Не желай невозможного. В пути не торопись. И не махай рукой, ибо это от безумия.
Я прошу у вас критики, мне не у кого больше, а друзья конечно не скажут, где плохо))
читать дальшеАвтор Niacrys
From Heaven
...Тишина звенит... Тишина действительно звенит, хотя как она может звенеть? Как, как... Молча. Ирреальное явление, а как хочется поверить!.. И она поверила, она поняла, что здесь можно думать обо всем, чего она боялась там, обо всем, что когда-либо запрещали или разрешали – здесь это было более чем неважно. Ее совершенно опустевшая там душа наполнялась звеневшей (да! все-таки «звеневшей») тишиной, спокойствием, миром и... и небом... О таком небе, каким его видела она, наверно, мечтали ангелы, если бы кто в них верил... Стоп!.. а почему нет? Тишину разорвал смех – легкий, воздушный, искристый... Она смеялась навстречу небу, такому неожиданно бесконечно-близкому, но совершенно непознанному, раскрывшему для нее свои объятья и раскрывающему ее завернутую в черствую, даже жестокую, обыденную суету, ранимую (и израненную!)
душу... Но ведь ее стихией был огонь, она не знала неба! Точнее не знала, что небо может быть таким... таким понимающим. В расслабленном мозгу пронеслось, обжигая обидой: небо не может быть в огне, как и не могло быть в ней, но в небе огонь бывает – пусть даже всего лишь вспышками, значит, она тоже может бывать в нем...
...Если, пиная листья осенним вечером, Вы любите глазеть на крыши девятиэтажек, словно надеясь там кого-то увидеть, то Вы – такой же, как он, а может, он – это Вы и есть. Примерно такая же путаница у него сейчас в голове... Хотелось забыть свое имя, имена друзей, до сегодня прожитую жизнь, но воспоминания сами собой возникали (и пропадали, кстати, тоже), взывая мольбами к его внезапно до боли обострившейся памяти... Он хотел дождя... нет, ливня, чтобы перебить возникшую сегодня тоску, притом он вдруг осознал, насколько пуста его жизнь, насколько пусты окружающие люди, и он (с таким множеством друзей!) оказался одинок в этой пустоте, наедине с неотпускающей грустью... Что он высматривал на крышах девятиэтажек, что искал в небе? Ведь его стихия – вода, он не привык утешаться небом. Да уж, утешался он водой, только огненной, ну еще сигаретами, кофе, и дождем... Небо может породить дождь, именно это он искал, но вдруг увидел ее...
...Ей почему-то казалось, что чем ближе к краю девятиэтажки, тем ближе к небу. Она села на самый край, свесив ноги, и действительно почувствовала, как небо плывет навстречу, и как далека земля... Физически ощутила, как она сама далека от ненавидимой повседневности. От того мира, который был для нее там. Здесь она наслаждалась одиночеством, покоем, небом и открывала его для себя все больше и больше... Для себя... Да она бы и рада с кем-нибудь поделиться, но с кем? Не с тем же высоким парнем, стоящим там, внизу, среди кружащегося вальса листьев – он был словно внутри непогоды (и небо было пасмурным, а от этого еще более близким), задрав голову?..
... «А это что такое, то есть кто такое, то есть кто такая?! Как ангел!..». Присмотрелся... «И правда ангел... ангельски мила...» Считая ее плодом своего воображения, логическим завершением сегодняшнего дня, он совершил безумный поступок – крикнул:
- Возьми меня к себе!!.
... «Чего уставился?». Она присмотрелась... «Боже, он дьявольски красив!..». Хоть и стоял «дьявол» далековато, она рассмотрела его глаза и теперь не могла оторваться от волнующе-тихого зеленого омута, в котором наверняка водятся черти... «Чего? Взять его к себе? Прям оттуда? Он что, летать умеет?»... Она вспомнила, как оказалась здесь (здесь), на крыше девятиэтажки, как, забыв про лифт, считала ступеньки, считая про себя ненавистные ей качества людей: зависть, жалость, жадность, посредственность, лицемерие... Параллельно подумав, что путь сюда начался, когда она начала познавать людей, вставила стадность... Казалось, не хватит ступеней, но, буквально вылетев на крышу, она забыла обо всем, обо всех, о чем там еще думала... Она прибежала сюда не убиваться, а лечиться, спасаться. Одного взгляда на небо хватило, чтобы успокоиться... Она здесь не просто так, а он? Да он покурить сюда(!) пришел! Стоит, курит, смотрит, о ком-то думает и заставляет о ком-то думать меня! Да и не о ком-то, а о нем!!! «Вот точно дьявол, я же пришла сюда расслабиться, побыть одной!.. А может, его и нет вовсе, он мне кажется?» Но тут она поняла, что находится на краю во всех смыслах этого слова, и этот выдуманный парень нужен ей сейчас, жизненно необходим... Она захотела как можно скорее оказаться с ним рядом, но только при одной мысли о том, что придется опять бежать по лестнице, наступать на оставленные там слова: жалкие, наспех брошенные обрывки фраз не дадут ей спуститься к нему ... спутают движения и мысли... опять возвращая к невыносимой повседневной суете ... заставят ее забыть о нем... Не-е-ет!!! Все более распаляясь, она крикнула:
- Я сама хочу к тебе!..
... «Да она и правда ангел, если так легко и просто там сидит...». У него душа в пятки ушла при одной только мысли о такой высоте... Высоты он всегда боялся и поэтому понял, что ему до нее так же, как до неба... А он на земле. Он просто хочет дождя, чтобы смыть эту чертову грусть... Ему показалось, что-то сдерживает дождь, или кто-то... Чепуха, он просто ищет виноватого. А разве у нее все хорошо в жизни, если она там сидит? Хотя вроде прыгать и не собирается... «Сама ко мне хочешь? Ну так спускайся со своих небес, мой ангел без крыльев!». Он понял, что стоило принять грусть, разрешить ей овладеть собой, как боль притупляется, уходит куда-то в пространство – все легче...
- Спускайся! Я спасу тебя от одиночества!..
... «Не надо меня от него спасать! Я же спасаюсь им!»... Стоп. Что-то не так в этой мысли, все не так... Она поняла что – это неправда, она теперь одинока, одинока без него... и бессильна в своем одиночестве. «Я еще кому-то нужна? Ему? Этому зеленоглазому дьяволу? Если еще раз позовет...»
- Ну давай же! В этой высоте – ничего хорошего! – кричал и удивлялся: она же сама к нему хотела спуститься, а все сидит и не отходит от края...
... «Да уж, ничего хорошего... Эта высота – лучшее из имеющегося у меня в жизни, я ее никому не отдам, я с ней хочу навсегда остаться!..». Она улыбнулась ему и поняла, что он ждет. «Сейчас, я сейчас уже...»
... Он тоже улыбался, видя, как «ангел без крыльев» исчезает с виду, уходя к середине крыши, думал о предстоящей встрече, слегка волнуясь, чувствовал родственную душу (ранимую!) и соображал, с чего начать разговор...
- Л о в и ! ! ! . .
... Вопреки всем законам, он сначала услышал, а потом увидел. И только когда увидел, понял смысл этого крика, брошенного в небо и взорвавшего его... И небо, и его самого... Бросившись опрометью к девятиэтажке, он почувствовал над собой дождь...
...Находясь в полете, она была счастлива. Она знала, что летит к нему, к своему дьяволу, но не измывала себя вопросами о будущем. Ее измученная душа была свободна, как никогда... За ней летел дождь... Но ее небо было в огне, небо было в ней...
...На подлете к дому его накрыл дождь, мгновенно вымочив до нитки, потому что это был ливень, это был ураган, скрывший все вокруг и укрывший ее распростертое на асфальте тело... Заплясали кровавые брызги, и теперь этот выпущенный чем-то (не ее ли криком?) на свободу дождь стал для него воплощением отчаянья... Она разбилась сама, но тем самым она разбила его сердце, его душу, еще не тронутую истинной любовью, его жизнь, так странно в ней появившись и так жестоко исчезнув. Может, это была любовь – самая чистая, самая светлая, истинная, вечная... Чувства, возникшие еще до первой встречи, до первого поцелуя, до первого прикосновения материализовались из дождя и проникали огнем в его надтреснутую душу, вызывая чувство потери очень близкого и знакомого с детства человека, каким она не была, но являлась... Родственная душа... Он находился внутри дождя, внутри своей стихии, внутри себя и должен быть счастливым, но он был несчастным, самым несчастным, самым потерянным человеком во всей Вселенной... «Но ведь никто не знает, что там... за пределами этого мира... а там, должно быть, ее душа сейчас – самая чистая, самая светлая, истинная, вечная... как наша убитая еще до рождения любовь...». Он смутно помнил, что было потом, куда он шел, как он шел, как падал, сбиваемый жестокой силы ливнем, кажется, получил несколько ссадин или синяков... какой пустяк для того, у кого умерла душа... Наверно, он понимал, что инстинктивно шел домой – туда, где его ждали, ждала та, что не знала жизни без него, прощала любые прегрешения, понимала любые причуды. Он ощутил чувство привязанности, которое раньше принимал за любовь, или наоборот?.. Черт, все было как во сне...
... Проснувшись, но еще не открыв глаза, он почувствовал себя дома... «Как такое могло присниться?..» Но, ошарашено разглядывая свежие ссадины на руках, он почему-то знал, что нигде теперь нет ему покоя...
читать дальшеАвтор Niacrys
From Heaven
...Тишина звенит... Тишина действительно звенит, хотя как она может звенеть? Как, как... Молча. Ирреальное явление, а как хочется поверить!.. И она поверила, она поняла, что здесь можно думать обо всем, чего она боялась там, обо всем, что когда-либо запрещали или разрешали – здесь это было более чем неважно. Ее совершенно опустевшая там душа наполнялась звеневшей (да! все-таки «звеневшей») тишиной, спокойствием, миром и... и небом... О таком небе, каким его видела она, наверно, мечтали ангелы, если бы кто в них верил... Стоп!.. а почему нет? Тишину разорвал смех – легкий, воздушный, искристый... Она смеялась навстречу небу, такому неожиданно бесконечно-близкому, но совершенно непознанному, раскрывшему для нее свои объятья и раскрывающему ее завернутую в черствую, даже жестокую, обыденную суету, ранимую (и израненную!)
душу... Но ведь ее стихией был огонь, она не знала неба! Точнее не знала, что небо может быть таким... таким понимающим. В расслабленном мозгу пронеслось, обжигая обидой: небо не может быть в огне, как и не могло быть в ней, но в небе огонь бывает – пусть даже всего лишь вспышками, значит, она тоже может бывать в нем...
...Если, пиная листья осенним вечером, Вы любите глазеть на крыши девятиэтажек, словно надеясь там кого-то увидеть, то Вы – такой же, как он, а может, он – это Вы и есть. Примерно такая же путаница у него сейчас в голове... Хотелось забыть свое имя, имена друзей, до сегодня прожитую жизнь, но воспоминания сами собой возникали (и пропадали, кстати, тоже), взывая мольбами к его внезапно до боли обострившейся памяти... Он хотел дождя... нет, ливня, чтобы перебить возникшую сегодня тоску, притом он вдруг осознал, насколько пуста его жизнь, насколько пусты окружающие люди, и он (с таким множеством друзей!) оказался одинок в этой пустоте, наедине с неотпускающей грустью... Что он высматривал на крышах девятиэтажек, что искал в небе? Ведь его стихия – вода, он не привык утешаться небом. Да уж, утешался он водой, только огненной, ну еще сигаретами, кофе, и дождем... Небо может породить дождь, именно это он искал, но вдруг увидел ее...
...Ей почему-то казалось, что чем ближе к краю девятиэтажки, тем ближе к небу. Она села на самый край, свесив ноги, и действительно почувствовала, как небо плывет навстречу, и как далека земля... Физически ощутила, как она сама далека от ненавидимой повседневности. От того мира, который был для нее там. Здесь она наслаждалась одиночеством, покоем, небом и открывала его для себя все больше и больше... Для себя... Да она бы и рада с кем-нибудь поделиться, но с кем? Не с тем же высоким парнем, стоящим там, внизу, среди кружащегося вальса листьев – он был словно внутри непогоды (и небо было пасмурным, а от этого еще более близким), задрав голову?..
... «А это что такое, то есть кто такое, то есть кто такая?! Как ангел!..». Присмотрелся... «И правда ангел... ангельски мила...» Считая ее плодом своего воображения, логическим завершением сегодняшнего дня, он совершил безумный поступок – крикнул:
- Возьми меня к себе!!.
... «Чего уставился?». Она присмотрелась... «Боже, он дьявольски красив!..». Хоть и стоял «дьявол» далековато, она рассмотрела его глаза и теперь не могла оторваться от волнующе-тихого зеленого омута, в котором наверняка водятся черти... «Чего? Взять его к себе? Прям оттуда? Он что, летать умеет?»... Она вспомнила, как оказалась здесь (здесь), на крыше девятиэтажки, как, забыв про лифт, считала ступеньки, считая про себя ненавистные ей качества людей: зависть, жалость, жадность, посредственность, лицемерие... Параллельно подумав, что путь сюда начался, когда она начала познавать людей, вставила стадность... Казалось, не хватит ступеней, но, буквально вылетев на крышу, она забыла обо всем, обо всех, о чем там еще думала... Она прибежала сюда не убиваться, а лечиться, спасаться. Одного взгляда на небо хватило, чтобы успокоиться... Она здесь не просто так, а он? Да он покурить сюда(!) пришел! Стоит, курит, смотрит, о ком-то думает и заставляет о ком-то думать меня! Да и не о ком-то, а о нем!!! «Вот точно дьявол, я же пришла сюда расслабиться, побыть одной!.. А может, его и нет вовсе, он мне кажется?» Но тут она поняла, что находится на краю во всех смыслах этого слова, и этот выдуманный парень нужен ей сейчас, жизненно необходим... Она захотела как можно скорее оказаться с ним рядом, но только при одной мысли о том, что придется опять бежать по лестнице, наступать на оставленные там слова: жалкие, наспех брошенные обрывки фраз не дадут ей спуститься к нему ... спутают движения и мысли... опять возвращая к невыносимой повседневной суете ... заставят ее забыть о нем... Не-е-ет!!! Все более распаляясь, она крикнула:
- Я сама хочу к тебе!..
... «Да она и правда ангел, если так легко и просто там сидит...». У него душа в пятки ушла при одной только мысли о такой высоте... Высоты он всегда боялся и поэтому понял, что ему до нее так же, как до неба... А он на земле. Он просто хочет дождя, чтобы смыть эту чертову грусть... Ему показалось, что-то сдерживает дождь, или кто-то... Чепуха, он просто ищет виноватого. А разве у нее все хорошо в жизни, если она там сидит? Хотя вроде прыгать и не собирается... «Сама ко мне хочешь? Ну так спускайся со своих небес, мой ангел без крыльев!». Он понял, что стоило принять грусть, разрешить ей овладеть собой, как боль притупляется, уходит куда-то в пространство – все легче...
- Спускайся! Я спасу тебя от одиночества!..
... «Не надо меня от него спасать! Я же спасаюсь им!»... Стоп. Что-то не так в этой мысли, все не так... Она поняла что – это неправда, она теперь одинока, одинока без него... и бессильна в своем одиночестве. «Я еще кому-то нужна? Ему? Этому зеленоглазому дьяволу? Если еще раз позовет...»
- Ну давай же! В этой высоте – ничего хорошего! – кричал и удивлялся: она же сама к нему хотела спуститься, а все сидит и не отходит от края...
... «Да уж, ничего хорошего... Эта высота – лучшее из имеющегося у меня в жизни, я ее никому не отдам, я с ней хочу навсегда остаться!..». Она улыбнулась ему и поняла, что он ждет. «Сейчас, я сейчас уже...»
... Он тоже улыбался, видя, как «ангел без крыльев» исчезает с виду, уходя к середине крыши, думал о предстоящей встрече, слегка волнуясь, чувствовал родственную душу (ранимую!) и соображал, с чего начать разговор...
- Л о в и ! ! ! . .
... Вопреки всем законам, он сначала услышал, а потом увидел. И только когда увидел, понял смысл этого крика, брошенного в небо и взорвавшего его... И небо, и его самого... Бросившись опрометью к девятиэтажке, он почувствовал над собой дождь...
...Находясь в полете, она была счастлива. Она знала, что летит к нему, к своему дьяволу, но не измывала себя вопросами о будущем. Ее измученная душа была свободна, как никогда... За ней летел дождь... Но ее небо было в огне, небо было в ней...
...На подлете к дому его накрыл дождь, мгновенно вымочив до нитки, потому что это был ливень, это был ураган, скрывший все вокруг и укрывший ее распростертое на асфальте тело... Заплясали кровавые брызги, и теперь этот выпущенный чем-то (не ее ли криком?) на свободу дождь стал для него воплощением отчаянья... Она разбилась сама, но тем самым она разбила его сердце, его душу, еще не тронутую истинной любовью, его жизнь, так странно в ней появившись и так жестоко исчезнув. Может, это была любовь – самая чистая, самая светлая, истинная, вечная... Чувства, возникшие еще до первой встречи, до первого поцелуя, до первого прикосновения материализовались из дождя и проникали огнем в его надтреснутую душу, вызывая чувство потери очень близкого и знакомого с детства человека, каким она не была, но являлась... Родственная душа... Он находился внутри дождя, внутри своей стихии, внутри себя и должен быть счастливым, но он был несчастным, самым несчастным, самым потерянным человеком во всей Вселенной... «Но ведь никто не знает, что там... за пределами этого мира... а там, должно быть, ее душа сейчас – самая чистая, самая светлая, истинная, вечная... как наша убитая еще до рождения любовь...». Он смутно помнил, что было потом, куда он шел, как он шел, как падал, сбиваемый жестокой силы ливнем, кажется, получил несколько ссадин или синяков... какой пустяк для того, у кого умерла душа... Наверно, он понимал, что инстинктивно шел домой – туда, где его ждали, ждала та, что не знала жизни без него, прощала любые прегрешения, понимала любые причуды. Он ощутил чувство привязанности, которое раньше принимал за любовь, или наоборот?.. Черт, все было как во сне...
... Проснувшись, но еще не открыв глаза, он почувствовал себя дома... «Как такое могло присниться?..» Но, ошарашено разглядывая свежие ссадины на руках, он почему-то знал, что нигде теперь нет ему покоя...
-
-
27.03.2007 в 18:26А еще мне не понравились зеленые глаза у парня. Да-да, знаю я, что это безумно красиво и загадочно, сама в плену у этих вечных зеленых глаз нахожусь часто, но штамп ведь от этого не перестает быть штампом, верно?
Заранее извиняюсь, если где-то высказалась излишне резко.
-
-
27.03.2007 в 22:45насчет зеленых глаз я, можно сказать, обчиталась фан-фика HIM на тот момент. кроме того, противопоставляю его зеленые, яркие глаза отсутствию описания ее глаз.
но, на самом деле, это сейчас я могу так размышлять, но всегда пишу просто импирическим путем: без плана, без цели, мысли сами выводят...