Крепости

[EternalFreedom]

Наши крепости окружены глубокими рвами, наполненными кислотой. Их охраняют крылатые змеи, которых со временем становится все больше.
Редкий путник решится пройти по тонкому мосту, ведь эти мосты рушатся один за другим. И даже тех, кто дошел до конца, мы способны с равнодушным лицом толкнуть в ядовитую бездну.

Краски на темных камнях…
Стены покрыты немыми картинами,
Земли пропитаны кровью и винами,
Башни стоят на костях.

Так ли легко привыкать
Дымом дышать и разреженным воздухом?
В мерзком раю, с вдохновением созданном,
Нам ли себя убивать?

Крепость прочнее надежд,
Пепел теплее ненужного пламени,
Только оттенки растерзанной памяти
В стенах оставили брешь.

Крепость – проклятый покой.
Что теперь стало ценой защищенности?
Кто создает вековые условности?
Как увлеклись мы игрой?

Мы прячемся, скрываемся, притворяемся, боясь быть растоптанными. Мы соревнуемся, чей способ окажется более нелепым. Стены становятся выше, но мы по-прежнему не опасаемся, что скоро совсем не сможем разглядеть друг друга.

@темы: Стихи

---

[Alexiadell~]

Тишше, тише, город спит.
Пляшет в сумерках огнями.
Тише, блестками разбит.
Ночь крадется меж домами.

Тише, соловьи поют.
Слышишь? Слышишь! Тише.
Слышишь, яблони цветут?
Лепестки летят на крыши.

Тише. Ночь придет к тебе.
Тише. Ночь тебя укроет.
Тише, в нежной тишине
Слышишь, как земля утонет?

Тоньше струн небытия
Тишина.

@темы: Стихи, Чувства

---

[-flamma-]

Осенний ветер – палантин
Прозрачной серостью на плечи.
Я так хочу побыть один,
Но так боюсь, что обесцвечен.

Ты говоришь про листопад,
Про старый джаз, портвейн и крыши.
Я так хочу взглянуть назад,
Но так боюсь, что не увижу.

Холодным вечером – опять!-
Меня ты к осени ревнуешь.
Я так хочу тебя обнять,
Но так боюсь – не существуешь.

@темы: Стихи

---

По вечерам я зажигаю свечи

[vergeben]

По вечерам я зажигаю свечи.
Молюсь и плачу, плачу и молюсь -
Не помогает. Ты заправил в "вечность"
Десяток пуль с начинкой: "не люблю".

Тоскую как-то глупо, по-щенячьи,
Уткнувшись носом в тонкий ремешок.
А вот бы взять и жизнь переиначить.
Но кто сказал, что станет хорошо?

А было как... Огни на местных ёлках,
Комедия игралась божеством:
Наивная девчонка - бестолковка,
Внезапный принц,
Подарок,
Рождество.

Закончилась история банально:
Принц ускакал, оставив ржавый болт,
Мигрень от романтических признаний
И злость в душе от сказок про любовь.

@темы: Суюрова Елена, Стихи

---

Завтра будет лучше

[Alexiadell~]

Пусть сегодня нам с тобой трудно
Надо только малость подождать.
Завтра будет новое утро,
Солнце будет радостно сиять.

Пусть сегодня нам в лицо ветер,
Завтра будет в спину, только верь.
Черный мы пройдем метр,
В светлое откроем дверь.

Знаю я, что завтра будет лучше,
Свежий ветер и надежды луч...
А сегодня мне вода горше.
Солнце скрыла пелена туч.

@темы: Мысли вслух, Стихи

---

Два

[n. bumpo]

Защелку электронную
Во всем боготворя,
Мы покорим бездонные
Глубины бытия.

Не испугать границами
Тех, кто привык идти.
Нулями-единицами
Распишем все пути.

Но там, где не потоками
Являются слова,
Мы плачем, одинокие,
О странной цифре два.

@темы: Стихи, Творчество

---

Небольшая сказка для взрослых.

[Desiderata]

Жить иначе

Во время утреннего кофе, когда офисные девочки кудахтали, собравшись за круглым столиком на кухне, к ним подошёл финансовый аналитик Артур Колыванов, только что вернувшийся из отпуска. Он улыбался краешками рта, а значит, ему было что рассказать. В компании он слыл бароном Мюнхаузеном: бесчисленные истории, которыми он щедро делился с коллегами, были столь яркими и невероятными, что никто не знал: верить им или нет. Однако слушали Артура всегда с большим интересом.
-Привет, дорогие! – сказал он. – Помните Лизу, которая уехала в Тибет и пропала?
Девчонки замерли. Об аудиторе Лизе в офисе ходили мрачные легенды. Её заветной мечтой было попасть в Тибет: эта загадочная страна манила её с детства. Она скачивала из Интернета горные пейзажи и фотографии тибетских монастырей, разбиралась в тонкостях ламаизма, запоем читала дневники Николая Рериха и откладывала деньги на путешествие, отказывая себе в новой одежде и походах в ресторан. Чуть больше года тому назад она смогла вырваться в отпуск и, разумеется, отправилась в страну своей мечты. Как она сама сказала, ей хотелось посмотреть Лхасу и совершить путешествие к Лхамо Лхацо - Озеру Оракула, в водах которого, согласно местным верованиям, можно увидеть будущее. Она уехала на три недели, на звонки от начальства не отвечала и по окончанию отпуска на работе не появилась. Её ждали день, два, три, звонили ей домой и даже на прошлые места работы, но так ничего и не узнали. Телефона её друзей или родственников никто не знал, и все решили, что непоседливую Лизу либо смела лавина, либо убили местные преступники, либо она провалилась в какую-нибудь бездонную горную пропасть. Офис погалдел, попричитал, пошептался, да вскоре и успокоился. На место Лизы быстро взяли новенькую, но о таинственном исчезновении коллеги нет-нет, да вспоминали, не забывая добавить к этой странной истории какую-нибудь «горячую» подробность.
-Так вот, - продолжил Артур. -я в этот раз тоже поехал в Тибет. Фотографии сегодня разошлю, будьте спокойны…
-Не побоялся? После такого-то… - приоткрыла блестящий ротик блондинка Леночка, пиар-менеджер.
-Нет, конечно. Сколько людей бесследно пропадает только в Москве – не сосчитать же! И что, на улицу теперь не выходить?
-Ну и как тебе?
- Точно в другом времени оказался! – восторженно заговорил Артур. - Чего стоит один пейзаж… А небо какое синее! Но я сейчас не об этом. Я про Лизу как раз.
Девушки встали узким кольцом, пожирая Артура глазами, словно любопытные кошки.
-…Так вот, в день своего приезда я записался на экскурсию во дворец Потала, где в старину жили далай-ламы, и обрадовался ещё, что можно выбрать русскоязычного гида. Ведь я столько раз слышал, что местные гиды и по-английски лопочут так, что фиг разберёшь. И вот, после приезда я спал, как убитый, а утром глотнул кофейку -и в холл, где должна была собраться наша группа. Сначала я один там стоял, потом подтянулись остальные – всего шесть человек. Появляется экскурсовод – белокурая такая девица, загорелая-загорелая, совсем как местные, и улыбка от уха до уха, такую не подделаешь. «Здравствуйте, - говорит. – Я ваш гид. Меня зовут Лиза». И тут меня словно ледяной водой облили. «Лиза, ты что ли?» - кричу. Она прищурилась так подозрительно, присмотрелась, да вдруг как засмеётся! Узнала! Я говорю: «Что ж ты так всех напугала! Мы-то думали – ты погибла; хоть бы раз позвонила». Она странно так улыбается и говорит: «Пошли на экскурсию, а вечером я тебе всё расскажу». До вечера я чуть не помер от любопытства. Дворец – это, конечно, что-то…
-Да ты не про дворец нам! Ты про Лизу давай! – настаивали девушки.
-Ладно, ладно… Она крутым экскурсоводом оказалась – словно родилась и выросла в Тибете. Ну это, конечно, понятно: у неё ж всегда был пунктик на этот счёт. А рассказывает – не оторвёшься. Какого чёрта она у нас делала со своим ораторским даром – ума не приложу… К вечеру все помирали от усталости. Девятьсот девяносто девять залов обойти при таком разреженном воздухе – это вам не дули воробьям крутить. За ужином Лиза и рассказала мне, как ей удалось там осесть. Она говорит, что в предпоследний день своего тура, поднимаясь по лестнице очередного буддийского храма, она повредила ногу и попала в больницу. Не поверите, но она расценила это как знак свыше. Как только Лиза вылечилась, то пошла в экскурсионное бюро и попросила там работу.
-Она ж языка не знает!
-С таким английским, как у Лизы, сейчас можно устроиться везде, было бы желание. А сейчас и китайский подучила, и по-тибетски немного изъясняется.
-И что, не скучно ей там?
-Она говорит так: «В Москву не хочется совершенно. Я здесь сама себе хозяйка. Целый день на свежем воздухе. Не стою каждое утро в пробках, не дышу выхлопными газами, ни для кого не пишу отчёты, не сижу перед монитором до десяти вечера, никто не будит меня звонками в выходные. Не надо покупать на последние деньги новые туфли, чтобы выпендриться перед коллегами. Денег я получаю достаточно: кроме основной работы, веду дневник для журнала National Geographic, посылаю туда фотографии и неплохо за это получаю! Ещё три фотоагентства на очереди! Родители в курсе и очень за меня рады». Там, конечно, не рай земной, но, видимо, хорошего всё-таки больше оказалось. Один воздух чего стоит!
-А мужчины? – выронила Лена, известная своей любвеобильностью.
-Я у неё спросил то же самое. А она говорит: «Так ведь сюда частенько такие красавцы-альпинисты приезжают – закачаешься! Со всех концов света. Один – владелец судоходной компании, второй – английский лорд, третий – учёный мировой величины». Так вот, представьте, девочки, эти орлы к ней сватаются, – с каким-то сожалением даже протянул Артур. – А она им отказывает. Ярмо, мол, всегда надеть успеет.
-Совсем зажралась… - вздохнула бухгалтерша Соня.- Или выдумывает.
-Что ж ты хочешь, она всегда была с приветом, - фыркнула Киса (её настоящим именем было Катя, но иначе, как Кисой, её не величали), которая убивалась больше всех, когда Лиза пропала. – Так и угробит молодость в глухомани, среди этих… как их… овцебыков.
-Яков, - поправила Соня.
Артур ничего им не ответил. Допив кофе, он разослал по офису фотографии из поездки; единственным снимком, который он утаил от всех, была фотография самой Лизы - светловолосой девушки с весёлыми голубыми глазами и потрясающим загаром, стоящей в окружении смуглых и круглолицых местных детишек.
А через месяц с небольшим исчез и он сам.

---

Очень вольный пересказ ‘Эльдорадо’

[n. bumpo]

В сверкавших латах при луне,
На всей земле один,
Летел на верном скакуне
Бесстрашный паладин.

Слились стук сердца и подков.
Сквозь тьму увядших лет,
Средь груды темных облаков,
Храбрец искал рассвет.

Сиял в скупых лучах луны
Весь путь длиною в век,
К границам сказочной страны
Не замедлялся бег.

Но храбрый паладин слабел
Под тяжкой ношей лет,
И дух его уже не пел,
И прежней силы нет.

Разверзлась гор стальных гряда
Под дикий адский гимн,
И тень - дорога в никуда -
Предстала перед ним.

И паладин спросил: «о тень,
Где легендарный град?»
«Скачи сквозь ночь, скачи сквозь день,
Сквозь скал клыкастый ряд.

Пройди сквозь холод гробовой,
Сквозь вечный жар светил,
Предстанет град перед тобой
В конце всего пути».

@темы: Стихи, Творчество

---

[-flamma-]

***
Старой Москвою опьянена.
Сегодня – совсем как прежде.
Налей мне в осень бокал вина
И всю свою нежность.

ДомА – мираж, и слова – в пыли.
Мир тяжестью лег на плечи.
Но ты на память себе возьми
Всю мою вечность.

Нам Всевышним – разрешено
Стыть рядом. В гранитных плитах.
Я дописала тебе письмо:
Мастеру – Маргарита.

@темы: Стихи

---

Объятья.

[Renton Torston]

Эй!Обними меня,грусть!
Со всей пустотой обними!
Я сказала тебе "Я вернусь".
Вот и тут. Весели и прими.

Эй,обними меня, боль!
Со всей силой своей обними!
Я сказала тебе "Я прорвусь".
Вот и тут. Раны мои излечи.

Эй,обними меня, страх!
Со всем ужасом меня обними!
Я сказала тебе "Я решусь".
Вот и тут. Не пугай. Отступи.

Эй,обними меня,ложь!
Со всей сладостью своей обними!
Я сказала тебе"Я смирюсь"
Вот и тут. Не шуми и молчи.



И лишь не обнимет любовь.
Со всей радостью объятий не будет,
Так как мало моих"я влюблюсь"
Против слов "он тебя не полюбит".

@темы: Стихи, Творчество, Чувства

---

Самоанализ собственного свинства.

[Чудо_]

Шутка юмора, вдруг кто не понял.

Ушла в себя, вернусь не скоро.
Совью уютное гнездо,
Как водится, напьюсь и с горя
Поплачусь, как не повезло.
Я заедаю горе булкой,
Злорадно щупая бока.
Вот буду жрать, толстеть и пухнуть,
Назло себе и мужикам!
Депрессию по чайной ложке
Пью как лекарство – дважды в день.
Ведь быть несчастной все же проще,
Чем победить хандру и лень.

@темы: "Белое пушистое чудо", Стихи

---

Кровь и любовь)

[Rowana]

Что тебе больше нравится: пряник, кнут?
Кровь и любовь - банальное, в общем, дело.
Ночь на двоих, но утро на два не делят.
Я успеваю выдохнуть еле-еле,
Не успевая даже чуть-чуть вдохнуть.
Сколько таких же было на этом ложе?
Каждое "извини" вырезать на коже.
Минус на минус тысячу раз умножить,
А дальше просто: вечность делить на Пи.
Вместе встречать рассвет, провожать составы,
Думать о том, что время от нас оставит.
Счастье живет чуть дальше второй Заставы,
Счастье совсем-совсем не умеет пить.
Я не умею плакать и петь ночами,
Нервно курить, держать горизонт плечами.
Я каждый вечер дома его встречаю:
Ёлка, цветные звезды горят в окне,
Россыпь планет на темном гитарном грифе.
Вновь поднялись на газ и мечты тарифы.
Кровь и любовь - плохая-плохая рифма,
Но что поделать, если другого нет?

@темы: Стихи

---

[Vistrel]

Любил

Любим – и, наверное, тоже любим
Был, то есть отвержен, отмечен, замучен.
Какой это труд и надрыв – молодым
Быть; старым и всё это вынесшим – лучше.
А. Кушнер

В тот день она уезжала. Её поезд отходил с 9 платформы в 15:31. Эти цифры так и остались жить на кончике языка: горькие на вкус, шероховатые. Я провожал её до самого поезда: мы шли медленно и ни о чём не говорили. Даже когда стояли на перроне, разделённые широким, неприятного коричневого цвета чемоданом, мы всё равно молчали. Смотрели друг на друга — пристально, с трепетом, с жалостью — и молчали. Только молчали...
Потом она резко нагнулась, взяла чемодан, как-то нервно вздохнула, затравлено, чуть не плача на меня посмотрела и — после секундной задержки, - отвернувшись, медленно пошла в свой вагон. Тогда я, кажется, ненавидел её и... - да, да!.. - любил так, как ни до, ни после уже не случалось... Я любил её — в белом платье, тёплую, нежную, с кокетливой шляпкой и этим ужасным коричневым чемоданом в руках — и боялся дышать, боялся даже подумать о том, что ещё не умер, что ещё существую, потому что тогда я бы бросился к ней, пытаясь наслушаться её биения сердца, и целовал бы, и смотрел в глаза, и говорил какие-то глупости... и всё равно ничего бы не изменил. Зачем эта банальность? - пусть лучше она останется — хотя бы в моей памяти, в мыслях — такой как сейчас: любимой, хорошей, нездешней...
Поэтому, когда я увидел её лицо — такое милое и отчуждённое — сквозь мутное стекло, я сжал правую руку в кулак до боли, развернулся и быстрыми шагами ушёл с платформы.
Я знал, я мучительно знал, что она никогда не вернётся, что она уезжает в свой родной, свой пасмурный город, где так часто идут дожди — бесстрастный и старинный Лондон?.. - которые так ею любимы, которых никогда не бывает здесь, у меня, в грязном, засушливом, летнем мире. Нет-нет-нет, она не вернётся...
Когда я шёл домой, по улицам бегали дети, чинно прогуливались их родители и, взявшись за руки, на лавках сидели влюблённые. О, как я их всех тогда ненавидел! Они радовались, они смели искренне радоваться солнцу, этому проклятому зною, этому безоблачному дню в то время, когда мне было всё это мерзко, ненавистно, гадко... Да что знают они, робко и бесстыдно обнявшиеся люди, холодно жмущиеся по углам, о любви? Что знают они — кроме сказок Шекспира?..
Боже, Боже как я её любил, как дышал ею, дышу ей — стучит в голове... Здесь не сорок тысяч братьев, здесь не Пушкин — нет! - с его 37 обманами, и няней (единственным чувством), и даже грещницей-музой не могли бы со мной сравниться, не могли бы сильней любить.
А вы бы смогли? А вы бы смогли так любить, как мы
любили?
А она всё равно уехала. Почему? Кто её знает, почему... Точнее, нет, я помнил, помнил, но сейчас это так не важно, так бессмысленно — ведь она уехала, уехала и никогда не вернётся. Сердце болело, сердце ныло этими мыслями, когда я пришёл домой. Болело до вечера. И весь вечер. И следующий день. И следующий, следующий, следующий...
С каждой секундой, с каждой минутой и ночью я всё отчётливее, всё явственней понимал, осознавал, что её нет рядом. Нет. Я шаг за шагом, ступенька за ступенькой всё глубже спускался в свой бессмысленный и одинокий Ад и всё слабее меня утешали собственные прежние доводы, что ничего изменить было нельзя, что она непременно уехала бы...
Я медленно умирал без неё. Было невыносимо смотреть на свет, льющийся из окна — и потому я занавесил в квартире все шторы. Я ничего не ел. Всё время курил. Я тогда понял блокадников, — седые, морщинистые, такие жалкие старики — которые рассказывали, что с помощью сигарет они и выжили в разрушенном, беспомощном городе. А значит и я выживу — уверял себя. Значит и я... зачем? - тогда этому вопросу не было ни времени, ни места, ни сил в моей жизни.
Я не молился Богу, чтобы он вернул её. Нет-нет. Не молился. Не просил за неё и не умолял её саму. Сжимал кулаки, по стене сползал на пол — мокрая рубашка липла к телу — и не молился. Заставлял себя не плакать — это было труднее всего. Особенно по ночам и ранним утром. Тогда, ложившись на кровать — глаза открыты, потолок в маслянистой темноте - мне казалось, что она жмётся к моему плечу, скользит во сне по моей спине пальцами и жарко, ровно дышит — я кожей чувствовал её спутавшиеся волосы, нос, краешек губ... Я тогда сходил с ума, я был готов не плакать, а рыдать, кричать, бессильно вдавившись в подушку, но меня спасали та горькая радость, то болезненное счастье, которые я испытывал от её — пусть, пусть! - мнимых и недолгих прикосновений, от того, что она снова была рядом...
А когда по утрам я видел, как она сидит в гостиной на стуле, облокотившись на резную спинку, положив ногу на ногу — нежные коленки, светло-коричневое платье с тёмными оборками, лежащее на матовой коже — и читает какую-то книгу — я не выдерживал и падал на колени — по полу лился мягкий свет — и просил Память оставить меня, прекратить мою боль, радость, печаль — прекратить её...
На девятый день (не знаю почему, но для меня он запомнился именно девятым), под вечер, когда я уже совершенно отчаялся терпеть свою невыносимую жизнь, себя, и безразлично смотрел в окно, пошёл дождь. Робкий и стыдливый - первый дождь в моём городе. Когда множество капель заскользили по стеклу – повеяло прохладой, и я вдруг почувствовал, что она где-то рядом, где-то совсем близко ко мне. Я обернулся и увидел её — в лёгком платье, без шляпки и без того коричневого чемодана — во мне что-то разорвалось, что-то лопнуло - и я, выдохнув из лёгких весь воздух, закрыл глаза и успокоился.
Я умираю. Я медленно умираю с тех пор, как она уехала. Её образ постепенно становится гладким – без зацепок для меня – размывается, а вместе с ним исчезаю и я. И я не прошу это остановить. Я ничего уже не прошу.
Теперь часто идёт дождь, который так любила она и который только недавно полюбил я. Он и сейчас идёт. Слышите — он совсем близко: тихонько стучит по стеклу. Напоминает о ней. А когда я чувствую, что она рядом, что она жива, то становится легко и даже умирать
не больно...

---

Зарисовка. Сумбурная. Ждёт критики.

[Лис Аверс]

О боже...
Если бы ты знала, как ты прекрасна сейчас...
Стоишь посреди кухни, в одних моих джинсах, которые я уже месяц как не могу зашить. Ты вообще любишь мою одежду. Одной рукой обхватив себя за талию, вторую держишь у лица. Перед тобой - шаткое сооружение: стул, на нём табуретка, на которой внушительная стопка крупноформатных книг. Венчает это произведение архитектурного искусства ноутбук. Судя по всему, ты ловишь сеть.
Но ты, ты сама!..
Чуть изогнулась, наклонившись к экрану. Мне всегда виделось в этой твоей привычке при наклоне изгибать спину, а не поясницу, что-то кошачье. Тонкая кожа натянулась, плотно обтянув выступающие позвонки, каштановый водопад волос, перехваченный голубой лентой, свесился через плечо. Плечи... что сможет с ними сравниться? Смогу ли я когда-нибудь описать этот изгиб, эту впадинку, этот выступ, хоть прозой, хоть стихами? Получится ли у меня хоть раз изобразить, нарисовать тебя такой?..
Тонкие длинные пальцы ложатся на клавиатуру. Кто бы знал, как я сейчас завидую этим клавишам. Как же хочется подхватить тебя на руки, прижать к себе, закружить в листопаде осени, услышать твой весёлый, искренний смех...
Что-то набираешь, улыбаешься видным мне уголком рта. На щеках появляются по-детски трогательные ямочки, и у меня перехватывает дыхание.
Это любовь? Нет, что ты. Я не люблю тебя.
Я боготворю тебя.
Всю, целиком. От острых кончиков ушек, выглядывающих из каштановых волн, до острого кончика хвоста, сейчас свободно обвивающего твою ногу.

---

Что-то непонятное :)

[Дадре]

Я жду. Мне осталась целая вечность.

Зимы еще пол, половина зимы. Секунды бывают почти бесконечными. Минуты хрустят и грохочут в крови.

Учусь. Я учусь узнавать тебя заново. И карту рисую, окопов и мин. Редутов, морей, кораблей твоих, флагманов, и неба, и солнца, и то, что за ним.
Ступаю. Тяжелой походкою времени, застывшего времени этой зимы. И шагом, и бегом, я просто вымериваю, горсти секунд до новой весны. Глотаю застывший в усталости воздух, прохожих замерзших пустые слова. И музыку чью-то в наушниках плеера, дрожь тонких пальцев на бритых висках.
Я сплю. Это мне только снится. Замерзшие птицы, и город немой. От сердца до сердца, до встречи, до _слиться_ - застывшие глыбы великой тоской.
Аквариум. Толстые блеклые стекла. Лед вместо текучей проточной воды. От края до края, до самого горла - комок застаревшей сухой пустоты.
И я изучаю. Все как-то по новому. И мудрость морщинкой уже пролегла. И губы - излучина, русло сухое, измучены крылья, усталость до дна...

Я жду. Мне осталась целая вечность.

Зимы уже пол, половина зимы...

@темы: Творчество, Чувства, Я

---

[qwertyqwerty432]

Перестань рисовать меня белым по снегу,
Этот вклад не заметить глазами детей..
И не прыгай в закрытые двери с разбегу,
В твоем доме давно не осталось гостей.

Что ты видишь сейчас - ты увидишь и завтра.
Так зачем любоваться собой в зеркалах?
За наивностью - ложь, за предательством - правда.
И какие-то люди в нефритовых снах.

Так представь, что ты Будда, или что-то похуже,
Или пей все, что есть, как откроешь глаза.
А тому, кто не понял - не очень то нужно
Понимать, что ты там напоследок сказал.

---

[deleted one]

Три ошибки, сомненье
и козырь
Завалялись в моём кармане.
В волосах - невесомая проседь,
А на окнах - глухие ставни...
А в глазах - запрещённое морем -
Мимолётность наждачных ветров,
Ослеплённые звёздами горы
И цепочка несмытых следов.
А в глазах - незабытое - память
О ступенях куда-то наверх,
Где багровое реет знамя
Из немыслимых мною побед.
А в кармане - не знаю откуда -
Завалялся кусочек тепла...
Знаешь, Бог, я ведь верю
в чудо,
Потому до сих пор и жива...

---

[Тиу]

Из цикла "Мальвина"

По стене рукавом в полутьме:
осторожно, ребенка разбудишь.

Утыкаюсь в подушку -
наверное, все же приснилось.
Я узнала тебя даже в шкуре,
мой преданный Пудель:
Всю твою безоглядность,
беспрекословность,
ранимость.
Сколько лет? сколько лун? -
Шесть недель (едва полночь настала)
Как ни в чем ни бывало, садишься
в изножье и смотришь.
Я не помню уже
ни шуршание ржавой и палой,
Ни молчанье ее -
безмятежное, злое, наотмашь. -
Так чего тут смотреть...

Утыкаюсь в подушку - пусть снится.
По стене рукавом - шелестят рукава у рубашки.
Нет ни лиц, ни имен.
- А к чему вообще снятся лица
Из вчерашнего?

@темы: Стихи

---

Кортасаровщина

[Free Hippie]

Милый друг, мы будем жить!
Стыд здесь вовсе не при чём.
Здесь здоровые больнее
Обречённых на лекарства.
Аргентину полюбить
И поджечь её потом -
Это ж много веселее,
Чем по пьяни кувыркаться.

Нам границы перекрыли,
А сердца нам распахнули!
Всё чему мы научились -
Это бегать вокруг стульев.

Я не крашу красный в жёлтый,
Потому что он ЗЕЛЁНЫЙ.
Твой язык - ведь тоже пчёлка,
Тазик в ванной - тоже море.

Лечите! Лечите меня скорее!
Я ведь чувствую приближение стен дурдома!
Я ведь могла бы быть здоровее
И вам вообще не знакома!

Когда я буду чирикать, как птичка,
И кричать O Ave Maria!
Повесьте на меня табличку:
ШИЗОФРЕНИЯ!

Когда я стану неудобной,
Как непросиженное кресло,
Жалейте меня так, словно
Нет мне под солнцем места!

А я бы ела из миски собачьей
Я бы кость закопала свою,
Ведь совсем как собака я плачу,
И уж точно как пёсик люблю.

Мой диагноз пока под сомненьем,
Я не знаю, где мы, а где сны.
Вяжите! Вяжите меня скорее!
Я ведь чувствую приближение весны.

@музыка: "Курок" Арефьева

@темы: Стихи, Творчество

---

Припомнилось. Навеяло. Песенка про рыцаря.

[Морга]

Узнал одну историю,
Гуляя я по свету,
И вам сегодня пропою
Я песенку про это.

Пр: Трала-ла-ла, трала-ла-ла
Красавица одна жила.
И сваталось, трала-ла-ла,
К ней паладинов без числа.

Один был рыцарь так хорош,
Что сердце в ней упало.
И вот красавица его
На подвиги послала.

Пр: Трала-ла-ла, трала-ла-ла
Врагов разил он без числа.
В высокой башне, тра-ла-ла,
Красавица его ждала.

Он сотню подвигов свершил,
И к даме возвернулся,
Но в ожиданиях своих
Жестоко обманулся.

Пр: Трала-ла-ла, трала-ла-ла
Ведь вечность целая прошла.
От старости, трала-ла-ла,
Красотка в замке умерла.

И грозный рыцарь, старый пень,
Тому уже лет тыща,
Скитается там, словно тень,
Красавицу всё ищет.

Пр: Трала-ла-ла, трала-ла-ла
Любовь, поверьте, очень зла.
Не дай вам Бог, трала-ла-ла,
Любить такого вот козла.

@темы: Песенка, Творчество