Марс в фуражке
1.1.2.
Локки и Ленка.
читать дальшеВ центре города, на мостике через речку стояла девушка. Вокруг её шеи был небрежно обмотан длинный бордовый шарф, который до удивления не шёл к её рыжим волосам. В руках она держала блокнот, и в данный момент, быстро и жадно делала в нём зарисовки всего, чего касался её взгляд. Карандаш так летал над бумагой.
Звали девушку Ленкой.
- Привет, Ленок! - жизнерадостно раздалось у неё над ухом, - Ух, и чего ж ты всё-таки в художку не пошла?
Вопрос был риторическим и дежурным. Так что Ленка неторопливо убрала блокнот в сумку и только тогда обернулась и сказала:
- Привет-привет.
Привет был адресован красивому на восточный лад парню на полголовы её ниже, в широченных «нигерских» брюках, при «доске» в руках, улыбке (по ширине явно соперничающей с брюками) и, натянутой почти на нос смешной, длинной, полосатой оранжево-зелёной шапке.
Звали его Локки. То есть, его действительно все так звали, не взирая на паспортные данные, которые гласили, что имя его вовсе даже Роман Егорович Ложкин. Происхождение его прозвища, корнями уходило в столь глубокое детство, что даже Ленка порой сомневалась в том, что верно её помнит
Ленка и Локки дружили с пелёнок одной и горшка второго.
Ты суп в холодильник убрал? - строго спросила Ленка.
Я его съел, - успокоил её Локки и встал на «доску». - Так куда пойдём? Сто лет с тобой не гуляли.
Ленка и Локки фактически жили вместе. Дело в том, что три года назад отца Локки — Георгия Ивановича, который полжизни пропработал в местной больнице и был на тот момент заведующим отделением хирургии внезапно пригласили на работу в штаты. После недолгих метаний, родители Локки уехали на разведку. Локки как раз заканчивал школу, решили его с места не дёргать.
Скрепя сердце, оставили единственного сына одного в квартире, но на попечение и пригляд ближайших друзей и соседей — Ленкиных родителей, их семья жила двумя этажами выше в том же подъезде. Локки этому был только рад. В наше время, обладая компанейским характером, собственную квартиру иметь накладно — там постоянно будет кто-то зависать, оттуда постоянно будет что-то пропадать, а в награду за это хозяину даруется вечная признательность гостей и вечная же головная боль в виде этих самых гостей. Так что, Локки с лёгким сердцем отдал дубликат ключей Ленке и отказывался перенести тусовки к себе, ссылаясь на «соседский договор». Не говоря уже о том, что стараниями Ленки квартира поддерживалась в большем или меньшем порядке, а Локки в сытости.
Ну ты же всё время занят, - прохладно сказала Ленка, глядя то в один, то другой конец мостика, решая, куда бы им в самом деле пойти.
Не меньше чем ты, - ослепительно улыбнулся Локки, - Вечно у тебя то зачёт, то уборка, то настроения нет.
Ленка фыркнула:
- Ты бы хоть раз учёбой был занят.
Родители Локки рассчитывали вернуться через несколько месяцев и забрать сына с собой. Однако, жизнь завертелась и вернуться оказалось недосуг.
Локки текущее положение вещей устраивало полностью. Несколько раз родители пытались выписать его к себе, но Локки, мягко говоря, не рвался. Он закончил школу и по телефонному настоянию родителей поступил в медучилище. (Поступление в институт он провалил). Мирно — три года, подряд из года в год, он оставался в родном городе и в родном медучилище — дважды на первом курсе.
Но дело было вовсе не в его необучаемости. Дело было в призвании.
Лет с 15 Локки с огромным удовольствием ездил в качестве вожатого в местные лагеря отдыха и с поразительной лёгкостью управлялся там с детьми от семи до 14 лет.
Только в прошлом году, директор лагеря ударил кулаком по столу и буквально приказал Локки поступать в "педулище" - педогагическое училище. Локки пожал плечами и, ни кого более не спросясь и не предупреждая, перекинул документы из меда в пед. К вящему удивлению всех его знакомых — успевал он там феноменально.
- Так куда? - щурясь на солнце, повторил Локки.
Куда ноги выведут, - пожала плечами Ленка и пошагала размашистым "мужским" шагом прочь от моста. Локки лениво покатил рядом с ней.
А где новая? - поинтересовалась Ленка, кивая на доску.
Сломал, - без особого сожаления сообщил Локки, - Неудачно сиганул на лестнице. Вторая уже за сезон.
Локки был счастливым обладателем трёх самокатов, пяти досок, четырёх пар роликов, двух пар лыж и коньков. Почему он пренебрегал велосипедами – он и сам не знал. Катание на всех этих радостях — было единственной на данный момент вещью, к которой он не терял интерес в течении нескольких лет. Вообще-то Локки обладал бесконечной энергией, неистощимым запасом идей и полной неспособностью довести до ума хотя бы одну.
В детстве он перезанимался в двух десятках кружков и секций, начиная от кружка бисероплетения, заканчивая секцией бокса. Особенно долго (по месяцу) он задерживался в секциях единоборств и, хотя, ни в одной, разумеется, не продвинулся дальше белого пояса, на его энтузиазме это не сказывалось никак.
Тех же принципов он придерживался в отношениях с девушками — рекордный срок его «занятости» составлял три недели.
- Вот что, - заявил Локки, - Поехали в ларёк Промхолода, туда должен был быть привоз.
- Пьяная вишня? - встрепенулась Ленка.
- Ага. И Греческая Смоковница и Трюфель и Ананасы в Шампанском.
Говорил Локки о сортах мороженного. Хоть они с Ленкой и выросли, любовь к мороженному осталась в их сердцах неохладимой.
- И пиво по дороге там есть, - задумчиво закончил Локки.
Ленка фыркнула.
- Ты больной. Пиво с мороженным.
- В Чехии все так пьют, - подмигнул Локки, - Поехали.
- Врёшь, - скучающе заявила Ленка и убрала блокнот.
Ленка в свою очередь, напротив производила впечатление очень серьёзной девушки. Улыбалась она редко, глядела на мир так настороженно и внимательно, что окружающие иной раз невольно начинали испытывать желание поправить причёску или одёрнуть одежду.
Не смотря на всепоглощающую страсть к рисованию, в 17 лет, Ленка, осознав, что путь художника неверен и тернист, а кусок хлеба зарабатывать нужно, взяла себя в кулак и понесла документы на медицинский. Подала. Поступила и отучилась там уже два курса, кроме того, в какой-то мере, возможно, пытаясь утешить отца Локки, дядю Жору. Ведь сын его оказался и холоден и негоден к семейному делу.
Блестящей внешностью природа Ленку не наградила. Она была нескладной, тощей, выской девчонкой, с головой, напоминающей оранжевый одуванчик — благодаря жёстким рыжим кудрям, которые, как их не выпрямляй, не укладывай, упорно образовывали почти идеальную пушистую сферу вокруг её головы.
Это вдобавок к крупным веснушкам на щеках и носу.
Самой Ленке было более или менее плевать на свою внешность, но всё-таки и в школе и в детском садике Ленке не уставали напоминать о её выдающихся особенностях, пару раз ей приходилось реветь от обиды. Если бы не Локки, авторитет которого в компаниях всегда был непререкаем, приходилось бы худо.
Вообще, Ленке, конечно, льстила дружба Локки, ей с детства нравились шепотливые слухи и громкие, бестолковые дразнилки «жених и невеста». Хотя у неё ни разу за всё время не возникало и мимолётной тени желания попробовать «повстречаться». Локки же Ленку воспринимал сестрой, причём старшей, хоть она и была на год младше его.
День стоял вопиюще солнечный — первый солнечный день за почти месяц дождей (в городе ходили упорные слухи о неминуемом потопе, но пронесло).
Только весной солнце способно сиять и освещать всё с такой оголтелой яростью, видимо окупая избытком света весенний недостаток жара.
Каждый шаг словно бы расплёскивал солнечные брызги повсюду. В лужах бесились солнечные зайчики, Локки и Ленка наступали им на уши. Зайчики не обижались. Город был залит солнцем, дышать было немного страшно - страшно впускать в себя слишком пьяный воздух и слишком яркий блеск апреля.
Ленка то и дело останавливалась, чтобы сделать быстрый набросок то одного, то другого. Локки терпеливо пережидал эти остановки, тратя время на ленивые отработки простейших трюков с доской.
Им было хорошо - от ясной погоды, от необязательности выходного дня, от яркости красок, от наконец-то сухого асфальта под ногами и колёсами, и просто от того что они двое были друг для друга самой подходящей компанией для подобных прогулок.
Если знать, какими маршрутами идти, в городе до любого места окажется рукой подать. Так что у подворотни, в которой находился пресловутый ларёк они оказались минут через десять. Во двор, однако, Локки пришлось вкатываться одному - Ленку снова охватил приступ рисования. Не сходя с места и ничего не объясняя, как всегда, она принялась лихорадочно зарисовывать какую-то бродячую псину, мирно валяющуюся под кустом шиповника. Локки только снисходительно хмыкнул на это.
Когда Локки подъёзжал к ларьку, он заметил несколько бритых крепких ребят, которые топтались у стены ближайшего дома. Одно бритое дарование что-то вдохновенно писало или рисовало на стене при помощи баллончика с краской. Локки поморщился, соскочил с доски и скрылся в ларьке.
Когда он вынырнул из ларька, запихивая в рюкзак четыре увесистых брикета мороженного, бритые всё ещё не закончили творчество. Художник от усердия сопел так, что слышно было на весь двор.
Локки неторопливо оттолкнулся и поехал мимо. Бритое дарование отошло от стены, Локки покосился на новую чёрную и кривую, но полную праведного патриотизма, надпись на свежевыкрашенной стене дома "Спасай, Русь - ебош хачей!"... Тут-то у него в голове и щёлкнуло. "Русь" поди вместо "России" написали, потому что не знают, как оно правильно пишется" – подумал он с лёгкой брезгливостью человека обладающего «врождённой грамотностью» , - "А глагол во втором лице - с мягким знаком..." И прежде чем сам успел всё взвесить, он с достаточно добродушной, впрочем, усмешкой бросил, проезжая мимо:
- Писать по-русски научись, русич...
И с силой оттолкнулся, чтобы набрать скорость и выехать на улицу, к Ленке. Но как на зло, под колёса подвернулся обломок кирпича. Локки рухнул носом в асфальт, едва успев выставить перед собой руки.
Когда он приоткрыл глаза, первое, что он увидел, были грязные берцы, расположенные у самого его лица. Локки покосился вдоль плоскости - только с одной стороны стояло ещё две пары.
- Охуеть, - как-то даже удивлённо прозвучало сверху, - опизденелый хач! Под нигера заделаный. Ты, сука, грамотный, что ли?
Локки за двадцать лет жизни умудрился ни разу не встрять в драку. Бить его просто в голову никому не приходило – к нему всегда все относились дружелюбно... Но инстинкт, за миг до удара, заставил его прикрыть голову руками и сжаться. Первый удар пришёлся прямо в лицо... Избивали его умело и с удовольствием.
Спас Локки кряжистый мужик в ментовской форме, который вышел в эту минуту из подъезда за руку с четырёхлетним сыном и, рявкнул по-армейски на весь двор: "Ну-ка разошлись, ублюдки". Лысые мигом среагировали и прогалопировали в сторону выхода со двора, бросая на ходу страшные угрозы "хачам" и укоры "русским-тряпкам". Мент приостановился было, с сомнением глядя на корчащегося Локки, но тут к нему подбежала Ленка. Мент с чувством выполненного долга пошёл дальше. Сынишка мента с живым интересом крутил головой, оборачиваясь на побитого Локки, пока они с отцом не скрылись за аркой.
Через несколько минут Локки сидел в том же дворе на поребрике, а Ленка поливала его перекисью, которую купила тут же в аптечном ларьке. Шарф у Ленки размотался, а губы подрагивали, блокнот валялся рядом прямо на земле.
- Ты что, дурак? - со слезами в голосе интересовалась она, - Надо же ляпнуть. Это тебе не интернет... Их же человек пять было...
- Я думал, проскочу, - глухо бубнил Локки, зализывая кровь из разбитой губы.
- Дурак, - продолжала Ленка, начиная уже явственно всхлипывать. - Пойдём в травму. Вруг что-то сломали.
- Не, - мрачно сказал Локки, - не сломали. Доску спёрли. Русичи... Пойдём домой, нафиг, я нагулялся.
Он подобрал рюкзак, стараясь не смотреть на Ленку.
- Пиво, что характерно цело, - заметил он и улыбка снова неудержимо начала проявляться на его разбитых в кровь губах.
Ленка тяжело вздохнула, прикусила губу и вытерла шарфом слёзы. Спорить не стала, помогла Локки встать и они тихонько пошли в сторону дома. Локки немного хромал, но в остальном, не считая синяков и разбитого рта, был цел.
Метров за сто от дома Локки замедлил шаг, а потом и остановился совсем, ткнул пальцем вперёд и вверх.
- Зацени-ка, на крыше кто-то болтается, - удивлённо сообщил он Ленке.
Она проследила направление глазами: в самом деле, на крыше кто-то торчал.
- Ну и что, - пожала она плечами. - Мало ли? Ремонтники какие-нибудь, снег чистят.
- Да какой снег, всё смыло давно, - отмахнулся Локки. Он просто впился взглядом в фигуру на крыше. - Стоит, не шевелится даже. И одет как-то странно.
Ленка присмотрелась и фыркнула:
- Тебе все странные, кто обычную приличную одежду носит.
- Да вот именно! Чего ему в пиджачном костюме на крыше делать?
Ленка замялась.
- Д-думаешь, самоубийца? - тихонько спросила она.
- Снайпер он или суицидник, а крыша почти наша и проверить нужно, - решительно сказал Локки и, прихрамывая, зашагал к дому с удвоенной скоростью. Ленка поспешила следом.
(с) Лоторо и Федя Сумкин.
Локки и Ленка.
читать дальшеВ центре города, на мостике через речку стояла девушка. Вокруг её шеи был небрежно обмотан длинный бордовый шарф, который до удивления не шёл к её рыжим волосам. В руках она держала блокнот, и в данный момент, быстро и жадно делала в нём зарисовки всего, чего касался её взгляд. Карандаш так летал над бумагой.
Звали девушку Ленкой.
- Привет, Ленок! - жизнерадостно раздалось у неё над ухом, - Ух, и чего ж ты всё-таки в художку не пошла?
Вопрос был риторическим и дежурным. Так что Ленка неторопливо убрала блокнот в сумку и только тогда обернулась и сказала:
- Привет-привет.
Привет был адресован красивому на восточный лад парню на полголовы её ниже, в широченных «нигерских» брюках, при «доске» в руках, улыбке (по ширине явно соперничающей с брюками) и, натянутой почти на нос смешной, длинной, полосатой оранжево-зелёной шапке.
Звали его Локки. То есть, его действительно все так звали, не взирая на паспортные данные, которые гласили, что имя его вовсе даже Роман Егорович Ложкин. Происхождение его прозвища, корнями уходило в столь глубокое детство, что даже Ленка порой сомневалась в том, что верно её помнит
Ленка и Локки дружили с пелёнок одной и горшка второго.
Ты суп в холодильник убрал? - строго спросила Ленка.
Я его съел, - успокоил её Локки и встал на «доску». - Так куда пойдём? Сто лет с тобой не гуляли.
Ленка и Локки фактически жили вместе. Дело в том, что три года назад отца Локки — Георгия Ивановича, который полжизни пропработал в местной больнице и был на тот момент заведующим отделением хирургии внезапно пригласили на работу в штаты. После недолгих метаний, родители Локки уехали на разведку. Локки как раз заканчивал школу, решили его с места не дёргать.
Скрепя сердце, оставили единственного сына одного в квартире, но на попечение и пригляд ближайших друзей и соседей — Ленкиных родителей, их семья жила двумя этажами выше в том же подъезде. Локки этому был только рад. В наше время, обладая компанейским характером, собственную квартиру иметь накладно — там постоянно будет кто-то зависать, оттуда постоянно будет что-то пропадать, а в награду за это хозяину даруется вечная признательность гостей и вечная же головная боль в виде этих самых гостей. Так что, Локки с лёгким сердцем отдал дубликат ключей Ленке и отказывался перенести тусовки к себе, ссылаясь на «соседский договор». Не говоря уже о том, что стараниями Ленки квартира поддерживалась в большем или меньшем порядке, а Локки в сытости.
Ну ты же всё время занят, - прохладно сказала Ленка, глядя то в один, то другой конец мостика, решая, куда бы им в самом деле пойти.
Не меньше чем ты, - ослепительно улыбнулся Локки, - Вечно у тебя то зачёт, то уборка, то настроения нет.
Ленка фыркнула:
- Ты бы хоть раз учёбой был занят.
Родители Локки рассчитывали вернуться через несколько месяцев и забрать сына с собой. Однако, жизнь завертелась и вернуться оказалось недосуг.
Локки текущее положение вещей устраивало полностью. Несколько раз родители пытались выписать его к себе, но Локки, мягко говоря, не рвался. Он закончил школу и по телефонному настоянию родителей поступил в медучилище. (Поступление в институт он провалил). Мирно — три года, подряд из года в год, он оставался в родном городе и в родном медучилище — дважды на первом курсе.
Но дело было вовсе не в его необучаемости. Дело было в призвании.
Лет с 15 Локки с огромным удовольствием ездил в качестве вожатого в местные лагеря отдыха и с поразительной лёгкостью управлялся там с детьми от семи до 14 лет.
Только в прошлом году, директор лагеря ударил кулаком по столу и буквально приказал Локки поступать в "педулище" - педогагическое училище. Локки пожал плечами и, ни кого более не спросясь и не предупреждая, перекинул документы из меда в пед. К вящему удивлению всех его знакомых — успевал он там феноменально.
- Так куда? - щурясь на солнце, повторил Локки.
Куда ноги выведут, - пожала плечами Ленка и пошагала размашистым "мужским" шагом прочь от моста. Локки лениво покатил рядом с ней.
А где новая? - поинтересовалась Ленка, кивая на доску.
Сломал, - без особого сожаления сообщил Локки, - Неудачно сиганул на лестнице. Вторая уже за сезон.
Локки был счастливым обладателем трёх самокатов, пяти досок, четырёх пар роликов, двух пар лыж и коньков. Почему он пренебрегал велосипедами – он и сам не знал. Катание на всех этих радостях — было единственной на данный момент вещью, к которой он не терял интерес в течении нескольких лет. Вообще-то Локки обладал бесконечной энергией, неистощимым запасом идей и полной неспособностью довести до ума хотя бы одну.
В детстве он перезанимался в двух десятках кружков и секций, начиная от кружка бисероплетения, заканчивая секцией бокса. Особенно долго (по месяцу) он задерживался в секциях единоборств и, хотя, ни в одной, разумеется, не продвинулся дальше белого пояса, на его энтузиазме это не сказывалось никак.
Тех же принципов он придерживался в отношениях с девушками — рекордный срок его «занятости» составлял три недели.
- Вот что, - заявил Локки, - Поехали в ларёк Промхолода, туда должен был быть привоз.
- Пьяная вишня? - встрепенулась Ленка.
- Ага. И Греческая Смоковница и Трюфель и Ананасы в Шампанском.
Говорил Локки о сортах мороженного. Хоть они с Ленкой и выросли, любовь к мороженному осталась в их сердцах неохладимой.
- И пиво по дороге там есть, - задумчиво закончил Локки.
Ленка фыркнула.
- Ты больной. Пиво с мороженным.
- В Чехии все так пьют, - подмигнул Локки, - Поехали.
- Врёшь, - скучающе заявила Ленка и убрала блокнот.
Ленка в свою очередь, напротив производила впечатление очень серьёзной девушки. Улыбалась она редко, глядела на мир так настороженно и внимательно, что окружающие иной раз невольно начинали испытывать желание поправить причёску или одёрнуть одежду.
Не смотря на всепоглощающую страсть к рисованию, в 17 лет, Ленка, осознав, что путь художника неверен и тернист, а кусок хлеба зарабатывать нужно, взяла себя в кулак и понесла документы на медицинский. Подала. Поступила и отучилась там уже два курса, кроме того, в какой-то мере, возможно, пытаясь утешить отца Локки, дядю Жору. Ведь сын его оказался и холоден и негоден к семейному делу.
Блестящей внешностью природа Ленку не наградила. Она была нескладной, тощей, выской девчонкой, с головой, напоминающей оранжевый одуванчик — благодаря жёстким рыжим кудрям, которые, как их не выпрямляй, не укладывай, упорно образовывали почти идеальную пушистую сферу вокруг её головы.
Это вдобавок к крупным веснушкам на щеках и носу.
Самой Ленке было более или менее плевать на свою внешность, но всё-таки и в школе и в детском садике Ленке не уставали напоминать о её выдающихся особенностях, пару раз ей приходилось реветь от обиды. Если бы не Локки, авторитет которого в компаниях всегда был непререкаем, приходилось бы худо.
Вообще, Ленке, конечно, льстила дружба Локки, ей с детства нравились шепотливые слухи и громкие, бестолковые дразнилки «жених и невеста». Хотя у неё ни разу за всё время не возникало и мимолётной тени желания попробовать «повстречаться». Локки же Ленку воспринимал сестрой, причём старшей, хоть она и была на год младше его.
День стоял вопиюще солнечный — первый солнечный день за почти месяц дождей (в городе ходили упорные слухи о неминуемом потопе, но пронесло).
Только весной солнце способно сиять и освещать всё с такой оголтелой яростью, видимо окупая избытком света весенний недостаток жара.
Каждый шаг словно бы расплёскивал солнечные брызги повсюду. В лужах бесились солнечные зайчики, Локки и Ленка наступали им на уши. Зайчики не обижались. Город был залит солнцем, дышать было немного страшно - страшно впускать в себя слишком пьяный воздух и слишком яркий блеск апреля.
Ленка то и дело останавливалась, чтобы сделать быстрый набросок то одного, то другого. Локки терпеливо пережидал эти остановки, тратя время на ленивые отработки простейших трюков с доской.
Им было хорошо - от ясной погоды, от необязательности выходного дня, от яркости красок, от наконец-то сухого асфальта под ногами и колёсами, и просто от того что они двое были друг для друга самой подходящей компанией для подобных прогулок.
Если знать, какими маршрутами идти, в городе до любого места окажется рукой подать. Так что у подворотни, в которой находился пресловутый ларёк они оказались минут через десять. Во двор, однако, Локки пришлось вкатываться одному - Ленку снова охватил приступ рисования. Не сходя с места и ничего не объясняя, как всегда, она принялась лихорадочно зарисовывать какую-то бродячую псину, мирно валяющуюся под кустом шиповника. Локки только снисходительно хмыкнул на это.
Когда Локки подъёзжал к ларьку, он заметил несколько бритых крепких ребят, которые топтались у стены ближайшего дома. Одно бритое дарование что-то вдохновенно писало или рисовало на стене при помощи баллончика с краской. Локки поморщился, соскочил с доски и скрылся в ларьке.
Когда он вынырнул из ларька, запихивая в рюкзак четыре увесистых брикета мороженного, бритые всё ещё не закончили творчество. Художник от усердия сопел так, что слышно было на весь двор.
Локки неторопливо оттолкнулся и поехал мимо. Бритое дарование отошло от стены, Локки покосился на новую чёрную и кривую, но полную праведного патриотизма, надпись на свежевыкрашенной стене дома "Спасай, Русь - ебош хачей!"... Тут-то у него в голове и щёлкнуло. "Русь" поди вместо "России" написали, потому что не знают, как оно правильно пишется" – подумал он с лёгкой брезгливостью человека обладающего «врождённой грамотностью» , - "А глагол во втором лице - с мягким знаком..." И прежде чем сам успел всё взвесить, он с достаточно добродушной, впрочем, усмешкой бросил, проезжая мимо:
- Писать по-русски научись, русич...
И с силой оттолкнулся, чтобы набрать скорость и выехать на улицу, к Ленке. Но как на зло, под колёса подвернулся обломок кирпича. Локки рухнул носом в асфальт, едва успев выставить перед собой руки.
Когда он приоткрыл глаза, первое, что он увидел, были грязные берцы, расположенные у самого его лица. Локки покосился вдоль плоскости - только с одной стороны стояло ещё две пары.
- Охуеть, - как-то даже удивлённо прозвучало сверху, - опизденелый хач! Под нигера заделаный. Ты, сука, грамотный, что ли?
Локки за двадцать лет жизни умудрился ни разу не встрять в драку. Бить его просто в голову никому не приходило – к нему всегда все относились дружелюбно... Но инстинкт, за миг до удара, заставил его прикрыть голову руками и сжаться. Первый удар пришёлся прямо в лицо... Избивали его умело и с удовольствием.
Спас Локки кряжистый мужик в ментовской форме, который вышел в эту минуту из подъезда за руку с четырёхлетним сыном и, рявкнул по-армейски на весь двор: "Ну-ка разошлись, ублюдки". Лысые мигом среагировали и прогалопировали в сторону выхода со двора, бросая на ходу страшные угрозы "хачам" и укоры "русским-тряпкам". Мент приостановился было, с сомнением глядя на корчащегося Локки, но тут к нему подбежала Ленка. Мент с чувством выполненного долга пошёл дальше. Сынишка мента с живым интересом крутил головой, оборачиваясь на побитого Локки, пока они с отцом не скрылись за аркой.
Через несколько минут Локки сидел в том же дворе на поребрике, а Ленка поливала его перекисью, которую купила тут же в аптечном ларьке. Шарф у Ленки размотался, а губы подрагивали, блокнот валялся рядом прямо на земле.
- Ты что, дурак? - со слезами в голосе интересовалась она, - Надо же ляпнуть. Это тебе не интернет... Их же человек пять было...
- Я думал, проскочу, - глухо бубнил Локки, зализывая кровь из разбитой губы.
- Дурак, - продолжала Ленка, начиная уже явственно всхлипывать. - Пойдём в травму. Вруг что-то сломали.
- Не, - мрачно сказал Локки, - не сломали. Доску спёрли. Русичи... Пойдём домой, нафиг, я нагулялся.
Он подобрал рюкзак, стараясь не смотреть на Ленку.
- Пиво, что характерно цело, - заметил он и улыбка снова неудержимо начала проявляться на его разбитых в кровь губах.
Ленка тяжело вздохнула, прикусила губу и вытерла шарфом слёзы. Спорить не стала, помогла Локки встать и они тихонько пошли в сторону дома. Локки немного хромал, но в остальном, не считая синяков и разбитого рта, был цел.
Метров за сто от дома Локки замедлил шаг, а потом и остановился совсем, ткнул пальцем вперёд и вверх.
- Зацени-ка, на крыше кто-то болтается, - удивлённо сообщил он Ленке.
Она проследила направление глазами: в самом деле, на крыше кто-то торчал.
- Ну и что, - пожала она плечами. - Мало ли? Ремонтники какие-нибудь, снег чистят.
- Да какой снег, всё смыло давно, - отмахнулся Локки. Он просто впился взглядом в фигуру на крыше. - Стоит, не шевелится даже. И одет как-то странно.
Ленка присмотрелась и фыркнула:
- Тебе все странные, кто обычную приличную одежду носит.
- Да вот именно! Чего ему в пиджачном костюме на крыше делать?
Ленка замялась.
- Д-думаешь, самоубийца? - тихонько спросила она.
- Снайпер он или суицидник, а крыша почти наша и проверить нужно, - решительно сказал Локки и, прихрамывая, зашагал к дому с удвоенной скоростью. Ленка поспешила следом.
(с) Лоторо и Федя Сумкин.
@темы: проза
-
-
26.03.2012 в 19:17-
-
26.03.2012 в 23:03-
-
09.04.2012 в 01:13что ее? какое сущ заменяет "ее"? "историю"? так там происхождение...
-
-
09.04.2012 в 12:19-
-
09.04.2012 в 13:05