Cake is the language of love
читать дальше
«Ой, мамочки…» - высветилось на экране, и Антон недовольно скривился. Опять неудача. Неужели нельзя придумать ничего интересного? Конечно это непроизвольная рефлекторная реакция мозга, последняя вспышка сознания, но все-таки… Подобных вскриков, аханий и ойканий у него уже накопилась тьма тьмущая, и если он и сохранял их, то только лишь для статистики. Бережно сложив аппарат в сумку, Антон тихо вышел, прикрыв за собой дверь.
Болела голова. Какая-то назойливая мысль жужжала в глубине сознания, словно попавшая в паутину муха. Она весь день не давала ему покоя, но поймать ее за хвост не удавалось и это раздражало еще больше. Антон хотел зайти на почту, передумал, совсем уже было прошел мимо, остановился, вздохнул и вернулся.
Никогда ему не стоило такого труда пересечь маленькую темную комнатку с рядами одинаковых железных ящиков на стенах. Из ящика выпал легкий голубой конвертик. Адрес получателя отпечатан на машинке. Обратного адреса не было. Ну разумеется… Антон положил конверт в сумку, поближе к аппарату, словно давая возможность зверю принюхаться к запаху будущей жертвы.
Закрыв за собой дверь своей квартиры, Антон почувствовал облегчение. Всю дорогу до самого дома, ему хотелось только одного – оказаться в четырех стенах, в безопасности. Он ощущал взгляды прохожих как удары плети, ему становилось трудно дышать, перед глазами все плыло. Так уже бывало раньше, нужно было просто дотерпеть до дома… Дома станет легче…
Все еще болела голова. Антон достал из сумки аппарат и конверт и осторожно положил на стол. Сделал себе крепкий кофе.
Вообще-то он не любил кофе. Просто он всегда пил его, когда возвращался домой. Это был ритуал, знак того, что все уже закончилось и закончилось хорошо.
Допив кофе, он стал думать о голубом конверте и о том, что все-таки нужно написать несколько страниц, несмотря на то, что сегодняшний эксперимент провалился. Иногда и из провала можно сделать необходимые выводы, а работа вернет ему уверенность в правильности его поступков. Он чувствовал себя больным и разбитым.
Рывком Антон поднялся. От такой встряски замолкла даже зудящая мысль. Нужно работать. Нужно идти проторенным путем, жить по раз-навсегда установленным правилам. Потому что, стоит раз остановиться, единожды дать себе послабление и все рухнет. А падать ему есть куда и падать было долго. Итак, сначала конверт, потом работа, которая сможет увести его так далеко, как он ей позволит.
В конверте были фотографии. Разные мизансцены, множество второстепенных персонажей. Но главный герой был один: высокий худощавый юноша, черные волосы, синие глаза, плохие костюмы. Кому он мог помешать? Это Антона не интересовало. Гораздо любопытней было другое – представляет ли этот индивид интерес непосредственно для него, Антона? Или зря принюхивался аппарат, хищник, состоящий из множества сложнейших схем, вмещенных в черную коробку с антенной, экраном и парой разноцветных кнопок, зря тратил свое тончайшее обоняние на синий конверт? На обороте одной из фотографий острым, как след от когтей, почерком (непростительная оплошность, особенно после конверта) было написано имя. Николас Карин. И все. Видимо, его считают волшебником. Если так пойдет дальше, они захотят, чтобы он читал их мысли. Ну ладно. Это сложно, но возможно. Придется попотеть, зато будет интересно. А то его жизнь стала напоминать тир.
Антон отложил фотографии в сторону и перешел к компьютеру. Нужно было покончить с этим днем. Нужно законспектировать ход сегодняшнего эксперимента, выжать из опустошенного, рассеянного мозга хоть какую-нибудь идею, привести примеры, провести сравнительную характеристику… «Почему и по какой причине и какой из этого следует вывод», как говаривал ослик Иа. Сделать хоть что-то! Целый месяц он пытался сделать «хоть что-то», но дело не шло. Ничего мало-мальски интересного не встречалось, а переносить в отчет те выводы, которые диктовало ему его раздражение и бессилие, он не хотел. Ничего, совсем ничего… Никакого открытия, откровения, никаких разгадок. Кажется вот он клад, рядом, и, тем не менее, он уже битый месяц роется в отбросах. Да какой там месяц! Друг ты мой разлюбезный, Антошка! Заставь свою гордость зажмурить глаза и заткнуть уши, и признайся, наконец, хоть самому себе, что с тех пор, как ты захлопнул за собой дверь своей прошлой жизни, унося в спортивной сумке бережно запеленатого новорожденного зверя, свое изобретение, ты не продвинулся и на миллиметр. И тебе нечем оправдать ни свои будущие или прошлые жертвы, ни свое дальнейшее существование.
Зазвонил телефон. Антон почувствовал, как возвращается сегодняшнее его тревожное состояние. Нет, сегодня ему противопоказаны посторонние взгляды и посторонние голоса. Телефон успел звякнуть еще один раз, прежде чем включился автоответчик. «Вы мне позвонили. Говорите» и через секунду голос, срывающийся и захлебывающийся протарахтел в трубку:
- Вы меня не знаете, но я знаю вас. У меня есть к вам дело, которое вас заинтересует. Я буду сегодня в шесть часов вечера в кафе недалеко от Института. Вы знаете, где это - голос задохнулся, замолчал, будто с разбегу налетел на стену, потом продолжил – мое имя Николас Карин.
Антон вскочил. Услышанное казалось ему полной ерундой, неловким шантажом, пародией на шантаж. Но кому это нужно? Кто может знать о нем хоть что-то? Идиотское совпадение. Но произнесенное имя заставило его подбежать к телефону и рывком выдернуть телефонный провод из розетки. Он почувствовал, что у него похолодели руки. Антон взял со стола фотографию и еще раз прочитал имя на обороте. Что это? Совпадение? Нет, таких совпадений быть не может. Не должно. Ловушка? Но кто? Слишком уж изменился образ его жизни и научных изысканий, чтобы кто-то мог раскопать… А если все-таки ловушка? Подсунули приманку, назначили место… Как он сказал? Вы знаете… Да уж знаю. Нет, не похоже. Они не могли не знать, что меня напуга… насторожит упоминание Института. Как-то неуклюже. А может все так рассчитано… Я становлюсь параноиком!
- Заткнись! – вслух сказал он себе. Как ни странно, это его успокоило.
Антон подошел к столу и опустил руку на прохладный корпус аппарата.
Карин сидел за столиком у самого окна. Антон огляделся. Ни одного знакомого лица, слава богу. Он быстро пересек зал и опустился на стул напротив Николаса. Сумку поставил на свободный стул.
Молодой человек от неожиданности вздрогнул и закрутил головой по сторонам. Потом в упор уставился на Антона.
- Это вы?
Антон хмыкнул. Нет, это интересно. Он покосился на сумку. Ему казалось, что проснувшийся зверь заворочался, щетинясь антеннами, щелкая датчиками. Достал сигарету, под пристальным взглядом испуганных глаз, невозмутимо закурил, задумчиво глядя на облачка дыма
- Нет, не я.
Испуганное лицо недовольно скривилось.
- Что вы паясничаете? И почему вы так открыто пришли сюда? Никакой конспирации!
Антон затянулся, покачал головой. Интересно, чего этот сопляк ожидал? Темные очки, фальшивые бороды? Дурак! Он наклонился через столик, знаком показал Карину сделать так же, и когда тот наклонился, прошептал ему в ухо
- Хочешь поиграть в шпионов – нужно назначать свидания на пустыре или в подворотне. А сюда я пришел единственно уточнить, какие у меня с тобой могут быть общие интересы.
Антон выпрямился и полюбовался произведенным впечатлением. Многовато слов, но это ничего. Ну и лапоть! Кому только такой нужен? По всей видимости, больше никому. Карин сидел, потупясь.
- Савельев. – тихо сказал он.
- Что? – если бы Антон сейчас проглотил свою сигарету, ему вряд ли стало бы хуже.
Николас несколько успокоился, откинулся на стуле.
- Павел Савельев. Вам знакомо это имя?
Да уж знаю! К чертям такое знание!
Николас продолжал
- Ваше имя я впервые услышал именно от него. Он тогда был страшно пьян и разговорчив. Насколько я понял, вы не ладили.
Лицо Антона свело судорогой. Видимо со стороны это сошло за улыбку, потому что Карин улыбнулся в ответ.
- Я знаю Савельева достаточно, чтобы понять, какое это ничтожество. И я знаю, что вы ушли из Института из-за него.- он сделал паузу, как-то преувеличено внимательно посмотрев на Антона (Карин вообще слишком переигрывал, и это мешало Антону сосредоточиться) – Ушли, забрав с собой аппарат, над которым тогда работали. Мозговое радио или что-то в этом роде. Я прав?
Антону стоило огромных усилий, чтоб не рассмеяться. Вот она разгадка! Глупый мальчик! Наслушался пьяной болтовни глупого старика и решил, что обладает знанием! Поди и Савельеву намекнул. А тот испугался, потому что и сам не помнил толком, что наговорил и как повлияет излишняя откровенность на его многолетний брак с обожаемым Институтом. И перестраховался. Заказал бедного глупого щенка Герасиму, не подозревая, с кем имеет дело. Ну, что ж, так лучше. Точнее, тоже неплохо.
Карин продолжал говорить, не обращая внимания на то, что Антон его почти не слушал.
- Этот аппарат дает возможность читать мысли. Савельев издевался над ним, над вами. Старый дурак!
Дурак, дурак, да не такой уже и дурак. Тогда испытание долгое время не двигалось, в эфире была такая мешанина, что невозможно было выделить одну какую-нибудь волну. А у Савельева назначение на носу. А зачем ему нереальный проект, да еще за реальные деньги? И он струсил. После ухода из Института, Антон надолго залег на дно. А когда неожиданно нашел решение, зарылся еще глубже. Он был уверен, что его невозможно найти. Выходит, ошибался.
Карин замолчал на полуслове.
- Аппарат. Он ведь существует?
Антон мысленно вздохнул с облегчением. Все так просто. Он кивнул. Николас захлопал ртом, словно рыба, вздумавшая научиться дышать воздухом.
- И он работает?
Кивок.
- И вы мне его покажете?
Антон поднялся, взял сумку, и едва заметно кивнув, пошел к выходу.
Они подымались по лестнице. Антон шел сзади, постепенно замедляя шаг, вглядываясь в маячившую перед глазами спину в плохо сшитом пиджаке, и удивлялся спокойствию Карина. Ведь не могло не закрасться в эту голову хотя бы малейшее опасение. Или он считает, что столько лет избегавший человеческого общества, непризнанный гений, вот так запросто покажет плоды своих трудов первому попавшемуся лаборанту, сделавшему ему корявый комплимент?
Не спуская глаз со спины Николаса, Антон на ощупь раскрыл сумку и достал лежащий в ней пистолет. Осторожно опустив сумку на ступени, он выдвинул длинную гибкую антенну на корпусе аппарата, и медленно поднялся, прицеливаясь.
Карин обернулся. Антон не увидел его лица. Перед ним была всего лишь бесформенная глыба живой материи. Никому не нужной материи. И в этой груде плоти и страха тлела единственная искорка, необходимая Антону. Последняя, самая яркая вспышка угасающего сознания, достаточно сильная и четкая, чтобы ее уловили сенсоры аппарата. Мозговое радио…
Антон выстрелил. Карин вздохнул и осел на пол. За спиной довольно заурчал зверь. Антон подошел и склонился над экраном, по которому метались красные огоньки. Потом урчание прекратилось.
- Он работает! – прочел он на экране.
Спрятав пистолет в сумку, Антон стал спокойно спускаться по ступеням. Отойдя на достаточное расстояние от дома, он обернулся и некоторое время молча смотрел на пустые окна давно покинутого здания.
- Идеальное жилье для сумасшедшего профессора. – пробормотал себе под нос Антон.
И пошел, не торопясь, по начинавшим темнеть улицам. Ему вдруг очень сильно захотелось кофе.
«Ой, мамочки…» - высветилось на экране, и Антон недовольно скривился. Опять неудача. Неужели нельзя придумать ничего интересного? Конечно это непроизвольная рефлекторная реакция мозга, последняя вспышка сознания, но все-таки… Подобных вскриков, аханий и ойканий у него уже накопилась тьма тьмущая, и если он и сохранял их, то только лишь для статистики. Бережно сложив аппарат в сумку, Антон тихо вышел, прикрыв за собой дверь.
Болела голова. Какая-то назойливая мысль жужжала в глубине сознания, словно попавшая в паутину муха. Она весь день не давала ему покоя, но поймать ее за хвост не удавалось и это раздражало еще больше. Антон хотел зайти на почту, передумал, совсем уже было прошел мимо, остановился, вздохнул и вернулся.
Никогда ему не стоило такого труда пересечь маленькую темную комнатку с рядами одинаковых железных ящиков на стенах. Из ящика выпал легкий голубой конвертик. Адрес получателя отпечатан на машинке. Обратного адреса не было. Ну разумеется… Антон положил конверт в сумку, поближе к аппарату, словно давая возможность зверю принюхаться к запаху будущей жертвы.
Закрыв за собой дверь своей квартиры, Антон почувствовал облегчение. Всю дорогу до самого дома, ему хотелось только одного – оказаться в четырех стенах, в безопасности. Он ощущал взгляды прохожих как удары плети, ему становилось трудно дышать, перед глазами все плыло. Так уже бывало раньше, нужно было просто дотерпеть до дома… Дома станет легче…
Все еще болела голова. Антон достал из сумки аппарат и конверт и осторожно положил на стол. Сделал себе крепкий кофе.
Вообще-то он не любил кофе. Просто он всегда пил его, когда возвращался домой. Это был ритуал, знак того, что все уже закончилось и закончилось хорошо.
Допив кофе, он стал думать о голубом конверте и о том, что все-таки нужно написать несколько страниц, несмотря на то, что сегодняшний эксперимент провалился. Иногда и из провала можно сделать необходимые выводы, а работа вернет ему уверенность в правильности его поступков. Он чувствовал себя больным и разбитым.
Рывком Антон поднялся. От такой встряски замолкла даже зудящая мысль. Нужно работать. Нужно идти проторенным путем, жить по раз-навсегда установленным правилам. Потому что, стоит раз остановиться, единожды дать себе послабление и все рухнет. А падать ему есть куда и падать было долго. Итак, сначала конверт, потом работа, которая сможет увести его так далеко, как он ей позволит.
В конверте были фотографии. Разные мизансцены, множество второстепенных персонажей. Но главный герой был один: высокий худощавый юноша, черные волосы, синие глаза, плохие костюмы. Кому он мог помешать? Это Антона не интересовало. Гораздо любопытней было другое – представляет ли этот индивид интерес непосредственно для него, Антона? Или зря принюхивался аппарат, хищник, состоящий из множества сложнейших схем, вмещенных в черную коробку с антенной, экраном и парой разноцветных кнопок, зря тратил свое тончайшее обоняние на синий конверт? На обороте одной из фотографий острым, как след от когтей, почерком (непростительная оплошность, особенно после конверта) было написано имя. Николас Карин. И все. Видимо, его считают волшебником. Если так пойдет дальше, они захотят, чтобы он читал их мысли. Ну ладно. Это сложно, но возможно. Придется попотеть, зато будет интересно. А то его жизнь стала напоминать тир.
Антон отложил фотографии в сторону и перешел к компьютеру. Нужно было покончить с этим днем. Нужно законспектировать ход сегодняшнего эксперимента, выжать из опустошенного, рассеянного мозга хоть какую-нибудь идею, привести примеры, провести сравнительную характеристику… «Почему и по какой причине и какой из этого следует вывод», как говаривал ослик Иа. Сделать хоть что-то! Целый месяц он пытался сделать «хоть что-то», но дело не шло. Ничего мало-мальски интересного не встречалось, а переносить в отчет те выводы, которые диктовало ему его раздражение и бессилие, он не хотел. Ничего, совсем ничего… Никакого открытия, откровения, никаких разгадок. Кажется вот он клад, рядом, и, тем не менее, он уже битый месяц роется в отбросах. Да какой там месяц! Друг ты мой разлюбезный, Антошка! Заставь свою гордость зажмурить глаза и заткнуть уши, и признайся, наконец, хоть самому себе, что с тех пор, как ты захлопнул за собой дверь своей прошлой жизни, унося в спортивной сумке бережно запеленатого новорожденного зверя, свое изобретение, ты не продвинулся и на миллиметр. И тебе нечем оправдать ни свои будущие или прошлые жертвы, ни свое дальнейшее существование.
Зазвонил телефон. Антон почувствовал, как возвращается сегодняшнее его тревожное состояние. Нет, сегодня ему противопоказаны посторонние взгляды и посторонние голоса. Телефон успел звякнуть еще один раз, прежде чем включился автоответчик. «Вы мне позвонили. Говорите» и через секунду голос, срывающийся и захлебывающийся протарахтел в трубку:
- Вы меня не знаете, но я знаю вас. У меня есть к вам дело, которое вас заинтересует. Я буду сегодня в шесть часов вечера в кафе недалеко от Института. Вы знаете, где это - голос задохнулся, замолчал, будто с разбегу налетел на стену, потом продолжил – мое имя Николас Карин.
Антон вскочил. Услышанное казалось ему полной ерундой, неловким шантажом, пародией на шантаж. Но кому это нужно? Кто может знать о нем хоть что-то? Идиотское совпадение. Но произнесенное имя заставило его подбежать к телефону и рывком выдернуть телефонный провод из розетки. Он почувствовал, что у него похолодели руки. Антон взял со стола фотографию и еще раз прочитал имя на обороте. Что это? Совпадение? Нет, таких совпадений быть не может. Не должно. Ловушка? Но кто? Слишком уж изменился образ его жизни и научных изысканий, чтобы кто-то мог раскопать… А если все-таки ловушка? Подсунули приманку, назначили место… Как он сказал? Вы знаете… Да уж знаю. Нет, не похоже. Они не могли не знать, что меня напуга… насторожит упоминание Института. Как-то неуклюже. А может все так рассчитано… Я становлюсь параноиком!
- Заткнись! – вслух сказал он себе. Как ни странно, это его успокоило.
Антон подошел к столу и опустил руку на прохладный корпус аппарата.
Карин сидел за столиком у самого окна. Антон огляделся. Ни одного знакомого лица, слава богу. Он быстро пересек зал и опустился на стул напротив Николаса. Сумку поставил на свободный стул.
Молодой человек от неожиданности вздрогнул и закрутил головой по сторонам. Потом в упор уставился на Антона.
- Это вы?
Антон хмыкнул. Нет, это интересно. Он покосился на сумку. Ему казалось, что проснувшийся зверь заворочался, щетинясь антеннами, щелкая датчиками. Достал сигарету, под пристальным взглядом испуганных глаз, невозмутимо закурил, задумчиво глядя на облачка дыма
- Нет, не я.
Испуганное лицо недовольно скривилось.
- Что вы паясничаете? И почему вы так открыто пришли сюда? Никакой конспирации!
Антон затянулся, покачал головой. Интересно, чего этот сопляк ожидал? Темные очки, фальшивые бороды? Дурак! Он наклонился через столик, знаком показал Карину сделать так же, и когда тот наклонился, прошептал ему в ухо
- Хочешь поиграть в шпионов – нужно назначать свидания на пустыре или в подворотне. А сюда я пришел единственно уточнить, какие у меня с тобой могут быть общие интересы.
Антон выпрямился и полюбовался произведенным впечатлением. Многовато слов, но это ничего. Ну и лапоть! Кому только такой нужен? По всей видимости, больше никому. Карин сидел, потупясь.
- Савельев. – тихо сказал он.
- Что? – если бы Антон сейчас проглотил свою сигарету, ему вряд ли стало бы хуже.
Николас несколько успокоился, откинулся на стуле.
- Павел Савельев. Вам знакомо это имя?
Да уж знаю! К чертям такое знание!
Николас продолжал
- Ваше имя я впервые услышал именно от него. Он тогда был страшно пьян и разговорчив. Насколько я понял, вы не ладили.
Лицо Антона свело судорогой. Видимо со стороны это сошло за улыбку, потому что Карин улыбнулся в ответ.
- Я знаю Савельева достаточно, чтобы понять, какое это ничтожество. И я знаю, что вы ушли из Института из-за него.- он сделал паузу, как-то преувеличено внимательно посмотрев на Антона (Карин вообще слишком переигрывал, и это мешало Антону сосредоточиться) – Ушли, забрав с собой аппарат, над которым тогда работали. Мозговое радио или что-то в этом роде. Я прав?
Антону стоило огромных усилий, чтоб не рассмеяться. Вот она разгадка! Глупый мальчик! Наслушался пьяной болтовни глупого старика и решил, что обладает знанием! Поди и Савельеву намекнул. А тот испугался, потому что и сам не помнил толком, что наговорил и как повлияет излишняя откровенность на его многолетний брак с обожаемым Институтом. И перестраховался. Заказал бедного глупого щенка Герасиму, не подозревая, с кем имеет дело. Ну, что ж, так лучше. Точнее, тоже неплохо.
Карин продолжал говорить, не обращая внимания на то, что Антон его почти не слушал.
- Этот аппарат дает возможность читать мысли. Савельев издевался над ним, над вами. Старый дурак!
Дурак, дурак, да не такой уже и дурак. Тогда испытание долгое время не двигалось, в эфире была такая мешанина, что невозможно было выделить одну какую-нибудь волну. А у Савельева назначение на носу. А зачем ему нереальный проект, да еще за реальные деньги? И он струсил. После ухода из Института, Антон надолго залег на дно. А когда неожиданно нашел решение, зарылся еще глубже. Он был уверен, что его невозможно найти. Выходит, ошибался.
Карин замолчал на полуслове.
- Аппарат. Он ведь существует?
Антон мысленно вздохнул с облегчением. Все так просто. Он кивнул. Николас захлопал ртом, словно рыба, вздумавшая научиться дышать воздухом.
- И он работает?
Кивок.
- И вы мне его покажете?
Антон поднялся, взял сумку, и едва заметно кивнув, пошел к выходу.
Они подымались по лестнице. Антон шел сзади, постепенно замедляя шаг, вглядываясь в маячившую перед глазами спину в плохо сшитом пиджаке, и удивлялся спокойствию Карина. Ведь не могло не закрасться в эту голову хотя бы малейшее опасение. Или он считает, что столько лет избегавший человеческого общества, непризнанный гений, вот так запросто покажет плоды своих трудов первому попавшемуся лаборанту, сделавшему ему корявый комплимент?
Не спуская глаз со спины Николаса, Антон на ощупь раскрыл сумку и достал лежащий в ней пистолет. Осторожно опустив сумку на ступени, он выдвинул длинную гибкую антенну на корпусе аппарата, и медленно поднялся, прицеливаясь.
Карин обернулся. Антон не увидел его лица. Перед ним была всего лишь бесформенная глыба живой материи. Никому не нужной материи. И в этой груде плоти и страха тлела единственная искорка, необходимая Антону. Последняя, самая яркая вспышка угасающего сознания, достаточно сильная и четкая, чтобы ее уловили сенсоры аппарата. Мозговое радио…
Антон выстрелил. Карин вздохнул и осел на пол. За спиной довольно заурчал зверь. Антон подошел и склонился над экраном, по которому метались красные огоньки. Потом урчание прекратилось.
- Он работает! – прочел он на экране.
Спрятав пистолет в сумку, Антон стал спокойно спускаться по ступеням. Отойдя на достаточное расстояние от дома, он обернулся и некоторое время молча смотрел на пустые окна давно покинутого здания.
- Идеальное жилье для сумасшедшего профессора. – пробормотал себе под нос Антон.
И пошел, не торопясь, по начинавшим темнеть улицам. Ему вдруг очень сильно захотелось кофе.
@темы: Творчество
-
-
13.01.2010 в 15:57мысль жужжала в глубине сознания, словно попавшая в паутину муха. Она весь день не давала ему покоя, но поймать ее за хвост не удавалось
У мух появились хвосты?
к синтаксису я даже не прикасаюсь: есть лишние запятые, не хватает нужных. Отследите сами.
раз-навсегда - пишется без дефиса
Ладно, грамматика вас вряд ли интересует. Меня - в этом тексте - тоже. Текст вызвал у меня не интерес, а недоумение. Зачем? О чем? Об аппарате? Так про его назначение (не говоря уже об устройстве) ничего не сказано. Об том, что все гении злодеи? Не ново, спорно, да и вовсе ни к чему.. Об загадать читателю загадку, принципиально не разгадываемую? Так ее скучно и незачем разгадывать... И есть ли загадка?
Психология? Гений, ничтожество и все прочие... Нет, не сумел я понять, об чём и зачем эти много букаф.
-
-
13.01.2010 в 16:05