[Ticky]

Город вырастал прямо передо мной. Врата из почерневшего от времени дерева в высокой стене из серого, но блестящего камня, стене, казавшейся древней, как сама Вселенная. Посреди ворот было закрытое изнутри ставнями маленькое окошечко, над которым красовалась вселявшая оптимизм надпись: "Стучите, – может, откроют".
Я постучал. Через пару минут окошечко открылось, из него выглянули перепуганные женские глаза и спросили:
– Вам сюда?
Я улыбнулся нелепому вопросу и кивнул.
- А вы точно не василиск? – спросила моя собеседница и захлопнула ставни, не дождавшись ответа.
Я удивился, но постучал снова. История повторилась, но только теперь это был мужчина:
– Вы точно к нам?
– А зачем бы я тогда стучался?
- А вы не василиск? – окошко вновь закрыто.
Я постучал в третий раз, твердо решив, что вместо четвертого выбью хлипкую дверь. Ворота мгновенно распахнулись. За ними, на фоне величественных замков и дорог, покрытых каменными мозаиками, стояла изумительно красивая девушка. Ореол черных волос, черное платье и белая кожа делали ее похожей если не на вампира, то на призрака точно.
Если бы у меня была возможность дать ей имя, уже через несколько минут я бы стал называть ее Дурман, и лучшего не придумал бы и спустя много лет.
– Долго ждал?
– Ты тоже будешь спрашивать, василиск я или нет?
– Я и так вижу, – она улыбнулась улыбкой сфинкса и жестом не то принцессы замка, не то просто радушной хозяйки пригласила меня войти.
Перешагивая границу города, я почувствовал странное тепло, змеей обвившее мне запястье, и в изумлении уставился на свою руку: на ней, окутанный уже меркнущим сиянием, появлялся серебристый браслет.
– Не стоит, – улыбнулась девушка, видя, что я ищу способ снять браслет. – Он не снимается. Теперь ты – житель Великого и Затерянного города Тимиаза. Лучше покажи мне руку.
Я протянул ей руку. Наклонив голову, отчего ее кудрявые черные волосы наполовину скрыли лицо, она принялась рассматривать неизвестные завитушки на гладкой серебристой поверхности украшения.
- Тенноко, – сказала девушка, – теперь тебя зовут Тенноко.
Заметив на ее запястье похожий браслет, я взял ее за руку и стал сравнивать рисунки.
– Ни одной совпадающей линии, да? – спросила она, слегка сжав мою ладонь.
- Как тебя зовут?
– Амиру, – она чарующе улыбнулась. – Пошли отсюда, – так и не отпуская мою руку, легкой, невесомой походкой она, едва касаясь каблуками земли, пошла по выложенной мелкими камушками серовато–голубых тонов дорожке. Мы свернули в один из многочисленных переулков, прошли через парк. Я лихорадочно придумывал, что бы спросить и параллельно любовался ею…
– Зачем нужен браслет?
– Раньше он был необходим для участия в битве за Нуаду, меч Левиафана, но теперь, когда меч практически безвозвратно утерян, это просто защита. Защита от внешнего мира.
- Но я могу уйти? – спросил я.
– Куда? В Октагон, где тебя считают страшным преступником и мечтают убить и откуда ты сбежал только благодаря эльфу, на которого сам же набросился с обвинениями?
– Так он все–таки был эльфом?! – вспыхнув, спросил я. – Я же… – но я не успел договорить: Амиру освободила из моей руки свою узкую ладонь и прикрыла ею мне рот.
Я поймал настоящего эльфа! Я практически доказал, что он эльф! Я практически… идиот… Разве можно набрасываться на того, кто старше тебя во много раз?
- Вот и я о том же! – улыбнулась Амиру. – Люди порой так глупы… а порой непроходимо мудры, – она вновь улыбнулась. – Что касается ухода отсюда – гуляй где хочешь и когда хочешь. Можешь даже снять браслет и выбросить его – но только на границе с Тимиазом.
– А в других местах?
– Не снимешь. Не сможешь, – и она проскользнула в низкую дверь, еле видневшуюся на стене крохотного домика. Я зашел за ней.
Изнутри дом казался еще меньше. В нем был только стол с распахнутой на середине огромной книгой и чернильницей с пером. Амиру взяла перо и быстро начала что–то записывать. Я заглянул через ее плечо и увидел набор символов, в точности повторяющий символы на моем браслете и что–то еще. Слов прочесть я не смог, и символы не запомнил, но понял одно: меня "прописали" в Тимиазе.
Амиру положила перо на место и вывела меня из дома.
– Куда мы идем теперь? – спросил я, догнав ее.
– Ищем тебе дом, – ответила она и посмотрела на восток, откуда медленно подкрадывалась ночь, а я подумал, что, когда она покажет мне дом, надо будет заманить ее к себе. Хотя бы на чай… Не могу же я ее просто так упустить! Да и она, судя по всему, строила какие–то планы. Уж слишком хитро блестели порой ее черные глаза.
– Зачем получать какое–то новое имя?
– Тот, кто приходит сюда… За битвой, или ища убежище… он прежде всего хочет чего–то нового, другого, он хочет другой жизни. Браслет – это обряд. Того паренька по имени Никита, который остановился под дверью и осторожно постучался, больше нет. Нет и его глупой ярости, с которой он набросился на того, кого посчитал эльфом, и из-за которой вынужден был покинуть Октагон. Нет вечной тоски по родным, нет жажды мщения, потому что теперь передо мной уже не Никита, а Тенноко. И никому не ведомо, что это за существо, никто не знает его прошлого, его мыслей, никто не знает его силы. Но ты можешь это узнать. Ты можешь начать жизнь с новой страницы. Сюда и приходят для этого – для чистой новой страницы.
– А здесь есть василиски?
– Раньше были… Но теперь они растеряли предводителя и рассыпались по лесам Тимиаза. Говорят, часть их обитает теперь перед воротами.
– Счастье, что я не встретил ни одного.
– Они прячутся.
– Прячутся? Почему?
– Никто не знает, – она остановилась посреди улицы и, указывая за мою спину, сказала: – Это хороший дом. Здесь живут всего два привидения. Оба – дружелюбные.
Меня немного шокировало такое известие, но куда больше, чем узнать что–то об этих привидениях, мне хотелось узнать поближе этот очаровательный Дурман. Сочетание внешней женственности с чем–то словно бы покоящимся в глубине ее души гипнотизировало так же, как и ее манеры, жесты, речь, взгляд… Если я так начинал сходить с ума сейчас, что же будет дальше? Кто научил тебя так повелевать людьми, Амиру? Тем не менее я повернулся, чтобы взглянуть на дом. Он был небольшой, похожий на загородный: высокая, крытая красной черепицей, крыша, беленые стены с барельефами и мозаикой, обвитые плющом и виноградом, небольшой сад…
Когда я повернулся, чтобы выразить свое мнение про дом, Амиру уже исчезла.
Я осмотрел улицу, пробежал по ней – "не могла же она далеко уйти!" – завернул за несколько углов, пару раз мне казалось, что я уже вижу ее в конце улицы, но всякий раз это оказывалось обманом. Кончилось все тем, что я заблудился.
Уже почти совсем стемнело, и я пошел по сумеречным улочкам города куда глаза глядят. В одном из домиков я увидел тень на фоне окна и решил зайти в гости.
Дверь мне открыла полная невысокая женщина и, увидев меня, тут же пригласила в дом. У нее были повадки любящей мамы и тон учительницы начальных классов. В ее рассказах об Тимиазе преобладали слухи и легенды и, судя по всему, она не знала ничего действительно правдивого о городе, кроме:
– Не уходи далеко от домов, не заходи в леса и не перешагивай ручьи.
- Почему?
– Это опасно!
Выяснить, почему "это опасно", мне так и не удалось. Спустя полчаса я решился задать вопрос, ради которого я и постучал в эту дверь и заговорил с этой дамой:
– Как мне найти Амиру?
- Амиру? – удивленно спросила женщина. – Никогда не слышала подобного титула…
– Это имя.
– Имя? Здесь нет никого с таким именем. Что–то случилось? Ты выглядишь, как оседланный единорог!
– Ничего, – отмахнулся я, и задумался. – Мне надо идти. Вы не подскажете, где находится двухэтажный беленый дом с башенкой и красной черепицей?
– Зачем тебе?
– Я в нем живу.
Она покачала головой:
– Таких здесь завались, – заметила она и, увидев, что я засобирался, испуганно сказала: – Стой, там темно! Переночуй у меня, утром пойдешь искать себе жилье. Ты же не скажешь, что пришел сюда, чтобы узнать, кто такая эта твоя Амиру!
– Может, и скажу.
– Вот ты и потерял голову, – заметила женщина, провожая меня долгим обиженным взглядом. Позже я узнал, что здесь "потерять голову" – значит "обнажить свое истинное лицо". Поговорка в честь гоблинов, которые постоянно пытаются выдать себя за людей, но их все время предает отделяющаяся на закате голова.
Я пошел искать свой дом, параллельно гадая, почему эта женщина не знает Амиру. В конце концов, с какой радости она будет ее знать? Она, наверно, сидит постоянно у себя дома, общаясь только с парой–тройкой своих подружек–соседок, а в свободное время вышивает и тоскует, что у нее нет детей и внуков.
Я вышел к вратам и попытался вспомнить, какой дорогой шли мы с Амиру. Кажется, сначала мы пошли по главной улице… Потом повернули направо… Я шел по улицам, сворачивал в какие–то подворотни и вновь шел дальше. Дома выглядели похожими и в то же время совсем другими, и крохотного домика с миниатюрной дверцей все не было, хотя я был уверен, что нашел дома, между которыми он стоял.
Тогда я сел, прижавшись спиной к забору, и стал смотреть в черное, беззвездное небо, которое – или мне только мерещилось это? – слегка отливало серебром. Фонари, стоявшие в переулке, походили на диковинные растения, и на одном из них, поскрипывая на ветру, слегка покачивалась витиеватая стрелка с надписью "Замок Левиафана". Наверное, стрелки остались с тех времен, как сюда на Бал Призраков явился полу-эльф, Нуаду Аргетламх, названный так по имени меча, который он похител у Левиафана.
Не помню, от кого я первым услышал эту легенду…
Украв у Левиафана меч, Нуаду долго скрывался, боясь на километр приблизиться к Тимиазу, а Левиафан посылал целые армии, чтобы отобрать меч, а иногда выбирался и сам.
И вот однажды по Тимиазу проползает слух: Нуаду пришел. Сам.
Он шел по улицам Преддверия, части Тимиаза, находившейся сразу за воротами, к его поясу был пристегнут меч, и он создавал таблички. Таблички, безошибочно отмечавшие на перекрестках все дороги, по которым можно дойти до замка Левиафана. Потом находили перекрестки, где все дороги были отмечены этими табличками, но Нуаду такие ситуации абсолютно не смущали. Казалось, он просто пошалил, создав указатели, которые никто так и не может уничтожить по сей день, а потом явился на Бал Призраков. И ушел с него без единой царапины, вместе с мечом, и никто уже не решался его остановить. Потому что жители Тимиаза поняли: им это немножко не по зубам.
А Нуаду покинул Тимиаз, и по обычаям эйнов после этого поступка его следовало назвать повелителем. Потому что повелитель должен обладать силой, позволяющей совершать подвиги абсолютно не пострадав.
Черные и красные цвета – цвета одежды, в которой Нуаду был на Балу – до сих безраздельно принадлежат ему. Никто не решается надеть их, хоть и прошло с тех пор много миллионов лет…
Я глядел на мутно сиявший фонарь и вывеску и пытался понять, откуда же я знаю эту легенду. Истории про Нуаду рассказывались разные, но в основном они были окрашены очень негативно. А такую… от кого я мог ее услышать?
– А ты пооблокачивайся на забор, сделанный из мудрого дерева, еще и не такое вспомнишь! – усмехнулся кто–то надо мной.
Я поднял голову и увидел рыжую копну волос и раскосые зеленые глаза, слегка светившиеся в темноте.
– Девушка, а вы не знаете… – начал я.
– Я много что знаю, но сейчас тебе пора домой, – ответила она. – Вставай и иди, на третьем перекрестке повернешь направо. Твой дом будет пятым слева.
– Спасибо, девушка, – сказал я, вставая.
Она засмеялась.
– Какая же я девушка? – спросила она, смеясь, и в мутноватом свете фонарей блеснули острые клыки. – Я обычная кошка!
И правда… Стоило мне моргнуть, и на заборе уже сидела рыжая кошка с зелеными глазами.
– Иди давай, нечего пялиться! – сказала она мне абсолютно по–человечески, и спрыгнула во двор.
"Девушка Дурман и кошка Глюк, – подумал я. – Я определенно слишком вменяем для этого места". И, повернувшись, пошел по дороге, указанной кошкой. Кошка не солгала. Вскоре я был "дома".

На следующее утро я пошел гулять по городу. Первой моей целью был дом Рыжей Кошки Глюк. Дом встретил меня двумя сюрпризами. Первым было полное отсутствие забора, вторым – все необходимые атрибуты заброшенности. Поплутав чуть–чуть по дому и с трудом сбежав от трех разъяренных приведений, вооруженных ведрами, швабрами и сковородками, я понял, что кошечка, скорее всего, путешествует по городу. И видимо, не одна, а вместе с любимым забором из мудрого дерева. Потому что остальные заборы, к которым я поприслонялся, необычайной ясности мышления и ответов на мучившие меня вопросы не давали.
Поэтому в итоге я плюнул на все и постучал в первый попавшийся дом, как раз за отвергнутым мною забором. На мое счастье, его хозяйка, симпатичная светловолосая девушка, была дома. Она бегала по кухне с чем-то, отдаленно напоминающем сачок, за маленькими белыми комочками шерсти на ножках, которые при ближайшем рассмотрении оказывались миниатюрными версиями барашков с цепкими обезьяньими лапками и постоянно норовили поползать по мне.
Девушке постоянно приходилось срываться с места, когда очередной беглый "тартарский барашек" покидал свое безопасное убежище, например, под диваном, и решал отправиться на прогулку. Поэтому в конце концов разговаривать мне пришлось с ее братом.
– Амиру? Не знаю такой, - покачал он головой. - Ия, ты слышала о некой Амиру?
Ия, как раз залезшая с сачком под стол, пискнула что-то неосмысленное, стукнулась головой о перекладину стола, но вылезла счастливая, сжимая ошалелого барашка в руках.
- Урожай тарташков так трудно ловить. Но это забавно, - улыбнулась она. – Иса, Как ты сказал, Амиру?
Иса кивнул. Ия думала долго, параллельно упаковывая "тарташку" в какую-то коробку, но потом покачала головой.
- Не знаю такой.
– А где находится книга? Та, в которую записаны имена всех жителей города?
– Книга? – брат с сестрой удивленно переглянулись. – А такая есть?
– Вы давно в Тимиазе? – попытался я ухватиться за последнюю надежду. Но надежда умерла, и далеко не последней.
– Две недели.
– А кто вас встретил, когда вы пришли в город?
– Нас никто не встретил, - ответил брат опять куда-то бросившейся Ии. - Мы зашли, на наших запястьях появились браслеты… Разве с тобой было иначе?
– И никто не объяснил вам, зачем нужен браслет, никто не привел вас к дому, где ты будешь жить?
– Конечно, нет! – кажется, Иса начинал раздражаться. - Здесь почти все дома пустуют! Я не понимаю…
Я тоже ничего не понимал. Абсолютно ничего. На всякий случай задал последний вопрос:
– А кто прочитал твое нынешнее имя на браслете?
Он поморщила лоб, мучительно что–то вспоминая, но в итоге только покачал головой.
- Не помню. Честно, не помню.
Ия, тоже погрузившаяся в раздумье, пожала плечами и ответила на мой требовательный взгляд.
– Может, мы сами догадались? – совершенно спокойно спросила она.
Я понял, что этот разговор ни к чему не приведет, поэтому я распрощался с гостеприимными хозяевами и пошел по городу, спрашивая об Амиру. Ответ везде был один и тот же, и только доме в двадцатом мне заявили:
– Амиру? Такого имени не может быть.
– Почему? – спрашиваю я.
– Понимаешь, у нас есть две догмы касательно имен: во–первых, полным считается имя, к которому прибавили приставку "Д". А во–вторых, имя должно быть бессмысленным. А теперь прислушайся: Д`Амиру, Д`Амиру, Да Миру…
– "Да миру"?
– Похоже на лозунг, да?
– Ты хочешь сказать, что она солгала?
– Она? Ты встречал девушку, носившую такое имя? – я рассказал события предыдущего дня. - Имя у нас скрывать не принято… Браслет все равно раскроет правду. Но даже если она и лгала, я уверен, она не простая смертная.
Это я уже понял. Потому и пытался разгадать эту головоломку.
Мои поиски продолжались еще долго. Несколько раз я выкидывал на границе браслет и начинал стучаться, но Амиру больше не выходила меня встречать, а люди не спрашивали, василиск ли я. Никто не подходил к вратам. Браслет, скинутый на границе, вновь появлялся на моей руке, стоило мне переступить порог города, и я постепенно выучил алфавит, который использовался при написании имен, и знал: всякий раз мне давалось имя Тенноко.
Я продолжал уходить просто из упрямства. Я чувствовал, что никогда не добьюсь своего, но отступить было выше моих сил.
Как я не старался, забыть не мог… Может, мне бы это и удалось, если бы я знал, что эта простая, обычная девушка, или если бы я смог в это поверить… Но поверить не получалось, также, как и найти. Я по–прежнему ничего о ней не знал, как и люди, которых я расспрашивал. Порой мне казалось, что я встретил призрак, но призраки в моем доме также не слышали имени Амиру. Это был замкнутый круг…
Однажды за городом я подобрал больного цыпленка, отнес домой и довольно легко вылечил. Цыпленок рос очень медленно, и я не знал, что буду с ним делать, когда он вырастет, но, тем не менее, был рад его обществу. Я рассказывал ему все о своих бессмысленных прогулках, о людях, которых встретил, а он смотрел на меня огромными темными глазами и, казалось, все понимал. По крайней мере, он понимал то, чего не понимал больше никто. Остальные так упрямо повторяли мне: "Советую поостеречься любви на территории Тимиаза", а этот, по крайней мере, не умел говорить.
Потом цыпленка поразила какая–то странная болезнь: он худел и лысел и, когда на нем не осталось ни перышка, стал обрастать чешуей. Вскоре я ушел в поход в лес и, вернувшись, увидел на моем диване свернувшуюся кольцами змею с петушиной головой. Рядом с ней, вытянув голову и смотря на меня внимательными серыми глазами, покоилась еще одна. Откуда-то я знал, что это были василиски.
Увидев меня, змеи стали расти, пока не превратились в двух людей, одетых с ног до головы в змеиную кожу. Один из них был явно моложе другого, и про себя я назвал их "юный" и "мудрый".
– Спасибо, что спас меня от смерти, Тенноко, – сказал юный, кланяясь мне чуть ли не до земли.
– Вы василиски?
– Да, мы василиски, – кивнул мудрый. – Но ты тоже василиск.
– Что–то не припомню, чтобы кто–то умирал от моего взгляда… – начал возражать я, но василиск остановил меня:
- Сначала выслушай меня, Тенноко.

… Давным–давно ими правил василиск по имени Этис. Он был мудрым правителем, а также он мог управлять своей силой и убивать взглядом лишь избирательно, мог исцелять, и учил других контролировать свои силы. Но он погиб, защищая границы Тимиаза, перед смертью сказав, что однажды василиск родится среди людей, и он будет обладать той же силой, что и Этис.
И василиски ждали. Но им пришлось уйти из Тимиаза, ведь они не могли глядеть ни на кого, кроме друг друга, без боязни убить. Даже Левиафан не мог бы выдержать прямого взгляда василиска.
– Даже наши дети рождаются очень слабыми и могут быть убиты неаккуратным взглядом родителей. Сидэ, – сказал мудрый, указывая на юного василиска, – чуть не погиб от такого нерадивого взгляда, хотя ему тогда был уже год и он был почти готов к новому обличью. Но ты нашел его. Ты не только не погиб от его взгляда, хотя должен был, ты еще и вылечил его. Ты не делал ничего особенного, но каким–то образом ты смог его исцелить. Сидэ вернулся и рассказал о тебе. Можешь не спорить, Тенноко. Ты – василиск, рожденный людьми. И все, о чем я смею просить тебя, это возглавить нас, как прежде возглавлял Этис, и дать нам шанс жить здесь, и учить нас защищать окружающих от наших взглядов. Не давай ответа сразу – у тебя есть время, чтобы думать. Для начала я прошу о немногом – посетить нас замок и рассказать нам о том, что происходит в окружающем мире. Ты согласишься оказать нам эту небольшую услугу?

Я лишь кивнул в знак согласия – и дни закрутились вокруг меня, как водоворот. Я видел василисков, их замок, целиком выточенный из скалы и окруженный тенистыми парками и целебными фонтанами. Я видел девушек–василисков, тонких и гибких, грациозных. Некоторые из них выскальзывали из домов, неся на голове кувшин для воды и небрежным прикосновением руки удерживая его, доходили до фонтана, нагибались, изящно изогнув свое точеное тело, и ускользали, растворялись в переходах замков. Я видел тех, кто предпочитал змеиный облик человеческому, и, свернувшись кольцами, грелся на солнце, прикрыв глаза тяжелыми веками млекопитающего. Я видел шикарные сады и изящные каменные балконы и мосты. Я видел узких высоких мужчин, одетых в змеиную кожу. Я невольно замирал под тяжелыми, пронзительными взглядами неизменно серых глаз обитателей замка, но вынужден был признать, что меня очаровало это место.
– И неужели во всем этом замке нет никого, кто может контролировать свой талант?
– Нет, – покачал головой проводник–василиск. – Все, кто ранее умел, уже умерли. В Тимиазе очень много людей, которые считают своим долгом убивать нас.
– И вы не сопротивляетесь?
– Мы медлим до последнего. Все–таки, это нечестно.
Было странно слышать о справедливости от существа, противопоставить которому нечего. Он должен был бы относиться к людям, как к чему–то слабому, недоделанному…
– Да, мы говорим о справедливости, – кивнул василиск, заметив мой удивленный взгляд. – Потому что мы знаем, что у нашего страшного таланта две стороны: светлая и темная. Светлая – ясная всем, темная – от всех скрытая.
И вот темная сторона. Наши дети рождаются незащищенными от нашего смертельного взгляда, и неосторожно дрогнувшие ресницы могут быть им приговором. Мы затворники, мы не можем общаться с людьми и другими разумными существами. Я привел бы тебя сюда, даже если бы твой талант не выходил за рамки заурядного – чтобы узнать о событиях внешнего мира. Ведь мы не можем покинуть своего замка и ничего не знаем о тех, кто живет вокруг него. Расскажешь?
– Конечно, – кивнул я. Василиск собрал всех своих, и я стал рассказывать обо всем, что знал, объясняя василискам все, порой даже значение оборотов речи. Они слушали меня очень внимательно, несколько часов подряд, а потом, поблагодарив, хотя я не рассказал еще и малой толики того, что происходило теперь, попрощались со мной.
– Ты еще придешь, – сказал мой проводник, и повел меня обратно. Когда мы уже покинули замок и шли по лесу, он добавил: – Тебя примут. Ты хороший рассказчик. Говоришь все четко и без лишних образов – нам они сейчас ни к чему.
– Разве это так важно?
- Конечно, – кивнул он, останавливаясь у границы города. – Дальше мне нельзя, увижу еще кого–нибудь.
– Извини, а ты не знаешь… кто такая Амиру?
– Василиски затворники. Мы никого, кроме Левиафана, не знаем. Прощай!
А дома, сидя на удобном диване в прихожей, меня ждала Амиру.
– Замучился меня узнавать? – спросила она с улыбкой.
– Ты… – от удивления у меня отнялся язык. Она была прекраснее всех девушек–василисков, и отсутствие этого пронизывающего огня во взоре не могло не радовать.
– А почему я не могу к тебе прийти?
– Я уже и не надеялся тебя найти.
- Поэтому я нашлась сама. Может, предложишь мне хотя бы чай?
– Только ты не исчезай, – попросил я, уходя на кухню. "Вообще–то, между кухней и прихожей большое зеркало, и в нем прекрасно виден диван…" – подумал я, ставя чайник, и оглянулся. Диван был пуст! Ушла!
Я выскочил в прихожую, но она была на месте: сидела, озиралась по сторонам и играла солнечным зайчиком, падавшим от ее браслета. Я обернулся и посмотрел в зеркало, ища там диван. Девушка, вскружившая мне голову, не отражалась в зеркале!
– Я еще и тени не отбрасываю, – промурлыкала она, изучая свои ногти. – А что, здорово. Нет никаких претензий к своей внешности.
– Кто… кто ты?
– Мог бы и сам догадаться, – улыбнулась она, вставая с дивана. – Я та, что способна убить быстро и безболезненно, нежно и ласково, потому что я умею обезболивать. Бледная кожа, отсутствие тени и зеркального отражения, достойная пара василиску… – она с удовольствием посмотрела на мою изумленную физиономию и рассмеялась. – Хорошо, последняя подсказка, – и она быстро провела языком по зубам, удлиняя клыки на пару миллиметров. – Представительница древнего рода Тимиаза, последняя из родов Фэр и Ами, повелительница пятнадцати родов, леди Амиру. Приятно познакомится, Тенноко…
Я удивленно посмотрел на нее и спросил:
– А… разве ты пьешь чай? – она засмеялась, предусмотрительно спрятав клыки.
- Я еще и прекрасно готовлю вегетарианские блюда, – с гордостью ответила она, и, словно вынося приговор, добавила: – И – о ужас! – их ем!

Левиафан давно ждал человека со способностями василиска: ему было трудно без армии убивающих взглядом существ. Амиру защищала границы Тимиаза и следила за тем, чтобы кто–нибудь случайно не ушел с территории, предназначенной для людей, на территорию, где живут магические существа – территорию войны, а по совместительству искала в каждом человеке василиска. Меня она узнала сразу: по серым глазам и странному сумасшествию, находившему на людей, видевших меня. Все, что ей нужно было – это дать мне время, чтобы я сам столкнулся со своим народом, а для этого нужно было заставить меня действовать. А лучший способ найти неизвестно что – это искать рядышком что–то другое. Вот я и искал – загадочную девушку, которая исчезла неизвестно куда и была непонятно кем.
Амиру не рассказывала мне этого – я итак все понял. Великолепно закрученная интрига, целью которой был я – будущий предводитель василисков. Я задал ей всего лишь один вопрос:
– Почему вы так спешили?
– Время Великой Мести приближается. Множество существ мечтает уничтожить Нуаду, и скоро они соберутся здесь, в Тимиазе, под предводительством двух людей–избранных. Под предлогом "посмотреть" к нам просочатся представители самых разнообразных народов, многим из которых просто хочется узнать побольше тайн, которые хранит эта земля, раздобыть побольше артефактов… Наивные глупцы. Их всех придется вылавливать и обезвреживать…
– Убивать? – спросил я. Возможно, чересчур строго, потому что Амиру рассмеялась:
– Кому они нужны? Скрутить их, вынести за границы Тимиаза и припугнуть – чтоб не вернулись. Если ты научишься дозировать свою силу, ты сможешь не только убивать, но и парализовывать.
– А почему ты решила, что я буду служить Тимиаза?
– Это не я решила. Ты сам согласился. Пообещал василискам стать их предводителем. А это значит, что ты занял среднюю ступень между Левиафаном и своим народом.
Мне было их жалко, хотелось им чем–то помочь, но ввязываться в игры этого места мне не хотелось. Я сидел в небольшом уютном кафе и оглядывал людей, живущих здесь. Все они казались какими–то смутными тенями, и лишь одна девушка бросилась мне в глаза. Она сидела за столиком, с косичками зарывшись в толстенную книгу, а ее плечо украшала симпатичная рыженькая белочка, которая бесцеремонно грызла косичку, время от времени поглядывая в книгу. На вид девушке было лет шестнадцать, и она была жутко увлечена чтением, а время от времени, удивленно отшатываясь от книги, она вскидывала брови и смотрела на книгу со смесью изумления и укоризны. Мне стало интересно и я, подойдя к ней, посмотрел, что она читает, но в книге были иероглифы, похожие на китайские.
– Что ты читаешь? – спросил я.
Девушка вскинула голову и, осмотрев меня с ног до головы, ответила, кажется, не без гордости:
– Родословную китайской династии Суй от сотворения мира.
Кажется, еще немного, и я отвернулся бы и ушел, но тут она улыбнулась и заметила:
– Я шучу. Микли, – и протянула руку.
- Тенноко.
– Давно в Тимиазе?
– Нет, чуть больше месяца.
– И, конечно же, у тебя куча вопросов? – она испытующе на меня уставилась, а потом, заулыбавшись, стала убирать книгу. – Ох, хорошо быть старой и мудрой, все знаешь, все всем можешь рассказать…
– Это ты–то старая? – удивился я.
– Мне триста шестнадцать лет, – с гордостью заявила Микли. – Что ж, начнем с твоих вопросов. Что бы ты хотел узнать?
– Немногое. Всего лишь историю Тимиаза. Я ведь даже не знаю толком, во что ввязался.
– Ты ввязался в жизнь, – улыбнулась она, – и это смертельно.
…Ты, наверное, знаешь, что пространство нелинейно. Оно то идет прямо, то искривляется, образуя выпуклости и складки, а иногда – редко–редко – создает "карманы", огромные пространства, чисто физически находящиеся в одной точки и невидимые со стороны.
В одном из таких карманов много миллионов лет тому назад и был основан Левиафаном Тимиаз, прибежище всех темных народов, народов–изгнанников, народов–отщепенцев…