Я не знаю, как всё там было на самом деле. Думаю, это выглядело как-то так. Точнее, так должно было выглядеть. читать дальшеМоя сестра, безутешная, сжимая белый платочек в руках, пришла морг. Тело ее всё дрожало, она боялась. Она надеялась, что это ошибка, что ее позвали просто так. В морге было холодно и немного темно. Врач сидел среди трупов и спокойно ел бутерброд, запивая это холодным соком, вытащенным из одной из морозилок, где должен был бы храниться труп. А, может, и хранился. На самом деле я не знаю, как у нас в России выглядит морг. Никогда там не был. Но представляю его я себе как-то так. Моя сестра была явно оскорблена таким поведением. Она зло смотрела на работника морга через черную вуаль, которая была частью красивой черной шляпки. Ее нежные пальчики с ярко-красными длинными ногтями впивались в белоснежную ткань уже изрядно помятого платочка. Смотритель сего заведения лишь зло посмотрел на нее, но еду отставил. Он решил, что надо бы уже поскорее разобраться с этой леди и успокоиться. Он спросил номер, какой ей дали. Должны же были дать ей какой-то номер? Не просто так же она пришла все трупы подряд осматривать. Пригласили ее поглазеть на один конкретный. Смотритель быстро нашел тот самый ящик. Он ведь давно уже здесь работает и все номера прекрасно помнит. Он подошел и быстро выдвинул этот контейнер. Девушка увидела труп. От самого созерцания данного зрелища становилось жутко, но теперь-то ей было еще страшнее! Она ведь опознала в этом несчастном, умершем человеке, своего любимого родственника, своего единственного братца. Слезы так и хлынули из ее глаз, а вместе с ними по лицу размазалась черная тушь. Девушка какое-то мгновение просто не могла оторвать глаз от мертвеца. А потом она отвернулась. Она не хотела смотреть в сторону погибшего. Смотритель же оставался холоден и равнодушен. - Вы узнаете его? Это он? – холодно спросил он. Девушка лишь энергично кивала, но в сторону останков ее брата поворачиваться не хотела. - Еще раз посмотрите внимательно и скажите: это он? Девушка заставила себя еще раз взглянуть на тело брата. Для этого понадобилось много усилий, но она на какое-то мгновение взяла себя в руки. - Да! – уверенно сказала она, и слезы с новой силой хлынули из ее глаз.
У меня сегодня был выходной. Жена уже успела уйти на работу и увести детей в детский сад. Они ведь так старались, чтоб меня не разбудить и дать мне наконец-то выспаться. Семейная жизнь – это прекрасный подарок, данный Богом человеку. Но иногда этот подарок так выматывает! Эти милые создания, мои дети, всё время шумят, ссорятся, ругаются, бегают… Даже когда они играют между собой, - это все равно неимоверный шум. Но я их люблю. И, если сказать честно, даже немного им завидую. Они такие веселые, радостные и беззаботные! Даже сегодня! Они так старались не шуметь. Ходили на цыпочках, разговаривали шепотом. Но даже при этом шуму от них было столько, что не проснуться было невозможно. Они то затискают кота, то что-то уронят, то не смогут сдержаться и все-таки крикнут что-то громко. И при этом они так старались! Постоянно напоминали друг другу: «Тише, папа спит!» Было так приятно. Я не стал показывать, что они меня разбудили. Не хотел испортить им настроение таким неудачным казусом. И только лишь моя любимая жена сразу поняла, что я уже давно не спал. Дети уже унеслись в коридор. Она зашла в спальню и нежно меня поцеловала. А затем сказала, чтоб я хорошо себя вел, и увела наших беззаботных шалопаев в прекрасное место, забитое под завязку такими же смешными, веселыми и жизнерадостными созданиями, в детский сад. А я вновь закрыл глаза и провалился в глубочайший сон. Он был таким глубоким, таким реалистичным и сильным, что я не сразу сообразил, что происходит. Какой-то странный звук. Я открыл глаза. Но где я был? Наверно, прошла минута, пока я осознал, что нахожусь у себя же дома, сплю в нашем супружеском ложе, а странный звук – это просто телефон. Сколько же я проспал-то? За окном уже во всю светило солнышко. - Сейчас! Сейчас! – сказал я телефону, этому бездушному созданию, пока ворочался в кровати, пытаясь подползти поближе к аппарату, да сделать это так, чтоб теплое одеяло так на мне и осталось. Но телефону было плевать на мои заверения. Его надрывные крики можно было прервать лишь одним способом. И я поднял трубку. - Добрый день! – быстро выпалил мне в ухо женский голос. Не успел я поприветствовать женщину в ответ, как она продолжила: - Это из паспортного стола Вас беспокоят. С кем я говорю? - Добрый день… - запоздало поздоровался я. – Артем Борисович. Кажется, с той стороны телефонной линии что-то произошло непонятно. Далее голос девушки уже был даже не просто удивленным, а ошарашенным. - Артем Борисович Моварский? – переспросила она. - Да, он самый, - согласился я. Что-то в голосе девушки мне явно не нравилось. – Быть не может. Артем Борисович Моварский мертв, - уверенно заявила она. – Нельзя так шутить! – теперь ее голос звучал обиженно. А ошарашен был уже я. - Что-что??? – возмутился я. – Девушка, Вы что мелите, и, вообще, зачем звоните? – я был в ярости. Пару минут разговора, а меня уже успели вывести из себя, да так, что я уже был готов идти перегрызать глотки. Наверно, эта была чья-то злая шутка. Но кто посмел так зло пошутить? Ууж я этому шутнику!.. - Дело в том, что с месяц назад некто под этим именем подал заявление об утерянном паспорте. – Я начал уже что-то припоминать. Я действительно собирал справки и даже успел подать заявление. - Да-да, было дело, но паспорт нашелся! – ответил я. Картина по-прежнему была мутной и неясной. - Понимаете, в чем дело! Этот человек числится мертвым! Его нет в живых! Моварская Алиса Борисовна более трех месяцев назад получила свидетельство о смерти! - Что??? – я мгновенно вскочил с кровати. Имя своей сестры я не слышал уже давно. – Но я жив и здоров! – возразил я. – Откуда такие сведения? - Так записано в нашей базе данных, - ответила девушка. Подробнее я не могу ничего сказать. Вам придется приехать и разобраться. - Большое спасибо… - произнес я онемевшими губами и положил трубку. В груди ёкало, а в горле появился огромный ком. Свидетельство о смерти? Алина? Я мертв? Всё это просто не укладывалось в голове. Я достал сотовый и тут же начал искать в списке свою сестру. Ее телефон был у меня записан всегда. Как и мой у нее. С тех пор я номер так и не поменял. И мы даже иногда созванивались. Я с силой сжимал в руках мобильный телефон и ждал ответа. Рука начала нервно подрагивать. Это плохой знак. Но проклятые сотовые операторы отказывались соединять меня. Сигнал уже шел довольно долго. И тут я получил ответ: «Данного номера не существует». И тут внутри меня всё замерло. Я безвольно опустил мобильный телефон. Придется искать ответ другим способом.
К сожалению, за один выходной объездить все инстанции не удалось. Но постепенно картина начала складываться. О том, что я пропал без вести, в компетентные органы заявила моя сестра. Причем было это месяцев пять назад. За это время мы даже несколько раз созванивались. Так что Алина точно знала, где я. И она прекрасно знала о моей семье. Второе, что мне удалось выяснить, что через какое-то время где-то в реке нашли мой труп. Опознавала его также моя сестра. Она же меня и похоронила. Ведь в семье остались только она и я. Мою же жену и детей она пригласить не удосужилась. Спустя несколько месяцев наша общая квартира стала всецело ее собственностью. Ведь у нашей матери не было больше наследников. После всего Алина недолго горевала. Она наконец-то встретила свою любовь и улетела во Францию, где и вышла замуж за очаровательного мужчину. Московскую квартиру, доставшуюся ей в наследство, она благополучно продала. И не один ее контакт теперь уже доступен не был. И все это было провернуто быстро и мгновенно, четко и точно. Вполне в стиле моей любимой сестрички.
Я долго пытался что-то сделать, чтоб меня наконец-то признали живым. Из-за всех этих проблем мы лишались многих льгот, положенных полным семьям. Но я старался не сдаваться. Однако, казалось, всё замерло на месте. Единственное, что удалось доказать, - это то, что Алина дала взятку должностному лицу, а один из сотрудников милиции, соответственно, эту взятку принял. Ну да, я ведь, живя спокойно, вдалеке от всех дел государственных, и забыл, что в нашей стране сейчас активно борются с коррупцией. Взятку-то признали, но все остальное так и осталось на своих. Сделка с квартирой не была признана незаконной. А я так и оставался мертвым. На бумаге. Меня так и убили, с помощью бюрократии. А я, пытаясь строить из себя живого, как-то трепыхался, подобно пойманной в сети рыбехе. - Артем… - как-то сказала мне жена: - Может, все-таки я подам заявление и официально стану вдовой? – она хлопнула глазками. – Что поделать-то? На бумаге же ты мертв… а так государство будет хоть что-то нам выплачивать… После этого разговора мы больше целого дня не разговаривали. Я никак не мог смириться. Что бы я ни делал – всё было бесполезно! «Оживить» меня оказалось намного сложнее, чем убить. Даже на бумаге. Моя жена ведь теперь действительно была вдовой, а дети не имели отца. Даже несмотря на моё существование. Но чтоб они признали это на бумаге! Точно также… Как и моя смерть была только на бумаге… Нет, я не мог себе этого позволить. Ведь тогда, получается, что тогда? Мы уже не будем женаты. Да, это тоже на бумаге! Но ведь этот штамп же на самом деле был больше, чем просто штамп. А я для детей ведь нечто большее, чем просто запись в свидетельстве о рождении. Ведь так же! А теперь… теперь всё это было фактически аннулировано. И жена – самый близкий мой человек – уже была готова сдаться…
Больше разговоров о том, чтоб на бумаге стать вдовой, она не заводила. Я не знаю, покинула ли эта мысль ее голову. Зато она плотно поселилась в моей. Мне сложно было что-то сделать. А потом произошел один интересный случай, изменивший не всё, но очень многое.
Я отвел детей в детский сад. Они, как обычно, плакали и хотели, чтобы я остался. Они всегда это делают так трогательно и приятно, аж слезы наворачиваются. И хочется действительно остаться. Но я не мог, как бы ни было жалко от них уходить. Но так уж построено наше современное общество. Мне надо было ехать на работу. Я сел за руль, и тут меня что-то отвлекло, - буквально на секунду. Но этого хватило. Нет, страшного ничего не произошло. Просто, похоже, я слегка поцарапал машину той девушки. И да, всё это произошло по моей вине. Отнекиваться было бесполезно. Не успел я и сообразить, как на мои уши уже вылился целый поток фраз, криков и истерик. Женщина кричала и истерила. - Подождите, - попытался успокоить я ее. – Я виноват, да. Признаю. Готов заплатить. - Нет, мы вызываем милицию! – громко заявила мне девушка и с гордым видом прошествовала к своей машине. Я лишь пожал плечами. Милицию – так милицию. На лице лишь скользнула злая улыбка. Но разбираться долго не пришлось. - Ваш муж поцарапал мне машину! – уже намного позже кричала девушка в отделении милиции на мою жену. - Понимаете, в чем дело, мой муж мертв, - с усмешкой рассмеялась жена. – Хотите, покажу справку? Девушка лишь покрутила пальцем у виска. - Мы во всем разберемся! – заявил сотрудник милиции, почесывая лоб. Голос его звучал уж очень неуверенно. – Подождите… Дайте разобраться! – мужчина в форме уставился на меня. - Я, Артем Борисович Моварский, признаю, что виновен в этой катастрофе, - честно сознался я и протянул милицейскому своё свидетельство о смерти. – Оживите меня, - и я всё заплачу! - Может, Вы так мне заплатите! – взмолилась девушка. - Но вы же сами хотели, чтоб всё по закону! – удивился я. Теперь мне уже просто было интересно, чем же всё кончится. - Пройдите в мой кабинет, - сотрудник милиции обратился ко мне, и я послушно пошел за ним. - Знаете что, заберите это своё свидетельство, и я надеюсь, что больше Вас никогда не увижу, - сказал он мне с глазу на глаз, когда дверь за мной закрылась, и мы остались одни. – А это дело мы просто потеряем. Понимаете? Вас же здесь не было… Вы мертвы. Вы просто не могли здесь быть, понимаете? – я кивнул. Всё становилось на свои места. Ведь милиция не занимается преступлениями, совершенными мертвыми. Всё ведь так просто. Я взял свидетельство, вышел из кабинета, быстро схватил за руку жену и постарался как можно скорее покинуть отделение. В голове моей играли страшные картины. Чем дальше, тем мне становилось всё страшнее. Когда-то Райкин сказал, что «без бумажки ты букашка». А иногда, из-за неправильных бумажек, ты случайно можешь стать приведением. А приведения, как известно, не преследуются по закону… Я никому не сказал, что в тот день ощутил в себе небывалую мощь. Но я быстро подавил своё желание. Ради семьи, ради жены и детей. Я должен был добиться правды, а еще я должен был быть порядочным гражданином.
Герань на замерзшем окне о духовном не помышляет Она просто тянется к свету, тянется к свету и всё А он каждый день о труде бежать по ступеням вещает Меня ли он в том убеждает или себя самого?
Время заковывает меня в цепи. С утра до вечера. Мастерски лепит из меня чернильно-грифельного уродца. Стоит мне на двое расколоться - вытекает черное молоко.
Город стал птицеловом. Душит удавкой. Звуки все глуше, глуше - не выдерживают перепонки, где-то в ушах обрываются тонким комариным писком, стальным звонком.
2.
Писк переходит в грудное гудение. Я - в неведении, в недоумении. Выступает тяжелая артиллерия: нервы ковбоями скачут по прериям. Зритель в восторге! Хорош концерт!
В хаосе зародилась - мелодия?.. Нет! Комедия и пародия! Продолжайте свои прелюдии! Готовьтесь к обеду! Несу на блюде я Чернильную душу - вам на десерт!
3.
Апокалипсис! Где овации? Кончается наша цивилизация! Мы пожираем друг друга с радостью! Без потребности, без надобности! В доказательство - полюбуйтесь-ка! - из надрезанного куска вместо крови новой рекой течет черное молоко.
Она пахнет бадьяном, а он - корицей. Они могут часами кричать, браниться, Он ее в бреду называет ведьмой. У него повадки, как у медведя, У нее - тигрицы.
Ночь под ее руками играет, льется. Он хочет уйти, но каждый раз остается. Она знает то, что не стоит ведать. Он ее в бреду называет ведьмой, А она смеется.
Они говорят о счастье, когда не в ссоре, В каждом внутри бушует живое море. Смотри, как тигрица живет с медведем. Он ее в бреду называет ведьмой, И она не спорит.
Вспоминая или перечитывая Ветхий и Новый Заветы, снова и снова убеждаюсь: Бог судит по намерениям, а не по результатам! Ведь вот остановил же Он руку Авраама с ножом, занесённым над сыном: Ему важны были намерения этого человека. А результатом Он решил озаботиться сам...
Ну и зачем тогда Ему наша свобода воли? Только для того, чтобы судить нас? Он так развлекается?
Ты музыка, и дверь в твой тайный дом, Как в мой – увы! – не открывает слово Лишь веточкой сухой болиголова Ломается… и дышится с трудом, И мысли пьяны, будто в кабаке Всю ночь сидели, мутные от страха… Я символ в одеянии из праха С колючками химер на языке, Ты – музыка. Я слушаю тебя. Беру тебя с твоей горячей тайной. Ты, с рифмою моей неурожайной, Возьми себе, листай, прочти меня, Сотри со всех страниц печать болезни И я из нот твоих возьму полынь, Пускай она горька, как пот рабынь, Как взгляд прямой в лицо холодной бездне… Ты музыка. Я дам тебе огня, И ты дай мне искры той, изначальной. Прими меня, прими с моею тайной, Прижми к груди, смотри, читай меня.
- Научи меня смеяться! – Маленький Алекинчик очень серьезно смотрел на высокого, одетого по традиции в бело-синие одежды Пьеро. - Что? – Грустный клоун вздрогнул и перевел взгляд с циркового купола на юного актера. - Научи меня смеяться… - Арлекинчик замялся и добавил, – пожалуйста. - Я не смогу тебя этому научить, – Пьеро отмахнулся от пестрого мальчика и снова уставился на купол. - Ну пожа-а-а-алуйста! – Арлекинчик дернул Пьеро за рукав. - Ты чего пристал? – белый клоун начал сердится. – Сказано же тебе, не могу я тебя научить. - Тебе что, сложно? – Арлекинчик шмыгнул носом. - Сложно, – Пьеро огрызнулся и пошел к своему вагончику. - Почему? – Арлекинчик бежал следом. - Господи… - взрослый клоун возвел руки к небу. – Да не умею я смеяться. НЕ УМЕЮ!!!! Он резко развернулся и замахал руками на мальчика. Длинные рукава его наряда рассекали воздух и были похожи на крылья какой-то бешеной птицы, давно разучившейся летать, но все еще мечтающей о небе. - Совсем-совсем не умеешь? – Арлекинчик остановился и грустно посмотрел на клоуна. - Да. Совсем, – Пьеро опустил руки. Арлекинчик опустил голову и стал смотреть в землю. А потом шмыгнул носом. - Это… Ты чего? – Пьеро обеспокоенно посмотрел сначала на пестрого мальчика, а затем стал оглядываться, словно ища помощи. - Ничего, – Арлекинчик снова хлюпнул носом и стал ковырять носком туфли ямку в земле. - Вот не реви только, – Пьеро присел рядом с мальчиком. – Смотри. Арлекинчик поднял голову, посмотрел на взрослого. А тот указательными пальцами приподнял уголки его рта, создавая на лице ребенка улыбку. - Вот. Теперь ты улыбаешься, – он критически осмотрел свое творение. Но стоило убрать пальцы от лица, как улыбка сползла, оплавилась, как воск на свечке. - Не держится… - Грустно сказал Арлекинчик. - Грим поможет всем, – Пьеро взял ребенка за руку и повел в свой вагончик. Вечером на сцене Арлекинчик улыбался своей новой пестрой веселой физиономией, нарисованной алым и оранжевым гримом. А Пьеро не спал всю ночь, вырезая из красного дерева маску, на которой расцветал легкий полумесяц улыбки.
читать дальше- Простите! Здравствуйте! - молодой человек очень вежливо поздоровался с красивой девушкой в темном переулке. - Добрый вечер, - она была смущена и совсем немного напугана, но все же решила ответить взаимностью, то есть не кричать, не размахивать руками и сумочкой, а спокойно выяснить в чем дело. - Простите... - молодой человек смущался и краснел, переминался с ноги на ногу. Он явно хотел поведать этой незнакомке о чем-то очень важном, но все не решался. - Ну, так что же вы хотели спросить или... - девушка решила подсказать этому странному парню, показать, что она совсем и не страшная, и не злая, и не будет смеяться над ним. - Ну... Дело в том, что у меня очень необычная проблема, на первый взгляд даже немного странная, но все... Вы уж простите, не знаю как сказать... - он вздохнул, собрался с мыслями и выпалил. - Дело в том, что я маньяк и ищу свою жертву. - Что? - девушка уставилась на него своими огромными оливковыми глазами. Несколько минут она хлопала густыми черными ресницами и, наконец, переспросила. - Вы - маньяк, да? - Да, - парень кивнул. - Самый настоящий маньяк. Правда, опыта у меня еще мало. - Ну... Оно и видно, - девушка немного пришла в себя и вдруг звонко рассмеялась. - Ну вот... - парень обиженно хлюпнул носом и пожал плечами. - Все вы так... К кому не подойду, все смеются. Подкалывают, а мне, знаете ли, ужасно неприятно... Он вздохнул и пошел дальше из переулка на улицу. Девушка перестала смеяться, она вдруг поняла, что у парня и в самом деле проблемы. - Эй, постойте, - она поспешила за ним. - Погодите... Нагнав неудавшегося маньяка она тронула его за рукав куртки. - Ну что? - Он обернулся, но не остановился, все так же шел размеренным шагом по старому серому асфальту. - Слушайте, подождите - девушка пошла рядом.- Я вообще в первый раз с маньяками, да еще и с такими вежливыми. Неужели вы все такие? - Кто все? - не сразу понял маньяк. - Ну, вы, маньяки, - уточнила его потенциальная жертва. - Ну, не знаю... - он задумался. - На самом деле я с другим коллегами не общался никогда, их, видимо, в нашем городе нет. - А я всегда думала, что маньяки - грубые хамы... - девушка стала рассматривать парня. Ничего особенного: глаза карие, нос картошкой, круглое лицо, короткие темные волосы. Такая заурядная внешность и вдруг - маньяк. Кто бы мог подумать. Так странно, страшно и захватывающе. - Ну... - маньяк задумался. Он, видимо, припоминал свое поведение и сравнивал его со стандартным поведением всех известных ему, пусть и не лично, маньяков. - Вы же девушка, как же можно грубить или хамить. Вам ведь неприятно будет. - Вежливый маньяк... - девушка улыбнулась. - А вы снова насмехаетесь... - парень расстроено опустил глаза. - Что поделаешь, если я такой. - Почему же сразу насмехаюсь, - она стала прикидывать, как повернуть свое поведение так, чтобы в его глазах оно было абсолютно не обидным. - Это был нервный смех, от страха. Знаете ли, не каждый день встретишь в своем дворе настоящего маньяка. Это, понимаете ли, страшновато. - Правда? - он недоверчиво покосился на нее. - Вы правда испугались? - Ну, не то, чтобы сильно, у вас внешность очень привлекательная. Маньяк снова сник. Девушка быстро опомнилась. - Но вы поймите, что это вам даже на руку... Все правильно. Я когда-то читала, что настоящие маньяки, они вообще на злодеев не похожи, они приветливые, внимательные... Совсем как вы. И поэтому их вычислить очень сложно. - Правда? - в его глазах вновь появилась надежда. - Значит, я и правда похож на маньяка? Хоть немного. - Похожи, - девушка кивнула. - Если, конечно, знать, что маньяки ничем не отличаются от обычных людей. - Для меня это все так сложно... - он вздохнул. - У меня все никак не получается выбрать свою первую жертву. Подходишь к понравившейся тебе особе и честно ей все объясняешь, а она... Или психом назовет, или обсмеет. Вы вот первая, кто так со мной заговорил... - Они просто вас не ценят, - девушка вздохнула и погладила его по руке. - Не понимают, как им повезло, что в темном переулке их встретил именно такой вежливый маньяк как вы. - Да, наверное, но все равно обидно... - Так у вас ни одной жертвы? - она сочувственно вздохнула. - Совсем никого? - Никого, - он кивнул, соглашаясь со своей незавидной долей. - Я вот думаю, может, я просто никудышный маньяк. - Не надо отчаиваться, у вас наверняка рано или поздно получится. Да и в конце концов, это ведь не ваша основная профессия. -Нет. Я вообще кондитером работаю. Булочки пеку. - Вот и замечательно, - она радостно рассмеялась, - если уж у вас не выйдет с маньячеством, продолжайте печь булочки. И вам доход, и людям приятно. - А вы, вы бы не хотели быть моей первой жертвой? - маньяк с надеждой посмотрел в глаза девушке. - Нет, не получится, - она задумалась на мгновение.- У меня парень есть, да и мама беспокоиться будет. Вы уж меня поймите, я никак не могу. - Понимаю, - маньяк вздохнул и вдруг улыбнулся. - Но все равно огромное вам спасибо. Ведь если бы не вы, я перестал верить в себя. - А вот это уже лишнее. В себя надо верить всегда. - Да. Спасибо вам. Удачи! Я, надеюсь, не сильно вас задержал? - он заботливо поправил шарф у нее на шее. - Да вовсе нет, - девушка улыбнулась и поспешила обратно в темный переулок, ведь это был единственный путь к ее дому. На прощание она помахала ему рукой и закричала: - Удачи вам. Маньяк улыбнулся и пошел своей дорогой. Шагов через десять он остановился и стал смотреть в небо. Редкие звездочки сверкали в его непроглядной мгле, и казалось, что это чьи-то глаза наблюдают за ним из космоса. В детстве он очень боялся кого-то невидимого, того, кто знает о нем все... Может, поэтому он и решил стать маньяком. Травма детства, так сказать. Но вот только неудачно как-то получается. - А, может, ну его, это маньячество, - он пожал плечами. - И чего я шатаюсь по ночам... Все! Решено! Женюсь, заведу детей и плюну на этот неудачный опыт. Может быть, в будущем, когда-нибудь... Но не сейчас... Эх. Он потянулся, улыбнулся и поспешил домой спать...
- Я не хотела, – пятилетняя темноволосая девочка стояла посреди огромного зала, опустив голову и водя носком туфли по кафельному полу. - Не хотела? – напротив нее в позолоченном кресле сидел высокий мужчина в белом костюме-тройке. - Да… - девочка виновато шмыгнула носом. Она сейчас хотела бы заплакать, но не получалось. - Значит, не хотела, – мужчина поморщился и вдруг резко повысил голос. – А тогда почему же так получилось? Почему то, что я создавал несколько лет, теперь сломано и безнадежно испорченно? Ты хоть понимаешь, сколько сил на это было потрачено? Малышка вжала голову в плечи. Маленькая, напуганная, она не понимала, за что ее ругают. - Молчишь, значит, – мужчина покачал головой. – Когда ты, наконец, повзрослеешь? Невозможный ребенок. Девочка хлюпнула носом. Это обвинение было самое болезненное. Слезы потекли по щекам. - Папа, я правда не хотела, – она посмотрела на отца своими огромными темно-синими глазами. «Совсем как у матери». Мужчина вздохнул и, встав с кресла, неуверенной походкой подошел к дочери. Он никогда не понимал детей, воспитание малышки его тяготило. И в тоже время этот шумный, вечно путающийся под ногами ребенок вызывал в душе какое-то до боли знакомое чувство умиления, радости. Такого давно не было. - Папа… Она неуверенно приблизилась к отцу. Он вздохнул и прижал ее к себе. Маленькую, беззащитную, такую хрупкую и еще совсем глупенькую. Она ведь не понимает еще, какая сила таится в ее сердце. Откуда она могла знать, что тот стеклянный шарик на столе отца – целый мир, живой, населенный разными существами. Она ведь не знала… За что ее ругать? Мир можно склеить. Правда, он уже не будет прежним, станет с целым наборов изъянов. Но что важнее? Работа или родная дочь – точная копия умершей жены? Малышка плакала, уткнувшись носом в плечо отца. Она теперь будет очень-очень осторожной. Чтобы не огорчать его. Она его так любит. Мужчина улыбался, гладил ее по голове, успокаивал. И думал: «Все же надо ей как-нибудь объяснить, что значит быть богом».
Пока ты стоял со скрипкой подобно мишени, Весь мир вздыхал на конце твоего смычка, Лишь люди в зале смеялись, шутили, ели, Зевали, братались и требовали коньяка…
Ах, если бы мы с тобою друг друга не знали, И я бы случайно вошла в этот душный зал, Я слушала бы, как слушают дальние дали, В которые путник ни разу еще не ступал,
Я слушала бы, как слушают небо и ветер, Как будто бы музыке этой конца не будет, Я слушала бы, забыв, что я есть на свете, Забыв, что есть ты и эти голодные люди.
кран свистит, выпуская воду. распечатанный градиент расползётся в полосы. мне кажется, что мы читаем одни и те же книги. не мешай мне идти, не мешай мне лететь, я возьму твои волосы в руку, я подарю тебе свитер цвета черники, я напишу тебе песню.
самый чистый запах на свете - мокрые травы. и мы по лесу полупойдём, полупарЯ. недодруг. из моих рук напейся отчаяньем, выдавленным из "работы для вас" моими глазами, попроси, чтобы это всегда, чтобы это всегда оставалось с нами.
...вправду же - лишь пенопластовый смерч, и с утра невозможно к окну подойти, не ослепнув от белизны, знакомой по образцам бумаги, и черноты, знакомой по образцам чернил. я обещаю быть осторожной кому-то кроме себя, поменяйтесь, меня не хватит.
необходимость ничтожества. на меня нагоняет панику ощущение бесконечности, как закрываешь глаза в автобусе или троллейбусе, ищу твои руки своими руками я, но там только поручень.
Странно: когда-то я стеснялся этого стихотворения. Написал в угаре (любовном, разумеется), а через месяц застеснялся, порвал на мелкие клочки и выбросил. И вот сейчас с агромадным трудом вспомнил только первую строфу:
Доктор! Уже не трушу. Лишь вы мне в силах помочь. Вырежьте мне душу! Болит. Каждую ночь...
А всего было не то три, не то четыре строфы... Конец третьего курса или начало четвертого... Дурак. Надо было сохранить.
Календарь изменяет числа. Я живу без потерь и слез, Но в груди у меня стучится сердце с дырочкою насквозь. Вроде нет никакой проблемы - четко свой выбивая ритм, Никогда оно не болело. И сейчас оно не болит.
читать дальшеТолько изредка, вечерами, если в комнате я один, Через эту сквозную рану прямо в сердце в моей груди Словно дует холодный ветер, и гуляет внутри сквозняк. Вплоть до первых лучей рассвета это чувство гнетет меня.
Лишь разводят врачи руками - кардиологи и хирург: "Мы могли бы снять с сердца камень, и могли бы зашить дыру, Но, обследовав ваше тело, сняв десяток кардиограмм, Мы не можем здесь что-то сделать - мы не видим на сердце ран."
Успокоенный докторами, возвращаюсь домой опять, Понимая, что вечерами будет снова напоминать О себе и в груди стучаться, оставаясь всегда со мной, Моё маленькое несчастье - сердце с дырочкою сквозной.