[Ki chan]

Мне хочется чтобы ты,
Будто случайно,
Касанием тихим,
Шугаясь от дрожи.
Бросая пугливые взгляды, нечаянно,
Во всей этой гуще событий
Бездонных, кипящих историй.
Меня размешал алюминиевой ложкой;
Добавил фруктозы;
Варенье по вкусу;
На стол преподнес,
Назвав пафосно чаем.

Потом, полувздохом меня остужая,
Сквозь воду с заваркой
Из самых счастливых,
Твоих ненаписанных
Сотни историй.
Красивых и чистых, без матов курсивом,
Двенадцатым шрифтом в заметках контакта,
Что кто-то опять прочитает.
В коментах напишут про то, что им близко -
Его откровения.
До дна с полувздохом
Свой чай, оставляя на полках,
Чужие записки
стихами.

Сегодня зима,
Одевайся теплее,
Привет передай
От меня своей маме.
Она ведь, наверное, тоже
Считает, что новый пакетик от чая
Используют раз.
А остатки его допивают
Под пледом на окнах
В беседе непрочной.
И свет выключают.
Спокойной вам ночи.

@темы: Творчество

---

[Anastezie]

И если я обессилюсь-
так мигом на подзарядку.
Два провода в двести двадцать
и пляски под два аккорда.
Я,в общем-то,очень гордо
надменно привыкла ждать ,как
мои зеркала и правды
не будут меня бояться.

Вот листья с небес спустились
Цветастые светофоры
Они всё ж,конечно,гибнут,
но с неким особым шармом.
А я избегаю жанра
подслушанных разговоров
и в небо смотрюсь...
Сквозь шарфа
простылую плеть
узоров

@темы: Стихи, Творчество

---

Я начинаю тебя искать

[Rowana]

Я просыпаюсь: "Какого черта?", мираж по каплям течет в ладонь.
По понедельникам два отчета, звонки, мартини, маршрутка, дом.
Последний поезд уходит в полдень, мне тридцать три, что почти закат.
Шар, отсеченный по сочной хорде, лимоном прячется в облаках,
Я прячусь в шарф, согреваюсь чаем, ловлю ноябрьский сезонный бред.
Мир, заслоненный Его плечами, лениво плавится в серебре.
Дурное сердце стучится в ребра, три, два, один, танцы на мысках.
Господь мой, Боже, большой и добрый, я начинаю тебя искать,
Я начинаю идти навстречу, любить, не помня, что грудь болит.
Но время, знаешь, увы, не лечит, а ты не слышишь моих молитв.
"Неправда", - полночь на понедельник, небрит, невыспан и невесом:
"Не плачь, ну, что ты на самом деле". В ладонь въедается каждый сон...
К врачу по четным, ресницы черным. Один, два, три, вдох, четыре, пять.
Я просыпаюсь: "Какого черта?", Он, улыбаясь, ложится спать.

@темы: Стихи

---

Последние осенние дожди. Chapters I-II

[Kelly_Madison]

Последние осенние дожди

1.

Несколько подростков, сбившись в кучу, стояли у входа в Центральный Парк и, казалось, ждали кого-то.

- Ну где же он? Тут холодно – у меня уже руки отмерзли! – недовольно произнес один долговязый, худой парень с некрасивым, прыщавым лицом и большим носом.
- Заткнись, Рой. Не нравится – можешь проваливать – шикнул на него рыжий задавака и, судя по всему, главный заводила в компании. Тут на другом конце улицы послышалось цоканье каблуков и громкое, сбивчивое дыхание бегущего. По мощеной дороге несся молодой человек, ладно сложенный с отросшими светлыми волосами и дерзкими голубыми глазами. Он подбежал к группе ребят улыбаясь, и пытаясь отдышаться.
- Ты что так долго? – спросил рыжий
- Окно заклинило – смущенно отозвался он, распрямляясь и одаривая всех еще одной улыбкой – Пришлось выбираться через черный ход, чуть весь дом не перебудил.
Рыжий хлопнул его по плечу.
- Ну что, раз уж все в сборе, думаю, пора идти – заявил он. Две-три девочки тут же о чем-то взволнованно зашептались. Но строгий взгляд рыжего заставил их умолкнуть и те лишь нервно озирались по сторонам, то и дело негромко вскрикивая.
Ночью парк выглядел пугающе и группа, медленно продвигающаяся к его центру, вздрагивала от каждого шороха, которого было предостаточно – лес, будто живой, шуршал немногочисленной листвой, скрипел и издавал всяческий шум. Девочки испуганно вцепились в рюкзачки, где лежала снедь, заготовленная специально на вечер.
Затея переночевать в закрытом склепе уже не так привлекала ребят, как раньше – ветки деревьев угрожающе раскачивались, а холодный ветер проникал под легонькие курточки ребят, заставляя ежиться и то и дело вздрагивать.
Впереди, наравне с двумя взрослыми ребятами, ухватившись за руку одного, шел семилетний карапуз. Он еще едва доставал им до пояса, но лицо его выражало немую решительность и остальные видели, что малыш храбрился, как мог. Его потуги вызывали улыбки старших, но, чтобы не обидеть его, они старательно отворачивались, кусая губы.
Вскоре из тумана мягко выплыл мрачный, пугающий своей холодностью склеп. На самом деле это был громадный памятник, выстроенный в честь основателей и конструкторов города, но по форме своей и виду он напоминал склеп, отчего и получил свое название.
Вход был завален камнями, палками и мокрыми листьями. Но старшие ребята заранее позаботились об этом, расчистив проход и отодвинув большую каменную плиту. Пришлось приложить огромные усилия – плита оказалась невероятно тяжелой, но это того стоило – склеп стоял открытый, будто хищный зверь, разинувший свою огромную пасть, смотрел на замерших в нерешительности детей. Самый младший крепко сжал руку блондина и парень чувствовал, что у него уже начинает неметь рука. Он потрепал и без того лохматые волосы мальчика и ободряюще улыбнулся малышу. Отчего-то другим, при виде его добродушной улыбки стало теплей на душе, и страх ненадолго отступил. Но никто не решался ни заговорить, ни сделать что-либо, пока рыжий вновь не проявил инициативу.
- Ну что встали? Пошли! – и он первым шагнул в темноту, скрывшись в пасти чудовища. За ним последовал блондин, крепко сжимая маленькую ладошку в своей руке. Последним оказался Рой, который долго храбрился перед тем, как сделать шаг внутрь.

2.

В склепе стояла кромешная темнота, к которой невозможно было привыкнуть и попытаться разглядеть что-нибудь. Внутри было намного холоднее, чем снаружи и гуляющий по склепу ветер, громко стонал, отталкиваясь от каменных стен, и шипел, прокатываясь по полу, исчезая в лабиринте проходов и поворотов. Даже не смотря на то, что позади из открытого прохода лился тусклый лунный свет, ребята чувствовали себя запертыми в этом месте. Повсюду царила пугающая тишина. Где-то капнуло, и кто-то не выдержал.

- Ну и что теперь? Что нам делать, Лис? – наглым басом произнес кто-то из толпы.
Что-то зашуршало в темноте, и Рой почувствовал дыхание стоящего перед ним человека.
- Для начала, думаю, стоит включить фонарики, идиот – прошипел знакомый голос. Это был Лис. И он явно был раздражен. Постепенно, в разных частях комнаты загорались фонарики – большие и маленькие, ослепительно белые или с чуть желтоватым оттенком. Все тут же обратили внимание на двух мальчиков, светя своими фонариками им в лицо. Казалось, еще чуть-чуть и они ударятся лбами, так близко они стояли.
- Что такое, Рой? Неужто ты забыл свой фонарик? – съязвил рыжий, все продолжая напирать на парня, не придавая значения тому, что сам был на полторы головы ниже Роя.
- Не твое дело, Сандерс! – прошипел долговязый, плюясь во все стороны. Лис вышел из себя – он сгреб его за куртку, но из толпы кто-то вовремя вмешался, предотвращая возможную драку. Это был тот самый блондин, который все это время стоял у стены с малышом. Оставив мелкого на попечение старшей девочки, он протиснулся сквозь плотную толпу людей, окруживших Лиса и Роя и ухватил уже занесенную для удара руку.
- Тихо! – крикнул он, вставая между ними, заводя Роя себе за спину и придерживая рыжего за плечи.
- Лис, не обращай на него внимания. Лучше проведи ребят в ту комнату, которую мы открыли на прошлой неделе. Пусть достают свои спальные мешки – спать будем там. Комната сухая с закрывающейся дверью, так что сквозняки нам не страшны. А в центре разведите костер, чтоб не замерзнуть – сухой тон друга отрезвил рыжего и он с явной неохотой отвернулся к выжидающим подросткам.
- Ну что уставились? Я конечно, красавец, но, дорогие мои, не стоит смущать меня столь пристальным вниманием! – прикрыв рот ладонью, прощебетал он, изображая из себя смущенную девицу. Толпа загудела и двинулась вслед за ним дальше по коридору. Блондин повернулся к нагло ухмыляющемуся Рою и с силой вложил фонарик в его руку. Нахмурившись, он пропустил его вперед, а сам пошел следом, замыкая цепочку. Рой шел не оглядываясь, но почти физически ощущал, как взгляд голубоглазого прожигает его спину.

3.

Вскоре комната из серого камня наполнилась светом, смехом и веселой болтовней. На стенах метались тени, а на лицах сияли улыбки. Как только в центре разожгли костер, и ребята согрелись, страх ушел и все начали знакомиться друг с другом, одни перекидываясь редкими фразами, другие о чем-то увлеченно спорившие. Любые стычки тут же останавливали и драчунов заставляли примириться и разойтись по разным частям комнаты. Делал это никто иной, как Лис и странный блондин – все бесспорно признали за ними право главенства и беспрекословно слушались их.
Они разместились на небольшом возвышении, вдали от костра. Рядом с бло6ндином сидел семилетний мальчик. Тот самый, который шел с ним по коридору, не отпуская его руки. Сейчас он ловил каждое слово своего нового приятеля. Лис развалился на двух спальных мешках, нагло заняв место голубоглазого.

Рассеянно жуя невесть откуда взявшуюся травинку, он протянул:
- Скучновато…неужели в этом и заключалась твоя идея? Этот склеп – то, что ты хотел нам показать?
Парень качнул головой, красивые светлые волосы упали на бледное лицо. Рыжий вздохнул: «Каков красавец, на него девчонки, небось, словно мухи на мед». Сам рыжик был довольно привлекателен с его грубоватой внешностью, но категорически отказывался это признавать. Отчего-то девочки обходили его стороной, всячески обзывались и рыжему только и оставалось, что срывать на них свою злость, отдирая им косы, пачкая платьица и рюкзачки. А его странный приятель, взявшийся невесть откуда, напоминал ему эльфов, описываемых в старых книгах на чердаке. Родители отчего-то запрещали ему читать подобную литературу, говоря, что желают, чтобы их сын твердо стоял на земле. Его увлечения фантастикой, иными мирами, маленькими фейри и злобными орками, они считали недопустимой блажью.
Поймав на себе взгляд рыжего, парень усмехнулся и теперь сидел, откровенно улыбаясь. Поняв, что его раскрыли, Лис смутился и отвел взгляд.
- Ты даже не представляешь, что я придумал! – подняв вверх палец и загадочно прищурив глаза, произнес он – Я расскажу вам одну историю…
Рыжий опешил.
- Историю? Что еще за история? – вытаращил он глаза. Вряд ли он ожидал придти ночевать в этот промозглый склеп, только ради того, чтобы послушать сказку у костра.
- Знаешь, приятель, я ожидал чего-то более…стоящего – протянул он. Его друг пожал плечами, встал, потянулся и, легким движением, спрыгнув вниз, стал собирать людей у огня.
Лис был в шоке. «Сказки у костра еще не так устарели» заметил блондин, прежде, чем спрыгнуть. Неужели он произнес это вслух? Да нет, рыжий был абсолютно уверен, что он это подумал. Молча.
Тряхнув головой, Лис отогнал эти мысли, уверяя себя в том, что он просто невольно высказал сою мысль вслух – другого объяснения не существовало.
Ведь…не мог же он читать мысли?
Рыжий еще сильнее затряс головой и мотал ею из стороны в сторону, пока не понял, что его зовут.

Возле костра собралась плотная группка людей, остальные же искоса поглядывали на них, продолжая оставаться в тени, или же не желая вылезать из ставших такими теплыми и уютными спальников.
Ловя огненные отблески, в свете неловких улыбок и влажных улыбок стоял его странный друг и махал ему рукой.
***
Костик сидел на скамейке, рассеянно болтая ногами, и в сторону летели брызги из лужи на асфальте. Осень выдалась на редкость слякотная, повсюду была грязь и мокрый снег. Дождя не было больше двух недель, а осень к тому времени уже заканчивалась. Костя вздохнул: очевидно, ему уже не суждено было прогуляться под дождем. А он целый год ждал этого загадочного, таинственного и туманного времени года. Листья на деревьях даже не удосужились сменить свой гардероб, осыпавшись с первыми порывами холодного ветра. Досадно было то, что он ожидал чего-то особенного от этой осень, но все впустую – осень, как осень. Бывало и получше.
Ледяной ветер уже сковал его по рукам и ногам, но домой идти не хотелось, поэтому он лишь зябко пожимал плечами и глубже засовывал руки в карманы потрепанной курточки. Выдыхая облачка пара, Костик что-то рассеянно бубнил себе под нос, проклиная все на свете, когда на место рядом с ним плюхнулся паренек его возраста. Он улыбался столь заразительно, что рыжий вначале даже растерялся, но потом неловко улыбнулся в ответ.
«Хочешь, я покажу тебе дождь?» - спросил блондин. Его оказались голубыми, а посерьезневшее вдруг резко лицо было просто необычайно красивым. Рыжик сразу понял, что парень не из местных – ни у одного из жителей провинциального городка не было столь утонченных черт и легких, аристократичных движений.
Столь неожиданный вопрос, казалось, должен был вызвать недоверие у рыжика. Но тот абсолютно серьезно кивнул и лицо блондина тут же расплылось в улыбке и он, ни с того ни с сего вдруг заявил: «Я не сомневался в тебе». Костик смущенно кивнул, не совсем понимая, о чем тот говорил. Но парень уже протягивал ему руку с тонкими длинными пальцами и молочно-белой кожей.
***
Блондин представился очень странным именем, и Лис до сих пор не верил ему. Не бывает у людей таких имен. Когда он услышал короткое: «Лоех», он лишь удивленно вскинул брови и недоверчиво глянул на блондина.
Сейчас, сидя с ним плечом к плечу, Костик уже не задумывался о такой мелочи. Его интересовало другое: откуда у его друга такие белые волосы? Ни у одного из его друзей не было таких, даже взрослые приезжие таких не носили. Он даже пару раз осторожно проверял – не парик ли это. Но нет, волосы были настоящими, мягкими, словно шелк. А еще они слегка мерцали. Это можно было увидеть, когда они шли по ночному парку, и лунный свет озарял лицо Лоеха.
«Лоех что-то замышляет» - билась в его голове отчаянная мысль, наравне с другой чепухой. Взглянув на лицо друга, которое в свете огня сейчас казалось совсем худым, в его горящие лихорадочным блеском глаза, Костик отмел все подозрения.
«Что бы он не замышлял, он не сделает плохого»
А между тем, ему наконец удалось собрать вокруг себя порядочную кучку людей и заставить их молчать. Наступившую тишину нарушало только потрескивание дров в огне. От костра то и дело в разные стороны отлетали снопы искр, и Лоех проворным движением затушил несколько в своей ладони. Взглянув на свою руку, он досадливо поморщился и вдруг стал совершенно другим человеком. С лица исчезла вся резкость, улыбчивость и игривое ехидство. Его тело расслабилось и он сидел, сгорбившись, чуть опустив веки, рассеянно блуждая взглядом по комнате, но не останавливаясь на лицах. Уголки его губ опустились, а голос стал сонный с едва заметной ленцой. Он будто постарел на добрых тридцать сорок лет. Даже в его волосах, на висках показалась легкая седина, а может это все был обман зрения, и темнота сыграла злую шутку, но дети сидели не дыша, завороженные столь странным и внезапным превращением.
- Я расскажу вам одну историю… - хрипло протянул он, скрипя, как дверной косяк. Его взгляд был устремлен куда-то в огонь, но каждый знал, что, на самом деле, видит он перед собой совершенно иное…

4.

Лоех рассказывал чудные вещи. Все в комнате тут же замолчали, услышав первые слова. Даже задира Рой и тот слушал, упиваясь рассказом. Было жутко интересно и не хотелось пропустить ни мельчайшей детали, но голос Лоеха как-то странно убаюкивал, а тепло от костра и размеренное дыхание соседа или соседки под конец убило всякое сопротивление. И ребята медленно погружались в сон, а Лоех все продолжал говорить и каждый, засыпая, уже заранее представлял свой будущий сон.
- … тогда Создатель наказал непокорную дочь, сослав в мир к умершим душам, где они оплакивали всех и вся, а на землю опускался яростный дождь. Но даже тогда богиня не смирилась с решением отца. Она просто не могла поверить в то, что ничего нельзя было поделать. Тогда дерзкая девчонка подговорила своего младшего брата и тот выкрал для нее священный огонь, который она поселила в души умерших. Они все так же плакали, но теперь они улыбались и смотрели вдаль, веря в светлое, любя и надеясь. Как только отец узнал об этом, он не на шутку разгневался. Но так как его дочь и без того была наказана, его гнев излился на сына, посмевшего дать этим сирым и убогим душам, обреченным на вечные страдания, частичку божественного света. Юный бог был наказан. Отец обрек его на заточение в мире людей. Людей алчных и циничных. Тысячу лет без отцовской поддержки, без семьи, без друзей…абсолютно один.
Но главное, что души получили свет и любые кары были ничто в сравнении с этим. Так что, когда вдруг начнется дождь, не закрывайте окна и не прячьтесь в душных помещениях. Попробуйте прислушаться… - он ненадолго умолк – Возможно, вы услышите тихий смех, словно серебряный колокольчик, звенящий где-то вдали… - прошептал он.
Костик, во сне склонивший голову Лоеху на плечо, тут же проснулся, когда тот сделал попытку отстраниться. Сонно щуря глаза, он спросил, тихо-тихо:
- Ты куда?
Лоех приложил палец к губам в извечном жесте, призывающем к молчанию. Встав, он также тихо прошептал:
- Мне пора уходить.
- Как? Куда?
- Я уезжаю из города.
Сон как рукой сняло. Рыжий хотел встать, но Лоех удержал его, покачав головой.
- А далеко? Мы еще увидимся?
- Вряд ли. Это очень далеко.
Костик молчал. Терять такого друга было больно и обидно, тем более вот так внезапно. Они даже толком и пообщаться не успели.
Лоех, видя обиду в глазах мальчишки, вздохнул. Тут он вспомнил.
- Вставай, пошли. Только тихо
Костик кивнул и без слов последовал за ним через лабиринт одинаково каменных, холодных и отчужденных стен. Этого пути он не знал.
- Куда мы идем? – наконец решился спросить он.
Лоех обернулся и потянул его дальше, взяв за руку.
- Молчи. Ты же хотел увидеть дождь? – только и сказал он.



Они шли теперь уже плечом к плечу и по мере того, как они продвигались по узкому коридору, становилось светлее. На расстоянии что-то шумело и приближалось к ним. Становилось холоднее.
Костик молчал, сосредоточившись на странном шуме и запахе, становившемся все отчетливее с каждым шагом.
Вдруг в конце очередного поворота показался источник света – похоже, там был выход. Странно, на улице ведь еще ночь. Еще этот подозрительный шорох…он заставлял нервничать.
Когда они подошли к круглой арке, заполненной тусклым светом, Костик немного замедлил шаг, но Лоех крепче сжал его руку в своей. И они вместе шагнули в проход.

То, что увидел рыжий, поразило его до глубины души – это не был Центральный Парк! Это было совершенно другое место, возможно даже, другой мир! Шум, который он слышал в туннеле, оказался ничем иным, как дождем, который плотной дымкой застилал все вокруг. Воздух был прохладный, но е ледяной, не морозный. Наоборот, он будто проникал в клетки кожи, наполняя их собой. Ты становишься легким, и кажется, вот-вот взлетишь. Но тебя удерживает дождь, эта завеса из дождя накрывает сверху, давит на голову и на плечи, не давая взлететь. Этакое противоборство природы.
Лоех глядел на волнение своего приятеля и открыто улыбался. «Когда бы он еще такое почувствовал? Это особенный дождь…Лучше не мешать ему…»
А Костя, между тем, прошел дальше, сквозь плотную завесу. Там дождь становился мельче, и можно было разглядеть широкую аллею, уходящую далеко за горизонт. Вокруг было тихо, только шумел дождь, шурша мокрой травой, которая блестела и переливалась под тусклым светом спрятавшегося солнца. Костя чувствовал себя на краю пропасти, он медленно шел, скользя по мокрой, восхитительно зеленой траве. Листья деревьев, разбросанных здесь повсюду, свисали и колыхались на ветру.
Костя закрыл глаза и просто чувствовал…просто слушал…
Кто-то осторожно тронул его за плечо, вырывая из забытья. Обернувшись, Костик увидел перед собой грустное лицо Лоеха и сразу же ощутил, как холодные капли стекают ему за шиворот и как мокрая трава неприятно холодит пальцы ног. Волосы прилипли к шее, вискам, лезли в глаза. Из-за скатывающихся по прядкам капель все лицо у него было мокрое. Лоех покачал головой.
- Все. Дальше нельзя. Здесь мы расстанемся – Лоех смотрел ему в глаза и впервые Костя видел в них грусть. О, в этот момент он готов был отдать все на свете, лишь бы никогда не видеть ту пелену боли и сожаления, которая затуманила красивые голубые глаза его друга.
- Как? Это все? – Лоех опустил веки и болезненно скривился. Костя понял, что не стоило это говорить. Он корил себя за свой жалкий тон.
- Да, это все… - хрипло выдохнул он – Мне пора возвращаться… - он слабо улыбнулся, но это уже не походило на его прежнюю улыбку – Но я рад, что встретил тебя. Что за такое долгое время нашелся человек, который понимает. Который слышит…Ты ведь слышишь? – в его глазах светился огонек надежды, а на губах вновь блуждала легкая улыбка. Но вдруг азарт сменился в его глазах отцовской, учительской радостью.
- Пока не понимаешь. Но ничего, главное, что ты можешь услышать их. Они выведут тебя отсюда – сказал он. Костик решительно не понимал о чем говорит его друг, а тот уже отпустил его и медленно побрел вдоль по аллее, то и дело оборачиваясь. Костик хотел последовать за ним, но Лоех остановил его долгим пронизывающим взглядом. Вдали еще некоторое время виднелся его силуэт, но вскоре и тот растаял в туманной дымке. А Костик, ошеломленный, продолжал стоять в мокрой траве со стекающими по лицу каплями. Тяжело дыша, он смотрел в одну точку на горизонте, где только что исчез его, возможно, самый лучший друг и нервно то сжимал, то разжимал кулаки.
Внезапно небо вспыхнуло и в ушах пронзительно зашумело, будто взорвались тысячи стекол. Вскрикнув, Костя испуганно зажал уши руками. Дождь усилился, а солнце засветило ярче, будто желая сжечь все, не оставить ни одной улики.
Костя кричал от боли и ужаса – он вдруг резко стал глух и слеп, а дождь, падавший частыми тяжелыми каплями, прожигал кожу, выедая ее с отвратительным шипением.
От столь сильной боли он почти мгновенно потерял сознание, упав на мокрую траву. Уже находясь в бессознательном состоянии, он слышал болезненный шум, резавший уши и он кричал ему в ответ – пронзительно, с горечью.
Потом был ветер…ветер, ерошащий волосы, робкий дождик, ласкающий кожу и смех…лучистый, звонкий…устремленный ввысь смех тысячи колокольцев…

5.

Стайка детишек, звеня смехом, пронеслась по дорожке. Один из них остановился у входа одной из городских развалин. Остальные побежали дальше, а мальчик осторожно пролез сквозь дыру в стене, единственный, не заваленный проход. Оказавшись внутри, мальчик чихнул – так пыльно было в небольшой комнатке, даже, скорее подвальчике. Озираясь вокруг, мальчик обнаружил лишь обваленные стены, выгоревшие доски и кучи песка, пыли, сухих листьев. В противоположной стене виднелась дверца – маленькая, похожая на дверь кладовой. Подергав ее, он протиснулся внутрь, принюхиваясь и щуря глаза от яркого света, тут же залившего все вокруг. С удивлением обнаружив, что земля под ногами оказалась мокрая, мальчик изумленно глядел на то, что окружало его. Деревья, трава – все зеленое, словно весной, но стволы деревьев казались иссохшими, а листья местами желтоватыми. И дождь…здесь не должно быть дождя!
Что-то хрустнуло. Мальчик обернулся и увидел только мелькнувшие за деревом длинные светлые волосы. Осторожно ступая, он заглянул за дерево, но там никого не оказалось. Решив, что пора возвращаться, мальчик решительно двинулся в сторону выхода, но тут дорогу ему преградил парень. У него были длинные светлые волосы и светящиеся смехом, чистые, голубые глаза. Он улыбался мальчишке, ошеломленно глядящему на него.
- Привет. Хочешь, я покажу тебе дождь?
Мальчик с недоверием глянул на него. Такой взрослый, а такой глупый. Все знают, что дождя на самом деле не существует. Он перестал идти еще задолго до его рождения. Около тысячи лет назад. Теперь уже никто не верил в эти сказки. Но это странный взрослый так задорно улыбался, что его веселье передалось мальчику, который с готовность кивнул.
- Да. А ты не обманешь?
Тот ничего не ответил. Он протягивал ему руку. И мальчик, будто загипнотизированный, вложил свою маленькую ручку в его крепкую уверенную ладонь.
Странный ветер ерошил волосы мальчика, повсюду что-то капало, деревья как-то таинственно раскачивались. Улыбка незнакомца притягивала мальчика, он все никак не мог отвести взгляда от блестящих шальным светом, голубых, красивых глаз. А меж деревьев гулял ветер и мелькали уголки легких, полупрозрачных платьев. И отовсюду слышался звонкий, заливистый смех.

@темы: Рассказ

---

[raved]

Мы привыкли к снегу с дождём,
Мы привыкли к нулю в новый год,
Мы живём по минутам, наверно живём,
Сигареты пускаем в расход.
Мы привыкли ночью не спать,
Мы привыкли к будильнику в семь,
Привыкли к тому, к чему нельзя привыкать,
Но наверно мы с ним насовсем.
Здесь на завтрак кофе и дым,
На обед только мысли о нём,
Здесь весь мир целый год посвящён молодым,
Только что-то воняет гнильём.
Здесь забиты вагоны метро,
Здесь в наушниках ломанный ритм,
Здесь у каждой Мальвины по 10 Пьеро,
И наверное каждый сгорит.

@темы: Творчество

---

[_MorgenStern_]

..так и живем -
Таблетками,
Криками, тетками,
Клетками,
Лестничными,
Тетрадными,
Теплыми и прохладными,
Чьими-то окнами мутными,
Чьими-то песнями нудными,
Яростными проклятьями,
Трепетными объятьями...

@темы: Стихи, Творчество

---

[SponsorN]

автор нарушил правила сообщества, пост удалён. Первое предупреждение.

---

ещё о драконах

[demodok]

отрывки из рыцарской сказки "Каникулы Творца"

*******************
Драконы бывают разные.
Для читателей сказок — а сказки читают все, и шеф-демиург Аристарх Новожилов тоже читал сказки, — этот вывод интуитивно ясен и не подлежит сомнению. Сколько сказок — столько Драконов, и все разные. А для читателя не только внимательного, но и склонного к анализу, не составит труда проклассифицировать Драконов по множеству признаков. В результате получится более-менее полное описание явления, которое лишь на первый взгляд кажется неохватным.
Так, Драконов можно различать:
по среде обитания (морские, пустынные, лесные, горные, пещерные, болотные, а в последнее время появились многочисленные особи, обитающие на поверхности неисследованых планет, в межзвёздном пространстве и даже в солнечных протуберанцах);
по способу передвижения (двух- или более-ногие, крылатые, пресмыкающиеся, снабжённые плавниками и ластами, импульсно-реактивные);
по количеству голов (одно-дву- и так далее, а также безголовые или с функционально-переменным числом голов);
по типу воружения (мечеклыкие, копьехвостые, огнедышащие, ядовитозубые, каменновзорые и даже оснащённые лазерами с ядерной накачкой).
Вполне поддаются классификации и такие признаки, как: умение регенерировать отсечённые части тела; степень разумности; размеры, прочность и цвет чешуи; форма подчинённости силам зла; боеспособность в экстремальных условиях...
Те, кому лень или некогда заниматься классификацией самостоятельно, могут обратиться к замечательной книжке замечательного английского писателя Джона Бойнтона Пристли "31 июня", где популярно изложены основы прикладной науки Драконографии. Очень полезная книжка. Между прочим, в одноимённом фильме, снятом, как водится, "по мотивам", основы Драконографии не излагаются. Видимо, авторы фильма, в отличие от английского писателя, намерены были создать художественное, а не научно-популярное произведение. Что ж, это их право, и тем хуже для тех, кому Драконография интересна или по роду деятельности нужна. Таки придётся им порыться в библиотеке и отыскать книжку Пристли, ибо здесь тоже не место для изложения основ этой науки.
Хотя бы потому не место, что в несвязной речи Отшельника ни слова не прозвучало о Драконографии. Отшельник не имел о ней никакого понятия. Более того: он изрядно удивился бы, если бы ему предложили проклассифицировать свойства Драконов. Для него это было бы всё равно что классифицировать гримасы одного и того же лица. Он счёл бы такое занятие вполне бессмысленным при всей его кажущейся увлекательности. Ибо Отшельник полагал Дракона просто-напросто единственным — и Звездочёт, вернувшийся к тому времени из оружейных мастерских, по-видимому, разделял эту точку зрения.
Но Отшельник был убеждён ещё и в бессмертии чудовища, и вот здесь Придворный Мудрец стал решительно возражать Средоточию Мудрости. Он обозвал его мистиком и суеверным софистом. Он призвал в свидетели Рыцаря Зари, победителя Дракона. Он продемонстрировал в качестве доказательства смерти чудовища огнедышащую железу, извлечённую из золотоплавильного горна, а также драконий коготь, висевший в серебряных ножнах на поясе Нового Рыцаря. Он предложил провести Отшельника в пиршественный зал дворца, чтобы тот полюбовался отрезанными ушами чудовища. Он был язвителен, запальчив и непримирим, и причина его раздражительности была, в общем, ясна. Дело всей жизни Алхимика — изготовление оружейного золота для победоносной схватки с Драконом — оказывалось, если принять гипотезу Отшельника, затеей не только дорогостоящей и уже не нужной, но изначально бессмысленной.
Отшельник сочувственно выслушал гневную отповедь Придворного Чародея и смиренно ответил, что если бы он, Отшельник, действительно был суеверным софистом, то ему ничего бы не стоило опровергнуть уважаемого коллегу его же, уважаемого коллеги, доводами. Ведь огнедышащая железа Дракона по-прежнему действует, а коготь всё так же успешно разрушает каменную кладку стен, в чём уважаемый коллега может убедиться, взглянув на вот эту вот борозду. И клыки Дракона не зря же превращены в наконечники стрел: они опять готовы убивать и будут убивать. Но не это Отшельник считает доказательством бессмертия Дракона. В конце концов, от стрелков зависит, кого будут убивать клыки: всех подряд, или только преступников и диких зверей. В конце концов, применения разрушительной силы когтя можно ограничить каменоломнями и возвести прекрасные дворцы на месте хижин; а драконий огонь уже теперь освещает мирные занятия Мудреца... И всё-таки, Дракон бессмертен. Он жив. Доказательства? Их у Отшельника, можно сказать, совсем нет. Просто: сердце болит. И если раньше оно болело только в подвалах Чёрного Замка, куда Отшельник забирался, пытаясь спасти очередного бедолагу (не обижайтесь, рыцарь!), то теперь его сердце болит всегда. Болит, не переставая... Вот и всё его доказательство, если уважаемый коллега согласится считать это доказательством. Других у Отшельника, увы, нет.
Аристарх слушал молча, не вмешиваясь в дискуссию учёных мужей. Какая-то она была ненастоящая, эта дискуссия: чересчур напоказ горячился Придворный Мудрец, и чересчур напоказ был смиренен и кроток Отшельник. Они, похоже, вовсе не надеялись переубедить друг друга. Они даже не стремились внушить свои убеждения рыцарю. Они лишь доводили до его сведения каждый свою позицию и немедленно прекратили спор, когда Рыцарь Зари встал, нарочито громко зевнул и молча направился к выходу из подвала. Чародей пробормотал ему в спину учтивые слова прощания и вскарабкался на свой табурет, а Отшельник, подобрав полы плаща, заспешил следом.
...Ночь снаружи была хороша и тревожна, как передышка в любви; как затянувшийся миг между лаской и лаской. Миг, продлеваемый напропалую, вопреки неосознанным страхам за хрупкий покой. Только в сказках и в детстве бывают такие ночи — не миги, а целые ночи! — они либо выдуманы, либо очень давно. Когда ветер вдруг переменится, отгонит прочь зловонное дыхание Нефтехима, и небо над городом окажется удивительно звёздным, а воздух неощутимым, — тогда наступает такая ночь, что невозможно не убежать из дому. И надо на цыпочках выскользнуть из квартиры, неслышной походкой ниндзя взлететь на пятый этаж, просочиться на крышу сквозь тёмный и пыльный, знакомый на ощупь чердак — и навзничь улечься на мятую ржавую жесть. И смотреть на звёзды. Нефтехим по-прежнему рядом, он живёт и дышит в семи кварталах от дома, но дышит в сторону, и его как будто бы нет. Надо лишь не поворачивать голову, чтобы не видеть огни на трубах и корпусах. А случайно увидев, надо лишь притвориться, что это тоже звёзды.
Аристарх тряхнул головой и огляделся. Это были не звёзды — это были костры мятежников на скале Чёрного Замка. Дракон, если верить Отшельнику, был по-прежнему жив и дышал где-то рядом. Просто ветер ненадолго переменился...
И всё-таки, ночь была хороша и тревожна. Как миг. В ней, кроме звёзд и костров на далёкой скале, было много других огней. И суеты. И звуков.
Из озарённого свечами и факелами дворца доносились беспечная музыка и заздравные выкрики рыцарей. На кухне суетилась, гремя кастрюлями, поварня, то и дело хлопала дверью, выпуская на вольный воздух аппетитные запахи. В оружейных мастерских напротив жарко горели горны, раздавался весёлый звон и сыпались искры с точильных кругов. А совсем рядом, у недостроенной крепостной стены, посапывал часовой, привычно стоя в обнимку со своей алебардой, и отсветы горна тускло горели на его медной шапке. Десятая ночь после славной победы. Ещё дважды по столько — и...
— Значит, сердце у вас не болит, Рыцарь Зари?
— Ты ещё здесь, старик? Нет, не болит.
— А коготь Дракона... Вы пытались применить его раньше, до этого вечера?
— Обошёлся без. — Аристарх внимательно посмотрел на Отшельника, но увидел лишь смутно очерченный контур плаща. — Я так и не понял, зачем ты приходил. Что тревожит тебя, Средоточие Мудрости? Смерть Дракона, или его бессмертие? Но если Дракон бессмертен, то он был бессмертен всегда, и привычное положение дел — не причина для беспокойства. А если его можно убить, я убью его столько раз, сколько успею. У меня ещё достаточно времени, старик.
— Если Дракон не убьёт вас, — сказал Отшельник.
— Если Дракон не убьёт меня, — согласился Новый Рыцарь. "И конец тогда моим каникулам", — подумал Аристарх, а вслух сказал: — Поэтому лучше я убью Дракона.
— А кроме Дракона вы никого не убили? — возобновил свой непонятный допрос Отшельник.
— Нет, — терпеливо сказал Аристарх. — Здесь — нет.
— И не убьёте. — На этот раз лишь тень вопроса прозвучала в словах старика. Аристарх не ответил. — Спасибо, рыцарь, — сказал, помолчав, Отшельник. — Это всё, что я хотел узнать... Прощайте!
— Прощай, если не шутишь. Нужна будет помощь, — Аристарх улыбнулся, — зови. Ведь я твой должник.
— Он даже не любопытен... — пробормотал Отшельник. — Прощайте! — повторил он, словно спохватившись. — Доброго вам веселья, Рыцарь Зари, победитель Дракона!

*********************************
Он был в седле и застёгивал на груди пряжку плаща, когда хлопнула позади дверь и отчаянный голос Алхимика прохрипел:
— Подождите!
Аристарх оглянулся.
Пятясь, Мудрец выволакивал что-то длинное и тяжёлое из своего подвала, и, когда выволок, Новый Рыцарь увидел, что это был громадный двуручный меч — тускло-жёлтый, с зеленоватыми извилистыми разводами.
— Это ещё не окончательное решение, хрипел Чародей, с натугой волоча меч по песку и спотыкаясь о разбросанные доспехи. — Это ещё далеко не булат, но обычную сталь он уже разрубит. Мне бы ещё недельку, но кто же мог знать... Возьмите, рыцарь, я не смогу поднять его!
Аристарх, улыбнувшись, нагнулся, подхватил меч и вознёс его над головой.
— Красивая штучка! — сказал он, любуясь бликами солнца на золотом двуостром полотнище. — И стоит, наверное, бешеных денег, а?
— Отдайте! — сердито сказал Мудрец. — Отдайте немедленно! Я-то думал, что вы собираетесь...
— А я-то думал, что ты полагаешь Дракона мёртвым, — перебил его Аристарх, вынул из ножен свой меч и бросил его на дорогу, а золотой вложил в ножны. — Не кипятись, Чародей, я пошутил. Я верну тебе этот меч, когда кончу дело. Или передам с кем-нибудь.
— Мне он не нужен, — смущённо проговорил Мудрец.
— Он никому не нужен, — возразил Аристарх. — Я взял его, чтобы доказать это. Прощай, Звездочёт. Нагадай мне удачу на звёздах!

*****************************
Новый Рыцарь стоял в почтительном отдалении, зяб, угрюмо кутался в свой алый атласный плащ и смотрел, как улыбается мёртвая Королева. Холмик песка на её груди медленно рос, песок накрывал её подбородок, губы (теперь она улыбалась только глазами), струился и путался в её пышных распущенных волосах...
— Помогите мне, — тусклым голосом произнёс Король, когда улыбки не стало, и поднялся с колен.
Аристарх помог.
— Куда теперь? — спросил Король, последний раз поправив белые перья шлема на холмике, чуть более высоком, чем над офицером стражи.
— Мстить, Ваше Величество, — сказал Аристарх. — Вы позволите мне сесть на круп Багряка за вашей спиной? Так мы доберёмся быстрее, чем если я буду идти пешком.
— Я ваш пленник, — сказал Король. — Приказывайте.
— Полноте, Ваше Величество, — возразил рыцарь. Это я ваш должник, и долг мой, увы, неоплатен. — Он подозвал Багряка, придержал его, пока Король забирался в седло, и сам уселся сзади на круп. — Трогайте, Ваше Величество, — сказал он.
До края пустыни было миль пять, до заката оставалось чуть более получаса, луна взойдёт часа через два после полуночи. Времени было достаточно.
— Трон я Вам верну, — говорил Аристарх, держась за заднюю луку седла и покачиваясь в такт мягкой рыси Багряка. — Принцессу, надеюсь, тоже. Если она жива... Она жива?
— Да, — сказал, помолчав, Король. — Она жива и в безопасности. ОН захватил камеристку. Они поменялись платьями.
— Дальше, Ваше Величество, — попросил Аристарх.
— Рыцарей ОН отпустил, — продолжал Король. — Как иностранцев. По пути в Замок они отбили меня и Королеву. А Принцессу обещали вывезти морем. Говорю это вам лишь потому, что уверен: уже вывезли. Они не обещали мне вернуть трон, поскольку это невозможно.
— Это возможно, — сказал Аристарх. — Значит, рыцари заняты, и рассчитывать на них не следует... А кто такой ОН?
— Дракон, естественно. Которого вы якобы убили.
— Я убил его. И убью ещё раз на Ваших глазах.
— Не бессмертен же он! А если...
— В каком-то смысле бессмертен, но это детали.
— Значит, вы убили друг друга! Вы оба бессмертны, и вы ухитрились убить друг друга, и вообще, всё, что со мной происходит — бред, сновидение, фата-моргана...
— Успокойтесь, Ваше Величество. Если это и бред, то это не Ваш бред. Это бред разума, не способного выйти за пределы "орёл или решка". Лучше расскажите мне: как получилось, что я чуть не сгорел во дворце? Это ЕГО работа, или...
— Или, — сказал Король. — Я же не знал, что вы бессмертны.
Аристарх промолчал.
— Вы бессмертны? — спросил Король и обернулся в седле.
— Нет, — сказал Аристарх, глядя ему в глаза. — Рыцарь Зари, покорный слуга Вашего Величества, смертен.
Король отвернулся.
— Как он выглядел? — спросил Аристарх. — Я имею в виду Дракона.
— Как выглядит Дракон? — Король, наверное, пожал плечами (звякнули пластины панциря). — Жутко выглядел. А мы были безоружны и... пьяны. Когда мы протрезвели, было поздно.
— Но хоть что-нибудь Вы запомнили из его внешности? Например: унылая длинная морда... отполированная дубинка в лапах... прямые светлые волосы... Нет?
— Дубинка? Может быть... Нет, не помню.
— А что ему было нужно? Сжечь дворец и казнить Вас?
— Насколько я понял, он не собирался жечь дворец. Сначала не собирался. Насколько я понял, он требовал ваши останки, которые мы якобы похитили, чтобы надругаться над ними. "Останки рыцаря, сразившего Дракона", — он говорил о себе в третьем лице, насколько я понял.
— Его было так трудно понять?
— Я не знаю драконьего языка. И никогда не знал.
— Но его знает Ваш Дворецкий.
— Да. Он и переводил. Только он уже не дворецкий, поскольку дворца уже нет.
— Будет. Вы построите новый, ещё лучше старого.
— Чтобы этот предатель не потерял место?
— Вы построите новый дворец и найдёте нового дворецкого. Как давно Вы обнаружили, что он знает драконий язык?
— Сегодня утром, когда он стал переводить... Почему я вам верю?
— Потому что мне всё равно и незачем лгать.
— Вы солгали, сказав, что вы смертны!
— Рыцарь Зари не солгал. Он смертен.
— Вы тоже говорите о себе в третьем лице...
— Не напрягайтесь, Ваше Величество. Просто верьте. Если невозможно понять, надо верить.
— Но ведь это абсурд!
— Вот именно потому. Где вера, там надежда. А во многих знаниях многие печали... Итак, Вы мне верите?
Король промолчал. Может быть, он кивнул, но солнце уже село, и Аристарх не видел этого.
— Я могу сбросить вас с коня и убить, — сказал наконец Король.
— Можете, — согласился Аристарх. — Если сделаете это, возьмите мой золотой меч и сразитесь с Драконом сами. Вы хороший боец, у Вас должно получиться. Только сначала избавьтесь от железных доспехов, они могут Вам помешать... Драконий коготь тоже возьмите — он у меня справа, в серебряных ножнах. А меч потом вернёте Алхимику.
— Я пошутил, — сказал Король. — Неудачно пошутил, — добавил он, подумав.
— Ладно, — сказал Аристарх. — Будем считать это неудачной шуткой.
Пустыня, видимо, кончилась: копыта Багряка весело застучали по твёрдой дороге, бег стал заметно ровнее. Впереди справа, на чёрном с искрами бархате неба обозначился глубокий провал с тёплыми, не похожими на звёзды пятнышками света наверху. Скала Чёрного Замка.
Король натянул повод, и Багряк остановился. Он вздрагивал, нервно переступал с ноги на ногу, и Аристарх успокаивающе похлопал его по крупу.
— Не здесь, Ваше Величество. Дальше.
— В Живом ущелье есть потайной выход из Замка, — сообщил Король. — Я случайно обнаружил его во время охоты.
— Знаю, — сказал Аристарх. — Вы сможете найти его в такой темноте?
— Пожалуй, нет. — Король помолчал. — В двадцати шагах отсюда — дорога, по которой мы подвозили дань. Но мост, наверное, поднят.
— Даже наверняка.
— Значит, в Мёртвое?
— Да. Остановимся у вяза, потом пешком.
Они поехали дальше.
— А чем он брал дань? — спросил Аристарх.
— Людьми, — не сразу ответил Король.
Аристарх вздохнул.
— Это были преступники, — сказал Король. — Неужели вы могли...
— Конечно, нет, Ваше Величество. Я не допускаю мысли о том, что Вы могли быть несправедливы.
— К тому же, он не требовал регулярной дани.
— Но вы старались...
— Не представляю, — возвысил голос Король, — как мы будем избавляться от преступников, когда убьём Дракона! Если убьём, — поправился он.
— Точно так же, как раньше. Дракон бессмертен, Ваше Величество.
— Но ведь мы едем его убивать?
— Да.
— Бессмертного Дракона?
— Да.
— Или я настолько глуп, — раздраженно произнёс Король, — что не понимаю простых вещей, или...
— Или, — сказал Аристарх. — Только глупцы полагают эти вещи простыми... Мы не проехали поворот?
— Вот он.
Под вязом они спешились, и Аристарх привязал Багряка. Король ждал рядом. Он был спокоен и собран, он уже не был пленником. Он снова был королём и готов был сразиться за своё право повелевать.
— Вот ещё что, Ваше Величество, — начал Аристарх.
— Доспехи я не сниму, — твёрдо сказал Король.
— Это как Вам будет угодно, — согласился Аристарх. — Вы не один, и я выручу Вас, если Дракон вылезет в ущелье, а в подвалах чары не действуют. То есть, действуют, но уже совершенно другие. Именно о них я и хотел Вам сказать. Когда мы с Вами проберёмся... Когда и если, — поправился он, — мы с Вами проберёмся в подвалы Чёрного Замка... — Аристарх замялся.
— Ну? — нетерпеливо сказал Король.
— Вы помните Вашу неудачную шутку? Так вот, в подвалах Вам уже не на шутку захочется убить меня. А у меня есть причины не противиться Вашему желанию, если Вы не сумеете его подавить. Но имейте в виду: сделав это, Вы останетесь один.
— Спасибо, — сказал Король. — Я учту это. Постараюсь учесть.
— У Вас должно получиться, — ободряюще сказал Аристарх. — Всё-таки, Вы — сказочный Король. Добрый и справедливый.

*********************************
Как выглядит Дракон?
Если хотите, я вам расскажу, как он выглядит. Запоминайте: может быть, он вам встретится.
У него зелёная бронированная морда и бешеные, навыкате, яблоки глаз. Унылое длинное лицо и прямые светлые волосы до плеч.
Толстые прокуренные усы. Чёрная чёлка на лоб. Завитой белый парик и простая суконная треуголка с трёхцветной кокардой. Пенсне.
Может быть, треснувшее пенсне и тёмная бородка клинышком. Чёрные очки под козырьком генеральской фуражки.
Его видели в Париже в 1793-м. В Берлине в 1932-м. В Москве пятью годами позже. На стадионе в Сантьяго в 1973-м. В той же Москве его арестовали в 1991-м, а спустя два года он сам производил аресты и штурмовал различные здания. Его расстреливали в Пном-Пене, бомбили в Багдаде и в Грозном, блокировали в Хорватии. Он может появляться в нескольких местах одновременно, и везде, где он появляется, ему приносят дань.
Преступниками. Ну конечно же, преступниками.
Это его самая характерная отличительная черта: ему всегда приносят дань преступниками, ибо он вечно гневен, гнев его справедлив и заразителен...
Вот теперь вы сможете легко узнать Дракона, если он вам встретится.
Только найдётся ли у вас золотой меч, и не помешают ли вам стальные доспехи? А если найдётся и не помешают — уверены ли вы, что убьёте Дракона (именно и только Дракона)? И что, кончив дело, вернёте золотой меч Алхимику?
Уверены?
В добрый путь.
Я нагадаю вам удачу на звёздах.

@темы: отрывки

---

очень коротко о драконах

[demodok]

Драконы в одиночестве хиреют.
Им надо очаровывать умы.
Они ведь нас не то чтобы мудрее,
а просто уязвимее, чем мы...

@темы: Стихи

---

[Yasei sama]

Название: Клятва
Автор: Yasei
Бета: Home Dobbi
Жанр: фентази
Ограничения: нет

От автора: Это что-то вроде самостоятельного куска будущего "произведения". Планирую дописать, но очень нужен соавтор - у автора не хватает мозгов придумать сюжет =_=


В ослепительно черном платье с открытой спиной, более всего напоминавшем струящуюся тьму, она стояла над пропастью и задумчиво смотрела вдаль – туда, где облака переплетались с одинокими лучами почти уже съеденного далеким океаном солнца. Ночь обещала быть ясной – с нетронутым караваем полной луны и россыпью миллиардов светящихся крошек на скудном небесном столе… Ветер холодной рукой легко коснулся ее волос, спутывая золотистые пряди. Девушка поежилась. Можно было сходить в пещеру за плащом, но совершенно не хотелось. Тем более что на временную роль обогрева вполне сгодятся и крылья, весьма недурно хранящие тепло. Ракхет запахнулась. Еще час – и уже будет все равно… Он уже никогда не вернется… Потому что никто не возвращался. А он может. Но только сейчас… Откуда-то со дна пропасти вылетел и разнесся на много миль вокруг гневный, и в то же самое время болезненный драконий рык, подняв уже было задремавших птиц с насиженных мест.
Сердце отозвалось острой, ни с чем не сравнимой болью. Девушка устало прикрыла пронзительно-зеленые, явственно отдающие желтизной глаза. «Прости…»
«Я найду его… Я отомщу за тебя… Обещаю.» Ракхет расправила крылья и сделала шаг навстречу пустоте, в следующий миг обернувшись огромной, но вместе с тем изящной драконицей… Чернее самой тьмы…
Она уже знала, где искать убийцу. А он ничуть не усомнился в ее знании. Он ее ждал.

***
Высокий худощавый мужчина в темно-синем плаще уверенной походкой вышел на опушку. Солнце уже успело позолотить ручки разлапистым елям и теперь, довольное собой, все выше задирало рыжую голову, шествуя над лесом. Ни одно дуновение даже самого слабого ветерка не нарушало покой утреннего леса. Человек осмотрелся, поднял руку, провел по воздуху открытой ладонью вниз. В стальных глазах колдуна на секунду вспыхнул и погас удовлетворенный огонек и мужчина, пройдя с десяток шагов вправо, остановился.
Магический источник. Его-то он и искал. Когда она прилетит, он будет во всеоружии – ведьмака такой силы, качающего магию прямо из природы, почти невозможно победить.
Темсут накинул капюшон, скрестил руки на груди и застыл, слегка наклонив голову вперед. Прошло несколько часов прежде, чем он ощутил, что что-то изменилось. Колдун довольно и злорадно ухмыльнулся в капюшон. Порыв ветра. Мужчина резко вскинул обе руки, ставя защитный купол. Струя пламени, в эту же секунду обрушившаяся на него с до сих пор вполне добродушно настроенного неба растеклась по куполу и истаяла всего за несколько секунд. Следующий пасс – и драконицу, на бреющем полете направившуюся было к Темсуту отбросило назад. Прокатившись добрую сотню метров на спине, сминая крылья о камни, Ракхет перевернулась и, желто-зеленой злостью глядя на колдуна неистово зарычала.
- Тебе меня не победить! – Темсут смеялся. – Я просто убью тебя! Так же как и его!
- Если я и не выживу, - прорычала драконица, - то непременно утащу тебя с собой!
- Попробуй, – колдун согласно кивнул.
В следующее мгновение он резко выбросил руку вперед, направляя в сторону Ракхет одно из самых мощных боевых заклинаний, многажды усиленное чистой энергией магического источника. В идеале оно должно было если не смертельно ранить драконицу, то хотя бы нанести ей достаточный урон, чтобы после с легкостью добить. Девушку оно бы развеяло в кровавую пыль. Ракхет резко подпрыгнула, взмахнув расцарапанными и местами переломанными крыльями и, пропустив заклинание под собой, одновременно выпустила в сторону колдуна мощную струю густого, словно парное молоко, дыма. Темсут, не ожидавший такой активности от раненой о камни драконицы, не успел выставить щит и, закашлявшись, начал плести ответное заклинание, истово надеясь, что Ракхет все же слишком слаба, чтобы бросится в атаку. Это было его ошибкой. Одним прыжком преодолев расстояние их разделявшее, драконица ударом когтистой лапы повалила врага на траву и склонилась над самым его лицом.
- Ты наглеешь, колдун! – зло прошипела она, выпустив в лицо Темсуту дымную струйку.
- Да неужели?! – колдун гаденько ухмыльнулся.
Ракхет взвыла от боли и отпрянула – то, что она держала его на траве, вовсе не помешало сплести Темсуту очередное заклинание и серьезно повредить драконице бок.
Мужчина, не упуская момента вскочил, но сделать еще что-либо уже не успел.
Ракхет брезгливо сбросила с шипастого хвоста обмякшее тело.
- Вот мы и квиты. – Золотоволосая девушка в черном платье с открытой спиной с презрительным изяществом легонько пнула труп Темсута носком туфли.

***
«Однажды я поклялась, что убью того, кто лишит меня тебя…»
«Я помню…»
«Я поклялась тебе, что отомщу за твою жизнь…»
«Да…»
«Он мертв… Мы квиты…»
«Спасибо, сестра…»

@темы: отрывки, проза

---

---

[DIrre]

Давай убежим от войны ближе к морю?
Послушаем бриз и исток тишины
Мне не хочется думать, что нас вот-вот раскроют
Давай убежим к белым чайкам в прилив?

Ты спишь за спиной, привязавшись ко мне
Мне так хочется вместе любоваться как солнце
Окровавленным диском молча топиться в море
И ты спишь за спиной, прижимаясь ко мне

Уже скоро ты сможешь услышать вкус соли
Ты смеешься, касаешься слабой рукой
Сквозь усталость молчишь и не скажешь про голод
Уже скоро мы сможем остаться вдвоем.

---

--

[DIrre]

Хочу удрать. Покажите мне дорогу
Туда, где затихает шум страстей
Я, видно, от мирского бытия устал немного
Мне б спрятаться под полотном ветвей

Мне великанские дубы вещают силу
И мудрость неподвижности и тишины
Так хочется вернуться в милую обитель
Увы, не навсегда. Несбыточны мечты.

Но я брожу, ищу. А мимо ходят люди
Спешат к минутным радостям. Мне чудится: они полупусты
Поспешный глупый вывод ничего не стоит
Если не всмотреться в то, с чем носятся и чем они горды

Я вижу и хочу сбежать. Сквозь город, вдоль дорог,
Мне страшно? Ну, тогда ни мудрости ни силы не достоин
Бреду вперед, а может никуда. Но прочь, подальше от себя
Чтоб запереть и дом и жизнь от красок бытия

---

Живи, как дышишь!

[Мирская]

Тысячей взглядов вонзилась под кожу застывшая на мгновенье тишина. Я стоял один посреди людной улицы, смотрел на затянутое серыми тучами небо, задрав голову и ощущая со всей остротой, как садятся на лицо снежинки и тают глупые, стекают медленно по щекам в уши и петляют каплями между волосков трехдневной щетины.
Тишина рухнула, разбившись вдребезги, и город вновь ожил. Взгляды по паре вынули из меня длинные иглы любопытной сосредоточенности, впились в коричневую кашу из снега и грязи под ногами и повели своих владельцев дальше по делам. Им надо спешить. Но зачем? Но куда?

Оторвавшись от созерцания бесконечной низкой тучи, я подумал, что хорошо бы вот так оказаться вверх тормашками, оттолкнуться от грязной земли и упасть в мягкую перину сизой родительницы снега и почувствовать, как заживают раны от тех пронзительных взглядов прохожих в момент осознавших существование в мире людей, не подобных им…

Я улыбнулся полупрозрачному себе из высокой витрины, украшенной гирляндами по случаю приближающегося нового года, и перебежал на другую сторону улицы. Ненадолго сунул заледеневшие руки в карманы куртки и пошел вдоль дороги, запрокидывая поминутно голову, чтобы удостовериться в реальности такого низкого неба. И, кажется, что встанешь на цыпочки и дотянешься кончиками пальцев до него.

Я поймал на лету пушистую снежинку и разглядывал, пока она таяла. Особый неповторимый узор завораживал, белоснежный небесный посланник на глазах менял форму, превращаясь в крохотную прозрачную лужицу у меня на ладони. В том месте, где секунду назад находилась снежинка, стало еще прохладнее. Я сжал руку в кулак, согревая капельку, бывшую снежинкой, продолжая свой путь по городу. Я нырял в людские потоки, сливался с ними, чувствовал причастность к единому действу, но всегда оставался только собой. Я был частью живого организма толпы, только не лишенный разума. Мне нравилось это, и я старательней вглядывался в небо и в лица людей.

Странно, что они не замечают, каково прекрасно просто жить. Жить с такой жадностью, будто это последние десять секунд перед неизбежной гибелью. Люди никогда не останавливаются посреди улицы, чтобы просто увидеть небо или почувствовать, как легкие наполняются морозным воздухом. Они не видят, как прекрасно то, что создала сама природа. Даже, казалось бы, привычное превращение снежинки в капельку для них обыденное, хотя это настоящее чудо. Люди идут и идут, но знают ли они, куда и зачем держат путь? Что ждет их в конце? Они всю жизнь гонятся зачем-то и забывают просто жить. Жить так же как дышат. С самого рождения и до самой-самой смерти.

Уличные фонари подмигнули янтарными глазами и отразились в белоснежных сугробах, еще не исхоженных, девственно чистых. Я зачерпнул горстку снега и слепил небольшой шарик. Улыбка не сходила с моего лица. Мне хотелось петь и подарить букет цветов той девушке в синем пальто. Просто потому что у нее открытый солнечный взгляд. Она стояла возле входа в метро, смотрела на меня и, не скрываясь, улыбалась в ответ. Я бросил снежок в недавно водворенного по среди двора снеговика с дыркой вместо морковного носа и круто повернулся к девушке. Она спрятала улыбку в пушистый шарф, выбросила бычок и юркнула в людской поток, оставляя меня наедине с любовью к жизни и желанием ею поделиться с кем-то.

-Виктор, - кто-то окликнул меня по имени. Я обернулся.
-Доктор такой кипишь поднял из-за твоего побега. Ну-ка, иди сюда…, - меня мгновенно скрутили, запеленали как младенца в смирительную рубашку и повезли обратно… Меня там ждут. Ведь что может быть важнее, чем вернуться после путешествия обратно домой?

@темы: Рассказ

---

_

[DIrre]

Хочешь, я приду к тебе сегодня?
Будем молча стоять у окна
Проследим, как мир оккупируют белые хлопья
Ожидая когда, наконец, возвратиться весна

Ты неподвижна, забралась в полусонный кокон
Когда бы ни дыханья шум, решил, что не жива
Лишь тихо улыбаешься полузакрытыми глазами
И на меня тяжелым темным пологом спускается тоска

@темы: Стихи

---

Чат.

[floodmaster]

Над вами я смеюсь!
Мне видеть нестерпимо
Дешевую, наигранную грусть.
Любовь, что вы лелеяли наивно.
Сентиментальности порок.
И ложь на страже эгоизма.
Все что вы можете друг другу предложить –
Привет! Как имя? Как дела? Давай дружить!

---

триолет на дуэль Лермонтова с кем бы то ни было

[demodok]

Какая скука, господа!
Я поступаю правильно.
Лишь вы правы - везде, всегда...
Какая скука, господа!
Стреляйте! Между "нет" и "да"
ваш выбор самый праведный...
Какая скука, господа!
Я поступаю правильно.

@темы: Стихи

---

La vie

[Зебра Ивановна]

С раннего детства моим воспитанием занимались тетка и ее старшая дочь Нона. Отец, ненавидевший Сталина, всегда охотно и публично выражал свои мысли, за что и получил десять лет без права переписки. Мать умерла через год от какой-то странной болезни, которую тетка называла безнадегой, а Нона, учившаяся на медсестру, пневмонией.
Жили мы втроем в типичной коммунальной квартире. Там была сырая уборная, длинный темный коридор и старый телефон. Вообще телефонный аппарат стал единственной нитью, связывающей всех соседей, ведь кроме страсти к телефонным разговорам и общей квартиры их, пожалуй, ничего не объединяло.

Ирка Лобанова – машинистка, живущая со старой больной матерью, подходила к телефону на цыпочках и, вставляя в барабан карандаш, набирала номер «тайного» любовника. В действительности же о его существовании знала вся коммуналка, - механик Булков как-то подслушал ее разговор: даже в конце улицы узнали об этих звонках.
Некрасивая тучная, всегда с мокрым от пота лбом и темным пушком над губой, тетя Рая, носившая всегда одни и те же протертые вязаные носки, могла часами болтать по телефону со своими бесконечными родственниками со всего союза, обсуждая новые покупки, погоду и своего непутевого племянника Сашку из Кишинёва. В своих разговорах она употребляла такое количество запретных матерных слов, что даже Булков не решался подслушивать ее.
Часто до меня долетали обрывки ее разговоров, откуда я почерпнул огромное количество неизвестных мне выражений. Больше всего мне запомнилась фраза «Хуюм – буюм, а не жизнь», причем в зависимости от интонации и настроения тети Раи, фраза эта могла означать как хорошую жизнь, так и плохую.

Я как-то спросил у нее, отчего она так много ругается. Тетя Рая внимательно посмотрела в мои глаза и неожиданно подмигнула:

- Нельзя забывать тайный язык славян, - пояснила она.

Это был единственный раз, когда я говорил с тетей Раей наедине, видимо, подозревая влияние, которое она могла оказать на «неокрепший ум», тетка старалась всеми силами ограничить наше общение.
Вообще отношение к мату у нас в квартире было неоднозначное. Если тетя Рая без стеснения могла и частушки матерные петь, и стихи писать, и ругаться, обильно приправляя свою речь острым словцом, то Ирка Лобанова мат не любила, более того, иногда мне казалось, что она его даже боялась.
Как-то беспомощная перед тяжелой словесной артиллерией тети Раи Ирка, вся покраснев и (как мне тогда показалось) сжавшись, выбежала из квартиры и не появлялась на пороге двое суток, а когда пришла, сразу направилась в комнату обидчицы и громко крикнула:

- Идите вы в то место, на котором сидите!

Тетя Рая даже перестала с ней разговаривать после этого. А я понял, что страшная, несокрушимая сила слова заключена вовсе не в том, что ты говоришь. Она заключена в таких вот «извержениях вулкана», когда от человека беспомощно-культурного совсем не ожидаешь услышать оскорбления.
Моя тетка была достаточно умной женщиной, чтобы избегать скандалов, ссор и ругани, свойственной коммунальным квартирам. Если она чувствовала, что вот-вот разразиться буря (а чаще всего собачились тетя Рая со старухой Лобановой), она оставляла все дела и, хватая меня за руку, уходила в комнату, где, аккуратно прикрыв дверь, доставала с полки книгу и, вздыхая, говорила:
- Глупо стучать кулаками по столу, которого уже лишился.

Я рос начитанным и сообразительным, но невезучим мальчиком. Простые детские шалости оборачивались для меня настоящими неприятностями. Булков называл меня оболтусом, а учителя - ребенком с преступными наклонностями. Тетка только грустно качала головой и, кажется, совсем потеряла надежду воспитать меня человеком. Только Нона, уже работавшая в городской больнице к моему двенадцатилетию, верила в то, что даже из меня может получиться добропорядочный гражданин, «опора своей родины». Она ежедневно водила меня на прогулки, забирала после школы и всегда делала радио погромче, когда выступали «важные люди». Не знаю, что помогло мне больше: Нонина забота, голоса партийных лидеров или простое взросление, но я и правда стал добропорядочным гражданином.

На радость тетке окончил инженерное с отличием, женился, трижды съездил в Гагры, купил польские джинсы, написал статью в «Военно-инженерный журнал», раз в год получал премию, развелся, уехал в США, прожил там пятнадцать лет и попал в больницу штата Вирджинии, впоследствии я оказался прикован к кровати на всю жизнь. И уже сейчас, глядя через небольшое окно палаты, я вспоминаю тетю Раю и наш тайный язык. В последний раз я употребил русский мат, когда совсем молоденькая медсестра, улыбаясь одними губами, подчеркивающими скорбь и даже некоторое отвращение в ее глазах, сказала, поправляя подушку: «Can I take some pictures of you for my blog, you look so sick!». Она достала свой фотоаппарат из кармана халата и ослепила меня вспышкой.
- Хуюм – буюм, а не жизнь, - задумчиво произнес я и закрыл глаза.

@темы: Творчество

---

Мне не нравится.

[Анна Андреевна]

Мне не нравится твой раздевающий взгляд,
Мне не нравятся душные ночи.
Мне не нравится твой старомодный наряд,
Я не знаю, чего же ты хочешь.
Мне не нравится лето, прогулки, обед,
За которым меня ты целуешь.
Мне не нравится тот незнакомый студент,
У которого часто ночуешь.
Мне не нравится видеть компанию дам –
И тебя, несвободного, в общем.
Мне не нравятся свечи, дневной Амстердам…
Мне не нравишься ты. Если больше,
Мне не нравится каждое слово твоё,
Что я так безнадёжно ловлю.
Мне не нравится это почти что враньё.
Ты не нравишься мне. Я люблю.

@темы: Стихи

---

***

[5.54]

Допустим, что осень множится на три,
Начинаясь заново каждый месяц,
Что повышает возможность депрессий.
Из глаз вытекает хлористый натрий,
Превращая лицо в солёное месиво.

Когда-то давно, кто-то между прочим
Придумал сказать, что любовь не лечится...
Он был, если честно, не более точен,
Чем тот, кто решил, что прямая - точка,
Пропавшая в бесконечности.

@темы: Стихи

---

Минус на минус

[Rowana]

Минус на минус вовсе не значит плюс.
Каждый, кто это знает, чуть-чуть сильней.
Только б никто не понял, как я боюсь,
Плачу, ревную, каждую ночь молюсь,
Чтоб он хоть раз проснулся со мной, не с ней.

Ветер звенит в ладонях, стучит в виски.
Он говорит ей: все будет хорошо.
Выдох. Душа становится на мыски,
Мечется то на волю, то вновь в тиски,
Чтобы не слишком сильно болел ожог.

Волю в кулак, но где же ее найти?
Знаешь, любовь - обычный сердечный флюс,
Легкий душевный насморк, простой отит,
Чай с молоком и медом - должно пройти.
Минус на минус вовсе не значит плюс.

@темы: Стихи