать спокойней и размеренней, и Мори покрепче закутался в одеяло. Сами собой смежились его веки.
И снилось Мори,
читать дальшебудто бы на самой маковке холма открылась небольшая дверца, и хлынувший из недр земли свет залил собой все вокруг. Щурясь от яркого света, с гулко бьющимся сердцем заглянул он в образовавшийся проем и нашел в нем ведущую в центр холма веревочную лестницу. Странный звон послышался ему оттуда, будто само сокровище звало его: «Я здесь… иди сюда… спускайся вниз…».
Долго спускался Мори, и с каждой ступенькой свет из глубины становился все ярче и теплее, точно кто положил охапку звезд в конце лестницы. Наконец он почувствовал под ногами твердую землю и смог оглядеться. Мори стоял посреди небольшой подземной камеры, стены которой сверху до низу были испещрены странными символами и диковинными рисунками. В центре нее был золотой ларец. Он почувствовал вдруг, будто внутри повернулось что-то острое, в глазах на мгновение потемнело, а руки сами собой потянулись к крышке. Звон стал сильнее и как будто призывнее, наполнив собою всю камеру, отражаясь от стен и проникая в сознание Мори все глубже и глубже.
- Оно хочет, что бы я его нашел, - думал он, - оно живое… о…
Крышка ларца поддалась и медленно поползла вверх. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она сдвинулась всего на сантиметр… Вот, наконец, Мори поднял ее и…
- И-и-и…. проклятый! – Ори сидел на земле и грозил кулаком невесть откуда взявшемуся петуху. Петух угрожающе растопыривал крылья и перебирал ногами.
Мори сел, потирая глаза.
- Ты чего разорался? – мрачно сказал он, глядя на друга исподлобья.
- О… Мори! – Ори так и подскочил, - ты не поверишь какой сон мне только что снился! Как будто на вершине холма открылась невидимая дверца и свет, такой яркий… а внутри лестница… я иду иду, а оно шепчет, зовет как будто… а внизу камера, ну такая… знаешь…
- Камера?
- Ну да… камера… с символами древними, с рисунками… я такого никогда раньше не видел, так и обомлел от красоты… а потом ларец… знаешь, я когда к нему подошел, внутри что-то такое теплое шевельнулось, будто у меня с ним какая-то связь, будто оно живое, понимаешь? Хмуришься… знаю, думаешь ерунда все это, только оно хотело что бы я его нашел! Но только я стал крышку ларца поднимать, как этот проклятый, - Ори еще раз погрозил кулаком в сторону петуха, - завопил во все горло и разбудил меня…
Мори покачал головой и как бы в задумчивости протянул:
– Неправда… все было не так.
– Сомневаешься? Да откуда тебе знать, это ведь я видел сон, это меня оно позвало, - обиделся Ори.
– Я тоже видел сон. Оно позвало меня.
Ори часто заморгал:
– Но… но как же… но я…
– Но-но, – вспыхнул вдруг Мори, - откуда мне знать, что ты вообще все это не придумал, что бы только завладеть сокровищем в одиночку!?
– Но я первым рассказал тебе сон!
Мори только фыркнул.
– Решено. Сегодня ночью ты не будешь спать, а я пойду в сон один и заберу свое сокровище.
– Нет.
– Нет?? – Мори никогда не слышал от друга этого слова, сказанного с такой твердостью, и на мгновение поколебался.
– Нет, - повторил Ори, и уши его покраснели. – У меня такие же права на него, как и у тебя.
Ори и Мори спорили до самого вечера, пока наконец солнце не стало клониться к закату, но так ни к чему и не пришли – ни один не хотел уступать другому. Вдруг у старого кривого дерева они заметили фигуру старика и бросились к нему, что бы рассудил, кто на сокровище больше прав имеет и кому первому в эту ночь в середину холма спускаться.
Выслушав каждого, старик рассмеялся хрипло и так сказал:
– Никто волшебного предмета не получит, как я вам и говорил, потому что все это сон. И ты сон, – старик ткнул узловатым пальцем прямо в грудь Ори, – и ты сон, – Мори прищурил глаза под его смеющимся взглядом, – и суд этот сон, и предмет – сон, и я – сон…
Сказал и растаял в сумерках, точно его и не было.
Сколько ни пытались после того случая друзья расслышать волшебный предмет, припадая ухом к брюху холма, сколько ни старались увидеть его хотя бы еще один раз во сне – все было напрасно. Только один раз показался он им и, кажется, потерял всякий интерес. Оставляя странное место, друзья гадали: действительно ли все, что они видели, было сном или все это шутки старика-волшебника? Существует ли волшебный предмет на самом деле или все было лишь умелой иллюзией? Может быть предмет не предмет, а существо, которое спит и может войти в любой сон и выйти из любого сна, кроме своего собственного? Может быть, оно и есть сам Сон? Они думали об иллюзиях и говорили об иллюзиях, но уходя каждый из них уносил с собой кое-что настоящее: тайно сохраненное чувство встречи, которое каждый из них испытал в середине холма. По сердцу Ори разлилось тепло, в груди Мори повернулось что-то острое. Иногда Ори думал, что если бы не петух на дне ларца каждый из них увидел бы самого себя как он есть, и ему становилось страшно.