thousand-yard stare
навязчивый страх в моей недобитой душе
удушливый прах
обточен в углах и выволочен в клише
в завыстреленных глазах
зови – не порочь – и путай стрихнинный след
уже не помочь
я смазал – точь в точь он был ведь как ты! – нет…
по перышку содрана ночь
и я закричал бы
забился бы в стены огнем
сожрал перекрытий
прожженные стрелы
и я умолял бы
соврать, что мы все не умрем
и бешеным сердцем
шумел бы так бело…
и я бы замучал
осенним развинченный бред
порвал поднебесных
трепастые солнца
и я бы смотрел
в зрачковый твой тихий лед
дыханье сглотнув
- боясь расколоться
на песни разбиться
банальных аккордов
и небо встречая в дыму
из замученных сигарет,
спасителя вновь не узнать
и раскланяться гордо
и мимо скользнув,
развалиться на комья слогов
и косточек сетку
по сточенной простыни моря.
боюсь холодеть,
разлагаясь в душащем чаду
и теплой боюсь
по простору приманивать горе.
удушливый прах
обточен в углах и выволочен в клише
в завыстреленных глазах
зови – не порочь – и путай стрихнинный след
уже не помочь
я смазал – точь в точь он был ведь как ты! – нет…
по перышку содрана ночь
и я закричал бы
забился бы в стены огнем
сожрал перекрытий
прожженные стрелы
и я умолял бы
соврать, что мы все не умрем
и бешеным сердцем
шумел бы так бело…
и я бы замучал
осенним развинченный бред
порвал поднебесных
трепастые солнца
и я бы смотрел
в зрачковый твой тихий лед
дыханье сглотнув
- боясь расколоться
на песни разбиться
банальных аккордов
и небо встречая в дыму
из замученных сигарет,
спасителя вновь не узнать
и раскланяться гордо
и мимо скользнув,
развалиться на комья слогов
и косточек сетку
по сточенной простыни моря.
боюсь холодеть,
разлагаясь в душащем чаду
и теплой боюсь
по простору приманивать горе.