Знаете, чем рок-н-ролл отличается от джаза, чай от кофе, а фотография от текстов? Рок-н-ролл, чай и фотография - это удовольствие, а кофе, джаз и тексты - религия.(с)
Странник
Я иду.
Сколько себя помню, я все время в пути. К сожалению, я позабыла, сколько уже иду и зачем. Не знаю цели своей дороги, точки отправления и места прибытия. Но я точно знаю – идти необходимо. Пока я иду – я живу.
Люди говорят. Они все говорят сами с собой, что-то упорно доказывают, спорят, травят анекдоты и пересказывают ночные кошмары. Вереницы слов тянутся за ними, точно шлейф, словно разноцветные нити и ленты.
Когда очередная нить отрывается, я ловлю ее, бережно складываю и прячу в карман. У меня великое множество карманов и все они наполнены ворохом разномастных обрывков. Бумажные ленты ежедневных выпусков новостей сухо шуршат и легко рвутся, быстро желтеют и теряют свежесть. Их нужно хранить во внутренних карманах, поглубже, иначе они могут сгореть на солнце. Тоненькие красные шелковые нитки – признания в любви и разговоры влюбленных парочек. Эти нити нужно держать очень крепко, они скользкие и, стоит тебе чуть-чуть зазеваться, легко выскальзывают из рук. Взлохмаченные потертые кожаные шнурки и короткие грубые нити мешковины – это скучные повседневные разговоры. Их я не очень люблю, поэтому таких кусочков у меня меньше всего, едва на нагрудный карман наберется. Сказки, песни, стихи и рассказы превращаются в широкие пестрые ленты и вязаные шерстяные нитки. Бывает, наберешь пару-тройку таких, свяжешь в замысловатую косичку, вплетешь в волосы где-нибудь у виска и идешь легко и пружинисто, а ленточки тебе тихо нашептывают о дальних странах, прекрасных королевствах, о любви, дружбе и чести, о волшебстве и простых земных радостях, о могучих богах, доблестных героях и коварных злодеях.
Но самые мои любимые – тонкие, словно паутинка, невесомые нити человеческих сновидений. Встречаются такие реже всего и часто достаются ветру, а не мне. Уж больно они легкие и эфемерные. Когда-то очень давно я слышала, что если собрать много-много этих сонных нитей и сплести в одну, то получится та, которую люди привыкли называть Путеводной. Только вот из лабиринта такая нить не выведет, но вон у Ариадны же получилось как-то, хоть со мной она секретом так и не поделилась. Нет, Путеводная нить, сотканная из обрывков сновидений, станет проводником в миры человеческих снов. Следуя за ней, можно побывать в самых хороших снах и самых страшных кошмарах, не рискуя остаться в них навсегда. Мне вот до такой нити осталось всего-то ничего, еще пару тысяч километров, еще несколько сотен людей. Главное - договориться с ветром, а то он уже окончательно обнаглел и вырывает нитки прямо из рук.
Тропинка опять поворачивает. Солнце, словно ярко-красный детский мячик, укатывается за горизонт. За спиной уже лениво встает круглолицая луна. Сегодня она особенно бледная, не выспалась что ли? Извилистое полотно дороги убегает куда-то в лес.
Я все время в пути. Я не знаю цели путешествия, точки отправления и места прибытия. Я не помню, сколько уже иду и сколько мне еще осталось.
Я – Пилигрим.
Я – Вечный странник.
Я иду.
Когда очередная нить отрывается, я ловлю ее, бережно складываю и прячу в карман. У меня великое множество карманов и все они наполнены ворохом разномастных обрывков. Бумажные ленты ежедневных выпусков новостей сухо шуршат и легко рвутся, быстро желтеют и теряют свежесть. Их нужно хранить во внутренних карманах, поглубже, иначе они могут сгореть на солнце. Тоненькие красные шелковые нитки – признания в любви и разговоры влюбленных парочек. Эти нити нужно держать очень крепко, они скользкие и, стоит тебе чуть-чуть зазеваться, легко выскальзывают из рук. Взлохмаченные потертые кожаные шнурки и короткие грубые нити мешковины – это скучные повседневные разговоры. Их я не очень люблю, поэтому таких кусочков у меня меньше всего, едва на нагрудный карман наберется. Сказки, песни, стихи и рассказы превращаются в широкие пестрые ленты и вязаные шерстяные нитки. Бывает, наберешь пару-тройку таких, свяжешь в замысловатую косичку, вплетешь в волосы где-нибудь у виска и идешь легко и пружинисто, а ленточки тебе тихо нашептывают о дальних странах, прекрасных королевствах, о любви, дружбе и чести, о волшебстве и простых земных радостях, о могучих богах, доблестных героях и коварных злодеях.
Но самые мои любимые – тонкие, словно паутинка, невесомые нити человеческих сновидений. Встречаются такие реже всего и часто достаются ветру, а не мне. Уж больно они легкие и эфемерные. Когда-то очень давно я слышала, что если собрать много-много этих сонных нитей и сплести в одну, то получится та, которую люди привыкли называть Путеводной. Только вот из лабиринта такая нить не выведет, но вон у Ариадны же получилось как-то, хоть со мной она секретом так и не поделилась. Нет, Путеводная нить, сотканная из обрывков сновидений, станет проводником в миры человеческих снов. Следуя за ней, можно побывать в самых хороших снах и самых страшных кошмарах, не рискуя остаться в них навсегда. Мне вот до такой нити осталось всего-то ничего, еще пару тысяч километров, еще несколько сотен людей. Главное - договориться с ветром, а то он уже окончательно обнаглел и вырывает нитки прямо из рук.
Тропинка опять поворачивает. Солнце, словно ярко-красный детский мячик, укатывается за горизонт. За спиной уже лениво встает круглолицая луна. Сегодня она особенно бледная, не выспалась что ли? Извилистое полотно дороги убегает куда-то в лес.
Я все время в пути. Я не знаю цели путешествия, точки отправления и места прибытия. Я не помню, сколько уже иду и сколько мне еще осталось.
Я – Пилигрим.
Я – Вечный странник.
Я иду.