[Reine Salvatrise]

Снарный цикл. Книга первая. Единственный волшебник.


Жил-был дракон цвета пламенной зари. И на всём белом свете не нашлось бы существа подобного ему, повелителю бурь и ветров. И когда его тень падала на Снарные воды, все морские жители замирали и молча, застыв в восхищении, смотрели ему вслед. Дракон поднимался к звёздам и танцевал с ними до упоения, а по утрам люди часто путали его огненное дыхание с восходом солнца. И приветствовали его как избавителя от тьмы.

отрывок 1

Однажды летом властитель неба заметил, что ночи становятся длиннее, а дни короче и холоднее. Но то не зима приближалась. А солнце слабело, и лучи его не грели. Мир погружался во мрак, и в сердцах людей селился страх.
Ткань времени рвалась, поглощая свет и выплёвывая чёрную жижу пустоты. Люди растворялись, исчезали, и никакие стоны и заклинания не могли их вернуть. Птицы не пели, и бабочки, сложив крылья, ждали конца. А на месте городов появлялись чёрные дыры, заполненные пеплом.
И дракон был опечален тем, что его любимый мир умирает.
Он полетел в самое сердце хаоса, где смешались тьма и безвременье, в бездну, затерявшуюся в беспокойных водах Снарного моря. И там, разрывая когтями грудь, изливая кровью сердце, красный дракон смешался с пустотой, штопая ткань мироздания своей жизнью.
И утром солнце принесло тепло, бабочки расправили крылья, запели птицы, и страх был изгнан из людских сердец. Мир вновь стал прекрасен.
Но над землёй уж больше не парил дракон цвета пламенной зари.


В Снарном мире любят рассказывать сказку о красном драконе, но каждый на свой лад. В одной версии дракон погибает. В другой возрождается и вырывается на свободу, разрывая морскую гладь. Ещё шепчут, что каждый дракон когда-то был человеком.
Не знаю, было ли что-то из этого на самом деле или всё выдумка. Но я расскажу вам свою сказку, хотя, конечно, это не сказка, а чистая правда. Но кто мне поверит?

Часть 1. Царство крыс

Сейчас, много лет спустя, странно вспоминать то время, когда я не знала простых правил мироздания и мне было невдомёк, что тот мир, откуда я родом, лишь песчинка среди сотен других. Да, бывают места, усыпляющие тишью и благодатью, и места, пугающие кровавыми реками и мостовыми из человеческих зубов. А в иных мирах всюду преследует тонкий аромат волшебства: запах миндаля или перечной мяты. Я даже забредала туда, где и вовсе нет разумной жизни — только фиолетово-жёлтые всплески энергии, пересекающие пространство.
И хотя всё это случилось безумно давно, но, закрывая глаза, я всё ещё могу вспомнить мельчайшие детали. Надеюсь, у меня достаточно времени, чтобы по порядку рассказать о себе, о волшебнике Септимии Крауде, смерти которому не желал только ленивый, и о красном драконе.
Первое правило, что мне предстояло усвоить: меж собой миры соединены подчас толстой, непробиваемой стеной, а порой совсем тоненькой перегородкой, как дверь на чёрную лестницу, за рифлёным стеклом которой всегда видны лишь расплывчатые очертания неизведанного.
Никогда не любила этой двери: в детстве я насмотрелась передач об убийствах в тёмных закоулках и всё ждала, что кто-нибудь выскочит из-за неё.
Сказать по правде, в моей голове и без того обитало много тараканов, одним больше, одним меньше – какая разница? Конечно, многовато для будущего клинического психиатра, и мне стоило бы сначала себя привести в порядок, а уж потом лезть со скальпелем в чужую душу. Но я всегда выкручивалась, и никто не подозревал, какая каша порой творилась в моей голове! Видимо, я была тем типичным случаем, когда человек лезет в психиатрию не чтобы помогать другим, а чтобы разобраться в себе. Но в этом малюсеньком секрете я с трудом признавалась даже самой себе.
Ну и пусть! В те времена я просто радовалась, что никто не замечал, как сильно билось моё сердце всякий раз, когда я помогала профессору во время бесед с пациентами. Нашла кого бояться! Впрочем, спасало не актёрское мастерство, а то, что мало кого волновала стажер с чашкой кофе. Невысокая, со стрижкой-каре и задумчивым лицом – серая мышка.
Жили мы тихо и скромно. Отец целыми днями трудился в лаборатории, изучал бактерии и микробы. Виделись мы редко. В детстве, помню, любила заглядывать в его портфель, всё надеялась найти что-нибудь интересное, но он никогда не приносил домой сюрпризов. И лишь захлопывал дипломат у меня под носом и укоризненно грозил пальцем.
Мать металась между драгоценным хозяйством и работой бухгалтера. Она относилась к тем людям, у которых всё непременно должно быть идеально, и особо её волновала оценка соседей. Да, она жаждала быть лучшей во всём. Наверное, поэтому я оказалась для неё сплошным разочарованием. Я не любила институт, который она выбрала для меня, скрупулёзно изучив все справочники, не писала гениальных курсовых или статей в научные журналы, не поражала соседей успехами. Я старалась жить тихо и скромно, игнорируя всё, что не попадало в круг моих интересов.
Ещё была Светка: милая сестричка постоянно норовила занять мой письменный стол красками, пастелью и альбомными листами, мол, места ей не хватает в своей комнате. Временами я дико завидовала Светке. Обладая большими недостатками, чем я, она умудрилась снискать больше любви и ласки. Она могла залить акварелью всю кухню, но это не вызывало у матери такого огорчённого выражения лица, как моя четвёрка. Наверное, весь фокус заключался в том, что несмотря на приносимый хаос, Светка хорошо рисовала, особенно портреты, она улавливала главное в человеке и умело переносила на холст. Соседи и учителя хвалили Светку, что льстило матери, которая, впрочем, не оставляла попыток её переделать: «Если ты ещё кухню мыла после себя!»
Я почти всё время сидела дома, если не считать походов в институт и двух-трёх в неделю вылазок на практику в клинику. Я жила в мире учебников, книжек со старыми сказками и потёртых кед. Мама не возражала бы против учебников, будь это книги по выбранной специальности, экономике, но их я принципиально не брала в библиотеке, а рефераты скачивала в Интернете и через пень-колоду пересказывала на семинаре. Ах, да, в Снарном мире нет такого понятия, как Интернет, поэтому попробую объяснить: это огромный массив информации, который существует в «вымышленном» пространстве, если хотите – мире, и доступ к нему осуществляется с помощью особых механизмов - компьютеров.
Вместо экономики я с удовольствием изучала психологию, раз за разом проваливая контрольные по экономическому анализу. И даже моя стажировка в достаточно крупной клинике не считалась успехом.
В отличие от некоторых сверстников я остерегалась гулять по вечерам, ходить в клубы и на дискотеки. И даже это матушка записала мне в минус. Хотя шатайся я по клубам, она требовала бы прекратить это безобразие. Но при текущем положении вещей моя нелюбовь к развлечениям лишь говорила о моей ненормальности и отколотости от общества.
Временами я чувствовала, что нахожусь не на своём месте. Вероятно, потому так легко и позволила втянуть себя в эти абсолютно не нужные мне и разрушившие все планы приключения.
Порой накатывала скука. Дома мне не с кем было обсудить «Толкование сновидений». Никто не хотел говорить со мной о Достоевском, и даже Светку больше волновали мальчики-одноклассники, чем разговоры с сестрой. Мы жили на разных планетах. И мне казалось совершенно невозможным и удивительным, что мы были одной семьёй.
Но и другим моя жгучая мечта казалась странной. Фи! Целыми днями взаперти просиживать над книгами, а затем до пенсии гладить по головке неудачников и анорексиков! Не чушь ли?
Всё началось с трёхчасового знакомства с шарлатаном-психотерапевтом, которого маме присоветовала тётя Вера, соседка и заядлая сериаломанка. За три часа уплачена половина месячного заработка — и вот я выслушиваю лекцию о смысле жизни глазами окружающих и не могу понять, почему должна наматывать на ус советы тех, кто живёт не так, как я мечтаю? Мне настолько опротивело это бесцеремонное выворачивание истины, что я поклялась стать самым лучшим специалистом, чтобы никому больше не пришлось переживать таких унижений.
С тех пор я носила чёрную повязку-браслет на правом запястье.
И каждый день до позднего вечера просиживала над книгами или мечтала о белом халате и чернильных кляксах Роршаха. Конечно, я делала это больше ради себя, чем ради спасения других, но, думаю, всё-таки стала бы психиатром. Возможно, даже не самым плохим.
Но случилось иначе.
Мой фальшиво-сладостный покой нарушило вторжение человека по имени Септимий Крауд.
Он был выше меня на голову, и я смотрела на него снизу вверх. Всё в нём говорило о решительности и суровом характере. Тёмные волосы оттеняли светлую кожу, и казалось, он пришёл откуда-то издалека, где редко не светит солнце. Серые глаза напоминали пастельные мелки моей сестры, и сосредоточенный умный взгляд говорил о том, что он пережил так много, что хватит не на одну жизнь. Но в то же время Крауд не казался старым. Я бы ни за что не смогла назвать его возраст, только если плюс-минус десять лет, что уж совсем точностью не пахнет.
Раньше я не видела. Не знаю, как давно он жил в нашем доме. Месяц? Полгода? Удивительно, но за всё время нашего знакомства я его об этом так и не спросила. Крауд мог оказаться кем угодно и сколь угодно долго жить в нашем доме. До поры до времени он оставался для меня загадкой, которую я силилась разгадать. Да чего уж юлить? Я и сейчас не уверена, что знаю его. Слишком многое он не рассказывал, о многом я и не спрашивала.
А теперь уж поздно.
В тот апрельский день Крауд, в чёрном пальто с поднятым воротом, стоял у подъезда нашего дома и что-то искал в мобильном телефоне. Увидев меня, он произнёс:
— Девушка, не подскажете, как пройти к метро? А то машина сломалась, на работу не доехать.
Наш дом находился не так далеко от подземки, чтобы не знать дороги до станции. Потому вопрос удивлял.
— Метро там, — махнула рукой в сторону. — Идёте вдоль белого дома, сворачиваете на аллею, метров через сто будет станция.
— Спасибо. Ты – Вики?
― Да, ― замешкалась я. Откуда он знает моё имя? Быстрый взгляд: нет, вроде мы раньше не говорили. Столь пронзительный взгляд серых глаз я бы запомнила.
― Септимий Крауд. Прекрасного дня, фея.
И, улыбнувшись, ушёл.
Улыбка, похожая на мимолётный солнечный луч, тёплая и ласкающая. Поражённая, я простояла минут пять и лишь потом опомнилась.
Больше я никогда не видела этой волшебной улыбки на его губах.
На некоторое время и я думать о нём забыла, полностью погрузившись в свои проблемы. Мама собиралась пристроить меня в компанию к знакомым, чтобы они сделали из меня первоклассного экономиста, а я думала о том, как мне после стажировки получить место медсестры в стационаре. Конечно, это не то же самое, что иметь уютный кабинет с кушеткой и кофейным столиком и принимать уставших от офисных дрязг и домашних неурядиц, но надо же с чего-то начинать. К тому же клиника – отличное место, чтобы получше познакомиться с самыми тяжёлыми случаями и узнать, до чего может дойти, если вовремя не заметить признаки душевного расстройства и пустить дело на самотёк. Вся проблема заключалась в том, что для серьёзной, для настоящей работы мне требовалась одна небольшая бумажка – диплом по психиатрии. А меня ждала корочка экономиста. И я совершенно не видела выхода.
Вскоре я ещё раз столкнулась с Септимием Краудом, и эта встреча выбила меня из колеи. После – всё валилось из рук, и я не знала, что мне делать.
Мы с Машкой как раз выходили из института, обе обеспокоенные навалившимися контрольными работами и недописанными курсовыми.
Подруга жужжала о вселенской несправедливости, когда я заметила Крауда, прислонившегося к автомобилю. Он махнул мне рукой.
— Подвести?
— Нет, спасибо.
Я намеревалась пройти мимо, но Машка застыла как вкопанная.
— Да ладно тебе, Вик! Давай прокатимся. Это ведь твой знакомый?
— Ну да, в одном доме живём.
— Супер! — Машка уже забиралась в машину, но я и не подумала двинуться с места.
— Садись, — пригласил мужчина. — Я как раз в сторону дома еду.
Неожиданно для себя довольно улыбнулась.
— Не могу. Мне надо на практику в клинику, а затем в книжный магазин.
Крауд внимательно посмотрел на меня и усмехнулся.
— Ты учишься на экономиста, а работаешь в психушке. Разрываешься между двумя делами и толком не делаешь ни то, ни другое, а на самом деле просто не знаешь, кем хочешь быть. А это означает, что ты занимаешься не своим делом. Подумай об этом.
С этими словами он сел в машину. В окне мелькнуло довольно лицо Машки. И они оба уехали.
Знаете, в глубине души я, наверное, завидовала Машке: высокая, симпатичная, общительная и бесстрашная. С ней мы сдружились случайно: сели за одну парту на английском и разговорились. Машка не боялась завязывать новые знакомства и всегда добивалась своего, для неё точно не существовало никаких преград! А я так не умела и потому молча поплелась к автобусной остановке. Машка-то справится и с контрольными, и с курсовыми, и с летней практикой, а я – вряд ли.
В клинике никак не могла отделаться от мысли: вдруг я, правда, занимаюсь не своим делом? Да что этот пришлый незнакомец может знать обо мне и моих желаниях?
В конце концов, всё закончилось тем, что я перепутала отчёты, пролила на них кофе для начальника и осталась до позднего вечера, чтобы переделать работу.
Домой я вернулась только к половине одиннадцатого.
Этим вечером я должна была отложить в сторону всё, что мне любо-дорого, и сосредоточиться на курсовой, которая никак не хотела выстраиваться в связный набор предложений.
Но погрузиться в работу мне опять не дала мысль, преследовавшая меня весь день: ты занимаешься не своим делом.
— Ну, что за наказание!
Я выползла на кухню. Там уже обосновалась Светка. Разложила десятки альбомных листов с набросками и огромный ватман, на который старательно переносила что-то с эскиза.
— Что делаешь? — я подвинула несколько листков и села на край стула. — Тебе не пора спать? Уже поздно.
— В школе конкурс, — отмахнулась сестра.
Не помню, чтобы когда я училась, у нас бывали конкурсы. Жизнь моей сестрёнки была интересной, и уж Светка никогда не засомневается, своим ли делом она занята.
Я принялась заваривать чай. Чашки уже дымились, когда на кухню вошла мать.
— Что за бардак? Света, быстро собери и иди к себе. Опять же проспишь!
Мы молча наблюдали, как сердитая Светка сгребает вещи. Наверняка, останется после уроков и будет всё доделывать в школе, а завтра вечером мать её немного пожурит за позднее возвращение домой, но похвалит за отличный рисунок.
— Вика, ты написала курсовую?
Матери всегда нужно всё контролировать. Теперь, когда Светка ретировалась с кухни, мишенью стала я.
— Ещё нет.
— Уже апрель. Разве тебе не нужно торопиться? Ты уже выбрала, где летом будешь проходить практику? Я уже говорила, что могу порекомендовать тебя в одну компанию помощником в аналитический отдел.
— Посмотрим. Ладно, уже поздно. Мне завтра к первой паре. Спокойной ночи.
Прекрасно знала, что вместо первой пары пойду гулять. Мне надо проветрить мозги и найти какой-то выход.
Конец апреля выдался на редкость неприятным из-за дождей. Но мне нравился запах мокрых распускающихся листочков и вспышки луж.
Под пальто я надела шерстяную кофту, чтобы не замёрзнуть. Неторопливо прогуливалась по дорожкам парка, и мирно плавающие утки меня успокаивали.
— Неужели тебе нравится такая погода?
Вновь этот странный мужчина. Из-под куртки торчит ворот белого свитера, руки в карманах, а волосы растрёпаны ветром.
— Мне нравится любая погода. Главное, чтобы тихо и можно было помечтать.
— А я ненавижу дожди, сырость и ветер. Там, откуда я, почти всегда тепло. Только зимой идёт дождь, но тогда можно уехать на юг.
— Вы, наверное, из Европы?
Но он лишь едва заметно усмехнулся. И я не могла отделаться от мысли, что он что-то скрывает.
— Хочешь кофе?
Пожала плечами. Что преступного в том, чтобы немного посидеть в уютном кафе? К тому же мне, как будущему специалисту-мозгоправу, полезно изучать людей.
Тихая музыка, деревянные столики и кованые крючки для верхней одежды – всё располагало к неторопливой беседе. Крауд заказал американо для себя, латте – для меня. Он знал, что я люблю, не спрашивая.
— Зачем мы тут?
— Погреться.
Когда принесли кофе, он отнюдь не спешил пить, а обхватил кружку руками, чтобы согреться. Я улыбнулась и сделала так же. Если мы и были в чем-то похожи, так это в том, что оба не переносили холода.
Я заметила у него шесть перстней с огромными голубыми камнями. Несколько больше, чем нужно мужчине.
— Раньше я не видела у вас колец. Зачем так много?
От его взгляда мне стало не по себе, исподлобья, чуть безумный.
— Стало быть, мне так надо.
Мы ни о чём не говорили. Я смотрела по сторонам. И время от времени ловила на себе его пронизывающий взгляд. Отворачивалась, позволяя ему изучать себя, но не узнавая о нём ни капли. Мне хотелось встать и уйти, но я никак не могла себя заставить. К тому же официант принёс мой любимый торт-медовик, хотя я и не помнила, чтобы просила. Пришлось остаться.
Конечно, я бы могла принять Крауда за маньяка, выслеживающего жертву, или просто за типа со странностями и послать куда подальше, избегать общения, но любопытство меня пересилило. Да и в облике его не было ничего отталкивающего, если не считать подчас пронзительного взгляда.
К полудню он расплатился за кофе и молча ушёл, даже не осыпав меня парочкой колких наставлений или советов, коих я ожидала. У меня осталось неприятное чувство, будто меня обманули.
Больше он не искал со мной встречи, а я, уязвлённая, прицепилась к нему как банный лист. Наверное, мне хотелось доказать, что он не прав: я занимаюсь своим делом, знаю чего хочу. Я достаточно интересный человек, и одного утра в кафе мало, чтобы изучить меня.
Наступил май, и, наконец, потеплело. В прошлом году я любовалась зелёной листвой с балкона, но из-за Крауда стала чаще выходить на улицу. Сидела с Киттри на лавочке, ждала своего таинственного незнакомца, следом за ним юркала в подъезд. Он не заговаривал со мной больше, а я жаждала той пленительной улыбки, что в первый раз. И, честно, его молчание безумно оскорбляло. Крауд превращался в навязчивую идею.
В то время я, наконец, выбрала свой путь - психиатрию, начисто отказавшись от экономики. И настала пора от теории переходить к практике. Не всю же жизнь кофе профессору приносить? Конечно, к настоящим душевнобольным меня бы никто не допустил, поэтому я решила опробовать способности на новом жильце, быстро и метко распороть его, изучить и прилепить поразительно точный ярлык. Возможно, если мне удастся написать небольшое исследование, то меня возьмут на работу и без диплома. Главное доказать, что я чего-то стою. Мне предстояло решить лишь одну небольшую проблему: с чего начать?
Крауд казался холодным и отстранённым, и меня бросало в жар от одной мысли, что я заговорю первой.
Возможно, мне стоило бы молча за ним наблюдать, но разве так насобираешь материал? Я должна была вызвать его на откровенность, завязать доверительный разговор или взорвать, заставить вылезти из ледяного кокона и выложить всё как на духу. Иначе как мне выяснить, имеют ли основания мои выводы? Мне нужно было доказательство, одно неосторожно оброненное слово, которое раскроет его душу.
Тогда я не знала, что Крауд не бросается словами и если злится, то злится строго по расчёту. Жизнь научила его играть, а мне лишь предстояло освоить это искусство.

@темы: Рассказ

Comments

[Merry Loony]

Первое правило, что мне предстояло усвоить: меж собой миры соединены подчас толстой, непробиваемой стеной, а порой совсем тоненькой перегородкой - тут нужно либо хотя бы "подчас" поставить в начало, либо переформулировать, а то не сразу ясно, что имеется в виду "иногда ..., иногда...."

как дверь на чёрную лестницу, за рифлёным стеклом которой всегда видны лишь расплывчатые очертания неизведанного.
Никогда не любила этой двери: в детстве я насмотрелась передач об убийствах в тёмных закоулках и всё ждала, что кто-нибудь выскочит из-за неё. - тут я перечитывал шесть раз, чтобы понять, как предложения связаны. В первом из них вроде как "дверь" используется как метафора, и тут вдруг оказывается, что мы всё-таки говорим о двери, именно о двери. Если имелось в виду именно это, от, имхо, нужно по меньшей мере переформулировать.

человек лезет в психиатрию не чтобы помогать другим, а чтобы разобраться в себе - мне казалось, что для этого идут в психологию. Психиатрия все-таки занимается уже болезнями, а не отклонениями: шизофренией, паранойей и т.п. Люди идут в психиатры, чтобы продиагностировать у себя это?

особо её волновала оценка соседей - героиня никак не комментирует этот момент, который, в некотором роде выставляет её мать весьма недалеким человеком. Она не говорит, что это была её "странность", не пытается как-то оправдать это, так что создается впечатление, что ГГ считает это нормой. Это действительно так?

это не вызывало у матери такого огорчённого выражения лица, как моя четвёрка - почему "вызывало огорченное выражение лица у матери" вместо обычного "огорчало мать"?

Я почти всё время сидела дома, если не считать походов в институт и двух-трёх в неделю вылазок на практику в клинику. - имхо это уже нельзя назвать "сидела дома", это что-то вроде "никуда не ходила, кроме как в университет и на практику" или как-то так...

Я жила в мире учебников, книжек со старыми сказками и потёртых кед - здесь как будто логическая задачка: вычеркни лишнее. К чему упомянуты кеды?

это огромный массив информации, который существует в «вымышленном» пространстве, если хотите – мире, и доступ к нему осуществляется с помощью особых механизмов - компьютеров. - стоп

Сама по себе идея объяснять не устройство фэнтезийного мира как бы жителю нашего, но вместо этого объяснять устройство нашего мира жителю фэнтезийного - ок, можно попробовать, но почему начинать... так? То есть, опустим тот момент, что человеку, не знакомому с Интернетом, из этого объяснения ничего не будет понятно, - это даже не главная проблема. Главная проблема в том, что из наличия этого объяснения следует, что ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ понятия, упомянутые до и после в этом отрывке, жителю фэнтезийного мира прекрасно понятны. А также им отлично известно, что такое компьютер. Это точно так? Поясните, пожалуйста, этот момент, возможно, я неверно что-то понял.

отколотости - если бы это взято в кавычки, то мб и могло бы сойти, но в таком виде - точно нет

Раньше я не видела. - что?

с кушеткой и кофейным столиком и принимать уставших от офисных дрязг и домашних неурядиц - текст пытается убедить меня в том, что либо героиня, либо автор не знает разницы между психологией и психиатрией

Кстати, как именно героиня одновременно училась и на экономиста, и на психиатра?

Подвести - итоги?

я бы могла принять Крауда за маньяка, выслеживающего жертву - бинго! 10/10! Почему эта мысль пришла ей в голову только на энный раз? Странно выглядящий мужик, который преследует тебя, - это не мило и не чарующе, это стремно. ГГ боялась ходить по клубам и гулять по ночам, но незнакомец, внезапно появляющийся рядом с ней и предлагающий ей то подвезти, то чай-кофе, НИКАК не заставил её паучье чутье сработать. Тут что-то не так.

В целом начало навевает скуку. А еще - плохие предчувствия. В читателя сразу кидаются и драконом, и солнцем, и магами, и параллельными мирами - от всего этого голова кругом идет. Да и то, как развиваются события в прологе... это все слишком сильно напоминает те роскошные введения из кино и игр, где голос за кадром торжественно (и с эхом) задвигает: "В начале была тьма, но потом появился свет, и восстали создания из тьмы и пошли войной на свет, но тогда появились РЫЦАРИ СВЕТА и напинали порождениям тьмы по самое не шали, но тогда...." Но я лгу, потому что на самом деле звучит всё это примерно так: "Чувак, прости, мы ничего не придумали, поэтому вот тебе набор из нескольких рандомно выбранных красивых слов, составь в своём изображении предысторию, А ТЕПЕРЬ ВРЕМЯ СПЕЦЭФФЕКТОВ! БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ НА ЭКРАН!"

Я вовсе не утверждаю, что ваша история такова, но начало её очень сильно напоминает мне обо всем вот этом вот, о чем предыдущий абзац.

Знаете, я не могу назвать себя прямо-таки фанатом вселенной Толкиена, но мне многое нравится и в ней самой, и в книгах, которые о ней. Например, я отчетливо помню свои впечатления от первого прочтения "Хоббита": я ни разу не был сбит с толку внезапно свалившейся на меня кучей неизвестных персонажей, мест, событий, метафизических понятий и т.д. Была нора, а в ней жил хоббит. Нам рассказывают про хоббита. Потом пришел маг. Рассказали про мага. Потом пришли гномы - рассказали про гномов. И вот так потихоньку вводят читателя в курс дела. И вот теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что без пролога этот отрывок стал бы выглядеть лучше.

Кстати, забавное совпадение: к ничего не подозревающему о Настоящем Волшебстве™ и Настоящих Приключениях™ ГГ приходит волшебник, потом приходит еще раз, а потом приходит еще раз... а что у вас происходит дальше? Волшебник берет ГГ с собой в путь-дорогу и показывает те самые Волшебство™ и Приключения™ ?

[consolo]

А вот такой вопрос задам: автор, имеется ли у Вас законченное произведение, с которого можно начать знакомство с Вашим творчеством? Если есть, то выложите, пожалуйста, что-либо такого объёма, который можно было бы осилить за пару вечеров, причём от первой до последней буквы,

[Reine Salvatrise]

Merry Loony,

А также им отлично известно, что такое компьютер. Это точно так?

Там же поясняется, что это особый механизм

Кстати, как именно героиня одновременно училась и на экономиста, и на психиатра?

На экономиста в институте на дневном, на психиатра сама, дома.

Странно выглядящий мужик

Почему "странно"?

а что у вас происходит дальше? Волшебник берет ГГ с собой в путь-дорогу и показывает те самые Волшебство™ и Приключения™ ?

Она, конечно, попадёт в другой мир, но путешествовать по большей части будет одна. Насчет волшебства, не знаю, что именно вы имели в виду, но тут нет волшебных палочек, длинных магических формул, заклинаний и вспышек со спецэффектами.

И вот теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что без пролога этот отрывок стал бы выглядеть лучше.

Я достаточно долго сомневалась, куда вставлять сказку про дракона: в начало или туда, где о драконах пойдёт речь.
На остальные замечания отвечу чуть позже. Спасибо, что написали.

consolo, нет. Есть только всякое законченное старьё, но оно старьё, мне не нравится и потому не вижу смысла с ним знакомиться.

[consolo]

нет.

— очень жаль; потому что при полуграмотности (верю Мэри Луни) это мог быть редкий, а даже, думаю, единственный шанс привлечь внимание к творчеству без допвложений вроде рекламы оригинальности темы.

[Merry Loony]

Reine Salvatrise, катапульта - тоже механизм, в каком-то смысле и детская рогатка механизм, и шаттл - это механизм. Объяснение термина "Интернет" через упоминание такого механизма, как компьютер - это в лучшем случае отсылка к чему-то уже сказанному. Например, если нам (точнее им, да) уже рассказали о нескольких механизмах и теперь напоминают о том из них, который назывался компьютером. Но в любом случае, основная мысль по этому пункту заключается в том, что, имхо, если и объяснять кому-то устройство нашего мира, то начинать нужно точно не с компьютеров и не с интернетов.

Странным он показался лично мне, возможно, героиня так не считает - ладно, тут уж ей видней. Но я счел бы странным человека, который не назвал своего настоящего имени, а то, которое он назвал - псевдоним или типа того. То есть мы-то с вами знаем, что оно настоящее, но что должен думать герой? Привет! Моё имя - Седьмой Толпа. У меня машина есть, хочешь, покатаю?

Даже если ей не пришло в голову попереводить это имя на русский, как это пришло в голову мне, она должна была понять, что имя.... не русское. Из чего, наверно, следует, что он иностранец. Да и сама ГГ предполагает это. При этом в тексте не сказано ничего про акцент. Он был? Если был, то надо сказать. Если не был, то этому надо удивиться - иностранец чисто говорит по-русски, не странно ли? А если он русский, но при этом называется ненастоящим именем, то это еще в сто раз страннее. Вот поэтому я и назвал его странным. А ГГ все эти моменты никак не настораживают?

Насчет волшебства, не знаю, что именно вы имели в виду

- да не, вопрос касался не волшебства, а завязки истории. Просто когда я вижу чародея, который приходит к ГГ, потом снова приходит к ГГ, а потом снова приходит к ГГ, то мне начинает казаться, что некоторое время спустя он придет снова и заберет ГГ с собой... куда-нибудь.

[Reine Salvatrise]

Merry Loony, а Вы считаете, что завязка, созданная по такой схеме, плохая завязка?

[consolo]

э-э, господа, механизм предполагает преимущественно механическое взаимодействие физ. тел, его составляющих.
компьютер, если речь о чём-то привычном - это электронное программируемое устройство, так что упоминание механических механизмов тут с какого боку, простите? бывают и программируемые механизмы, но это совсем другой вопрос.
ну эт так, к Мэри Луни, наверное...

[Merry Loony]

Reine Salvatrise, не, завязка-то видимо хорошая, раз Толкиен использовал её сначала в Хоббите, а потом во Властелине Колец. Но я даже затрудняюсь предположить, сколько раз и сколько людей попользовались ею с тех пор (и до тех пор).

[Merry Loony]

consolo, я предположил, что это ГГ-непрофессионал (совсем непрофессионал) эдак ляпнул по незнанию (хотя вообще-то устройство компьютера предполагает наличие механизмов в его системе, те же кулеры, хотя бы, но это всё натяжки, само собой), потому что не хотел сложные слова подбирать. Говорят же "лисапед"

[Reine Salvatrise]

Merry Loony, значит, если упрощать, то схема у меня, скорее, такая выходит: пришёл волшебник, сказал: "Не ходи в другие миры, если откроется дверь" (это в следующем отрывке), ГГ пошла (случайно, правда), и начались приключения (в первой части в основном без волшебника). Её, скажем, хитростью заманили. Ну да, видимо, подходит под ту схему, которую вы описали.

[consolo]

ладно... надоели отрывки, если честно.
Reine Salvatrise, ну, ок, а книга у вас завершённая есть из любого "цикла"? пусть макси, но с чего-то начать можно?

[Reine Salvatrise]

consolo, одна книга - старье, которое надо сжечь и никому не показывать, потому что сюжет полнейшая чушь. Вторая - совершенно не продуманный сюжет и устройство мира. Тоже сжечь. Или переписать, потому что оно могло бы получиться.
Могу предложить половину черновика "Единственного волшебника", часть 1 "царство крыс" полностью, часть 2 "странница" 3 отрывка. На пару вечеров хватит.
Ладно, могу предложить ещё один рассказ из старого, но он написан 5 лет назад или 4, не помню. И, на мой взгляд, неактуален.

[Reine Salvatrise]

Привет!

Merry Loony,

отколотости - если бы это взято в кавычки, то мб и могло бы сойти, но в таком виде - точно нет

Чем именно это слово не угодило?

как дверь на чёрную лестницу, за рифлёным стеклом которой всегда видны лишь расплывчатые очертания неизведанного.
Никогда не любила этой двери: в детстве я насмотрелась передач об убийствах в тёмных закоулках и всё ждала, что кто-нибудь выскочит из-за неё. - тут я перечитывал шесть раз, чтобы понять, как предложения связаны. В первом из них вроде как "дверь" используется как метафора, и тут вдруг оказывается, что мы всё-таки говорим о двери, именно о двери. Если имелось в виду именно это, от, имхо, нужно по меньшей мере переформулировать.
А так:
"Первое правило, что мне предстояло усвоить: меж мирами находятся стены, иногда толстые и непробиваемые, а порой совсем тоненькие перегородки. И в стенах бывают – проходы, которые странники называют «дверьми». Это один из немногих способов перемещения меж мирами.
Дверь может оказаться как дверью в прямом смысле слова, так и зеркалом, стеклом или просто провалом в пространстве.
Моё знакомство с таинственным проходами и их занятными формами началось с самой обыкновенной двери на чёрную лестницу, за рифлёным стеклом которой всегда видны лишь расплывчатые очертания неизведанного.
Никогда не любила этой двери: в детстве я насмотрелась передач об убийствах в тёмных закоулках и всё ждала, что кто-нибудь выскочит из-за неё".


особо её волновала оценка соседей - героиня никак не комментирует этот момент, который, в некотором роде выставляет её мать весьма недалеким человеком. Она не говорит, что это была её "странность", не пытается как-то оправдать это, так что создается впечатление, что ГГ считает это нормой. Это действительно так?
Гг не считает это нормой. В те времени гг была зациклена на себе и своём мире. Её не волновали мотивы матери, соседи, странный мужик с его кофе-чаем. Она могла думать о каком-нибудь пациенте или мечтать о карьере, но всё происходящее рядом оставалось вне поле её зрения.
А если так:
Мать металась между драгоценным хозяйством и работой бухгалтера. Она относилась к тем людям, у которых всё непременно должно быть идеально, и особо её волновала оценка соседей. Я не знаю, почему мать жаждала быть лучшей во всём. Тогда мне и в голову не приходило выяснить причины. Довольно неожиданно, учитывая мои увлечения, не так ли? Сейчас я думаю, что это был один из детских комплексов, которые исподтишка оказывают огромное влияние на всю нашу жизнь. Может, в детстве мать не была лучшей и её всегда пытали примерами других детей, что, в конце концов, заставило её стремиться быть лучше, дабы заслужить похвалу, и это переросло в манию.
Так или иначе, я оказалась для неё сплошным разочарованием.

Сама по себе идея объяснять не устройство фэнтезийного мира как бы жителю нашего, но вместо этого объяснять устройство нашего мира жителю фэнтезийного - ок, можно попробовать, но почему начинать... так?
От этой идеи, наверное, надо отказаться. Если предположить, что гг рассказывают свою историю фэнтезийным существам и объясняет им устройство нашего мира, то зачем тогда в дальнейшем объяснять устройство фэнтезийного мира, если фэнтезийные существа и так всё знают? Но тогда ничего не поймёт читатель из нашего мира.

Если говорить именно о всяких механизмах, то жителям (во всяком случае городским) фэнтезийного мира они вполне знакомы. Всякие дирижабли, двигатели, лифты, автоматоны, роботы.

Почему героине Крауд не показался странным и она так легко клюнула.
В следующих частях текста гг и сама удивляется, как это её так провели.
1) ГГ боялась ходить по клубам и гулять по ночам, но незнакомец, внезапно появляющийся рядом с ней и предлагающий ей то подвезти, то чай-кофе, НИКАК не заставил её паучье чутье сработать.
Её паучье чутьё быстро бы сработало бы на грубого и невоспитанного типа, отпускающего сальные замечания и хватающего за руки (или другие части тела). Крауд в данных сценах же воспитан и вежлив. В первый раз он всего лишь интересуется дорогой, в другой, пусть и предлагает подвезти, но не настаивает же и силой не тащит.
Вероятно, в тексте стоит пояснить, что люди, на первый взгляд приличные, не вызывают у гг никаких подозрений. Эта первая причина, почему Крауд её не настораживает, а располагает к себе.
2) Крауд очень расчетливый. Он не делает ничего просто так и в большинстве случаев просчитывает все варианты или почти все. Поскольку вариант «провал» ему не подходил, он подстраховался и заранее колдовством притупил её бдительность.
Но куда логичнее вставить объяснение? Туда, где морок окончательно спадает и гг понимает, как её провели. Или в начало, где её и обманывают?
Про акцент. Он действительно говорил без акцента.

[Merry Loony]

Чем именно это слово не угодило?

- а разве оно существует? Я его никогда раньше не слышал, гуглил-гуглил, да не выгуглил. Вы где-то встречали его не в качестве окказионализма, а как общеупотребительное слово?

Первое правило, что мне предстояло усвоить: меж мирами находятся стены, иногда толстые и непробиваемые, а порой совсем тоненькие перегородки. - получается, что стены бывают толстые, а бывают перегородки. Либо и там, и там существительные в качестве эпитета, либо прилагательные, иначе это режет слух.

И в стенах бывают – проходы - а зачем здесь тире?

видны лишь расплывчатые очертания неизведанного - такая живописная черная лестница? Смотришь на неё сквозь стекло, и кажется, что там не ржавые балясины, гнилые поручни и пепельница [банка Nescafe] на подоконнике, а очертания неизведанного?

всё, происходящее рядом, оставалось вне поля её зрения - и, тем не менее, первая тысяча слов текста посвящена нудноватому описанию всего, что происходило и происходит рядом с героиней. Показания не сходятся.

Измененный абзац о комплексах матери вроде бы и нравится мне чуть больше, но, с другой стороны, я понимаю, что от этого предыстория становится еще длиннее.

сработало бы на грубого и невоспитанного типа - если ГГ, как она сама утверждает, смотрела много передачек про убийства и т.п., то она должна знать, что маньяки ОЧЕНЬ редко ведут себя так. Ведь таки чаще всего ими оказываются те самые милые и воспитанные дедушки, которые живут с тобой по соседству.

А если это всё-таки было наваждение, то объяснение можно (и, как мне пока что кажется, нужно) вставить сразу. Вы в первых абзацах говорите, что он был колдуном, т.е. интриги в этой части уже никакой нет. Следовательно, вы можете сразу сказать, что это всё колдовство, и далее описать все те странности в незнакомце, на которые ГГ непременно обратила бы внимание, не будь тут колдовства - в частности и на акцент.

[Reine Salvatrise]

Я его никогда раньше не слышал, гуглил-гуглил, да не выгуглил

А у меня "отколотость" прекрасно нагуглилась, правда, не в словарях, а во всяких текстах. Значит, люди пользуются этим словом.

Измененный абзац о комплексах матери вроде бы и нравится мне чуть больше, но, с другой стороны, я понимаю, что от этого предыстория становится еще длиннее.

В одной из предыдущих версий её убогая серая жизнь описывалась намного короче. Но мне показалось, что для убедительности надо ещё расписать, что у неё было и что она потеряла. Иначе семья была какой-то картонной декорацией. А было так:
Честно говоря, я никогда не любила этой двери: в детстве насмотрелась передач о всяких убийствах в тёмных закоулках. Этот таракан плотно засел в моей голове и часто выползал наружу в самый неподходящий момент. Конечно, мне, будущему клиническому психиатру, стоило бы сначала подлечить собственную головушку, а уж потом лезть с аналитическим скальпелем в чужую душу. Но я всегда выкручивалась. И никто и не подозревал, как сильно билось моё сердце всякий раз, когда я помогала профессору во время бесед с пациентами. Нашла кого бояться! Впрочем, спасало меня не актёрское мастерство, а то, что мало кого волновала стажер с чашкой кофе. Невысокая, со стрижкой-каре и задумчивым лицом – серая мышь. Меня даже по имени не называли.
Жили мы тихо и скромно. Отец целыми днями трудился в лаборатории, изучал бактерии и микробы. И виделись мы редко. В детстве, помню, любила заглядывать в его портфель, всё надеялась найти что-нибудь интересное, но он никогда не приносил материалов домой. Мать металась между драгоценным хозяйством и работой бухгалтера. Ещё была Светка, милая сестричка, которая постоянно норовила занять мой письменный стол своими красками, пастелью и альбомными листами, мол, места ей не хватает в своей комнате.
Я почти всё время сидела дома, если не считать походов в институт и двух-трёх в неделю вылазок на практику в клинику. Остерегалась гулять по вечерам, от клубов и дискотек бежала, как от огня. Я гордилась собой и думала, что это – счастье.
Многим моя жгучая мечта казалась странной. Фи! Целыми днями просиживать над книгами взаперти, а затем до пенсии гладить по головке неудачников и анорексиков! Не чушь ли?
Всё началось в тот день, когда меня заставили просидеть три дорогостоящих часа в кресле у шарлатана-психотерапевта и выслушивать тошнотворную муть о смысле моей жизни глазами окружающих. Мне настолько опротивело это бесцеремонное выворачивание истины, что я поклялась стать самым лучшим специалистом. Никто не должен переживать таких унижений.
С тех пор ношу чёрную повязку-браслет на правом запястье, скрывая от случайных знакомых метки тех мрачных и отчаянных времен. И каждый день до позднего вечера я просиживала над книгами или мечтала о белом халате и чернильных кляксах Роршаха. Наверное, я больше делала это для себя, чем для других, но, возможно, всё-таки стала бы психиатром. Возможно, даже не самым плохим.
Но всё случилось иначе.
Однажды мой фальшиво-сладостный покой нарушило вторжение странного человека по имени Септимий Крауд. У него были серые глаза, похожие на пастельные мелки моей сестры, чуть вытянутое лицо с выдающимся подбородком и очень светлая кожа, напомнившая мне грубый холст. На правой щеке, как пятна грязи, проступали два незаживающих рубца от ветрянки. Тёмные жидкие волосы при любом движении колыхались. На вид ему с лёгкостью можно было дать от двадцати до сорока. Он мог оказаться кем угодно: и замученным студентом-ботаником, и офисной крысой, и вечно работающим в поте лица творцом. А может, архитектором или поэтом.
С его заурядностью он мог уже не первый год жить в доме, сотни раз попадаться мне на глаза, а я спокойно не замечала его. Но странным было не это, а его вопрос.
В тот апрельский день Крауд стоял у подъезда нашего дома и что-то искал в мобильном телефоне. Увидев меня, он произнёс:
А дальше волшебник, дверь и все вытекающие последствия.

Посоветуете резать и искать средний вариант между тем, что было, и тем, что стало?

всё, происходящее рядом, оставалось вне поля её зрения - и, тем не менее, первая тысяча слов текста посвящена нудноватому описанию всего, что происходило и происходит рядом с героиней. Показания не сходятся.

Тогда она и в самом деле на многое могла не обратить внимание, но вспоминая годы спустя, вспоминает и те детали, которые тогда пропустила, но которые осели где-то на дне сознания.

А что вам показалось самым нудным?

сработало бы на грубого и невоспитанного типа - если ГГ, как она сама утверждает, смотрела много передачек про убийства и т.п., то она должна знать, что маньяки ОЧЕНЬ редко ведут себя так.

Ок. А если бы она не смотрела передачек про убийства, было бы более убедительно?

[Merry Loony]

Чтобы семья не казалась картонной декорацией, говорите? А что мы узнаем о семье ГГ из тысячесловной предыстории?

Давайте по порядку: мы узнаем, что у ГГ есть отец, мать и сестра. ГГ хочет учиться на психиатра (или психолога? Из текста мы понимаем, что она слабо разбирается в этих терминах - это я указывал ранее). Но приходится ГГ учиться на экономиста, потому что так хотела мать.

И это всё. Мы знаем что-то об отношениях между ГГ и её матерью? Они ссорились? Что именно делала мать, заставая дочь за чтением не тех книг? Устраивала скандал с криком и нецензурной бранью или покачивала головой, цокала языком и уходила в другую комнату? Не одобрять-то можно по-разному. И не этим же одним ограничивались их отношения, в конце концов. А что мы знаем о взаимоотношениях между ГГ и её отцом? Она любила его? Уважала его? А он её? Увы, текст нам ответов не дает. Отношения с сестрой? Не, текст дает нам понять, что у ГГ была сестра, но, опять же, ГГ её любила? Они проводили время вместе? А раньше? А в детстве? Вы даете читателю понять, что семья у ГГ была - была как факт. Но мы не знаем ничего о том, кто, к кому и как в этой семье относился, поэтому читатель вряд ли сможет посопереживать ГГ, когда она эту семью потеряет. ГГ больше никогда не увидит отца, с которым, как следует из текста, они редко виделись/разговаривали? ГГ больше никогда не увидит мать, которая всю жизнь её недооценивала? Так зашибись же! Что она теряет-то?

Отсюда же следует ответ на вопрос о нудности - нудными мне кажутся описания и предыстории, где вода толчется в ступе, и в итоге смысл 1100 сказанных слов умещается в два предложения. Так и чем в таком случае оправдано раздувание объема?

Вопрос об урезании и поиске среднего в этом свете (лично для меня, подчеркиваю это) равнозначен вопросу "Сколько давать информации, которая ничего не объясняет и ни к чему не ведет? Одну страницу или две?". И я хочу ответить вопросом на вопрос: а можно ни то, и ни другое? Тут, имхо, нужно не скрещивать то, что было, с тем, что стало, а создавать принципиально иную версию, которая таки будет давать относящуюся к сюжету или к героине информацию.

А если бы она не смотрела передачек про убийства

- да нехай себе смотрит, просто сразу дайте читателю понять, что колдун колдует, и если сделаете все правильно, то других объяснений не потребуется.

[Reine Salvatrise]

Уважаемые модераторы, текст был изменён, буду благодарна, если новый вариант добавят в пост. Спасибо. В один комментарий не влезло(((

Merry Loony, если есть время, то буду благодарна за свежий взгляд.
Что она теряет-то? - в продолжении, которое я сейчас постараюсь выложить, подчёркивается, что она теряла не столько отношения с семьей, сколько возможность жить так, как ей хочется. И в новом варианте (ниже) тоже говорится, что для неё важна была её жизнь такой, какая она есть, спланированная.

Снарный цикл. Книга первая. Единственный волшебник.
Часть 1. Царство крыс

Сейчас, много лет спустя, странно вспоминать то время, когда я не знала простых правил мироздания и мне было невдомёк, что тот мир, откуда я родом, лишь песчинка среди сотен других. Да, бывают места, усыпляющие тишью и благодатью, и места, пугающие кровавыми реками и мостовыми из человеческих зубов. А в иных всюду преследует тонкий аромат волшебства: запах миндаля или перечной мяты. Но есть и чудесный мир, где ни о чём подобном и не подозревают.
Моя история началась безумно давно, но, когда я закрываю глаза, то всплывают мельчайшие детали. Надеюсь, у меня достаточно времени, чтобы по порядку рассказать о себе и о волшебнике Септимии Крауде, смерти которому не желал только ленивый.
До знакомства с волшебником или, как его чаще называли, шарлатаном, я тихо и скромно жила с родителями и сестрой. Мне было двадцать лет, и я заканчивала четвёртый курс.
Наверное, правильнее сначала сказать о тех людях, что окружали меня и во многом повлияли на то, как сложилась моя судьба.
Мой отец целыми днями трудился в лаборатории, изучал бактерии и микробы. Виделись мы редко. В детстве, помню, любила заглядывать в его портфель, всё надеялась найти что-нибудь интересное, но он никогда не приносил домой сюрпризов. И лишь захлопывал дипломат у меня под носом и укоризненно грозил пальцем.
Он, как и я, интересовался только своей жизнью. Всё, что выходило за рамки работы, мало его волновало. Наука – это всё, а всё – это наука. Его одержимость восхищала меня. Он не тратил время попусту, всегда при деле, собран, сосредоточен. Он верил, что каждый должен найти своё место в жизни, найти то дело, которому захочется посвятить жизнь. И поэтому он никогда не помыкал мной и не навязывал своих взглядов, за исключением одного-единственного случая, о котором я расскажу дальше.
Мать металась между драгоценным хозяйством и работой бухгалтера. Она жаждала быть лучшей во всём, и особо её волновала оценка соседей. Сейчас я думаю: это был один из тех детских комплексов, которые исподтишка оказывают огромное влияние на всю нашу жизнь. Может, в детстве мать не была лучшей и её пытали примерами других детей, более способных и безупречных, что, в конце концов, заставило её стремиться к совершенству ради похвалы, и это переросло в манию.
Так или иначе, я оказалась для неё сплошным разочарованием. Я не любила институт, который она выбрала для меня, скрупулёзно изучив все справочники, не писала гениальных курсовых или статей в научные журналы, не поражала соседей успехами. Я зациклилась на одном-единственном интересе, игнорируя всё остальное.
Ещё была Светка: милая сестричка постоянно норовила занять мой письменный стол красками, пастелью и альбомными листами, мол, места ей не хватало в своей комнате. Временами я дико завидовала Светке. Обладая большими недостатками, чем я, она умудрилась снискать больше любви и ласки. Она могла залить акварелью всю кухню, но это не так огорчало матерь, как моя четвёрка. Наверное, весь фокус заключался в том, что несмотря на приносимый хаос, Светка отлично рисовала, особенно портреты, ловя главное в человеке и умело перенося на холст. Соседи и учителя хвалили мою сестрёнку, что льстило матери, которая, впрочем, не оставляла попыток её переделать: «Если бы ты ещё кухню за собой мыла!»
Лет в двенадцать я любила сестрёнку. Ей тогда было шесть, и она любила, когда я читала ей вслух. Сидя на диване и иногда болтая ножками, мы тогда увлекались всем подряд, начиная с Мэри Поппинс и заканчивая «Капитанской дочкой». А затем однажды появилась мама и сказала, что пора мне взяться за ум и серьёзнее относиться к учёбе.
Мы со Светкой отдалились друг от друга. Поначалу сестра ещё подходила ко мне с вопросами и сказками, но потом отстала и, наверное, обиделась. А мне было грустно терять друга.
Репетиторами мать забивала всё моё свободное время. А иногда и сама занималась со мной, оставляя дела для глубокой ночи. Она, наверное, возлагала на меня огромные надежды, а я не ценила её стараний. Мне было досадно, что из меня хотели вырастить гения, знающего абсолютно всё, но гения печального, обделённого простыми радостями жизни. Только учёба, учёба и ещё раз учёба.
Иногда доходило до того, что заумные формулы становились настолько противными, что мать с хмурым лицом стояла надо мной, а я, рыдая, давясь слезами, продолжала строчить примеры.
Постепенно усталость и непонимание желаний друг друга настолько измотали нас, что мы обе стали озлобленными и готовыми грызться и грызться.
Когда мать сказала, что я непременно должна поступить на экономическую специальность, меня прорвало, и я взбунтовалась. Я была настолько забита и измучена, что мне, наконец, захотелось самой управлять своей жизнью.
Мы ссорились и кричали друг на друга. Это ужасно стыдно, но я даже тарелками бросалась и те со звоном бились о стены. Я заливалась слезами, а мать говорила, что я – ненормальная, потому что не хочу поступать в хороший институт.
«Ты – взрослая, а ведёшь себя хуже ребёнка. Надо делом заниматься, учиться в престижном ВУЗе, а не в потолок плевать, как ты любишь».
Отец попытался встать на мою сторону, но когда услышал, что я не знаю где бы хотела учиться, ответил: «Не знаешь – так не перечь матери. Она столько сил в тебя вложила!».
В общем, я была во всём виновата. Если бы я сразу чётко сказала, что хочу быть, к примеру, врачом, то меня бы отправили в медицинский и оставили бы в покое.
Но в итоге всё закончилось трёхчасовым знакомством с шарлатаном-психотерапевтом, которого маме присоветовала тётя Вера, соседка и заядлая сериаломанка. За три часа уплатили половину месячного заработка — и я выслушивала лекцию о смысле жизни глазами окружающих и не могла понять, почему должна наматывать на ус советы тех, кто живёт не так, как я мечтаю?
И вот, задыхаясь от этого бессмысленного выворачивания истины, я вдруг поклялась стать самым лучшим психотерапевтов, чтобы никому больше не пришлось переживать таких унижений. Родителям я не решилась сказать, выдумав, что они могут разозлиться ещё больше.
Для виду я поступила в выбранный матерью институт, но каждый день до позднего вечера просиживала над книгами по психологии. Мать не сразу заметила, что в институте я учусь через пень-колоду, а по вечерам «бездельничаю» или читаю другие учебники; закрытая дверь в комнату немало помогала. Когда правда всплыла, мать сначала расплакалась, а затем, к моему удивлению, махнула на меня рукой.
«Ладно, это не такое уж и бестолковое хобби, если ты не планируешь бросить экономику».
Уходить из института и поступать в другой я тогда не рискнула, не чувствуя в себе сил да и особого желания искать приключения. Пусть всё будет так, как есть.
К тому моменту в Светке уже открылся её художественный дар, и мать немного охладела ко мне, дав чуточку воли.
Хотя порой накатывала скука, ведь дома мне не с кем было поговорить, я радовалась своей маленькой победе: наконец, всё было тихо, спокойно и по-моему. Мне было важно отстоять своё решение. Такое положение вещей меня вполне устраивало.
Но мой фальшиво-сладостный покой нарушило вторжение человека по имени Септимий Крауд.
Он был выше меня на голову, и я смотрела на него снизу вверх. Всё в нём говорило о решительности и суровом характере. Тёмные волосы оттеняли светлую кожу, и казалось, он пришёл откуда-то издалека, где редко светит солнце. Серые глаза напоминали пастельные мелки моей сестры, и сосредоточенный умный взгляд говорил о том, что он пережил так много, что хватит не на одну жизнь. Но в то же время Крауд не казался старым. Я бы ни за что не смогла назвать его возраст, только если плюс-минус десять лет, что уж совсем точностью не пахнет.
Раньше я его не видела. Не знаю, как давно он жил в нашем доме. Месяц? Полгода? Удивительно, но за всё время нашего знакомства я его об этом так и не спросила. До поры до времени он оставался для меня загадкой, которую я силилась разгадать. Да чего уж юлить? Я и сейчас не уверена, что знаю его. Слишком многое он не рассказывал, о многом я и не спрашивала.
А теперь уж поздно.
В тот апрельский день Крауд, в чёрном пальто с поднятым воротом, стоял у подъезда нашего дома и что-то искал в мобильном телефоне. Увидев меня, он произнёс:
— Девушка, не подскажете, как пройти к метро? А то машина сломалась, на работу не доехать.
— Метро там, — махнула рукой в сторону. — Идёте вдоль белого дома, сворачиваете на аллею, метров через сто будет станция.
— Спасибо. Ты – Вики?
― Да, ― замешкалась я. Откуда он знает моё имя? Быстрый взгляд: нет, вроде мы раньше не пересекались. Столь пронзительные серые глаза я бы запомнила.
― Септимий Крауд. Прекрасного дня, фея.
И, улыбнувшись, ушёл.
Мимолётная улыбка, похожая на солнечный луч, тёплая и ласкающая. Поражённая, я простояла минут пять и лишь потом опомнилась.
Позже я много раз прокручивала в голове эту сцену. И всё яснее понимала, что без некого колдовства тут не обошлось. Ведь ни его странное имя, ни отсутствие акцента, характерного для иностранца, меня не удивили. Да и странно было не знать о метро, что совсем рядом! Вспышкой пронеслось осознание того, что что-то не так, но тут же сгинуло.

[Reine Salvatrise]

То, что не влезло в комментарий выше.
На некоторое время и я думать о Крауде забыла, полностью погрузившись в свои проблемы. Мама собиралась пристроить меня в компанию к знакомым, чтобы из меня выковывали первоклассного экономиста, а я думала о том, как мне найти местечко в психологии. Я мечтала о том, что буду принимать пациентов в уютном кабинете психотерапевта, выслушивать пересказы офисных дрязг и жалобы на босса, на идиота-супруга, на проевшую плешь любовницу и на вселенскую несправедливость.
Но я слабо понимала, как мне этого добиться. Сейчас я проходила стажировку в психиатрической клинике, что имело мало общего с тем, чем я бы хотела заниматься в будущем, но ничего лучше я не нашла. И потому пока решила потихоньку перебраться в психиатрию - после стажировки получить место медсестры в стационаре. Надо же с чего-то начинать?
К тому же клиника – отличное место, чтобы лучше познакомиться с самыми тяжёлыми случаями и узнать, до чего может дойти, если вовремя не заметить признаки душевного расстройства и пустить дело на самотёк. Вся проблема заключалась в том, что для серьёзной, для настоящей работы мне требовалась одна небольшая бумажка – диплом по психиатрии. А меня ждала корочка экономиста. И я совершенно не видела выхода.
Вот тогда-то я ещё раз столкнулась с Септимием Краудом, и эта встреча выбила меня из колеи. После – всё валилось из рук, и я не знала, что мне делать.
Мы с подругой как раз выходили из института, обе обеспокоенные навалившимися контрольными работами и недописанными курсовыми.
Машка жужжала о вселенской несправедливости, когда я заметила Крауда, прислонившегося к автомобилю. Он махнул мне рукой.
— Подвезти?
— Нет, спасибо.
Я намеревалась пройти мимо, но Машка застыла как вкопанная.
— Да ладно тебе, Вик! Давай прокатимся. Это ведь твой знакомый?
— Ну да, в одном доме живём.
— Супер! — и беспечная Машка уже забиралась в машину, но я и не двинулась с места.
— Садись, — пригласил мужчина. — Я как раз в сторону дома еду.
Неожиданно для себя довольно улыбнулась.
— Не могу. Мне надо на практику в клинику, а затем в книжный магазин.
Внимательно посмотрев на меня, он усмехнулся.
— Ты учишься на экономиста, а работаешь в психушке. Разрываешься между двумя делами и толком не делаешь ни то, ни другое, а на самом деле просто не знаешь, кем хочешь быть. А это означает, что ты занимаешься не своим делом. Подумай об этом.
С этими словами он сел в машину. В окне мелькнуло довольное лицо Машки. И оба уехали.
Знаете, в глубине души я, наверное, завидовала Машке: высокая, симпатичная, общительная и бесстрашная. С ней мы сдружились случайно: сели за одну парту на английском и разговорились. Машка не боялась завязывать новые знакомства и всегда добивалась своего, для неё точно не существовало преград! А я так не умела и потому молча поплелась к автобусной остановке. Машка-то справится и с контрольными, и с курсовыми, и с летней практикой, а я – вряд ли.
В клинике никак не могла отделаться от мысли: вдруг я, правда, занимаюсь не своим делом? Да что этот пришлый незнакомец может знать обо мне и моих желаниях?
В конце концов, всё закончилось тем, что я перепутала отчёты, пролила на них кофе и осталась до позднего вечера, чтобы переделать работу.
Домой я вернулась только к половине одиннадцатого. Курсовая опять не желала выстраиваться в связный набор предложений. И я решила утром прогуляться вместо первой пары. Мне надо проветрить мозги и найти какой-то выход.
Конец апреля выдался на редкость неприятным из-за дождей. Но мне нравился запах мокрых распускающихся листочков и вспышки луж. Я неторопливо прогуливалась по дорожкам парка, и мирно плавающие утки меня успокаивали.
— Неужели тебе нравится такая погода?
Вновь этот странный мужчина. Из-под куртки торчит ворот белого свитера, руки в карманах, а волосы растрёпаны ветром.
Я не любила болтать с незнакомцами. Да и гулять-то приятнее в одиночестве. Но мне вдруг захотелось поговорить. Понимаете, Крауд в отличие от многих был вежлив и воспитан. Он не навязывался, стоял в паре метров от меня, ожидая, пойду ли я на общение или нет. Он казался полной противоположностью тому сорту грубых и невоспитанных людей, которых я избегала. Это вызывало доверие.
И я ответила:
— Мне нравится любая погода. Главное, чтобы тихо и можно было помечтать.
— А я ненавижу дожди, сырость и ветер. Там, откуда я, почти всегда тепло. Только зимой идёт дождь, но тогда можно уехать на юг.
— Вы, наверное, из Европы?
Но он лишь едва заметно усмехнулся. И я не могла отделаться от мысли, что он что-то скрывает.
— Хочешь кофе?
Пожала плечами. Что преступного в том, чтобы немного посидеть в уютном кафе? К тому же мне, как будущему мозгоправу, полезно изучать людей.
Тихая музыка, деревянные столики и кованые крючки для верхней одежды – всё располагало к неторопливой беседе. Крауд заказал американо для себя, латте – для меня. Он знал, что я люблю, не спрашивая.
— Зачем мы тут?
— Погреться.
Когда принесли кофе, он отнюдь не спешил пить, а обхватил кружку руками, чтобы согреться. Я улыбнулась и сделала так же. Если мы и были в чем-то похожи, так это в том, что оба не переносили холода.
Я заметила у него шесть перстней с огромными голубыми камнями. Несколько больше, чем нужно мужчине.
— Раньше я не видела у вас колец. Зачем так много?
От его взгляда мне стало не по себе, исподлобья, чуть безумный.
— Стало быть, мне так надо.
Мы ни о чём не говорили. Я смотрела по сторонам. И время от времени ловила на себе его пронизывающий взгляд. Отворачивалась, позволяя ему изучать себя, но не узнавая о нём ни капли. Хотелось встать и уйти, но я никак не могла себя заставить. К тому же официант принёс мой любимый торт-медовик, хотя я и не помнила, чтобы просила. Пришлось остаться.
В пору было бы забеспокоиться, принять Крауда за маньяка, выслеживающего жертву, и послать куда подальше, избегать общения. Но любопытство меня пересилило, и я осталась. Мне, наверное, впервые был интересен кто-то, кого не было в моём привычном круге.
К полудню он расплатился за кофе и молча ушёл, даже не осыпав меня парочкой колких наставлений или советов, коих я ожидала. У меня осталось неприятное чувство, будто меня обманули.
Больше он не искал со мной встречи, а я, уязвлённая, прицепилась к нему как банный лист. Наверное, мне хотелось доказать, что он не прав: я занимаюсь своим делом, знаю чего хочу. Я достаточно интересный человек, и одного утра в кафе мало, чтобы изучить меня.
Наступил май, и, наконец, потеплело. В прошлом году я любовалась зелёной листвой с балкона, но из-за Крауда стала чаще выходить на улицу. Сидела с Киттри на лавочке, ждала своего таинственного незнакомца, следом за ним юркала в подъезд. Он не заговаривал со мной больше, а я жаждала той пленительной улыбки, что в первый раз. И, честно, его молчание безумно оскорбляло. И я не заметила, как Крауд превратился в навязчивую идею.
В то время я, наконец, выбрала свой путь – попробую получить место в клинике. Я не была уверена, что этот ценный опыт приведёт меня к частной практике психотерапевта. И, возможно, мне стоило всё же днём работать в аналитическом отделе, куда меня мечтала пропихнуть мать, и втихаря поступить на вечернее отделение психологии, закончить и найти нормальную работу, больше мне подходящую, и не мучиться с клиникой. Но я не искала лёгких и тем более правильных путей.
Если мне удастся написать небольшое исследование, то меня, возможно, возьмут на работу и без диплома. Главное доказать, что я чего-то стою. Но мне предстояло решить лишь одну небольшую проблему: с чего начать?
Конечно, к настоящим душевнобольным меня бы никто не допустил, поэтому я захотела опробовать способности на новом жильце, быстро и метко распороть его, изучить и прилепить поразительно точный ярлык.
Возможно, мне стоило бы молча за ним наблюдать, но разве так насобираешь материал? Я должна была вызвать его на откровенность, завязать доверительный разговор или взорвать, заставить вылезти из ледяного кокона и выложить всё как на духу. Иначе как мне выяснить, имеют ли основания мои выводы? Мне нужно было доказательство, одно неосторожно оброненное слово, которое раскроет его душу.
Тогда я не знала, что Крауд не бросается словами и если злится, то злится строго по расчёту. Жизнь научила его играть, а мне лишь предстояло освоить это искусство.

[Merry Loony]

Reine Salvatrise, а почему вы не хотите новую запись создать? А то так новую версию увидят только те, кто на обновление темы подписан.

[Reine Salvatrise]

Merry Loony, а я не знаю, можно ли на один отрывок кучу записей плодить. Вдруг у меня потом и третья, и четвёртая версия первого отрывка будет?

[Тедди-Ло]

consolo, у автора на Музе выложен довольно большой и практически законченный кусок этого текста. Текст довольно занятный - напоминает смесь компьютерной игры и Кафки

[Reine Salvatrise]

Тедди-Ло, а в дневнике у автора есть ссылка на кусок побольше (в смысле на продолжение), чем на Музе.

[Тедди-Ло]

Reine Salvatrise, ну тем более

[Merry Loony]

Да, бывают места, усыпляющие тишью и благодатью, и места, пугающие кровавыми реками и мостовыми из человеческих зубов. - это, кажется, было и в предыдущих версиях, но тогда я почему-то забыл сказать: это пошловато. В смысле, когда кто-то говорит мне: "А дом плохого парня был сделан из костей, а из кранов текла кровь", я думаю: "Воу-воу, палехчи, мистер оригинальность, здесь слишком много свежих идей!"

когда я закрываю глаза, то всплывают мельчайшие детали. - было бы лучше, если бы ей вспоминались мельчайшие детали или приходили на ум, а всплывание сюда как-то не подходит.

что я не знаю где бы хотела учиться - запятая

закрытая дверь в комнату немало помогала - почему не "закрытая дверь комнаты"? Но даже так что-то не очень... возможно, стоит описать момент чуть подробнее? Сказать, что когда ГГ доставали, она закрывалась в своей комнате, и это вызывало такую-то и такую реакцию, ну и т.д.

Но мой фальшиво-сладостный покой нарушило вторжение человека по имени Септимий Крауд.
Он был выше меня на голову... - когда эти предложения выстроены именно в таком порядке, создается впечатление, что сидела-сидела ГГ у себя в комнате, и тут из ниоткуда Крауд начал к ней вторгаться. Мб стоит сперва сказать что-то вроде "впервые мы встретились там-то и там-то", а потом уже переходить к описанию внешности?

что уж совсем точностью не пахнет - мне не нравится пахнущая точность

знаю чего хочу - запятая

Сидела с Киттри на лавочке - было бы неплохо объяснить, кто это, потому что здесь это имя появляется впервые

что Крауд не бросается словами и если злится - запятая

В целом лично мне такой вариант нравится чуть больше. Через некоторое время прочту следующий отрывок.

[consolo]

о, есть лулзы? почитаю тогда (на безрыбье-то).
автору и сочувствующим проясню немного: я правдоруб, в выражениях стесняться не буду. читательское внимание, прочтение текста - отличная награда для писателя. на его текст тратят время, хотят читать ещё, одобряют, узнают. Но упорно почему-то общественное мнение навязывает оценку книги с коммерческой точки зрения. почему-то. искусство по ценности=$.
а что тогда, когда тратишь деньги на книги, которые оказались бесполезными или вредными?
записываешь в хейт-лист имя автора, а то и наименование издательства. и в последнее время эта тенденция ширится: в совке бабушки кланялись в пояс, когда им представляли писателя, сейчас кривятся, плюются и предлагают купить мопсика, чтоб закрыть впадину.
автора мне мешало читать обилие отрывков, вываленных широким фронтом в сеть. такая уйма недоделок, как будто за автором черти гнались и не было возможности доосмыслить, пождодав, а потом перечитать и вывалить хотя бы вторую редакцию, а не сразу первую.
при этом автор ведь точно не стал бы возиться с выкройками, которые ему дали сначала с 50% содержанием ошибок (бишь эскиз от руки примерно на такой-то размер, но все примерно), потом с 25% ошибок всего лишь... аналогия полная, терпения не хватит ни у кого - сидеть и сличать. проще дождаться финального релиза.

и всё это густо пересыпано тем, что я ненавижу в т.н. русском фэнтези. расхожими драконами и магами (хватит насиловать трупы! трупы ЧУЖИХ легенд, которые уже подоили, потом в центрифуге выкрутили, снова намочили и снова подоили - и так много раз). то есть ничего оригинального, даже попыток отмазаться, как у Семёновой.

соу, я читаю ради лулзов. ни в коем случае я не стал бы покупать такую книгу, которая про нашего попаданца в мире магии с чуждыми брендами вампиристики, лекантропии и эльфойоп... поклонения тонкозвонкой красоте.
приступим.

тот мир, откуда я родом, лишь песчинка среди сотен других. Да, бывают места, усыпляющие тишью и благодатью, и места, пугающие кровавыми реками и мостовыми из человеческих зубов

— ок. где оригинальность? почему, придумывая параллельные миры, сразу рисуют эльфийские лежбища, все в росе и порхающих феях, и в противоположность - демонически-злые круги ада? так проще - кому проще? на какого читателя рассчитывает автор? книжку планируется давать в нагрузку при покупке дачного сортира или билета на электричку? и, кроме того, в этом мире, безо всяких других, параллельных, есть церковь из костей, гора крестов, а есть пейзажи Новой Зеландии. и все это на одном земном шарике. неужели все те миры такие однозадачные?

А в иных всюду преследует тонкий аромат волшебства: запах миндаля или перечной мяты.

- книга и не для детей. потому что атмосферность кривая; даже начинающим я бы сказал так: чем пахнет волшебство? волшебством. это как ощущение присутствия военного диктатора. как харизма. чем пахнет харизма махатмы ганди? нет, серьезно, даже если он умащивал тело драгоценными маслами, я бы не стал сравнивать с чем-то популярненьким, с ведьминскими травами. а уж волшебство, пронизывающая магия-то куда более масштабна.
итак, автор ощутил свободу. хочет писать грандиозное. а в итоге снова по шаблону: дай конюху построить дворец - он конюшню золотую отгрохает.
мелко.
магия - мята. магия - миндаль. и прочие пряности, знакомые по текстам песен. хорошие пряности, но о религиях востока ещё можно писать, отталкиваясь от храмовых благовоний, хотя прямое сравнение и там неуместно. а тут - о магии. нельзя; еще и потому, потому что на данном моменте читатель даже не знает, добрая это магия или злая, лечильная или боевая. а уже миндалемята, а уже куркума с кумином.

бывают места, усыпляющие тишью и благодатью, и места, пугающие кровавыми реками и мостовыми из человеческих зубов. А в иных всюду преследует тонкий аромат волшебства: запах миндаля или перечной мяты. Но есть и чудесный мир, где ни о чём подобном и не подозревают.

- перечислено много. постройки на костях есть на бренной Земле. а последнее предложение говорит: есть чудесный мир, в котором не подозревают о перечисленном выше, а выше была магия. а как тогда в том мире, где магии нет и в умозрительном плане, появилось понятие чуда, чудесного? и в том же мире нет благодати, так как отрицается весь абзац.

чтобы по порядку рассказать о себе и о волшебнике Септимии Крауде, смерти которому не желал только ленивый.

- тут такой спойлер про С. Крауда. И он отличился, раз так. ведь даже насчет Дж.Карвена из "....истории Чарльза Декстера Варда" местные испытывали сомнения, им требовалось много доказательств, прежде чем они восстали против некроманта.

я тихо и скромно жила с родителями

- тишь и благодать еще можно списать на устойчивое выражение, но повтор определений- это плохо, невесело и выдает куцый словарный запас. как и дублирование определений, призванных создать ощущение. я жила неприметной жизнью - этого достаточно. нет, автор по-школярски задваивает: скромной и тихой. перестраховывается, утомляя читателя.

Мне было двадцать лет, и я заканчивала четвёртый курс.

- придирка, вношу. автора сложно будет переводить, как Чапая, на мировые языки. потому что четвертый курс чего - может в скором времени оказаться неразгадываемым. как ваучеризация, как миша два процента.

Мой отец целыми днями трудился в лаборатории, изучал бактерии и микробы

- а вирусы не изучал, чтоб не гонять оборудование зазря?

В детстве, помню, любила заглядывать в его портфель, всё надеялась найти что-нибудь интересное, но он никогда не приносил домой сюрпризов

- чувствуется разочарование взрослой рассказчицы, так и не прикоснувшейся к спорам сибирской язвы, например. Вспоминается начало фильма "Скала". потому что скучно читать все эти проколы.
да и принцип Зингельштайнера, того самого, который утверждал, что первая страница книги должна цеплять и не отпускать, как ни прискорбно, тут оказывается пророческим. скучища; ну, пообещали нам чёрного мага, учителя Краббата. но пообещали в неразличимой перспективе, это ясно.
нет, серьёзно: я вынужден разгадывать этот абзац. что хотела девочка от папы, который пришел домой? ласки, чтоб побаловал. очевидно, рылась в его карманах, как лошадь, приученная к тому, что её угощают сладостями. так почему бы так и не написать - ждала, что папа принесет домой что-то из баловств, гостинцы, игрушку, ну хоть яркий буклет - если уж никуда не успел и не озаботился дочь порадовать.
ну, если так, то надо было яснее, без разночтений, именно этот вариант и вписать.

Он не тратил время попусту, всегда при деле, собран, сосредоточен

- девочка наблюдала папу дома. а он не расслаблялся ни на секунду, мрачный псих. и когда спал на диване, был сосредоточен, и когда посуду мыл, был до крайности собран. ворвись террористы - уложил бы их одной левой! тяжело, наверное, детство прошло. папа учил стрелять из гранатомета, ставить растяжки... вешал вниз головой и заставлял собирать и разбирать ПМ, пока юшка из носу не брызнет.
по-прежнему нифига интересного, кроме штампов и кривуль. а полет идёт третью минуту.

Она жаждала быть лучшей во всём, и особо её волновала оценка соседей. Сейчас я думаю: это был один из тех детских комплексов, которые исподтишка оказывают огромное влияние на всю нашу жизнь. Может, в детстве мать не была лучшей и её пытали примерами других детей

-ну как бы мрачный невротик папа почему-то избежал участи быть обрызганным ядом из жала гг. интересно, почему? для многих особей дамского пола характерно несправедливо прикапываться к женщинам и неоправданно снисходительно всё прощать мужчинам, чтоб не дай б-г им не разонравиться, видимо.
ок, читатель думает о том, как автор неправ. это можно использовать, но, думаю, на такой финт должен распространяться тонкий расчет, которого я тут, чаю, не встречу.

не писала гениальных курсовых

-никому в голову не придет искать гениальность в курсовой работе. и в реферате. и в эссе. и в вопросах с коллоквиумов. это как искать ядерщика среди тех, кто стоит в горячем цехе у плиты. курсовые дай высшие силы чтоб кто-то на плагиат проверил - в виде электронной версии. а то сдаются на вес или используются для устного ответа на в-сы препода. предлагаю: не участвовала в научной работе, в концеренциях для увлеченных наукой студентов, не брала грантов на исследования. предлагаю, но не жажду видеть ещё одну версию, 1.3, например, первой главы. просто для эрудиции авторской вношу кое-что. эрудированности маловато.

и пока что бобик сдох. автор собирает в первую главу все области деятельности, о которых знает по иллюстрированным кинолентам, что ли? и переписывает штампы? ну хватит нам пановых, ей-богу, которые переписывают кинопогони, ставя на паузу каких-нибудь терминаторов и вписывая экран слева направо построчно. а в конце у этих пановых входят маги и потрясают жезлом и свет! и бабах! и сияние! и вихрь! и всё стихло, и конфликт свернут.
ну и что об отце точно хотела поведать гг? а о матери? я понял, что они, как водится в штампах, закоренелые невротики, которым на дочь плЮвать, а дочь на них смотрит уз углов квартиры как мышь на крупу и дуется. вместо того, чтоб с детства потребовать внимания, как это делают дети с ее уровнем неприязни и безжалостности. а главное-эгоизма в стиле я дартаньян, начну свою историю о том, как весь мир вертится вокруг меня. а, кстати, о предках... вам это неинтересно, мне тоже, но мне, как дюма, платят за объем текста, так что поехали.

[consolo]

не писала гениальных курсовых или статей в научные журналы, не поражала соседей успехами— ну каг бээ институтскими успехами обывателей и не поразишь. грант они путают с испанским грандом. поражать, если уж на то пошло, начинают с детсада или с младшей школы. а моя дочь в балетной школе с трех лет! а моя - в синхронном плавани с четырех годков, по заграницам и вся в медалях. виолетта, ты должна выиграть(с) так что ещё один тактический просчет: хвастовство, бахвальство, тщеславие и гордыня предков, амбиции выставляются напоказ чуть ли не с пеленочного возраста чада, на которое возложены надежды.
ишшо раз вопрошаю: нафига недодуманные предки ваще появились в тексте? если их образы потребуются в дальнейшем, то не мешало бы добавить реализма. да, и в фэнтези он тоже нужен - объемный, впечатляющий герой. а картон нужен только для сборников графоманских перлов. и все.

Обладая большими недостатками, чем я, она умудрилась снискать больше любви и ласки

— косноязычие и повтор. бОльшими-бОльшую. И, автор, любой вменяемый перефраз вломит по самые помидоры ущербность утверждения. ее любили больше, хотя она хуже меня. что есть это самое хуже меня?

Она могла залить акварелью всю кухню, но это не так огорчало матерь,

— гы, матерь. а почему не мать? ведь ожегов ясно дает понять: матерь используется только в сочетании матерь божья. все.

Светка отлично рисовала, особенно портреты, ловя главное в человеке и умело перенося на холст

— ишшо одна область, с которой автор знакомилась по роликам на ютубе - рисование. переодеваюсь кэпом и сообщаю: на холсте ни акварелью, ни пастелью не рисуют. особенно-новички, которые о грунтах понятия не имеют.

и вот на первой тысяче знаков я споткнулся обо все шибки типичного юного автора, которого, как моно ин лайф, например, тут недавно видел - упоминаю как представителя. он тоже чухню о художниках нес, мол, красть у них нечего. ок. используя сведения, недоступные вам, наобум, вы настраиваете против себя немалое количество читателей, которым неприятно, что всем пудрят мозги ошибочными данными об их сферах деятельности или хобби.
как вам такое: все графоманы имеют склонны к расстройствам психики вплоть до каннибализма и суицида (йа смотрел тайное окно! и видел, как играли в аланавэйка, и читал биографии), все писатели асоциальные типы (оттуда же), все они получают бешеные бабки за макулатуру жгуче-стыдную (мизери, дюма), у всех у них огромные проблемы в личной жизни (лимитлесс), они говноеды и согласны сниматься в любых истеричных ток-шоу, они продажные абсолютно (вкл. телек).
я о том, что от человека искусства, творческого требуется, восприимчивость и самостоятельность, большая пластичность и меньшая внушаемость. все штампы я могу выслушать от неразумного дитяти или от бабки на завалинке.

Лет в двенадцать я любила сестрёнку. Ей тогда было шесть, и она любила

Сидя на диване и иногда болтая ножками, мы тогда увлекались всем подряд, начиная с Мэри Поппинс и заканчивая «Капитанской дочкой».

- туманная фраза. иногда болтая ножками. какая важная деталь; активные, читай-здоровые дети вообще часто помахивают ножками, если есть такая возможность. что это тексту добавляет, это попытка умилить и нарисовать ностальгическую ноту? фэйл.
увлекались всем подряд- а дальше становится ясно, что литгероями. но книжки - это ещё не всё подряд. напишите, что читали и воображали себя... нет? или не воображали героинями книжек? что имеете в виду по увлекались?

[consolo]

Лет в двенадцать я любила сестрёнку. Ей тогда было шесть, и она любила, когда я читала ей вслух— резко в двенадцать залюбила. и резко у нее перед очами предстала шестилетняя сестра. опять зафэйлено прошлое, это уже традиция добрая, да. если дева на шесть лет старше, то в таком-то возрасте она точно помнит, как еще одно чадо появилось дома, и помнит, как чадо в колыбельке ножками сучило, помнит, как в первый раз велели подержать сестренку, как учили с ней обращаться, объясняли, что она младше, что хрупкая, как скоро будет ходить, говорить...
либо ещё любила в двенадцать, пока не вышла размолвка, либо любила вообще, но кошка пробежала между ними. слабо верится, что самое раннее воспоминание о сестре относится к , в общем, уже подростковому возрасту. если росли отдельно - поясните.
гхм. я работаю с текстами. это мой хлеб; был до недавних пор, по крайней мере. при таком количестве замечаний мне пришлось бы перерабатывать сочинение полностью, но у вас горит огнем отсутствие начитанности, насмотренности на чужие ошибки.
а это есть основная подготовка, основная пища для растущего писателя. вы не выросли; работа над ошибками при сохранении уровня подготовки- языковой, чутья, в т.ч. чувства меры, при сохранении небрезгливости и неразборчивости в отношении клише, нерадивости в обдумывании героев, при том, как экономно и в то же время нерационально тратятся и километры чернил, и богатства фантазии - при всём этом работа над ошибками просто будет для вас пыткой, она вас замучает.
мой совет автору: не пороть горячку, отложить перо.
даже если на это повешена, как шубы на гвоздь, гора амбиций.
успокойтесь и всё обдумайте. обогащаться духовно, учиться владеть языковыми средствами, наблюдать за слепящей образностью героев у классиков - в любом случае вам это необходимо; это всем необходимо, если не хотят помереть от удушья, потому что заснули пьяными на матраце в подвале. компромиссов в жизни немного же.
луи де фюнес не мог начать карьеру раньше... не помню - полтинника? но он не оставлял попыток, сохранял бодрость духа, верил, что станет актером. и стал, да еще каким!
моё очень личное мнение - нету великомудрых, отточенно-гениальных писателей в возрасте двадцати-двадцати пяти. нету и быть не может, в большинстве своем современники в этом возрасте малы ещё. возраст зрелости открывает больше перспектив творческим людям интеллектуальной сферы, они начинают чувствовать, что готовы к тому, что на них посмотрит весь мир.
но, как мы можем видеть, Лем в сороковник устроил расслабон сам себе. возвращение со звезд - откровенно слабая для него книга. Ну а пик интеллектуальных способностей приходится на ранний, средний или зрелый пожилой возраст. дорога к правильному осмыслению себя и окружающего долгая, что у философа, что у поэта, что у художника, что у писателя. спешить некуда, но и время не упустите.
удачи.
п.с. по понятным причинам не рассматриваю варианты "хочу срубить капусты и прославиться, нафиг мне ваши философы и язык ваш".

[consolo]

контрольные выстрелы. раз уж читал; докуда дочитал - высказываю. прошу прощения, если Мэри Луни уже указывал на что-то, а я просто повторяюсь.

А иногда и сама занималась со мной, оставляя дела для глубокой ночи

Она, наверное, возлагала на меня огромные надежды, а я не ценила её стараний

заумные формулы становились настолько противными, что мать с хмурым лицом стояла надо мной, а я, рыдая, давясь слезами, продолжала строчить примеры.

— ? такое чувство, что строчила механически, как прописи. но, вроде, это математика. или физика. или химия. но в этих дисциплинах уже с учебниками уровня средней школы механическая подстановка не пройдет. надо подбирать, например, при вычислении пределов функций, какое правило использовать, Лопиталя ли...

Когда мать сказала, что я непременно должна поступить на экономическую специальность, меня прорвало, и я взбунтовалась

— круто, что любимый ГГ папа, ее пример и ее герой, чёткособранный, выключен из жизни семьи. папа-то того, переоценен.

Отец попытался встать на мою сторону, но когда услышал, что я не знаю где бы хотела учиться, ответил

— э... вот он, весь герой. каак ты не замечаешь собственных склонностей и не смотришь на себя со тороны в твои шестнадцать! стыдись! я до сих пор не ведаю, что творю с детьми, даже не с собой уже)

апять же: па умолчанию дело либо в столицах, либо в академгородке происходит - вуз выбирай из множества. локальному читателю понятно, но это не статья на передовице, чтоб столько вещей вешать на подкованность читателя и то, что он рубит, как оно, в рф.

Если бы я сразу чётко сказала

- чёткость и чистоконкретность уже поперек горла, вот тут попридержите.

Но в итоге всё закончилось трёхчасовым знакомством с шарлатаном-психотерапевтом

- три часа для первого приема? многовато для первого раза, маловато для достижения эффекта (а ещё и нон-стоп - непрофессионально), жадность просматривается насквозь, опять предков выставляют идиотами.

За три часа уплатили половину месячного заработка

- чьего?

выслушивала лекцию о смысле жизни глазами окружающих

- выслушивала - глазами окружающих. фразеология.

советы тех, кто живёт не так, как я мечтаю?

- мечтаю- что? мечтаю в мечтах, что живут согласно мечтам? или мечтаю жить так, потому что знаю точно, как хочу жить и видела, как живут в сбывшейся мечте?
опять: теоретическая подкованность хромает на все ноги.
мало-мальски хитропопому и чуть-чуть образованному человеку ясно: прервите мещанина, когда тот жалуется, как ему плохо. посоветуйте ему расписать подробно, что он от жизни хочет. кстати, почему ГГ, если у нее были мечты, не озвучила их, когда ее спросили на семейном совете?
так вот, как спросите, так сразу и насладитесь наблюдением за муками зашедшего в тупик владельца мраморного дворца с восточными танцовщицами. главное, спросите его: что дальше? вот он проснулся под балдахином, вот он лежит в окружении гурий, вот они чешут его пятки, а дальше что? а на следующий день? каковы будут его личные итоги после пары лет такой жизни?

И вот, задыхаясь от этого бессмысленного выворачивания истины

- не, гг знает, что есть истина, хотя бы для нее, но молчит. партизанен.

стать самым лучшим психотерапевтов

- вычитка.

а по вечерам «бездельничаю» или читаю другие учебники

- про бездельничание в кавычках поподробнее.

К тому моменту в Светке уже открылся её художественный дар

— то есть деве семнадцать, первый курс, Светке- одиннадцать. к сведению: художественный дар, как и склонность музицировать, открывается в очень раннем возрасте - в подавляющем большинстве случаев. остальные случаи можно списать на жизненные обстоятельства, озарение, которые, как правило, не связаны с тягой к рисованию, а связаны с желанием как-то самовыразиться - тогда именно что выбор сознательно останавливается на изо. кроме того, большинство из большинства случаев тяги к худ.творчеству- это наследственное явление. рисовали дяди-тети, бабушки-дедушки, и тоже с младых ногтей за ними это водилось)

Хотя порой накатывала скука, ведь дома мне не с кем было поговорить, я радовалась своей маленькой победе

— плохо связанный набор слов.

Он был выше меня на голову, и я смотрела на него снизу вверх— странно, у меня есть родственник, выше меня на голову. но я не смотрю на него снизу вверх. разница в росте у нас составляет 11-15 см, в зависимости от копыт. а вот когда у меня в семье появился тот, кому я повыше локтя-а, то есть разница в росте от 30 см - о, да. снизу-вверх.
Всё в нём говорило о решительности и суровом характере. Тёмные волосы оттеняли светлую кожу— и что в темных волосах говорит о решительности и суровости? а в светлокожести что такого? автор систематически что-то обещает и не торопится выполнять, даже не пытается делать вид, что щас пояснить сурововбрутальность. просто переходит, как водится, к прекрасным волосам.
и казалось, он пришёл откуда-то издалека, где редко светит солнце.— почему так казалось? одежда выдавала неместного - это одно, а про редкое солнце как определили? отсутствие средиземноморского несмываемого оттенка ещё ничего не доказывает.
Серые глаза напоминали пастельные мелки моей сестры— сравнение с мелками нерелевантно. с цветом мелков- ок, но не с ними как есть. у них наблюдается ещё и форма.
гг разглядывает крауда с близкого расстояния, называет его имя, и у читателя создается ощущение, что их знакомство состоялось тогда же, просто его промотали. потом одураченный болван-читатель понимает, что героиня в армейский бинокль рассматривала рисунок на радужке глаза крауда, ибо виделась с ним мельком, слишком шапочное знакомство вела, чтоб рассмотреть его лицо и обдумать его так-то.
В тот апрельский день Крауд, в чёрном пальто с поднятым воротом - нафига зпт? аллюзия: в белом плаще с кровавым подбоем
И, улыбнувшись, ушёл.
Мимолётная улыбка, похожая на солнечный луч, тёплая и ласкающая.— тут мне говорят о чудесной встрече, предчувствии волшебства, многообещающие улыбки живописуют. а я думаю почему-то: вот так и попадаются дети, недолюбленные, беспризорные почти что - при живых-то предках, так и попадаются маньякам и педофилам. начинают зачем-то искать взгляда незнакомца, стоят парализованные, впадают в оцепенение, теряют волю, едва их поманят, у них притупляется чувство самосохранения, и без того оборванное суицидальными фантазиями. предки же им орут: ты не оправдал, семью позоришь, да лучше б ты не рождался, неумеха, недотепа... логично, они помышляют о смерти. эх.

Ведь ни его странное имя, ни отсутствие акцента, характерного для иностранца, меня не удивили. Да и странно было не знать о метро, что совсем рядом! Вспышкой пронеслось осознание того, что что-то не так, но тут же сгинуло. — всё криво. тяжелочитаемо, ощущение волшебства не появилось. сколько ни говори халва - во рту не станет слаще. над атмосферой надо работать, а то вырисовывается то, что вырисовывается. тут вспоминается афоризм про спящий разум.

[consolo]

контрольный два

Я мечтала о том, что буду принимать пациентов в уютном кабинете психотерапевта

— центральне место занимает определение. а о профессионализЬме гг и не мечтает, надо же. уютик у нее главное.
и далее иронизирует над своими мечтами.
а по сути начинает присутствовать ощущение, что гг замялась и начала скрывать свои мечты потому, что ей понравилось приятное ощущение тайны, чувствовать себя заговорщицей.

Сейчас я проходила стажировку в психиатрической клинике

— э-э, на стажировку, ваще-т, отправляют из высшей школы. кто ее направил и по какому профилю? из финакадемии вроде не могли же.

Сейчас я проходила стажировку в психиатрической клинике, что имело мало общего с тем, чем я бы хотела заниматься в будущем, но ничего лучше я не нашла

— тут гг скромно молчит, как к подобной занятости предки отнеслись. а по поводу учебника психологии была описана истерика. странно.

имело мало общего с тем, чем я бы хотела заниматься в будущем, но ничего лучше я не нашла. И потому пока решила потихоньку перебраться в психиатрию

— перебраться - так говорят об окончательной перемене. места и приоритетов. для пока подходит перекантоваться, пересидеть, побыть пока тем-то, пока все не устроится.

— Садись, — пригласил мужчина. — Я как раз в сторону дома еду. Неожиданно для себя довольно улыбнулась.

— кто? подруга? неожиданно односоставное предложение.
про клинику, которая именно клиника, а не психоневрологический диспансер, скажем... а на какую должность туда приняли стажерку, которая сама себя направила твердой рукой, но без документов о профильном образовании?

я перепутала отчёты, пролила на них кофе и осталась до позднего вечера, чтобы переделать работу.

— бухом в психушке... опять же: как на это отреагировала мама, которая хотела пристроить уже на постоянку к знакомым, для хорошего старта? и бух в психушке мечтает стать медсестрой, утки выносить?

и вспышки луж

— какие-то блестящие метафоры, никак не пойму, к чему они. вспыхивают отражающие поверхности в ясную погоду. но было хмуро, шел дождь. а темные лужи, рябые - такие ещё вспышками никто не называл.

Что преступного в том, чтобы немного посидеть в уютном кафе?

- преступны только акцентуации на уюте кафе-кабинетов и клетчатых пледах с кофиями.
тоска по утробе? страх перед большим и холодным миром?

кованые крючки для верхней одежды – всё располагало к неторопливой беседе

- особенно располагали крючки, конечно. в перечислении без них никак. никакого уюта.

— Хочешь кофе?
— Зачем мы тут?
— Погреться.

- и выпить кофе, ко.

Я заметила у него шесть перстней с огромными голубыми камнями. Несколько больше, чем нужно мужчине.

- чем позволительно носить? потому что нужно-понятие растяжимое. булыжники=кастет.
чувствую себя арни на просторах калифорнии. ломать-не переломать.
или экспрессом, следующим со всеми остановками.

Если мы и были в чем-то похожи, так это в том, что оба не переносили холода

— странно; раньше она сказала, что нравится любая погода. а это уже не холода, если апрель. ну, чтоб так-то усиленно греться. а ещё раньше героиня отмечала лужи, одёжку користобаля, все, что угодно, но не холод. на холод ей было наплевать. и вдруг - холод не люблю.

В пору было бы забеспокоиться, принять Крауда за маньяка, выслеживающего жертву, и послать куда подальше, избегать общения

— бессоюзные связи заставляют чувствовать ухабы: предложение сколочено тяп-ляп.

Мне, наверное, впервые был интересен кто-то, кого не было в моём привычном круге.

- но те, кто появлялся в круге, как-то в него втискивались, так ведь ? и подружки не было - так, тень в том же потоке. а поди ж ты, интересна. и, мол, пронырлива, и шустра.

Я достаточно интересный человек, и одного утра в кафе мало, чтобы изучить меня.

— странно, гг раньше помнила и удивлялась, откуда он про нее знает- имя, в какой по профилю клинике робит. теперь забыла, что он ее давно наблюдает, скажем так.

От его взгляда мне стало не по себе, исподлобья, чуть безумный.

— перестроить предложение. первая эмоциональная составляющая-не по себе. точка. вторая- про взгляд. в сентенции- одна мысль. тут две, обе завершенные.

Он не заговаривал со мной больше, а я жаждала той пленительной улыбки, что в первый раз

— больше похоже на преследование объекта воздыханий, чем на попытки переубедить во мнении.

Но я не искала лёгких и тем более правильных путей.

— почему искала именно неправильные пути?

Если мне удастся написать небольшое исследование, то меня, возможно, возьмут на работу и без диплома

— нет. давным-давно существуют периодические источники, здравствующие за счет вливаний авторов. статьей бумажной сейчас никого не удивишь. а если исследование прикладное, то откуда полномочия? самовольное назначение препаратов или манипуляции с сознанием больных людей - это антинаучно и антигуманно, как опыты Моро.
и зачем такие свистопляски, если дева всего лишь хотела составить психологический портрет своего хунты?

Мне нужно было доказательство, одно неосторожно оброненное слово, которое раскроет его душу.

- раскроет и доказательство как связаны?

Жизнь научила его играть, а мне лишь предстояло освоить это искусство

- играть во что?
тайны, интриги, расследования в комке сахарной ваты.
логика, как автор может заметить, провисает где только можно. имхо, соберитесь из кусков, если пишете - пишите одно произведение, максимально вкладываясь, проживая сюжетные ходы и чувствуя героев, перемены их настроения. одновременно пытайтесь быть объективным, как станиславский: это натурально, а вот тут натянуто.
не пытайтесь писать размеренно, по графику и детальному плану работы; дробное восприятие доступно в основном профи, бывалый метко выделяет из множества что-то одно, чувствует рисунок произведения, переходит от проблемного участка к следующему, удерживая целое в поле зрения. а вы просто убиваете чувства на данном этапе, имхо. пробуйте себя в меньших формах, чтоб почувствовать, как сцеплены поворотные сцены. например, повествование у меня будит фантазию, предлагало два-три поворота, неожиданный финал - я бы сделал из этой главы рассказ. и вы попробуйте. так вы меньше посеете того, что сейчас у вас в куче и неразобрано: не будет повторов, упоминаний некстати и спойлеров, которые по-любому придется повторять, например, про врагов вашего мага.
я намеревался поглумиться, причина - скучища в самом начале. прикидывайте потери читательские, кстати, обусловленные этой мутотенью и скоплением базовых ошибок.
однако эту главу я дочитал. это хорошо, но откупоривать шампусик явно рано. и, поскольку я сторонник честного рецензирования, скажу: нет, продолжать чтение я не буду. а) оно того не стоит в таком-то виде; б) оно не будет доработано - по крайней мере так, чтоб остаться узнаваемым. а значит, это в лучшем для него случае будет уже что-то другое.

[Тедди-Ло]

Блин, мне тоже кажется, что тут уже избыточная подробность.